Чужеземец

Глава 1

Шарль

Наконец-то переговоры окончены. Нашей безусловной победой, как и предполагалось. Второй стороне льстит участие в проекте столь громкого имени. Еще бы. Капитал моей семьи, влияние на мировом рынке, идеальная, более чем столетняя репутация. Всё на нашей стороне.
До рейса домой в милый сердцу Париж еще есть немного времени.
На лицах у представителей обеих сторон маски радости и восхищения. Жмём руки, прощаемся, желаем друг другу счастливого Рождества и новогодних праздников.  Аккуратно укладываю в портфель свою копию договора, ту, что вынудила меня посетить заснеженную Москву лично. Туда же убран ноутбук, шариковая ручка. Пора покидать тёплый офис и впустить в себя суету, радостный смех прохожих на улице. Как же мне нравится бывать в таких поездках почти инкогнито. Не афишируя значимости своей персоны, без маячащих за спиной охранников. Я просто представитель высшего звена фирмы, член главного совета, облечённый широкими полномочиями. Дышу воздухом свободы, личной свободы. Хорошо! Сразу перед зданием офиса начинается знаменитый на весь мир Арбат, странное место. Совсем не Париж, и не Европа. С крыш капелью срывается снег. Под ногами мокро. Пройтись или сразу в аэропорт? На улице благословенная предновогодняя суета. И канун католического Рождества уже сегодня. Деду бы выбрать подарок. Очередная семейная традиция. Новый год полагается отмечать в родном замке самого солнечного места Франции, в родном и таком далёком Бордо. Из года в год за семейным столом соберутся одни и те же лица. Я, мой горячо любимый, но такой невыносимый дед. Глава рода, поборник семейных традиций, мать, её новый муж и, собственно, всё. Правда, дед второй год упорно надеется меня женить. Намекает на то, чтобы я пригласил избранницу. Вот только где я её возьму, он подумал, старый идиот? Поборник морали и чести!
"Ты - будущий глава рода! Семье нужен законный наследник! Я мечтаю его увидеть до того как умру".
Где найти достойную высоких требований деда кандидатку, с которой я готов буду создать семью?
Тут уж или одно, или другое.
Не в восторге я от девиц на выданье из высшего общества. Да и замуж они хотят немного не за меня, скорее уж за мой капитал, за влияние, за фамильный замок.
Пока я в задумчивости размышлял, из здания вышла стайка менеджеров среднего звена. Вот кому не придется тащиться в фамильный замок и торчать с приличной торжеству миной весь праздничный ужин!
- Мсье Шарль, вы не заняты?
Ко мне обратилась миловидная девица. И эта решила захомутать?
- Чем могу быть полезен?
- Сегодня сочельник. Вы знали об этом?
- Да, благодарю, что напомнили. Счастливого Рождества!
- И Вам тоже. Не хотите ли составить нам компанию? В эту ночь полагается гадать.
Кажется, ей удалось меня ошарашить. Гадать меня ещё никогда не приглашали. Может, я неправильно её понял?
- Гадать? Это, когда с картами, медиум, да?
- Почти. Составьте нам компанию. Тут совсем рядом.
Как устоять, когда на тебя умоляюще смотрит пять прехорошеньких русских красавиц? Да и до самолета еще времени уйма.
- С удовольствием! 
В соседнем переулке мы нырнули в грязную и изрядно обшарпанную парадную. Дыхание перешиб запах застарелого сигаретного дыма вперемешку с сытным ароматом печёной сдобы, доносящимся из чьей-то квартиры. Жуткая смесь, тошнотворная. Лампочка не горела. Отличное начало, Шарль. Вот тут-то тебя и ограбят, а потом закопают в ближайшем сугробе до весны.
- Милые дамы, мы точно туда пришли? Мне кажется, тут не совсем безопасно.
- Нам на третий этаж. Я уже тут была, - чирикнул девичий голос весьма уверенно.
- Быть может, стоит воспользоваться лифтом?
- Пешком будет надежней. Лифт не работает.
В пугающей темноте, подсвечивая ступени старой щербатой лестницы, мы,наконец-то, добрались  до нужной двери. Деревянная, обшарпанная, она хранила на себе следы ближнего боя и небольшого поджога вперемешку с отпечатками ног. Может, пора спасаться бегством? Но как бросить тут юных дам? И зачем я только пошёл на это гадание? Ехал бы сейчас в аэропорт, как все нормальные люди, а не стоял под дверью сомнительной шарлатанки.
Тонкий девичий пальчик смело ткнулся в звонок. Где-то в недрах квартиры раздался ужасающий визг. Ему вторил вскрик обладательницы пальчика.
- Ау! Током дерётся! Надо было нажимать в перчатке.
Надо было ехать домой, хотел сказать я. Но промолчал. Русских женщин учить жизни нельзя, очень опасно, так гласит информация в справочнике туриста.
В квартире раздались шаги, скрип замка, лязг засова. 
На пороге квартиры появилась хозяйка, полная дама в строгом офисном платье бежевого цвета. Седая коса была перекинута через плечо и тянулась до самого пояса. Простые черты лица, пухлые щёки, алая помада, синие тени. Странная дама.
- Гадать? Разувайтесь и проходите. Девушки ждут в прихожей, а ты басурманин, иди со мной в кухню.
Я осмотрелся. Крошечная квартирка, мебель старая, всё чисто убрано. Кто такой басурмаёин? Видимо я. Прошел за дамой на кухню. Никаких хрустальных шаров, темных покровов, свечей и всего такого. Небольшой обеденный стол застлан клеёнкой синего цвета, стулья, кухонный гарнитур времен Ленина.
- Садись за стол. В ногах правды нет.
Я устроился. Дама села напротив, пристально взглянула в глаза. И начала медленно без запинки произносить готовый текст.
- Дорога дальняя, призрак за тобой ходить будет, переменишь веру, но это тебя не спасёт. Женат будешь вскоре. Проклят ты, южанин. Мне такого проклятия не снять.
Всё, иди и больше порога моего дома не переступай! 

Вот что за вечный цирк! Ведь знал, что никакого совместного досуга в этой дикой стране быть не может. Только деловое партнёрство, только в рамках офиса и договорных отношений. Нет, чёрт дернул искать шарлатанок по грязным подъездам. Купился на красивые личики офисных девушек. Сейчас гадалка ещё и денег захочет, как за пророчество века.
- Сколько я Вам должен?
- Денег твоей семьи мне не надо. Иди и никогда не возвращайся, проклятый потомок поправшего любовь чистого сердца. Ты несёшь беды.
Я развернулся и покинул столь негостеприимное место, лишь сухо попрощавшись с увлекшими меня в него дамами.
Всё, достаточно с меня экзотики. Аэропорт, перелёт, уютная квартирка в респектабельном доме. Звонок постоянной любовнице. Никаких больше шатаний. Вкусный ужин, заказанный из ресторана, новогодняя елка. Надеюсь, домработница уже её водрузила на столик в гостиной. 

Письмо из далекого прошлого

Шел год 1812.

Вот уже и отгремело Бородино своим кровавым салютом. Мы отступали. Потери шли страшные.
Голод, смерть, ожесточение местных - всё смешалось воедино. Я, потомственный герцог, замотанный в какое-то тряпье, жрал полусырую конину. До места нашей ссылки живыми дошли единицы. Я был один из этих счастливцев. А счастливцев ли? Даже простых офицеров и тех было мало. Что уж говорить о тех, кто был бы равен мне. В той глухой деревне, где нас кое-как пристроили на постой, осталась одна солдатня. Охраняли слабо. Край вечной зимы. Дикое место. Шаг в сторону, и ты труп, не дикие звери растерзают бренное тело, так возьмёт свою жатву мороз. Лишь в снах, что удавалось украсть у моего постоянного спутника, холода, я видел родное Бордо. Край солнца и вечного лета. Довольно терпеть. Я пошёл умирать дальней тропкой, что мимо страшных сугробов вела к краю селенья и дальше в лес. Сколько шёл - не знаю. Вышел на лесную опушку, где стояла малютка-изба. Окна её светились таким манящим, желанным светом тепла и уюта, что дарит родной дом заблудшему сыну. Напоследок, перед тем как закончить свой путь в снегах, я всё же не утерпел и решил ухватить за край чужое счастье, посмотреть в манящее окно. За столом сидела девица. Тугая русая коса свисала с её покатого плеча. Она плела тонкое кружево дивной работы в свете лучинки. Впервые я видел такую работу в этой дикой безбрежной стране. В доме, что весь состоял из одной комнаты, была только эта девушка, да её кошка. Миг, мир пошатнулся и я упал.

Очнулся, замотанный в шкуру, в тепле. Мою смерть подло украли. А впрочем, надо мной стоял подлинный ангел исполненный нежной девичьей красоты. Всё, что я смог прошептать, перед тем как уйти в темное забытье: « Mon ange».

…

Mon ange. Иначе и не возможно было бы назвать мою прекрасную нимфу. Вот уже второй год, как живу я у неё. Поначалу такая строгая, где-то даже холодная, она стала для меня настоящим спасением, грея душу и тело в холодном краю замёрзших сердец. Я уже вполне сносно говорю и понимаю на языке этих варваров. Но так и не смог привыкнуть к этой их почти первобытной жизни, к обычаям, к суровой природе края. Mon Ange, я продолжаю так звать свою почти что жену Мари. Она родила мне крепкого сына. Сейчас ему уже полгода. Он немного похож на меня. Хотя, разве узнаешь в этом сыне дикого края утончённого герцога из Бордо? Никогда. Крепкий, щекастый. И всё же я люблю их обоих. И мою возлюбленную женщину и её бастарда, полученного от меня. Живём мы ладно. Работа не особо утруждает меня. Охота, собирательство, земледелие. Порой всё так же снится родное южное солнце, грозди винограда, что переливаются янтарём, песчаный берег, море, настоящие тонконогие быстроходные лошади, а не местные крестьянские клячи.
...
Я, наконец-то, могу вернуться домой, ступить на родной французский берег. Боже, как давно я мечтал об этом счастье. А Мари? Смею ли я взять ее с собой? Кем она станет в моём богатом поместье? Женой? Никогда не родит простая крестьянка достойного продолжателя старинного герцогского рода. Тем более она так упорна в своей православной вере. Не вынесет Мари роли моей любовницы при живой жене, которой я обзаведусь вскоре по прибытии домой. Да и маленький мой бастард не перенесёт тягот длинного пути, помрёт дорогой.
А мне пора задуматься о продолжении славного рода, о наследниках. Вернусь домой и как можно скорее заключу брак с достойной кандидаткой хорошего славного рода.
...
Напоследок поцеловал в нежный лоб своего милого сына. Нет, вовсе не герцог. Сильный крестьянский сын. И всё же, в нём течёт, пусть и капля, но моей драгоценной крови. Я, а не кто-то другой, подарил ему жизнь. Помедлив, я снял родовой медальон, что сам носил с детства и положил дитю в колыбель. До сих пор не могу объяснить свой поступок. Зачем ему, взрослому, пригодится тот медальон? Mon Ange была всё так же прекрасна во сне, как и в первый день нашей встречи. Белая нежная кожа, русые волосы, что разметались в скромной постели. Ангел, мой скромный милый ангел. Прости. Я дал тебе сына, а ты мне вернула жизнь. Мы никогда больше не увидимся. Я возвращаюсь в Бордо. Тихо притворив за собой дверь, лишь бы не нарушить их сна, я вышел из дома по хрусткому первому снегу, предвестнику скорой зимы.
Путь мой преградил окрик в спину.
- Будь ты проклят и весь твой герцогский род. Пусть никогда ни твоя жена, не жёны твоих потомков не смогут подарить вашему клятому роду больше одного сына на целое поколение. Не дадут вам эти достойные дамы больше, чем дала я. Пока не станешь молить прощения такой же студёной снежной зимой, какой я спасла тебя, на коленях перед образом святой Богородицы в нашем храме. Иди же в свой Бордо. Что медлишь? Иди!
Не оборачиваясь, я сказал лишь одну фразу, что могла быть достойна меня самого.
- Будь счастлива, Мари.
И покинул навечно тот холодный и дикий край.
...
Проклятие Мари сбылось. Сколько горя принесло оно мне и моему единственному законному сыну. Скольких нерождённых детей украло у нас обоих.
Мой милый и славный внук, достойное продолжение нашего рода! Оставляю эти письма тебе. Вернись на ту землю, попроси прощения за мой вынужденный грех. За весь наш род. Всё чаще мне снится Мари. Всё острее я вспоминаю её светлый лик, обводы нежного тела, робкий взгляд нежных глаз из-под пышных ресниц. Встань под образа в старом храме. Оставляю тебе и карту с пометкой. Elle a ete ici, Mon Ange.
Найди то место, вернись туда подлой стылой зимой. Спаси герцогский род от горя потерь нерождённых детей. Повзрослей и сделай это, сними с себя и потомков проклятье прекрасной девы дикого края. Я уже не доеду туда.
Жертвенная, страстная и нежная любовь этой девы дала мне возможность продолжить наш род, став для него одновременно проклятьем. Allez!

Глава 2

Эльза.

Вечерело. Городом правила та особая тьма, что надёжно его укрывает холодными  вечерами нашей мрачной зимы. Я шла сумрачными дворами к Невскому. Воздух был пропитан влагой, что каплями мокрого снега стекает за шкирку. Душой правил хаос. В чём-то я даже была рада последней новости уходящего дня. Что-то определённо грызло душу потерей ещё не сбывшегося да, в общем, не очень-то и желанного. Школа, институт, первая работа. Менеджер, старший менеджер, руководитель звена. И всё это в крупной фирме. Карьера была головокружительной, по крайней мере, так мне казалось. Везде я старалась и старалась очень. Отдых и развлечения шли в жизни украдкой, будто ворованные. Надеяться было особо не на кого. Нас в семье и так трое: я и двое старших братьев. Всего добивалась сама. Порой ценой невероятных усилий, острого ума и мелких интриг. Мальчики тоже были. Робкие свидания, поцелуи в тёмном парке украдкой, потом вообще один почти что жених. Но, во главе всего, безусловно, шла карьера. И карьера хорошая. Шутка ли, добиться такого оглушающего успеха всего к двадцати пяти годам. Квартира, пусть крошечная студия и на окраине, но своя. Машина-иномарка, пусть и не новая, но ездит и весьма симпатичная. А теперь, жёсткий голос медика на плановом осмотре: "Женщина, у Вас никогда больше не будет детей. Это врождённое. Странно, что Вы не знали этого до сих пор".
Да у меня и раньше-то детей не наблюдалось. Что значит «больше не будет»? Это значит, не будет вообще. Да я особо-то и не хотела. Нет и не надо. Займусь собой. И так подтянута и хороша. Маникюр, педикюр, косметолог, причёска. Дорогой костюм, короткая дублёнка на холодном меху в стылую хлябь декабря. В дорогих сапогах, дань новой моде, заметно чавкало. Наконец, я вывернула из подворотни на сам Невский. Город готовился к празднику и ослеплял. Яркие окна витрин, гирлянды, подсветка фасадов, фонари и огни машин. Всюду люди. Месят снежную кашу тротуара, превращая её в подобие крем-брюле по цвету и фактуре. В душу закралось предвкушение новогоднего чуда, зелени ёлки. Найти бы ещё дома то искусственное нечто, что я купила тем годом. Радость даримых и получаемых подарков. В жёлтом свете фонарей кружились хлопья холодных снежинок, обещая праздник перед тем, как дотаять до дождя. А здорово всё же тут жить!
Я оступилась и провалилась ногой в лужу с мокрым снегом у водостока. Снег стремительно таял, сапог был теперь уже насквозь мокрый. Перед глазами витрина магазина игрушек, и детвора прилипла носами к ней. 
В душе остро колыхнулась волна, нет, вовсе не внезапно нахлынувшего чадолюбия. А хорошо знакомая волна жгучей жажды цели, великой жадности, что так крепко гнала меня, как настёганную козу, всю мою жизнь. В голове всплыла заветная со времён ранней юности фраза: " А у тебя такого нет и не будет. Н-и-к-о-г-д-а! Ты слышишь, никогда! " Если ты не осилишь новый рубеж. Не выучишь, не освоишь, не постараешься как следует, не шагнешь снова в бездну невероятных усилий для  достижения цели. Именно этому я и была обязана всем тем, что имею.  А тут. Старайся, не старайся всё равно не будет никогда. Может, и ладно. Но отчего-то всё же горько.
Предвкушение чуда померкло.

Перед самым метро ко мне подбежала какая-то чумная бабка в пуховом платке и невнятного вида шубе из почахшего в прошлом веке кроля или соболя. В том виде, в каком он был сейчас, всё одно, что кроль, что соболь.
- Красавица, как пройти до Сенной?
- Проще доехать. Вон вход в метро.
- Так у меня жетонов-то нету.
Новогодними чудесами нужно делиться, даже если тебе их никто не отсыпал. С этой мыслью я порылась в кармане дублёнки. Выудила запасной жетон, припасённый на всякий случай, если карта не сработает.
- Держите жетончик.
- Спасибо, добрая душа. А хочешь, я тебе погадаю.
- Дорого, наверное.
Я уже собралась уходить.
-Эх. Бесплатно. За доброту твою.
-Тогда хочу. Руку дать?
- Не надо, и так вижу. Не пройдет и двух недель, как ты выйдешь дважды замуж за разных мужчин. И оба будут богаты. Знать! Дети у тебя будут.
Я молча развернулась и пошла прочь. Вслед мне летело:
- Призрак должен помочь!
Какие мужья, какие дети? Городская сумасшедшая. Как можно за две недели успеть выскочить замуж два раза, да еще за разных мужчин? Меня и один-то раз замуж никто брать не хочет. А тут - за разных. Да это даже юридически невозможно. Еще и детей нагадала, шарлатанка! Привидение и то реалистичней увидеть! Доктор про детей сказал всё четко и весьма однозначно.

Погрузилась в метро и в тёплом набитом вагоне покатилась домой к батарее и скромному ужину. На машине из центра Питера я бы выбиралась ещё часа два. А тут сорок минут в метро, в машину, что стоит на парковке, вымерзшая, как мамонт, и домой.

За горячей чашечкой предсонного чая, когда я сидела уже в халате, прижавшись к боку своего лучшего друга зимой, радиатора, меня внезапно настиг звонок телефона. Домашнего. Ничего себе! Кто это может быть? Звонила двоюродная тётка. Все свое детство, все летние каникулы, я, единственная из всей семьи, добровольно проводила у неё. Запах чудного хвойного леса, молоко, тёплый хлеб из печи. Озеро, речка, соседская пасека, с которой изредка нам дарили кусочек медовых сот – все эти воспоминания обуяли меня, окунули в детство.
- Алло! Ты меня слышишь, Эльза?
- Слышу, тётя, слышу.
- Как твои дела? - проорала мне трубка прямым попаданием в мозг. Крепостная стена позорно пала от прямого попадания голоса любимой родной тётки прямо в сердце. И я начала позорно сопеть.
- У меня никогда не будет детей, тётя! Я только сегодня узнала, почти сейчас. Вы слышите?
- Слышу, родная, слышу. На всё воля Божья, тут уж, как он пошлёт. Не всем дано. Ну и ладно, для себя поживёшь. Красоту свою сохранишь дольше, тягот меньше познаешь. Оно, может, и хорошо. Вон, у меня трое, а толку? Один так и живёт бобылём, зато в Штатах, двое женились и тоже укатили. Всё деньги шлют, да к себе зовут. А корова? Кто с коровой-то мне поможет на старости лет?
- Тётя, родная моя! Только ты и утешишь. Буду жить для себя.
- Оно и верно. Поезжай-ка ты, красава, ко мне. Каникулы длинные, праздничные дни нынче всем дают. Отдохнёшь, покатаешься на лыжах, баньку истопишь. Знаешь, тут у нас красота какая сейчас? Ух! Как в сказке. Ты приезжай только, уважь меня, родня ведь. Мне уехать нужно на праздники эти, будь они неладны.
- Ох! Сложно. А что случилось, тётя?
- Младший брат на рождение внуков позвал. Слышишь? Двойня у деда Андрея. Двойня! А живет-то он, паразит, в Германии. Уж и билеты купил и виза оформлена. Так ты приедешь?
- А куда ж я денусь. Ради Вас на всё, что угодно готова. А тут, десять дней пожить в своё удовольствие. Хоть отвлекусь.
- Две недели и ни днём меньше. Самолёт у меня через два дня. Ты уж успей, родная.
- Успею. А Зорька жива?
- Да ты что? Вспомнила тоже. Уж давно нет её, и не бойся. А славно она тогда тебя по полям рогами гоняла. Ох и шустрая корова ж была!

Глава 3

Побегав по магазинам, я купила себе классную европейскую куртку, которая обещала выдержать мороз аж до минус сорока, шикарные тёплые ботинки к ней из супернового материала, что выдержит вообще любой мороз. Правда, низкие какие-то, ну и ладно. И дутые штаны как у кавалериста со старых гравюр, такие же широкие сверху. Ещё пару тёплых шапок ядовитого цвета и перчатки для мороза разной степени коварства. Вышло дорого, но мне себя надо начинать любить, ценить и уважать. Подумала, вернулась и докупила лыжные ботинки. Хотя, в кладовой у тёти их, должно быть, валялось пар двадцать разного размера и достоинства. Тётя, вообще, никогда ничего не выкидывает и всё содержит в порядке.
Вот я и в самолёте. Разгон, и мы в небе. Пленительное волшебство взлёта, отрыва от земли, невзгод и проблем. А впереди встреча с тётей, посиделки у теплой печи на целый вечер перед её отъездом. Варенье и соления из летних запасов. Картошка, что томилась в печи в чугунке с мясом всю ночь на углях. Ещё можно сделать шашлык. И ни в чём себе не отказывать. Лишние калории уйдут на прогулках по заснеженным просторам родного таёжного края.
А хозяйство, за которым она просит приглядеть? Ну что там такого может быть? Три курицы да кошка. Уж зерна курочке я насыпать точно сумею. Так даже ещё и лучше, если в магазине или у местных раздобыть к домашним деревенским яйцам кусочек солёного бекона с прожилками мяса, то яичницы мне на печи обеспечены просто чудные. Скворчащая сковородка с двумя, нет, всё же тремя круглыми, как солнце, желтками. Сказка.
Пермский край, я уже лечу тебе навстречу.
Аэропорт Перми встретил объятиями жгучего холода. Это с непривычки, скоро адаптируюсь, и всё пойдёт на лад.
Я умная, я поехала к тёте сразу в полном новеньком комплекте спортивной морозостойкой одежды. Но итальянская куртка отчего-то не грела так, как должна. Странно. Мороз остро обжигал щеки. Ноги в ботинках пока не мёрзли. Горнолыжные перчатки тоже спасали положение. Ну а дутые брюки - вообще песня. Теперь, главное, успеть добраться в родные некогда пенаты до темноты. Тут всё просто. До центра города на автобусе, потом на электричку и пешком от станции через лес по хорошо знакомой с детства дороге. Что там идти? Быстрым шагом примерно час, ну, может, чуть больше. А судя по непривычному морозцу, пойду я действительно быстро. А и хорошо, что так, скорее привыкну и смогу сполна насладиться настоящей русской зимой.

Вышла на родной с самого детства станции. Впереди сверкает разноцветными огнями поселок, тёмным зимним вечером он и вовсе кажется немного ненастоящим. Как новогодний шар. Перевернёшь, и снежинки полетят. За посёлком стеной возвышается зимний, по-вечернему тёмный лес. Пахнет свежестью и немного хвоей. Наконец-то я дома!
Холодно. Брр! Телефон тёти бодро рапортует, что она вне зоны действия сети. Чтоб этой связи! Не случилось ли чего? Быстро нашла колею знакомой дороги. Шагаю бодро, мороз колет щёки. Надела капюшон, затянула все резиночки, клапаны чёртовой куртки. Спасает мало. Через километр добавила сверху шарф. Посёлок у станции остался сзади. Путь дальше тёмный, идёт через лес к деревеньке, прибавляю шагу. В небе всё ярче разгораются звёзды, Вот уже и фонарей посёлка не видно вдали за спиной. Дорога ветвится на перекрёстках. Точно помню маршрут. Ориентируюсь по просветам между крон деревьев чёрного почти ночного уже леса. Рюкзак будто прибавил вес. Становится страшно, вдруг волки, или кто ещё нападёт. Дорога всё так же пустынна. Хорошо, что тут проехал трактор, хоть снег разгрёб. Прибавляю шагу ещё. Куртка внезапно стала тёплой, шарф снят и кое-как заткнут в карман. Не врут итальянцы, до минус сорока она держит тепло точно. Главное, только идти пошустрее. Сзади раздался вой. Жесть! Волки? А я тут одна. Ускорилась, почти бегу. А ведь жарко и даже очень. Лес всё темней, в небе одиноко светит луна. До деревни,наверное, ещё километр, а может все два. Последняя развилка пройдена. Вторая дорога уходит к старой деревне, там давненько никто не жил. Вой стих ещё километра два назад, неужели идут по моему следу молча? Прибавим ещё, обидно будет тут погибать, да и тётка расстроится. Хотя мне уже явно дела до этого не будет. Вон околица, светит фонарь. Фух. В деревню же не войдут волки, наверное? Отсюда с бугра вижу дом прадеда под фонарём. Крепкий, приземистый, он напоминает сказочный пряник. Очень красиво! Снег в жёлтом свете кружится крупными хлопьями. Я почти дома, меня там ждут в преддверии Нового года. Скорей бы уже добежать! Старый забор, калитка из детства, дорожка к дому расчищена, как асфальт. Всё такое родное, такое доброе. Вон и тётя меня ждёт у окна. Машу ей рукой, открываю калитку, домой, скорее домой! Я снова дома! И всё тут точно так же, как было в моём детстве. Только потолок сеней вроде стал ниже, да дверь уже. В нос ударил терпкий запах старого чистого деревенского дома, старого дерева, картошки, опилок, родных сеней. А вот и тётя открыла внутреннюю дверь. Бросаюсь ей на шею. Тётя у меня высокая, сильная, крепкая женщина. Сибирячка. Стать так и видна, только коса стала седой, да в уголках глаз веер морщинок. А так она всё та же, что гоняла меня метлой.

Шарль

Из подслушанного мигрантом телефонного разговора молодого дорого одетого мужчины, сидевшего в кафе парижского аэропорта.
- Да, дедушка. Да, я чту традиции семьи и даже три раза в год появляюсь в фамильном замке на Рождество, Пасху и твой день рождения, как ты помнишь. Безусловно, я очень рад, что ты нашёл тот старинный документ нашего древнего предка. Он, несомненно, прольёт свет на многое... Хорошо, не очень-то и древнего. Есть подревнее...Нет, что ты, я вовсе не тебя имел в виду...Да, я в Париже, только вернулся и скоро поеду домой... К себе домой, на квартиру... Как не поеду? Куда я должен лететь?...Я тебя слушаю... Причём здесь документ двухсотлетней давности. Какое это вообще имеет отношение ко мне? ... Нет, я не пререкаюсь. Ни в коем случае. Ты представляешь, сколько детей тогда умирало? Может, это вообще последствия сифилиса... Нет, я не оскорбляю предков... Да, у тебя больше не было сыновей, кроме отца, но это ещё ничего не означает... Что значит, пытался? Я откуда знаю. Бывает всякое. Отец, тот и вовсе больше детей, кроме меня, не хотел...Нет, я всё понимаю. Да, я знаю русский и бываю в Москве в командировках довольно часто... Ты представляешь, где Москва, а где та Пермь? Это дикий край. Там только снег и медведи. Ну, может, ещё волки... Какая икона, какой храм? Ты вообще в своём уме? ... Нет, я знаю, что ты ещё держишь всё в своих руках и потом передашь мне...Что значит, не передашь? Что значит, маминому брату достанется контрольный пакет акций? ... Где тот храм и ту икону я буду искать? Ты подумал? Там снега, мороз... Так и надо? Уговорил. Вылетаю сегодня... Хорошо, ближайшим рейсом, на который будет билет. Пока там грядут самые сильные морозы. Тулуп и шапку куплю на месте.... Прощай, надеюсь ещё увидимся...Нет, я вовсе не то имел ввиду. Я просто понадеялся, что не замерзну в сугробе под окнами чего-то дома, как наш не очень далёкий предок. До скорого. Уже бегу брать билет.
Вызов был завершён.
- Старый чёрт! Дерьмо! Далась ему та легенда! Где он только отрыл эти бумаги.

Эльза.

Глава 4

Шарль

Естественно, лететь нужно было с пересадкой в Санкт-Петербурге, как иначе. Через Москву был рейс только из другого аэропорта. Ехать туда не имело никакого смысла. Те пару часов, что оставались до рейса, я решил потратить на планирование этой поистине странной поездки.

Невероятный каприз деда, впрочем, он никогда и не обладал особо мягким характером. Иначе, как бы он управлял всеми семейными делами? И предприятиями, коих у семьи было немало, и фирмой, и замком. Но даже для него столь странный поступок, такой жёсткий приказ был чрезмерен. Возможно, виной грядущие праздничные дни. Особых дел сейчас не решить, все будут праздновать. Так почему бы не воспользоваться моментом и не отправить внука именно в эти бесполезные для получения дохода дни помёрзнуть на просторах ледяной России. Интересно, он вообще представляет, где именно находится та Пермь? Это далеко не Москва, и даже не Санкт-Петербург. Это край водки, медведей и снега. Москву я даже любил. Было в ней свое бесспорное очарование крупного суетного мегаполиса, возведённого на останках старого мира. Крепостная стена Кремля, храм и будничная суета вокруг. Вполне мило, во многом даже цивилизованно. Но Пермь! Это слишком. Тем более, так срочно, когда к такой поездке необходимо хорошо подготовиться заранее. А тут я вообще лечу один. Может, суть в этом? Сослать меня как можно дальше от Парижа? Быть может, у деда именно в этом какие-то свои интересы?
Предпраздничная суета вокруг окутывала блеском витрин, манила разноцветными огоньками гирлянд и еловых веточек, то тут, то там призванных напоминать о грядущем чуде Нового года. А мне предстояло покинуть Париж. Никакой надежды на отдых в свои законные выходные дни. Впрочем, будь, что будет. Любое решение деда, этого многоопытного и тонкого стратега всегда было многократно взвешено и оценено. Должно быть, и в этой поездке есть смысл. Только теперь важно, чтобы никто из моего окружения не узнал, что Шарль самолично едет в глухие леса на поклон православной иконе. Это может погубить мою деловую репутацию на долгий срок, если не навечно. Дед никогда не был болтлив, так что он-то сообщать о такой дикости никому не будет. А я уж тем более. Тут и говорить нечего.
Путь предстоял долгий. Но, быть может, удастся всё решить на месте дня за два, и вернусь я обратно в мою милую, кокетливую, улыбчивую, празднующую Новый год Францию.

Я умный и прагматичный. Франция не ведает ледяного плена зимы. Нет никакого смысла пытаться успеть купить теплую одежду и экипировку до моего отбытия. Буду только глупо и вызывающе выглядеть, привлекая к себе ненужное внимание местных. Уж они точно знают толк в тёплой одежде. Наверняка, там много специальных магазинов экипировки для зимних походов с одеждой, произведённой в их краю и предназначенной именно для того климата. Будет тепло и удобно. А, главное, не выделяюсь из толпы. Решено. Прямо в аэропорту закажу такси и доеду до подходящего магазина. А сто метров до машины можно пройти и в кашемировом пальто, оно всё же довольно теплое. Ещё нужно будет купить на месте что-нибудь из еды в дорогу. Быть может, галет, солонины, сыру. Итак, строю примерный маршрут. Сначала нужно добраться до Перми, потом такси до магазина специальной одежды, затем продуктовый, потом на центральный вокзал города и уже оттуда на электропоезде до нужной мне станции. Там найти кого-то из местных, кто подвезёт меня до дома настоятеля храма. Деньги порой делают чудеса. Потом посещение самой церквушки, краткое видео перед иконой, чтоб отчитаться не верящему на слово деду и обратный маршрут. Ещё необходимо заложить время на ночёвку в доме настоятеля. Свяжусь с ним из Санкт-Петербурга. Паломиники, если верить информации из сети, этот храм навещают. А, следовательно, и мне место должно найтись.

Эльза

Утро началось с канонады, если верить моим ощущениям. Тётушка завела будильник, чтоб я не проспала кормление её коровушки. Заботливая моя. Где она только и нашла это орудие пыток. Печной бок поостыл, в комнате стало немного прохладно. Сунула ноги в просторные чуни из меха. Из-под тёплого плена мягкого кокона одеяла вылезать совсем не хотелось, но надо. Холодно. Ночная рубашка совсем не греет. Шустро натянула флиску и дутые штаны, тоже обжёгшие кожу холодом выстывшего за ночь дома. В следующий раз приткну-ка я их на угол печи. Будут тёпленькие к утру. С усилием распахнула тяжёлую деревянную дверь, что томится под многими слоями белой, местами потрескавшейся, масляной краски. Кухня обдала меня уютным теплом. Тут у печи на узком диване спала этой ночью тетя. А теперь он был застлан простым покрывалом. Небольшой обеденный стол, на нем записка. " Кашка для тебя в печи. Позавтракай и беги к животным. До встречи!".
Залезла в печное нутро, где действительно стоял чугунок с теплой кашей.
Выйду-ка я для начала в сени. Удобства там, за неприметной дверкой. Вымою руки холодной водой из крана и сяду за красиво убранный скатертью стол.
Сени встретили яркими ощущениями. От такого холода я даже проснулась. А как я спешила попасть скорее в тепло - словами не передать! Вернулась в дом. Да тут жарко и пахнет едой. Скорее вымыть руки и завтракать. В кране воды не оказалось. Совсем. Водопроводная труба от крана имела т-образное разветвление. Один конец шёл куда-то вверх и имел открытый вентиль. Второй конец шёл в подпол и тоже имел вентиль, но уже прикрытый. Подергала оба, воды так и нет. Ну ладно я, я не гордая, из кувшина умоюсь. А корову я чем поить буду? Кстати, а действительно, чем? Ведь вчера ведро воды уже было в хлеву. А откуда вода в него берётся? В коровнике есть водопровод или нужно таскать из дома? Сначала каша и чай, благо чайник стоял в печи и тоже теплый, а потом разберусь. Ум есть, руки есть. Не боги горшки обжигают. Тётка же как-то справляется, значит, и я справлюсь. Ну, в самом крайнем случае, натаскаю воды из колодца. Он от дома был недалеко.

Дед Шарля.

Хорошо, если удастся вывести из-под удара внука. Какому разумному человеку придёт в голову искать его на просторах российской глубинки? Уж спрятал, так спрятал. Даже если и отследят по билетам, он должен успеть затеряться под Пермью. Да и кто поверит, что Шарль действительно сам туда полетел, зная мои возможности. Как хорошо я подгадал время, чтобы перехватить его в аэропорту. На квартире стали бы искать в первую очередь. Быть может я и преувеличиваю опасность, но уж что-что, а мою интуицию недооценивать точно не стоит. Сколько раз она приносила мне рекордные барыши, отводя риски в сторону. А тут ещё и так вовремя найденное письмо стало удачным предлогом и подкинуло поистине великолепный вариант.
Интересно, он уже записал меня в старые маразматики или же додумался до чего-то? Впрочем, пока я ему объяснять ничего не могу, даже если бы и хотел. И, потом, в семье и вправду уже две с лишним сотни лет в живых остаётся только один законный отпрыск - мальчик. Остальные беременности наших жён заканчиваются или выкидышем, или мертворождением. Так что, может и хорошо, если он доберется до той иконы и выполнит волю своего предка? Пусть и спустя полторы с лишним сотни лет от момента написания сего исторического опуса. Хуже точно не будет. Он мальчик шустрый, деловой, хоть и родился с золотой ложкой во рту, потеряться не должен.

Эльза.

Позавтракав, оделась потеплее и по свежему снежку бодро потопала в хлев. Мороз щипал щёки, всё вокруг искрилось. Снег был лёгкий, пушистый. Тишина стояла невероятная, только звуки моих шагов и разносились по округе. Ни ветерка, ни скрипа калитки. Ничего.
Лес, окружающий деревню плотным кольцом сиял обновлённым снежным покровом крон и подлесья. Душа ликовала.
- Красота-то какая!
Пёс, мимо будки, которого я прошла, так и не раскрыл своего инкогнито. В хлеву скромно мукнула корова, призывая меня к порядку. Опаздываю аж на пять минут. Хозяйка, наверняка, таких вольностей себе не позволяла ни разу. Засов хлева поддался легко. Дверь распахнулась, являя сумрак сарая, в нос ударил пар и терпкий запах коровы. Не страшно и даже где-то приятно. Сено, опилки, чуть-чуть навоз. Тётя держала скотину чисто.
Курочки квохчут, корова стоит в загородке и смотрит вопросительным взглядом из-под веера длинных, но редких ресниц. Глаза чуть навыкат, сама бурая, а пузо светлей. Пузо, надо сказать, впечатляло. Интересно, такая туша в дверь-то пролезет пока не родит? Не буду гадать, мне ни к чему. Вон и вилы стоят рядом с пустующей клетью телёнка. Водопровода тут, явно, нет. Жаль. Придется таскать воду из колодца. А там, позвоню тёте, узнаю, где добывать эту воду. Ухватила вилы и пошла в сенник, что стоял с другого края хлева снаружи. Четыре столба, над ними навес. Внутри три рулона сена и ещё немного горой - остатки, похоже. Их и взяла. Ну как взяла. Половина охапки за шкиркой, половина в снегу. Со второй попытки удалось что-то удержать и на вилах. А ведь раньше умела. В детстве.
С сеном покончено. Пора идти за водой. Колодец стоял ближе к дому. Деревянный сруб с воротом был покрыт невысокой двускатной крышей. Вода виднелась темным пятном где-то далеко внизу. Хоть бы не поскользнуться. Страшно. Колодец всё так же пугал, как в детстве этой невероятной глубиной. Покрутила стальную рукоять. Перелила из колодезного ведра в коровье, промочила перчатки. Жаль. Корова всё выхлебала сразу. Пришлось тащить ещё. Мокрая перчатка теперь липла к рукояти ворота. Еле отклеила обратно. Второго ведра благо хватило. Сыпанула зерна курочкам на пол. Пока пеструшки бросились клевать, нашла соблазнительно теплые яйца в гнёздах. Целых два.
С делами покончено, можно идти домой отдыхать. На удивление за час я устала, да и руки очень замёрзли в мокрых перчатках. Вернулась домой, дом подвыстыл. Печь погасла и, похоже, давно. Последней её топила хозяйка, ещё с вечера. Что ж, буду разжигать. Растопка лежит горкой лучины рядом, газета есть, берёзовых дров тоже есть пара полешек в доме. Вроде все уложила, поднесла спичку. Газета даже сгорела. Растопка не занялась. Открыла поддув. Со второй попытки взялась и растопка. Дым отчего-то повалил в дом. Прикрыла дверцу печи. Дым так и валит во все щели. Уже и под потолком как в курилке ночного клуба в разгар веселья. Думала. Вспомнила про заслонку дымохода. Открыла, дым начал уходить в трубу. Дом пришлось немного проветрить, отворив дверь наружу - в сени. Холодно, дует, уж лучше немного в дыму. Сама вся в саже. И руки, и нос. Воды в кране нет. Кое-как отмылась из кувшина. Дома стало немного теплей. Вот и дрова занялись ровным пламенем. Весело трещат, обещая тепло и уют. Набрала тётку. Абонент не абонент.
Чайник бы поставить. Воды дома больше нет. Взяла кастрюлю, оделась. Пришлось снова тащить ведро из колодца и нести воду в кастрюле домой. Облила куртку, благо немного. Руки красные. Бррр. Хозяйка дома все так же не абонент. Мыть руки уже не стала. Зато поставила чайник. Ещё чуть-чуть и пойду побираться по соседям. Может, кто знает, как заставить работать чёртов водопровод?

Глава 5

Шарль.

В аэропорту Санкт-Петербурга самолёт успешно приземлился, а вот следующий рейс на Пермь задерживали часов на пять по погодным условиям. Я не стал долго думать и решил подарить себе маленькие каникулы - прогулку по предновогоднему почти европейскому городу. Заказал такси до центра. Было ещё только утро.
Город и вправду завораживал. Просторный, элегантный, нарядный, он напоминал искажённый чьей-то порывистой рукой город Италии, будто переделанный на северный лад. Прямые как стрелы проспекты, изящество архитектуры, бесконечная череда мостов и каналов, броские витрины, хмурые лица. Все разные, все погружены в свои думы. О чём? Солнце робким лучом отражается в лужах, в окнах, в щедром золоте куполов бесчисленных соборов. Везде красота, везде вода, серая мгла, расцвеченная лучами восхода. Высокий шпиль крепости, расколовший стальное небо, чтобы пропустить солнце в город. Странное впечатление. Вроде и Европа, а вроде бы ждёшь какой-то уловки. Будто всё примерещилось ранним утром, сгустилось из тумана.  Отражение миражом здесь, в России, торжества итальянского мастера, словно насмешка. Вышел рядом с Гостиным двором. Долго ходил, много думал. Смотрел в лица людей, пытаясь прочитать в них их мрачные мысли. Так ничего и не понял. Душу охватила неясная, смутная ещё тревога. Пальто моё здесь по погоде, только пришлось замотаться новым шарфом. Позвонил дед. Долго ругал за задержку. Предложил ему идти в Пермь пешком. Сам прошёлся по магазинам, чтоб унять злость и нервы, купил сумку в дорогу. Зашёл в недорогое кафе, должно быть, впервые за много лет. Хмурая русская баба стояла на кассе. Случайно опрокинул чашку кофе на стойке, измочив купюры.
- Простите, я не хотел. Я могу как-то помочь убрать?
- Иностранец?
- Француз.
- Иди уж, болезный. Сейчас сама принесу другой кофе тебе за столик, а то опять разольёшь.
Не понял, что она имела в виду? Мой безрадостный вид или что-то другое? 

Эльза.

Крышка погреба поддалась с трудом. В нос ударил запах сырости и картошки. Шаткая приставная лесенка навевала тяжёлые думы о вечном. Спустилась. Света тут нет, мрачно и даже немного страшно. Свечу телефоном. Нашла заветный стеллаж, банки варенья за разные годы. Запаслива тётя. Вот и огурчики, а дальше грибочки. Чуть дальше огромный короб отборной картошки. Возьму всё. Без воды в кране готовить сложно. Но что получилось! Картошка с грибами и солёным огурчиком - сказка. Руки мыть нечем, а я устала. Надо что-то решать с водой. Оделась и вышла наружу. Дымок из трубы вьётся только у соседа слева, пойду к нему. Отворила калитку и зашла в чистый от снега двор. Стучу в дверь. Пока тихо, а, нет, вроде шаги. Открывается щёлочка в двери. Выглянул рослый хмурый дядька.
- Доброго Вам дня. Я племянница вашей соседки, приехала погостить, присмотреть за хозяйством, пока тётя в отъезде.
- Знамо дело.
- У меня какая-то проблема с водопроводом, не посмотрите, а я заплачу. Воды в доме из крана нет.
- Ты одикла, девка? Какой кран? Дуй в колодец! Кран ей. Вода в нём из бака на чердаке у печной трубы, сам Аглае мастерил. Придурь одна, водопровод летом будет. Жди!
- Да? А кто ещё сейчас живёт в деревне? Может, лавка заезжает?
- Одни мы тут. Разъехалися все. Дачники.
- А может, кто заезжает сюда зимой? Может, к Новому году кто приедет отмечать? Или ещё по каким делам?
- Кому тут охота морозить зад? Только своим, а те подвымерли. Последний француз и тот сбёг в Бордо лет двести назад. Предок мой. На этом усё, иди, не морочь мне голову, только дом стужу. Водопровод зимой! Цаца.
Дверь захлопнулась прямо перед моим носом. С крыши за шиворот упал небольшой сугроб.
Ну тетя, удружила! Может, я тоже хочу сбёгнуть в Бордо? Пока не одикла напрочь!
Сугроб за шиворотом начал стремительно таять и стекать по позвоночнику ледяной струйкой. 
Решила отдать хозяйский долг Шарику. Насыпала полную миску корма и щедро налила драгоценной воды в другую. Поставила перед будкой. А есть ли там тот Шарик? Или это мифическое существо, которое требует подношений на алтарь перед будкой? Может миленький маленький пёсик застрял в ворохе сена?
- Шарик! Ау? Там есть кто живой?
Шарик безмолвствовал. Отошла на пару шагов, присела и заглянула в утеплённое нутро собачьего дома. Кошмар. Волк! Он съел нашего Шарика! Отползла в сугроб. Волк вышел, посмотрел на меня с сожалением и начал жрать корм.
«Шарик?» - робко спросила я. В ответ волк задумчиво махнул хвостом. Мол, я это. Нет, всё же не волк, но похож очень. Только лапы мощнее и короче, есть белое пятно на груди. А вот цепи не видно. Видимо, он и без цепи никуда не уйдёт. Хорошо, если из будки вылезет.
Дела были сделаны, и я пошла смотреть фильмы.
К вечеру мороз усилился. Про лыжи пока не хочу даже думать. Дома так тепло и уютно, что идти никуда и не хочется. А придётся, хлев меня ждёт. Вышла на крылечко. Холод нереальный, пробирает до костей. Вернулась в дом искать что потеплее. Нашла старый светлый тулуп. Подозреваю, примерно времён революции. Но теплый! Правда, тяжеловат. 
Пришло короткое смс от тёти.
" Я в Германии! Уже дома. Все хорошо! Как корова? Не скучаешь там? Пиши."
Поскучаешь тут, как же. Сейчас пойду к той корове сено таскать и воду.
" Всё хорошо, познакомилась с Шариком и соседом. Корова благоденствует. Не скучаю." Ответа мне не пришло. До меня ли ей сейчас?

Шарль.

Долго гулял по городу, заходя в магазины погреться. Так непривычно. Обычно меня встречали в аэропорту машиной с эскортом из фирмы. А тут совсем один целый день гуляю вольно. Рейс ещё задержали. Пока ходил, измочил туфли в лужах, сам промёрз насквозь. Был немного побит. Получил тяжеленным баулом от пожилой дамы так и не понял за что. Хотел заглянуть на манящий запах сдобы в лавочку, в которую вели скользких три ступеньки. Дверь отворилась. Оттуда мне навстречу как раз выходила крошечная аккуратная дама, гружёная сумкой. Протянул ей руку, она треснула в ответ меня по голове. И отругала на всю улицу, обозвала воришкой. Люди оборачивались, было неимоверно стыдно. В булочную так и не зашёл. 

Глава 6

Эльза.

Утро прошло уже легче, яснее.
В первую очередь бросилась к печке. Растопила сразу. Огонь занялся жарко, горячо. Воды, что натаскала себе на утро, хватало. Рассвет за окном просто дивный. Алым подсвечено тёмное небо. Красота! Пора и к корове идти. Мороз щиплет щёки, кусает за влажные губы. Воздух прозрачный и потрясающая тишина стоит.
Шарик, похоже, разнообразил свой рацион зайцем. Бегал, видимо, ночью на охоту. Молодец какой! Осталось убрать кусочек шкурки, фу, гадость. Но это потом. Сначала моя госпожа в этом месте - корова. Накормила, напоила, курочек обиходила. Собрала рекордных три яйца, получила клювом в ногу. И бодро ушла домой искать лыжи. Нашла аж две подходящих пары и почти одинаковые палки к ним. Провела неравный бой с паутиной, победила паутина. Я была в ней вся. Взгрустнулось. Передо мной остро, как никогда, замаячила перспектива натаскать воды в баню. Двух вёдер хватит? Или надо три? А ещё волосы мыть. Правда, и стрижка довольно короткая. Пять? С запасом выходило все семь. Баня стояла на приличном отдалении от дома. Ещё и снежок пошел так некстати. Лучше натаскаю сейчас, перед коровьим ужином растоплю баньку, а помоюсь на сон грядущий. Мои хозяйственные размышления прервал гневный вопль соседа из-за забора.
- Ироды! Ты поглянь, шо делаитси! Кроля утащили! Лучшего кроля! За такие деньжищи скуплял! В город езди-и-ил! Никак лиса! Ух, паршивка!
Шарик, ты - козёл! Хорошо, что  следы  Шарика, и улику у будки припорошило свежим снежком. Повезло, я считаю.
Затаилась за углом дома. Траурная речь тем временем набирала обороты.
- Это всё девка ейная. От чужаков одни только проблемы! Знамо дело, она лисичку привадила, фифа! Водопровод ей подавай! Вот и обозлилась чертовка! Никогда такого не было, чтоб кроли из клеток пропадали средь бела дня!
Дверь в соседский дом с шумом захлопнулась. Я смело вылезла из укрытия и пошла таскать себе водичку в баню. Пообедала. Накормила обедом противного пса, шёпотом, чтоб никто не услышал, отчитала Шарика за наглый грабёж соседа. В ответ мне слегка рыкнули. Ну его, обижаться не буду. Пусть тётя сама с ним разбирается, когда приедет.
Для полного счастья отчаянно не хватало кусочка солёного бекона. Вечерком после баньки да яичница с поджаренным до хрустящей корочки бекончиком. Чудо!
Покупные ботинки к дореволюционным лыжам не особо подходили. Еле наладила и по свежему лёгкому снежку направилась к станции за вожделенной добычей. Путь был прекрасен. Снег закончился, солнце слепило глаза. Мочки ушей отчаянно мёрзли. Щёки покрылись тоненькой корочкой льда, если верить моим ощущениям. Бекон был добыт. Обратный путь по уже намеченной мною лыжне прошёл значительно легче. Душу грел предстоящий ужин. Ноги на лыжах несли меня домой сами. 

Шарль

Моя остановка. Тут так пустынно и дико, лес плотной стеной стоит кругом. Впереди манит огнями домов посёлок. Темнеет здесь рано, впрочем, ещё довольно светло. Жуткое место! Бедный мой предок, только сейчас я начинаю его понимать куда как яснее. Здесь намного холоднее, чем в городе, даже сквозь шарф дышать не могу. Парни из электропоезда вышли следом за мной. А за ними ещё какой-то неприметный интеллигентного вида мужчина, что начал внимательно оглядываться по сторонам. Я решил обратиться к молодым людям, чтобы узнать, у кого есть машина довезти до места паломничества.
- Добрый вечер. Чудесная погода, не правда ли?
- Больной или как? Холод собачий.
Интересно, почему абсолютно все подозревают меня в болезни? Попробовал зайти с другого конца, чтобы завязать беседу.
- Красивые тут места!
- Нашёл красоту.
- Вы, должно быть, живёте тут поблизости?
- Ты говори мужик, чё тебе от нас надо? Чё прикопался? Живём - не живём, тебе какое дело?
Как агрессивно они настроены, даже неприятно. И опасно, в общем-то, посреди пустынного места. Тем не менее, я всё же решил продолжить беседу.
- Я ищу машину, чтобы подъехать.
- Мы те чё, такси?
- Нет, разумеется, нет. Но, быть может, вы знаете, кто работает такси?
- А тебе далеко ехать-то? Есть тут один друган.
- Километров пятнадцать, не более, в сторону деревни Старая. Я заплачу.
- К настоятелю, что ли? Это можно. Дело хорошее, перед Рождеством особля. Двигай за нами. Проводим. Только не тормози, замёрзнешь. И там трактор нужен или джип. На таксо встрянешь до весны.
- Да-да, к настоятелю. Вы очень любезны.
Шли мы довольно долго. Вот уже и посёлок остался за нашими спинами. Спутники мои молчали. Мороз будто не беспокоил их. Я же, идя следом, без конца разминал пальцы рук, боясь обморожения.
- Слышь, мужик. Вон там гараж. Вишь, техника стоит. Туда тебе надо. Дядю Андрея спроси или Клопа. Кто-нибудь, да поможет. А нам пора, и так уйму времени с тобой потеряли. Бывай.
- Спасибо вам, я очень признателен. 
Узкая колея и вправду вывела меня к воротам большого старого ангара. Перед ним стояла техника, которая, по определению, ездить уже не могла. Старый грузовик с деревянным кузовом. Раритет! Трактор крайне облезлого вида с разбитым лобовым стеклом. Что-то похожее на микроавтобус, но без одного колеса, в то время, как остальные, очевидно для погрузки, были замотаны цепями. К ангару по свежему снежку от микроавтобуса вилась тонкая нить тёмной пролитой жидкости местами разлетевшейся каплями. Быть может, машинное масло, подумалось мне. В наступающих сумерках я особо не разобрал. Постучался.
- Кого там нелёгкая принесла?
- Прошу меня извинить за беспокойство в столь неурочное время. Я бы хотел уточнить, нет ли тут возможности арендовать транспорт?
- Транспорт, говоришь? Ща, погодь, выйду.
Что-то с шумом опустилось за дверью. Мешок, быть может. Потом раздался звук льющейся воды. И, наконец, дверь с лязгом распахнулась. На пороге грязного, донельзя захламленного всякими деталями и инструментом ангара стоял крепкий мужик ростом метра под два. Лицо его украшала широкая невероятно густая борода. За спиной прямо по центру небольшого ангара возвышалась гора явно наспех прикрытая брезентом. Техники в ангаре не было. Начал он без предисловия.
- Дык кудой ехать-то на ночь глядя собирался?
- К настоятелю.
- Знамо дело. К нему, бывает, что всякие ездюют. Правда, летом. А сколько заплатишь?
- Сто евро, если поедем прямо сейчас. Холодно.
- Покаж купюру-то, болезный. А то на словах и не такое можно пообещать. 

Глава 7

Смеркалось. Шарик приволок очередного кроля и живописно положил перед будкой. И как я это объясню тётке? Точно решит, что пёс голодал.
- Шарик, гад, отдай кролика!
- Ррр!
И оскалился. Я задумалась. Мало мне хозяйства, так ещё с соседом отношения выяснять.
- А за сосиску?
- Р?
- Три сосиски, только из магазина и чахлый кроль мой?
Шарик ушёл в будку. Террорист. Я положила сосиски на снег, а сама взяла пушистую гадость. Мне сказочно повезло. Пёс его только задушил и помял. Если чуть распушить шёрстку, то никто ничего не заметит. Ну, то есть заметит, конечно, но у меня и Шарика будет железное алиби. Главное, привести тушку в приличный вид - подсушить. А там пускай сосед сам думает, от чего загнулся несчастный. Тащить дохлого кролика в дом не хотелось совершенно, но пришлось. Я героически поработала феном. Белая шубка распушилась, высохла. Как новенький, если бы не дохлый. Чтобы приступить ко второй части операции - незаметно вернуть несчастного в сарай соседа, нужно было дождаться вечера. По вечерам он во двор не выходит. Я приткнула несчастную тушку в уголке сеней и с получистой совестью отправилась готовить обед из оставшихся после торга с террористом сосисок. 

Обед был благополучно съеден, и я пошла осматривать баню засветло. Если коротко, то кошмар и ужас, но чистенько. Старые брёвна, догнивающие свой безмерно долгий век. Древняя печь, тазы, лавка. Всё. Света не было, была керосинка. Воду я натаскала и себе помыться, и корове на ужин, и в дом. Устала. Затопила баньку. Хоть при керосинке, но вымоюсь. Смеркалось. Нужно было осуществлять операцию по избавлению от нелегального кроля. Забор я форсировала довольно ловко, благо двор сосед содержал в идеальной чистоте от снега. Следов остаться было не должно. Дверь хозпостройки отворилась почти без скрипа. В сарае царила кромешная тьма. Сердце отчаянно билось. Клетки занимали почти всю стену. Пустовала только одна. Кое-как мне удалось отцарапать подлую задвижку и пристроить тушку в более-менее естественную позу. Ну, Шарик! Отлично будет, если меня застукают. Вот что я скажу соседу? А тёте? Клетка закрываться не хотела напрочь, заело задвижку. Пришлось немного погрохотать, язычок задвижки встал на нужное место. И пулей я рванула к себе. Благо, сосед на шум не выглянул. Сердце стучало бешено. Кошмар! Как с партизанской вылазки вернулась! Проверила баню, топится. Водичка греется. Счастье! Обиходила живность. Пошла искать банный халат, чтобы дойти от бани до дома по морозу под лёгким снежком и, по возможности, не превратиться в Снегурочку. А что, останусь во дворе до весны.
Нашла тёплый тулуп, ватные штаны, валенки и платок козьего, судя по запаху, скорее, козлиного пуха. Пах он, действительно, радикально. Переоделась. Красота - страшная сила! В особенности такая, аутентичная на все сто процентов! 

Шарль

Я бежал и бежал куда-то. Сначала по тропе, потом вывернул на дорогу. Дыхание сбивалось. Вперёд гнал только страх неотвратимой смерти. Снег был везде. Он забился в голенища ботинок, попал под брюки. Несколько раз я падал, и тогда снег забивался и в манжеты тоже. Сделал поворот на каком-то перекрёстке и совершенно обессиленный прислонился к сосне. Тьма сгущалась. На небе разгорались какие-то невероятные по яркости звёзды, разбросанные на полотне мрачного злого северного неба. Вокруг ни души. Шагов не слышно. Только я и дикий лес кругом. Надо было выбираться. Быстро идти уже не получалось, бежать тем более. Мрачно я шагал в неизвестность ведомый дорогой. Снег покрывал её толстым пушистым ковром. Впереди был перекрёсток. Куда мне свернуть? Ноги нещадно ныли, опаляемые холодом снега. Смартфона не было, не было карты, спичек. Ничего. Только я и лес. Вдруг где-то позади завыл одинокий волк. Страшная песня волной накрыла сердце. Бежать. Только бежать вперёд! Стая. Дикая стая хищных зверей. Не убили люди, растерзают звери. И я вновь побежал. Мороз обжигал лёгкие. Дышать я почти не мог. Шарф намок от дыхания и холодил кожу ещё больше. Я сбросил его в ближайший сугроб. Куда я бегу? Есть ли там люди? Всё. Дальше я смог только идти. Холод пробрался под куртку, начал леденить мокрую от пота спину, забираться под шапку. Я шёл и шёл. Тьма. Ни души, только я, мороз и дорога. Да где-то вдали подвывающий волк. Пошёл снег. Звёзды и те скрылись. Дальше путь я искал только по просвету в небе. Вдруг впереди меня на дороге показалась та самая девушка, которую я видел то в Питере, то уже здесь в Перми. Кем бы она ни была, быть может, я спасён. Попытался окликнуть прекрасную незнакомку, но девушка никак не отреагировала на мой заледенелый сип. Я попытался ускориться, насколько это было возможно. Силы всё так же стремительно покидали меня. Образ прекрасной спасительницы растворился прямо на моих глазах. Мираж…
Зато слева мне померещился тихий скрип двери. И я, наконец-то, завидел крошечный огонек невдалеке от дороги. Свернул. Ура! Чей-то забор. Расплакался, кое-как перелез, ломая доски. Тут есть люди. Я спасён. Огонька больше я не увидел. Начал присматриваться, щуря глаза. Как мотылёк, что жаждет света волшебной для него лампы. Внезапно на моем пути возникла преграда. Я упал. То был небольшой стожок сена. Ледяное и колкое, оно дарило надежду. Шаги? Или примерещилось усталому мозгу? Огонёк! Быстро, как мог, я вылез из сена и пошел огоньку навстречу. Сил больше почти не оставалось. Я спасён. 


Свет отрубился, причём, похоже везде. Фонарь не горит. Дошла до бани, подсвечивая телефоном. В баньке тепло. Кожа чистая, на щеках румянец, наверное. Керосинка светит неярко, бросая неясные тени на стены. Пахнет веником и паром, железом нагретой печи. Воды хватило. Сижу, сушу волосы полотенцем, уткнувшись в смартфон. На мороз идти страшно с мокрыми волосами. Тут ещё топать и топать до дома. Телефон благополучно сел. Вспомнились тётины сказки про лешего, водяного, домового и банника. Любила она ими сторожить в детстве. В баню ночью по поверьям ходить нельзя - банник задушит. Тени скачут по стенам всё страшнее. Вокруг тишина. На душе благостно, но немного тревожно. Послышался скрип снега где-то в отдалении. Спешно оделась, укуталась. Даже выглянула, подсветив керосинкой. Нет никого, только я и страшные истории детства про леших. Досушиваю волосы уже куда быстрее. Снова шаги. Чёртов Шарик пошел за кролём? Или чужие? Ночью, зимой? Вряд ли. Ну не банник же это крадётся в ночи! Скорее уж леший. Замоталась и собралась домой. Лютый мороз обжигает щеки. Во дворе темно. Только полная луна и светит. Огляделась, женщина забрела во двор, должно быть, её шаги я и слышала. Что ей тут может понадобиться ночью в чужом дворе? Может, кто приехал к соседу и не смог попасть в дом? Одета, вроде, по местному, насколько можно различить в темноте. Может фельдшер? Надо соблюдать деревенские понятия о приличных манерах.
- Доброй ночи!
В ответ тишина, лишь помахала рукой, мол, иди сюда, и пальцем ткнула себе под ноги, вроде бы. Может немая или простужена? Придётся подойти, мало ли что случилось, всё равно она стоит на моем пути к дому. Не застыть бы во дворе с этими сельскими реверансами. Иду навстречу женщине, сделала уже пару шагов, а та будто растаяла прямо у меня на глазах. Что за бесовщина!
Быстрее в дом! Ну, эти местные приведения и банников! Страшно. Ещё и тишина кругом. Мельком глянула на дорожку. Кто-то лежит. Пригляделась. Нелёгкая принесла мужика! Спиртным вроде не пахнет. Может, он леший? Вон шапка какая! Такие нормальные люди давно не носят. Или банник шёл меня выкуривать из своей обители! Замёрзнет ведь насмерть. А этот труп соседу уже не подкинешь. Тяжёлый. Что за глупые мысли, сельская жизнь определённо плохо на меня влияет.
Если ещё до конца не замёрз и живой, надо распихать поскорее и завести в тепло, не бросать же его в лапах холодной смерти? А там разберусь.
Ещё и Луна скрылась. Вообще ни фига не видно. Ладно, была - не была. Наклонилась, свечу керосинкой в лицо. А симпатичного мужика мне сегодня подкинула нелёгкая. Не будь он таким посиневшим, вообще, можно было бы сказать нелёгкой: «Спасибо». Зубами стянула с руки перчатку. Брр, пальцы тут же пронзил ледяной холод. Треплю по щекам незнакомца, вроде бы завозился. Распахнул карие глаза. С перепугу я рявкнула.
- Кого тут черти принесли? От страха голос охрип.
- Шер Ами! - донёсся до меня слабый мужской голос из снега.
Я долго шёл и совсем замёрз. Я из Бордо.
Вот тут стало страшно. Призрак соседского предка? Но почему ко мне!? Мстит за кролей? Мелочно!

Мужчина, меж тем, снова потерял сознание. Вот и как теперь быть? А если нечистый? Тфу. Что за бред. Самой перед собой стыдно. С другой стороны, какова вероятность наткнуться ночью в таёжной глубинке на замерзающего француза? Если он француз, конечно. Одет-то как чернорабочий. Хотя речь с акцентом, да и сам какой-то смугленький. Да и женщина, что мне примерещилась. Может, это был мой найдёныш, постоял и грохнулся, а остальное – померещилось в темноте. Скорее всего, так и есть.
И тут-то я вспомнила, что дом у тётки освящён ею, и ,по семейному преданию, заговорён какой-то местной ведьмой ещё при прадеде. Нечисть не пройдет. Фух.
А маньяк?
Сбегала, поставила керосинку на крыльцо. Вернулась к французу и честно попыталась тащить его в дом. Сначала за руки, потом за ворот бушлата, в результате кое-как удалось подхватить за ткань куртки. Вот не мог он свалиться чуть ближе к крыльцу? Хорошо, хоть довольно стройный. И как санитарки-то в войну мужиков с поля боя таскали? Ещё лишних метров десять и я помру. Фух. Доволокла до крыльца. Передохнуть бы, а страшно. Или я простужусь, или француз примёрзнет. Шарик так носа и не показал из будки. Острое желание запрячь террориста-Шарика в собачью упряжку для доставки француза в дом.
Как мне повезло-то, что на крыльце всего пять ступенек. И башкой его только два раза приложила об пол. Ничего, в шапке не страшно.  Отворила сени. Приткнула керосинку на полку. Тут уже теплей. Заволокла в сени. Пот течет в три ручья.  Пальцев просто не чувствую. Раз в сени удалось заволочь, значит, точно, не призрак. Закрыла внешнюю дверь в дом. Или сени ещё не дом? Внутренняя дверь, распахнувшись, обдала меня благословенным печным жаром.
Фух! Втащила-таки в дом! И всё же, как  санитарочки с этим в войну справлялись? Вытаскивали ведь как-то с поля боя раненых мужиков. Там ещё и всё вокруг взрывалось.
Прихватив керосинку, плотно закрыла дверь в сени. Француз признаков жизни не подавал. Попробовала похлопать по щекам. Ледяные и колются. Никакого эффекта, но вроде дышит. Хоть бы не сдох, как тот кроль. А то утром позвоню тёте, обрадую трупом иностранца из Бордо в её доме. Если электричество ещё дадут и удастся зарядить телефон. Что делать-то? Чудесное завершение дня. Почти посреди комнаты лежит незнакомец в заледенелой одежде, с которой начинает стаивать снег. Электричества нет, телефон сел. Если что, даже полицию будет не вызвать.

 

Глава 8

Кого хоть в дом притащила? Вреден деревенский самобытный отдых руководителю среднего звена. Вон как на подвиги потянуло. Нормальные девушки с улицы тянут в дом котят, щенков, ну, ладно, совсем шибанутые тащат в дом кудлатых собак с помойки. Нет, поздравляю тебя, Эльза! Ты, как всегда, круче всех, тебе какая-то призрачная баба подкинула мужика! Судьба расщедрилась аж на целого француза. Правда, поддельного, скорее всего, но сейчас не так уж и важно. Главное, чтоб не маньяк. Хотяяяяя....Каникулы-то определённо складываются, если смотреть под правильным углом. Домик в уединённом месте есть, банька есть, мясо на шашлык есть, шампанское есть. Ещё и симпатичный, вроде бы, мужик есть. Точно, будем считать его подарком Снегурочки. А что, как раз в её духе. Как женщина, она выбрала вполне симпатичного. А то, что он слегка подморожен, так это издержки ее снегурочьей работы. Ладно, заканчиваем размышления. Счастье уже привалило, осталось проследить, чтоб не подохло. А то я не знаю, что будет. Да и обидно как-то.
Стянула с псевдофранцуза его дурацкую шапку-ушанку. Определённо хорош, может это только в неясном свете керосинки так кажется? Кое-как, кляня тяжёлое тело, стянула с мужчины  заледеневшую куртку. Начинаю развязывать брюки. Бросила взгляд ему на лицо немного смущённо. Все же мужчина, да еще и чужой. Как-то неудобно, где-то в глубине души. И точно, длинные ресницы сначала затрепетали, а потом и вовсе распахнулись глаза.
- Mon Ange! Mon povre parent.
Про ангела было приятно, если я правильно поняла. Но вот при чем тут баран?
- Ты кто, хоть?
Снова он провалился в тьму бессознательного. Что делать, стягиваю заледенелые брюки и свитер следом. А он красивый. Даже слишком, только уж больно изящный и смуглый. Будто, действительно, отдыхал где-то на южном берегу Лазурного моря.
Разложила тётин диван и спешно застелила его простынёй. Такой же, как и все простыни в её доме - с кружевными подзорами. Вдох-выдох. Последний рывок, беру заледеневшее чудо под плечи и медленно шажок за шажочком тащу в постель. Заволокла, дотащила. Я - молодец! А дальше-то что? Как его отогревать?
Нацепила на мужчину шерстяные носки. Как-то даже налезли. Подкинула в печку побольше дров. Притащила своё одеяло. Закинула им псевдофранцуза. Сверху, вторым слоем накинула тёткино одеяло и ещё какую-то странную шкуру, что сняла со стены, должно быть, волчью. Сунула руку, прикоснулась кончиками пальцев к мужскому телу. Всё такой же холодный. И что мне с ним делать? И где спать самой? Вроде бы, говорят, что лучше всего всякие там задохлики согреваются от живого тепла. Определенно будет жаль, если мой подарочек от Снегурочки не оживёт. Разделась до белья. Чуть помедлила, а что ещё делать? И смело нырнула в кокон из одеял к ледяному, как призрак,  чужому мужчине. Сегодня можно. Форс-мажор, как-никак. Мне тоже надо где-то спать. А без одеяла, которым я сама же и закутала незнакомца, зимой спать не вариант. Да и вообще, я его спасаю. Стыдно будет за безрассудный поступок потом, если будет. А сейчас нужно затушить керосинку и спать до утра или сколько получиться. Какой же он ледяной! Прижмусь чуть поближе. Брр! Холодно.

Утро началось с воплей из-за забора. Даже в доме слышно, ну надо же!
- Призрак!
Что, и у соседа тоже? Даже проснулась. Почти.
- Призрак! Призрак кроля! Это же натуральный упырь! В заклинившей клетке! Я же только вчера кинул эту тушку соседскому псу! Это всё происки питерской ведьмы! Наступила пора нечистой силы! Грядёт восстание зомби-кролей!
Видимо я Шарика нечаянно обворовала. Кто ж знал-то? Да и про питерскую он в чём-то, определённо, прав. Но извиняться я не пойду. Ну его на фиг. Под боком завозилось. И вот тут уже чуть не заорала я. Чёрт! Француз недоделанный. Я же даже не вспомнила сразу всю бездну своего вчерашнего морального падения. Ой, и глаза распахнул. И лоб холодный.

Шарль.

Где я?!!! Кто это?!! Я умер и это ангел? Или меня подобрали как щенка с улицы? Но тогда почему я в одной постели с девицей?! Польстилась на громкое имя и захомутать меня что ли решила таким образом эта прекрасная дикарка? Поруганная девичья честь и все дела? Ну, уж нет.
- Как Вас зовут?
- Где я и кто Вы?
- Эльза. Я нашла Вас в своём дворе этой ночью совсем продрогшего.
- Мое имя Шарль, я из Бордо.
Девица заливисто расхохоталась.
- Не поверю. Буду считать тебя подарком Снегурочки к Новому году.
- Почему?
- Что именно «Почему?».  Почему не поверю в то, что вы из Бордо? Или почему Вы подарок Снегурочки?
- И то, и то.
- Ну а кто ещё мог подбросить ко мне во двор ночью замерзающего мужчину?
А не поверю, потому что одеты вы, уж простите,  как рабочий с завода. Да и что тут делать уроженцу Лазурного берега, посудите сами? Хотя говорите Вы с акцентом. Но мало ли. Я не лингвист.
- А как мы тогда оказались в одной постели?
- Я согревала вас своим телом. Боялась, что вы умрете от переохлаждения. И что я тогда скажу?
- Кому скажете?
- Не важно. Так кто Вы и откуда? Только честно.
- Мое имя Шарль, я из Франции. В куртке должны быть документы.
- Я искала, но не нашла. Даже телефона у Вас и то нет.
- Как не нашла?

Я подскочил и тут же ко мне пришло понимание,  какую глупость я совершил, выскочив из постели. Холод. Опять этот холод. Даже в избе.
- Где мои вещи? - спросил я, подрагивая всем телом.
- В соседней комнате, я развесила ночью на печке.
Ничему меня не научила жизнь. Резко дёрнув за дверную ручку, я попал словно в холодильную камеру. Собрав всю свою волю в кулак, сделал целых два шага в полумрачную стылую комнату. Осмотрелся, привыкая к сумраку этого холодильника. Вещи и вправду оказались развешены по кирпичной тепловатой стене на манер ковра. Схватил куртку и позорно удрал в единственную, видимо, тёплую комнату этого дома.
Документы обнаружились во внутреннем кармане под молнией. Это ли не чудо!
- А почему там так холодно и темно?
- Я на ночь закрывала дверь, чтобы отсюда тепло не уходило. А окно небольшое и так, да еще его снегом запорошило. Ветер ночью был с той стороны. Отвернитесь, я оденусь. А лучше залезайте обратно в кровать, чтоб не заболеть.
Странные люди эти русские. Как спать с незнакомцем под одним одеялом, так никакого смущения. А одеваться при мне девушка постеснялась.
Впрочем, я последовал её совету и залез в тёплое логово. Впервые я спал на столь странном ложе, где кружева мирно соседствовали со шкурой дикого зверя. Но надо отдать должное этому дивному лежбищу. Оно было неимоверно теплым. Какой кошмар. Дикий край, дикая девушка и я, современный человек, герцог, вынужден искать живительное тепло под шкурой дикого зверя в постели с незнакомкой.
- Мне нужно позвонить, могу я воспользоваться Вашим телефоном?
- Нет. Электричество закончилось.
- Совсем? А как вы тут живёте? Так не бывает!
- Если потрёте эбонитовой палочкой о шкуру, то, возможно, при должном усердии и добудете немного.
- Этого хватит, чтобы совершить звонок? Мне нужно заказать машину.
Девушка залилась громким смехом, и только тут до меня дошло, какую глупость я сказал. Кровь бросилась к щекам.
- Боюсь, что нет. Отвернитесь к стенке, я оденусь. Кстати, как Вы себя чувствуете?
- Лёгкая слабость, но это быстро пройдет, я думаю.
Эльза, судя по охватившему мою спину холоду, откинула одеяло и встала. Всего минута, как её нет в постели, а я действительно начинаю понимать всю глубину мудрости девушки, что решилась меня согревать своим телом. По ощущению из кровати вытащили главный греющий элемент.
- Я оделась, можете поворачиваться.
Какой странный вид приняла она. Лыжные штаны, меховые тапки, кофта грубой вязки. Но ей определённо идёт и этот странный наряд.
- Где я могу освежиться?
- Я сейчас слазаю на чердак и принесу какие-нибудь вещи, взамен Ваших. А потом сможете выйти в сени. Это быстро. Мне кажется, я видела там вчера что-то подходящего размера.

Глава 9

Эльза.

Посмотрела документы. Надо же, действительно француз из Бордо. Бывает же! Интересно даже, зачем пожаловал в наши края. Неужели на могилу какого-нибудь своего далёкого предка? Или за реликвией, позабытой солдатом армии Бонапарта в нашем диком таёжном краю. Хотя, он же что-то говорил про замок? Любопытно. Как бы узнать?
- Я оделся, можете повернуться.
- А Вы сюда по какому делу пожаловали?
- Мне нужно попасть в старый храм к настоятелю. Да вот... Заплутал дорогой. 

Врёт, как дышит, ну и ладно. Фу на него такого. Я поставила чайник на печку, приткнула туда же сковородку, чтобы накалилась, как следует. Плеснула на неё настоящего подсолнечного масла из тётиных запасов. По дому поплыл аромат жареных семечек, в животе заурчало.

- А где я мог бы освежиться?
- Вон та дверь, а там небольшая дверка слева. Только тулуп накиньте.
- Зачем?
- Чтобы не простудиться. И валенки не забудьте. А я пока приготовлю нам завтрак. Яичницу с беконом и сыром французы едят? Предупреждаю сразу, сыр без плесени, трюфелей не держу, а лягушки ушли спать еще осенью.
- Я буду очень признателен Вам за еду.

Вернулся француз чем-то очень озадаченный.

- Что-то не так?
- Там так холодно. Почему вам не сделать там обогрев? Где я могу помыть руки и привести себя в порядок?
- Я вам полью из кувшина, идите к раковине.
- А почему нельзя воспользоваться краном?
Кажется, у Шарля произошёл небольшой вывих мозга.
- В нём нет воды. Вы себя хорошо чувствуете?
- Вполне. Спасибо за заботу.

А она уже и не слышит. Умывается прямо при мне из кувшина над раковиной. Смешно фырчит. Жуткое холодное место, волки воют, дикий лес кругом и она...это нежное хрупкое чудо, что проснулось при алой заре.

- А как вы относитесь к агротуризму?
- Никогда не пробовал. Как-то не приходилось.
- В жизни нужно попробовать всё из возможного, я считаю. И, когда я смотрю на Вас, мне начинает казаться, что вода в кране сегодня точно появится. И в бане, если вы желаете искупаться. Вы же не откажетесь мне немного помочь? Это будет чудесный новый опыт в вашей жизни.
- Вы так считаете?
- Безусловно. Садитесь завтракать, потом я Вас ненадолго оставлю. А дальше мы займемся агротуризмом! Тем более, что в храм абсолютно неприлично идти грязным. Только после бани. Это традиция!
- Я не знал. Спасибо, что предупредили. Будь по-вашему! А какое отношение наличие в доме воды имеет ко мне? Что-то требуется починить?
- Самое прямое. Всё исправно, не переживайте. Так, немного поможете и всё. 
Садится на видавший виды стул. Тот скрипнул, будто скульнул сочувственно.
- Я заплачу. Потом.
- Я обижусь. Вообще-то я от души.

Ел он, как говорят в деревне, жорко. Сладострастно даже. Должно быть, так есть могут только французы. Я засмотрелась. Аккуратно пользовался ножом и вилкой, неимоверно изящно, наслаждаясь каждым кусочком, и от этого наслаждения немного жмуря глаза. Я потрясена. Вроде бы еда, как еда. А ест так, будто бы никогда даже не пробовал ничего столь вкусного. В голову стукнулась неуместная деревенская мудрость. Каков мужчина едок, таков и работник, такой и в постели будет. А всё же, любопытно было бы это узнать. Из размышлений меня выдернул бархатный и мурчащий голос Шарля.

- Что-то не так?
- Я просто задумалась, простите.
- Вы потрясающе готовите.
- Спасибо, я пойду во двор ненадолго. Дела. Посуду можете просто поставить в раковину. Вымою позже, как вода появится.

Хм. Шум мотора пронзил деревенскую тишину. Мне послышалось или нет? Точно, кто-то едет. И, судя по звуку, едет как минимум трактор. Пока одевалась, машина остановилась у соседского двора. Хлопнула дверца, я навострила ушки. Хоть бы это были электрики! Я смогу зарядить телефон! А это первый признак цивилизации!
Вышла в сени как раз, когда с улицы раздался бодрый голос соседа.
- Нет туточки никаких хранцузов! Сбёг ваш хранцуз в свое Бардо! Чтоб ему пусто было! А к соседке моей даже не суйтесь - ведьма, как есть ведьма! Вот те крест, мужик. Ещё и сумасшедшая! Ко всем с медными трубами пристает. Воду ищет, значитцо. А потом упыри вылазят!

Я спешно вернулась в дом.

- Шарль, там, кажется, Вас кто-то ищет.
- Боюсь, это достаточно маловероятно.
- У соседа спрашивали француза. Вряд ли к нам в деревеньку забрел ещё один выходец Лазурного берега.
- Спрячьте меня!
- Всё так плохо? Берите тулуп, валенки и лезьте в погреб. Только вещи свои захватите. Там Вас точно никто не найдет.
- Погреб, это что?
- Холодильник. Я открою. Да шевелитесь Вы, если так опасаетесь быть пойманным.

Я же, тем временем, спасибо за подсказку соседа, натянула тулуп, валенки, поверх лыжных штанов замоталась пледом на манер юбки. А на голову намотала платок низко-низко, надежно укрыв под ним почти всё лицо. Теперь точно я буду похожа на деревенскую ведьму. Выхожу на крылечко. Сколько же снега намело за ночь! У моей калитки стоит мужик в чёрной дубленке, такой же кепке. Улыбается, правда улыбка скорее похожа на оскал. А вот за спиной у него неплохой такой внедорожничек и в нем ещё люди, кажется, мужчины. Не нравится мне всё это. И во что меня угораздило только вляпаться?
- Хозяйка! - донеслось от калитки.
- Ась?!
- Доброго дня, говорю.
- Який он тебе добрый, хлопец?
С перепугу я зачем-то перешла на украинскую мову. Откуда она только взялась в моей голове??
- Парня молодого не видела, старая?
- Видала! Шо ж не видать-то!
Мужик подобрался, как пёс перед прыжком.
- Где?
- Дык на чугуночной дороге, прошлым месяцем. Кады за хлебом ходила.
- А вчера или сегодня видела?
- Как не видать, видала.
- Где?
- Дык вот, ты ж у калитки и стоишь, горланишь. Хошь, погадаю?
А других мужиков тут с лета никто не видывал, ну, окромя соседа моего. Так он уж не молод.
- Ясно, бывай.
Мужик сел в джип, резко развернул машину, чуть не угодив при этом в забор, и сильно дал по газам. Машина уехала в сторону станции. Супер. Вот только бандитских разборок-то мне и не хватало. В хлеву начала голосить корова. Еще бы, на целых пятнадцать минут опаздываю.

 

Глава 10

Шарль.

Дикий край!
Ничего не понимаю. Почему я должен это сейчас надеть?
Только поняв, где находится туалет, я проникся необходимостью надеть странную шубу и сапоги. Тут мороз почти как на улице.
Как унитаз может быть деревянным? Вот как? А может. Кошмар! Дикое место. Хорошо хоть не на улице. Должно быть, здесь бывает и так.
Никогда, ни в одном ресторане Франции, этой изысканнейшей из гурманок, я не ел столь вкусную и простую еду. Дивные свежайшие яйца с беконом, приготовленные в этот жуткий мороз на огне домашнего чуда - печи. Милая, тонкая, стройная девушка всё хлопочет. То подбросила в очаг дров, то поколдовала над заслонками печи, приказав мне строго-настрого ничего не трогать. Иначе, если настроить что-то не так в этом древнем, но строгом к исполнению  ритуалов агрегате, можно умереть. Очень странно. Будто попал лет на сто, а быть может, и на многие века назад. 
Жуткое место, странные люди.
Сначала петлять как заяц по лесу, спасаясь от маньяков, затем чуть не замерзнуть до смерти, потом обнаружить себя в постели с незнакомкой, наконец, получить угрозу от призрака, уж не померещилось ли всё это мне?
А теперь меня ищут. Кто может меня здесь искать?!! Вчерашние бандиты со станции? Первым делом вспомнил про них, поэтому и попросил не выдавать моего присутствия в доме.
Но, нет, не похоже. Перед тем как спуститься в мрак подземного хранилища, я успел осторожно посмотреть в окно. У тех, вчерашних, со станции, такой машины не было и в помине. Тогда кто это может быть? Дед выслал кого-то меня искать, когда не смог дозвониться? На него не похоже. Тогда кто это может быть и зачем, вообще, дед отправил меня в эту добровольную ссылку? Были какие-то другие причины, кроме письма? Более материальные и веские?
Слишком много вопросов, слишком мало ответов. Нужно срочно добыть телефон. Это первоочередное.
С призраком, или кто это был, мои планы совпадают, вопрос лишь в том, как добраться до храма.  Бред, конечно, полнейший, но видел и слышал-то я его своими глазами.
Дверь скрипнула, послышались лёгкие шаги где-то прямо у меня над головой. В дом вернулась Эльза. И, судя по всему, она была одна. Что я ей скажу? Кто меня ищет? Вот уже она открывает люк подземелья.
- Вылезайте!
Я радостно вылез в тепло и уют деревянного дома.
- Кто это был? Зачем они Вас ищут?
- Сам не знаю. Вчера на станции я искал машину, чтобы добраться. Попал в странное место. Должно быть, увидел лишнее.
- В это я поверю. Они уехали. Идёмте, займемся агротуризмом, если Вы надеетесь сегодня помыться. Да и корова меня заждалась, если честно. Скоро разнесёт свой хлев в щепки.
- Мне нужно позвонить, как это можно устроить? Свой телефон я обронил в поезде.
- Будем надеяться, что скоро дадут электричество, сможете позвонить с моего. Жду во дворе, одевайтесь теплее. Сегодня снова ударил мороз.

Как она хороша настоящей исконной какой-то красотой сельской девицы. Красные с мороза щёки, иней на ресницах и волосах, алые губы, что так и манят коснуться, гордая стать, гибкость девичьего стана. Таких  не встретишь в больших городах. Только тут в диком краю мороза и снежного плена.
Корова. Смешно. Я, герцог крови, буду работать в снегах, совсем как мой предок. Работать за возможность помыться. Что ж, рискну испытать на себе прелести сельского быта.
Оделся теплее. Тулуп, шапка-ушанка, обувь жуткого вида, судя по всему из валяной шерсти, благо перчатки и брюки высохли мои собственные.
Вышел на улицу. О, мой Бог! Дыхание перехватило морозом, замерзли глаза, опалило щеки. Осмотрелся. Кругом снег. В нём безнадежно потонул весь окружающий мир: и домики, и лес, и сам двор. Какой ужас!
Эльза нашлась у крошечного деревянного домика. Крутит какую-то ручку с явным усилием. У её ног на снегу стоит жестяное ведро. Прошла минута, и из домика показалось другое ведёрко. Судя по движениям девушки, довольно тяжёлое. Вот она ухватилась и начала переливать воду. Стоп. То есть вода добывается из недр земли вот таким вот древним методом? И чтобы помыться, и для питья. Дикость!
- Шарль, идите сюда. Следующее ведро - ваше.
О, мой Бог! Как же страшно! Ужасающая глубина деревянного сруба. А ведь его кто-то копал когда-то.
Вода видится чёрным пятном далеко внизу. Я стою на краю пропасти. Руки трясутся. Я – герцог, передо мной деревенская девка. И я слаб. Ничтожно. Будто преданный слуга, готов я склонить колени перед своей спасительницей, лишь бы не смотреть внутрь пугающей глубины. Как страшно! Ноги трясутся и скользят по страшному льду, что намёрз здесь у источника жизни и чистоты. Будто читая мои мысли, милый мой ангел, Эльза, произносит медленно и чуть шутя:
- Бог с вами, мой рыцарь из Бордо. Я достаю, а вы таскаете воду. Корове, на баню, если желаете мыться, и в дом. 
- Как прикажете, Mon Ange., вырвалось имя из старого письма.
Словно порог вечности был нарушен. Мон Анже. Ангел мой. Ты так хороша, так красны твои щеки. Морок. Порочная фигура дикой нимфы и нежная пленительность невинного взгляда. Девка смеётся. Ей ведом мой страх. Ощущение смерти, что готовит вода, стоит лишь оступиться. И не станет ни древнего рода, ни герцога в моём лице. Мон Анже. Как ты прекрасна. Многих женщин я знал. Все они жаждали титула, власти, силы. Той неимоверной, пленительной силы, что дают деньги. Но никто никогда не смел ещё смеяться над герцогом, что в тулупе таскает воду рогатому божеству. 

Обед! Словно простолюдин я жаждал этого слова.
Простая деревенская изба – это оплот рая на земле. Тепло, уютно пахнет горящими дровами. Вот в ловких девичьих пальцах замелькала посуда. Печка выпустила в дом небольшое облачко дыма перед тем, как поглотить очередное полено. Звякнул чугун плиты, по дому пополз запах нагреваемой посуды. Минута, и девица скрывается в подземелье с лукошком. Чем-то звякает в той кладовой, грохочет. Ещё пять минут и показалось из проёма в полу лукошко, полное разнообразной деревенской еды. Тут и картошка, и банки с неясным содержимым.

- Держите корзину, Шарль. Сейчас будем готовить обед.
- Будем?
- Определённо. Я доверю вам самое главное - чистить картошку.

Глава 11

До станции за конфетами к чаю я обернулась быстро. Ещё прихватила еды в расчёте на моего француза. Рассчитывала-то я изначально продукты на себя одну.
По пути обратно меня терзали разные мысли и сомнения. Может так быть, что Шарль и вправду богат и знатен? Впрочем, это сейчас не так важно. Куда интереснее заполучить визу и смотаться в Бордо на зимние праздники за его счёт. Наглость, конечно, но могу я хоть иногда раскатать губу на настоящее новогоднее чудо? А то всё сама, да сама. Да и спасла я его, так или иначе. Замёрз бы в наших снегах, если б не я. Может же он быть мне чуть-чуть благодарен? И пустить пожить у себя на недельку? Согласна даже на небольшую хижину, но поближе к морю. На билеты, наверное, я и сама наскребу. Интересно, какая сейчас погода в Бордо? Дома надо загуглить. Еще бы заботы о корове переложить на кого-то другого. Я ведь действительно бестолочь. Подоить, конечно, и я смогла бы. Но телёнок. Нет уж, хорошей коровке после отёла нужна многоопытная нянька. Сосед ещё этот странный, что за легенды он собирается рассказать?
Вон уже и последний поворот перед спуском к деревне. Красиво-то как! Настоящая сказочная зима! Хвойный лес подсвечен лучами заходящего солнца, мороз уже лишь немного пощипывает щёки, привыкла, должно быть. И тишина! Только и слышно, что легкий скрип снега под лыжами, да иногда кое-где сорвётся с ветки небольшой сугроб снега и с шумом рассыплется по крепкому насту. Сказка. Простая, деревенская и такая понятная новогодняя сказка.
А не сделать ли нам прямо сейчас шашлык? Ну не обязательно же ждать для этого Нового года? Мясо есть, углей в печке полно, шампуры были. Решено. Сделаем сегодня шашлык прямо в печке. А завтра, если мне очень-очень повезёт, я брошу корову на попечение какой-то другой своей тёти и покачусь с французом в храм, а потом и в Бордо. Пусть случиться новогоднее чудо! Хочу и будет! 

Во дворе дома я обнаружила потрясающую картину. Сосед мирно смолил папироску у самой моей калитки, а вот бедный француз грёб снег огромной совковой лопатой. Неистово, яростно, будто сражаясь с кровным врагом. Уже почти все дорожки были расчищены до их первозданного вида, какими они были при настоящей хозяйке.

- Так быстро обернулась? Молодец! А я вот наставил молодого человека на путь праведный. Негоже, имея в доме здорового мужчину, разводить такое перед домом.
- Спасибо!
Шарль, Вы не очень устали?
- Что Вы! У меня агротур! Фитнес!
Голос у него добродушный, но пот уже катится. Как бы не сбёг в своё Бордо без меня.
- Я предлагаю отметить рождение тёлочки. У меня есть шампанское, можно сделать шашлык. Все согласны? Заодно мы с Вами, Шарль, окунёмся в пучину местных легенд.
- Почту за честь, - донёсся до меня голос откуда-то из сугроба. Это он так резко лёг или упал?
- Я загляну к себе и вернусь через минут двадцать. С коровой и тёлочкой всё хорошо. Дозвонилась до тёти?
- Ещё нет, позвоню сейчас еще разок.

Шарль.

Каким богам молиться, чтобы выбраться из этого снежного плена, из этого вывернутого наизнанку мира? Кажется, я уже начинаю грезить столь далёким Парижем и даже родовым замком! Я, герцог, мечтаю поесть, поспать и помыться.
Кто бы мне сутки назад сказал, что я буду с умилением растирать телёнка? Еще и сосед этот на меня наорал. Я, видите ли, не так его растираю. Что дала, Эльза, тем и сушу. Нет, надо с особым усердием растирать пучком соломы. Ладно, растёр. Хотя молодую коровку было определённо жалко тереть грубым колким, даром, что ароматным сенным жгутом. Потом, стоило теленку всласть напиться из вымени молока, меня устыдили опять. В доме мужик, а дорожки не чищены. Стыд и позор! Ну-ну. Впрочем, сочтём за фитнес. А теперь я буду приставлен к печке, следить за готовящимся прямо в её недрах мясом. Нет, я ничего не имею против барбекю. Одна проблема, я понятия не имею, как его готовить в печи на углях. Но аромат, что пополз по дому через каких-то пару минут, заставил  меня  смириться со всеми тяготами деревенского быта. Да, дикий край, да тяжёлый и грязный быт. Одни коровьи слюни в моих волосах дорогого стоят. Но какая невероятно вкусная тут еда! Если мясо выйдет таким же дурманяще вкусным, как оно пахнет, я буду безмерно рад. Эльза сходила растопить баню. О чудо, я смогу вымыться. Надеюсь, по крайней мере, на это. А с самого утра в дом приедет какая-то дальняя родня хозяйки этого дома и поможет проследить за хозяйством. Что даст возможность Эльзе посетить со мной храм и даже поехать в Бордо. Идея, конечно, весьма наивная и во многом глупая. Но деду я отомщу с лихвой. И за снега, и за телёнка, и за то, что я снова всего лишь глупая кукла в его руках опытного кукловода. Надеюсь, этого хватит, чтобы не оказаться в столь глупом положении ещё хоть раз.

Эльза

Как всё удачно сложилось. До тёти я дозвонилась, она безумно обрадовалась, что всё прошло благополучно, и корова родила именно тёлочку. Та, оказывается, уж просватана дальней родне. Они её ждали, надеялись и будут теперь растить. Мне на смену приедет тётушкина родная сестра. Та охотно согласилась присмотреть и за домом, и за коровкой, и за всеми остальными носами в хозяйстве.
Шарль неторопливо готовит шашлык в печи, я накрываю на стол. Скоро придёт сосед. Хороший мужик, как оказалось. А в моём детстве он был таким серьёзным, когда выходил за свои ворота из сада, правда, мы и не общались особо. Интересно, что за местную легенду он собирается поведать? Если всё так и дальше будет удачно складываться, то прямо завтра утром мы с Шарлем доберёмся до старого храма, оттуда на лыжах рванём к станции, а там и в Пермь на электричке. Он с кем-то при мне договорился о визе для меня. А значит, здравствуй, Бордо! Даже не верится.
Вот и в дверь кто-то стучится. Пойду, открою. Сосед стоит на пороге.
- Заждались, небось? А я не с пустыми руками. Вот, наливочку собственного производства прихватил к столу.
- Шарль, переверните шашлык.
- Как у вас строго. На "Вы"!
- Шарль утверждает, что он аристократ и его семье принадлежит родовой замок где-то в Бордо. Как я могу ему тыкать.
Я, не удержавшись, расхохоталась. Француз презрительно фыркнул где-то за печью. Хотя, может, зря я так. Может ему просто в нос попала печная зола.
- А ты, значит, не веришь. Может, и зря.
Шарль, Вы, стало быть, приехали снимать родовое проклятье вместо Вашего, кем он вам, пра-пра какой-нибудь?
- Признаться, да. Как ни странно это звучит, но приехал я именно за этим.
- Может, оно и хорошо. А я принёс  Вам родовой медальон, чтобы вернуть. Он должен принадлежать Вам по праву вашего рода. Что же касается вины вашего предка. Тут тоже всё не так просто.
Мясо готово?
- Я был бы рад вашей консультации, дело в том, что я ещё ни разу не готовил мясо на открытом огне и, тем более, на углях.
- Я сейчас посмотрю. Эльза, доставай блюдо и рюмки. Разговор будет долгий. Истории этой не один век. И ты, Эльза, в ней тоже замешана ненароком. Иконку достань, да поставь в углу. Всё мне спокойней, старому человеку.
- Хм, даже так?
- И свечу запали. У Аглаи она в верхнем ящике тумбы, той, что рядом с комодом. Да куда, вон за печкой.

Я отдернула кружевные шторки, что скрывали стоящую на специальной полке в углу икону. Водрузила на стол старый кованый подсвечник ручной работы. Едва ли не единственное украшение старого дома.
Мужчины достали готовый шашлык и разложили его по тарелкам. Хорошо, что я взяла с запасом и уже готовый. Всем хватит. Звякнул замысловатый графин, по рюмкам разлилась розоватая настойка.

- С клюквой. Самое оно к мясцу-то. Ну, здрав будь, потомок клятого рода. И ты, ведьма!

О, как! Не слабое начало для зимней сказки.
Выпили. Настойка показалась не слишком-то крепкой, да и рюмочки у тёти меньше наперстка. Хрустальные, на тоненькой ножке, они напоминали посуду игрушечного сервиза, что по недосмотру водрузили на стол.
Шашлык из печи! Ароматный и сочный, терпкий вкус дымных трав, мягкое нежное мясо. Шарль был сражён изысканным блюдом и ел, как нормальные люди, без ножа с вилкой. Неимоверное наслаждение. Поскорей бы еще удовлетворить разыгравшееся любопытство. Нам рано вставать, а я ещё хотела протопить баню себе и французу перед завтрашним путешествием. Наконец-то, мужчины наелись. Выпили по второму наперстку за телёнка и будущее молочное благоденствие отдельно взятой деревни и дома.

- Ну, так что там с легендой?
- Не терпится? Только, то не легенда, а быль. Что вы знаете про ведьм средневековой Европы?
- Их сжигали на кострах инквизиции, - спешно отрапортовала я.
- Этой ереси была подвержена почти вся Европа, но некоторые районы пострадали особенно сильно.
- Молодцы. А теперь дружно переходим на ты, раз уж пришло время этой правде вырваться на свободу.
Итак, жила-была юная девушка сказочной красоты где-то во Франции. Точное место нам не известно. На дворе стоял самый конец семнадцатого века. Костры ещё горели почем зря. На девушку донесли.  Донесли, что называется, облыжно. Не виновата она была ни перед законом, ни перед церковью в наличии ведовского дара. По крайней мере, так считал сам герцог. Но красоту свою вместе с честью она дарить ему не хотела. А вот дар у неё действительно был. И дар страшный, тяжёлый, сильный. Многое она могла, многое делать не хотела. Чистая, светлая дева неимоверной красоты. Ускользнула она из лап святой церкви, сбежала, рванула в Россию. В пути ей везло. Дошла, добежала, скрылась. А что было в те года в России, кто помнит? Это тысяча шестисотые года примерно. Ещё не излёт века семнадцатого, но примерно его середина.
- Бунты, Степан Разин. Точно не помню, если честно.
- Если вкратце, то Россия полыхала. И попала наша красавица из огня, да в полымя. Хоть не костёр, уже ладно. Но и пристроиться как следует не сумела. Сибирь тогда уже была русской землёй. Шла золотодобыча. Уж за  каким бесом занесло в эти края нашу девицу, мне неведомо. Но злость она держала на того герцога, а с ним и на всю французскую знать очень крепко. В Сибири она осела. Ну как осела, к кому-то должно быть прибилась. Лет ей уже было довольно много для незамужней девицы по меркам того времени. Должно быть, как тебе сейчас Эльза.
- Ну, спасибо!
- Я не о том. Ты представь, красивая, но из возраста невест уже почти вышла, бесприданница, чужачка, одно хорошо, знахарка. Вышла она тут замуж или ещё как, не знаю. В этой части легенды очень много домыслов, и мало достоверных фактов. А вот дальше наша легенда имеет уже куда более прочную почву под ногами. Есть письмо тех лет, и я сам рылся в местных церковных книгах о рождении детей, сопоставлял даты. Изучал историю рода Мари.
 Одно теперь известно точно, жила француженка долго и к концу тысяча семисотых родилась у неё внучка. Красавица, каких мало. В бабушку-ведьму и, что характерно, тоже с даром. Мон Анже! Так её потом будет звать твой предок, Шарль. Девицу назвали Марией. И росла она под строгим приглядом озлобленной на весь мир бабки. С лютой ненавистью в сердце ко всем представителям французской аристократии. Бабка расстаралась на славу. Да и было за что бабке ненавидеть французскую знать. У той самой бабушки наша Мари, мон Анже, научилась плести кружева дивной тонкой работы. Наследие с родины предков.
А потом  морозной зимой года 1812 в избушку к этой Мари заглянул француз. Она пожалела, приютила, вылечила. Думала, что солдат. Откуда ж ей было знать, что это целый герцог заглянул к ней в избу? Как водится, она его полюбила.
А как узнала, что перед ней герцог-француз, так хотела убить. Металась между ненавистью и любовью. Бегала в церковь, просила о вразумлении. Потом уж и вовсе поклялась извести. И извела бы, наверное. Так ли, иначе ли. Не знаю. Но вскорости Мария понесла под сердцем ребёночка от француза. И убить его уже не смогла. Побоялась накликать худую судьбу для ребёнка. Да и на шее француза был оберег от колдовства и порчи. Вот он, смотрите. Перед самым уходом в Бордо, он оставил его на память младенцу-бастарду.

На стол опустился обычный кулон тёмного серебра в форме изящной капли. С одного боку на нём виднелся неясный вензель, не то морда льва с розой во рту, не то кот с зажатым клинком. У Шарля при виде реликвии загорелись глаза. Казалось, ещё чуть-чуть, и он его схватит, и спрячет как можно дальше. Нет, удержался.
Сосед продолжил:

- Француз ушёл и более не вернулся. Мари осталась одна с младенцем на руках. Травница, знахарка, кружевница, да ещё и с крепким малышом. Да, опорочена. Но в нашем краю это был не самый ужасный грех. Замуж её охотно взял вдовый мельник. Жили они в хорошем сытом достатке. Немногим позже она родила мельнику дочь. И сын её тоже рос в любви и ласке обоих родителей.
Лишь потом, много лет спустя вспомнила она своего француза. Каждую ночь стал он ей сниться в одном и том же сне. Как уходит он из её дома, как она его проклинает. В завершение сна он каялся и качал головой. У Марии к тому времени были взрослыми внуки. Страшно ей стало от этих снов. Разбередили они душевную рану, уж давно позабытые слова, что были брошены в гневе. Она оставила сыну письмо. Дочери передала на словах, думала, та запомнит и передаст дальше. Но не случилось. А письмо сохранилось. Оно и сейчас у меня. В нем краткая история нашего рода.  В нём дано наставление о том, как себя вести, если вернётся кто из потомков француза. Она закляла всех потомков француза вплоть до шестнадцатого колена, чтоб тот клятый род во век не прервался. Закляла в надежде на то, что хоть кто-то из вас сможет сюда вернуться, чтобы она смогла уйти. Пока проклятье не сброшено, и дух её где-то здесь бродит. Бродит и ждёт своего времени, чтобы освободиться.
По женской линии все девочки её рода наследуют дар. Ты в их числе, Эльза. На поколение девочка рождается только одна, и только её дочь унаследует ведьмину силу. Все потомки сына француза передают от одного старшего сына к следующему кулон и наставление. Записанную историю рода. Девочки должны были и так всё помнить, но твоя бабка, Эльза… На ней всё прервалось. Комсомолка, красавица, лучшая ученица. Не стала она слушать старые сказки, и уж точно не готова была их передать. И мать твоя родилась такой же. А ты, вот вернулась только сейчас. Не малой же мне было тебе это всё рассказывать. Да и не знал, как подступиться. Бабка с матерью твои обсмеяли бы меня.
- То есть Вы считаете меня ведьмой? А где тогда моя метла?
- Не шути с этим. Твой дар, может, ещё и не проснулся. Но ты точно потомок тех ведьм. И дочка твоя тоже будет наследовать дар.
-Не будет у меня никакой дочки. Я в баню и спать. Спасибо за всё. Но я, правда, не верю. Шарль?
- Я бы тоже не верил. Ещё сутки назад. Но призрак я видел своими глазами...  А ты, Эльза?
- Мне показалось, что я кого-то видела, перед тем, как нашла тебя. Показалось!
- В общем, всё что знал, я рассказал. Амулет вернул законному владельцу. Носи, Шарль, он по родовому праву твой. Дорогу в храм найдёте и без меня. Храни тебя бог и лесные духи, француз. И тебя, Эльза.
Выйдете на рассвете. Как дойдете до первого холма на опушке, оставьте что-то съестное. Требу лесным духам, да попросите защиту в пути. Не смейтесь. Путь долгий. А зимой всякое тут бывает.
Все хлопоты по дому, корове и прочим животным до приезда твоей родни, Эльза, я беру на себя. Не беспокойся. Ты дальше-то куда сама?
- Шарль пригласил меня в гости. Так что обратно не ждите.
- Мы сразу от храма возьмём путь на станцию или пару дней проведем у настоятеля. Я ещё не решил, если честно. Но сюда возвращаться я больше не буду. За родовой амулет я Вам очень признателен. И за то, что сумели его сохранить, и за то, что решили вернуть его моему роду. Как я могу вас отблагодарить?
- Никак. Выполни наказ своего предка и на этом мы с вами сочтёмся. Мари не осталась тогда в убытке, после ухода твоего пра-. Он ей оставил самое дорогое, что было у него самого в то время - крепкого сына. А остальное - не нам судить.
- И всё же?
- Не поверишь, я имею всё, что мне нужно. И счастлив. Позвони мне из храма, как дело уладишь. На этом всё. Удачи, ребятки. А я, пожалуй, пойду потихоньку.
- Спасибо за легенду. Было действительно интересно, но я в это всё же не верю. Хотя в баню ночью и мне теперь идти страшно. Мало ли что. Спокойной Вам ночи.
- Спасибо... За все. Я обязательно выполню завтра, что требуется. Приятных Вам снов, только дайте номер вашего телефона Эльзе.
 

Глава 12

Сосед ушёл, оставив мне номер мобильника, а я стала думать, что же делать с помывкой. Во-первых, Шарль один может там угореть, баня старая, топить надо с оглядкой. Нельзя перекалить бак для горячей воды. Во-вторых, мне стало действительно страшно. Вроде бы понимаю, что всё это старые сказки, которыми просто обросла семейная полузабытая история про француза. Но женщину-то я видела. И именно там, где нашла Шарля. Да и он в Россию приехал не просто так, а чтобы посетить храм. Раз уж две семьи столько лет хранили в памяти эту историю, значит хоть что-то в ней правда.
Ладно, это всё лирика и достояние прошлого. Меня же волнует куда более простой вопрос. Что делать с баней? Может, устроить совместное посещение? Я отвернусь. Да и француз всё же не похож на маньяка. Еще бы он согласился на это, напыщенный аристократ. Хотя, раз уж пригласил в гости в замок, значит, готов усмирять свой аристократический пыл.
- Шарль, мне страшно идти в баню.
- Признаться, мне тоже. Немного. Но вымыться перед посещением храма определённо стоит, да я хотел постирать кое-что из вещей.
- Предлагаю пойти в баню вместе.
- Даже так? Я приятно удивлен.
- Будем по очереди отворачиваться к стенке. Берите ваши вещи, полотенце я дам. Сейчас баню подтопим пожарче и будет нам счастье.
- Как ты думаешь, джемпер высохнет до утра? Мы же на ты, теперь, верно? Это тебя не обидит?
- Я польщена. Простолюдинка, а с наследным герцогом теперь буду на "ты".
- Ха-ха-ха. Не смешно. Тогда я постираю только нижние вещи.

Шарль.

Баня. Никогда в жизни я не радовался настолько глубинно возможности просто помыться, привести себя в первозданный, чистый вид.
Вернусь, объявлю деду о помолвке с Эльзой. Пусть насладится всем спектром негативных эмоций, совсем как я теперь.
Идём в сторону бани, утопая под ворохом разномастного барахла. Совсем как цыгане перед блошиным рынком. Чистое, чтобы переодеться, полотенца, грязное бельё. Эльза расщедрилась на пуховый платок для меня на обратную дорогу к дому. Смешно. Прямо предвкушаю свой будущий облик. Хорошо, что никто не видит. За несколько метров до бани нам наперерез сиганул из сугроба волк. Я успел оттеснить Эльзу себе за спину, кажется, она не смогла устоять на ногах от испуга.
- Шарль! У меня вся попа теперь в снегу! Ты чего пихаешься?
- Волк!
- Это Шарик.
Шарик, ку-ку, свои, Шарик.

Шарик склонил увесистую башку набок, повел носом, принюхиваясь. Видимо, тоже в шоке от чужеземного идиота в наших краях. Подумал немного, после чего поднял голову к небу и завыл глухо и немного торжественно, разбив в хлам всю обыденность странной и без того ночи. Шарль так и остался стоять на месте.
- Идём, нам вставать рано. Да и холодно, чтобы просто так стоять и слушать.
- А он, точно, пёс?
- Точно. Смелее, вперёд, к чистоте! Нам ещё печку подтапливать, чтобы было пожарче.

Баня встретила сонным, будто немного недовольным скрипом двери. Мол, чего надо? Чего вам ночью-то не спится, болезные люди? Печка топилась, но как-то немного вяло. Я подбросила пару смолистых ароматных поленьев. Берёзовых тут, отродясь, не водилось, так что топим как есть, и плевать на устои сельского быта средней полосы. Веники в бане тоже были только лесные из можжевельника и пахли просто чудесно. Я захватила аж два, хотя бы только для аромата, а там как пойдёт.
Шарль скинул тулуп, я тоже. Вроде надо уже что-то делать, чтоб время зря не терять. Да неудобно при постороннем мужчине стирать нижние вещи. Хотя, всё равно ведь придётся. Открыла кран бака, набрала воды. И смело, как будто так всегда поступаю, вывалила в чуть теплую воду своё белье. Стою, стираю с умным видом, под внимательным взглядом француза. Хоть бы отвернулся, что ли, придурок заграничный. Можно подумать никогда он не видел дамских вещей. Уж отполоскала, а он все смотрит. Вот урод!
- Могу я спросить?
- Безусловно! - злобно рявкнула я.
- А Вы всегда так стираете?
- А в чём проблема?
- Я привык, признаться, использовать агрегат. Да и выливать воду на пол... Это как-то странно.
- А куда ещё? Это же баня! Тут пол специально щелястый. А вот эту, самую крупную щель удобно использовать подобно сливу.
- Я понял, спасибо. Вы закончили?
- Да.
- Тогда я попробую, если Вы не возражаете. Правда тут есть одна незначительная проблема.
- Какая? Вы не умеете тереть бельё мылом, герцог?
- Не эта. У меня нет с собой плавок, я, признаться, не рассчитывал оказаться в бане с девицей. Вы не станете возражать, если я оголюсь при вас до трусов?
- По морде полотенцем боитесь получить, признайтесь сразу? Не бойтесь, я отвернусь.
Стою, изучая рельеф старого темного сруба. Шарль что-то полощет, бездумно изводя лишнюю воду. Стало уже жарко и немного парно.
Пора бы раздеться, но вроде и стыдно. Хотя, чего я теряю? Беречь свое девство для мужа смысла уж точно нет. Да и девства того уже давно нет. Ну, пристанет, так может это именно то, что мне нужно. А что, практически принц! Да и красавец. А то, что заносчив - это не страшно. Я же не замуж за него собралась.
И вообще, может, я выполню в этом году весь список новогодних желаний. Шашлык был, настойка была, не шампанское конечно, но всё же. Легенда при свече рассказана была. Коттедж и лыжи были с избытком. Осталось воспользоваться сказочным принцем и укатить с ним во Францию до конца каникул. Решено! Хочу и будет.
Разделась до белья. На большее смелости пока не хватило. Вспомнила, как возилась сегодня с водой, вспомнила, как вчера тащила этого наследного почти принца. Странная сказка. Началась в сугробе, продолжилась в кровати, а теперь баня. Мне бы в душ, а уж потом всё остальное. Ну что поделать, душа нет, зато есть старая баня и грязная я.
- Мон шер ами, пардон. Эльза, если это вас не слишком смутит, вы мне не польёте? Я в белье, дабы вас не смущать.
- Разумеется, Шарль. Это меня не смутит.
- Даже так?
Я обернулась. А он хорош. Дьявольской какой-то, просто нереальной красотой. Точёное тело с рельефом тонко очерченных мышц, чуть смуглая кожа, немного щетины на лице, волосы чёрные как и глаза. Весь в мыле и пене. Тонкое бельё, что облегает тело на самом интимном месте, будто вторая кожа. Вот уж и, вправду, принц. Шарль чихнул, испортив весь свой идеальный образ.
- Садись на лавку, мне так неудобно тянуться.
Тонкой струйкой полила воду. Каждое движение тела француза будто бы продумано заранее, как у профессиональной модели. Вот он наклонил голову вперед, вытянул шею, поднял к волосам руки... Мышцы под кожей заходили, играя, приглашая потрогать, хотя бы коснуться. Не сейчас, я подожду чуть-чуть, самую малость. Может, и вовсе одумаюсь, откажусь от смелой затеи.
Ну, кто он, и кто я. Хотя, почему бы и нет. Будет что вспомнить. Да и вообще я теперь живу для себя, мне бояться нечего. Беру, что хочу, если мне того надо.
- Достаточно, спасибо. Тебе полить?
- Если не сложно.
Занимаю на лавке его место. Воду льёт не жалея, дурной. А если мне сполоснуть волосы потом не хватит?
- Подожди, я намылюсь.
Спешно, самую чуточку всё же, смущаясь, натираю мылом всё тело, мылю и волосы, намыливаю лицо.
- Полей мне, пожалуйста.
- Что? А, прости, засмотрелся. То есть, не то, что ты подумала. Просто твоё лицо.
- Что-то не так?
- Впервые вижу, чтобы девушка мыла лицо простым мылом.
Я расхохоталась.
- Другого-то нет. Чем же ещё? Не ходить же мне с грязной моськой. Лей на волосы.
Я наклонилась вперед, чуть разведя ноги. Докатилась, соблазняю герцога из Бордо. Определенно, на меня плохо действует деревенский отдых.
- Вроде бы всё. Посмотри, на мне нигде мыла нет?
- Нет, действительно всё.
А что-то голос у него такой напряженный.
Я наконец-то подняла голову и взглянула на Шарля. Тот стоит весь бордовый, прикрывая стратегическое место ведром с водой.
- Ты не могла бы отвернуться, я хочу постирать трусы.
- Ну, конечно. И ты отвернись, я сниму своё бельё и оденусь.
Стоим как два дурака, голые, и таращимся в стены. Рискнуть? Не рискнуть? Что я теряю? Ничего. А если не рискну, буду потом жалеть, что застеснялась? Определенно буду.
По стене бодро ползет какой-то чахлый паук. Очнулся в тепле от зимней спячки. Ох, не к добру мы тебя разбудили. Баня выстынет, как ты обратно уснёшь? А, впрочем, спасибо, ты подкинул мне хорошую идею. В детстве я, помнится, боялась пауков. Взвизгнула, подлетела, развернулась к французу. А он уже и так стоит ко мне лицом весь готовый к бою. Бросилась к нему с воплем.
- Там паук! Я их боюсь!
- Я не смотрел, это случайно, - выдохнул он мне прямо в губы и поцеловал нежно и одновременно страстно, нагло проникая в мой, чуть приоткрытый рот своим изучающим языком. Будоража, лаская, настаивая. Вот уже и руки его коснулись моей разогретой кожи. Замерли на мгновенье, будто примериваясь, и начали ласку. Как музыкант знакомится с новым инструментом, так и герцог изучал неспешно мое тело.
Трогал, ласкал, гладил и будоражил, мучая, не даря жаркой ласки, не насыщая достаточно, всё ещё водя по тонкой грани соблазна и искушения.
Тело откликнулось. Тело русской девицы совсем не скрипка, и даже не виолончель. Оно хочет любви и страсти, напора, жара объятий, дыхания на коже, биения сердца у своей груди.
Подалась ближе, приникла всем телом, переложила его чуткие ладони именно на те места, что так жаждут. Француз мой взвыл. Натурально. Толкнулся вперед, прижался всем телом. Повалил на лавку и начал неспешную мучительно медленную игру. Мой палач, мой жестокий мучитель, что медленно ведёт по пути к желаемому, не давая насытиться вдоволь и сразу.
Вот его рука ложится на мое запястье, чертит неведомый узор, вот он целует нежную кожу моего бедра, гладит живот. А я изнемогаю. Да и он тоже, так зачем же так медлить. Ну же, я жду. Подалась бедрами со всей силой ему навстречу.
Ухмыльнулся и упёрся руками, прижимая мои запястья над головой к широкой лавке. Поцеловал жадно и смело. Провёл кончиком языка по щеке. Помучил, насладился вполне своей властью над девичьим телом. И, наконец, уступил моему желанию, утолил было жажду, заполнил.
И снова игра. Будто старинный напев, мелодия из средневековой баллады. То медленная и нежная, то резвая, пускающаяся в пляс, а то вдруг прервётся, чтобы начать всё сначала. И руки, и губы, всё с мучительной мелодией заодно. Я принимаю, он ведёт, он ласкает. Тело смирилось и подарило мгновение счастья, мой палач продолжил игру. Лаская, будто пытая, вознося на небо и возвращая обратно множество раз. Кажется я воск, кажется, что страсть опаляет. Но и палач мой тоже близок к концу игры. Я подаюсь навстречу раз за разом, он дышит шумно и часто, дрожит от желанья и напряжения. Меня накрыло волной очередного блаженства, его лишь на секунду позднее. Крепко обвиваю ногами своего принца. Идеальный палач, что вознёс свою жертву до небес столько раз. Такого я ещё никогда не встречала. Нега, блаженство, идеальное наслаждение. Хочется и убить, и не отпускать. Сколько же раз он отпускал, даруя блаженство, сколько раз заводил свою мелодию сызнова. Хочу и будет. Ещё много раз. А потом разбежимся навечно, лишь чтобы помнить мгновения, что подарили друг другу, объятые паром и неизмеримым блаженством, поделённым на двоих…
- Ты предохраняешься?
- Вспомнил, главное, вовремя. Не переживай, детей не будет. Всё хорошо, я обо всем позаботилась.

Ну не совсем я. Судьба уж скорее, но сути-то не меняет. Наспех высушили волосы, как-то оделись. Печка уж прогорела сама собой. Идём к дому под звездным небом. Вот что я натворила? И ведь не жалею о содеянном ни на каплю. А значит, всё хорошо. Всё как и должно быть. Дома уютно и сытно пахнет мясом не так давно вынутым из печи. А кажется, в другой жизни. Будто бы целую вечность тому назад. Развесили бельё сохнуть прямо над печью. Кое-как прибрала дом к приезду сестры Аглаи. Вроде всё чисто, может и не так, как при тёте, но особой грязи уж, точно, нет. Надо будет с утра ещё раз прибраться, сейчас уже сил просто нет.
Спать легли снова вместе, только теперь без белья. Оно сохнет над печью. Жарко под одеялом вдвоем с Шарлем. Жарко и очень спокойно.

Глава 13

Шарль.

Русская женщина подобна огню в печи. Такая же жаркая, живительная, опаляющая.
Я не смог устоять перед соблазном. Вроде бы не должен был я так легко польститься на простую девицу в старой бане. Рассматривать жадно изгибы тела, будто подросток. За этим-то меня и застукала Эльза.
Страстная, горячая, ласковая. Скольких сил мне стоило продлить удовольствие, подарить ей долгое наслаждение. И сейчас она так сладко сопит в подушку, что не могу удержаться. Нагло ворую её сновидение. Она ещё спит, но уже отвечает, тянется мне навстречу. Тело её уж, точно, проснулось и откликнулось моему желанию. А разум ещё в плену сновидений. Воспользоваться,  не дожидаясь согласия? А почему бы и нет. Очнулась она ото сна уже в эпицентре страстей, чьей причиной стала невольно.

- Шарль...
- М?
- !

Проснулся с зарёй полностью вымотанным от событий и страстей прошлого дня и ночи. Эльза уже хлопочет по дому. Накрыла на стол, что-то моет, что-то прибирает. Красивая, добрая, страстная, ласковая. Как же она хороша. Не влюбиться бы подобно предку в крестьянку из дикого края. Не моя то судьба. Или? Нет, как представлю ее в Париже на ужине с конкурентами, сразу всё встает на свои места. Простой девицей не место в моей обыденной жизни. Нет там места для русской, необразованной, дикой. 

Позавтракали, девушка постирала постельное наше бельё прямо в тазу на кухне и развесила кое-как на веревку, что тянулась над печкой. Дом прибран, корова напоена, лыжи нашли. Можно и выходить. С картой сверяемся тут же, в доме. Маршрут в целом понятен. Большую его часть составляет просёлочная дорога, что делает петлю вокруг гиблого места - болотца.

До настоятеля дозвонились, нас ждут.
Перед самым отъездом я вышел в сени. Но так и не успел завернуть в потаённую дверцу. Из сумрака тёмных сеней вновь выступает она, моя прекрасная незнакомка, пра-пра Эльзы. Смотрит жутко и страшно. Ужас пробирает меня до костей. Вжался в стену и замер постыдно.

- Согрешил. Не убоялся. Взял не своё. Ты, как он. Прими её веру! Женись по обычаю православных, тогда, может, и отпущу.

И исчезла. Жениться?! Меня и так тут трясёт. Что значит по обычаю? Венчание? Православие? Дед убьет. Точно. Да и кто нас будет венчать? Или будет? Главное выбраться отсюда под покров родной страны. Никто никогда не узнает об обряде, даже если крещусь. Решено, сделаю, как она велела и первым же рейсом в родное Бордо, в замок, куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Невестой попугать деда еще было бы можно. Но женой?! Вот такой неотёсанный деревенской с коровой? Ни за что! Да еще и предать католичество в глазах милого деда с его ворохом дражайших семейных традиций и устоев нашего древнего рода. Немыслимо!
Да, нужно и Эльзу уговорить пройти обряд понарошку. Хотя, с этим проблем быть не должно. Деньги творят чудеса. Если что, прикинусь влюблённым. А деду попрошу не сообщать, чтоб не помер от счастья. Правда, боюсь, если он узнает, то помру скорее уж я. Уж без наследства оставит точно. Нет, определённо Эльза очень хороша, и добра и прочее. Но! Православная деревенская девка никогда не должна войти в наш род по представлениям деда. И уж, конечно, ей не место в моей среде! Да и жениться я не готов. Но призрак! Сделаю всё, что просят и удеру во Францию, чем скорее, тем лучше. 

Эльза

Восход отливает алым, лес сверху будто бы позолочен чьей-то властной рукой, а внизу, в самом подлесье стоит еще чёрная тьма, укрывая и пряча стволы могучих деревьев. Тишина полная и плотная, хоть ножом режь. Повезло, по дороге незадолго до нас прошёл трактор, может, даже вчера. Морозец  довольно лёгкий, лыжи скользят хорошо. Я иду первой, Шарль, что угрюм и мрачен сегодня, ползёт вторым. Ну его. У меня все сложилось. Тело благостное и гибкое, душа поёт, вторя прекрасному нашему краю.
Вот только внезапно зазвонил телефон. Интересно, кто это может быть? Номер довольно странный. Европа? Но кому я нужна оттуда?
Пришлось остановиться. Шарль тоже замер. Стянула варежку, чтобы ответить. В трубке раздалось уверенное, властное: «Бонжур!». Я оторопела было, но почти сразу дошло. Я же давала телефон Шарлю, наверняка это ему звонят. Извинилась на английском и, не дожидаясь ответа, передала трубку Шарлю. Кажется, он удивлён. Но взял и о чём-то сосредоточенно залопотал, лягушатник. Эх, сейчас бы в постель с ним. Прямо тут организовать небольшой лагерь. Сколько нам с ним осталось быть вместе? Неделю? Две? Жаль терять время.

- Это мой дед звонил. Он уладил некоторые дела. Сразу после посещения храма мы можем возвращаться в Бордо.
- Я рада.
- Откуда ты так хорошо говоришь на английском?
- В школе учила.
- Ясно. Слушай, я не знаю, как сказать. Я потрясён этим местом, природой, людьми. Мне бы хотелось принять вашу веру. Ты не будешь против?
- Нет, конечно. Почему я должна быть против? Я, вообще, не очень-то верующая.
- И ещё. Там в храме. Ты согласна со мной обвенчаться?
- Что?! Я так сильно ударила тебя башкой об порог, пока тащила? Хотя, не могла, ты был в шапке.
- Нет. Считай это своего рода сделкой. Мне это нужно. А тебе, наверное, не сложно? Раз ты не очень религиозна.
- Ну не настолько же! То, что между нами было, это прекрасно. Мне понравилось, но это же не обязывает тебя жениться!
Шарль вмиг посерьёзнел, уставившись мне за плечо.
- Будь моей женой по законам твоей веры.
Чуть помедлил и спешно добавил.
- Я заплачу, сколько скажешь. В евро.
"Соглашайся", - будто бы пропел ветер мне в ухо. Что там говорила та бабка перед метро? Дважды выйду замуж за разных мужчин. Может это судьба? Что я теряю? Ничего. А вот зачем ему это надо? И так срочно. Вопрос. Юридически венчание силы никакой не имеет. Значит, это часть той легенды? Стоит вляпываться, не стоит? Смотря сколько заплатит. И пусть платит сейчас, тогда я в любом случае смогу отдохнуть как человек, даже если и не в его замке, всё равно отдохну.
- Сколько?
- Десять тысяч евро.

Если ему так нужно, значит, может заплатить втрое больше. Идти на безумно бредовую сделку, так можно и поторговаться. Если бы объяснил в чём дело, помогла бы и так.

- Тридцать, переводишь прямо сейчас, две недели я отдыхаю у тебя в Бордо. И эти две недели мы отдыхаем как молодожены.
- Идёт. Давай свой номер счёта.
- Он в телефоне. Ты помнишь свои пароли от банка?
- Помню. И ты ничего не скажешь моему деду, пока мы будем в Бордо, ни о моем православии, ни об обряде венчания.
- Договорились.

Глава 14

Шарль.

Как она хороша. Только в сумраке этого древнего храма я, кажется, уловил всю глубину души своей фиктивной невесты. Эльза замерла у иконы, той самой, заветной. Лишь на краткий миг она обернулась ко мне. Чистый взгляд, в котором сосредоточено всё. И жизнь, и надежда, и какая-то детская чистая вера. Незамутнённая, неомрачённая ничем. Смею ли я, чужеземец, украсть у неё чистоту души. Купить её себе, пусть в фиктивные, жены. А вот в фиктивные ли? Где я еще найду такую же чистую и наивную девушку, кроме как не в этом диком краю. Вот уж, действительно, ангел, спустившийся с неба. Её заставляет взять мои деньги нужда . А я украду у неё возможность даже помыслить войти в церковь на венчание с настоящим женихом. Что мне притворство, то ей судьба. А, может, рискнуть, жениться на ней взаправду. Будет мне настоящая жена. Дед лишит наследства сразу. Я потеряю практически все, кроме разве что пары машин, да квартиры в Париже. Может, стоит тогда взять её в качестве постоянной любовницы? Был бы дед чуть менее прозорлив, можно было бы состряпать ей новую биографию и жениться всерьёз, как только она приобретёт достаточно светского такта. Нет, это бред. Чушь. Пусть будет, как будет. Впереди две недели совместных каникул. А там решу, как мне поступить. Отправлю обратно в Россию, и дело с концом. То здесь она кажется ангелом, а во Франции быстро потеряет свою чистоту и станет такой же, как все. Обычной. За две недели и я протрезвею, должно быть, от этого глупого неуместного чувства.

Под удивлённым взглядом батюшки подошёл к иконе начал молиться на французском, уж как умею. Там, куда идёт эта молитва, должны понять. Двести лет ждут.
- Богородица, прошу простить моего предка, что бросил здесь сына и рабу божью Марию. Прошу снять проклятие с моего рода и дать возможность Марии обрести покой в ином мире. Прошу дать мне уехать из этого края целым и невредимым. Аминь.

Гром не грохнул, небо не упало на землю. Быть может, взгляд на лике стал чуть добрей. А может, то игра света и тени, солнечного луча, что осветил древний лик. Долг выполнен. Пусть и спустя два с лишним века. Теперь венчание. Смешение веков, попытка спасти свою шкуру или дать шанс на счастье себе и девице? Кто знает. Никто.

Эльза.

Древний храм, чужая юбка, нелепая косынка на голове, напевная, громкая, чуждая мне молитва. Как я могла согласиться на этот фарс. Пусть и за немалую сумму, но дать осквернить и себя саму, и храм глупым фиктивным браком. Зачем это нужно Шарлю?

Долгий обряд, оплавленный воск свечи, благословения и вопросы. Все выдержала я до конца. Остался только вопрос: «Зачем?». Теперь мы муж и жена понарошку ли, взаправду, перед лицом бога? Не знаю. Будь, как будет. Точка невозврата пройдена дважды и мной, и им. Шарль задумчив и как-то возвышен. Красивый, изящный, богатый мужчина, чужеземец, которого знаю всего два дня, стал мне мужем перед лицом бога в старинном храме. Как дико и стыдно. Перед священником, перед ликами святых, перед собой, перед Шарлем. Теперь он Кирилл согласно святцам.
Я крещена Елизаветой. Вот и венчаны сегодня Елизавета и Кирилл. Как же странно.
- Убери к себе бумаги.
- Какие?
- Мою о крещении и нашу о венчании. Все же батюшка выдал их обе.
- Хорошо.
- Снимай юбку и платок. Нужно успеть добраться до станции засветло.
Выходим на улицу, солнечный свет ослепляет. Что-то громыхнуло вдали, будто салют.
- Что это было?
- Похоже на гром, но сейчас зима. Хотя, в вашем краю возможно всё. Цепляй лыжи, надо поторопиться.

Надо же, командовать стал, как будто самый взаправдашний муж. Я расхохоталась не то от нервов, не то от смущения, а может, и вовсе от глупости всего происходящего. Наспех попрощавшись с батюшкой, мы двинулись в сторону станции, пошёл лёгкий снежок. Тут и так дорога сложная - поле, а мы идём по крепкому насту. Шарль первый, а я за ним, чтобы наст выдержал нас обоих. Не хочется очутиться в сугробе по пояс. Небо всё больше заволакивают белые тучи. Подул ветер откуда-то. Ничего, скоро лес. Там, хоть дуть так не будет. Осталось совсем чуть-чуть, может с километр. Зря мы, конечно, идём напрямки, дорогой было бы дальше, но проще, надёжнее.

Шарль.

Я женат. По закону дикой страны, благословлён на рождение здоровых потомков их служителем церкви. Кто я теперь? Глупая дедова затея привела меня к полному краху. Если хоть кто-то узнает, какую глупость я совершил, мне конец. И деловой репутации, и отношениям с дедом. Всему. После такого только к психиатру и пора обращаться. Самое дикое в этом во всём, что я влюблён в свою, как это дико звучит, жену. Жду наступления ночи, чтобы остаться с ней один на один. Пусть этот брак юридически ничего не значит. Но сама моя дерзость, глупость, влюблённость эта ненормальная! Мы принадлежим разным мирам. Мой дом в Париже, на крайний случай, в скучном Бордо. Мир деловых отношений, сделок, контрактов, автомобилей.
Её дом - эта заснеженная деревня, корова, куры и прочий изыск.
Как из этого всего выбираться?
Небо затянуто будто бы одеялом, туго наполненным снегом. Снег сыплется из прорех, подул суровый северный ветер. Лес видится смутными очертаниями где-то далеко впереди. Пальцы давно околели от необходимости держать лыжные палки. Снег захватил всё пространство между землею и небом. Как бы не сбиться с пути. Успеть нырнуть под покров их хвойного леса. Там должно быть будет полегче, хоть можно будет дышать. Уже и леса не видно. Кругом только снег, да ветер. Получил лёгкий удар в спину. Эльза? Обернулся. Точно, она машет палкой и говорит что-то. Ни слова не слышу, ветер ворует все звуки. Остановился. Нагнала, наклоняется к уху.
- Мы сбились с пути, я даже твою спину уже не могу различить. Надо держаться рядом. Мне страшно.

Идём совсем рядом и очень медленно. Ветер сечёт щеки, ничего не вижу, кроме снежного марева. Обманула Мари, не отпускает? Или я что-то сделал не так. Губы сами собой шепчут будто заклятье: "Mon Ange!"
В шаге от нас показалась знакомая фигура. Замерли и я, и жена.
Уже и не страшно. Смерть от лютого холода будет страшней.
- Элизабет, Эльза. Девочка. Самая сильная в нашем роду. Впитала силу отца, смешав её в себе, как в сосуде, с нашей силой, родовой. Ты спасёшься, да и он тоже.
- Как?!
- Открой портал. Ты можешь, девочка моя, справишься. Просто произнеси, куда тебе нужно попасть, чего ты сейчас желаешь сильнее всего. Я помогу, перед тем, как уйти.
- Хочу попасть туда, где тепло и солнце, и меня точно будут ценить выше жизни. Полюбят.
Мари повела своей призрачною рукою. Перед нами загорелось серебристым небольшое пятно, вроде норы.
- Моих сил не хватает, ныряйте скорее. И ты, и он. Я должна уйти.
Не помня себя, толкнул Эльзу в спину, та провалилась в серебристую нору, успев ухватить за ворот меня. Летим вместе куда-то во тьму. Я уже умер? Вроде бы нет. Тьма кругом разорвалась, впустив в себя массу света и запахов. Мы спасены. Над головами яркое голубое небо, кругом скалы, солнце и лето.
- Ты... Тоже видишь всё это? Мы где?
- Не знаю, но мы спасены.