Да, мой босс

Пролог

Мария

— Ты что-то хочешь мне сказать?

Босс отрывается от бумаг, переводит взгляд на меня, а у меня все внутри переворачивается, сжимается в тугой узел, и тело холодный пот прошибает. Сглатываю, уговариваю себя успокоиться.

Смотрю на него и не знаю, как теперь себя вести. Как вообще дальше с ним работать?

Я два года на него отпахала и знаю его, как облупленного, привыкла давно к его дурному характеру, к натуре тирана доморощенного, к вечному недовольству и вообще — отвратительному поведению.

Меня все перечисленное устраивало, в общем-то. И он меня полностью устраивал, хоть и скотина редкостная.

Скотина, но предсказуемая. Орет, считает всех вокруг дебилами, не стесняется напоминать об этом при любом удобном случае, меня тиранит почти двадцать четыре на семь.

Обычные рабочие будни помощника зама генерального деректора крупного холдинга.

Были. До тех пор, пока я не вспомнила события двухлетней давности.

Меня трясет, как ни стараюсь унять предательскую дрожь, а она только усиливается.

Может не было ничего, может это просто сон? Больная фантазия, шутки мозга?

— Маша! — забывшись, я подпрыгиваю от его несдержанного рыка.

— Можно мне сегодня уйти пораньше? — едва ворочая языком, спрашиваю, впервые за все время не решаясь посмотреть ему в глаза.

Не могу, просто не могу больше видеть это ледяное равнодушие в его глазах. Не теперь, не после того, как все вспомнила.

А он что?

Он продолжает делать вид, будто ничего не было.

Два чертовых года продолжает.

— Зачем? — кажется, удивляется даже, брови вскидывает.

Действительно, зачем? У меня же не может быть никаких дел, никакой жизни, она вся вокруг него должна крутиться.

— У меня дела, — отвечаю уклончиво.

— Какие? — бросает сухо и, мазнув по мне все тем же равнодушным взглядом, снова утыкается в документы.

Ну не сволочь?

— Личные, — цежу сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как внутри разливается жгучая обида.

Я с ним, вообще-то, разговариваю.

— Личные? — ну надо же, я снова сумела привлечь его внимание.

Одним небрежным жестом отбрасывает бумаги, сам откидывается на спинку кресла, вперяет в меня нечитаемый взгляд.

— Да, личные.

— Для личных дел, Маша, существует внерабочее время.

— А у меня его и нет, вы отлично об этом позаботились.

— И твоя зарплата это отлично компенсирует, или я ошибаюсь? К тому же ты знала, на что идешь и тебя все устраивало, что изменилось? — усмехается криво, немного надменно даже.

В общем, в своей привычной манере самодура придурочного.

Я поджимаю губы, дышу часто, чувствуя, как гневно раздуваются крылья моего носа.

Сволочь.

Что изменилось?

Совсем ничего, я всего-то вспомнила в подробностях ночь, о которой ты, похоже, решил забыть.

В памяти не к месту всплывают события двухлетней давности.

Его прикосновения.

Его руки, такие горячие, скользят по бедрам, губы дразнят, касаются раскаленной, слишком чувствительной кожи, пальцы трогают там, где еще никто и никогда…

Язык, сводит с ума и жаркий шепот ласкает слух.

“Девочка моя маленькая”

Вздыхаю, прикрываю глаза и перевожу дыхание, в попытке унять взбесившееся сердце.

— Ничего не изменилось, — отвечаю, вопреки желанию хорошенько его стукнуть.

Глава 1

Два года назад

Мария

— Опыта работы нет, что ж, — весьма крупного телосложения женщина, чуть приспустив очки, окидывает меня оценивающим взглядом.

Мне вдруг так жутко становится, ощущение, будто она меня насквозь видит.

Спокойно, Маша, пока еще ничего не произошло. И потом, за тебя ведь просили, сама Маргарита Ивановна Вознесенская, директор колледжа, женщина, у которой не ясно откуда связи по всему городу. Начиная мелким сотрудником в ЖКХ и заканчивая администрацией мэра.

И если уж Маргарита Ивановна направила меня в эту, на мой взгляд, несколько сомнительную контору по подбору персонала, значит в этом был смысл. Почему сомнительную? Не знаю. Наверное, потому что они всерьез утверждают, что для всех и каждого способны подобрать подходящую вакансию или кандидатуру, даже если случай кажется безнадежным.

Не направь меня сюда Вознесенская, я бы, конечно, только снисходительно улыбнулась на столь уверенное заявление.

У меня случай, надо сказать, не безнадежный, но и не то чтобы и выигрышный.

Все верно, опыта нет, образование средне специальное. Вчерашняя выпускница колледжа.

И пусть у меня имеется красный диплом, вот только цвет этой корочки мало кого волнует.

Я молча жду вердикта, пока Антонина Павлова — так зовут эту крупную даму — просматривает мои документы, периодически изгибая правую бровь, вздыхая и причмокивая.

Она наконец отодвигает папку, манерно поправляет прическу, снимает очки, складывает руки в замок, и снова устремляет на меня свой пронзительный взгляд.

— Ну что я могу вам сказать, милочка, — выдает снисходительно, — вакансию мы вам подберем, конечно, но сами понимаете, что-то приличное требует опыта и навыков. Диплом это хорошо, но…

— Я все это понимаю, — прерываю ее резко, несколько раздраженно даже.

Вообще, я не собиралась ее перебивать, само как-то вырвалось, на нервах. Осознав свою ошибку, а тотчас прикусываю язык и вжимаю голову в плечи.

Ну вот кто тебя просил открывать рот, Маша?

Когда ты научишься держать за зубами своей проклятый язык?

Антонина Павловна снова выгибает бровь, на этот раз левую. На лице женщины появляется выражение, отдаленно напоминающее одобрение.

Она расслабленно откидывается на спинку кресла, берет со стола ручку, щелкает несколько раз, продолжая меня рассматривать, словно я какая-то экзотическая зверюшка. И если до этого момента в ее глазах читалось исключительно презрительное равнодушие, то теперь появился хорошо читаемый интерес.

— А ты не из робких, да? — усмехается.

— Простите, я не хотела перебивать, — извиняюсь запоздало.

— Ты знаешь, — она поворачивается к экрану своего компьютера, щелкает несколько раз мышкой, потом тянется к лежащему на столе телефону, — возможно, у меня есть для тебя вариант, но почти наверняка он тебе не понравится.

Я молча слежу за тем, как она берет мобильник, что-то набирает и прикладывает телефон к уху.

Ведомая любопытством, вызванным ее словами, я вся превращаюсь в слух.

— Ульяночка, привет солнце, — приветствует кого-то на другом конце, — Антонина Павловна беспокоит. Узнала? Ну не быть мне богатой.

Смеется.

— Ульян, вы своему бешеному церберу уже помощницу подобрали? — продолжает, а я невольно напрягаюсь. — Не выдержала? Ульян, у меня есть кандидатура, но без опыта. Да, совсем без опыта, только колледж окончила, молоденькая совсем, но девочка ответственная, по знакомству ко мне прислали, ну что поделать, да. Ну так может рассмотрите кандидатуру, а какая уже разница, от него все равно все бегут. Да? Ну пришлю, конечно, все необходимое. Когда прийти сможет? Да хоть завтра. Ну вот и замечательно, все Ульяночка, на связи.

Антонина Павловна, мазнув по мне каким-то уж очень довольным взглядом, откладывает свой телефон и принимается кликать мышкой, уставившись на экран.

— Ну что, Машка, — разворачивает монитор экраном ко мне, — смотри сюда.

Я, уже чувствуя подвох, смотрю на открытую страницы с вакансией. Сначала ничего не понимаю, вчитываюсь, а потом округляю глаза и ощущаю себя жертвой какого-то изощренного развода.

Да ладно, серьезно?

Холдинг “ТЕХНОПРОВЕКТОР ГРУПП”? Это шутка такая глупая?

Мне даже рассмеяться хочется, нет, ну я на дуру похожа, или что? Да кто меня туда возьмет? Меня даже к офису не подпустят. Ни высшего образования, ни связей, ни опыта нормального.

Разве что вакансия уборщицы мне светит, и те, наверняка, уже заняты.

В такие места просто так не попадают. Там же отбор жесточайший. Да что там, даже чтобы твою кандидатуру эйчары рассмотрели, просто кликнули мышкой, нужно ждать недели полторы. Я-то знаю.

Была у меня в свое время бредовая идея попробовать устроиться туда на практику. Кто бы меня взял, ага.

Я пока место для практики искала и потом, когда диплом писала, все компании прошерстила. Включая эту, особенно эту.

— Вы считаете, что это смешно? — я все-таки не выдерживаю.

Нет, я может и похожа на клушу ничего не понимающую, и может я выросла в деревне, но дурой-то я никогда не была.

Мне честно говоря даже не хочется здесь больше оставаться.

— Не поняла? — уж очень естественно удивляется Антонина Павловна моей реакции.

— А что тут непонятного? Вы мне пять минут назад говорили, что ничего приличного мне не светит, с каких пор “ТЕХНОПРОВЕКТОР” — неприличное место? Я дура, по-вашему, что ли? Кто меня туда возьмет!

Я даже слушать ее больше не собираюсь, нет, спасибо, конечно, Вознесенской за ее хорошее ко мне отношение и попытку устроить меня на работу в срочном порядке, но терпеть насмешки я точно не собираюсь. Интересно, это развлечение у них здесь на постоянной основе, или я удостоилась персональной чести?

— Всего доброго.

Пока Антонина Павловна, несколько шокированная моей горячей речью, переваривает сказанное, я вскакиваю со своего стула, хватаю сумку и гордо направилась к выходу из ее кабинета, правда, даже дверь открыть не успеваю, как в спину летит оглушительный рев:

Глава 2

Мария

Я молча наблюдаю за сидящей по другую сторону большого стола девушкой, пока она, нервно постукивая шариковой ручкой, изучает лежащие перед ней документы, периодически отвлекаясь от них, и переводя взгляд то на экран своего компьютера, то на меня.

И длится это уже добрых двадцать минут. Каждый удар ручки о деревянную поверхность заставляет меня все сильнее стискивать зубы, еще чуть-чуть и у меня челюсть сведет.

Клянусь, если эта особа не прекратит, я не выдержу, вырву у нее из рук эту долбанную ручку и швырну в открытое окно за спиной.

Я и без того на нервяке жестком, почти в отчаянии, и каждый противный звук вызывает у меня приступ неконтролируемой агрессии.

На двадцать второй минуте я срываюсь.

— Может хватит? — произношу раздраженно.

Честное слово, мне уже плевать на эту вакансию, просто бесит этот стук.

Тук. Тук. Тук.

Взять и постучать по голове.

— Что простите? — она удостаивает меня вниманием, отрывается от документов.

— Я сижу тут уже двадцать минут, за эти двадцать минут вы не произнесли ни слова, но все это время стучите ручкой. Это несколько раздражает.

Она удивленно выгибает бровь, но стучать все же прекращает. Спасибо тебе, Господи.

— Если вы не в состоянии выдержать стук ручки, как собираетесь терпеть Смолина, иногда целыми сутками? — усмехается, меня взглядом изучает, что-то для себя отмечает.

— Не бесплатно же, — пожимаю плечами, а сама думаю о том, что, пожалуй, зря согласилась на это безумное предложение.

А все моя меркантильная душонка, повелась на красивые цифры.

Ульяна, да, там самая Ульяна, с которой вчера договаривалась Антонина Павловна, снова усмехается, щурится, не сводя с меня взгляда. Меня, как только я оказалась у поста охраны, тут же направили к ней.

В просторном фойе пятого этажа, у ресепшена, меня ждала миловидная, сочувствующе улыбающаяся блондинка, чьей задачей было сопроводить меня в кабинет главы отдела, отвечающего за подбор кандидатов.

— Шутите, — кивает, — юмор — это хорошо, но я не уверена, стоит ли вас к нему посылать, — вздыхает, снова опускает глаза на мои документы.

Меня ее слова не то что шокируют, они меня в бешенство приводят. Что значит, не уверена? А зачем тогда, спрашивается, я тащилась сюда через весь город, с пересадкой, вынужденная терпеть все прелести поездки в тесной маршрутке с утра пораньше?

На кой черт тогда было меня приглашать, если вы, блин, не уверены. И это серьезная контора? Детский сад на выезде.

— Вы издеваетесь, что ли? Я для чего тогда тут полчаса сижу? Чтобы что? На вас посмотреть?

— Мария, вы забываетесь, вам пока никто ничего не гарантировал, я обещала рассмотреть вашу кандидатуру, — произносит спокойно, лицо держит.

Мне, в отличие от нее, этого делать больше не нужно.

— А нельзя было сначала рассмотреть, а потом приглашать на собеседование? Или мое присутствие в качестве мебели в этом кабинете лучше способствует рассмотрению?

Завершив свою пламенную речь, я ожидаю чего угодно, готовая даже к тому, что меня немедленно попросят вон.

Однако Ульяна, вместо того, чтобы выставить меня из кабинета, отбрасывает в сторону ручку, прикрывает лицо ладонями и неожиданно заливается истерическим хохотом.

Я, слегка ошарашенная ее реакцией, таращусь на нее с опаской.

— Простите, — выдавливает сквозь непрекращающийся смех, — простите, — повторяет, и продолжает откровенно ржать.

Успокоиться ей удается не сразу, смех то и дело рвется наружу.

Не очень понимая, что конкретно ее рассмешило, просто жду, пока эта истерика закончится.

— Вы не принимайте на свой счет, — тяжело дыша, продолжает девушка, — это нервное.

Я киваю.

Ульяна вздыхает, берет со стола документы, несколько раз обмахивается.

— Это с моей стороны непрофессионально, но вы бы знали, как он всех достал, — она устало откидывается на спинку кресла, — у меня лично к вам нет никаких претензий, пусть вы и не очень, я бы даже сказала, совсем не подходите на эту должность, но дело даже не в вас, дело в нем, его сам черт лысый не выдержит. Я просто не хочу, чтобы через пять минут вы вылетели из его кабинета в слезах.

Я молча перевариваю скормленную мне информацию. Второй день меня запугивают каким-то ужасным монстром. Он что, в самом деле такой страшный? Я в принципе слабо могу себе представить неуравновешенного человека, занимающего пост второго лица в компании.

Впрочем, еще вчера я не могла себе представить даже саму возможность собеседования на должность помощника столь высокопоставленной фигуры.

Все происходящее до сих пор кажется чем-то совершенно нереальным, больше похожим на продукт воспаленной фантазии.

Ульяна молчит, и я понятия не имею, какой реакции она от меня ждет.

Нет, серьезно?

Что я сейчас должна сделать? Встать, вежливо поблагодарить и исчезнуть с горизонта? Или наоборот — слезно просить о шансе?

Что?

Вот и я не знаю что, я вообще не планировала попадать в подобную ситуацию. Меня бы вполне устроила вакансия девочки на побегушках в какой-нибудь маленькой конторке. Собственно, так я и собиралась поступить — найти для начала ничем не примечательную вакансию, поработать годик-другой, подкопить, потом подумать о высшем образовании, может даже рассмотрела бы очный вариант.

Вознесенская, правда, одним коротким звонком изменила мои планы.

И, конечно, никто не мешает мне вернуться к изначальному плану действий, но пронырливое, чисто женское любопытство берет верх.

Ладно, ну не может же он быть настолько ужасным? И потом, в этом мире вряд ли существует человек, способный довести меня до слез.

— Если у вас ко мне нет претензий, я, пожалуй, рискну, — вот так, легким движением губ и парой необдуманных слов, я подписываю себе приговор.

Собственноручно, к слову.

Ульяна как-то странно усмехается, головой качает.

Глава 3

Мария

— Главное, четко отвечайте на все поставленные им вопросы, — инструктирует меня Алена, девушка с ресепшена, когда, поднявшись на лифте на одиннадцатый этаж, мы оказываемся в большом светлом фойе.

Осматриваюсь, за одной из стеклянных перегородок замечаю небольшую зону отдыха с кухонным уголком. У больших панорамных окон располагаются несколько столиков и кресел.

Уютно так, как будто даже по-домашнему.

Но внутри никого, и вокруг царит практически мертвая тишина.

— Нам сюда, — Алена снова привлекает мое стремительно рассеивающееся внимание.

Она указывает на широкий коридор за большими и кажущимися очень тяжелыми стеклянными дверями.

Я киваю, иду следом за девушкой.

— И еще, ни в коем случае ему не перечьте, иначе ваше собеседование закончится раньше, чем вы успеете моргнуть. Вы меня слушаете?

— Не перечить, отвечать на вопросы, да я поняла, хватит, пожалуйста, нагнетать, — прошу, стараясь сохранять спокойствие.

Я еще не отошла от того, что услышала в кабинете Ульяны.

Алена больше ничего не говорит, просто ведет меня вдоль коридора до самого его конца и открывает передо мной дверь в приемную моего потенциального начальника.

— Подождите тут, — командует и, стуча своими высоченными шпильками, направляется к кабинету.

Стучится, после резкого “да” скрывается в кабинете.

Следом раздаются голоса. Примерно через пять секунд в приемной снова появляется Алена, придерживая для меня дверь, девушка жестом приглашает меня войти.

Делаю глубокий вдох, несколько раз моргаю и, напомнив себе о том, что ничего не теряю, выпрямляюсь и вхожу в заветный кабинет с гордо поднятой головой.

Алена, надо заметить, мгновенно ретируется, оставляя меня наедине с…

Первое, на что я обращаю внимание — внешность сидящего за столом мужчины. От неожиданности на секунду даже теряю контроль и открываю рот.

Я ожидала увидеть кого-то солидных лет, с благородной сединой на висках, густыми бровями, поплывшим, немного отечным лицом и округлившимся пузиком. И уж точно не предполагала встретиться лицом к лицу с полной противоположностью созданного в моей голове образа.

Человек, сидящий передо мной и нервно дергающий свой несчастный галстук, в попытке то ли завязать его, то ли наоборот стянуть с шеи, выглядит совсем не так, как я его себе представляла.

Ни о каком возрастном персонаже с сединой и пивным животиком речи и близко не идет. На первый взгляд мужчине около тридцати пяти лет, у него густые темно-русые волосы, большие глаза, ровный нос, острые скулы и в целом, почти идеальный профиль. И как-то вот этот молодой, подтянутый мужчина, так сказать в самом расцвете сил, никак не вяжется у меня с образом хамоватого и невменяемого второго лица в компании, каким мне его описывали.

Не вяжется ровно до тех пор, пока он не открывает рот.

— Так и будете стоять и таращиться на меня или уже соизволите сесть? — обращается ко мне резко, при этом продолжая бороться с галстуком и не соизволив даже взглянуть в мою сторону.

— Так я не у себя дома и сесть мне пока никто не предлагал, — отзываюсь в его же манере.

И лишь когда он, наконец забыв о своем галстуке, поворачивается ко мне лицом, понимаю, что только что сделала то, чего меня настоятельно просили не делать всего каких-то пять минут назад.

Мне просто стоило прикусить язык, взять его под контроль мозга, хоть раз в жизни, и просто сесть в кресло. Вместо этого, судя по медленно багровеющему лицу напротив, я только что нажила себе проблем всего одной, необдуманно брошенной фразой.

А впрочем, не надо было хамить.

В кабинете повисает тишина. В самом деле красивое лицо мужчины искажается уродливой гримасой, полной презрения и злобы. Покрывшись красными пятнами, он вперяет в меня уничтожительный взгляд.

— Они там совсем охренели, что ли? — взрывается, продолжая убийственно на меня пялиться.

Пока я пытаюсь понять, связана ли его бурная реакция с моим чересчур острым языком, он хватается за телефон.

— Вы мне кого прислали? — рявкает в трубку так, что мои несчастные перепонки начинают вибрировать. — Ей лет сколько? Пятнадцать?

Так вот что его смутило. Нет, спасибо, конечно, за своего рода комплимент, но зачем так орать?

— Вы там совсем страх потеряли? — продолжает сокрушаться, а я начинаю привыкать к генерируемым им децибелам. — Мне нужно все разжевывать? Всему отделу не пришло в голову, что мне не нужна малолетка? — отчитывает кого-то на том конце, периодически косясь на все еще стоящую меня.

А вот это обидно было сейчас.

Мне, вообще-то, двадцать уже… Почти.

И я все, конечно, понимаю, но с каких пор оценивать человека принято только исходя из количества прожитых им лет? У меня, может, жизненного опыта поболее, чем у этого индюка напыщенного.

— Я вообще-то еще здесь и все слышу, — зачем-то напоминаю о себе.

Ой, Маша, ничему тебя жизнь не учит. Язык — твой единственный враг.

Мужик резко замирает, смотрит на меня, на мгновение в выражении его лица появляется что-то, отдаленно напоминающее удивление. И почему всегда это выражение… У всех.

Из трубки еще доносится голос, полагаю, принадлежит он Ульяне, но Смолин, уже не слушая, просто кладет ее на место.

С десять секунд мы молча тараним друг друга взглядом. Я буквально каждой клеточкой своей кожи чувствую на себе давление, но упрямо продолжаю выдерживать на пронзительный, полный недовольства взгляд.

Я, знаете ли, тоже с характером, и долго так могу.

— Сядь, — вдруг приказывает, нарушая тишину.

Ого.

Я тороплюсь с выводами, или этот раунд за мной?

Неистовым усилием воли давлю в себе желание победно улыбнуться.

Первый шаг, правда, получается неуверенным, следующие даются проще. Туфли на привычном каблуке вдруг становятся жутко неудобными, словно не лодочки на мне, а тяжелые свинцовые башмаки.

К счастью, расстояние до кресла не так велико.

Глава 4

Мария

Разглядываю дурмашину со всех возможных сторон. Мне раньше с такими дел иметь не приходилось, да и где бы?

И вообще, я как-то не признаю это навороченное новье, все как-то больше по классике. Турка родимая.

Варить кофе меня бабушка научила, она у нас в деревне была и остается первым и единственным ценителем кофе.

Как ей удавалось выцыганить даже самые редкие сорта, кои и в городских магазинах не всегда отыщешь, для меня по-прежнему загадка.

Осматриваюсь, открываю по очереди шкафчики, рассматриваю содержимое. К своему удивлению даже нахожу в одном из них турку.

А вот нормальный кофе не нахожу.

Только в зернах, для этого агрегата, прости Господи.

Ладно, с туркой повременим.

Снова внимательно прохожусь взглядом по машине, на боковой стороне нахожу необходимую мне наклейку с названием и номером модели. В конце концов, интернетом мне пользоваться не запрещали.

Все оказывается не так сложно, как могло бы показаться на первый взгляд.

Справляюсь я меньше чем за десять минут, и это с учетом просмотра видео-инструкции.

Мысленно ставлю себе задачу принести сюда нормальный кофе. Хотя бы для себя. Потому что вот этот я пить не буду. Увольте.

Так, Маша, стоп, притормози. Тебя еще даже не взяли на работу.

Впрочем, что-то мне подсказывает, что возьмут.

Довольная собой, собираюсь уже вернуться к этому самодуру, как вдруг в последний момент понимаю, что даже не уточнила, какой кофе он предпочитает.

Да и черт с ним, собственно.

Беру из вазочки стики с сахаром и капсулы со сливками. На сегодня сойдет. В следующий раз уточню. Наверное.

Кивнув в подтверждение своим мыслям и сделав несколько глубоких вдохов, возвращаюсь в кабинет своего потенциального начальника.

Смолин, уткнувшись в какие-то документы, не замечает моего появления, а потому не обращает на меня никакого внимания ровно до тех пор, пока я не оказываюсь в непосредственной близости от его стола.

Да и тогда не замечает.

И что, интересно, его так заинтересовало?

— Гхм… — кашляю, привлекая его внимание, а сама, вытянув шею, заглядываю в документ.

Ну правда же любопытно.

Он, резко повернув голову в мою сторону, переворачивает лист, в содержимое которого только что так внимательно вчитывался.

Ну и ладно, не больно-то мне и хотелось знать, что там.

— Кофе, — уточняю очевидное, ставя кружку на свободный от бумаг и прочего бардака край стола.

Вячеслав Павлович окидывает меня снисходительным взглядом, его губы трогает едва заметная усмешка.

— Садись, — указывает на мое место.

Вздохнув, выполняю.

Сажусь напротив и выжидательно смотрю на Смолина.

Заодно его рассматриваю, уже не стесняясь, потому что терять мне нечего.

В целом, не такой уж он и страшный. Внешне так вообще — десять из десяти. Во всяком случае на мой, пока еще весьма скромный взгляд.

— Ты не уточнила, какой кофе я пью. — он, вполне ожидаемо, озвучивает недавно посетившую меня мысль. — Ты понимаешь, что это уже жирный минус?

— Так это вы должны были мне сообщить, какой кофе пьете, вы не уточняли, я сделала вывод, что вам все равно, — пожимаю плечами и натягиваю на лицо свою самую невинную улыбку.

Не признавать же за собой косяк.

Я с удовольствием наблюдаю, как лицо Смолина удивленно вытягивается. За тот неполный час, что я нахожусь в этом здании, я успела сделать некоторые выводы.

Главный — Смолин не привык к тому, чтобы ему перечили.

Как там было? Четко отвечать вопросы и ни в коем случае перечить?

— Я пью кофе без сахара, и не со сливками, а с молоком. В соотношении два к одному. И важно, у меня сильнейшая аллергия на корицу.

— Учту на будущее.

— С чего ты взяла, что у тебя здесь будет будущее? — щурится, наклоняет голову набок и смотрит так, как хищник смотрит на свою добычу.

— Ну зачем-то же вы мне эту инструкцию выдали.

Нет, все-таки не такой уж он и страшный.

Не орет даже.

— Испытательный срок неделя, — ставит меня перед фактом спустя несколько секунд давящего молчания.

Офигеть.

Нет, правда. Охренеть.

Это он что же, он сейчас согласился взять меня на работу? Меня?

Девчонку с улицы, вчерашнюю выпускницу колледжа?

Вероятно, все мысли, стремительно пронесшиеся в моей голове, сейчас очень хорошо отражаются на лице, потому что Смолин практически сразу опускает меня с небес на землю.

— Я повторяю, срок испытательный, и ты наверняка не справишься, — и снова эта кривая ухмылка на весьма красивом лице.

Вот же гад.

Мог бы и не быть мудаком, хотя бы недолго, исключения ради.

Впрочем, куда там. Учитывая ходящие о нем слухи, хорошо, что не выставил за дверь сразу, как я появилась в его кабинете.

— Посмотрим, — улыбаюсь приторно, просто на зло.

А потому что не надо меня пугать. Я и без него — пуганная.

— Твой первый рабочий день начинается сейчас, — ставит меня перед фактом, да таким тоном, что даже если бы у меня и были возражения, озвучить их я бы не осмелилась.

Все-таки зачатки инстинкта самосохранения у меня имеются. Я, конечно, за словом в карман не лезу, но и когда нужно промолчать, отлично понимаю.

Можно сказать, чуйка у меня имеется, врожденная.

— Надеюсь, это не проблема? — интересуется вкрадчиво.

— Не проблема.

Он еще раз проходится по мне взглядом, как-то странно морщится, после чего откидывается назад, сует руку под лацкан пиджака и выуживает из внутреннего кармана бумажник.

Достает из него пластиковую карту и протягивает ее мне.

Я недоуменно пялюсь на этого ненормального. Это еще что значит?

— Чего смотришь, бери, — кивает на карту.

— Зачем мне ваша карта?

— Затем, что на твоей денег не хватит, — отвечает ехидно, — ты будешь сидеть в моей приемное, первое, что видит каждый посетитель — моего помощника, у меня здесь бывают серьезные люди, ты должна выглядеть соответствующе. Одежда, макияж, прическа, маникюр. Поэтому сейчас ты берешь карту и идешь наводить красоту и менять тряпки из своего гардероба на что-то приличное.

Глава 5

— Вот твой пропуск, в карту встроен чип, система фиксирует пробитие, вплоть до секунды, впрочем, — Алена, девушка с ресепшена, одаривает меня сочувствующим взглядом, — в твоем случае вовсе не нужно напоминать о том, что незаметно ускользнуть пораньше не получится.

Момент, когда мы вдруг перешли на “Ты”, я как-то упустила из виду.

Я непринужденно пожимаю плечами и беру из ее рук пропуск, она, правда, сжимает его пальцами и отдавать мне не спешит.

— Как тебе удалось? — щурится подозрительно.

— Удалось что? — уточняю намеренно, пусть и понимаю, о чем она спрашивает.

— Не вылететь из его кабинета в слезах спустя пять минут, и ко всему получить эту должность, — продолжает прожигать меня взглядом

Ах, вот оно что.

Я расплываюсь в слащавой улыбке, да с таким энтузиазмом, что челюсть сводит, а потом резко вырываю из пальцев девушки свой пропуск.

— Я только кажусь такой безобидной, — сообщаю, подавшись к ней.

Она дергается от неожиданности, отстраняется на несколько сантиметров и смотрит на меня, как на чокнутую. Впрочем, некая степень неадекватности во мне, безусловно, присутствует, иначе меня здесь бы попросту не было.

— Это все? — интересуюсь, пока слегка оторопевшая девушка таращится на меня во все глаза, не издавая при это звуков.

Совсем.

Моргнув, словно очнувшись от временного наваждения, и тряхнув головой, она наконец отмирает.

— Нет, подожди, — произносит к моему сожалению, а я нарочито посматриваю на часы и нервно топаю носком своей новенькой и жутко дорогой туфельки, намекая недвусмысленно, что, вообще-то, спешу.

Алена, правда, никак не реагирует, осматривает свой стол, ищет что-то, выдвигает ящик, потом еще один. Достает стопку скрепленных между собой листов.

— Техника безопасности, — поясняет в ответ на мой невысказанный вслух вопрос, — я должна ее с тобой пройти и…

Я, удивленно вскинув брови, внимательно осматриваю стопку.

— Шутишь? Я же опоздаю.

Алена пожимает плечами.

— Я должна…

Договорить я ей не даю, просто выхватываю из рук бумаги.

— Эй…

— Я прочту сама, мне не пять лет, читать и анализировать я, слава Богу, умею.

— Но… — она растерянно хлопает ресницами, явно опешив от моей наглости.

Но лучше пусть эта дамочка с нарощенными ресницами сопит, источая недовольство, чем я опоздаю в первый свой полноценный рабочий день.

— Ты должна расписаться, после того, как ознакомишься, — она не сдается.

— Забегу.

— Но так неположено, — давит на меня возмущенно.

— Хорошо, — киваю, — давай, инструктируй, только Смолину причину моего опоздания будешь объяснять сама, — улыбаюсь ей.

На лице девушки отражается мыслительный процесс. Наверняка прикидывает последствия, а я задаюсь вопросом: с чего такая настойчивость?

Все знают, что техника безопасности — пусть важная, но формальность. И совершенно ничего не случится, если ознакомлюсь я с ней позже.

— Ладно, но когда будешь уходить…

— Да-да, забегу, — не даю ей договорить.

Разворачиваюсь, стуча каблучками, гордо направляюсь к лифту. В приемную Смолина заваливаюсь за две минуту до официального начала моего рабочего дня. Прислушиваюсь к звукам из кабинета непосредственного начальства и ничего не улавливаю.

Не пришел еще?

Подхожу к рабочему столу, кладу на него инструкцию, включаю ноутбук и спустя несколько секунд обнаруживаю первую преграду на пути к добросовестному исполнению обязанностей.

Пароль. Нет, серьезно, он запаролен.

Разочарованная такой подставой, я плюхаюсь в кресло и выдыхаю, стараясь унять разогнавшееся сердце.

Нужно просто успокоиться, подумаешь, я сегодня облажаюсь и, вероятно, буду лажать на протяжении нескольких дней, но с новичками так бывает. И потом, я ведь получила эту работу, пусть с испытательным сроком.

Пока я, погруженная в диалог с самой собой, размышляю о предстоящих трудностях рабочего дня, из кабинета Смолина доносится какой-то странный звук. Будто что-то увесистое упало на пол.

Резко подскочив, с секунду обдумываю план действий.

Еще мгновение назад я была уверена в том, что Смолин пока не почтил офис своими присутствием.

А что, если в кабинете вовсе не Смолин?

Эта, отчасти нелепая мысль, быстро пускает свои длиннющие корни, и я, конечно, начинаю себя накручивать. Сразу вспоминаю старательно задерживающую меня на рецепции Алену и моментально настораживаюсь. Вдруг это неспроста? Может, в кабинете Смолина находится кто-то посторонний?

И что мне делать? Вызвать охрану от греха подальше?

Но все это — лишь мои предположения, не подкрепленные фактами. Кабинет ведь может быть пуст, мало ли, окно открыто, ветер подул и что-то упало. В этом случае, вызвав охрану, я себя посмешищем выставлю в первый же рабочий день.

Осматриваюсь вокруг, в поисках предмета, способного послужить мне оружием в случае чего, но ничего не нахожу.

Блин!

Ладно, скорее всего у меня просто разыгралась фантазия, но проверить все равно необходимо. Очень тихо, на цыпочках практически, подхожу к кабинету и нажимаю на ручку, все еще надеясь на то, что дверь окажется запертой и можно будет выдохнуть, однако, к моему огромному разочарованию, дверь с легкостью поддается. Черт.

Тяну на себя ручку и через небольшую щель заглядываю в кабинет, стараясь разглядеть хоть что-нибудь. Попытка проваливается с треском, приходится открыть дверь пошире и просунуть голову. Не успеваю я сунуть внутрь свой чрезмерно любопытный нос, как до моего слуха доносится весьма подозрительный и в то же время хорошо знакомый звук.

Храп.

Чей-то богатырский храп прокатывается по кабинету.

Серьезно?

Глава 6

Я испытываю непередаваемое облегчение, когда наконец понимаю, в чем дело. В кабинет вхожу уверенной походкой, убедившись, что кроме храпящего Смолина внутри больше никого нет.

Не знаю почему, но вид спящего начальника вызывает у меня улыбку, хорошо, что сам Смолин не видит мое чересчур довольное выражение лица. Я подхожу к столу практически впритык, останавливаюсь в каких-то паре сантиметрах от края и зачем-то рассматриваю начальника.

Он в самом деле спит, вот так, прямо на кресле, опустив голову на сложенные на столе руки. Интересно, и часто он так?

Нет, я помню, конечно, о его трудоголизме, мне, наверное, об этом только ленивый не сказал, но до сего момента я не предполагала, насколько все плохо. Патологически плохо, если он спит в собственном кабинете, обложенный документами.

Кстати о них. Опускаю взгляд на источник недавнего шума, им оказывается плотная, набитая бумагами папка. Некоторые документа в результате падения разлетелись.

Смотрю на все это безобразие и, покачав головой, принимаюсь собирать с пола разбросанные по нему бумаги.

Аккуратно складываю их в стопочку и вместе с папкой кладу на край стола.

С пару секунд, переминаясь с ноги на ногу, бездумно осматриваю кабинет.

Вчера я больше смотрела на не слишком приятного в общении Смолина и как-то не обратила внимание на интерьер вокруг. Впрочем, ничего интересного я не упустила. Кабинет под стать своему хозяину. Ничего лишнего, ничего кричащего и способного привлечь внимание. Большой стеклянный шкаф, тянущийся вдоль стены позади кресла Смолина, массивный деревянный стол, пара кресел для посетителей и черный кожаный диван в противоположном углу. Наличие последнего я, кстати, вчера как-то упустила. Как и дверь рядом с диваном, ведущую в соседнее помещение. Или она декоративная?

Осмотревшись в кабинете, снова переключаю внимание на Смолина, который, надо заметить все еще мирно посапывает. Разглядываю его скрюченную спину и думаю, что трындец его позвоночнику настанет задолго до выхода на пенсию.

Нет, ну правда же, разве можно так спать? Это же неудобно. Лег бы на диван в конце концов, раз такой трудоголик, не для красоты же он в кабинете стоит.

Ну и что мне с тобой делать, господин начальник? Будить тебя или оставить еще поспать? В принципе можно оставить поспать, черт его знает, как этот ненормальный отреагирует на проявленную мною инициативу, с другой стороны, если не разбужу, может быть хуже.

Ай, к черту, была не была.

Подхожу к нему совсем близко и тянусь ладонью к плечу.

— Вячеслав Павлович, — трясу его за плечо, — Вячеслав Павлович?

Он что-то недовольно мычит, дергает плечом и повернув голову в сторону, продолжает спать.

Нормально?

И что мне делать? Ну не из лейки же его поливать?

Я еще несколько раз трясу его за плечо и окликиваю. Не получив толком никакой реакции, упираю руки в бока и надуваю щеки.

— Пу-пу-пу, — выпускаю воздух, сквозь сомкнутые губы.

Ладно, здесь, видимо, нужна тяжелая артиллерия. Прикинув последствия, все же решаю рискнуть. Нет, в моей дурацкой выдумке нет никакой необходимости, но ребяческое начало во мне так и подмывает сделать глупость.

Выхожу в приемную, быстро беру свой телефон и возвращаюсь в кабинет. Отыскав приложение, имитирующее звуки, которое я еще во время учебы в колледже скачала, нахожу в нем звук гудка клаксона и, не давая себе передумать, тыкаю несколько раз в сенсорный экран.

Сама вздрагиваю, когда раздается гудок.

С громкость я не подрассчитала, думала, получится тише. В результате моей почти безобидной шалости Смолин резко отрывает голову от стола и даже подскакивает на ноги.

— Какого хрена? — сокрушается, ошалело осматриваясь по сторонам.

А я в свою очередь делаю шаг назад, ближе к двери, чтобы если что, улизнуть из кабинета.

Телефон все еще продолжает орать, и отключить противный гудок я догадываюсь только когда взбешенный взгляд Смолина устремляется на меня.

— Упс, — произношу виновато.

— Ты долбанутая, что ли? Совсем охренела? — орет, разозленный моим поступком.

Ну я бы на его месте, пожалуй, тоже не обрадовалась. И, честно говоря, я и сама не знаю, зачем это сделала.

— Я пыталась вас разбудить иначе, но вы отказывались просыпаться, — произношу в свое оправдание и для убедительности невинно хлопаю ресницами.

— И ты не решила меня до инфаркта довести? — продолжает на повышенных тонах, но, кажется, злится уже меньше.

Или мне просто хочется в это верить?

Да нет, действительно не злится, даже взгляд со злобного сменился на заинтересованный и слегка охреневающий. Но это как раз объяснимо. Вряд ли кто-то до меня осмеливался на подобную выходку.

— Ну вы молоды и вроде следите за собой, так что шанс умереть сегодня от инфаркта был минимален, — рою себе могилу.

Не умею я вовремя промолчать.

— А ты не подумала, — он выходит из-за стола и направляется ко мне, — что у меня могла быть сердечная недостаточность, например? — становится совсем близко, угрожающе нависая надо мной.

Мама.

— Судя по слухам, которые о вас ходят, на больного сердечника вы не тянете, — тараторю, задрав нос глядя ему в глаза.

— Нет я не пойму, ты бессмертная, что ли?

Клянусь, его суровое лицо трогает едва-едва заметная улыбка, трогает и тотчас пропадает.

Глава 7

— Слушайте, ну я правда пыталась вас разбудить.

Он цокает, закатывает глаза и тяжело вздыхает, после чего проводит пятерней по взъерошенным волосам.

— Вы всегда спите на работе? — я тем временем продолжаю рыть себе могилу.

— Напомни-ка, когды ты стала мне женой? — интересуется вкрадчиво, склонившись к моему лицу.

— В смысле? — я недоуменно моргаю.

— С чего ты решила, что можешь задавать вопросы?

— Можно было и не грубить, — бормочу обижено.

В принципе понятно, чего его так не любят и почему от него бегут, теряя тапки.

— Я еще предельно вежлив, учитывая твою идиотскую выходку, — цедит, снова начиная злиться, — ты могла вылететь отсюда еще две минуты назад.

Договорив, он обходит меня и направляется к той самой двери, рядом с диваном. Я с любопытством наблюдаю. Нет, все-таки за ней действительно есть отдельное помещение, не декоративная она.

Да и с чего бы ей быть декоративной? Это же дверь.

Пока я веду мысленный диалог с самой собой, Смолин шагает в смежное помещение и закрывает за собой дверь.

Опомнившись, решительно иду за ним, надо уточнить момент.

— Но не вылечу же? — не думая, вхожу за боссом в комнату. — Оо… — выдаю, осматриваясь.

Помещение за дверью оказывается небольшой личной гардеробной Смолина. Но на этом сюрпризы не заканчиваются. Здесь еще и душевая имеется.

— Офигеть, — произношу, забывшись, — в смысле я имела в виду, очень предусмотрительно, — добавляю, когда натыкаюсь на взгляд Смолина.

— Тебя ничего не смущает? — спрашивает, с усмешкой в голосе.

— Что?

— Ничего, что я собираюсь принять душ и переодеться? — поясняет, и я только теперь замечаю, что за это короткое время он с какой-то невероятной скоростью успел расстегнуть рубашку.

— Эээ, я… — на секунду я теряюсь, признаюсь, застал врасплох, — ну так вы же не предупредили, я мысли читать не умею.

— А то что я дверь закрыл и раздеваюсь, тебя на мысль не навело?

— Да я даже не заметила, что вы раздеваетесь, — так себе оправдание, — ну так что, вы же меня не уволите?

Он смотрит на меня, как на чокнутую.

— Я уже потратила ваши деньги на одежду, вот, — руками указываю на свои обновки.

— Маша?

— Что?

— Выйди, блин, отсюда, — рявкает неожиданно и я подпрыгиваю на месте.

— Ладно-ладно, зачем так орать, — бурчу себе под нос, разворачиваюсь и стуча каблуками, выхожу, возвращаясь в кабинет.

— Кофе мне сделай, с молоком, и да, у меня аллергия на корицу, не вздумай ее туда насыпать, — летит мне в спину.

Кофе, значит. Кофе это хорошо. Правда же? Раз попросил кофе, значит увольнять пока не собирается?

Хлопнув в ладоши, иду к своему рабочему месту. Из сумки достаю принесенную из дома упаковку, со всеми этими нервами, я уже и думать забыла о захваченном из дома кофе. А что? Я не шутила, когда говорила, что имеющуюся здесь гадость пить не буду.

Ладно, может и не гадость вовсе, но все равно не буду, не понимаю я этот кофе из дурмашины.

Достаю из сумки свою упаковку и иду делать выполнять приказ начальства.

Зона отдыха, так же как и вчера, встречает меня пустотой и тишиной. Странно это, на этаже ведь не только Смолин работает.

Достаю из шкафчика турку, осматриваю ее. Новенькая и целеханькая. Подходит.

На мгновение меня одолевают сомнения и я даже кошусь на аппарат. Может, не стоит все-таки экспериментировать и навлекать на себя гнев богов, точнее одного бога, точнее не совсем бога. Ой, тьфу ты.

Ладно, ну не убьет же он меня за нормальный кофе. Убедив себя, принимаюсь за приготовление напитка. Все по бабушкиным наставлениям. Заодно нахожу в шкафчике небольшую емкость, куда и пересыпаю кофе из упаковки.

Воздух вокруг мгновенно наполняется ароматом кофе. Довольная собой, улыбаюсь и начинаю напевать, пританцовывая.

Из холодильника достаю молоко, помня о замечании Смолина.

Заканчиваю с приготовлением, быстро мою турку, и вздыхаю.Тоже кофе хочется, с утра я выпить не успела.

Ладно, себе сделаю позже, наверное, достаточно на сегодня попыток испытать терпение начальника на прочность.

Беру блюдце с кружкой, ставлю его на овальный металлический поднос и, окинув взглядом уголок на предмет нечистот, иду к себе. По пути в кабинет босса, вспоминаю о карте. Ставлю поднос на край стола, в сумке нахожу кошелек, вытаскиваю карту и, вздохнув, топаю к кабинету. Стучу для приличия, жду несколько секунд, и не дождавшись ответа, решаю войти, надеясь только, что он не решит выйти из душа голый.

Только переступаю порог кабинета, как из своего убежища выходит босс собственной персоной. Одетый, к счастью.

Весь при параде, только волосы еще влажные и торчат в стороны. Мне это кажется забавным и я сама не замечаю, как губы растягиваются в улыбку.

Правда, длится мое веселье недолго, ровно до того момента, пока его не замечает Смолин.

— Что тебя повеселило? — спрашивает недовольно, глядя на поднос у меня в руках.

— Ничего, вспомнилось кое-что просто.

Он ничего не говорит, еще раз мазнув по мне взглядом, направляется к своему столу. Я иду следом. Как только босс опускается в свое кресло, ставлю перед ним его кофе.

Уткнувшись взглядом в какой-то документ, он берет кружку и подносит к губами. Отпивает глоток и замирает, словно окоченев. Хмурится, отрывается от документа, смотрит сначала на кофе, потом на меня.

— Это что? — спрашивает.

— Кофе с молоком и без сахара, в соотношении два к одному, — пожимаю плечами.

Значит разницу почувствовал.

— Я понял, что не чай, что это за кофе?

— Мой, я из дома принесла, — признаюсь честно.

Не вижу смысла врать и делать вид, что не понимаю, о чем он.

— Из дома? — уточняет, тон у него совсем не добрый.

— Да из дома, это отличный кофе, бабушке его специально привозят из… — задумываюсь, — честно говоря, я не помню откуда.