Дай мне любовь

1. Может, я не тот?

С самого детства мы были связаны невидимой нитью. Я и она. Обитали в одном дворе, в квартирах, словно зеркально отражающих друг друга номером. Казалось, с момента сотворения нашего общего мира между нами существовало нечто большее, чем просто дружба, нечто особенное, родное и невыразимо близкое.

С годами она расцветала, как дивный цветок, затмевая своей красотой всех остальных девчонок. Она – словно квинтэссенция всех эмоций, будоражащая сознание, заставляющая язык заплетаться в бессвязные фразы, а сердце – бешено колотиться. Я, словно безумец, следовал за ней повсюду, пленённый её очарованием. Она – мой наркотик, моя пагубная зависимость, без которой не мыслил ни дня, ни ночи. Любовь ли это? Или просто навязчивая идея?

Неважно. Я уже утонул в ней, с головой нырнул в эту бездну страха и безответности, которая порой заставляла меня выть от тоски в подушку. И я ни о чём не жалел. Точнее, я не представлял своего существования без этой любви. Она – постоянная гостья в моих мыслях. Даже сейчас мой разум поглощён Евой – её неземной красотой и пьянящим ароматом ванили, который навсегда стал её визитной карточкой.

Как же я жажду обнять её, вдохнуть этот ванильный нектар, чтобы бабочки в животе запорхали, словно сумасшедшие, а сердце, наконец, обрело то, чего так долго желало. Хочу заглянуть в её карие глаза, утонуть в их глубине, где серьёзность смешивается с добротой. Хочу взять её за руку и объявить всему миру, что она – моя, чтобы никто даже не смел помыслить о том, чтобы приблизиться к ней. Хочу, чтобы она…

– Видимо, господину Макарову настолько не нужна физика, что он решил предаться грёзам и игнорировать меня! Конечно, мы же в десятом классе, ОГЭ сдали на трояк и теперь можем витать в облаках! – ну, я же говорил, не могу думать ни о чём, кроме моей ванильки.

– Простите? – я поднял голову на Наталью Ивановну, которая, казалось, готова швырнуть в меня учебником. Интересно, сработает ли это как с яблоком и Ньютоном?

– «Простите»? Макаров, ты страх потерял? – точно, сейчас учебник прилетит мне по башке. Проверим на практике мою теорию. Жаль, что подопытным кроликом буду я. Дайте хоть сыра, что ли. Что там ещё мышам надо? Под злобную тираду физички поворачиваю голову в сторону ванильки, вижу, как она смотрит на меня и тихонько смеётся. Вот блин. Морщусь, отворачиваюсь и пишу ей сообщение, ибо эта зараза сидит слишком далеко от меня.

«– А вот если бы кое-кто не променял бы меня на Настюху, сейчас бы этого ужаса не было.»

«– Ну, не злись, Мак, я же на разок на физике отсела. Итак всё время бок о бок с тобой, уже небось устал от меня.»

«Мак». Она стала так называть меня в пятом классе. Сокращает фамилию. Или просто кому-то лень добавить одну букву и звать меня по имени. Или как-нибудь ласково. Молчу о «котик», «солнышко» и так далее, ну хоть бы «Маркуша» звала. Мама, иду менять имя.

«– Не неси ерунду, дурочка. Если бы надоела, я бы сказал. Я наоборот без тебя тут на батарее вешаюсь. Скучно жесть. Чтоб на математике села со мной, или домой пойдёшь без меня и мороженого.»

«– Блин, прости, я уже с Кирой сесть договорилась. У нас же контрольная, а она умная и всё такое, обещала дать списать.»

Сердце кольнуло, бабочки внутри меня передохли до единой.

«– А я тупой, получается? Спасибо, Евусь, умеешь унизить. Сама домой идёшь без нас с мороженым. С Настюхой там, с Кирой, и остальными, а я обойдусь.»

«– Ну хватит как баба обижаться, Марк. Вроде уже взрослый мальчик. И не правда, ты умный. Но они тоже мои друзья. А домой меня Саша обещал проводить, и я согласилась, так что ты всё равно бы один шёл.»

Какой к чёрту Саша? Очередной ухажёр? Алло, девочка, я к тебе третий год подкатываю, а ты встречаешься с теми, кто тебе подножку ставит и на три буквы шлёт? Приоритеты, конечно, расставлены отлично, ничего не скажешь.

«– Ну и вали к своему Сашеньке. Только потом, чур, не мне на плечо будешь ныть, если что-то случится, или этот бабник тебя кинет, бедненькую.»

Больше я ничего не писал. И сообщения, которые мне приходили от неё, я не читал. Хотел с обиды вообще в архив кинуть и уведомления убрать, но не стал, вдруг что случится.

Когда прозвенел звонок, я быстро собрал вещи и вылетел из кабинета. Из толпы одноклассников позади я слышал, как меня звала моя ванилька, но я был слишком зол, чтобы остановиться. Нет, я был слишком зол, и поэтому не хотел останавливаться, потому что боялся наговорить ей гадостей или, хуже того, обидеть. И так уже много чего наговорил. Очередная моя ошибка.

Утром попрусь извиняться с цветами и заодно посмотрю на это сонное чудо. Обожаю её. Ей намного лучше, когда она не накрашена. Её естественная красота – моя молитва, она – мой храм.

Дойдя до кабинета математики, я вошел первым. Тут было прохладно, потому что окна были открыты. Конечно, не очень логично проветривать кабинеты в конце октября, но кто я такой, чтобы осуждать, правда?

Я сел за первый стол первого ряда, из-за чего учитель удивленно на меня посмотрел. Обычно мы с ванилькой сидим на задних партах, потому что я большой мальчик. Мои метр девяносто мешают сидящим сзади хоть что-то увидеть за мной, да и качалка даёт бонус – я широкий, как многолетний дуб.

Класс начал заполняться людьми, и, конечно же, я дождался свою любовь всей жизни. Эта мадам села рядом со мной. А как же Кирочка? Ужас, как она могла предать подружку. Ну, я обиженный на жизнь и на эту мадам, поэтому как ни в чём не бывало, начал собирать свои вещи. Кстати, именно на это и было рассчитано, я не собирался сидеть на первой парте.

– Уже уходишь, Марик? Мне была приятна твоя компания… Нечасто такие гости ко мне на первую парту садятся, – Виктор Степанович, завались ты уже, век бы вас и вашу математику не видел.

– Эта женщина меня предала, не хочу с ней сидеть, – показушно возмущаюсь и пересаживаюсь на заднюю парту, перед этим пройдя два круга вокруг парт. Она молча терпит, плетётся за мной. Жалею её и сажусь за стол. Намучалась бегать за длинноногим мной. Она плюхается рядом, недовольно пыхтит. Звенит звонок, и мы все садимся ровно, достаём учебники. Ну что, да начнётся алгебраический ад. Чувствую, как меня толкают в бок локтем.