Цвет боли лазурь

Пролог

Четверо верзил затолкнули меня в затхлый туалет. От толчка я врезался спиной в шершавую стену, и на коже вспыхнула мимолетная боль – пустяк, но достаточно, чтобы разозлить.

— Мы научим тебя, как с нами разговаривать, — процедил один из них, парень с темно-русыми волосами и настороженными карими глазами.

— Не горю желанием вообще с вами разговаривать. Отпустите, — прорычал я, стараясь скрыть страх.

— Отпустить тебя? — усмехнулся второй, черноволосый, с пронзительными голубыми глазами, в которых плескалась злая насмешка. — Не смеши. Мы так просто не отпускаем.

— Чего вы хотите? — спросил я, опасаясь представить, что у них на уме.

— Мы хотим, чтобы ты ушел из этой школы, — отрезал третий, русоволосый громила. Он возвышался над остальными, и под рукавом рубашки виднелась татуировка на запястье: кривое имя «Кристина». Его талисман, как я понял.

— А если не уйду? Что сделаете? — с вызовом спросил я.

— Мигом отделаем, — огрызнулся он.

— Не посмеете, — вдруг прозвучал хриплый голос за спиной. Все четверо обернулись. В дверях стоял Денис местная гроза, чье имя заставляло дрожать даже учителей. Он не мигая смотрел на них, потом одним движением отшвырнул их от меня и помог подняться.

— Еще раз к нему подойдете, хоть пальцем тронете, будете иметь дело со мной, — прорычал Денис, прожигая их взглядом. Несколько секунд они колебались, переглядываясь, и наконец один из них рискнул:

— А ты ему кто вообще?

— Друг, — отрезал Денис, схватил меня за руку и вытащил из прокуренного туалета...

Я посмотрел на него, он был очень красив, его светлые волосы поднимались в воздухе, а глаза были голубыми, которые очень сильно любил я... Он увидел мой взгляд, и я отвернулся.

— Спасибо тебе - чуть смущённо сказал я не смотря на него.

— Не за что - сказал он, и увидел мое смущение но ничего не сказал....

— Мы друзья? - спросил я, зная что он откажет.

— Да - коротко ответил он.

Я посмотрел на него, и моему счастью не было предела.

А все это началось в сентябре...

Глава 1

Солнце пронзило комнату золотыми стрелами, разбудив меня своим нежным касанием. На часах высветилось предательское шесть часов утра. Первая мысль, словно удар под дых: первое сентября… Новая школа. Старую я оставил позади вместе с городом, где каждый камень напоминал об утрате. Мы с отцом бежали оттуда, спасаясь от призраков прошлого. Рак безжалостно вырвал маму из нашей жизни, когда мне едва исполнилось двенадцать. Отец сломался, и я вместе с ним. Только бабушка, тихая гавань в бушующем море скорби, помогала нам не утонуть. В те моменты, когда отцу нужно было побыть наедине с болью, я уходил к ней, вдыхая запах пирогов и тихих сказок, иногда оставаясь на ночь, чтобы не слышать его беззвучные рыдания.

Однажды, прильнув к бабушке, пока она читала мне сказку, я тихонько спросил:

– Бабуль, а мама сейчас на небе?

– Да, Никитушка, твоя мамочка теперь там, – ответила она, и в голосе её прозвучала еле уловимая грусть.

– А она видит нас? – не унимался я.

– Конечно, видит, родной мой. Она наблюдает за тобой, радуется, как ты растешь, – прошептала она, и в тот же миг я соскочил с кровати и помчался к окну.

Небо искрилось мириадами звезд.

– Что с тобой, Никита? – спросила бабушка, ласково поглаживая меня по спине, пока я, умостившись на подоконнике, не отрываясь, смотрел в звездную высь.

– Бабуль, а мама… она ведь может быть одной из этих звёзд? – спросил я, не отводя взгляда от мерцающих огоньков.

– Да, милый, вполне возможно, – прошептала она. И тогда я отчаянно замахал звёздам, надеясь, что мама увидит меня и успокоится, зная, что я не один…

Я направился на кухню, где отец колдовал над завтраком. Поздоровавшись, я уселся за стол. Он поставил передо мной тарелку с овсяной кашей, наложил себе и сел напротив.

– Ну что, Никита, волнуешься перед линейкой в новой школе? – спросил он.

– Очень… – пробормотал я, уныло ковыряясь ложкой в каше. Мне было невыносимо прощаться со старой школой, с друзьями, с которыми мы делили радости и печали. Им тоже было тяжело меня отпускать. Одна из моих подруг подарила мне на память браслет с трогательной надписью: "Лучшему другу от лучшей подруги. На память". С тех пор я ни разу не снимал этот браслет, поклявшись хранить его вечно.

– Не переживай, всё будет хорошо. Я уверен, ты найдёшь себе новых друзей, – сказал папа, нежно потрепав меня по волосам. Затем он внимательно посмотрел на меня и тихо произнёс: – Какой же ты красивый… Весь в маму… – В его голосе послышалась такая щемящая тоска. Ему тяжелее всех далась потеря любимой жены, которую он боготворил. Он отдал бы всё на свете, лишь бы его Диана была рядом с ним и сыном… Порой ему казалось, что он видит её силуэт на улице…

После завтрака я пошёл в свою комнату, чтобы переодеться в приготовленную ещё вчера одежду. Спустя несколько минут ко мне зашёл отец, одетый с иголочки. Он окинул меня взглядом и тепло улыбнулся.

– Ну вот, одиннадцатиклассник ты мой! – с гордостью произнёс отец. – Давай я тебя сфотографирую на память, – предложил он, доставая телефон. Я не очень хотел, но всё же встал в нужную позу. Щелчок камеры. – Ну вот, красавчик! – воскликнул отец, пряча телефон в карман. – Ну что, готов? – спросил он, глядя на меня с нескрываемой любовью.

Мы вынырнули из подъезда, и вот она – наша ласточка, ждет. Я нырнул на заднее сиденье, отец, спустя томительные мгновения, вдохнул жизнь в мотор, и мы сорвались с места. Час пути до новой школы – целая вечность… Затерянная на краю света, она, по словам отца, была "элитной". Он пристроил меня туда, словно ценный экспонат, благодаря давней дружбе с директором – другом детства.

В кармане затаились беспроводные наушники, я освободил их, и уши наполнились голосом Леди Гаги. В музыкальном коконе время сжалось, и вот мы уже у ворот школы.

— Ну вот, Никита, твой новый храм науки, – обернулся отец, – Удачи! Звони, как закончишь, я за тобой приеду.

Я ступил на асфальт, но, едва сделав шаг к воротам, услышал оклик:

— Никита, цветы забыл! – Отец протянул букет через окно.

— Спасибо, – поблагодарил я, и двинулся к входу. Толпа учеников бурлила, как разворошенный муравейник. Нужно было найти свой класс, но буква вылетела из головы…

— Кажется, "А"… Теперь бы отыскать их, – пробормотал я, сканируя взглядом двери, но тщетно. Вдруг за спиной возникла фигура – молодая учительница.

— Ты Никита Егоров? – спросила она, глядя прямо в глаза.

— Да, это я.

— Отлично, я Ольга Александровна, твоя классная руководительница, – улыбнулась она. – Пошли, я покажу тебе класс.

Она развернулась и направилась к своим детям, замершим неподалеку. Когда я подошел, они вопросительно взглянули на меня, и я встретил их взгляды. Не говоря ни слова, я занял свое место и стал ждать начала торжественной линейки, предвкушая знакомую суету и волнение.

Я стоял, завороженный, наблюдая за шествием торжественной линейки, и кожей ощущал на себе взгляды одноклассников. Стоило мне обернуться, как все разом отводили глаза, устремляя взоры в никуда. Внезапно к нам приблизился незнакомый парень и встал рядом. Ольга Александровна бросила на него испепеляющий взгляд, а затем ледяным тоном произнесла:

— Денис, ты опоздал на линейку. Какая причина?

— Проспал, — бросил он в ответ, небрежно.

— И ты еще позволил себе явиться без формы? Не сомневайся, сегодня же позвоню твоей маме и сообщу о твоем возмутительном поведении, — отрезала Ольга Александровна, отворачиваясь, чтобы наблюдать за танцем четвероклассников. Я поднял голову и посмотрел на Дениса. Он возвышался надо мной, был намного выше. Светлые волосы обрамляли его лицо, а голубые глаза… Я всегда испытывал необъяснимую симпатию к людям с таким цветом глаз. Денис заметил мой взгляд, но ничего не сказал. На его лице не отражалось и тени радости, да и какая радость может быть первого сентября? Скорее, только грусть об ушедшем лете…

После линейки мы направились в свой кабинет, расположенный на третьем этаже. Внутри школа поражала своей красотой и современным ремонтом.