Чудовищный бизнес леди попаданки

1.

– Только посмейте угробить мне невесту! – донесся сквозь сон разгневанный мужской голос. – Сгною на каторге! Три шкуры спущу!

Ого, сколько экспрессии. Аж в голове зазвенело. Прямо как шпалой изнутри по черепу огрели. Ну да, я ведь ею ударилась, головой. Потеряла сознание и теперь, значит, в больнице. Судя по шуму и воплям чьего-то взбешенного жениха – в общей палате.

Тем временем тот никак не унимался, крыл бедолаг последними словами, совершенно не думая, что он вообще-то не один. Любит, видать. Но это все же перебор. Я застонала, пытаясь очнуться окончательно и потребовать выставить хама вон. А лучше отдельную палату, повышенной комфортности.

Голоса затихли. Я с трудом подняла веки и увидела незнакомца, склонившегося надо мной. Сердитое лицо. Длинные темные локоны – любая девица позавидует. Одет не в медицинский халат, значит, не из персонала. Что это он возле моей кровати делает?

И почему никак взгляд сфокусировать не могу, все кажется расплывчатым, будто смотрю сквозь мутную пленку? Машинально провела ладонью по лицу. Пленки не обнаружила, но что-то было не то. Как будто оно не мое.

– Не вздумай сейчас подыхать, слышишь? – прошипел незнакомец, придвинувшись ближе.

А он красавчик, если присмотреться, только недовольная гримаса его портит. Черты такие правильные, аристократические даже, и мужественные, несмотря на девичью прическу. Черные брови нахмурены, глаза мечут молнии. И с чего, интересно, на меня злится. Неужели каким-то образом умудрилась ему досадить, валяясь без сознания?

– А вы кто? – пробормотала, с трудом ворочая языком. – И где это я?

Лицо его вытянулось от удивления и отдалилось, вновь расплываясь. Я поморгала, потерла глаза – не помогло. Промелькнула пугающая мысль: что-то случилось со зрением. Отслоение сетчатки или что там бывает от сильного удара...

– Здесь есть врач? – позвала дрожащим голосом.

– Она настолько сильно головой повредилась? – воскликнул красавчик одновременно со мной.

– Не волнуйтесь, ваше сиятельство, с вашей очаровательной невестой все будет в порядке, – залепетали услужливо, почему-то обращаясь не ко мне, а к нему. – Травма, конечно, не из приятных, но она очнулась, ничего серьезного, неделю отдохнет в постели, и...

– Через неделю она должна собирать чемоданы! Церемония назначена на послезавтра, мне что, к алтарю ее на руках нести? Чтобы завтра же утром встала, вам ясно?

– Но, ваше сиятельство, девушке вредно...

– Мне на это наплевать. Свадьба должна состояться, а что будет после – мне безразлично.

Ваше сиятельство? Я не ослышалась, дважды повторили. Да что здесь происходит? Решила бы, будто меня с кем-то перепутали, но не может ведь человек не узнать собственную невесту. Щурясь, чтобы хоть как-то улучшить зрение, я огляделась.

Тесная комната, плохо освещенная через маленькое занавешенное окно, две фигуры в белом – точно, врачи. И еще одна, в серо-голубом, женская. Медсестра, наверное. Ну и скандалист в дорогом и явно сшитом на заказ костюме, сидящем на нем с небрежной элегантностью. Мужчины, умеющие носить костюм – моя слабость. В другой ситуации за одно это уже вовсю бы ему глазки строила, даже лежа на больничной койке. Но сейчас было совершенно не до того.

– Мне кто-нибудь наконец объяснит, где я и кто вы все такие?

На секунду все затихли и посмотрели на меня. Потом красавчик процедил сквозь зубы, что послезавтра вернется за своей невестой, которая к тому времени обязана выглядеть подобающим образом, и вышел, не прощаясь. Медики проводили его поклоном.

– Как вы себя чувствуете, леди? – соизволили они наконец меня заметить.

Я вовсе никакая не леди, но больше в палате никого не было. Обращались явно ко мне.

– Так себе, – призналась честно. – Не помню, как здесь очутилась... Да и неважно. У меня что-то с глазами, да? Я плохо вижу...

Медсестра приблизилась и вложила в мою руку очки. Стоило их надеть, и картинка обрела четкость. Я наконец как следует всех разглядела. И свое тело, накрытое простыней... Мои ноги! Они ведь были длиннее!

В панике задергала ими, выпростала левую из-под покрывала – маленькая стопа с розовыми круглыми пальчиками. Не моя. Я тридцать девятый ношу и недавно делала педикюр, нанесла темно-красное покрытие. А на этой непонятно чьей ноге – просто аккуратные коротко подстриженные ногти.

Не понимая, что происходит, снова ощупала лицо. Ой, какая нежная кожа, прямо как у ребенка. Щеки слишком круглые. Нос какой-то не такой, и подбородок тоже. Волосы... Поймала прядь, уже наощупь поняв, что они чужие. Золотисто-русые кудряшки. Коса до пояса.

– Леди, успокойтесь. Видите, вы целы и почти невредимы, ушиблись только... Леди, куда вы?

Зеркало, где же зеркало... Я заметалась по комнате, ища какую-нибудь отражающую поверхность. В очках я заметила, что на больничную палату она совсем не похожа. Разве только тем, что здесь тоже было чистенько и бедненько. Узкая койка, голые стены, шкаф и обшарпанный комодик – вот и вся обстановка. Лишь вышитая салфетка на комоде, свежий букет садовых цветов да занавеска с трогательными оборочками намекали на то, что тут девушка живет.

– Леди, вернитесь в кровать, вам нельзя волноваться.

Меня схватили за плечи, подойдя со спины, и мягко, но настойчиво подтолкнули в сторону койки. Вырваться не получилось. Я уперлась пятками в пол.

– Я хочу на себя посмотреть. Сейчас же, – произнесла как можно спокойнее. Нельзя, чтобы они решили, будто я не в себе. Хотя... – Вы врачи? Я в больнице? Помню только, как перебежала через дорогу, поскользнулась, упала и сильно ударилась затылком.

По-идиотски получилось. И куда, спрашивается, так торопилась? Могла бы и постоять немного на светофоре. Или хотя бы под ноги смотреть, раз сапоги обула скользкие. Домой вернусь – выкину. Чуть из-за них не убилась...

Подтащив меня наконец к кровати, врачи переглянулись.

– Не стоит беспокоиться, вы прекрасно выглядите, – попытался умаслить один.

2

В ожидании следующего посетителя я судорожно пыталась осознать, что случилось и как теперь быть. Тяжелая, будто налитая чугуном голова, пульсирующая болью при малейшем движении, едва не лопалась от мысленных усилий. Голова...

Я приложилась головой. Милашка невеста графа приложилась головой. Могло ли такое быть, что наши сознания каким-то образом перепутались? И обе мы не в себе. Я жду свадьбы в ее комнатушке. Она очнулась на обледенелом тротуаре на улице большого города, с пакетами из магазина нижнего белья в руке, обутая в скользкие сапоги.

Должно быть, ей тоже нелегко придется. Хотя... Я, выходит, никчемное отродье, которое ненавидит собственный жених. А у нее теперь два успешных развода за плечами, моя квартира, моя дача с новым рулонным газоном и двухэтажным домом со всеми удобствами, моя новенькая машина, мой любовник и круглая сумма на счете. Явно неравноценный обмен.

Да и чушь, такого не бывает. Я наверное просто свихнулась и наслаждаюсь красочным бредом. Скоро придет санитар, укольчик сделает, а потом обедом накормят и посадят из пластилина лепить или чем они в дурдоме на досуге занимаются. Меня такой вариант как-то больше бы устроил.

Однако в этом бреду у меня появился папенька. Тут я ничего не потеряла – своего тоже не помню, он нас бросил, когда я еще совсем крохой была. Но и не приобрела. Вошедший в комнату импозантный мужчина средних лет, статный, с сединой в аккуратно подстриженной бородке, сдержанно улыбнулся, но в голубых глазах не промелькнуло ни намека на тепло или сочувствие.

Не так смотрят на любимую дочь, еще не пришедшую в себя после опасной травмы. Испуганную, растерянную молоденькую девчонку с такими же глазами, как у него. Видимо, у этого отца, в отличие от моего настоящего, сбежать из ненужной семьи не получилось. Вот и решил сбагрить подросшую дочурку первому встречному.

Стоп. Я вовлекаюсь в этот бред. Не дело, надо сохранять трезвый рассудок и способность рассуждать непредвзято, тем более не разобравшись. Часто выясняется, что правда у каждого своя.

– Ты хотела меня видеть, Иви? – начал он. Судя по тому, что даже не присел, тратить много времени на разговор он не собирался. – Рейнер сказал, что ты отчего-то вздумала капризничать. Пререкаешься. Дерзишь. Позволяешь себе возмутительные выходки.

Его тон намекал, что я обязана немедленно устыдиться и начать извиняться даже за то, чего не делала. Но вместо этого я выложила ему все напрямую. Про несчастный случай, путаницу и про то, кто я есть. Вот тогда он и сел. Молча переварил услышанное, недоверчиво на меня поглядывая. Потом объявил, что должен осмотреть меня лично, размял кисти, щелкнув пальцами...

С кончиков которых при этом с треском сорвались голубые искры.

От неожиданности я отпрянула, когда он потянулся к моим вискам. Папенька нахмурился (я скоро привыкать начну, что все на меня смотрят исключительно с таким выражением) и велел перестать ерепениться. Стиснул мою голову, задрав подбородок, и продолжил рассматривать. Там, где касались его пальцы, в кожу словно крохотные саморезы ввинчивались.

– Что вы делаете?

– Не вертись. Хмм... Что-то с тобой определенно не то, – изрек он, наконец меня выпустив. – И ведешь себя странно. Я воздержусь от наказания, возможно, тому виной временно повредившийся рассудок. Пожалуй, велю позвать сюда матушку, она сильный маг, прекрасный целитель и непременно тебе поможет, дитя мое.

– Вашу мать? – машинально переспросила я.

Действительно – вашу мать. Лучше и не скажешь.

– Не смей тревожить всуе память своей покойной бабки! И я в который раз требую проявить хоть немного уважения и благодарности к той, кто растила тебя, воспитывала и заботилась. Беата заслуживает такой малости, чтобы ты называла ее матерью, которую ей пришлось заменить. Неужели настолько сложно привыкнуть?

Он все говорил о том, какая прекрасная, великодушная, терпеливая женщина некая Беата и какая неблагодарная, грубая нахалка – я. Не преминул предупредить, чтобы не позорила род и благодарила всевышнего за то, что при всех моих ужасных недостатках послал мне столь прекрасную партию. И что наконец-то бедняжка Мина, рисковавшая остаться старой девой, потому что ее старшую сестру никто не возьмет, тоже сможет устроить свою судьбу.

А я молча внимала и понемногу догадывалась, на чьем месте очутилась. Да я же теперь Золушка! Дочь отца от первого брака. Беата – моя мачеха, а Мина – мачехина дочка, уж не знаю, общий ли у нас отец или она к новой жене прицепом шла.

Естественно, та умница и красавица, которую холят и лелеют, а меня в чулане поселили и всячески угнетают. Надеюсь, хотя бы не заставят перед свадьбой посадить семь розовых кустов и отделить чечевицу от гороха.

Вот это попала. Когда, интересно, в прошлой жизни так успела нагрешить? Муж еще навязанный... Да я и сказку-то эту с детства не любила!

– Ты очень огорчила меня, Иви, – закончил папенька свою тираду.

Взаимно, чего там. Но вслух говорить не стала, догадываясь: лучшее, что могла сделать, пока оставалась в этом семействе – молчать. Для верности еще и потупилась – мол, услышала, осознала, стыдно. Давайте только без скандалов обойдемся.

Довольный произведенным эффектом, он счел, что уделил непутевой дочери достаточно внимания и удалился. Оставив меня в полном смятении чувств. Надо же. Магические силы. Предстоящее замужество. Вот это я сходила по магазинам, называется. Хорошо хоть вообще очнулась, спасибо и на том.

Не успела я толком обдумать все, что наговорил папенька, как явилась злая мачеха собственной персоной. Ах, пардон – маменька. Первое, о чем подумала при взгляде на нее: вот это платье! Неужели и мне теперь доведется такие носить? Метры натурального темно-красного шелка, матово сияющего в скудном освещении моей комнатушки. Длинная юбка с воланами, открытые плечи. Цвет выгодно оттеняет белую как молоко кожу. Эта роскошная дама выглядела здесь совершенно неуместно.

Красивая. Даже возраст ее не портил. Есть редкие счастливицы, которые умудряются стареть как вино. Ведьмы.

3.

Оливия Нейт, которую все, включая слуг, называли Иви, была даже не Золушкой, а Настенькой из «Морозко». Той самой, которая ну такая милашка, такая правильная, добрая, трепетная и безответная, что аж бесит. Классическая героиня сказок: мать ее, хорошая и любящая, умерла молодой, оставив малютку на попечении отца. Справедливости ради, вдовцом он оставался довольно долго. Второй раз женился через несколько лет, когда Иви была уже подростком.

И той, конечно же, жизни не стало. Новой супруге, тоже, кстати, вдове с дочерью, довесок почему-то оказался костью в горле. Папенька девчонкой и раньше не сильно интересовался, но денег не жалел. У нее были няньки, учителя, пони, куклы, нарядные платья и все, что только попросит. Кроме любви и внимания, но она не жаловалась. В целом сложилось впечатление, будто этой что ни дай – всему рада и за все благодарна.

Сначала ее цепляла вредина сводная сестрица, которая оказалась той еще продуманкой и вовсю пользовалась тем, что младше, а когда ее пытались упрекнуть – притворялась всеми обиженной и ненужной в новом доме. Мачеха всегда выступала на стороне кровиночки и наверняка капала на мозг супругу. Но все же было еще терпимо, но потом у них родился общий сын.

Младшенький, любимый да еще и наследник. Разумеется, сердце папеньки он занял целиком. Дочь и падчерица превратились в некую принадлежность дома и не особенно его заботили до тех пор, пока не настала пора выгодно выдать их замуж.

К тому времени Иви зашпыняли до невозможности. Она сама была виновата – кротко терпела все что угодно. Ее выселили в чулан и одевали в платья с чужого плеча, которые своими же руками и перешивала. Лишили выходов в свет и любых развлечений. Даже обучение забросили, правда, тут выручило то, что она любила читать и многое изучила самостоятельно. Еще бы, больше толком было нечем заняться.

Неизвестно, что бы с ней стало, если бы не местный обычай. Первой должна выйти замуж старшая из сестер, иначе позор не только для нее, но и для всего семейства. Сама того не желая, Иви все-таки утерла сестренке нос.

Ее сосватал богатый и знатный красавец. Тот самый, который на меня орал. Дуреха этому радовалась. А я лоб ладонью отбила, слушая ее рассказ. Да как можно быть такой наивной безропотной овцой!

– Послезавтра у меня должна была быть свадьба. А теперь... Ничего не будет, меня вообще видишь только тыыыы! – она вновь захлебнулась рыданиями.

Надо же, сколько слез помещается в одном некрупном призраке. Которого кроме меня еще и никто не видит. А значит, не только тело досталось, но и неприкаянная душа в придачу. Она не уйдет, я не сомневалась, как ни прогоняй. Деваться ей некуда, к унижениям и ругани привыкла...

Надо же. Всю жизнь мечтала о дочке, по клиникам бегала, даже к святым мощам ездила – да так и не получилось. Вот, значит, ответ на мои молитвы? Призрак дурочки-переростка с травмированной психикой?

– Погоди реветь. Сначала надо во всем разобраться. Ты же взрослая, умная девушка... Да разве стоит об этой свадьбе горевать? Видала я твоего графа, та еще скотина. Женится на тебе ради приданого.

Я прикусила язык, боясь, что говорю лишнее. Но неужели она до сих пор не знает? Женишок своих намерений не скрывал. Привидение капризно топнуло ножкой.

– Он бы меня полюбил! Все женятся на тех, кого родители выберут, но потом влюбляются. Как... мама и отец. Они очень любили друг друга.

Вздохнув, она явно осознала, что ведет себя не так как положено, смутилась, сгорбила плечи и уставилась в пол. И реветь перестала, всхлипывала тихонько. Ну точно Настенька, святая простота.

– Тебе сколько лет? – спросила я, и от неожиданности она снова подняла на меня глаза.

Из-за слез они казались ярко-голубыми, блестящими, как чистые озера, отражающие весеннее небо. Ей вообще шло быть зареванной: раскрасневшиеся губки, порозовевший нос. Заинька-паинька, так и тянет обнять и утешить. Я невольно отметила эту особенность, цинично подумав – раз теперь это мое тело, может пригодиться.

– На прошлой неделе исполнилось восемнадцать, – пролепетала заинька.

– Разве можно взрослой девице быть такой... Простодушной?! – воскликнула, сжалившись и придержав слово «идиоткой». – От тебя мачеха избавилась, а этот козел берет к земле в нагрузку. Что там хоть за земли, очень ценные? Раз ты теперь совершеннолетняя, может, лучше было продать их, послать всех лесом и жить самостоятельно?

– Что ты, это же мое приданое! – укорила она с таким выражением, будто я предложила что-то неприличное. – Лес там ценных пород, да. А еще старинный замок есть, очень красивый. Только вот... Вряд ли кто-то женился бы на мне ради одного лишь приданого.

– Хочешь сказать, старинного замка недостаточно? Ну у ваших женихов и запросы!

Смущаясь, будто это ее личная вина, Иви рассказала, что земли прокляты. Леса кишат чудовищами, а на полях и огородах порой вырастает такое, чего никто раньше и не видывал. Владения эти должны были перейти прапрабабке Иви, но та, в отличие от внучки, не была покорной овечкой. Нарушила волю родителей и тайно обвенчалась с тем, кого сама выбрала.

Ее мать, сильная колдунья, тоже проявила характер. В гневе наложила порчу на замок, целые гектары леса, поля, озера и деревню со всеми жителями заодно.

– Матушка рассказывала, что однажды родится та, кто сумеет снять проклятье, и нечисть покинет леса, а земля расцветет, но наша магия слабеет с каждым поколением. Я вот вообще... – она вздохнула и быстро добавила: – Но только у девочек, сыновья по-прежнему рождаются сильными. У меня есть кузен, очень одаренный маг. В столице служит.

– Ах вот почему жених заинтересован в наследниках, – поняла я, боясь представить, что ждало бедняжку Иви, вздумай она нарожать ему девчонок. – Но с землей все же непонятно. Непохожа на лакомый кусок.

– Его папенька намерен проложить через них железную дорогу. Зачистить все вокруг, а лес пустить на продажу... Наверное.

– Там где раньше волки срали, мы проложим магистрали, – пробормотала я задумчиво. Получат они мой лес, когда рак на горе свистнет!

4.

Оба дня до свадьбы я сидела тихо и старалась лишний раз никому не попадаться на глаза. Тем более в доме все сбивались с ног, готовясь к знаменательному событию. При этом об одном из главных его действующих лиц никто не вспоминал. Словно невеста – что-то вроде куклы, которую достанут из чулана, когда понадобится украсить торжество.

За недолгое время я убедилась: никому до Иви нет дела. Даже слуги относились к ней без особого почтения. А ведь перед остальными членами семейства лебезили и спины гнули, я наблюдала за ними украдкой, прогуливаясь в укромных уголках сада. Впрочем, оно и к лучшему. Мне общения с призраком хватало за глаза.

Не посчастливилось познакомиться с Миной, сводной сестричкой. Та заглянула справиться о моем здоровье. Возможно, мне почудилось, но ответ, что ничего серьезного не случилось, ее будто бы разочаровал.

С первой же встречи стало понятно, отчего любви между ними так и не возникло. Иви била по всем статьям, кроме разве что роста. Она была старше, ее приданое ценилось выше (к Мине ни земель, ни замков не прилагалось), к тому же она была симпатичнее, объективно, на любой вкус.

Шестнадцатилетнюю мачехину дочку можно было назвать миловидной лишь с натяжкой – выручала юность и свежий цвет лица. Если мать выглядела стройной и статной, то дочь – худой нескладной дылдой. И вообще, все, что у Беаты казалось изюминкой, у ее дочери получилось просто некрасивым. И тонкие губы, и прямой, но какой-то приплющенный нос, и впалые щеки.

Недостатки внешности природа компенсировала хитростью и нахальством. С самым невинным видом она задала провокационный вопрос: должно быть, мне не терпится поскорее обручиться с красавцем графом и уехать в его особняк. Не скрывая иронии, я ответила – ну конечно, сплю и вижу. Прямо-таки минуты считаю.

И попалась на обычную уловку с подменой вопроса. Выйдя от меня, сестрица немедленно пожаловалась, что пока все в доме обо мне беспокоятся, я только и мечтаю поскорее отсюда убраться. Минуты считаю, каждая из которых мне конечно же в тягость. А когда папенька грозным тоном поинтересовался, говорила ли я такое, с плохо скрываемым удовольствием ожидала, как начну врать и изворачиваться.

– Ты очень сильно огорчила Беату, – сказал недовольный отец семейства, так и не дождавшись ни того, ни другого. – И в очередной раз разочаровала меня. Если настолько тяготишься присутствием родной семьи, изволь сегодня обедать у себя.

– Я совершенно по другому поводу это говорила. Но вам бесполезно что-то доказывать, – ответила я, и не думая оправдываться.

Тем более на месте Иви именно об этом и мечтала бы. Нетрудно ведь догадаться. Папенька поджал губы и отослал меня прочь. А вот Иви неожиданно обиделась, причем не на него и не на подлую сестрицу даже – на меня.

– Как ты могла сказать подобное! Теперь они думают, будто я неблагодарная и их ненавижу.

– Сама слышала, как все было, – рассержено возразила я. Еще и крайней осталась в глазах этой дурочки! – И вообще, не наплевать ли, что они там себе думают? Что-то я не замечала, чтобы в этом доме заботились о твоих чувствах, тогда почему ты должна?

– Потому что они моя семья, – заявила она не терпящим возражения тоном. – Потому что матушка смотрит на меня с небес и сокрушается, что дочь ее позорит.

На это я ответила, что если покойная матушка на нее и смотрит, то в состоянии увидеть, в какой ситуации очутилась ее дочь. Посочувствовать как призрак призраку и порадоваться, если кто-то на этой злобной семейке за все ее обиды отыграется. Мои слова огорчили Иви еще сильнее. Придется потратить уйму времени и сил, чтобы доказать, что ей вовсе не обязательно быть для всех хорошей. Особенно для каждой сволочи. Тем более в ущерб себе.

Двух дней мне хватило, чтобы понять – эта девушка трепетала по любому поводу, все подряд принимала близко к сердцу. А тут целая смерть, да еще свадьба, пусть не совсем уже ее, но тем волнительнее. Здесь она оказалась с родней заодно. Боялась, что я нас всех непременно опозорю.

Утро самого важного дня в жизни девушки выдалось безоблачным и свежим – погода не подвела. В мою каморку набилась целая толпа, и все суетились вокруг моей персоны. Даже в ванной не пришлось самой утруждаться, и спинку потерли, и ароматными кремами обмазали.

Вернув в комнату, соорудили прическу, затейливую что твой торт. Чуть подкрасили реснички. Нарядили в атласное платье со шлейфом – невесте в этом мире тоже полагалось белое. Вдели в уши серьги, а на шее застегнули ожерелье в три ряда, под весом которого сразу потянуло согнуться. Жемчуг. То ли юным непорочным созданиям полагалось носить именно его, то ли все бриллианты в этой семейке мачехе достались.

Результат впечатлял. Простушка Иви выглядела как принцесса, даже очки образ невесты не портили. От жалости к той, что видит себя такой со стороны, я еле сдержала слезы. Впрочем, самой Иви ничто не мешало снова разреветься в три ручья и не останавливаться до тех пор, пока не объявили, что приехал жених.

По традиции из девичьей светелки невесту должен вывести отец и передать жениху. Но граф нарушил обычай, вломился в уютную гостиную с камином, где я его дожидалась. В нарядном костюме цвета слоновой кости он выглядел невообразимо элегантным. И привлекательным, нельзя не признать. Даже недовольная гримаса его не портила.

Он окинул меня взглядом – нарядную как кукла и благоухающую как цветок. В глазах не промелькнуло ни намека на симпатию или хотя бы одобрение. Только нахмурился еще сильнее и губы поджал.

– Разве приличия позволяют нам оставаться наедине до того как обвенчаемся? – спросила я, сложив ладони на коленях и кротко глядя на него снизу вверх.

– Смею ли я предположить, что ты закончила разыгрывать спектакль с мнимым безумием? – произнес он холодно.

– Увы, никакой это был не спектакль, и вы должны знать, прежде чем совершить такой серьезный шаг, – сказала ему в тон. – Я не Иви. Я другая девушка, случайно очутившаяся в ее теле. Все, что происходит, нелепая ошибка...

5.

Сидя за изысканно сервированным столом, я наблюдала за танцующими парами, потягивала вино и предавалась размышлениям. Все равно заняться было нечем. Я никого вокруг не знала, танцевать не умела, развлекать гостей невесту местные правила не обязывали. Большинство блюд выглядели непонятно, да и позориться я с самого начала передумала. А судя по взгляду Рейнера, когда я положила себе на тарелку кусочек того, кусочек сего, взяла нож и вилку которые понравились и понюхала то, что собираюсь проглотить – с точки зрения высшего общества я вела себя за столом как последнее быдло.

Вот пить винишко и закусывать фруктами удавалось без его осуждения. Специальную вилочку он заботливо под руку мне подложил. И в целом проявлял знаки внимания, улыбался, но я не питала иллюзий. Просто так положено. Вечером, когда гости разойдутся, наверняка каждый неправильный жест припомнит.

Когда гости расходятся и наступает вечер, у молодоженов бывает первая брачная ночь.

При мысли об этом я не выдержала и покосилась на Рейнера. Сидит с довольным видом, ничто его больше не беспокоит. Вон с каким аппетитом наворачивает долбаные деликатесы долбаными столовыми приборами. И напряжение, которое я кожей ощущала с самого утра, исчезло. Дело сделано, свое он получил.

Или рассчитывает, что получит? Что-то непохоже, будто он пылает к Иви страстью. Скорее, наоборот. Хотя... Мужчины к этому проще относятся, почему бы и нет, девчонка симпатичная. Не ему предстоит с невинностью расстаться.

Меня передернуло.

– Улыбайся. На тебя все смотрят, так убери с лица это мерзкое выраженьице, словно жабу проглотила, – взглянув на меня в ответ, прошипел граф.

– Я думаю про первую брачную ночь, – пропищала я тихонько. Его глаза округлились. Ах, да. Леди об этом вслух не говорят.

– Лучше подумай про суровую нить. И молчи.

– Я и так молчу.

– Не понимаешь с первого раза? Молчи!

– Да молчу я, молчу!

Кажется, получилось слишком громко – проходившая мимо чья-то тетушка сменила направление и двинулась к нам, потянув супруга за рукав. Мы разом повернулись к ним и изобразили медовые улыбки.

– Как же это, молодые люди? Не успели обручиться, а уже бранитесь? – хитро погрозил пальцем добродушный дядюшка. Он определенно не был в курсе ни причины нашего брака, ни отношений Иви с семьей.

– Ни в коем случае! – притворно возмутился Рейнер, поймал мою руку и слегка коснулся ее губами. – Просто моя ненаглядная Оливия переволновалась. Правда, дорогая?

– Угу, – промычала я, опуская глаза.

– Вы такая прелестная пара, невозможно налюбоваться! Словно созданы друг для друга, – рассыпалась в комплиментах тетушка. – Между вами прямо-таки искрит! О, глядя на вас, я вспоминаю нашу свадьбу...

– Помню, как вы едва не лишились чувств перед алтарем, дорогуша, – хохотнул дядюшка.

– А вы, мой милый друг, так за меня испугались, что уронили печать. Вот очаровательная Оливия выдержала церемонию с честью. Эта боль всего лишь мимолетная плата за долгие годы счастья, которое вас ждет.

Только потому что они были такими славными, я не закатила глаза. Счастья полные карманы, как бы не ошалеть от радости. Рейнер был того же мнения – на лице не отразилось, конечно, но вилку так сжал, что пальцы побелели. Еще немного – и согнул бы.

При этом продолжал светскую беседу как ни в чем не бывало. Вот ведь лицемер!

Ну почему некоторые красавчики такие козлы? Правда, некоторые козлы и не красавчики вовсе. Более того, если мысленно нарисовать эти две категории в виде диаграммы, то множество, включающее козлов, будет всяко больше множества красавчиков. Как арбуз и апельсин примерно. Так что мне еще повезло отхватить жениха из области их пересечения, а не уродливую сволочь.

С другой стороны, есть ведь огромное количество женихов, которые в оба этих множества не входят. Нормальные порядочные ребята, с которыми можно строить здоровые отношения. Нормальные красавчики в моем мире тоже существуют, сама видела. Надеюсь, что и в этом они есть...

– Через пять минут мы должны обратиться к гостям с благодарственной речью, – прервал мои изыскания Рейнер. – Будь любезна хотя бы попытаться изобразить подобающее лицо. Не желаю, чтобы пошли слухи, будто я женился на круглой дуре.

Да, где-то они, возможно, и есть. Но не про мою честь. Мне вот этот редкостный экземпляр достался, слишком много грешила в прошлой жизни, видимо.

В прошлой жизни... Она такая была замечательная, жизнь эта! Все давно налажено, все по-моему. А я еще ворчала иногда, жаловалась на что-то. Вдруг накрыло тоскливое чувство, будто все придется начинать заново. Чего-то добиваться, место под солнцем выгрызать. Обустраиваться. С определенного возраста многие мечтают, чтобы юность вернулась. Вот, вернулась. Ничего особо хорошего в этом и нет.

– Верните мне мои немного за тридцать, ну пожалуйста... – задумавшись, пробормотала я вслух, за что чуть не получила тычок в бок той самой вилкой.

К счастью, жених не мог себе позволить открыто проявлять неподобающие эмоции. К сожалению, торжество для нас подходило к концу. За окнами почти стемнело, Рейнер произнес свою пафосную речь. Гости разбрелись кто куда и почти не обращали на нас внимания – им хватало развлечений. Скоро он выведет меня отсюда. В спальню.

Единственное, что я смогла придумать – перебрать с алкоголем. Что это тут у нас в графинчике, на коньяк похожее? Напьюсь до изумления, может, сделаюсь противна этому снобу. Времени оставалось всего ничего, но напиток, по вкусу напоминающий хороший виски, оказался крепким, а организм Иви к пьянству не привык. В итоге до покоев Рейнер вел меня под руки. При этом я глупо хихикала и предлагала исполнить какую-нибудь хорошую песню.

– Спорим, ты такой не слышал? Про коня?

– Я тебе сейчас устрою коня, – проворчал он, волоча меня вверх по лестнице.

– Эй, полегче! Тогда давай про черного ворона? Черный во... – затянула было ему назло, но внезапно у меня отключился звук. Ни шептать не получалось, ни крикнуть, только закашлялась.

6.

Нам с новоиспеченным муженьком пришлось ночевать в одних покоях, чтобы до визита целителя никому не показываться. Зато не в одной постели, ради этого можно было ноющую боль в сломанной руке перетерпеть. К этому скандалисту я не то что прикасаться – видеть его не желала.

Будто решив, что испортил о себе впечатление недостаточно, ванную он занял первым. И намывался там полчаса, наплевав, что вообще-то не один. В итоге мне пришлось уложиться в пять минут как в армии, ведь врача уже вызвали. А вот горничную нет, его сиятельство заплывшего глаза, видите ли, стеснялся. Пришлось унижаться и просить его застегнуть платье, выслушав едкий намек на то, что я не стою и доли таких мучений.

Врача мы встретили, сидя в разных концах гостиной, умытые, одетые и злые до предела. Казалось, я просто физически не в состоянии была находиться в одном помещении с Рейнером дольше минуты. Переведя взгляд с его лица на мою руку, целитель удивленно приподнял брови.

– Однако! Что с вами произошло, молодые люди?

– Первая брачная ночь, – ответила я невинным тоном. Рейнер промолчал, только зубы стиснул.

– Хмм... Ну что же, давайте устраним последствия. Начнем с вас, юная леди. Позвольте вашу ручку.

Рентген у мага был встроенным. Рассмотрев внимательно мою кисть, он покачал головой и подтвердил опасения. Перелом двух костей, да еще со смещением. Боль и отек Рейнер снял магией, наложил повязку, но сращивать кости не умел. Это сделал целитель, попутно похвалив его за грамотно оказанную первую помощь.

Рейнер хмыкнул. Я скривилась в недовольной гримасе. От внимания целителя это не укрылось.

– Это, конечно, в мои профессиональные обязанности не входит, но могу я поинтересоваться, все ли у вас в порядке?

Взгляд сочувствующий. Как же мне захотелось все-все ему рассказать! И про перемещение в другое тело, и про то, что меня здесь ни во что не ставят, и про вчерашнюю драку. Да, именно драка это и была, как бы глупо ни звучало...

– Как вам сказать... – произнес Рейнер, изобразив немного смущенное выражение. – Произошедшее недоразумение, разумеется, нас огорчило. Надеюсь, травма не серьезна?

Целитель ответил, что все заживет, и скоро я смогу отплясывать на балах как ни в чем ни бывало. Но какое-то время следует поберечься – моментально восстановить кости даже магия не в силах. Лучше не напрягать руку неделю-две.

– Понимаю, что для молодоженов требование соблюдать... эмм... осторожность прозвучит нелепо. Особенно для столь пылких, – в его взгляде промелькнуло веселье. – Но советую в ближайшие дни обращаться с супругой как можно бережнее.

Судя по тому, как покосился на меня Рейнер, об этом и мечтать не стоило. Маг его зверского взгляда не заметил, дал рекомендации, как и когда разрабатывать руку, и принялся за второго потерпевшего.

Такой пустяк как фонарь под глазом магия исцелила моментально. С одной стороны, обидно – в итоге мне же и досталось. Но с другой – появился веский повод оттянуть ту консумацию брака хотя бы на неделю. Беспокоить сломанную кисть нельзя, вот и меня заодно пусть не беспокоят.

Закончив, он пожелал нам здоровья и семейного счастья, раскланялся и отбыл. Некоторое время мы молча смотрели ему вслед.

– Вот и славно, – произнес наконец Рейнер. – Появился повод отослать тебя немедленно. Сразу после завтрака распоряжусь, чтобы снарядили ближайшим поездом.

– Куда отослать? – переспросила подозрительно. Я, конечно, из-за разлуки не расстроюсь, но было бы наивно ждать от этого человека чего-то хорошего.

– Перестань. Нет смысла продолжать разыгрывать этот спектакль. Сама знаешь, куда, – поморщился он в ответ.

– Не знаю. Давай не будем в угадайку играть, я не в настроении.

– Для молодой жены допустимо не присутствовать на завтраке в первое утро супружеской жизни. Надеюсь, воспользуешься этим правом. На обеде, увы, тебе непременно нужно появиться. До тех пор будь любезна, избавь меня от своей персоны, – заявил он, проигнорировав вопрос.

– Я бы рада вообще тебя не знать. Сам заставил за тебя выйти, – возмутилась было, но он жестом прервал мою гневную тираду и ушел не попрощавшись.

Вот и чудненько. Глаза бы его не видели. Тоже мне, муж, объелся груш...

– Что ты натворила? – пискнул призрак, вплывая в комнату. – На его сиятельстве лица нет!

– Нормально все у него с лицом, доктор подлатал. И вообще - это была самооборона.

– Если жена была холодна и своими ласками не сумела угодить мужу, он покидает ее покои в крайне дурном настроении, – вероятно, Иви процитировала наставления для юных барышень о семейной жизни. Сама она вряд ли разбиралась в предмете. – Граф вышел отсюда в такой спешке, будто за ним бесы гнались. И выглядел прямо-таки разъяренным. Выходит, совсем плохо старалась, ему с тобой не понравилось и...

– Если невеста не сберегла себя для будущего мужа, он, несомненно, рассердится, – в тон ей проговорила я. Какие еще ласки? Он получил ровно то, что заслужил! – Он рассержен, следовательно, это тело не было невинным. Ай-яй-яй, Иви, не думала, что ты такая шалунишка!

Ее глаза чуть не вывалились из орбит от возмущения.

– Да как ты можешь такое говорить! – вспыхнула она как маков цвет. Я пожала плечами.

– Всего лишь рассуждаю в соответствии с твоей кривой логикой. И демонстрирую, что выводы делаешь неверно – графа могло разозлить что угодно, и виновата из нас двоих не обязательно я. Вместо того чтобы вечно фонтанировать эмоциями, иногда не мешает учиться думать головой. Хотя бы для разнообразия.

– А у меня нет больше головы, перешла тебе, как и все остальное, – фыркнула обиженная Иви.

– Вот и увидишь, как ею правильно пользоваться. Мозги у тебя в порядке, по крайней мере, дурой я себя не чувствую...

– Зато я чувствую. Но никому не в силах объяснить, что во всем, что ты творишь, нет моей вины.

– Не беспокойся, деточка, я нашу жизнь налажу. Вот увидишь. Больше никаких чуланов, обносков и унижений. А по поводу графа не стоит переживать. Всего-то самовлюбленный, избалованный, вредный мальчишка. Дай только срок, будет у меня шелковым, – пообещала я с уверенностью.

7.

Дорога была дальняя. Больше суток до пункта назначения добирались. Но скучать не пришлось. Мне все в новом мире было интересно. Смотрела в окно до темноты, выходила на каждой станции, оглядеться и ноги размять. Ну и болтала с Иви, конечно.

Кажется, та начинала понемногу смиряться со своим положением, или просто сдерживала слезы и по привычке не жаловалась. И чем сильнее мы удалялись от дома ее родственничков, тем заметнее она оживала, если можно так говорить о призраке. В ней тоже пробуждалось любопытство, сменяя напряженную покорность в глазах. Будто перестала ждать наказания и какого-нибудь подвоха в любой момент.

Под конец до того осмелела, что рискнула, краснея и запинаясь, спросить, как прошла наша первая брачная ночь. Девчонка не врала – она оказалась невинной не только физиологически, но и в душе. Из тех, что чуть ли не в обморок падают, услышав разговор на темы ниже пояса. Узнав, что между мной и Рейнером ничего не было, она совсем растерялась.

– Но как же... Когда ты собираешься подарить ему сына и наследника?

– Твой вопрос исходит из неверных предпосылок. С чего ты взяла, будто я вообще собираюсь это делать? – отозвалась я, украдкой наблюдая за выражением ее лица. – И я терпеть не могу вот эту формулировку. Не стану я никому своих детей дарить.

– Не собираешься... Ты просто шутишь, да? Насмехаешься надо мной, – выражение сменилось улыбкой. Я отрицательно мотнула головой. Иви озадаченно нахмурила бровки. – Если и графу такое осмелилась сказать, понятно, почему он ушел из покоев взбешенным. И отказался разделить с тобой ложе.

На последней фразе она мило покраснела. Эта бы мужу вообще ни в чем не отказывала, даже такому хамлу как Рейнер. А вот вопросы деторождения стоило обдумать всерьез. Я не допущу, чтобы кто-то распоряжался моим телом, пусть и взятым взаймы. Тем более граф четко дал понять, что наследник ему нужен, а я не нужна. Не удивлюсь, если его семейство просто-напросто отберет моего ребенка.

В прошлой жизни я так и не родила детей, а ведь хотела. Если в этой получится – никому не отдам. Лучше подыщу для них другого отца, адекватного. Пока же надо разузнать, как здесь обстоят дела с контрацепцией. Спрашивать у Иви было бесполезно, я и не пыталась. Мысленно поставила себе отметочку.

Мы прибыли на захолустный полустанок. Кроме нас двоих здесь никто не вышел, даже двери вагонов не открывали. Крохотная будка станции, больше похожая на сарай. Сверкающие на солнце рельсы, убегающие в обе стороны за горизонт. Золотистые поля. Холмы и крыши деревушки с одной стороны, темная полоса далёкого леса – с другой. К нему-то мы и поехали.

А потом все ехали и ехали, до села у реки, где переночевали на постоялом дворе. С утра уже в другом экипаже переправились на пароме и поехали дальше. Я успела пожалеть, что железнодорожную ветку до моих владений не успели заранее проложить.

Дорога, по которой нас везла старенькая карета с выцветшим гербом на дверце, оказалась широкой и укатанной – неожиданно для такой глухомани. Я хотела было спросить, кто здесь так часто ездит, но вместо слов вырвалось восторженное восклицание.

Мы поднялись на пригорок, и над густыми кронами внезапно возникли башенки, остроконечные крыши и флюгеры. Вскоре дорога углубилась в лес, а потом вывела на просторный луг, окружающий мое новое жилище.

– Это что же... Все мое? – произнесла, не веря своим глазам.

Я ожидала увидеть едва ли не руины, а обнаружила настоящее чудо. Замок был совершенно сказочным и вовсе не выглядел заброшенным. Да, он казался пустым, газон вокруг нуждался в поливе, кусты роз разрослись и одичали, а кованую ограду кое-где опутал хмель. И само здание было очень старым, но не ветхим, а величественным.

– В последний раз я бывала здесь еще в детстве, – задумчиво пробормотала Иви. – Кажется, с тех пор ничего не изменилось.

– А то чье же. Ваше, молодая госпожа. Заждались они вас, поди, – добродушно отозвался кучер. – Только вы уж не браните, высажу у ворот. Лошадь внутрь не пойдет.

Странно. Но помочь отнести чемоданы он не отказался, и возражать я не стала. Припарковавшись у ворот, он открыл калитку – петли не скрипнули, будто их регулярно смазывали. Подхватил багаж, пропустил меня вперёд. Иви семенила по пятам.

Стоило ей войти на территорию замка, как за спиной раздался глухой удар. Я оглянулась. Кучер выронил чемоданы и смотрел, разинув рот, то на меня, то на призрака.

– Храни меня всевышний! Вы раздвоились, леди, или мне мерещится?

– Вы ее видите?

– Вы меня видите?

Воскликнули мы одновременно. Иви – радостно. А я – растерянно. Как мне ему это объяснить?

– Вижу, только не пойму, откуда вы взялись. Что здесь привидения хозяйничают, вся округа знает, бывало, и видали их. Но то мертвые слуги, а чтоб хозяйка, да еще среди белого дня... Да разом и живая, и привидение... Такого не видывали ещё.

– Вы не бойтесь, я никому не причиню зла, – пообещала Иви, на что я не выдержала и хмыкнула.

Тоже мне, злой дух. Да она не способна напугать даже котенка! Скорее, сама чего угодно напугается. Кучер явно был того же мнения. И чемоданы занёс, осмотрелся с любопытством. И даже поболтал немного о погоде и рассказал, как его в деревне найти, если понадобится.

Когда он ушел, мы с Иви переглянулись. Не сговариваясь, оставили вещи там, где он их положил, и наперегонки бросились исследовать замок. Мамочки, как же он был прекрасен, даже не верилось! Высоченные сводчатые потолки залов, под которыми эхом носились наши голоса, топот и смех. Барельефы с изображениями батальных сцен и чудовищ. Массивная мебель темного дерева. Гобелены длиной в несколько метров – сколько же времени и сил понадобилось, чтобы их соткать. Портреты предков. Витражи!

– Это сказка, – выдохнула я, любуясь одним из них. – Неужели мы здесь только вдвоем?

Солнце спряталось за кронами, и свет мягко ложился сквозь разноцветные стекла. Наступал вечер, а мы даже второй этаж не осмотрели. Ничего, успеется. Ведь все это теперь наше.

8.

Утром я обнаружила, что недоеденное вчера печенье и стакан из-под молока исчезли. Иви заверила, что ничего не трогала, спала вместе со мной без задних ног. Надо же, какие-то человеческие потребности ей всё-таки не чужды.

– Я могла бы обойтись и вовсе без сна, но мне это нравится, – призналась она. – Было бы скучно сидеть одной без дела, а бродить по дому страшно.

– Неужели не поняла, что здесь тебе нечего бояться? Они нас берегут. Вот только от того, что кто-то был в комнате, пока мы спали, как-то не по себе. Надо будет попросить, чтобы больше так не делали.

– Мы ведь можем их слышать. И давать указания в любой момент, вроде бы...

– Так давай попробуем, – предложила я и крикнула, не обращая внимания на испуг в глазах Иви. – Грейс!

Тихий голос экономки отозвался через несколько секунд. Выслушав просьбу не входить к нам без предупреждения, она извинилась и сказала, что не стоит оставлять в спальне еду.

– У нас завелась мышь. Обычных давно вывели, а эта пришла из проклятого леса, шустрая, ловушки и яд обходит, по стенам бегает не хуже чем таракан. Повадится – будет докучать. Нас она не боится...

– Вот видишь, даже мышь не боится, – шепнула я Иви.

– Я мышей тоже не боюсь, – решилась она подать голос.

– Так то не простая, из чудищ. Шумит она очень. Но вы не беспокойтесь, мы от нее рано или поздно избавимся. Я ещё нужна? Ваша горничная подготовила все для умывания и поможет одеться, она здесь. Завтрак подадим через четверть часа.

Странное это было ощущение, когда невидимые руки шнуровали на мне корсет, застегивали пуговки на платье и заплетали косу. Иви за это время управилась сама, чем огорчила невидимку.

– Прошу прощения, леди, что заставила ждать. Мы не подготовились к тому, что хозяек окажется двое, – сокрушался девичий голос. – Я сама скажу Грейс, пожалуйста, не жалуйтесь на меня в первый же день...

– Ни в коем случае! Просто Иви, кажется, привыкла обходиться без горничной, – сказала я. Иви кивнула.

– Но как же? Леди одевалась сама?

– Каких только причуд не бывает у леди, – отозвалась я. Незачем распространяться о ее печальном прошлом. – Лучше скажи: вас не смущает, что нас двое? И кого вы считаете настоящей хозяйкой?

На это призрачная девушка ответила, что даже если тело и душа прибыли отдельно, все равно это их хозяйка. Просто не одна, а две, и слушаться они нас будут одинаково. Привидения не заморачивались по таким пустякам.

Когда горничная с нами простилась, Иви призналась, что действительно не умеет распоряжаться прислугой. То есть, теоретически управлять хозяйством ее учили, но по факту никто в доме ее всерьез не воспринимал. И что лучше мне взять на себя эту обязанность, меня они хоть слушают.

– Ты бы попросила их не суетиться вокруг нас, будто мы принцессы. У них и без того уйма хлопот. А одеться я и сама тебе могу помочь. И прическу сделаю, у меня неплохо получается. Мина иногда просила ее причесать.

Ах она мелкая избалованная мерзавка! Разозлившись, я рявкнула, чтобы больше не слышала ничего подобного. Мы теперь знатные леди и будем жить подобающе. Носить красивые платья и пользоваться всеми благами, положенными по статусу.

– Ты не служанка! Что касается слуг... Это их работа, более того, они для этого здесь и живут. Не стоит нарушать их порядки не разобравшись. Лучше учись принимать помощь с благодарностью.

Тем более нам было чем заняться. Масса дел, не знала, за что хвататься в первую очередь. Нужно узнать, есть ли способ вернуть нас обратно в свои тела. Выяснить, что творится в округе. Разобраться с доходами и расходами. Узнать, какие права у жены на все это добро – если мне ничего не причитается, ради благополучия графского семейства и пальцем не шевельну.

Шуршать по хозяйству, убираться, готовить и лужайку косить всяко проще. Кстати, надо бы проследить, чтобы полили газон...

– Ты хорошо на местности ориентируешься? Нам нужно срочно поговорить с адвокатом. Или кто там у вас консультирует по правовым вопросам? Законником, в общем. Я бы договорилась с извозчиком прямо сейчас.

– Зачем тебе? Это в город ехать, целый день в пути. Напиши графу, если что-то серьезное, он все уладит.

– В том-то и дело. Не хочу, чтобы он что-то без моего ведома улаживал. Для начала надо срочно узнать о своих правах.

– Об обязанностях тоже забывать не стоит, – отважно пискнула Иви и немедленно смутилась. Даже мне она не смела перечить. – И я прекрасно знаю о своих правах, папенька позаботился о нашем образовании.

– Тогда объясни, что нам причитается в случае развода.

Глаза ее сделались едва ли не больше, чем круглые стекла очков. Ладонь метнулась к груди, щеки побледнели.

– Развод? Позор для всей семьи, вот чего ты добьешься! Тебя не пустят на порог в отчем доме, а в обществе будут судачить, что ты, должно быть, обладаешь чудовищными недостатками...

– Перестань, – отмахнулась я. – Меня интересует исключительно финансовая сторона. В моём мире нажитое в браке делится поровну. А у вас?

– Наташа, ты ведь снова шутишь? Или думаешь как бы его сиятельству досадить? Я не настолько дурочка, чтобы поверить, будто пойдешь на развод лишь потому, что граф нечаянно повредил тебе руку. Уверена, он сокрушается о том недоразумении, ещё и посильнее чем ты.

– А то! – хихикнула, вспомнив зверскую физиономию с подбитым глазом. – И я не собираюсь немедленно бежать подавать иск. Но мы оба этому браку не рады, надо заранее продумать все возможные варианты.

Продолжая укоряюще коситься, Иви объяснила, что содержание жене назначает суд, по обстоятельствам. Но чаще всего оно не ниже стоимости ее приданого. Мои опасения подтвердились: замок я не получу. Зато открыть на свое имя личный банковский вклад и хранить деньги, которые сумею заработать, вполне. Муженёк на них претендовать не сможет, если докажу, что не таскала из его кармана.

– Видишь, как все просто! Значит будем думать, на чем заработать, – произнесла я, выслушав своего бессменного консультанта.

9.

Иви сидеть безвылазно дома не захотела и напросилась со мной в деревню. Я бы отказала ей, боясь напугать местных жителей в первую же встречу, но не смогла устоять. В конце концов, девчонка наконец осмелилась озвучить свои желания. Начинала понемногу оттаивать. Столкнется с очередными запретами – снова замкнется в себе, лишний раз рот открыть не посмеет.

Тем более выяснилось, что опасения были напрасны. Всем, кроме меня, она могла показываться только на территории замка. В деревне никто ее не замечал. Иви это нисколько не огорчило. Казалось, она даже находила в своей незаметности преимущества: беспрепятственно гуляла где хотела.

– Может быть, у тебя особый дар? Не только меня, но и всех призраков видишь? – спросила она, уличив момент, когда нас никто не слышал.

– Пока что с уверенностью могу сказать, что вижу тебя и обитателей замка. Если вы и есть все существующие призраки, тогда да. Вижу всех. А если нет, то вас слишком мало, чтобы делать общие выводы.

– Нет конечно! Их полным-полно, если верить очевидцам. Интересно, есть ли еще в округе кто-то, кроме наших слуг...

– Вот сейчас и узнаем, – ответила я, сворачивая на тропинку, ведущую к дому деревенского старосты.

Всю дорогу нас сопровождали любопытные взгляды. Местные на глаза не лезли – стеснялись, видимо. Но когда я кого-то замечала – низко кланялись в пояс. Испуганными они не выглядели, наоборот, в воздухе носилось радостное оживление. А староста и его домочадцы и вовсе сияли от восторга. Уверяли, что принимать такую гостью для них высочайшая честь, суетились, не зная, как угодить. Я даже немного смутилась. Осмелевшая Иви рассматривала деревенский дом с любопытством – ей раньше не доводилось в таких бывать.

– Ну что вы, не стоило беспокоиться, – произнесла я при виде щедро накрытого стола.

– Разве это беспокойство! Радость великая, молодая хозяйка приехала, – ворковала жена старосты, хлопоча вокруг меня. – Не забыли нас, значит. Не забросили. Теперь заживем!

– Эмм... Не то чтобы я была опытной помещицей. Честно говоря, я еще не успела разобраться что к чему. Но рано или поздно во все вникну. Надеюсь, вы мне поможете. Как вам тут вообще живется? Есть ли проблемы, которые требуют моего срочного вмешательства? И что за твари бродят в лесу?

– Мы-то? Мы ко всему привычные. Места у нас, конечно, особые. Лес – он ведь по своим законам живет. И замок ваш проклятый... – староста запнулся и виновато развел руками. Мол, что поделать, проклятый и есть.

– Если вы надеетесь, что я сниму проклятье, вынуждена сразу разочаровать. Я не маг.

– Но вы урожденная Мартэйн, в вас колдовская кровь течет. Здешняя нечисть вас признает, а значит и нам легче. Меньше будет лютовать. Вот и в замке поселились ведь, приняли. Никто кроме вас подойти к тому замку не отважился бы, огибали по дуге. Что до леса, кого в нем только не водится. Порой глядишь – зверь как зверь, а он ядовитый, или кровь сосет, или вовсе чудище-перевертыш. А порой такая вылезет фантасмагория, какой даже имени нет. Да что лес, вы бы видели, чем у соседей корова на днях отелилась!

– А можно посмотреть? – оживилась Иви. – Я так люблю всех маленьких.

Дождавшись, пока я отведаю угощения и напьюсь чаю, нас повели показывать местные достопримечательности. Теленок с двумя головами и лошадиным хвостом меня не особенно впечатлил. По сравнению с остальными чудесами он выглядел даже мило. Например, с плюющимися едким соком помидорами, атаковавшими всех, кто подходил к грядке ближе чем на метр. Или с летучими мышами вампирами – одну такую держали на дереве привязанной за лапу ребятне на потеху. Зверюга размером с кошку висела вниз головой, сложив вороные крылья, и сонно взирала на нас блестящими красноватыми глазами.

– Стесняюсь спросить, чем ее кормят, – поинтересовалась я, на всякий случай держась подальше.

Иви, которой бояться теперь было нечего, наоборот подошла и даже отважилась пощекотать пальцем мохнатое брюшко. Тварь поежилась и, словно засмущавшись, сунула клыкастую морду под крыло. Моего призрака она привела в восторг.

– Всяким мелким зверьем, кого поймают. Мы следим, чтоб не шалили и на скотину не науськивали, иначе отберем, – ответил староста. Да уж. Веселые у них тут деревенские забавы.

– А зачем такие странные овощи сажаете?

– Сажаем-то какие положено. А что вырастет – порой не угадаешь. Порченая земля-то. Но помидорки эти не ядовитые, пусть себе вызревают. Даже лучше обычных, птиц с огорода отпугивают. Съестным мы не разбрасываемся.

В ситуации, когда огородничество превращалось в игру «съедобное – несъедобное» это было бы непозволительным расточительством. Порой самые обычные и аппетитные с виду плоды оказывались отравой или вызывали нежелательные реакции организма, от банального поноса до наростов на коже, похожих на чешую. А какая-нибудь несуразная штуковина в пищу вполне годилась и даже сошла бы за деликатес.

Проверяли овощи и фрукты на свиньях. Потом на собаках, потом на одном старике, который славился исключительной способностью переварить что угодно, и только с его разрешения новинку ели остальные.

– В таком случае остаётся только пожелать ему здоровья и долгих лет жизни, – хмыкнула я. – Трудно вам приходится. Что же вас держит в таком жутком месте?

– Да мы не то чтоб жаловались. Зато лихие люди стороной обходят. Пришлые вовсе редко забредают, общество у нас дружное. Ни воровства, ни душегубства. Житье вольное, – он взглянул исподлобья, прикидывая, не ляпнул ли чего лишнего. – Вас, владельцев этих земель, долгие годы не видать было. Аренда тут низкая. Налоги тоже не дерут за все про все.

– Воруете? – спросила напрямую, надеясь поймать на внезапность. – Не бойтесь, я где-то могу глаза прикрыть, если не по-крупному.

– Ни в коем разе! Свое продаем, наши диковинки на ярмарке любят. Ну, охотимся мал-мала, не без этого. И валежник собираем на дрова.

– Валежник, – повторила скептически. Он хитро прищурился.

10.

Вечером накануне того дня, в который мы ждали в гости охотника, неожиданно прибыл Рейнер. С багажом, едва уместившимся в здоровенной карете. В сопровождении личного кучера и дворецкого. С коротко подстриженными волосами, гладко выбритый, в элегантном дорожном костюме. Злой как собака. То, что лошадь встала у ворот, и его сиятельству пришлось дальше топать на своих двоих, настроения его не улучшило.

Я дожидалась на крыльце, со скрытым злорадством наблюдая, как он подходит. Предательница Иви сбежала, едва поняв, кого принесло, так что фокус с внезапным раздвоением пришлось отложить. И чего он приперся, спрашивается? Так все хорошо начиналось!

– Рэй! Добрый вечер, вот так встреча, – воскликнула, улыбаясь во все тридцать два зуба. – И что же привело в нашу глушь столь изысканную персону?

– Что ты наговорила управляющему, отчего отец велел бросить все и ехать сюда немедленно? – рявкнул он вместо «здрасьте». Граф себе не изменял, оставался хамлом в любой ситуации.

Однако ситуация как раз изменилась. Не в его пользу. Где блистательное общество снобов, в котором он был как рыба в воде, а Иви – простушкой без права голоса? Где серпентарий ненаглядных родственничков? В двух днях пути. А здесь мой дом и мои правила. Моя команда привидений и проклятый лес вокруг. Вот так-то, милый.

– Всего лишь правду, дорогой. Что понятия не имею, где тебя носит, – ответила, глядя на него свысока. Благо, он не успел подняться по лестнице, и это мне удалось без труда.

– Ты в своем уме? Не хватило соображения догадаться сказать, что приеду, как только завершу срочные дела?

– Не припомню, чтобы ты просил о чем-то подобном. И вообще, с какой стати мне тебя выгораживать? То, что от меня требовалось, я выполнила. Теперь оставь меня в покое и разбирайся со своей родней самостоятельно, ты ведь уже взрослый мальчик.

С этими словами я развернулась и направилась в дом. Невидимый лакей распахнул двери, и я обернулась через плечо. Рейнер застыл, глядя на меня с удивлением и неприязнью. Он явно все еще не ожидал, что безропотная Иви способна дать отпор.

– Что стоим? Проходи, раз приехал. Можешь даже с вещами, – пригласила я, изобразив недовольную гримасу.

Ничего. Вряд ли он надолго задержится, увидев, что за владения ему достались. Наверняка завтра же сбежит в город, где для него присмотрели нормальный дом безо всякой чертовщины. А пока мое дело терпеть и приложить все усилия, чтобы точно сбежал и даже не думал возвращаться.

Едва мы очутились в просторном холле, погруженном в гулкую тишину, как Рейнер заподозрил неладное. Ожидая, пока дворецкий перетаскает багаж, мерил комнату шагами и недоверчиво озирался. Конечно. Он и должен что-то почуять, иначе не маг, а так.

– Желаешь осмотреться? Слуги подготовят комнату, ужин подадут через полтора часа. Ты приехал без предупреждения, так что выбрать блюда не получится, придется есть что дадут. Но можешь озвучить свои пожелания по поводу завтрашнего обеда, я передам, – произнесла с видом радушной хозяйки. Он изумленно выгнул черную бровь.

– Слуги? Как тебе удалось кого-то сюда нанять?

Вот как. Выслал меня сюда, уверенный, что в замке царит разруха и творится чертовщина, а прислугу нанять не получится. Ну и свинья же ты, муженек!

– Они всегда здесь были. Как стемнеет, познакомишься, сегодня ясно... Кстати, чуть не забыла – завтра у меня гости, – спохватилась, вспомнив об уговоре с охотником.

Что за человек этот Рейнер, будто нарочно все портит. Вряд ли ему понравится визит простого деревенского парня. Наверняка смутит Дью этим своим презрительным взглядом.

– У меня тоже, – неожиданно заявил он. – Полагаю, к ужину успеют. Распорядись чтобы разместили двоих гостей и прислугу... Впрочем, лучше я сам выберу для них комнаты.

– Ты пригласил гостей в мой замок? – воскликнула возмущенно. Мог бы хотя бы для приличия спросить, а не ставить перед фактом!

– В мой замок, – поправил он. Внезапно лицо его вытянулось. – Что это за фокусы?!

Картина и вправду впечатляла. Один за другим чемоданы графа (к слову, сделанные явно на заказ, в одном стиле, из хорошей рыжей кожи) поднимались в воздух и вереницей плыли в сторону лестницы. А затем наверх.

– А это прислуга и есть. Неужели не видишь? Ты же маг.

– Чувствую присутствие чего-то потустороннего, – задумчиво произнес он, провожая взглядом свой багаж. – Выходит, слухи не врут, здесь действительно обитает нечистая сила?

– Угу. Кем бы ни были твои гости, их ждет сюрприз. Надеюсь, в будущем сначала согласуешь со мной, прежде чем кого-то приглашать.

– Жду тебя к ужину. Нам необходимо кое-что обсудить, – бросил он холодно и отправился следом за чемоданами. – Ах, да. Позаботься, чтобы устроили кучера и лошадь. Раз считаешь, что это твой замок.

Ну конечно, оставь за собой последнее слово. Мне не жалко. К тому же он в чем-то был прав: бедное животное действительно так и стояло за оградой. Кучер с унылым видом сидел на козлах и курил самокрутку. Я не могла о них не позаботиться, они ведь не виноваты, что их наниматель высокомерный болван. Оказалось, достаточно попросить Томаса, моего призрачного дворецкого. Ворота немедленно распахнулись шире, и лошадь послушно двинулась в сторону хозяйственных построек, будто кто-то под уздцы вел.

Гораздо труднее было уговорить Иви показаться Рейнеру на глаза. Это наедине со мной она всегда на его стороне. Едва возникла необходимость встретиться лично, как выяснилось, что девчонка боится его до дрожи. Ни уговоры, ни попытки доказать, что теперь она призрак и он ничего ей не сделает, ни обещание, что всегда буду рядом и в обиду ее никому не дам, не подействовали.

Хуже того – когда я вышла из себя и рявкнула, что это в конце концов и ее касается – стушевалась, поникла, даже в росте будто уменьшилась. Огонек в глазах погас, и я с ужасом увидела, как она превращается в прежнюю Иви. Ненужную, забитую, привыкшую к вечным придиркам и тому, что ее ниже прислуги ставят.

11.

Зря я расслабилась. Ночью мы с Иви устроились в нашей королевской кровати, выпустили муравьиную белку погулять, чтобы привыкала, и погасили свет. Поболтали немного, перемыли косточки нашему драгоценному супругу. Только я начала дремать, как из гостиной донесся шум, будто к нам кто-то пробрался. Иви немедленно схватила меня за руку.

– Что это? – прошептала испуганно.

– Ну что тут может быть? Наверное, горничная пришла. Проверить, чтобы навели порядок и мышь не прикормили, – так же шепотом ответила я. И услышала негромкие, но уверенные шаги.

– Слуги бесшумно ходят...

Прежде чем меня осенила догадка, дверь распахнулась, и в спальню вплыл светящийся шар. Следом возник чей-то силуэт. Иви взвизгнула... И исчезла. Я попыталась до нее дотронуться, но пальцы прошли сквозь пустоту. Потянулась за очками, оставленными на тумбочке, и нечаянно смахнула их на пол.

– Что это сейчас было?! – воскликнул силуэт голосом Рейнера.

– А, это ты, – отозвалась я, опускаясь на корточки у кровати. Куда же они делись? Надеюсь, хотя бы не разбились, я ведь без них почти ничего не вижу. – По-твоему, нормально вламываться в чужую спальню среди ночи? Дверь закрой, белку выпустишь.

– А ты кого ждала?.. Боже всевышний, это еще что за мерзость?

Похоже, нашего питомца заметил. Подошел ближе, достал очки, завалившиеся за тумбочку, и протянул мне. К счастью, они оказались целы. Едва я встала, как белка забралась на мое плечо. Впервые добровольно мне на руки пошла, даже ей Рейнер не нравился.

– Сам ты мерзость. Что здесь забыл? Всех перепугал, чуть очки из-за тебя не сломала...

Заметив, что он смотрит мне совсем не в глаза, вспомнила, что одета лишь в тоненькую ночную рубашку, и поспешила забраться под одеяло. Белка нырнула следом.

– Я решил дать тебе шанс одуматься. Не ожидал, что в твоей спальне по ночам столь оживленно. Так кто это был? Астральный двойник? Призрак усопшей прабабушки?

– Призрак. Оливии Нейт. Он и сейчас здесь, – в чем я не была уверена. – Так что веди себя прилично. Научись для начала стучаться. И убери этот полтергейст, в доме есть нормальные лампы.

Сгусток белого света висел над ним, ни на чем не держась. Магия. И зачем нужна та магия, если с ее помощью он только фокусы показывает?

– Лучше бы зрение мне исправил, раз ты маг. Или не умеешь, одаренности не хватит?

– Этим занимаются целители. Стоит дорого, твое семейство не сочло нужным столько тратить на такую бесполезную, вздорную...

– Зато ты мог бы на молодую жену и потратиться, – перебила сердито. Подумать только, можно восстановить нормальное зрение, а эти жлобы экономят!

– Вот как? Вспомнила, что ты мне жена, когда что-то понадобилось? – фыркнул он. – Жена кладет к себе в постель мужа, а не блохастое чудище, подобранное в лесу. Хочешь получать деньги на свои прихоти? Роди мне наследника.

Ничего себе сделка! Нет уж, дорогой, я собой не торгую. Лучше в очках похожу, привыкла почти.

– Не надейся. Сама заработаю.

– Заработаешь? Ты? И каким же образом, позволь спросить?

Он откровенно веселился, будто я что-то невероятно смешное сказала. Возникло непреодолимое желание опять съездить ему по смазливой физиономии. На его счастье рука еще не срослась как следует, а бить левой я не умела.

– Не знаешь, как деньги зарабатываются? Ах, да, тебе же папа дает, – судорожно пытаясь сообразить, что бы ответить, я нашарила под одеялом и поймала пушистый загривок. – Да хоть вот, на белках!

Сунула ему под нос зверька, растопырившего лапы, будто хотел обнять. Рейнер отшатнулся, скривил губы. Кем надо быть, чтобы испытывать отвращение при виде такой милашки!

– Воображаю себе, – усмехнулся он. – Препятствовать не стану, это будет даже забавно. Но мне наскучила бесполезная болтовня. В последний раз спрашиваю: как насчет...

– Нет, нет и нет! – перебила я, для пущей убедительности скрестив на груди руки. – И никогда, слышишь, ни за что не смей врываться в мою спальню без приглашения. Которого ты, кстати, не дождешься. Не в этой жизни. Даже если окажешься последним мужчиной на свете, я...

– Для тебя я и так все равно что последний на свете. Надеюсь, что и первый, хотя в этом-то с твоим паршивым характером можно не сомневаться. Молчи. Ты наговорила достаточно. Теперь сиди тихо, лови своих белок и постарайся сделать так, чтобы мне в который раз не пришлось за тебя краснеть.

Перед кем, интересно? Ах да. У него же, видите ли, гости. Предотвратить приезд которых вряд ли получится. Но я постараюсь, он и не представляет, на что способна злопамятная женщина. Надолго здесь никто не задержится, мамой клянусь!

К тому же выяснилось, что Рейнер лично везет своих гостей из города, и до самого вечера мы оказались предоставлены сами себе. Иви, которая не показывалась после того как он застал ее в спальне, сгустилась из воздуха, едва затих стук копыт.

– Какие еще трюки есть у тебя в запасе? Хотелось бы заранее знать, сюрпризов и без того хватает, – спросила я, скептически ее рассматривая.

– Я и сама не знала, что так могу. Просто очень испугалась, захотела скрыться и... В общем, получилось. И вернуться вышло не сразу, прости. При его сиятельстве как следует сосредоточиться не могла, – объяснила Иви.

– Выходит, ты в силах это контролировать. Удобненько. Надеюсь, теперь будешь меньше бояться. Жаль, что наши слуги так не умеют.

На это она смутилась еще больше и предположила, что это магия. Совсем немного, но явно ощутимая особая энергия, которой Иви может управлять.

– Должно быть, рядом с господином Рейнером она во мне проснулась, ведь я потомок одаренных. Видишь, его не просто так для нас выбрали.

– Вряд ли. Давай рассуждать логически. Ты почувствовала эту свою магию когда встретилась с Рэем и когда напугалась, но ведь и то, и другое произошло не впервые, но раньше магии не было. Тебя никто кроме меня не видит, пока не оказываемся в замке. Ты обрела способность прикасаться ко мне и вообще к материальным предметам здесь, в замке. Исчезла по своему желанию тоже здесь. Быть может, причина именно в том, что ты попала в замок? Не просто так эти владения были настолько важны для твоей семьи. И пророчество о появлении особо одаренной волшебницы... Возможно, в нем есть доля истины?