Демон Отардата

Часть 1. Восхождение (I)

В Ангре было трудно воевать, труднее, чем в Отардате, но, может, просто потому, что непривычно. Гор, где можно ловко прятаться и легко обороняться, здесь не хватало, имелись разве что покатые холмы и редкие скальные плато, окрестные леса мы знали плохо, а те из местных, кто умудрился выжить, предпочитали убежать и спрятаться до того, как мои разведчики успеют озвучить первый вопрос. Да, с хорошими проводниками было туго, и нам пришлось обходиться подсказками тех крестьян, которых удавалось поймать и без применения насилия добиться от них хоть какой-нибудь информации. Я придерживался мнения, что проводник, принужденный к работе силой и угрозами, мягко говоря, ненадёжен.

Всё-таки порождать в обывателях злобу к своему отряду и себе лично не входило в мои планы. Я – не ангрский вельможа, местные вправе послать меня куда подальше и даже мстить, как чужому налётчику. От своего господина за гадости в адрес чужака, пусть и союзника, вряд ли прилетит по ушам, а графу Отардата, если он сумеет вернуться к власти, будет плевать на полузабытые малозначительные эпизоды, вроде убийства кого-то из его людей, даже не тана, где-то там в середине тяжёлой и долгой войны. Поэтому я предпочитал с местными дружить, помогать им, если это было удобно, делиться трофеями и вообще прикармливать.

Более или менее получалось.

Ангрского барона в самом начале наших здешних приключений мы отыскали с трудом, и это само по себе стало для меня лучшей рекомендацией. Пожалуй, с этим человеком можно было сотрудничать. Сейчас, во время войны, были напрочь сдвинуты все представления, критерии и оценки, и даже могло случиться так, что знатному господину приходилось заслуживать доверие безродного парня вроде меня.

Итак, я оценил военную искусность барона, его разумность, внимание к мелочам и умение неплохо просчитывать последствия своих поступков. Пока он отлично справлялся со стоящей перед ней сложной задачей – жив же до сих пор, пребывает на свободе и даже при солдатах, активно и эффективно сопротивляется! Молодец!

В первый раз правитель Ангра принял меня неохотно и с сомнением. Он не стеснялся откровенно демонстрировать мне подозрение, но в то же время я чувствовал его одобрение. И, конечно, ему очень льстило, что в его баронскую армию просятся остатки войска более влиятельного и могущественного соседа. Даже когда он понял, что конкретно в его ряды на самом деле никто не просится, приятное впечатление это не испортило. Графские люди пришли в Ангр, усердно тут воюют, всегда готовы подпереть скудные баронские войска с флангов – чем плохо!

Он согласился делиться с моими людьми провизией и другими припасами и при поддержке моих ребят уже планировал отвоёвывать и свою крепость Адангр, и Город Гроз, за последние два года уже раз пять переходивший из рук в руки. А потом, может быть, удастся наконец прибрать к рукам Пиру – чем чёрт не шутит! В принципе, трудно ли сделать дочку пирского барона вдовой и предложить ей в мужья либо своего уцелевшего сына, либо даже кого-нибудь из своих танов? Нет, не так и трудно, если дело пойдёт бодренько, и земли Пиры полностью окажутся в руках Ангра.

А я, выслушивая эти планы, помалкивал и наматывал на ус. Да, я здесь не для того, чтоб поддерживать амбиции ангрца или его междоусобную кампанию, но пока он вынужден воевать с истинниками, я буду с ним. А дальше – посмотрим. Принуждать меня к чему-то он не вправе.

Воюя в этих краях, я наконец получил доступ к самым свежим новостям Ойкумены. Здорово утешало то, что, судя по всему, дела в тылу у адептов Истины действительно шли очень и очень посредственно. В Ильтузере и на Архипелаге кольев и виселиц было уже в разы больше, чем питейных заведений и лавок, но толку от репрессий было мало: народ волновался и время от времени пытался восставать. Восстания жестоко подавлялись, однако вскоре вспыхивали в другой части области, снова и снова, бессистемно и непредсказуемо.

Чувствовалось, насколько истинникам не хватает Демона Оданеса, которому удавалось одним своим видом принудить к повиновению целые земли, его армий и его идей. О нём в Ильтузере и на Архипелаге до сих пор говорили только шёпотом или болтали с оглядкой, словно каждую минуту ожидали страшного возмездия за непочтительность своих комментариев.

Я мало интересовался этой личностью, какой бы значимой она ни была, но понимал, что истинники не просто так рвутся к Оданесу с бешеной настойчивостью. Он им нужен, причём нужен позарез. Странно только одно: если они искренне считают, что младший Геревард ещё жив и сидит в заключении, то почему пытаются освободить его примитивно-завоевательными методами? Разве они эффективны?

Разве не разумнее было бы разослать множество своих шпионов, собрать максимум информации и предпринять несколько операций по тайному освобождению пленника? А если Гереварда решат прирезать в последний момент, пафосно и красиво, прямо на глазах у явившихся за ним истинников, ради назидания? Я бы это сделал, и плевать на всякие там проклятия. А ещё лучше – пошантажировал бы врага, а потом кинул его по полной программе, как только сумел бы. Пусть бегают, жалуются на обман, ищут правду где хотят. Например, у Храма, который ненавидит адептов Истины даже больше, чем силы Ада, или у Совета государей, который не переносит даже упоминания о Диком мосте. Милости просим.

Но возможно, Геревард уже давно тлеет в земле, а герцогиня просто не решается объявить об этом. Жаль, что не решается. Если б на Архипелаге получили достоверную, доказанную, подтверждённую информацию о гибели Демона, то наплевали бы на колья и виселицы и задали бы истинникам такого жара, что, может быть, отвлекли на себя серьёзную часть сил, и Оданес, глядишь, вздохнул бы с облегчением. Жаль, что герцогиня этого не понимает.

Часть 1. Восхождение (II)

Я мог бы потребовать, чтоб мне предоставили для постоя особняк какого-нибудь городского богатея – пожить на полном его обеспечении. Или, скажем, выбрать комнату в доме городского старосты, куда уже увезли баронессу и старших офицеров ангрского барона… Да просто прийти и поселиться, сделав вид, будто так и надо! Но эта идея лишь мелькнула в голове и завяла. Зачем такие излишества? Вот же есть удобный доходный домишко близ госпиталя, где поместятся мои сержанты и помощники, а сам я пока войду в госпитальное здание, поднимусь в комнатушку под самой крышей и там усядусь общаться со стариком-магом: без особых удобств, но и без претензий.

Впрочем, почему ж «без удобств»! Когда приготовили еду для раненых и болезных, принесли по порции и нам с ним и ещё налили чуть-чуть эля. Может быть, хотели меня задобрить, а может, наоборот, заботились о своём седоголовом заступнике. Госпиталь так никто и не тронул, и чародей действительно, как и обещал, всё время с момента нашей предыдущей беседы пускал в ход только ту магию, которая была предназначена для исцеления ран, а с солдатами даже в словесные конфликты не вступал. Они с ним – тоже. Я подумал, что старик был прав. Бойцы, которые знают, что за госпиталем присматривает чародей, предпочтут вести себя достойно и удержат требовательные руки подальше от медсестёр и раненых, не полезут проверять, сохранились ли при них какие-нибудь ценности!

Мы устроились у окна. Вечерний ветер нагонял в комнату запашок свежезахваченного города – крови, грязи, лошадиной и человеческой вони, дыма, к счастью, не от пожаров, а всего лишь от костров, разожжённых буквально на каждом перекрёстке или площади. В комнатке приходящие извне беспокойные ароматы мешались с другими… Понятное дело, госпиталь пах намного печальнее, чем какой-нибудь жилой дом, тут хватало привкусов боли, гниющих ран, нечистот и мерзких лекарств в общем букете запахов человеческого бессилия. Но я был не привередлив, а мой собеседник, видимо, привык. Мы с ним молча съели по тарелке госпитальной каши, выпили весь эль, и я наконец задал вопрос, ответ на который интересовал меня больше всего:

– Почему ты сказал, что я похож на истинников своей манерой пускать в ход магию?

– Говорю же: потому что именно так они и действуют. Именно так, как действовал ты. Тебя, я понимаю, просто не учили ограничивать магическое волеизъявление рамками необходимого и достаточного. В магии ты задействуешь силу природы в своих целях, верно? Но чародей должен понимать, какую конкретно цель он преследует, результат какого именно типа и наполненности желает получить. И – самое главное – умеет рассчитать до мелочей, сколько энергии можно взять, чтоб использовать её всю и добиться ровно того, чего хотел, не более. А ты хватает всю силу, до какой можешь дотянуться, всю её швыряешь в дело. Силушки тебе не занимать, способностей тоже, раз сумел добраться до таких высот самостоятельно. Взять ты можешь много, большая часть взятого освободится в первозданном виде, часть даже и в преобразованном, а это опаснее. Подобные игры с энергией мир воспринимает плохо. Они нарушают общее энергетическое равновесие биосистемы, и последствия могут быть катастрофическими. Ещё не сталкивался с такими? Столкнёшься.

– Сталкивался.

– И не прекратил? Хм…

– Я не знаю, как делать правильно, но хотел бы знать.

– Допустим… Тогда нам с тобой надо побеседовать. Видишь ли, обучиться самоконтролю можно за пару дней, это легко. Проблемы будут ждать потом, когда ты начнёшь практиковать по новым правилам, и тебе захочется их нарушать. Конечно, захочется. Ты привык к другому, да и вообще, не сдерживаться намного проще. Суть в том, что Дикий мост как раз и предлагает своим магам не сдерживаться. Мол, прогресс пойдёт быстрее, эффект будет мощнее. И отчасти так и есть. Загвоздка всегда в дальней перспективе, о которой большинство молодых чародеев не заботится, и об угрозе миру, которая представляется спорной. Ну и так далее.

– В этом и заключается вся тайна истинников? В пренебрежении правилами?

– Не только. Ещё в том, как строят учение. Традиционно ученик получает первые уроки от учителя один на один, и первое время учитель строжайше следит за его развитием, прививает ему привычки, которые потом будут диктовать ему безусловные правила обращения с силами природы. В Диком мосту наставники берут сразу кучу учеников и наставляют их между делом, плохо контролируя развитие. Если ученик хочет власти, он вправе добиваться её любым угодным ему способом, лишь бы справлялся. Естественно, большинство идёт самым простым путём. – Старик посмотрел на меня сурово, но глубокие морщинки у глаз делали любое выражение лица смешливым и добродушным. «Он, наверное, должен всем нравиться», – подумалось мне. – Как раз таким, каким предпочёл идти ты.

– Расскажи, чем он опасен. Не думай, что я не верю, но хочу знать точно.

– Что ж, разумный подход. Одобряю. И расскажу, конечно. – Мой собеседник всё-таки сумел изобразить суровость. – Но ты всё равно сочтёшь мои доводы просто стариковскими байками. Ты, как и другая молодёжь, мало задумываешься о будущем, это нормально. Молодым всегда хочется всего и сразу, а что будет потом – неважно. Но в магии такой подход может быстро привести к губительным последствиям, и – более того! – тот, кто от рождения обладает большими способностями, образно говоря, рухнет глубже. Видишь ли, тот, кто работает с энергиями, не ставя себе разумных ограничений, быстро расходует также и собственный ресурс, расшатывает баланс личных энергий. Всё это довольно быстро приводит к проблемам. Маг, по сути, себе же самому наносит непоправимый вред, движение сил в его теле и сознании нарушается, он, естественно, со временем слабеет, неуклонно теряет способность даже к самому простому действию, вынужден прибегать к ритуалам, и чем больше делает это, тем быстрее уничтожает сам себя. Физически в том числе. Ходят слухи, что в Диком мосту уже устраивают разного рода кровавые ритуалы, большинство не верит, но я-то верю безоговорочно. А что ещё им делать! Их старые маги давно беспредельничают.

Часть 1. Восхождение (III)

Пира мало чем отличалась от соседнего Ангра. В обличии городов и деревень эти две области были практически близнецами, да и природа им досталась одна на двоих, разве что в Пире было больше плодородных долин, щедро орошаемых реками. Имелись тут и судоходные реки, хватало лесов, было, собственно, всё, что нужно для нормального существования. Если б ещё не войны…

Мы с баронессой разделили силы, и, помимо Эбера, я отдал ей ещё и галантного Алтофа, а своему заму настрого велел, чтоб тот вёл себя вежливо с молодой аристократкой. Эберхарт в ответ изобразил искреннее изумление:

– Это когда я с женщинами невежлив, командир? Я их всех нежно люблю и рад заботиться, поэтому волнуюсь. Баронесса ещё очень юная дама, она мало что смыслит в жизни. И если не станет вмешиваться, то я обязательно буду галантен…

– Без «если». Всё понятно?

– Командир, мне кажется, у тебя нет причин волноваться. Эта дама накрепко зависит от нас. Она ни на что не рискнёт оскорбиться.

– Пока – она от нас, потом, возможно, мы окажемся в зависимости от её доброго расположения. Если сейчас мы по-глупому рассоримся с баронессой, потом она может нам всё припомнить, понял? Исполняй.

– Слушаюсь. – Сделал, конечно, лицо, полное сомнений, но я был уверен, что теперь нахамить госпоже Останне он не решится.

Ещё я велел уезжающим как можно чаще сообщать мне о ходе переговоров и обо всех событиях их путешествия. Мне в любом случае не дано сосредоточиться на единственной цели, на Пирском Синсаре, придётся обдумывать всю кампанию в целом, таков мой долг, для того я и нужен.

А ведь главная цитадель Пиры стоила внимания. Это старинная мощная крепость, которая, по слухам, была укреплена сильными чародеями ещё в прошлом веке, и тогдашний барон не пожалел средств. Истинникам удалось так легко и быстро взять Синсар лишь потому, что их отряды уже находились внутри города, и никто из празднующих не ожидал подлости (хотя мог бы догадаться, что примирение баронств в планы Дикого моста не входило). И то, по слухам, с последними башнями цитадели адепты Истины провозились очень долго: то ли двое суток, то ли трое.

Я надеялся лишь на то, что, прослышав о возвращении любящей супруги, да с большой армией, ставленник Дикого моста проявит осторожность и поспешно сделает из Синсара ноги. Судьба баронской казны меня беспокоила мало, да и не должна, моё дело – только выигрывать сражения. Я был уверен, что если муженёк госпожи Останны всё-таки сумеет улизнуть со всеми деньгами, она в конечном итоге найдёт выход из положения и так или иначе пополнит финансы. Намного хуже то, что в этом случае её собственное положение останется неопределённым.

Конечно, лучше овдовить баронессу как можно скорее, а потом поздравить её с новым замужеством, на этот раз с подходящим человеком из стана традиционалистов. Пусть Пира – мелкая область, стратегического значения пока не имеет, но из мелочей складываются великие королевства. Замужество баронессы в нынешних условиях может сыграть почти такую же важную роль, как замужество самой герцогини Оданеса.

При всём при том мне выгоднее, чтоб горе-супруга её милости пришлось ловить по просторам Пиры, а не выковыривать из-за стен. Как же не хочется штурмовать Синсар!

– Кстати: как бы ты стал его штурмовать? – поинтересовался я у Алтофа перед тем, как попрощался с ним (Эберхарта расспросил раньше и был глубоко озадачен его ответом).

Алтоф ненадолго задумался.

– Именно штурмовать, не осаждать?

– А как долго может продлиться его осада?

– До-олго. Правда, сейчас не конец лета, урожай пока на полях, но что-то у них в амбарах должно было остаться. Вода своя, перекрыть её нельзя – река рядом, колодцы будут снабжать жителей круглый год. Однако стоит ли тратить силы и жизни на штурм? Если баронессе удастся договориться со своими танами, она придёт сюда и потребует сдать город. И, может быть, его сдадут.

– Я говорю о штурме потому, что надо готовиться к любому повороту событий. Возможно, только после выгодной демонстрации силы баронессе и удастся подчинить себе танов. Для этого надо будет взять Синсар. Так что бы делал ты? – Он, подумав, высказал свои идеи. – А у нас не маловато людей для такого?

– Маловато, пожалуй. Но если будет удача…

– Разве разумно уповать на удачу?

– А на что ещё-то, командир? В нашем деле…

– Тогда удачи тебе. И будь осторожен.

С Алтофом и Эберхартом уходила всего только полусотня, но крепкая, сработавшаяся, опытная. Я, хмурясь, смотрел им вслед. Вообще такого отряда должно в случае чего хватить на то, чтоб отбиться и добраться до своих, то есть нас, но всё равно сердце не на месте. Слишком призрачны перспективы и неопределённы цели.

Впрочем, как бы там ни было, а подготовка к взятию наследной цитадели пирских правителей шла своим ходом. Я поинтересовался мнением всех своих доверенных, обсудил с ними предполагаемый штурм и в результате заочно выработал пару вариантов плана, к сожалению, лишь очень приблизительных. Карта – это, конечно, хорошо, но надо сперва взглянуть, как оно всё выглядит на самом деле, и тогда уже решать.

Итак, следовало отдать должное Синсару – впервые увиденный, он производил серьёзное впечатление. Мой отряд как раз вывернул из леса на открытый склон холма, и перед нами развернулось зрелище, вполне достойное того, чтоб запечатлеть его на фреске или каком-нибудь гобелене. Стены города обхватывали вершину покатого холма, над стеной красовались нарядные черепичные крыши и башенки со шпилями, под нею – густая зелень садов и уютные деревеньки. Всё это выглядело таким ладным, нарядным…

Часть 1. Восхождение (IV)

Мои люди кинулись в образовавшийся пролом сразу, как только осыпь, в которую превратилась стена, прекратила своё движение. Навес над подкопом разбило в щепы и разметало, часть крыши над насыпью тоже сшибло, но это мало кого смутило – бойцы бежали прямо по обломкам. Потом отчалили лодки со щитами, чтоб доставить на ту сторону побольше солдат. В них стреляли, но как-то на удивление вяло, редко, так что следом к пролому устремились и обычные лодчонки, где солдаты прикрывали себя и гребцов самыми обычными щитами.

На обломках стены завязался бой, который быстро сместился вглубь города. Защитная магическая система, продуманная до мелочей, вспыхнула подсветкой сразу же после взрыва, и даже сигнал тревоги вроде был – но почему же с той стороны почти нет сопротивления? С голоду ослабели, что ли? По койкам лежат? Да как-то маловероятно.

– Мне это не нравится, – сказал я Фердольфу. – Возможно, ловушка.

– Ради ловушки рушить собственную стену – странный ход. То есть, я имею в виду, позволять её рушить… Но это всё равно.

– Возможно, ситуация вышла у них из-под контроля.

– Стоит ли тогда опасаться хитростей с их стороны? Инициатива в ваших руках, командир. Магических сюрпризов я пока не вижу.

– Ладно, подождём. – Я какое-то время напряжённо наблюдал, как мои отряды втягиваются в Синсар и исчезают там. Беспокоился, конечно, но нельзя было это показать, поэтому я просто стоял и смотрел. И, в конце концов, дождался посланника от Тио – с новостями.

– В городе идут бои, командир, – доложил тот.

– Ясно. И?

– Вы не поняли, командир: в городе уже шли бои, когда мы вступили. Как выяснилось, уличные сражения продолжаются уже примерно двое суток.

– Кто кому противостоит? – насторожился я.

– Горожане воюют с истинниками. Беспорядки начались двое суток назад, продолжались с перерывами, происходили в разных районах города. Сейчас трудно с уверенностью определить, где кто закрепился.

– Понятно, почему на нас почти не обращали внимания – у врага и внутренних проблем хватает… Хочу знать, где барон. Пусть Тио выяснит.

– Можно предположить, что барон укрылся в цитадели.

– Мне нужна точная информация.

– Да, командир.

– Похоже, мы зря взломали стену, – сказал я Фердольфу, расстроенный. – Завтра или послезавтра горожане сами открыли бы нам ворота, а теперь придётся всё восстанавливать.

– Никто не может знать, что было бы.

– Конечно. Я лишь предполагаю.

– А может, это для нас была единственная возможность вообще взломать оборону! Как считаешь – возможный вариант?

– Ну, допустим.

Я ввёл в город и остальные отряды (кроме того, который постоянно дежурил у лаза из подземного хода), поручил сержантам с одной стороны поддержать мятеж горожан, с другой – пытаться хоть как-то навести порядок. И вполне отдавал себе отчёт в том, что одно безусловно противоречит другому, то есть любой конкретный случай остаётся на совести моих людей. По сути, я просто дал им понять, что они могут в своих действиях руководствоваться велениями своей совести, собственными представлениями о том, как всё должно быть. Толку от их радения о порядке будет мало – солдаты в боевом запале по-настоящему страшны, скорее разгромят, чем поберегут – но всё же лучше, чем ничего.

И да, результат на удивление был: мои бойцы пропускали наружу женщин и детей, которые пытались покинуть открывшийся в городе ад, а некоторых даже выводили, оберегая от случайной гибели, но в большинстве случаев у них не хватало времени на помощь кому-то, кроме сослуживцев. Городские бои – самые опасные из всех, я вдруг с особенной отчётливостью это понял, причём так, как будто знал всегда, но забыл. Они опаснее, чем последовательный штурм замка, хотя бы потому, что в замке всё происходит намного более предсказуемым образом. Вариантов хитростей и ловушек, организованных там на скорую руку, намного меньше, чем в условиях города.

К счастью, задачу нам облегчало то, что с истинниками мы воевали не одни. Уже спустя несколько часов в городе настолько всё перемешалось, что трудно было понять, кто враг, а кто нет – и нашему противнику, разумеется, тоже. Мои ребята осторожничали, держались сообща, вглубь Синсара не лезли, разумно и аккуратно чистили от врагов квартал за кварталом в направлении основных ворот, а ещё для себя: чтоб было где укрепиться, обустроить госпиталь и походную кухню. Из своих котлов они соглашались кормить горожан, если те будут помогать.

Те, кстати, охотно помогали, а на обычную кашу с салом или солониной накидывались так, словно просидели в осаде года два, а не полмесяца, ну, чуть больше. Истощёнными они выглядели, да, а вот обессиленными – нет: баррикадировались от врага с завораживающей решительностью и даже иногда били в спину бойцов барона, если видели, что мои ребята уже рядом и отобьют их в случае чего.

– По мне, так стоит просто подождать, – сказал мне Тио. – Они там с бароном сами разберутся.

– Меня не устраивает. По уговору с баронессой я должен лично проследить, чтоб её муж не сбежал из Пиры вместе с деньгами баронства.

– Куда он денется. – Мой сержант задумчиво оглянулся на Синсар. – А стоит ли класть наших людей? Пусть горожане сами решают свои проблемы, вот был бы замечательный номер.