Демоны

Пленник-беглец-котик

Он очнулся, лёжа на сыром и холодном каменном полу, обагрённым кровью. Было темно, только благодаря своему острому зрению он оглядел камеру, в которой находился. Койка, стол, стул и параша. Позади решётка. За что его упекли?

Да бы хотя бы понять, кто он такой вообще, где находиться и что вообще происходит. Абсолютный вакуум в голове, вообще ничего. И шумело, сильно хотелось спать. Но это крайне сложно в таком некомфортном положении на каменном полу. И с таким чувством тревоги.

Пахло кровью, потом, грязью, камнем и сыростью. Нюх острый, можно различать мельчайшие оттенки запахов.

Было холодно, и не замёрз он потому лишь, что был покрыт тёплым плотным мехом.

Лёжа на полу, помимо шума в голове, было слышно шум земли. Наверное, это вулканическая активность, грунтовые воды или где-то водопад, хотя неизвестно. Вообще ничего неизвестно. Кто он, откуда, как сюда попал? Известно лишь, что Он – это именно он, потому что обладает специальным устройством для оплодотворения тех, кто она. И эти те, кто она, потом из-за этого делают других таких тех, кто она или он. Вот что известно.

А ещё сами эти рассуждения, надо полагать, тоже не на пустом месте взялись. Иногда в голове они оформлялись с помощью слов. А слова эти, надо полагать, какого-то языка какой-то цивилизации…

Но вот какой, откуда всё это – неизвестно. Абсолютная пустота. И шум. При попытке вспомнить хоть что-то, сознание теряется, и любое мысленное усилие отзывается болью.

Острый слух позволил различить какие-то голоса, на гране слышимости. Они о чём-то раздражённо дискутировали. Но при попытке вникнуть в смысл – опять помутнение.

Движимый одним лишь примитивным инстинктом выживания, пленник поднялся с холодного пола, намереваясь лечь на койку, коя явно лучше подходит для отдыха и восстановления сил. Глова кружилась, но удержался на ногах и твёрдо пошёл к цели. Постепенно, благодаря улучшению кровообращения, стало чуть легче, но по-прежнему смертельно хотелось спать.

По пути осмотрел себя. Четыре конечности, прямоходящий шерстистый зверь. На лапах по четыре пальца с когтями, один большой палец противопоставлен трём другим. Длинный шерстистый хвост, который хорошо управляется и иногда может послужить дополнительной конечностью.

Одет в старый, грязный, рваный балахон. Койка тоже была грязная и воняла потом. Но выбирать не приходилось, и пленник обессиленно завалился и в позе эмбриона заснул.

Когда проснулся, чувствовал себя гораздо лучше, но память не вернулась. Даже собственное имя не вспомнил.

Выспался, но теперь хотелось пить и есть. И откуда-то он знал, что помимо этих стен есть другие, более приятные места.

Оставив попытки что-либо вспомнить, сосредоточился на том, как вырваться из клетки. Встал, начал осматриваться. Подошёл к решётке с дверью. Для верности попытался открыть. Надавил изо всех сил, в ту и другую сторону. Ничего. Заперто на совесть.

Пытаться выбить дверь не стал. Изредка за решёткой слышались голоса. Надо полагать, это те, кто не горел желанием его отпускать. Скорее наоборот, сделают больно при малейшем шорохе.

Возможно, у пленника развилась клаустрофобия: находиться в этой камере становилось невыносимо.

Осмотрел замок. Простой, грубый и надёжный. Голыми руками (или лапами) с ним ничего не сделать, а вот если найти что-то вроде отмычки… Он не выглядит слишком уж сложным.

За решёткой стояло ведро. С ручкой. Не так далеко, можно дотянуться. Возможно, это шанс.

Пленник присел, протянул свою шерстистую руку (или лапу?) через решётку. Руки дрожали. Если сейчас его заметят – скорее всего, руку отрубят.

Схватил ведро за самый край. Тихо, стараясь не привлечь внимание, поставил ведро поближе. Просунув вторую руку, стал изо всех сил расшатывать ручку ведра, пытаясь отломать. Получалось плохо. Едва не взвыл от отчаяния.

Приложив огромные усилия, согнул ручку, повернул, и мощным рывком оторвал её с одной стороны. Без шума не обошлось. Оставалось надеется, что пока супостаты слишком заняты.

Аналогично оторвал с другой стороны. Шум пронёсся эхом по коридору подземелья.

Как ни старался не слишком сильно радоваться, дабы затем не разочаровываться, в глазах помутнело от эйфории.

Встал и подошёл к двери. Голоса то затихали, то снова были слышны. Протянул руку за решётку. Когда уже подносил импровизированную отмычку к замочной скважине, прикидывая, как открыть, замер: послышался душераздирающий, отчаянный крик. Но он не смог заглушить омерзительный лязг стали, разрезающей живую плоть, и журчание брызгающей крови.

Пленник похолодел.

Стараясь быть спокойным, сунул отмычку в замочную скважину. Это первый и последний шанс: если отмычка застрянет, сломается или ещё что – пленник либо останется здесь навсегда, либо его также прирежут неизвестные злодеи.

Хотя они могут явиться в любой момент. Всеми силами стараясь подавить своё волнение, пленник попытался провернуть отмычку. Ничего. Изменил положение отмычки. Снова попытался провернуть, и снова ничего.

Скрежет замкового механизма отзывался замиранием сердца. Пробовал ещё и ещё, появилась надежда на спасение.

Тем временем в нос ударил острый и страшный запах.

Запах крови.

Слышались шаги, затем скрип ржавых петель, душераздирающий крик, лязг металла и омерзительное чавканье. Ещё одна смерть.

Наконец, замок щёлкнул, и дверь поддалась. Но было поздно. Шаги приближались, запах крови усиливался, вскоре показался злодей.

Это был прямоходящий бесхвостый и бесшерстый примат, в металлических доспехах и с широким окровавленном мечом в руке.

Дверь была всё ещё закрыта. Пленник чуть отошёл назад. Злодей сказал со звериным оскалом:

— Прости, придётся тебя… Как бы это сказать… Усыпить. Но, видишь ли, мы народ не богатый, пользуемся подручными средствами. Мы закрываемся, содержать вас больше нет денег. Передавать кому-то—лишний геморрой, за который никто не заплатит. Спишем всё на бандитов. Ничего личного, просто бизнес…

Зелёные друзья

Село называется Рокстэд. Места кругом гористые, очень много скал и валунов. Расположено село возле реки с одной стороны, с другой начинаются горы, где выдолблена шахта, в которой жители добывают руду. А на реке лесопилка.

Всего несколько десятков домов, окружённых низким частоколом: больших теремов, заурядных изб и совсем мелких конурок.

На возвышенности расположились сравнительно приличные строения, окружённые более высоким массивным частоколом. Стандартная схема: в случае нападения превосходящих сил противника — все укрываются в этой, какой-никакой, деревянной, но крепости, запасы там, надо полагать, есть.

Крепость оная была построена здесь в первую очередь небольшой орочей общиной.

Теперь здесь обитают остатки некогда легендарного племени.

Места эти дикие, и долгое время возле крепости никто не селился, но затем поселение разрасталось.

Об этом рассказывали Котику его новые знакомые по дороге в поселение. Их звали Югро старшая и Югро младшая (странноватое имя, но, с другой стороны, оно хотя бы есть).

— «Несгибаемые» - тебе это ни о чём не говорит? — спросила старшая у Котика, когда они шли в село.

Тот, сделав удивлённый вид, мотнул головой.

— Оно и понятно — сказала та, — Сдулись мы: кто рассасался по городам или ушёл чёрти-куда, кто просто сгинул на охоте, в стычке, от болезней; кто скормился дракону иль ещё какой твари; упал со скалы, поскользнулся зимой на льду и упал в прорубь, или ещё чего, неудачно встал, ударился о косяк, упал и умер; в огороде, пропалывая грядки, подвернулся, упал башкой на грабли и умер; а кто компотом поперхнулся и умер…

Котик понимаючи покачал головой.

Чуть поодаль от крепости расположена шахта. Возле неё стоят хижины рабочих. Имеется возле неё и плавильня, руду очищают и делают металлические слитки. А в крепости даже есть небольшая кузница.

Жители также понемногу занимаются скотоводством и выращивают кое-что по мелочи, овощи в основном. Часто ещё и охотятся. И ловят рыбу в реке, само собой. Специалисты широкого профиля. Произведённый товар скупают проезжающие мимо торговцы. Дорога как раз рядом. Работа кипит всё время, ни одна возможность подзаработать не упускается. Так и живут.

Ещё недалеко от реки понемногу добывают глину, и тут же, рядом, делают кирпичи и обжигают их. А у подножия горы добывают карьерный камень. Эти строительные материалы обычно не продают, а пускают их на строительство. И вскоре планируют заменить частокол на полноценную крепостную стену.

Когда вошли в село, жители удивлённо глазели на чужака.

— Ух ты, котик! – воскликнул какой-то мелкий ушлёпок, показывая пальцем.

Зверолюди, как оказалось, очень редкий народ. В селе не было ни одного, до этого момента.

Проходя мимо орка-стражника, зверолюд поёжился от его пристального сурового взгляда.

Орки все одеты в открытую одежду или доспехи, большая часть тела была на виду. Но это не для того, чтобы демонстрировать мускулы или прелести, а для питания. Орки потому и зелёные, что, подобно растениям, подпитываются от солнечного света. Понятное дело, это добавка к пище совершенно ничтожна, и поесть орки очень любят, особенно мясо, причём часто сырое, их мощные зубы — вовсе не декоративный элемент.

Помимо говора людей, шума их работы, шелеста листвы, пения птиц и прочих умиротворяющих звуков, время от времени слышался совсем не умиротворяющий звук. Это всё ещё тот самый рёв вдали, хоть и не громкий, но, казалось, заставляющий дрожать землю и вместе с тем замирать сердце.

Проходя мимо очередного домика с огородом, пришелец открыл для себя вид с возвышенности поселения.

И тут наконец-то увидел источник этого рёва. Над высокими скалами у самого горизонта кружил дракон.

Похоже, для селян была обыденность, что смертельно опасное чудовище, могущее сжечь их дома и закусить поджаренными жителями, кружит в прямой видимости и заставляет содрогаться всю округу своим рёвом.

Чужак глядел на дракона с нескрываемым страхом, когда один орк, проходя мимо с корзиной овощей в руках, поинтересовался:

— Неужели драконов никогда не видел?

Котик удивлённо посмотрел на него.

— Привыкай, их тут много обитает поблизости.

Когда тот уже уходил, чужак спросил:

— А если нападут?

Орк рассмеялся:

— Тогда нам конец — и пошёл как ни в чём не бывало.

И действительно, беспокоиться не о чем.

Котик продолжал любоваться чудеснейшим пейзажем с кружащей вдалеке тварью, когда послышались разговоры:

— Да ладно, и вправду кот! Я уж думал, ихнего племени вообще раз два и обчёлся…

Но не обращал внимание, пока ему не опустилась на плечо чья-то здоровая рука. Обернувшись, увидал старого и седого, но ещё здоровенного, сильного и брутального орка.

— Ты откуда нарисовался такой красивый? – спросил тот звериным басом.

Чужак молча рассматривал глядящих на него зелёных и коренастых гуманоидов.

— Устал небось? Проголодался? Ладно, потом всё расскажешь, иди отдыхай.

Орк удалился.

А Югро старшая любезно пригласила пришельца в своё скромное жилище. Это был сложенный из камня приземистый дом с деревянной крышей, почти без окон, не считая узких щёлок, закрываемых брусками.

За ним находилась конура, где, как пояснила Югро, обитал их ручной варг – огромный зверь семейства костегрызовых.

Сейчас он находился в поле, самостоятельно пас коров.

Там же была конура поменьше, воле которой дремал небольшой пёс.

В этой семейке было ещё пятеро детей. Поскольку уже успели проголодаться, да и время обеда, решили перекусить. Гостя тоже любезно пригласили к столу, где была подана сваренная крупа с кусками мяса, зелени и грибов. Но, поскольку за столом места не хвалило, он сел на табурете у стены, держа миску еды в руках и уплетая медной ложкой варево.

Тем временем под столом подбирал крошки домашний длинноух.

— Мам, что, у нас теперь будет жить ещё и котик? – спросила ещё одна девочка, совсем маленькая.

Благородство и честь

Орки спешно и с воодушевлением брали своё боевое снаряжение, снимая и складируя повседневное. И жена вождя тоже.

— Даже не думай! — попытался возразить Бругхлак, на что та ответила:

— Ты не можешь мне запретить. И вообще, про равноправие слыхал?!

— Да, да… — признал вождь, затем тихо пробормотал:

— Чёрт бы его побрал…

Котику Дубнук выдал лёгкий сыромятый доспех и простенький лук со стрелами. Доспех гость с удовольствием надел, избавившись от надоевших грязных лохмотьев. Они были открытые, большая часть тела была голой. Размер регулировался с помощью застёжек ремней, из-за чего подходил почти кому угодно. Лук длинный, из цельного куска дерева, такой простецкий, что проще некуда. И стрелы дешёвые, некоторые даже без оперения и наконечников, просто заточены и обожжены. Захватил ещё с собой всё тот же трофейный клинок и щит.

Вышли на улицу. Вождь скомандовал орку, стоящему на смотровой вышке, трубить в рог. Тот взял висящий на поясе рог и что есть мочи в него дунул.

Раздался громкий, пробирающий гул.

Это был сигнал сбора в поход. Село пришло в движение. Но не все жители оторвались от своих занятий, а только войны, что не стояли на посту и не были заняты чем-то важным. Они начали поспешные сборы.

Зверолюд, за счёт своего острого слуха слышал то, что другие не могли. Так из одного дома донеслось ворчание:

— Ёлки-иголки! Опять старый пердун чая перебрал… Не сидится ему…

Из другого послышались пререкания:

— Где мой второй носок?!

— Там, куда ты его закинул, балда!

Из третьего крики:

— Где мои штаны?!

— Под столом валяются! Слепой, что ли?!

— Другие! Эти неудобные!

А тем временем к пареньку, что трубил в рог, подбежал какой-то мелкий ушлёпок и возмутился:

— Эй, я хотел потрубеть!

Тот недоумённо:

— А, ладно, потруби…

— Нет, надо было сразу дать!

Выйдя за частокол, вождь обратился к собравшийся небольшой армии своих сородичей:

— Наш новый друг — он кивнул в сторону Котика, — принёс очень ценные сведения: к западу отсюда, как известно, есть руины. Которые, конечно же, заняла банда лиходеев. Так вот, скорее всего у них в плену содержится… Некая особа. Важная. Это не точно, но скорее всего. Мы орки, а значит, благородство и честь для нас не пустой писк, в отличие от каких-нибудь напыщенных эльфов, кои только языком болтать горазды да интриги плести во дворцах своих. Вперёд, Несгибаемые!

Подняв над головой свой боевой топор, он воодушевляюще зарычал, совсем как тигр. Отряд тоже издал что-то вроде боевого клича, хотя и без особого энтузиазма. Мол: «опять вождь затеял какую-то бессмысленную авантюру вместо того, чтобы заниматься чем-то полезным»

Эта «армия» состояла из двух десятков орков и одного зверолюда – Котика. Среди орков затесалась и новая знакомая – Алессия. Она была вооружена секирой и лёгким арбалетом.

Традиционно женщины делают упор на дальнем бою, в то время как мужчины – на ближнем; посему женщины, как правило, вооружаются более дорогими, мощными и тяжёлыми аркебузами (арбалетами или мушкетами), а для ближнего боя имеют двуручное оружие (это могут быть лёгкие двуручные клинки или бердыши, не обязательно увесистые секиры, боевые молоты или булавы, хотя часто именно они, особенно у орков); а мужчины обычно используют более скорострельные и лёгкие луки, или же дротики, кои сподручнее использовать на более ближних дистанциях, и одноручное оружие с щитом.

Но это по устоявшейся традиции так. Среди сельчан арбалеты или мушкеты были лишь у немногих. Да и лучников негусто. Всё-таки это не такое простое оружие. В основном все вооружены копьями. Очевидно, что копьё — самое лучшее оружие. И сделать проще, и длинное – можно держать врага на расстоянии или всадника в башку пырнуть; и мощное – не всякий доспех выдержит; да и тыкать – ума много не надо, а сельчанам не до изучения фехтовальных изысков. А ещё метнуть можно. Идеально.

Отправлялись пёхом, но взяли с собой парочку ручных варгов. Этих прекрасных животных у племени не так уж много, их берегли. Один из них был такой огромный, что, стоя на четвереньках, был на уровне плеч взрослого орка.

А второй зверь был Кусаком. Алессия шла рядом. Зверей нагрузили припасами, лечебными зельями и прочей поклажей.

Когда уже выходили, древнианская жрица (её зовут Ёлрямф) подошла к вождю и заявила, что отправляется с ними. Вождь пытался возразить, но та заявила, что у неё есть волшебный посох, которым она может обратить в пепел супостатов магическим огнём.

Её таки взяли, но сказали не мешать и слушать команды опытных воинов.

Шли бодро, воодушевлённо, напевали песни.

Погода стояла ясная. И солнце было ещё почти в зените. Котик заметил, что сутки здесь очень длинные. Он только сегодня пришёл в племя, а теперь уже идёт с ними в боевой поход, успев перед этим отдохнуть, подкрепится, поработать в шахте и подружиться с местной обывательницей. А ведь ещё даже не вечереет.

Вскоре впереди показалась башня той самой крепости. На ней стояла тёмная фигура дозорного. Было видно, как он, заметив приближение отряда, подал сигнал тревоги трубой. Послышался протяжный гул.

Пока приближались, враги, вооружённые длинными луками или аркебузами, занимали позиции.

Отряд подошёл ближе и встал прямо у ворот, перед которыми была сооружена преграда в виде наклонённых заточенных палок.

На стенах встали воины, демонстрируя свою решимость противостоять нападению. По скромным прикидкам, их было чуть больше, чем отряд «Несгибаемых», но те всё равно были уверены в своём превосходстве. Не просто благодаря уверенности в поддержке высших сил, но и потому, что были сплочённым коллективом, где каждый друг за друга горой; а лиходеи хоть и выглядели грозно, но всё же оставались сбродом, кой разбежится при малейшим признаке неудачи.

— Вы кто такие? — громогласно спросил солидного вида дуболом в латном доспехе и с огромной булавой в виде черепа в руках, — Валите ко всем чертям!

Сельские будни

Щёлкнул замок на петлях дверей сарая с заготовленным сеном на зиму, куда сейчас орки завели пленников.

— Что с ними делать? — орки обсуждали снаружи их судьбу.

— Что-что… Посмотрим, как себя будут вести. Пока побудут у нас, в хозяйстве помогут, а там посмотрим… Кого, возможно, отпустим, кого оставим, кого прибьём, а кого властям сдадим…

— Нет, только не властям! — возмутился кто-то из сарая, — Они отправят на каторгу, а это хуже смерти!

— Вот и сидите пока, да помалкивайте!

— И сено всё не съешьте, пожалуйста, оно для коров!

Орки рассмеялись и удалились. Отправились отдыхать и праздновать.

В то же время возле плавильни к неустанно работающему кузнецу подошли двое тащивших поломанное оружие и доспехи на переплавку, один протянул ему булаву главаря, что в виде черепа.

— Лучше это тоже перековать — сказал орк, — Такой стиль никто не оценит, да и слишком тяжёлая.

Кузнец взял булаву, осматривал.

— Да — согласился он, — Выглядит довольно зловеще…

— И этот главарь говорил, что она это, того… — продолжил орк, — Проклята, что ли…

Кузнец резко уронил булаву, словно та моментально раскалилась до бела, и отпрянул прочь.

— Что?! — испуганно воскликнул он, — Тогда что вы её притащили, дубины?!

— Да нет же! — воскликнул второй орк, — Он не говорил «проклятая», он говорил «зачарованная»! Что-то там про высасывание души и наведение порчи…

— Точно? — переспросил кузнец, немного успокоившись.

— Отвечаю!

— Ладно — кузнец поднял булаву, — Но это вам не шутки! У одного моего коллеги подмастерье как-то решил перековать какую-то безделушку с проклятых земель, так он начал блевать кровью и сдох на следующий день в страшных мучениях… Коллега тот чудом остался жив, но облысел и постарел за несколько дней как за много лет. Ясно?!

— Д-да!

— При малейшем подозрении на проклятье, вещь следует закопать поглубже и подальше от поселений, оставив какое-нибудь предупреждение — серьёзно поучал кузнец, — И всё, что касалось проклятой вещи, тоже закопать. Лопату потом выбросить. Одежду, в которой при этом были, тоже выбросить. Затем тщательно помыться. Много раз. И молиться, чтобы хотя бы если и умирать, то быстро. Всем богам молиться, каждой религии, на всякий случай. Ясно?!

И без того напуганные, побледневшие товарищи кивнули.

Тем временем возле дома вождя:

— Ну что ж, братцы, нам несказанно повезло… — констатировал Дубнук.

— Я поговорю с ней — сказала Хатяк.

— Только она должна согласиться добровольно! — напомнил Бругхлак, погрозив пальцем.

— Да знаю! — огрызнулась Хатяк.

Она зашла в дом, где уважаемая гостя, сидя за столом, чинно вкушала угощения.

— Приятного аппетита — сказала орчиха, — Не помешаю?

Гостя не отвечала, только кинула безучастный взгляд.

Хатяк села напротив.

— Как ты понимаешь, мы освободили тебя не просто так. Нам нужны твои услуги. Но не волнуйся: мы тебе можем предложить условия труда, так сказать, лучше, чем где бы то ни было. Здесь почти никто не знает про твой род деятельности, а кто знает, будет молчать в тряпочку. И вообще никто посторонний не узнает, что ты здесь. Дело в том, что у нас договор с семейством Драдрес на ежесезонную плату товаром на тысячу золотых. Раньше это казалось просто небольшой формальностью, платой за услугу: они направляют к нам торговцев, которые к ним ходят, и обеспечивают им безопасность, чтобы мы могли сбывать товар. А сейчас, когда всё подешевело, это совершенно невыносимо. Расторгнуть договор просто так не можем: от этого будут большие проблемы… Мы окажемся в торговой блокаде, с нами запретят любые контакты, а самим по себе нам туго придётся. Все вокруг пляшут под них, ничто не делается без их разрешения. А ведь дело не ограничится только этим. В общем, долго объяснять, но ситуация, думаю, понятна. Так вот, за платой приходят в конце каждого сезона обычно шестеро ихних людей. Что тебе стоит раза четыре в год обслужить всего шестеро клиентов, если ты три дня трудилась, так сказать, на огромную толпу бандитов? В договоре не прописано, что за товары нужны, а услуга—тоже товар. Надо ещё договориться, чтобы про тебя никто не прознал. Мы тогда сможем разбогатеть и стать самодостаточными, чтобы освободиться от этого кабального соглашения, начать самим диктовать условия. Тебе ничего, кроме этого, не придётся делать, живи в своё удовольствие, мы тебя всем обеспечим. А когда мы сможем освободиться—вообще иди куда хочешь и делай что хочешь!

Хатяк пристально смотрела на эльфийку, та же, как обычно, была словно античная статуя: красивая, но холодная и будто безжизненная.

— Ну как, согласна? — спросила орчиха.

— У меня, что, есть выбор? — заговорила наконец эльфийка своим нежным голоском.

— Ну.. Это… — Хатяк замешкалась, потом сказала:

— Просто скажи «да»!

— Да, госпожа — покорно сказала Иремире.

Хатяк закатила глаза, но затем, извинившись за беспокойство, удалилась.

— Ну как, она согласна? — поинтересовался Бругхлак.

— Ну да… — пожав плечами, неуверенно ответила Хатяк.

— Если «ну да» то это такое себе… — заметил Дубнук.

— Может, сам будешь ублажать у**ков? — огрызнулась Хатяк.

Был поздний вечер, но доблестные победители, хоть и сильно устали, пировали и гуляли, празднуя успешный поход. Помимо благородного спасения прекрасной леди, смогли обогатиться добычей лиходеев: это оружие, доспехи, зелья, немного яств. Денег и драгоценностей у них было мало. Они в своём великодушном порыве не дать заскучать «принцессе» давно никого не грабили.

Сельчане были довольны добычей. Они на все лады расхваливали Котика, который сыграл ключевую роль в этой победе. Да и узнали про пленницу благодаря ему.

Зверолюда официально приняли в племя. Теперь он первый и единственный из «Несгибаемых», кто не орк.

Был даже проведён обряд посвящения. Котику нанесли парадную боевую раскраску синей охрой, затем, стоя вокруг костра и взявшись за руки, они пели какую-то протяжную эпическую песню горловым пением.