Дань

Авторский словарь

Ударения в словах и именах:

звания

Байбаши - главнокомандующий

Тыинбаши - десятитысячник

Инбаши - тысячник

Суубаши - сотник

Уонбаши - десятник

Майчин - рядовой воин

имена Нуров:

Хан Агчи

Хан Намчин

Хунан

Унгур

Фаэнчим

Исугэн

Айла

Эйсу

Сочигэл

Чаалун

Очир

Кучугур

имена Мирян:

Михал

Лесьяр

Божена

Млада

Добромир

Драгомир

Ингвар

Радомир

Пролог

В истории человечества испокон веков происходят сражения. Они всегда оставляют за собой кровавый след. Именно такую цену платят те, кто развязывают войну. А целью становятся ресурсы и территории - для одних, власть и превосходство - для других. Одно государство захватывает, а другое, проиграв, теряет не только земли, но и свободу. Победитель же диктует свои условия.

В 1386 году нурский хан Агчи, опьяненный победными походами на соседние земли, что дали его народу и богатство, и рабов, решил заявить всему миру о могуществе нуров. Десять лет хан Агчи водил свое многотысячное войско по землям других народов и, проявляя неимоверную жестокость, грабил селения, убивал и захватывал в плен жителей, сжигая их дома. Слава о жестоком хане разнеслась по миру, словно ветер. Нуры казались непобедимыми. Высокие, статные воины со смуглой кожей, темными волосами и карими глазами вселяли ужас и страх в людей любого возраста и пола. Смолоду они познавали военное ремесло, а с двадцати лет в составе регулярного войска участвовали в сражениях. Лишь зимой они возвращались в свои города, чтобы увидеть родных, провести необходимые обряды и набрать молодых новобранцев, готовых пополнить орду. Все остальное время нуры проводили в походах, выстраивая в степях небольшие шатровые лагеря. И люди прозвали их степняками.

Однако и на пути свирепых нуров встречались отважные воины-защитники. Высокими крепкими стенами и превосходными войсками под командованием талантливых полководцев уберегли они свои народы от степняков. От того злее становились нуры с теми, кто все же покорился их силе. Среди побежденных были и такие государства, что не находили мира даже внутри себя. Потому были не способны противостоять хану великих нуров. Именно так и случилось с народом Мирии, чьи князья больше воевали друг с другом, нежели с внешним врагом. Нуры завоевали своенравных мирян и обязали их, как и других, ежегодно выплачивать дань.

Через год после завершения великого похода хан Агчи умер. На его место в возрасте тридцати трех лет пришел его старший сын Намчин, бывший в то время в звании байбаши - главнокомандующего войском нуров. Заняв трон хана, Намчин назначил на должность байбаши своего двоюродного брата, двадцати семилетнего Хунана. И хотя хан Намчин свято чтил традиции, доставшиеся ему от предков, того крутого нрава, что был у хана Агчи, не имел. Масштабных войн не вел, новых земель не покорил. Пытаясь удержать власть над завоеванными народами, год за годом он посылал отряды степняков объезжать порабощенные территории, подавлять бунты и собирать подать.

Глава 1. Значит не хотите по-хорошему

Привычным маршрутом вел нуриец свою малочисленную группу. А для сбора дани много воинов и не требовалось. Степнякам всего-то и надо было забрать приготовленную телегу с дарами, да лишний раз попугать слабый народец. Отряды для таких походов, как правило, формировались каждый раз по новому. Обычные майчины заранее не знали, с кем окажутся в группе и куда отправятся. Поэтому большой привязанности между мужчинами не было, зато была жесткая дисциплина. Все действовали слаженно, как один. До деревни “Багряница” оставалось менее получаса верхом, и нуры неторопливо вели своих лошадей через цветущие луга. “Багряница” утопала в зелени. С одной стороны поселения раскинулись поля с высокой травой для пастбищ и будущей пашни, а с другой простирался густой лес с многовековыми дубами. Солнце первых апрельских дней 1406 года щедро дарило тепло людям, не деля их на мирян и нуров.

Отряд находился в дороге уже долгое время. Степные массивные скакуны, что славились своей выносливостью и скоростью, сейчас перешли на средний шаг. Две груженые телеги значительно замедляли движение. Впереди было последнее поселение перед возвращением в лагерь. Облаченные в доспехи, кожаные с меховыми вставками, нурские воины были предельно собраны и хранили молчание. В деревне их мог ожидать не самый теплый прием. Впрочем, к этому они были готовы. Мало кто из завоеванных народов проявлял полную покорность. Часто приходилось давить нарастающее недовольство, пока оно не переросло в бунт.

Возле дома старосты Михала уже ждали незваных гостей. И если старики тихо ворчали, то молодежь высказываться не стеснялась.

- Да сколько ж мы еще будем спины гнуть перед степняками? Уж десять, лет как подати собираем да в ножки кланяемся, - обратился к старосте молодой селянин Лесьяр.

- Верно говоришь, Лесьяр, да кто ж на защиту деревни встанет? - с грустью произнес Михал, - нашему воеводе не с руки с нурами ссориться, а князю Ингвару и вовсе дела нет.

- Стало быть, сами должны. Раз заступиться некому, - не успокаивался паренек. Молодая кровь закипала в его венах от несправедливости, а юный возраст толкал на бездумное геройство.

Староста ничего не сказал. Он, как и все остальные, смотрел, как по улочке медленно подъезжали нуры. Старший по званию нуриец пробежал взглядом присутствующих и, определив старосту деревни, обратился:

- Я байбаши Хунан, нет нужды говорить, зачем я здесь.

- Твоя правда. Кто вы и зачем приехали, мы знаем, - ответил Михал.

- Значит, ждать не придется. Где повозка с данью? - протянул байбаши на ломаном мирянском.

- Не будет больше повозок с податями. Уезжайте подобру-поздорову! - выкрикнул Лесьяр и зло зыркнул на Хунана.

Байбаши лениво взглянул на дерзкого мальчишку, перевел взгляд на Михала и спокойно произнес:

- Значит, не хотите по-хорошему...

Четкими отработанными движениями Хунан вынул из сапога небольшой нож и бросил его в сторону деревенских парней, стоящих неподалеку. Нож воткнулся в плечо одного из них. Юноша резко со стоном выдохнув, прижал руку к плечу. В толпе мирян испуганно заохали женщины.

- Со сколькими людьми ты готов расстаться, староста? - терпеливо спросил Хунан.

Жителей охватила паника. Кто-то пятился назад, кто-то прикрывал детей, а те, что посмелее, выставляли перед собой все, что оказалось на тот момент у них в руках - вилы и топоры. В строю нуров ни один всадник не шелохнулся.

«Ничего они, простые селяне, не смогут сделать против отряда вооруженных и тренированных воинов.» - тяжело вздохнув, подумал про себя староста и попросил. - Прикати повозку, Лесьяр.

- Но, староста! - возмутился было паренек.

- Кому говорю! - резко оборвал он юношу.

Лесьяр разочарованно посмотрел на главу деревни.

- Дядя Михал...

- Иди сынок, - устало повторил мужчина.

Оглянувшись на рядом стоящих соплеменников, Лесьяр увидел в их глазах лишь страх и смирение. Подчинившись, он направился за дровяной сарай, где стояла собранная телега с податью.

Один из нуров, проводив взглядом высокого светловолосого юношу, склонился к байбаши Хунану и что-то тихо шепнул. На что Хунан утвердительно кивнул, а нуриец, спешившись, направился в дом старосты. Миряне замерли. Михал, отследив перемещение степняка, с тревогой воззрился на Хунана.

- Что вашему человеку понадобилось в моем доме?

Байбаши не удостоил селянина ответом. Из-за построек показался Лесьяр, ведущий под уздцы лошадь, запряженную в телегу. Повозка была наполнена, как того требовали условия нуров.

- Байбаши… - снова позвал староста и вздрогнул. Дверь его хаты, резко отворившись, глухо ударилась о стену.

Нуриец, выйдя в сопровождении двух женщин, пересекал двор страной неровной походкой. Словно его все время дергали за спиной. Молоденькая девушка, всхлипывая и упираясь, изо всех сил тянула из рук степняка веревку, что петлей стягивала ее шею. Следом на подкашивающихся ногах, причитая и плача, ступала ее мать.

- Михал! Михал! - вцепившись в рукав старосты, в отчаянии повторяла женщина.

Мужчина, не замечая висящей на его руке жены, неотрывно смотрел на Хунана. Тревога нарастала в груди.

Глава 2. Вот после и отошлю

Солнце уже торопилось уйти за горизонт, когда нуры вернулись в свой лагерь. Забравший девушку из родного дома нуриец ехал позади колонны приглядывая за пленницей. Еще чего доброго сиганет сдуру с телеги да шею переломит. Отвечать потом перед ханом всему отряду. Девушка же вела себя покорно и мокрыми от слез глазами неотрывно смотрела в сторону своей деревни, всхлипывая время от времени. Ее сгорбленная фигурка смотрелась такой маленькой, что мужчина невольно пожалел ее. Растопчет хан этот юный прекрасный цветок. Своенравия мирянских женщин он не прощает.

В лагере нуриец сам снял пленницу с повозки и передал под опеку соплеменника, сунув ему в руку конец веревки:

- Кучугур, отведи ее в шатер байбаши Хунана и останься там, пока я или Хунан не вернемся.

- Да инбаши, - ответил Гучугур с коротким поклоном.

Войдя внутрь, девушка испуганно огляделась. Она впервые видела походное жилище степняков. Шатер хоть и был небольшой, но в полный рост стоять позволял. И представлял собой круглую постройку из тонких деревянных шестов обтянутых войлоком и кожей с небольшим отверстием на конусообразной крыше. Под ногами находился дощатый пол покрытый кусками войлока и шкурами. Из мебели был низенький стол, сундук с утварью и сундук для одежды. Вдоль стены снова шкуры сваленные в кучу, а посреди шатра очаг обнесенный по кругу ровными камешками.

“Неужели это мое будущее?” - ужаснулась девушка и робко спросила. - Что со мной будет?

Кучугур величественно поднял руку соединив вместе пальцы:

- Ты наложница самого хана, это честь!

- Может, для ваших женщин это и честь, а для меня - грех! - со страхом возразила пленница. - Если меня тронут, я на себя руки наложу!

Гучугур громко рассмеялся и, замахнувшись на мирянку, цыкнул:

- Молчи девка, это хану решать. Твоя жизнь отныне принадлежит ему.

Обида и отчаяние так сдавили грудь девушки что сдержать слезы было невозможно.

***

Шатер Великого Хана Намчина отличался от других прежде всего размерами и убранством. Помимо множества шкур, большого количества мягких шелковых подушек, пушистого ковра и сундуков с золотом и драгоценностями, в шатре был большой письменный стол со стулом, стол поменьше и огромный топчан, больше похожий на трон. На нем хан Намчин и принимал отчет о походе у байбаши Хунана и менее статусных инбаши и тыинбаши.

- Доброго дня и долгих лет правления, хан Намчин, - низко склонился Хунан, - подати с поселений "Вереск", "Белозерье" и "Багряница" доставлены.

Хан неспешно и молча кивнул. Видя нерешительность воина, Намчин махнул рукой, отпуская его. И даже после этого Хунан не спешил уходить.

- Ты что-то ещё хочешь сказать?

- Да, хан. В одном из селений проявили недовольство. Не хотели дань платить. Чтобы преподать урок, мы забрали дочь старосты деревни.

- Чтобы преподать урок, отошли ее голову обратно отцу, - в голосе хана слышалось раздражение.

- Мудрый совет, - склонился Хунан. - Великий хан не желает увидеть девушку прежде?

- Нет, - остался непреклонен Намчин и повторно махнул рукой.

Нежелание хана смотреть на мирянку было обусловлено его нелюбовью к этой нации. Разумнее было исполнить волю главного нурийца и как можно быстрее. Пока Хуанан торопился к выходу, обдумывая, кого пошлет в деревню с подарком, инбаши, увезший девушку, тоже обратиться к хану с прошением.

- Хан Намчин, да будут благословенны твои годы.

- Слушаю тебя, инбаши.

- Великий хан, ты разрешил выбрать мне любую награду за преданную службу. Я выбрал. Конь у меня превосходный и золота достаточно. Отдай мне мирянскую пленницу.

- Зачем она тебе? - при всей своей благосклонности к воину, недовольство относительно просьбы Намчин не скрывал.

- Наложницей своей сделаю, - нуриец был настроен решительно.

- Я велел отослать ее голову в деревню, - разозлился хан. Оспаривать указ правителя мог только полный глупец или отчаянный смельчак.

- Вот после и отошлю, - выпалил инбаши и внутренне сжался. Решение хана могло лишить его не только военной карьеры, в которую он вкладывал все свои силы, но и самого главного - жизни.

- Бери, - неожиданно разрешил Намчин.

Инбаши поклонился и спешно покинул шатер хана, пока тот не передумал. Нуриец никак не мог поверить в то, что он все еще жив, все еще является инбаши, и теперь девушка из Мирии принадлежит ему.

***

До шатра байбаши Хунана мужчины шли вместе, но ни один из них не промолвил и слова. Главнокомандующий понимал молодого воина. Понимал, но не одобрял. Петлю с девичьей шеи он перекидывал на свою.

- Иди за мной, - коротко приказал нуриец пленнице.

- Никуда я не пойду, - возразила девушка, попятившись.

Нуриец, которому возражает женщина, да еще и чужеродная, - слабый нуриец. А терять честь при соплеменниках мужчина не мог.

- Или ты идешь со мной или твоя голова едет к отцу в деревню! - вспылил нуриец и потянул за веревку, все еще удавкой сидящей на шее невольницы.