Демон, которого я расшифровала

Пролог. Два одиночества

ЗЕЙН

Ветер на высоте Рэйвенкрофт-Тауэр свистел по-особенному — не живой, а технологичный, разрезаемый кромками хромированного сплава и барьерами силовых полей. Он бился в панорамное стекло, пытаясь достать меня.

Отсюда, с вершины моего мира, Умбраполис был похож на гигантскую, мерцающую печатную плату. Бесконечные спирали неоновых трасс, точки панорамных окон других кланов, левикары, плывущие в кислотной мгле. Я видел, как в квартале клана Фрост здания были выточены из сияющего, вечного льда, а над цитаделью техномантов из «Кибер-Генезиса» светилось малиновое энергетическое сияние. Где-то на трассе нелегальных гонок на внешней стене небоскреба вспыхнул и погас огонёк — еще один неудачник размазался по бетону. Кланы были моими союзниками, вассалами и соперниками в одном лице, и каждый миг их молчаливого противостояния был прописан в этих огнях.

Я сделал глоток кроука. Напиток оказался грубым и простым, совсем не похожим на изысканный Амброзиальный нектар, который я подавал на последнем приеме для акционеров. Но сегодня его тепло было единственным, что хоть как-то боролось с внутренним холодом.

Мое отражение в стекле смотрело на меня: безупречный костюм, идеально уложенные волосы, маска из черного сплава, скрывающая правду. Мою правду и потерю.

Город внизу состоял из лжи. Лживых обещаний, улыбок, сделок. Каждый его кирпичик был скреплен не бетоном, а обманом. И я… я был его главным архитектором. Я строил эту иллюзию, день за днём, год за годом. Потому что правда была слишком опасна. Слишком болезненна.

Где-то там, в сияющих верхних ярусах Спирелли, мне кланялись. В сырых переулках Лимба – боязливо шарахались. А в подземках, в самом Сумраке, мое имя произносили шепотом, как заклинание, призывающее тьму. Они не знали, что тьма была уже внутри меня. Живая, дышащая, вечно голодная. И маска — единственное, что сдерживало ее.

Иногда, в полной тишине, мне чудился сладковатый запах распадающейся магии и тихий шепот одного-единственного имени...Айза!

Оно обжигало изнутри, заставляя руны на коже пылать потайным огнём. Я сжимал кулаки, чувствуя, как под идеальной тканью пиджака проступает что-то твердое, шершавое, нечеловеческое.

Нет. Не сейчас.

Я отвернулся от окна. Одиночество на такой высоте — это не отсутствие кого-то. Это осознание, что даже окруженный тысячами, ты всегда будешь один. Потому что те, кто рядом, видят лишь красивый образ, созданный в угоду толпе. И боятся того, что скрыто внутри.

ЭЛАРА

Дождь в Лимбе всегда был другим. Он не омывал город, а медленно разъедал его, капля за каплей, смешиваясь со смогом и вековой пылью. Я закуталась глубже в поношенную джинсовку, стараясь перебежать от одного козырька к другому, но ледяная вода всё равно находила лазейки за воротник, заставляя ежеминутно вздрагивать.

Воздух пах пылью, жареными синт-пирожками с уличной жаровни и подвальной сыростью. Из открытого люка неподалеку доносился крик торговца с Подземки, предлагавшего «свежие кремниевые почки с третьего уровня» и «чистые кристаллы памяти, стертые на совесть». Жизнь в Лимбе была грязной, голодной и безнадежной, но чертовски стойкой, как и все, что производили люди до Падения.

Музыка Умбраполиса — гул левипоездов, перебранка уличных торговцев, навязчивый дриблинг голографической рекламы и приглушенный бит из подпольных нео-клубов, где пытались забыться те, кому не хватило на «Эдем».

Я научилась ориентироваться в этой атмосфере, как в коде, из которого синтезировались кристаллы магии. Именно из хаоса жизненной энергии город-спрут и его хозяева питали и удерживали весь этот чертов мир. Для меня он был не хаосом, а системой. Сложная, многоуровневая, но система. Все в этом мире являлось информацией, которую нужно расшифровать.

Ирония судьбы: человечество пало, но его величайшее творение — мегаполис — выжило, чтобы стать троном для новых повелителей. Теперь демоны, феи и прочие существа из сказок правят с высот своих башен, а мы, люди, всего лишь шестеренки в их часовом механизме. И самые важные шестеренки крутятся около цитадели клана Рэйвен, основателей этого лживого мира. А правда в Умбраполисе — на вес золота. Ее прятали, ее покупали, за нее убивали. Но для меня правда была просто самым надежным шифром. Замысловатым, запутанным, порой пугающим. Но всё же — шифром. А значит, его можно было взломать. Кто-то же должен это делать.

Я протиснулась между двумя лотками с контрафактной электроникой, и моя квартира-студия уже виднелась в конце переулка — такая же серая и неприметная, как и все вокруг. Окно на третьем этаже, из которого почти никогда не гаснет свет. Мой форпост.

Я обреченно прошла очередную лужу, мечтая о чашке дешевого бульона «Ностальгия» в забегаловке на углу, но даже его я сейчас не могла себе позволить. В горле запершило. Не хватало только заболеть! Лекарства стоили безумно дорого. Да и ухаживать при температуре и лихорадке за мной было некому.

И это одиночество среди миллионов давило так, что не хватало воздуха. Видеть узоры в хаосе — значит, всегда быть немного в стороне, наблюдать, а не участвовать. Родители отреклись от меня, когда мне было десять. Не из жестокости — из животного, панического страха. Они были всего лишь винтиками в системе. Родители - простые люди, их жизнь висела на волоске. За ужином у нас чаще всего была грибная похлебка «Глубинная», от которой иногда мерещились тени в углу, а не вкусные пирожные. Я, их дочь, их странная девочка, могла взглянуть на голографическую вывеску и прочитать скрытый в ней магический код, могла услышать шепот Искажения из динамиков старого терминала. Для них это был не дар, а смертельный дефект, клеймо, которое привлекало бы внимание Ордена охотников или, что хуже, хозяев города. В мире, где любое отклонение — угроза стабильности, а стабильность — синоним выживания, они сделали единственный возможный для них выбор. Они стерли меня из своей жизни, как стирают опасный вирус из базы данных. Чтобы жить.

Визуалы героев

Элара Клер, криптограф

Зейн Рэйвен, демон, магнат, самое темное сердце Умбраполиса