Чужая жизнь

У камина

Всполохи огня разгоняли полумрак огромного зала, но лица мужчин, сидящих в креслах у камина, оставались в полумраке:

- Она точно потеряла силы? – отставив бокал с вином спросил один у другого.

- Да, ее мачеха полгода подсыпала ей в еду маргин, а он и самых сильных магов без сил оставляет, а тут девчонка 15 лет.

- Ей 15? - удивился собеседник, - Как же вас связали в храме до возраста согласия?

- О, ее мачеха очень ушлая дама, то ли документы подправила, то ли с храмовником договорилась. Меня это не сильно волнует, главное условия брачного договора.

- Да, это вы хитро придумали, даже если девчонка помрет, ты сохранишь и деньги, и корабли, - не скрывая зависти похвалил он приятеля.

- Да, только не учли, что эта девчонка после первой ночи понесет, а если ребенок родиться и выживет, то все перейдет ему.

- Ну так в чем проблема? Или тебе детей от Иолланды мало.

- Нет, нет никаких проблем.

Сын

Смерть страшна в своем ожидании, а когда она приходит, то не остается ничего, ни страха, ни боли, ни сожалений. Я жила с мыслью о смерти семь лет. Семь лет, каждый вечер я просила Всевышнего подарить мне еще один день жизни, жизни моего сына. Боялась всего, что могло напомнить о смерти: черных платьев, кладбища, еловых веток, церквей… А сейчас мне не страшно, не больно, меня нет.

Он родился весной, помню, в форточку, открытую тайком от медсестер, залетал тополиный пух и оседал на его личике, и он смешно морщил носик. А еще, он никогда не плакал, ни тогда, ни потом, только кряхтел, как старичок.

Мой сынок, я так долго его ждала. Годы лечений, неудачные ЭКО, истерики, депрессия, а потом развод. Муж устал, да и я уже не любила его, сложно сохранить отношения там, где секс по расписанию, а все деньги уходят на оплату больничных счетов.

А через три года задержка, случайная связь в командировке с тем, чьего имени я и не вспомню подарила мне счастье. В 45 лет это было похоже на чудо.

Мой сын. В свои одиннадцать он знает два языка, пишет программы и разбирается в анализах крови лучше любого гематолога, и он узнал, что умирает раньше, чем мне об этом сказал врач.

Болезнь появилась в три года, бесконечные простуды, температуры, а потом и синяки. Нам повезло с врачом, диагноз поставили очень быстро. И лечение начали быстро, но рак был быстрее… Первая ремиссия наступила только через пять лет, после пересадки костного мозга. А в восемь лет сын пошел первый раз в третий класс. В больницах от учебы не отвлекают мальчишечьи забавы, вот и освоили мы и азбуку, и таблицу умножения, а в Израиле взялись за английский. Через год я перестала бояться, верила, что мы его победили, он не вернется… вернулся.

Свое десятилетие сын встречал в реанимации. Фонды помогали с лекарствами, но повторную пересадку костного мозга они оплатить не могли, да и организм мог не выдержать. Химия остановила течение болезни, но на время и очень тяжелой ценой. Мой мальчик не жаловался, он успокаивал меня и рассказывал свои сны. Про мир, в котором эволюция пошла иным путем и люди развили в себе способность улавливать электромагнитные импульсы и направлять их. В этом мире нет машин, к чему если люди могли сами перенести себя на большом расстоянии и не было войн потому что нечего было делить. Эти люди не болели, ведь пропустив излучение через организм они могли убить любой вирус, а ускорив регенерацию заживить раны. Эти люди называли себя чародеями, магами, ведь он не знали, что на самом деле это только электричество.

Мне кажется мой рациональный мальчик никогда не веривший ни в зубных фей, ни в Деда Мороза пытался обьяснить волшебство придуманого мира. Но, по его словам, волшебство стало уходить, точнее люди стали терять способность улавливать электромагнитные потоки.

А случилось это так.

Один из людей нашел новое растение, травку с синими листиками и белыми цветочками, вдохнув пыльцу он понял, что потерял власть над электричеством и не может чаровать. Через несколько часов все прошло, но этот человек подумал, а что, если дать человеку этой пыльцы побольше. Это был злой человек и очень завистливый. Он стал подбрасывать порошки в дома богатых людей, а когда они теряли способности приходил под видом лекаря и брал за лечение большие деньги. Через несколько лет он стал самым богатым человеком в стране, но как оказалось у порошка есть еще одно страшное свойство, если его вдыхает женщина в положении, то ребенок рождается без споосбностей. Он понял это когда у него самого родился бездарный сын, понял и испугался, ведь жить не магу в мире магов так сложно. И он решил, пусть все будут не магами....

Долгие часы сын рассказывал о мире из своих снов, детально расписывая обычаи жителей, их еду и то, как они стали терять свои умения. Снились ли ему эти сны на самом деле, или он так развлекал меня? Не знаю.

Мы прожили в больнице полтора года, из них последние шесть месяцев сын уже не мог встать. Мы вернулись домой в канун Нового года, я купила самую большую елку, которая только была на рынке. На нашем столе были гамбургеры, чипсы, кола и молочные коктейли – все то, что моему мальчику нельзя было всю его недолгую жизнь. Только сейчас он мог сделать только пару глотков молочного коктейля и без сил откинулся на подушки:

- Мам

- Что сынок?

- А ты знаешь, в том мире нет рака, совсем нет, - он закрыл глаза, его дыхание выровнялось, уснул.

Мой сын умер на рассвете, так и оставшись в своих снах.

На похоронах было неожиданно много людей, моего мальчика все любили и многие знали. Персонал больниц, сотрудники фондов, благотворители и волонтеры, дети, которые лечились с ним. Все они за эти годы стали его семьей.

На завод, до болезни сына я работала инженером – механиком, я не вернулась. Один из фондов предложил помогать им, и я согласилась.

Мы составляли анкеты детей, снимали о них ролики и искали способы помочь. Как оказалось, я идеально подходила для этой работы, чужая боль словно проходила мимо меня, я видела только проблемы и оценивала возможности ее решения. Страхи родителей и боль детей не находили во мне отклика, и это позволяло мне четко расставлять приоритеты. Ведь руководствуясь чувствами сложно понять кому нужно помочь в первую очередь.

В годовщину смерти сына мы должны были отвезти гуманитарную помощь детям. Но самолет не долетел…

Боль… она разрывала мне внутренности, словно неведомый зверь вгрызается в мою плоть… и запах крови. Мне казалось, что я лежу придавленная обломками самолета, а кругом полыхает огонь, может так и было, но не в этой реальности. В этой я очнулась в полумраке комнаты на кровати. Свет луны проникал сквозь маленькое окно, а у кровати стоял небольшой столик с кувшином. Я лежала, боясь пошевелиться и породить новую волну боли, очень хотелось пить, но кувшин был пуст. Попыталась сесть, подтянувших на руках, голова кружилась и тошнило, в какой-то момент боль опять нахлынула волной связав тело в узел. Казалось в моем теле ломается каждая косточка, сил не было даже на стон, и в то мгновение, когда я поняла, что не выдержу все закончилось.

Пробуждение

Солнечные лучи, залившие комнату желтым светом, щебет птиц за окном... все это казалось ненастоящим, сюрреалистичным. Но потемневшие, одеревеневшие от засохшей крови простыни, ужасный запах крови и мочи, боль в теле свидетельствовали – мне ничего не приснилось. Жажда мучила страшно. Слева от кровати я заметила дверь, возможно это ванная, а значит там должна быть и вода. Опираясь сначала на столик, потом на стул я дотянулась до двери. За ней действительно было подобие туалетной комнаты.

Круглая каменная ванна со сливом посредине заткнутая деревянной пробкой, обитый деревом ящик с крышкой видимо маскировал унитаз. На колышке рванный кусок полотна, похоже он тут за полотенце, рядом ведро. Раковины не было, ей не было место в этой тесноте. Я открыла вентиль крана и припала к тоненькой струйке воды. Она была едва теплой, с заметным металлическим привкусом. Как ни странно, но вода придала мне сил, я почувствовала, как саднит кожу под коркой из крови, отвратительный запах, что источает мое тело. Ванная наполнилась едва ли на ладонь, но желание помыться было сильнее. Стянув ночную рубашку, намочила ее и стала оттирать тело. И да, это было не мое тело.

Никогда не была худой, а уж после попыток ЭКО, родов, стресса, меня скорее можно было назвать женщиной в теле. А тут не просто худое, а скорее истощенное тело. Тонкие ноги и руки, выпирающие ребра, груди практически нет. Это тело не женщины, а подростка только вступившего в пору взросления, как же оно вообще умудрилось забеременеть, как ей позволили… Вопросы к неведомым родителям или опекунам девочки крутились в голове, но кто знает, может она и вовсе сирота. На груди, чуть ниже ключиц я заметила золотистое пятно, то ли татуировка, то ли родимое пятно, но сейчас было не до разглядываний. На мытье головы сил не было, да и не чем. Оставив рубашку на полу, цепляясь за стену я подошла к зеркалу. На меня смотрела девочка лет 13, глаза странного фиолетового цвета, хотя может это в скудном освещении так кажется, волосы черные, спутанные, черты лица правильные, но уж очень сильно выпирают скулы, пухлые губы потрескались до самой крови, под глазами синие тени. Да, краше в гроб кладут.

В комнату я возвращалась целую вечность, каждый шаг давался тяжело, тошнило и хотелось просто закрыть глаза и лечь на пол. Но в моем случае это означало смерть. У окна были сдвинута верхняя створка и порывы сквозняка вызывали дрожь в теле, а этом состоянии я просто не выдержу еще и простуды. Добралась до шкафа, стоящего в углу, все-таки маленькая комната в моей ситуации удача, в роскошных покоях я бы до ванны добралась только к вечеру, а до гардероба к концу недели. В шкафу висело несколько платьев, под ними туфли и ботинки, рядом на полках видимо белье. Достала голубую рубашку с рукавами, по ощущению ткань была похожа на фланель, тёплая и мягкая. Добравшись до кровати, я поняла, что лечь в нее не смогу и простыни, и одеяло в бурых пятнах крови. Стащила все на пол, и укутавшись в висящую на спинке кровати шаль легла на голый матрас.

Я лежала и смотрела на пляску пылинок в лучах солнца, слушала щебет птиц, что становился все громче. В комнату влетела птица размером с воробья, покружила надо мной и опустилась на столик. Покрутила головой, прочирикала что-то недовольно и улетела, следом залетела еще одна покрупнее, но сделав круг по комнате улетела. Возможно девочка подкармливала птиц, вот они по привычке и залетают. Шум птиц за окном стих, я закрыла глаза и задремала. Разбудили меня птицы, они летали по комнате временами садясь то на кровать, то на столик. Вот уж не ожидала, что окажусь в центре рассказа Дафны Дюморье[i], но эти птицы хотя бы не агрессивны, напротив, они оказывается решили меня накормить. На столике у кровати лежали ягоды, орехи, пара жуков и несколько мясистых стеблей незнакомого мне растения. Голод проснулся с первой проглоченной ягодой, в итоге на столике остались только черви и жуки, стебли оказали сочными, на вкус кисловатыми как ревень. Птицы наблюдали за моим пиршеством с интересом, поняв, что насекомых я есть не буду, они склевали их сами и вновь вылетели в окно. Вернулись опять с ягодами, стеблями, а одна, похожая на ворону притащила огромную сливу. Да, судя по фруктам, на дворе середина лета, а где-то рядом фруктовый сад или лес.

Я пребывала в каком-то странном состоянии. Ведь понимаю абсурдность ситуации. Я умерла, разбилась вместе с пилотами самолета и сотнями коробок с одеждой, лекарствами, игрушками и молочной смесью. Но тут я жива, перенесла преждевременные роды на пятом или шестом месяце, смерть новорожденного ребенка, помню как, шевелились его ручки и ножки, помню стук его сердца у своей груди, но тела нет, только грязные простыни напоминают о случившемся.

И эти птицы, что кормят меня как птенца... Но мне так спокойно, как не было уже очень много лет, словно в груди зажегся огонь погашенный смертью сына.

Ни голода, ни жажды я уже не испытывала, только очень хотелось спать. По ощущениям, близился вечер, птицы перестали летать со своими подношениями. Наступившая тишина лучше всякой колыбельной навеяла сон.

[i] «Птицы» — известный рассказ английской писательницы Дафны Дюморье, впервые опубликованный в её сборнике «Яблоня» в 1952 году. Это — история фермера, его семьи и поселения, которые подверглись нападению стай морских птиц, которые организовали себя в птичьих воинов-самоубийц.