Демон во плоти

Пролог. Недоучка

Погода портилась. За окном сверкнула молния и на мгновение выхватила из темноты бесконечные стеллажи книг, давая понять, что это огромная библиотека. Через секунду раздался оглушительный грохот, затухающим эхом заметавшийся между стеллажей. Однако это никоим образом не отвлекло двух участников ритуала от вдохновенно творимого заклинания. Пламя свечи подрагивало от порывистого дыхания женщины, склонившейся над листами разложенного на дубовом столе гримуара и отбрасывало причудливые тени.

– Применяю это средство и повелеваю продлить срок крепкостояния и полную волепокорность… – вдохновенно декламировал юноша в круглых очках статной деканше, стоя у нее за спиной и производя ритмичные движения тазом. У деканши, выглядящей едва ли старше своего ученика, что объяснялось скорее действием чудодейственных притираний, нежели ее настоящим возрастом, в такт его словам раскачивалась внушительная грудь, грозя вот-вот вывалиться из тесного корсета.

Дверь распахнулась и в библиотеку стремительным шагом вошел декан, запнулся на пороге, увидев прекрасную картину маслом, понимающе хмыкнул и уже собрался деликатно выйти, как вдруг узнал собственную жену. Озадаченно потер лысину и перевел взгляд на спущенные штаны у студента.

– Так… Аделина останется здесь, с ней мы обсудим этот досадный эпизод позже. Но вот вы, молодой человек, подтяните-ка свой гульфик и зайдите ко мне. Я вижу в нашей Академии вы уже достигли всех возможных высот. Но, при таких-то талантах, вы безусловно сможете продолжить обучение и дальше... – он заговорщицки подмигнул и вдруг рявкнул: – В городском борделе!

Так наш персонаж внезапно оказался за дверью Академии Тайных Искусств. Но, как покажут дальнейшие события, именно с этого досадного недоразумения все и началось.

***

Хотя несколько слов о нашем герое все же сказать стоит. Марк Симмонс, так его звали, был невысокого роста, чуть полноват, немного нескладен, скорее даже неуклюж, с вечно всклокоченными длинными волосами, неряшлив, в изрядно штопанной одежде. До академии он занимался тем, что продавал рыбу на ярмарке Сакросолиса. Однако это мало увлекательное занятие, насыщенное неистребимыми запахами и полезными для здоровья жирными кислотами, не было смыслом жизни любознательного юноши. Отнюдь. Вместо того чтобы стоя за прилавком зазывать покупателей, он просиживал весь день за чтением книги. Вернее — Книги! Так будет точнее, если учесть с какой любовью и вниманием он, раз за разом, вдохновенно перелистывал замусоленные страницы и мечтательно закатывал глаза, даже не замечая, как наглые коты и местные беспризорники, таскают его рыбу.

Еще бы, «Удивительные приключения странствующего мага Альфуция Денстермиля в зловещих лесах Шервуда и ужасающих окрестностях Сакросолиса», были лучшей, (впрочем, и единственной) его книгой, которая, конечно же, совершенно случайным образом, обнаружилась однажды в его жалкой лачуге, где он жил со своей мачехой.

Семнадцать лет назад, одна добрая женщина, жена рыбака, нашла на пороге своей хижины корзину, в которой помимо чудесного златокудрого и щекастого младенца, завернутого в тонкие кружевные пеленки с красиво вышитой буковкой «А» в уголке, и небольшого кошелька с серебром, оказалась и эта Книга.

Со временем, золотистые кудри мальчика потемнели, щеки впали, появились первые ссадины на коленках, а затем и мозоли на руках. После ужасного шторма, отнявшего у его мачехи кормильца, у юного Марка внезапно возникла необходимость подумать о хлебе насущном и продолжить дело отчима, вспоминая как тот учил его плести, заводить и вытаскивать сети.

Книга, случайно обнаруженная им в пыльном сундуке, скорее всего пошла бы на растопку, если бы не красивая картинка, где человек с бородкой, в остроконечной шляпе, огнем и молниями красиво расшвыривал толпы коварных эльфов. Полистав ее, Марк уже не смог бросить такую замечательную Книгу в огонь. И хоть он тогда не умел читать, его буйная фантазия с лихвой компенсировала отсутствие грамотности. Паренек прекрасно придумывал свои собственные истории к картинкам, ориентируясь на количество слов на страницах. А когда заезжий писарь, посмеялся над ним и прочитал ему пару историй из книги, а затем на пальцах объяснил ему смысл букв и слов, он самостоятельно, за пару недель прочитал весь труд Альфуция. От корки до корки. А потом снова. И еще несколько раз. Книга была зачитана им, буквально, до дыр и коренным образом поменяла его мировоззрение. Ему больше не хотелось ловить и продавать рыбу. У него появилась цель.

На городской ярмарке, куда он привозил свой улов, Марк частенько пялился на здешних фокусников и факиров, потешавших толпу. По большей части жуликов и шарлатанов. Особенно его впечатлил «маг, общей практики», как он сам себя представлял, который, кажется, действительно был похож на настоящего мага. В остром колпаке и с бородкой, как полагается, словно сошедший с картинки его Книги — он творил чудеса. Так кем же еще он мог быть?

И уж очень забавные штуки выделывал этот маг. Марк, рукоплескал его «волшебным» трансформациям и фейерверкам; удивлялся кроликам и голубям, появляющимся из рукавов; кричал и радовался, охотно расставаясь с медной монетой, а то и с кошельком, поскольку местному ворью тоже нравилось, когда на представление, собиралась большая толпа. Так что, юноша, подглядывая за ним, и вспоминая примеры из Книги, самостоятельно пытался что-то такое же повторить. Иногда даже получалось. Хотя, чаще выходило что-то совсем неожиданное и смешное, типа мыльных пузырей или вовсе опасное, вроде опаленных внезапной вспышкой, пальцев. Но суть в том, что упорные попытки юноши открыть в себе талант к магии, не остались незамеченными.

Однажды этот самый маг, а это был никто иной как… тот самый Альфуций Денстермиль, который, оказывается тоже наблюдал за любопытным юношей, не пропускающим ни одного его представления, пришел к его мачехе и долго с ней о чем-то разговаривал. В результате долгих переговоров и обещания постоянной скидки на свежий улов в обмен на рекламу, Марк начал ходить в церковно-приходскую школу, где упомянутый маг, под бдительным оком местного викария, читал лекции по естествознанию и основам волшебства.

Глава 1. Воровка

– Держи вора! Держи его! – мимо незадачливого студиоза, ловко уворачиваясь от прохожих, пронеслась стремительная тень. Он и глазом моргнуть не успел, как она шмыгнула в подворотню и увидев тупик, заметалась перед глухой стеной. Ее преследователей трудно было не заметить - расшвыривая незадачливых зевак и опрокидывая прилавки, с руганью и грохотом, сюда неслись двое стражников.

– Э-э-э, что же делать? – пробормотал юноша и запрыгал, замахал руками, привлекая внимание стражи и тыча пальцем совсем в другую сторону:

– Туда, туда побежал ворюга! Я видел! Вон, там, через стену перемахнул!

Стражники, матерясь и грохоча сапогами, ломанулись в указанном направлении.

– Да ты красавчик! – послышался сзади насмешливый девичий голос. – Выручил, спасибо! Как сам?

– Да ничего. – протянул парень, с интересом и удивлением рассматривая стройную фигуру девушки; ее обтягивающий костюм, с кучей ремешков и шнуровок; черное каре волос под капюшоном; желтые кошачьи глаза и милый конопатый носик.

– Я - Эльза! – девица протянула руку, отметив про себя, что на ее носу взгляд парня задержался гораздо дольше, чем на ее груди. – Спасибо, что не сдал.

– Марк. Марк Симмонс. Студент. – представился юноша, пожал узкую теплую ладошку и добавил: – Бывший…

– Ааа, так это из-за твоего исключения в середине семестра герольды трубили о новой вакансии в Академии?

– Быстро новость разнеслась… – Марк скривился и сплюнул. – Чертов декан! Вот же приспичило ему книжку на ночь почитать!

– Свято место пусто не бывает. – пожала плечами Эльза. – А уж на такое хлебное, всегда найдется сотня желающих. Сам знаешь, квоты для чародеев очень жесткие. И что, еще раз попытаешь счастья? Вроде можно оспорить…

– Апелляцию даже рассматривать не будут. – Марк пожал плечами, – А на дуэль с деканом факультета боевой магии у меня силенок не хватит.

Он вздохнул и поднял коробку со своим нехитрым скарбом.

– Извини, мне теперь надо жилье искать и думать к кому в подмастерья податься. А то без денег, сама понимаешь, ни в ночлежку не пустят, ни пожрать не дадут.

– Ну, тут я смогу тебе помочь! – подмигнула девушка и покачала у него перед носом недавно срезанным кошельком. – Обедом, точно тебя угощу. Заслужил. А на счет жилья и всего остального, тоже пара мыслишек имеется.

***

Сакросолис был городом, каким его представляешь в снах, кошмарах и фееричных галлюцинациях. Принятый в прежние времена архитектурный стиль, если так можно сказать про боязливо жавшиеся друг к другу боками домишки, внезапно находил свободу роста в вертикальном направлении, переходя в бесконечные нагромождения этажей, пошатывающиеся где-то в глубине небес.

Это объяснялось экономией земли, в пределах защищенного стеной периметра, дороговизной камня и строительного леса и новым веянием в архитектурном стиле, основанном на гениальном наблюдении некоего Бонифация Клаудия, бывшего держателя придорожного трактира, который, однажды поскользнулся на арбузной корке и лежа на спине долго глядел, как скворечник, прибитый на крыше его трактира, подпирает плывущие облака. Размышляя то, о облаках, то о скворечнике, он вдруг нащупал идею. Недолго думая, он продал свой трактир и купил клочок земли в самом центре города. Измерив его шагами вдоль и поперек и поняв, что построить кроме платного сортира на нем ничего не выйдет, он осуществил свой план строить не вширь, а вверх. И это было поистине гениально. Инновацию в градостроительстве оценили, подхватили и понесли другие домовладельцы. И вот уже то тут, то там, как грибы после дождя, в Сакросолисе стали вырастать первые небоскребы.

Громоздящиеся друг на друге монструозные конструкции скребли не столько небо, сколько соседние постройки, поскольку строились людьми даже не подозревающих о сопромате и инженерных расчетах. Однако они обладали энтузиазмом и предприимчивостью, выражающейся в оперативном добавлении угрожающим рассыпаться монструозным конструкциям дополнительных опор, растяжек и противовесов. Надо ли говорить, что съем жилья в пентхаусе приравнивался к смертельному риску однажды навернуться и потому стоил очень дешево. Хотя были и такие домовладельцы, которые, наоборот, заламывали баснословную цену за тот же самый риск, продавая его под соусом необычайно волнующих ощущений, способных придать пикантную остроту рутине жизни. Узкие переулки, словно сплетенные из змеиных тел, мотались и причудливо завивались, переплетаясь в непостижимую геометрию, от которой голова шла кругом. А множество подвесных мостиков, качающихся платформ и массивных корзин с щебнем, поддерживающих отчаянно шатающиеся небоскребы, придавали городу не только неповторимый облик, но еще несколько вполне функциональных уровней и дополнительных коммуникаций. Они использовались в основном мальчишками, доставщиками фастфуда, ворами и другими любителями бега по крышам.

Каждый уголок этого места скрывал в себе отдельный мир, полный контрастов и неожиданностей. В одном месте раскинулся земляничный фруктовый рынок, переливающийся всеми оттенками красного и розового, наполняя воздух сладковатым и насыщенным ароматом разных оттенков свежести. Лишь на несколько шагов от него, скрытая в тени, находилась мрачная забегаловка, где гоблины, бросая на прохожих подозрительные и настороженные взгляды, тщательно мешали в котлах нечто, что напоминающее суп из лягушек.

На Треугольной площади куда так или иначе сходились все улицы, возвышалась академия магии, которая, несмотря на свое амбиции, напоминало скорее, неуклюжую свинью, решившую подремать в оградке, стыренной из городского кладбища и пускающей мыльные пузыри. А, пересекая небольшой мост через мутную сточную канаву, можно было увидеть недалеко ушедшую от нее в плане нелепой помпезности, похожее на склеп с горгульями здание инквизиции. Его мрачные монахи, облаченные в темные одежды, вечно казались недовольными, бросали на прохожих тяжелые взгляды и шепчась между собой, подозревали всех вокруг в ереси.

Глава 2. Демон

Марк проснулся с ясной головой. Настолько ясной, что думать, то есть, забивать вот эту кристальную чистоту, какими-то там заботами, тревогами, воспоминаниями - совершенно не хотелось. Он с удовольствием потянулся, почесался, долго рассматривал жирную муху, лениво ползающую по потолку, затем перевел взгляд на стены, стол, стул, сундук, на которых были раскиданы элементы его одежды, приподнял край одеяла и обнаружил себя голым.

– Вот тебе и на… – озадаченно произнес он. И еще раз посмотрел по сторонам. Нет, обстановка ему ни о чем не говорила, хотя определенно напоминала чердак. Поскольку покачивающийся потолок и поскрипывающие стены явно на это намекали. Однако чердак этот был совершенно ему незнаком. И почему, собственно, чердак? В самом деле, он же еще даже не пытался найти себе жилье. Или пытался? Марк потряс головой, совершенно не помня, как он здесь оказался и, что, собственно, произошло. Хотя вот прямо сейчас его не отпускало стойкое ощущение, что был он тут не один. Он огляделся. Вроде никого.

Стойкое ощущение не пропадало. И это начинало вызывать беспокойство. Марк приподнял край одеяла и спросил удивленно:

– Эй, приятель, что за дела?

– А сам-то как думаешь? – раздался в ответ из-под одеяла ехидный голос с хрипотцой.

Юноша вскрикнул от неожиданности, вытаращил глаза и вскочил на ноги. Зацепившееся одеяло потянулось за ним.

– Ой-ё-й, осторожнее! – фальцетом запищал голос.

Марк сглотнул. У него появилось дурное предчувствие, которое усилилось качнувшимся на ветру чердаком.

– Что за… хрень? Я сам с собой разговариваю?

– Ты разговариваешь со мной, придурок! - последовал незамедлительный ответ.

Марк, потряс головой, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь. Кажется, вчера он здорово выпил. Хотя по какому поводу, мысль ловко от него ускользала. Потом выпил еще. И, наверное, еще... Должно быть упал и ударился головой... Хотя вот это неточно. Но он ухватился за эту мысль.

– Вот… я же говорю, с головой у меня беда. Я же не могу… с тобой разговаривать?

– Ну раньше же как-то мог. – флегматично отметил голос.

– Эм-м-м, ну-у-у, это было… риторически. – смутился студент.

– Ну, а теперь можешь говорить: «фигурально выражаясь». – съехидничал голос снизу.

– Да что за… демон в меня вселился?! – завопил в ужасе Марк и заметался по комнате.

– Можешь называть меня Маркус. – последовал надменный ответ – И я в натуре - демон во плоти. Ахах! Как круто звучит! И тебе повезло, что это я в твоей, а не ты в моей. А то представляю как ты бы сейчас обосс… Но увы. Плоть, к сожалению, твоя. И, надо сказать, очень так себе. И тут ничего не поделаешь.

Марк слушал, наклонив голову и вытаращив глаза на свою чрезмерно разговорчивую плоть и не верил своим ушам. Впрочем, он не был уверен и в том, что слышит именно ушами. Голос раздавался скорее внутри его головы. Но вот источник звука, сомнений не вызывал. И он продолжал расставлять приоритеты:

– И чтоб ты знал, теперь я тут главный! Понял? – демон напрягся изо всех сил, увеличившись чуть ли не вдвое. – А вот эти все прошлые погоняла - Маркуха, Маркуся, Мася, Масяня - забудь про них. Забудь, я сказал! Выкинь из головы! Всё, слышать их больше не хочу!

Юноша, отлив крови от головы которого, и так притупил способность соображать, попятился. Хотя куда он мог убежать?

– А-а-а-а!!! – завопил он, осознавая всю безвыходность своего положения.

Он подхватил штаны, валяющиеся на полу, и запрыгал на одной ноге, пытаясь попасть в штанину.

– Так, погоди, не кипишуй! Чем плох натуризм? Свежий воздух, близость к природе. Надоели мне эти твои вонючие портки! – издевался демон, мотаясь из стороны в сторону и активно мешая процессу принудительного одевания. Мерное раскачивание самого чердака, никак не способствовало улучшения нахождения точки равновесия. Но в нем хотя бы был ритм!

Наконец, Марк, все же попал ногой в штанину, но столкнулся с неожиданным препятствием.

– Слушай, полезай в штаны! – зарычал он.

– Не хочу! – уперся Маркус. – Требую близость к природе и простоты удовлетворения естественных потребностей.

– Полезай по-хорошему! – Марк не знал, что делать и уже начинал злиться.

– А то что? – в голосе демона послышалась ехидца.

– А то… запихаю тебя… В кожаный гульфик! С замком… Навесным! И ключ выброшу!

– Ну ладно. Понял. Не дурак. Так бы сразу и сказал. Аргумент, че. – cразу сдался голос. Если бы он мог пожать плечами, он бы, наверное, пожал. Или... пожал? Марк подпрыгнул на месте и закатил глаза, почувствовав крайне необычное ощущение. Затем недоверчиво прислушался и торопливо оделся, пока этот странный голос умолк. Походил по комнате, присел пару раз, попрыгал, прислушался снова. Тихо! Вздохнул с облегчением. Ох, померещится же такое!

– Я просто еще сплю… – пробормотал он. – Надо умыться…

Юноша поискал глазами что-нибудь подходящее и обнаружил рукомойник, представляющий собой конструкцию из дырявого ведра, подвешенного к потолочной балке с подвижным штоком-пробкой и большим тазом под ним. При желании и некоторой сноровке, если перевесить ведро повыше, здесь можно даже помыться целиком. Марк довольно покивал, оценив повышенную комфортабельность своих апартаментов. Затем нацедил в сложенные лодочкой ладони ледяной, будто колодезной, воды и плеснул себе в лицо.

– Уф-ф! Хорошо! – отфыркиваясь воскликнул он и поднял глаза. Из начищенной медной пластины, висящей на стене и заменявшей зеркало, на него смотрело чужое лицо!

– Да что же такое?! – заорал он и в ужасе отшатнулся.

Чужое лицо, встретилось с ним взглядом и заговорщицки подмигнуло. Несчастный юноша, на которого за одно лишь утро свалилось столько напастей, что похоже его крыша и впрямь сдвинулась, стиснул зубы и всмотрелся в чужое отражение.

Он был выше, чем обычно, а его плечи стали шире, похоже все дело в осанке, которая не смотря на его ужас, приобрела уверенный и горделивый вид. Но наиболее поразительным изменениям подверглись его лицо и глаза.

Глава 3. Испытание

Ох, если кто действительно хочет взглянуть на истинное лицо Сакросолиса, то ему стоит посетить его Треугольную площадь! Когда наступает время выборов в совет мэрии, город преображается. Из каждого угла к его главной площади вылезают на свет представители графств, земств, баронств, рабочих артелей, гильдий и прочих общин, каждый с бурной идей в голове и плакатом в руках.

Всё начинается с праздничной ярмарки. Разноцветные ленты, веселые вывески, многотысячная толпа на площади, ревущая от восторга и напитков... На каждом углу торгуют сосисками и печеньками, бесплатно раздают листовки и ленточки, а на сцене под открытым небом, разгоряченные вниманием и минутой славы кандидаты, ораторствуют, словно это их последний день. Слова пролетают мимо ушей, утопая в гуле толпы, но кто внимает словам, когда есть красочные плакаты и сладкие обещания?

И вот, когда дебаты достигают своего пика, выборы переходят в следующую стадию — потасовку. На свете не найдется более весомого аргумента в споре, чем хорошо прицеленный кулак. Тут и древнейшие аристократы и молодые революционеры, кружатся в одном буйном танце. Победитель — тот, кто последний останется стоять на ногах. Очень демократично и, главное, больше некому возразить. Да что там говорить, это же Сакросолис!

Запыхавшийся от быстрой ходьбы Корнелиус, в новом дуплете, обтягивающих штанах и шикарном гульфике с настоящими топазами, бросил взгляд на большие часы на ратуше и перевел дух:

– Уф, успел! Но… кажется будет непросто.

Его костюм дополняли новые остроносые башмаки из лакированной кожи с серебряными пряжками и бархатный берет с фазаньим пером. Круглые очки, еще один модный аксессуар, врученный на прощание любезной хозяйкой, наотрез отказавшейся брать с него деньги, хорошо дополнял образ будущего студиоза, придавая ему вид человека не только обеспеченного, но и умного. Так сказал Маркус.

Длинная очередь соискателей начиналась у столика, выставленного перед воротами академии и витиевато закручиваясь ругающимися и пихающими друг друга локтями соискателями, заканчивалась как раз там, куда он подошел, то есть на середине площади. Корнелиус с трудом протиснувшись сквозь толпу зевак, пристроился за спиной плечистого гнома с огромной, в которой угадывался кузнечный молот, клещи и, кажется, наковальня. Небольшая борода, всего до груди и румяные щеки, указывали на его молодость и свойственную ей надежду.

Вот-вот должен был появиться секретарь приемной комиссии, чтобы начать рассматривать верительные грамоты и составлять список абитуриентов.

– Привет, – буркнул молодой гном. – Я Гилберт Златокуй, из клана Рунокуев.

– Злато… что? А, я понял! Звучит красиво и очень внушительно. Корнелиус. Альба. – представился Корнелиус и протянул руку. – Рад встрече.

– Ты тоже хочешь поступить в академию? – недовольно пробурчал Гильберт, сделав вид, что не заметил предложенного рукопожатия и кивая на длинную очередь.

– Да. Я хочу изучать магию и… научиться изгонять демонов. – ответил Корнелиус, произнеся последние слова почему-то шепотом. – А ты?

– Я мечтаю стать великим кузнецом, – сказал Гильберт, гордо выпрямляясь. – Мой род пять веков занимается кузнечным делом, и я должен продолжить эту традицию. Но я хочу большего - создавать волшебные предметы. А для этого мне нужно освоить магию и алхимию.

Корнелиус присвистнул и кивнул. Это была отличная цель.

– Звучит интересно, – сказал он, все еще держа руку на весу. – Я уверен, что ты сможешь добиться своей мечты.

Гном помедлил, но затем кивнул и крепко стиснул его ладонь.

Пока они разговаривали, Корнелиус посматривал на других соискателей. Очередь была довольно разношерстной. Еще бы, не каждый день в академии посреди учебного года, появляются свободные вакансии. Быть магом – это денежно и почетно. Всем известно, что они ни фига ничего не делают, только целыми днями пускают мыльные пузыри. Так что здесь собрались крестьяне и ремесленники, представители дворянства и не пойми кого, вроде вон той смутно знакомой девицы, с вороватым видом кутающейся в плащ и зыркающая по сторонам из-под нахлобученного капюшона желтыми кошачьими глазами. Или вот этого - высокого субтильного парня с острыми ушами и длинными серебристыми волосами, поигрывающего с одной прядью, сплетенной в забавную тонкую косичку. Парень явно был о себе высокого мнения, поскольку посматривал на других кандидатов с плохо скрываемым презрением.

Часы на ратуше пробили полдень, и глашатай объявил, что соискателей слишком много, а вакантных мест всего три, поэтому методом жеребьевки были выбраны: Тэрин Мэлуи из Шервина, Эмилия Штерн из Лиебреи и Корнелиус Альба из Винтеграда. И если таковые здесь присутствуют, то этим упомянутым лицам следует незамедлительно подойти для оформления к секретарю, а всем не упомянутым - можно расходиться. Последние слова потонули в разочарованном гуле несостоявшихся претендентов и в недовольном ворчании толпы зрителей, которая рассчитывала, как минимум на яркое представление, а может быть даже на потасовку, кровь и кишки. Однако, недовольный ропот заглушил громкий звук фанфар и небольшой фейерверк рассыпавшихся леденцов на палочках, устроенный небрежным жестом появившегося из дверей академии мага-секретаря.

– Эх, не свезло… – разочаровано протянул гном, встряхивая свою торбу, – Ну что ж, попробую на следующий год. А пока поищу работу в городе. Удачи, тебе парень, ты-то, смотрю, везунчик!

– Спасибо, Гилберт! – пробормотал слегка ошеломленный Корнелиус, сам не веря своему везению. – Знаешь, обратись в Хюгарту, хозяину «Веселого дракона». Он тоже гном и наверняка поддержит сородича.

– О, спасибо за совет! – обрадовался гном. Он порылся в кармане и протянул небольшой предмет в виде крошечного молоточка, ­– Держи! Если им стучать по стенам, можно услышать скрытые пустоты, которых там вроде не должно быть.

Корнелиус поблагодарил щедрого гнома и посмотрел на изящную вещицу. Тонкая резьба покрывала головку молоточка, а на бойке золотой инкрустацией блестело клеймо мастера в виде… хм, символа неутомимой мужской силы. Корнелиус вздохнул и сунул подарок в потайной кармашек своего нового гульфика.

Глава 4. Академия

Надо заметить, здание Академии Тайных Искусств впечатляло своей… не броскостью. Двухэтажное здание, построенное из грубо тесанного камня и украшенное осыпавшимися барельефами изображавших нимф и сатиров, явно видело куда лучшие времена и давно нуждалось в ремонте. Однако ограда вокруг него выглядела новой и внушительной, а городская стража, стоящая у ажурных ворот, недвусмысленно намекала, что зевакам от этой кузницы магических кадров следует держаться подальше.

Однако…

Когда новоиспеченные студиозы перешагнули порог, им открылась картина настолько грандиозная и захватывающая, что их глаза расширились, а челюсти едва не попадали на пол. Готические своды устремлялись к небу, как вознесенные в молитве руки, а многоцветные витражные окна переливались радужными вспышками в послеполуденном свете. Пол, отполированный до зеркального блеска, отражал и перемешивал всю эту красоту, создавая ощущение, будто здесь начинается некий параллельный мир, где свет и тьма слились в безграничную гармонию.

Исполинский зал, с уходящими в бесконечность галереями и коридорами, обставленный роскошной мебелью, глобусами, генераторами флюидов и огромными стеклянные куполами, под которыми вели свое существование целые экосистемы - от суровых горных пейзажей до тропических джунглей просто потрясало. Как было устроено это место - они не могли даже представить, их рассудок отказывался верить в то, что видели глаза.

– Аху… – начал Маркус и замычал, тут же потеряв дар речи.

– Иллюзия! Потрясающая, грандиозная иллюзия! – восхищенно прошептала Эмилия, её голова закружилась, а глаза сверкали от удивления и восторга, – Не могу поверить, как… КАК, это возможно?

– Действительно, и как же это все уместилось под козырьком того невзрачного здания, в которое мы вошли? – саркастично произнес Тэрион, так, словно знал ответ на этот вопрос.

А Марк… Корнелиус смотрел на всё это великолепие со странным ощущением дежавю. С его памятью определенно что-то сделали, как и говорилось в письме той таинственной «А». К слову, он уже почти забыл о письме, и вспомнил лишь потому, что что ему нравилось повторять это словосочетание – «Таинственная А» и потому, что оно устойчиво связалось с его новым именем. Хотя мысли и ощущения о возможной связи с самой «А» тут же стремительно улетучивались, оставляя лишь странный след духов в его памяти и золотые блестки. Вот и во всем этом великолепии некоторые вещи показались ему знакомыми, но он, хоть убей, не мог вспомнить откуда их знает. Это странное чувство, даже уверенность, что тут он бывал, скребло его мозг беспокойством. Определенно бывал. Вот совершенно точно! И кажется… не раз. Но в то же время, он не мог предположить, когда. Действительно… когда? Память упорно молчала или путала его, бродя по лабиринту извилин, слабея в темных переулках и теряясь в тупиках, как на кривых улицах Саркосолиса. Ну… Может приснилось во сне? Могло же? Скорее всего да…

Мысли юноши были прерваны, когда секретарь приемной комиссии, все тот же недовольный и скучающий старичок с проплешиной, бакенбардами и в пенсне, вдруг взмахнул рукой, что-то буркнул себе под нос и… мгновенно преобразился. Морщины на его лице разгладились, волосы потемнели и закудрявились длинными локонами, седые клочки бакенбард растворились в темной окладистой бороде. Он сразу стал выше ростом и шире в плечах. Великолепная мантия, сменившая потертую хламиду, переливалась всеми оттенками спектра, очевидно намекая на глубокое знание всех дисциплин, изучаемых здесь. А висевшее на орденской ленте соцветие амулетов, вибрировало мощью законсервированного в них потенциала. Хотя глаза оставались прежними - глубокими и проницательными. Корнелиус то ли понял, то ли вспомнил, что перед ними стоит никто иной, как сам Ректор Академии.

– Элефтериос Нонсенс. – важно кивнул ректор, толи изображая приветствие, то ли подтверждая его мысли. – Я здесь главный. Добро пожаловать, господа студиозы.

Его голос прозвучал глубоко и уверенно, резонируя где-то в глубине души у каждого. В углах его губ скрывалась довольная произведенным эффектом усмешка. Ректор обожал этот момент и, наклонил голову в ожидании реакции, поигрывая бровями. Эмилия, Тэрион и Корнелиус старательно выдохнули и склонились в знак уважения и восхищения.

Когда же они выпрямились, то снова захлопали глазами. И было от чего - все поменялось! Корнелиус чуть не присел от будто упавшего на голову потолка. Стены, сжались до размеров самой обычной столовой. А несколько, непонятно, где прятавшихся студентов, торопливо передвигали декорации и реквизит: фальшивые стены, зеркала и светильники. Иллюзия, самая обычная театральная иллюзия. Хотя легкое головокружение и привкус миндаля, несомненно указывали на какую-то магию, но Марк уже не помнил какую, а Корнелиус еще не научился различать. Эмилия разочарованно покачала головой, а эльф лишь пожал плечами.

– Наследие… Которое вам не принадлежит… – пробормотал он едва слышно и поджал губы. Корнелиус не понял, что тот имел ввиду, но первоначальная грандиозность иллюзорной мощи и резкий контраст обычной реальности вызвал легкое разочарование и у него.

Ректор выудил из кармана мантии маленький золотой колокольчик и потряс им, произведя неожиданно громкий звук корабельной рынды. Звонкий гул наполнил помещение и из нескольких, одновременно распахнувшихся дверей, в зал устремились студиозы. Пространство тут же наполнилось гомоном голосов и шумом передвигающейся мебели. Отдельно, видимо по факультетам стоящие столы, были моментально сдвинуты в один большой, намекая на предстоящий пир и редкое единство взглядов представителей разных сословий и факультетов на одинаково халявную трапезу. Обеденный зал в мгновение ока стал напоминать тесный портовый кабак в день прихода королевского флота, где чтобы протиснуться к столу или барной стойке, приходилось пихаться, толкаться, ругаться, а то и лезть по головам. Многие здесь попутно решали свои дела; некоторые выясняли отношения короткими тычками в живот, потому что было не размахнуться; другие просто разговаривали или обменивались новостями и слухами, стараясь в общем шуме и гаме переорать друг друга. На новичков, вообще никто не обращал внимания. Академия Сакросолиса! Что же еще вы хотели?!

Глава 5. Эльф

Молодые люди сорвались с места и быстрым шагом устремились прочь, с опаской оглядываясь на строгую даму. И едва повернув, они чуть не заорали, когда кто-то внезапно схватил их за плечи.

– Это я! Я! – рассмеялся Питер Малуш, который поджидал их за этим углом. – Простите, парни, что сбежал, оставив вас на съедение этой мымре. Но мне никак нельзя было попадаться ей еще раз.

– Ха, а парень не промах, похоже он большой любитель маленьких щелочек! ­– прокомментировал Маркус, – Хоть и похож на деревенщину.

Корнелиус с улыбкой кивнул. Вообще ему нравился этот простодушный малый.

– Подглядывать за девочками, да еще так явно, через приоткрытую дверь, это не хорошо, – погрозил Питеру тонким пальцем эльф. – Впрочем эстетическая сторона вопроса, меня, как тонкого знатока и ценителя истиной красоты, созерцание неприкрытого женского тела тоже вдохновляет, но я предпочитаю более тесное знакомство платоническому и духовную близость, вместо плотской.

Питер открыл рот и некоторое время пытался вместить в свое сознанию все изящество построенной эльфом словесной конструкции, но потом мотнул головой.

– Не, Сьюзи не даст. Она не такая. – он понурил голову. Но вдруг вспомнил о своей роли проводника и гида и приободрился. – Пойдемте, я покажу вашу комнату. Мы соседи.

Они пошли по коридору в соседнее крыло.

– Не даст! Может ему и не даст! – бормотал по дороге Маркус, – А вот я не эльф, чего там глядеть и сюсюкать? Я ходить вокруг да около не привык. Мне тесное знакомство в прямом, а не в переносном смысле необходимо.

Корнелиус удивленно посмотрел на свой самоуверенный орган, рассказывающий удивительные истории, совершенно ему, в бытность Марку, не свойственные. Он парень скромный. Даже стеснительный. Тот случай, из-за которого он вылетел из академии, не в счет. Там… Хотя… Случай… Какой случай? Откуда вылетел? Какой Марк? Юноша потряс головой. Какие-то странные слова в ней сейчас всплыли, прозвучали и уплыли куда-то в туман.

– Вот, мы пришли! – Питер остановился перед дверью, где уже была пришпилена табличка с именами «Тэрион Мэлуи и Корнелиус Альба». А моя вот, рядом. Видите, здесь только мое имя, потому что я сильно храплю и от меня все сбегают.

Он махнул на два десятка других похожих дверей с табличками, по которым можно было примерно представить общее количество студиозов. Здесь жили, спали и занимались молодые люди первого и второго года обучения. Девочки, как уже было понятно, находились в другом крыле, а старшекурсники, те, немногие, кто уцелел, проходя опасный экзамен на подтверждение своих способностей к выбранной специализации, и вовсе жили где-то в другом месте.

Питер распахнул дверь и жестом предложил им войти. Корнелиус вошел и с любопытством огляделся. В комнате царила атмосфера приятного уюта. Две кровати с белоснежными простынями стояли у стен, каждая с небольшим столиком рядом, где можно было разместить книги и личные вещи. На окнах высоко под потолком виднелось звездное небо, создавая атмосферу загадочности.

Тэрион прошелся по комнате, словно прислушиваясь к чему-то. В одном месте паркетный пол скрипнул. Эльф улыбнулся и указал пальцем на кровать напротив.

– Я здесь спать буду. Если не возражаешь конечно. Нам повезло с этой комнатой, Корнелиус.

– Да, конечно. Я возьму ту, что ближе к окну, буду смотреть на звезды и мечтать. – Корнелиус улыбнулся. – Я рад, что у нас есть место, где мы можем по-настоящему отдохнуть после всей этой суеты.

– Рад, что вам нравится. Ну, не буду мешать. – засобирался Малуш, – Если у вас возникнут какие-либо вопросы или понадобится помощь, всегда можете заглянуть ко мне.

– Спасибо, Питер. Ты очень помог нам с ориентацией в академии.

– Не за что. Всегда рад помочь новичкам. – кивнул вихрастой головой добродушный парень. – Я вам советую сегодня хорошенько выспаться. У вас на сегодня уже впечатлений поди предостаточно. А завтра начнется учеба, и вот тут только держись! Вам же еще догонять придется.

Он кивнул на прощание и вышел.

– Интересный парнишка. – улыбнулся вслед ему Корнелиус.

– Слишком болтлив. – сказал эльф. – Но это даже неплохо. Завтра у нас первый день обучения. Не хотелось бы опаздывать.

– Точно, Тэрион. – кивнул Корнелиус, почувствовав вдруг резко накатившую усталость. – Пожалуй, хватит с меня сегодняшних впечатлений. Давай спать.

Каждый из них имел свою собственную нишу и прикроватный столик, где можно было хранить личные вещи. Но обстройку жилья они решили оставить на завтра.

Корнелиус скинул одежду, улегся на кровать, накрылся простыней и уставился в ночное небо. Полная Луна висела огромной люстрой, освещая комнату призрачным свечением. Но вставать, искать табуретку, чтобы достать до окна и задернуть шторы ему не хотелось. Звезды ярко мерцали. И рисунок созвездий был ему знаком. Так, словно он уже лежал когда-то вот так же, закинув руки под голову и глядя на звезды сквозь такое же, высоко расположенное, окно. Он прислушался к ощущениям и скосил глаза вниз, боясь неосторожным движением разбудить спящего демона и надеясь, что, когда утром проснется, тот исчезнет из его… жизни, как странный дурной сон. Но, тогда, вероятно исчезнет и академия? Но учиться ему тоже хотелось. Как же быть? Эх, да будь, что будет. Утро вечера мудренее. С этой мыслью он и уснул.

Тэрион, услышав наконец мерное посапывание юноши, резко распахнул зеленые кошачьи глаза и бесшумно, не издавая ни скрипа, поднялся с постели. Невесомо ступая, прошел в центр комнаты и присел на корточки перед заскрипевшей ранее паркетной доской. Погладив пальцами и сковырнув остро оточенным ногтем пыль между дощечками, он тщательно ее изучил, поворачивая в лунном свете, растер пальцами, понюхал и удовлетворенно кивнул. Достал, из сапога тонкий стилет без гарды, поддел дощечку и с некоторым усилием и странным шипящим звуком, таким, словно из банки вышел воздух, оторвал ее от пола. Сунул руку в открывшийся проем, пошарил в глубине и достал предмет, больше всего похожий на тонкий кружевной платок. Поднес к носу и глубоко вздохнул. С легким разочарованием улыбнулся и стиснул его в кулаке. Посидел так некоторое время, покачиваясь вперед-назад погруженный в мысли или, возможно, в воспоминания.