Давай попробуем летать

Пролог

— Так не больно?

— Ннет..

— А вот здесь?

Тонкие мужские пальцы обжигают своим холодом позвоночник. Мужчина касается моей спины аккуратно и мягко, боясь причинить боль. И это приятно... Но одновременно с этим обидно. Я чувствую его равнодушие каждый раз, и меня это убивает. Просто выворачивает все внутренности, обжигает кипятком.

— Хорошо, — он кивает сам себе и ловко застегивает петельки на платье. Мягко разворачивает к себе лицом. — А теперь осмотрим ноги. Приподними подол, Эзра.

Я тяжко вздыхаю и выполняю указания нашего лекаря. Прошло то время, когда я стеснялась своих немощных ног и ужасных рубцов на белой коже. Шрамы — это всего лишь напоминание о моей гулящей матери, что трусливо не призналась мужу в измене. О родном отце-кобеле, который наигрался с селянкой и убрался обратно в свои горы. И о ревности и ненависти своего ненастоящего отца.

Кажется, из всей этой троицы обиду я держала именно на него. Обрывки памяти, которые иногда появлялись в моем сознании, напоминали каждый раз, что он любил меня. Катал на плечах, кормил черешней... Но вся его любовь исчезла, когда понял, что не родная я ему. И всё-таки так наказать пятилетнего ребенка? Соскрести чешую ножом. Порой я думаю, что он мстил матери и ее любовнику через меня. Вымещал свою злость.

Хотя мама Ромина всегда говорила, что отец просто был пьян и хотел спасти себя от позора. Какой бы ни была причина, результат меня не утешает.

— Никакой реакции, — хмурится Фаарат, ощупав стопу левой ноги. — Что ж... По крайней мере, не хуже прежнего раза, и нет никаких язв. Это уже хорошо.

Фаарат врёт плохо или я его успела изучить за эти три года? Не знаю, но он не из тех, кто просто мирится с ситуацией. А я, видимо, тот пациент, для которого лекарство ещё не придумали. Он мягко отпускает подол платья, встает с колен и направляется к своей походной сумке. Секретный отряд только недавно вернулся из пустыни Су Ян, ребята два дня провели у нас, но вчера уже собрались на базу. Остался только Фаарат, чтобы осмотреть меня и дочек Лисси, она сегодня с семьей приехала в гости. Я с лёгким смущением наблюдаю, как тонкие длинные пальцы что-то чирикают на листе бумаги.

— Думаю, продолжим по старой схеме, Эзра. Травяные ванны, мазь для кожи и микстуру для поднятия иммунитета.

Он больше не смотрит на меня, роется в своей сумке, оставляет пучки засушенных трав. Я отвожу взгляд, чтобы мужчина не заметил моего пристального взгляда и не подумал богзнает что. Ставить его в неловкое положение не хочу. Позорить имя Садэра и Дави — тоже. Да и чего там, понимаю я Фаарата слишком хорошо. Я уже видела этот взгляд, когда уходила с сестрами в Сферу. Заинтересованность, которая резко переходит в жалость. Но змей тщательно контролирует свою мимику и слова. Он дружелюбен, вежлив и мягок... Но я в его глазах лишь подопечная друзей, несмышленое дитя, что никак нельзя поставить на ноги. Кому такая нужна? Да никому.

— Эзра, — я не сразу слышу, что наг меня зовёт, моргаю и неловко улыбаюсь. Он мягко мне кивает на деревянное кресло с большими колесами. Подарок Бельяра, еще одного бойца секретного отряда. И по совместительству близкий друг моей сестры и сослуживец ее мужа. — Давай я помогу тебе сесть в кресло.

Но я лишь покачала головой.

—Нет, спасибо... но не надо. Я..я хочу немного поспать. Устала...

Я отвожу взгляд, потому что вру. С того дня, как я узнала, что сестра вышла замуж, а ее муж взял нас под свое крыло, во мне было море энергии. Я безумно хотела им помогать в каждой мелочи, по-детски показывая, что я нужная. Не обуза! Но с недавних пор что-то изменилось. Надломилось внутри.

— Да, дети, гости... Это нормально, что ты утомилась. Поспи немного, отдохни.

Он накрывает меня тёплым покрывалом и уходит. На последок погладив по макушке.

А у меня в глазах слёзы.

Ну почему... Почему, боги, он не мой!? Я знаю, что мы не истинные, знаю, что Фаарат ждёт ту самую, уже давно. Но будь я здоровой, всё могло бы быть иначе. Я бы... Я бы... Имела хоть маленький шанс заполучить его. Моя совесть согласилась бы с сердцем, и мы бы боролись за него. Фаарат. Он ведь такой умный, добрый. Иногда с тонким, но острым сарказмом. Его красные, как спелая вишня, волосы всегда влекут меня к себе. Хочется их потрогать, вздохнуть аромат его кожи. Да утонуть, бездна меня побери, в этих медовых омутах! Да утонуть! Но почувствовать себя любимой. Не жалость, не высокомерие, не омерзение.

Я хочу увидеть в мужских глазах восхищение. Хоть один разочек. Пожалуйста. Слёзы льются из глаз, и мне тяжело на сердце. Когда я впервые поняла, что мне нравится друг моего зятя? Когда он решительно взялся меня лечить почти три года назад? Или когда я слышала его тонкий смех и таяла под холодными пальцами? Каждый месяц я ждала этого мужчину как праздник! А потом его визиты сократились до одного раза за два месяца, сейчас и вовсе — последний раз он был у нас пять месяцев назад. Я неизлечима. Мою боль нельзя унять, а ноги никогда не удержат меня. Теперь, когда Фаарат к нам приходит, я стараюсь лишний раз не сталкиваться с ним. Потому что потом больно... до безумия. Я думаю о том, как он был с женщинами. Здоровыми, на своих ногах, сильными, выносливыми. И у меня сжимается сердце, а душа кровоточит.

Шаги в коридоре заставляют меня вздрогнуть, я быстро вытираю рукавом платья мокрые щеки и неловко поворачиваюсь спиной к двери. Вовремя, я слышу скрип открывающейся двери и то, как тихо скрипят половицы под ногами сестры.

— Эзра? — Дави мягко тормошит меня за плечо. И мне стыдно, но я продолжаю притворяться спящей.

— И вправду спит, — слышу голос Лисси. Мы с ней не успели сегодня нормально поговорить. То гости, то стол. То наг.

— Фаарат сказал, что она расстроена тем , что нет никаких изменении.

Давина погладила меня по спутанным волосам и тяжко вздохнула .

— Мне кажется мы не правильно поступаем,— фырчит Лисси,—мы кормим её пустыми надеждами, а это ей только вредит. Может пришло время Эзре смериться со своей участью и попробовать жить так.

Глава 1 Семейный суд — это когда решает самый сильный

Семейный суд — это когда решает самый сильный.

— Доброе утро!

Стол только что сервирован для завтрака, на нем дымятся свежие булочки, улитки из теста со сладкой начинкой, драники и другие блюда. А Садэр и Салим только вошли в столовую.

Хозяин дома садится на своё законное место во главе стола, Салим же, на правах гостя, падает на стул рядом с женой.

Мы здороваемся в ответ и начинаем кушать. Так происходит каждое утро.

Вне зависимости от обстоятельств, завтрак у нас в семье всегда за одним столом, вместе.

Сегодня у нас гости, поэтому Салим с Лисси тоже трапезничают с нами.

— Кьяр? — тихо интересуется зять у Дави, аккуратно отламывая кусок свежего хлеба. И ставит румяную горбушу перед женой.

— Я его уже покормила, спит в люльке на веранде.

Отвечает ему с теплотой в голосе Давина, тут же налив мужу ещё свежего чая из брусники. Его любимый.

Отводя взгляд от их парочки, натыкаюсь на другую.
Пока Лиссимучаетсястараясьнакормить весёлых девчонок, одна из которых сидитна коленях отца, другая на маминых, Салим лишь молча вздыхает.

— Так, мои ягодки, идите сюда! — он спускает проказниц ножками на пол, ловко вытирает их мордашки платком и сует в ручки каждой по булочке с маком. — Идите играть.

— Но, Салим, — возмущённо тянет Лисси, поджимая губы и размахивая столовой ложкой в воздухе. — Они опять не съели кашу.

Гневные возмущения сестры прерывает опять же её муж, сунув ей между губ некрупную оливку и нежно схватив за подбородок.

— Малыш, кушай сама. И не забивай свою головушку глупостями. Наши крошечки — хищницы, захотят кушать — за уши не оттащишь.

Лисси демонстративно скрещивает руки на груди, медленно жуя несчастную оливку и глядя на мужа с укором. А тот лишь целует её в висок и продолжает есть.

Чувствуя себя крайненеловко от этих картин перед глазами, я поспешно вытираю губы тканевой салфеткой и хватаюсь за колёса своего кресла, дабы сдать назад.

— Благодарю за завтрак. — чинно произношу, готовая снова сбежать в свою комнату.

— Эзра, ты уже наелась? — Садэр неожиданно для меня задаёт этот вопрос, и Дави, что находится ближе всего ко мне, заглядывает в мою тарелку и хмурится на несчастный кусочек помидора и недоеденный драник.

— Но ты жесовсем ничего не съела.

— И вовсе нет. Я ела. — пытаюсь улыбнуться всем и побыстрее укатить отсюда. Но четыре пары глаз не дают мне соврать, и я начинаю краснеть.

— Ты сильно исхудала и выглядишь болезненно. — старшая сестра авторитетно качает головой, изрекая своим жестом недовольство моим видом.

Мне впервые в жизни хочется ответить ей грубостью, дабы она перестала думать, что умнее всех на свете.

Особенно когда она добавляет невзначай:

— Ты должна заботиться о себе и о своём будущем.

Негодование охватывает мою душу. Я вспоминаю её слова, сказанные вчера, и леденею. Не думает ли она и вправду выдать меня замуж за какого-то искателя лёгких денег? Или ещё хуже — договорной брак?

Салим замечает ужас в моих глазах и непонимающе выгибает бровь, с интересом наблюдая за Лисси.

Сестра избегает смотреть на меня. Она держит спину прямо, изящным движением отпивает из кружки чай и говорит уверенно:

— Ты достаточно взрослая, Эзра. Уже не ребёнок.

Я буквально чувствую, как злится Давина, от неё словноотлетают искры. Надо заметить, что после замужества обе мои сестры стали ещё сплоченнее. Но в плане воспитания нас с Нилой иногда их взгляды не сходились. Как сейчас, например.

Всё-таки аристократия империи змей сильно изменилаЛисси. Она стала жестче и прагматичнее.

— Это хорошо, что ты затронула эту тему, Алисия. Я как раз хотел об этом поговорить.

Садэр оставляет свою излюбленную кружку с выжженным на боку гербом родного полка в сторону и откидывается на спинку стула, рассматривая нас всех долгим взглядом.

Я чувствую себя как заяц в силках. Ни сбежать, ни остаться. Сердце бешено стучит в груди, и я понимаю, что как бы сильно не хотела в своих мечтах семью, но только не таким способом.

Как будет смотреть на меня мужчина, который женился из-за денег или потому что заставили? В лучшем случае с жалостью...

За столом только мы пятеро. Сёстры с мужьями и я. Нила в гостях у подружки из Сферы, а детки играют на веранде, аСалим поглядывает за ними вприоткрытое окно.

— Ты верно подметила, Лисси, Эзра уже не ребёнок. Она дошла до того возраста, когда пришло время что-то менять.

Ровно говорит Садэр, старательно игнорируя недовольство Давины и её поджатые губы. Алисия же решительно кивает и оставляет вилку в сторону, откидывается на спинку стула.

— Ты прав, Садэр, я уже высказала Давине свою точку зрения.

Почему они говорят так, словно меня нет? Куда делась моя добрая и заботливая сестричка? Почему все так?

— И я тебе говорила, что категорически с этим НЕ согласна. — демонстративно бросает приборы на тарелку Давина, скрещивая руки на груди, гневно сверля взглядом то мужа, то сестру.

Атмосфера накаляется. И никто не хочет слушать меня. И чего хочу я. Мне грустно и больно, потому что даже уйти гордо из-за стола я не могу.

Ловлю сочувствующий взгляд Салима и отпускаю голову ниже. Опять жалость, как я от неё устала.

— Похвально, что вы обсуждали будущее сестры. Плохо, что вы не советовались с ней на этот счёт. — аккуратно замечает наг, и этот намёк почти приводит в чувствах их обеих. Правда, старшая в силу своего природного упрямства тут же наступает на мужа.

— Ты хочешь сказать, что я желаю зла своей младшей сестре?

— Лисси, я тоже не желал тебе зла, когда мы познакомились, и тем не менее ты от меня сбежала. — осторожно замечает он.

И я вдруг вспоминаю слова Аникея, его старшего брата: «Салим видит куда глубже, чем говорит, а отцовство и вовсе заставило его пересмотреть свои взгляды на жизнь». И в самом деле, я не ожидала от него поддержки.

Глава 2 Трофей, выигранный в честном бою, или дела сердечные.

Трофей, выигранный в честном бою, или дела сердечные.

— Монетка, ты светишься, как бриллианты на солнце. Убери счастье с лица, пока старшекурсники не придушили.

Фырчит Лотар, опершись плечом об белоснежную колонну в большом зале академии. Я сглатываю замечание насчёт этой глупой клички и любопытствую у парня:
— А почему они такие... ну... м?

— Помятые? — фырчит моя нянька с лёгкой усмешкой, а потом качает головой, будто я спросила его, почему небо голубое. — Потому что, монетка, братство адептов вчера отмечало начало нового года квестом на выживание. Вот и приперлись с утра на пары те, кто ползать был в состоянии.

Я в шоке от его слов. Это же академия... Тут все должны учиться, быть воспитанными, умными. Примером для остальных.

Хотя... Не всё, что блестит, — золото. Это я уже поняла с первого дня в академии.
Ну и с момента знакомства со своей будущей нянькой. В моменте счастья и эйфории от новости, что я уезжаю в академию учиться, я как-то подзабыла о жёстких принципах и нравах своего зятя. И само собой, что где-то подключился и Салим, почитая суровые традиции западных равнин. А там женщина — это ценность, которой без мужчины туго.

Жена — величайшая забота.

Сестра — чуть ли не достояние семьи.

А дочерей и вовсе оберегают, как какое-то чудо. Ой, и тяжко же придётся близняшкам, пока они вырастут.

К сожалению, с Лисси мы после того завтрака так и не увиделись. Обиженная сестра в срочном порядке забрала дочерей и укатила обратно на родину мужа, обиженно фырча на Салима.

Я понимаю, что это пройдёт. И вскоре Лисси опять явится в гости к Дави, но сейчас немножко обидно, что она даже не пожелала мне удачи.

К счастью, Дави восприняла мой отъезд с большим энтузиазмом. Да, она, конечно, то и дело начинала плакать, негодуя, как я справлюсь без родных. Но быстро стряхивала грусть с плеч и принималась помогать мне с багажом.

Все конспекты сестры со времён её обучения достались мне. Вместе с ними шёл и Лотар. Протеже Садэра, которому муж моей сестры доверял.

Парень был гаргульей, долговязый блондин с красивыми чертами лица. Невозможными голубыми глазами, лёгкой горбинкой на прямом носе и тонкими губами, которые онто и дело растягивал в язвительной улыбочке.

Высокий и жилистый, в целом он очень сильно смахивална аристократа внешностью, и видимоименно поэтому не убирал длинные до плеч волосы, сохраняя хоть тень бунтаря.

А вот его язык...

Боги, как его ещё не прихлопнули за столько сарказма и язвительности? И вообще, как Садэр с ним познакомился и вообще терпел с его-то жестоким характером?

Но в целом с Лотаром мы вроде нашли общий язык. Несмотря на шутки, подколки и его вечный флиртсо всем, что движется в юбке, одно я смогла разглядеть в парне, и мне это понравилось.

Он не вёл себя со мнойне как с принцессой,аобращался как к ровне. И я ни разу не видела в этих голубых глазах нитени жалости или брезгливости к моей персоне.

Ко мне относились скорее как к непутёвой младшей сестре, чем как к госпоже или подопечной.
От этого было комфортно с ним общаться, и я чувствовала себя в безопасности, уверенно встречая косые взгляды других адептов.

— Перестань хмуриться, монетка. Морщины появятся. — Отвлёк меня от мыслей Лотар, громко хлопнув в ладоши. Что за дурацкое прозвище? — Давай-ка прокатимся до библиотеки. Будем учебники принимать.

Он уверенно хватает моё кресло за ручки и толкает в неизвестном для меня направлении.

— Эй... Куда? — Я недоуменно хлопаю глазами. — Куратор же сказал, что первокурсники послезавтра за учебниками должны прийти.

— Куратор сказал... — передразнивает меня гаргулья, и это уже начинает бесить. И как только этот кадр оказался среди доверенных лиц Садэра? Он же... Невыносимый тип! — Будем слушать того баклана, без писанины великих умов останемся! Нет, я, конечно, не против, но! Мне потом твои сопли вытирать совсем не улыбается.

С такими словами Лотар толкает тяжёлую дубовую дверь и завозит меня в святыню академии. Библиотеку.

У меня глаза от восторга начали блестеть, здесь столько книг! Что не описать словами. Длинные стеллажи тянулись с одной части зала до другой, доходя до ста метров в длину и где-то пять в высоту. Столы для чтения и занятий располагались справа и слева от двери. Всего десять штук, видимо, не слишком любили адепты сюда приходить позаниматься.

Так, теперь надо найти библио...

— Факультет и курс. — ворчливо фыркнул лохматый дедуля сбоку. От неожиданности я аж вздрогнула.

Зато моя нянька быстро определился.

— Артефактория, первый.

Дедуля, который стоял за столом, заваленным бумагами и книгами, сощурился на меня, потом перевел взгляд на блондина.

— Оба?

— Оба, оба, — покивал головой парень. — Давай нам книги, и мы поехали.

Поджав узкие губы из-под пушистых усов, библиотекарь протянул нам два листа пергамента и махнул на огромные стеллажи.

- Вот, найдите себе нужную литературу, потом подойдите ко мне, зарегистрирую.

- Ну конечно... Самообслуживание. — фыркнул скептически гаргулья. — Добро пожаловать, монеточка, во взрослую жизнь.

И мы под удивленный взгляд библиотекаря укатили в сторону стеллажей. Я не удержалась и все-таки заглянула в один лист.

Почерк, конечно, ужасный, но что-то можно разобрать.

- Значит так, лапулечка моя. От руны Æ до руны Ť беру я, они на высоких полках. А ты берёшь книжки на Ø до Ď. Они ниже. Думаю, достанешь. Не жмись и бери по два экземпляракаждой. Так, а нам нужна... Артефактория... А! Вот она, родимая! Только что-то пыльная. Ладно, монетка, я пошёл за лестницей, а ты давай начинай собирать.

Что ж, это мне по силам, в конце концов, даже сидя до восьмой полки я бы могла достать, а остальное — проблема Лотара. Он у нас сильный, высокий. Вот пускай и лезет.

Улыбнувшись сама себе, я заглянула в список.

С чего бы начать? О! История древнего мира. То, что нужно.

Глава 3 Девушка с мужским именем

Девушка с мужским именем

Пятница, и я просто летала от счастья, фигурально, конечно. Несмотря на косые взгляды всей группы, мне безумно нравилось в академии. В особенности мой факультет, сколько идей в голове! Не описать! А какие преподаватели?! Это просто чудесно.

Лотар не разделял мой энтузиазм, он вообще по большей мере на лекциях спал либо строил глазки малочисленным девушкам на нашем факультете. Но меня это мало заботило. Я как путник в пустыне, что нашёл оазис, пила знания жадно, полностью отдаваясь процессу обучения. И не заботясь больше ни о чем.

В конце концов, рядом всегда был Лотар. Я уже привыкла к его сильным рукам, что ловко помогали мне преодолеть лестницы. К его язвительным фразочкам и такой непривычной манере заботы.

«Материалы для использования в артефактории» была сегодня последней лекцией.

Уже почти обед, и большинство адептов либо начали клевать носом, либо, как Лотар, и вовсе ушли в столовую за булочками. Знаю я, какие у него там булочки, видела вчера за завтраком, как девица присосалась к его губам, словно пиявка. Я думала, задушит, так стыдно стало, что чуть не сгорела от смущения.

Выбрав мне самое лучшее место посередине возле окна, гаргулья разместил меня с удобствами. И, пригрозив пальцем, чтобы я училась и не смела спать, удалился, пообещав, что до конца лекций вернется.

Я же была в предвкушении чего-то фантастического. Вчера пролистав ту самую книгу, что увела у профессора из-под носа, успела сложить хорошее впечатление об этом предмете.

Адепты громко что-то обсуждали и смеялись, но меня не трогали. Я лишь однажды услышала за спиной одну нелицеприятную фразу в свой адрес, Лотар тогда остановился, обернулся на того, кто это брякнул, и, ничего не сказав, продолжил катить мое кресло вперед. Потом того парня больше я не видела, и, кажется, не только я одна. Зато другие вообще избегали на меня смотреть или что-либо говорить.

Будто меня и не было. Невидимка. С одной стороны, немножко обидно. А с другой, не так все уж и страшно. В конце концов, у меня есть Лотар, а с ним приятно говорить и шутить. У нас с ним общая комната в общежитии, ну как комната — я бы назвала это апартаменты.

Что поделать, когда у тебя в родственниках главнокомандующий пограничных войск Царства Змей и один из представителей древнего дворянского рода тех же нагов. М-да, приходится лишь пользоваться подобными плюшками и мысленно благодарить сестёр за их прекрасный выбор своей второй половины.

Из раздумий меня вывел шум в лекционном зале.

— Ядовитый принц... Ядовитый принц нашу группу взял... — тихий шёпот, словно в муравейнике, переходил от одного адепта к другому. — Почему он? Да почему?... Нас же Кол взял... Заболел... Увезли... В лечебницу. Ядовитый принц...

Это они о профессоре? Ядовитый принц. Странное прозвище, немножко пугает.

И совершенно не вселяет доверия к этому человеку, за какие, интересно, грехи адепты так его прозвали?

И всё-таки мне немного не по себе.

Видимо, не только меня напрягла данная информация, как только открылась дверь, все в прямом смысле немеют, шустро садясь на свои места.

Тяжёлый шаг и цоканье каблуков мужских сапог раздаются эхом в огромном зале.

К кафедре подходит высокий, хорошо сложенный мужчина. Он одет почти во всё чёрное, если не считать белую рубашку под чёрным жилетом. Брюки, сапоги на военный манер и даже шейный платок — всё чёрное. Профессор скидывает с плеч чёрный кожаный плащ, аккуратным движением складывает предмет одежды на спинку стула.

Рядом на край стола он кладет какую-то книгу, и всё. Никаких бумаг, фолиантов, схем, карт.

Наконец-то профессор поворачивается к аудитории лицом, опершись бедром в край стола, и тихо стучит длинными пальцами по краюстолешницы.

— Сомневаюсь, что моё имя для вас незнакомо. Поскольку тоже был адептом, и о профессорах принято узнавать у старших курсов заранее. Но, соблюдая этикет, я всё-таки представлюсь: профессор Дан Ви Туар, факультет Аптекарского дела, специальность ядоделия. И в ближайшие три месяца я буду вам преподавать азы ядоделия, поскольку учитель материалов для артефактории не сможет этого сделать... Ваш декан поменял предметы местами.

Этот глубокий, ровный голос пробивает меня до костей. И я его узнаю с первого раза, как и пронзительные светло-карие, почти медовые глаза, в которых зрачок резко вытянулся, вызывая среди адептов шепотки.

— Дракон... Это дракон...

О, Ардан! Этого ещё не хватило. Это же тот самый грубиян из библиотеки. И он в придачу ещё и дракон.

Неосознанно я тут же отпустила плечи ниже, стараясь быть более незаметной.

— Итак, в этом зале группа Æ. Двадцать учеников. — заговорил дальше мужчина. — Что ж, будем знакомы, любить не надо, жаловаться — пожалуйста. Главное, что я жду от вас, — учиться. А теперь достали по листкубумаги, подписываем в углу и пишем первый вопрос.

— Прям сразу тест... — начинают выть в один голос адепты, а кто-то с дальних парт посмелее даже бросает дерзкое: — Профессор, сегодня же только первый урок!

— Всё правильно, — невозмутимо кивает он головой. — И у некоторых из вас есть все шансы, чтобы этот урок стал последним на этом факультете.

Все тут же затихают от этой простой брошенной фразы.

Мужчина лёгким, грациозным шагом подходит к доске, берет мел из коробочки и начинает писать. Ровные руны красивыми символами ложатся в ряд. В зале слышно лишь постукивание мела об жёсткую поверхность тёмно-синей доски.

— У вас десять минут, господа адепты.

И спокойно садится на стул, подобрав книгу со стола, с прозрачным намерением заняться литературой ближайшие несколько минут.

Шепотки и тихое ворчание проносится по зале, пока я пытаюсь взять себя в руки и убедить свое трусливое сердечко, что ничего плохого не случилось. И он вообще меня не узнал.

И вправду, по голосу он меня что ли узнает? Что он мог увидеть сквозь узкую щель между книгами?

Глава 4 «Урок» от Ядовитого принца.

«Урок» от Ядовитого принца.

— Итак... — за последним учеником закрылась дверь, оставив меня и юную грубиянку наедине. Хотя это громко сказано — грубиянка. Сейчас она больше походила на испуганную зайку, что отчаянно кусала пухлую нижнюю губу, пряча лицо за светлыми волосами. — Фиалковски?

Скрестил я руки на груди, упираясь бедром в преподавательский столи привлекая к себе внимание. Робкий голос, тише шелеста листьев осенью, стал мне ответом:

— Д-да, профессор.

— Подойдите ближе, адептка. Хотя бы во второй ряд.

Я приглашающе взмахнул рукой, но девчонка лишь побледнела и отрицательно качнула головой:

— Спасибо, мне и тут хорошо.

И руки под стол убрала, не зная, куда деть взгляд от страха. Я на миг действительно почувствовал себя монстром. Не сказать, что таким я не был. И тем более совру, если скажу, что данный факт когда-то меня заботил или давил на совесть.

В общих чертах, адепты о моей персоне были наслышаны,хотя слухи, как всегда, были сильно приукрашены и ходили впереди меня. Как итог — умные делали выводы и под горячую руку не лезли.

Так что со своими подопечными я зверствовал очень редко. И всё же казусы были. Были и те, которые вылетели из сего обучающего заведения с моего пинка для ускорения. Были и те, которые в придачу ещё и пару переломов получили, опять-таки от моей лёгкой руки.

И ни с одним из них я почему-то не чувствовал чего-то наподобие сегодняшнего. Нет, этот ребёнок пока не заслужила ни первого, ни второго. Её ответы меня как преподавателя удовлетворили. И даже после того, как Фиалковски блеснула знаниями, стало понятно её воинственное желание отвоевать ту книгу по ядоделию.

Всё логично. Всё-то оно всё.

Но преподать урок ей всё-таки стоит. Ядовитый принц я сего заведения в конце концов или кто?

— А скажите мне, адепткаФиалковски, как так вышло, что у вас человеческая фамилия, драконье имя в придачу ещё и мужское, а родом вы из Изумрудной Долины?

Девчонка недоуменно моргнула, аккуратно наблюдая за мной из-под ресниц. Немного расслабившись, она коротко себе кивнула. Неужто решила, что я её не узнал? Хм, какой наивный ребёнок.

— Хм, — тонкие пальцы убрали за ушко золотистый локон, привлекая к этому жесту моё внимание. — Так вышло, что я родилась во время войны... И... Родители погибли...

Я едва ли её слышал.

— Чуть громче, Фиалковски. — властно бросил, слегка раздражающе. Мои глаза по-прежнему блуждали по её тонким кистям с миниатюрными пальцами.

— Хм, да. Меня вырастила тётя, но она погибла, и я перешла под крылоеё дочерей моихстарших сестёр. Одна из них вышла замуж в Долине, и меня забрали к себе. Вот так...

Скомкано ответила она, не вдаваясь в подробности и не упоминая имён. Либо умная, либо не желает привлекать к себе внимание. Что в принципе одно и тоже.

Но я чуял, что она что-то недоговаривает. Скрывает. Умалчивает. И это интриговало. Заставляло хищно пройтись языком по клыкам в предвкушении развязки этой тайны.

Что может быть ценнее для дракона, кроме сокровища? Как известно, сокровища всегда охраняют. И ничего на этом свете не охраняют сильнее, чем тайны.

— Что насчёт имени? Эзра — с древнего наречия драконов это «помощь» или «тот, кто помогает».

Она тут же нахмурилась, тяжело вздохнула, пряча взгляд. Не позволив прочесть свои эмоции.

— Я... Хм... Не знаю насчёт имени. Наверное, услышали родители где-то... И понравилось...

Она неуверенно пожала узкими плечиками.

Всей своей зажатостью давая понять, что тема ей неприятна. И разговаривать она не желает.

Что-то в её зажатости и этих жестах показалось мне знакомым. Где-то я уже это видел.

— А насчёт факультета, адепткаФиалковски. Как же вас угораздило поступить на артефактории? На данной специальности обычно мало девушек.

— И это неправильно! — она воинственно подняла слегка вздернутый нос, робко заглядывая мне в глаза. — Артефактория — наука подвластная и девушкам! Это интересно и реально!

— Разве? — я скептически приподнял правую бровь. — Женщина и кузнечное дело?

Она поджала губы и взглянула на меня с вызовом. Так забавно, как мышка перед ястребом.

— Вы некорректны, профессор. — Девчонка вздернула подбородок. Но, столкнувшись с моим прямым взглядом, тут же пожалела о своей воинственности и дерзости. Поникнув, она чуть тише продолжила: — Артефактория — это не только кузнечное дело, плотничество и ювелирное искусство. Вышивание, плетение, лепка и даже резьба по дереву. Всё это по силам женщины, и даже где-то она талантливее в этом, чем мужчина.

Что ж, инстинкт самосохранения в ней есть. Как и чувство такта. Но, несмотря на это, её слова заставили меня улыбнуться. Покладистая, но со стержнем внутри.

Такие редкость. Ещё и среди людей. Интересно, как её только не выдали замуж? Человечки же, у них разговор с этими короткий, особенно с сиротами.

— Что ж, ЭзраФиалковски, вам удалось меня заинтриговать. Пожалуй, я даже буду иметь удовольствие наблюдать за прогрессом вашей группы. — Хмыкнул я, и прижав томик Нояк к бедру, шагнул с кафедры на пол.

Она недоверчиво следила за каждым моим шагом.

— Помните о ваших словах, Фиалковски. Потому как я до окончания семестра точноих не забуду. — Посоветовал я юной магичке, зашагав в сторону двери. Тихое девичье «Да, профессор» раздалось в спину как раз в тот момент, когда я взялся за круглую ручку двери. Тут я замер.

— Чуть не забыл, — Поворачиваюсь к ней корпусом. — К понедельнику краткий реферат о символистике ядовитых растений гор, страниц на двадцать, скажем так...

Тепло приятной негой стекает по моему израненному эго, когда девчонка буквально не хватает воздуха от возмущения. Щёки краснеют, а глаза горят.

— Но... Профессор, за что?!

— За учебник по ядоделию, Фиалковски. За учебник по ядоделию. — Махаю ей рукой на прощание и покидаю аудиторию, оставляя затихшую девушку позади. Что ж, жизнь жестока. Даже для таких хорошеньких, невинных детишек, как ЭзраФиалковски.

Глава 5 Хитрости адептовские

Хитрости адептовские

— Да я смотрю, ты медленно, но верно постигаешь все прелести адептской жизни. За что хоть отработку схватила?

Лотар небрежно подбирает плечом дверной косяк, наблюдая за тем, как мы с Макси делаем мой реферат.

— Ни за что. — фырчу я обиженно. — Кстати, познакомься, это Макси — наша однокурсница. Макси, это Лотар... мой кузен.

— Оу, ну привет. — обольстительно улыбается моей новой знакомой гаргулья. Но она лишь мазнула по нему безразличным взглядом, вежливо кивнув.

— Здравствуйте.

Удивление так ярко отпечаталось на мужском лице, что я невольно хмыкнула. Впрочем, блондин поспешил замаскировать свои истинные эмоции под видомдобродушия и веселья. И все же я уверена, его эго и себялюбие слегка задело пренебрежение отдевушки своего же народа.

— Ты где был? — тут же вспомнила я об отсутствии парня на парах. — Между прочим, Ви Туар сказал, прогульщиков ждёт реферат.

— Ви Туар? — спокойно любопытствует парень, падая на кровать. А потом убирает руки за голову, при этом он откровенно и без стеснения рассматривает Макси. — Разве он не преподаёт Ядоделие и Травенство?

— Да, но наш преподаватель заболел, и декан сделал рокировку, отдавая нас в руки этого дракона. — вклинивается в разговор девушка, попутно что-то подчеркнув карандашом в книге.

— Во как... — чешет нос Лотар и задумчиво рассматривает нас. — Это плохо. Ви Туар — хищная птичка. А самое паршивое то, что его мало чем можно подкупить или, ещё хуже, нечем пригрозить. Говорю же, свободная птица...

— Конкретнее говоря, ящер. — фырчит Макси, поправляя очки на переносице указательным пальцем.

— Да что ты говоришь, звезда моя? — усмехается Лотар, пытаясь её развести на эмоции. И девичьи скулы тут же слегка краснеют, но тонкие бровки хмурятся, и гаргулья решительно заявляет:

— Моё имя Максималианна, и будь добр, обращайся ко мне именно так. — спокойно просит, но глаза буквально поджигают блондина.

А он... лишь довольно усмехается и облизывает верхнюю губу, словно кот, объевшийся сметаны.

— Максимилиана, солнышко, а откуда ты родом?

— Не твоё дело. — грубо бросает девушка, нервно хватаясь за первую попавшуюся под руку книгу.

— Да ладно тебе... — тянет медленно Лотар. — Должен же я знать, в каком городе девушкам дают такие странные имена...

Она краснеет так быстро, что пареньне успевает закончитьфразу. Пытается что-то возмущенносказать. Но вмешиваюсь я.

— Лотар. — говорю ровно, не поднимая тона, но гаргулья ловит мой взгляд и недовольно вздыхает, когда я поджимаю губыс целью его пристыдить. На что блондин лишь жмёт плечом, как бы говоря: «А я что? Я ничего!».

Я уже видела эту невинную мордашку, и этим меня не провести.

— Иди-ка ты за яблоками... любимый кузен. — твёрдо прошу, и он лишь недовольно закатывает глаза.

— Да ладно, она что, обиделась? Я же пошутил.

— Лотар. — повторяю его имя и киваю подбородком в дверь. Он недовольно встает с кровати и специально делает этомедленно. Но прежде чем покинуть комнату, подходит мимо Макси и, нагибаясь, что-то мимолетно шепчет у девичьего уха. Она еще сильнее злится, поджимает губы, а он срывается с места. Хлопает дверь, а ему вдогонку девушка лишь успевает прокричать:

— Козел!

М-да, не думала я, что моя первая знакомая в академии не поладит с первого взгляда с моим «кузеном».

Эх, а начиналось все так хорошо.

***

— Добрый вечер, профессор.

Мэлания — моя лаборантка на кафедре Травенства. Молодая девушка, моя бывшая ученица, довольно тихая особа с потенциалом и любовью к травам.

Насколько мне известно, юная леди — дочь какого-то барона и потомственная ведьма по материнской линии.

Но, несмотря на возможности и привилегии, которые она получила с рождения, девушка не прикрывалась именем отца.

А если верить слухам, которые обсуждали даже преподаватели, молодая травница сбежала из дома, и барон отрекся от неё. Не знаю, правда это или нет, потому как знаю мало (точнее, не знаю ни одной, кроме Мэл) аристократок, которые согласились бы сортировать пучки трав и яды, мыть колбы и убирать лаборатории.

Но Мэл неплохо справлялась с работой. Ответственно подходила к своим обязанностям. И я это ценил.

Второй выдающейся чертой Мэлании был тихий нрав и полное отсутствие интереса к моей персоне. Она обращалась ко мне лишь на «вы» и исключительно «профессор». Это радовало, ибо у меня было правило: никакой связи с адептками и коллегами по работе.

Жаль, что некоторые идиотки этого не понимали. Понятия не имею, кто им титул магистра давал, с такими мозгами-то?

— Добрый вечер. — Я снял свой кожаный плащ и повесил его в шкаф для верхней одежды. — Чем занимаешься?

— Делаю пыль из чешуи огненного червя. Завтра у третьекурсников лабораторная по средствам от ожогов.

Я поморщился. Делать пыль из чего-то — муторная и скучная работа, и отнюдь не для хрупких женских рук.

Призадумавшись, я поймал взглядом вазу с незабудками, почти завяли. ВотпустьМэл пойдёт за ними, а пыль... Отработки зачем нужны?

— Оставь своё занятие на немного, Мэл. И принеси из ботанического сада свежие незабудки, нужна их пыльца.

Девушка даже не удивилась моей просьбе, сняла белый халат и местами испачканный передник. Коротко улыбнувшись, догадалась о моей задумке.

— Да, профессор. — Но, прежде чем покинуть лабораторную, развернулась ко мне. — Чуть не забыла. Приходила адептка, первокурсница, с факультета Артефакторики. Принесла реферат на отработку. Я положила его на ваш стол.

Память тут же подбросила образ юной девчонки с необычным именем.

— Блондинка с зелеными глазами и тонкими чертами лица?

Поинтересовался я, изумляясь про себя. Неужто она успела все написать за такой короткий срок?

— Нет... — Мэл замерла у двери, взявшись за ручку, но не открыв. — Рыженькая гаргулья с симпатичными кудряшками, она принесла.

Глава 6 Инстинкты

Инстинкты

— Давай ещё, Эзра! У тебя так красиво получается.

Я смущённо улыбаюсь, глядя на ровные, симметричные узлы из тканей растения в моих руках. Профессор Амаранд объяснил, что после завязывания узлов мы будем их замачивать в специальном растворе из соли и других трав, а потом опять расплетать, так получатся нити для плетения заговоренных браслетов, которые не рвутся и легко принимают в себя магию.

Загвоздка лишь в том, что чем аккуратнее плести узлы, тем легче их будет расплетать потом. Но не все это понимали или не хотели понимать.

У большинства моих одногруппников, в особенности утех самых умных гаргулей, рукоделие выполнено отвратно. Они злились, фыркали, раздували от гнева ноздри. Но горделиво продолжали запутывать нити ещё сильней.

Другое дело Макси и Лотар, торжественно вручив мнеи свои «тканевые фрагменты», ребята собрались вокруг меня и следили, как я заплетала.

При этом постоянно поправляя друг друга и делясь шёпотом едкими фразочками.

— Не могу дальше плести, Макси. И так до пола доходит, а я должна считать узлы, если бы моглана ноги подняться, а так...

Я грустно вздохнула. На что девушка лишь нахмурила тонкие брови и умным взглядом поверх очков стрельнула в Лотара, который что-то щебетал на ушко девушке за соседней партой.

— Эй ты, верзила! Займись делом и будь добр, подними нашу рукодельницу вверх.

— Я тебе что, мул, чтобы поднимать и тащить? — фырчит Лотар сквозь зубы, не отрываясь от красавицы, которая ему что-то щебечет в ответ.

Макси скрещивает руки на груди и щурится.

— Ну что ты, я бы обидела животное, сравнив с тобой. Ты просто наглый болван, который не пойми как попал сюда.

— Девочка с мужским именем, — дразнит её Лотар, поворачиваясь к нам лицом, — ты опять нарываешься на грубость.

Но уловив мой умоляющий взгляд не начинать ссору, сдаваясь вздыхает.

— Ладно, монетка, так и быть, побуду сегодня добрым.

— Что? Я не... Ай, Лотар, что ты делаешь?! Я тяжёлая!

Вскрикиваю я уже в воздухе. Обращая внимание всего класса на нас. Чувствую завистливый взгляд девушек, внимательный парней и краем глаза вижу смешинки в глазах учителя, который заметил нас.

— Адепт Лотар, позвольте спросить, а что вы, собственно говоря, делаете?

В голосе пожилого оборотня нет злости или яда.

— Как что? — натурально удивляется Лотар, пока Макси тянет мне новые нити, — выполняем план, что вы там говорили? Кто сделает десять метров, освобождаю от уроков по рукоделию на ближайшие три недели.

— Так я говорил по десятьметров на каждого ученика. — фырчит профессор, удивляясь наглости Лотара, атот лишь крепче меня придерживает за талию и громко заявляет:

— Ничего не знаю, ничего не слышу. Десять метров так десять метров.

В зале раздаются смешки. От крепких пальцев парня на животе начинает болеть кожа. Но я молчу и продолжаю плести, потому что где-то в уме пересекла давно 150, а это 15 метров.

За своей работой я не замечаю, когда раскрывается дверь в аудиторию.

— Вы что-то хотели, коллега?

Машинально перевожу взглядна дверь и почему-то застываю в руках Лотара бездушной куклой.

Профессор здесь. Хочется мысленно сказать «мой» профессор здесь. Но я обрываю себя. Что за глупость? Тем временем Ви Туар смотрит на меня. И в его удивительных медовых глазах тлеет гнев.

— Фиалковски! Ронгер! После уроков в мой кабинет, объясните вашу писанину.

Холодно бросает и после этого уходит, громко хлопнув дверью.

— Кажется, он не оценилтвой талант копировать чужие почерки, рыжая.

Коротко роняет Лотар, усаживая меня обратно в кресло, пока мы с Макси удивлённо обмениваемся взглядами.

Ой, что-то мне страшно стало!

****

— И что на этот раз натворил мой братец?

Старший из Келлеров невозмутимо продолжает очищать специальной щеткой хирургические инструменты. Конечно, для этого есть помощники, но Арс слишком сильно дорожил своей личной коллекцией, чтобы доверить ее кому-либо, кроме себя. Он делал это невозмутимо и спокойно... Как удавалось только ему, потому что, когда я уронил чашку с лекарственной эмульсией, он и не вздрогнул, хотя мы с ним уже вторые сутки на ногах.

Пришел приказ сверху с подпиской «Просьба», очень срочно. Признаться, я давно уже вольная птица, но даже я не могу отказать некоторым персонам.

Изучая остатки чего-то тела, мы, как два специалиста, а именно фармацевт и лекарь, пришли к выводу, что это новый вид яда.

И его надо изучить.

Но не от усталости я ронял вещи. Отнюдь. Мои мысли постоянно уходили в тот зал, к той девчонке.

Вспомнив сновакак увидел ее в чужих руках, я не сдержал звериного рыка. Что за чертовщина?!

Арсениум дернулся и ожидаемо приподнял одну бровь.

— Или это не из-за тупости Альберта, Дан?

— Арс... — спокойно парировал я, нагибаясь, чтобы подобрать осколки.

— Последний раз ты так бесился, если моя память мне не изменяет, когда твоя маменька пыталась путем манипуляций через твоего братца заставить жениться.

Я невольно скривился. Маменька — это отдельный вид неизученного яда, который иногда доводит меня до состояния тихого бешенства.

Обычно детей спрашивают: «Кого они больше любят, маму или папу?»

У меня же и отец, и мать сражались за первое место в номинации «Ненавистный родитель». И последние лет десять маменька лидировала.

— Альберт извел и твой мозг скулежом по своей ненаглядной баронессе Кросс? — пытаюсь казаться спокойным и расслабленным, но получается плохо. С подросткового возраста мой зверь не устраивал мне подобного фестиваля. Мне приходится бросить всю концентрацию на его усмирение.

Что с ним? Что со мной? Может, это какой-то яд с ментальным эффектом? Или проклятие?

— Альб всегда тяжело переносил расставание с любимыми игрушками, но это пройдет. — хмыкает Арс, бросая щипцы в резервуар со спиртом.