Цин Але. Императрица Поднебесной. Том 3

Глава 32. Эта лазурная печать проявилась, и лишь черная сакура Инхуа в силах сохранить барышне жизнь

Когда в семье почтенного и всеми уважаемого магистра Цзиньши родилась старшая дочь, он не скрывал разочарования: мечты о сыне и будущем полководце империи были столь желаемыми долгие годы, но боги не услышали мольбы этого господина и подарили магистру красавицу дочь. Потому девочке дали мужское имя – Цзиньши Хуан. Магистр Цзиньши рассуждал здраво: когда впоследствии супруга подарит ему сыновей, дочь получит второе женское имя. Однако судьба явно шутила с этим амбициозным господином и партию в вейци он проиграл: с каждой попыткой в семье рождались девочки, и после пятой дочери дворцовый лекарь вынес печальный диагноз – больше родить ребенка дама Цзиньши не сможет. К тому времени Цзиньши Хуан уже вполне подросла и проявляла живой интерес к заклинательству и военному искусству, к удивлению отца и матери, девочка росла крепкой и сильной словно юноша, отец сетовал на богов, но вскоре все новые достижения дочери в обучении заставили магистра изменить мнение: барышня справлялась не то чтобы не хуже натренированного воина, а еще и лучше по всем показателям. Это был сильнейший воин в женском теле. В раннем возрасте у способной барышни открылся редкий заклинательский талант и Цзиньши Хуан определили благодаря связям отца в самую подающую надежды духовную школу Пик Ханьши: школа располагалась ближе всего к столице Ханьшань, так магистр Цзиньши мог спокойно исполнять свои обязанности при княжеском дворе и одновременно держать обучение дочери под контролем. Через год обучения у строгого Ши Хуанлуня у Цзиньши Хуан проявилось божественное оружие – огненные крылья. Оружие это было взращено из ее духовного ядра и не являлось подарком божеств, что было вдвойне ценно и значимо – представители всех духовных школ княжества засвидетельствовали почтение старейшине Ши, под руководством которого такое чудо произошло. Редкие заклинатели империи получали духовные огненные крылья, мощь этого артефакта была неоспоримой. Так Цзиньши Хуан стала лучшей и самой перспективной ученицей Пика Ханьши и с возрастом не получила второго женского имени. Все шло благополучно, княжеская семья благоволила ее отцу, барышня укрепляла духовные навыки и мечтала культивировать бессмертие все последующие годы под строгим надзором беспощадного старейшины Ши. А потом появилась Цин Але, как снег на вершине горы – сияющая, нежная и хрупкая, нуждающаяся в защите и в наставлении барышня. Эта княжна вмешалась в планы и незаметно одно за другим все сбилось и ушло по иному пути, сложились новые обстоятельства: теперь Цзиньши Хуан получила титул образцовой наставницы, обрела ученицу в лице непослушной цзюньчжу и волею судьбы покинула Северное княжество на черном драконе Инь Луне в компании злейшего врага чужого клана – наместника Не Нэя Южного царства. Мир перевернулся с ног на голову, словно перекатилась сфера Инь-Ян и теперь перед глазами была лишь темная ее половина. Что же предстояло дальше: сердце стойкой барышни болело, на ее руках была слабая девушка при смерти, обе они были во власти темного заклинателя Не. Цзиньши Хуан не могла применить духовное оружие и убить врага, ведь от него теперь зависело, сможет ли Цин Але выжить или погибнет.

Когда черный дракон, жесткая чешуя которого отливала антрацитом в закатных лучах, размеренно спланировал на изъеденную временем черепицу старого дворца, та хрустнула под его цепкими лапами и несколько осколков улетели вниз на землю, разбившись. Осмотревшись прозрачными прищуренными глазами (красный оттенок глаз был утерян после темных заклинаний наместника Не), Инь Лунь мягко спланировал на землю. С его могучих крыльев, затмивших багрянец неба, сорвался вихрь, взметнувший опавшие листья сливы в заброшенном саду. Наступил вечер: новая Хань-Ван-Це светилась издали огнями зажженных масляных фонарей: столицу Южного царства хорошо было видно с крыши старого запечатанного дворца, но внизу во внутреннем дворе было уже темно. Дворец, некогда блиставший золотом и лазурью, был поглощен тенями, охраняемый высокими стенами с выцветшими фресками полуящеров-полудраконов, фениксов и небесных божеств, теперь казался почти неразличимыми в сумерках. В теплом вечернем воздухе витал запах старых свитков и чернил, а возможно Цзиньши Хуан просто показалось с непривычки. Этот дворец стал отчужденным после смерти императора Ци Му в годы раскола небес при Великом бедствии – в тот злополучный момент империя раскололась пополам, утратив древний военный артефакт – лазурную военную печать, дающую ей силу и мощь.

Теперь же старый дворец встретил в своих чертогах два утерянных ранее осколка – словно само время сформировало петлю и обернулось вспять. Цин Але, как разбитый вдребезги янский осколок лазурной печати, не открывала глаз. Черная сакура Инхуа, раскидавшая металлические ветви по внутреннему двору, размеренно шелестела жесткой листвой на ветру. Вместе эти две части составляли единую печать, но сейчас, оказавшись столь близко друг от друга, они лишь тянулись каждый к своей половине.

Сакура Инхуа была скрыта от посторонних глаз высоким каменным забором, даже при том, что старая Хань-Ван-Це уже много лет была запечатана защитным заклинанием и никто не мог свободно попасть в этот дворец. Ветви черной Инхуа, словно тонкие руки тянулись в мольбе в темнеющее небо. Лепестки ее, цвета крыла черного дракона, казались бархатными в слабом свете луны. Они опадали на землю, словно капли черной крови, образуя под божественным деревом чернеющий в бликах ночи ковер. Красота сакуры была темной и отчужденной, как и красота едва сохранившей дыхание барышни на руках воина-феникса, своего учителя. В тот вечер, когда наместник Не подошел к умирающей барышне на ее руках, огненные крылья Цзиньши Хуан осветили пламенным светом темный двор заброшенного дворца.

– Не прикасайся к ней, держись подальше от моей ученицы! – голос воина-феникса казался глубоким и ясным, а взгляд ее черных глаз явно давал понять, что никаких шуток быть не может, и, если наместник решит приблизиться, его ждет неминуемая расплата.

Глава 33. Эта формация-ловушка разлучит учителя и ученицу

В тот день по возвращению в старый дворец Цзиньши Хуан пришла в ярость: хмуро осмотрев покрасневшую от крепкой хватки Не Нэя шею Цин Але, воин-феникс выругалась.

– Больше не оставлю тебя одну ни по какому поводу, стоило выйти, как этот мерзавец заявился. Он позволил мне сопровождать тебя лишь потому, что связь учителя и ученика сильна, вынужденная дистанция может плохо повлиять на твое бессмертное духовное ядро. И на осколок лазурной печати тоже. – Цзиньши Хуан в гневе скинула плащ слуги и швырнула меч на деревянный стол. – Чем ты его спровоцировала? – спросила девушка. – Он был спокоен даже перед оружием цинвана на Пике Ханьши.

– Трудно понять точно, что-то связанное с историей его семьи, затронула его воспоминания.

Цин Але рассказала внимательно слушающей ее учителю о странной реакции Не Нэя на упоминания об имени барышни Шен Сюэ с шелкового платка.

Цзиньши Хуан достала из ящика стола целебную мазь, которую щедро доставили лекари в первые дни восстановления пленницы и аккуратно убрала золотые волосы с плеч подопечной.

– Посиди спокойно, – воин-феникс нанесла палочкой измельченные целебные травы, а после аккуратно распределила пальцами.

Цин Але вздрогнула, прохладная мазь попала на рану и причинила боль.

Цзиньши Хуан осторожно притянула ученицу ближе и крепко обняла.

– Иди сюда, – вздохнула учитель, – больше не оставлю тебя, малышка, – она гладила ласково девушку по волосам и спине. – Не бойся, Не Нэй не посмеет и пальцем к тебе прикоснуться. Пока учитель рядом, пока я жива, если этот мерзавец снова сделает шаг в твою сторону, снесу ему голову с плеч. Скоро восстановит силы и почтенный Ян Лунь, вместе мы найдем выход. Самое главное, что тебе уже лучше.

Цзиньши Хуан положила руку на плечи девушки в своих объятиях, Цин Але чуть вздрогнула от прикосновения и тяжело вздохнула: ту угрозу, что она почувствовала в саду от наместника Не, сложно было игнорировать. Что хотел от нее этот человек, помимо печати? Она определенно не сможет ничего ему дать... Если Цзиньши Хуан будет стоять на его пути, то она может пострадать, это было страшно, немыслимо и недопустимо.

Цин Але крепко обняла в ответ учителя и положила голову ей на грудь, она слышала, как размеренно бьется сердце феникса, чувствовала тепло ее тела. Цзиньши Хуан, хоть и была ее учителем, но Цин Але давно относилась к ней как к самой близкой подруге или сестре. Одна мысль о том, что правитель Южного царства может навредить барышне, очень тревожила.

– Можно я сегодня засну в твоих руках, учитель? – спросила барышня. Цзиньши Хуан поцеловала ее в макушку, поиграв с волосами.

Ее ученица старалась не подавать виду, но она явно была напугана угрозой от наместника Не, заключившего сделку с Бездной. Воин-феникс видела, что Цин Але старается не выдавать эмоций, однако во взгляде девушки читалась смесь отчаяния и тоски.

– Конечно, можно, – Цзиньши Хуан наклонилась и прикрыла глаза, восстанавливая в памяти события дня.

– Что-то удалось узнать на базаре? – тихо спросила Цин Але, скользнув взглядом в сторону окна, через которое на небесном своде уже были заметны сияющие звезды.

– Предполагаю в новой столице узнала бы больше полезного, а здесь несколько самых крупных поселений у подножия старого дворца уже частично потеряли людей, Не Нэй не позволяет людям приближаться к дворцу покойного императора Ци Му, но всем известно, что он привез цзюньчжу Северного княжества. Рты не закрываются, обсуждают сплетни о моей ученице. – Цзиньши Хуан открыла глаза. – Хотелось отрезать языки этим сплетникам, но пришлось вести себя более осмотрительно! Про внешние события мало что удалось выяснить... В единственной таверне хозяин неохотно сказал, что армия княжества нанесла удар по первому энергетическому щиту Не Нэя и заклинателям Южного царства пришлось нелегко. Выспрашивать подробнее было небезопасно.

Цин Але приподнялась, немного отстранилась и широко открыла глаза.

– Это значит, А-Лин начал войну?! – во взгляде девушки отразилась боль.

– А ты сомневалась, начнет или нет? Цин Але, я узнала, что Цин Лин пробил первый щит за несколько суток и армии встретились у пограничного города Янцзычжень*, никаких подробностей, конечно же, простые крестьяне не знают, разносят крупицы рассказов от дома к дому... Кавалерия форпоста Гуйхуа и города Байлунчен** под предводительством Цин Бэя наступила на Янцзычжень, исходя из спутанного рассказа стало понятно, что армии Не Нэя пришлось отступить. Возможно, еще и по такой причине этот мерзавец не в настроении.

– А-Лин идет за мной, – болезненно прикрыла глаза Цин Але, за последние дни она не проронила ни слезинки и сейчас глаза ее тоже оставались сухими.

В павильоне Лен Фэнже старого дворца было тепло: душный воздух разросшегося сада, за которым никто долгие годы не ухаживал, проникал в раскрытые окна. Прохладный нефрит пола в центре зала лишь немного холодил ступни, жара, накопившаяся за день в стенах дворца, не думала отступать с наступлением вечера. Климат Южного царства показался Цин Але более тяжелым. В саду, обычно приносящем хоть какое-то облегчение, безветрие превращало аромат жасмина и сакуры в удушливое облако. Цикады надрывались в кронах деревьев, их стрекот только усиливал ощущение душной непроницаемой подступающей ночи. Шок от случившихся событий травмировал сердце девушки и как будто бы сложилось внутреннее убеждение, что слез она не заслужила и больше не имеет права их проливать. Из-за ее глупых ошибок семья оказалась втянута в войну. Ей срочно хотелось придумать, как все исправить: отсюда, рядом с древом Инхуа, из самого сердца старой Хань-Ван-Це.