Цвет греха. Алый

Глава 1

Цвет греха. Алый

Глава 1

Эва

Случалось ли вам совершать нелепые поступки, о которых потом горько сожалеешь ещё очень и очень долгое время?

Сегодня у меня как раз такой день.

Город не успевает полностью проснуться, но солнце согревает округу первыми лучами. Опустив боковое стекло, я подставляю ладонь встречному ветру и наслаждаюсь ощущением прохлады, пока стальной Chevrolet Corvette под моим управлением сворачивает из одного переулка в другой. Путь выдаётся долгим, и я немного устаю, хотя на губах сохраняется счастливая улыбка, ведь я рада наконец вернуться в родные края.

— Позвонить папе, — обращаюсь к прикреплённому на панели гаджету.

Аппарат послушно выполняет сказанное, а череда гудков сменяется на приветливое, чуть хриплое по громкой связи:

— Доброе утро, ангел мой. Ты уже доехала?

На заднем фоне у него отчётливо слышится грохот работающей техники и чьи-то выкрики.

— Да, почти, — отзываюсь с улыбкой. — А ты... на работе? В такое время? — удивляюсь, различив сопутствующий нашему разговору фон, и тут же сворачиваю в обозначенном направлении.

До доков отсюда не так уж и далеко.

— Возникли некоторые проблемы, — вздыхает папа. — Пришлось срочно решать.

— Что-то серьёзное?

— Нет-нет, ничего из того, что невозможно уладить. Просто пришлось приехать пораньше, — заверяет родитель.

Снова улыбаюсь.

— Я как раз неподалёку. Заеду к тебе в офис. Позавтракаем вместе, отметим мой диплом, только ты и я, — предлагаю следом.

Недолгая пауза разбавляется новым грохотом крана.

— Нет, в офис сейчас не приезжай, — спешно отказывается папа. — У меня встреча с моим партнёром. Как освобожусь, сам к тебе приеду. Ты лучше езжай сразу домой. Мария испекла твой любимый яблочный пирог, — добавляет коварно.

Мария — наша экономка. Когда я была маленькой, она всегда заботилась обо мне как о родной дочери. Отец растил меня один, нанял целый штат нянек ввиду своей постоянной занятости, но именно Мария стала той, что читала сказки, укрывала одеялом и вместе со мной ползала под кровать, чтобы удостовериться в отсутствии «жутких монстров, которые приходят по ночам за маленькими девочками».

— Почему? — стою на своём, хотя Марию тоже очень хочется увидеть. — Ну, папочка, мы с тобой почти два года вживую не виделись. Я тебя только один разочек обниму, а потом обещаю, буду сидеть тихо-тихо, как мышка, и не мешать, — заверяю жалостливо.

В ответ слышится тоскливый вздох.

— Я тоже очень соскучился по тебе, ангел мой. Но говорю же, сейчас нельзя. У меня важная встреча с партнёром, — проговаривает с сожалением.

— Что это за загадочный партнёр такой у тебя, что нельзя на него посмотреть? Хотя бы издалека, — дразню его. — Или опасаешься, что я ему выложу все твои страшные тайны, и он откажется с тобой сотрудничать? — хмыкаю задорно, скрывая за шутливым тоном своё разочарование.

Всё-таки и правда ведь давно не видел в настоящем, только по видеосвязи. Последние годы обучения в университете дались со сложностями, и я почти всё своё время посвящала тому, чтобы получить свой заветный многострадальный диплом.

— Ага, не дай бог он узнает, что по утрам я путаю носки и надеваю разные! — поддерживает шутку папа, хотя совсем не смягчается по поводу предложенного мной.

— Ладно носки, он ещё твою пижаму с фиолетовыми слониками не видел! — хихикаю в ответ.

Грохочущий кран перекрывает отцовский смех. А я слишком увлекаюсь телефонным разговором, лишь в последние секунды замечаю несущийся на полном ходу с зоны подземной парковки тонированный внедорожник. Тот, кто за рулём, тоже по какой-то причине меня не замечает.

Хорошо, скорость не настолько большая, чтоб совсем плохо!

Педаль тормоза я вжимаю в пол. Визг шин режет по ушам.

Удар.

Ощутимый.

Глухой.

Меня швыряет вперёд, но сработавший ремень безопасности вдавливает обратно спиной в сиденье.

— Вот же… — ругаюсь сквозь зубы.

— Эва? — доносится из трубки взволнованный голос родителя.

Сердце колотится как заполошное, хотя я стараюсь дышать глубже и не поддаваться одолевающей разум панике. Машину жаль, мне её папа на совершеннолетие подарил, и едва ли он обрадуется тому, что я испортила столь ценное имущество по своей глупости и неосмотрительности.

— Эва? Ты куда пропала?!

Вдох. Выдох.

Признаваться прямо сейчас…

Да ну на!

— Пап, я тебе перезвоню, — уклоняюсь от прямого ответа.

— Что случилось, Эва? — не сдаётся он.

Обречённо вздыхаю.

Если немного подумать, не так уж всё и ужасно. Подушки безопасности, например, не сработали, а значит, возможные повреждения не столь уж и велики — исправимо.

Глава 2

Глава 2

Эва

После утреннего происшествия и двух часов блуждания по центральному бульвару начинаю потихоньку сходить с ума.

Не слишком ли долго я металась с тем, чтобы определиться? Если незнакомцу уже не помочь? Он ведь так и не очнулся. Если я слишком поздно его привезла? Может быть, стоило поехать сразу, а не тратить время на поездку до больницы, в которую мужчина так и не попал? А если всё-таки медицинский центр с цивилизованным отделением реанимации и целым штатом специалистов — это куда лучший вариант для сохранения его жизни, нежели довольно скромный кабинет врачевателя-мигранта? Если у Имаи-сана банально недостаточно всего необходимого, чтобы ему помочь?

Ох уж эти «если»...

Тысячи «если» в моей голове кружат, подобно пчелиному рою, одно за другим отбирая остатки уверенности в содеянном. Перед глазами то и дело пестрят модные витрины, но ничего другого в голову не вмещается. Едва я приехала, хирург банально выгнал меня, забрав пациента, разрешив вернуться только после того, как он сообщит об этом, вот и блуждаю среди магазинчиков, то и дело кусая губы, словно последняя неврастеничка.

Даже звук входящего не сразу различаю…

— Ты уже два часа, как в городе, но до сих пор мне не позвонила! — доносится обвинительным тоном, стоит принять вызов. — И вот кто ты после этого, а?!

Нина — моя подруга детства. Одна из тех, кто искренне и по-настоящему ждёт моего возвращения домой. Прежде мы вообще были не разлей вода, почти каждый день проводили вместе, но после того как я переехала из-за учёбы, наше общение стало куда более редким.

— Хотела сделать тебе сюрприз. Но не получилось, — не скрываю очевидного с усталым вздохом, останавливаясь напротив банкомата. — В аварию попала, — оправдываюсь, как могу.

Про всё сопутствующее умалчиваю. Временно.

— Что-то серьёзное? — тут же беспокойно спрашивает Нина.

— Да нет, просто небольшая задержка, ничего страшного. Я потом всё подробно расскажу, как доберусь до тебя, ладно? Мне телефон нужен, позже поговорим, хорошо? — произношу и только потом вспоминаю кое-что ещё, что прежде упускаю: — А откуда ты узнала, что я уже почти дома? — озадачиваюсь вслух.

— Мария сказала, — хмыкает Нина. — Откуда я ещё могу узнать? Её твой папа предупредил. Она тебя ждёт и пирог тебе приготовила. Только не говори ей, что я тебе рассказала, это типа сюрприз! — усмехается девушка. — Ладно, как уладишь свою проблему с аварией, я тебя жду! Но учти, моё терпение не безгранично! — хихикает и сама же первая отключается.

Согласно киваю, как если бы она всё ещё меня слушала и видела, уже после сосредотачиваюсь на банкомате и снятии наличных с виртуальной карты. Забираю довольно много. Часть пойдёт на оплату услуг Имаи-сана, а на остальные куплю подарки для домашних. Надо же как-то оправдать перед отцом свои сегодняшние расходы, на случай если заинтересуется. Вряд ли стоит рассказывать ему о том, как я потратилась на лечение незнакомца, потому что вдруг стало его жаль и захотелось помочь. Не дай бог родитель так проникнется, что потом тоже помочь захочет. Лично мне. С посещением психиатра. А вот если я куплю, скажем, какую-нибудь сумку стоимостью со среднестатистическую однушку, в его понимании это уже не будет выглядеть странно.

Ну да ладно…

К тому времени, как хирург заканчивает свою работу с привезённым мной пациентом, я успеваю накупить несколько пакетов всякой всячины, обойдя десятки магазинчиков, выстроенных в параллель вдоль бульвара. Оставшуюся часть налички я вручаю Имаи-сану, когда возвращаюсь, как условлено.

— А здесь не многовато? — хмурится Имаи-сан, взвешивая незатейливый белый конверт.

Да, не пересчитывает, именно взвешивает в ладони, слегка подбросив, предварительно посмотрев символику номинала.

Кто ж этих великих специалистов и их привычки поймёт.

— Возможно, я попрошу вас ещё об одной услуге, — улыбаюсь виновато. — Можно, это останется между нами? Пожалуйста.

Имаи-сан перестаёт хмуриться. На его губах расплывается понимающе-снисходительная насмешка.

— Вся информация о моих пациентах всегда остаётся конфиденциальной и за пределы этих стен не выходит, ты можешь не беспокоиться на этот счёт, — успокаивает. — Доплачивать за это не обязательно, — добавляет, растеряв всё своё веселье.

Сурово как-то даже. Видимо, решает, что я в нём сомневаюсь.

Обижать его я ни в коем случае не собираюсь!

Вот и перевожу тему:

— Как он? Всё в порядке ведь, правда же?

— Да что ему будет? — округляет глаза Имаи-сан. — Здоровущий, как бык. Да и пуля прошла навылет, даже копаться в нём особо не пришлось — так, подлатал немного. Разве что башкой где-то сильно ударился. Скоро в себя придёт. Не переживай, ничего страшного с твоим мужиком не случится, — типа успокаивает, а вот я, наоборот, начинаю нервничать. — Жить будет. Ну, пока твой отец о нём не знает. Ты ведь поэтому меня о молчании попросила?

— Это не мой, — мямлю смущённо, — мужик.

Он мне явно не верит. Слишком много скептицизма читается в его глазах и кривой ухмылке.

— Но да, я именно поэтому попросила! — добавляю поспешно.

Глава 3

Глава 3

Эва

Многоэтажный жилой комплекс, к которому я подъезжаю, выглядит довольно оживлённым: детвора носится внутри периметра цветастого ограждения, несколько парочек прогуливается по тротуарным дорожкам, в тени крон деревьев на лавочке прячутся те, кто постарше. Им всем нет до меня никакого дела. Собственно, именно поэтому я и приезжаю сперва сюда — не тороплюсь домой. Надо же скрыть все оставшиеся следы своего преступления, в частности, испорченную тачку.

— Нина, я приехала, — сообщаю подруге, отправляя ей голосовое.

Проходит всего несколько секунд, я успеваю лишь выбраться из машины и открыть багажник, откуда достаю ворох бумажных пакетов с покупками, а в ответ прилетает: «Поднимайся быстрее!».

Входной ключ у меня есть ещё с давних пор. Консьерж тоже знаком. Миловидный старичок ласково улыбается и предлагает помочь с пакетами. Отказываюсь. Но благодарю за помощь с вызовом лифта. Створки приветливо распахиваются. Я поднимаюсь на шестнадцатый этаж в гордом одиночестве. И наслаждаюсь последними секундами уединённости со своими мыслями, ведь, едва дохожу до нужной квартиры, как дверь широко распахивается — я слова вымолвить не успеваю.

— А-а-а… Ну, наконец-то! — радостно вопит хозяйка квартиры, затаскивая меня внутрь вместе с пакетами, повиснув на шее.

Дышать легче не становится, блондинка с буйными кудряшками, одетая в простые шорты и майку, сыплет одним вопросом за другим, мне даже рот открывать не обязательно, и сама с собой прекрасно общается. Мы добираемся до гостиной, там я оставляю все принесённые с собой пакеты, парочку из которых вручаю самой Нине, и падаю на диван.

— А в остальных что? — прищуривается девушка.

— Остальное папе и Марии, — улыбаюсь. — Сразу с собой забрала, чтоб не возвращаться к машине, когда домой поеду.

Данное жилище родители Нины приобрели для неё не так давно, район считается относительно недорогим, тихим и отдалённым, но что мне действительно нравится, так это удобная развязка. Комплекс из нескольких примыкающих друг к другу зданий со сквозными входами позволяет свободно попасть как во внутренний двор и на прилегающую к нему парковку для жильцов, так и к выходу станции метро, а также другого общественного транспорта. Но эти свои умозаключения я вслух не озвучиваю, так что собеседница недоумённо приподнимает бровь.

— На метро, — обобщаю я коротко.

Она кивает, заглядывая в первый из пакетов, пока я начинаю выдавать новые подробности, касающиеся своего автомобиля. Внутри то самое коктейльное платье алого оттенка, о котором она мне все уши прожужжала несколько вечеров назад, поэтому я совсем не удивлена новому радостному воплю с её стороны.

— Ой, прости… — прикусывает себе язык девушка. — Так что там с твоей машиной? Сильно ты её стукнула?

— Не очень, — сознаюсь и в этом. — Но папе об этом лучше не знать. Завтра займусь ремонтом. Пусть на сегодня пока у тебя останется, — прошу и протягиваю ключ с брелком сигнализации.

Нина снова кивает. Ключ и брелок остаются на стеклянном столике неподалеку.

— А если твой отец спросит про машину?

В этой части я сознаюсь не столь охотно.

— Скажу, что к тебе заезжала, мы немного вина выпили, поэтому за руль садиться не стала, — почти не вру. — Вино, кстати, я тоже с собой прихватила, — указываю жестом на второй пакет.

Ей два раза повторять не надо. Вскоре у нас обеих в руках по бокалу, наполненному терпким красным и полусладким, несмотря на обеденное время, а дальнейший рассказ о моих утренних подвигах даётся куда легче. Не умалчиваю даже про таинственную татуировку, подлую простыню и мужской стояк на контрасте с глубоко смущённой мной.

— Ну ты даёшь, — вздыхает Нина. — А если бы он каким-нибудь маньяком оказался? Ты ведь его совсем не знаешь, — качает головой. — Даже имя не спросила, — уже откровенно попрекает.

Она целиком и полностью права, вот и молчу.

— Красавчик, да? — по-своему расценивает Нина.

И опять я молчу. Старательно избавляясь от каждого из всплывающих воспоминаний о том, как же горячо ощущались его прохладные ладони, касающиеся меня.

— Хоть бы имя спросила тогда, — снова делает свои собственные выводы девушка. — Но ничего, может, вы ещё встретитесь? Кто знает, в жизни всякое случается. Неспроста он тебе на дороге попался. Судьба она такая… — кивает со знающим видом. — А хочешь, я попрошу Тео пробить его по городским камерам? — предлагает, упоминая своего старшего брата, служащего в полиции. — Будет тебе знатный подарочек от нас на день рождения!

Одна часть меня рвётся с ней согласиться. Другая — стойко отрицает любую возможность повторной встречи. На деле же я понятия не имею, хочу ли в действительности связываться с сомнительным типом, чьего имени в самом деле не спросила.

Наверное, всё же нет…

Этими нездоровыми сомнениями я терзаюсь ещё довольно долго. Даже после того как покидаю жилище подруги и возвращаюсь в отчий дом. Он такой же, как и два года назад. Выстроенный в лаконичной манере: тёплые бежевые стены, обилие натурального дерева и громадный камин, соединяющий два этажа, как центральное украшение, — всё веет теплом и уютом и остаётся таким из года в год.

Глава 4

Глава 4

Эва

Несмотря на позднее время, город совсем не спит. И даже больше. Никогда прежде я и представить не могла, насколько всё вокруг может дышать жизнью. По-настоящему. Пусть не светит солнце. Ночные огни сверкают до того ярко, что буквально переполняют теплом и жаждой новых впечатлений. А может, я просто-напросто прежде не пила столь глобально… Не суть. После того как к содержимому двух бутылок рома в нас с Ниной добавляются новые шоты, так и вовсе всё плохое, случившееся прежде, перестаёт иметь значение. Звучный такт музыки на задымленном танцполе перебивает последние мысли в моём разуме. Лёгкое головокружение, порции новых разноцветных шотов, и я готова не просто всё забыть — вообще никогда не вспоминать, по крайней мере, пока эта ночь не закончится. Но то я. Нина, кажется, более трезва и всё ещё помнит о нашей священной миссии по спасению моей персоны от навязанной родительской кабалы. Она же тыкает пальцем в сидящего с другой стороны барной стойки блондина, который тоже замечает нас.

— Слушай, а разве это не… — задумывается девушка, пристально разглядывая того, о ком речь. — Ну, как там его?

Худощавый, хотя кажущийся высоким даже с такого расстояния, в пижонской рубашке по последним тенденциям и всклокоченными волосами — мне он тоже кажется знакомым. Но мозг ни в какую не хочет работать настолько интенсивно, чтобы выдать нужную информацию, по крайней мере, вот так сразу. Сосредоточиться на нужном воспоминании никак не выходит.

— Джозеф Хардвиг, во! — опережает и в этом меня Нина.

Озвученное имя бахает в мой мозг подобно раскату грома.

Так тоскливо в один миг становится…

Нет, не потому что она сообразительнее меня. Просто я этот экземпляр мужского пола всё-таки тоже вспоминаю. Неудивительно, что не сразу. Последний раз мы с ним виделись в младших классах. Мне потом пришлось школу сменить. Из-за него же кстати. А от прошлой версии Джозефа Хардвига в нынешнем варианте остались лишь впалые скулы и тошнотворно пристальный взгляд, направленный в мою сторону.

Как она вообще его узнала?

Столько лет прошло.

Или, может, мне всё же повезёт, и она обозналась?

Ага, как же…

Не везёт так не везёт!

— Привет, Джо! — машет ему рукой Нина.

Перехватываю её шальную конечность и прячу обе наши руки за барной стойкой, саму девушку и вовсе загораживаю собой, повернувшись спиной к тому, чьё внимание она так опрометчиво привлекает.

— Я не настолько не хочу замуж, — ворчу на неё, опасливо косясь в ту сторону, где находится самый жуткий прилипала в истории моей жизни.

А тот… самым подлым образом столь же радостно машет нам в ответ, словно и не замечает случившейся заминки. Даже выкрикивает попутно что-то, хотя из-за громыхающей музыки ни черта не слышно. И это не самое худшее. Едва проходит секунда-другая, а блондин уже поднимается на ноги, уверенно и быстро продвигаясь между посетителями в нашу сторону.

Что я там про то, что хуже быть уже не может, вещала?

Оказывается, может!

Ещё как может!

Вот прямо сейчас!

Вместе с…

— Ну, здравствуй, Малышка Эви, — раздаётся аккурат над моим ухом какой-то подлостью судьбы очень даже различимо.

Срочно нужен новый шот!

А лучше сразу два. Или четыре.

Чтоб память совсем-совсем отшибло и меня отпустил начинающийся нервный тик по поводу озвученного прозвища. Да, я была самой мелкой в классе, и это его Малышка Эви прицепилось ко мне потом лет на пять, не меньше. А ещё жутко бесил сам факт того, как он опять коверкает моё имя. Настолько, будто я снова в начальной школе оказываюсь. Как и тогда, с пробуждающимся желанием воткнуть в болтливого зануду циркуль, лишь бы заткнулся и отвязался, перестал таскаться за мной по пятам, каждый раз оказываясь там же, где я.

Но мы ведь не в начальной школе…

Да и Джозеф больше не очкарик-ботан со склонностью к сталкерству. Наверное. Ну, по крайней мере, очков я на нём точно не наблюдаю, а значит, и на всё остальное надежда тоже есть. Последние десять лет я вообще о нём ничего не слышала, он ничем не напоминал о себе.

Получается, отлегло?

— И тебе привет, Нина, — тем временем чуть приподнимает голову блондин, здороваясь с моей спутницей.

Неприятное чувство, вызванное сохраняющейся слишком близкой дистанцией, я безжалостно подавляю.

Первые два шота мне в помощь!

Тем более что, пока тянусь к ним, умудряюсь сама отодвинуться от чрезмерно близко стоящего одноклассника.

— Как дела? — улыбается в ответ девушка. — Неплохо выглядишь, — комментирует, не дожидаясь ответа, окидывая его показательным взглядом с ног до головы, — от прыщей вот, наконец, смотрю, избавился… — подшучивает над ним, салютуя своим шотом, прежде чем опрокинуть тот залпом.

На стойке перед нами их ещё полно. Чем и пользуется Джо, тут же восполняя взятое новым заказом бармену. И всё бы ничего, но мобильник Нины, лежащий там же на стойке, начинает вибрировать, а звонит не кто-то там — её жених, такое не проигнорируешь. Вот и подруга едва уловимо морщится, прежде чем скинуть вызов. Не потому, что не собирается разговаривать с ним вовсе. Виновато извиняется и обещает скоро вернуться, прежде чем спешно покидает нашу не особо дружную компанию. Её место занимает Хардвиг, не спеша заводить новый разговор. Поглощает ещё один шот, разглядывая меня до того пристально и оценивающе, словно ищет какие-нибудь изъяны, которых прежде не замечал.

Глава 5

Глава 5

Эва

Новое утро начинается… неоднозначно. Всё-таки, сколько себя помню, я всегда просыпалась в одиночестве, и уж точно не с обогревателем в постели. Чужой. Такой же просторной, как и тесной одновременно. А обогреватель… Ладно, не совсем обогреватель. Мужчина. Здоровенный. Не обременённый одеждой. Такой горячий, что самой невыносимо жарко становится за какие-то считаные мгновения. А ведь даже почти не касаюсь, всего лишь утыкаюсь лбом в мускулистое плечо, увитое чернильными узорами, забитыми под кожу.

Чуть на пол не сваливаюсь, когда это понимаю!

Слишком резко дёргаюсь назад от неожиданности…

И тут же замираю.

Не хватает ко всему прочему его разбудить!

Хорошо, Кай в самом деле не просыпается, пока я тихонечко отползаю от кровати всё дальше и дальше, спиной к выходу из спальни, также тихонечко радуясь тому, что мой прежний прикид, состоящий из шорт и футболки, по-прежнему на мне.

И…

Ох уж эти злополучные простыни!

Сперва та, что в операционной, а теперь и эта, которая как-то слишком скудно прикрывает всего лишь жалкую часть мужского бедра, подло сбившись под ним.

Вообще, насколько мне известно, утренний стояк — явление весьма распространённое, нет в данном, пусть и пикантном, обстоятельстве ничего необычного, вот и… не стоит опять об этом думать!

Плохая примета.

В случае с ним и моим участием — однозначно!

Чувство дежавю буквально захлёстывает. Настолько интенсивно, что банально врезаюсь в попавшееся на пути кресло. Сама обстановка спальни выглядит минималистически спартанской, кроме кровати и этого самого одинокого кресла с высокой спинкой, ничего больше нет.

Чуть не взвываю от пронзившей локоть боли!

В последний момент прикусываю язык и глотаю все напрашивающиеся по случившемуся поводу ругательства.

Мужчина по-прежнему спит…

А я что?

Я дальше капитулирую…

И очень стараюсь смотреть куда угодно, но только не на спящего!

Можно подумать, посмотреть больше не на что.

Тем более что есть ведь на что!

Например…

Бинты, перетягивающие широкий торс. Они выглядят девственно чистыми, очевидно, свежеповязанные, а значит, с полученным ранением всё обстоит не так ужасно, как мне представляется поначалу, и Имаи-сан в конечном итоге оказывается прав. К тому же сам Кай нынешней ночью выглядит очень даже бодрячком, раз уж даже до меня удосуживается добраться.

Вот только зачем это ему?

Так и не понимаю…

Озвученный накануне им же повод не выглядит достаточным, если хорошенько об этом поразмыслить. Мог бы выбрать куда более подходящее время, чтобы обсудить степень моего альтруизма.

А может, всё дело в том, что мне самой хочется думать иначе?

Ведь даже с расстояния в половину комнаты, пока всё ещё тихонечко отползаю отсюда подальше, никак не могу отделаться от мысли о том, как же ярко и остро до сих пор ощущается то исходящее от него тепло, что каким-то неимоверным образом просочилось в мои вены, а те же злосчастные бинты, на которых я стараюсь концентрироваться, нисколько не преуменьшают степени заинтересованности другими частями тела брюнета. Тот же рельеф мужского пресса выглядит настолько заманчиво-соблазнительным, что кончики моих пальцев почти колет от желания дотянуться и узнать, насколько он в самом деле твёрдый, и…

Да млять!

Когда я стала настолько озабоченной?

И когда уже эта спальня закончится…

Какого черта я вообще здесь делаю?!

И где это — здесь?

Стоит, наконец, преодолеть порог комнаты, аккуратно сперва приоткрыв, а затем и притворив за собой дверь, как становится более-менее понятно. В смысле, где я нахожусь. Открывшийся сквозь панорамные окна обзор на расположенные в центре небоскрёбы, виднеющиеся с высоты ничуть не меньшей, тому самое прямое подтверждение. Ни черта ведь не помню с момента, как вырубилась в машине, ехавшей… очевидно, сюда. Это самое «здесь» и «сюда», к слову, тоже выглядит весьма воодушевляюще. Двухуровневые апартаменты, вопреки всем моим домыслам о хозяине дома, совсем не такие, как я могла бы себе представить. Интерьер совсем не тяжёлый, стены из светлого камня добавляют дополнительного простора немалому пространству, количество перегородок и мебели минимальное, но имеется всё необходимое для комфортного проживания даже не холостяка, а целой семьи.

Хм…

А семья у него есть? Какая?

Нет, не потому что мне интересно в плане какого-нибудь ближайшего будущего, просто не хотелось бы столкнуться с кем-либо из них прямо сейчас, когда я в таком виде, непонятно откуда и по какому поводу взялась.

Всё ещё аккуратно ползу…

Зачем?

Идиотизм какой-то!

Поднимаюсь на ноги. Прислушиваюсь к окружающему. Тишина прибавляет смелости. По лестнице спускаюсь как нормальный человек, а не преступница, пробравшаяся в чужой дом.

Глава 6

Глава 6

Эва

— Зачем?

Зачем… снова пришёл? Тогда, когда я прилагаю столько усилий, чтобы сбежать от тебя. Зачем… снова появляешься в моей жизни? Тогда, когда я едва обретаю равновесие после своих необоснованных и нелепых подвигов, посвящённых тебе. Зачем… мы вообще встретились? Понятно ведь, что лучше бы и не стоило. И ещё десяток «зачем» крутится в моей голове, подобно заезженной пластинке. Но вслух, конечно же, я задаю вопрос лишь о том, зачем он заботится о судьбе моей битой машины.

Ничего такого ведь я не просила.

А он явно не из тех, кто страдает благородством.

Или я ошибаюсь?

Снова…

— Отремонтируют, — пожимает плечом Кай, озвучивая очевидное. — К вечеру как новенькая будет.

На нём снова белая рубашка. Не та, что вчера. Другая. Должно быть, из числа тех, которых я недавно касалась, пока исследовала чужую гардеробную в своих злополучных поисках. За его спиной возвышается тот самый внедорожник, участвующий в нашей совместной аварии и увёзший меня этой ночью из клуба. Разве что ни следа от самого столкновения. А ещё гостеприимно распахнута дверца со стороны переднего пассажирского кресла.

— Я ничего такого не просила, — прищуриваюсь, озвучивая вслух одну из своих мыслей.

— Я знаю, — соглашается брюнет. — Я сам так решил.

Что я там по поводу его вероятного благородства думала?

Нечто глубоко внутри навязчиво подсказывает: спорить и настаивать нет смысла, он не поясняет свою точку зрения, констатирует факт. И его благородство тут совершенно ни при чём. Вот и не спорю.

— Спасибо, — отзываюсь из вежливости. — Где я могу её забрать?

На его губах расцветает насмешка.

— Вместе заберём. Вечером, как и сказал. После того как прогуляешься со мной немного. По городу. Обсудим… например то, как шумно ты топаешь.

Похоже на приглашение.

Своеобразное.

Но я об этом быстро забываю. Щёки в один момент буквально вспыхивают после его последней фразы.

Ну, нет!

Он ведь не мог притворяться спящим?

Чтобы позабавиться за мой счёт…

Или именно так и сделал?

Вот же…

До какой же степени стыдно становится!

— А если откажусь? — не могу не спросить в свете своих вспыхнувших догадок.

Прежнее расстояние в три шага между нами исчезает.

— Ты не можешь, — подходит вплотную ко мне мужчина. — Твоя тачка у меня в гарантийном залоге. Забыла?

То ли шутит. То ли нет. Ни намёка на улыбку или ту же насмешку. Выглядит вполне серьёзным. Даже жутко становится на мгновение, за которое я невольно отшатываюсь. А он опять близко. Ловит меня за руку. Не просто удерживает около себя. Большим пальцем ласково проводит в районе между моим большим и указательным по внешней стороне ладони. Очень коварный поступок с его стороны. Ведь мне это неожиданно нравится. Даже слишком. Зависаю на этом простом действии.

— Ну же, Эва… — пользуется моей заминкой собеседник, не менее коварно подталкивая в сторону машины.

Гостеприимно распахнутая дверца остаётся таковой. Водитель задумчиво склоняет голову, разглядывая меня с головы до ног, раз уж я всё равно не тороплюсь исполнять его волю.

Почему?

Ну почему я упираюсь?

Когда на самом деле хочется именно этого…

Подчиниться.

И вообще не думать больше.

Нельзя столь опрометчиво терять голову…

Взмах рукой в безмолвном жесте повторно приглашает залезть в салон внедорожника. И да, по всей видимости, я конченая авантюристка, или же совсем бестолковая, ведь после минутного промедления всё-таки забираюсь внутрь здоровенного автомобиля, вопреки внутреннему раздраю. И почти сразу вздрагиваю от неожиданности, когда на мои колени падает белый увесистый конверт.

— Что это? — кошусь опасливо.

Упакованное в бумагу мне неведомо и в то же время нет. Слишком уж напоминает то, что вчера я самолично вручила Имаи-сану. К тому же собеседник не спешит отвечать на мой вопрос. Сперва заботливо пристёгивает меня ремнём безопасности, будто не слышит, а после захлопывает дверцу с моей стороны, обходит автомобиль с капота и устраивается за рулём.

Внедорожник срывается с места…

Сидящий сбоку от меня мужчина по-прежнему молчит, сосредоточившись на дороге. Приходится лично убедиться в своей правоте. Внутри действительно деньги. И именно те, которые я снимала в банкомате: совпадает номинал, да и внешний вид в целом. Хотя всегда остаётся вероятность простого сходства. Вот и приходится уточнять:

— Ты возвращался к хирургу?

И не только возвращался…

Вот и причина его сегодняшнего появления!

Скорее всего, и предыдущего также…

А если бы я не была настолько в неадеквате, что даже сбежала, ещё накануне всё бы закончилось.

Глава 7

Глава 7

Эва

Мастерская по ремонту машин находится почти на самой окраине города. И если побережье выглядит вполне безопасным местом для встреч даже в малознакомой компании, то к вечеру я малодушно принимаю и эту поездку как данность.

Беспечно?

Опрометчиво.

Наивно?

Возможно.

Но последние часы, проведённые с Каем, дарят мнимое ощущение безопасности, которым я оправдываю свою неосторожность.

Улочки старого района полупустые, частично заброшенные, узкие. Но я помню об их атмосфере, лишь пока внедорожник движется по ним с минимальной скоростью. Свернув через проулок с кирпично-выстроенной аркой, машина останавливается посреди двора, с другой стороны которого располагаются подъёмные ворота в ремонтный ангар — они закрыты, а моя машина дожидается перед ними. Как и в случае с автомобилем Кая, ни следа от вчерашней аварии на ней не осталось. Впрочем, широта и простор обзора не такие уж и полные. Их перекрывает стоящий перед капотом брюнет. Неподалёку ещё одна машина. Я уже видела прежде — и его самого, и стального коня чёрного цвета, который следовал за мной несколько кварталов, после того как я покинула хирурга и пациента с огнестрельным. Со скучающим видом тот, чьего имени я пока не знаю, наблюдает за нашим приближением, изредка подбрасывая в воздухе брелок с автомобильным ключом. Как оказывается впоследствии, от моей машины. Хотя мой комплект — он же единственный, в моих руках.

— Сигналку пришлось вскрыть, поэтому заменили, — отпускает ленивый комментарий он, протянув мне брелок, выдерживает небольшую паузу, а затем небрежно добавляет с лёгкой насмешкой: — Салют, Эва.

Тянусь ему навстречу, чтобы забрать ключ, в качестве ответного приветствия выдавив из себя благодарную улыбку, но забрать брелок не удаётся. Кай быстрее. И если я сама ориентируюсь в происходящем не столь легко, то…

— Адем, — мрачно произносит мой сопровождающий.

Слух цепляет не столь само имя — произношение. Непривычное А`дэм с паузой между первой гласной и вторым слогом выдаёт в стоящем напротив иностранное происхождение. Тёмные волосы, плотная щетина на скулах и подбородке, взор чернее ночи, нос с лёгкой горбинкой, широкие скулы и оливковый загар: мужчина не особо похож на того же араба или иранца, но определённо имеет восточные корни.

— Да помню я, помню, — примирительно поднимает ладони в жесте капитуляции Адем, едва Кай забирает ключ. — Даже и не думал лезть к «хорошей девочке» Эве, — добавляет с сарказмом.

Хорошая девочка в моём лице тушуется от такого обращения и упоминания. Словно у этих двоих (или даже троих, если вспомнить того же Айзека, которого сейчас нет поблизости), состоялся какой-то особенный разговор на мой счёт. Вдвойне неудобно становится, после того как эти двое обмениваются многозначительными, только им одним понятными взглядами, не говоря вслух больше ни слова. Благо на этом всё наше совместное общение заканчивается. Адем теряет все остатки проявленного интереса и садится в свою машину. Правда, прежде чем уехать, скупо бросает напоследок для Кая:

— Ты едешь?

— Да. За тобой.

Адем кивает, принимая ответ друга. Дверца с его стороны закрывается. Он уезжает, только пыль из-под колёс летит, с такой скоростью срывается с места внедорожник. С учётом последнего Кай здесь тоже надолго не задержится, а я…

Мне мою машину вернули, соответственно, никаких проблем с тем, чтоб тоже покинуть это место, не возникает, ведь так?

Я ему помогла. Он всё возместил. И даже с лихвой. Нас ничего уже не связывает. Квиты. Если рассуждать логично — никак иначе.

Но дружить с логичными рассуждениями у меня в последние два дня совсем не получается… нечто внутри предательски сжимается при мысли о том, что я вижу своего нового знакомого, вероятнее всего, в последний раз. А ведь ещё какие-то сутки назад с облегчением перекрестилась бы от одной лишь мысли о подобном.

Тогда почему?

Внезапно жаль.

Точно с ума схожу!

И уж наверняка не только в своей голове, ведь, вместо того чтобы развернуться к собственной машине и ехать домой, куда давно пора вернуться, я зачем-то упорно рассматриваю трещины на асфальте под своими ногами.

— Мне пора, — озвучивает вполне очевидное Кай.

— Угу, — соглашаюсь.

И едва сдерживаюсь, прикусив язык, дабы не добавить что-нибудь нелепое в духе: «Увидимся ещё» или «До встречи».

Когда я вдруг резко отупела до такой степени?

Спрашивается…

А стоит всё-таки развернуться ближе к своей машине, как я слышу:

— Эва, — окликает Кай.

Моё имя звучит из его уст как нечто чрезвычайно подлое — беспощадный удар под дых, на раз выбивает кислород из лёгких.

— М-м?

— Ключ от машины. Ты забыла.

Будто невидимым арканом тянет обратно. И если мужской голос, что до сих пор предательски звучит в моей голове, путает мысли и уничтожает всё здравое, то прикосновение пальцев к мужской ладони — искра тока. Вспыхивает. Обжигает. Моментально впитывается под кожу. Разливается по венам как самый смертельный яд. Не избавишься. Всё. Приговор. Мой. Безоговорочный. Невозможно не подчиниться. И я подчиняюсь. Ведомая. Собственным порывом. Сжимаю не брелок — всю его ладонь, накрывая своей поверху, впервые за сегодняшний день прикасаясь к мужчине по собственной инициативе, наверное, именно поэтому содеянное ощущается настолько контрастно, ярко и остро. Обхватываю в меру своих сил. Тянусь ещё ближе. Прижимаюсь губами к чужим губам, что когда-то так безнравственно и соблазнительно шептали мне все те непристойности, что позже зародились в моей голове и никак не избавишься от них больше. Всего лишь на краткое мгновение фиксирую случившийся контакт. Просто для того, чтобы узнать и запомнить — каково это, когда так немыслимо и невообразимо необходимо чувствовать кого-то ещё, и совсем неважно, что будет потом.

Глава 8

Глава 8

Эва

Возвращаюсь домой затемно. Перед глазами до сих пор стоит воспоминание о том, как Кай садится в машину и уезжает, оставив после себя странно горький привкус разочарования. Я тоже не стою на месте, наблюдаю за внедорожником сквозь зеркало заднего вида, пока сама, не разбирая дороги, двигаюсь в противоположном направлении. Некоторое время просто кружу по улочкам города. Без особой цели. Лишь бы прийти в себя.

Территория отчего дома встречает меня тишиной. Несмотря на то что ещё с дороги замечаю, насколько там многолюдно. И нет, не гости тому виной. Наличие разгуливающих по периметру мужчин с суровыми физиономиями в чёрном обмундировании не обещает ничего хорошего. В самом доме, кроме Марии, нет никого.

— Что происходит? — спрашиваю, застав экономку на кухне, загружающей посудомойку.

Завидев меня, она оставляет все свои дела и бросается навстречу, крепко обнимая.

— Наконец-то ты вернулась! — причитает, шумно выдыхая с заметным облегчением, и гладит меня по голове, как маленькую, а на её глазах проступают слёзы. — Успокоилась? Или всё ещё сердишься на нас? — отодвигается и вглядывается в моё лицо.

Выдавливаю из себя ласковую улыбку.

— Вернулась. Успокоилась. Немного всё ещё злюсь, да, — перечисляю по порядку ответы на её вопросы. — Папа где? Что-то случилось? — оглядываюсь в сторону окна, через которое виден один из замеченных мною ранее охранников.

В нашей семье имеется парочка водителей, садовник, несколько домработниц и три сторожа.

Но чтоб прям реальная охрана? Разве что в его офисе и на складах в доках, но там — оно понятно, а тут…

Что такое вдруг происходит, пока меня нет дома?!

— Твой отец уехал по делам. Не знаю, куда. Сказал, утром вернётся, — отзывается Мария. — А эти… — машет рукой в сторону того же окна, на которое я смотрю. — Тоже не знаю, дочка, — всплёскивает руками в негодовании и с заметной усталостью. — Пару часов назад появились. Твой отец так распорядился. Ещё четверых, кстати, отправили на поиски тебя, хорошо, что сама явилась, не то не удивлюсь, если бы против воли притащили. Кто ж меня спрашивать будет, зачем? Или докладывать… — Криво усмехается и отворачивается, после чего принимается суетливо кружиться по кухне. — Ты голодная? Когда ела в последний раз? Знаю я эту твою Нину, вечные диеты, скоро до анорексии себя, а заодно и тебя доведёт… — ворчит, припоминая мою подругу, торопливо выставляя тарелки.

Я же никак не комментирую. Молча делаю выводы.

Первое.

Что-то ужасно серьёзное совершенно точно происходит. Отец редко не ночует дома, только если в самом деле возникает острая необходимость, терпеть не может всякие отели или дальние поездки, хоть сколькими удобствами они сопровождаются. Вероятно, усиление количества охраны вытекает отсюда же.

Второе.

Все думают, что я была у Нины. Нет, так оно и есть, по сути. Сначала. Не считая последние сутки, ага. Ночевать-то я в самом деле у неё собиралась, а не в непонятной компании, о чём вообще если и помнится, то весьма смутно. Никак. В голове остаются лишь утренние события. А то, где и с кем я существую в дневное время, когда вновь покидаю её квартиру… Ну, скажем, почти всё так, как и планировала, произошло. Тачка же отремонтирована в итоге.

Да, оправдалась, как смогла…

Перед самой собой.

Папа в эту версию вряд ли поверит.

Как и та же Мария.

Вот и буду молчать…

Меньше знают, спокойнее живут.

Жаль, этот же номер не прокатывает с Ниной.

— Женщина, ты смерти моей хочешь?! — громогласно возмущается блондинка, едва я вспоминаю, что хотела ей позвонить, и наконец выполняю обещанное.

Сразу после того как под пристальным надзором Марии покорно съедаю ужин и покидаю кухню, поднявшись в свою спальню, запершись там подальше от посторонних глаз и ушей.

— Гуляла по городу. Телефон был выключен, — виновато улыбаюсь, глядя в экран своего только включённого гаджета.

Нина одаривает меня ещё более возмущённым взглядом.

— Ну, знаешь ли! — округляет она глаза. — Я тут целый день места себе не нахожу, перед твоим отцом каждый час оправдываюсь, почему его дочь не хочет с ним разговаривать, а ты! — И обвинительно тычет в меня указательным пальцем. — Гуляла она, видите ли… — Фыркает небрежно, порывисто выдыхает и вместе с этим выпускает весь свой гнев. — Хорошо погуляла? — добавляет уже заинтересованно, с хитрым прищуром разглядывая меня. — А ничего этот твой подстрелыш, очень даже симпатичный, хотя, как по мне, слегка отмороженный. — Передёргивает плечами. — Но уж лучше отмороженный, чем беспардонный, как этот его нахальный дружок без тормозов… — ворчит в довершение с отчётливой досадой и едва уловимо морщится.

Где-то здесь настаёт моя очередь округлять глаза.

— Нахальный дружок без тормозов? — цепляюсь за последнее из услышанного.

Душу на кон готова поставить, речь об Айзеке!

И нет, не потому что мне захотелось вдруг узнать что-нибудь о нём. Так ведь и не поинтересовалась, правда ли доставил подругу «в целости и сохранности», как мне обещано Каем. С учётом того, что именно из-за меня она в подобное влипает, грех не спросить.

Глава 9

Глава 9

Эва

Просыпаюсь ближе к вечеру. Снова принимаю душ. Переодеваюсь. Трачу довольно много времени, чтобы подобрать подходящую одежду, а после сооружаю макияж и причёску, выпустив несколько локонов в районе висков, создающих ощущение небрежности, скрывающей мою дотошность в подборе шпилек. Совсем не потому, что действительно хочется или существует такая необходимость. Простые, почти элементарные действия — тот якорь, за который стоит цепляться, чтоб не утонуть в просыпающейся эмоциональной войне. К тому же изумрудный цвет коротенького платья — один из мною любимых, да и отец одобрит, что я наконец выгляжу не как пацанка в подростковом периоде.

Мария колдует над будущим ужином. Отец так и не возвращается. Я начинаю беспокоиться, снова расспрашиваю её о том, знает ли она что-нибудь по поводу его отсутствия, а затем всё же решаюсь ему позвонить. Абонент недоступен. Благо страдать новыми противоречиями не приходится. Ворота на территорию распахиваются, и въезжает кортеж из четырёх машин, одна из которых принадлежит отцу. Появление его самого тоже не заставляет себя ждать. Уставший, явно не в духе, по старательно сдерживающий весь свой скопившийся негатив, родитель мягко улыбается, увидев меня.

— Идём, ангел мой, — зовёт с собой.

Собираюсь сказать ему о том, что наша былая ссора может и подождать. Пусть сперва умоется, поест и отдохнёт как следует, уже потом расскажет, в чём дело, а там, глядишь, и до моих проблем очередь дойдёт, однако старший нашей семьи меня совсем не слушает. Решительно направляется в сторону кабинета. Количество охраны по периметру дома между тем становится ещё больше, помножившись на количество тех, кто прибывает вместе с ним.

— Ну, ладно, — вздыхаю, плетясь следом за папой.

Тот, расположившись за рабочим столом в широком кресле, первым делом тянется к припрятанной в одном из ящиков бутылке коньяка. Глотает прямо из горла. Развязывает галстук, оставляя тот болтаться на шее, и расстёгивает верхние пуговицы рубашки, давая горлу свободу. Я останавливаюсь напротив него, наблюдая за происходящим, и не тороплю, терпеливо жду дальнейшего. Он открывает ещё один ящик. Оттуда достаёт увесистый конверт, который бросает на стол.

— Я тебе соврал, — сопровождают действия его слова. — Моя возникшая накануне проблема оказалась куда серьёзнее, нежели я тебе сказал, — добавляет в ответ на моё молчаливое недоумение. — Такое запросто не решить. Не получается. Не уверен, что вообще удастся, — признаётся с тяжёлым вздохом.

Подхожу ближе. Подбираю конверт и открываю, вытаскивая содержимое. Внутри… фотографии. Незнакомых мужчин. Холёный брюнет в строгом фраке на фоне оперного зала смотрит в кадр с видимым пренебрежением, словно безнадёжно устаёт от всего мира. Ещё один похож на пижона, этакого папенькиного сыночка на какой-то светской вечеринке, который припивает из фигурного бокала, улыбаясь во все свои искусственно выбеленные тридцать два зуба. Третий обвешан таким количеством побрякушек, что любой рэпер позавидует. Сомневаюсь, что у меня самой, даже если выпотрошить все шкатулки, столько всего соберётся. Фотографий много. Как и количество запечатлённых на них персон. Ассортимент и содержание, что называется, самое обширное. Хотя не все так уж и незнакомые. Парочка всё-таки мне известна: братья — Алтан и Эмре Моро, мы с ними учились вместе. Сыновья владельца нескольких офшорных банков за границей. И это наталкивает на определённую мысль, пока я перебираю изображения дальше. Может, выглядят мужчины и по-разному, даже национальностей разных, но у всех есть одно безусловное сходство: деньги и финансовое благополучие. Удостоверяюсь в последнем, как только просмотр заканчиваю.

— А чего сразу не принц арабский или иорданский? — выгибаю бровь, глядя на отца с откровенной насмешкой.

Тот едва уловимо морщится и снова к ящику тянется. Через секунду передо мной появляется ещё несколько фото. Там мужчины постарше. Как раз того самого сословия, о котором я спрашиваю.

— Подумал, эти тебе точно не подходят, — угрюмо комментирует свои действия, а заодно и на мой вопрос отвечает.

Обречённо вздыхаю. Обхожу стол и останавливаюсь рядом с мужчиной, сложив руки на груди.

— И как моё потенциальное замужество связано с этой твоей неразрешимой проблемой? — начинаю с малого.

Прежде чем заговорить, отец вспоминает о коньяке. Отпивает из горлышка и опять морщится.

— Ты можешь выбрать любого из них. Я всё организую в самые кратчайшие сроки. — Он делает вид, будто не слышит предыдущее, сказанное мной, тоскливо уставившись на оставленные мной фотографии. — Хорошенько обдумай. Но не затягивай. Я даю тебе время. До утра. Если захочешь узнать о ком-то из них подробнее, на обороте каждого фото есть полное имя и дата рождения — в сети про них полно всего, а если этого мало, только скажи, и я найду для тебя всё, что заинтересует.

Снова обречённо вздыхаю. И задумываюсь о том, чтоб коньяк у него отобрать. Мне бы сейчас тоже пригодилась парочка глоточков.

— То есть рассказывать ты мне не собираешься, — выношу самое главное из всего происходящего.

Отец тоже вздыхает, упрямо поджимает губы и поднимается на ноги. Его телефон звонит, и он сосредотачивается на информации, которая светится на экране. Честно говоря, решаю, что на этом наш разговор окончен, и остальное из него каким-то образом выпытывать при другом удобном случае придётся. Но нет. Звук входящего он отключает. Встает ко мной вплотную и приобнимает за плечи, уткнувшись носом мне в макушку. Некоторое время просто молчит. Проходит не меньше минуты, прежде чем я слышу тихое и отрешённое:

Глава 10

Глава 10

Эва

Под подошвой хрустят осколки разбитого стекла, но едва ли это имеет для меня хоть какое-то значение, как и оставшийся за спиной хаос из криков, призывающих меня остановиться. Вся моя суть стремится туда, где остаётся в беде тот, благодаря кому я дышу. Центральный вход распахнут настежь. Я застываю на границе порога, в немом шоке разглядывая происходящее в холле.

Среди разгромленной мебели четверо мужчин, включая отца. Он стоит на коленях, будто является не хозяином дома, а каким-нибудь провинившимся рабом: руки заведены за спину, голова опущена, смотрит в пол, словно послушная марионетка, смирившаяся со своей незавидной участью. Три возвышающихся над ним чужака рослые, здоровенные, вооружённые. Нависают, как неумолимая расправа. Сам воздух сгущается от исходящего от них напряжения. Но совсем не это ужасает меня по-настоящему.

— Я забрал твой бизнес, твоих людей и твои деньги, — произносит тот, кто направляет оружие на единственного родного мне человека. — У тебя ничего не осталось, кроме твоей никчёмной жизни. Её я тоже заберу. Хотя и этого не хватит, чтобы оправдать твой долг передо мной.

Его голос глубокий, как пропасть. Лучше бы мне свалиться в неё и разбиться вдребезги, нежели сейчас услышать и осознать. До дрожи знакомый. И одновременно чужой. Тот, что способен одним звучанием лишить меня возможности дышать. Кислород в лёгких заканчивается. Будто одним беспощадным ударом под дых выбивают его из меня. Ни вдохнуть. Ни пошевелиться.

О каком таком огромном долге он говорит?

Если за него забрал столько всего и при этом мало…

Всё реально настолько плохо?

И совершенно напрасно я об этом задумываюсь, трачу драгоценные мгновения…

— Сдохни, падаль, — добавляет он.

Щелчок предохранителя отражается в моём разуме подобно радиационному взрыву, когда вроде ещё ничего не случилось, но ты и весь твой мир уже мертвы, ничто не спасёт.

— Нет! — бросаюсь им навстречу.

Тот, что ближе всех на пути, реагирует моментально, разворачиваясь. Чужая сильная рука ловит, перехватывает поперёк живота и прижимает боком, заключая в капкан. Мне не позволено продвинуться дальше. Но меня и это устраивает, ведь нацеливший оружие на хозяина дома медлит с расправой, и этого вполне достаточно, чтобы добавить:

— Не трогай его! Возьми всё, что хочешь! — выдыхаю сбивчиво и отрывисто. — Если того, что ты взял с него, недостаточно, тогда возьми с меня!

Неохотно и медленно, но тёмный взор устремлён в мою сторону. Злой, дикий и бешеный — даже с расстояния в десять шагов смотрит так, что вмиг пробирает до косточек, до холодного пота и апокалипсиса в голове. Как если бы я только что сделала нечто такое, за что никогда не расплачусь, но он всё равно спросит сполна. Реально спросит. И это будет самым лёгким из всего. Ведь вместе со всем остальным я только теперь осознаю, насколько же всё действительно плохо.

Кай

Щелчок предохранителя знаменует приближение к финалу сегодняшней ночи. Остаётся лишь надавить на спусковую тягу, всё просто и понятно, нет ничего сложного. Мне не впервые забирать чью-то жизнь, тем более конкретно той падали, что передо мной — ничего иного он не заслужил. И я давлю. Почти.

— Нет! — врезается в разум полный отчаяния вопль.

Застываю. Не потому, что собираюсь подчиниться чьей-то мольбе отчаяния. Слишком уж знакома интонация. И если в первые мгновения возникают какие-либо сомнения на этот счёт, то происходящее дальше меняет мои планы.

— Не трогай его! Возьми всё, что хочешь! — выдыхает сбивчиво и отрывисто та, кого ловит подоспевший Адем, не позволяя продвинуться дальше. — Если того, что ты взял с него, недостаточно, тогда возьми с меня!

Разворачиваясь, я вижу на ту, кого здесь быть не должно. Ни при каком раскладе. Но она здесь.

Эва…

Изумрудное платье на миниатюрной фигурке слишком короткое и открытое, ни хера толком не прикрывает. Скорее, наоборот, побуждает воображение с лёгкостью дорисовывать то, что под ним находится. Да и разве возможно забыть, как охрененно ощущается её упругая грудь, которая помещается аккурат в мои ладони, будто создана специально для этого? Невозможно. Даже если на башку бетонная плита свалится и всё напрочь отшибёт. Не тогда, когда за последние несколько суток буквально в нутро въедается лютое желание завладеть той, при одной мысли о существовании которой все потроха в раскалённый узел скручиваются, а стояк такой, будто в жизни ни одной другой девки не знал и не пробовал. Столь дика и неуёмна пробудившаяся жажда заполучить её. Чтоб только моя. Ничья больше. Ни одно долбаное мгновение. Чтоб даже смотреть в её сторону не смели. И она тоже не смотрела ни на кого, кроме меня, вообще не знала и не помнила о существовании других. Тогда, когда просто дотронуться до неё самому, будто единственно священное осквернить, если учесть историю нашего с ней знакомства. Потому и позволяю ей избавиться от меня, едва осознаю, насколько же она в самом деле неискушённая, хотя самого чуть не загибает от подобной ахинеи, стоит этому случиться наяву. Чтоб не запачкать. Собой.

Тупейший поступок в моей жизни…

Особенно в свете происходящего.

Не отпустил бы, не шлялась бы…