Дело не в магии

Глава 1. Вкус на послевкусии

Говорят, время лечит. Врут.
Время просто наливает себе кофе и садится смотреть, как ты снова делаешь глупости.

Вот и я — ровно год спустя после того самого «честного кофе» — снова сижу напротив Виктора и делаю вид, что не паникую.

Мы празднуем годовщину в «Бэйжстаре», где всё началось.

Тогда я была баристой, он — загадочным ВИП-клиентом, а теперь я — жена миллиардера, а он… всё тот же загадочный ВИП-клиент.

Прогресс, как говорится, налицо. И на чашке тоже.

Он всё так же пьёт кофе без сахара и смотрит так, будто знает каждую мою мысль на вкус.
И, к сожалению… или к счастью — знает.

Побочный эффект магической связи между нами — магия правды. Мы чувствуем эмоции друг друга. И это не метафора.

Но не только это вызывает сейчас… скажем так, некоторое беспокойство.

— Мы с тобой, — говорю я, — официальный раздражитель для всех категорий населения.
— Это как? — Виктор приподнимает бровь.
— Для обычных людей — история успеха: она варила кофе, а в итоге вышла за «кофейного короля». Для магов — скандал года: маг и его «питомец» поженились.
А для нас — просто двое сумасшедших, которых фракции до сих пор не уволили из жизни.
— Сарказм — твоё второе имя.
— А твоё — контроль. Если бы ты мог, то прописал бы наш брак в каком-нибудь пейнтоне с графиком эмоций.

Он смеётся. А я понимаю, что это — мой самый любимый звук на свете.
Ну, после шума кофемашины, конечно.

Нашу связь можно описать просто: «эмоциональный вай-фай с бесконечным трафиком». Когда я радуюсь — он чувствует. Когда он злится — я хочу вылить кофе кому-нибудь в лицо.
Любовь как совместный аккаунт: удобно, пока никто не решил обновить пароли.

Иногда это помогает — можем молчать и понимать друг друга.
А иногда — катастрофа.

Как сегодня утром, когда я сказала, что у него глаза цвета грозы. Он тут же ответил, что у меня — цвета тёмного мёда.
А потом добавил, что губы слаще мёда и, как ответственный человек, решил проверить. Проверял долго и с чувством.
Мёд не понадобился, но мы опоздали на все утренние встречи.

И Светозар, глава Стражей Рассвета, заявил, что я подаю «сомнительный пример честности».

Я-то думала, что быть гарантом честности и прозрачности — значит не врать в отчётах.
А оказалось — ещё и не опаздывать на собрания к магам-бюрократам.
Хотя, если честно, как тут не опоздать, когда твой муж способен поцелуем обнулить весь твой идеально спланированный график?

Да, в мире людей я — просто жена миллиардера. Ну ладно, не просто: жена миллиардера и партнёр по бизнесу.

А вот в мире магов у меня должность куда солиднее: гарант честности и прозрачности между двумя фракциями — Стражами Рассвета и Хранителями Сумерек.

Звучит как должность, которую можно печатать на визитках золотыми буквами.
А по факту это значит, что я обеспечиваю прозрачность магических сделок и ставлю подпись, что всё «по-честному».

Магический мир живёт по принципу: «Если магию хорошо засекретить — то люди о ней не узнают».

Поэтому всё маскируется под коучинг, ретриты и бизнес-тренинги.
Мой муж, Виктор Петров — владелец «Петров Групп», корпорации по продаже успеха в формате «кофе-брейк с гарантией».

То есть ты приходишь «на программу по самоэффективности», платишь кругленькую сумму, пьёшь кофе — и вдруг у тебя получается всё.
Идеальный бизнес, идеальный бизнес-партнёр, осознанность в подарок.

Конечно, никто не догадывается, что дело не в маркетинговой стратегии и не в презентациях с графиками.

Секрет прост: всё дело в кофе.

Бариста не просто обычные ребята, а маги из фракции Хранителей Сумерек. Они вливают в кофе силу, уверенность, успех и иногда немного наглости.
Так работает симпатическая магия — магия эмоций и состояний, переданных через напиток.

Другими словами, твоё утро на ретрите может быть бодрым не из-за кофеина, а потому что кто-то добавил в кофе уверенность в завтрашнем дне и чуть-чуть самодовольства.

Почему именно кофе? Потому что он — идеальный посредник между магией и человечеством.

Горячий, бодрящий и, главное, социально одобряемый. Никто не заподозрит колдовство в чашке, если сверху — симпатичное сердечко из пенки.

Кофе признали обе фракции. Удивительно, ведь они не могут договориться даже о том, какой у рассвета оттенок — золотой или ядовито-белый.
Есть ещё специализации. Светлые предпочитают «упаковывать» магию в чай: мол, мягко, целебно, без побочных эффектов. Тёмные — в алкоголь, по принципу «чем крепче, тем честнее».
Но и те, и другие сходятся в одном: для работы — только кофе.

Для магов он стал универсальным проводником, а для людей — ежедневной привычкой. И на пересечении двух миров выросла кофейно-магическая империя.

Так что пока «Петров Групп» продаёт успех с лёгким привкусом чуда, попутно расширяя свою сеть кофеен, я гарантирую светлым и тёмным, что их цели не нарушаются и что правда о магии не просочится в мир.

Семейный бизнес, что тут скажешь. В который мы вляпались не сами, а по воле магических фракций.

Кстати, о фракциях. Они враждуют столько лет, что их споры давно перешли в жанр «вечный сериал».

Мой друг Денис, в миру бывший бариста, а ныне владелец кофейни «Без фильтров», уверяет, что это всё классика: светлые и тёмные, добро и зло, ваниль и корица.

Но если честно — это скорее как латте против эспрессо.

Вроде похоже, но последствия разные.

Стражи Рассвета, или светлые маги, считают, что людей надо защищать от магии.

И от магов.

И вообще — от всего, что может выбить их из психологического равновесия.

Они придумали закон о неразглашении (маг не может разглашать людям о магии и магах), а заодно активно уменьшают силу своих учеников — до «социально приемлемого уровня». Считают, что сильный маг опасен — вдруг ему вздумается причинить зло людям?

Хранители Сумерек или темные маги, наоборот, уверены, что магия — это свобода.

Глава 2. Золотая клетка

Некоторые считают, что богатство даёт свободу. На деле оно просто дарит тебе клетку — зато с панорамным видом на парк, обслуживанием и капучино по расписанию.

Стою у окна пентхауса и ловлю на стекле отражение своего лица — девушка с темно-рыжими волосами и серьёзным взглядом куда-то вдаль. Будто смотрю на чужую жизнь.

Телефон вибрирует: три уведомления от фракций, одно из центрального офиса. Всё требует ответа. А я пока не хочу отвечать.
Всё идеально: панорама, стекло, кофе, аромат свежей роскоши. И всё равно неуютно. Слишком блестит. Слишком дорого. Слишком не моё.

В своей хрущёвке на четвёртом этаже, купленной в ипотеку, я чувствую себя свободнее. Там пахнет реальностью, обжаренным кофе и любовью, которая помещается в один плед.

А здесь — как в витрине. Вроде живёшь, а на самом деле просто стоишь на подсветке.

Смотрю на город свысока и думаю: вот она, цена успеха.

Одиннадцать лет назад Виктор Петров был просто парнем с горящими глазами и хроническим недосыпом. Делал стартапы, ставил сроки и мечтал о большом бизнесе.

В один ни разу не прекрасный день к нему подошли очень вежливые люди и сказали: «Хотите, чтобы все ваши проекты были на сто процентов успешны?»
И он, конечно, хотел.

Маги из фракции Хранителей Сумерек искали предпринимателя со смекалкой и минимальным инстинктом самосохранения для своих игр. Нашли.
А Виктор обрадовался, что нашёл «серьёзных инвесторов» и гарантию успеха.

Так и завертелось: семинары, кофе-брейки, программы личностного роста вроде «Как стать версией себя, на которую не стыдно смотреть». А под всем этим — магия в кофе.

Спустя время Кассиан, прежний глава тёмных, аккуратно объяснил про магию и магов.
Но к тому моменту колесо уже не просто крутилось — оно ехало на Викторе, не спрашивая разрешения.

Теперь он — олигарх, маг, который скрывает свою природу даже от фракций, и человек, у которого есть всё, кроме свободы.
Пентхаус, костюмы, охрана, корпоративные улыбки — всё как надо. Только график жизни составляют не часы, а магические протоколы.

Я делаю глоток кофе и думаю, что очень понимаю его попытки играть против этой системы. Просто чтобы самому выбирать, когда ложиться спать.

Год назад я тоже мечтала о свободе от фракций — и оказалась в том же клубе «Золотая клетка делюкс». Только теперь у нас семейный тариф.

Иногда я думаю: а можно ли вообще выйти из этой клетки? Или свобода — это только иллюзия, которую можно себе позволить между двумя отчётами для фракций?

— О чём думаешь? — раздаётся у меня за спиной.

Я вздрагиваю. Виктор подходит, обнимает. От него пахнет шампунем, паром и чем-то домашним, тёплым.
— О тебе, — честно отвечаю.
— И я тоже, — улыбается он.
— Тоже о себе? — прищуриваюсь.
— О любимой жене, — говорит он и, не давая мне договорить, подхватывает на руки. Кружит, как будто мы в фильме про счастливых людей.

Я смеюсь, но на полпути смех замирает. Вдруг чувствую — пусто. Нет отклика. Нет его эмоций. Ничего.

Вчера ночью мы были… ну, скажем так, очень синхронны. Настолько, что я бы дала нашей связи премию за лучшую командную работу. Несмотря на фильтры и зашумленность... А теперь — тишина. Как будто кто-то выдернул роутер из розетки.

Виктор замечает моё лицо, осторожно ставит меня на пол. Смотрит внимательно.
— Что?
— Связь, — говорю. — Молчит.
Он хмурится.
— Я тоже почувствовал.
— Может, это потому, что нас теперь не двое, а… немного больше? — произношу я с кривой улыбкой, глядя на него исподлобья.
Он на мгновение замирает.
— Возможно, — тихо отвечает. — По-хорошему, нужно съездить к Учителю. Он бы точно объяснил, почему связь себя так ведёт.
— Давай съездим.
— Сейчас некогда. Потом обязательно поедем.

Он целует меня в висок и уходит собираться. Я открываю окно.
Город шумит, солнце режет стекло, кофе остывает.

И вдруг я думаю: если эта связь, созданная магией правды исчезнет совсем… значит ли это, что мы опять сможем врать друг другу?

А я ведь так привыкла к честности за этот год. Даже к той, что горчит сильнее, чем эспрессо без сахара.

Пью последний глоток — он горький. И думаю, что правда в отношениях похожа на кофе: пока горячая — обжигает, пока честная — бодрит, а если остыла — просто потеряла вкус.

Через пару часов Виктор уходит на встречу.
Я только успеваю вдохнуть спокойствие, как телефон взрывается звонком.

Денис.
Мой личный индикатор катастроф.

— Алиса! — орёт он из динамика.

— И тебе доброе утро, Денис.

— Алиса, слушай! У меня приборы показали магический всплеск. Серьёзный. В вашем районе.

Я замолкаю.
— Может, у тебя провод коротит?

— Проверял. Всё чисто. Всплеск — реальный.

— Ну, может, это просто коллективное просветление клиентов после утреннего эспрессо?

— Алиса, — вздыхает он, — ты шутишь, потому что боишься.

Молчу. Он знает меня с универа... И он попал в точку.

— И да, — добавляет Денис. — В эпицентре был Виктор. Остальное не по телефону.

***

Пока лечу на лифте вниз, думаю, что кофе всё-таки переоценён. Он бодрит тело, но абсолютно не помогает, когда бодрить нужно душу.

Лифт едет мучительно медленно. Этажи мигают, как пульс. Сердце бьётся в такт лампам.

Такси уже ждёт под моросящим дождём. Сажусь, вожу пальцем по стеклу — город размывается, как молоко в кофе.

Мысленно прокручиваю разговор с Денисом. Он не маг, просто человек, зацикленный на идее фиксировать магию приборами. И пока он единственный, кто добился в этом колоссальных успехов.

Так что если Денис говорит «магический всплеск» — значит, всплеск был. А если зовёт говорить не по телефону, значит, дело серьёзное.

Пентхаусы, фракции, эта показная роскошь — вдруг кажутся театром для слепых.
Когда едешь навстречу человеку, который умеет фиксировать магию, ты понимаешь, как мало в жизни фиксируешь сам.

Глава 3.Допрос

Дождь стучит по крыше такси, как будто пытается смыть этот город с карты.

Окна запотели, навигатор глючит, и водитель уже третий раз спрашивает, не проще ли мне дойти пешком. Говорю, что не проще.

Написанное ещё в «Без фильтров» сообщение Виктору «Еду к тебе, это важно» висит непрочитанным уже двадцать минут.

Потом следуют сорок минут пробок, дождя и собственных мыслей.

Успеваю тридцать раз пожалеть, что не заказала служебную машину от «Петров групп» — но не хотелось официально светить визит в «Без фильтров».
Хотела просто доехать без лишних глаз.

Как же наивно — думать, что в этом городе у магов нет тех самых «лишних глаз», наблюдающих за каждой мало мальски значимой кофейной точкой…
И особенно за кофейней Дениса. Можно было догадаться, что за ним тоже наблюдают, так же как и за нами.

Телефон вибрирует, наконец-то.
«Я в “Зёрнах истины”. Допрос».

Слово «допрос» пробивает сильнее кофеина. Становится ясно: фракции уже знают.

И если они добрались до Виктора быстрее, чем я до ближайшего перекрёстка, значит, у них тоже есть своё оборудование — не хуже, чем у Дениса.
А может, дело в чём-то другом.

***

Наконец добираюсь до места.

«Зёрна истины» за год превратилась в мини-школу древнеславянской магии. Теперь это не просто кофейня, фасад которой оформлен под старину.

Теперь это целый учебный центр из нескольких корпусов — с курсами, практиками и видом на дождливый парк.

Виола и Дмитрий, которые здесь преподают, тоже нейтральные маги. Год назад я проходила у них начальное обучение.

Моя первая учительница по кофейной магии, Виола, встречает на пороге, укутанная в белую шаль, которая так гармонирует с цветом её волос.
— Где он? — спрашиваю.
— В другом корпусе. — Она поворачивается к Дмитрию, который ведёт занятие. — Я проведу Алису.

Мы идём по галерее под навесом, дождь барабанит по жестяной крыше.
Перед дверью Виола останавливается, кладёт мне руку на плечо:
— Ты ведь знаешь, Алиса, магия — не преступление. Преступление — когда перестаёшь верить, что всё можно исправить.

Я киваю. В горле что-то горькое, как пережжённый эспрессо.

Открываю дверь и попадаю в небольшой коридор с несколькими дверями.

Первая дверь распахивается, и Виктор выходит навстречу — мрачный, как эспрессо без воды.
Взгляд ледяной, но этот холод направлен не на меня — за его спиной маячат Светозар и Равенар.

Главы двух фракций. Светлый и Тёмный.
Две противоположности, умеющие дружить только когда пахнет допросом.

Светозар выглядит, как рекламный плакат морали: безупречно выглаженная белая рубашка, серый костюм, золотые запонки, волосы приглажены до идеала — будто в его мире даже раскаяние должно быть аккуратным.

Равенар, напротив, в чёрной водолазке, тёмно-синем пиджаке и ботинках с намёком на рок-н-ролл. Как ни странно, ему идёт, несмотря на пожилой возраст. На запястье — браслет из обсидиана, на лице — лёгкая скука.

Если бы совесть имела два отдела, эти двое сидели бы в соседних кабинетах.

— Госпожа Петрова, — говорит Светозар своим безупречным голосом лектора по морали, — пройдите.
— А Виктор?
— Подождёт в коридоре.

«Подождёт». Как будто мы пришли не на допрос, а в поликлинику за справкой о разрушенной жизни.

Захожу. Пахнет странно — не кофе, не травами, а чем-то электрическим. Металлический привкус в воздухе.

На столе приборы — гибрид артефактов и айти-технологий, с голубой подсветкой. Денис бы умер от зависти.

Потрясающе. Неужели и правда вычислили нас несмотря на все предосторожности Виктора?

Светозар начинает с фирменной улыбки — той самой, от которой хочется подсыпать соль в его латте.
— Госпожа Петрова, благодарим за своевременное прибытие. Надеемся, вы проясните ситуацию.
— С удовольствием. — улыбаюсь я. — Вы только скажите, что конкретно у вас не прояснено?

Он пропускает сарказм мимо ушей, будто у него встроенный фильтр.

Равенар, щёлкнув тумблером прибора, запускает голограмму.
— Остатки аномальной связи между вами и Виктором Петровым показывают: магическая эмпатия существовала не менее года, — сообщает он с интонацией человека, объявляющего курс валют.

— А значит, — подхватывает Светозар, — Виктор Петров — маг не «с сегодняшнего утра», а давно.

Молчание звенит в воздухе, как струна.

— Не станете же вы утверждать, что магическая связь могла сформироваться между магом и человеком?

— Не стану, — холодно цежу я.

— И вы, — продолжает Светозар, — как маг-покровитель вашего питомца, не уведомили фракции об открытии у него дара год назад.

— То есть скрыли, — добавляет Равенар, с ленивой тенью улыбки. — Допустили сокрытие магической природы.

— Учитывая, что год назад Виктор Петров был питомцем Кассиана, прежнего главы тёмных, находящегося сейчас в тюрьме «Ловушка духа», а связь между вами существовала уже тогда… — Светозар делает эффектную паузу. — Было бы логично обвинить самого Виктора в том, что он скрывал свою природу мага. А вас — в соучастии.

Я молчу.

Равенар чуть склоняет голову, словно жалеет.
— На самом деле мы понимаем, что чувства — это сложно. Но закон — прост.

Светозар делает вдох — тот самый, который всегда предвещает приговор.
— Таким образом, Виктор Петров обвиняется в сокрытии магической природы, а вы, Алиса Петрова, — в укрывательстве факта открытия дара у вашего питомца.

И снова молчу. Ожидание растеклось в воздухе, как жжёная карамель

— В соответствии с Кодексом магических фракций, — продолжает глава светлых, — господин Петров должен будет через две недели на Переговорах выбрать сторону. Заявить, чьи ряды он желает пополнить: Стражей Рассвета или Хранителей Сумерек.

Слово «Переговоры» бьёт, как током.

Перед глазами — флэшбэк: я, год назад, на Переговорах доказываю своё право не принадлежать ни к одной из фракций и быть нейтральным магом. А Светозар громко орёт: «Недопустимо! Дар этой девчонки слишком силён. Я требую лишить её дара!»

А дальше — моя пламенная речь о том, что я выгодна обеим фракциям только как нейтральный маг. Моё предложение нового формата работы — вместе с Петровым — и моё обещание гарантий честности и прозрачности для фракций.
Они тогда почти согласились, но всё это было отвергнуто, потому что…

Глава 4. Отпуск

Если хочешь сблизиться с мужем, забудь про ужины при свечах и совместные медитации. Просто поезжай с ним куда-нибудь далеко. Часов на десять, без остановок, в одной машине. Вот это — настоящее свидание: ни отойти, ни спрятаться, ни выключить его ехидные паузы, когда он молчит так, будто за это получает премию.

Мы едем уже третий час. За окном — одинаковые поля, одинаковые указатели и редкие заправки, на которых кофе пахнет тоской и моторным маслом. Виктор за рулём, сосредоточен, как будто ведёт не внедорожник, а межмировой корабль. Я — рядом, в роли штурмана, который периодически говорит «вон там поворот» и получает в ответ философское «вижу».

Потом он начинает рассказывать. Не про магию, не про бизнес, не про Академию — про детдом. Как мальчишки пытались сварить «кофе» из коры дуба и пластилина, потому что им хотелось «чего-то взрослого». Как на выпускной в детдоме ему подарили книгу с надписью: «Будь тем, кто нужен, но нужен всем».

Я слушаю — и мне весь путь хочется его обнять. Но нельзя: он за рулём, и если я хотя бы потянусь, мы точно свернём в философский кювет.

К вечеру подъезжаем к Саратову. Дорога вымотала — как плохой растворимый кофе: бодрит, но с осадком. Решаем переночевать в гостинице, а к Учителю Виктора — Савелию Ардену поехать утром. Говорят, он живёт где-то в такой глуши, что туда не доезжает даже магическая доставка.

Гостиница попадается нам простая, но уютная — два этажа, ковровые дорожки, запах свежего белья и немного — пыли времён. В холле — автомат с кофе, который обещает «100% арабику», но на деле выдаёт философскую грусть с привкусом жженого сахара. Девушка на ресепшене улыбается с такой теплотой, будто сама сбежала в отпуск от фракций.

Мы ужинаем в придорожном кафе неподалёку. Тепло, светло, над окнами гирлянды, за стойкой старый кофейник, который шумит, как прибой. Котлеты, вопреки виду, оказываются вкусными, пюре — с маслом, чай — с мятой. Мир на пару часов снова кажется нормальным.

Виктор ковыряет вилкой еду и вдруг говорит:
— Я думал в дороге… Может, нам просто снова откупиться?

— Откупиться? — поднимаю бровь.

— Старославянскими обережными знаками. Теми, что остались после Переговоров в прошлом году.

— А у нас остались?

— У нас – нет, — он хмурится. — Два уже потратили: один — на «подвиг», второй — на то, чтобы меня оформили как твоего питомца, а не Равенара. Но у Учителя могут быть.

Пауза. Потом он тихо добавляет:
— А потом я решил, что хватит их раздавать. Слишком ценны. Надо придумать что-то радикальнее.

Я смотрю на него — и чувствую, что он уже что-то задумал. Вот это выражение лица — сосредоточенное, чуть усталое, но с искрой — у него бывает только в двух случаях: когда он придумывает новый план или когда варит кофе.

Отворачиваюсь к окну, чтобы не улыбнуться.
И замираю.

На обочине, среди редких фонарей, мелькает силуэт мотоцикла. На нём — девушка в шлеме с зеркальным визором. Куртка из плотной кожи, тёмные штаны, даже движение — узнаваемое: чуть напряжённые плечи, уверенная посадка. И на долю секунды мне кажется — это Соня.

Та же спина, тот же поворот головы, как будто она и правда глядит прямо на нас.

Мимо проезжает фура — и всё исчезает. Пустая дорога, редкие отблески фар, тишина. Наверное, показалось. Соне здесь взяться неоткуда. А если даже и не показалось… значит, наш «отпуск» официально начался с сопровождением.

Я делаю глоток остывшего кофе. Горчит. Но иногда горечь — это просто вкус опыта, который перестал притворяться сладким.

Как и жизнь: главное — не бояться, что она обожжёт язык. Потому что только обжёгшись, понимаешь, сколько в ней тепла.

***

Утро начинается с вибрации телефона. На экране — четыре сообщения.
Первое — от Равенара:

«Уважаемая госпожа Петрова! Фракция Хранителей Сумерек выражает готовность рассмотреть особые условия для вас и господина Петрова в случае сотрудничества. В дополнение — лучшие преподаватели Академии, доступ к архивам тёмных заклинаний и моя личная симпатия».

Как мило! Когда глава тёмных начинает флиртовать в деловом стиле, утро сразу обретает смысл.

Следом — второе, от него же:

«Я серьезно. Подумайте хорошо, Алиса. Нейтральность — это миф. Но вы можете выбрать сторону, прежде чем стороны выберут вас».

Хорошо сказал! Прямо в духе мотивационных постов в соцсетях: «выбери тьму — и жизнь заиграет красками».

Третье сообщение — от Светозара, и оно начинается с «Алиса, я в шоке». Дальше идёт сплошной укор: как я могла уехать в отпуск, не сдав отчёт по сделкам «Петров групп», когда «Совет ждёт цифры, а не ваши фото из отпуска». Я даже чувствую, как из телефона пахнет кипящей праведностью.

И последнее сообщение — от Виолы:

«Помни, дорогая: магия не делится на светлую и тёмную. Она делится на ту, в которую веришь, и ту, которой боишься. Пей кофе с верой, а не со страхом».

Вот за что я люблю Виолу — она может вложить в одно предложение больше мудрости, чем Академия магов в три тома по «Этическому использованию чар».

Кладу телефон на тумбочку и думаю, что быть нейтральным магом в современном мире — это как ходить по минному полю в тапочках и с кружкой латте.

Фракции смотрят на тебя, как на странную помесь: вроде не враг, но и не свой.

Чтобы получить разрешение быть нейтралом, нужно совершить «подвиг». Благодаря Виктору я свой совершила год назад — спасла светлую половину Совета от магического обнуления. За это мне позволили остаться «в гостях». Всего на год. А теперь снова хотят отобрать эту нейтральность, как будто им самим есть куда её приложить.

Нейтралов вообще единицы. Их не любят — по привычке. У фракционных магов есть артефакты-отслеживатели, у нейтралов нет. Мы — белые пятна на карте магического контроля.

Фракции делают вид, что доверяют нам «по заслугам», но на деле просто боятся, что мы окажемся из подпольных серых магов, тех, кто делает амулеты невезения и проклятые чаи «от соперниц».

Глава 5. Катализатор Апокалипсиса

Дорога домой кажется бесконечной.

Всё уже знакомо — повороты, поля, запах бензина и кофе из термоса, который мы варили у Савелия. Только теперь в нём уже не дым и философия, а горечь и тревога — как будто магия выдохлась за эти три дня.

Я смотрю в окно и думаю: ну вот, мы вроде всё поняли. Дар — это не сила, а устойчивость. Связь — не магия, а честность. Савелий дал нам ответы, но не инструкции. Что теперь с этим делать — непонятно.

До Переговоров осталось уже не две недели, а десять дней. И если мы не предоставим подвиг, изобретение, спасение мира, — мой статус нейтрала аннулируют, а Виктору его даже не дадут. И что-то там ещё Светозар говорил про развод… Интересно, решится ли на такую подлость? Если да, то сильно пожалеет.

Я поворачиваюсь к Виктору. Он замечает мой взгляд и улыбается краешком губ — редкое, но всегда приятное зрелище.
На несколько минут даже становится тепло.

А потом въезжаем в город и накрывает ощущение: будто жизнь только и ждала, когда мы приедем, чтобы сразу обрушить новости.

Заезжаем в «Без фильтров» к Денису. Тот, как всегда, за стойкой. Волосы опять в разные стороны, на фартуке свежие следы корицы.

— О, кто это к нам пожаловал? Возвращение беглых магов, — протягивает он. — Кофе или алиби?
— Сначала кофе, — говорю я. — Алиби оставим на потом.

Он наливает нам по чашке эспрессо — густой, насыщенный, с нотами «пахнет бедой, но бодрит».
И достаёт из-под стойки запечатанный конверт с гербом Совета.

— Это вам. Принесли утром. Расписался в получении, потому что вы были недоступны.

Я беру конверт, смотрю на сургучную печать.

— Может, это поздравление с окончанием отпуска? — пытаюсь пошутить.
— Если поздравление, то очень официальное, — замечает Виктор.

Вскрывает и читает надпись:
— «Приглашение к участию в Переговорах».
— Ясно. Теперь с печатями и на бумаге.

Денис поднимает бровь.
— Ну, у вас хотя бы отпуск закончился интересно. У меня максимум — спор с оборудованием и кофемолкой.

Я молча кладу письмо на стол.
Беру чашку. Кофе опять пахнет тревогой и проблемами.

— Ну что, — говорю я, делая глоток. — Добро пожаловать домой.

В голове всплывают слова Савелия: «Сильный дар — это способность удерживать магию, даже когда её ломают».

Похоже, скоро придется опять проверить, насколько это правда.

***

Дома тихо. Слишком тихо для того, чтобы не начать думать.

Я сижу на подоконнике в своей старой кухне, держу письмо Совета в руках. Оно как кусок холодного металла — безупречное, официальное и бездушное. Перечитываю ещё раз, надеясь найти зацепки.

Виктор сидит за столом с ноутбуком, иногда чертит что-то прямо на экране, иногда печатает.

— У тебя лицо человека, который собирается сделать что-то очень умное и опасное, — говорю я, делая вид, что не переживаю.
— Просто думаю, — отвечает он.
— Вот, я и говорю: опасное.

Он прерывается, смотрит на меня.
— У нас десять дней. Им нужны три вещи: от меня — «подвиг» или изобретение, чтобы дали нейтральный статус, от тебя — то же самое, чтобы не отобрали нейтральный статус, а от нас двоих — доказательство, что мы не создаём аномальных связей. Последнее — неофициально. Они просто хотят в этом убедиться.

— А мы как раз создаём, только хорошую связь. Сервис по честной магии. Без скрытых комиссий и с доставкой смысла на дом.

Уголок его рта чуть дёргается — почти улыбка.
— Савелий говорил, что устойчивость нашей связи — это реакция магии на честность.
— Угу, звучит как инструкция к отношениям: «будьте честны, и они не развалятся».
— Значит, если мы сможем показать, что честность может стабилизировать любое поле, — он поднимает взгляд, — тогда мы докажем, что это не аномалия. Это система.

— То есть ты хочешь сказать, — уточняю я, — что собираешься доказать Совету существование честной магии экспериментом?

Он кивает, спокойно, как человек, который уже неделю спорит с Вселенной и теперь просто докладывает о результатах.

— Савелий дал нам направление, но не формулу. Мы должны её найти сами. То, что он назвал «реакцией на честность», — это всего лишь наблюдение. Я хочу превратить его в систему.

— То есть в научную теорию, — говорю я. — Которую можно оформить, запатентовать и представить как подвиг.
— Именно, — отвечает Виктор.

И я понимаю, что он не шутит. И что, возможно, вот это и есть то самое «радикальнее, чем обережные знаки», о чём он говорил в дороге.

— Но тебе же нужен конкретный артефакт для Переговоров, — напоминаю я. — Что ты собираешься показать?
— Не один. Несколько.
Он разворачивает ко мне ноутбук, показывает на экран.
— Сеть стабилизаторов. Маленькие устройства, которые реагируют на эмоциональный фон.
— На эмоции? То есть сеть измеряет уровень честности?
— По сути — да. Если человек говорит правду, устройство чуть светится, но остаётся прозрачным. Если врёт — искажается поле, прозрачность теряется.
— Отлично, прозрачность рулит даже в артефактах.

Смеёмся чуть напряженно, словно студенты перед сессией.

Я смотрю на его схему — сплетение тонких линий, как сеть вен на ладони.
— И ты хочешь собрать это за десять дней?
— Придётся. Сделаем — и это будет наш «подвиг».

Пауза. Он усмехается, но глаза серьёзные:

— Если получится обеспечить стабильность этой сети, то она станет первым артефактом, работающим на новой форме магии.

— Ладно, — говорю, спрыгивая с подоконника. — Только при одном условии.
— Каком?
— Мы назывём проект «Формула Савелия». Чтобы хоть как-то прикрыться учёным авторитетом, если всё взорвётся.

Виктор усмехается.
— Договорились.

Мы оба смеёмся, но где-то под этим смехом уже чувствуется лёгкое напряжение — предвкушение, страх и азарт вперемешку.

***

Глава 6. Отчаяние и «Каракулеметр»

Есть два типа магов-изобретателей: одни создают устройства, чтобы изменить мир, другие — чтобы доказать, что не зря не спали три ночи подряд.

Кажется, мы — второй тип. Причём с премией зрительских симпатий за круги под глазами.

Виктор и Денис уже третий вечер подряд сидят над столом, заставленным паяльниками, камнями, амулетными платами и кристаллами, в которых мерцает энергия. На вид — лаборатория, на слух — пчелиный улей в фазе нервного срыва.

Я стою у стены, пью кофе и наблюдаю, как двое взрослых мужчин спорят, на какой частоте лучше резонирует честность.

— Итак, — говорит Виктор, глядя на схему, — мы заменили кофейный проводник на рубиновую матрицу, поле теперь должно стать стабильнее. Кофе был слишком непредсказуем.
— Как и женщины, которые его пьют, — бормочет Денис.
— Эй, я всё слышу, — говорю сладким голосом. — И напоминаю: без кофе вы оба бы уже перепутали минус с плюсом.

Виктор не отвлекается.
— В камни, в отличие от кофе, можно заключить магию надолго, они работают, как накопители. Что мы и сделали. Надеюсь, теперь артефакт станет автономным. Без заваривания, без ритуалов.
— То есть без меня, — уточняю я.
— Без необходимости варить, — дипломатично поправляет он.

Отлично. Я официально проигрываю камням и магическим кристаллам.

Денис кладёт паяльник.
— С моей платой этот артефакт будет не просто измерять честность. Он сможет визуализировать её — рисовать голографические узоры из энергии.

— То есть, если кто-то соврёт, устройство нарисует портрет? — интересуюсь я.

— Пока не знаю. Может, автопортрет, — бурчит Денис.

Работаем над артефактом по вечерам, потому что днём едва успеваем разруливать дела в «Петров групп» — там, кажется, уже пора проводить психотерапию для сотрудников, переживших магические всплески начальства.

Моя работа над изобретением пока заключается в том, чтобы варить кофе, реагировать сарказмом на фразы вроде «добавить эмпатию в контур» и не трогать паяльник. Последнее особенно важно.

Сегодня третий вечер, когда мы по плану должны подключить и проверить устройство.

Наконец, паяльники отложены в сторону.

Артефакт гудит, вспыхивает мягким голубым светом, и Денис торжественно объявляет:
— Проверка связи! Алиса, скажи что-нибудь максимально честное.

Кладу руку на специальную панель и говорю:
— Я устала, хочу спать, а вы оба выглядите как герои фильма «Сумеречный зомби».

Артефакт вспыхивает — и в воздухе появляется кружевной узор. Что-то абстрактное, витиеватое... отдалённо напоминающее кота. Или облако. Или моё состояние после трёх ночей без сна.

— Какой милый котик! — говорю я. — Может, прибор намекает, что правда пушистая, но царапается?

Виктор моргает.

— Это... нормально?

— Конечно, — говорит Денис. — Это просто отклик поля.

Он хлопает в ладоши.

— А красивая арт-инсталляция! Как вы там хотели его назвать? «Формула Савелия»? Можно назвать «Магический сюрреализм».

— Лучше «Каракулеметр», — говорю я, — Измеряет каракули совести.

Мужчины смеются, и я понимаю, что рабочее название прижилось.

Проверку решаем провести повторно — вдруг «Каракулеметр» просто закоротило.

Денис уверенно отключает и снова включает устройство. Оно шумит, как старый чайник, и начинает светиться изнутри.

— Хорошо, — говорит Виктор. — На этот раз проверим ложь.
Он смотрит на меня:
— Алиса, скажи что-нибудь неправдивое.

Опять кладу руку на панель и смотрю в потолок.
— Ладно. Я не люблю кофе.

Кристалл мигает, гудит... и снова выдаёт тот же узор. Абстрактное нечто, подозрительно котообразное. Только теперь это похоже на кота в сапогах и с наглой ухмылкой.

Мы втроём одновременно произносим:
— Что?!

Денис растерянно щёлкает кнопками:
— Может, он не понял команду?
— Или понял слишком хорошо, — говорю я. — Похоже, Каракулеметр считает, что врать — это тоже форма искренности.
— Или он просто нас троллит, — бурчит Виктор.

Денис вздыхает.
— Хорошо, теперь я, — он на секунду задумывается. — Я уверен, что мы не зря это затеяли!

Артефакт послушно оживает, излучая мягкое сияние, и… снова рисует абстрактного кружевного кота из светящихся линий. Только теперь с чем-то похожим на чашку в лапах.

Я закрываю глаза, потому что смех уже не удержать.
— Всё ясно. Он просто намекает, что нам нужен кот. Чтобы хоть кто-то в этом доме мурлыкал, когда все остальные психуют.

Виктор смотрит на голограмму и хмыкает:
— Может, он намекает, что честность — понятие с хвостом.
— С последствиями, ага, — добавляю я. — Или что правда иногда приходит в сапогах и с наглым видом.

Каракулеметр мягко гаснет, словно соглашается.

Мы молчим. Денис ковыряется в панелях, Виктор что-то записывает, а я просто сижу, уставившись в пустоту, где минуту назад висел сияющий кот в сапогах.
От усталости даже сарказм выветрился.

Воздух — густой, как пережаренный сахар.
Денис зевает и, буркнув что-то про «техническое безумие», уходит домой.

Когда дверь за ним закрывается, в кухне становится тише, чем в библиотеке.

Кристаллы и камни молчат в тишине, а мы сидим на кухне. Я, Виктор и чай — скромная, но честная компания. В воздухе пахнет мятой и недовольством.

— Может, всё-таки вернёмся к кофе? — предлагаю я.
— Нет, — устало отвечает он. — Мы должны найти способ стабилизировать магию без посредников.
— Звучит, как манифест против кофейной зависимости.
Он не отвечает. Только крутит в пальцах остывшую чашку. Тишина вязкая, как сироп.

Потом вдруг говорит:
— Знаешь, а кота было бы неплохо завести.

Я поднимаю взгляд. Он серьёзен. Совершенно.
— Зачем? Чтобы Каракулеметр не чувствовал себя одиноко?

— Нет. Как ты сказала — чтобы в доме хоть кто-то мурлыкал, когда всё летит к чёрту.
И тут меня прорывает. Я смеюсь — громко и от души.
— Всё. Теперь я точно знаю: кризис проекта официально достиг стадии бреда.

Глава 7. Кризис накопленного кофеина

До Переговоров остаётся четыре с половиной дня.

Мы с Виктором и Денисом снова на кухне. То есть в нашей мини-лаборатории. То есть — в официальном филиале магического хаоса.

Стол усыпан деталями, схемами, проводами и амулетными платами; на подоконнике груда камней и кристаллов; в раковине — кружки, внутри которых кофейная гуща уже начала подавать признаки жизни.

Запах в воздухе — смесь флюидов отчаяния и паяльного дыма.

— Знаешь, — говорю я, — когда Савелий говорил, что путь к истине лежит через труд, он явно не имел в виду однушку на сорок квадратов и три ночи без сна.
— Он имел в виду настойчивость, — бурчит Виктор, проверяя контакты.
— Ага, и, возможно, галлюцинации от кофеина.

На столе — наш гордый эксперимент, который я всё ещё называю Каракулеметр.
Круглый, чуть выпуклый корпус из металла, в центре — рубиновая матрица, а по краям — шесть прозрачных кристаллов. Когда он включён, всё это сияет мягким светом, словно прибор слегка дышит. Красиво, если не знать, что внутри живёт воплощение научного и магического абсурда.

— Напоминаю, — говорит Денис, — при последней итерации я заложил туда кофейные руны эмоций из Кофейного кодекса. У каждой руны свой смысл: искренность, страх, сомнение, вдохновение, сарказм… И далее по списку.
— И где они? — спрашиваю я.

Он нажимает кнопку активации.
— Алиса, скажи что-нибудь искреннее.

— Я уже не рада, что с этим связалась...

Рубиновая матрица вспыхивает, кристаллы отзываются светом — и над прибором рождается кружевное облако линий, напоминающее кота.
— Ну, почти руна, — говорю я. — Руна котолюбия.
— Да чтоб его… — Денис хватается за голову. — Он должен был рисовать руну искренности!

Виктор спокойно отпивает кофе:
— Может, кот — это символ искренности. Он ведь всегда искренен, особенно когда дерёт диван.

Мы решаем провести тест лжи.
Я кладу ладонь на сенсорную панель.
— Я люблю этот прибор, — говорю без единой эмоции.
Матрица вспыхивает.
Кот.
Теперь ещё с хвостом в форме сердечка.

— Отлично, — говорю я, — он определил, что я лгу, и поддержал эмоционально.
Виктор качает головой:
— Он издевается.
— Нет, — отвечает Денис, — он вышел за пределы бинарной логики правды и лжи. Он художник, он так видит.

— Мы создавали прибор для измерения честности, а получили прибор для арт-инсталляций, — вздыхаю я.

Смеёмся, но больше от бессилия.
Виктор закрывает глаза и прижимает ладони к вискам.
— Мы же были так близко! Всё должно было сработать.
— Если «близко» — это про нервный срыв, то да, мы к нему близко, — говорю я.

Пробуем ещё раз.
Виктор:
— Я не думаю, что всё это зря.
Кот.
Я:
— Я думаю, что всё это зря.
Кот.
Денис:
— Я думаю, что вы оба свихнулись.
Кот.
Молчим, глядя, как светящиеся линии дорисовывают очередную кошачью абстракцию.

— У меня ощущение, что это он нас тестирует, а не мы его, — говорю я.
— Могу ещё раз перепаять схему, — предлагает Денис. — Проверю заодно, нет ли ошибки в матрице.
— А я схему проверю, — говорит Виктор.

Денис ворчит, включает паяльник.
Я чувствую, как усталость накатывает липкой волной.

— Может, перейдём обратно на кофейный проводник? — предлагаю я. — Кофе хотя бы чётко отличает правду от лжи.
— Кофе — это костыль, — отвечает Виктор. — А мы должны сделать стабильный и автономный артефакт.
— Звучит, как инструкция к саморазрушению, — бурчу я.

Готовимся к четвёртому перезапуску «автономного артефакта».

И тут звонит телефон.
Виола.

Голос — тревожный, с надломом:
— Алиса, мне нужна помощь. Один из моих учеников в магической коме. Целители из светлых не справились: физически он здоров, но сознание не возвращается. Магический откат.

— Так вы же с Дмитрием магический откат иван-чаем лечите, — удивляюсь я.

— Именно. Но его не напоить — он без сознания. Я прошу, приезжайте. Может, вы что-то почувствуете или заметите, сейчас любая помощь важна.

Мы с Виктором переглядываемся.
Денис поднимает голову:
— Едем?
— Конечно, едем, — говорю я. — После такого не отказывают.

Собираемся быстро. Куртка, документы, телефон.
И — машинально — я хватаю Каракулеметр.

Почему-то думаю, что — он ведь улавливает колебания эмоций. Ну, должен во всяком случае. А магический откат — по сути, сбой эмоций, эмоциональное выгорание. Может уловит что-нибудь…

***

Здание кофейни «Зёрна истины», которая теперь стала «Школой курсов по лечению магического отката», выглядит так, будто его случайно перепутали с декорацией к историческому фильму, а потом забыли вернуть в девятнадцатый век.

Тёмно-коричневые стены, резные наличники, массивная дубовая дверь с медными заклёпками и ручкой в форме львиной головы. Только льву, кажется, уже надоело держать рот открытым — у Виолы здесь поток учеников нескончаемый.

Входим в холл.
Внутри пахнет мятой, лавандой, чуть-чуть карамелью и кофе.

Виола встречает нас в дверях кабинета.
На ней длинный серый халат поверх платья, похожий на одеяние монастырского алхимика, и серьёзное лицо, за которым обычно прячется мягкая ирония.
Сегодня иронии нет.
— Спасибо, что приехали, — говорит она. — Он вон там.

На кушетке лежит мальчик — лет пятнадцати. Лицо спокойное, но чересчур бледное, будто свет изнутри потух. Рядом — прозрачный шар диагностики: внутри всё чисто, без следов повреждений.

— Светозар вот только что уехал. Физически мальчик здоров, — тихо говорит Виола. — Но сознание закрыто. Дар не отвечает. Магический откат, но какой-то… особый. Словно не выгорание, а внутренний конфликт. Мы пытались вывести его запахом трав, ароматическими свечами, но эффекта ноль.

Мы с Виктором переглядываемся. Я ставлю на стол Каракулеметр, просто чтобы не держать его в руках — прибор тяжёлый, и рубиновая матрица неприятно холодит ладони.
Свет от ламп отражается в кристаллах, и кажется, будто внутри него что-то дышит.

Глава 8. Выгорание искренности

Я иду по улице, пытаюсь нащупать нашу связь — ту самую, которая раньше всегда отзывалась лёгким теплом где-то под сердцем.
Пусто.

Ни звука, ни вибрации, ни даже легкого покалывания. Только глухой вакуум.
Как будто кто-то выдернул шнур из розетки, и теперь эфир молчит.
Я снова сосредотачиваюсь и тянусь к связи — без толку.

Кажется, даже магия решила взять паузу в этих отношениях.
Не выдержала.
Сначала люди ссорятся, потом связь сгорает от перегрузки, потом прибор светится, как новогодняя ёлка, и молчит — впрочем, как и его создатели.

Смешно. Мы с Виктором строим третий вид магии, который, по идее, должен держаться на искренности, — и вот, она первой и не выдержала.
Может, связь не пропала, а просто ушла «в отпуск до выяснения обстоятельств».

Если подумать, она умнее нас обоих.
Я бы тоже отключилась, если бы в поле было столько эмоций, сколько сейчас между нами: ревность, обида, вина, кофеин и недосказанность в равных пропорциях.
Взрывоопасная смесь, даже без магии.

С такими мыслями забредаю в круглосуточную кофейню.

Вывеска горит неровно: «Бодрость». Внутри пахнет обжаренными зёрнами и дежурным отчаянием.
Бариста, парень со скошенной чёлкой, поднимает голову — и, кажется, чуть не роняет бутылку с сиропом.

— Ооо… Вы та самая Алиса? — тёмная челка падает на глаза и он её сдувает. — «Бариста-ведьма» из мемов? «Катализатор искренности»?

Я моргаю. К нам поворачивают головы редкие ночные посетители, сидящие за столиками.
— Послушайте, во-первых, я уже не бариста и даже не ведьма, — возмущенно говорю я. — А во-вторых, то, что вы видели в мемах, случилось год назад.
Он сияет, будто услышал имя любимого стримера.
— Да ну! Вы и правда она?!
— Угу, — киваю. — Только, знаете ли, за год многое изменилось.

Например, я перестала быть мемом и стала женой миллиардера.
Хотя, если судить по сегодняшнему вечеру, это может быть временно. Нет, нет, не надо!

Бариста продолжает таращиться, пока я не поднимаю руку и не тыкаю в меню за ним.
— Один капучино. Без сахара. И, если можно, без автографов.
Он кивает с таким видом, будто с небес только что спустилось божество и выдало ему зелье бессмертия.

Прохожу за столик у окна. Ночной город дрожит огнями, отражающимися в витрине.
Достаю Каракулеметр — или теперь уже Эмпатический сканер — он холодный, как недопитая правда.

Рубиновая матрица в центре поблёскивает, а по краям — кольцо из кристаллов, в которых будто дремлет свет.
Я кладу прибор на ладонь. Свет еле заметно подрагивает — не сигнал, не реакция, а скорее… эхо.

Вот оно, моё поле. Не умерло. Просто заснуло.
Значит, связь не исчезла, а ушла в спящий режим. Наверное, поле просто перегружено.

Бариста приносит капучино, улыбается широчайшей улыбкой:
— А я вас, между прочим, давно мечтал встретить. Представляете, мечта сбылась!
Я поднимаю взгляд.
— Осторожнее с мечтами, — говорю. — Иногда они приходят не вовремя и в плохом настроении.
Он смеётся.
— Может, тогда расскажете, как правильно их загадывать? С чашечкой кофе? Или с баристой из мемов?
— Нет, — отвечаю твёрдо. — Загадывайте их с кем-нибудь другим.

Про себя думаю, что мне сейчас только флирта не хватает для полного счастья.

Парень уходит, грустный и озадаченный.

Я делаю глоток — и чувствую, что напиток идеален: чуть горчит, но бодрит.
И думаю: «Вот бы и отношения так работали».

Проверяю телефон. Тишина. Пытаюсь набрать – снова нет ответа.
Звоню Денису.
Гудки. Потом — его голос, слегка виноватый:
— Алиса?
— Я. Ты где?
— В «Без фильтров». Мы с Алиной… ну, помирились.
— Отлично. Радуетесь жизни, значит, пока она вас не догнала.
— А ты где?
— Я… в процессе. Миротворчества. Только у меня миссия чуть сложнее. Сможешь найти Виктора?
— Через приборы? Попробую. Они всё ещё настроены на его магическое ДНК.
— Отлично, проверь! Как найдёшь — сразу позвони.

Пока он ищет, я пью кофе и считаю, сколько глотков нужно, чтобы перестать чувствовать в груди этот ноющий комок. Ответ: бесконечное количество.
Телефон вибрирует.

— Нашёл, — бодро говорит Денис. — Он в вашем пентхаусе. Сигнал устойчивый.
— Отлично, — усмехаюсь я. — Хоть у кого-то стабильность и устойчивость.
— А что случилось? — удивляется он. — Почему вы не вместе?
— Потом объясню.

Кладу трубку и смотрю на город, где небо уже чуть светлеет.

Берусь за сумку, аккуратно прячу Каракулеметр.
Рубиновая матрица внутри мигает — будто одобрительно. Мол, пора.

Вызываю такси, еду. Не чтобы извиниться — а чтобы хотя бы попытаться вернуть частоту сигнала. В конце концов, даже вай-фай чинят, если пропал, а не кидают обиженные взгляды на роутер.

Пентхаус встречает меня звоном пустоты.
Виктор сидит за столом, окружённый кофейными чашками, будто после серии неудачных экспериментов с кофеином.

Выглядит собранным. То есть — максимально холодным.

— Привет, — говорю я, делая вид, что у нас сегодня не конец света, а просто рабочая среда. — Тебе не кажется, что тут слишком тихо?
— Я выключил всё лишнее.
— Ага. И телефон?
— И телефон, — отвечает он спокойно.
Ох, ну подожди у меня!

— Слушай, — я выдыхаю, — я пыталась достучаться до тебя через связь. Она молчит. Знаешь, что это значит?
— Что связи нет.
— Нет! — я машу рукой. — Это значит, что даже магия решила не вмешиваться в этот цирк. Она ушла на перекур, сказала: «Разбирайтесь сами».

Он поднимает на меня глаза — и впервые за этот сумасшедший день в них мелькает что-то живое. Хотя ледяной взгляд никуда не исчезает.

Я продолжаю:
— А ещё я пришла напомнить, что мы вообще-то планируем зарегистрировать третью магию, на которой работает наш артефакт. И стабильность этой магии держится на честности. А у нас сейчас даже честный спор идёт через лёд. Такой вот зомби-апокалипсис. — смотрю ему прямо в глаза. — У тебя хоть пульс есть, профессор стабильности?

Глава 9. Предписание и взлом

Когда едем с Виктором к Виоле, в воздухе чувствуется странная пустота. И… глухота.

Не тишина — а будто кто-то поставил мир на «беззвучный режим». Потому что наша связь тоже неожиданно глухая, будто кто-то накинул на неё одеяло.

Она не пропала, ощущается стабильной — просто звучит будто из-под воды, с задержкой.

Я шучу, что это, видимо, «магический перегруз после слишком активной синхронизации».

Виктор бросает взгляд на меня и усмехается:
— Или, может, магия бережёт нервы перед предстоящими «подвигами».

Дружно смеёмся. Искренне, но чуть напряжённо. Потому что не понимаем, что опять произошло, только что же всё было идеально.

Кофейня, или теперь уже школа «Зёрна истины», встречает привычным запахом кофе и тревоги — идеальное сочетание для продуктивного вечера.

Виола в кабинете, как всегда спокойная, только очки опущены чуть ниже обычного — значит, новости будут так себе.

— Вот и вы, — говорит она. — Вас уже ждут.

«Ждут» — слово, от которого у меня теперь лёгкая аллергия.

В дальнем углу сидят двое тёмных.

У первого, который выглядит старше, выражение лица «выпишу вам люлей и не поморщусь», у второго — «мне нельзя улыбаться, я на службе».

— Алиса Петрова и Виктор Петров? — уточняет старший.
Я киваю.
— По поручению Совета, — произносит он, вытаскивая лист с печатью, — вам предписан семидневный мониторинг магической активности. В связи с этим Переговоры переносятся и будут проведены по окончанию недельного мониторинга.

Я моргаю.
Виктор держится хладнокровно:
— Мы можем ознакомиться с решением?
— Конечно, — сухо отвечает тёмный и передаёт лист.

Официальный документ пахнет свежими чернилами и абсурдом.
Фраза «для стабилизации внешнего поля и исключения влияния на окружающих» звучит особенно весело, если учесть, что окружающие и так постоянно нас окружают. И именно они влияют на нас, особенно представители фракций.

— В период мониторинга, — продолжает младший тёмный, — вы обязаны носить артефакты контроля магической активности.
Он достаёт два предмета, похожих на смарт-часы.
— Наденьте.
— А если не подойдут к моему стилю? — искренне беспокоюсь я.
Ответа ожидаемо нет.

Артефакты щёлкают на запястьях. Холодные, чужие, липнут к коже.

Виктору браслет тоже не зашёл, судя по хмурому лицу.
Но он кивает мне — и взглядом будто говорит: «Не переживай».

И он прав.
Фракции не могут засечь нашу магию третьего вида. Она не классифицируется их системами, не считывается обычными приборами. Пусть думают, что поставили нас на «контроль».

Хотя… Магический след Виктора они умеют отслеживать, как и Денис. То есть они смогут наблюдать за нашими перемещениями.

Зато у нас теперь до Переговоров не три дня, а целых семь.
Семь дней — чтобы снова быть на шаг впереди.
Я ловлю его лёгкую улыбку и понимаю, что мы, кажется, оба думаем одно и то же.

Наши мысли прерывает старший тёмный.
— Госпожа Петрова, слышал, вы недавно применили новый диагностический прибор. На ученике Виолы и ещё на Соне, нашей коллеге.
— На Соне? — удивляюсь.
— Да, — вмешивается Виола. — Она приходила. Сказала, что у вас консультировалась.

И я вспоминаю, как Соня приходила с проверкой, а Виктор предложил ей протестить артефакт и тот нарисовал абстрактный узор. А потом я в шутку посоветовала ей отдохнуть на тропическом острове без коллег. Неужели помогло?

Я, оказывается, диагностировала выгорание, даже не зная, что именно покажет прибор. Хвала кофейной интуиции.

— Можете применить его и на мне? — просит старший тёмный.

Я поднимаю брови.
— Обычно пациенты приходят с конкретными симптомами.
— Особых симптомов нет. Просто для интереса, — спокойно отвечает он.

Достаю Эмпатический сканер — тот самый, с рубиновой матрицей, кристаллами по краям и харизмой итальянской кофемашины.

— Приложите руку.

Он прикладывает — и рубины вспыхивают, рисуя в воздухе две руны.
Виола прищуривается:
— «Невысказанность» и «Сдержанная вина».
— Ага, — поддакиваю я. — Классика офисного мага: всё понимает, но молчит, пока не взорвётся.
— Эмоциональное выгорание на ранней стадии. Классика для тех, кто подавляет эмоции ради формы. — добавляет Виола. — Чревато магическим откатом в течение месяца. Рекомендую выговориться, рассказать обо всём, что беспокоит, тому, кому доверяете. Или хотя бы своему отражению вслух перед зеркалом. И как минимум два дня полного отдыха, смена обстановки.

Тёмный морщится, но благодарит — очень официально, как будто мы только что выдали ему справку с печатью.

— Благодарю за диагностику и рекомендации.

— Всегда пожалуйста, — улыбаюсь я.

Тёмные уходят.

Мы с Виктором выдыхаем одновременно.

Я уже собираюсь пошутить, что «всё прошло почти без драк», как звонит телефон.

Денис.

— Алис, — голос у него напряжённый, — нас взломали.
— Что?
— Наши серверы. Мои и Виктора. Я заметил утечку по магической сети. Схемы сканера, чертежи, всё.
— Где ты?
— В «Без фильтров». Приезжайте, покажу.

***

В «Без фильтров» пахнет пережаренным кофе и паникой.
Денис нервно листает код на экране, тыкает в него пальцем.
— Смотри, — говорит он Виктору, — Ни один из наших фаерволов даже не пикнул. Похоже на следы магического вмешательства. Очень чистая работа.

Виктор садится рядом, взгляд становится сосредоточенным.
— Это не случайный взлом, — говорит он тихо. — Это почерк.
— Чей? — спрашиваю я.
— «Теневой Архивариус». Наёмник, работающий на Равенара. Когда-то я пересёкся с ним на проектах для тёмных. Специализируется на краже информации.

Я выдыхаю.
— Хакер, что ли? А ник — как у человека, который в детстве спал на книжных полках.
— Не исключено, — отвечает Виктор. — У него репутация легенды. Работает только по дорогим заказам. Его наняли Хранители Сумерек.

Глава 10. Призрачный след

Дорога за городом похожа на кофе без сахара: чёрная, прямая и с привкусом тревоги.

Виктор за рулём нашего внедорожника. А я сижу рядом, пялюсь в экран запасного телефона и пишу в корпоративный мессенджер «Петров Групп» под логином Barista_Zero. А Виктор отвечает мне под логином Tech_Podderjka_404.

Потому что браслеты.

Эти «умные часы», которые Совет вручил нам с благословением и печатью, до сих пор отдают холодом на запястьях. И хотя они якобы следят только за «магической активностью», я не верю ни одному слову тёмных и ни одной их строчке в приказе.

Особенно после того, как Денис сообщил, что серверы с чертежами нашего артефакта взломали, будто они — бесплатный вай-фай в столовке у вокзала.

Виктор молчит. Дорога требует внимания, а говорить вслух — значит кормить прослушку информацией.

Зато в чате — полная свобода.

Barista_Zero:
Равенар думает, что если скопирует схему артефакта, то сможет сделать похожий.
Только магию не скопируешь. Её, как хороший кофе, надо варить — с душой, временем и правильной водой. А у него, похоже, до сих пор кипяток из чайника.

Палец Виктора на экране ноутбука, лежащем на коленях, чуть дёргается. Он читает — и чуть усмехается.

Но отвечает не сразу. Потому что надо объехать яму, похожую на кратер от метеорита.

Tech_Podderjka_404:
Архивариус не копирует.

Остальное произносится вслух:

— Он дышит информацией. Как тот парень в старой кофейне на Невском, что угадывал, какой кофе ты хочешь, просто по твоему взгляду на меню.
Он не ворует чертежи. Он крадёт мысли.

Сердце делает лишний оборот. Не от страха — от досады.
Потому что Виктор прав. Мы для фракций — как кофе с корицей: вкусно, но слишком заметно.

Телефон вибрирует. Денис.

Technical_Genius_2:
Ребят, я прогнал анализ по магическому следу. Это не просто утечка. Это — вскрытие сознания.
Они не только схемы забрали. Они пытаются понять, как вы мыслите.

Мы с Виктором переглядываемся. Через секунду приходит второе сообщение.

Technical_Genius_2:
И ещё — попробуйте поднести сканер к браслетам. Просто на всякий случай.

Показываю сообщение Виктору. Его взгляд — короткий, но насыщенный, как двойной ристретто.

Достаю Эмпатический сканер, подношу к своему браслету. Рубины вспыхивают — не ярко, а слабо, с запинкой, как лампочка в подвале, которую забыли поменять.

На пару секунд в воздухе мелькает тонкая руна — едва различимая, но зловещая.
«Подавление».

— Ну конечно, — шепчу я. — Любимая руна тёмных.Что и требовалось доказать.

Печатаю в чат.

Barista_Zero:
Это не просто умные часы. Это — умный капкан.

Виктор кивает, не отрываясь от дороги.

И я чувствую, как в нашей связи, всё ещё приглушённой, проскальзывает тёплое: ирония, надежда.

***

Савелий встречает нас у входа — как всегда, словно заранее почувствовал наше приближение.

На нём фартук цвета выдержанного кофе — не чёрного, не коричневого, а такого, где уже не поймёшь, где напиток, а где время.

— А вот и вы, — говорит он вместо приветствия. — С новыми украшениями.

И кивает на наши браслеты.

— Стильно, модно… фракционно.

— Да, — отвечаю, поднимая руку. — Лимитированная коллекция. Модель «Контроль-24/7».

— С «подарками»? — он опять смотрит на браслеты.

Мы с Виктором киваем одновременно.

Савелий чуть приподнимает бровь и делает жест — мол, тихо.

Потом, уже обычным тоном, добавляет:
— Проходите. Кофе, чай, моральная поддержка?

Виктор усмехается:
— Всё и сразу.

И мы следуем за ним в лабораторию. Вслух теперь можно только нейтральное. Остальное — в телефонах.

Садимся за стол, на котором, как обычно, царит творческий хаос: кристаллы, пробирки, старинные амулеты и кофейная турка, от которой тянется слаюый кофейный аромат.

Савелий молча включает сферу-резонатор. Сфера вспыхивает, будто внутри кто-то зажёг крошечное солнце.

Вслух он говорит:
— Интересно, какой сейчас курс рубина к нефриту, знаете?

Мы переглядываемся. Ну да, именно об этом все сейчас и думают.

Под столом Виктор набирает в телефоне:

Tech_Podderjka_404:
Он нашёл что-то. Но не может сказать.

Через минуту Савелий достаёт лист бумаги и аккуратно пишет на нём несколько строк, после чего передаёт Виктору, будто старый профессор — студенческую шпаргалку.
Я наклоняюсь и читаю вместе с ним:

Прослушка не только в браслетах, но и в вашей связи. Активные сенсоры речи, а также магический фильтр эмоциональных колебаний.
Это не Совет. Структура сигнала другая. Чужая подпись. Очень старая.

Виктор отвечает карандашом прямо под текстом:

Сможешь определить источник?

Савелий кивает и добавляет рукой под столом короткое движение, словно стирает воздух.

Взгляд его становится сосредоточенным. Он тянется за своим любимым артефактом — резонатором эмпатии.

Пока он работает, мы изображаем разговор ни о чём:
— Так это, — говорю нарочито бодро, — если у вас появится кофе с эффектом защиты от ревности, я возьму десять упаковок.

Савелий не поднимает головы:
— Увы, такие смеси не сертифицированы. Дают сильный побочный эффект — зависимость от честности.

Я едва не хихикаю, но тут шар в его руке начинает тревожно мигать красным светом.

Он достаёт новый лист и пишет коротко:

Точно не фракции. Метка-маячок. Автор — Кассиан.

Я чувствую, как внутри что-то опускается — где-то между диафрагмой и здравым смыслом.

Пишу в ответ:

Вы уверены?

Он отвечает — пишет ниже карандашом.

Да. Его почерк — узнаю из тысячи. Видел не один раз. Линии, сплетённые в кольцо обратной связи.

Глава 11. Первая кровь

Просыпаюсь не от звука будильника, а от аромата.

Так пахнет только одно — свежесваренный кофе с бодростью.

И не просто с бодростью, а с тем видом магической подзарядки, которую варит только один человек во вселенной — мой муж, профессор стабильности и непредсказуемости одновременно, Виктор Петров.

— Подозрительно идеальный запах, — бормочу, открывая глаза. — Если в чашке ещё и сердце из пенки, я подам в суд за излишнюю романтичность.

Виктор усмехается и ставит поднос прямо на кровать. На нём две чашки — моя, с лёгкой молочной дымкой, и его — чёрная, как новолуние.

— Сердце из пенки отменяется, — отвечает он. — На этот раз я ограничился символом защиты.
— То есть ты всё-таки использовал магию, — прищуриваюсь. — Не боишься, что браслеты зафиксируют?

Он поднимает запястье, где поблёскивают смарт-часы фракционного контроля.

— Так я вообще это специально сделал. Надо же им хоть какие-то данные для отчёта собрать. Вот, держите, ребята, — он смотрит на часы, — обычная кофейная магия. Раз уж я засветился как маг, пусть теперь любуются на моё применение магии.

Я смеюсь, потом делаю глоток. Кофе тёплый, мягкий и всё ещё отдаёт лёгким послевкусием ритуала у Савелия — будто где-то глубоко внутри ещё шипит очищенная магия.

Опираюсь на большую подушку, подложенную Виктором под спину и медленно пью это чудо, прикрыв глаза.

И только теперь вспоминаю, где мы вообще. Гостиница. Саратов.
Вчера мне стало совсем нехорошо — то ли от ритуала, то ли от усталости, то ли от всего сразу.

Мы с Виктором решили остановиться в ближайшей гостинице, чтобы отдохнуть.
Теперь, кажется, организм меня простил. Или хотя бы согласился больше не мстить.

Он садится рядом на кровать.
— Ты спала двенадцать часов, Алиса.

— Двенадцать? — я округляю глаза. — То есть я проспала половину дня?
— Зато теперь выглядишь прекрасно, — улыбается он. — Видимо, отдых пошел на пользу.

И правда, может, это и есть настоящий отдых: утро без тревоги, кофе без спешки и мужчина, который не спасает мир, а просто сидит рядом.

— Хорошо, что они перенесли Переговоры, — говорит Виктор после паузы.

— Они их перенесли, чтобы нас контролировать, — замечаю я. — Замедлить, поставить под наблюдение, стырить нашу схему артефакта.
Он кивает.
— Но, — улыбается, — они забыли одну вещь.
— Какую?
— Что, делая паузу для себя, нам они тоже дают время. А время — ресурс куда более мощный, чем контроль.

Я усмехаюсь. И думаю, что это звучит как одна из тех фраз, которые цитируют на страницах финансовых журналов и на рекламных билбордах.
«Контроль — иллюзия, время — валюта.
(с) Виктор Петров».
Ха.

Телефон пиликает. Открываю мессенджер.

Денис, как всегда, без прелюдий.

Technical_Genius_2:
Мне снова принесли письмо от Совета. На конверте ваши имена.
Я не открывал. Но рекомендую кофе покрепче перед прочтением.

— Кажется, наша пауза официально закончилась, — говорю, показывая экран Виктору.

Он кивает, спокойно, без раздражения.
— Что ж, пора возвращаться в реальность.

Я нехотя отставляю чашку и поднимаюсь.
Одеваемся, собираем вещи и выходим.

Успеваю бросить взгляд на кровать — подушка примята, но на ней осталась крошечная руна, выведенная паром от кружки.
Руна защиты. Я улыбаюсь.

***

Возвращаемся в Москву ближе к вечеру. Чувствую, что даже пробки сегодня шипят ехиднее, чем обычно. Кажется, город чувствует, что мы снова в игре.

Из-за пробок в «Без фильтров» приезжаем поздно. Посетителей уже нет.

Денис стоит за стойкой и со своими торчащими прядями выглядит как человек, который, только что обнаружил, что его любимый кофе — на самом деле цикорий.

— О, прибыли! — он машет нам конвертом. — Официальная корреспонденция от Совета. С бюрократией и пафосом.

— Прекрасно, — вздыхаю. — Может, на этот раз что-то хорошее?

Протягиваю руку, но не успеваю даже вскрыть, как дверь «Без фильтров» открывается с таким грохотом, будто кто-то перепутал кофейню с театром.

Входят двое в тёмной форме — гладкие, собранные, с лицами «мы здесь по делу».
На рукавах — эмблемы фракций, только слишком аккуратные, как новенькие наклейки с АлиЭкспресс.

— Денис Елизаров? — говорит один, глядя мимо нас. — Совет приглашает вас на внеплановую проверку в рамках следственного распоряжения.

Денис моргает.
— Проверка Совета? На ночь глядя? О чём вы? Я же не маг!
— Ваши разработки касаются магических артефактов. Вы должны пройти с нами. Немедленно.

— Документы покажете? — спокойно спрашивает Виктор.

— Документы в процессе оформления, — бросает второй. — Но «корочки» у нас при себе.

Он хлопает себя по карманам и тут же протягивает руку к Денису:
— Пройдёмте. Это займёт пять минут.

Виктор делает шаг вперёд.

— Без подписи Председателя Совета и двух печатей вы не имеете права забирать его даже на пять секунд. Особенно из этой кофейни.

То ли акцент на этой кофейне производит такой эффект (всё же любимая кофейня глав Совета, где и Переговоры иногда проходят), то ли уверенная поза Виктора, но что-то неуловимо меняется.

Один из «проверяющих» усмехается — слишком быстро, слишком резко.

— А вы кто такой? — смотрит вызывающе.

— Я — тот, кто знает, что вы не от Совета, — говорит Виктор спокойно. — И что у вас в карманах — не документы, а амулеты подавления. Уже активировались, когда вы хлопали рукой по карманам.

В этот момент один из них хватает Дениса за руку.

И всё происходит само. Мы даже не размышляем. Просто — реагируем.

Виктор берёт меня за руку, и воздух будто сжимается. Я чувствую, как по коже проходит ток.
Без слов, без формулы — просто, как и тогда, на допросе у Светозара, магия просится наружу.
Наша связь с Виктором вспыхивает, и нас троих окутывает полупрозрачное свечение. Магия — живая, плотная, теплая, как дыхание после сна.

Перед нами вырастает щит. Он пульсирует мягким золотистым светом, и наёмники инстинктивно пятятся.

Глава 12. Магия, которой не должно быть

Сижу на кровати в гостинице, с конвертом Совета, который мы наконец-то вскрыли. Письмо — вежливое, официальное и абсолютно бесполезное, как зонтик из паутинки.

И, разумеется, обращено ко мне.

Читаю вслух:

«Госпожа Петрова, Вы, как гарант честности и прозрачности “Петров Групп”, не предоставили отчёты за последние три дня. Совет выражает обеспокоенность вашим отсутствием…»

Я поднимаю бровь.

— Класс. То есть они знают, что мы чуть не выгорели от собственной магии, но беспокоятся, что я три дня не отправляла отчёт?

Виктор усмехается, но взгляд серьёзный.

— Они нервничают, — говорит он. — А когда Совет нервничает, он пишет бесполезные письма.

Переворачиваю лист, как будто там может быть что-то более умное.
Какая неожиданность — нет.

— Ладно. — выкидываю письмо в корзину для мусора. — Вопрос поважнее: кто вчера прислал этих… косплееров с амулетами подавления?

Виктор отвечает без паузы:

— Равенар. Теневой Архивариус работает только на тёмных.

— Точно. — киваю. — Он взломал наши серверы ещё до Савелия. Потом решил получить Дениса, чтобы доработать украденное. Бесплатно. Сервисное обслуживание уровня «обязан, потому что талантлив».

Мы на секунду оба замолкаем. В комнате ощущается только гул кондиционера.

И тут мысль догоняет меня, как холодный эспрессо:

Нас не было три дня. Три дня уже прошло. То есть до Переговоров остаётся четыре дня. Четыре. Коротких. Дня.

Семь дней превратились в четыре — и ни один из них мы не прожили спокойно.
Если так и дальше пойдёт, к Переговорам меня можно будет подать вместо кофе.

Выдыхаю.

— А откуда Светозар узнал про нашу «неизвестную магию»? — спрашиваю, хотя уже знаю ответ.

Виктор поднимает запястье. Браслет мерцает холодным голубым светом.

— Записывается же всё, — говорит он.

— Отлично. Можно считать, что мы живём с Советом в одной комнате.

Я откидываюсь на подушку.

— Ладно. В любом случае, я поеду к Светозару. Давать объяснения.

— Поедем, — поправляет Виктор. — Вместе.

Он сжимает мою руку.
— И после Светозара — к Виоле. Начинаем готовить то, о чём говорили.

О да, наш план!

Вспоминаю нашу ночную переписку под левыми логинами в корпоративном мессенджере.

И мне становится чуть легче. Не безопаснее, но понятнее: игра усложнилась — но у нас есть стратегия.

***

Светозар, похоже, обосновался в одном из корпусов Школы при «Зёрнах истины» навсегда.

В его кабинет входим вдвоём.

Виктор идёт чуть впереди. Я шагаю сзади и пытаюсь выглядеть расслабленно, но пульс почему-то заходится в бешеном ритме.

Глава светлых встречает нас с видом человека, которому одновременно страшно, скучно и интересно, но он пока не выбрал, что изобразить на лице.

— Госпожа Петрова. Господин Петров. Прошу садиться.

Мы садимся.

— Итак, — начинает он, складывая руки. — Совет получил уведомление о применении вами… неидентифицированного магического поля, визуально зафиксированного браслетами наблюдения.

Я слегка подвисаю. Эти «смарт-часы» ещё и визуально всё фиксируют? И даже то, что происходит между нами ночью? И даже нашу переписку? Так… Частично и с кривых ракурсов, новсё это у них наверняка зафиксировано.

Медленно отмираю и заставляю себя кивнуть.
— Да, было дело. Самозащита.

— Можете описать принцип действия магии?

— Нет. Потому что не знаем,— честно отвечаю.

Он моргает. Очень выразительно.

— Госпожа Петрова. Господин Петров. Вы применили магию, природа которой неизвестна, а последствия — непредсказуемы. Более того, вы и господин Петров сделали это в общественном месте.

— В «Без фильтров» на нас напали неизвестные наёмники, — отвечает Виктор. — Без документов, без полномочий, с артефактами подавления. Мы защитились сами и защитили хозяина кофейни. Которая, кстати, официально признана Советом нейтральным местом, подходящим для Переговоров.

— Это Совету известно, — не моргнув говорит Светозар. — И Совет выражает… обеспокоенность.

Я хмыкаю.
Он делает вид, что не слышит.

— Проблема в другом. То, что фиксируют ваши браслеты… выходит за рамки любой классификации. Понимаете, к чему это ведёт?

— К чему? — спрашиваю.

Светозар откидывается на спинку кресла.

— К тому, что ваша связь выходит за рамки нормы. Вы — аномалия. И согласно Приложению №4 о Межфракционных Санкциях, всё, что классифицируется как аномальная магия с непредсказуемым опасным воздействием, подлежит изъятию и нейтрализации.

Виктор напрягается.
Я ощущаю, как по коже бегут ледяные мурашки.

— Что значит «изъятию и нейтрализации»? — спрашиваю осторожно.

— Это может включать ограничение или изъятие магического дара, — наконец произносит он. — Блокировку доступа к памяти о магических взаимодействиях.

Пауза.

— И уничтожение самой магии, то есть вашей связи, если она угрожает межфракционному балансу.

Мои ладони холодеют. Они хотят отобрать… всё? Дар. Память. Связь.

То, что делает нас — нами. Это даже страшней, чем принудительный развод, которым он угрожал в прошлый раз.

Виктор наклоняется вперёд, голос низкий и ледяной.

— Если вы намекаете, что Совет может стереть нашу память, изъять дар и связь, чтобы мы стали безопасными, то скажите это прямым текстом.

— Я не намекаю, — отвечает Светозар ровно. — Я цитирую Кодекс фракций. И да, всё так, как вы сказали.

В кабинете повисает сухое, звенящее молчание — будто воздух превратился в хрупкое стекло.

Медленно вдыхаю.

— И что теперь?

Светозар отмечает что-то в документе — не глядя на нас.

— Теперь Совет требует доказательств того, что ваша магия не представляет угрозы. Испытания. Наблюдение. Регистрация всех проявлений.

Он поднимает взгляд.
— И ежесуточные отчёты, госпожа Петрова. По вашей неизвестной магии. И, кстати, по «Петров групп». Как гарант честности вы обязаны были предоставлять их в первую очередь.

Глава 13.1 Калибровка реальности

В кабинете Виолы стоит благоговейная тишина. Та самая, которая бывает только в лабораториях, храмах и кофейнях с особенно строгими хозяевами.

Наш Эмпатический сканер стоит на столе, сияя скромно и загадочно — как будто точно знает, что он умнее всех присутствующих, но пока держит это в тайне.

Виктор и Денис раскладывают записывающие кристалы, Виола расставляет чашки. Кажется, в них обычный иван-чай, но, честно, иногда подозреваю, что она подмешивает в него успокаивающие травы.

— Итак, — говорит Виктор. — Нам нужно собрать статистику. Чем больше состояний — тем точнее карта рун.

— Зови всех, у кого проблемы, — обращаюсь я к Виоле. — От слабого отката до сильного.

— Уже позвала, — отвечает она с достоинством. — У меня, знаешь ли, очередь.

Собираемся делать то, что Денис назвал «калибровка эмпатического сканера».
Процедура проста: Виола по одному будет приглашать в кабинет магов, которые официально проходят у неё лечение — тех, у кого причины магического отката уже точно известны.

А наша задача – посмотреть, какую «подпись» из рун нарисует эмпатический сканер, записать, сравнить, восхититься гениальностью команды — повторить.

Первой заходит девушка, нервная, будто после трёх суток без сна.

— Лёгкое выгорание, — шепчет Виола. — Клинически подтверждённое.

Сканер рисует руны: две тонкие, как иглы, и одну широкую, мерцающую.
Похоже на следы, которые оставляет на запястье слишком тугая резинка для волос.

— Это «потеря искры», — объясняет Виола. — Эмоциональный канал истончается.

Мы записываем.

Следующий — парень с творческим блоком. На вид — обычный маг, но в глазах такая тоска, будто магия у него три месяца была в отпуске.

Руны появляются совсем другие: спираль, волна и пунктирная линия круга.

— Это застой, — говорит Виола. — Энергия идёт по кругу, не находя выхода.

Записываем.

Потом приходит маг с расстройством сна.
Следом – маг с тревожностью.
Потом женщина, у которой «энергопоток резко падает при отсутствии сладкого чая».

Сканер рисует для каждого уникальный узор.

— Нет, вы только подумайте, — восклицает Денис, — каждая эмоция — свой паттерн. А если собрать всё это…
— Получим карту состояния эмоционально-магического поля, — заканчивает Виктор.

Я смотрю на получившуюся таблицу.
Это как кофейные рунные карты, только вместо вкусов — состояния души.

Красиво. И жутковато одновременно.

Все узоры — разные.
Это уже не просто сканер. Это — медицинский томограф эмоций.

Денис выходит в зал кофейни за выпечкой – потому что одним иван-чаем сыт не будешь, какой бы вкусный он ни был.

Мы продолжаем работать.

Но тут дверь распахивается резко и со стуком, как при налоговой проверке.
Денис влетает в кабинет с такой скоростью, словно бежал марафон.

— К вам пациент! Срочно!

Мы оглядываемся. Я и Виола смотрим на дверь удивленно, а Виктор подозрительно.

И в дверях появляется…

Тот самый тёмный.

Младший из тех двоих, которые в этом кабинете зачитывали нам распоряжение Совета о переносе Переговоров и необходимости носить браслеты, отслеживающие магию. Ну, а кроме магии – записывающие разговоры и снимающие «визуал», как недавно проинформировал Светозар.

Он как раз и надевал на нас браслеты фиксации.
И смотрел, как на объект наблюдения, а не на людей.

И сейчас он выглядит хуже, чем недавний пациент с бессонницей.

Волосы тусклые, взгляд безжизненный. Кажется, это серьёзно. Мы все продолжаем пялиться на него.

Тёмный молча закрывает дверь. Достаёт маленький артефакт — фиолетовую брошь в серебряной оправе. Клацает по нему пальцем.

И происходит чудо — браслеты на наших запястьях гаснут! Будто кто-то выключил фракционный контроль в отдельно взятом помещении.

Он приподнимает подбородок:

— Если кому-нибудь расскажете, я…

Он замолкает, потому что Виола уже указывает ему на кресло.

— Садитесь.
— Только попробуйте кому-нибудь рассказать, — мрачно говорит он, — и я…

— Успокойтесь, — сухо говорит Виола. — Никто никому не расскажет.

Она кивает на Виктора, демонстрирующего выключенные кристаллы записи.

— Садитесь, — повторяет Виола таким тоном, что сел бы даже Равенар.

Тёмный садится. Неловко, осторожно, как будто кресло может его укусить.

— Жалобы? — спрашивает Виола.

Он мнётся, сжимает подлокотники, избегает взглядов.

— Магическая слабость. Уже неделю. Силовые плетения разваливаются. Ментальные — дрожат. Стабилизацию держу через силу.

Пауза.

— Если кто-то об этом узнает…

— Не узнает, — обещает Виола. — Если вы сами не расскажете.

Мы запускаем сканер.

Руны проявляются быстро. И очень красноречиво.

Одна — полукруглая, острая, как серп новой луны.
Вторая — рваная, будто кто её то включает, то выключает.
Третья — грубая, давящая, похожая на печать «контроль», которую кто-то поставил прямо в центр двух других.

Виола вздыхает.

— Классический случай.
Тёмный напрягается.
— Что?
— Переутомление центров силы.
Пауза.
— Вследствие хронического гиперконтроля.

Тёмный моргает.
Словно не понимает, как это могло произойти с существом столь совершенным, как он.

Я изо всех сил стараюсь не улыбаться.

— Лечение? — выдавливает он.

Виола пишет на листке:

«Перерыв от контроля окружающих и себя.
Не отслеживать отчёты.
Не анализировать угрозы.
Не вмешиваться в работу артефактов»

Он смотрит на бумагу как на приговор.

— Это… вы серьёзно? И на какое время сделать такой перерыв?
— Два дня — минимум, — твёрдо говорит Виола.

Он мнётся. Поднимается.

— Если скажете кому-то…
— Мы скажем только одному человеку, — говорю я.
Он напрягается.
— Кому?
— Вам.

13.2

После обеда Виктор уезжает в «Петров групп» — там нас несколько дней не видели, нужно разрулить хотя бы самое срочное. Заодно обещал собрать данные по магическим сделкам — Светозар ждёт отчёты.

Виола с Денисом продолжают приём пациентов и калибровку рунических карт.

А я осознаю, что нам ещё нужно описать нашу собственную, никак не классифицированную магию. В панике открываю ноутбук и начинаю ковыряться в формулировках. Сложно, знаете ли, описывать принципы работы того, чего до тебя никто не видел и, возможно, видеть не собирался.

Спустя минут десять ко мне подключается Денис. Он пишет какую-то программку, потом забирает у меня фиолетовый кристалл-накопитель. Через время возвращает его со встроенной микросхемой — теперь программа внутри сама фиксирует изменения связи и отправляет их на сервер.

Вот что значит иметь технического гения в команде. Мир сразу становится логичнее и удобнее.

Калибровка идёт отлично.
Я ловлю себя на странной радости: впервые в истории магов интересует не политика фракций, не тайные комиссии и не вездесущие надзоры… а своё здоровье. Настоящее. Магическое. Человеческое.

— Ещё три таких пациента, — констатирует Денис после очередного диагностируемого, — и можно будет выводить закономерность.

Я киваю, щёлкаю по клавиатуре, фиксирую изображение.

И тут телефон пиликает.

Tech_Podderjka_404:
Трансляция началась.

Моргаю. Потом ещё раз.

— Он что, уже…? — показываю Денису телефон.

Виктор собирался выйти в эфир только завтра. Сегодня — максимум разослать приглашения по своим каналам. Почему сейчас? И… неужели Совет разрешил?

Виола включает большой экран.

Петров уже в кадре и держится так, будто представляет бренд дорогой одежды.
Стоит за трибуной. Спокойно. Уверенно. С улыбкой, которую рекламщики используют для продажи пылесосов, способных уничтожить вместе с пылью ипотеку, инфляцию и стресс.

За спиной огромный баннер:
«Диагностика состояния магического поля. Бесплатно. Только три дня».

У меня чуть не падает планшет.

— Он что, серьёзно? — шепчу.
— Судя по всему, да, — хмыкает Виола.

Виктор наклоняется к микрофону:

— Уважаемые маги всех школ и направлений! — начинает он таким тоном, будто сейчас будет объявлено о снижении налогов.

— Последние годы показали: магия стала нестабильнее, а перегрузки — опаснее. Мы все это чувствуем. Тёмные — первыми, потому что работают на пределе возможностей. Светлые — следом, потому что на них ответственность стабилизации. Нейтралы — потому что им приходится разбираться в последствиях. Но при этом маги по-прежнему диагностируют себя по принципу: «если не упал — значит, жив». Это метод… как бы сказать помягче… из позапрошлого века.

Кристаллы записи мигают. Несколько человек переглядываются.

Виктор продолжает:

— Именно поэтому мы, холдинг «Петров групп», технический центр «Без фильтров» и Клиника по лечению магического отката «Зёрна истины» не смогли остаться в стороне.

Я смотрю на Виолу и Дениса, те кивают, как будто для них происходящее не новость. Что ж…

— И поэтому с сегодняшнего дня мы запускаем первую в истории массовую, открыто доступную, бесплатную и безопасную диагностику эмоционально-магического состояния. Диагностика проводится с помощью эмпатического сканера.

На экране появляется изображение нашего прибора — красивое, вылизанное и как будто отснятое в какой-нибудь лофтовой студии, хотя я вообще не помню, когда он его снимал.

— Мы обнаружили, что большинство магов сталкивается с невидимыми сбоями центров силы. И если эти сбои обнаружить заранее — можно предотвратить выгорание, неконтролируемые всплески магии, импульсивные решения…

Денис тихо бубнит:

— Ну да, скажи ещё: «любой маг может избежать того, что произошло с Равенаром». Мы поняли намёк.

Я шикаю на него, киваю на браслеты.

Виктор делает паузу. Смотрит в камеру так, будто видит каждого, кто когда-либо сомневался в собственных магических силах.

— Это проект для всех. Для светлых, тёмных, нейтральных. Для тех, кто хочет быть сильным. И для тех, кто хочет вовремя заметить слабости — чтобы стать сильнее.

На экране появляются QR-коды, названия компаний, кнопки-голограммы — то есть вся контактная информация, которую можно впихнуть в один рекламный кадр.

И надписи: «для магов старше 18 лет», «конфиденциальность гарантирована», «проверено командой специалистов».

Командой специалистов, ага. Нас тут трое.

Ну, заходила ещё Алина, девушка Дениса, но она скорее мешала. Отвлекала, вызвала его в холл для разборок. Не знаю, чем закончилась, но Денис спокоен, значит, всё хорошо.

Так, Виола говорила, что скоро приедет Дмитрий — её соратник по «Зёрнам истины» и мой учитель по славянским обережным знакам. Вот он в нашей «команде специалистов» был бы не лишним.

Мои мысли прерывает Виктор – он опять в кадре, чуть наклоняется вперёд и говорит:

— Неважно, кто вы, в какой фракции состоите и за какие цели боретесь. Вы — маги. А значит, ваше состояние имеет значение для успеха — ваших целей и целей ваших фракций. Мы приглашаем вас узнать правду о своей магии — прежде чем кто-то успеет сделать это до вас.

Я громко выдыхаю.

– Это уже какой-то рекламно-политический ультиматум в обёртке заботы о магическом здоровье.

Денис быстро клацает по клавиатуре ноутбука.

— По моим данным, — сообщает он деловым тоном, — у нас через полчаса будет очередь магов от двух фракций, а также нейтралов. Сюда же двадцать пять любопытных студентов Школы и неизвестное число проверяющих от тёмных, которые скажут, что пришли «проверить оборудование».

Виола улыбается.

— Пусть идут. У нас есть статистика, с которой можно работать.

— И у нас есть кофе, — добавляю я. — Не забывайте о самом главном.

Мы смотрим на экран, где Виктор заканчивает речь под вспышки кристаллов записи.