Дар выживания. Мёрзлая земля

Глава 1

Пробуждение сквозь боль, всеобъемлющую и всепоглощающую. Я не был удивлён ею, как в первый раз. Теперь это стало дурной привычкой, как сигареты и русский мат в каждой фразе для связки слов и более глубинного смысла. Но от того, что она стала привычной, изменилось лишь восприятие. Болью-то она всё же осталась. Надо мной снова мелькали взволнованные лица. Радовало, что на этот раз знакомые – наш бункерный доктор, Лиза, мама, брат, Андрюха, Надя. Да и все мои навещали меня в медсанчасти, что не могло не радовать.

Первый мой вопрос был не о ранах. С ними и так всё понятно – осколком вспороло мясо на ляжке, да пуля застряла под ключицей в груди. Причём даже мне было понятно, что пуля срикошетила или пришла на излёте. Вошла неглубоко по заверениям лекаря. Стало быть, магия фарта снова в действии. Короче, это всё при должном уходе довольно быстро заживёт, никуда не денется. А вопрос был следующим:

- Что снаружи?

Однозначного ответа не имелось, потому что никто не знал о судьбе мира, оставшегося на поверхности. Сразу после ядерной атаки, как всё поутихло, Комендант пытался по радиостанции выйти на связь хоть с кем-нибудь. Благо, защищённость убежища обеспечивала работу пункта связи даже в условиях электромагнитного импульса. Ещё отмечу, что аппаратура, имевшаяся у нас в наличии, не только мощная, но и, в первую очередь, создавалась по канонам советской надежности. Никаких суперсовременных наворотов, только провода и кнопки. Максимум надёжности при минимуме электроники. Точнее, при полном её отсутствии. Так вот, как пояснил Николай Евгеньич, сразу после восстановления электроснабжения и систем жизнеобеспечения в нашем бомбаре, он пробовал выйти в эфир и около двух часов бегал по волнам, тщетно пытаясь услышать хоть что-то, кроме тишины и помех, но радио-пространство оставалось безответным. Это, самом собой, ещё не говорило о том, что мы остались одни в этом мире, но как-то всё же стало сиротливо. Возможно, все средства связи в округе были выведены из строя электромагнитным импульсом. Не исключено, что не только в округе, но и вообще во всём мире. Ядерная война на страницах учебников всегда была общемировой, потому я сильно сомневаюсь, что где-то на планете есть уголки, которые никак не затронул сей катаклизм. Далее, следуя инструкциям, спустя трое суток подземного заточения, двое молодцов обрядились в ОЗК, чтобы прояснить ситуацию снаружи и измерить интенсивность радиоактивного излучения и заражения.

Им хватило минуты, чтобы, несмотря на защиту, схватить огромную дозу облучения. Один из этих ребят сейчас харкал кровью в забытье, укрытый от лишних глаз в специальном боксе, сооружённом из простыней и одеял, по соседству со мной. Второй не бегает, но передвигается пока сам. Хотя тоже довольно плох, мордой будто в костер ткнули, весь в волдырях, зрение потерял. Ему просто выжгло глаза. В основном, жопу пролеживает здесь же. И почти не говорит. Что там, снаружи, он так и не смог внятно объяснить, да и не успели они никуда подняться.

Всё это было вчера, а значит, я очнулся на пятый день. Врач объяснил мне, что специально пичкал меня какой-то хренью с невыговариваемым названием, чтобы я дольше находился в забытье и не мешал организму бороться. Я торжественно пообещал седовласому мужчине, что воткну его в бетонный пол, как только мой организм позволить мне поднимать тяжести. Тот, пофыркав о неблагодарности, куда-то телепортировался, а его место занял мой названный брат Андрюха. И вот какая интересная штука! А я-то, дурень, думал, что у всех такие удрученные лица из-за меня, раненого. Или из-за того, что мы в подземной тюрьме. А причина крылась совершенно в другом.

- Братан, что творится? – серьёзно спросил я, видя во взгляде друга необъяснимую тревогу и устраиваясь удобнее. Как ни странно, при помощи одной ноги и одной руки двигался я довольно сносно, а под дозой мощного обезболивающего в своей категории лежачих спортсменов мог считаться заправским акробатом.

- Тут такое дело, Лёх, - задумчиво начал друг, теребя небритый подбородок одной рукой, а второй нервно тиская цевьё автомата, с которым не расставался, как оказалось, не только по привычке, но и по нужде. – В убежище напряги.

- Что? Из-за чего или кого? – с заинтересованным волнением продолжил я допрос товарища.

- Мы пригрели змею, брат. Много змей, - Андрей уныло махнул рукой. – По ходу спасение батальона ВВшников было зря. Вояки быкуют уже потихоньку. Борзеют и солдатня, и офицеры. С нашей бандой остатки десантников и те, кто уже пообтёрся из гражданских. Короче, народу хватает. Все вооружены. Потому они шибко пока не лезут, но конфликты нарастают. Бывали драки. Вот вроде и свои, а ведут себя как черти. Пару раз до стрельбы чуть не дошло. – Я молча хренел, а друг продолжал опус. – Пытались с их командованием вопрос порешать, но там тоже беда. Они в первые два дня как шелковые были, но тогда рулил их комбат. А третьего дня он слёг в лазарет. Вон, за той ширмой, - Андрей кивнул на еще один закуток из простыней и одеял. – Лекарь не понимает, что с ним, но приболел серьезно мужик. Бредит. А вместо него хмыри остались, но хитровыдуманные. Солдаты, мол, воевали, у них боевой стресс, синдром войны и что-то там ещё. Вот и нервы сдают. Вы, мол, простите пацанов, молодые, неопытные. Но поэтому им тут типа блат положен во всём. Ну, Евгеньич его завуалированно отправил туда, откуда родился. А то мы-то не успели повоевать, да? Может, и побольше ихнего… В общем, херня творится, Алексей.

- А чё они хотят в целом? – Меня после такой новости пробил холодный пот. В бомбаре с полутора тысячами гражданских – более двух сотен вооружённых и озлобленных солдат. Хреновый расклад.

- Короче, я так понял, что их новое начальство рвется к власти. У нас тут со «второй волны» затесалось пару чиновников средней руки, которые махом примкнули к воякам и чуть ли не требуют отдать руководство бомбоубежищем в руки солдат. Якобы, это люди государства, а значит, всё по закону. Возможно, эти упыри солдатам и нашептали, как правильно делать. Боюсь, как бы нас однажды ночью не перерезали, как свиней…, - Андрюха нервно дёрнул плечами.

Глава 2

Вдоволь накурившись, мы пошли отдыхать, каждый своей дорогой, а следующий день начался, как и предыдущий, затягивая нас в трясину подземного быта. Счёт дней вёлся постоянно, не хватало ещё потеряться во времени, причём Комендант вёл как бы двойной календарь. Делая очередную запись в бортжурнале убежища или ежедневника, он всегда сначала писал дату реальную, а в скобках указывал количество дней после катастрофы. И вот, на шестнадцатый день после этого печального события капитан Новиков после разговора с Комендантом решился на вторую попытку выхода на поверхность. Ну как, он решился. Он решил, что кто-то из его бойцов это сделает! И вот вновь нарядили двух солдат в общевойсковые защитные комплекты, которые мы отныне будем именовать просто ОЗК, в противогазы. Причём по некоторым признакам я понял, что одного из солдат перед этим сильно уговаривали. Новиков на удивлённый взгляд Коменданта лишь пожал плечами и отмахнулся. На этот раз в курилке, то есть в фильтрационном шлюзе, находилось много народа. Помимо двух «добровольцев», задачей которых являлось выйти наверх и провести замер радиации, наготове стояли двое наших, которые будут отвечать за быстрое открытие и закрытие двери, а также невнятный командир одной из рот старлей Макаров, сержант Маслов, с которым мы уже успели познакомиться, я, уже нормально стоявший на ногах, Денис и Артём. Все поголовно в ОЗК и противогазах. Приказ командования. У входа в шлюзы дезактивации и дегазации торчали взволнованно Комендант, Плевко, Новиков, отец и по два бойца от обоих сторон. Один из солдат держал в руках ДП-5, измерительный прибор, который точно должен был нам подсказать, насколько хреново жить за заветной дверью. А Прапор готовил к работе такой же, чтобы понять, насколько изменится фон внутри убежища.

Сердечко стучало, как сумасшедшее. Момент важный для всех нас, потому волнение не покидало. Солдаты долго мялись, разглядывая огромную баранку открывающего дверь механизма. Представляю их состояние, ведь в санчасти сейчас доживали своё оба парня, которые рискнули сделать шаг наружу первыми. Да, доктор уже совершенно уверенно заявлял, что скоро мучения парней закончатся. Второй тоже слёг, а первый не иначе, как бредил. Лучевая болезнь – страшная сила, разрушающая организм в считанные дни, если не часы. Но человеческое любопытство, а в нашем случае ещё и желание свалить побыстрее, было сильней любых опасностей. После грозного окрика офицера солдаты, превозмогая ужас, всё же подошли к гермодвери. Наши парни лихо начали крутить колесо. Момент истины приближался, и все мы замерли, ожидая чего угодно. Громко скрипнув, дверь приоткрылась. Оба бойца нырнули в неизвестность также быстро, как Прапор начал забирать пробы. Минута, казалось, тянется целую вечность, а каждый удар сердца громко бухал в ушах, заглушая хриплое дыхание, скрытое за противогазными масками. Я вышел из оцепенения лишь в тот момент, когда понял, что один из солдат без сознания сползает по наружной стороне гермодвери, а второй врываясь внутрь помещения падает на колени и дико орёт, закрывая лицо руками, трет его до изнеможения. Не помню, что именно я крикнул, но мы рванули к солдатам одновременно, быстро оттащив их вглубь помещения, пока отряженные бойцы закрывали наглухо дверь. Далее следовала сумбурная, но тщательная процедура дезактивации и транспортировка раненых в санчасть. Результат, по словам Коменданта, ничем не отличался от предыдущего. Над облученными сильнейшей дозой радиации корпел доктор, но по его взгляду я понял, что он вряд ли чем-то поможет, как не помогла и принятая за полчаса до выхода конская доза радиопротекторов. Но фон парни всё-таки измерили. Цифра меня немного ошарашила, сбила с толку. 475 рентген в час! Кошмар! Там, где стояли мы, уровень радиации подскочил всего чуть, но даже мы умудрились немного хапнуть, пока оттаскивали вояк от дверей. Коротко опросив нас, Комендант внёс об облучении в личные карточки каждого. Так было положено – вести учёт накапливающейся радиации. Ну, а те счастливчики, которые преодолеют порог в 400 рентген, должны будут беречь себя сильнее, чем прежде, ибо свою пожизненную дозу они уже получили. Что уж говорить, когда такую дозу получаешь почти в одно мгновение! Результаты вон, в санчасти лежат, бьются в конвульсиях в ожидании ужасной смерти. Мы с Тёмой сразу договорились не рассказывать своим ужастики на эту тему, да и Комендант на это намекнул, поэтому после возвращения в кубрики и града вопросов, мы постарались отделаться общей информацией. Мол, уровень радиации высокий, как и прежде, выйти наружу не представляется возможным, но внутри убежища все мы в безопасности. На этом все! Зачем линий раз трепать и так истрепанные нервы? К сожалению, даже то немногое, что мы сообщили, воспринялось, как плохие новости. Шансы на наше волшебное спасение из подземной тюрьмы нисколько не улучшились. Глядя в грустные лица близких, я пытался их хоть как-то подбодрить, но получалось так себе, поэтому, бросив тратить время на попытки вселить в окружающих уверенность в завтрашнем дне, я похромал к Коменданту.

- Выкладывай, - Евгеньич на секунду отвлекся от писанины, глянув на меня исподлобья.

- Да так, пришел мозгами пораскинуть, Николай Евгеньич, - я грузно опустился на ближайший к нему стул.

- Только без хандры, - Комендант был серьезен как никогда, даже ручку отложил. – Мне нужны твои сила и голова.

- Даже не думал, шеф, - успокоил я его. – Понимаете, я вернулся в этот мир хоть и без памяти, но зато готовый ко всему. Может, поэтому мне проще, чем остальным, переживать подобное.

- Это радует, а то я уж запереживал, - мужчина облегченно выдохнул. – Так что, какие мысли?

- О поверхности мысли, о радиации, - начал излагать я. – Еще у меня есть мыслишки об ученых. Неужели из такой толпы светлых голов с умными морщинистыми лбами нет ни одного завалящего физика-ядерщика, который внес бы ясность в ситуацию? Просветил бы нас, дураков, по этой части, потому что я уже вообще не въезжаю, хотя читал инструкции и наставления, а с учебником по Начальной военной подготовке, видимо, спал неоднократно.

Глава 3.

На следующий день я сразу с подъема притащил Герца за уши к Коменданту, и мы вдвоем, перебивая друг друга, рассказали ему о наших вчерашних изысканиях в надежде, что наш глава не будет против небольшого допроса чудом оставшихся в живых парней. Тезки в процессе беседы познакомились, Евгеньич выслушал внимательно все доводы нашей стороны и даже не стал искать повода нам перечить. Наоборот, спустя минуту после окончания диспута, возглавил нашу малочисленную делегацию в санитарную часть убежища. Профессор Фролов уже не спал, готовясь к утреннему обходу. Здесь же были и штатные медсестры Лиза с Надей, Вероника видимо спала после ночного дежурства. Девчонки, по сути, совершали героический поступок, оставшись в лазарете на постоянной основе. Кроме пораженных радиацией и комбата, в импровизированных палатах находилось еще семеро бойцов нашего подразделения с различными ранениями, полученными до ядерной атаки. Но все парни шли на поправку, благодаря усилиям медперсонала. Вот и я не так давно мял здесь шконку, но быстро встал в строй. За что доблестным медикам спасибо. Пока я интересовался делами у девчонок, Комендант завел диалог с главным врачом будничным приветствием:

- Как ваше ничего, Семен Палыч?

- Напряженно, Николай Евгеньич, если быть честным, - пузатенький седовласый старец сложил трагично руки под грудью на выпирающую поверхность, натягивающую белоснежный врачебный халат. – Медикаментов хватает пока, но некоторые раненые не дают покоя. Особенно последние, облученные. Но мы с девчатами делаем все возможное.

- Как полковник? – Вышегородов не мог не упомянуть командира военных, прежде чем перешел к основной теме. Ведь его выздоровление могло сыграть нам только на руку, но профессор вестей добрых не рассказал.

- Тяжелый, - он тяжело вздохнул. – На фоне непонятной инфекции развилась легочная пневмония. Не думаю, что ему осталось долго. Прокалываем все, что можно, конечно, но полковнику только хуже. Постепенно жизнь в нем угасает, хотя надежда всегда в нас живет. Вы хотели с ним поговорить?

- Нет, профессор, не с ним, - Комендант, наконец, воспользовался моментом, чтобы перейти к делу. – В виду открывшихся обстоятельств возникла необходимость пообщаться, насколько это возможно, с ребятами, проводившими измерения. Включая солдат.

- Эти-то в курсе? – Тихо спросил Фролов, приблизивших к Коменданту и кивая в сторону расположения военных.

- Нет, думаю, пока не стоит их тревожить. Вопрос сугубо узкий. – Коротко пояснил Евгеньич также почти шепотом. Я в душе усмехнулся. Шифровщики хреновы.

- Первые двое совсем плохи. Сами увидите. А солдатики пока держатся, но на лицо отрицательная динамика, повышение температуры, ожоги, струпья, частичная потеря речи, слуха, памяти. – перечислял врач, будто пытаясь нас отговорить от этой дурной затеи.

- У нас нет выбора, Сёма. Очень надо, - проникновенно добавил Комендант и профессор сдался, указывая пухлой рукой в нужном направлении. Лизу он попросил все время находиться рядом с пациентами и в случае возникших осложнений сразу звать его.

Отодвинув штору из простыни, мы вошли в отдельное еще не помещение, но уже не просто пространство, где располагались четыре сетчатых койки в два ряда с проходом посередине. Здесь ярко ощущался запах гниющего мяса и лекарств. Все четверо лежали, не шевелясь, и будто не обращали на нас внимания. Неподвижные коконы из бинтов и ваты. Лишь некоторые части тел оставались открыты. Глядя с болью на это печальное зрелище, Лиза стояла чуть поодаль. И хоть она видела побольше нашего, но чувств на ее личике было множество. На больших серых глазах блеснули слезы. Коля, которого вообще можно было не брать, замер у входа в палату, стиснув ноутбук перед грудью, и не мог больше сделать ни шагу, бледнея с каждой секундой. Комендант в процесс тоже особо не лез, доверив всю работу мне, как человеку, более подготовленному в вопросе. Что ж, хрен с вами, ребята. Как-нибудь разберемся. Я помыкался между облученными, но ни один из них не хотел приходить в себя, пока, наконец, один из парней не зашевелился, застонав. Насколько я понял, этот был еще из первой партии. Его глаза были закрыты влажной марлевой повязкой. По всей видимости, лежащий передо мной человек больше не увидит ни белый, ни серый свет.

- Кто здесь? Доктор? – Через боль, с большим усилием пробормотал парень пересохшими губами, пытаясь повернуться к источнику звука. Лиза шепнула мне на ухо его имя.

- Все хорошо, Влад, это свои. Я Леха, старший охраны убежища.

- А, помню тебя. Мы выбрались? – Пациент шевельнулся и скорчил гримасу. Лиза мгновенно очутилась рядом, протерев его губы влажной тряпкой.

- К сожалению, нет, но сейчас от тебя зависит, сможем ли… Или останемся здесь навсегда, - серьезным, внушающим доверие тоном изложил я. – Так ты поможешь нам?

- Постараюсь, - бросил он и закашлялся на пару минут. После того, как Лиза помогла ему справиться с приступом, он застыл, изобразив на лице внимание.

- Когда вы выходили в гермоворота и поднимались по лестнице в когтельную, что ты видел? Меня интересует любая деталь, но кроме тех предметов, которые там уже были, - я спокойно перечислил ему по памяти каждый предмет, который помнил сам. Но парень пока медлил еще некоторое время, и наконец заговорил:

- Было все в полутьме.., - начал Влад. – За дверью мы поднялись по лестнице и открыли следующую, обитую железом. Антон шел впереди, он тут же стал делать замеры, а я.. я смотрел на выход… Входной двери не было, снаружи творилось что-то непонятное… Какой-то гул, но ничего особо не видно, только красные отсветы.., - парень вновь закашлялся, Лиза дала ему воды, и после небольшой передышки он продолжил. – Я засмотрелся… Пытался рассмотрел, что там… Будто пожар… И не услышал, как Антон меня зовет… Потом почувствовал, как жжет всю правую сторону тела… Как-будто рядом разожгли огромный костер и меня обожгло…, - парень задышал часто, но вскоре успокоился, собрался с мыслями, мы замерли в томительном ожидании. – Потом… я посмотрел туда, направо, а краем глаза заметил, что Антон машет мне руками, но звука не было… Уши стали будто ватные… Дышать стало тяжело, тело горело… Там, справа, стол, мешки с песком, все было разбросано… Обрывки ткани, труб, песок, и что-то черное посередине… А потолка не было… Вверху была дыра и в ней красные всполохи без конца.., - Влад в очередной раз зашелся кашлем и все же нашел в себе силы закончить. – Глаза зажгло, будто плеснули кипятком… Через секунду я уже ничего не видел, сделал шаг и упал… Потом почувствовал, что меня тащат вниз… Антон и тащил… А потом я вырубился…

Глава 4.

После того, как разобрался с бойцами, кому до вечера нести вахту у яйцеголовых, мне предстояло найти себе на ночь напарника, но не хотелось брать абы кого, а все наши оказались либо слишком заняты, либо настолько устали, что хотели бы использовать эту ночь по прямому назначению. Что ж, недолго погоревав, решил, что смогу справиться и в одиночку. Конечно, можно было просто приказать любому бойцу, но все-таки дело деликатное, разберусь один. А народ жалко. Как обычно, не жалко только себя, хотя проблему этим самозабвенным рвением выполнить задачу не решишь, а бессонная ночь пагубно повлияет на всю операцию. Не грех и уснуть под утро, прощелкав самое важное.

Находясь в некотором смятении, я побрел в курилку, краем глаза заметив за спиной фигуру в камуфляже. Надеюсь, не военные. Задолбало уже с ними кусаться. Но это оказался именно военный, правда в этом случае мне несказанно повезло. Мы с ребятами не раз касались темы разведки ВВ-шников и их командира, которые и сами недобро косились на своих сослуживцев. Прапорщик Гордеев, командир взвода разведки – он вышел в курилку вслед за мной. А ведь не так давно я и сам рвался с ним пообщаться. Чем не шанс? Он встал рядом, закурил. Меня чуть выше, здоровый, в плечах косая сажень, светлый ежик на макушке, на лице гладкая выбритость. Стального цвета глаза, мощный нос, прямой, с горбинкой, массивная челюсть с выделяющимися скулами. Армейская осанка и плавность движений, этакий эталон спецназовца. Да и одет не совсем, как остальное подразделение. Вместо «юдашкинского» ширпотреба удобный комбез расцветки «мох», который отлично показывал себя и в поле, и в лесах. Потрепанные, но надежные берцы-«облегченки» из мембранной ткани. Поверх камуфляжа разгрузочная система с встроенной броней. Каждый карман разгрузки полон магазинами, гранатами, аптечками и прочими премудростями. На груди отдельный подсумок-кобура с торчащей рукоятью АПС. Автомат прокачан, но угадывался неповторимый облик 74-ки. Цевье с накладкой из композита с планками Пикаттини, снизу тактическая рукоять для удобства удержания, сбоку фонарь. На крышке ствольной коробки тоже планка, на которой коллиматорный прицел (это который со светодиодной точкой посередине), приклад не абы какой, а телескопический. Дульный тормоз-компенсатор какого-то неведомого мне образца и эргономичная пистолетная рукоять. В общем, подобные вещи я только на форумах в интернете видел. Прапорщик Гордеев и правда выглядел гордо, но спокойно, сталь в глазах тиха и молчалива, ни один мускул на лице не дрогнул. Но где-то на середине скуренной сигареты он бросил взгляд на входы в шлюзы камер дезактивации и двинулся ко мне.

- Здорово, - коротко бросил он, протянув крепкую мозолистую ладонь. – Олег.

- Здорово. Леха, - мы выполнили ритуал знакомства, по-мужски скупой, но этого было достаточно.

- Сразу к делу, - Олег смачно затянулся, выпуская клуб дыма в потолок. – Об этой встрече никому, кроме тех, кому доверяешь на сто процентов. Наши командиры что-то мутят против вас, а их шавки любой приказ выполнят.

- Понятно, спасибо, - я тоже затянулся и кивнул.

- Но мой взвод – не шавки. Мы против них, потому что они – твари. – Сталь в глазах блеснула ненавистью. – Так что учти, если будет какая-то заварушка, то разведка с вами.

- Спасибо, - я в глубине души был несказанно рад внезапно образовавшемуся союзнику, хоть и не был до конца уверен, что ему можно доверять.

- Вижу в твоих глазах недоверие, - скептически усмехнулся Гордеев. – Тебя можно понять. Мы – люди незнакомые. Но вот, что я тебе скажу, Бешеный, - проявил осведомленность спецназовец. – Слушай и запоминай, почему вам ни в коем случае нельзя лечь под военных. В первый же день «черного восстания», как мы его назвали, командиры не только давали бойцам грабить магазины и дома, но и сами участвовали в этом. Тогда к нам прислали нового комбата, а старого закрыли, но особо ничего не изменилось. Этот батальон будто проклят. Заместители вели себя, как звери, разрешая бойцам все, вплоть до насилия над гражданскими. Понимаешь, о чем я?! Они пошли против своих же! – Слушая все это, я не мог уложить факты в голове от того, что глаза мои, наливаясь кровью, полезли на лоб, а прапорщик продолжал. – Ты не думай, что мы молчали. Когда мы узнали, чем промышляет солдатня, то естественно заявились к комбату, но тот заверил нас, что все это брехня, и вообще нам лучше выполнять свои задачи. Но мы взяли ребят на горячем и по законам военного времени пустили в расход прямо там же, на месте. Потом были разборки с командованием, но уже начался полный пиздец, и дело пустили на самотек. А знаешь, почему в батальоне многие должности командиров рот занимают молодые лейтенанты, а среди командиров взводов всего один офицер? Думаешь, боевые потери? Нет. Ведь подразделение больше копошилось на помойках города, осуществляя поддержку других частей, да обеспечивая общественный порядок. В общем, как-то раз, вернувшись с боевой задачи, мы обнаружили в располаге такой кошмар, что руки дрогнули. Устроили тупо резню ночью, самых отъявленных отморозков, человек под пятьдесят, под нож пустили, - Олег нервно дернул плечом, вспоминая страшные моменты, без паузы закурил следующую сигарету. – Но, видимо, не всех вырезали. Нас на следующий день укомплектовали молодняком и перебросили в эти края, а их командиры теперь наготове. Единственный, кто имел реальный вес в этом стаде – комбат. Он понимал, что творится в батальоне, и хоть как-то мог сдерживать их. Даже мудака одного при всем строе грохнул. Но сейчас он – овощ, и вряд ли встанет с койки. Вот такая хрень, Алексей. Что скажешь?

Что я мог сказать? Получился только качественный четырехстрочный мат, полный ненависти. Мы докурили в полном молчании, а когда послышались приближающиеся голоса к левой камере, Олег тут же исчез через правую, оставив меня наедине с грязными мыслями. Но ненадолго, потому что в дверях появились Дима и Саня Стрелок. Поведав парням услышанную историю, я еще некоторое время слушал их матерщину, но встреча оказалась с хорошим исходом. Дима все-таки согласился со мной подежурить.

Глава 5

Впервые за долгое время мой сон не был потревожен даже намеком на кошмар. Все, что мне снилось, это беспробудная и успокаивающая пустота космоса. И я, проснувшись, сказал спасибо своей психике за этот неожиданный подарок, потому что выспаться перед решающим мероприятием действительно стоило. И хоть проспал я всего часов пять, но чувствовал себя бодрым и отдохнувшим. Встал сам, без будильников и дневальных, просто приказал себе проснуться в нужный момент. Наши все спали. Даже мама, которая обычно просыпалась раньше всех, как и остальные работники столовой. Ну, разве что наряды, да люди, посвященные в операцию, бодрствовали. Тихонько взяв свои вещи, я еще раз кинул взгляд на это сонное царство. Не прощался, просто мысленно говорил «до встречи». Мне очень хотелось в это верить. Пробираясь на цыпочках сквозь знакомые места, невольно отметил, что стало еще жарче, но даже это не помешало мне выспаться. Кивками меня приветствовали патрульные из Витькиной группы, значит, здоровяк сегодня старшинствует и бдит в «дежурке». После короткого и злого душа я зашел к нему поздороваться. Тут же из-за ширмы нарисовался Комендант. Затем один за одним отец с братом, Денис и Андрюха – сопровождающая и провожающая группа. Остальным до «подъема» в расположении делать нечего. За соблюдением распорядка дня смотрели строго. Каждый напоследок пытался найти слова поддержки, каждый хлопал по плечу и, глядя в эти изнуренные глаза, я понимал, что обязан не обосраться как минимум. Но лучше еще и вернуться живым. Я вяло улыбался присутствующим, отвечая сдержанно и коротко. Казалось, что я уже там, возле тяжелой герметичной двери, готовый сделать шаг наружу. Далее предстояло облачение в супер-костюм, который по моей просьбе принесли парни. Мне сейчас нельзя тратить силы, поэтому мы встретились прямо в предбаннике, где заодно произошло таинство «крайней сигареты». Покурили на дорожку, я еще раз размялся, лишь после этого началось переодевание. Я одевался неторопливо, совершенно не тратя сил, попутно жуя бутерброд и запивая водой. При этом не отказывался ни от какой помощи. Фактически даже подштанники мне подали. Постепенно становилось тяжело, но мышечная память о вчерашних тренировках быстро привела меня в норму. Оставив только голову непокрытой, я попрыгал, насколько мог, на месте, проверил по привычке, чтобы ничего не бряцало. Попробовал еще раз, удобно ли достается лопата, удобно ли ей работать. Оружие тоже было опробовано. В общем, на данном этапе не к чему было придраться, я остался доволен.

А вот и делегация военных. Легки на помине! Кстати, Коменданта я предупредил, чтобы не удивлялся двум бойцам, но перед вояками мы даже не стали заламывать комедию. Наоборот, Евгеньич торжественно поблагодарил прибывшего старшим группы Плевко за проявленную ответственность. И он преувеличил на мой взгляд, потому что я остался недоволен внешним видом бойцов. Мои заверения в том, что защита должна быть серьезней, никого не убедили. Солдаты приволокли снаряжение с собой и готовились при нас. Да, я заметил, что парни в нательном белье, но для утепления по моему скромному мнению этого было мало. Потому что далее ребята надели камуфляжи и бушлаты. Бушлат, да, он предназначен для зимы, а ноги пускай мерзнут, так что ли? Поверх всего этого надеты общевойсковые защитные костюмы и бронежилеты. Видимо, мудрое командование именно таким образом решило защитить солдат от дичайшей проникающей радиации. А ведь мы, делясь информацией с военными о предстоящей операции, скрыли тот факт, что уверены в присутствии некоего «источника». Честно ли это по отношению к ним, ведь успех операции зависел от каждого из идущих наверх? Меня же совесть съест, если что-то пойдет не так, а если они лягут еще в котельной, то всю работу придется делать мне в одиночку. Нет, так нельзя. Кроме прочего, сержант Маслов забросил за спину вещмешок с чем-то объемным, скорее всего прямоугольной формы. Сделал он это непринужденно, чтобы не подать виду, но что-то в нем дрогнуло. Пока я перебирал в голове, что это может быть, Комендант задал старлею назревший вопрос о содержимом, на что Плевко спокойно ответил:

- Николай Евгеньич, мы заботимся о наших бойцах, поэтому укомплектовали снаряжение сухпайком на три дня и средствами розжига. Вдруг что-то наверху пойдет не так, и ребятам придется выживать? – При этом Плевко пренебрежительно глянул на меня, мол, ваш-то совсем ничего не берет, кроме оружия и лопаты. Да, дурачок, зато твои или на выходе сгорят, или снаружи околеют. И вообще, я считаю, что нужно взять с собой только нужную вещь, при помощи которой можно найти все остальные. В моем случае это всегда был нож, так что че булки мять? Мы идем на час-два. Я был не рискнул задержаться на поверхности дольше.

Довольно ловко я направился ближе к гермодвери, по пути проверяя подсумок с дозиметром. Мои действия тут же расценили, как готовность к выходу, и Маслов, вся былая спесь которого почему-то улетучилась, направился вслед за мной. Комендант и Плевко поспешили было начать инструктаж, и им, судя по всему, казалось важно, кто именно его начнет, но я считал иначе. Раз я за все это отвечаю и больше всех осознаю последствия, то мне и карты в руки. Не дожидаясь, пока старшие доберутся до места, я зычно скомандовал:

- Становись! – И в голосе моем было столько мощи и непререкаемого авторитета, что и Тарасов, и Маслов вытянулись по струнке, невзирая на неудобные костюмы. Я оглядел бойцов и начал речь в тот момент, когда господа начальники только подходили к месту. – Для тех, кто еще не понял, поясню сразу! Мы выходим в зону экологического бедствия! Поэтому на зараженной территории передвигаться только в защитном костюме и противогазной маске!

Плевко и Вышегородов так и замерли где-то чуть сзади и слева от меня, не смея вмешиваться. Никто не перебивал.

- Снявший маску считается погибшим! Нашей основной задачей является расчистка вентиляционных шахт, поэтому после выхода и ориентации на местности сразу приступаем к выполнению задачи! Мы не знаем, что точно ждет нас снаружи. По расчетам специалистов, - это я так лестно о нас с Герцем, - на поверхности сейчас происходит становление зимнего периода в связи с понижением температуры Земли из-за пепла, который закрыл небо. Это наиболее вероятная версия. Поэтому скорее всего вентшахты засыпаны снегом. Самое главное, бойцы, от наших действий зависит выживание всего личного состава бомбоубежища. Второе, поднявшись по лестнице, мы попадем в зону сильнейшего радиационного излучения, которое, возможно, действует только в узком пространстве котельной. Эту часть необходимо преодолеть как можно быстрее, поэтому за мной шаг в шаг и с такой же скоростью, пока я не остановлюсь! Вообще, лучше все делать, как и я. Тогда, возможно, обойдемся без потерь. Хотя защиту можно было придумать и посерьезней. Проникающая радиация не щадит никого. Мой личный совет – бежать за мной, прикрыв голову руками. Третье, после того, как выберемся из котельной и осмотримся с замером фона, приступаем к выполнению задачи. Шахт всего двенадцать. Они расположены в два ряда с юга на север в сторону возвышенности, находящейся за котельной. Расстояние между шахтами около двадцати метров, передвижения, возможно, будут осложнены сугробами. В любом случае, что бы там сверху ни оказалось, важно выполнить задачу, затратив на это не более двух часов. После этого сбор и возвращение таким же макаром. Четвертое, на случай нештатной ситуации, связанной с применением оружия. Оружие применяем только в ситуациях, угрожающих жизни! Но лично я сомневаюсь, что снаружи есть хоть что-то живое. Еще раз напомню, первую часть, котельную – только бегом! Это сохранит нам жизни! Вопросы есть?!

Глава 6

С меня стянули ОЗК в промежуточной камере, измерили радиоактивный фон всего имеющегося при мне снаряжения. Уже через минуту нагишом втолкнули в камеру поменьше. Брат занялся моим костюмом, тут же исчезнув с ним в неизвестном направлении. Военным пока не стоило знать, насколько дальше мы видим и лучше экипированы. Я же, сопровождаемый Андрюхой, принял душ, оделся в сухое, всё время пытаясь шевелить пальцами левой руки, что мне с трудом, но удавалось. И всё же опухоль кисти намекала на перелом. На выходе уже ждала целая делегация, и, слава богам, наших было больше, что, впрочем, не помешало Плевко налететь на меня первым. Он подскочил ко мне и, вцепившись в плечи, яростно закричал:

- Где мои солдаты? Что ты с ними сделал? – Он так страстно изъяснялся, что слюни летели в разные стороны, как у давешнего пса, а глаза выпучились, как у жабы. Всё бы ничего, но я не мог терпеть к себе такое отношение. И хоть обессилел после вылазки, но на короткий рывок головой в сторону агрессора меня хватило. Мой лоб врезался снизу-вверх в кряжистый нос офицера. Высоко задрав голову и обнажив беспомощно кадык, Плевко рухнул на спину, нелепо махая руками. В следующую секунду комната оглохла от бряцания оружием, но, в отличие от оппонентов, наши всегда были готовы к бою, поэтому щелчки затворов звучали запоздало на фоне наставленных на вояк автоматов.

- Опустить оружие! – Гаркнул Новиков своим орлам, выходя к месту событий с видом некоего сожаления, что не успел сдержать порыв своего заместителя. Бойцы нехотя, но послушались, а капитан беспристрастно раздавал вводные. – Трое, доставить старшего лейтенанта в санчасть. Нет, в расположение батальона! Бегом! Остальные, поставить оружие на предохранители, убрать за спину! – Солдаты очухались и приступили к выполнению приказов. Комендант, также присутствовавший здесь, лишь махнул рукой, и стволы наших всё еще настороженно, но опустились в пол. Напряжение спадало, а значит настал час ответов на вопросы. Предупредив шквал ненужной информации, я высказался первым:

- Давайте сначала закончим процедуры, а потом спокойно поговорим. Информации много, и она никому из вас не понравится.

Под процедурами я имел в виду в первую очередь осмотр врачом, потому что рука пока доставляла проблемы. Но информация о вылазке должна была оставаться от жителей Убежища в секрете, поэтому доктора вместе с саквояжем доставили лично. После того, как он осмотрел меня, мою руку и, наложив тугую повязку, заявил, что я очень неловко ударился о косяк двери, я подмигнул ему понимающе, а лекарь исчез, будто его и не было. Зато официальная версия получения мной травмы была готова с его легкой руки. Андрей протянул фляжку с водой. После нескольких освежающих глотков я был готов к беседе, а в помещении остались только наши и Новиков.

- Как бы это ни звучало, на нас напали собаки, но уже в самом конце вылазки, - вывалил я, начиная с основного. Новиков посмотрел на меня с неприкрытым недоверием, ждал подробностей, как и все остальные. – Вышли мы, в целом, нормально. Только Тарасов замешкался на некоторое время в котельной и получил серьёзную дозу радиации, а после этого потерял в снегу автомат.

- Все-таки в снегу? – Новиков отмечал детали, брови его то и дело взлетали вверх.

- Да, снаружи все завалено, как мы и предполагали. Огромные сугробы и тьма из-за облаков. Так вот, Тарасов посеял автомат, но лопату не посеял, и мы принялись расчищать вентшахты, разделившись на две группы. – Я сделал паузу, понимая, что сейчас речь пойдёт о гибели солдат. При этом нужно было обыграть так, будто все погибли героями. Я почему-то уверен, что так будет правильнее. Даже о Маслове решил сильно не распространяться, в последнюю секунду поменяв в голове ход произошедшего. – Маслов решил начать с вершины холма, а мы с Тарасовым копали снизу. Должны были встретиться где-то между, но всё пошло наперекосяк. Сначала Тарасов потерял сознание из-за радиации, которой нахватался в котельной. Я пытался его спасти, но ничего не вышло. А он…, - я сделал многозначительную жалостливую паузу, искренне блеснув скупой слезой, - он просто терпел всё это время и копал… Таких бы побольше ребят…

- Да, он молодец, - Новиков настолько проникся, что даже ободряюще положил мне ладонь на плечо, но я чувствовал, что офицер торопится услышать продолжение.

- Дальше началась буря, и я пошёл проверить сержанта. Его долго не было видно, - продолжил я после этого сентиментального, но такого нужного для правдивости момента. – Маслов попался мне навстречу, глаза по пять копеек! Он забыл измерить дозу наверху. Там, говорит, что-то неладное, будто сжигает меня изнутри. Я его потащил к Убежищу, но в этот момент мы услышали вой и лай. Я сначала не поверил. Там дубак – не меньше сорока градусов, какие собаки? И вот они на нас напали, когда мы были уже совсем рядом. Сержант, понимая, что он облучён смертельной дозой, отправил меня обратно, обещав прикрыть. Ему не повезло, я слышал, как затихает его крик… А последняя собака догнала меня уже возле котельной. Еле одолел. Спасибо парням, они сделали всё, что смогли и погибли героями. Мы должны ими гордиться…

- Действительно, - покивал серьёзно капитан. – Когда всё это закончится, их обязательно представят к государственным наградам. А как тебе удалось не попасть под облучение? Они оба попали, а ты нет. Странно, - Новиков включил Шерлока, ещё бы, но я этого ждал.

- Капитан, снаружи везде жопа. В котельной рентгены зашкаливают, снаружи радиации меньше, но повсюду разбросаны какие-то детали. Мы с сержантом ещё в самом начале решили, что от них исходит фон, я поэтому внимательно следил за происходящим вокруг, а он на какое-то время просто отвлёкся, забыв обо всём, кроме воинского долга. И это будет нам печальным уроком. Эти места нужно обязательно пометить на картах, как особо опасные. Но они разбросаны повсюду. Вряд ли можно серьёзно продвинуться дальше. Я имею в виду, что мы будто в окружении. Лучше пока переждать здесь.

- Хорошо, - удрученно кивнул Новиков, будто проваливаясь в прострацию.