Чужая для Тихого

1

POV Татия Логинова

— Здесь кабинет, где будут проходить занятия. Постоянно. Григорий Палыч просил вас отдельно от нас держать.

Осматриваю светлое помещение. Все по классике. Столы, стулья, шкаф, место, оборудованное для преподавателя, интерактивная доска, ноутбук. Последнее радует и удивляет.

— Почему?

Приходится улыбаться. Григорий Павлович Зотов выдернул меня из такси полчаса назад прямо по пути к юристу. Маршрут пришлось корректировать, потому что мне срочно нужна работа.

— Наш небожитель уверен, что мы вас испортим, а ему необходим независимый специалист, который не только чаи с коллегами распивает, — Инесса демонстративно закатывает глаза.

Об их активной преподавательской деятельности я наслышана. Папа и Григорий Павлович друзья со студенчества. Последний частенько жалуется на работников, особенно на женскую половину. Молчу. Не хочу сплетничать. Как показала практика, все слова потом переворачивают и преподносят настолько деформированными, что волосы на теле встают дыбом.

— Список студентов, которые будут посещать ваши занятия, — подает папку. — Расписание примерное. Нужно состыковывать с остальными.

Примерное?

— Мне нужно точно знать, сколько я буду здесь находиться.

Улыбка становится острее. В глазах недовольство. Что поделать, Инесса Львовна? Я придирчива к своему времени.

— Завтра будет, — скрипит зубами, нервно поправляет блузку.

Киваю. Хорошо. У меня пара ребятишек на репетиторстве. Не могу бросить, пока не дойдем до поставленной цели. Кратко и уже без энтузиазма показывает мне столовую, намекает на то, что лучше посетить кафе неподалеку или с собой перекус брать. Это уже я в процессе решу. Сейчас главное засветиться в периметре по просьбе Григория Павловича.

Ну не настроена я думать о работе, как ни старайся.

Поглядывая на часы, киваю Инессе, стараюсь не замечать её колючего взгляда. Вряд ли найдем общий язык. По ней видно, что не прочь перемыть косточки всем подряд. Я не хочу. Не нравится мне обсуждать людей за спиной. С ёкающим сердцем иду к выходу, потому что критически опаздываю на встречу. Выбегаю из здания и застываю около двери. Дождь…

У меня и зонта с собой нет…

Дрожащими руками достаю телефон из сумочки, вызываю такси.

Там наверху, наверное, кто-то на меня очень злится, ведь мелкий дождик превращается в ливень.

Прижимаю к себе папку, которую вручила Инесса. Холодно. На мне тонкий льняной брючный костюм бежевого цвета. Если намокну, то каждую часть тела облепит.

Где чертово такси?!

Снова достаю телефон. Вздыхаю. На экране высвечивается входящий от Виктора.

Нервы и так на пределе! Чего он добивается?!

Сбрасываю вызов. Наши отношения теперь только через суд! Никак иначе!

Из-за угла доносится громкая музыка. Басы такие, что грудная клетка вибрирует. Кошмар какой…

На площадке перед университетом останавливается пара гоночных машин. Эффектно. Со столбом брызг.

Из них выпрыгивают парни. Ёжусь.

Горячие. В майках и футболках. Я вот поджимаю пальцы от холода, а они прямо под ливнем начинают танцевать.

Даже завидую немного. Всегда мечтала плавно двигать телом под музыку.

Не сложилось. Коловая. Виктор мне несколько лет об этом твердит. Да я и сама знаю. Робот в постели и жизни. С этим уже ничего не сделаешь.

Ну и хрен с ним!

Скоро помашу ему ручкой. Пусть трахает пластичных! Ему не привыкать!

Стискиваю зубы от злости. Смотрю на то, как шутливо прыгают парни. Немного отвлекаюсь. Моё студенческое время прошло и, стоит заметить, не так весело, как у них.

Завидую?

Да. И отрицать глупо.

С трудом отвожу от компании глаза. Ужасный день… Телефон вибрирует очередным звонком от Виктора. Сжимаю его крепче. Снова натыкаюсь взглядом на парней. Один из них выделяется. Весь в белом. Кроссовки, штаны, майка, кепка. Ногами двигает так быстро, что фонтан брызг в стороны разлетается. Красиво…

Его другой на телефон снимает.

Зависаю на этом зрелище. Не зря же ролики из тиктока придумали. Тридцатисекундное видео захватывает внимание, и ты погрязаешь в сети надолго.

Вздрагиваю, когда сигналит такси.

Совсем с ума сошла! Срочно к юристу!

Сбегаю вниз по ступенькам. Холодные капли впиваются в кожу. Боже…

Зубы клацают друг о друга. Чаще моргаю, чтобы не сбиться с маршрута.

До такси сокращаю путь. Мимо компании парней, но…

Когда оказываюсь рядом, тот самый хватает меня за талию. Взвизгиваю, конечно. Больше от контраста ощущений. Пальцы у него горячие. Папка падает под ноги вместе с сумкой, потому что я ищу точку опоры, и это оказываются его плечи.

Взгляд выше.

Улыбается. Из-за козырька кепки не вижу глаз.

Оттолкнуть бы его нужно, но у меня словно все нейронные связи отключили.

— Пошёл! — кричит кто-то из его друзей.

В очередной раз ойкаю. Парнишка меня кружит. Сверху двойная порция ливня.

— Заснял!

Останавливается. Ставит на ноги. Только сейчас замечаю, что «дождь» нам обеспечила машина, проехав по луже. Черт! Осматриваю себя. Костюм весь мокрый. Соски выделяются через ткань… Перед носом сумка и папка. Растеряно смотрю на парня.

— Спасибо, — криво улыбается. Зубки на зависть ровные и белые. Сглатываю от странного ощущения, которое ужом скручивается внизу живота. Отходит от меня, напевая:

— О-о-о, эта любовь свела меня с ума…

Татия!

Дурочка!

Краснея и дрожа, срываюсь к такси.

Визуал

Как я вижу главных героев книги. Вы можете представлять их иначе.

Больше визуала в тг канале t.me/iolantapalla

2

POV Рамиль Тихий

— А-а-а, зачёт!

Кислый крутит видео, а я стряхиваю с волос капли.

Мокрые и довольные едем по городу, эффектно поднимая фонтаны брызг. Прохожие возмущаются. Видно, как смешно приоткрываются их рты. Меня неоднократно матерят за сегодняшние перформансы. И я, как последняя скотина, чувствую удовлетворение.

На повороте к дому Гоши выкручиваю руль. Машину заносит. Вода бьет в лобовое. Кислицын цепляется в сиденье. Я ржу. Резко тормозим около ворот в его гребаный пентхаус. Сердце колотится. Подушечки пальцев приятно покалывает.

Воу!

— Ну ты дебил, Тихий! — наклоняется, чтобы поднять телефон. Руки заметно трясутся.

— Что там? — переключаю его внимание на ролик. — Дай, — забираю телефон и жадно впиваюсь взглядом в улетные кадры.

Возле универа вид красивый. Сочная листва на деревьях. Неровности асфальта, в которых набралась вода во время ливня. Природные спецэффекты. Да-да-да! И девочка вписалась в эту картинку идеально. Особенно её грудь… Наклоняю голову, рассматриваю детали.

— Может, переснимем?

Отрываю взгляд от экрана.

— С чего бы?

Второй раз мы точно так не зафиксируем. Дождь уже мелко моросит. Мы уставшие. Сейчас срочно в душ и на душу чего-то горячительного.

— Да, девка эта костлявая и зажатая. Ты посмотри, — отматывает, показывает.

— Нет. Эту оставляем.

Настоящие эмоции. Дрожащие губы. Кожа покрыта мурашками. Соски торчком. Че ему надо?

— Худая. Мяса на ней не хватает.

Приближаю кадр. Рыженькая с молочной кожей, покрытой россыпью веснушек. Губы алые, будто их маркером раскрасили. Глаза испуганные. Изгибы тела на вышке. Похвалить бы мастера, который её вылепил.

— Ты просто помешан на накачанных жопах, Кислый, — угораю, кинув ему телефон на колени.

— Не скрываю. Тут смотреть не на что.

Вот и не смотри. Такую оценит только настоящий маэстро.

Скидывает мне видео. Тормозит, открыв дверь.

— Сава тусу устраивает ближе к ночи. Приедешь?

Последнее время не до «светских» мероприятий.

Пожимаю плечами.

— Там можем ещё че-нить замутить.

Эта перспектива привлекает. Мой аккаунт набирает подписчиков. Залетаем в тренды. Хочется больше и больше. На улицах уже узнают. Деньги на счет капают. С выдохом провожу рукой от лба к затылку. Черт…

— Лады, — жмем руки, и я стартую до дома.

Не терпится закинуть видео в профиль. Сам хочу прокрутить кадры на сто раз. Давно не было такого желания. В последнее время сваливаю ответственность за качество контента на Гошу. Вот он и мнит себя великим гуру.

Сегодня есть желание насладиться эмоциями незнакомой девушки.

Оставляю тачку во дворе. Плетусь домой.

Уже в гостиной меня встречает наша домоправительница, Елена Алексеевна. Для меня просто Лена. С детства следит за моей неугомонной задницей.

— Опять? Рамиль, нельзя же так! Весь мокрый… Ты только посмотри… — причитает за спиной.

— И тебе доброго дня, добрая женщина, — улыбаюсь для нее. Всегда действует.

— Я тебе принесу горячего чая.

— Лучше глинтвейн.

— Ещё чего?! Ребенка травить…

Ребёнка… Со смехом вваливаюсь к себе в комнату. Сразу снимаю мокрую одежду и иду в душ. Воду врубаю погорячее. Некоторое время стою, подняв голову и закрыв глаза. По телу разливается тепло, и я ловлю образ рыжеволосой незнакомки. М-м-м… Талия у нее тонкая. Мои руки впервые нащупали до такой степени миниатюрную. Понравилось.

Упираюсь в стену душевой ладонями. Взгляд скользит вниз по прессу к члену. Полная боевая готовность. Усмехаюсь. Вот так просто? Одно воспоминание, и у меня стояк размером с Пизанскую башню. Дожил.

— Рамиль? — Лена обладает скоростью робота-пылесоса самой новой модели. И не скажешь, что возраст уже преклонный.

Тихо матерясь, выключаю воду, вытираюсь насухо, натягиваю на себя спортивные штаны и выхожу из ванной.

— Чтож такое, а?! — по плечу прилетает. — Свитер и носки, — открывает шкаф, отыскивает там теплые шмотки и кидает в меня. — Все им шутки. Начало осени. Самая обманчивая погода! Не хватало, чтобы свалился тут с температурой.

— Не ворчи, — тянусь к кружке и застываю с улыбкой на губах. — Чай, да?

Отмахивается.

— Быстрее согреешься.

— Предки дома? — делаю глоток. О-о-о, кайф… Исполнительно надеваю носки и свитер под внимательный взгляд Лены.

— Нет. Только змея.

Змея — Ирка. Младшая сестра. Ей шестнадцать стукнуло недавно. Шипит на всех, кусается.

— И эта змея все слышит, — Лена ойкает, смотрит назад и крестится.

— Мать честная… Ирочка, ты что с собой опять сделала?

Ирка проходит мимо и встает передо мной. В носу пирсинг. Красивое колечко с красным камнем. Волосы черные. Каре. Ногти короткие. Лак в цвет. Из одежды колготки в сетку, берцы, рваные шорты и безразмерная тельняшка с длинным рукавом. Бля…

Вот посмотришь и не назовешь нас родственниками.

— Ты бы Лену так не пугала.

— Лена сама кого угодно напугает, а что это у тебя? — тянет свой любопытный нос к кружке. Хлопаю по руке, отхожу к креслу и сажусь. — Я тоже хочу, — складывает руки на груди. — Ле-е-ен?!

Лены уже и след простыл. Улыбаюсь. Рано еще горячительным баловаться.

— Что хотела?

— Мне папа лимит по карте установил.

— И?

— Денег мне скинь.

— Нет.

— Почему?

— Он меня за хрустальные к люстре привяжет.

— Рам, ты мне брат или кто?

Дует губы. Глаза, как бомбы. Глотаю глинтвейн.

— Мне очень нужно. Ну пожалуйста…

Последнее слово со скрипом. Не привыкла просить.

— Извини, змеюка. Не могу.

— Да, Рам… — сжимает кулаки. Из ноздрей вот-вот огонь вылетать начнет. — Тебе все можно, а мне нельзя!

— Мелкая ещё.

— Мне шестнадцать!

Топает ногой в подтверждение.

— Охренеть взрослая.

— Да! Если ты мне не поможешь, то…

Угрозы пошли. Все по сценарию.

3

POV Татия Логинова

— Как всё прошло?

Прижимая телефон к уху, открываю дверь в квартиру. В нос тут же ударяет запах, характерный для нежилого помещения.

Давно я здесь не была. Кривлюсь, прямо в обуви прохожу в кухню и открываю створку на полную. Подпираю её горшком, в котором умер цветок, иду в гостиную, потом в спальню и делаю то же самое.

— Заседание перенесли.

— Почему?

— Я опоздала…

Возвращаюсь к двери, закрываю её на замок и возвращаюсь в кухню. Здесь все стоит на своих местах, как я и оставила. Слой пыли и мерзкий затхлый запах напоминают о том, сколько времени я не появлялась в квартире бабули. Включаю громкую связь, набираю воды в чайник, ищу кружку и слышу, как матерится в трубку Валя – моя подруга и психолог в одном лице.

— Логинова, я даже боюсь спросить, что на этот раз?!

Ох… В этот раз меня поймал горячий парень.

— Григорий Павлович Зотов предложил работу.

— О-о-о, все-таки Андрей Сергеевич впихнул тебя в университет, — радостно тянет подруга, а мне вот не весело. В груди словно дыру пробили. Запястья ноют, потому что оковы с них так и не сняли. Кажется, иду и цепи звенят.

— Впихнул, — достаю пакетик «Высокогорного» (единственное, что здесь имеется из чайно-кофейного), заливаю кипятком. Поднимаю крышку сахарницы, заглядываю внутрь. Пусто. С тяжелым вздохом сажусь на пыльный стул. Уже плевать. Мой любимый брючный костюм испорчен дождем и сиденьями такси.

— Обиделась что ли?

Да. «Впихнул» звучит очень «позитивно» и без намека на дружбу между моим папой и Зотовым.

— Нет.

— Фу-у-ух, а то я уже испугалась…

Преувеличивает, чтобы я не озвучила настоящие мысли вслух, ведь в этом случае мы обязательно поругаемся. Уже случалось. И Валю я терять не хочу. Она мой единственный близкий человек после папы. Манипулятор, конечно, от бога, но маленький минус можно скостить. У меня больше недостатков будет.

— Разведут вас. Рано или поздно.

Рано или поздно мне не нужно. Я хочу сейчас! Чтобы не делить ничего и не видеть чертовых пропущенных звонков! Меня от имени мужа трясти начинает. Вся жизнь пишется с чистого листа. Другая работа, старая бабушкина квартира. Будто пленку зажевало, и пришлось отрезать испорченные куски. Мне элементарно страшно, и каждая неудача бьет в спину сильнее. Я уже на коленях. Куда ниже?!

— Я тут кое-что для нас с тобой запланировала на вечер. Заранее. Ну думала же, что ваш с Витей развод растянется на еще на неопределенный срок.

— Валя…

— Пожалей меня, Логинова! Я старалась ради тебя, — вздыхаю. Если Корнева что-то задумала, то будет переть танком. — В общем, у нас сегодня по расписанию празднование твоей свободы. Понимаешь?

— Мне не до веселья, Валь.

— Вот об этом я и говорю. Ты себя заживо в землю закапываешь. Нужно отвлечься и увидеть, что вокруг кипит жизнь.

Глотаю остывший чай, вспоминая про парней возле университета. Да, жизнь определенно кипит. Меня вон даже ошпарило слегка.

— Я заезду за тобой в девять. Дресс-код самый развратный, который тебе в голову придет.

— Не пугай меня, пожалуйста.

Валя заразно смеется.

— У тебя остается четыре часа до официального выхода в люди.

— Валь, не смешно. Я вещи от Виктора так и не забрала.

— Боишься?

Да. Страшна его реакция, слова и собственные чувства. Возвращаться к нему в квартиру все равно, что заглянуть на место преступления. Моя пошатнувшаяся психика вряд ли это выдержит. Не хочу подобных экспериментов.

— Отказа я не приму. Жди.

— Валя?!

Не слышит. Сбросила вызов. Вот же неугомонная личность!

Погода портится. Вместо дождя завывает ветер. Приходится подняться и закрыть сворки. В квартире теперь холодно. Отопление включат через неделю. Клацая зубами иду в ванную. Набираю в нее горячей воды и долго согреваю продрогшее тело, думая о словах подруги. Она права. Я должна жить дальше. Многие сходятся и расходятся. Кто-то быстро окунается с головой в отношения, а я могу лишь вот так нырнуть в пену и закрыться от внешнего мира. Я себя с Логиновым в паре больше не вижу, но и с кем-либо еще не представляю.

Будто потеряла ориентиры. Куда идти? В каком направлении?

В настроении сомнамбулы выбираюсь из ванны и вытираю себя полотенцем. Зубы не перестают стучать, пока надеваю на себя теплый домашний костюм, который остался с некоторыми вещами в шкафу. Шерстяные носки как нельзя кстати! Их еще бабушка вязала. Разноцветные в полосочку.

Ухожу на кухню, чтобы оценить масштаб трагедии. В холодильнике пусто. На полках кухонного гарнитура тоже. В каждой банке для крупы мышь весит.

Смотрю за окно, и плечи опускаются. Ну куда я пойду в такую погоду? К осени не готова…

Со стоном отчаяния сажусь на стул и закрываю лицо ладонями. Усталость наваливается тяжелым грузом, и мне точно не до Валиных праздников. Подтягиваю к себе ноги, упираюсь подбородком в колени. Я сама себе старую жизнь ампутировала. Жаловаться не на кого.

Телефон вибрирует на столешнице. Наверняка Корнева…

Не глядя, принимаю вызов.

— Я понял, что ты передумала, Тата.

Выпрямляюсь, будто мне плахой по лопаткам ударили. Витя…

Хочется нажать на красную трубку и кинуть телефон в окно, но…

Я же не ребенок. Черт!

Кривлюсь и прикусываю нижнюю губу до боли.

— Я опоздала не намеренно, Витя.

— Мне ты можешь лгать, но себе-то зачем? — заявляет уверенно.

— Я хочу получить развод.

— А я не хочу. Хватить уже характер показывать. Я понял, что у тебя на все есть свое мнение. Говори, куда подъехать. Я тебя заберу.

— Ты меня не слышишь?! Я не вернусь к тебе! Тем более после того, что ты сделал!

— Хватит! — рыкает. — Я уже извинился. Был злой. Так получилось в состоянии аффекта.

— Три раза?

— Тата!

— Если ты продолжишь этот цирк, то мы будем не только разводиться, но и воевать.

4

POV Татия Логинова

Никогда не была любительницей шумных вечеринок и больших компаний.

Обычно флер веселья быстро развеивается через час пребывания в гуще событий. После появляется головная боль и усталость, поэтому я выбираю более спокойные места для отдыха. Да, кого я обманываю?!

Дом. Четыре стены. Вот и весь мой отдых.

Только Корнева меня спасает от добровольного плена.

С опаской осматриваюсь по сторонам. Клуб переливается огнями. Смех, будоражащие басы, много парней и девушек. Лестница на второй этаж, как подъем на Эверест. У меня легкие спирает от нехватки кислорода. Можно списать на плохую вентиляцию в помещении и чертовы спецэффекты для танцовщиц, но я не буду себя обманывать. Я волнуюсь. Жутко.

Благодаря стараниям Вали, я себя не узнаю. Черные короткие полуботинки на устойчивом высоком каблуке. Такого же цвета атласный комбинезон с глубоким вырезом на груди. На шее тонкий кожаный чокер с зеленым камушком в центре. Волосы собраны в высокий хвост. Стрелки на глазах. Я похожа на лисицу в брачный сезон. Правда, в чьей-то извращенной манга-фантазии.

От взглядов парней и мужчин становится неприятно. Может, я преувеличиваю, только кажется, что они уже меня имеют в разных позах. Видно по глазам и похабным улыбкам. Концентрирую внимание на спине подруги и прохожу в ВИП-зону. Вот уж точно, кто рад моей свободе… Корнева!

Валя себя прекрасно ощущает в любой обстановке. Входит в комнату, как царица, стреляет глазами на стол и удовлетворенно улыбается. Её ассиметричное каре покачивается, когда садится на диванчик и проводит пальцем по бутылке «Абрау-Дюрсо». В сортах игристого я не специалист. Из нас двоих в семье всегда выбирал Виктор, а я просто дегустировала и «оценивала».

— Садись уже, Логинова, — усмехается Валя. — У нас сегодня полный отрыв.

— И сколько я тебе должна?

Сажусь. Кожа на диванчике поскрипывает. ВИП-ка, алкоголь, кальян и закуски. Страшно представить ценник на эту радость.

— Ещё раз услышу, будешь копить на стоматолога, — кривится. — Итак, — наполняет бокалы шампанским, — сегодня никаких правил, никаких запретов и отмазок, Тата. Мы живем здесь и сейчас. Всех лишних выносим за скобки, — подает мне бокал. — М-м-м, божественно, — произносит после первого глотка, а я лишь губами касаюсь и чувствую, как пузырьки взрываются. Приятно.

Делаю глоток. Очень вкусно, и путь шампуня до пустого желудка горит ярким пламенем. По телу мгновенно разливается тепло. Кого-то быстро развезёт…

Пока Корнева разбирается с кальяном, я осматриваю комнату. Бордовые тона. Три черных кожаных диванчика. Стеклянный стол. На стенах светильники в форме капель. Свет слегка приглушенный. Напротив меня больше зеркало. Видеть отражение непривычно. Дергано заправляю за ухо локон, которого нет. Как расслабиться?

— Знаешь, Тат, я подумала и поняла, что тебе нужно, — Валя подает мне трубку от кальяна. Сама активно вдыхает в себя сладкие пары.

— А разве мне что-то нужно?

Кроме развода…

— Конечно, — хмыкает, словно я сморозила глупость. — Нам всем нужно.

— Не понимаю, о чем ты, — закашливаюсь, втянув в себя слишком много дыма. Боже… Так и с легкими попрощаться можно. Валя вручает мне бокал с улыбкой. Чтобы приглушить неприятные ощущения, послушно пью.

— О мужчинах, Логинова. Каждой женщине необходимо чувствовать себя ЖЕНЩИНОЙ, а не мебелью.

Лучше не скажешь. Рядом с Витей я себя так и позиционировала — мебель, инструмент для снятия стресса по ночам, кухарка, уборщица, но уж точно не женщина. Последнюю он во мне убил своей необоснованной ревностью.

— И, видимо, у тебя уже есть план.

— Есть, — широко улыбается. — За это пьем до дна, — наполняет бокалы по новой. Чокаемся. Выпиваем. Валя не дает ограничиться парой глотков, заставляет влить в себя все до последней капли.

Ем виноград и сыр. Только они меня вряд ли спасут. Мне уже нормально, а мы еще бутылку не допили…

— Итак, план такой, милая подруга. Так как ты у нас свободная женщина…

— Не свободная, Валь.

— Ой! Дело времени, — отмахивается недовольно. — В общем, тебе нужна жертва. Разовая акция, чтобы расслабиться.

— Хочешь, чтобы я переспала с первым встречным?

Боже, какой бред!

— Развлеклась, Тата. Вспомнила, как флиртовать. Почувствовала свое тело, в конце-то концов.

— Я чувствую свое тело.

— Да? И когда у тебя, Таточка, был последний оргазм?

— Я не хочу говорить об этом.

Слишком личное. Щеки заливает краской стыда. Даже не знаю, в чем причина. В том, что я в сексе полный ноль, или в оргазме. Что это вообще такое? Оргазм…

— Что и требовалось доказать, — Валя качает головой и прищуривается. — Тебе скоро тридцать, а ты «сладкого» не пробовала.

Хочется отвернуться и выйти в окно! Взрослые люди же. Можем говорить на любые темы, но у меня появляется блок, когда Корнева решает перемыть подробности моей интимной жизни.

— Я за тебя беспокоюсь, Логинова, — наклоняется ко мне через стол. — Отпусти себя. Я помню, какая ты счастливая.

— Какая?

— С огоньком в глазах, а Виктор в тебе его потушил.

И тут я не спорю. Витя старше меня на пять лет. Когда мы познакомились, меня привлекла его серьезность и желание решать все непосильные для меня задачи. Опытный мужчина со статусом в обществе. Разве не мечта?

— Я не смогу, Валь. Ты же знаешь, — отбрасываю идею со случайно связью. Логинов меня долго на секс растряхивал. Кажется, я и сейчас не готова к нему. Представить тактильный контакт сложно, про практику вообще молчу.

— А я не спрашиваю, Тат, — Корнева наливает нам еще по бокалу. Чокаемся. — За твою проснувшуюся женственность!

— Валя…

Машет рукой, выпивая. Поднимается и меня тянет вверх.

— Я не буду. И ты не сможешь меня заставить.

— Ну трусы с тебя я точно сдергивать не стану. Успокойся. Просто порелаксируем и откроем чакры, — смеется заразно и подталкивает меня к зеркалу. — Вот смотри, — указывает на мое отражение, — ты же мечта каждого мужика.

5

POV Рамиль Тихий

— Рами-и-иль?!

Открываю глаза, не понимая, какого черта происходит.

Где я?

Кто я?

И какого хрена у отца лицо перекошено, будто я в дом блядей притащил?

— Вставай! — бесцеремонно стягивает с меня одеяло.

Кривлюсь, принимая сидячее положение. Он скрипит зубами и делает самое садистское, что только можно сейчас, — подходит к окну и пускает в мое логово дневной свет.

Реально убиться хочется.

Терплю.

Чувствую, что нарываться не стоит.

Зеваю в пол силы и тру глаза. Как-то не помогает проснуться окончательно.

— Что я сделал?

Сразу вспоминаю вчерашнее веселье в клубе и Рыжика с хитрыми глазами. Образ просочился в сознание и догоняет меня пинками. Не могу её из головы выбросить. И даже перепихон с блондиночкой вчера не перекрывает эффекта ВОУ от той дамочки.

Фак!

И сейчас уплываю в грязные фантазии, где её пальчики скользят по стройному телу, взгляд сосредоточен лишь на мне, а с губ слетает стон удовольствия.

— Дина, Рамиль, какого дьявола тебя потянуло на дочку моего друга?!

Ирка… Сучка мелкая!

Все-таки рассказала.

— Откуда такая информация?

— С красочного видео, — рычит тихо. Лицо покрывается пятнами. Оттягивает ворот футболки-поло и отходит к окну.

— Мне посмотреть дашь?

— Я бы на твоем месте не шутил. Сашка если узнает, то все, — убирает руки в карманы брюк.

— Так пусть не узнает, — снова зеваю.

Спал от силы часа два. Сначала в клубе зависали, потом катались до утра по городу. Еще один ролик засняли. Сегодня нужно пустить в сеть.

— Хоть понимаешь, что предлагаешь?

— Да. У нас по обоюдному было. Динка претензий не предъявляет и в ЗАГС не тянет.

— Ума хватило резинку надеть?

— Хватило.

Скриплю зубами. Еще бы я свои боевые походы с батей не обсуждал.

Стремно.

— А оставить девочку нетронутой нет?

Пожимаю плечами. Я не в том состоянии был. Динка хотела. Я тоже. Сразу предупредил, что ничего серьезного. Согласилась. Теперь имеем то, что имеем.

— Значит так, — устало проводит рукой по лицу, — раз ты начал страдать херней, будем ускорять твое внедрение в компанию.

— Чего? Мы же договорились, что после универа.

Это через год. У меня другие планы были на чертовы девять месяцев!

— А тебе силы направить некуда, я смотрю. Вот и будешь пускать их на благо семьи.

— Семье и без моего вклада не плохо живется.

— Что сказал? — прищуривается. — Жениться хочешь?

Ну бля-я-я…

— Говорю, что с неописуемым восторгом буду пахать на тебя.

Нервно провожу пятерней по голове. Ирку на корм акулам пущу.

— То-то же, — удовлетворенно хмыкает. — И, кстати, Лиза тебя уже записала на курсы по немецкому.

— Не понял? Курсы по немецкому?

— Да.

— Зачем? Английский – универсальный язык.

— Затем, Рамиль, чтобы тебя не обдурили. Мы начинаем сотрудничать с крупной компанией из Германии. На днях подпишем договор. Документы готовим. Проверяем все, а твоя задача получить сертификат.

Ставлю два пальца над верхней губой, свожу брови вместе и поднимаю правую руку.

— Jawohl mein Führer!

— Клоун! — отмахивается от меня. — Расписание Лиза скинула тебе в сообщении. Не позорь меня.

Тяжело вздохнув, уходит, а я падаю спиной на кровать. Хочется провалиться в сон, но я со стоном поднимаюсь, умываюсь, переодеваюсь и спускаюсь вниз. Желание навестить сестру очень велико. Терплю. В таком состоянии могу и леща ей отвесить. Сдала меня бате с потрохами. И почему?

Потому что на шантаж лучше не вестись. Раз присядет на уши, а потом будет и второй.

По дороге универ покупаю двойной эспрессо. Пью, сидя за рулем, смотрю на здание. До начала занятий еще полчаса, и я пытаюсь найти взглядом Рыжика. Хотя вероятность встретиться случайно в третий раз минимальна.

Чтобы убить время, открываю вчерашнее видео. Приближаю кадр, где держу в руках рыженькую находку. Облизываюсь.

Хочется себе эту статуэтку.

Не было у меня огненных женщин.

Надо исправлять.

Убираю телефон в карман, выпрыгиваю из тачки. У входа сталкиваюсь с Кислым. У него рожа помятая. Ночь удалась. Вливает в себя бухло, будто последний день живет. Жмем друг другу руки.

— Решил знания получить?

— Ага. Горю аж, — прикладывает ко лбу бутылку с минералкой. Входим в здание. Друг резко разворачивает меня, тащит к окну. Оглядываюсь. Инесса точит лясы с какой-то студенткой. Давлю лыбу.

— У кого-то проблемы?

— Да она затрахала уже! В прямом смысле, — выглядывает из-за угла. Кивает вправо. Там лестница. — Надо же было связаться. Меня предки уже к Симоновой сватают, а эта… — подбирает слово.

— Мамка? — угораю.

— Женщина в самом соку мне уже вот здесь, — трет пальцем по горлу. — Сначала по приколу было, а сейчас отвязаться не могу. Не понимает. Возле квартиры пасет по вечерам.

— Напиши на нее заявление.

— Смешно? Ха-ха.

— Ты же хотел опыт.

— Да ебал я этот опыт!

— Я заметил.

— Иди на хер! Нет бы помочь с проблемой…

Хлопаю ему по плечу.

— Взрослая баба. Скажи, чтобы отвяла, поймет.

— Вряд ли.

— Ты ей что-то обещал?

— Хм, нет вроде.

— Как-то неуверенно.

— Я пьяный пару раз был. Не помню, — кривится.

М-да, ситуация. Я думал, только у меня тестостерон вместо мозгов, а нет. Кислый меня переплюнул.

— Тогда кодируйся.

— Скотина ты, Рам… Ни сочувствия, ни солидарности.

Смеюсь.

— Придумаем что-нибудь. Саву ей предложим.

Толкает в бок. Я его. До нужного кабинета доходим шумно. Кислый чуть в дверь лбом не врезается. Пихает меня в ответ. Со смехом вхожу в помещение, а там…

— Вот так здрасьте, — Гоша улыбается, глядя на нашего препода.

За столом сидит Рыжик. Растерянно хлопает ресничками. Улыбаюсь. Попалась, красивая.

6

POV Татия Логинова

Я умираю от похмелья. Голову сдавливает тисками. Ничего понять не могу.

Несколько раз перечитываю список студентов, которые будут ходить на занятия. Все разношерстные. Начиная с первого курса и до последнего. Тру указательными пальцами виски и прикрываю глаза. Говорила же Корневой, что открытие чакр того не стоит. Я даже количество бутылок не помню. Только последние кадры из такси, когда Валя провожала меня до двери, кровать, мрак и противный сигнал будильника. Чуть не опоздала в первый же день… Позорище.

— Вот так здрасьте, — слышу громкий возглас и поворачиваю голову в сторону двери.

Двое парней. Один взъерошенный. Улыбается, а второй…

Второй с меня взгляда не сводит, как в клубе.

Расстояние между нами небольшое. Кажется, вижу шальной блеск в его глазах. Сглатываю и почему-то испытываю жуткое волнение, будто сижу перед ним голая.

В каком-то смысле так и есть. Я сегодня не успела даже ресницы накрасить. Приняла душ, заплела французскую косу и полетела в университет. Какая студентам разница, накрашена я или нет? Они ведь знания приходит получать.

Резко отворачиваюсь. Во рту сохнет пуще прежнего. Боже…

Чтобы хоть как-то укрыться от острого внимания парня, беру очки. Когда работаю с документами в Ворде, всегда их использую. Специальные, компьютерные. Профилактика лучше, чем лечение. Ставлю между нами преграду. Сейчас они пройдут за последнюю парту, как обычно делают парни. Нашим излюбленным местом во время учебы была галерка, только девчонки редко туда попадали. Ребята присваивали почетные места.

Стол, находящийся перед моим, пустует. Остальные постепенно занимают. И я невольно вздрагиваю, когда эта парочка устраивается прямо перед моим носом. Сердце словно на мине подрывается. Разлетается на куски и резко собирается в единое целое, ускоряя свои функции.

Жарко.

Оттягиваю ворот блузки и пытаюсь вдохнуть поглубже, не привлекая к себе внимания, но очень сложно, когда его глаза в устрашающей близости от моих.

Нормально вообще так пристально меня разглядывать?!

Сразу начинаю вспоминать, как выгляжу. Может что-то испачкалось или порвалось?

Нет. Вроде все в порядке. Блузка застегнута до самого горла. Юбка закрывает бедра. Колготки целые.

— Вы наш новый препод? — замираю, словно мне в позвоночник кол всадили. Взъерошенный парнишка с усмешкой смотрит на меня. Второй молчит и наблюдает. Ерзаю по стулу, пока аудитория заполняется. Десять минут до начала занятий.

— Можно и так сказать, — беру в руки бумаги. Пальцы пробивает дрожью.

Я не первый раз выступаю перед большим количеством студентов, но сейчас не могу справиться с волнением, которое вызвано конкретным персонажем.

Опускаю взгляд вниз, деля вид, что увлечена списком студентов и их уровнем знаний. Все сдавали тест. Очень легкий, как по мне, поэтому я решила избавить себя от процесса обучения и дать им тот, который составляла сама. Возможности списать у них не будет, а я получу достоверный результат.

Снова тру виски. Головная боль усиливается, а я даже не потрудилась таблетку выпить. Теперь помирать буду целый час, а может и больше. После необходимо зайти к Инессе.

Напрягаюсь, услышав скрип стула напротив. Дыхание перехватывает. Кто из них вышел?

— А вы это по любви? — снова звучит насмешливый голос. Поднимаю голову. Время раздать всем тесты и листовки с ознакомительной информацией. Встаю. Поправляю задравшуюся юбку.

— Что вы имеете в виду? — беру стопку бумаг. Без внимания того парня и дышится легче.

— Ну… немецкий и вы. Это по любви? — взгляд с намеком. Не понимаю…

— По великой и взаимной, — иду вперед, оставляя на столах нужный комплект бумаг. — Оставляем лишь ручки, остальное убираем, в том числе телефоны, — говорю так, чтобы все услышали. Постепенно успокаиваюсь, только внутри органы продолжают играть вразнобой.

Когда в руках остаются последние экземпляры, замечаю, что одного не хватает.

Сверяюсь со списком.

В аудитории на одного человека больше, если считать вместе с тем, кто нагло ушел перед началом занятия.

— Даже солнце исчезло, когда вы нахмурились, — опять он…

Игнорирую. Иду к своему столу, чтобы распечатать еще один экземпляр.

Отдаю студенту.

Большая половина пришедших — девушки. Один лишний парень, и почему-то я смотрю на того, кто сел напротив моего стола.

— Меня зовут Татия Андреевна…

— Татия? Это типо Татьяна?

— Нет. Не типо. Татия значит Татия. Как ваша фамилия?

— Кислицын.

— Вас нет в списке.

— Разве это проблема? Запишите. Кислицын Георгий Владимирович, восемь, девятьсот…

— Стоп, — поднимаю руку. — Вы не на спид-дейтинге. Успокойтесь.

— Очень жаль. Так, внесете меня в список?

И опять мне чудится намек. Медленно выдыхаю. Среди студентов всегда находится вот ТАКОЙ. Будет умничать и срывать занятия, чтобы привлечь внимание к своей персоне. Улыбаюсь.

— Пишите тест. Буду смотреть по его результатам.

— Но мы ведь уже проходили тестирование. Зачем опять?

Это уже с последних рядов. Очень недовольным тоном.

— Меня не интересуют результаты прошлого теста. Мне нужны результаты по заданиям, которые я составила сама. Они у вас на руках. Кроме этого в листовке указана дополнительная информация по курсу. После проверки теста я разобью вас на маленькие группы.

— Разобью звучит устрашающе, Татьяна Андреевна.

— Не думала, что вас это так пугает, Василий.

— Я Георгий, — с нажимом.

— Так и я не Татьяна.

— Ясно, — откидывается на спинку стула, прищуривается.

— Каждая группа занимается отдельно.

— Даже если в ней два человека?

— Даже если один.

— То есть, предусмотрены индивидуальные занятия? — вздрагиваю, роняя бумаги на пол. За моей спиной ОН. Выходит вперед, поднимает листы, отдает мне. Не улыбается, но в глазах пляшут задорные огоньки. Забираю бумаги. Наши пальцы соприкасаются. Боже… Похоже на разряд тока.

7

POV Татия Логинова

Кажется, время остановилось или намеренно сбавило шаг, чтобы я растерзала себя эмоциями.

Сижу неестественно прямо. Не смотрю на Аспирин, но чертова пачка четко вырисовывается перед глазами.

И зачем?

Неужели на моем лице высвечиваются муки похмелья?

Или он так на что-то другое намекает?

У меня сейчас голова лопнет от мыслей!

Боль стучит молотками в виски, но принять этот «подгон» я не могу, как бы сильно не хотелось. Лучше сразу отчертить границы дозволенного. Я — преподаватель. Он — студент. Презенты скомпрометируют меня. Пусть я не сотрудник университета, но плавать в сплетнях нет желания.

Словно на зло, телефон вибрирует входящим от Виктора. Раз. Второй. На третий я вынужденно выхожу из кабинета, ощущая взгляд Рама. И да, я уже пробежалась по списку, выискивая его имя.

Рамиль.

Красивое.

И сам он очень симпатичный.

Боже…

С тяжелым вздохом провожу пальцем по экрану.

— Что ты хотел?

Отхожу к окну. В коридоре пусто. Никто не помешает нашему разговору.

— Тата, я хочу встретиться и поговорить без эмоций.

— Говори сейчас.

— Нет. При встрече.

— Витя, я не хочу тебя видеть. Хватит, пожалуйста, добивать меня своими звонками.

— Детка…

Таким тоном, который меня в нем и зацепил. Не моргаю, смотрю во двор университета. Там группа студентов смеется, в руках айкосы. Отворачиваюсь.

— Признаю. Я переборщил. Виноват. Прости меня…

— Это ничего не меняет. Подпиши бумаги на развод. Пока.

Сбрасываю вызов. В груди барахтается сомнение. Что я делаю? И правильно ли поступаю?

И с чего вдруг появляются эти вопросы? Разве я поменяю свое решение?

Телефон вновь вибрирует. Логинов никогда не отступает…

А мне хочется, чтобы отпустил уже.

Отключаю звук. У меня и так нервы постоянно натянуты. Хватит…

Возвращаюсь в кабинет. Рамиля игнорирую.

Хотя…

Пытаюсь не замечать, но от него такая безумная энергетика исходит, что я нервно облизываю губы.

Скорее бы занятие подошло к концу. Мне срочно нужно на свежий воздух.

Тянусь к вороту блузки, оттягиваю его.

Открываю ноутбук и переключаюсь на план работы. Буквы складываются в слова, но последние никакой опоры в моей голове не находят. Все мимо…

Что со мной происходит? Такое сильное похмелье?

До конца тестирования пялюсь в экран ноутбука. Бутылка воды и Аспирин остаются нетронутыми. Даже выдыхаю с облегчением, когда первые студенты оставляют свои работы на моем столе. Наивная девочка внутри меня просит Рамиля покинуть аудиторию, но он показательно откидывается на спинку стула, складывает руки на груди и смотрит на меня.

Улыбаюсь и прощаюсь с остальными, прикладывая огромное усилие. Напряжение усиливается, когда Кислицын выходит за дверь.

Мы один на один. Молчание усиливает мою нервозность. Рамиль поднимается и кладет свой лист с ответами в общую стопку.

— Рамиль, — от волнения голос хрипнет, — заберите это, — указываю на бутылку и таблетки. — И больше не нужно проявлять внимание в мою сторону.

— Это не внимание.

— Что тогда?

— Помощь, — пожимает плечами, будто я глупость сморозила.

— Помощь?

— Головную боль терпеть нельзя. Это любой доктор скажет, так что, — кивает на бутылку, — пейте.

— Нет, спасибо. Я не могу принять вашей помощи, — отодвигаю к краю стола спасительный набор, — заберите.

— Я же не кричу на весь универ, что вчера наш препод по немецкому бухал, как черт.

Вспыхиваю от его слов.

— Я не ваш препод, Рамиль.

В какой-то степени так и есть. Курсы открыты в университете на базе языкового центра, в котором я официально устроена. В последнее время снизилась востребованность нашего заведения, поэтому начальник заключил договор с университетом. Папа договорился по знакомству. Столько людей связано, что страшно думать о внутренней кухне.

— Согласен. Слово ВАШ меня немного раздражает. Хочу, чтобы был МОЙ препод.

Сказано с нажимом и чертовым подтекстом, который вызывает во мне противоположные чувства. Возмущение и… радость. Последняя разлетается в животе бабочками.

Со мной и раньше студенты заигрывали, но такая реакция возникает впервые.

— Заберите, — произношу жестко, пытаясь погасить в себе все эмоции. Это моя работа. Никакого флирта и особого отношения к студенту. Все равны и бесполы.

— Ок, — небрежно хватает бутылку с пачкой таблеток, подается вперед так резко, что я не успеваю среагировать. Мы чуть носами не сталкиваемся. Ухмыляется, переводя взгляд на мои губы, которые приоткрываются в возмущении, вот только слова застревают в горле.

У него приятный парфюм. Древесный. Дерзкий. Вбивается в мои легкие, оседая в них пеплом. Глубоко вдыхаю. Голова кружится, и сердце вот-вот остановится.

Рамиль подается вперед, а я назад. Стул скрипит. Мои нервы ему вторят.

Усмешка от Рама пробивает мою защиту. Я готова закричать. Но молчу.

— Не нужно, значит не нужно, — берет пачку с таблетками и бутылку, бросает в мусорное ведро под столом, выпрямляется, позволяя мне сделать полноценный вдох. — И зря. Это был бескорыстный жест, — пожимает плечами. Усмешка с лица пропадает. С серьезным видом под оглушающую работу моего сердца уходит из кабинета.

Раз. Два. Три. Четыре. Расслабляюсь.

Что это было?

Снимаю очки и вдавливаю пальцы в переносицу.

Нет. Я все правильно сделала. Показала свои границы.

Взгляд падает на таблетки.

Жаль, конечно. Сердце сжимается.

Бескорыстный жест?

Такие еще бывают?

Почему-то меня нагоняет чувство вины. Обидела?

Разве мне должно быть до этого дело?

Все! Хватит!

С похвальным рвением переключаюсь на работу. Тесты проверю дома в спокойной обстановке. Убираю их в папку. Та-а-ак… Кислицын… Его нет в списке. Вписываю фамилию и имя. Нужно отнести Инессе Львовне. Она просила после первого занятия сообщить. Вдруг кто-то откажется. Все-таки курсы платные. После изучения информации никто об этом не заикнулся. Значит, все пятнадцать человек займутся изучением языка. Не густо, но для немецкого с его уровнем популярности хорошо.

8

POV Татия Логинова

— Спасибо, пап. Ты не представляешь, как облегчил мне жизнь.

Чувство благодарности переполняет мою грудную клетку. Я аккуратно провожу по начищенному капоту своей старой иномарки и уже представляю, как завтра отправлюсь на ней на работу. Виктор запретил мне ездить за рулем. У меня же есть муж! Зачем самой «отращивать яйца»?! Для Логинова принципиально, чтобы его женщина сидела на пассажирском и не добиралась до руля. Какой тогда из него флагман?

— Уровень масла в норме, полный бак бензина, салон чистый, снаружи чуток замарал, пока ехал, но это уже мелочи, — протягивает мне ключи.

Вид уставший. Становится стыдно.

— Зайдешь?

— Не, Татка, я уже такси вызвал.

— Жаль… Выпили бы чая…

Эгоистично хочется урвать времени с папой. Пусть в молчании, но мне нужно немного родного человека, чтобы зализывать свои раны.

— Выпьем как-нибудь, — подмигивает, — а я ещё с садом не разобрался.

Киваю. После смерти матери он все время занимается садом и огородом, а я не выношу возни с землей. Не мое это. Я больше по домашним хлопотам — отмыть, погладить, создать уют.

— Приезжай в гости на выходные. Петька со своими должен навестить. Такое редко бывает. Ты же знаешь.

— «Со своими»?

— Да. С парнями, конечно. Та, — отмахивается, кривясь, — по морям и океанам. Мать!

Оскорблять жену брата не берется. Петя остро реагирует на то, что мы его Веронику невзлюбили, но она им пользуется, а он, дурак, страдает. Модель и простой парнишка с глубинки. Не понимаю, что у них общего и на чем там держатся отношения. Ни папа, ни я не лезем к Петру с советами. Сам разберется. Мальчишек только жалко.

Прощаемся, когда приезжает такси. Я кутаюсь в теплый свитер из ангоры и смотрю вслед удаляющейся машине. Тоскливо и пусто на душе.

В квартире теперь убрано и приятно пахнет, но чистотой гнетущие мысли не прогнать, а моя черепная коробка уже по швам трещит от их количества. Давление такое, будто вот-вот рванет.

Возвращаюсь и завариваю себе крепкого черного чая. Наливаю в большую кружку с котом вместо ручки. Виктора раздражает посуда, украшенная чем-либо. Узоры или котики. Кристально белые тарелки, кружки, вазы. До тошноты отшлифованные привычки. Я намеренно искореняю из себя любое напоминание о совместной жизни с ним. Будто не со мной было.

Сажусь на диванчик в гостиной. На ногах комплекты с тестами студентов. Половину я уже проверила. Тестирование Рамиля оставила на потом. Такой вот у меня бунт с собой. Сражение с нелепыми и совершенно неуместными чувствами. Мне не может нравиться мальчишка! И точка!

Погружаюсь в проверку, изредка отвлекаясь на горячий чай. Если бы папа остался, то разогрела бы ужин, а так перебиваюсь крепким черным. Ужинать в одиночестве та еще мука, и пища не в радость! Даже самая вкусная.

Чай выпит. Остался один лист. Рамиля.

Фамилия у него такая… неподходящая. Тихий.

Громкий и выделяющийся, даже если не произносит ни слова. Взгляд у него кричащий и прожигающий до самого нутра.

Медленно выдыхаю, стараясь отбросить в сторону образы, которые мельтешат перед глазами и не дают сосредоточиться. Вот только вместо ответов в каждом задании указана буква.

Что за черт?!

Смотрю на них и не могу понять. Шутит так?

Переворачиваю лист. Там то же самое.

У меня «нулевой пациент»?

У Кислицына в каждой графе один ответ — не знаю.

Там точно без вариантов, а тут…

Выдыхаю и хочу убрать листы, но цепляюсь за буквы. Выписываю их отдельно и истерично улыбаюсь.

И Н Д И В И Д У А Л Ь Н О Е З А Н Я Т И Е

С ума сошел?!

С чего вдруг ко мне такое повышенное внимание?

Растерянно хлопаю глазами.

В целом все не так плохо, как я думала. Группу можно разделить на две. Но вот эти двое… Что с ними делать?

Стучу ручкой по листу. Выбора у меня особо нет. Если они оплачивают курсы, то придется работать и искать к каждому индивидуальный подход. Как представлю, аж по спине холодок пробегает…

Отвлекает звонок Корневой.

— Ну, подруга, колись, — звучит из динамика вместо приветствия. — Что ты от меня скрываешь?

Кроме ниши интимной жизни мы обсуждаем все. Я зависаю.

— Не понимаю, Валь. Ты хочешь спросить что-то конкретное?

— Да. Когда ты успела себе любовника завести?

Ручка выскальзывает из пальцев и падет на пол.

— Что?

Во рту тут же пересыхает. Шутница!

— Я про того горячего пацана, с которым ты под дождем отжигаешь.

— Не понимаю…

Еле шевелю губами.

— Совсем туго с памятью, да? — усмехается. — Я тебе ссылку кину сейчас, — в динамике шуршание. — Санчос мне показал. Только сегодня опубликовали, а уже полмиллиона просмотров.

Санчос – её шестнадцатилетний племянник, которого Корнева взяла под опеку после аварии, в которой погибли его родители. Парнишка в инвалидном кресле. Большую часть времени развлекается интернетом.

Ставлю на громкую. Дрожащими пальцами нажимаю на ссылку и застываю взглядом на кадрах, участницей которых я невольно стала.

— Вот это, Логинова, я одобряю, — радостно произносит. Щелкает зажигалкой. Слышу, как затягивается своей любимой отравой. — А то все монашкой ходишь. Молодой парнишка – самое то, чтобы переключиться с Виктора. Скажи хоть, как он? Несколько раз за ночь? М?

— Валя…

Хочу возмутиться, но лишь горло пальцами растираю.

На видео я не в лучшем виде. Мокрая. Зажатая. Нижнее белье выделяется, как и торчащие соски.

От ужаса волосы дыбом встают.

Я…

Я его убью!

9

POV Рамиль Тихий

— Рамиль? — не успеваю свернуть к двери. Отец выходит из столовой и хмуро смотрит на меня.

В моих глазах отражается немой вопрос. Что нужно?

Ночь, сука, прошла хреново. Мне снилась рыжая бестия.

И нет, это были не порно сны, а легкая, но в то же время возбуждающая эротика с ней в главной роли. Губы-маркеры, торчащие соски и колдовские глаза.

У меня от воспоминаний вспыхивают яйца.

Хочу, бля, трахнуть препода по немецкому. И не думаю, что ограничусь одним разом.

Много. Хочу много-много раз. В разных позах. Со стонами и долгими прелюдиями, потому что во сне они меня охренеть, как вставили.

И её показательный отказ от моей помощи тоже подкидывает поленьев в огонек.

Что такого?

Могла бы и принять чертовы таблетки, но нет. Нужно выебываться.

Не пойдет.

Сто процентов Инесса бы не отказалась, если бы Гоша подкатил к ней не только яйца, но и ухаживания.

— Всю ночь веселился опять?

Ага, бля… Хмурюсь. Уже давно не отчитываюсь о своих приключениях. С чего вдруг такой интерес?

А-а-а… Динка…

— Я в университет опаздываю. У тебя что-то важное?

— Да. У твоей матери сегодня выставка. Не забыл?

Забыл…

— Нет. Помню.

— Твое присутствие обязательно, — с нажимом.

— Я понял. Все?

— Иди, — отмахивается.

После того разговора недоволен.

Ну не жениться же на каждой девчонке, которая прыгает на мой член?!

Скрипя зубами, ухожу из дома. Забиваю на завтрак. Не хочу сталкиваться с мелкой змеей. Еще не утихомирил злость на нее.

Но ответочка с моей стороны прилетит, иначе она в край обнаглеет.

До универа еду в тишине. Впервые за долгое время не хочу слушать музыку. Подушечки пальцев жжет от нетерпения.

Сегодня в расписании нет курсов. Сказали, что оповестят. И я жду.

Я так ни одной пары не ждал!

А еще она должна ответить на мое послание в тесте. Да, я требую индивидуальные занятия.

Не тупой. Владею азами языка, но намеренно нарываюсь на совместное времяпровождение.

Паркуюсь на своем месте. Никто его не занимает. Выбираюсь из тачки, подпираю задницей капот и поднимаю голову вверх. Щурюсь. Сегодня солнце разыгралось не на шутку. Тепло, и мне вдруг прилетает красочной картинкой — Рыжик в воздушном белом сарафане среди ромашек. В поле? Да пох… Пусть будет поле. Я от картинки тащусь.

— Здоров! — Кислый.

Жмем руки. Он свои пакостливые глаза прикрыл очками. Поднимает их вверх. Лыбится. У него это встроенная опция.

— Учиться не хочу. Радует, что последний год.

Киваю. Не поспоришь ведь. Корочки для вида. Как и посещения лекций. Батя давно мне в своей конторе место пригрел. Дело времени, когда я туда сяду.

— Хотя теперь появился стимул, — усмехается, глядя на старенькую серебристую иномарку, которая плавно въезжает на парковку.

За рулем Рыжик. И мне хочется называть её именно так. Или красивым именем. Татия.

Только от его звучания можно кончить.

Совсем крышу теряю.

От скучной жизни что ли?

— Ничего так, — пробегает по преподу взглядом.

— Ты же говорил, что там мяса в нужных местах не хватает, — усмехаюсь. Кислый зажрался. Помнится, на Инессу он с Савой спорил. Потом немного затянуло, и вот. Бегает от нее.

— Ну-у-у… — тянет с улыбкой. — Мне мясистые нравятся, но эта… Есть в ней что-то…

Определенно. И меня напрягает, что это ЧТО-ТО чувствую не только я.

— Как думаешь, сколько ей лет?

Гоша прищуривается, оценивает Татию, а я тихо скриплю зубами.

Моя.

Во сне была. Нежная. Сладкая. Податливая.

Вижу в реале и кроет не хило. На себя мало похожу.

Никогда не зацикливался на девочках, но как её увидел теряю ориентиры.

Везде вижу. Даже, когда глаза закрываю. Легкий образ передо мной. Манит. Тащит в болото, и я с удовольствием иду за ней.

— Кольца на пальце нет, и следа от него тоже.

— Она тебе дерево, чтобы по кольцам её возраст определять? — рычу. Кислый тут же улавливает мое настроение.

— Не понял… Ты решил замутить с ней?

— Нет.

Мутить меня не устраивает.

Хочу присвоить.

И присвою.

— Тогда какие вопросы ко мне?

— Ты с Инессой Львовной разберись для начала.

— Все-таки впрягаешься.

Молчу. Нет желания переворачивать все в спор и достижения. Это мой трофей без боя.

— Будет честная борьба, — загорается.

— Уймись, Гошан.

Сталкиваемся с Татией взглядами. Замирает. Кажется, что я за несколько метров вижу, как расширяются её зрачки, и белые зубки мучают нежные губы. Зрительный контакт затягивается. Она делает шаг в нашем направлении. Неужели послание достигло цели?

Улыбка лезет на лицо. Кислый мимо. Она моя.

Останавливается. Качнув головой, разворачивается и идет к зданию.

Почему-то испытываю легкое разочарование.

Еле сдерживаю себя, чтобы не рвануть следом, как верная псина.

Что, блядь, за спецэффекты?!

Некоторое время тусуемся на парковке. Подтягиваются пацаны. Кислый цепляет какую-то девчонку с первого курса и тискает ей на глазах у Инессы. Та вида не падает, но ничего хорошего в глазах не отражается. Пиздец, мальчику будет. Поговорил бы, а не дрочил бедняжку.

На лекции направляюсь расслабленно. Вместе с парнями вваливаемся в фойе, разбредаемся по нужным аудиториям, и только я, как озабоченный самец, прохожу мимо кабинета Татии Андреевны. Дверь открыта. Она около стола. Вломиться к ней что ли?

Останавливаю себя. Прохожу дальше. Пара шагов, и…

— Рамиль? — поворачиваюсь. Стоит около двери. Отводит взгляд на прошедшего мимо студента. — Можно тебя на пару слов?

Тебя? Воу!

Разворачиваюсь. Иду. Отступает вглубь кабинета. Закрываю за собой дверь. Свидетели нам точно не нужны.

Внутри все бурлит от того, что мы остались наедине. Облизываюсь, словно сейчас самый вкусный десерт замну.

10

POV Татия Логинова

Я равнодушна к поцелуям.

Виктор никогда не набрасывается на меня и не требует подобных проявлений. И у меня, если честно, не возникает желания целоваться в общественных местах или где-то кроме нашей с ним спальни.

Секс с Логиновым походит на ритуал. На обязаловку. Является чертовым супружеским долгом.

Предварительные ласки не распаляют меня, а наоборот раздражают. Влажные касания языком, тисканье груди и погружение его пальцев в мою вагину приходится терпеть, а сам процесс… не вызывает ни отвращения, ни восхищения.

И сейчас, когда губы горячего парня касаются моих, я испытываю что-то сродни апокалипсису.

Не удар током, а молния в самое нутро. Как результат, агония каждого внутреннего органа, и воспаление мягких тканей. Неконтролируемый жар волнами затапливает тело.

Я обмякаю в его руках, теряя себя в пространстве и времени.

Чувства обостряются против моей воли. Под пальцами громко и мощно стучит его сердце. Надо одернуть их, но я не могу. Мне нравится быть источником его тахикардии. Это открытие поражает. Мозг лихорадочно ищет оправдания моему бездействию. И не находит…

Я просто позволяю Рамилю сжимать волосы у корней и толкаться языком в мой рот. Будто я стою посреди улицы, и смерч сметает меня. Нет смысла оказывать сопротивление. Бесполезно.

Все равно не выжить.

И мне в удовольствие вот так умирать.

Кажется, я превращаюсь в желейную массу.

Голова кружится. Губы пульсируют от нахального вторжения.

Незнакомые ощущения затапливают. Я словно попадаю в кокон, из которого не выбраться. В липкую приятную паутину. И паук с наслаждением пожирает меня…

Тихо рычит и стонет, кусает мои губы. Верхнюю, нижнюю…

По телу сверху вниз пробегают мурашки, и я начинаю дрожать.

Это не от холода, а от лихорадки, которую во мне вызывает Рамиль.

Боже…

Его пальцы рисуют узоры на моей спине, продвигаются ниже. Со стола на пол падает органайзер, ручки с карандашами разлетаются в разные стороны, и я напрягаюсь. Мышцы наконец-то откликаются на крики разума. Распахиваю глаза и с силой упираюсь в мощную грудную клетку. Мое несчастное сердце стучит в унисон с его сумасшедшим. Рамиль плотоядно смотрит на мои губы. Дышу шумно. Возмущение плавно поднимается с глубин.

Я согласия не давала! Ни на видео, ни на поцелуи!

Какого черта он делает?!

— Пусти! — рычу.

Голос падает до хриплого баса.

Мне жарко. Ворот от блузки раздражает кожу. Хочется стянуть её к чертям, но я лишь упираюсь в груду мышц перед собой.

Да его не сдвинуть с места!

Прижимает меня своим телом к краю стола. Намеревается продолжить начатое, а меня уже кроет.

Я позволила студенту то, чего не должна была!

Краска бросается в лицо.

— Тебе же понравилось, — шепчет, практически касаясь моих губ.

Они пульсируют. Приоткрываются.

— Нет! Не понравилось! — толкаю его. Снова прижимает к себе.

Двигает бедрами так же нахально, как и языком.

Если бы не юбка-карандаш, которая сковывает движения, то он без препятствий окажется у меня между ног.

Боги…

Во мне смешивается ядерный коктейль из эмоций.

Да! Черт возьми, мне понравилось!

Это злит, потому что я замужем! Я не развелась! И с законным мужем я никогда такого не испытывала!

— Врешь, — нагло улыбается.

Он уверен в себе. Это подкупает и обезоруживает.

— Пусти, — цежу сквозь зубы, переставая сопротивляться.

Он сильнее. Я только теряю энергию, а у меня она итак на нуле.

— Нет, — ведет носом по скуле к уху. Теплое дыхание оставляет на коже ожоги. Перестаю дышать.

Хочется плакать. Я чувствую себя грязной шлюхой из-за собственных порочных желаний.

Сжимаю бедра. Один чертов поцелуй! Один! И результат? Я хочу заняться сексом со своим учеником…

Стыд и срам, Логинова…

— Позволь мне сделать тебе приятно, — шепчет на ухо. Хриплые нотки и его возбуждение — это то, за что можно душу дьяволу продать.

И я уже подношу руку, чтобы подписать гребаный контракт, но…

За дверью раздаются голоса.

Морок растворяется. Сознание в полном ужасе мечется. Я широко распахиваю глаза.

И скольких он вот так очаровал?

Кого?

Глупых девочек…

Сглатываю горечь. Упираюсь ладонями в плечи.

— Рамиль? — отстраняется. Глаза горят похотью, а я… Я не хочу быть разовой акцией. Никогда не хотела.

Наглая рука спускается на ягодицы. Он уверен, что победил.

Рефлекторно замахиваюсь и припечатываю рукой по щеке. Застываю.

Боюсь моргнуть.

Витя бы за такое убил…

— Пошел вон, — губы еле шевелятся. Рамиль скрипит зубами. Злится. — Пошел. Вон.

Делает шаг назад. Потирает щеку. На ней появляются красные следы от моих пальцев.

Синхронно запястье начинает ныть от боли.

— Лед приложи, — холодно указывает на мою травмированную руку.

— Уходи… — голос срывается на дрожь. Тихий поднимает руки. Уходит, громко хлопнув дверью.

У меня же в висках долбит так, будто кто-то решил барабаны порвать. Касаюсь подушечками пальцев до припухших губ и… Тут же их одергиваю. Со стоном прижимаю ладонь ко лбу.

Как там? Сорок пять, баба ягодка опять. А у меня? Двадцать восемь, оргазм в гости просим.

11

POV Татия Логинова

— Как тебе у Палыча работается? Никто не обижает?

Кутаюсь в кардиган и смотрю, как папа готовит кусты роз к наступлению холодов. Обрезает, подвязывает. Возится с ними, словно с детьми.

— Нет. Никто.

Да и кто меня может обидеть?

Я в отдельном мирке, куда не заходит ни один преподаватель университета.

Вспыхиваю, вспоминая, как Рамиль жадно целовал меня, облизываю губы и зажмуриваюсь. Нет. Я не буду вестись на физиологические потребности. Мое тело в друг оживает и требует несбыточного. Того, после чего я буду чувствовать себя гадко. Изменщицей. Путаной. Но только не собой. Можно позволить себе слабость, а от грязи потом вряд ли отмоешься. И дело не в посторонних людях и их мнении, а во мне.

Вздыхаю, переключая внимание на отца.

Он поднимается, стряхивает с колен землю и улыбается, подставляя лицо солнечным лучам. За городом хорошо. Прохладный ветер ни капли не портит окружающую атмосферу. Пахнет лесом. Это тот самый переход, когда лето еще не ушло, и осень уже входит в свои права. Яркие краски вокруг бледнеют, но на душе спокойно.

В доме у папы всегда так — умиротворенно и уютно.

Наверное, поэтому после занятий я сорвалась к нему.

— Мне Виктор звонил.

Напрягаюсь. Отец снимает перчатки и идет к уличному умывальнику. Погода еще позволяет наполнять его водой. Каждый раз бегать в дом, чтобы помыть руки, не удобно. Он мог бы обустроить свой быт комфортнее, но предпочитает по старинке.

— Что он хотел?

Папа устало вздыхает. Мне не хочется, чтобы Логинов втягивал его в наши разборки. Да и вообще кого-то использовал для давления на меня. Это свинство с его стороны. Но я уже не удивляюсь после того, что он сделал.

— Просил тебя вразумить и не рушить семью.

— Что ты ему ответил?

— Если бы я не знал причину, то побеседовал бы с тобой, а так… — отмахивается. — Пойдем, — указывает на маленькую беседку. — Скоро Петька приедет с пацанами. Нарежешь овощи. Я пока шашлыком займусь.

Послушно передвигаю ноги. Папа принимается разводит огонь в мангале, а я сажусь на лавочку в крытой беседке и режу огурцы с помидорами. Мне эгоистично не хочется ни о чем размышлять, но перед глазами всплывает образ Рамиля. Его глаза, губы…

— Черт… — откидываю нож в сторону. С пальца капает кровь. Папа всегда следит за остротой лезвия. Не пожалуешься.

— Что случилось, Тат? — бросает на меня взгляд, когда я выхожу из беседки, сжимая указательный палец.

— Порезалась чуть-чуть. Ерунда.

Хмурится, вертит шампур.

— Аптечка в спальне у меня. В шкафу.

Киваю. Иду в дом. Уже на пороге меня встречает Граф, большой рыжий кот породы Мейн-Кун. Не животное, а машина для убийства. Высокомерно проходит мимо. Петька говорит, что Граф на меня похож. Бред такой. Даже если очень постараться, то огромной короны на голове у меня не появится, а у этого пушистого гада она с рождения.

Обрабатываю палец перекисью, заклеиваю лейкопластырем и ставлю аптечку на место. Граф наблюдает за мной из другой комнаты.

Любопытный вредитель.

На несколько мгновений задерживаю взгляд на фотографии в рамке. Мама, папа, я и Петька. Мне еще и пятнадцати нет. Счастливые и беззаботные. Отец оставил её на тумбочке около кровати. Смотрит перед сном. Вспоминает.

Грустно.

Назад не отмотаешь.

С камнем на сердце выхожу во двор. Не успеваю с крыльца сойти. Племянники чуть с ног не сбивают.

— Тата! — хором кричат. Коля первым прижимается и обвивает руки вокруг моей талии. Рома скромнее. Улыбается и подходит после. Две Петькины копии.

Брат стоит около отца. Вид уставший. Что-то ему говорит, проводит пальцами по волосам.

— Устали с дороги? — перевожу взгляд на мальчишек. Подросли уже. Вытянулись.

— Нет, — храбрится Коля.

— Да, — Рома всегда говорит, как есть.

Близнецы, но очень разные. Я их по взгляду узнаю. У Коли очень задорный с огоньком, а у Ромки печальный, словно в маленьком тельце взрослая душа.

В первый класс пойдут через год.

— Рюкзаки в доме оставьте, — командует Петька. — И к нам в беседку.

Мальчишки с боевым кличем сбегают. Иду к отцу с братом. Последний притягивает меня к себе.

— Привет, лиса, — смеюсь, когда трет кулаком по лбу. Наш детский прикол. Никто не понимает.

— Привет.

Когда были детьми, так передавали силы. Игра, а цепляет до сих пор.

— Мясо почти готово.

— Я тарелки принесу, — порываюсь вернуться в дом, но папа задерживает.

— Я сам. Идите.

Петька приобнимает за плечи и уводит в беседку. На лице щетина. Под глазами круги. Хоть и улыбается, а взгляд несчастный.

— Ты у бабки на хате живешь. Батя сказал, — кидает в род кусочек огурца, жует с хрустом.

— Да.

— Поговорить с этим козлом?

— Нет.

— Не вздумай к нему лезть, — это уже папа. Ставит перед нами тарелки. Уходит, бросив на Петьку говорящий взгляд.

— Он давно напрашивается, — пожимает плечами брат. — Без обид, Тат, но муж у тебя всегда говнюком был.

Аргументов против не имею.

— Хлопнем по рюмашке?

На столе появляется бутылка водки. Петька давно не балуется. Я удивленно вскидываю брови.

— Ты же знаешь, сын, я не жалую спиртное, — хмурится папа, крепко сжимая в руках шампур с мясом.

— Повод есть.

— Какой?

— Поживем мы у тебя, бать, немного. Лады? — непринужденно улыбается Петька, откручивая крышку с бутылки.

Отец тяжело вздыхает. Сводит брови на переносице.

— Вероника?

— Вероника…

— Что на этот раз? Опять съемки и богатые спонсоры?

— Хуже, бать, — нервно трет затылок Петька.

— Говори.

Не успевает. Все оборачиваемся на крик.

— Дед! Деда-а-а! — в беседку влетает запыхавшийся Ромка. Глаза виноватые. — Там Граф…

— Что Граф?

— Блюет.

— С чего вдруг?

— Ну… — мнется. — Ему Колька креветку дал.

12

POV Рамиль Тихий

Ненавижу классику.

Дергаю воротничок рубашки. От плотного прилегания к телу возникает раздражение.

Не выдерживая ослабляю галстук и расстегиваю верхнюю пуговицу.

Оу, бля…

Желанный кислород разрывает легкие, стоит только глубоко вдохнуть.

— Мне эти фуршеты уже вот здесь, — Ванька Савицкий, он же Сава, трет горло. Наша четверка резвых жеребцов стоит в ряд около стены.

Все, сука, как на подбор. В классических костюмах и начищенных до блеска туфлях.

Трое в черном, и только Лео у нас выделяется пестрым бордовым прикидом.

— Слышь, Шац, ты выставку с показом мод попутал? — толкает его бок Гоша. Ржет. — Кто тебе этот пидорский наряд подогнал?

— Он не пидорский, а дизайнерский, — кривится Леон.

— Я это и имел в виду. О! Рам, у меня идея хайповая для видео появилась, — улыбается так широко, что вот-вот рот порвется, — в главной роли Лео Шац. Название — «Дизайнерский».

Сава издает хрюкающий звук, давится шампанским и прикрывает рот. Рожа идет пятнами, потому что скрыть смех, рвущийся наружу, нереально. Четверка взрывается хохотом на весь малый зал.

Мама скашивает на нас недовольный взгляд.

— Так, пацаны, прекращайте, — прочищаю горло.

На выставке скульптур Ренаты Тихой сегодня присутствуют журналисты. Отец рядом с ней по-хозяйски придерживает за талию. На лице улыбка. Мама у меня красивая. Полторашечка ростом, но за счет каблуков становится выше. Фигура неидеальная. Правильно подобранный наряд скрывает живот. Платье до колен цвета слоновой кости с баской. Темные волосы убраны вверх. В ушах серьги-капельки с брюлликом. Тонка подвеска на шее. Аккуратный маникюр. У нее нет длинных ногтей. Свои короткие, но ухоженные. Ни одна игла не коснулась прекрасного лица. Мама против омоложения хирургическим путем. Стареет красиво, ведь этот процесс неизбежен.

Смотрю на нее и невольно вспоминаю Рыжика.

Губы её. Сладкие. Нежные. Как во сне, податливые. И дрожащие.

Бля-я-я…

Провожу ладонью по лицу и выхватываю у Лео бокал с шампанским, под его осуждающий взгляд выпиваю все до капли. Я редко в себя вливаю. Просто припекло.

Хочу красивую рыжеволосую преподшу. Себе. Судя по реакции организма, надолго.

Вставляет, как от быстрой езды по городу.

— Так, все! Я курить, — не выдерживает Гошан.

— Я с тобой, — Сава ерошит волосы. Мы с Леоном остаемся.

Телефон в кармане горит. Татия мне больше ничего не пишет.

А я хочу свидание с ней!

Можно снова зажать в стенах университета, только боюсь, что эффект от уединения будет противоположным. А мне жизненно необходимо, чтобы она расслабилась, обмякла в моих руках и позволила творить с собой полнейший разврат.

Сглатываю.

— Лео, ты же у нас мастер по пикапу. Совет твой нужен, — задвигаю с умным видом.

Я больше по оленятам, как Динка. Стоит в углу и мило улыбается гостям. Иногда бросает на меня молящие взгляды. Ну мы же договаривались «без обязательств». Я слово держу.

— Дизайнерский совет? — усмехается.

Леон у нас из интеллигентной семьи с еврейскими корнями. Родословная такая, что себя можно приписывать себя к дворняжкам.

— Дружеский.

— Валяй. Я весь во внимании, — кивает, тоже поправляет галстук, снимать не решается. Бабка задрочит. Она у него сука. Справедливая. Наверное, поэтому сука.

— Как сделать так, чтобы девушка согласилась пойти на свидание?

Удивленно поднимает бровь. Скриплю зубами, когда давит лыбу.

— Нашему герою-любовнику отказали? Грядет Апокалипсис.

— Я серьезно спрашиваю.

— И кто она?

— Какая разница?

— Хочу знать лично кандидатку в Красную книгу.

— Забей, — разворачиваюсь, чтобы уйти, но Шац тормозит. Нервно скидываю его клешню.

— Стендаперы хреновы. Вам бы прожарку пройти, а потом шутки шутить. Говори уже, кто, что, как.

Провожу патерней по затылку. Бля… В голове все проще было…

— Накосячил я в общем, а теперь хочу произвести впечатление.

— Накосячил?

— Поцеловал.

— А она не хотела.

— Я бы так не сказал, но… Возможно.

Хотела. Только косяка моего это не отменяет.

Кто же знал, что мне редкий экземпляр попался?

Гоша с Инессой не особо парился. Завалил уже в первый день.

Чувствую, мне так вряд ли обломится. Нужно расслабить, усыпить бдительность и совратить.

— Извинись.

— За что?

— За осаду миндалин, бля.

— Не искренне будет.

— Постарайся.

Хмурюсь. Лео с интересом наблюдает за мной.

— Цветы?

Пожимает плечами.

— Если редкая птичка попалась, то цветы тебе не помогут. Хотя… Подари что-то со смыслом. Умная оценит, глупая нет.

— А ты их отличаешь, — хмыкаю. Руки убираю в карманы. Перекатываюсь с пятки на носок. Грею телефон пальцами. При всех некультурно достать его и зависнуть в переписке. Если ответит… А она точно не ответит.

— Глаза, Чико. Они никогда не лгут.

Усмехаюсь. Дети Тик-Тока.

— Выполнимо.

— И да. Создай иллюзию выбора.

С выбором посложнее…

— Я ей его не оставил.

— Понял, поэтому говорю, — криво улыбается, — создай ИЛЛЮЗИЮ выбора.

— Обмануть?

Не пойдет. Хочу честно её присвоить.

— Обмануть — не то слово, Рам, — хватает бокал с шампанским. — Я бы сказал, грамотно преподнести правду.

Мозг закипает от мыслей. Шац шумно выдыхает.

— Запудри ей мозги, Тихий. Не явно, а с умом. Ты умеешь, — кивает в сторону Динки.

Ну… Там простая загадка была, а здесь сложный ребус.

— Понял.

Ни хрена я, конечно, не понял, но на заметку принял.

13

POV Татия Логинова

— Разве вы не одну группу собирались набирать, Татия Андреевна?

Инесса убирает с носа очки. Её губы сжимаются в тонкую линии. На лбу четко выступают морщины. Листок со списком студентов и кратким планом работы дрожит, словно её лихорадит.

Нет, я вижу отчетливо, что она меня невзлюбила, только какова причина необоснованной злости?

— Это по-прежнему одна группа, но работать я буду именно так, как указала.

Говорить спокойно становится крайне тяжело, потому что Инесса сует нос, куда не просят. Я направлялась к Григорию Павловичу, чтобы обсудить детали сотрудничества, но он отъехал по делам, а вот его административный работник выловил. Не вовремя. У меня очень плохое настроение из-за бессонницы. Всю ночь меня мучал один и тот же кошмар, где меня догоняет незнакомец. Мне очень страшно, хоть он и не делает ничего плохого. Идиотский сон, который врывается отголосками головной боли.

— То есть, — дежурно улыбается Инесса, — расписание нужно менять и подстраиваться под вашу работу?

— Я не понимаю, Инесса Львовна, — отвечаю ей такой же улыбкой и тоном, хотя внутри все дрожит, — вы хотите вогнать меня в рамки по организации учебного процесса? Смею напомнить, что я не один из ваших сотрудников. У меня есть начальство, и его вполне устраивает мой подход к обучению.

— Просто хочу понять ход ваших мыслей. Для студентов проводили предварительное тестирование, по результатам которого всех можно обучать одновременно. Без разделения по группам.

— Я нахожу подход для каждого своего ученика по результатам МОЕГО тестирования, и по его результатам составлен индивидуальный план работы.

— Ладно, — усмехается, делая вид, что принимает этот ответ. — Получается, два студента заслужили у вас индивидуальные занятия?

— Если бы мне позволяли возможности, то я бы работала с каждым индивидуально.

— Кто бы сомневался, — ворчит под нос, откидывается на спинку стула и демонстративно складывает руки на груди. Взгляд пренебрежительный. — А Тихий и Кислицын у вас в особом списке?

— Что вы имеете в виду?

— Только для двух студентов у вас нашлись возможности.

Лицо начинает припекать от её двусмысленных намеков.

— Если работать с ними на том же уровне, что и с другими, то они не усвоят материал.

— У Тихого не начальный уровень.

— Я ориентировалась на результат теста.

— Может, он ошибочный.

— Знаете, Инесса Львовна, я подожду Григория Павловича у себя, — встаю, не контролируя действия, поэтому стул противно скрипит по паркету. Инесса кривится и открывает рот, чтобы продолжить насиловать мой намозоленный мозг. — Расписание оставьте таким. Формально. Со студентами я составлю новое. Всего хорошего!

— Татия? — оборачиваюсь у двери. Дышу через раз, потому что не выношу конфликтов, особенно завуалированных под вежливость. — У нас здесь ушлые студенты. Те, кто популярен, вообще не знают рамок и запретов.

— Что-то конкретное мне хотите сказать?

Скрипит зубами. Снова надевает очки.

— Да. Осторожнее по коридорам ходите. Полы скользкие.

Отворачивается к монитору компьютера и начинает что-то усиленно набирать, стуча длинными ногтями по клавиатуре.

Медленно втянув в себя кислород, покидаю приемную и иду в выделенный мне кабинет. Там, прикрыв за собой дверь, упираюсь в нее спиной и закрываю глаза.

— Вот же сука! — не выдерживаю, конечно.

У меня не такая слаженная и сильная нервная система. И она дает сбой. Виктор изрядно потрепал нервные клетки. Теперь ещё одна мегера решила попить крови.

— Спасибо за комплимент, — вздрагиваю и роняю папку с бумагами на пол.

— Рамиль… Черт…

Опускаюсь вниз, поднимаю бумаги и резко встаю.

Жар распространяется от сердечной мышцы. Быстро. По всем венам и артериям. Передо мной Тихий. На губах полуулыбка, а в руках огромный букет цветов. Я даже сглатываю, рассматривая нежные розовые и белые бутоны.

— То сука, то черт. Лестно, конечно, что вспоминаешь обо мне, но за что?

И глаза такие наивные-наивные, как у ангелочка.

— Что ты… Вы… Да, господи! — тру лоб ладонью. Рука предательски дрожит. — Что ты хотел?

Рамиль протягивает мне букет, на который я смотрю, будто на самого опасного хищника. Приятный аромат забивает ноздри и легкие. Вкусно. Очень приятно пахнут. Перевожу на него взгляд под оглушающую работу сердца.

— Что это?

— Извинения.

— За что?

Его бровь вопросительно ползет вверх. Вспыхиваю.

Поцелуй…

Губы тут же вспоминают, как их нагло облизывали и покусывали.

Сглатываю слюну, которая затапливает рот.

— Извинения и сожаления?

— Только извинения, — впихивает мне букет в руки. — Врать не стану. Я не сожалею. Если можно было бы отмотать время назад, то с удовольствием повторил бы, но, — поднимает палец, когда я открываю рот, — с тобой я не должен был так поступать.

Смотрю то ему в глаза, то на букет.

Мне цветы не дарили давно. Только выпускники курсов. Но это ведь не считается.

— Хочу слегка отмотать назад все-таки, — улыбается, сверкая ровными зубами, достает телефон. — Вот, — показывает видео, где кружит меня под дождем. — Удаляю, как ты и хотела, — обновляет страницу, показывая, что там больше нет того ролика. — Но знай, что мне оно очень нравилось.

Отходит на пару шагов назад. Мое сердце выписывает хаотичные круги по грудной клетке от эмоций.

Я ведь должна ему что-то сказать?

— Рамиль, я…

— Со свиданием я погорячился. Мне хотелось провести время в приятной компании, а к отказам я не привык. Каюсь, — и снова передо мной виноватый котенок. Цепляет… — Поэтому… — шумно выдыхает, протягивая мне раскрытую ладонь. — Татия Андреевна, согласитесь выпить со мной кофе? — делает паузу, усиливая приток крови к моему лицу. — Пожалуйста…

____

Буду рада звездам и комментам.

Спасибо анониму за наградку) Мне приятно)

14

POV Татия Логинова

— Какой букетище, — Валя присвистывает, обходя «извинения» Тихого, наклоняется, принюхивается и с довольной улыбкой садится на стул.

Тут же эффектно закидывает ногу на ногу, показывая тонкие щиколотки. Я никогда так не умела — простым движением привлечь внимание. Корнева же просто идеальный экземпляр обольстительницы.

— Не понимаю я тебя, Тат, — подпирает щеку ладонью и смотрит, как я наливаю нам по чашке чая. — Такой самец рядом ошивается, а ты не пользуешься случаем. Ладно бы алкаш дворовый, так видный парень на спортивной тачке, с баблом на карте. Ты хоть знаешь, что кто его отец?

Фамилия знакомая, но точно не помню, где слышала. Пожимаю плечами. Какая к черту разница, если эти «отношения» не состоятся?

— Ты точно не из мира сего, Логинова, — хмыкает, принимая чашку с чаем. Я упираюсь ягодицами в столешницу кухонного гарнитура и смотрю на букет пионов. — Его папочка баллотируется в мэры.

Ещё не лучше…

А мне так хотелось ответить ему «да»…

Не знаю, в какой момент включились мои мозги, но это произошло. И слава Богу! Иначе я бы потом себя поедом ела.

— Не говори ерунды, Валь, — фыркаю показательно, хотя сердце неистово грохочет. Протестует против моих слов. — Он – мой студент.

— И что? По факту, дорогая моя, он совершеннолетний парень. В конце концов, вы же не перед аудиторией будете трахаться, а наедине.

— Валя! — вспыхиваю мгновенно. Язык без костей у нее!

— Что Валя? Я тебе говорю, как есть.

Делаю глоток чая, пытаясь скрыть свои эмоции, но выходит плохо.

— Я только начала работать. Не хочу себе такую репутацию.

— Какую? Счастливой женщины?

— Валь… — кривлюсь. Ну какая из меня счастливая женщина…

В последнее время я вообще подобие на представительницу прекрасной половины человечества. У парикмахера забыла, когда была последний раз. В косметологический кабинет тоже нет ни сил, ни времени добраться. Кажется, что Логинов во мне все живое убил.

— Рамиль младше…

Корнева со стоном закатывает глаза. Про наш поцелуй я ей не рассказала, а вот про букет и предложение выпить кофе – да.

— Тебе в плюс.

— Не продолжай, — упираюсь взглядом в окно. Хорошая погода под вечер сменилась. По стеклу стучат мелкие капли дождя. У меня в душе такая же атмосфера. Совсем не радостная.

— Ой, как же ты меня бесишь, Тата! — Валя с грохотом ставит кружку на стол. Ваза с букетом звенит. — Тебя так волнует, что подумают от тебе окружающие? В самом деле?

Пожимаю плечами. Я не могу точно ответить на этот вопрос. Я ещё не свыклась с мыслью о разводе и дальнейшем автономном существовании без Виктора. Допускать в свою жизнь еще одного мужчину, не закончив с прошлым, опрометчиво, тем более, когда это твой студент, и разница в возрасте составляет семь-восемь лет.

— Дурочка! Тебя никто не просит идти с ним под венец. Пусть греет тебе кровать и вот, — указывает на пионы, — дарит букеты и носит кофе на занятия.

— Это неправильно, — отрицательно качаю головой.

Неправильно же?

— Только ты решаешь, что правильно в твоей жизни, а что нет.

— Я не хочу работу потерять…

— Пф-ф-ф, — закатывает глаза, — вот скажи, что изменится, если вы с ним встретитесь где-то на нейтральной территории?

— Не знаю. Вдруг кто-то увидит и…

— Твоя личная жизнь никого не касается. Вы могли познакомиться, где угодно, Тата. В любом месте, и что?

— Что?

— Какая ты трудная… — Валя замолкает. Делает несколько глотков чая, кусает губы. — Дело только в других? Или ты боишься чего-то другого?

В район солнечного сплетения, словно ударяют. Снова отвожу взгляд на окно.

Меня пугают отношения, где меня подавляют. Витя всегда был таким… Сначала меня это привлекало, а потом…

— Он просто потрахать меня хочет.

— И? У тебя, Логинова, тоже есть потребности.

— Это не повод бросаться к нему в трусы.

— Что тебе нужно? Любовь? Была у тебя любовь, Татия, и? Чем все закончилось?

Сглатываю и ставлю кружку на столешницу. Кисти мелко дрожат, словно я уже согласилась на секс с Тихим.

— Я тебе предлагаю попробовать. Не хочешь сразу трахаться, не трахайся.

— Валь… Эта история не про меня.

— Знаешь, сейчас самое время проверить, на что готов этот парень, чтобы залезть тебе под юбку.

— Не понимаю…

Корнева хитро улыбается.

— Пиши ему, — взмахивает рукой и спокойно продолжает пить чай с эклерами.

— Зачем?

— Затем, что тебе нужна лечебная терапия, Логинова. Не тупи, пожалуйста, и лучше, если это будет секс-терапия с горячим молоденьким парнишкой, который тебя будет драть несколько раз за ночь.

— Боже… — прикладываю ладони к полыхающим щекам. Стыд какой…

— Бери телефон и пиши ему, что хочешь кофе сейчас.

— Валь…

— Давай-давай, — машет рукой, — погода гадкая. Если ему нужна лишь галочка в списке, то отмажется или не прочтет, а если что-то другое, то приедет.

Кусаю губы. Мнусь.

— Разве тебе не интересно?

— Не знаю…

Вру. Знаю.

Очень интересно, и от предвкушения голова кружится.

— Я буду здесь. Выйдешь, выпьешь с ним кофе. Тридцать минут, Тата. Не понравится – уйдешь. Не делай трагедию там, где ее нет.

Беру телефон и открываю переписку с Рамилем. Он в сети. На аватарке горит зеленый кружочек.

Почему-то начинаю очень сильно волноваться.

Татия: Я бы сейчас не отказалась от кофе.

Бах-бах-бах… Каждый удар сердца, как взрыв гранаты. В груди проходят болезненные волны, потому что сразу после отправки сообщения, Рамиль читает его…

15

POV Рамиль Тихий

Быть посланным на хуй гораздо приятнее, чем быть аккуратно побритым отказом от девушки, которую тебе хочется потискать, приласкать и оттрахать. Меня будто кастрировали, пока я преданно смотрел в глаза. Удар по самолюбию?

Еще какой!

Моё сраное эго опустили в унитаз, плюнули сверху и только после этого смыли в канализацию.

Мысли вращаются хаотичным набором клише для лузеров, прыщавых чмошников, которые и два слова не могут связать при взгляде на зачетную девчонку, а я могу! Только толка нет!

В наглой форме я ей не зашел.

В милой тоже.

Какую тебе подавать-то, Татия?

Я грызу себя целый день, пытаясь выискать подходящую версию, но её нет.

Ты ведь либо нравишься человеку, либо не особо. И второй вариант не подходит, потому что такого не может быть. Я отказываюсь принимать слово «нет». Значит, должен найти подход.

Иначе ломка по рыжеволосой преподше меня погубит. Итак всего трясет от мысли о ней.

К слову, в своих похабных фантазиях я уже ласково изнасиловал её рот, и не только языком.

Как бы, и не только ласково.

От насыщенных картинок у меня постоянный стояк. Даже во время тренировки в зале. Стремно, если учитывать то, что вокруг меня лишь парни.

Хоть мантру читай, чтобы стрелка вернулась на полшестого.

Кто бы сказал, что у меня появится такое желание, не поверил бы.

Выкладываюсь в зале по полной программе. Как одержимый колочу грушу, бегаю, увеличиваю вес на гантелях. Пот по телу ручьем, и, казалось бы, вот оно долгожданное семнадцать тридцать на часах, но нет. Стрелка упорно дергается к восемнадцати ноль-ноль.

С-с-сука…

В душе позорно передергиваю на образ Татии. Но уровень тестостерона не падает. Уже в раздевалке меня накрывает по новой, потому что я лезу в телефон и смотрю на единственную фотку в профиле Рыжика. Глаза прикрыты, плечо оголено. Вид ангелочка. Твою мать!

Сглатываю, как псина, представляя губы-маркеры. Хочу трогать их пальцами, ощущать, как дрожат от моих поцелуев и покорно размыкаются, чтобы принять мой член.

Со стоном бьюсь затылком о стену, привлекая внимание Леона. Он без слов понимает, что меня послали, качает головой, странно усмехается и не глумится над этим.

Остальным про свое фиаско не рассказал.

Не поймут.

Ванька с Гошей любой вид отношений превращают в каламбур и общественное достояние. Последний и вовсе нам в подробностях описывает каждый секс с Инессой. Не трахая эту тетку, мы все знаем, что у нее в трусах и в голове. Так себе перспектива.

— Я так понимаю, извинения не сработали, — Шац садится рядом на лавочку, трет полотенцем волосы.

— Нет.

— И что будешь делать?

— Молиться, — усмехаюсь, глядя на экран в нашу переписку с Татией.

— Богохульникам не обламывается.

— Сказал еврей, помешанный на одной валюте.

— В нашем мире все продается и покупается.

— Как-то цинично звучит.

— Зато правда, — выдыхает с огорчением.

— Есть экземпляры, которые не ведутся.

— А плата может быт разной, Рам. Я ведь не только про деньги сейчас говорю.

— Хочешь двинуть умную мысль? — криво улыбаюсь, гипнотизируя экран.

— Некоторые душу готовы отдать за эмоции. Другие падки на ложь. У каждого, Тихий, свои пристрастия. Так что, кто бы что не говорил, а у всего есть цена.

— У тебя депрессия? — толкаю его плечом. — Что за высокие мысли?

— Бабка мне невесту нашла.

— О-о-о…

— А-а-а, бля, — улыбается, но глаза серьезные. — Не знаю, как соскочить с этой иглы.

— Так у тебя же никого на постоянке нет. Может, там зачетная девчонка.

— Типо стерпится, слюбится?

Пожимаю плечами. У нас с предками такого разговора ни разу не было, хотя в высших кругах так и поступают. Выгодная партия. Женушка под стать.

— Не моя это тема, Рам. Да и какая женитьба в двадцать один? Это же как добровольная кастрация! — откидывает полотенце в сторону.

У дураков мысли схожи. Я вот свои драгоценные тоже потерял. Наверное, вместе с букетом пионов вручил ей яйца. Блядь… Главное, чтобы не разбила.

— Тогда предлагаю молиться вместе.

Ржет. А я уже готов и правда псалмы читать.

Леон складывает ладони вместе, угорает, изображая ангела. Толкаю его.

— Тебя бабка на кол посадит, если узнает.

Показательно крестится.

— Эта женщина быстра на расправу, что есть, то есть, и не поспоришь.

Успокаиваемся. Я смотрю на экран и вижу, как абонент печатает. Кровь разрывает вены от резкого прилива. Да ну на хер…

Татия: Я бы сейчас не отказалась от кофе.

Это чувствуют утопающие, когда им кидают спасательный круг?

Да, меня бомбит от выброса эндорфинов.

— О-о-о, — хмыкает Леон, глядя на сообщение.

Отталкиваю его.

— А-а-а, бля, — копирую интонации, но улыбку не скрыть.

Я поплыл.

Рамиль: Адрес.

Татия: Береговая 53.

Резко подрываюсь и сгребаю сумку. Я не при параде. В спортивных штанах и футболке. Времени на переодевание и подготовку нет. Барышня может соскочить в любой момент.

— Я же говорил, что нужно молиться, — скалюсь, как скотина, пока Шац наблюдает за моими нервными движениями. Вбиваю адрес в карту. Близко.

Рамиль: Скоро буду. Какой кофе?

— Твоя удача – только моя заслуга. Не благодари.

Гаденыш издевается. Оставляя его слова без комментария, жму руку и иду к тачке.

Ну, скажи, что ты любишь? Лавандовый раф? Все девчонки от него тащатся. Мне даже угадывать не приходится. Прыгаю за руль, завожу мотор и выезжаю с парковки.

Татия: Эспрессо с корицей.

Даже так… Хмыкаю.

Татия: Двойной.

Рамиль: Принял. Что-то еще?

Сглатываю в ожидании. Она откажется. Стеснительные ведь так и делают. Или показушные. Мол, мне больше ничего не нужно, а сами ждут презента и потом предъявляют за его отсутствие.

16

POV Рамиль Тихий

Дыхалку перекрывает, и я чувствую, как подрагивают ноздри при очередной попытке вдохнуть поглубже. Вот она рядом. Протяни руку и коротнет от эмоций, которыми меня накрывает.

Шаг вперед.

Татия пятится, а я наступаю.

Погоня недолгая. Несколько шагов, пока Рыжик не упирается лопатками в шершавую стену. Подхожу близко и, чтобы она не оказала сопротивления, впихиваю свою толстовку ей в руки. Не понимающе сжимает её пальцами, а я нагло пользуюсь моментом и ловлю сладкие губы в плен.

Нежности нет.

Бесцеремонно насилую её рот языком. Толкаюсь им вперед, присваивая и клеймя податливую плоть. Заставляю своей борзотой её скромный язычок подключиться к танцу с моим. Рычу от того, как мне кайфово. Тестостероном сносит башню.

Шаловливые руки по привычке исследуют тело. От поясницы спускаются ниже. Сжимаю упругие ягодицы. Татия пытается увильнуть, но я не реагирую.

Я же чувствую, что ей нравится. Чтобы не смела оттолкнуть, кусаю за нижнюю губу и оттягиваю. Ошалело округляет глаза. Из-за плохого освещения не вижу четко, но, кажется, что взгляд у нее поплывший.

У меня не только взгляд, у меня мозги плывут.

Вниз.

Четко в боксеры, превращая член в реактивную боеголовку.

От желания оттрахать Рыжика перед глазами тьма.

Блядь…

И ведь нужно остановиться, иначе просто пощечиной я не отделаюсь.

А как это сделать, если хочется кусать, целовать и распять ее на стене, придавливая своим телом?!

С трудом прерываю вкусное издевательство, касаюсь губами щеки, веду ими вниз к шее, прижимаюсь к часто пульсирующей венке и шумно вдыхаю.

Да, бля!

Именно так пахнет желанная женщина. Возбуждением, домом, слегка парфюмом. Нежным, сладким. Вдыхаю еще раз, как маньяк. Мну ягодицы.

— Ты… — возмущенно выдыхает.

Её грудь поднимается в такт. Дыхание прерывистое.

И кого обмануть пытаешься?

Хочешь же меня. Улыбаюсь. Когда взаимно, это хорошо. Хреново, если приходится воспламенять то, что не горит.

Было такое…

— Я.

— Рамиль…

И как говорит мое имя… С придыханием. Вдоль позвоночника проносится волна удовольствия. Опять стреляет в пах. Тихо рычу ей в шею.

— Я – Рамиль, да. Можно просто Рам.

После того, как наши языки воевали, жизненно необходимо.

Между нами её руки и моя толстовка. Мешают. Хочется вклиниться между стройных ножек и показать, насколько сильно она меня «воодушевляет» на подвиги.

Отстраняюсь.

Облизываю губы. Смакую её вкус. М-м-м…

— Кофе стынет.

А я нет.

Разгорячен так, что можно блины на каждой части тела выпекать.

Особенно на боеголовке.

— Если сама не пойдешь, то я на руках понесу.

Заторможено моргает.

— Какой ты…

— Такой я, — подмигиваю, пока не начала выплескивать нелестные определения. — Идем, — подаю руку.

Игнорирует. Протягивает мне толстовку.

Э-э-э, нет! Так не пойдет.

Подхожу ближе, забираю и прикрываю её сверху, как зонтом. Смотрит на меня, не моргая.

Толкаю в бок, чтобы шевелилась.

Идет быстро. Садится на пассажирское. Толстовка на коленях. Я мокрый. И плевать. Закрываю дверь, обхожу тачку и сажусь за руль. Подаю ей кофе и коробку с пончиками.

— Спасибо, — отводит взгляд.

Тяжело.

Ей неловко. Морозится, словно пять минут назад произошло что-то постыдное.

Хмурюсь. Обычно девчонки улыбаются или сами стягивают трусики, чтобы продолжить, а тут…

— Почему Татия? — откидываюсь на спинку сиденья, смотрю на Рыжика без отрыва, пожирая каждую эмоцию.

Ведет губами по трубочке, делает глоток. Я рефлекторно повторяю это действие. Можно взять свой стаканчик с латте, но я выступаю в роли наблюдателя.

— Мама хотела оригинальное имя.

— Хорошая мама.

— Почему Рамиль?

— А что не так?

Вопросительно изгибает бровь. На щеках проступает румянец. Губы-маркеры так и манят.

Черт!

О чем мы говорим?

— Дед по линии матери татарин. В его честь назвали.

— Он жив?

— Да. На родине своей живет. У матери с ним сложные отношения.

— Почему?

— Отца моего не уважает.

Удивленно поднимает брови, но тему не развивает. Пьет кофе. Открывает коробку с пончиками, берет один и кусает. Застываю на этом моменте, потому что на зацелованных губах остается сахарная пудра.

И у меня в голове резко, как по щелчку пальцев, открывается порно-студия.

Зависаю на том, как Татия, облизывает губы. В уголке остается немного пудры. Касаюсь, стирая пальцем. Облизываю под её удивленный взгляд. Не двигается. Зрачки затапливают радужку. Подаюсь к ней и медленно провожу языком по губам. Сладко, пиздец. Мой спортпит катится в ебеня за доли секунды. Целую медленно с открытыми глазами, чтобы видеть, как она закатывает свои от удовольствия. Запускаю пальцы в волосы, сжимаю их у корней и пользуюсь тем, что её руки заняты.

От той нежности, с которой она отвечает, нутро скручивает, лупит адреналином. Стояк такой, что можно грецкие орехи колоть.

— Мне пора, — шепчет, отстраняясь. Дыхание смешивается с моим. Смотрит только на мои губы.

Что я должен сделать?

Зажать и отодрать!

Но нет. Один раз прокатит, а потом?

Мне нужно много.

Шумно сглатываю.

— Беги, пока не сожрал, — хриплю в ответ.

Озабоченный тестостероновый маньяк во мне бьется в отчаянии головой об стену. Рычит и стонет.

Татия быстро сбегает, оставляя после себя лишь приятный аромат. Он пропитывает весь салон и, кажется, мое тело. Отравляет, сука!

Со стоном поправляю член в боксерах, беру свой остывший латте и делаю глоток.

Фантазия подкидывает приятную картинку. Голая Татия лежит на кровати. Все тело усыпано сахарной пудрой. И я её слизываю. Медленно. Нежно. Не торопясь.

Фак!

Я и нежность?

Что это, блядь, за открытия в мире животных?!

17

POV Рамиль Тихий

— И чего ты такой хмурый?

Бабуля проводит рукой по плечу и ласково улыбается. У нас сегодня день семьи. В его рамках обед и показной интерес к делам каждого за столом.

Хотя с каждым я погорячился.

Последнее время ебут мозг только мне. В основном за то, что раскручиваю свой канал и (дословно) позорю честь отца. Несерьезно заниматься ерундой и танцульками на камеру. Это не про семью Тихих.

— Не выспался, — отвечаю ей с улыбкой. Выжимаю из себя, чтобы бабуля не переживала.

Элла Федоровна умеет себя накрутить. Пожалуй, из всех собравшихся в столовой она единственная, кто открыто показывает эмоции. У остальных стойкий иммунитет на проявление чувств. Особенно отец отличается.

— Об этом я ему и толкую, — указывает на меня вилкой. Мастер этикета! — Сейчас лучше отказаться от съемок. На время предвыборной кампании. К тому же, у меня будет мало времени на ведение бизнеса.

— Так возьми себе зама.

Спасибо, дед! Валерий Владимирович расслаблено отодвигает от себя тарелку. Ест мало. Из-за гастрита. Осунулся, но держится бодро. Скоро вместе с бабулей полетят в Германию, чтобы он прошел курс лечения. Нашим врачам не доверяет. Уровень образования не тот.

— Рамиль должен учиться руководить процессом, а не вот это вот все, — презрительно кривится.

— Вот это вот все, отец, приносит мне доход, — скриплю зубами.

Прилюдная порка она такая. Нихуя приятного. Хорошо, что не на городской площади решил со мной поговорить.

— Доход, — фыркает, откидывая вилку в сторону. — Не смеши. Какой доход? На бензин и девочек удивить?

Вообще-то я себе уже трешку в центре купил. Пустует, правда, но зато свое жилье. Эдуард Валерьевич, конечно же, не в курсе, иначе давно перекрыл мне кислород. У него свои планы на сына.

— Мы договаривались с тобой, что я в компанию пойду после окончания университета. Так и будет.

— Планы меняются, Рамиль. Ты мне нужен там сейчас.

— А учеба?

— Я договорюсь. Курсы обязательно посещать, а остальное, как получится.

Раньше бы я обрадовался, а сейчас чувствую, что мне на хвост наступают и фиксируют, чтобы не дергался.

Неприятно.

Я не люблю ограничений, если сам себе их не устанавливаю.

— Эдя, мне кажется, ты слишком наседаешь на мальчика.

Бабуля моя любимая.

— На мальчика? Мам, этому лбу уже не пять лет, — вытирает губы салфеткой и кривится.

Я оттягиваю ворот рубашки. Дома же! Для какого черта официоз?!

Бабушка хлопает по плечу и, когда я к ней поворачиваюсь, расстегивает пуговицы сверху. Спасибо тебе, добрая женщина.

— Ты ему еще сопли подотри, — с пренебрежением бросает отец.

— А ты не завидуй, — браво дед!

Еле сдерживаю улыбку. Батя закипает. На щеках появляются красные пятна.

— Вопрос решен. С понедельника я буду передавать тебе дела. Игнат поможет вначале, а потом уже сам справишься.

— Я не соглашался.

— Ты БУДЕШЬ продолжать дело семьи. Точка.

Скриплю зубами. Боковым зрением ловлю фигуру матери, которая входит в столовую. Несколько минут назад она пошла за мелкой змеей, но, видимо, притащить её так и не смогла.

— И? — смотрит на нее отец.

Мама лишь разводит руки в стороны. Садится на свое место и тяжело вздыхает.

— Сказала, что не хочет участвовать в этом шоу убогих.

— И что я должен с вами делать? — вскипает ещё сильнее.

Окончательно теряю аппетит и поднимаюсь. Бабушка останавливает, многозначительно стреляя взглядом в отца.

— Поговорю со змеей.

— Как ты сестру называешь?

— По второму имени.

Или по первому. Спорный вопрос.

Отодвигаю стул со скрипом. Несчастный паркет страдает, но что поделать. Эдуарда Валерьевича, судя по звукам, сейчас удар хватит.

Иду к выходу и глубоко вдыхаю, когда закрываю дверь в столовую.

У меня есть веский повод ворваться в комнату Ирки и навтыкать ей за то, что слила видео отцу. Сперва иду к себе, на ходу расстегивая пуговицы на рубашке. С облегчением меняю одежду на привычную – джинсы и футболка.

Слышу, что двинутая мелочь, шуршит у себя. Мне бы мантру прочитать для успокоения перед казнью, но приходится просто сжать кулаки и отправиться в АД.

Дверь отлетает по стене от моего пинка. Ирка дергается в сторону ванной комнаты, чтобы сбежать, но я ловлю ее за ухо и тяну вверх.

— Знаешь, что делают со стукачами, а?

— Они были полезными власти.

— Смотря, с какого угла посмотреть, змеюка, — скручиваю мелкой ухо, и она взвизгивает, перемещая весь вес на носочки. — Ты зачем видео отцу слила?

— Какое видео?

Удивленно округляет глаза.

— Хоум-видео, малая. Не тупи.

— А-а-а, — хмурится, — так я ему ничего не сливала.

— Как?

— Так, — разводит руки в стороны. Глазки невинные. Улыбочка слегка корявая из-за моего захвата. — Не было у меня его.

— Ты меня шантажировала тем, чего нет? — прищуриваюсь. Вместо кислорода в легкие попадает ядовитый газ. Жжет внутри.

— Есть, но у меня нет.

— А вот с этого места подробнее.

— Отпусти, — всхлипывает.

— Все скажешь, тогда отпущу.

— Да, я скажу. Обещаю!

Чуть разжимаю пальцы, но не отпускаю, чтобы не выкинула дичь, как она любит.

— Я у Динки видела его.

Мои глаза меняют размер. Становятся больше в два раза.

— Она приходила. Тебя не было, а мне нужна была камера. Сфоткать. Мой тель сел. Она предложила на свой. В общем, я, когда фотки смотрела, случайно в папку с видео залезла, а там вы… Ну это… Близко общаетесь.

Краснеет так сильно, что косметика не скрывает это чудное явление.

Отпускаю.

— Честно говорю, — брови вопросительно ползут вверх. Ирка закатывает глаза, трет ухо и кивает на постер рок-группы. — Imagine Dragons клянусь.

— О-о-о, тогда, конечно, верю!

18

POV Татия Логинова

Выходные меня спасают от самой себя.

После поцелуев с Рамилем странные ощущения не покидают несчастное тело. Оно полыхает от мимолетного воспоминания о наглых губах Тихого. Душа и вовсе разделилась надвое, и каждая половинка тянет одеяло на себя. Буквально кричит. Так нельзя! И, давай же! Нам все можно! Нам было хорошо!

Я не сплю всю ночь и на утро уезжаю к отцу, надеясь, что племянники скрасят этот день. Только ни Петра, ни его хулиганов нет. Папа возится на кухне, наливает нам чай, а я кручу в руках телефон. Нужно написать ему, что это было ошибкой и повторять нельзя. Так будет правильно, да, но у меня пальцы застывают над буквами, и они никак не складываются в слова.

— Что-то случилось? — отец садится напротив меня, тихо дует на горячий чай и прищуривается.

Я никогда не умела прятать эмоции, тем более от родителей. Сейчас же активно пытаюсь создать вид будто все нормально.

Если папа узнает, то он меня точно не поймет. Связаться со студентом, который младше на семь лет… Уму не постижимо!

— Я хочу быстрее развестись с Виктором, а он всячески оттягивает этот момент, пап.

Да, сегодня утром мне пришло сообщение от адвоката, что заседание переносится на месяц точно. У судьи намечается отпуск. И, видимо, судья один из знакомых Логинова. Черт! Я хочу свою фамилию!

— Там вас уже развели, — указывает пальцем в потолок, — остальное формальности. Не изводи себя тяжелыми мыслями, Тата.

Тяжело вздыхаю. Я пытаюсь. Не думать. Не вспоминать. Не накручивать, но…

— Петя как?

— Делает вид, что все в порядке. Повез пацанов в город, чтобы развеялись. Погода ни к черту, а в доме, сама видишь, нет развлечений. Только Граф.

Вижу. Папин любимчик свернулся клубком на стуле и находится в режиме боевой готовности. На хвосте поубавилось шерсти, и я уверена, что парикмахером был Коля. Только тот шустрик готов проводить эксперименты над животными. Улыбаюсь. Прекрасные они у Петьки, хоть и вредные.

— Я рад, что он наконец-то с Вероникой развелся. Не дала бы она ему жить спокойно со своими разъездами и съемками. Её и женой-то с натяжкой назовешь, не то что матерью.

Киваю. Что не делается, все к лучшему.

Пью чай и вижу, как на экране телефона всплывает сообщение от Тихого. Закашливаюсь.

Рамиль: Я хочу тебя увидеть.

Читаю, и сердце затапливает жаром. Оно начинает лихорадочно биться. Облизываю губы. На них будто снова напали и терзают.

Татия: Нет.

— У меня есть грузди засоленные в погребе. Хочу вечерком сделать Петьке с картошкой. Он же любит. Тебе с собой достать баночку?

— А? — не сразу понимаю, о чем папа. — Да. Да, конечно.

Рамиль: Такой ответ не предусмотрен.

Татия: Вчерашний вечер был ошибкой. Больше такого не повторится.

И чтобы Тихий ничего не успел написать, кидаю его в блок. Телефон кладу на стол экраном вниз и иду с отцом к погребу, чтобы помочь. Сердце не успокаивается и отбивает заполошный ритм.

Так нужно было сделать сразу после его первого сообщения и не поддаваться соблазну.

Да, его губы невероятно нежные и дарят наслаждение. Я уверена, что секс с Рамилем будет просто невероятным. Не знаю, почему, но… У него в крови сводить девушек с ума, и есть чем, начиная от спортивного телосложения и заканчивая наглостью. С таким напором он любую вершину покорит.

Только…

Я не хочу быть просто покоренной вершиной, о которой забудут на следующее утро. А ему нужен только секс. Очередная галочка в списке побед. Парню ещё гулять и гулять. Если бы я была хоть немного такой развязной, как Валя, а не замороченной, то отдалась ему в машине, наплевав на чувство собственного достоинства.

С отцом я прощаюсь с наступлением темноты. За окном снова дождь. Тьма сгущается. Я не дожидаюсь Петра с ребятами и еду домой в компании банки с груздями. Она одиноко стоит на коврике около пассажирского сиденья, и я периодически поглядываю туда, чтобы не разбилась. На дорогу домой уходит в два раза больше времени, чем обычно. Ливень мешает обзору, и я не камикадзе, чтобы лихачить на скорости. Долго смотрю на лобовое стекло. Вспоминаю, как Рамиль держал надо мной свою толстовку, чтобы я не намокла. Вроде мелочь, но в груди разливается горючее тепло. Кажется, кинь спичку, и меня разорвет на части от эмоций.

Тяжело вздохнув, беру банку с груздями и выбегаю под дождь. Успеваю промокнуть до нитки, пока добираюсь до двери в подъезд. Когда ставлю ногу на первую ступеньку, свет резко гаснет.

— Черт! — крепче прижимаю к себе банку и осторожно поднимаюсь на свой этаж.

Я не боюсь темноты, но сейчас создается впечатление, что грядет что-то страшное. Слышу свое шумное дыхание и хлюпанье мокрой одежды. Сглатываю, пытаясь попасть ключом в замочную скважину. Получается с третьего раза. Прижимаю банку к боку одной рукой, а второй открываю дверь. В этот момент за моей спиной раздаются тяжелые шаги, и меня впихиваю в квартиру. Я даже пикнуть не успеваю. Дверное полотно с грохотом закрывается. Меня прижимают к стене. Банка выскальзывает из рук. По коридору разлетается глухой звон. По ногам прилетает осколками. Мокренько становится от грибов, но это мелочь…

Мое тело втрамбовывают в стену. Дыхание перехватывает. Я набираю полные легкие кислорода, чтобы закричать, но…

— Что это было? — теплое дыхание проходится по губам, и я позорно их приоткрываю, забывая напрочь, что заблокировала его, и зачем это сделала.

Не могу говорить. Лишь шумно дышу ему в губы.

— Татия?

— Ты меня напугал до чертиков, Рамиль…

— Будет еще страшнее, — рычит и тут же переворачивает меня.

Под кроссовками хрустит стекло…

В коридоре темно, но я отчетливо представляю, как блестят его глаза, и какие эмоции проскальзывают на лице.

— Рамиль?! — взвизгиваю, когда наглец тянет вниз резинку спортивных штанов и захватывает трусики. — Что ты делаешь?! — цепляюсь пальцами за его крепкие кисти, но влажная ткань все равно сползает ниже. — Рам… Рам-м-миль…