Дарханы. Академия Четырех богов

Глава 1. В которой я обманываю, но не совсем

Добро пожаловать в мир дарханов –

самых противоречивых магов в истории!

Я снова едва не провалилась в маленькое пламя в подсвечнике — оно внезапно разгорелось до размеров целой комнаты.

Пришлось много раз моргнуть, чтобы это ощущение пропало и чтобы не казалось, что огнем охвачена и я, сидящая за столом, и вся моя семья, которая собралась на торжественный прощальный ужин в мою честь.

— Ке-е-ей, — громко протянул на ухо Тавиан. — Прекрати пропадать, мы тут вообще-то о тебе говорим.

— А? — я очнулась окончательно и осмотрелась по сторонам.

Напротив нахмурился и откинулся на спинку, убрав со лба темные волосы стула отец. Мама взглянула на меня исподлобья, будто с опаской, и ясный взгляд её больших карих глаз наполнился тревогой, а губы поджались.

Я глубоко вдохнула, возвращая себе контроль. Мы дома — в нашем светлом, просторном поместье среди тростниковых плантаций. Вокруг сервиз из тонкого серебра, несколько слуг и ужин с запеченой рыбой с заправкой из смеси специй и тростникового сахара, пирогом из тростникового сахара с корицей, печеньем из тростникового сахара… Нет, здесь не всё сделано из тростникового сахара, по крайней мере, вино мы пьем из винограда.

Мои родители богаты, но я знаю, какую цену они заплатили за эти земли двадцать лет назад. Тогда мой отец, Риан ди Мори, только начинал путь — и, чтобы защитить свою избранницу, вынужден был раскрыть правду, что он — маг. И смог уберечь маму, наследницу этих земель, от мага-чужака, который хотел подчинить её своей извращенной власти...

Я медленно перевела взгляд с одного лица на другое, и каждое казалось мне чрезмерно участливым, аж до дурноты: переживают за меня, хоть и пытаются это скрыть.

— С возвращением, — покачал бокалом старший брат, сидевший по правую руку. — Что и стоило доказать.

— Что? Кому… доказать? — я повернулась в его сторону и услышала невеселый смешок отца.

Тавиан склонился в мою сторону и громко прошептал на весь зал с ухмылкой:

— Что ты не в себе, кроха.

Кроха! Я уже давно не кроха, только он, похоже, не заметил!

— Всё со мной в порядке, — привычно отмахнулась я от брата и пихнула его плечом. — Лучше за собой следи. Вон, смотри, чуть стакан не уронил.

Тавиан молча поджал губы. Он знал, что иногда его левая рука теряет чувствительность и немеет, и злился, когда это замечают. Впрочем, это ничуть не мешало ему заигрывать со всеми девушками нашего общества, даже самыми знатными.

Хотя его травмы, как бы он ни злился, были ерундой — по сравнению с тем, что могла сотворить я, если теряла контроль.

Когда позволяла огню слишком многое.

— Кейсара, — обратился отец чуть устало, — ты как?

Я вздохнула и покрутила в руке вилку, взглянула на нож в левой. Надо было поесть, но не то, что кусок в горло не лез — даже смотреть на еду было нехорошо.

— Нормально. Простите, совершенно не чувствую аппетита сегодня, так душно…

Подхватив веер, я даже обмахнулась пару раз, посетовав вслух, что старинное украшение над столом, которое раскручивалось слугами и дарило долгожданный ветерок, уже совсем слабо спасает.

Поднявшись из-за стола, я добрела до кресла у окна. Мари с ворчанием убрала мой недопитый бокал и оставленную еду, но я только отвернулась к окну, отвлекая на себя внимание и давая верной служанке незаметно вытащить из-под тарелки предназначенную ей записку.

— Позвольте мне остаться, — сделала я ещё попытку, но даже мать не вступилась, только сокрушенно покачала головой.

Взор её стал горьким, но я знала, что она не будет открыто спорить с отцом. Только вовсе не потому, что была покорной его мнению, а потому что — полностью во всем доверяла: они оба считали, что мне нужна помощь.

Отец, ставший одним из крупнейших плантаторов, всё чаще говорил в последнее время не об урожае тростника, убытках из-за небывалой в этом году жары. Даже почти позабыл о любимых лошадях и выездке: всё внимание — на заботу о людях и семье.

Новые завоевания императора Сиркха, агрессивный набор людей с магическим даром в рекруты, ещё более жёсткие законы, ущемляющие права не-магов... Вот и сейчас, кажется, с этого начался ужин — когда отец с силой сжал в пальцах приборы и знакомым образом опустил голову, готовый броситься в бой за тех, кто ему дорог.

И вместе с тем его открытый, проницательный взгляд чёрных глаз то и дело падал на меня или маму.

Мы с ней так похожи: кудрявые волосы, жгучие глаза, страсть к лошадям, несносный характер и вспыльчивость, с которой сложно было управляться, особенно таким благовоспитанным девушкам из высшего общества, какой являлась я.

Магии только у мамы не было — но была своя сила, почти ведьминская. Говорили, она не изменилась — всё та же Ясмин, непокорная, гордая, прославившаяся тем, что защитила поместье от магов-захватчиков. Иногда мне казалось, что она едва ли не моя ровесница — со смехом возилась со мной, выбирала платья, частенько приходила поговорить по душам. Никто не ждал, что свободолюбивая Ясмин с рождением детей станет примерной хозяйкой и матушкой. Она и не стала — сохранила свой нрав, о котором уже слагали легенды.

Глава 2. В которой всё идет не по плану

Я ушла из дома так тихо, что не скрипнула ни одна доска.

Каждый из семьи пожелал мне спокойной ночи, один за другим заглядывали в комнату — словно я снова та самая маленькая Кейсара, полная эмоций и страхов, которая не может уснуть без маминого голоса и папиных объятий.

Даже Тавиан заглянул, отвесил легкий щелчок, что-то снова глупо пошутил и посоветовал утром не спать слишком долго — дарханы не ждут. Он, возможно, единственный, кто почувствовал подвох. Или просто не хотел прощаться.

Когда весь дом затих, я на цыпочках прошла по комнате, проверяя, не скрипит ли пол. Забрала сумку — лёгкую, собранную заранее — и стала действовать по плану.

Оделась просто, почти по-деревенски: скромное льняное платье, сшитое бабушкой по моим меркам — высокий ворот с тонким кружевом, мягкая юбка, не стесняющая движений. Накидку спрятала в сумку, заколола основную массу волос в небрежный пучок на макушке, нацепила небольшую шляпку с козырьком от солнца.

Я уезжаю не как наследница или невеста с богатым приданым, лишь как та, кто хочет исчезнуть на время. Проведу несколько лет в тишине и с учителем, которому я могу доверять. Подальше от политики, Иввара и армии — пусть для многих это была бы великая честь!

Скрепя сердце я уходила из любимого дома, ступая в благоухающую цветами ночную темноту, к стрекоту сверчков под звездами. Мне восемнадцать, и я уже не могу надеяться на других. Пора самой определять свою судьбу.

Добравшись до внешней границы сада, я всё-таки обернулась. Наверху, в открытое окно, лениво колыхалась занавеска — там, где уже наверняка посапывал братец. То-то будет у него удивление, когда утром поднимется на уши весь дом. Тавиан наверняка поверил, что я послушаюсь наставлений и отправлюсь к дарханам в монастырь — они ведь прижали меня к стене.

Хотя он и прошёл обучение, и заслужил уважение, и служил в армии, и уже почти стал отцовской правой рукой… но всё равно, где-то внутри, наверняка жгло — что особая сила досталась мне. У нестабильной, капризной, взбалмошной.

Будь моя воля — я бы с радостью поменялась. Отдала бы ему этот огонь, эту ответственность. Пусть бы он носил на теле мои шрамы, пусть бы он уходил этой ночью — а не я.

Но, клянусь Ао и Теа, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы магия стала мне послушна — и чтобы я заняла равное место с отцом и братом, среди тех, кому благоволят боги.

Я вышла из тени эвкалиптов — и экипаж оказался там, где и должен был быть: в укромном месте за рощей, с приоткрытой крышей. Днём она спасала от палящего солнца, ночью впускала звёзды и ветер в лицо.

Кучер сидел молча, ждал. Я быстро забралась внутрь, поправила шляпу, низко опустив поля.

— Трогай, — сказала я.

Ночью экипаж скользил словно тень по знакомым дорожкам, унося всё дальше от дома. Но успех моего “побега” зависел от того, удалось ли намекнуть родителям на ложную цель. Я постоянно оглядывалась, но вокруг никого не было, ни впереди, ни позади.

Прощайте, любимые плантации, прощай, дом, так уютно мерцающий крохотными огнями в ночи, прощайте, эвкалиптовые рощи и холмы, прощай, бурный океан, голубой в полдень и загадочно-темный после заката солнца.

Только с Великими Духами острова я прощаться не собиралась, как и с нашей старой верой, как и традициями, уходящими в глубь веков — туда, в самую первоначальную нашу суть, о которой пели наши ведуньи и рассказывали легенды.

Я упрямо поджала губы.

Спустя полчаса впереди показался дом Арона — бывшего учителя Тавиана и по совместительству ставшего и моим наставником, мага с разрешением дарханов и человека, которого я однажды — слишком сильно — полюбила.

Достаточно взрослый, опытный, он пытался научить меня контролю, но я срывалась раз за разом. Он работал с живой энергией, а во мне жил огонь — и когда он вырывался, я могла испепелить всё.

Даже Тавиан в тот день, устав наблюдать за нашими бесполезными попытками и давать под руку свои, несомненно бесценные, советы, давно ушел, и мы с Ароном остались наедине в самом большом бальном зале нашего поместья.

Об этом уже ходили слухи, и отец грозился запретить уроки, последним требованием стало присутствие моего брата и еще других наблюдателей.

— Я не могу… — прошептала я, сдаваясь чувствам. — Это будто сильнее меня.

— А я не могу тебе помочь, — ответил он. Но, глядя в мои глаза, поднёс пальцы к подбородку и вдруг… поцеловал. Мягко, будто прощаясь. Будто извиняясь за своё бессилие.

Поцелуй вместо обучения, поцелуй, чтобы отвлечь меня от идеи владения стихийной магией, которой я одержима.

Я задержала дыхание, застыла, не шевелясь, но от этого мягкого прикосновения внутри вспыхнула такая буря, что захотелось кричать. Я не успела. Не успела взять себя в руки, не успела что-то выдохнуть, первый, столь желанный прежде поцелуй, превратил меня не в трепетную, дрожащую от чувств влюбленную девушку, а в раскалённую фурию.

Разом полыхнул огонь во всех светильниках. Я закричала, чувствуя, что теряю контроль. Огонь, растущий изнутри, пронесся обжигающей волной и смёл всё, что подчинялось его власти: ткани, обшивку стен, огромные гардины на окнах…

письмо №1

Халэ ашир, таарвен!
Как и договаривались — приезжай в назначенный час, не позже. Если задержишься, она обязательно найдёт способ выскользнуть, и будешь потом гоняться за ней по всему Южному архипелагу.

Я бы сказал, что она готова к академии, но, скорее, академия пусть готовится к ней. Будь с ней построже, если сможешь. А то у нас дома ей всё сходило с рук — особенно когда эта принцесса начинает прикидываться, что ничего не понимает.

P.S. Предупреждаю заранее: будет смотреть невинными глазами и делать вид, что она вся из благоразумия. Не верь. Эта девчонка научилась прятать рогатину за спиной ещё до того, как научилась читать. Удачи тебе.

P.P.S. Ты точно готов в это ввязаться?

Т.

Глава 3. В которой я сталкиваюсь с неизбежным

С сумками пришлось повозиться, потому что их было несколько, а мой сопровождающий не торопился помогать. Я запахнула полы длинной накидки из гладкой ткани – легкая, но приятная защита от ветра на конец лета.

Однако совсем не то, в чем стоило отправиться на корабль – еще и на проклятый север. Рядом гомонили моряки, занятые погрузкой каких-то товаров и с любопытством поглядывали на мой экипаж: еще бы, знатная госпожа собралась в море! Да еще и без слуг и без какого-либо должного сопровождения.

Корабль у широкой пристани нависал выпуклым боком, трепыхались паруса и снасти, и от близости этой махины мне уже было неспокойно. Все прогулки по воде неизменно заканчивались одинаково – мне было беспросветно дурно.

С тоской глянув на водную гладь, подернутую рябью, на десяток мелких парусов рыбацких лодок вдали, я сглотнула. Подхватила одну из сумок на плечо, а вторую прижала к себе, вконец раздосадованная. Не так я представляла себе этот день, в котором должна была встретиться с ведуньей в заповедном лесу – тихом, укрытом от всех людей и солнца месте, где было бы так спокойно.

Присланный дарханами мужчина глядел на мои сборы и попытки тянуть время с затаенным весельем в глубине глаз, хоть и сохранял серьезное выражение лица.

– Что? – буркнула я, не переставая обдумывать, есть ли ещё способ сбежать.

В конце концов, мы тут вдвоем, у него нет армии слуг или солдат, и если быстро ударить куда побольнее – а самой запрыгнуть в экипаж и хлестнуть запряженную двойку лошадей…

– Кейсара ди Мори, – тихо и будто с усталостью обронил чужеземец, – не забывай, что я маг.

– Я вообще-то тоже.

– Но ты не чувствуешь меня так, как я – тебя.

Он объяснял это терпеливо, как рассказывают самую очевидную вещь маленькому ребенку, хотя сам был несильно старше — чем ещё больше выводил из себя, и никакой разумной реакции это у меня не вызывало.

– И что сейчас чувствуешь? – с вызовом я шагнула ближе и вскинула голову, пытаясь будто уменьшить разницу в росте.

– Твои попытки придумать новую возможность для побега.

– И всё?

– Ещё то, как ты выходишь из себя, что тебя перехитрили, и как хочешь побольнее из-за этого ударить, потому что тебе обидно.

Я сощурилась.

– А может ещё то, что я даже не знаю твоего имени, ведешь себя как последний нахал, а между прочим, мое происхождение требует гораздо более уважительного обращения, кириос-не-знаю-как-там-вас? Мой отец, будь он сейчас здесь, здорово бы вам всыпал за подобную наглость и поведение, – окончательно вспылила я. – И то, что вы фактически похитили меня из моего дома, перехватив мой экипаж, не дает вам право насмехаться и ёрничать, пусть за вами стоит хоть десяток Императоров и Императорских Приказов. Это низко, неуважительно и грубо, и я…

– Хорошо, – перебил меня, легко соглашаясь, сероглазый, – я буду звать вас как скажете, прекрасная и грозная принцесса Юга. И впредь и пальцем не трону без вашего особого на то согласия. А то, не дай боги, вы меня и укусите… львица. Идемте же, – кивнул он на корабль.

В его насмешливой речи не проявилось и тени уважения. Я сдула упавшую на лоб прядь, оглядываясь по привычке, думая увидеть вокруг служанок или тех, кто готов прийти на подхват. Дархан отступил в сторону, освобождая мне проход к трапу на корабль.

– И как же зовут вас, кириос, в таком случае? – сердито выпалила я, подхватывая сумку ближе к себе.

Пропустив меня вперед, он направился следом чуть поодаль, будто всё ещё контролировал мое возможное отступление и побег. Но всё-таки бросил коротко:

– Бьёрн.

– Просто Бьёрн? – вздёрнула я бровь с насмешкой, повернувшись вполоборота и намекая на его низкое происхождение.

Произносить это было непривычно. Оно отдавало чужбиной, холодом и… похоже было на удар: ёмкое и звучное, но слишком странное. Я мысленно покатала его на языке, пытаясь не прозвучать фальшиво или смешно – в силу складывающихся обстоятельств мне надо было как можно быстрее восстановить свое достоинство и заставить этого чужака, дархана, что явился по мою душу, себя уважать.

– Для начала вам будет достаточно, Кейсара ди Мори, ваша сияющая светлость.

Я усмехнулась его самоуверенности и проигнорировала издевательское обращение. Для начала! Надеюсь, мы дойдем до проклятого Итена и этот сопровождающий – который даже сказать ничего не может о истинной цели столь большой настойчивости в мой адрес – куда-нибудь там задевается.

Хотелось думать, что обстановка в монастыре сейчас не такая суровая, как пару лет назад, когда учился Тавиан. Впрочем. Раз справился он, справлюсь и я. Не просто так же с братом росла всю свою жизнь?

Светало. Солнце уже выкатилось над океаном и слепило глаза мириадами бликов. Яростно кричали чайки, да так, что хотелось им вторить.

Я вцепилась одной рукой в трап, в деревянный борт, предчувствуя тяжесть. Одна из сумок, как назло, сползла с плеча.

— Дождались бы утра, приехали бы сюда со своей свитой, — подлил масла в огонь Бьерн, обернувшись. – А теперь уж, не обессудьте, придется вам отправиться на Итен без привычных вашему положению удобств.

Глава 4. В которой море одерживает верх

Смех Бьёрна даже немного задел, но я не стала обращать на него внимание. Он ещё пожалеет, что так обращался со мной, словно я девица из ближайшей лавки, которую надо схватить за шкирку и тащить в этот Сеттеръянг – город чужих богов – точно нашкодившую кошку.

Я прошла дальше по пустой каюте, вытянутой вдоль корпуса судна. Оглянулась по сторонам, с тоской понимая, что мне уже не уйти с этого корабля.

А ведь Нидейла ждёт меня с ночи. Хотелось бы знать, предчувствовала ли ведунья то, чем обернётся в итоге моя попытка побега из дома? И если так, то, должно быть, уже занялась своими делами: заварила любимый терпкий чай с цветами, принесла подношения Великим Духам и ждёт, что скажут ей боги.

А что они скажут мне?

Я дошла до крохотного, забранного решеткой окна в корме. Скошенное отверстие позволяло смотреть больше на воду вокруг и на берег родного острова, чем на небеса, откуда хотелось дождаться ответа.

Корабль качнуло на пологой волне, когда один из соседних кораблей поменьше развернул паруса, и внутри всё нехорошо сжалось. Что ж, пусть дарханы сами пеняют на себя, что уволокли меня силой! Это путешествие обещает стать невыносимым…

К моменту отплытия в каюту начали приходить люди. Я забралась на свою крохотную койку, на которой разве что с трудом вытянешь ноги, и задвинула хлипкую штору – вот и вся преграда от других случайных попутчиков. Проклятье, надеюсь они не храпят.

Я скинула шляпу в дальний угол и скомкала тонкий грубый плед ногами, ещё не желая мириться с действительностью: мне правда придётся плыть на этот Итен и принимать чужие правила игры?

Перед глазами снова возник Тавиан: дрожащими пальцами он не мог нормально держать вилку. Брат почти никогда не рассказывал о службе подробно, всегда отделывался шутками и переводил тему. Или и вовсе щёлкал по носу, утверждая, что не доросла до подробностей, это для взрослых. А потом… я сама не хотела знать, с чем именно ему пришлось столкнуться во время подавления мятежа под Сеттеръянгом.

Мама, папа! Это было жестоко. И хотя отец всегда говорил, что уроки нам даны, чтобы развиваться и расти, сейчас мне не хотелось и мысли допускать, что они правильно поступили, предугадав мой побег и подсказав этому северянину, где и как меня ловить.

– Отдать швартовы, – раздалось приглушенное с верхней палубы.

Теперь потолок сотрясали множество пар ног матросов, которые под команды капитана резво взялись за управление. Я плюхнулась на подушку, набитую соломой, и закрыла глаза. Главное не разозлиться слишком сильно, чтобы не поджечь ещё и весь корабль. Что может быть хуже, чем странствовать по жуткому океану на хлипкой деревяшке, да еще и с угрозой устроить на ней пожар?

Я задышала глубоко, успокаиваясь, как учил Арон. Вот только воспоминаний о бывшем учителе мне сейчас не хватало, да?

Подтянув к себе колени, я устроилась в свое убежище в самом углу и не заметила, как задремала под тихий плеск волн. Пробуждение оказалось не из приятных.

Мы уже далеко отплыли, судя по всему. Солнце начало клониться к закату и светило в крохотные окна общей каюты, пробираясь даже за штору. Корабль валко шёл по волнам, и каждое мотание из стороны в сторону заставляло желудок, в котором и без того было пусто, болезненно сжиматься.

Не выдержав, я выбралась из “каюты”, отодвинула пыльную ткань и прошла, шатаясь, к двери. Не без труда тяжелое дерево подчинилось моим рукам, но я наконец вырвалась на свободу.

Ветер тут же обдал лицо, и стало капельку легче. Красно-оранжевое солнце слепило глаза. Вокруг гомонили и носились туда-сюда десяток матросов в льняных рубахах и выцветших от солнца широких штанах, где-то раздавался смех и самые низкосортные ругательства от матросов откуда-то сверху с мачт, которые терялись в натянутых полотнах парусов.

Не в такой компании я привыкла находиться, что за жестокая шутка судьбы?

Размышлять было некогда, желудок скрутило так, что я успела лишь прильнуть к высокому – по локти мне – борту и вцепиться в него руками. Однако ничего, кроме болезненных сухих судорог, так и не случилось. Ветер бил в лицо, путал волосы, выбившиеся из прически. Хорошо, что оставила шляпу в каюте – её бы унесло прочь этим ветром.

– …И что теперь? – раздался спокойный голос, когда ветер на мгновение стих. – Надо учитывать, что времена изменились. Нам нужны люди.

– Да и что теперь, каждую цыпочку хватать, лишь бы угодить императору?

– Смотрите-ка, кирия тут на палубе, – донеслось издалека чьё-то хриплое, и разговор прервался с коротким смешком.

Я предпочитала не поворачиваться и не обращать внимание. Всё равно ничего не видела кроме мутного горизонта, да и смысл их слов доходил с трудом. Мне было так плохо, что единственное, что я могла ответить – это послать их всех в бездну… Или вот в эту морскую пучину, что так и жаждет сожрать случайных путников: вон как пенится и бурлит под бортом вода.

Снова стало мутно и тошно, и я пыталась дышать, чтобы стало легче.

– Эй, Патрик, воды принеси, – раздался знакомый голос.

– Сейчас, сентар де Ларс, мгновение, – шустро ответили следом.

Ишь ты какой, сентар де Ларс! Конечно, дежурит неподалеку от кают, чтобы “драгоценная госпожа” снова не натворила глупостей и не сиганула за борт? В этот раз пусть не надеется. Моя жизнь мне дорога, и я не расстанусь с ней от простого отчаяния.

Глава 5. Арнеина. С тобой что-то не так

Арнеина, жена императора Иввара, величайшего из магов земли

– Я должен туда поехать, – голос мужа выдернул из забытья, в которое Арнеина погрузилась, сидя над чашкой горячего отвара и обнимая её обеими руками.

Такой хрупкий фарфор, изящный и тонкий – под её пальцами. И вдруг внезапная мысль о том, что она может сломать его одним неосторожным движением… вызвала тревогу. Но Арнеина хорошо научилась уходить в себя и закрываться от чужого воздействия, ото всех, кроме своего супруга – императора величайшей Ивварской империи, где власть магов стала безраздельна.

– С тобой что-то не так, – приподняла она взгляд, отрываясь от прозрачных, едва уловимых клубов пара, который поднимался над свежезаваренным отваром шиповника. Муж этим утром был сам не свой.

Арнеина покатала на кончике языка терпкий кисловатый привкус. Захотелось снова сделать большой обжигающий глоток, который бы развеял сумрачное утро.

Сиркх стоял к ней спиной, за широким размахом его плеч пробивался рассвет – но не достигал императрицы, рассеивался лучами по комнате, ещё контрастнее подчеркивая силуэт самого могущественного мага земли.

Наместника самого Скадо, посланника высочайшего из Четырёх богов, что, точно ступени, вели их всех к Великому Духу.

Ойгон. Тело. Кими. Сердце. Мета. Разум. Скадо. Дух.

Четыре посланника Творца, к которым она была приучена обращаться с детства. Четыре ступени великой лестницы, где по мере движения от младшего к старшему тебе больше дается – но и больше спрос. Справедливая вера: каждому по силам его.

– Я слышу… его голос, – отозвался император глухо, глядя вперед, далеко за пределы дворцовой площади столицы Иввара, за пределы страны и даже вечности.

Ведь того, чей голос он слышал, уже не было в живых.

Сиркху, если верить летописцам, старательно ведущим записи всей истории Иввара и ордена дарханов, было уже больше пяти десятков лет, но никто бы не назвал его возраст при личной встрече.

Она мельком подумала, что и ей через несколько лет исполнится сорок. Но сильный магический дар помогал не только править страной, помогая мужу, но и держать себя с прежней силой и молодостью гораздо дольше, чем могли люди без магии.

Император был высок, казалось, выше его Аренина и не знала никого в жизни. Даже годы отшельничества и скитаний ничуть не отразились на его внешности – каждая черта его тела была наполнена силой, мощью и статью. Высеченный из гранита, как стихия, которой он мог управлять. Никто прежде не обладал способностью сотрясать горы и соединяться с твердью, из которой создана вся земля.

Бывали редкие минуты, когда Арнеина могла прикоснуться к нему и ощутить отголоски этой стихийной силы – и даже это слабое эхо потрясало до глубины души. А ведь Сиркх единственный, кто соединял в себе способность обращаться как к живому, так и неживому.

Именно он привёл одаренных магов к власти, вывел из тени. Вернул влияние ордену дарханов – хранителей древних знаний о магии – который много веков подвергался преследованиям от прежних правителей Иввара. Именно последователи Сиркха отныне могли решать судьбы, ведь от их имени говорили Четверо богов.

Кто посмел бы сомневаться в этом после той силы, что показал миру бывший скромный ученик дарханов, а позже наставник, отшельник и основатель своей школы Самуэль Давн, взявший себе имя Сиркх по воле богов?

Теперь он Император-Отшельник, как по привычке говорят о нём люди, или Император Без Короны, потому что не любил роскошь и мирские украшения, которые обожал свергнутый им король. Сиркх носил только магические символы: серьгу в левом ухе с кроваво-красным рубином – самым сильным камнем, королевским кристаллом. И на шее цепочку из серебра с сапфировым талисманом. Камень порядка. Камень размышлений. «Я вижу в нём отражение души, устремленной в вечность», – улыбнулся он ей, когда Арнеина впервые осмелилась прикоснуться к камню на его груди.

– Я поеду с тобой, – произнесла Арнеина, скользя взглядом по его спине, мысленно наделяя мужа своим теплом и силой.

Прошло двадцать лет их брака, а она ни на миг не могла уменьшить силу своей любви к нему и это чувство глубочайшего поклонения. Арнеина задумчиво прикусила губы. О да, он до сих пор мог вогнать её в трепет одним взглядом или одним словом.

Судьба накрепко связала её с ним, и она пойдет следом куда угодно, даже в огненную пропасть, если так пожелают боги. И если Сиркх захочет навестить место захоронения своего Учителя, значит, это действительно важно.

– Зачем? – не обернулся Сиркх, но будто вздрогнул.

Сердце на миг сжалось.

– Ты сам говорил, – Арнеина сделала наконец обжигающий глоток, с наслаждением позволяя отвару согревать изнутри. Она поднялась на ноги и подошла к нему ближе, коснулась рукой плеча. – Я поклялась, что всегда буду рядом с тобой.

– Хорошо. Пусть так, – согласился Сиркх, ушедший в свои мысли, но руку на своем плече накрыл тяжёлой, теплой ладонью.

Она воспряла духом и отдала приказ подготовить экипаж.

Глава 6. В которой я теряю и нахожу спокойствие

Обед был отвратительным.

Вжик-вжик, – скрипели от качки доски с завидной мелодичностью. В полумраке нижней палубы мерно качались фонари. Жестяная миска на массивном, обитом железом столе, тянущемся вдоль длинных сидений, так и норовила присоединиться к всеобщему танцу предметов – под бесконечное переваливание корабля с одного бока на другой.

За соседним длинным столом поглощал свою порцию какой-то мужчина в засаленном платье, но ел так медленно и равнодушно, будто ему всё равно, что поглощать.

Овощная похлёбка с плавающими в жиже кусочками жилистого мяса не пробуждала аппетит, и даже утверждение Бьёрна, что мне станет лучше, не помогало.

– Я не могу это есть, – призналась я в конце концов.

Моя прическа окончательно растрепалась. Прежде я не очень любила открывать чуть оттопыренные уши (над которыми, конечно, не мог не пошутить Тавиан), но внутри было темно и душно, кудри противно липли к спине – было не до того, чтобы производить на кого-то впечатление. Наскоро пересобрав длинные волосы и стянув их в высокий хвост с помощью броши, я отстранилась и следила, чтобы они не попали в миску и не провоняли этим луково-приторным запахом с привкусом подгорелой хлебной корки.

– Как пожелаете, – пожал плечами сидевший напротив сероглазый и ловко поймал миску, которая принялась скользить дальше. – Не пропадёт. Простые смертные, а не королевские особы, съедят за вас и ещё попросят. Но не могу обещать, что буду ловить вас каждый раз, когда вы будете падать в голодный обморок.

– Буду падать на кого-то ещё. Помягче, – мрачно буркнула я. – А вот если меня стошнит от этого изысканного блюда прямо здесь – лучше точно никому не станет.

Бьёрн хмыкнул, потянулся – звякнули колечки в паре скрученных жгутов волос – и отдал миску проходящему мимо матросу. Тот явно направлялся на камбуз – маленькую местную кухоньку, откуда раздавался звон жестяной посуды и отборная ругань. Жаль, умением сворачивать уши в трубочку магов не одарили.

Я тряхнула рукой, отбрасывая золотые браслеты подальше от нужного места на запястье, надавила на пульсирующую точку и снова уставилась на моего сопровождающего.

Бьёрн в ответ сложил ладони в кулаки и оперся на них подбородком, глядя на меня. В полумраке его глаза перестали быть вызывающе-светлыми, а скорее загадочно темнели, не выдавая то, о чём он думает. Но дархан не спешил бежать, и я решила воспользоваться моментом, даже смягчила голос:

– Сентар де Ларс, – проговорила я с вкрадчивой улыбкой, почувствовав, как уходит тошнота. – Что там на самом деле происходит? Скажите честно. Зачем им нужна я? Настолько, чтобы красть из родного дома.

– Ну, положим, из родного дома вы сбежали сами, ваша светлость. Я лишь направил ваше желание пройти обучение магии в нужное русло: вам нужен кто-то посильнее ведуний. А так, как вы знаете, власть императора сильна, но расширение империи на север требует больше людей и сил. Однако, самый тёмный момент ночи – перед рассветом.

Я нахмурилась и подалась вперед.

– Перед рассветом?! Что ты имеешь ввиду?

Бьёрн широко улыбнулся.

– Ваша привычка обращаться “на ты” к слугам не дает вам покоя? Так что: кирия ди Мори или просто Кейсара?

– Ты старше меня всего на несколько лет, – вспыхнула я снова от его тона от того, что он подловил, как я сбилась со своей же выбранной траектории.

– Возраст – понятие такое относительное… – снова ушёл от прямого ответа Бьёрн, и я заметила след улыбки в уголках его губ за сложенными в замок пальцами.

– Хорошо, Бьёрн де Ларс, прошу прощения за фамильярность. Так что вы имели ввиду под “темнотой перед рассветом”?

– Только то, что император нуждается в верных и преданных людях сейчас. И что одаренные способностью прикасаться к неживому сейчас особенно важны, – безэмоционально проговорил дархан.

– Что-то не чувствую себя важной.

– Не знаете историю императора? – Бьёрн опустил руки на стол, оставив их сцепленными, и они оказались совсем рядом с моими раскрытыми пальцами: я всё ещё сжимала запястье, уже больше по привычке и опаске, чем от действительной дурноты. – Он не из тех, кто держится за формальности и порядки. Ему всегда важнее суть. А суть сейчас в том, чтобы собрать под своим началом самую могущественную армию мира.

– Мой брат отслужил в его армии, – бросила я, дёрнув уголком рта. – Мне хватило видеть его после этих пары лет. Его бросили в пекло, и до сих пор он не восстановился до конца, хотя у нас бывали лучшие лекари со всех Корсакийских островов и даже из столицы Энарии. Я надеюсь, это звучит как достаточная причина не желать участвовать в “самой могущественной армии мира”? И я не просто капризная “принцесса Юга”, сентар де Ларс, у меня есть все основания поступать так, как я поступила.

– Я хорошо знаю вашего брата, кирия ди Мори, – проговорил Бьёрн.

– Вот как?! – я не удержалась от восклицания, впиваясь ногтями в ладони.

Этот тип был знаком с Тавианом – и они оба ничего мне не сказали?! Так вот кто подстроил мое “похищение”. Тавиан! Злость снова брала верх.

Бьёрн склонил голову набок, не торопясь объяснять и глядя на меня. Вокруг то и дело сновали матросы. Один из них, проходя мимо, похлопал Бьёрна по плечу, зазывая с собой на палубу, но он ответил им на чужом языке:

Глава 7. В которой это спокойствие я снова теряю

Наконец одним прекрасным утром качка полностью стихла.

Впервые за всё путешествие чувствуя себя прекрасно, я вышла на палубу, наскоро причесавшись, собрав волосы и надев шляпу, и посетовала про себя, что на корабле нет возможности надеть свежее выглаженное белье или хотя бы отдать в стирку сменное платье.

Слава богам, что я успела прихватить хоть что-то и не пахну так дурно, как могла бы. У одного из юнг мне удалось выпросить таз для умываний, пару вкусных кусков пирога от кока и даже время привести себя в порядок, когда один парнишка согласился сторожить и не пускать никого в офицерскую отхожую комнату.

Этому черноглазому пареньку было лет пятнадцать. Моей улыбки и пары ласковых слов хватило, чтобы он охотно пошёл навстречу, а потом преследовал по всему кораблю, настойчиво повторяя “кирия” и надеясь на мою особую благосклонность. Даже во время работы с парусами постоянно оглядывался и улыбался, ловя мой взгляд.

– Кирия, – радостно склонился он снова, подавая мне руку, когда я поднималась на верхнюю палубу. И попытался задержать мою ладонь чуть дольше, на что я сердито цокнула.

Но заметив, что на палубе сидят возле какого-то ящика матросы вместе с Бьёрном, мило улыбнулась в ответ юнге и даже перекинулась с ним парой фраз, отчего тот расплылся в довольной улыбке и даже попытался поддержать меня за талию.

Отделавшись от его назойливого внимания, я прошла вдоль палубы, дыша воздухом. Ветер стих настолько, что корабль почти не двигался вперёд. Досадно! Значит, наше и без того изматывающее плавание продлится дольше ожидаемого. Хотелось спросить об этом Бьёрна, но дархан, на удивление сегодня сдержанный, с туго собранными в узел – видимо, от жары – волосами, делал вид, что меня не замечает.

Зато матросы, явно обрадованные отдыхом, вовсю резались с ним в какую-то настольную игру. В наших краях в богатых домах было принято играть в карты, нарисованные ведуньями, с множеством символов Ао и Теа, и в стратегическую военную игру с множеством фигур, и как образованная кирия я тоже брала уроки у одного из учителей Тавиана. Тот хвалил мою сообразительность, но и ругал за несдержанность и неумение высиживать долгие партии, как положено благородным воспитанникам, демонстрируя ум и выдержку.

Игра, в которую играл Бьёрн с матросами была мне незнакома. Это был квадратный кусок выделанной кожи с расчерченными клетками, на которых лежали цветные камешки: один зеленый, штук девять белых и много черных.

Бьёрн и плечом не повёл, заметив, как я наблюдаю за ходом игры, стоя у него за спиной. Но очевидно напрягся. Оттого ещё сильнее захотелось остаться над душой – пусть проигрывает, если я ему мешаю!

Моряки играли на деньги, поэтому увлечены были куда больше, чем при простом состязании. Только те, кто уже выбыл из игры или ждали своей очереди, косились на меня изредка и что-то обсуждали между собой. Один одноглазый даже подмигнул и расхохотался.

– Желаете сыграть, кирия? – насмешливо хмыкнул второй, помоложе, но такой растрепанный и немытый, что потом разило даже с трех метров.

– Пока посмотрю, – отказалась я как можно вежливее, хотя от мысли усесться рядом с ними снова подступила дурнота.

Но и уходить не хотелось – хоть какое-то развлечение посреди бездвижного моря.

– А я бы сыграл с такой красоткой… – окинул меня взглядом один из самых молодых матросов, который как раз играл с Бьёрном, тоже светловолосый, – например, на поцелуй. Что скажете, кирия? – Он услужливо подвинулся, будто охотно уступит мне место. Среди всех матросов он и правда выделялся приятной внешностью и белозубой улыбкой. Ясное дело, что у таких моряков любимое развлечение на берегу это посещение публичных домов, а каждая юбка – повод сверкнуть улыбкой и поиграть крепкими мускулами. – Ежели проиграете – вы меня целуете, если выиграете – я вас. Предложение щедрое, как ни крути!

Довольный гогот моряков стал ему ответом, как и тычки под ребра.

– А что, годно!

– Давай-давай, мы тожа поглядим, – хохотали вокруг. – Чур я болею за кирию!

– А ну заткнись, Хасан, – вдруг резко одёрнул веселящегося моряка Бьёрн, по-прежнему не глядя на меня, стоящую у него за спиной.

От звука его голоса все перестали гоготать, хотя он даже не повысил тон. Бьёрн опёрся руками об импровизированный стол для игры – большой ящик – подался к сопернику, нависая над игровым полем и привлекая к себе внимание.

– И ходи.

В его голосе прозвучали отголоски острой стали, будто на него шутливое настроение матросов не распространилось – только разозлило. Казалось, ещё немного – и он поднимется и схватится за клинок.

Я хмыкнула и далеко отходить от игроков не стала, только скрестила руки на груди, запахнув полы длинной светлой накидки, уже запачканной на этом видавшем виде судне, и поёжилась. Ну надо же. Сероглазый даже оберегал мою драгоценную для Императора особу от посягательств матросни – невиданное дело!

– Ну-ка, ну-ка, не торопи, защитничек, – буркнул этот Хасан, бросив на меня ещё один раздевающий взгляд, будто приценивался, надо ли цапаться с дарханом из-за меня или того не стою. – Я, может, половину заработка за рейс поставил. Последние деньги!

Матрос бросил это в сердцах и сделал длинный ход одним из чёрных камней.

– Угу, знаю, у тебя заначки по всем углам, – отозвался Бьёрн.

Глава 8. Арнеина. Так пожелали боги

Под сенью вековых елей ехать верхом было особенно прохладно. Закатное солнце скрылось за высокими кронами, в которых гулял ветер — зато можно было перестать щуриться на ярком оранжево-красном свету.

– Вы выглядите как-то необычно, ваше величество, – обратилась с улыбкой Лия де Варенхей, как всегда, неотступно следующая за своей госпожой.

Арнеина покачивалась в седле, следуя на полкорпуса позади от императора. Сегодня она и правда чувствовала себя… торжественно – хотя для этого не было внешнего повода. А тот, что она хранила под сердцем, был смертельно опасным.

Она изо всех сил сжала губы, сосредотачиваясь на текущем моменте. Невольно поправила высокий ворот. Новая бархатная амазонка для верховой езды глубокого серого цвета приятно переливалась на солнце и сидела так идеально, облегая грудь и талию, открывала обтянутые тонкими брюками ноги, закинутые в дамском седле.

Арнеина разгладила складки тяжелой, но приятной на ощупь юбки у передней луки седла и снова приподняла голову. Ветер приятно холодил кожу, разогретую движением в унисон с лошадью.

Им предстоят важные переговоры с посольством Маркитании – если они пройдут успешно, маленькое королевство станет фактически провинцией Ивварской Империи и поможет обеспечивать страну мехом, ценными металлами и даже провизией.

Последние пару лет, как Сиркх всё чаще стал отлучаться на долговременные поездки по провинциям и святым местам, укрепляя свое влияние и заставляя людей склоняться перед богоизбранным и одаренным, Арнеина больше участвовала в важных переговорах – не зря она наследная принцесса княжества Нимбор, известного своей могущественной армией. И она была благодарна мужу, который никогда не ставил её на роль безмолвной спутницы, а доверял почти как себе. Только в одном они не сходились – в том, насколько стоит применять силу, а когда можно обойтись дипломатией.

После поездки несколько месяцев назад на Вечный Холм император на несколько дней отстранился от решения каких-либо вопросов, оставив ей заботы Империи – и Арнеина взялась за все дела, до которых могла дотянуться. Лишь бы не вспоминать эту страшную, мощную и выбившую из колеи силу.

Это был момент слабости. Боги ведут императора своей, лишь им и ему известной дорогой. Не её дело вмешиваться в это и рассуждать, может ли он быть не прав. Так ведь?

Сиркх переговаривался со своим ближайшим советником – сентаром де Хайди, одним из самых высокопоставленных людей Ивварской Империи. Последний год он отвечал за связи с главами других стран, где к власти тоже пришли маги. Влияние Иввара росло, как и мечтал Сиркх, однако и внимания новым областям требовалось всё больше.

– На востоке новые протесты, государь, – докладывал на днях де Хайди, склоняясь над картой, разложенной в покоях императора, пока Арнеина сидела неподалёку, занятая письмами к правителю южных королевств. – Угроза со стороны Асшада снова растёт, если мы не перекинем к границе хотя бы десяток тысяч солдат, я боюсь, что…

– Я уже отдал приказ, – коротко отозвался Сиркх, проведя пальцами по карте, обозначая линию обороны. – Но нам нужны ещё люди.

Растущая Империя за двадцать лет под его руководством захватила огромные территории. Но сил, чтобы оборонять их, требовалось теперь в разы больше. И внешняя угроза была, как ни странно, кстати. Ведь нет ничего хуже, чем иметь в стране сотни тысяч хорошо вооруженных, обученных солдат – и не найти им достойного применения.

История уже знает, к чему приводит недовольство правителем в армии – и прошлый король заплатил за это головой. Сиркх был умен и учитывал многие нюансы, также как и планировал всё больше внимания уделять обучению талантливых магов – и не только военных, но и тех, кто может быть полезен в мирное время. Но каждая перемена вызывала чье-нибудь недовольство. И теперь те, кто не одарен магией, заявляют, что их права угнетают, их едва ли не загоняют в рабство, а каждого второго казнят.

Арнеина даже сердито фыркнула, вспомнив очередное донесение императорского камергера, который в красках пересказал недовольства в одном из западных городов и в Энарии. Рабство? Благодаря магам и их магическому дару – связи с Великим Духом – за двадцать лет удалось освободить многих талантливейших людей от рабского труда на земле и дать им возможности строить новую, успешную, развитую страну! Были возведены десятки школ, развивалась промышленность – одних мануфактур, ускоряющих производство, было построено не меньше полусотни.

Успехи армии и Ивварской империи на всех фронтах доказывали правоту Сиркха. И если кому-то не удавалось устроить свою жизнь лучшим образом, то им стоило задуматься, верно ли они почитают слово Четырёх богов, по чьей воле одним дано больше сил – но и больше ответственности.

Арнеина, покачиваясь в седле, следовала за Его величеством. Сиркх сидел верхом, как всегда, идеально ровно, но при этом раскованно, и этой выправке иногда хотелось даже позавидовать ей – с трех лет привыкшей держать спину ровно. Абсолютное спокойствие. Невозмутимость. И долгие годы медитаций не позволяли Арнеине сохранять такую непринужденность с такой ровной спиной.

В противовес своим мыслям она немного ссутулилась, поправила ворот теплой накидки, стянула туже застежку на шее с золотистым гербом Империи. То, о чём действительно хотелось поговорить с Самуэлем (как продолжала она мысленно называть его, не смея произнести это вслух)… об этом говорить с ним было невозможно. Поэтому оставалось следовать и ждать подходящий момент.

Глава 9. В которой вода и огонь — хорошие слуги, но плохие повелители

К вечеру десятого дня судно снова захватила качка. Штиль быстро закончился, и я, сначала мысленно изо всех сил подгонявшая ветер и корабль к берегам Итенского архипелага, мечтая завершить невыносимое путешествие и как можно меньше сталкиваться с Бьёрном – теперь взмолилась, чтобы ветер стал потише!

Не надо так буквально понимать мои слова, боги!

Корабль под всеми парусами тащило вперёд так, что даже матросы начали сновать по мачтам куда беспокойнее, и я целыми днями просиживала в каюте, в сотый раз делая вид, что читаю книгу, а по большей части размышляя о происходящем, о том, что предстоит… и отгоняя дурацкие видения Бьёрна, который цепко посадил меня на крючок.

Никогда раньше молодой человек, который был мне хоть сколько-нибудь симпатичен, не вел себя так равнодушно и отстраненно, как этот сероглазый дархан. И если раньше я считала его способ общения своеобразным заигрыванием, то с каждым проходящим днём, в который Бьёрн продолжал игнорировать моё существование, эта уверенность таяла.

Даже подтрунивать, заставляя называть его “мой господин”, Бьёрн не утруждался – просто был вечно занят с матросами на палубе или обсуждал что-то с капитаном или боцманом.

Может, им там, в монастыре, напрочь отшибают интерес к девушкам?

Всё ради власти. Ради магии. Ради Четырёх богов.

Ночью я проснулась от того, что мы падали в пропасть. Сердце перестало биться, и даже закричать не удалось. После падения раздался грохот – и я всерьёз ждала, что корабль прямо на глазах разорвёт на части. Доски скрипели и шатались так отчаянно, что я помертвевшими пальцами вцепилась в койку, не в силах даже помолиться.

Кому молиться? Четверым? Ао и Теа? Кто теперь услышит, когда мы так далеко от дома и так близко к неведомому мне Сеттеръянгу – городу богов?!

Снова тошнило, и даже способ Бьёрна одолеть дурноту помогал слабо.

Новое падение заставило снова замереть и не дышать, ужас сковал по рукам и ногам, и я едва могла пошевелить губами. Почему никто не орет от ужаса?! Мы сейчас потонем, мы разобьёмся в щепки, а до берега ещё наверняка так далеко!

Все попытки дышать и успокоиться пошли прахом, когда корабль снова грохнулся о воду с высоты и мелко задрожал. Треск раздался где-то надо мной, и я зажмурилась, до ужаса боясь увидеть, как палуба рассыпается на части.

Когда я с трудом выбралась наверх, боковые волны перекатывались прямо через палубу, едва не смывая матросов, которые хватались за все снасти на ходу и что-то громко орали друг другу. В ночном мраке судорожно мелькали закрытые стеклом фонари, которые то и дело заливало водой, и я даже не знала, хочу ли что-то видеть или лучше зажмуриться и не знать, несется на тебя гигантская волна или нет.

Корабль снова швырнуло вниз, и я заорала, но мой крик тут же потонул в грохоте парусника о воду. Меня отшвырнуло к борту, я больно ударилась лбом, но это было неважно. Вцепившись намертво в какой-то канат, я пыталась разглядеть во мраке Бьёрна или хоть юнгу, но все пробегавшие матросы были заняты попытками забраться на мачты и свернуть паруса.

Где-то надо мной торчал капитан, и я попыталась добраться до него, но меня тут же осадили и истерично наорали: “Вернись в каюту, живо!”. Изо всех сил я пыталась понять по лицам моряков, мы правда можем погибнуть или этот грохот для них привычен, но дождь только хлестал по щекам, не позволяя разглядеть что-то дальше своей руки.

Позади раздался смех, и я оторопело обернулась.

– Давай, давай, я за тобой, – бросил знакомый голос.

– Бьёрн! – крикнула я ему, прикрывая глаза от брызг и ветра.

Он не слышал, и я, пошатываясь, бросилась в его сторону. Кто-то едва не сшиб меня с ног, но мне во что бы то ни стало надо было добраться до светловолосого дархана – единственного, которого я знала достаточно хорошо, чтобы потребовать ответ!

Одного из матросов тошнило, а я поняла, что ужас настолько скрутил всё в тугой узел, что от страха смерти исчезла и дурнота. Хотелось только орать, когда палуба снова исчезала из-под ног.

– Бьёрн! – провопила я снова, видя, что он совсем недалеко. Поднялась, дождавшись, когда волна уйдет, и, спотыкаясь, бросилась в его сторону.

Дархан уже в двух шагах и не отзывался, только приматывал канат к железному крюку на палубе и что-то покрикивал на ивварском своим напарникам. Я до смерти боялась, что увижу и на его лице приближение смерти. Что все они лишь делают что-то из последних сил, зная, что нам не выжить!

Бьёрн бросил на меня взгляд, будто впервые заметил рядом. По его лицу текли потоки дождя, и он резко смахнул локтем влагу.

– Бьёрн, что происходит?! Мне страшно! Пожалуйста! – не помня себя от паники, я схватилась за рукав и потянула на себя.

Кажется, ничто в этом мире не способно оторвать мои пальцы от его руки. Когда я тонула тогда, в детстве, я нахлебалась воды и также намертво схватилась за одного из слуг, и отцу пришлось немало потрудиться, чтобы отцепить меня от него.

Бьёрн посмотрел на меня, и я похолодела, увидев на его лице пугающую улыбку в этом мраке – так мог улыбаться человек, готовый к гибели. Он не отвечал, и я взмолилась всем богам, которых знала, и ему заодно:

– Пожалуйста! Бьёрн!

Глава 10. В которой я готова целовать землю

Никогда прежде я так не радовалась земле, как в то самое мгновение, когда корабль наконец замер у какой-то захудалой пристани. Даже та, с которой мы отчалили с Корсакийских, выглядела куда приличней. Я тихо фыркнула, держась за борт и вглядываясь в небольшой порт, рассохшиеся доски и довольно пустынный каменистый пейзаж. И это знаменитый Итен – родина великого Сиркха, тот остров, на котором расположен легендарный Сеттеръянг, “город богов”?

Я украдкой бросила взгляд на Бьёрна, гадая, что же дальше. Буквально пару часов назад я поймала себя на странном ощущении, что оттягиваю окончание путешествия по морю и словно пытаюсь остановить мгновение.

Наверняка нам предстоит распрощаться с моим “вежливым сопровождающим”. Но что дальше?

Однако стоило матросам сбросить сходни, я наплевала на шаткие ступени, на плеск бурных пенистых волн подо мной, и одной из первых поторопилась на крепкую и надежную землю. Великие Духи, да я чуть ли не готова была её расцеловать!

Я покачнулась и прижала к себе поближе сумку, с удивлением чувствуя, как земля, с корабля казавшаяся такой твёрдой, почему-то шатается под ногами.

– Осторожнее, принцесса, – бросил позади Бьёрн, когда я в самом деле едва не растянулась на земле. – Это с непривычки.

Я едва удержалась от того, чтобы не бросить какую-нибудь колкость ему в ответ. Хотя совсем недавно мне думалось, что Бьёрн останется на корабле вместе с остальными матросами… Что он действительно только должен был доставить меня на Итен. Неужели я привязалась за почти пару недель к вредному упёртому дархану так, что боюсь расстаться?

– Спасибо за путешествие, – буркнула я, пытаясь спрятать досаду и затаенное ожидание. Дернув плечом, я покрепче взялась за сумку, подобрала второй рукой полы одежды и повернулась к нему. – И за беспокойство, Бьёрн.

Дархан рассмеялся, понимая, что я наконец освобождена от повинности называть его “мой господин”. К моей затаенной радости, он не остался на борту корабля, а спустился следом, напоследок попращавшись с экипажем.

– Думали отделаться? – догнал он меня, подходя налегке.

– Куда теперь? – вздохнула я, стараясь не глядеть ему в глаза и не показывать свою улыбку.

Он, конечно маг, но вдруг это поможет?

Местность вокруг выглядела не очень-то дружелюбно. Пустынная пристынь, несколько домиков невдалеке, рыбаки, которые уже возвращались после ловли рыбы. Остальные путешественники ещё оставались на корабле, видимо, мало кому нужно было попасть на Северный Итен и они идут дальше.

Я с лёгкой тоской огляделась по сторонам, сощурилась на солнце и вздохнула, не увидев вокруг привычных густых лесов с яркой зеленью: вокруг только песчаные холмы, невысокие горы и серые краски.

– Нам туда, – кивнул Бьёрн, указывая на петляющую впереди дорогу.

– Пешком?

– Путь на корабле вам тоже не очень понравился. Но могу предложить взять лодку… только, чур, грести будем по очереди, – довольно разулыбался северянин, прекрасно зная, что я откажусь.

Еще один матрос с корабля, тоже белобрысый, чьего имени я так и не узнала, догнал нас с кучей вещей, которые навешали на него, точно на вьючного ослика. Но парень не унывал, дошел до нас с Бьёрном, кивнул “моему господину”, и они обменялись короткими фразами на ивварском, к которому мне было пора привыкать – теперь я на землях Иввара под зорким оком императора и язык здесь, хоть и похожий немного на энарийский, звучал куда жестче и холодней.

– Просим, ваше сиятельство, – уступил мне дорогу Бьёрн, и я, не обращая внимание на их изучающие взгляды, снова перехватила сумку и упрямо пошла вперед.

И это – важнейшая академия магии во всей великой Ивварской Империи? Могли бы встречать одаренных магов с куда большим радушием, раз уж мы так нужны императору.

Конечно, я помнила, что сам Сиркх когда-то был отшельником – по своему выбору. Но не ожидала, что он заставит всех магов тоже проходить через лишения и пустые усилия, лишь бы очередной раз подчеркнуть, как мы вынуждены подчиняться его воле и идти по его стопам.

Через час солнце поднялось уже высоко, и стало жарко, а дорога не стала красивей. Здесь было мало растительности, а та, что была, не походила на пышные ароматные заросли моей родины. Здесь всё подчинялось куда более суровым условиям: воды вокруг было меньше, поэтому куцые деревья были раскиданы небольшими группами вдоль тропы, средней высоты скалы высились со всех сторон, даруя укрытие от солнца, но отчего-то плохо защищая от душного сухого ветра – тот так и норовил бросить мне в лицо несобранные в тугую причёску волосы.

Почему боги решили снизойти к людям в столь неприятном месте?

Почему не у нас?

Почему не мой остров стал священным местом – он куда больше подошёл бы Четырём богам, подчеркивая мощь, силу и красоту их правления. Но нет, они выбрали этот… Итен, сухой, как копыто лошади, пустой и негостеприимный.

Мы медленно двинулись в путь, и минуты потянулись вечностью, пока я поглядывала то под ноги, то вдаль, сощурившись и ожидая великолепное видение священного места. Легкость шагов постепенно стихала, я отстала от мужчин и шла поодоль в одиночестве, развлекая себя размышлениями, поглядыванием на “конвой” и разглядыванием куцой растительности вокруг. В вышине парили огромные птицы.

Письмо №2

Бьёрн, таарвен.

Пишу, как ты просил — по обстановке.

Мы тут на Юге пока держимся, но спокойной ситуацию назвать трудно. По деревням ходят слухи: где-то люди отказываются от постов у храмов, где-то снова приносят подношения «старым духам». Всё несерьёзно — пока.

Несколько деревень отказались принимать эмиссаров из Иввара. Говорят, даже флаги Империи, сняли символы Четырёх. Всё выглядит как локальные протесты. Но уж слишком слаженно.

Буду держать тебя в курсе.

P.S. Передавай привет нашему горячему стихийному бедствию. Главное — не пытайся её «исправить». Это как ураган уговаривать дуть в другую сторону.

P.P.S. Она, конечно, будет пытаться тебя очаровать изо всех сил, но не обольщайся, если что. Ей нравятся мужчины с опытом. Правда, потом они лечат ожоги.

Тавиан