Чудовище из третьего мира. Тысячу лет спустя.

Богиня сходит с ума...

- Боги, как ты прекрасна!

По статистике это последнее, что успевают сказать люди перед смертью. Вернее, перед тем, как я их убью. Этот не оказался исключением. Потом он осел в кресле, расплывшись ярко-алым пятном на груди и свесив руку до пола. Взвыла предупредительная сирена. Двенадцать секунд. Я знала, что он держит в ящичке стола бутылек дорогущего черного ликера. И пить его надо обязательно из обсидиановой чашки, что так приятно тяжела и холодит губы…

Когда бессмертен, начинаешь находить вкус в мелочах... Например, глоток черного на открытой площадке башни и именно в такие моменты, за несколько секунд до… В обычной жизни не катит. Острота ощущений не та…

Вообще бессмертие не самая приятная штука. Я перехоронила всех, кто был мне хоть как то дорог, и их потомков тоже. Я помню детьми нынешних королей. Я вообще очень много всего помню, и среди этого всего утро сегодняшнего дня, прошедшая неделя и год – на последнем месте. Я уже не составляю следственно причинных связей. На моих глазах просто одновременно происходит куча всякой ерунды. А может и не одновременно. Мне все равно. Гораздо больше меня интересуют варианты ходов в раскладе игры сандо, в которую я играю сама с собой, потому что не в состоянии найти соперника. Был, правда, один юный монах, едва усики пробивались… Как он играл! Боже, как он играл! А затем он ушел в науку и, кажется, умер… Десять секунд… Упругая струя маслянистой жидкости ударяется о дно чаши, и на мгновение разлетается крошечными шариками, которые катаются по камню из-за разницы потенциалов. Потом все это вбирает в себя более крупная масса, которая колышется, как капля ртути на ладони…

Кто-то отрубил сирену, чтобы тут же включить другую – общей тревоги. Бойцы, наверняка, уже достигли пятых этажей и теперь бегут вверх по единственной лестнице. Я выбиваю ногой стеклянную дверь и выхожу на террасу. Семь секунд… По громкоговорителю раздается предложение не двигаться, иначе будут стрелять на поражение. Я опрокидываю в себя жгучий напиток. Ветер рвет рубашку и волосы. Кажется, наконец, я получила удовлетворение. Три… Ноль…

- Сдавайтесь, или…

- Разумеется, сдаюсь!!!

Я срываю пластиковую полумаску с лица, и ошарашенный отряд замирает передо мной. Тронуть меня не посмеют. Все остальное Влад разрулит. Работа у него такая. Сами виноваты, что богиня вышла из под контроля… Значит, довели...

***

Вообще боги бывают добрые и злые. Мне не повезло. Я злой. Так уж исторически сложилось, что я принадлежу к культуре, теперь уже не почти не существующей,  в которой смерть являлась одним из элементов быта и саморегулирования жизни общества. Проще говоря, мне разрешено убивать, и я время от времени это делаю. Разумеется, из благих побуждений, когда разрешение ситуации любым иным способом не представляется возможным. Запретить мне не могут, но могут помешать. И делают это весьма активно. Поэтому большую часть своей жизни я провожу в собственном замке, он же храм, который тщательно охраняется (снаружи – чтобы из него никто не вышел). Короче, в тюрьме…  А Влад - он у нас хороший. Он у нас положительный, и вечно нарасхват, до меня он доползает глубоко под вечер и большую часть ночи в чем-то клянется и кается, а иногда даже плачет. Последнего я не выношу. Я беру дробовик и ухожу прямо по воде в город (эти людишки пока не знают, что я умею ходить по воде, поэтому озеро – мой, единственный, пока не перекрытый путь в город)… Ибо нечего расстраивать моего кенека!!!

Как мы при этом уживаемся, сложно сказать... Как мы ужились, когда я (чисто из милосердия) прикончила военный госпиталь с тяжелоранеными, за продление жизни которых Влад боролся, пока у него не начал дергаться глаз, я не знаю... Мы просто никогда об этом не говорили. В конце концов, он с тем же философским пофигизмом понимает, что все равно все смертны, и то что он сохранил трепетное сердце и в гораздо большей степени живет сегодняшним днем, нежели я – скорее его недостаток, нежели достоинство…

***

В отделении меня продержали полтора часа. Впрочем, на пленников здесь походили скорее они. Все это время я пила коньяк с капитаном стражи. Капитан пил самоотверженно, героически, не пьянея и в угоду мне. Еще я задавала сотрудникам разные вопросы. Они почему-то врали в ответ.

Наконец, у дверей притормозила машина Влада.

- Родная, как ты меня напугала!

Глаза большие-большие, испуганные-испуганные. Мальчишка, черт возьми. Его проблема в том, что он играет в людей. Я – в сандо, а он в людей. Играет, как ребенок, искренне, сопереживая. Женит их, разводит, строит рядами и делает всем хорошо. Его проблема в том, что мир никогда не будет состоять только из хороших. В нем кроме юности есть полная трагедий старость, кроме гениев – хронические идиоты, лжецы, подлецы, глубоко больные и несчастные люди. И им никогда не будет хорошо, потому что это все – плохо.

- Это я во всем виноват! Я провожу с тобой так мало времени!

Он пахнет, как пахнет нагретая солнцем кожа. И он ни в чем не виноват. Ну разве что в том, что никак не может прекратить сражаться на этой войне…

- Влад…

- Ася…

Собственно, таким образом я добилась того, что он немедленно сумел выкроить для меня свободный вечер. Честно говоря, я понятия не имею, как следует проводить семейные вечера. Дом мне опостылел, а выгуливать богиню смерти по улицам города – мероприятие, грозящее нарушить психику всех троих – его, мою, и народа...

Поэтому мы отправились к морю. Редкие рыбаки и бездельники разбегались за милю впереди нас. А жаль. Я бы с ними пообщалась. Влад мне надоел. Он мне надоел еще в прошлом столетии, я ненавижу его и не могу без него дышать. Мы давным-давно переговорили обо всем на свете, переделали все, что только можно, он прочитал мне все стихи, а я заучила их все наизусть. 

- Ася, если б ты только знала, как я устал…

Бегство

Разумеется мы никуда не уехали – это были просто мечты. Сбежала я…

***

Испуганная девчонка из прислуги переминалась на пороге моей комнаты.

- Один человек дожидается Вас у фонтана очень давно…

- Что за человек?

- Очень важный… Только, пожалуйста, сделайте вид, что я вам этого не говорила.

- Да легко.

Я зевнула, глотнула остывшего, ставшего горьким чая прямо из носика стоявшего на подоконнике чайника. Кажется, я привезла его с востока. Дорогущий фарфор, стоил целое состояние. Но это не важно.  Важно, что пить из него достаточно удобно, и он еще едва теплый.

Я, наверное, перестаралась, делая вид. Выйдя на парапет бассейна в одной ночнушке - потянулась, прыгнула в воду, и проплыв под водой несколько метров, вынырнула рядом с белеющей на фоне темного сада фигурой. Это был главный прокурор, и судя по темным пятнам на рубашке, последний час он обильно потел.

- Привет.

- Приветствую тебя, дева лесов.

- Давно уже не дева, и даже не лесов.

Я выбралась из воды и уселась на парапете. Мокрая ткань облепила тело. Распущенный поясок еще мотало по течению, и он передавал мне подрагивание воды. Вода билась в искусственном водовороте, чтобы в очередном цикле наполнить собою трубы. Было отчетливо холодно.

- Я рад что ты явилась… Тебе шьют измену родине.

- Кто?

- Я… Завтра утром подпишу приказ.

- У этого придурка были связи, которые я не учла?

- Были...

- Спасибо.

- Будь осторожна.

- Зайдешь выпить чая?

- Нет, я устал. Надо идти.

- Ну пока.

Он ушел. Я еще немного померзла, вслушиваясь в монотонные звуки льющейся воды. Потом пошла к себе. Заварила крепкого сладкого, переоделась в сухое и тихо выскользнула из замка, так и не попробовав чай...

Шаг с тридцатого этажа в огни ночного города… Параплан я спрятала здесь заранее, как раз на такой случай.  Или на какой то другой…  У меня много таких тайничков.

Ветер дул в нужном мне направлении - Каратага, что в переводе означает не то черный, не то мертвый (что суть одно и то же) лес. Крутило меня над лесом как крылышко южного клена на ветру. Впрочем, летела я недолго, зато долго выпутывалась из строп, когда цепанула крылом огромное черное, как и все тут, дерево и повисла на нем.

Ушла я не далеко, зато по ручью. Разумеется, продумывая свой гениальный план по избавлению  мира от вселенского зла (то есть меня), я не догадалась спрятать в лесу хотя бы пакет изюма. А такие мелочи очень важны. А если бы меня, ранило? От сытой жизни я не то чтоб потеряла чутье, я просто отказывалась думать. Светало… По корням шарились какие-то пришибленные существа класса «светлячок», только желто-оранжевые и крупные. Как это часто бывает, скоро я каким-то неведомом образом встала на «тропу». Разумеется, никакой тропой это не являлось, просто лес в этом направлении был «хоженый». Без, дерущего подлеска и всяких коварных штук под ногами (не считая грязи). Хотя на вопрос бьющих по лицу веток все равно не стоило расслабляться, зверь, как известно, редко может похвастаться таким высоким ростом. До сих пор, правда, шлось без этого. Стоп! А ведь лес-то хоженый человеком!

Словно только и дожидаясь, когда до меня, наконец, дойдет, мимо меня просвистела стрела, и ближайший ко мне светляк как-то очень нервно свалился с ветки, угасая на лету.

- Это была предупреждающая – проинформировал меня звонкий девичий голос.

- Ай, хорошо стреляешь, девочка! – похвалила я.

- Брось оружие.

- А он все равно не заряжен. И вообще, как ты узнаешь в такой темноте, что именно я бросила, все ли я бросила из того, что у меня было, и говорю ли я правду? Светлячком посветишь?

- Брось оружие.

Ружбайку я не взяла, а нож бросать, естественно не собиралась. Но, порывшись в карманах, нашла отвертку, которая шлепнулась в грязь с вполне реалистичным «шмяк».

- Хорошая школа. Судя по акценту, ты из семьи Севилли, не так ли?

- Сохраняй молчание.

- Тебе известно, с кем ты разговариваешь?

- А я по твоему тебе молиться, так называемая, «Айнийская ева»?

«Ева» - потому что именно я дала жизнь вот уже нескольким поколениям Айнийской аристократии. Дети у нас получались… И уже в первом поколении они успешно ассимилировались с местной элитой. Существует даже легенда о заговоре Сикорски по захвату ключевых постов в стране. И о могущественном клане Сикорски… Если он и есть, то я в нем точно не состою. Я вообще социопат.

- Меня так называют? – поморщилась я. Неприятно все таки быть «Евой». Девой – куда приятнее.

- Где ты была все это время, пока наш народ сражался за свои права? Отсиживалась в человеческих храмах? Ты предатель! Тебе здесь не рады, Алисия!

- Старших позови.

Вторая стрела просвистела у моего уха.

- Дура ты. Мой пистолет давно утонул в грязи, а твои стрелы найдут. Найдут и догадаются, кто здесь был, а искать будут. Таким образом, ты навлечешь серьезные подозрения на свой клан, или что там от него осталось.

- Если кто-то и будет тебя искать, то с целью прикончить.

- Это нюансы – я зевнула, пытаясь сделать это максимально звучно – ладно, давай делай, что там дальше, мы же тут не диалоги выстраиваем.

- Иди вперед, не оборачиваясь, без резких движений.

- А где тут перед?

Девица, обойдя полукругом, встала у меня за спиной. Миленькая. Я тоже в свое время была такой… нервной.

Вот уж повезло, так повезло. Не ожидала встретить своих так близко, под самой столицей. Я обнаружила, что улыбаюсь во весь рот. Пока никто не видит.