Да она чокнутая!

Глава 1. ТрудовыЕбудни

По всем канонам современных любовных романов властные боссы должны иметь: торс, костюм известного бренда и банковский счет без лимита. На работу они ездят исключительно для выноса мозга героине первые полкниги.

Собственно, это правда. Все начальники обожают ковыряться своими перьевыми ручками в наших серых извилинах, но только без всеми любимой романтики.

— Кирилл! Немедленно принеси мне бумагу для принтера из отдела бюджетирования!

Да. Вот точно, как мой босс. Будто для того, чтобы напечатать свои договора надо обязательно взять пачку бумаги из кабинета пятью этажами ниже при неработающем лифте.

— Марина Марьяновна, упаковка рядом с вашим сейфом. Слева, — отвечаю я и отхлебываю кофе, замерев в ожидании. Сейчас обязательно психанет, потому что найти жалкую пачку «Снегурочки» — проблема мирового уровня.

И точно. Не прошло двух минут, вновь раздался крик:

— Кирилл! Нет здесь никакой бумаги, вот сам ее найди!

Вы не поверите, но не найду. Хотя она там точно лежала. Заверяю своими тремя бестселлерами, один из которых даже в конкурсе победил — стерва забросила пачку подальше, дабы меня лишний раз погонять по этажам. Забава у нее такая, работу мне подкидывать. Особенно когда скучно. Поэтому поднимаюсь со своего неудобного кресла, бодрым шагом топаю к двери с табличкой: «Стерлядь Марина Марьяновна. Заместитель генерального директора по экономике и финансам».

Всего минута на размышления, а затем тихий поворот ручки. На лице невозмутимость, перед глазами просторный солнечный кабинет с видом на крышу соседнего здания. Птички поют, а гадкая брюнетка за столом злорадно улыбается.

Стерлядь, как есть Стерлядь.

— И где же? — начальница приподнимает идеальные брови и поджимает губы.
Возрастом Марина Марьяновна не старше меня. Зато понтов столько, что мою самооценку сейчас в космос унесет на раздражении. Но я — секретарь, одно из лиц компании. Мужик, в конце концов. Не положено сильному полу о слабом плохо думать. Даже если иногда хочется или убить, или…

Я все еще спокоен аки сфинкс в Египте. Стою, никого не трогаю и плечом косяк подпираю, оглядывая стройную фигуру в костюмчике. Стерлядь задрала голову, чтобы со своих ста пятидесяти пяти сантиметров выглядеть визуально выше.

Не выйдет, родилась с гномьим ростом, болтаться тебе вечно в районе пупка.

— А вы не знаете, где лево, Марина Марьяновна?

Паровоз пыхтит тише, чем разъярённая начальница, авторитет которой безбожно пал.

— Это вам, мужикам, ясно, где это «лево». Наверное, туда часто заглядываешь!

Зачем так кричать? Можно спокойно, ласково. Мы не идиоты. С первого раза понимаем простой человеческой речью, а не криком бешеной кошки в период полового спаривания. Я полагаю, какой-то мужик Марине в свое время насолил. Ненавидит она нас.

Ох, удружил ты мне, Самойлов. Чтоб у тебя все авторские серии провалились, безбожник. Лучше уж ЛитРПГ писать да боевые академии с драконами-властелинами, чем с этой истеричной драконихой в одном офисе пыхтеть еще восемь месяцев с девяти до шести согласно договору.

— Мне кажется, я вижу пачку Снегурочки под вашим столом.

Стерлядь выдохнула, прямо сдулась на глазах. Снова красивая, холеная бизнес-леди. Голубыми глазами захлопала — ни дать ни взять святая наивность. Я думал, сама наклонится, даст собой полюбоваться. Куда там. Никто мне не позволит посмотреть на нижние девяносто молодой начальницы и определить их натуральность на глаз. А ведь женщину утверждают, будто в салонах Москвы накачала, а мужчины — богатый хахаль все оплатил.

Проверять лично не стану, мне кровь из носа нужно доработать. Я обещал. Да и деньги терять не хочется.

Марина взглядом указала под стол и ждет. Прямо над головой Стерлядь улыбается наш президент страны, рядом висят грамоты и плакат с изображением предприятия. Вон трубы торчат, дым идет и название: «Металл-Литье». Большими красными буквами.

— Ливанский, надеешься, что тебе с плаката коробку «Снегурочки» выдадут?

Ой, кто у нас заговорил. Шутница уровень дешевого шоу «Камеди Вумен». Петросян завидует, лысину пеплом посыпает.

Я просто закатываю глаза, оставляя Марьяновну без ответа. Отвечать на глупости — себя не уважать. Так что я просто обхожу огромное директорское кресло, в котором жить можно, и встаю в любимую позу дачников, наклоняясь за бумагой. Пальцы почти коснулись упаковки, лежащей поверх коробки, как я неожиданно замер. В голове миллион идей и мыслей формируются в образы для будущей истории.

Чужие руки ладони ползут по мне, тщательно ощупывая. Моя суровая леди ищет оружие или наркотики.

— Марина Марьяновна, у меня нет опасных веществ. За таким в ближайшую подворотню за гаражами, — в собственном голосе слышу хрипотцу. Видимо, кондиционером продуло. По коже бегают мурашки от прикосновения горячих женских пальцев. В кабинете прохладно, а мне жарко. Впрочем, ничего удивительного — все, как по сюжету. Только на месте бедной задерганной секретарши — я.

— Так на всякий случай. Вдруг бомбу принес. Или бутылку в кармане спрятал.

На такое заявление остается лишь хмыкнуть, а еще лучше поменять местоположение в пространстве. Я в главной роли, Стерлядь на столе и вместе мы решаем важные вопросы по теме производственного процесса. Можно касаться любой точки на теле, стоит лишь поцеловать, слыша короткий вздох. Это игра, где правила меняются в зависимости от локации и обстоятельств.

Глава 2. Не мужское дело — секретарь!

Вначале таскаешь коробки по пятьдесят килограмм каждая, а затем носят тебя. Мужчины — сильная половина человечества, но на двадцатой коробке, унесенной в архив, сдался даже мой молодой организм. Спина ноет, руки дрожат — такое ощущение, будто меня пропустили через комбайн.

Вам, Кирилл Андреевич, не двадцать шесть лет — все восемьдесят с соответствующими диагнозами из международной классификации болезней.

Лестницы бесконечные, ступеньки маленькие, освещение как в фильмах ужасов. Из-за угла норовит выскочить очередной заполошный инженер, чтоб в тебя врезаться. Прямо как сейчас, когда мне в капот влетел Женька Суровцев из сталеплавильного цеха. От силы удара мое бренное тело едва не отнесло к стене — а я вроде немаленький. Хотя в сравнении с этим двухметровым бугаем кто угодно Дюймовочкой станет.

— Ой, Кирюха! — обрадовался Евгений, потрясая бумагами, пока я пытался поймать ускользающую из потных ладоней коробку. — Ты к себе пойдешь?

«Нет-нет, не вздумай сунуть мне свои отчеты. Сам неси начальству» — хочу заорать в ответ, но вместо этого отвечаю:

— Пойду, когда-нибудь. Если по дороге не умру, погребенный под тоннами макулатуры.

Ох уж эти сочувственные взоры. Вы бы видели, как они смотрели на меня, когда я в курилке рассказывал о своей должности. «Секретарша?! Мужик, да ты с ума сошел!», — кричали суровые мастера и рабочие, давясь дымом. Что за стереотипы? И где хваленное равенство?

— О, отлично! Не отнесешь мои графики Бабенко? А то сам понимаешь. У меня там цех, парни, — очередная попытка надавить на жалость нисколько меня не трогает. Коробка, между прочим, тяжелая. — Тебе ведь нетрудно пару бумажечек отнести?

Интересно, люди игнорируют работу других, когда пытаются выклянчить помощь? 

— Так я пока со всем хламом справлюсь, бумаги твои забыть могу. Или в архив случайно сдам.  

В нашем секретарском деле главное — вежливый отказ, облеченный в форму давления на жалость. Этому я научился у коллег-дам. Когда делать им что-то не хочется, даже кот из мультфильма «Шрэк» обзавидуется такой актерской игре «Перекинь работу на другого». Чаще всего прокатывает с парнями. Особенно если девушка красивая.

— Да ладно, Кир. Ты же у нас это… — туповатый смех Жени вызывает желание хорошенько втащить этому кабану коробкой. — Секретутка! Тебе по статусу бумажки таскать, перебирать и носить на подпись положено!

Знаете, возможно, секретари не спасают мир или цех от возгорания печи. Но наша работа такая же тягомотная, как у менеджеров, бухгалтеров и прочих офисных служащих. Я умолчу об истеричных начальниках, которым каждый седьмой понедельник или в пятницу после обеда срочно что-то требуется из серии: «Еще вчера». А помимо них существуют дерганые клиенты и сотрудники, считающие своим долгом выливать личные проблемы на головы бедных делопроизводителей.

Нет, это такая же работа. Более того, в некоторых местах вся структура не пошла прахом, потому что девчонки-секретари вовремя спасают ситуацию. В этой стране потерял бумажку — стал изгоем.

— Во-первых, секретарь, Жека, — я выглянул из-за коробки и сурово нахмурился. — Во-вторых, сам тащи свои схемы главному инженеру. Иначе скажу Ладе, как ты называешь ее должность, чтобы больше за тебя отчеты не печатала.

Суровцев посинел, побледнел. Прямо не мужик, а декоративное растение на подоконнике у главного бухгалтера.

Эх, знал бы наш заместитель генерального директора-главный инженер, кто за мужиков в цехе документы переделывает до десяти вечера. Головы быстро полетели бы. Синицина Лада — филантроп. За шоколадку с комплиментами работу всего цеха выполняет. А я не такой. У меня дома глава не дописана, отчет редактору не отправлен.

— Связался с бабами, сам таким же стал, — пробурчал Женя, взбегая по ступенькам.

Я вздохнул и зашагал дальше, невольно усмехаясь. Смешно, ведь эта фраза вылетела у любителя интересоваться размером груди моей начальницы между сплетнями о чужих супругах в курилке. 

Глава 3. Сдавайся мне в архив, негодник!

Боже, клянусь своими будущими миллионами продаж, что пойду в спортзал. Снова.

Хватит тратиться на пиво, играть по выходным в стратегии, ездить с друзьями на шашлыки и пить чай с печеньем в обед. Теперь только здоровый образ жизни и никакого сахара. Я чуть не скончался, пока все дотащил.

Сгружаю последнюю коробку между металлическими стеллажами до потолка в просторном подвальном помещении, которые заставлены сотнями подписанных ящиков за несколько лет. Подхожу к столу, а за ним сидит Джабба Хатт.

В смысле, не персонаж саги «Звездные войны».

Это Зинаида Дмитриевна — дородная дама неопределенного возраста в круглых очках с толстыми линзами и куцым хвостиком седых волос на макушке. Наш архивариус.

Она окидывается меня презрительным взглядом, поджимает губы и кривит лицо, давая понять, что я прервал тяжелую работу бюрократической машины.

А если точнее, то мадам Метелкина читала очередной бульварный роман, как случился я с коробками.

— И что ты мне принес, Ливанский? — прорычала помесь бульдога с носорогом, недовольно сопя и с трудом отрывая задницу от стула.

Или стул от задницы — не знаю. Говорю же, вылитый слизеподобный инопланетянин. Даже складочки один в один на месте, где должна быть талия. Или грудь.

— Финансовый сдался, — невозмутимо отвечаю я, чувствуя себя одновременно Люком Скайуокером и буддийским монахом. За полтора месяца работы секретарем научился. — Принимайте, а я пошел.

Только хочу развернуться и поскакать бодрым сайгаком обратно в свой уютный кабинетик, как суровый командирский тон заставляет вытянуться по струнке.

— Стоять! Я еще все не проверила!

Тля-а-а. Это надолго. Стерлядь мне мозги вынесет на тему задержки. И ничего, что таким должны заниматься девчонки из финансового отдела.

Хотя я сам решил помочь. По приказу, конечно, но и так бы не отказал, попроси они о помощи.

Слизень подползает к несчастным коробкам, сгруженным в одну большую картонную кучу. Зинаида Дмитриевна поправляет очки и начинает неторопливо раскрывать каждую на предмет подозрительных предметов.

Похоже, в архив регулярно пытаются сдать не документацию, а взрывчатые вещества.

— А где опись дел? — интересуется родственница Джаббы, шурша листочками.

Закатываю глаза.

Господи, мне какая разница, где эта чертова бумажка? Это проблема финансового отдела. Не моя.

— Нашла-а, — урчит чудовище.

Вот спасибо, век благодарен буду.

— Могу я идти? Меня Марина Марьяновна ждет, — раздраженно интересуюсь, получая в ответ презрительное фырканье.

Бесит, Джабба Хатт из меня раба решила сделать. Эй, чудище, я не принцесса Лея!

— Подождет, — отвечает Зинаида Дмитриевна, словно никто из начальников ей не указ. Ну-ну. А на совещаниях будто коврик стелится.

— У меня правила, знаешь ли! Стандарт №36! Ты должен знать, тебя оно тоже касается, секретарша.

О, опять это презрительное замечание в сторону профессии.

Я лишь пожимаю плечами, поскольку не читал даже первые тридцать пять стандартов. «Организация делопроизводства на предприятии» — что там интересного может быть? Инструкцию по безопасности на пятьдесят страниц я вообще пролистнул за две минуты. Надо оно мне. Все равно никто ничего не соблюдает.

Однако день сегодня особенный, видимо, бури магнитные и затмение лунное. Зинаида Дмитриевна решает докопаться до всего. Она планомерно вытаскивает пачки прошитых листов, цокая языком, разглядывая каждую едва ли не под лупой. И всюду находит замечания, не поленившись прокомментировать те вслух.

— А вот здесь сроки хранения не указаны! Не по ГОСТу! — мои глаза увидели затылок.

— Зинаида Дмитриевна, — я вздыхаю в ответ, ибо устал, — зачем вы мне повторяете? Девочкам позвоните и разбиритесь.

— Ты же принес!

Больше ничего не принесу. Вообще. Никогда. Медвежья услуга выходит боком.

— Помог просто, — я поправляю архивариуса в надежде достучаться до разума. Куда там.

Инопланетный захватчик непреклонен в знаниях федеральных законов, положений и актов. Зинаида Дмитриевна упирает руки в бока, смотрит пристально сквозь линзы очков и кривиться.

Знаете, раньше я думал, что мое обаяние работает на любой женщине. Парень видный — молодой, стильный, оплыть не успел. Периодически хожу приводить тело в порядок. Но ничего подобного.

Есть особи, на которых не работают мужские флюиды без первой рюмки коньяка.

— Ты секретарь! Обязан все проверить, — голос Зинаиды Дмитриевны звенит, отражаясь от металлоконструкций. Еще на децибел выше немного, и все ящики повалятся. — Все должно быть четко! Какие сроки? До замены новыми? Долгосрочное хранение или пятьдесят лет? Может, они все постоянного! Архивные года не везде прописаны, порядковых номеров нет, страницы не пронумерованы…

Пока Джаббу не разорвало от возмущения, я поднимаю руку, останавливая бесконечный поток бессмысленной речи. Буду что-то сдавать, прочту все правила. Выучу. Наизусть.

Глава 4. Всегда будь готов!

Какой-то дурак однажды придумал праздновать профессиональные праздники на предприятиях, и я мысленно пожелал ему гореть в аду. Что-то в этой жизни пошло не так, когда утром в четверг мне сообщили: наш коллектив секретарей участвует в Дне Металлурга.

Не в смысле празднуем, как нормальные люди. А прям участвуем. Буквально.

— Девятнадцатого числа, чтоб как штык! Ты же свободен? — соизволила поинтересоваться Лидия Федоровна по телефону, пока я судорожно пытался продрать глаза после бессонной ночи в офисе.

Мельком взглянул на календарь — пятница. Мы с парнями собирались посидеть в баре, посмотреть матч. Какой еще праздник?

— Вообще-то…— начинаю я, но меня прерывает непреклонный тон начальницы отдела делопроизводства.

— Отказов не приму.

— Тогда, конечно же, не занят, — сарказм так и пышет, но плевала Лидия Федоровна, на мои хотелки, возмущения. У нее Спартакиада на носу.

— Будешь играть в волейбол, у нас команда неполная. Построение в эту субботу. Надо приехать к восьми утра, потом будут соревнования — уверенно заявила начальница.

Нет уж, нафиг, в этом я точно участвовать не стану.

— Извините, не играю в волейбол, — быстро ответил я, прикидывая, как бы еще отмазаться.

Измученный организм требовал нескольких часов беспробудного сна, а Стерлядь с самого утра не появлялась в офисе. Может, автобус переехал? Я совершенно не против. Даже по газам бы дал.

Пока я в мечтах устраиваю кровавую расправу в стилет GTA [1], Лидия Федоровна продолжает свою речь, вдохновляющую на подвиги. Надеется, что у меня проснется совесть, любовь к коллективному труду, и я приду на мероприятие.

— Тогда грамоты раздашь! 

— Какие? — заинтересовался я. Нет, правда, любопытно.

— За спортивные достижения, — пришел черед удивляться Лидии Федоровне на столь глупый вопрос.

— Грамоты не могу, — зевнул я, пятерней расчесывая каштановые пряди и разглядывая свое отражение в смартфоне. Вид ужасный. Помятая морда, мешки под голубыми глазами, щетина и бледная кожа.

— Почему? — вновь удивляется Лидия Федоровна, отрывая меня от созерцания своей красы.

— В школе кому-то кубок выносил, так тот на ногу упал. У меня ручки кривые, нервы ни к черту. Не могу подвести вас. Вы же знаете, я человек ответственный. Душа за родное предприятие болит. Представьте, какой будет позор. Опять же, — для загадочности я понизил тон, а начальница отдела делопроизводства на том конце притихла в ожидании, — у меня дела в субботу. Много. Занят.

Вранье, поскольку ничего, кроме главы в книгу, меня не ждет. Хотя погодите, должна приехать матушка с проверкой. Родственница любит неожиданные визиты. Она свято убеждена, что если меня не навещать строго пару раз в месяц, то я умру от голода, зарасту грязью до потолка. И вообще, полностью беспомощен перед лицом большого страшного мира.

Почему все мамы уверены, что их дети обязательно погибнуть, стоит переселиться на другой конец города?

Дверь с грохотом распахивается, впуская в приемную самку богомола — Стерлядь явилась. Одарив меня самым высокомерным взглядом, Марина буркнула что-то приветственное и двинулась в кабинет, не забыв рявкнуть на пороге:

— Кирилл, кофе!

— Все, Лидия Федоровна, прощайте. Я был красивым, умным мальчиком, но умер на благо человечества, — я зажал трубку между плечом и ухом, горестно вздыхая.

— Ты чего несешь? Перегрелся? — удивилась начальница отдела, ошарашенная моим заявлением.

— Марина Марьяновна пришла, — я добавил голосу больше трагичности, получив в ответ глубокомысленное: «А-а-а».

— Тогда беги. Но девятнадцатого, чтобы ожил и явился. По форме. Костюм черный, обязательно галстук. Мы выдадим косыночки, — строго добавила Лидия Федоровна, затем резко положила трубку.

Я еще несколько секунд сидел в прострации и пытался сообразить, где взять галстук.

Погодите, какие косыночки? Мы в пионервожатые записываемся?

— Идиотизм, — бурчу я, топая к кофемашине.

Пришлось изменить собственному наказу налить воду из бачка унитаза — использовал ту, что предназначалась для растений. Мутно-желтый цвет с белым осадком на дне приятно тревожил душу, пока я ложечкой размешивал четыре ложки соли. А что? Перепутал сахарницу и солонку. С кем не бывает, всю ночь не спал.

Схватив нужную папку, я бросаюсь в кабинет Марьяновны, придерживая блюдце с горячим напитком. Сама Стерлядь сидит, уставившись бессмысленным взглядом в монитор и даже не поднимает головы, стоит мне перешагнуть порог. 

— Почта, задания, кофе! — громогласно объявляю я. Да так, что Марина морщится, потирая лоб.

— Тише можно? Зачем так орать… — вяло огрызается стерва.

Выглядит она не лучше меня. Такое ощущение, словно Белоснежка всю ночь с гномами яблочный самогон пила. Кожа и губы белые как снег, волосы черные, глаза красные.

Прямо жалко стало. Почти.

— Тяжелая ночь сильной и независимой женщины? Сорок кошек не давали спать?
Вот кто меня за язык дергает, а?  

Глава 5. Сплетни и бредни

Сначала пришла Нелля, затем прислали Галину, после явилась Полина — вот нас четверо, кто вынужден складывать в ровный ряд заводские газеты. Стоим, листочки собираем и о своей секретарской доле щебечем. Я чувствую, как утекают в сливной сток прекрасные минуты моей жизни. Постепенно взрывается мозг. Бредней столько, что пришла пора заводить отдельный сайт предприятия — «Сплетница Металл-Литье». Буду туда последние новости выкладывать. Всё интереснее, чем читать о том, сколько в этом году переработали металлолома, какими тоннами и куда продали.

Пока мои пальцы судорожно мнут лицо нашего драгоценного губернатора на главной странице, я продолжаю медленно тупеть.

— Татьяна Владимировна так и не научилась здороваться. Тоже мне, королева. Подумаешь, новый заместитель генерального по персоналу!

— Ой, Поля, будто бы наше возмущение что-то изменит. Вот Кирилл, — повернулась ко мне Галина, пока я изображаю статую Давида в одежде.

Где эта бледная тень самого себя — начальник пресс-службы с командой? Точно видел, как они двадцать раз покурить выходили!

— Со Стерлядь тоже ужасно работать? Явно у бабы сложности в личной жизни, — рядом раздается тихое женское хихиканье и несколько язвительных замечаний в сторону сексуальных отношений Марьяновны.

Без всяких намеков ясно, что Марину в коллективе не любят даже занудные программисты — на редкость ленивые и бестолковые создания, целыми днями проседающие булки на стульях за монитором. Говорят, в прошлом году Стерлядь не пропустила приказ о премировании и лишила этих голубочков долгожданных хлебных крошек. 

Я жму плечами. Не мое дело — личная жизнь руководителя. Сейчас меня больше волнует грядущий сон после тяжелого рабочего дня. Глаза закрываются на ходу, ноги не держат. В бар с парнями не хочу — устал. А постоянное жужжание обо всех и всем рядом с ухом откровенно раздражает.

— Да что Марьяновна? Ирка замуж вышла, только толку. Окончательно крыша поехала. Вчера мне заявила, что нами правят инопланетяне, захватившие разум президента! Все идет к Третьей мировой войне. К планете приближаются воины Нибиру, и они хотят превратить Землю в свою колонию, — Нелля в очередной раз согнула газетку, полюбовавшись улыбающимся генеральным директором завода. 

Падлыч Василий Антонович расположился на странице чуть ниже губернатора и смотрел на всех добрым взглядом. Несколько минут я рассеянно любуюсь честным выражением лица, затем безжалостно сворачиваю лист и бормочу:

— На самом деле скоро нас поработит искусственный интеллект.

— Правда?! 

Три голоса кричат в унисон, и я потираю ухо. Нет, нельзя же быть такими доверчивыми! На меня смотря так, словно я пророчество Ванги зачитал по расшифрованному календарю Майя. Остается только закатить глаза и вернуться к печатной продукции.

— Ой, девчонки, — охнула Нелля, держа перед собой разворот газеты, но потом вспоминает обо мне. — И Кирилл.

Спасибо, солнышко. У меня еще остался набор хромосом ХУ. Прям забывать начал, что мальчик по половым признакам.

— Наш Дмитрий Викторович-то в депутаты собирается!

Я вытягиваю шею и заглядываю в статью поверх головы Галины, отмечая пафосный вид заместителя генерального директора по безопасности. Ни дать ни взять будущий слуга народа. Костюм с галстуком, умный вид. Дмитрий втянул бульдожьи щеки, дабы казаться стройнее и скрыть второй подбородок. Я невольно хмыкаю, вспоминая про спортзал и оглядывая наметившийся живот через рубашку Викторовича.

Суть властного героя, о котором вздыхают дамы. Не бывает миллиардеров и директоров с кубиками, нарисованными графические дизайнеры на обложках популярных любовных романов.

Сидячая работа — убийца вашего внешнего вида.

— Будет на заводе еще реже обычного появляться, — фыркаю я.

Дмитрий Викторович и так нечастый гость на предприятии. Вечно надо с собаками искать, чтобы жалкие три бумажки подписать. А с новым статусом будем теперь на портрет в коридоре любоваться.

— Хорошо, что по «1с: Документооборот» можно часть служебных записок сбрасывать, — заявляет Галя, пока я кривлюсь от недовольства.

Ненавижу эту программу. Сатанинское изобретение: то письмо не отправишь, то права доступа надо, то еще одни права доступа на права доступа. Затем подключись к другой программе, но и туда нужен доступ! 

— Просто пишите Дмитрию в чат, — фыркнула Нелля. Длинным ногтем она коснулась экрана смартфона. Это не маникюр — холодное оружие, вросшее в пальцы человека. Нет, мы не получаем удовольствия из-за того, что нам раздирают спину до позвоночника.

— А вы видели фотки Викторовича в социальных сетях с прошлой Спартакиады? Такой красавчик, — Полина мечтательно закатывает глаза, а я кошусь на время.

Стрелка неизбежно приближается к отметке в три часа. Еще два — страдания окончены. Ко всему прочему, я из-за этих газеток пропустил обед. 

— Полин, ну какой Козлов красавчик? 

— Ты ничего не понимаешь, Галь. Сейчас такие мужики пошли… — Поля вновь вспоминает обо мне и бросает извиняющийся взгляд, — прости Кир. Все время забываю.

— Я заметил, — не могу сдержать сарказма и отключаюсь еще на полчаса от мира. 

Глава 6. Мизансцена в любовной истории

Господи, умоляю, хоть бы мне все это показалось. Пожалуйста!

Очередной звук надрывного плача уверяет меня в обратном. Сердце колотится в бешеном ритме, как у перепуганного насмерть зверька. Вот почему мне настолько не везет? Что я в этой жизни делаю не так?

Знаете, какой самый большой кошмар для мужчины? Женская истерика. Да, мы не герои романов, способные обнять хрупкую даму, устроив ее бедовую головушку с кучей жужжащих странных мыслей на плече. Нет.

Большинство из парней не умеет справляться со слезами. Не потому, что черствые и ничего не понимаем. Нас просто никто этому не научил. Поверьте, мамы стараются скрыть от мальчиков свои соленые дорожки на глазах. Тебя растят мужиком, которому чужды эмоции срывы. Но в тот момент, когда твоя девушка или подруга начинает реветь — мы теряемся. Хотим сбежать подальше. Хоть в Гондурас, лишь бы спрятаться.

Поэтому сейчас я крался к своему столу, мысленно умоляя все вещи в приемной ни скрипеть, ни шуметь, ни дребезжать. Дабы Марина Марьяновна не услышала, пока топит кабинет потоком воды из собственных глаз. У меня почти получилось настигнуть цели, и я бросил взгляд на время. Черт, до конца рабочего дня еще полтора часа, а у меня Ниагарский водопад сейчас затопит завод.

Рыдания становятся громче.

Я от неожиданности падаю в кресло, скрипнув громко колесиками в тишине приемной, и испуганно замираю. Затихаю как мышь, жду. За дверью продолжаются всхлипы, потому крещусь от облегчения — не слышала. Тянусь к стаканчику с ручками, как будто по чьему-то злому умыслу задеваю дурацкий степлер, который сам же оставил на краю стола.

Грохот показался настоящим взрывом бомбы в поле.

— Пусть она не услышит, — я скрещиваю пальцы в надежде. Шепчу слова, как мантру, когда из кабинета Стерляди слышится сдавленный голос:

— Кирилл?

Тля-я-а. Все Ливанский, попался подстреленный тушканчик в лапы зверя. Теперь тебе точно светит конец тоннеля. Хочу заорать: «Я в домике, меня нельзя трогать!». Закрыть глаза и представить, будто чудище меня не видит. 

Внезапная тишина создает нереальное давление на барабанные перепонки. Слышу, как кровь гоняет на скоростях по организму, разнося адреналин, поднявшийся на пару уровней. Я боюсь встать, а Стерлядь там притихла. Может, Марину в иное измерение засосало? Туда, где мужчины способны справляться с такими проблемами?

Мне точно нечего делать в том кабинете. Пусть совесть подает признаки жизни и требует заглянуть за злосчастную дверь.

На самом деле, подозрительно. Померла?

Спустя несколько минут молчания с обеих сторон я реально забеспокоился. Ведь что случись, с меня же и спросят. Вдруг Стерлядь вздумает выпрыгнуть из окна? Там хоть крыша, но убиться или покалечиться легко.
Только по этой причине я встаю, перекрещиваюсь и смело шагаю к злосчастному месту обитания демона, заливающего наш казенный линолеум своими рыданиями.

— Марина Марьяновна, вы бы аккуратнее. Так можно стол прожечь кислотным дождем из ваших глаз, — что я несу, сам не понимаю.

В идеале не заходить бы сюда совсем. Потому что красноносая Стерлядь с подтеками туши и размазанной по лицу косметикой явно не готова к шуткам. Сейчас возьмет папку потолще, бросит в меня, и не будет больше Кирилла Ливанского — любимца женщин, детей и фанатов космической фантастики. Не умри последняя на бумаге в читательском интересе, не пришлось бы мучиться сейчас угрызениями совести, глядя на несчастное маленькое создание со взъерошенными волосами.

Хотя зря я пожалел Стерлядь.

— Издеваться пришел? — зарычала Марина не хуже пантеры в зоопарке.

Я такую видел, агрессивное существо. Пыталась прогрызть клетку, дабы головы хихикающим туристам откусить. Мне резко перехотелось шутить, хотя вряд ли шмыгающий гном мог бы реально навредить.

— Был бы в этом какой-то смысл, — смелее отвечаю я, входя и осматривая внутреннее убранство.

Отметил забитый финансовыми документами шкаф, несколько горшков с цветами и сейф — жуть как интересно. Отличный способ изобразить безразличие. И унылые стены вызывают желание полюбоваться ими.

Я дернул иголку кактуса и поморщился от боли, возвращаясь взглядом к настороженной Марьяновне. Нет, вовсе Стерлядь не страшная. Женщина в слезах даже при самом сволочном характере вряд ли способна кого-то напугать.

— Тогда зачем? — выдохнула Марина, оставаясь настороженной.

Странная. В начале ревет, потом удивляется реакции людей. Неужели она думает, будто кто-то проигнорировал бы? Впрочем, я же так и собирался поступить. 

— Услышал, что главный демон в платочек сопит. Решил поинтересоваться, не настиг ли насморк главу ада, — я пожал плечами, осторожно огибая стол и присаживаясь на самый краешек.

Марина подняла голову, чуть прищурившись от недовольства.

— Не дождешься, — усмехнулась она. На фоне смазанной штукатурки почти незаметно. Жуткое зрелище, кстати, но почему-то совсем не отталкивающе.

— Я вам так скажу, Марина Марьяновна, — я наклоняюсь ниже, разглядывая черные комочки на ресницах. Помада частично смазалась на губах. Не могу на нее без смеха смотреть. — Китайцы вас за панду примут, лучше умыться. Иначе заберут в зоопарк и в клетку посадят. У них, знаете ли, каждый бамбуковый медведь на счету. Будете потом в качестве умилительного подарка по странам кататься на потеху граждан.

Глава 7. Увольнение, как повод для страданий

— Как она могла тебя уволить, если твой отдел подчиняется Махмудовне? — в голосе Гришеньки столько возмущения, сколько во мне не наберется даже после отвратительного разговора с начальницей в кабинете один на один.

Стоило этому ужаленному в одно место скрыться, спустя час ко мне не подошел только ленивый и не позвонил немой, интересуясь произошедшей ситуацией. Каждый секретарь, мастер, бригадир — половина завода бегала туда-сюда в конце рабочего дня с любопытными лицами. Удивительно, что не дошли до высшего руководства. Впрочем, нет предела совершенству. Завтра узнаю много интересного, а то к пяти часам по слухам, мы с Марьяновной закончили голыми на столе.

Самое обидное во всей этой ситуации: я Марину даже не целовал. Вообще, бьет по самооценке — нажраться охота. Если уж чихвостить за косяки хотя бы за дело, но не за слухи.

Получается, натворил дел лишь в воспаленных умах любопытных сотрудников. Маша, кстати, успела отчитать меня до того, как Лидия Федоровна пропустила мою честь через эмоциональный шредер.

«Это просто отвратительно, Кирилл! Мы надеялись, что ты порядочный человек».

Надеялись они. Лучше бы научили работников стучать прежде, чем входить. Заодно язык держать за зубами. Хотя какая разница? Для них я — виновник номер один.

— Ты должен на нее пожаловаться!

— Угу.

— Кир, я серьезно, — Гриша хмурит брови, будто мне есть дело.

Отпиваю пива, задумчиво рассматривая стеклянные бутылки с этикетками в баре. Где-то на задворках несколько мужиков смотрят повтор хоккейного матча, а рядом воркует влюбленная парочка. От постоянных криков болит голова. Сказывается недосып, плохое настроение и какая-то вялотекущая депрессия. Совсем я обабился в этой конторке, скоро начну хандрить на осень и рыдать в подушку от одиночества.

— Ага, — выдавливаю из себя согласие, когда меня вновь начинают трясти за плечо.

— Кир, кончай страдать. Завтра с новыми силами проснешься и решишь эту проблему. Я уверен, — заявляет мне Гришаня. Только звучит не слишком правдиво, хоть друг очень старается.

— Прекрати трогать своими ластами мое плечо. У меня, знаешь ли, зона комфорта есть. Сегодня я унылый интроверт, дай утопиться на дне стакана от серости праха бытия насущного.
Как хорошо сказал-то. Стоит записать на будущее для потомков. Потом использую где-нибудь в постапокалипсисе. К дьяволу эти романы, любовь — не мое кредо. Даже офисная инфузория с меня не вышла. Два месяца прошло, а уже уволен с позором. Хорошо, если гадость какую-нибудь в трудовой не напишут. Потом разбирайся с инспекцией по судам. 

Что-то, правда, нюни распустил. Драный насос, во что я превращаюсь?

— Ты же не собираешься оставить все как есть? — интересуется Гриша, отклоняясь на стуле с высокой спинкой и вытягивая ноги.

Я собрался ответить, но замер, открыв рот и заметив вошедшую фигуру со стороны входа. Если еще не ослеп к середине вечера, то в мужскую обитель пришла сама Стерлядь. Стоит, судорожно оглядывается, явно не понимая, что здесь забыла. Марине некомфортно, а мне весело, и никакой жалости я не чувствую. Наблюдаю из-под полуопущенных ресниц, как Марьяновна гуськом пробирается к бару, осторожно оббегая пьяную компанию.

Не понимаю, зачем она пришла? Пусть центр города, место приличное, но это спортбар с мужиками, накаченных алкоголем. Тем более, Марина явилась в совершенно неподобающем виде: короткая юбка привлекает лишнее внимание со стороны сидящих. Самый ретивый уже рассматривает нижние девяносто моей начальницы, скрытые под темной тканью.

— Ты чего? — удивляется Григорий, после чего переводит взгляд в сторону Стерлядь. — Вау, какая красотка. Вот занесло-то птичку! Может, стоит познакомиться?

Приятель развалился, как павлин в период спаривания, распушил хвост и расставил ноги — мужественность демонстрирует. Ничего сказать про Гришку не хочу, но к чему мне подобные заботы? Сейчас он попытается подкатить к Марине, пригласит на свидание. А я потом буду за косяки оправдываться, мол, почему у меня друг такой лопух. Нет уж, никаких шашней с начальницами твоего товарища, даже если тот почти на увольнении.

— Прижми задницу к стулу, пикапер начального уровня, — моя ладонь ложится на плечо Гришки, и взгляд становится очень серьезным. Я как бы намекаю: сдвинешься — убью. 

Глава 8. Нечто откровенное

Бедолага весь побелел от моего взгляда и стушевался, а Марина Марьяновна оказалась рядом, застыв точно прекрасное изваяние при виде меня. 

— Что такое, босс? — не могу сдержать сарказм, который ядом разъедает вены.

Кажется, начальника еще больше впала в ступор, но затем очнулась и покачала головой.

— Вот значит, как ты проводишь свободное время, Ливанский, — насмешка в голосе Марины меня просто бесит, стимулируя речевой аппарат на реакцию.

Пока Гриша не очнулся, переводя взгляд с одного на другого, я отвечаю:

— Так радость же — уволили. Чего бы ни отметить, — салютую пустым бокалом, игнорируя тихое фырканье.

Марина тяжело вздыхает, бросает сумку на соседний стул и с трудом забирается на тот, что подле нас. Выглядит Стерлядь гораздо лучше, чем несколько часов назад. Видимо, пришла в себя, накрасилась. Только грустный взгляд не смогла скрыть, но ведь это не моя вина, верно?

— Я об этом хотела поговорить, — Марина косится на Гришу, который от волнения грыз край пустого бокала из-под коньяка. — Думала, что завтра в офисе увидимся. Не знала, что ты здесь будешь.

Я с подозрительно щурюсь. Чего она сегодня добрая такая? Неужели права наша чокнутая Ирка, и людей подменяют инопланетные захватчики? Неспроста это, что-то не так. Может, Марьяновна хочет меня отдать в лабораторию на исследования, только Гришка мешает своим присутствием. Правда, лучший друг быстро смекает, делает какие-то выводы и стремительно встает с дурацкой улыбочкой на губах. Глазом еще подмигивает таинственно, будто я должен понять тайный знак. 

— Ну, пошел я, — бодро рапортует этот кретин, нетвердой поступью устремляясь в сторону выхода. 

— Вот скотина, счет не оплатил, — я уныло отворачиваюсь к бармену, кивая на пустые бокалы и доставая смартфон для оплаты.

Пиво пенится, а Марьяновна жмется и не знает с чего начать. Молчу, жду, пока созреет и выразит мнение, на которое мне глубоко поровну.

— Что желаете? — радостно улыбается бармен, поправляя бабочку и игнорируя недовольное выражение моего лица. Того гляди растечется по стойке перед Мариной.

— Виски, — твердо говорит Стерлядь и ловит мой недоуменный взгляд, — с кока-колой.

— Мигом!

— По-моему, только у меня сегодня легализировано право пить алкоголь, — фыркаю я, пытаясь сгладить неловкое молчание. — Женщине вреден спирт в любых количествах.

— Сказал мой пьяный хахаль, — иронично замечает Марина.

Ой, не могу. Держите меня под ручки, пока на полу от смеха не задохнулся.

— Ха-ха.

— Не шучу, мне так заявил генеральный, — отзывается Стерлядь рассеянно, осторожно беря в руки поданный бокал.

— Что я пьяный?

— Что ты любовник, — с укоризной смотрит Марина, будто все проблемы произошли из-за меня.

Нет уж, перевалить ответственность не получится. Я не виноват в том, что какой-то кретин любит сболтнуть лишнего при начальстве. Правда, легче от этого не становится. Уволят меня, а Марьяновна продолжит работу. Нижестоящий по должности — всегда главный козел.

Сколько ни думай, а смысла расстраиваться нет. Напишу, что есть, затем вернусь к космической фантастике. Можно просто сменить издательство или уйти на интернет-площадки. Хотя каюсь — это был классный эксперимент. 

— У меня вчера был день рождения, — между делом говорит Марина, заставляя вернуться из мыслей в реальный мир.

И зачем так ошарашивать? Похоже, изумление на моем лице становится слишком явным, поскольку Стерлядь усмехается и выпивает залпом половину бокала со своим тошнотворным коктейлем.

— Ты думал, у меня не бывает дней рождений?

— Я просто считал, что демоны из адских котлов празднуют исключительно Вальпургиеву ночь и Хэллоуин, — пожимаю плечами, чувствуя, как хмель ударяет в голову и заставляет болтать всякую чушь. 

Иногда я сам не понимаю, что мелю. Язык бы в глотку поглубже засунуть, дабы не позорил своего хозяина. Благо, Марьяновна в настроении слушать глупые шутки и только кивает бармену, чтобы повторил коктейль.

— Мне вчера исполнилось двадцать шесть лет, — Марина смеется, а я провожу в голове нехитрые подсчеты. Выходило с трудом, но мне все же удается соотнести даты.

— Получается я вас на шесть месяцев старше. Родился в ночь с тридцать первого на первое января, — хмыкаю я, поднимая пустой бокал на крики «гол».

Все, я уже немного в ноль. Можно не напрягаться с вежливостью.
Перевожу взгляд на Марину, поймав внимательный взор. Она будто изучает меня, пытается что-то понять. 

— Новогодний подарок?

Кого задолбали подобные шуточки? Поднимите руки! Да, я в праздник, прямо в первой половине ночи. 

— Именно поэтому мне дарят один презент, ибо: «Вот, Кирюша, на Новый год и день рождения!», — я закатываю глаза и высказываю свои детские обиды. Прямо чувствую, как моя внутренняя баба обиженно надувает губы. Тьфу, гадость какая. 

— Теперь можно тебя не поздравлять. Мы же тридцать первого не работаем, — Марина поставила локти на стойку и уперлась подбородком в ладони.