Демон должен умереть

Глава 1

Когда вселяешься в человека, самое трудное — это преодолеть начальное сопротивление.

— Э, парни! Вы куда?! Тут занято! — орет его защитный механизм на моих пси-агентов.

— С дороги ушел, дедуля, — огрызаются пси. — Теперь это наша тушка.

Механизм пытается заблокировать вход, но делает это, ясен пень, механически. Без выдумки. Он же механизм. Отчего первая же волна сносит оборону практически мгновенно.

В этот момент человек замирает, не понимая, что происходит у него в голове.

А в голове у него происходит революция. Агенты разбегаются по его сознанию, занимая почту, телефон и телеграф. То бишь, уровень информации, уровень анализа и уровень принятия решений.

Его мысли носятся в беспорядке туда-сюда, мешаясь под ногами. Агентам приходится их расталкивать, тормозить или аннигилировать. Голова у человека постепенно становится пустой, как барабан.

Тогда за первой волной приходит вторая, а там и третья. Вторая на всякий случай блокирует подсознание, чтобы оттуда, не дай бог, чего не вылезло. А третья берет под контроль двигательные функции.

Всё. Захват произведен. Теперь это мое тело.

Предыдущий хозяин загнан в черную дыру между рассудком и свалкой ненужных воспоминаний и сидит там, как в зиндане, окруженный со всех сторон охранными импульсами. Он может еще пригодиться. Точнее, его память.

Я оглядываюсь.

Шевелю пальцами, привыкая к новому носителю.

Мое прошлое тело валяется тут же, в грязной луже у стены тоннеля. Оно жирное, неповоротливое и одышливое. Я по нему скучать не буду. Новое, хоть и выглядит старше, зато жилистое и мускулистое. Самое то для беготни от Хранителей.

Я прислушиваюсь.

Гремит над головой автотрасса.

Где-то рядом гудит трансформаторная будка.

Зудят насекомые.

Впереди шелестят по гравию шины подъезжающего автомобиля.

Свет фар мажет по заплесневелым стенам. Свет фар и красно-синие отблески полицейской «люстры».

— Гребаные фараоны, — бормочу я вслух. Голос у меня теперь старческий, пропитой и надтреснутый.

Путь вперед перекрыт.

Путь назад тоже. Хранителей пока не видно, но они рядом.

Два темных силуэта появляются в светлом полукруге выхода из тоннеля.

Один из копов направляет на меня луч фонаря.

— Эй, бомжара! — кричит он. — Стой на месте!

Это он мне? Это я бомжара?

Только сейчас замечаю, что одет в грязные, рваные, вонючие тряпки. Так низко я еще не опускался.

Полицаи подходят ближе. Они стандартные. Как в сериалах и анекдотах. Один крепкий, другой тощий. Один опытный, другой молодой.

Молодой презрительно корчит морду и зажимает нос. Крепкий жует пончик и радушно улыбается.

— Привет труженикам свалки и помойки. Давно здесь ошиваешься? Толстый мужик не пробегал?

— А?! — включаю я дурака. — Чего?

— Лысого жирдяя, говорю, не видел? Он должен был сюда свернуть.

— Ну, так это... Того самого...

— Ясно. Уже зенки залил.

— Инспектор, — зовет молодой. Луч его фонаря освещает лежащее у стены мое бывшее тело. Сверкают золотистые искры на дорогом костюме. — Кажется, наш пациент.

Старший коп склоняется над толстяком и переворачивает его на спину. Вглядывается в испачканную рожу с пятью подбородками.

— Это он, — прикладывает два пальца к шее. — Живой. Но в отключке, — смотрит на меня. — Ты его зачем вырубил? Ограбить хотел?

Я делано отшатываюсь, взмахивая руками.

— Да вы что, начальники! Да ни в жисть. Этот бежал, бежал. А потом упал. Споткнулся, наверное.

— Споткнулся, говоришь, — бормочет старший, оглядываясь по сторонам.

— Споткнулся. И головушкой приложился. Теперь лежит. Граждане полицейские, ему, наверное, в больничку поскорее надо.

Старший достает рацию.

— Первый, прием. Мы нашли его. Пятый квадрат. Технический тоннель под трассой.

Треск помех. Тихий безжизненный голос:

— Что говорит?

— Ничего не говорит. Он без сознания.

— Рядом есть кто-нибудь?

— Кроме старика-бомжа, никого.

— Задержите бомжа. Скоро будем.

— А что с толстяком делать?

— Ничего. Отбой связи.

Старший вырубил рацию.

— Слышал, дедуля? Ты им зачем-то понадобился. Присаживайся. Будь как дома.

Он хохотнул.

Хранители рядом. Скоро будут здесь.

Думай, парень, думай.

У бомжары пропитые дряблые мозги. Это влияет на скорость обработки информации.

Я ныряю в черную дыру между рассудком и свалкой воспоминаний, лезу к нему в зиндан. Он в ужасе вжимается в стену из серого вещества и капилляров, лупая глазами.

— Жить хочешь? — спрашиваю я и делаю зверское лицо.

Бомж мелко и часто кивает, словно болванчик.

— Тогда слушай внимательно.

Я несколько раз повторяю ему свой план, делая упор на ключевых моментах, чтобы он запомнил хотя бы их.

— Слышь, бомж, — зовет меня старший коп. Приходится выныривать на поверхность. — Может ты знаешь, кто это такие?

— Хто?

— Эти трое, которые сейчас сюда заявятся. Морды у них странные. Мне от их морд как-то не по себе становится. Зачем ты им понадобился?

— Мне не по себе стало сегодня утром, когда перед ними начальник управления во фрунт вытянулся, — говорит молодой. — Первый раз такое видел. Мне показалось он их боится.

— Да, и это тоже... Ну так, что, — старший внимательно смотрит мне в глаза. — Знаешь, о ком речь?

Я делаю тупое лицо.

— Чё?

— Да откуда он знает, — машет рукой молодой коп. — Бомж и бомж. Нам-то что, инспектор? Мы свое дело сделали. Толстяка поймали. Сдадим его троице и свалим поскорее.

— Не-е, — тянет старший и подходит ко мне ближе. — Он точно что-то знает. По глазам вижу. Кто они, бомжара? Какое отношение имеют к клану Белл? Зачем ты им?

Я старательно хлопаю старческими веками.

— Чего?

— Ясно, — старший коп отворачивается, и именно в этот момент я будто случайно задеваю пальцем его руку.

Глава 2

(за сутки до этого)

Если вы ни разу не сталкивались с демонами — это не значит, что нас не существует. Это значит, что вы нас не заинтересовали. А если заинтересовали, то мы стерли вам память. Демона нельзя увидеть, если демон не хочет, чтобы его увидели. На этом погорела толпа католических экзорцистов, которые принимали наши издевательства за чистую монету. Они на серьезных щах бегали с библией вокруг одержимых, а мы устраивали спектакль и веселились. Мы вообще любим веселиться. Особенно изгои и грабберы. Высшие до этого не опускаются, а легионеры и опусы всегда заняты. Им не до развлечений. Но если вы смутно припоминаете случаи, когда вели себя странно. Или делали что-то такое, на что сами никогда бы не решились. Это с большой долей вероятности означает, что вы с нами знакомы.

Нашим миром правят демоны.

Больше тысячи лет назад демонические кланы поделили между собой власть, и теперь на самом верху практически нет людей. Есть только их оболочки, тела, которые используются демонами в качестве носителей. Оболочки часто меняются. Это создает иллюзию сменяемости власти. Замечали когда-нибудь у политиков странное свойство? Перед выборами они говорят одно, а после действуют совершенно по-другому? Часто, да? Почти всегда. Наша работа. Просто Высший, за которым закреплен этот участок власти, оболочку сменил, и теперь тот, кто обещал, заперт в темной дыре и ничего сделать не может. Предыдущая оболочка либо отправляется на заслуженный отдых с исправленной памятью. Либо утилизируется.

Большинство Высших — это очень старые твари, бьющиеся за власть столетиями. Некоторые из них настолько удачливы, что занимают свои посты на протяжении веков, просто меняя оболочки. Обычно, это теневые финансисты, которых никто не знает. Но бывают и исключения. К примеру, столетняя старуха, до сих пор сидящая на английском троне. На самом деле это та же самая стерва, что утопила Англию в крови пятьсот лет назад под именем Марии Кровавой. Когда до нее дошло, что террор не помогает, она сменила оболочку и стала королевой Елизаветой. Потом решила пойти на эксперимент и сменила пол. Второму ее носителю мужского пола отрубили голову, и другие Высшие решили, что эта мразь сошла с дистанции. Но спустя два столетия она вернулась под именем Виктории и с тех пор с трона не слезает.

Или другой пример. Мало кто знает, что русский царь Николай II и русский революционер Владимир Ленин — это один и тот же демон. Просто Высшему надоело стрелять по кошкам и воронам, и он решил замутить что-то более серьезное. А тут конкуренты подвернулись, свергли. Ну он, недолго думая, и залез в перспективного бунтаря, а тот — на броневик. Мне отмщение и аз воздам. Отмстил конкурентам так, что только клочья полетели. А потом оказалось, что этому Высшему больше четырех тысяч лет, и он все это затеял только потому, что вспомнил шумерскую молодость и решил построить зиккурат, похожий на те, что строили ему поклонники из Третьей Династии города Ура. Короче, совсем с ума сошел от старости. Говорят, до сих пор в психушке лежит. А зиккурат ему все-таки построили. Немного не такой, но похожий.

В общем, вы поняли, что с Высшими лучше дела не иметь. Эти уроды мыслят совсем другими категориями и могут тебя раздавить просто неловко повернувшись.

У нас в городе, конечно, потише. Город не столичный, хоть и считается почти мегаполисом. И уже давно, чуть ли не со времен открытия Америки, поделен между тремя Высшими кланами. Клан Белл держит администрацию и городской совет. Клан Апраксин — производство и торговлю. Клан Горн — полицию, местное отделение федерального агентства безопасности и прочих мальчиков с ружьями.

Между ними как-то выживают мелкие мафиозные семьи демонов-грабберов. И мы — изгои. Вольные кочевники, прожигатели жизни. Мы не правим, как Высшие, и не грабим, как грабберы. И уж тем более не прислуживаем, как опусы, которые хоть и считаются демонами, но скорее похожи на генетически выведенных рабов. Мы делаем что хотим. Вселяемся в кого угодно. Для нас нет ни власти, ни авторитетов. Ну, если конечно эта власть не заявляется в гости и не сует ствол нам в зубы. Мы свободны в выборе пути, а это большая редкость для демонов. У нас, изгоев, только одна большая проблема. Мы не можем вселяться в людские тела надолго, как Высшие. Максимум на полгода, а то и на месяц. Дальше тело нас отторгает, и мы должны найти другую оболочку. Без оболочки демон умирает в течение часа. Это добавляет в жизнь адреналину и заставляет всегда быть наготове. А если еще учесть, что не все тела подходят для вселения... Некоторые настолько враждебны, что вышибают наружу сразу.

Короче, изгоям приходится вертеться.

Обычно я вселяюсь в тела неработающих миллионеров, кинозвезд или аристократов. Люблю их богемный образ жизни. Сплошные вечеринки, фестивали, светские рауты. Никакого напряга. Знай, наслаждайся большими деньгами, клевыми тачками и фигуристыми тёлками. Что еще от жизни надо? Не понимаю тех изгоев, что вселяются в работяг, продавцов или менеджеров среднего звена. Каждый день ходить на работу, забивать голову какой-то фигней или, не дай бог, работать на станке. Руками. Словно какой-то презренный опус. А потом возвращаться в вонючую хибару, возиться со спиногрызами, а ночью залезать на жирную тушу, которая называется «женой». Сомнительное удовольствие. Некоторые, правда, устраивают себе из такой жизни целое приключение. Бьют морды начальникам, сжигают офисы, заводят малолетних любовниц, а потом сваливают, оставляя оболочку разбираться с проблемами. Или записываются в наемники и летят в какую-нибудь Африку или Украину причинять демократию. Ну и спрыгивают в самый неподходящий момент. Представляете, очухивается этот очкастый клерк, который никакого оружия, кроме вилки, никогда в руках не держал. А вокруг джунгли с неграми или снег с иванами. Короче, любим мы повеселиться. Я, правда, стараюсь к оболочкам относиться уважительно и жизнь им не ломать. А то были у других случаи... Но не будем о грустном.

Глава 3

Тушку я, как обычно, сменил, завернув в ближайший торговый центр. Среди толпы праздно шатающихся шоперов всегда можно было найти тушку на любой вкус и цвет.

Я выбрал невзрачного на вид молодого парня, среднего роста, с незапоминающейся физиономией, но явно жилистого и тренированного, если приглядеться. Лучший вариант для заковыристых мажордомовских поручений.

Когда мало времени, лучше действовать внаглую. То есть просто подойти и приложить палец к его лбу, запустив пси-агентов в черепушку.

— Салочки-догонялочки, — говорю. — Теперь ты водишь, противный.

Парень оторопело лупает глазами, сжимает кулаки, но в следующий момент я уже внутри, я уже на коне, то бишь в очередном носителе.

Быстро беру под контроль двигательные функции своего нового тела и отхожу подальше, чтобы никто ничего не заподозрил.

Красавчик-педрила остается позади. Из зиндана я его уже выпустил, но пройдет минуты две, пока он окончательно восстановится. Сейчас он, шатаясь, торчит на месте и пускает слюни. Вокруг начинают виться какие-то подозрительные стариканы с масляными глазками и в цветастых штанишках. Я мысленно желаю ему удачи. Все-таки не чужой человек.

Пока иду к выходу, запускаю диагностику и осторожно лезу в память, чтобы понять, с кем имею дело. Во избежание неожиданных сюрпризов, как с красавчиком.

И сразу понимаю, что выбрал не того.

Тони Кромби, полуитальянец, полуирландец, член банды «Черная Кобра». Которая в свою очередь входит в грабберский картель «Кали». И пусть сам Тони не граббер, а человек, примитивный бандос нижнего уровня, боец-гвереро, всё равно. Вести на прием клана Белл тушку, связанную с грабберами...

Я оглядываюсь в поисках замены.

Как назло, вокруг шныряют только домохозяйки, жирные отцы семейств и длинноногие телки вида «все, что угодно за твои деньги, папик».

Ладно.

Придется хорошенько почистить память, перед тем, как возвращать тушку владельцу.

Я выбегаю на стоянку и прыгаю в кабриолет. Педрила обойдется. Его старички в цветастых штанишках отвезут.

Дом клана Белл находится за городом, на скалистом побережье и напоминает скорее крепость с бойницами и башенками.

Через потайную калитку, код от которой мажордом дал мне еще год назад при нашей первой встрече, я проникаю на задний двор.

Здесь тихо и пусто, и только на крыльце черного входа застыла монументальная фигура одного из лакеев. Белый лакейский кафтан сверкает в наступающей темноте, как путеводная звезда.

— Господин Прайд, — увидев меня, провозглашает лакей голосом герольда, читающего на площади королевский указ. — Господин Геллер просит его извинить. Он не может вас встретить и сообщает, что инструкции ожидают вас в комнате для заседаний младшего персонала.

У лакея розовые глаза опуса.

— Угу, — буркаю я и отвожу взгляд.

Я не терплю опусов. Демоны-рабы, что может быть хуже. Генетически выведенная прислуга. Челядь, гордящаяся тем, что она — челядь. Как и Высшие, они живут столетиями, меняя оболочки по мере необходимости. Говорят, что их тела выращивают в пробирках, заранее модулируя в зависимости от будущих функций. Выносливость и сила для лакеев, расторопность для камердинеров, внешность и покорность для наложниц. Жестокость для палачей.

Я протискиваюсь мимо него внутрь.

Комната для заседаний младшего персонала — это маленькая каморка с узким столом и несколькими стульями.

На столе — конверт.

На вешалке в углу — фрак, рубашка, манжеты, галстук-бабочкой.

Ну, конечно. Здесь без фрака ты букака.

Распечатываю письмо.

На стол падает листок бумаги, маленькая флэшка размером с ноготь и фотография.

С фотографии на меня презрительно щурит глаза джентльмен с породистым горбатым носом. Судя по узкому темному лицу — уроженец Ближнего Востока. Араб, скорее всего. Хотя одет по-европейски, без этих их белых балахонов.

Разворачиваю листок, читаю кракозяблы мажордома.

«1. Переодеться. Чтобы никаких футболок с шортами, как в прошлый раз! Ты не должен выделяться.

2. Быстро найти цель. Не отсвечивать. С гостями не заговаривать. Наиболее вероятное местонахождение цели — каминный зал. Или библиотека.»

Прекрасно. Библиотека с каминным залом — в разных концах особняка. Как тут быстро найти, да еще и не отсвечивать?

«3. Установить краткий односторонний контакт. Допустимое время — одна минута.»

Еще лучше. Односторонний контакт означал «залезь в мозги так, чтобы тебя не заметили». Сунь на полшишечки и тут же вытащи. Без контроля, без толпы пси-агентов. Исключительно собственными силами. И за минуту. Такой маленький промежуток времени голосил о том, что у ближневосточного дяди серьезная защита. А серьезная защита бывает только у серьезных персон. Которые щелкнут пальцами, и от изгоя мокрого места не останется. Интересно, на что я подписался?

«4. Найти всю возможную информацию об НЗ и Переговорах. Поиск по ключевой дате — 25 декабря 2021 года».

Что за НЗ, что за переговоры... Никакой расшифровки.

«5. Записать полученные сведения на церебральную флэш-карту. Оставить ее в „тайнике № 2“. Получение гонорара через тот же тайник».

Тайник № 2 прятался в трухлявом пне в дальнем углу Центрального городского парка. Мажордом выбирал его только в случае сильно рискованной операции.

Была еще одна непонятка. Запись на флэш-карту.

С переносом мозговых волн на физический носитель я еще не сталкивался. Кручу флэшку пальцами. Вижу за полупрозрачным колпачком три тонких электрода. Вспоминаю недавний инструктаж по новым шпионским гаджетам. При контакте с виском электроды проникают до коры головного мозга и начинают считывать долгосрочную память, записывая ее в виде графических картинок. Которые потом можно расшифровать. Или нельзя. Как повезет.

Я сую флэшку во внутренний карман фрака и стаскиваю его с вешалки.

Фрак сидит как влитой, но мне все равно не уютно. Он сдавливает, как одиночный каменный мешок. Ни подраться, ни побегать.

Глава 4

— А если ни тот и ни другой? — спрашивает толстяк.

— Верите в легенду о Третьей Силе? — усмехается горбоносый. — Сказки. Есть добро и есть зло. Про дуализм все слышали. Про труализм — никто. Какой может быть Третья Сила? Ни доброй, ни злой. Ни рыбой, ни мясом. Объективной, как это называют яйцеголовые остолопы. Объективность — это не сила, это отсутствие силы. Объективность мешает действовать. Надеюсь, хотя бы это вы понимаете?

— Ну, это вам виднее, — говорит толстяк. — Это вы у нас в конклаве заседаете. Я, собственно, вообще не про Силу. Уже какое столетие, со времен великих алхимиков, мы пытаемся узнать хоть что-то о нашем происхождении. Ничего не получается. И тут вдруг появляется эта книжонка. Вам не кажется, что нам ее подсунули? Все это сильно смахивает на постановку и фальсификацию. А что касается нашего происхождения, то я, пожалуй, продолжу считать его продуктом эволюции. Пока кто-нибудь не притащит за бороду одного претендента или за рога другого.

Горбоносый смеется.

— Осторожнее с желаниями, дорогой профессор. Эволюция вам здесь не поможет. Мы не люди. Это у них родословную можно проследить от приматов до инфузорий, хотя бы приблизительно. А у нас — нельзя. Нет в природе ничего похожего. Уже одно это означает, что эволюция к нам никаким боком. Нас создали. Вопрос кто?

Толстяк-профессор что-то буркнул неразборчивое, и они оба снова погрузились в изучение рисунков в фолианте, временами перекидываясь непонятными мне терминами.

Я не стал прислушиваться. Все равно в этом научном бреде ничего не понимаю.

Надо было приблизиться к этой парочке высоколобых метра хотя бы на три. Это максимальное расстояние, на котором возможен односторонний контакт. Подкрасться незаметно явно не получалось. Стол стоял посреди комнаты, а стеллажи с книгами высились вдоль стен и никак бы меня не прикрыли. Оставался только один вариант. Рискованный.

Без оболочки демон может жить не больше часа. Затем исчезает. Это первое, что узнают после рождения. Когда маленькие сгустки энергии появляются на свет, половина из них погибает, так и не найдя свою первую оболочку. Но мало кто знает, что демон может исчезнуть раньше. Такие случаи редко, но были. Всякий раз переселяясь бесконтактным способом, демон рискует жизнью.

Поэтому я подстраховываюсь. Оставляю что-то вроде энергетической пуповины между собой и носителем. По ней же буду перегонять собранную информацию.

Я прилепляю к виску флэш-карту и чувствую, как усики электродов удлиняются, добираясь до коры мозга.

Затем выхожу из носителя и повисаю в воздухе, медленно опускаясь вниз.

Странное чувство. Ощущаешь себя голым и беззащитным. Хочется скорее вернуться обратно в шкурку.

Если бы эти двое подняли головы, они бы не увидели ничего кроме едва заметной ряби в воздухе. Но если бы они перешли на энергетическое зрение, то увидели бы висящий над их головами пылающий синим пламенем силуэт человека с раскинутыми в стороны руками и ногами.

Я медленно приближаюсь к ним, сосредоточиваясь на горбоносом. До меня долетают отдельные слова, «небесный огонь», «скрижали», «амальгама», «хризопраз». Я не понимаю их смысла. Просто записываю и перегоняю на флэшку по пуповине. Пусть мажордом занимается.

Наконец, я включаю таймер и запускаю сборщиков инфы горбоносому в голову. Он резко вздрагивает, но только чешет шею.

Начинаю лихорадочно перебирать его воспоминания на предмет неведомых НЗ и переговоров. Что-то попадается, и я отправляю все пойманное наверх к флэшке, не читая и не рассматривая. Потом вспоминаю о дате 25 декабря 2021 и ищу по ней.

И тут же понимаю, что с датами у горбоносого полный швах. Он до сих пор уверен, что живет в глубоком средневековье. По его мнению сейчас 1444 год.

Я попадаю в ступор и не знаю, что делать. Тыкаюсь бесцельно в разные уголки его памяти.

Время идет, отстукивая секунды метрономом. Остается совсем немного, когда до меня вдруг доходит, что у арабов свое летоисчисление. Я лезу дальше, наверняка где-то есть конвертер дат.

Остается десять секунд.

Я вбиваю вычисленную конвертером дату.

И ту же все вокруг исчезает.

Я стою среди высоких скал

Впереди горит ярким пламенем раскидистый сухой куст.

Рядом с кустом прислонены десять каменных плит с витиеватыми непонятными надписями.

Пять секунд.

Я пытаюсь перевести надписи на плитах, но не узнаю ни единой буквы. Вдруг откуда-то сверху раздается громкий голос. Он вещает что-то нудное и такое же непонятное.

Я пытаюсь поднять голову вверх и рассмотреть оратора, но там только сгусток слепящего света.

Ноль секунд.

В то же мгновение мир становится кроваво-красным. Скалы будто заливает кровью. Сгусток света исчезает, и вместо него появляется демон.

Настоящий. Каким его описывают человеческие религии.

Огромный краснокожий мужик на козлиных копытах, с рогами и хвостом. В одной руке у него хлыст, в другой огненный меч.

— Кто ты?! — громогласно вопрошает он, глядя на меня пылающими глазами.

Я понимаю, что это — проекция защиты горбоносого и молчу, продолжая перекачивать инфу.

— Назови себя!

Молчу.

— Назови! — ревет демон и поднимает меч.

Грохот выстрела рвет уши.

Голова демона разлетается кровавыми ошметками.

Меня выкидывает из сознания горбоносого, и я вижу, что половина его лица снесена напрочь. Он валится на стол, заливая кровью фолиант. Кровь блестит серебром, и я в ужасе понимаю, что вместе с носителем погиб демон.

Толстяк-профессор визжит, как свинья или девчонка.

Черная тень с дробовиком карабкается на второй этаж. На его голове маска с прорезями для глаз.

Я уже догадываюсь, зачем убийце второй этаж, но сделать ничего не успеваю.

Снова выстрел.

Неподвижное тело Тони Кромби откидывает к стене, кровь брызгает на стеллажи с книгами.

Энергетическая пуповина разрывается, и я чувствую вселенский холод. У меня больше нет носителя.

Глава 5

Интерлюдия 1. Кармина Белл (продолжение)

Шаг. Еще шаг.

Эта лестница бесконечна.

— Мадемуазель. Не тяните время, — раздраженно обернулся старший лакей. — Это бесполезно.

Бредущий сзади слуга подтолкнул ее в спину.

— Двигай булками живей, шлюха.

— Повежливее, коллега, — сказал ему старший. — Она все-таки Наследница.

— Да какая она Наследница, — плюнул тот. — Озабоченная давалка. Надо же. С Горнами спутаться.

Кармина обернулась.

— Хочешь, чтобы я тебя запомнила? Память перейдет к хозяйке. Ей не понравится, как ты меня называл.

Слуга побелел.

— Хозяйке точно не понравится, если мы опоздаем, — старший лакей стал подниматься дальше.

Зал ритуалов находился на самой верхушке башни.

Кармина остановилась у тяжелых бронзовых дверей.

Лакеи поднялись следом и столпились позади.

— Дальше ты идешь одна, — сказал старший.

— А если не иду?

— Тогда тебя заведут силой. А ритуал будет намного болезненнее.

Двери раскрылись. Внутри один за другим вспыхнули огнем подвешенные на цепях жаровни.

Это было круглое помещение с голыми каменными стенами

Посреди лежала тяжелая гранитная плита, испещренная непонятными знаками.

Старуха стояла за плитой, опираясь на клюку.

Больше никого в зале не было.

Двери тяжело захлопнулись за спиной.

— Сперва я должна тебе кое-что объяснить, — сказала старуха.

До Кармины не сразу дошло, что это первая фраза, сказанная ей прабабкой за долгие годы.

— Ты, наверное, гадаешь, зачем я тебя, такой нежный цветочек, подкладывала под всяких ублюдков?

Кармина кивнула, хотя уже давно перестала об этом думать.

— Все дело в особенностях нашего с тобой соития. Каким бы качественным не был перенос, часть тебя все равно останется со мной. И сильно может испортить мне жизнь. Еще три года назад ты верила в добро, справедливость, принцев на белых конях и в прочих розовых пони. Это нормально для детей. Но людям с такой верой не место в нашей иерархии. Такие здесь не выживают. Я должна была показать тебе грязь. Сперва была мысль отдать тебя в самый дешевый бордель какого-нибудь Гонконга. Там бы ты быстро поняла, что жизнь дерьмо, и чтобы выжить и победить надо быть дерьмовее самого дерьма. Но я тебя пожалела. Теперь вижу, что зря.

Кармина напряглась.

— Ты нашла себе любовничка, — продолжила старуха. — И не кого-нибудь, а Горна. Врага нашего клана. Что он тебе пообещал? Что вытащит? Спасет? Стало быть, ты до сих пор веришь в сказки, принцев и белых коней?

Кармина молчала.

— И что же теперь с тобой делать? Ты даже сейчас пришла от него. Даже не подмылась. От тебя за версту несет Горном. Когда твое тело станет моим, они на всех углах раструбят, что трахали Леди Белл. Ты понимаешь, что это значит для репутации клана?

— С удовольствием бы подмылась, если б лакеи позволили, — буркнула Кармина.

Старуха вздохнула и обошла плиту, подойдя ближе.

— Опять дерзишь... Все из-за твоего дурака-отца, который вдруг решил воспитывать тебя как простую девку. — Она набалдашником клюки приподняла Кармине подбородок. — У тебя остался единственный шанс оставить в этом теле хотя бы малую часть своего сознания. Иначе я вычищу все. Даже память.

Старуха щелкнула пальцами.

Двери раскрылись.

Двое охранников втащили связанного Сэмюэля Горна. Лицо его было разбитым.

— По старому поверью, перенос проходит легче, если символы на этой плите покрыты кровью, — сказала старуха и протянула Кармине узкий кинжал с витиеватой гардой. — Перережь ему глотку, и проблема исчезнет сама собой.

Кармина отшатнулась.

— Эй, — дернулся Горн. — Мне обещали, что будет только нота протеста.

— Правильно обещали, — кивнула старуха. — Нотой протеста будет твоя отрезанная голова.

— Это объявление войны!

— Не льсти себе, мальчик. Ты даже не из побочной ветви. Седьмая вода на киселе. Из-за тебя войны не будет. — Старуха снова повернулась к Кармине: — Ну? Возьми клинок!

— Нет.

— Тупая шлюха. Даже хуже шлюхи. Шлюха зарабатывает. А ты бесплатно разбазариваешь.

Она схватила Кармину за волосы, потянула вниз, заставляя встать на колени, и нагнула ее голову к плите.

Из едва заметного отверстия в камне выскользнул металлический обруч и защелкнулся вокруг шеи. Кармина взвизгнула и попыталась освободиться.

— Не ерепенься. Иначе придется и конечности зафиксировать, — старуха пнула ее по ноге. — Ляжки раздвинь. Шире. Если не хочешь орать от боли.

Она задрала Кармине платье, оголив ягодицы.

— Надеюсь, это твоя любимая поза. Расслабь мышцы. — Старуха сунула руку ей между ног, нащупывая вход в вагину. — О, да ты уже течешь, сука. Прекрасно, а то я думала смазка понадобится. Надеюсь, это твои, а не то, что этот хмырь в тебе оставил. Впрочем, неважно.

Старуха толчками проталкивала руку внутрь, сперва два пальца, потом три, пять, всю ладонь. Кармина глухо вскрикивала при каждом толчке.

— Теперь-то ты понимаешь, зачем понадобилось весь последний год разрабатывать твою щель? И зачем понадобился елдак толщиной с мою руку? Если бы не это, визжала бы ты сейчас как свинья, а я бы дальше ладони не продвинулась. А ты, наверное, решила, что бабка со своей нимфоманией совсем сбрендила? Увы, милочка, таков наш способ переноса. Мы не изгои, чтобы по воздуху переносится. Мы это можем делать только изнутри. И чем глубже, — еще толчок, и сухая в коричневых пятнах рука исчезла почти по локоть, — тем лучше.

Кармина тихонько выла, роняя слюни.

— Да вы, Беллы, конченные извращенцы, — пробормотал Горн.

— Кто бы говорил, — обернулась старуха. — Рассказать способ, которым переносятся твои боссы?

— Наверное, не надо.

— Мудрое решение.

Старуха вдруг обмякла, опустив голову.

Рука затряслась. Вокруг сгорбленного тела возникло мерцающее марево, оно клубилось, принимая различные формы, пока, наконец, не стало походить на призрачную фигуру уродливого демона.

Глава 6

— И что это было? — сурово интересуется Синти.

Девки теснятся в дверях спальни. На Азуми — свитшот, на Бетти — халат. А на Синти прозрачный пеньюар, едва доходящий до голой промежности. Синти любит эпатировать непрошенных гостей. Соски крупных грудей задорно торчат сквозь легкую ткань. Теперь понятно, почему бойцы то и дело спотыкались.

Я показываю кейс.

— Это был наш новый клиент.

Девки смотрят с сомнением.

— Яр, ты хорошо подумал? — спрашивает Азуми. — Может надо было отказаться?

— Я вообще не думал. Вы же видели. Таким не отказывают. А главное, если этим займется кто-то другой, рано или поздно он выйдет на меня. По мне так лучше контролировать этот процесс.

— Ты рассказывал об убийстве какого-то араба, — прищурилась Бетти. — А старуха говорила о похищении правнучки. Ты и в нем поучаствовал?

— Я ее видел. Правнучку. И возможно видел ее последним.

— У тебя талант влезать в неприятности, — вздохнула Синти.

— Ладно. Чего гадать-то, — сказала Азуми, отбирая у меня кейс. — Посмотрим, что они нам передали.

Спустя пару минут мы, раскрыв рты, стояли над вываленной на стол кучей баксов.

— Мне кажется, или тут действительно хватит, чтобы открыть ночной клуб? — задумчиво говорю я. — С концертной площадкой. Казино. Преферансом. Блэк-джеком.

— И шлюхами, — мечтательно добавляет Синти. Иногда она позиционирует себя как лесбиянку.

— А я наконец-то открою свое модельное агентство, — говорит Бетти. — И мои девочки будут обслуживать только молодых и красивых. Никаких старых, лысых уродов, сколько бы у них денег не было.

— Ты путаешь агентство с борделем, — поворачивается к ней Синти. — Это разные заведения.

— Ничего я не путаю. Агентство и есть бордель. Просто повыше уровнем. Уж я-то знаю.

— Размечтались, — ворчит Азуми, роясь в сопроводительных бумагах. — Мы эти деньги еще не заработали.

— Что там? — спрашиваю я.

— Отчет службы безопасности. Могу тебя обрадовать. Ты видел ее не последним. Последней была старуха... Странно.

— Что? — суюсь я в бумаги.

— У них есть стопроцентный подозреваемый. Непонятно зачем им мы?

Азуми кладет на стол фотографию.

С карточки лыбится вчерашний Горн.

— Я этого урода знаю. Один из Горнов. Мы вчера с ним поцапались.

— Сэмюэль Горн, — читает Азуми сопроводиловку. — Дальний родственник главы клана. Очень дальний. Сотрудник полицейского департамента. Низшая ступень иерархии... А вот это интересно. Находился в половой связи с Карминой Белл. Той самой пропавшей правнучкой. Доказано по трем эпизодам.

Она достает еще три фотографии. Две из них — кадры с камер наблюдения. Третья, видимо, снята беспилотником. На первой — оранжерея, Кармина стоит раком, упираясь в кадку с пальмой, а гребанный Горн в полицейской форме натягивает ее сзади. Вторая снята сверху беспилотником. Заброшенный дом. Голые любовники на траве, Кармина в позе наездницы прогнулась назад и что-то кричит в небо. Или скорее стонет. Видимо, снят момент оргазма. Третья фотография очень темная, но я узнаю решетку вокруг камина и переплетенные потные тела рядом.

— Ух ты, какая сочная девочка, — суется под руку Синти. — Слышь, Ярик. Она тебе как?

— Умгм... — говорю я. Мне неприятно. Мне всегда неприятно, когда я узнаю, что понравившуюся мне девушку пялит кто-то другой. Тем более такой урод, как этот Горн. В память настырно лезет освещенное камином плачущее личико, большие глаза, приоткрытый ротик с набухшими губами, распирающие платье полные груди, тесно сдвинутые сочные бедра. Наверное, этот Горн заявился сразу после меня, повалил ее на пол, сорвал одежду, сперва сунул в рот, до горла, так чтобы пухлые губки упирались в лобок, а язычок танцевал по яйцам, потом поставил раком, широко раздвинул нежные ляжки, провел головкой вверх-вниз по влажной, истекающей соком...

— Эй! Яр! Ау! Ты меня слышишь?

— А? Чего?

— Говорю, все это очень странно, — Азуми продолжала разглядывать отчеты. — Такое впечатление, что они следили за своей Наследницей. И были в курсе, что ее трахает боец враждебного клана. Но ничего не делали.

— Может хотели как-то воспользоваться ситуацией? — предположила Бетти. — Типа, завербовать. Свой человек в тылу врага и все такое.

— Вряд ли. Этот Сэмюэль слишком маленькая сошка, чтобы подкладывать под него целую Наследницу.

— Ну тогда другой вариант. Это часть какого-то ритуала. Мне говорили, у Беллов все ритуалы на сексе замешаны. Оргии, БДСМ и все такое.

— На самом деле все просто, — говорит Синти. — Это новые Ромео и Джульетта. Враждебные кланы, влюбленные сердца. Сбежали и сидят сейчас на каком-нибудь острове, прячутся от родственников. Я бы их не искала.

— Этому Сэмюэлю тридцать лет. Староват для Ромео.

— Ну и что? У меня был шестидесятилетний дедушка. Такое в постели вытворял...

— Подождите, — перебивает Азуми. — Это не все.

Она достает последние листки отчета. Сверху к ним скрепкой приделан пластиковый конвертик с картой памяти.

— Опачки... — Азуми даже присвистывает. — Дело становится все интереснее.

— Что там?

— Теперь понятно, чего они к нам заявились.

— Ну?

— Погодите, дочитаю, — она пробегает глазами по страницам.

— Азуми, тебе кто-нибудь обещал дать в репу за то, что ты время тянешь? — спрашивает Синти.

— Нет.

— Тогда я обещаю.

Азуми заканчивает читать, сбивает бумаги обратно в стопку и снимает со скрепки конвертик с картой памяти.

— Короче, этот Сэмюэль Горн — никакой не Сэмюэль Горн. И вообще не Горн. Когда Беллы узнали, что их Наследница пропала вместе с этим мужиком, они сделали то, что первым приходит на ум в таких случаях.

— Поехали к Горнам разбираться, — догадался я.

— Ага, — Азуми потрясла конвертиком. — Тут видеоотчет об этой поездке.

***

Естественно, это был не полный отчет, а нарезка для расследования. Беллы вырезали какие-то важные разговоры или засекреченные данные об отношениях двух кланов.

Глава 7

Я едва дотащил его до лифта.

На вид мажордом — человек костлявый, но весит килограмм сто, словно кости у него из железобетона.

Из лифта я его волок по полу.

Увидев нас, подскочила Азуми, и вдвоем мы взгромоздили его на диван.

— Врача? — шепчет она, глядя на меня круглыми глазами.

— Никакого врача, — хрипит Геллер. — Сперва разговор. Потом я скажу, что делать с моей оболочкой... Вколите мне этот раствор. — Он с трудом достал из кармана металлическую ампулу. — В шею... Да. Так. Теперь я смогу нормально говорить. Хотя бы час. Яр... Я должен перед тобой извиниться. Меня развели, как последнего идиота. В результате я послал тебя туда, куда не должен был посылать.

— Кто вас развел? — спрашиваю.

Мажордом кривится.

— Об этом потом. Скажи, ты сделал то, о чем я просил?

Я молча достаю из кармана и показываю ему флэшку.

— Прекрасно. Ее надо спрятать. Никому не показывай. Позднее я скажу, что с ней делать.

— А если вы кони двинете? — вырвалось у меня. Азуми зыркает на меня осуждающе.

— Тогда придет моя замена. Главное — попал ли на флэшку момент переговоров?

— Э-э... — тяну я. — Я скачал все, что имело отношение к переговорам, 25 декабря и НЗ. Как вы и просили.

— Там были воспоминания о встрече эмира с некоей, скажем так, сущностью? Скорее всего она выглядела, как бесконечный столб света.

— Э-э...

— Не было ничего похожего, — вклинилась Азуми. — Все оборвалось на красном демоне, аватаре защитной системы. А до этого были горящий куст, камни с заповедями и посланник бога, вещающий с неба на арамейском. Я арамейского не знаю, и автопереводчик не знает... И все. Дальше включилась защита.

Лицо мажордома осунулось.

— Плохо. Значит, вы записали меньше половины. Они вовремя успели убить эмира.

— Да кто они-то? — не выдержал я. — Мы так поняли, что убийство и вся эта трехомудия в библиотеке — отвлекающий маневр. Способ выманить старуху из зала ритуалов и похитить Кармину... ее новую оболочку.

Мажордом отмахнулся.

— Глупости. Эта озабоченная маленькая шлюшка никому не нужна. Кроме Леди Белл, конечно. Это можно понять. Старая мадам выращивала девчонку шестнадцать лет, как цветок. Культивировала, удобряла, подрезала. Готовила для себя идеальное новое тело. Но сначала отец девчонки влез в ее воспитание. А теперь вот и вовсе то ли похищение, то ли побег...

Он перевел дыхание.

— В результате все силы сейчас брошены на ее поиски. Вы понимаете, что это означает?

Мы с Азуми синхронно помотали головами.

— Это означает, что все ровно наоборот, — сказал мажордом. — Отвлекающий маневр — похищение. А главная цель — убийство эмира. Но им никто не занимается. Полиции о нем даже не сообщили. Весь клан ищет шлюху.

— А кто он, этот эмир? — спрашивает Азуми.

— Эмир Фатих — член конклава. Уже одно это означает, что у клана Белл скоро начнутся проблемы со столицей. Но главное — эмир как-то проник в Верхние Сферы. И по слухам ему удалось встретиться с кем-то из архангелов.

Мы с Азуми потрясенно молчим.

— Но это же бред, — говорю я. — Сказки. Ни Верхних Сфер, ни архангелов не существует.

— Я тоже так думал. Эмир о своих успехах никому ничего не докладывал. Но слухи ходили. Руководство на всякий случай решило их проверить. Когда до эмира дошли сведения, что в нашей библиотеке хранится «Кодекс Паганиум», языческий манускрипт о заклинаниях и способах вызова существ с других сфер, он приехал сюда. И конклав решил этим воспользоваться. Обратился ко мне. А я к вам. Но кто-то об этом узнал и сыграл собственную комбинацию.

— Кто?

— Можно только догадываться...

— Что, никаких предположений?

Мажордом мотнул головой.

— Может, те, кто вас избил?

— Меня избили грабберы из картеля «Кали». Бодаться с конклавом не их уровень.

— «Кали»? — мне снова пришлось напрячь память. — Что-то знакомое.

— Твоя временная оболочка, Тони Кромби, которого убили вместе с эмиром, был связан с этим картелем. Грабберы решили, что он попал в особняк случайно. И случайно попал под раздачу. По их негласным правилам, отвечать должен тот, кто отвечает за дом. На старших Беллов нападать у них кишка тонка. А я в самый раз. Как главный над слугами.

— Вы расскажете своим о нападении? Такое грабберам спускать нельзя.

— И не подумаю. Клану сейчас не до этой мелочи.

— У вас серьезное ранение. Можете не выжить.

— Это неважно, — отмахивается мажордом. — Кстати, насчет не выжить. Он должен уже быть здесь. Почему-то задерживается.

— Кто «он»?

Сильный стук в дверь.

— А, явился, — мажордом откидывается на подушку.

Открываю дверь и застываю, открыв заодно и рот.

За дверью стоит еще один мажордом Геллер. В точности такой же, как и тот, что лежит на диване. Только без ран. Чистенький, свеженький. Отутюженный.

По застывшему взгляду понимаю, что это пустая оболочка, и отхожу в сторону.

Новый мажордом перешагивает порог и топает в гостиную, как на автопилоте.

Азуми, завидев гостя, издает сдавленный писк.

— Можно вас попросить выйти? — говорит лежащий на диване мажордом. — Мой перенос, как и у всех Беллов, выглядит довольно неаппетитно. Не так, как женский вариант, конечно. Зато грязи больше.

Мы молча выходим, стоим в спальне и прислушиваемся к странным звукам, доносящимся из гостиной. Какое-то кряхтенье, чавканье, треск.

— Спасибо, можете заходить, — доносится бодрый голос, и мы с опаской возвращаемся.

Новый мажордом стоит над диваном и платком вытирает руку.

— Старался быть аккуратным, — поворачивается он к нам, улыбаясь. — Но если не получилось, пришлите счет за диван. Я оплачу.

Старый мажордом все также лежит на диване. Его рубашка распахнута. В груди зияет окровавленная дыра. Там белеют обломки ребер и чернеет край сердца. Оно кажется плоским, будто его сдавливали.

В гостиную заходят четверо в рабочей спецодежде, с розовыми глазами опусов. Молча разворачивают рядом с диваном полиэтилен, переносят на него труп, заворачивают и уносят.