Чужая свадьба. Он мой!

Глава 1

— Анька, я сегодня с таким парнем познакомилась, — Милка бесцеремонно прыгает на мою кровать, отчего пружины панцирной кровати жалобно скрипят.

От подруги пахнет немного алкоголем и сигаретами. Милка только что вернулась из клуба и завалилась рядом со мной, мечтательно уставившись в потолок. Места на кровати и так мало, и мы лежим, тесно прижавшись друг к другу. В комнате холодно, старые деревянные окна в общежитии пропускают ледяной воздух разыгравшейся на улице метели. Никакие наши ухищрения типа старых газет и ваты, смоченной в мыльном растворе, не помогают от гуляющих по комнате сквозняков.

Сонно отодвигаюсь хоть немного от подруги морщась от запаха табака. Милка не курит, но в клубе, где она была, курят везде и не удивительно, что подруга вся провоняла неприятным запахом.

— Он такой... Такой, — с восторгом начинает Милка.

— Давай, ты мне утром все расскажешь, — сонно зеваю, — Я только легла.

— Опять сидела над своими конспектами, — недовольно ворчит Милка, — Ничего бы не случилось, если пошла со мной. Все время сидишь со своими тетрадками, так и вся молодость пройдет.

— У меня зачет сегодня, — подпираю рукой подушку, отвоевывая у подруги еще немного мягкой поверхности.

— Скучная ты, Анька, — выносит приговор Милка, перебираясь по кровати, чтобы слезть на пол. Но недолго думая, ныряет под мое теплое одеяло, — С тобой буду спать, моя постель сейчас похожа на айсберг, а у тебя тут тепло.

— Ну уж нет, иди к себе, — недовольно пихаю подругу ближе к краю, — Вдвоем мы точно не выспимся.

— Не пойду на первую пару, — делает свои выводы Милка, наконец, зевая сползая с кровати, — Понимаю, почему у тебя нет парня. Ты кроме своих учебников ничего не видишь, — недовольно забирается под одеяло на своем месте, — Брр, дубак какой.

— И тебе бы немного посидеть, два хвоста еще не закрыла, — ворчу, кутаясь в одеяло. Оно не очень толстое, все в ватных комках, но хоть немного греет. Нос холодный и я прикрываю его, чтобы согреть.

— Он самый лучший, — выдает Милка.

— Угу, — сонно отвечаю ей и засыпаю, пока она что-то бубнит там, рассказывая о своем новом знакомом.

Утром подругу не добудиться. Дрыхнет, с головой зарывшись в одеяло. В комнате так холодно, что я прямо в постели подтягиваю к себе джинсы и сразу ныряю в толстый вязаный мной лично джемпер. Зубы стучат, выбивая дрожь, а я хватаю чайник и несусь на кухню, где возможно чуть теплее. Но там никого нет, все еще спят, так как в субботу только я одна спешу к первой паре. И ладно бы я была прогульщицей или каким неучем, но нет. Я иду на красный диплом и этот последний курс самый решающий для меня. Впрочем, как и для Милки. Но подруга полностью отдалилась от учебы, списывая на то, что диплом с тройками ей больше подходит. Незачем надрывать задницу сидя днями и ночами.

На улице мне кажется, даже теплее, чем в общежитии. Вчерашняя метель оставила после себя снежные заносы, и я сражаюсь с ними, чтобы успеть вовремя. Падает мягкий пушистый снег, щедро сыпет своими лучами солнце. Конец февраля, почти весна. Ее уже чувствуешь в такие дни, когда наступает оттепель и даже птицы начинают петь свои песни, словно призывая теплые деньки.

Нет, я не против зимы, мне она нравится, особенно такая. Когда с крыш капает подтаявший снег, а в шапке становится жарко. На мне короткая дутая куртка из Смешных цен и даже в ней я сегодня не мерзну, как обычно.

Залетаю в аудиторию, на ходу поправляя сбившиеся у лица волосы, что прилипли к потному лбу. Лекция еще не началась, и я ныряю за парту к нашему общему знакомому. Стас сидит, что-то рисует в своей тетради. Высокий, симпатичный парень в очках. Его родители тоже из династии хирургов и сын пошел по их стопам. Хотя у него и не было выбора, он и сам хотел этого.

— Ты что сегодня здесь? — оглядывается на меня парень, прикрывая тетрадь, — У вас разве не гинекология первой парой?

— Я там уже сдала все, вчера, — кидаю сумку на скамью и стягиваю с себя куртку, — Договорилась зачет по основам Здравоохранения сдать сегодня.

— Так еще неделя впереди, а хотя, тебе все можно, — лыбится однокурсник, а я завожу глаза. Вот всегда они так, подкалывают меня «ученостью». А может мне просто, нравится учиться?

— Я же уезжаю на следующей неделе, забыл? Поэтому и решила все сдать.

— А ну да, практика на Севере, это предел мечтаний, — морщится Стас.

— Ну не у всех родители местные знаменитости, — огрызаюсь я.

— Ты думаешь, в вечной мерзлоте рожают детей? — корчит рожи Стас, а я фыркаю.

— По крайней мере женщины там точно есть, и там не вечная мерзлота, — отмахиваюсь от него и вовремя, так как в аудиторию входит преподаватель, — Я хотя бы делом занимаюсь, — шепотом приструниваю Стаса, на что он крутит у своего виска пальцем.

— Больная, — выдает друг и мы замолкаем, строчим в свои тетради. Грызем гранит науки.

Зачет я сдаю сразу после лекции, как всегда, легко и радостно выбегаю в коридор, чтобы успеть в кафе. Там, возможно, еще остались вчерашние булочки, да и кофе три в одном не помешало бы выпить.

— Варевцева, стоять, — тормозит меня староста нашей группы, Вадим.

— Что тебе? — роюсь в сумке, набирая мелочь, — Я тороплюсь.

— Где опять твоя подруга? У нее уже пятый пропуск за неделю.

— Ээ, заболела, — тут же выдумываю я, понимая, что теперь Вадим не отстанет.

— Знаешь, что, Варевцева, «ее заболела» я слушаю уже третий месяц подряд, а справки так и не было. Причем слышу это от тебя.

— Ну, Вадимчик, пожалуйста, — молитвенно складываю руки, — Милка придет ко второй паре, обещаю.

— Поверь мне, если так будет продолжаться, ты и себя подставишь... Аня, — Вадим сердито смотрит на меня, затем разворачивается и уходит, а я горестно вздыхаю.

Вот так всегда, Милка чудит, а я расхлебывай. Кто же знал, насколько это все станет проблемой для нас с ней, большой проблемой.

Глава 2

Север, Якутия, Тундра.Не сказать, чтобы я всегда мечтала сюда попасть, но наш ректор меня уговорил:

— Аня, это такой шанс, подумаешь пару месяцев, но с такой практикой ты будешь почти специалистом.

— С вахтовиками? — фыркаю я, но Николай Васильевич лишь грозно сдвигает темные брови.

Надо сказать, что эти брови очень эффектно смотрятся на его лице. Голова белоснежная, седая, а брови, как отдельно существующий элемент. Темные, почти черные и густые. Из-за этого ректора так и прозвали Бровастый. Он, конечно, знал о своем прозвище, но в глаза ему никто так не говорил. А вообще, ректор был замечательный человек и взял шефство надо мной. Обычной детдомовской девчонкой, правда отличницей.

— Там медицинский кабинет, не только вахтовики, но и местное население. Тем более, я отправляю тебя к своему другу, можно сказать светило медицины.

— Что в такой глуши делает такая звезда? — вырывается из меня и тут же прикусываю губу. Не стоило мне так говорить, ой не стоило.

— Слава оказался там по своему желанию. Возможно, он сам тебе расскажет свою историю. Для тебя поработать с ним будет большим плюсом. Тем более, гинеколога там давно ждут, сама понимаешь. Пока найдем постоянного, кто-то должен помогать. Уже три месяца без помощника. Слава мне грозится приехать и глотку перегрызть.

— Но этими вопросами занимается Здра...

— Аня, я все сказал! — сердится Николай Васильевич, — Ты едешь или нет?

— Да еду я, еду, — ворчу, а сама так и пытаюсь сдержать улыбку.

Мне приятно, что меня, зеленого специалиста отправляют на Север, доверяют. А я готова да, давно готова. Докажу, что из меня выйдет настоящий врач и пусть моими клиентами будут одни бородатые вахтовики и злые медведи. Тихо смеюсь, пока самолет заходит на посадку в Сургуте. Ну какие мужики, Аня, там же и женщины есть. Мужчинам, гинеколог как бы без надобности.

Я никогда не думала, что поеду туда, тем более сейчас, на последнем курсе. Но Николай Васильевич прав, мне это интересно. Побывать на краю земли, увидеть, как живут люди и по возможности помочь. Ведь женщины везде женщины и нуждаются в различной помощи. Надеюсь, что мои способности не подведут меня в последний момент. Я уже подрабатывала в больнице, не особо ради денег, так как платили копейки, но скорее из-за голого энтузиазма. Моя профессия была мне интересна и соответственно, все, что было связано с ней. Больше практики, больше знаний. Я чувствовала себя уверенно, но действительность оказалась намного суровее, чем предполагала.

Быстро получила свой чемодан и встала напротив табло с рейсами. Так, мой следующий рейс на Талакан задерживают на три часа, просто отлично. Хорошо, что сейчас в Талакане свой аэропорт. Раньше нужно было лететь из Сургута еще три часа, а затем на вертолете. Теперь красота, как объяснил мне Николай Васильевич. Только меня это мало успокаивало и небольшой мандраж все же присутствовал. Куда я еду? Там же... Что? Полярное сияние? Морозы до 70 градусов, болота? Что еще?

Оглянулась вокруг в поисках кафе. Сам аэропорт был не очень большим и с кафе, прямо скажем, плохо. Но я пристроилась где-то в углу, обхватив чашку травяного чая руками. Мне уже было холодно, сидя здесь в теплом помещении, что говорить про поселок? В чемодане лежало купленное почти на последние деньги термобелье, но я же не могу в нем все время ходить.

Куртку мне дала Милка, с виду дутый теплый пуховик, прикрывающий пятую точку, а на деле просто красивая шмотка. Ни фига не греет. Глаза закрывались сами собой, и я видимо все-таки задремала, прислонившись к обшитой деревянными панелями стене. Сквозь сон слышу, как объявили регистрацию на рейс и вскочила со стула, чуть не опрокинув столик. Ну что, отступать мне некуда, вернуться я всегда могу, а вот такое приключение мне вряд ли, когда еще в жизни выпадет. Лучше бы я так не думала.

Самолет, настоящий кукурузник, мотался в небе, как воздушный змей. Я сидела, вцепившись в металлические поручни кресла с закрытыми глазами и молилась. Правда, вместо молитвы больше ругала себя, причем такими словами, что приличные девочки так в обществе не разговаривают. И зачем я согласилась ехать сюда? Вот сейчас все, самолет ухнул в какую-то яму, и я невольно взвизгнула еле слышно. Сидящий со мной рядом вахтовик с густой черной бородой что-то хмыкнул себе там в усы.

— Первый раз? — спросил он, бросая на меня веселый взгляд.

— Угу, — выдавила я, чувствуя, как останавливается сердце, готовое выпрыгнуть из груди от очередного виража самолета.

— А что оделась как? — оглядел мою куртку и шапку вахтовик, — Ох, померзнешь.

— Да я знала, но не знала, — оправдалась я.

— Не знала она, прилетишь, там есть магазин, спроси у местных. Купи себе нормальную одежду, а не это вот... — что именно вахтовик не договорил, так как начали объявлять посадку.

Я прилипла лицом к иллюминатору рассматривая бело-зеленое море подо мной. Тундра... Мамочка! Здесь только лес и извилистые ленты воды. Снег, кругом снег и никого вокруг на сотни километров. Самолет падал практически на деревья, и я зажмурилась со всей силой, ощущая тот момент, когда шасси коснуться земли. Уфф, пронесло, чуть не плача выдохнула я, когда включился реверс обратной тяги торможения. Господи, никогда больше не полечу сюда, обещаю!

Вышла из самолета ступив на трап и задохнулась, хватанув ледяного воздуха. Это вам не 30 градусов, это... Кошмар, короче. Я думала, что не смогу вздохнуть. Первая мысль вернуться в самолет и залезть в кресло. Пристегнуться и везите меня обратно, я согласна! Но смело сделала шаг по скрипучему трапу, спускаясь на бетонное покрытие. Никакого вам автобуса, короткими перебежками до аэропорта.

— Удачи! — махнул мохнатой рукавицей мой бывший попутчик, скрываясь где-то в снежном тумане, а я поторопилась за ним и остальными. На ледяном ветру просто невозможно было стоять. Ветер сбивал с ног, забирался морозными осколками под пуховик, заставляя двигаться, кутаться в шарф, который я уже намотала поверх толстой вязаной шапки. Лицо горело от мороза, а ресницы тут же покрылись инеем. Вот это я приехала, ну девочка, тебе конец.

Глава 3

Север, Якутия, Тундра.Не сказать, чтобы я всегда мечтала сюда попасть, но наш ректор меня уговорил:

— Аня, это такой шанс, подумаешь пару месяцев, но с такой практикой ты будешь почти специалистом.

— С вахтовиками? — фыркаю я, но Николай Васильевич лишь грозно сдвигает темные брови.

Надо сказать, что эти брови очень эффектно смотрятся на его лице. Голова белоснежная, седая, а брови, как отдельно существующий элемент. Темные, почти черные и густые. Из-за этого ректора так и прозвали Бровастый. Он, конечно, знал о своем прозвище, но в глаза ему никто так не говорил. А вообще, ректор был замечательный человек и взял шефство надо мной. Обычной детдомовской девчонкой, правда отличницей.

— Там медицинский кабинет, не только вахтовики, но и местное население. Тем более, я отправляю тебя к своему другу, можно сказать светило медицины.

— Что в такой глуши делает такая звезда? — вырывается из меня и тут же прикусываю губу. Не стоило мне так говорить, ой не стоило.

— Слава оказался там по своему желанию. Возможно, он сам тебе расскажет свою историю. Для тебя поработать с ним будет большим плюсом. Тем более, гинеколога там давно ждут, сама понимаешь. Пока найдем постоянного, кто-то должен помогать. Уже три месяца без помощника. Слава мне грозится приехать и глотку перегрызть.

— Но этими вопросами занимается Здра...

— Аня, я все сказал! — сердится Николай Васильевич, — Ты едешь или нет?

— Да еду я, еду, — ворчу, а сама так и пытаюсь сдержать улыбку.

Мне приятно, что меня, зеленого специалиста отправляют на Север, доверяют. А я готова да, давно готова. Докажу, что из меня выйдет настоящий врач и пусть моими клиентами будут одни бородатые вахтовики и злые медведи. Тихо смеюсь, пока самолет заходит на посадку в Сургуте. Ну какие мужики, Аня, там же и женщины есть. Мужчинам, гинеколог как бы без надобности.

Я никогда не думала, что поеду туда, тем более сейчас, на последнем курсе. Но Николай Васильевич прав, мне это интересно. Побывать на краю земли, увидеть, как живут люди и по возможности помочь. Ведь женщины везде женщины и нуждаются в различной помощи. Надеюсь, что мои способности не подведут меня в последний момент. Я уже подрабатывала в больнице, не особо ради денег, так как платили копейки, но скорее из-за голого энтузиазма. Моя профессия была мне интересна и соответственно, все, что было связано с ней. Больше практики, больше знаний. Я чувствовала себя уверенно, но действительность оказалась намного суровее, чем предполагала.

Быстро получила свой чемодан и встала напротив табло с рейсами. Так, мой следующий рейс на Талакан задерживают на три часа, просто отлично. Хорошо, что сейчас в Талакане свой аэропорт. Раньше нужно было лететь из Сургута еще три часа, а затем на вертолете. Теперь красота, как объяснил мне Николай Васильевич. Только меня это мало успокаивало и небольшой мандраж все же присутствовал. Куда я еду? Там же... Что? Полярное сияние? Морозы до 70 градусов, болота? Что еще?

Оглянулась вокруг в поисках кафе. Сам аэропорт был не очень большим и с кафе, прямо скажем, плохо. Но я пристроилась где-то в углу, обхватив чашку травяного чая руками. Мне уже было холодно, сидя здесь в теплом помещении, что говорить про поселок? В чемодане лежало купленное почти на последние деньги термобелье, но я же не могу в нем все время ходить.

Куртку мне дала Милка, с виду дутый теплый пуховик, прикрывающий пятую точку, а на деле просто красивая шмотка. Ни фига не греет. Глаза закрывались сами собой, и я видимо все-таки задремала, прислонившись к обшитой деревянными панелями стене. Сквозь сон слышу, как объявили регистрацию на рейс и вскочила со стула, чуть не опрокинув столик. Ну что, отступать мне некуда, вернуться я всегда могу, а вот такое приключение мне вряд ли, когда еще в жизни выпадет. Лучше бы я так не думала.

Самолет, настоящий кукурузник, мотался в небе, как воздушный змей. Я сидела, вцепившись в металлические поручни кресла с закрытыми глазами и молилась. Правда, вместо молитвы больше ругала себя, причем такими словами, что приличные девочки так в обществе не разговаривают. И зачем я согласилась ехать сюда? Вот сейчас все, самолет ухнул в какую-то яму, и я невольно взвизгнула еле слышно. Сидящий со мной рядом вахтовик с густой черной бородой что-то хмыкнул себе там в усы.

— Первый раз? — спросил он, бросая на меня веселый взгляд.

— Угу, — выдавила я, чувствуя, как останавливается сердце, готовое выпрыгнуть из груди от очередного виража самолета.

— А что оделась как? — оглядел мою куртку и шапку вахтовик, — Ох, померзнешь.

— Да я знала, но не знала, — оправдалась я.

— Не знала она, прилетишь, там есть магазин, спроси у местных. Купи себе нормальную одежду, а не это вот... — что именно вахтовик не договорил, так как начали объявлять посадку.

Я прилипла лицом к иллюминатору рассматривая бело-зеленое море подо мной. Тундра... Мамочка! Здесь только лес и извилистые ленты воды. Снег, кругом снег и никого вокруг на сотни километров. Самолет падал практически на деревья, и я зажмурилась со всей силой, ощущая тот момент, когда шасси коснуться земли. Уфф, пронесло, чуть не плача выдохнула я, когда включился реверс обратной тяги торможения. Господи, никогда больше не полечу сюда, обещаю!

Вышла из самолета ступив на трап и задохнулась, хватанув ледяного воздуха. Это вам не 30 градусов, это... Кошмар, короче. Я думала, что не смогу вздохнуть. Первая мысль вернуться в самолет и залезть в кресло. Пристегнуться и везите меня обратно, я согласна! Но смело сделала шаг по скрипучему трапу, спускаясь на бетонное покрытие. Никакого вам автобуса, короткими перебежками до аэропорта.

— Удачи! — махнул мохнатой рукавицей мой бывший попутчик, скрываясь где-то в снежном тумане, а я поторопилась за ним и остальными. На ледяном ветру просто невозможно было стоять. Ветер сбивал с ног, забирался морозными осколками под пуховик, заставляя двигаться, кутаться в шарф, который я уже намотала поверх толстой вязаной шапки. Лицо горело от мороза, а ресницы тут же покрылись инеем. Вот это я приехала, ну девочка, тебе конец.

Глава 4

Наконец, я вижу огни, и мы проезжаем какое-то странное поселение. Здесь одни вагончики и всего пара срубов деревянных домов.

— Это вахтовики, здесь мы с тобой будем проводить плановый осмотр. Раз в неделю приезжаем сюда и принимаем, осматриваем, лечим.

— Они здесь живут круглый год? — рассматриваю вагончики, во многих горит свет.

— Не обязательно. У них вахтовый метод. Кто-то месяц, кто-то два. Многие по полгода остаются, затем уезжают домой на пару месяцев. Люди постоянно меняются, уезжают, приезжают. Сюда лучше одной не соваться.

— Почему?

— Ну как ты думаешь? Почти две сотни мужиков, которые сидят тут практически без женщин.

— Они что, опасны?

— Нет, но всякое может быть. Тем более здесь поселок рядом, там можно найти все, что пожелаешь, — сообщил Слава, поворачивая вдоль поселения вахтовиков и въезжая в другой поселок.

Здесь, я уже видела довольно много обычных сельских домов, чаще деревянные срубы, из труб которых валил дым. На улицах, если их можно так назвать, было немноголюдно. Оно и понятно, в такой-то мороз. Хотя люди, тут привыкшие к такой погоде.

— Здесь у нас школа, — указал на огромный деревянный дом Слава, — Далее магазин и даже клуб. Как видишь, все довольно цивилизованно.

— Слава Богу, — произнесла я, чем вызвала смех своего непосредственного начальника.

— А ты думала тут одни медведи? — усмехнулся мужчина.

— Не совсем, но про медведей да, думала, — призналась я.

— А вот и наша мини больница, — указал мужчина на одноэтажный дом, — А это, твой дом, — он лихо подрулил к небольшому вагончику, рядом с которым стояли еще штук пять или шесть, — С приездом!

— Спасибо, — буркнула я, вылезая из теплого вездехода, словно нырнула в ледяную прорубь. Может, когда-то я и привыкну к такому холоду, в чем сильно сомневаюсь.

Слава достал мои вещи, а я, подхватив свой пакет с ботинками и курткой поползла за ним, слушая как скрипит снег под ногами. Вагончик был небольшой, по сравнению со стоявшими рядом и я, честно говоря, порадовалась, маленький значит теплый и в чем-то была права.

Слава открыл железным ключом дверь и щелкнул выключателем, впуская меня. Я никогда не была в таких вагонах. Этот мне напомнил купе в вагоне СВ и то, я видела такой только на картинках. Две кровати по бокам, между ними тумба с небольшим телевизором. Предбанник, куда мы вошли, оборудован небольшой кухней, стол, плитка на две конфорки, небольшой холодильник. Умывальник с накопителем для воды и рядом большая бочка с этой самой водой.

Изо рта шел пар и внутри помещения было довольно холодно. Слава нагнулся, нащупывая под столом реле электрического обогревателя.

— Я прибавлю, когда Люба уехала, оставила на минимум. Ты пока не раздевайся, нагреется быстро. В комнате еще два обогревателя, не замерзнешь.

— В семидесятиградусный мороз два обогревателя? — пискнула я, — А если свет отключат?

— Так буржуйка есть, вот, смотри, — мужчина отодвинул небольшую штору, показывая на круглую железную печь с дверцей. Здесь же стоял таз и ведро, видимо для умывания, — Обычно топим, когда совсем холодина, — пояснил Слава.

— А сейчас значит, жара?

— Ну типа того, — усмехнулся он, — Так, ты устраивайся и приходи ко мне. Запомнила, где наш кабинет? Придумаю что-нибудь на ужин. Ты тут располагайся у Любы должен быть чай, варенье, поищи на полках. Она против не будет и через час приходи, покажу тебе твой кабинет.

— Угу, — тоскливо протянула я и получила внушительный дружеский шлепок по плечу.

— Не пугайся, освоишься, да и что какие-то два месяца, подумаешь, — с этими словами Слава вышел, плотно прикрыв дверь, а я осталась стоять, разглядывая свой новый дом на пару месяцев.

Невыносимо захотелось выбежать за дверь, с криками «отвези меня обратно!», но я подавила в себе это трусливое желание. Нужно доказать себе, что я могу выжить в таких условиях, что я хуже других? В Детском доме у меня и того не было. Комната на десять девчонок и удобства на другом этаже. Ужасный холод зимой, тонкие одеяла и фланелевые, почти прозрачные халаты, одинаковые для всех. Выживу, не сахарная.

Решительно начала стягивать с себя теплый комбинезон и куртку. Оставшись в одном джемпере и джинсах, прошла в так называемую комнату, разглядывая не застеленную кровать со свернутым матрасом. Белье мне никто не дал, но ничего, завтра куплю. Сегодня посплю в одежде. Да и все равно слишком холодно, чтобы раздеваться.

Очень захотелось чай, ведь я в дороге уже практически сутки. Поэтому налила из бочки железным ковшом воды в чайник и включила. На полке в шкафчике нашла заварку и комковой сахар в вазочке. В самом домике было на удивление чисто, и я подтерла тряпкой следы от снега, что оставили мы со Славой. Хорошо, когда будущая соседка аккуратная женщина. Интересно, сколько ей лет? Мне бы хотелось, чтобы она была ненамного старше меня, все-таки я привыкла, что под боком всегда есть Милка. Одной было не совсем уютно.

Чай оказался вкусным, и я забралась с ногами на кровать, делая маленькие глотки, согревая кружкой руки. Нужно позвонить подруге, а то я за это время о ней даже не вспомнила. Милка, конечно, будет волноваться, если вообще еще помнит обо мне, из-за своего нового жениха. Всю неделю до моего отъезда бегала к нему на свидания, совсем учебу забросила.

Неприятный сюрприз ожидал меня, когда включила телефон. Сети нет, от слова совсем. Вот тебе раз. Придется, видимо, покупать новую сим-карту. Надеюсь, здесь в магазине все это есть. Завтра куплю, обязательно. От чая и тепла меня начало клонить в сон, и я растянулась на койке, укрываясь теплой курткой. Немного посплю, а потом на ужин. В желудке неприятно тянуло, я не ела уже давно, но даже это не помешало мне уснуть. Да так крепко, что даже не слышала, как зашел Слава, покачал головой и ушел, выключив свет.

Глава 5

Он сидел на так называемой кухне и откинув голову на стену, спал. Вот так просто, зашел в чужой вагончик, прислонился к стене и уснул. Так бывает здесь или мне в очередной раз повезло?

Смотрела на парня несколько минут, когда проснулась. Разглядела все черты, красивые надо сказать. Длинные ноги в берцах вытянуты на всю кухню, одет в комбинезон защитного цвета. Пшеничного цвета волосы взъерошены в каком-то живописном беспорядке. Твердый подбородок с ямочкой, четко очерченные губы и след от немного светлой щетины. Руки сложены на груди, широкая грудь спокойно вздымается, выдавая глубоко спящего человека.

— Хмм, — прокашлялась я, чтобы привлечь его внимание, но тот спал так, что видимо и танком не разбудить.

Встала с кровати, сбрасывая с себя теплую куртку и потянулась. Бояться парня я не собиралась, вряд ли тот, кто хотел причинить мне вред, зайдет и усядется спать.

Ступая по холодному полу в тонких носках, перешагнула через ноги направляясь к умывальному месту, как я про себя назвала закуток, где была расположена буржуйка. Достала из рюкзака зубную пасту и щетку, быстро привела себя в порядок. Заодно и волосы расчесала, делая высокий хвост.

Посмотрела в небольшое зеркало на стене. Нам с Милкой всегда говорили, что мы похожи. Волосы светлые, почти белые. У Милки, правда, чуть темнее и последнее время она все больше ходит с каре, тогда как я свои чаще заплетаю в косу, укладывая в шишку на затылке. У Милки кошачий разрез глаз, особенно если подчеркнуть стрелками, что она и делает. У меня более округлые, синие с серыми крапинками. Губы у Милки больше, пухлее. Фигура тоже похожая, разве что у меня чуть больше грудь и тоньше талия, зато Милка выше. Издалека нас могли принять за сестер, особенно со спины. А вот характер был прямо противоположный. Я более спокойная, усидчивая, даже романтичная, а Милка как ветер. Никогда не сидит на месте, вечно ее куда-то тянет. И в отличие от меня мужчин у нее было, не сосчитать. Я-то в свои 22 года еще девственница, о чем Милка меня постоянно подкалывала, называя старой девой. Да, так и есть. Ждала, наверное, большой любви, которая все никак не приходила. Да и некогда было, учеба, подработка, жить-то на что-то нужно. Хорошо, что жилье было, дали от государства. Правда, далеко от места учебы, что проще было в общежитии жить, а квартиру сдавать. Меня это сильно выручало.

У Милки в отличие от меня была семья, в другом городе, но и мама, и папа были, даже брат младший. Я пару раз ездила с ней на каникулы, обычная, хорошая семья, даже завидовала немного. Жаль, что Милка их не особо жаловала.

— Беднота, — говорила она, — Живут, с копейки на копейку перебиваются. Ничего не видят кроме своего завода. Могли бы уехать в Москву, денег заработать.

— Ну, не каждый хочет из дома уезжать, — пыталась я оправдать ее родителей.

— А в нищете жить, хочет? — не уступала Милка, — Так всю жизнь и проживут, доедая свои макароны.

Дались ей эти макароны. Она и в общежитии всегда ругалась, когда я варила спагетти.

— Еда нищих, фуу, — возмущалась она.

— Ничего себе нищих, сейчас и макароны денег стоят, — пыталась оправдаться я, наворачивая на вилку спагетти с сыром, — Вкусно же.

— Ага, ты еще картошку в мундире свари, — морщила красивый носик подруга.

Сама она пыталась питаться правильно, покупала себе креветки, говядину, рыбу. Когда очередной спонсор исчезал с горизонта в ход шел рис, гречка. Но никогда картошка и макароны.

— Дома наелась этого добра, — говорила Милка, — Нужно питаться дорого и правильно, чтобы не привыкать к жизни нищих.

Я только пожимала плечами, мне все равно, что могу себе позволить, то и ем. В Детском доме как-то не до изысков было. Там, что успел, то и поел. Иногда и голодным можно было полдня ходить. А что-то вкусное выпадало так редко, что забываешь, какая еда может быть. Для меня спагетти с сыром были уже изыском, а не кислый борщ без мяса, которым я питалась все детство или пюре на воде с котлетой из хлеба.

А еще я любила сладкое, благо пока фигура позволяла есть торты, пирожные, чем вызывала недовольство Милки, которая всегда сидела на диете.

— Как ты можешь есть это? — рассматривала она меня, как противное насекомое, когда я уплетала эклер с белковым кремом.

— Вкусно, — добродушно кивала я.

— Вот будешь толстой, вспомнишь мои слова.

Так и жили, дружили с самого первого курса. И все равно Милка была моей лучшей подругой. Всегда вместе, всегда рядом. Помогали друг другу, я верила, что она не предаст меня, а я ее. Сейчас, когда я уехала почти на два месяца, подруга, наверное, переживает за меня. Даже позвонить ей пока не могу, связи-то нет.

Снова кинула взгляд на парня, который спокойно продолжал спать. Время уже поджимало, и я решила все-таки разбудить пришельца. Встала напротив него, уперев руки в бока и крикнула:

— Ты кто такой?!

Парень дернулся, открыл мутные со сна глаза и непонимающе уставился на меня. Синие, глаза были ну очень синие, а ресницы немного светлые, почти как волосы. Красивый, да. Словно с обложки мужского журнала сошел, только чуть в порядок привести и хоть сейчас на подиум.

— Мне уходить пора на работу, ты надолго здесь расположился? — задала свой вопрос, хватая с холодильника рюкзак.

— Где Люба? — хриплым со сна голосом спросил парень.

— Уехала, — фыркнула я, — Ты не знал?

— Нет, я только приехал, — парень потер рукой лицо, словно стирая усталость, — А ты кто?

— Ее новая соседка, — отмахнулась я, — Дверь за собой прикрой, я на работу.

Схватила куртку, шапку и натягивая ботинки выскочила из вагончика.

— А ты где работаешь? — крикнул парень в ответ.

— В медпункте, — проворчала я, уже проваливаясь в сугробы, в которые превратилась дорога до дома Славы, — Вот свалился на мою голову.

Распахнула дверь в дом Славы, чуть не отлетев вместе с ней под порывами ледяного ветра и испуганно уставилась на очередь в длинном коридоре. Женщины сидели на деревянных лавках, стояли, подпирая стены и все тут же воззрились на меня, сканируя изучающими взглядами. Это все ко мне?! Какой кошмар. Видимо, я два месяца буду здесь не только работать, но еще и ночевать тут же.

Глава 6

К концу первого рабочего дня так устала, что до своего вагончика ползла, а не шла. На душе было легко и радостно. Приняла почти всех, и даже гордость какая-то за себя появилась. Вначале, женщины заходили в кабинет настороженно. Больше расспрашивали, кто я и откуда, чем про свои болячки говорили. В основном из любопытства, объясняя тем, что давно не проверялись.

— У нас давно уже гинеколога нет, — слезая с кресла охотно пояснила мне одна из женщин у которой я только что обнаружила беременность, — Все тянула до последнего, в город далеко ехать.

— Вам бы УЗИ сделать, чтобы точный срок определить, — моя руки сказала я.

— Да что там УЗИ, — отмахнулась женщина, — Четвертый ребенок у меня, рожу.

— Все равно, я дам направление, обязательно нужно провериться. Тем более четвертый ребенок, — сажусь за стол, заполняю ее пухлую карту.

Та, что работала до меня, была очень аккуратным человеком. Почти на всех заведены медицинские карты, записано что, когда. Это очень помогло мне сегодня. Была парочка новых, которых я также оформила, чтобы после меня новый гинеколог все быстро нашел.

— А ты, детка, в свою Москву вернешься?

— Конечно.

— Жаль, хорошенькая какая, а что молоденькая это даже хорошо, — улыбается мать почти четверых детей, — У меня корова своя и коза, завтра молока тебе принесу парного, а то вон худая какая.

— Да что вы, не надо, — смущенно отвечаю ей, но она уже меня не слушает. Отмахивается и выходит из кабинета.

В обед удалось перекусить мясным пирогом, что принес Слава, да чашку чая с сахаром и вареньем из клюквы выпить. Да и какой там обед, минут пятнадцать урвала всего.

В вагончик ввалилась, стряхивая с себя снег и замерла, втягивая носом запах жареной картошки. Совсем забыла, что у меня тут гость еще с ночи остался. Парень вскочил с койки, которая не моя и улыбаясь встал в проходе, привалившись плечом к косяку. На нем белая майка безрукавка, спортивные брюки. Подбородок чисто выбрит, да и сам он, видимо, успел тут здорово похозяйничать.

— Я как-то гостей не звала, — буркнула ему, стягивая свои ботинки и тяжелую куртку.

— А я сам пришел, — улыбнулся он белозубой улыбкой, — Познакомимся? Мне тут пару дней нужно перекантоваться.

— Ты будешь у меня ночевать? — замерла, пытаясь дотянуться до крючка на стене.

— Не у тебя, а у сестры. Я и не знал, что Любка уехала, — парень помог мне повесить куртку и кивнул на накрытую крышкой сковороду, — Картошку пожарил, будешь?

— Нет, — проворчала я, глотая голодную слюну. Одного куска пирога было явно мало.

— Ну нет, так нет, — согласился он, усаживаясь на табурет и поставил перед собой горячую сковороду на деревянную доску, — А я поем, тебя ждал.

Я протиснулась мимо него к своей кровати, не вовремя вспоминая, что так и не купила постельное белье. Да и помыться бы не мешало, только вот как?

— Меня Андрей, кстати, зовут, — уминая картошку, сказал парень, — А тебя?

— Аня, — буркнула я, соображая, как буду с ним тут жить два дня, — А ты не мог бы в другом месте переночевать?

— Неа, мест нет, — отчитался Андрей, — Да ты не бойся, я приставать не буду.

— Вот еще и не думала даже, — уселась на кровать, поджав под себя ноги.

Как тут помыться, если мужчина в доме.

— А ты не мог бы погулять? — просверлила взглядом дырку в затылке парня, — Я помыться хочу.

— Здесь? Так баня сегодня, хочешь, покажу где? — оторвался от своей картошки Андрей.

— В поселке?

— Ну да, тут недалеко. Три раза в неделю топят.

— Дорогу скажи, сама найду, — буркнула я, начиная сбирать в сумку полотенце и чистое белье.

— Провожу, тут не объяснить, если ты дальше своего вагончика не ходила, — усмехнулся Андрей и быстро закончил есть.

Натянул на себя камуфляжную форму, сверху теплую куртку.

— Ты военный что ли? — оглядела его с головы до ног.

— Ага.

— А здесь что забыл?

— Так ... — отмахнулся Андрей, — Идешь?

Мы вышли из вагончика, направляясь в сторону как я поняла центра. Идти действительно было недалеко, даже приятно. Дорогу к тому времени расчистили и до деревянного сруба, где располагалась баня дошли за пять минут.

— Справа женщины, слева мужчины, — объявил Андрей, — Тебе сколько нужно, чтобы помыться? Я встречу.

— Не надо, сама дойду, тут недалеко.

— Ладно, — усмехнулся парень и развернувшись, пошел к нашему вагончику.

В бане никого не было, то ли уже поздно, то ли еще рано, я пока не разобралась в здешних порядках. Деревянные лавки, парилка и душ, из которого текла тонкая струйка воды. Главное горячей и на том спасибо.

Я провела тут больше времени, чем планировала, приятно было поскрести свою кожу грубой мочалкой и полежать на пологе, покрываясь мелким бисером пота. Все-таки баня есть баня, это вам не душ в общаге, где ноги мерзнут и вода еле теплая.

В свой вагончик ввалилась уже полусонная, разомлевшая от парилки и чистая до скрипа на коже. Молча развесила на натянутой бечевке постиранное в бане белье, где стояла буржуйка и повернулась к Андрею, который валялся на кровати моей соседки и читал что-то в блокноте. Взглянула на свою кровать и увидела, что она по-армейски ровненько, без складок, застелена свежим бельем в синий цветочек.

— Это что? — указала Андрею на свою кровать.

— У Любки взял, там этого добра полшкафа. Не бойся, ругаться не будет, — отложил блокнот Андрей и усмехаясь посмотрел на меня.

— А ты вообще, что здесь забыл?

— Хороший вопрос, можно было и сразу задать. Жду я, приказа жду.

— Умм, — промычала в ответ, наливая в чайник воду, хотя ни черта не поняла с его слов, кто он такой.

— Не хочешь поближе познакомиться? — тут же сел на кровати парень, — У меня и настойка из клюквы есть.

Достал из спортивной сумки бутылку с красной наливкой и с ожиданием уставился на меня.

— И... Как близко, ты хочешь познакомиться? — спросила, заикаясь и отодвигаясь от него дальше, насколько было возможно.

Глава 7

Я возвращалась в Москву. Два месяца моей работы прошли и сидя в самолете, я прокручивала все события в голове. Это были самые счастливые два месяца в моей жизни. Все, что случилось там, в Тундре, вызывало во мне сладкие воспоминания и грусть. Почти месяц я провела с Андреем, даже после того, как приехала его сестра. Мы встречались почти каждый день и попрощались так спонтанно, неожиданно. Его отозвали и он улетал утренним рейсом. Забежал ко мне на работу на пять минут, расталкивая очередь. Ворвался в кабинет, не обращая внимания на визг лежащей в кресле женщины.

— Я улетаю, Анютка, срочно, — прижимая меня к крепкой груди, целуя щеки и губы, шептал он, — Я позвоню, как прилечу, обязательно. Столько не успел тебе сказать, столько сделать.

— Но как?! — я срослась с ним за эти дни, словно он влез мне под кожу и в само сердце. А сейчас его отрывали от меня, с мясом, с кровью, — Почему так неожиданно?

— Сопровождение, мы поймали этого гада, — улыбнулся Андрей, — Я обязательно найду тебя в Москве, слышишь?

— Конечно, — прошептала я, падая в какой-то темный омут. Не это ли обещают все мужчины?

— Ты мне веришь? — Андрей отстранился, вглядываясь в глаза.

— Молодой человек, может вы все-таки покинете сей кабинет? — разъяренный голос с кресла заставил нас отскочить друг от друга, — Вы хотя бы понимаете, где находитесь?!

— Мне пора, я найду тебя! — крикнул Андрей, срываясь с места, чуть задержался у двери и обреченно махнув рукой, исчез. Испарился из моей жизни.

— Наглость какая, — произнесла женщина, пока я приходила в себя, натягивая новые перчатки, — Да и не появится он больше, вот увидишь.

— Появится, — к чему-то сказала я, приступая к прерванному осмотру.

— Такой, как этот? Да такие красавцы только голову дурят и ничего больше, — продолжала пациентка, пока я молча делала свою работу.

Она была права, Андрей пропал, а я не стала искать. Да, такая дура. Что я знала о нем? Ничего, абсолютно. Даже фамилию не спросила. Милка бы сказала, что я идиотка и была права, так и есть. Я думала, что у нас еще есть время, а оказалось, что нет, совсем нет. Можно было поговорить с Любой, узнать все о ее старшем брате, но я не могла. Мне хотелось, чтобы он сам меня нашел, сам сделал этот шаг. Я не хотела навязываться парню, даже сейчас, когда поняла, что наши встречи имели последствия. Да, я ждала от него ребенка и не могла сказать об этом будущему отцу. Не могла или не хотела? Но после его отъезда прошло три недели и мне никто не позвонил, ничего не сказал. Имела ли я право сама искать мужчину, чтобы сообщить новость? Для себя решила, что не хочу. Вот просто не хочу и все. Мне не нужен был человек, который меня не любит.

В Москве уже чувствовалось лето, и я замерла, когда вышла из аэропорта, удивляясь такому контрасту. В Тундре еще лежал снег, стояли морозы, а здесь вовсю зеленели деревья и ветер гонял мусор по сухому асфальту. Автобус, метро, все это показалось мне таким необычным, словно я была вдали от цивилизации десятки лет, а не два месяца.

В общежитии тоже ничего не изменилось, кроме того, что в комнате я теперь была одна. Через два дня у Милки свадьба и она жила у своего жениха. Ее бракосочетание поставило меня в тупик, когда подруга сообщила об этом.

— Я выхожу замуж! — звонок Милки застал меня на обеде в медпункте.

Я сидела со Светланой и пила чай с вареньем и ватрушкой. Надо сказать, что снабжение продуктами было очень неплохим, в основном благодаря моей профессии. Все мои пациентки решили, что нужно приглядывать за молоденькой врачихой. Кто его знает, отучится там у себя в Москве, возьмет и вернется. Поэтому на прием приходили кто с яйцами, творогом, молоком, даже четвертинку оленины как-то приволокли. И бесполезно было ругаться или просить так не делать, просто оставляли на пеленальном столике у кабинета.

— Вот, опять тебе зайца приволокли, — заглядывала в конце смены в кабинет уборщица, баба Маша, — Ты бы продукты убирала, что весь день тут валяются.

Она втащила в кабинет продолговатый куль, завернутый в белую тряпку заяц, который был кем-то заботливо избавлен от шкурки и выпотрошен.

— Заберите себе, — махнула я рукой, заполняя карту последнего пациента.

— Да я-то заберу, — звеня ведрами ворчала баба Маша, — Но тебе нужнее, мальца-то кормить нужно.

— Откуда вы знаете? — удивилась я, поднимая взгляд от карточки, сама только две недели как поняла.

— У бабы Мани глаз, как алмаз, — засмеялась старуха, — Мужик растет.

Она еще повозилась со своими тряпками и вышла в коридор. Я проводила ее ошарашенным взглядом, машинально прикладывая руку к плоскому животу. Прожив тут два месяца, я уже ничему не удивлялась. Те, кто здесь жил, особенно коренные жители, обладали, как мне казалось какой-то магией. Умели предсказывать погоду, особенно буран, праздники сопровождались непонятными шаманскими танцами. Да и вообще, так много легенд и местных сказок я наслушалась, что впору книгу писать.

Лишь Люба молча смотрела на меня, когда я возвращалась в наш вагончик после очередного забега на улицу, где меня выворачивало по утрам. Не знаю, догадывалась она о причинах моей тошноты, и кто тому виной, но вслух не говорила. Лишь когда я уже уезжала, и Люба провожала меня до вездехода Славы, отобрав тяжелый чемодан, сказала:

— Зла на него не держи, мало ли что случилось, — поставила мой чемодан на замерзшую землю и ушла в вагончик.

Нет, мы с ней хорошо ладили, но до отъезда Андрея. После, между нами, словно кошка пробежала. Ругаться не ругались, но тепла в нашем общении больше не было. Возможно, Люба знала, что я все равно скоро уеду, тем самым заранее вычеркивая меня из своей жизни. Даже то, что Люба тоже уезжала, причем на следующий день после меня, не заставило меня взять билеты именно вместе с ней. Я не понимала ее отчуждения, а она не оставила мне шанса на общение, но это ее выбор. Было немного обидно, но насильно мил не будешь. Раз она решила, что наше дальнейшее общение ни к чему, так и быть.

Глава 8

Свадьба. Мечтала ли я о своей свадьбе? Какой она будет, какое будет платье, а жених? Конечно, мечтала. Еще девчонкой я ночами грезила о большом и пышном платье, длинной фате и белых туфлях. Я сделаю высокую прическу из локонов, в волосы воткну нежные белые розы. Платье обязательно с корсетом, желательно с нашитым на него жемчугом. Туфли чисто белые, без всяких там брошек и бантиков. Каблук высокий, пусть не смогу ходить, но меня же будет муж держать.

Кстати, о нем. Мой жених будет высокий, спортивный, красивый, что мне все девчонки будут завидовать. А еще он не будет с меня глаз сводить, будто я для него самый важный человек во всем мире. Любить меня будет, да, на руках носить. И все у нас будет хорошо, как в сказке, жили долго и счастливо.

Только вот не было у меня пока свадьбы, а ребенок уже был. Пусть не видно ничего под прямым изумрудным платьем из набивного атласа, но я-то знаю, что внутри меня маленький человечек растет.

— Анька! — визжала Милка, прыгая вокруг меня, повисая на шее, — Ну наконец-то, я думала, что ты и на свадьбу не приедешь.

В прихожей, снятой молодыми квартиры, было не развернуться. Слишком маленькая, тесная. Я поцеловала Милку в обе щеки, вручая подарочный набор, что привезла из Тундры. Тут были кедровые орешки, бальзам на шишках, варенье из брусники, калины, да много всяких вкусностей.

— Я так рада, что ты приехала! Ну-ка, дай посмотрю на тебя, — Милка завертела меня, рассматривая новое платье и прическу, — Косу состригла.

— Ага, как приехала, сразу отчекрыжила, — согласилась я, снова обнимая подругу, — Ну, и где твой ненаглядный? — прошла в небольшой зал, где стояла старенькая стенка и угловой диван.

— А, — махнула рукой невеста, — Он у своих родителей, мы в Загсе встречаемся. Его мама решила не нарушать традиции, до свадьбы жених с невестой сегодня не должны видеться. А то, что у невесты живот скоро на нос полезет, ничего? — девчонки, которые наводили последний марафет в своих прическах и лицах, засмеялись.

— Как же так получилось? — уселась я в продавленное кресло, — Ты всегда предохранялась.

— Ну, Ань, ты что? Такой шанс нельзя было упускать, — хитро улыбнулась Милка, — Москвич коренной, военный, квартиру скоро дадут, как семейному. Мне институт через три месяца заканчивать и куда? Это тебя возьмут в любую больницу, а я что буду делать? К родителям возвращаться, в их Тмутаракань?

— Так ты специально что ли? — удивилась я, — Но как?!

— Как, пока он в туалете был, презервативы иглой проколола, он и не заметил. Неделю встречались и вауля, я с подарком. Приехал, получите и распишитесь, уже третий месяц.

— Ох, Милка, — покачала я головой, — Это же обман.

— Ничего, зато я, почти москвичка, — засмеялась Милка, усаживаясь на ободранный табурет, — Так девочки, доделываем прическу и в Загс, а то еще передумает мой суженый, ряженный.

Я вздохнула и пошла помогать подруге, завивать оставшиеся локоны. Мне не нравилось, что она обманула будущего мужа, но это их выбор, что я могу сделать? Не бежать же, отговаривать жениха от свадьбы. У них ребенок будет, семья, если любят друг друга, все получится.

Около Загса было полно машин, с шариками, кольцами, лентами. Жара стояла страшная и я с трудом сдерживала тошноту. С утра бегала, искала платье на свадьбу, так как у меня с нарядами было не очень. Когда увидела это платье футляр насыщенного изумрудного цвета, сразу поняла — мое. Забежала в парикмахерскую, где мне отрезали толстую косу, сделали ассиметричное каре и нанесли макияж. В общем чувствовала я себя на высоте, несмотря на беременность, срок еще совсем маленький, но токсикоз уже начинал доставлять неудобства.

— Анька, что бледная какая? — повернулась ко мне невеста, — У тебя такой видок, будто в обморок сейчас грохнешься.

— Жарко, — отмахнулась я.

— Ничего, сейчас регистрация пройдет и поедем в ресторан, там обещали кондиционер. Да, для мая погода обалденная просто.

— А ты себя хорошо чувствуешь? — оглядела я румяную подругу.

— Отлично просто. Замуж выхожу, в Москве остаюсь, что мне еще нужно? — засмеялась Милка, пока мы входили в Загс, направляясь в комнату невесты, — Жених - то здесь? — спросила одну из девчонок подруга.

— Да здесь твой москвич, не переживай.

— Отлично, еще чуть-чуть и все, считай я устроилась, — выдохнула Милка.

Вскоре нас позвали на выход, и мы стали подниматься в зал с высокими белыми колонами и расписным потолком. Я вертела головой, разглядывая ангелочков на потолке, играл Свадебный марш Мендельсона, а Милка вся светилась счастьем. Небольшая зависть кольнула в груди, но я тут же подавила ее. Пусть будет счастлива, пусть у нее будет хорошая семья и любящий муж.

У распахнутых дверей в зал, Милку под руку взял ее папа и повел к столу регистрации. Я промочила платочком слезы в уголках глаз, как это прекрасно, когда идешь к будущему мужу под руку с отцом. Жаль, что у меня такого не будет. Жених стоял ко всем спиной и медленно повернулся, встречая невесту. Но его взгляд почему-то метнулся ко мне и время остановилось.

Я смотрела на него во все глаза, такого красивого, высокого, в темно-синем костюме и серебристом галстуке. Волосы чуть отрасли, уложены, не как раньше торчат во все стороны. Взгляд синих глаз остановился на мне, не обращая внимания на идущую к нему навстречу невесту с отцом.

— Андрей, — прошептала я, тут же закрыв ладошкой рот и поняла, что комната кружится вокруг меня, стремительно набирая скорость. Мир вдруг начал темнеть, отрезая меня от улыбающихся лиц гостей. Я видела только лицо Андрея, которое также пропало в моем сознании, когда я тихо опустилась на красную ковровую дорожку без сознания.

Ищете что почитать? Похожую историю? Посмотрите мою книгу "Измена. Ты забрал мое сердце", надеюсь вам понравится. Первая часть бесплатно.

Книга https://litnet.com/ru/book/izmena-ty-zabral-moe-serdce-b474117

Глава 9

— Андрей, вернись, тебя невеста ждет, — как сквозь вату слышу голос Любы, удивляясь ее присутствию.

Мужские руки, которые я не спутаю ни с кем другим, нежно касаются моего лица, щек, лба.

— Почему она упала? — слышу хриплый шепот Андрея.

— Уходи уже, иначе скандал будет, — шипит на него сестра и Андрей со вздохом поднимается, так как стоял на коленях у диванчика в комнате невесты.

— Люб, может мне не жениться? — слышу сомнение в его голосе и чувствую, как из глаз вытекает горячая слеза, медленно и щекотно спускаясь к подбородку, — Я ведь не люблю ее, ты знаешь. Мы не будем счастливы.

— А ребенок без отца будет расти? Матери, что скажешь? Спать нравилось, а последствия кто разгребать будет?

— Ладно, я быстро. Только из-за ребенка, — нехотя отзывается Андрей и я слышу шаги, а затем как закрывается дверь.

— Не притворяйся, — Люба открывает в комнате невесты окно и достает из сумочки сигареты, щелкает зажигалкой, прикуривая.

Сажусь на диване, чувствуя, что голова еще кружится. Немного знобит, но это ничто по сравнению с тем, что творится у меня в душе.

— Андрей... — начинаю, сглотнув вязкую слюну, — Почему ты мне не сказала, что это он жених? Ты же слышала, как я с Милкой по телефону говорила? Когда он уехал.

Всегда легче кого-то обвинить, я не справедлива к сестре Андрея, понимаю это.

— Ну, вот те на, — поворачивается, удивленно рассматривая меня Люба, — Я должна знать, что это твоя подруга? Знаешь сколько на свете Мил?

— Ты догадалась, — морщусь от запаха дыма, меня снова начинает мутить.

— Нет, я просто понимала, что это все у вас ненадолго. Думаешь, ты у него первая и последняя? Он еще молодой, не нагулялся, — снова поворачивается к окну сестра Андрея.

— Видимо, теперь нагулялся, а ты у нас оказывается, Господь Бог, — усмехаюсь и встаю с дивана, пошатываясь. Иду к умывальнику, чтобы брызнуть на лицо прохладной водой. Из зеркала на меня смотрит бледная как смерть девушка с какими-то безумными глазами.

— Ничего бы у вас не вышло, потому что Андрей там был проездом, ты тоже. Так, перепихнулись несколько раз, любовь себе придумали, а здесь ребенок без отца будет расти. Ты думаешь, он приехал, не хотел вернуться к тебе? Только вот, под трибунал бы загремел, хорошо, что подруга твоя, капканом в него вцепилась. Сразу беременностью огорошила, родители сказали, женись и точка. Или ему, нужно было твою подругу матерью одиночкой сделать? А самому в тюрьму? Он, прежде всего военный, куда пошлют, там и должен быть.

— Нет, конечно, нет, — слабо улыбаюсь, делая несколько жадных глотков воды из ладошки, — А если бы я?

— Что ты? — снова поворачивается ко мне Люба.

— Была беременна? От Андрея?

— Что, все сразу что ли? — начинает смеяться она, — В очередь тогда встаньте, кто раньше, того и сливки.

— Странная ты, Люба, молодая, а такая... Равнодушная что ли или циничная.

— Жизнь научила, — отрезала Люба, швыряя окурок в окно, — Регистрация закончилась, ты как, в ресторан поедешь?

— Нет, не поеду, — беру с дивана свою сумочку, поправляю прическу, — Скажи, что я уехала, плохо себя чувствую.

— Скажу, — Люба провожает меня задумчивым взглядом, пока выхожу за дверь и позорно сбегаю из Загса.

В комнате падаю на кровать, рыдаю как ненормальная. Ну а что я хотела? Нужно было выйти к людям, устроить скандал, потребовать, чтобы Андрей не женился? Но он сам сделал свой выбор, пусть ему и помогли, но как бы он поступил, если бы знал о том, что я беременна? Ведь тогда, в Тундре у нас что-то было, чувства были или я себе все придумала.

Переворачиваюсь на спину, продолжая всхлипывать, прижимая руку к животу. Не имею права плакать, во мне чудо растет, ребенок не виноват ни в чем. Особенно в том, что мать у него такая дура. Я же сама тогда Андрея обманула, сама. Знала, что нельзя без защиты, а так голову потеряла, что плюнула на все.

— Анютка, ты совсем замерзла, — растирает мои руки Андрей, когда я пришла в его вагончик, после проведенного осмотра.

Мы со Славой с утра принимали жалобы вахтовиков и проводили плановый осмотр раз в неделю. Что-то в вагончике случилось с отоплением и внутри было ужасно холодно. Слава ругался, ходил к начальству поселка, но те только разводили руками. Потерпите сегодня. Я выполняла функции медсестры, подай, принеси, запиши в карту. Сидела и дрожала в своем белом халате и накинутой сверху теплой куртке. Грела руки засунув под мышки.

Тогда, когда Андрей ночевал у меня первый раз и предложил мне выпить, у нас ничего не было. Я оттолкнула его, стукнув ладошкой по лбу, а он засмеялся.

— Правильно, заслужил, — смеялся Андрей, — Это я так, интересно стало согласишься или нет.

— Да пошел ты, — огрызнулась я и неожиданно тоже улыбнулась. Ну, нравился он мне, что тут сделаешь.

Так и началось с тех пор, мы много гуляли с Андреем, он встречал меня после работы и провожал до вагончика или магазина. Когда приехала Люба, Андрей уже дней пять как жил в поселке вахтовиков. Приходил ко мне почти каждый день после вахты, по снегу, в мороз, пять километров.

— Дурной, — ругалась я с улыбкой, принимая его горячие поцелуи и млея от счастья.

Но настал день, когда все у нас и случилось. Я забежала к нему в вагончик после смены, чтобы согреться и выпить чай, а через пять минут мы уже вовсю целовались, да так, что мне за мгновение стало жарко.

— Анют, я люблю тебя, — шептал Андрей, лаская руками мою грудь под толстым свитером.

— Вот так сразу, — выдыхала я, почти падая в обморок от нахлынувших ощущений, что заставляли плавиться мое тело под его руками.

— Как увидел, сразу понял, моя, — его руки забрались под пояс на джинсах, проникая в трусики и у нас обоих вырвался стон, — Господи, какая ты влажная.

— Молчи лучше, — я еще могла краснеть и стыдливо прикрывать грудь руками.

— Черт, у меня нет тут резинки, — Андрей упирается своим лбом в мой лоб, дышит рвано, закрыв глаза.

Глава 10

В этот раз задание было сложным, пришлось искать этого гада, который сливал все данные по месторождениям. Нужно было устроиться на вахту и проследить, вычислить, кто это такой, и мне удалось, буквально в первую неделю. Им оказался заместитель начальника. Сволочь еще та. Устроился полгода назад и переправлял за рубеж все, вплоть до лабораторных данных, координат, работ, что производились. А объект по новой разработке скрывали сколько могли, оказалось нет, все слили. И ладно бы нефть только была, так нет, тут еще и золото вскрылось. А это уже конкуренты, акции. Уж слишком явно заинтересовались иностранные компании этим месторождением, вот и пришлось вычислять, кто скрывает.

Задерживать пришлось неожиданно, так как этот гад уже приготовился свалить со всеми документами. Хорошо, что я еще ночью увидел, как он сумки собирает. Рано утром и задержали, пришлось лететь с ним в Москву, прицепив к себе наручниками. Хорошо ребята со мной толковые были, все сделали как нужно. Сопровождение ему сделали на высоте, ни один из документов и фотографий не потеряли.

Анютка мне понравилась очень сильно и сразу. Такая неприступная и в то же время нежная, открытая. Я встречался уже с другой девчонкой в Москве. Ну, как встречался, познакомился в клубе почти перед самым отъездом. Переспали несколько раз, а что, я еще молодой мужик, свободный. А тут приехал, Анютку увидел и пропал. Такая она, что сердце колотится, когда ее вижу. Думаю, весь день не о деле, а о ней. Как там она, чем занимается. Даже то, что оттолкнула меня тогда, понравилось. Значит, не каждому, не для каждого.

Пока в поселке вахтовиков делал вид, что работаю как все, следил за заместителем, Анютку почти каждый день видел. Ходил в их поселок пять километров туда и пять обратно. И так сладко мне с ней было, спокойно, я словно душой отогревался после всего, что со мной было. А было многое. И в горячих точках успел побывать и на пули пару раз нарваться, а тут Анечка, нежная моя, ласковая. А когда понял, что первый у нее, так вообще голову потерял. Думал, вернусь через месяц, замуж позову.

— Андрей, через два месяца ты и еще пара ребят едете в Осетию. Там нужно одного предпринимателя найти из бывших военных. Поработаете на военной базе, присмотритесь что к чему.

— Но товарищ майор... — начал я, только тот свел свои мохнатые брови и так зыркнул, что слова сами застряли.

— Два месяца Андрей и никуда не уезжать, понял меня? Тебе еще показания давать по Талакану.

— Есть, — вытянулся, руку к голове козырьком приложил. Не получится уехать, иначе трибунал.

Домой не бежал, а летел, мать с отцом два месяца почти не видел. А там картина маслом, не ждали.

— Мила? А ты что тут делаешь? — зашел в квартиру родителей, пока ахи и охи, мать на шее повисла:

— Что же ты не сказал, Андрей? — причитает она, слезы от радости льет.

— Что?

— Внук или внучка у нас будет, а ты ни слова.

— Кто будет? — на Милку смотрю, а та улыбается счастливо, — Мы же...

— Бывает, не всегда защита стопроцентная, — тут же понимает Милка, о чем я хотел сказать.

— Так ты беременна, что ли? — ноги подкашиваются и опускаюсь на пуфик в прихожей. «Вот те на! Добегался»

— Ты против детей? — Милка стоит вся в слезах, носом хлюпает, кофту нервно на себя натягивает.

— Ну куда ты? Андрей! — волнуется мама, — Ты что, от ребенка отказываешься?!

— Как бы нет, а он мой? — сомнения слетают с языка и тут начинается.

Обе женщины в истерике, кричат, плачут, отец из зала вышел, головой качает:

— Не ожидал от тебя сын, — произносит тихо и это почище всех обвинений прошибает меня насквозь.

Взял Милку под локоть, вывел на балкон, дверь прикрыл:

— Ты же знаешь, что мы предохранялись, какого черта? — сквозь зубы говорю ей.

— Андрей, я, кроме тебя ни с кем, вот клянусь, — крестится Милка, — Ты тогда уехал, а я через месяц поняла, что-то не так. Думала, ошиблась, но тест сделала, на учет встала. Мне что, одной ребенка растить? Или хочешь, я аборт сделаю?

— Сдурела совсем, — провожу рукой по лицу, зарываясь в волосы, — Помогать буду.

— Что?! — взвивается Милка, — Чтобы я мать-одиночка была, одна дите воспитывала? Да никогда, завтра же на аборт пойду.

Разворачивается и уходит в комнату, а я стою на балконе, сигарету из пачки достал и вставил в зубы. Потом вытащил, в кулаке скомкал. Как жить после этого буду? Последним гадом себя чувствовать всю жизнь, что ребенка своего убил. Но и жить с Милкой всю жизнь, как? А Анютка? Я ей обещал, что позвоню, ждать ее здесь буду или туда поеду.

Точку неожиданно поставила Люба. Я сопротивлялся свадьбе, как мог, пока сестра не позвонила и, выслушав мать, позвала меня к телефону:

— Помнишь, я в десятом классе в больнице долго лежала? — начала она.

— И что? Помню, мать сказала, болела чем-то, по-женски.

— Аборт я сделала, от такого же придурка, который переспал со мной, а потом сделал вид, что сама я. Родители у него шишки были, запугали меня конкретно, а я и пошла. Сделала, только не так что-то пошло. Всю жизнь мне тот аборт испортил. Пустая я теперь, Андрей, совсем. Детей у меня никогда не будет. А ты? Ведь пойдет, сделает. Тебе своего ребенка не жаль?

— Да при чем тут это? — взвываю я и ухожу к себе в комнату, чтобы мать не слышать, — Я не отказываюсь, раз так получилось. Помогать буду, воспитывать, но жить с Милкой...

— А с кем? С Аней своей?

— Да хоть и с ней.

— Да она уже другого нашла, не страдай. Как ты уехал, так с Сергеем закрутила, что в охране у вас был.

— Врешь? — рычу я, — Не могла она!

— А чем ты от других мужиков отличаешься? Хочешь, позвони ей, проверь. Да про беременную невесту расскажи.

И так тошно мне стало, что впору в петлю лезть. Если Анютка нашла кого, то пусть счастлива будет, а мне тут ребенка растить.

На следующий день подали заявление в Загс, квартиру нашли, пока мне не дали. Обещали в течение трех месяцев после свадьбы дать свое жилье. Я не представлял, как жить буду с нелюбимой женщиной, но то, что ребенка любить буду, это не обсуждается.

Глава 11

— Знаешь, что, Анька, ты мне не подруга после этого, — позвонила Милка через неделю после свадьбы, — Ушла со свадьбы, ничего не сказала. Так поступают с подругами?

— Я плохо себя чувствовала, — озвучила отмазку, которую повторяла почти каждый день и для всех.

В университете, знакомым, в больнице, где подрабатывала ночными сменами. Пора было вливаться в жизнь, вставать на учет, защищать диплом, а я не могла. Из меня словно все жилы вытянули, никаких сил не осталось, совсем.

— В гости приходи, нам новое жилье дали, оценишь. Сразу после свадьбы, представляешь? Так себе квартира, новострой у черта на куличках, но зато свое, — смилостивилась Милка, — Я здесь с коробками разбираюсь, вчера только все перевезли. Приезжай, поможешь, а то мне тяжелое нельзя поднимать.

— Мил, я... — начала было, чтобы отказаться, но подруга меня не слышала.

— Аня, ты совсем совесть там потеряла? — возмутилась Милка, — Неделю носа не показываешь или мы уже не дружим с тобой?

— Хорошо, я приеду, — обреченно простонала я, вставая с кровати.

В ду́ше долго стояла под еле теплой водой, пытаясь как-то унять тошноту. Ехать совсем не хотелось, но и разговор с подругой откладывать тоже больше нельзя. Хотела ли я, чтобы Милка все узнала? Нет, не хотела, но что-то меня толкало к этому. Даже ругала себя, что я лицемерная, падшая женщина, которая хочет разрушить чужую семью. Да, какая-то правда в этом была. Я хотела счастья для себя, счастья с Андреем, с нашим ребенком, но могла ли все рассказать?

Когда сушила волосы, рука замерла с полотенцем в руках. А если Андрей будет дома? Я же посмотреть на него не смогу. Мы так и не поговорили после свадьбы. Я, честно говоря, думала, что он придет, позвонит, сделает хоть что-то. Но ничего, тишина, словно и не было его в моей жизни.

При мысли, что я его увижу, внутри словно тепло разошлось. Не остыло, не забыла, хотя очень хотелось. Ни вспоминать, ни жалеть, не любить. Как я смогу спокойно сидеть с подругой, когда он рядом будет?

Уже стоя у подъезда дома Милки, все еще сомневалась: идти или не идти. Я не была уверена, что смогу выдержать эту встречу и не наломать дров. Для себя я решила, что ничего не скажу подруге. Пусть живут, ребенка воспитывают, я не буду лезть в чужую семью, отбирать счастье. Я и сама не знаю, как буду жить, ведь у меня никого нет, даже родных. Не будет у моего ребенка ни бабушек, ни дедушек, но живут же люди.

Решительно толкнула дверь новостройки и поднялась на пятый этаж. Лифт еще не работал, дом, видимо, только сдали. Везде еще были пустые коробки, строительный мусор. Представляю, как здесь Милке не нравится.

На обычной деревянной двери не было звонка, и я сжала кулачок, стукнув пару раз. Дверь мне открыла Люба, и я попятилась на пару шагов назад, впиваясь рукой в перила лестницы. За спиной сестры Андрея появилась Милка. Растрепанная, злая.

— Явилась, — выдавила подруга, — Люба, видишь, какие крысы бывают? Вот так живешь, одну комнату на двоих делишь, кусок хлеба пополам, а она раз и в постель к твоему мужу лезет. Представляешь?

— Мила... — начала было я, но меня уже не слушали.

Подруга оттолкнула внутрь квартиры Любу и встала напротив меня, сложив руки на груди.

— Хорошо, есть еще добрые люди на свете, просветили. А то совести хватило, прийти сюда. Вот думаю, как можно быть такой тварью? На свадьбу пришла, сейчас прибежала. Если бы не Люба, в дом к нам зашла, мужу моему улыбалась, да?

— Мила, ты все неправильно поняла.

— Отлично я поняла. Вот я дура, сама еще позвонила, пригласила в гости, а тебе совести хватает прийти, в глаза мне смотреть!

— Неправда! — с трудом говорю, мешает ком в горле, еще немного и я зарыдаю, стоя здесь на лестнице, — Андрей не виноват... Давай у него спросим, он дома? Пусть расскажет, как все было.

— Его нет дома и вообще для тебя его нет, поняла?

— Милка, я же знаю, что он твой муж и не собираюсь лезть в вашу семью.

— Значит ты, зная, что это мой муж, просто взяла чужое и воспользовалась, да? Что, больше мужика не нашлось, кто бы залез на тебя?

— Неправда, я тогда не знала... — снова пытаюсь как-то оправдаться, но подруга размахивается и щеку обжигает пощечина.

— Это мой муж, ясно? И я не собираюсь его делить с тобой, а то, что у тебя, возможно, ребенок от него, это не мои проблемы, понятно?

— Все было совсем не так. Ну, послушай...

— Даже слушать не буду. Чтобы больше я тебя рядом с ним не видела, подруга называется. Пошла вон! Дверь захлопнулась перед моим носом, оставляя на лестнице. Слезы так и текли по щекам горячими потоками. Сама виновата, да, сама. Влезла в чужую семью, а теперь и подруги у меня нет. Но он мой, мой! Я знаю, что тогда у нас все было правда и любовь была настоящая. Сердце врать не будет.

— Он любит меня, — сползаю по стене, оставляя на платье белый след от побелки. Рыдаю, до колик в животе, — Я его люблю!

Не знаю, сколько прошло времени, пока я рыдала, жалея себя и своего нерожденного ребенка. Вот, Милка все и узнала, спасибо Любе. Зачем сестра Андрея все рассказала, зачем вообще влезла в это все? Ее никак не касается то, что у меня будет ребенок. Это вообще никого не касается.

Вытерла слезы рукавом платья и на негнущихся ногах начала спускаться, стараясь не оступиться на лестнице. Все правильно, так и должно быть. У них семья, а я никто. Обычная детдомовская девчонка, которой снова не повезло в жизни. Но одно я знаю точно, я выживу назло всем. Я воспитаю своего ребенка одна, чего бы мне это ни стоило, а они пусть живут своей жизнью и будут счастливы.

Как вы думаете, правильно поступила Анютка, что отказалась бороться за свое счастье или нет?

Глава 12

— Сейчас я с особой радостью вручаю красный диплом нашей студентке, Варевцевой Анне Викторовне, — произнес радостный Николай Васильевич и я встала с кресла в актовом зале, где проходила церемония вручения, — Поздравляем.

Раздались аплодисменты, я поднялась на сцену, чтобы получить свой диплом.

— Анюта, поздравляю, — пожал руку ректор, — Зайди после церемонии в мой кабинет.

Кивнула, прижимая к себе букет из белых роз вместе с дипломом, и спустилась снова в зал. Милка сидела в первых рядах, даже не подошла ко мне. Ей вручили диплом чуть раньше, и я смотрела, как она поднимается на сцену с чуть заметным животиком. У подруги была новая фамилия, Краснова, так я хотя бы узнала, как полностью зовут отца моего будущего ребенка. Андрея с ней не было, иначе я бы не смогла выйти. За прошедший месяц ничего не изменилось, мы по-прежнему не общались, и в комнате я жила одна.

Мои вещи уже были собраны, жильцы на квартире съехали, и сегодня я собиралась перебраться в свое жилье.

— Гордость университета, — донеслось до меня злое шипение бывшей подруги.

Я прошла мимо нее, даже не взглянув, чтобы не провоцировать еще больше.

После церемонии в коридоре было не протолкнуться, многие собирались отмечать данное событие. Наша группа заказала столики в ресторане, но я не пошла. Милка была в списках и мне не очень хотелось с ней встречаться. Быстро протиснулась между толпящихся в холле бывших студентов и их родителей, направляясь в кабинет к ректору.

Николай Васильевич встретил меня, вставая из-за своего стола.

— Проходи, Аня, присаживайся, — указал на кресло напротив его стола, — Еще раз хочу поздравить, думаю, ты получила пару тройку предложений из больниц, но я хотел бы спросить, какие у тебя планы?

— Интернатура, — убежденно ответила ему присаживаясь.

— А аспирантура? — спросил Николай Васильевич.

— Надеюсь, что позже, — уклончиво произнесла я. Не хотелось ему говорить про свою беременность.

— Аня, у меня для тебя есть особое предложение, — начал ректор, — Бывшая наша выпускница, замечательный врач-гинеколог, уже несколько лет успешно владеет частной клиникой. Там замечательные врачи, отличный коллектив, высокая зарплата. Она хочет взять тебя к себе, предоставляя интернатуру под своим руководством, но есть одно условие.

— Какое?

— Ты останешься у нее еще на пять лет и пройдешь аспирантуру.

— А если я ей не подойду?

— Вероника Артемовна уверена, что вы сработаетесь.

— Откуда ей знать?

— Аня, ты хочешь или нет? Тебе сейчас помимо образования нужно хорошее место, чтобы зарабатывать и набираться опыта. Вероника ищет в свою клинику самых лучших специалистов, считай, что это вложение в будущее.

— Мне бы хотелось для начала увидеть клинику, пообщаться с директором, — задумчиво произнесла я.

— Я дам тебе адрес, она ждет тебя сегодня в четыре. Аня, это хороший шанс, уверяю.

— Дело не в этом, — смущаясь произнесла я, — Николай Васильевич, я беременна. Мне рожать через шесть месяцев.

— Вот как, — ректор сидел, постукивая ручкой по столу, задумчиво хмуря брови, — Думаю, что вы решите этот вопрос, — наконец, произнес он, — В этом есть определенная трудность, не спорю, но думаю, что вы найдете выход.

— Спасибо.

— Поговори с Вероникой, она очень хороший специалист. Тебе будет полезно поработать с ней.

— Обещаю, — встаю с кресла, поправляя юбку серого костюма.

— И Аня... — Николай Васильевич тоже встает, провожает меня до двери, — Тебе нужна какая-то помощь... Финансово?

— Нет, ну что вы, — тут же смущаюсь я, — Все хорошо, правда.

— Не пропадай, звони. Я уверен, что у тебя хорошее будущее.

— Спасибо, — выхожу из кабинета, прокручивая про себя предложение ректора. Заманчиво, ничего не скажешь, но возьмут ли меня в клинику такого уровня? Да еще и беременную? Мне придется пропустить несколько месяцев и то при условии, что все будет хорошо.

— Варевцева, — окрик подруги заставил остановиться.

Милка сидела на подоконнике в холле, рядом с ней стояла одна из наших общих знакомых, Катя.

— Подойди, — скорее приказала, чем попросила бывшая подруга.

Я немного помедлила, но все же подошла к ним, сложив руки на груди, словно защищаясь.

— Поздравляю с красным дипломом, — скривилась Милка, — Даже не знаю, каким местом ты его заработала.

— Мила, давай не будем, — тяжело вздохнула я, — Мне кажется, мы все уже выяснили. Я тебе жить счастливо, не мешаю.

— Какая ты, думаешь я тебе так просто дам спокойно жить? — усмехнулась зло Милка, — После того, что ты сделала.

— И что же я сделала? Если ты помнишь, я не бегала и не отбивала у тебя Андрея. Просто не знала, что вы с ним, когда уехала.

— Сейчас мне уже все равно. Я хочу, чтобы ты уехала из Москвы, — фыркнула Милка, — Мне так спокойнее будет.

— Не могу, — развела я руками, — У меня здесь жилье, работа. Тебе придется смириться с этим. Но я обещаю, что меня ты больше не увидишь.

— Да мне плевать, что у тебя здесь, — разъярилась Милка, — Я тебе жизни не дам, если останешься здесь. За моей спиной вы не будете встречаться, поняла?

— И не собирались, — отмахнулась я, — Мне не нужен твой муж, оставь меня в покое.

— Как хочешь, но знай, если останешься, сделаю все, чтобы ты не смогла здесь работать, — Милка сползла с подоконника, подхватывая свою сумочку, — Пойдем, Катя, нечего общаться с этой шлюхой.

И они направились на выход, оставляя меня в холле. Вместо слез вдруг по телу прокатилась волна злости. Да кто она такая, чтобы условия мне ставить?! Пусть делает что хочет, надеюсь, хватит ума не лезть, куда не нужно. Если что, я тоже не бесхребетное животное, буду бороться за свое счастье под солнцем. Пусть только попробует помешать мне.

Глава 13

Клиника мне сразу понравилась и испугала, очень сильно. Все такое элитное, что ли. Я на таком уровне никогда не работала. Мой опыт в обычных больницах с общими палатами, кабинетами с облезлыми стенами. Здесь все было как небо и земля. Ресепшен при входе, электронное табло с номерами кабинетов. Два этажа, отдельное крыльцо под стационар и операционные. Кто бы ни была эта Виктория Артемовна, денег в клинику было вложено немерено. Причем и клиенты здесь были, в коридорах было людно, но я не увидела ни одной очереди, видимо, все по записи.

Улыбающаяся девушка в голубом врачебном костюме проводила меня в кабинет директора и я, предварительно постучавшись, открыла дверь.

— Можно? — спросила женщину, которая сидела за широким столом и что-то писала, — Я, Варевцева.

— Анна? — подняла на меня взгляд Виктория Артемовна и встала из-за стола, — Проходи, не пугайся.

Улыбнулась, пока я молча прошла и села в кресло. Мы пару секунд рассматривали друг друга, составляя первое впечатление. Виктория была невысокой и очень ухоженной. На ней дорогой костюм бирюзового цвета, отполированные ногти, прическа в стильном каре. На вид ей было лет сорок пять, может и меньше. Красивая, да и чувствовалось, что женщина уверена в себе, со стальным стержнем я бы сказала.

— Рада, что ты пришла на встречу, — улыбнулась Виктория, — Хочу немного рассказать, почему я пригласила именно тебя. Дело не в твоем красном дипломе, хотя это тоже похвально. Дело в больнице, где ты подрабатывала ночными сменами.

— Оу, — только и могла произнести я, удивленно открывая глаза.

— Да, там на скорой работает одна из моих подруг, никак к себе не переманю, — засмеялась тихо Виктория, — Все уши про тебя прожужжала, возьми, да возьми.

— Приятно, — выдавила я, что тут еще скажешь?

— Так вот, что я тебе предлагаю. Знаю, что сейчас ты должна поступить в интернатуру. Я хотела бы, чтоб ты стала моим интерном, но у тебя будет свой кабинет и определенные часы работы. Получается, ты с первого дня начнешь получать зарплату, вот такую, — Виктория взяла со стола лист бумаги и написала цифру, которую я и не мечтала когда-либо увидеть.

— Это... Очень щедро, — промямлила я, — Для начинающего врача...

— Поверь мне, ты отработаешь каждую копейку, — засмеялась Виктория, — Наша клиника круглосуточная, прием осуществляется не только днем. Есть дежурства, есть выезды на дом к постоянным клиентам. Работа хорошо оплачивается, но я не скажу, что одни цветочки. Ну и опыт, у нас хорошая клиентская база, тебе будет полезно и познавательно.

— Даже не сомневаюсь, — кивнула в ответ, — Но, есть то, что вы должны знать. Дело в том, что я беременна и, возможно, вам невыгодно брать такого врача к себе на работу.

Виктория ненадолго замолчала, играя дорогой ручкой в руке. Но потом положила ее на стол, всматриваясь в меня внимательным взглядом:

— Какой срок?

— Восемь недель.

— Отлично, у тебя есть семь месяцев, чтобы ударно поработать, — усмехнулась директор, — Потом оформим отпуск, а дальше, выйдешь по сокращенному графику на первые полгода. Сможешь?

— Сейчас, мне кажется, что все смогу, — засмеялась я, — Но что будет потом, неизвестно.

— Значит, остановимся на этом варианте. Когда сможешь выйти на работу? — по-деловому заговорила Виктория.

— Завтра.

— Тогда пройдем в наш отдел кадров, познакомлю тебя с Еленой Николаевной. Она все оформит и прикинем, как распределить часы. Да и клинику покажу, проведу экскурсию, так сказать, — поднялась со своего места Виктория, снимая с вешалки в шкафу белый халат, — И Аня, мне понравилась твоя честность. Любая другая бы молчала до последнего, когда я уже не смогу ее уволить.

— По-другому я не могла.

— Вот это и радует.

Мы вышли из кабинета директора и вскоре, я получила свой халат и отдала документы в отдел кадров. Экскурсия не заняла много времени, так как Виктория торопилась куда-то по своим делам. Оставила меня в стационаре, наказав младшему персоналу показать мой кабинет, и разобраться с графиком на ближайшие недели.

Домой я не шла, летела, чуть ли не подпрыгивая от радости. Меня взяли на работу! О таком месте даже мечтать не могла. Кто берет в такую клинику совсем зеленого специалиста, да еще и с животом? Это чудо какое-то.

В общежитии подхватила свой чемодан и сумку, сдала комнату. У крыльца уже ожидало заказанное такси. Я решила не тащить вещи через всю Москву, во-первых, нельзя мне тяжести такие таскать, а во-вторых, могу позволить один раз шикануть.

Квартира за пять лет, конечно, была убита жильцами, которые и не думали сделать какой-либо косметический ремонт или убрать за собой грязь. Так что вечер у меня прошел с веником и тряпкой в руках. Оттирала, отмывала, стирала. Лишь ближе к полночи упала на продавленный диван, вытирая со лба пот. Оглядела небольшую комнату, где теперь было чисто и довольно уныло. Ободранные обои, на потолке осыпалась штукатурка. Из деревянных окон нещадно дуло, но хорошо, что сейчас лето. Надеюсь, до зимы я сделаю небольшой ремонт. Тем более, к рождению ребенка.

На кухне из старого крана капала вода, а я положила руку на живот и улыбнулась. Мое счастье было полным, несмотря на разруху вокруг. Я вдруг поняла, что даже не вспоминаю Андрея. Словно отпустила, смирилась и договорилась со своей памятью, чтобы та засунула все, что было, в самый дальний уголок. Мне было спокойно здесь, ни капли не одиноко. Просто хорошо. Мое жилье, пусть всего лишь маленькая однокомнатная квартира, но оно мое и мне не нужно делить его ни с кем. У меня есть хорошая работа, перспективы, мне интересно узнавать что-то новое, общаться с людьми, помогать им. Я обязательно стану хорошим специалистом, добьюсь в жизни всего, что хочу. И пусть прошлое останется в прошлом, там ему самое место.

Всегда очень жду и радуюсь вашим комментариям, это значит, что моя история интересна и очень вдохновляет такое внимание, спасибо!

Глава 14

— Зимой можно понаблюдать необычное явление — «шёпот звёзд»: дыхание на морозе застывает и начинает шелестеть, то есть вдох и выдох превращается будто в снежинки.

Это я рассказывал Анютке, когда мы стояли и смотрели на северное сияние там в Тундре. Мороз был адский и это в конце марта, когда где-то наступила весна и уже набухли почки, таял снег, превращаясь в грязные ручьи.

Мы выехали на снегоходе уже ближе к вечеру. Я давно обещал Анютке показать эту красоту и вот, когда выпал редкий выходной мы сорвались, одевшись потеплее.

— Как красиво, — восхищенно смотрит на небо девушка, а я любуюсь, как в ее глазах сверкают яркие вспышки.

Сияние полыхало, сворачивалось в спирали, словно плыло по небу. Затем будто выключалось на время и вспыхивало еще ярче. В небе зажигаются полосы зеленого, фиолетового и других оттенков, они искрятся фосфорическим светом, переливаются. Сквозь них иногда видно звезды, а вокруг такая тишина, что в ушах звенит.

Мы оба тепло одеты, на ногах снегоступы. Я прижимаю Анютку к себе спиной, согреваю своим дыханием. Она смотрит на небо, дыхание белым облачком вырывается из чуть приоткрытого рта. На улице минус 37, а мне жарко оттого, что она так близко, в моих объятиях. Поворачиваю ее к себе и касаюсь ледяных губ своими губами. Тихий вздох, сдавленный стон. Целую так, что губам больно, словно выпить ее хочу, вобрать в себя.

— Андрей, — выдыхает она между поцелуями, и я просыпаюсь.

Кирпичный полуразваленный дом, в котором мы с ребятами засели и расположились на ночлег. Я лежу на бетонном полу с кусками старого линолеума. Постелил какие-то картонки, надвинул на глаза шапку.

— Краснов, спи, — оглядывается на меня командир, — Еще час и начнем штурм.

— Что там? — игнорирую его приказ, подползаю ближе, чуть высовываюсь, выглядываю в разбитое окно.

— Сидят, сволочи, — цедит сквозь зубы командир.

Нас кинули на антитеррор, захватить банду, в Нагорном Карабахе. По наводке тут склад оружия готовятся к террористическим актам. Приказ захватить и уничтожить. Там двадцать три человека, вооруженных до зубов, нас пять.

— Жена еще не родила у тебя? — вдруг спрашивает командир.

— Пока не сообщали, — внимательно смотрю на мелькнувшую в противоположном окне тень, — Снайпер? — указываю на окно, что расположено на чердаке.

— Черт, не заметил, — ругается командир, — Убираем тихо. Миха, Андрей, на выход. Ждем вас десять минут и начинаем.

Осторожно спускаемся с Михой по полуразвалившейся бетонной лестнице и короткими перебежками минуем двор. Снайпер на чердаке, нужно убрать его до начала штурма, иначе зацепит кого-нибудь, а это категорически нельзя допустить.

Ступаем осторожно, чтобы не было шума. Знаками показывая направление движения. Автоматы на изготовке, сняты с предохранителя, но стрелять пока нельзя. Нужно все сделать тихо. Миха следует за мной, пока поднимаемся на самый чердак. Дверь висит на одной петле и открыта. Дилетант какой-то этот снайпер, не предусмотрел, что закрытая дверь — это всегда защита. Лишний скрип, звук открытия и по-своему безопасность от внезапного нападения. Его ошибка, наша удача. Через мгновение снайпер лежит с красной полосой по горлу.

Показываю жестами Михе затаиться, зажигалкой делаю короткий знак своим, два моргания огоньком. Через пять минут начинаем спускаться на этаж ниже, чтобы помочь своим. Ждем, когда поднимутся наши. Двадцать три человека, теперь двадцать два. Начали!

— Андрей, дочь у тебя, — кричит в трубку мать, пока я сажусь на койке в лагере.

— Когда родила? — спрашиваю, смахивая с лица сон рукой, — Нормально там все?

— Да, девочка замечательная, 3,25. На тебя похожа, — с восторгом начинает рассказывать мать, — Мила нормально, перенесла роды хорошо. Или тебе... Неинтересно?

— Мам, — говорю укоризненно, хриплым со сна голосом, — Мне интересно.

Только ночью вернулись из вылазки, все живые, банду обезвредили. В голове еще мутно, спал всего час. Но новость радует, дочка у меня. Улыбаюсь, слушая мать.

— Ты там попроси, может, отпустят тебя к выписке? — спрашивает мать, а я пожимаю плечами, будто она может меня видеть.

— Спрошу, но если будет приказ, то нет.

— Что за работа у тебя такая, — ругается, — Вот и Мила жалуется, что совсем тебя не видит. Всю беременность одна была, что за семья у вас?

— Нормальная семья, — огрызаюсь, снова укладываясь на подушку.

— Нет, не нормальная. Брошенная жена при живом муже, — начинает мать свою песню, а я морщусь. Ну вот не время сейчас, для этого всего. В полусне слушаю ее причитания, пока сон не берет свое. Отрубаюсь, выпустив телефон из рук. Тот падает на земляной утрамбованный пол и наконец, стихает. Все потом, сейчас, я просто хочу спать.

— Краснов! На выход командир ждет, — меня будят через полчаса.

Быстро привожу себя в порядок, натягивая берцы. Шнурую, заправляю кровать и иду в командный пункт. Встаю по стойке смирно, прикладывая козырьком руку.

— Вольно, боец, — усмехается майор, — Что не сказал, что дочь у тебя родилась?

— Да сам только узнал, — оправдываюсь я, не замечая, как губы ползут в улыбке.

— Да сообщили уже, — отмахивается он, — Собирай вещи, через два часа будет вертолет с продуктами. Заберет тебя.

— А как же, командировка?

— Закончилась твоя командировка. Пару месяцев дома побудешь. Все, свободен.

Разворачиваюсь, направляясь к выходу, но майор притормаживает меня:

— И это Краснов, поздравляю.

Хмыкаю, невольно улыбаюсь и иду собирать вещи. Домой так домой. Не к жене, к ребенку.

Глава 15. Шесть лет спустя

— Мишань, ты доел кашу? — натягиваю колготки, стараясь не сделать стрелку, — Мы опаздываем.

В ответ, с кухни тишина, которая меня напрягает, как обычно бывает, когда в доме маленький проказливый ребенок. Быстро поправляю колготки и одергиваю серую юбку-карандаш. Поворачиваюсь к зеркалу, оглядывая белую блузку, проверяю прическу. Волосы немного отрасли, нужно идти в салон. Думаю, подкрасить губы, но вначале, нужно посмотреть, что там притих мой маленький узурпатор.

Сынок стоит у открытого холодильника и уплетает с тарелки нарезанную колбасу вприкуску с сыром. Каша стоит на столе нетронутая.

— Ах, вот ты и попался, — делаю зверское лицо, а Мишка хлопает дверью холодильника, поворачивается ко мне, замерев с полным ртом, — И как это называется?

— Каша невкусная, — выдавливает он из себя, дожевывая то, что напихал в рот.

— А колбаса значит, вкусная? — упираю руки в бока, сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. Ну, что я могу сделать, любитель колбаски у меня здесь права качает.

Открываю рот, чтобы произнести маленькую лекцию о пользе овсянки, но сынок начинает первым, чем полностью выбивает из меня желание продолжать:

— Мам, мне желуди нужны, — выдает он.

— Какие желуди? — опешила я.

— Мы сегодня будем из них человечков делать, сказали принести, — важно произносит сын, направляясь в ванную, чтобы почистить зубки.

— И ты мне только сейчас это говоришь? — отмираю я и иду за ним, посматривая на светлый вихор, что торчит на макушке. Похож на отца как две капли воды. Из моего только нос и то я сама себя в этом убеждаю, — Нельзя было вечером сказать, мы же гуляли в парке?

Мишаня пожимает плечиками, стоя у раковины на специальной пластиковой подставке. В белой майке и трусиках-боксерах такой классный мужичок, что зацеловать хочется. Так и делаю, слушая недовольный писк, пока целую в щечки.

— Мам, — пытается вырваться из моих рук сынок, — Желуди.

— Ах ты же, чер... — вовремя притормаживаю, чтобы не выругаться при сыне, — Давай быстрее, заедем в парк.

Мишка аккуратно полоскает рот и одной ладошкой трет глазки, умылся, называется. Снова целую его в макушку, игнорируя попытки вырваться. Одевается мой мужичок всегда быстро, что особо радует в такие моменты, когда торопишься на работу. Сам влезает в темно-синий комбинезон с рисунком человека-паука на спине, перед этим натянув колготки и тонкую водолазку. Возится с кроссовками, усевшись прямо на пол. Я пока успеваю накраситься и накинуть короткую шубку из белой норки. Хорошо, что снег еще не выпал. Неделю полежал и растаял, а то, как бы мы эти желуди искали. Конец ноября, а на улице уже минус за десятку, холодно.

Выходим из подъезда, крепко держу сына за руку, иначе пойдет лужи мерить в новых зимних кроссовках. На лужах тонкая корка льда, что очень привлекательно для маленького мужичка.

— Сегодня тебя Лена из садика заберет, — сообщаю сыну, пока усаживаю его в детское кресло и пристегиваю ремнями, — Я на дежурстве остаюсь.

— Ладно, — ворчит он, вертя в руках свою любимую игрушку, разноцветную мышку с большими ушами. Мышке бы давно уже нужно затеряться где-нибудь, точнее, отправиться в мусорку, но разве сын отдаст ее добровольно. И так уже больше на тряпочку похожа, весь наполнитель внутри свалялся.

— Федю с собой заберешь? — намекаю на мышку, пока выруливаю со стоянки у дома, щелкая пультом от шлагбаума. Моя свежая темно-красная Киа, быстро нагревает воздух в салоне, и я стягиваю шелковый шарф с головы.

— Он не будет спать один, у тебя в машине, всю ночь, — недовольно отзывается сын, — С собой возьму.

Мишке не нравятся мои ночные дежурства, но что тут сделаешь, раз в неделю я обязана оставаться в клинике, как дежурный врач. За те пять лет, что прошли после рождения сына, я стала настоящим врачом, востребованным и хорошо оплачиваемым. Все, благодаря Виктории. Та словно взяла меня за руку и провела рядом с собой, обучая и поддерживая. Мы стали настоящими подругами, да и разница в возрасте у нас была не такая большая, 15 лет. Для кого-то это много, но мы с ней подходили по темпераменту и сошлись на медицине, как две помешанные.

Виктория все свои силы вкладывала в клинику, развивая, покупая новейшее оборудование, приглашая отличных специалистов. Ее труд дал свои плоды, клиентов было много, работы тоже. Год назад открыли еще и детское отделение с педиатрами и приходящими психологами, логопедами. Это потребовало еще вливаний, и Виктория предложила мне вступить в долю. Я согласилась, на время отложив покупку новой двухкомнатной квартиры и нисколько не пожалела. Сейчас мы хотели расширить услуги стоматологии, найти еще пару специалистов и поменять кое-какое оборудование. В общем, дел было много, а работы еще больше.

— Мишань, а вы к Новому году уже стали готовиться? — вспомнила я про праздник, пока парковалась у парка и отстегивала сына с кресла.

— Неа, — произнес тот, — Девчонки танцы учат.

Мы шагали по асфальтированной дорожке, выискивая дуб.

— А вы что, танцевать не будете?

— Я клоун, мама, — фыркнул сын, — Я не танцую, кривляюсь, — и он состроил уморительную рожицу.

— Хмм, — спрятала улыбку, впечатывая высокие каблуки в мягкую землю. Вот он дуб, вот они желуди.

В клинике сразу прошла в свой кабинет, где меня уже ждала медсестра.

— Анна Викторовна, первая клиентка через пять минут, — сообщила она, пока я снимала пальто и натягивала белый халат, — Противная, — поморщилась Наташа.

— В смысле? — засмеялась я в ответ.

— Сами увидите, — увильнула от ответа медсестра.

Я помыла руки и, поправляя часики на запястье, прошла за свой стол. Но приготовленную медицинскую карту не успела открыть, как дверь в кабинет распахнулась. Вошла женщина, сразу заполняя ароматом своих сладких духов весь кабинет.

— Здравствуй, Анна, — произнесла она, а я отложила карту в сторону. Жаль, что не успела прочитать имя клиентки до встречи с ней.

— Добрый день, Мила, — взяла эмоции в кулак, указывая клиентке на стул около моего стола.