Дар для землянки

Пролог

Наверное, это интересно — разгадывать тайны.

Порой кажется, что тайн уже не осталось, но это не так. Мы, конечно, кое-что знаем, но это очень мало. Остальное — тайна.

Почему и как звучит космос? Как быстро долететь до другой звезды? Как научиться, на 100% использовать мозг человека? Почему исчезли древние цивилизации?

Да и просто: почему людей так манит Луна?

Есть огромное количество тайн, и, если ты разгадаешь хоть одну, тебя назовут гением.

Тайны завораживают, будят воображение. Но, кто-то просто пофантазирует и забудет, кто-то откроет Интернет, и там будет искать ответы, а кто-то сделает прыжок в неизвестность.

Раскрывать тайны сложно. В этом не поможет никто: ни всезнайка Интернет, ни «третий глаз» экстрасенса, ни «всевидящее око Мордора».

Редко бывает, что люди делают открытия мимоходом. Почти никогда. За разгадкой каждой частицы тайны стоят годы кропотливого труда, фанатичная преданность делу, гибкий ум и знания.

Большинство из нас любит тайны, хотя не каждый возьмется их отгадывать. Представьте: звучит загадочная музыка, блистают метеоры, медленно загораются полярные сполохи.… А может, зацветает радуга после тихого дождя или загорается любовью чье-то сердце. Все это — атрибуты и красоты тайны.

Что-то тревожащее и странное залетает к нам в мозг и в душу. Ожидание открытия звучит тревожным набатом. Лихорадочно блестят глаза... Вот все тело подобралось, мышцы напряглись, и вы готовы совершить прыжок. Вперед, в новую тайну, тайну любви.

Удачи. И да поможет вам бог! Он, как и любовь, тоже — тайна.

Да-а, ну и пафос! С легкой усмешкой читала я эти строки. У меня всегда хранились залежи всякой поучительной макулатуры. Собирала ее везде, сортировала, раскладывала по папкам. И тряслась над ними, словно Плюшкин, и жадничала, когда кто-то просил на время. Все это мне было необходимо. Работа такая. Классные часы еще никто не отменял.

В принципе, все в этих словах правильно. И тайны существуют, правда, разгадывать их не всегда приятно. Но мне уже не хочется никаких тайн, слишком много их было за прошедшее время. Мечтаю о тихой спокойной жизни где-нибудь в глуши, в согласии с природой. Порой, словно наяву, вижу, как маленькие ножки дочери неуклюже топают по тропинке, а мы с мужем несемся наперегонки, пытаясь догнать уходящие лучи светила. Увы, пока это недостижимо. Хотя мы и переехали на природу, работа мешает ей наслаждаться в полной мере. И не потому, что мы такие трудоголики. Непростые обстоятельства требуют этого.

Отпуска ждали как бога. И вот мы в моем родном городе, в моей старой квартире. Дочь уснула, муж унесся по делам, а я сижу на балконе с чашкой кофе, наблюдаю царящую вокруг суету. И вспоминаю.

Глава 1

День сегодня выдался, не приведи господь. Утром проспала. Будильник, конечно, звенел, но, отключив его, я продолжила спать. Потом в спешке собиралась. Как назло, отказалась заводиться машина, пришлось ехать на автобусе. Остановка находилась недалеко, на другой стороне улицы. Одно плохо, переход был очень неудобный, нескончаемый поток машин заставлял долго ждать. Я нервничала. Уже перейдя дорогу, увидела свой автобус и ринулась к нему. Но тут мой взгляд обо что-то споткнулся. Затормозила. Недалеко от остановки лежал старичок. Яркий полиэтиленовый пакет, который валялся рядом, порвался, и из него высыпалась картошка. Клубни раскатились в разные стороны, мешая прохожим. Спешащие люди спотыкались, ругались, но все шли мимо. Дородная дама брезгливо посмотрела на мужчину и сплюнула.

- Вот алкашня! Уже с утра набрался! И как только земля таких носит.

Старичок попытался встать, но ничего не вышло. На пьяницу он совсем не был похож. Видно, плохо стало человеку. Я подошла к нему. Спиртным не пахло. Значит и правда болен. Черт с ним, с автобусом, другой придет. Не убьют же меня на работе. Помогла подняться и отвела на остановку. Лавочек свободных не было, пришлось согнать малолетнего нахала с наушниками в ушах. Какая-то недовольная тетка презрительно бросила:

- Что же вы, женщина, за папашей не смотрите? Ему дома сидеть надо, а не таскаться по улицам.

Я молча отошла, собрала картошку в свой пакет и принесла старику. Тетка все не унималась:

- Ишь, молчит еще! Что, не нравится правда? Вот дети пошли, совсем родителей не уважают. Не зря папаша запил. Сама, небось, тоже алкашка. Знаю я таких.

Мне надоело это слушать.

- Ой, здравствуйте! Я вас сразу и не узнала. Как вам наш вытрезвитель, понравился? Правда, уютно? Заходите еще. Сегодня у нас день открытых дверей, все обслуживание бесплатно. Ждем вас.

Тетка потеряла дар речи и стала походить на дохнущую рыбу. Другие пассажиры сдержанно заулыбались. Старичок скрипуче засмеялся. Смех этот прошелся по моей спине мурашками, отозвался легким покалыванием в висках. Я поежилась.

- Дедушка, может вас отвести куда-нибудь?

- Нет, дочка, спасибо. Я сейчас позвоню сыну, он меня заберет. Ты опаздываешь, вот и иди с богом. А за то, что не отвернулась от старика, спасибо. Бог тебе поможет.

После этих слов как-то сразу подъехал мой автобус. Уже уезжая, взглянула туда, где сидел этот дед. Там никого не было.

Странно. Может, глюки? Хотя, вряд ли. Я, вроде, этим не страдаю. Вообще-то, я – последняя буква в алфавите. Давайте познакомимся.

Кто я такая? Обычная среднестатистическая женщина, тридцати лет от роду. Школьная учительница истории. Разведена. Одинока. Это я к тому, что не только мужа нет, но и просто мужчины. Вроде бы, не стерва. И не уродина. Зеркало показывает мне темноволосую, слегка полноватую особу, метр семьдесят ростом. Черты лица не выдающиеся. Разве что глаза. Карие, большие, с длинными пушистыми ресницами. Или губы, которые, по словам мужчин, так и хочется поцеловать. А вот остальное… Особенно курносый нос бесит. В целом, лицо как лицо. На монстра не похожа, а любимого нет. Видимо, сама пока любить не готова. Или жду кого-то.

Чего я хочу от этой жизни? Да, ничего. Спокойствия. Еще недавно у меня были грандиозные планы. Собирала краеведческие материалы, работала с источниками и монографиями. Хотела податься в науку, защитить диссертацию, сказать свое слово в истории. Все мои желания, все мои цели одним махом уничтожил тот проклятый день. День, когда я осталась одна. Теперь главной моей целью стало зарыться с головой в работу, чтобы на себя времени оставалось меньше. Одна отдушина – дети. Школьники всех возрастов. Они стали моей приемной семьей. Ради них и живу.

На работу я, конечно, опоздала. Учебный год закончился, и уроков нет, но с утра пораньше шеф поставил очередное совещание. Вот на него-то я и припозднилась. Видели бы вы глаза шефа! Он и так не красавчик, а когда злится – вылитая змея. Вернее, змей, ведь он мужик. Сделав невинное лицо, я невозмутимо прошла и села на свободное место. Мое поведение еще больше распалило шефа. В общем, некоторое время мы все любовались неповторимым багровым цветом лица и наслаждались ревом гризли, которому отдавили лапу. Казалось, человек сейчас начнет изрыгать пламя. Змей Горыныч, да и только. Мы его так и звали. Между собой, конечно. Несмотря на подобные приступы гнева, шеф наш был безобидным человеком и ответственным руководителем. Даже слишком ответственным. Собрания по любому, мало-мальски важному поводу и без повода. Вот и сидим, заседаем. Прямо, прозаседавшиеся какие-то.

Едва гнев затих, я чинно встала, подняла честные-честные глаза и, глядя преданно на Змея Горыныча, покаялась в смертном грехе опоздания. Под конец пламенной речи выдала любимую клятву школьников всех времен и народов: «Я больше не буду!» Коллеги, еле сдерживая смешки, с ликами праведников кивали вдогонку моим словам. Горыныч расплылся в улыбке и быстро свернул совещание.

Из учительской выскочила одна из первых и, не дожидаясь подколок коллег, ушла в свой кабинет. Рабочий день, начавшийся так плачевно, пролетел неожиданно быстро. Консультации, встречи с родителями, подготовка к экзамену – дел было невпроворот. Некогда было даже с приятельницами поболтать. Освободившись около четырех часов, уставшая и голодная, вышла на улицу. Заскочила в кафешку возле школы, перекусила и решила прогуляться, повысить запас кислорода перед завтрашним экзаменом.

Люблю лето, особенно его начало. Еще не сильно жарко, листва не потеряла свой чистый зеленый цвет и радует взор. Воздух пока не пропитался пылью, он прозрачный и легкий, поэтому журчание фонтанов слышно издалека. Лето – самая лучшая пора года. Душа нежится, когда легкий ветерок обнимает меня за плечи, когда солнечный лучик играет с ресницами, или доносятся запахи цветущих растений. Все радует глаз в это время, все обещает что-то неизведанное, загадочное, прекрасное. Когда я была моложе, то представляла себе, как из-за поворота вдруг появится нечто, что раскрасит мой мир во все цвета радуги. Редко, но случалось. Да и сейчас, когда мне уже стукнуло тридцать, я все еще надеюсь на подарки судьбы. Словом, лето, это лето. Я не знаю ни одного человека, которому бы оно не нравилось.

Глава 2

Подушка была мокрая от слез. После возвращения домой я часто плакала. Нет, днем все было спокойно. Дела отвлекали. Зато вечером накатывало что-то. И это была не тоска, не обида, не злость, не надежда. Это было что-то непонятное, смесь разных чувств и эмоций, и оно не позволяло нормально жить. Даже любимое лето не радовало, даже отпуск не вызывал предвкушения приключений. А уж ночью, без контроля сознания, я вновь переживала пришельничьи «забавы», и слезы лились сами собой. Больше всего убивало пережитое унижение, а еще предательство. Самой себя, своих принципов, своих взглядов. Едва закрывала глаза, тотчас в голове возникала та ночь, наши мокрые тела, наша страсть. Хуже всего, что тело тоже вспоминало все поцелуи, все ласки, и болело от невозможности повторения. Нет, так больше нельзя. Сегодня, увидев красные припухшие глаза, я решила: хватит! Надо, наконец, восстановить шаг за шагом и разложить по полочкам души все, что связано с инопланетянами. Может, тогда успокоюсь.

Налив кофе, уселась на балконе и начала приводить в порядок свои воспоминания. Итак, две недели назад.

Мачо, которого звали Дар Александер, своим волшебным голосом поведал мне грустную историю. Они, пришельцы, прилетели из другого рукава нашей Галактики. У них дома, на планете Тамеран, что-то случилось, и разумная жизнь стала вырождаться. Катастрофически не хватало женщин, детей становилось меньше и меньше. Стали практиковать размножение « в пробирке». Но затем даже те немногие женщины, что еще оставались, стали бесплодны. Лучшие ученые бились над этой проблемой, но безуспешно. На улицах городов и селений стало появляться все больше роботов, и все меньше живых. Возникла угроза полного исчезновения жизни на Тамеране.

Вот тогда и родилась идея отправить корабли-лаборатории с разные стороны Вселенной в поисках совместимых с тамеранцами существ. Их корабль прилетел на Землю с той же целью. Впервые Дар Александер с командой оказались здесь в прошлом году и увезли с собой несколько образцов для изучения. Выяснилось, что земляне совместимы, кто больше, кто меньше. Теперь задачей экспедиции стало привезти как можно больше материала для осеменения.

В этом месте я просто офигела. Что значит «материал»? Это женщины, что ли? А осеменение? Мы же не скот! Моему возмущению не было предела, внутри все кипело. Но, сдержав рвущуюся наружу лаву, мой вулкан сказал:

- Поясните подробнее, что за материал вы собираете. Я – это материал?

Инопланетянин замялся, видно было, что правду говорить не хочется, но ответил.

- Нет, вы не совсем правильно поняли. Мы не собираемся увозить с собой людей. Все-таки, похищениями мы не занимаемся. Мы хотим набрать как можно больше яйцеклеток, чтобы спасти свой народ.

- Но ведь яйцеклетки быстро погибнут, вы не сможете их довезти.

- Для этого была разработана специальная среда, идентичная той, что имеется в матке женщины. Весь материал мы поместим в эту среду.

Дар Александер говорил спокойно, как о чем-то привычном, обыденном, а мне было очень неприятно. Казалось, что Земля превратилась в ферму по выращиванию женских особей. Представились отдельные квартирки-стойла, в которых находятся женоматки, а ветеринары проходят и отбирают семенной материал. И одна из этих женоматок – я. Да, докатилась ты, Валентина Батьковна!

Между тем, пришелец продолжал объяснения.

- Яйцеклетки мы берем только по согласию. Приглашаем к себе тех, у кого высокая степень совместимости, все объясняем и предлагаем сделку.

- Да, ваше «приглашения» я испытала на себе.

- С вами получилось нехорошо, признаю. Но нам уже улетать, а к вам все никак не могли подступиться. Поэтому пошли на крайние меры.

- Так уж и не могли! Я что, такая грозная? Ваши коллеги просто трусы.

- Может быть, может быть. Так вы согласны на сделку?

- Как я могу быть согласна, если вы мне о ней еще не рассказали?

Дар Александер скривился, будто съел половинку лимона, но, все же, просветил меня, блондинку. Не по цвету волос, а по складу характера.

- Вы проходите обследование, если все нормально, сдаете материал, и, за это, мы вам выплачиваем определенную сумму денег.

- Сколько?

- Много. На вашу короткую жизнь хватит.

- А что за обследование?

- На совместимость.

- И как оно проводится?

- Это стандартное обследование, разработанное лучшими врачами Тамирана. Вам знать о нем не обязательно.

Я подозрительно взглянула на собеседника. Он занервничал, опустил глаза и этим привлек мое внимание. Несколько минут созерцания дали ошеломительные результаты. Я вновь увидела контуры тела и его наполнение. Но оно не было черным, как у других пришельцев. Там клубились разноцветные вихри, и только в районе сердца был какой-то темный комок. Я так удивилась, что даже забыла о своей подозрительности.

- Ничего себе! А почему это у других внутри чернота, а у вас нет?

- Где это внутри?

- Ну, внутри вашего тела.

- Вы что, видите души? Как давно?

- Недавно. Так почему вы отличаетесь? Вы что, другой расы?

- Нет. Дело в том, что я живой, а они специально созданные существа.

- Роботы?

- Да, вы бы их так назвали. А мы называем их скины. СКИН – это специальный кибернетический интеллект.

Я задумалась. Роботы. Не удивительно, что у них черно внутри. Бездушные существа. Стоп. То, что я вижу внутри оболочек, это душа? Господи, я вижу души. Вот дед, вот подсуропил.

Из задумчивости меня вывел новый вопрос:

- Вам все понятно? Заключаем договор?

- Нет.

- Но почему?

- Я не хочу, чтобы моя частичка сиротствовала где-то на краю Вселенной. Как жить, зная, что собственными руками обрекла свою крошку на жизнь без меня? В общем, я не согласна, договора не хочу. Вы говорили, что все строго добровольно. Отправьте меня домой.
 

Глава 3

Научная станция Альтаир.

Дар Александер Вортон работал, как одержимый. Прошедшие недели он спал мало, но его труды увенчались успехом. Все привезенные с Земли материалы прижились. После возвращения его работой не интересовался только ленивый. Вот и сегодня станция просто кишела высокопоставленными гостями. Здесь были не только тамиране, но и представители соседних звездных систем. Все они слетелись увидеть своими глазами чудо зарождения новой жизни.

Среди его сородичей был просто ажиотаж, все хотели получить наследников. Почему-то они решили, что имеют привилегии. Кто-то клянчил, кто-то скандалил, кто-то хитрил. Дар устал объяснять, что это лишь эксперимент, поэтому семя возьмут только у ученых-добровольцев. Они примут на себя ответственность, если что-то пойдет не так. Если все будет удачно, экспедицию на Землю повторим, и вот тогда…. Ждать никто не хотел. Каждый говорил ему о долге перед семьей, страной, расой. Но Вортон был непреклонен. Двоюродный дядя, исчерпав все аргументы, смертельно обиделся.

Гуманоиды-соседи почти не доставали, тихо и внимательно наблюдая и запоминая происходящее. Они надеялись повторить его опыты, ведь не только на Тамиране проблема с рождаемостью так остра.

Что ж, ему все удалось, и доказательством этого стала прошедшая сегодня презентация. Чтобы гостям было лучше видно, пришлось ускорить деление клеток, и этот процесс продемонстрировать не просто при помощи микроскопа, а вывести на большой экран. Все остались довольны. Посыпались предложения, заключались предварительные соглашения. Вортона торопили, но он настоял на отсрочке нового полета к Земле. Надо было проследить, как будут развиваться эмбрионы, что будет с новорожденными. Да и с земными женщинами надо что-то придумать, невозможно тайно взять такое большое количество материала. Без решения этих вопросов рисковать глупо. Казалось бы, он мог гордиться собой, радоваться своим успехам. Но на душе кошки скребли, и он догадывался, почему.

У всего во Вселенной есть свой черед, свои конец и начало, вот и этому сумасшедшему дню пришло время заканчиваться. Гости разлетелись на родные корабли, персонал станции отправился отдыхать. Дар Александер остался один. В его покоях было все необходимое для комфортной жизни. Раньше, стоило лишь оказаться здесь, в его душе разливалось спокойствие и умиротворенность. А теперь что-то изменилось. Ничто не радовало – ни сменяющиеся панорамные картины, на которых запечатлены пейзажи родной планеты; ни тихая лирическая музыка, ни книги. Он устал и очень хотел спать. Широкое ложе приняло измученное тело, и мужчина опустил веки в надежде уснуть. Но не тут-то было. Сон бежал от Вортона. Стоило только закрыть глаза, как перед ним снова возникала женщина. Эта земная зараза проникла в каждую его клетку и не давала спокойно жить. Не спасало ничто, даже работа. Он перебирал в памяти каждую минуту их встречи, чувствовал под пальцами нежность кожи, мысленно зарывался в водопад душистых волос. И сразу возникало дикое желание. Мать Богиня, какой он идиот! Там, на Земле, он взбесился и наговорил ей гадостей, но и она тоже хороша. Сначала таяла в его руках, сладко отзывалась на каждое движение, а потом заявила, что это изнасилование. Вот хваленая выдержка Дара и лопнула, как мыльный пузырь. Что же теперь делать?

Послышался легкий шум, и дверь в покои тихонько открылась.

- Дорогой, ты здесь? - зазвенел хрустальный голос.

Он не ответил, в тщетной надежде, что все обойдется. Сейчас было не до разборок. Однако, надежде не суждено было сбыться. Лиллианна, по-хозяйски вошла в спальню, сбросила пеньюар и залезла под одеяло. Горячее тело прижалось к мужчине, ласковые губы стали целовать все подряд. Еще недавно, до этой проклятой экспедиции, один ее вид возбуждал его. Лилли была чудесной любовницей, опытной и пылкой. Все знакомые мужчины завидовали Дару, а кое-кто даже хотел ее переманить. Он был возмущен и даже прекратил общение с некоторыми приятелями. Но вот после возвращения с Земли они еще не виделись. Вортону было некогда, да и, положа руку на сердце, желания не возникало. Вот и теперь, несмотря на все умение, Лилли так и не смогла добиться от него отклика. Надув губки, она проговорила:

- Что случилось, Дар? Ты меня разлюбил?

- Я просто устал. Ты же знаешь, что было много работы.

- Так устал, что я стала не нужна?

- Прости, но ты действительно сейчас не нужна. Я мечтаю только о сне.

- Ты так изменился после этой экспедиции. Случайно, на Земле тебя не подменили?

- Возможно. Сюда вернулась лишь моя тень, а я остался там.

- Ты это так сказал… ,- подружка поднялась и стала надевать пеньюар, - ты там кого-то встретил?

- Встретил. И потерял.

Лиллианна прошлась по комнате, обошла кровать вокруг и села рядом с Даром.

- Раз так, я давно хотела с тобой поговорить. Знаешь, мы не молодеем. Я хочу дом, семью. И пусть у меня не будет ребенка, но мужа-то я могу иметь. Ты, как я понимаю, на роль мужа не претендуешь.

- Ты правильно понимаешь. Я не вижу смысла в женитьбе.

- Вот, вот. Как к любовнице, ко мне ты тоже охладел. И не возражай, я же вижу. Значит, надо разойтись. Дар, я приняла решение. Я от тебя ухожу.

- Куда? К кому?

- Ни к кому конкретно. Меня пригласили ведущим прогнозистом на «Вегу». Я пока не дала согласия, но теперь дам. Прощай, дорогой. Не провожай, я дорогу знаю.

Женщина ушла, а он все смотрел туда, где скрылась ее прямая спина. Тяжело вздохнул, но возвращать и не подумал. Даже облегчение почувствовал. В одну и ту же реку дважды не войдешь, и он не исключение. Изменения уже стучатся в его дверь.

Дачный поселок Мирный.

Отпуск не удался. Поездка в любимую Испанию не принесла желанного успокоения. Красоты природы и архитектуры не прельщали. Шум волн на побережье пытался вылечить мою черную душу, однако потерпел крах. Я пряталась за бесчувственностью. Но зачем тому, кто ничего не чувствует, Испания? И я уехала. Спряталась от всех на даче и ушла с головой в работу. Физический труд выматывал. Одна радость: падая вечером в кровать, я не помнила ни о чем. И это было здорово.

Глава 4

Научная станция Альтаир.

Дар Александер Вортон бесился. Сказать, что он был в гневе, значит, ничего не сказать. Он рвал и метал. Досталось всем: и секьюрити станции, и спецам из Межгалактического контроля. А уж научные сотрудники и другой персонал разбежались по своим комнатам, и там выжидали, когда гнев начальства не утихнет.

А как тут не злиться? Эксперимент вошел в заключительную фазу и тут этот взрыв. Разнесло поллаборатории. Лишь по счастливой случайности бокс с термостатами, в которых находились уже сформировавшиеся младенцы, не пострадал. Не зря он настоял на дополнительной защите. как чувствовал. Небывалое дело - секьюрити проворонили террориста! Именно террориста, потому, что случайностью тут и не пахло. Спецы из Межгалаконтроля нашли остатки взрывного устройства, но что это за устройство определить не смогли. Охрана утверждала, что посторонних на станции не было. Значит, свои? В это не хотелось верить. Со всем персоналом он работает уже долгие годы, все дружат, вместе встречают праздники. Такая большая семья - станция. Семья единомышленников. Не могли они предать. Да и какая причина? Почти у всех в боксе развивается здоровое потомство. Зачем его уничтожать? Все с нетерпением ждали окончания периода экстракорпорального развития и "рождения" младенцев. Если все будет нормально, то в семьях сотрудников, на зависть всей планете, появятся детки. Так что им не было никакого резона устраивать взрыв. Расследование началось, но Вортон не верил, что оно будет эффективным.

Настроение не улучшало отсутствие сведений о Валентине. На Земле оставался его человек. Он должен был присматривать за ней и посылать ему весточки. Но единственное сообщение пришло более четырех месяцев назад. Шпион докладывал, что женщина в квартире не появляется. Когда он проник внутрь, обнаружил лишь слой пыли на всем. На тумбочке у кровати пылилась банковская карта. Человек проверил ее. Валентина не сняла ни копейки.

Глупая женщина! Могла бы как сыр в масле кататься. Купила бы себе приличные апартаменты, а то видел он ее квартиру. Стыдно кому сказать, в каких условиях живет его женщина.

Стоп. Что он сказал? Его женщина? С каких это пор? Дар Александер усмехнулся. Да с тех самых. С той единственной ночи. Он долго не хотел себе в этом признаваться, но подсознательно всегда это чувствовал. Настало время открыть карты. Не кому-нибудь, а себе. С той памятной встречи он не мог смотреть на других женщин. Друзья удивлялись, а родные отсылали к врачу. Думали, что заболел. Странные. Я что, не могу влюбиться? Только вот теперь к Валентине просто так не подойти. Обидел он ее, даже унизил. А все проклятая гордость. Не мог поверить, что его притяжение не действует. Привык, что все особы женского пола сами себя предлагают, а когда нашлась другая - не поверил. Теперь локти кусать придется. Она тоже гордая, не простит. А может, простит? Надо что-то придумать, иначе беда. Без нее жизнь – не жизнь. Насколько было бы легче, если бы Валентина была рядом, ждала его после работы, целовала…Стоп, стоп, что-то мысли не туда свернули. Надо успокоиться, а то опять станет не до работы.

- Соберись - сказал себе Дар, - надо решать проблемы по мере их поступления. Сейчас главное взрыв.

Итак, вернемся к вопросу - Кто? Неужели, действительно кто-то из своих? Тогда надо выяснить зачем. Если поймем причину, найдем и террориста. Пусть спецслужбы работают, а ему, Дару, тоже нельзя сидеть, сложа руки. Надо расспросить персонал, выяснить кто что видел. Может что-то всплывет. Хавей МаккиОдр, глава Межгалактического контроля, конечно, по головке не погладит, за то, что лезу со своим расследованием. Но что делать? Не ждать же у моря погоды. Так досидишься, что недруги уничтожат весь его труд.

Только так подумал, как зазвонил галафон. На экране появилось озабоченное лицо главы Межгалаконтроля.

- Приветствую, Вортон.

- Взаимно, МаккиОдр.

Они были знакомы сто лет, но едва выносили друг друга. И жили-то практически в разных галактиках, а все же иногда приходилось встречаться. Вот как сейчас. Оба высоко ценили деловые качества каждого и в совместных делах были на высоте. А вот по личным вопросам им лучше было не контактировать. Если вдруг такое случалось, планета становилась мала для них двоих. Звонок порадовал Дара, значит на самом высоком уровне обеспокоены ситуацией.

- Слышал про твои неприятности, - продолжил Хавей. - Сразу скажу, не лезь в это дело. А то я тебя знаю. Сунешь свой нос, куда не надо, а потом спасай твой зад из передряги.

- Не обещаю. Ты знаешь, как важна эта работа. Я столько сил в нее угрохал, а тут какая-то сволочь взрывником заделалась. Я не могу сидеть и ждать, пока твои парни поднимут кое-что с мягких стульев.

- Тебе сказано, не мешай. Сами разберемся. Пришлю тебе лучших. Надо будет, прилечу сам. Ход расследования на контроле у Председателя Межгалактического Совета. Не дай бог с тобой что-нибудь случится, меня же уволят. Ты же его знаешь. Так что, занимайся своим делом. Лучше обеспечь охрану младенцев. Не мне тебе говорить, что от результатов твоего эксперимента зависит выживание целой расы. И не одной.

Рациональное зерно в его словах присутствовало, и Вортон вынужден был согласиться. Но какая же досада признавать МаккиОдра правым! Нехотя он пробурчал:

- Ладно, твоя взяла. Но если я увижу, что спецы халтурят, вмешаюсь. Чтобы обезопасить эксперимент, мне нужны быстрые результаты. Не могу я работать и все время ждать очередного подвоха.

Шеф Межгалаконтроля ухмыльнулся и отключил связь.

Что ж, раз нельзя заниматься расследованием, вернемся к работе. Дар Александер прошел в лабораторию. Там было пусто, как и во вспомогательных цехах. Только груды мусора, которое было когда-то оборудованием. Через пять минут на всех уровнях станции зазвучал голос ее руководителя.

- Всему персоналу, не связанному с расследованием происшествия, явиться на свои рабочие места.

Глава 5

Беременность протекала легко. Я все время чувствовала чью-то поддержку, чье-то незримое присутствие. Сначала это были только знакомые энергии родных, а потом добавилось что-то еще. Вопросом - Что именно? - не задавалась, помогает и ладно. Я была благодарна всем. Началась полоса удач. И дома, и на работе все было отлично. К тому же вернулось умение видеть души, причем, так легко и так ярко. Стоило только взглянуть на человека под определенным углом и все, как на ладони. Даже начала классифицировать свои видения. У влюбленных преобладал ярко-розовый фон с вкраплениями красного. Видимо, красный - это страсть. Склочная соседка по даче показала другой цвет. Черный. Это темные мысли, или даже ненависть. Все зависит от количества. Душа добряка светилась нежными пастельными красками, а счастливый человек сверкал всеми цветами радуги. Души не умели маскироваться, в отличие от их носителей.

Я тоже чувствовала себя счастливой. Неприятные воспоминания не то что совсем ушли, просто отошли на второй план. Осели где-то в самых глубинах души. Мне пришло в голову поговорить с дочкой. А что это была все же девочка, подтвердило УЗИ. И я говорила. Рассказывала ей о погибших родных, о кошке, о делах в школе. И верила, что она слушает. Со стороны это, наверняка, выглядело помешательством, но видеть наши разговоры было некому. Дочка у меня должна быть замечательная, лучше всех. Такая мысль приходила часто. А однажды я подумала, что и папа ее, видимо, не так уж плох, раз такое солнышко мне подарил. Подумала, и сама испугалась. Я что, его оправдывать начала? Тем временем, осень уже вступила в свои права. Не робко, не втихомолку, как это делает сентябрь, а уверенно и решительно.

У каждого осень своя, но есть и общее. Представление об осени, как о грязном, мокром, сером времени года. Кажется, что идет надоедливый бесконечный дождь, бесится пронизывающий ветер, все кутаются в теплую одежду и раскрывают зонты. В принципе, это так. Но из-за раскрытых зонтов или закрытых глаз (не знаю!) люди не замечают главного – а осень-то красавица! Помните бессмертное – «Унылая пора, очей очарованье»? И непонятно – чего больше: унылости или очарования.

Моя осень похожа на женщину, не зря это слово женского рода. Женщина осень то усталая, то печальная. Она грустит о прошедшем, или плачет о несбывшемся. А потом происходит что-то хорошее, и осень оживает, улыбается и дружит с зеркалом. Миг – и она превращается в сияющую красавицу, королеву года. И цвета одежды у нее царско-королевские – золотые, красные, пурпурные. И все вокруг радует глаз. А потом снова приходят холод и уныние, от которых хочется спрятаться в тепло дома, в тепло любимых рук и глаз.

У меня, кроме кошки, никого не было, и до конца октября я обитала на даче. Потом холод и дождь вынудили вернуться в городскую квартиру. Входила туда с опаской. Казалось, что все чужое и незнакомое. Даже Мисс Мира вперед запустила. Вошла. Все, вроде на своих местах, но пыли! Чувствовалось, что здесь никто не жил. Взгляд упал на тумбочку у кровати. Так, а что это за квадратик? Карточка. Я мгновенно вспомнила, как ее получила. Вопреки опасениям, что снова впаду в бесчувственное состояние, обошлось. Лишь кольнуло что-то в районе сердца. И сразу услышала отклик моего ребенка. Языки тепла дотянулись до моей боли, обволокли ее и отправили назад, в прошлое. Я мысленно сказала спасибо и погладила себя по животу. Шел пятый месяц беременности, доча вот-вот начнет шевелиться.

В квартире было тепло, не нужно идти искать дрова, покупать уголь, чтобы протопить дачную печь. И это мирило меня с моей гордостью. Она говорила: «Беги отсюда!», а практичность успокаивала: «Забудь. Ребенок важнее», «В общем-то, да»,- соглашалась гордость. И я спокойно жила, ездила на работу, встречалась с друзьями, улыбалась и ждала. Все мое время теперь было занято ожиданием. И не только рождения ребенка, а чего-то еще, что пока точно не оформилось, не стало мыслью. И только ночью, когда сознание засыпало, приходили сны. В них мой инопланетянин страдал и мучился без нас. Звал и уверял, что любит. Так прошла осень и наступила зима.

Зиму я, вообще-то не люблю. Мое время года – лето. Но и зимой тоже есть приятные бонусы. Да, да, вы правы. Это Новый год. В школе полным ходом шли приготовления к празднику, а дома было уныло. В кои-то веки, хотелось поставить елку, но как я ее буду тащить в моем положении? А искусственные мне не нравятся. Ладно, может, найду хотя бы веточку, попозже, когда елочные базары подойдут к концу. Или, все же, поставлю искусственную.

Зря волновалась. За два дня до Нового года меня ждал сюрприз. Вернувшись с работы, я увидела у своей двери елку. Она была небольшая, но пушистая, покрытая белым морозным налетом. Видимо, только что доставили. Кто? А может, ошиблись дверью и это не мне? К елке был прикреплен новогодний конвертик. Я нетерпеливо разорвала его и достала записку. Ничего необычного в послании не было: «Дорогая Валентина! Поздравляю вас с праздником. Я знаю, в вашей жизни все будет хорошо. Берегите ребенка».

И все. Подписи не было. Ясно, что мне. Но от кого? Кто такой внимательный? Таинственный даритель, ау! На миг передо мной мелькнуло лицо инопланетянина, но я от него отмахнулась. Это не может быть он. Улетел и скатертью дорога.

Затащила елку в квартиру. После отдыха и легкого перекуса достала из антресолей коробку с игрушками, которую последний раз вынимала четыре года назад. Тогда мы вдвоем с Кристиной украшали свою старую квартиру. После развода с мужем я забрала эту коробку, как память о дочери, но больше никогда ее не открывала. Да и квартиру почти не наряжала. Все эти годы обходилась минимумом: парой гирлянд да свечами. А сейчас захотелось сделать все по высшему уровню.

Так, игрушки-то есть, а вот крестовина куда-то запропастилась. Ни в кладовке, ни на антресолях ее не было. Позвонила соседям. Трубку взял мужчина. Никита пообещал посмотреть, кажется, у них где-то была. Елку они не ставят, так что им крестовина не нужна. Минут через пятнадцать в дверь позвонили. Сосед выполнил просьбу. Посмотрел на елку, потом на меня и сказал:

Глава 6

Вортон горел в аду. Не в прямом смысле, конечно. Просто, ранение оказалось весьма серьезным и понадобилось много сил, чтобы с ним бороться. Иногда он выныривал из болота безвременья, и тогда видел стены медицинского бокса, мечущиеся огоньки приборов и серьезные лица врачей. Но большую часть болезни его держало беспамятство. В этом состоянии возникали странные ощущения и, еще более странные видения. Он то падал в раскрытое жерло вулкана, и лава призывно махала ему одним из своих потоков, то застывал ледяной мумией на вершине заснеженной горы, то его разрывал на кусочки космический вакуум, где он, почему-то, оказывался без скафандра. Но чаще всего он видел Валентину. Она стояла с каким-то бокалом в руках и нежно шептала: «Вернись». Дар знал, что этого быть не может и мечтал отключить ее голос, но он звучал все громче и громче. У мужчины лопались глазные яблоки, и сквозь них начинал вытекать мозг, а это «Вернись» становилось только сильнее. Потом голос Валентины разбивался на миллионы звенящих осколков, и из них тонкой струной звенело: «Папочка, я жду, я скучаю». Он даже на грани понимал, что сходит с ума. Но все чаще после такого «сеанса психотерапии» мужчина выплывал в реальность. Однажды даже продержался в сознании довольно долго, и его навестил МаккиОдр. Сначала он наорал на Вортона за самодеятельность, а потом похвалил за оперативность. Сообщил новости: террориста взяли, «детский» бокс в порядке.

Все уже решили, что Дар Александер выкарабкался, но скоро он снова впал в забытье. Другой раз он очнулся ночью. После страшного видения слабый и мокрый как котенок, не спешил открывать глаза. И правильно сделал. В его боксе разговаривали двое. Один голос бал ему очень хорошо знаком, а вот второй – нет.

Лиллианна, а это была именно она, кому-то тихо говорила:

- Продолжайте давать ему это средство. Он не должен очнуться.

- Но, позвольте… Это опасно. Надо сделать перерыв, иначе он может погибнуть.

- Не страшно. Тогда его эксперименту точно конец.

- Сомневаюсь. У Вортона большая станция, да и в лаборатории много сотрудников. Они могут довести опыт до конца. Или заново его повторят.

- А вы не сомневайтесь. Там все завязано на нем. Другие не знают всей цепочки.

- За что вы так с ним? Месть? Вполне хватило бы его временной нейтрализации.

- А вот это не ваше дело. Работайте лучше, а то я слышала, что страдальца навещал сам МаккиОдр. Еще раз такой прокол, и вы сильно пожалеете.

- Что, подставите меня, как это сделали с Горди?

- Тимара никто специально не подставлял. Он даже был не в курсе моих дел. Этот влюбленный дурак хотел отомстить Вортону за мои, якобы, страдания. Сам виноват. А для вас я придумаю что-нибудь поизощреннее. Работайте. Мне надо уходить.

Послышались легкие, до боли знакомые шаги, негромко стукнула дверь. Дар Александер приоткрыл глаза и из-под век попытался рассмотреть человека в белом, который возился с аппаратурой бокса. В неверном свете ночи он никак не мог это сделать. Зато почувствовал, что снова соскальзывает в беспамятство.

Когда Дар очнулся в следующий раз, у его постели сидел какой-то огромный человек. Он спал и даже похрапывал во сне. Как ни странно, Вортон все помнил. Ему совсем не хотелось разделить судьбу овоща или, того хуже, трупа. Поэтому, собрав все оставшиеся силы, он начал действовать. Первым делом отодрал от себя все трубки и провода, идущие к медицинской аппаратуре. Потом тихонько, стараясь не разбудить стража, стал подниматься. Головокружение и слабость мешали очень сильно, но природное упрямство не позволяло сдаться. Наконец, удалось опустить ноги на пол и сесть.

Охранник по-прежнему сладко спал. Тоже мне, сторож! При такой охране можно сто раз убить и никто не заметит.

Держась за кровать, Дар Александер поднялся и, попробовав сделать шаг, снова свалился. Понадобилось время, чтобы прийти в себя. И опять попытался встать. Держась за стенку, еле двигаясь, он добрался до двери и вышел в коридор. От слабости руки и ноги дрожали, по лицу и спине градом катился липкий неприятный пот. Далеко уйти он, конечно, не мог. На что надеялся? А кто его знает. Может, на судьбу? И судьба сделала ему шаг навстречу.

Соседняя дверь была рукой подать, когда он стал клониться к полу. Из последних сил послал себя вперед и схватился за ручку. Отдышавшись, насторожился. За дверью раздавались громкие голоса. Один, в котором Вортон без труда узнал главу Межгалактического контроля, даже не кричал, а просто рычал.

- Что у вас тут происходит? Вы меня уверяли, что он придет в себя, а теперь что? Вам устроить тотальную проверку специалистами моего ведомства?

- Мы сами не понимаем, что происходит. Рана зажила, организм в порядке. Почему он не приходит в себя – загадка.

Дар Александер понял, что речь идет о нем. С некоторым усилием он толкнул дверь и упал внутрь. Силы кончились. Впрочем, сознание мужчина не потерял. Он видел, как находящиеся в комнате люди застыли изваянием, в шоке от появления того, о ком только что говорили. Первым опомнился МаккиОдр. Он бросился к Вортону, стал его поднимать. Ему стали помогать подоспевшие врачи. Положили на каталку и отвезли в его бокс. «Шкаф» у кровати все еще спал. Он не проснулся даже тогда, когда в помещение ввалилась шумная толпа во главе с безопасником. И это было странно. Живое существо не может так спать.

- Разберитесь, - МаккиОдр кивнул головой врачам, показав на охранника.

- Сейчас. Но сначала давайте подключим приборы нашему пациенту.

Вортон поймал взгляд Хавэя и отрицательно покачал головой. Тот удивился, но все же сказал:

- Нет. Это подождет. Все срочно займитесь охранником. А здесь я подежурю.

Медики положили так и не проснувшегося стража на ту же кушетку и увезли. Приятели – неприятели остались вдвоем. Дар Александер не мог говорить громко, берег силы. Да и опасность подслушивания никто не отменял. Он прошептал одними губами: