Демиург

Пролог

Пальцы касаются клавиш почти с нежностью, с глубинным трепетом извлекают звуки из старого синтезатора. Кожу приятно холодит гладкий пластик. Он упруго скользит, подчиняясь движениям рук. Чёрно-белые клавиши совершают свой гипнотический танец, покорный математически чётко выверенной структуре гармонии. Она не устаёт удивлять играющего своим бесконечным количеством вариантов, словно призванных описать каждую созданную в этой вселенной судьбу и её исключительную уникальность.

Сердце в живом теле бьётся ровно, задавая ритм незримым метрономом, подсказывая ноты, направляя, сплетая стройную вязь новорождённого мотива. Музыка льётся легко. Она рассказывает новую, ещё не случившуюся историю, которую хочется наполнить жизнью и смыслом. Он закрывает глаза, медленно впитывая всем телом только что созданную им мелодию.

За спиной ночь в той самой своей точке, когда Тьма наиболее глубока. Она втекает в окно и клубится по углам комнаты. Он видит её пульсацию даже сквозь прикрытые веки. Он чувствует её, будучи примерным сыном и частью её всеобъемлющего потока. Бесстрастная, молчаливая сила, свободная от эмоций и желаний, она питает его и, преломляясь в его сознании словно в призме, всегда превращается в неудержимую мощь ярости и стремления уничтожать.

Как бы ни были уникальны судьбы и жизни этого мира, для него они — лишь доступная возможность утолить вечный терзающий голод. Он мог бы дотянуться до каждого из них и, стиснув в невидимых пальцах трепещущие сердца, оборвать их жизни и выпить души одну за другой.

Но вместо этого его пальцы бегают по чёрным и белым клавишам, создавая чарующую последовательность звуков.

Иногда он задаётся вопросом: кто же источник этой непреодолимой тяги к разрушению: бесстрастная Тьма, что питает его своей силой, или он сам, направляющий эту силу?

Знал бы этот бедный глупый мирок, как близок он к гибели, и что руки, способные превратить его в пыль, сейчас чередуют минорные и мажорные аккорды на старом синтезаторе.

Он понимает, что может это сделать в любой момент, но тянет время. Не сегодня. Возможно, завтра. Мелодия не готова…

Тьма вздрагивает — ещё одно живое сердце появляется у него за спиной. Чуждое существо, не принадлежащее этому миру, нарушает порядок вещей. Чей-то взгляд осмеливается потревожить процесс творения.

— Выходи уже, — ворчит он сквозь зубы, продолжая наигрывать мелодию.

— Мессир, — слышится робкий голос.

Он поворачивает голову. Из темноты появляются две красные точки горящих глаз уродливой Горгульи. Она ковыляет к его ногам, волоча по полу перепончатые крылья.

— Мессир, — на этот раз в её голосе можно услышать подобие радости. Пасть растягивается в жуткую ухмылку, обнажая острые клыки.

— Что тебе? — музыка становится быстрее и жёстче, и он с раздражением чувствует, что этот визит может испортить ему настроение.

Горгулья запрыгивает на стол, переминается с ноги на ногу. Видно, что свою речь она готовила давно и, наконец, набралась смелости.

— Вы так долго в этом мире, — бормочет она. — Ваш человеческий облик выглядит так беззащитно и совсем не устрашающе.

— С каких пор тебя волнует внешность? — усмехается он, попутно рисуя в воображении параллельную скрипичную партию.

— Вы разрушали и поглощали целые миры. Вас боялись вселенные и падали ниц. А что теперь?

— Что теперь? — он улыбается в ответ.

— Но вам нужна сила, нужен Свет! — Горгулья гневно машет когтистыми лапами.

Свет – вот уж о чём ему нет нужды напоминать. Люди зовут этот свет Душой. Изысканное лакомство, субстанция, способная утолить любой безграничный голод. Он никогда не сможет забыть то, как голод заставлял его уничтожать целые миры, выпивать залпом миллионы душ, только чтобы наполнить себя этим неуловимым ощущением жизни.

— Вы наводили ужас, а сейчас стали таким … белым и пушистым, — продолжает Горгулья, осмелев на молчание хозяина.

— Белым и пушистым? — отзывается он и взмахивает рукой.

Тело Горгульи сжимается на миг, меняет форму, становясь более округлым, и начинает быстро обрастать серебристой шерстью. Перепончатые крылья исчезают, бугристые лапы и уши втягиваются, а позади вырастает пушистый хвост. Завершив перевоплощение, Горгулья становится жемчужно-белым лохматым Котом с синими глазами.

— Что?! — Кот плюхается на зад, рассматривая свои мягкие лапы. — Кот? Вы серьёзно?! Как же мне теперь наводить ужас и пугать? — он смотрит на хозяина своими небесного цвета глазами, моргая и щурясь, от чего белые вибриссы дрожат на прелестной мордочке.

— Наводи нежность и умиляй, — он улыбается, довольный своей внезапной шалостью. — Ты привыкнешь. Коты мне нравятся больше, чем гоблины с крыльями летучей мыши.

— Крылья! — восклицает Кот. — Как же я теперь буду летать?

Хозяин вздыхает и кивает головой, у кота-горгульи тут же вырастают два небольших крылышка, покрытых короткой мягкой шёрсткой.

— Прекрасно, — ворчит Кот, но поймав колючий взгляд, замолкает.

— Это всё, что ты хотел?Напомнить мне о моём могуществе и бездарно потраченном времени? — Мелодия становится сбивчивой. Он уже потерял нить, и теперь не может вернуться к прежней гармонии.

— Мессир, солнце этого мира ревниво, — говорит Кот. — Если оно заметит вас… Вам нужно вернуться. Столько новых миров родилось, столько можно обратить в прах и съесть! Вы обретёте прежнюю силу!

— Я не вернусь, — резко отвечает он и только сейчас понимает, что решение уже принято.

— Воля ваша, мессир, но…

— Моя! — отрезает он. — Моя воля! — и вместе с этим обрывается мелодия.

Он поднимается со стула, чувствуя за спиной забытую тяжесть собственных крыльев. Его истинная сущность, сущность Тёмного Демиурга, проявляется откликом на этого нежданного визитёра, на воспоминания, на проснувшийся вечный голод, задремавший было под небом этого странного мирка. Впрочем, Демиург может обманывать себя сколь угодно — голод никогда не спит, и этот мир каждую секунду балансирует на грани гибели, пока Демиург пребывает здесь. Он хмурится, ведёт плечами и прячет оперение под маску хрупкой плоти.

Между ангелом и бесом

— Ещё? Вы уверены: ещё? [1] — усмехнулся Демиург в микрофон.

Зал взорвался аплодисментами и криками, волна покатилась от сцены, взметнувшиеся вверх сотни рук подхватили её, пронесли до самых дальних уголков зала и вернули обратно шквалом ликования. Вспыхнули софиты в такт гитарным рифам, ударные врезались в мелодию, и родилась песня. Демиургу хотелось расправить крылья, их размаха хватило бы, чтобы обнять всю эту толпу, но он просто раскинул руки, и начал петь.

Первые звуки исполненной уже не один десяток раз композиции мурашками пробежали по телу, адреналином взорвались в крови. Он изменился в миг, стал другим с первым аккордом, словно сменил маску, превратился в иную личность. С каждой нотой он всё больше погружался в образ, сплетённый из мелодии и слов. Он проживал историю, которую пел, проживал каждой клеткой своего существа, вкладывал в текст, пронизанный музыкой, всего себя. Он смотрел в самую глубину каждой пары из этих многих тысяч глаз, видел потоки энергии, мерцающими нитями исходящие из его груди, наблюдал как они окутывают зал, питают людей, вопящих его имя.

Воздух дрожал, вибрировал, переливаясь всеми возможными цветами от избытка силы. Демиург не жалел своего света, исторгая его из себя, даря всем, кто с ликованием смотрел сейчас на него.

Но чем больше он предлагал им — этим смертным, — тем больше они возвращали в ответ. Они накачивали его мощью, отдавали, ничего не теряя. Доступная этому миру странная магия, адептом которой стал Демиург.

Так было с каждой песней, с каждой ролью, с каждым образом. За один концерт на сцене являли свои лики демоны и ангелы, безумцы, короли и поэты. Он проживал эти жизни, создавая вселенные на сцене и заставляя поверить в них сотни людей. Они не хотели его отпускать, окунаясь вместе с ним в другие миры, недоступные там, за стенами клуба.

Но время вышло. Последняя нота отзвучала, взлетела к потолку и упала в толпу, растворившись в ней. Демиург уходил со сцены под грохот оваций, обещая самому себе, что обязательно вернётся, и ещё не раз.

В гримерке было накурено, вопреки всем запретам и увещеваниям. Разбросанные вещи, сумки и одежда, косметика, украшения и костюмы — творческий беспорядок, но скорее, творческий беспредел. Демиург вошёл и закрыл за собой дверь, отрезавшую его от звуков бушующей толпы, словно и не собиравшейся расходиться.

Он проследовал к креслу и тяжело опустился в него, откладывая на туалетный столик огромный букет цветов, подаренный кем-то под занавес концерта. Тело Демиурга дрожало от переполняющей каждый атом энергии. Если бы он захотел сейчас, мог бы одним движением руки смять этот мир, как бумажный оригами. Но он не хотел. Сейчас он собирался остаться в одиночестве. Он получил свой наркотик, утолил вечный голод, и опасался случайно показать кому-нибудь свою истинную суть: плечи ломило от тяжести крыльев, которые рвались в небо, напитанные силой.

— К Вам можно? — женский голос прервал уединение.

Демиург обернулся на дверь. В комнату уже вошла девушка с бейджем «VIP» на довольно внушительной груди, которую гордо демонстрировало весьма откровенное декольте. Не дожидаясь ответа, девушка пересекла комнату, взяла стул и уселась напротив Демиурга. Такой тип фанатов прогнать всегда было затруднительно, и Демиург несколько мгновений просто эстетически наслаждался открывшимся видом. Человеческие страсти не чужды могуществу, когда можно оставить своё могущество в стороне и насладиться удовольствиями смертных в этом бренном теле. Демиург нахмурился и произнёс с опозданием:

— Нельзя!

Внешность ввела его в заблуждение, но ненадолго. То, что предстало перед Демиургом, человеком не являлось. Существо, нацепившее облик соблазнительной женщины, представляло из себя нечто совсем иное. И этот облик вызывал скорее раздражение. Под привлекательной маской жил, пульсировал тёмный сгусток чужой субстанции. Неорганическое соединение злобы, голода и распада. Это существо не было похоже на Демиурга. Оно составляло часть этого мира, обладало силой, превышающей человеческую, но не сравнимую с силой Демиурга. Оно стояло лишь на пару ступеней выше человека.

Любопытный визит.

— Я так рада, что наконец могу с Вами познакомиться, — словно и не слыша слов Демиурга, отозвалась девушка и улыбнулась. Её тело мастерски освоило искусство невербального флирта. Она протянула руку для приветствия и вместо того чтобы ждать ответный жест просто взяла ладонь Демиурга в свою и сжала. Её пальцы были холодными и влажными, словно прикосновение змеи. Демиург высвободился из этой цепкой и неприятной хватки и встал с кресла.

— Неужели? — процедил он сквозь зубы. — Чем обязан? Автограф, селфи?

Ничуть не смущённая холодным приёмом, девушка откинулась на спинку стула, закинув ногу на ногу.

— О, я с удовольствием! — ответила она, и провела языком по губам. — Но это скорее я Вам нужна.

Демиург не сдержал смешок, но всё же вопросительно уставился на посетительницу.

— Я восхищена Вашим талантом! — воскликнул она. — Такая сексуальность, такие эмоции, такой голос! И харизма! Это гениально! Вы созданы для полных стадионов и не тысяч, а миллионов поклонников. Я пришла сюда, чтобы всё это дать Вам.

Девушка вынула из декольте визитку и положила на туалетный столик. Цветы, лежавшие рядом, начали стремительно увядать. Демиург сразу понял, что существо не видит, с кем разговаривает. Тем забавнее выглядела бы эта беседа, если бы не природа этого существа. Она была такой же холодной и скользкой, как и рукопожатие. Слова девушки были всего лишь ширмой. Пока звучала речь, она тянула к Демиургу незримые щупальца, пытаясь проникнуть, вползти в разум, заставить подчиняться, заставить делать… что? Впрочем, Демиургу было всё равно, что именно. Такая наглость и близорукость не могли остаться безнаказанными.

— Я сделаю Вас звездой мирового масштаба, — между тем продолжала она. — Вам достаточно пожелать, согласиться сотрудничать с нами, и весь мир ляжет у Ваших ног…

Зонтик для Демиурга

— Не стоит тебе туда ездить, — снова тихий голос. На этот раз ангел вежливо обозначил своё присутствие прозрачной дымкой у правого плеча прежде, чем заговорил.

— Тебя забыл спросить, — с улыбкой фыркнул Демиург и нажал кнопку зажигания. — И, кажется, я предупреждал, что мне твоя опека не нужна.

Машина отозвалась тихим урчанием довольного кота. Демиург вырулил с парковки и, пропустив пару торопыг, вклинился в вечерний поток машин, мельтешащих огней и мешанину городских звуков, которые всегда так приятно было заглушить любимой музыкой. В салоне заиграли фортепианные версии старых роковых композиций.

Ангел молчал, но никуда не исчез. Демиург было подумал отобрать у него возможность приближаться к себе, отгородиться заслоном или вовсе уничтожить, но все-таки, пока это существо не мешало, можно было получать своеобразное удовольствие от его пребывания рядом. Эдакий лёгкий наркотик, искусственно приподнимающий настроение.

Через несколько километров Демиурга разобрало любопытство, и, остановившись на очередном светофоре, он спросил:

— Так. И почему?

Ангел ответил не сразу, словно подбирая слова:

— Там ты встретишь свою слабость, — произнёс он. Видимо, ничего более туманного придумать не смог.

Демиург рассмеялся.

— Такое вообще возможно? Если ты говоришь правду, то теперь я хочу туда ещё больше.

Демиургу казалось абсолютно нереальным столкнуться здесь с чем-то, что было бы в состоянии сделать его уязвимым. Он обладал властью и силой переписать эту вселенную, как компьютерный код, от первой секунды создания до последнего мига угасания в будущем, если бы захотел. Тёмные и светлые божества, ведущие вечную борьбу за право владения энергией этого мира, могли стать лишь незначительной помехой. Люди же — только пешки, марионетки.

— Такое возможно, Тёмный. И тебе не понравится то, что ты узнаешь.

— В таком случае, тебе следует пересмотреть свою тактику, Ангел, — усмехнулся Демиург. — Сейчас ты разжёг мой интерес ещё больше. К тому же, — он подмигнул ангелу. — Ты сможешь проявить себя, как хранитель. Зря, что ли, вьёшься вокруг меня, не переставая?

Ангел вздохнул и молча продолжил парить над пассажирским сидением. Стало даже немного жаль это чистое существо с его хилыми попытками выполнять свои обязанности хранителя.

Центр города встретил Демиурга кривыми узенькими улочками и старыми низкими зданиями. В одном из закоулков этого лабиринта приютился величественный католический собор. Он пронзал шпилями низкое осеннее небо, и, казалось, выбрал это место, чтобы на контрасте с окружающей архитектурой поражать своей статью каждого, кто впервые видел его. Элегантный, готически-утончённый, освещённый цветными прожекторами, он походил на богато-разодетого вельможу среди убогой толпы невзрачных домишек.

За многие годы пребывания в этом мире Демиург впервые собирался посетить место, где смертные думали, что общаются со своими божествами. И, если бы не его любовь к качественной музыке, то никогда и не посетил бы. Все эти якобы святые сооружения, как правило, мало чем отличались друг от друга. А вот органный концерт музыки Pink Floyd с участием струнного квартета и детского хора в здании с уникальной акустикой его чрезвычайно заинтересовал.

Демиург оставил свой Escalade за несколько кварталов от собора, решив прогуляться и подышать прохладным воздухом. Разгулявшийся перед дождём ветер радостно гонял влажные листья, которые летучими мышами носились между домами, липли к стёклам машин, устраивали дикие пляски в жёлтом свете уличных фонарей и, как подвыпившие студентки, лезли обниматься с каждым встречным прохожим.

Ангел следовал за Демиургом до самого собора, но перед входом бесшумно растворился, и Демиург тут же забыл о его предупреждениях, как только шагнул под великолепие стрельчатых сводов.

Люди умели создавать красоту, надо отдать им должное, и печально было наблюдать, как в повседневной жизни искусство уступало практичности. Прямые линии, углы, простая геометрия неумолимо вытесняли изящество подражания природе. Демиургу нравилась неоготика. Нравилось, как колонны, словно стволы мачтовых сосен, тянутся в вышину, как играет на стенах свет, проникающий сквозь витражные стёкла, нравились аркады с растительными узорами и многочисленные порталы, создающие немного нереальную перспективу. Но больше всего ему нравился гигантский орган, занимающий всю стену до самого потолка.

Какой бы цели ни служило это здание, музыке здесь было самое место. Чистые голоса птицами взлетали к сводам, вплетались в плотные потоки органных партий, звуки отражались от стен и обволакивали восхищённо замерших слушателей. Демиург ценил такие моменты. Здесь, как и на своих концертах, он видел, как в смертных разгорается свет, и как охотно дарят они его создателю творения. Самая честная валюта, не подделать и не заменить, не обменять ни на какие сокровища. Можно отнять или заполучить обманом, но, как уже успел выяснить Демиург, свет, отданный добровольно, всегда самый сильный и самый чистый. Всё остальное утоляет голод лишь на короткое время, заставляя желать всё больше и больше. Этот вопрос: можно ли создать шедевр, способный разжечь в человеке вечный негаснущий свет, — всё настойчивее пробивал себе дорогу в мысли Демиурга. Perpetuum Mobile, а точнее Perpetuum Lux, — затея на пару тысячелетий. Даже сюда он пришёл отчасти, чтобы понаблюдать, за людьми, за тем, как они меняются под воздействием искусства. Как огонь загорается в глазах, в сердцах, как меняются лица.

Но Демиург знал, что стоит зрителям покинуть собор, огонь вскоре угаснет. В формуле земного искусства не хватало какого-то ингредиента, чтобы заставить этот огонь гореть вечно и вечно дарить свет автору шедевра. Впрочем, Демиург никуда не торопился, имея в запасе пару вечностей на разработку и воплощение проекта в жизнь.

А сейчас он наслаждался творчеством Pink Floyd в шедевральном исполнении на гигантском органе и не думал о том, что сладко-пряный запах воздуха — это не просто чей-то парфюм или освежитель.

Чай из папоротника. Часть 1

Её пальцы дрожали. Микрофон в руке раскалился, обжигая ладони до самых костей. Или ей так казалось. Волнение закручивалось спиралью в солнечном сплетении, поднималось к горлу, лицо полыхало, колени предательски слабели. Она боялась, что не сможет извлечь из себя ни одной ноты, когда придёт время. Такое происходило впервые. Сцена — её стихия, место, где она могла раскрываться, чувствовать кожей течение жизни, черпать восторг бытия полными горстями, она могла жить. Однако, сегодня с ней выступал дуэтом Он - тот, кого она безмерно уважала, кем восторженно восхищалась. Нельзя ударить в грязь лицом, нельзя опозориться! И плевать на зрителей в клубе, ведь она хотела исполнить эту композицию для Него, с Ним! Волнение могло всё погубить…

Но когда зазвучал Его голос, всё прошло, словно по щелчку пальцев. Она улыбнулась в зал и запела, следуя за Ним.

Всё это уже было на репетициях: отработанный текст, отработанные жесты, — но отчего-то сейчас происходило иначе. Взойдя на сцену, Он изменился. Рассказывая историю, он будто говорил о себе. Говорил ей. В Его глазах она видела настоящую страсть, чувствуя телом Его стремление и жажду. Он воплощал в реальность легенду, заключённую в нехитрых строках старой песни. И слова этой песни сейчас предназначались только ей одной.

Сцена пропала, пропал зал с полупьяной толпой, музыканты растворились в звуках и ритмах. Под багровыми софитами остались только они двое, и тёмная страсть между ними. Она поверила Ему…

...Она поверила ему. Демиург видел, как она откликнулась, как приняла эту игру, впустив в себя образ, продиктованный песней. Такая юная, отзывчивая и чувственная, она подчинилась ему и помогла оживить ещё один мир.

Демиург незримо прикасался к энергии, источаемой её телом, ласкал потоки, окружающие её, и представлял, как это, должно быть, красиво. В отсутствие видения, он ощущал это всем своим существом, как мягкие струи тепла, как осторожное покалывание слабого тока. А вместе с осязанием приходило и знание, и эмоции, и образы. Грёзы наяву. Ах, если бы смертные могли знать, как они прекрасны, когда живут по-настоящему, когда горят тем, что создают! Демиург наслаждался её преображением. Жаль только, что огонь, зажжённый им в этой девушке, легко угаснет без поддержки.

Зал слушал их песню, замерев, затаив дыхание и приготовив овации. Демиург это чувствовал. Музыканты выкладывались по полной и даже пытались прожить эту композицию, как и он сам, словно подхватив поветрие созидания. Энергия текла рваными потоками, отражаясь от стен, окутывая коконом и пуская мурашки по коже.

Получалось даже лучше, чем ожидалось, и он был доволен результатом. Девочка справилась и с волнением, и с ролью создателя, сама того не понимая.

Гитарное соло завершило композицию, последний выдох в микрофон, благодарственная речь, и Демиург покинул сцену под аплодисменты и крики “браво”. Приглашённые гости не должны затмевать хозяев вечера и отнимать надолго внимание зрителей.

Концерт продолжился, а Демиург, поддавшись на уговоры группы, дожидался окончания, чтобы почтить своим присутствием традиционный сабантуй после выступления.

Он устроился на уютном диванчике в тёмном углу зала, потягивая коктейль, который так рекомендовала молоденькая барменша, зардевшаяся, когда Демиург к ней обратился, выдав самую милую улыбку. Не лучший выбор напитка, на самом деле, но прекрасное настроение делало вкус коктейля вполне приличным. Он успел отпить почти треть прежде, чем ему захотелось вмешаться в состав напитка и перетасовать ингредиенты согласно своим предпочтениям.

Композиция следовала за композицией, на сцене сменялись музыканты, кто-то ещё выходил петь вместе с вокалисткой дуэтом, но она почти не обращала на них внимания. Демиург наблюдал, как мечется её взгляд, ищущий его в полумраке среди толпы.

Концерт закончился, отгремел, оставив отголоски гитарных рифов прятаться среди балок с софитами в ожидании следующих выступлений. Гости расходились, пьяные и весёлые.

“Здесь демоны, мессир”, - голос Кота, прозвучавший в голове, заставил Демиурга вздрогнуть.

Он совсем забыл, что взял его с собой, обратив в брелок для ключей. Эдакий ментальный карманный передатчик. Взял на всякий случай в качестве индикатора и, со свойственной себе иронией, придал ему внешность восточного амулета от сглаза. И, действительно, тот иногда оправдывал своё предназначение и приходился очень кстати для распознавания демонов, к примеру, или процессов, которые не заметить, если не концентрироваться на их улавливании.

Сейчас Демиург сам не почувствовал тварей в толпе. Слишком много было намешано эмоций, энергий и мыслей. Но теперь, когда Кот обратил на них его внимание, он уловил некое движение среди обычных людей. Это было похоже на запах распада среди аромата цветов. Двое. Совершенно определённо их тут было двое. Взгляд Демиурга шарил по толпе, выискивая, от кого тянется эта отвратительная ниточка гнилой энергии.

С тех пор, как дым тлеющего ладана лишил его возможности видеть, а местные тёмные силы всячески пытались подобраться к Демиургу с явно недобрыми намерениями, он предпочитал оставаться осведомлённым об их передвижениях, когда они оказывались поблизости. Каждый раз он с досадой думал, что вот пора бы уже истребить это демонское племя. И каждый раз от чего-то не решался, снисходительно вспоминая о равновесии и прочей чуши, почерпнутой из земной литературы и кинематографии.

Те, что у выхода. Теперь он отчетливо их чувствовал. Двое парней, ничем не примечательные. Их выдавал только взгляд, холодный и бесчувственный, какой бывает у акул. Они, скорее всего, случайно оказались здесь и, разумеется, при всём желании, ничем навредить не могли, но Демиургу стало спокойнее, когда их спины скрылись за дверями. Не то чтобы они могли как-то взволновать его. Мелкие сошки, не достойные внимания. Но присутствие этих тварей немного омрачало впечатление от концерта. Демиург прикрыл глаза и сосредоточился, прощупывая здание клуба и прилежащие к нему улицы, обшаривая каждый закоулок и проверяя каждого смертного, который мог вместить в себя одну из этих сущностей. Но кроме этих двоих он никого не обнаружил.

Чай из папоротника. Часть 2

Демиург плыл в невесомости, не испытывая ни боли, ни удовольствия, ни осязая вообще ничего. Он попытался открыть глаза, но понял, что они уже открыты. Вокруг царила тьма. А точнее Тьма. Он чувствовал присутствие её могущества, он был внутри неё, он был растворён в ней, как кусочек сахара в бескрайнем океане.

- Я умер? - произнёс Демиург. Собственный голос звучал, как надломленная сухая ветка под носком сапога.

- Ты? Умер? - зашелестело вокруг, словно эхом повторяя вопрос, и Демиургу показалось, что он уловил насмешку.

Если бы у него была кожа, то по ней побежали бы гигантские мурашки от одного осознания того, кто с ним заговорил, но, вместе с тем, пребывание в этом месте воспринималось, как возвращение домой, к некому истоку, и Демиург подумал, что хотел бы остаться здесь подольше, а, быть может, даже навсегда. Однако, покой он, видимо, ещё не заслужил. Что-то вдруг потянуло его вовне, закружило. Он ощущал это не тактильно, ибо тела у него было, это чувство не имело названия и определения, оно больше походило на новую до сих пор не испытанную эмоцию.

- То есть, вы хотите уверить меня, что упустили его, слабого и беззащитного человека, и ещё умудрились потерять своих?! - Падший в бешенстве ударил кулаком по столу.

На руке, поймав солнечный блик, звякнули о дорогую древесину золотые Rolex.

- Он использовал магию, господин, - попытался оправдаться один из троих демонов, держащих ответ перед Падшим.

Им необязательно было пересказывать историю, произошедшую минувшей ночью. Падший и так знал всё в подробностях. Не знал он только одного: куда исчез этот Демиург после того, как демоны так круто облажались. Этот допрос попросту помогал выпустить пар и заглушить непривычное чувство страха. Если он не сможет найти беглеца в ближайшие часы, то и Падшему и всем его демонам грозит… нет не смерть, а кое-что похуже.

- Мы обыскали все ближайшие улицы, все подворотни и дворы, даже жилые дома. И к себе он не возвращался, и машина его на месте осталась около клуба. Если бы он был где-то рядом, мы бы его почувствовали. Может, кто-то вмешался? - демон многозначительно закатил глаза к потолку.

- Да что за бред?! - Фыркнул Падший, подходя к огромному панорамному окну и скользя невидящим взглядом по крышам элегантных небоскрёбов, столпившихся в центре города, словно перепуганные инопланетяне спина к спине, окружённые уродливыми девятиэтажками, как злыми аборигенами. - Ему давно наплевать на этот мир и на всё, что здесь происходит, - бормотал он, говоря это скорее самому себе.

Он сыграл ва-банк, попытавшись убить могущественное существо, непонятно каким ветром занесённое в этот мир. Мир, который он считал своим по праву, можно сказать, родственного наследования. Падшему было плевать на цели этого существа. Важна была только его мощь, его возможности, его потенциальные притязания на этот мир. И притязания эти Падший не смог бы оспорить, встретив столь сильного противника.

Но пока игра не окончена, он не остановится.

- Прочесать всё ещё раз, - приказал он. - Заглянуть под каждый мусорный бак, перевернуть каждый камень, зайти в каждую квартиру в радиусе десяти километров от этого клуба, влезть в головы всех таксистов и бомбил, которые могли находиться там ночью. И если не найдёте, - он приблизился к демонам и посмотрел в глаза. Демоны отшатнулись. - Если не найдёте, обыскать всё снова. Дважды.

Они закивали и попятились к выходу, а Падший отвернулся от них и направился к столу. Ему хотелось выпить.

- Эй, чувак, ты жив там? - чей-то голос прорвался из человеческого мира и буквально выдернул Демиурга из небытия.

Подняв отяжелевшие веки, он увидел над собой незнакомое лицо в лохматом ореоле тёмных волос. Это была девушка в косухе и потёртых джинсах. “Вряд ли демон смог бы меня так назвать”, - почему-то подумалось Демиургу.

- Вставай давай, а то окочуришься здесь, - девушка наклонилась ещё ниже и обняла Демиурга за плечи, помогая подняться. И, как ни странно, он поднялся и стоял на ногах довольно крепко, если не считать небольшой дрожи в коленях.

Боль никуда не ушла, хотя уже не так сильно терзала, но к ней добавилось чувство холода. Демиург всё ярче ощущал, как он чертовски замёрз. Рана пульсировала, пальцы онемели. Он поднял травмированную руку к лицу и увидел, что порез замотан какой-то тряпкой. Кровь уже не текла. Демиург, конечно же, не умер, и, если в ближайшее время за ним не явится никто из демонических тварей, то и не умрёт. Но слабость человеческой оболочки не позволяла сейчас сделать и шага, а ему всё ещё необходимо было где-то отлежаться, прийти в себя. В прямом смысле.

Демиург чувствовал, что если бы не опирался на руку девушки, то непременно повалился бы обратно на землю. Она словно прочла его мысли, подставив своё плечо и обхватив Демиурга за талию, практически взвалила его тело на себя. Внешне хрупкая, девушка оказалась довольно сильной.

- Идти сможешь? - буркнула она. - Тут недалеко.

Он молча попытался сделать шаг, и неожиданно, с её помощью, ему это удалось. Первые десять метров их нещадно шатало, но потом дело пошло на лад. Со стороны, вероятно, они смотрелись сильно перебравшей парочкой.

Девушка медленно повела Демиурга куда-то прочь от клуба. Он передвигал ноги, следуя за ней, и решив принять эту нежданную помощь. Речь не шла о доверии, скорее о выживании, и тут приходилось пользоваться тем, что предлагал этот мир.

Они прошли два квартала по прямой, а потом углубились во дворы жилых домов. За спиной гудело большое шоссе никогда не спящего города, и постепенного его голос затих. Демиурга и девушку обступили высотки с причёсанными палисадниками и ровными рядами гаражей. В некоторых квартирах ещё горел свет, слышались разговоры и ругань, где-то играла музыка и звучал смех. Человеческий муравейник продолжал жить своей жизнью, как ни в чём не бывало, не обращая внимания на такие мелочи.