Держи крепче, профессор!

Пролог

Пролог

– Можете поцеловать невесту!

– Профессор, – шиплю я, – даже не думайте.

В глазах профессора Альбера сверкает злодейский огонек. Все-таки непривычно видеть его таким… беззаботным, молодым…

– Боишься? – ухмыляется Альбер.

Да. Боюсь. Боюсь потерять себя, боюсь забыть о том, что на самом деле важно. Боюсь предать. Не успеваю выдохнуть ответ, как его дыхание смешивается с моим – горячее, неровное. Его губы… Мягкие, настойчивые. Они вкуснее, чем должны быть. Они похищают остатки здравого смысла, выбивают мысли. Его ладонь скользит по моей шее, пальцы путаются в волосах. Это не я, это другая отчаянная студентка выходит замуж за своего профессора.

– Объявляю вас мужем и женой!

Резко разрываем поцелуй. Что я наделала? Что мы наделали? Это конец. Профессор стоит лохматый и улыбается. Ударить его мало за такую улыбку.

– Я вас ненавижу, – шепчу одними губами.

– Ты главное не отставай. Насчет три – валим отсюда. Раз… два…

– Вы же поставите мне автомат?

– Бежим!

Глава 1

Неделей ранее

– Встречаем победительницу конкурса красоты «Мисс Магическая Академия!».

К сцене идет самая красивая девушка на свете. Белокурые волосы до талии, очаровательная улыбка. Все в ней ладненько. И фигурка-то у нее девяносто-шестьдесят-девяносто, и рост сто семьдесят сантиметров, и лицо самое пропорциональное на свете. Аккуратный носик, большие глаза – все как положено. Каждый смотрит на красотку с восхищением. Еще бы! Знали бы вы сколько времени я потратила на оборотное зелье, которое меня (меня!) смогло превратить в «Мисс Магическая Академия».

– А теперь слово нашей первой красавице!

Вот я уже стою на сцене и мысленно проклинаю ведущих, которые не могут просто надеть мне на голову диадему победительницы, им еще речи нужны.

– Благодарю за организацию мероприятия, – выдавливаю из себя. – Это большая честь надеть на себя туманную диадему самой королевы.

Про «диадему» выделяю особенно, мол хватит слов – дайте мне заслуженную награду. Эта безделушка способна возвращать утерянные воспоминания, и я должна вернуть свои во что бы то ни стало.

– Расскажите, в чем секрет вашей победы?

Моей победы? Ха! Секрет прост – подпоить настоящую победительницу и занять ее место на церемонии награждения.

– Упорный труд, – отвечаю с вымученной улыбкой и смотрю в зал. – Не бойтесь идти к мечте, тогда однажды она обязательно сбудется. И вы тоже получите свою диадему.

Сколько раз я еще должна произнести слово «диадема», чтобы она наконец-то упала мне на голову?! Давайте как-то поторопимся…

– Да начнется награждение!

Ну наконец-то! Выдыхаю и смотрю в зал с вымученной улыбкой. Неужели, это случится, и после нескольких лет пустоты я вспомню того, кого любила, вспомню нашу украденную жизнь, и воображаемый образ из сна станет настоящим воспоминанием. Радостное предвкушение испаряется, когда встречаюсь взглядом с человеком, стоящим в дверях. Быть того не может! Что на церемонии забыл профессор Альбер?

С виду – мажор мажором, перепутавший ночной клуб с Академией. Увидь его кто – не поверят, что он препод, а не троечник с последней парты. Расслабленный, взъерошенный, небрежный. На носу привычные круглые солнечные очки, будто он пил всю ночь и стал особо чувствительным к свету. Кто вообще носит солнечные очки в помещении? Но Альберу всё прощают. И совсем не профессорскую любовь к джинсам и футболкам, и неоправданно низкий средний балл, и деланную мрачность. А все потому, (даже не верю, что говорю это!) что он реально хороший препод. По крайней мере так говорят даже те, кто его ненавидят. «Ненавижу его! Ненавижу! Но с ним я впервые понял этот предмет!» – так они говорят.

Альбер стал самым молодым профессором во всей нашей Академии, кажется, ему даже нет тридцати... загадочный, мрачный, уууу… А еще он реально красавчик. Высокий, густые темные волосы, прямой нос, волевой подбородок, чувственный рот, искривленный в вечной усмешке. По секрету – у этого гада даже есть тайный клуб фанаток. Они млеют от его расслабленной походки и темных очков, от его бархатного голоса… Правда, после последней сессии их встречи стали реже. Видать, Альбер все-таки кого-то из своих тайных фанаток завалил.

– Об-ман-щи-ца, – читаю по губам профессора, и на его губах появляется тень насмешливой улыбки, говорящей «попалась».

Нет-нет-нет! Нет! Вздрагиваю и скорее отвожу глаза. Он не помешает мне получить диадему, не сейчас, когда я всего в шаге от победы!

– Торжественно награждается… – начинает помпезный голос и тут же замолкает.

В зале ахают и охают, я же испуганно оборачиваюсь на ведущую, которая вдруг стала бледной и готова в обморок грохнуться.

– Самозванка! – выдавливает она. – Шпионка! Воровка!

Протягиваю прядь своих волос, ставших снова коричневыми, и понимаю кошмарность ситуации. Морок спал. Я – это снова я. И… зрители не рады.

– Позор!

– Это не Мисс Академия!

– Предательница!

– Мошенница!

– Самозванка!

Среди вопящих зрителей различаю лишь злую насмешливую улыбку профессора Альбера. Это его рук дело, он как-то узнал меня, снял морок и погубил.

от автора

Друзья, продолжение уже завтра!

В моей истории будет:
- горячий профессор
- потерянные воспоминания
- красивая история от ненависти до любви

Приглашаю в наш моб "Бракованная ведьма"

Остальные книги литмоба можно найти по ссылке: https://litnet.com/shrt/lZhC

***
Не забывайте добавлять книгу в библиотеку, чтобы не потерять! Звездочкам тоже буду рада!

Глава 2

– Господа, это недоразумение, – поднимаю руки. – Настоящая победительница приболела и попросила меня – ее лучшую подругу всего лишь подменить… и…

– Схватить ее!

– Да вы издеваетесь! – подбираю юбки и прыгаю со сцены.

Прости, диадема, но сейчас важнее спасти собственную шкуру. Морок – это запрещенное заклинание – за него грозит не только исключение из Академии, еще удары плетью, магическая тюрьма и многое другое. Проклятый Альбер! Неужели не мог объявиться позже?

– Простите! Извините! Разрешите! Дорогу победительнице! – протискиваюсь через толпу.

Люди сейчас слишком озадачены и напуганы, чтобы пытаться меня остановить, а я умело пользуюсь всеобщим замешательством. Остается всего лишь метр до спасительной двери, а дальше бежать будет проще. Как знать, может никто и не рассмотрел толком моего лица. Мысленно исправляюсь. Никто кроме профессора.

– А вот и моя любимая ученица, – сильные руки не ловят меня за плечи. – Лира Аврамонова.

– Да как вы могли! – оборачиваюсь на Альбера, забыв о том, как сильно боюсь его. – Вы подставили меня!

– Ты хотела выкрасть диадему королевы.

– Это не ваше дело!

Сердце колотится, а сама еле сдерживаю отчаянные слезы. Еще несколько мгновений, и я бы вернула утерянные воспоминания. Я бы вспомнила того, кого любит сердце. Я бы избавилась от пустоты и снова стала цельной.

– Сейчас тебя будут судить только за неоконченное похищение короны и наведение морока, – говорит Альбер. – А не за государственную измену.

– Пустите!

Пытаюсь вырваться, но стража уже тут как тут – сковывает мои запястья. А профессор смотрит из-под своих раздражающих темных очков, и во взгляде его нет ни тени сожаления.

– Вы все испортили! – выдыхаю. – Я была так близка!

– Я спас тебе жизнь. Окажись корона на голове самозванки – это бы истолковали как измену. За измену казнят, Лира.

– Тех, кто попадается, – чуть слышно добавляю я, уводимая стражей.

Как он вообще меня узнал под мороком? Хороший вопрос! О профессоре ходит много легенд, в том числе о его всевидящем глазе, способном смотреть сквозь магию. Не знаю, возможно ли это вообще, но я здесь – раскрытая и опозоренная, так что…

На мне все еще пышное платье победительницы конкурса красоты, только теперь, когда я снова стала собой оно мне длинновато. Путаюсь в юбках, но голову держу высоко поднятой. Ничего. Я еще вспомню. Будут и другие конкурсы красоты, будут и другие возможности. На меня пялится вся Академия. Показывают пальцами, шепчутся. Ну пускай себе шепчутся о самозванке, которая почти получила диадему. Как же обидно. Это проклятое «почти»!

О том, что мне стерли память, я узнала не сразу. Какое-то время жила себе и жила, а потом в сон стали врываться воспоминания о незнакомце. Во сне я отчетливо видела его образ, но, когда просыпалась не могла вспомнить ничего. Как он выглядит? Какой у него голос? Если я встречу его, то не узнаю. А он? Узнает ли он меня или ему тоже стерли память?

Меня грубо заталкивают в зал Совета Академии. Туда, где за большим круглым сидят три строгих профессора: ректор – седовласый дед с большим подбородком, наша декан факультета зельеварения – дородная женщина с видом любопытной торговки и наконец профессор Альбер – все в той же растянутой футболке и солнечных очках, спасибо хоть мантию сверху надел, у нас же важное собрание.

– Мисс Лира Аврамонова – магиса в третьем поколении, – начинает ректор. – Вы обвиняетесь в незаконном использовании морока, присвоении чужой личности, а также в покушении на похищение туманную диадему. Зачем вы это сделали?

Втягиваю воздух. Есть правдивый ответ, но он неприемлем. Если скажу про стирание памяти – начнется разбирательство, в котором выяснится много неприятных подробностей моей жизни. К тому же, я не уверена в том, что у моего любимого не было проблем с законом. Стирают память не просто так.

– Это недоразумение, – бормочу я. – Клянусь, что ничего не хотела, только…, – мысль приходит внезапно. – Я просто всегда мечтала стать победительницей конкурса красоты, а тут представилась возможность.

Вижу как ухмылка трогает губы Альбера. Ну, конечно, он не верит не после того, как видел отчаяние в моих глазах.

– Кто изготовил вам морок?

Кто изготовил морок? Сама я изготовила, конечно. Еще сообщников мне не хватало.

– Мисс Лира, это очень серьезно. Существует не так много специалистов, способных сотворить настолько опасное заклинание. Вы должны сообщить имя поставщика.

Даже если бы я сказала правду – мне бы не поверили. Двоечница изготовила морок? Ха-ха, не смешите.

– Лира, кто?!

– Простите, не помню, – отвечаю я.

Отец еще в детстве научил меня, что на любом судилище вместо «не знаю» лучше отвечать «не помню». Если понадобится, то потом сможешь неожиданно все «вспомнить», а если нет– то никто не обвинит тебя в лжи.

– Как это не помнишь? – спрашивает ректор.

– Было темно и давно… а еще раннее утро после бессонной ночи.

Ректор качает головой и забавно трясется его подбородок. Он не верит мне, но пусть лучше предполагает, что я прикрываю сообщника.

– Совет обсудит ваше наказание и примет решение на рассвете, как гласит священный устав, – ректор встречается со мной взглядами. – Вы меня разочаровали, мисс Лира.

Жму плечами. Вы не представляете, как я сама разочаровалась. Диадема была так близко, а теперь… Смотрю на Альбера. Все из-за него. И я срочно должна что-то сделать для собственного спасения.

Атмосфера истории:

****
Друзья, моб продолжается! Приглашаю в захватывающую историю "Как (не)удачно приворожить ректора?" от Алисии Перл

Читать здесь:— https://litnet.com/shrt/lGaP

Глава 3

Совет примет приказ о моем отчислении, и прощай диадема. Ее хранят здесь в архиве под стеклянным куполом и достают лишь раз в год – на церемонию награждения Мисс Академии. Победительница мерит диадему и возвращает. И до следующего года. Но если меня отчислят – то придется попрощаться с мечтой о возвращении памяти. Мне больше нечего терять. Сжимаю кулаки и иду в преподавательское крыло.

– Профессор Альбер, – бормочу я, – из-за вас я влипла, значит вы и поможете мне выпутаться.

Я плохая ученица, но увлеченная личность. Поэтому я плоха во всем, кроме одного. Но зато в этом одном я настолько хороша, что могу сравняться с великими магистрами. Морок. Я сделаю любой морок, я обращу кого угодно в кого угодно. Ха! Да-да, я преуспела в незаконной магии, но это все последствия сложного детства. Мой отец был опальным разведчиком королевской гвардии. То есть ему приходилось скрываться от властей – это раз, а два – он умел это делать мастерски. Детство в дороге под чужими личинами и научило меня магии морока.

Намешала я для профессора Альбера особый «подарочек». Если об этом узнают – меня не просто вышибут, меня казнят. Втягиваю воздух и решительно киваю. Пойду на все, если это позволит мне остаться в Академии. А потом и заполучить диадему! Сжимаю в руках склянку с мороком для Альбера. Подумать только, еще пару дней назад я боялась руку поднять во время его лекций, даже взгляда избегала, а сейчас собираюсь сделать самую наглую вещь на свете. Я…

– Что ты здесь делаешь? – спокойный голос заставляет обернуться.

Несоответствие сковывает. Он стоит без своих черных очков и выглядит… другим. Добрым и спокойным парнем, а не придурком-профессором. Внимательные глаза слишком красивы для того, кого студенты привыкли ненавидеть или бояться. Застываю, не понимая, почему раньше, когда из-под очков мелькали бездонные колодцы его глаз, я не могла увидеть их красоты.

– Что ты здесь делаешь? – звучит вопрос снова, и я вздрагиваю, приходя в себя.

Он мог бы разозлиться (я же проникла на его частную территорию!). Почему так спокоен?

– Зачем вам солнечные очки? – вырывается у меня.

Неосознанно тяну время. Думать-думать.

– Глаза чувствительные, – бросает профессор.

Киваю, делая вид, что верю, а в голове снова начинают крутиться шестеренки. Зачем я сюда пришла?.. Собиралась подлить морок в графин с водой, но раз профессор здесь – надо действовать иначе. Только как?

– Решение уже приняли? – осторожно спрашиваю, продолжая судорожно думать. – Насчет наказания?

– Мы до тебя еще не дошли.

– Как это не дошли?!

– У Совета много других тем для разговора.

Втягиваю воздух и смотрю на профессора, не отводя глаз. Без этих дурацких почти броневых очков он становится проще, приземленнее. Не кем-то из класса великих-и-ужасных, а тем, кто вполне мог оказаться твоим соседом или кем-то с кем вы вместе ходите в магазин. Простой мужчина. Красивый. Идея приходит внезапно, и я сама ахаю от наглости этой идеи. «Даже не думай, глупая! – шепчет разум. – Уходи отсюда и прими свою судьбу!». Мою судьбу? Какая у меня может быть судьба без памяти? Как я могу жить, не обретя целостность.

– Профессор, – удивляюсь, как уверено звучит мой голос, – это для всеобщего блага.

– О чем ты…

Быстро отхлебываю из склянки и целую Альбера, вливая морок ему в губы.


***
Промо на МЕРТВОГО ПАРНЯ - ЖИВОГО ДРАКОНА от Дарьи Адаревич -

GSfmzMPI

Глава 4

Никакого пути назад. Либо все получится, либо меня отчислят. Отступаю на трясущихся ногах, сама с трудом понимая, что натворила. А выражение лица профессора бесценно. Глаза огромные. Стоит, как истукан. У меня даже мысль возникает, что это его первый поцелуй. Нелепо, конечно, Альбер выглядит, как человек знающий в таком толк, но что за реакция? Или он так от неожиданности? Или узнал вкус «поцелуя»?

– Что ты в меня влила? – Альбер приходит в себя и резко хватает, прижимая к стене.

Сердце колотится. Тук-тук-тук… Даже вдохнуть не могу. Он нависает и кажется огромным, а глаза – чернее ночи. Тут мне становится страшно. По-настоящему страшно… Это конец. Но всего лишь одно моргание, и профессор покрывается зеленой дымкой. Еще одно моргание… и профессора нет, а на полу лежат его одежды.

Тут я наконец-то вдыхаю. Что ж, я успела и не попалась. Можно считать – половина дела сделана.

– Мяу!

Ах, вот и Альбер. Из-под одежды высовывается разгневанная морда пушистого черного кота. Все верно, я превратила своего профессора в кота. Теперь он смотрит на меня большими глазами, но сказать и сделать ничего не может. Большой, пушистый и разгневанный он больше напоминает пантеру, чем обычного домашнего котика. Интересно, если он увидит мышь – станет ли он за ней бегать? И мне становится смешно, очень смешно, потому что кот смотрит и злится. Я прямо вижу бесконечную хищную злобу в его в глазах. Шерсть дыбом стоит.

– Простите, профессор, – говорю, сдерживая смех. – Мой волшебный поцелуй превратил вас в Барсика.

Рычит. Ух ты. И не думала, что коты так умеют. А глаза сверкают. Ха-ха, вряд ли хоть кто-то с профессором обходился подобным образом. Да ему даже слово поперек боялись сказать, не то, что превращать в кого-то там.

– У меня нет другого выбора, – говорю Альберу. – Меня нельзя исключать.

Наверняка, профессору есть что сказать, но я не понимаю языка животных, так что Альбер мяукай сколько хочешь – все равно помешать ты мне не сможешь. Закрываю дверь на защелку. Теперь можно и мне оборотное зелье выпить. Встряхиваю очередной флакончик. Здесь уже есть все, кроме последнего элемента – бросаю в зеленоватую жидкость предусмотрительно вырванный во время поцелуя волос Альбера. Волос тут же начинает шипеть и исчезает.

– За вас, профессор, – говорю, приподнимая морок, и залпом выпиваю.

Легкое головокружение. Мир мутнеет перед глазами. У меня закончились обезболивающие, так что приходится терпеть боль превращения. Втягиваю воздух, ощущая, как все тело сковывает дрожь. Немного потерпеть, совсем чуточку. В детстве я принимала морок прямо так – и ничего, а сейчас… избаловалась я, отвыкла. Несколько мучительных секунд, и я снова могу жить. Встречаюсь со своим новым отражением взглядами и подмигиваю. Жить в чужом теле.

– Профессор, все ждут только вас, – стук в дверь.

Смотрю на кота, у которого отвисла челюсть. «Сумасшедшая девчонка!» – говорит его взгляд. Я знаю, но здравый смысл никогда не был моим достоинством.

– Сейчас приду, – отзываюсь я голосом Альбера.

Я часто превращалась в других людей, но в мужчину впервые. Ощущения странные, неловко как-то. Откашливаюсь, привыкая к голосу. Красивый у него голос, таким бы песни петь, а не студентов ругать. Снова задерживаюсь у зеркала. Альбер… Вот ты какой, профессор. Странно разглядывать чужое лицо на себе самой. Трогаю нос (классный прямой нос, даже прямее моего). Поднимаю брови, изучая мимику. Хмурюсь. Альбер же часто хмурится? Значит и мне придется ходить с хмурым выражением лица. Приглаживаю слегка волнистые волосы. Мягкие. Покрутить головой, разминая шею. Потереть подбородок с едва проступающей щетиной. В такие моменты я искренне ненавижу мороки. Остается переодеться, а то профессор в платье «Мисс Академия» будет выглядеть крайне подозрительно.

– Не смотрите на меня так, – говорю коту. – Вы сами виноваты, что сорвали награждение.

Кот медленно моргает, и я ощущаю гнев и невысказанное: «Я спас тебе жизнь».

– Ничего вы не спасли, – продолжаю, роясь в шкафу. – Я же не собиралась воровать диадему, хотела лишь примерить.

Примерки бы хватило для возвращения памяти. Победительницы Конкурса Красоты не забирают корону себе, конечно, нет. Диадема лишь символ. А в шкафу-то у него не густо. Несколько черных футболок, несколько… это что? Футболка с логотипом рок-группы?

– Вам нравятся «Проклятые Гепарды»? – поворачиваю голову на профессора-кота. – А вы не похожи на фаната.

Взгляд испепеляющий. Понимаю. Я бы тоже себя не в своей тарелке чувствовала, если бы кто-то узнал тайну о моей любимой музыкальной группе (особенно, если эта группа такая себе). Но смотреть на Альбера слишком смешно, чтобы большие кошачьи глазки внушали ужас.

– Вы бы хоть костюм себе завели, галстук там, – советую я, перебирая простую одежду. – Вам бы пошло.

В очередной раз сталкиваюсь со своим новым отражением, и только тут до меня доходит то, что я натворила. Превратила профессора в кота, сама превратилась в профессора. Сейчас-то я выторгую помилование для бедной девочки Лиры, но дальше что? Если моя афера вскроется, то это будет уже новый суд и новый приговор. Сейчас бы пригодился отец с его криминальными советами. У папы всегда был план для таких ситуаций, а еще пара -тройка знакомых, которые могли бы помочь. Но здесь есть только я, и я сама должна действовать. Быстро натягиваю одну из обычных черных футболок профессора и джинсы. Мне неловко и стыдно, и снова неловко. Но дело надо сделать, а потом забыть, как страшный сон.

– Посидите здесь, профессор, – говорю, направляясь на выход, совершенно позабыв о главном – о нелепых очках.

Надо будет поработать над походкой. И говорить более небрежно. Голос-то у меня поменялся, но манера осталась прежней. Будет странно, если Альбер вдруг станет использовать в речи словечки студенточки. Держись уверенно. Уверенно. Просто держись.

В зале для обсуждения все по-старому, ректор на своем месте, и тетушка с факультета зельеварения тоже – сидят, как будто я ни не уходила. Осматриваюсь и уверенно иду к профессорскому месту, намереваясь обмануть двоих самых умных людей в Академии. Главное меньше говорить и быть уверенной. Я же справлюсь, верно? И не с таким справлялась!

Глава 5

Три пары пораженных глаз смотрят на лохматого и хмурого кота, который высовывает язычок и облизывается. Снова три коротких «мяу», снова три длинных.

– Это еще что такое? – голос ректора возвращает меня к реальности. – Почему он так странно мяукает? Мне кажется, или это сигнал о помощи?

Нет, вам не кажется, дорогой ректор. Надо действовать быстро, быстрее, чем когда-либо. Все, хватит с меня этого жалкого ступора!

– Нашелся! – бросаюсь к коту. – Мурзик, вот ты и нашелся!

Мурзик? Что за дурная кличка? Об этом подумаю позже, а пока…

– Это мой кот, – беру агрессивного царапающегося профессора на руки, прижимаю со всей силы (Благо, в мужском теле сил у меня предостаточно).

Угомонись, профессор. Не рушь все. Пожалуйста. Знаю, что накосячила, знаю, что ты не особо рад новому телу, но поверь, мне куда тяжелее приходится.

– Альбер, откуда у тебя кот? – не понимает ректор..

– От моей троюродной бабки. Померла, а кот остался.

Это все гены отца. Однозначно. С такой легкостью впаривать людям откровенную чушь – нужен врожденный талант, переданный генетически. Профессор-кот продолжает царапаться, вырываться, орать.

– Да тихо ты, – рычу на кота. – Успокойся!

Ага, конечно, успокоится он! Не замечаю, как мы с Альбером-котом оказываемся на полу, пытаясь друг друга прикончить. Оба рычим и набрасываемся друг на друга. Я вся исцарапанная, кот совершенно озверевший. Это охота. Охота друг на друга, охота не на жизнь, а на смерть. Охота, о которой сложат легенды…

– Профессор Альбер! – наконец откуда-то сверху гремит голос ректора, и мы с котом одновременно поворачиваем на него головы. – Это переходит все границы!

Слышу, как рядом сглатывает кот. Испугался? Ха-ха!

– Сначала эта история со студенткой, – продолжает ректор зло. – Теперь безумный кот. Что с тобой происходит?

Теперь кот слышит, как сглатываю я. Надо будет придумать объяснения. Скажу, что все из-за троюродной бабки (той самой, от которой якобы кот), мол она-бедная померла, а я все никак не могу свыкнуться с потерей. Траур у меня такой. Так и скажу. Зыркаю на кота, умоляя помалкивать, пока я окончательно не похоронила его репутацию.

– Прошу прощения, – поднимаюсь с пола и выпрямляюсь, превращаясь в серьезного человека, достойного доверия. – Все дело в моей бедной…

Но договорить про бабку, и про то, как же мы были с ней близки, не успеваю.

– Чтобы реабилитироваться после сегодняшнего, ты примешь участие в Изумрудном Граче, – говорит ректор.

– Постойте, что? – не верю своим ушам. – Это же парное соревнование.

– Да.

– То есть преподаватель в паре со студентом должен играть в эту магическую интеллектуальную игру?

– Ты прекрасно знаешь правила, Альбер.

И правда, настоящему Альберу хватило бы ума не повторять по три раза то, что всем и без того известно. Но я-то не он и в гробу видала эти дурные соревнования.

– Теперь тебе не отвертеться, – ректор одаривает обескураженную меня хмурым взглядом. – Чтобы выиграл для Академии Изумрудного Грача.

Выиграл? А не то? Обреченно поворачиваю голову на кота, и, возможно, мне кажется, но кот скалится. Я влипла, так влипла, а помощи просить не у кого. Ну папа, где ты со своими шпионскими штучками, когда так нужен.

Покидаем совещательный зал вместе с котом. Идем медленно и обреченно. Видок у нас такой, будто на казнь идем. Если не выиграю это проклятое соревнование – придется бежать без диадемы. Жизнь сохранить важнее. Закусываю губу. Нет-нет-нет. Даже думать не хочу. Я не сдамся. Либо убегу с диадемой, либо умру. Вот так.

– Вы не можете им рассказать про меня, – говорю, поглядывая на Альбера. – Если ректор узнает, что вас провела студентка… – закусываю губу. – Простите, что так вышло, но прошу – подыграйте мне.

Кот вышагивает рядом, и мне слишком не по себе от того, что я не понимаю его языка. Сейчас я знать не знаю, что у Альбера на уме, и почему он перестал мяукать сигнал «Сос». Нет-нет. Так не пойдет. Нам нужно общаться. Нужно.

Спустя самые долгие в моей жизни пятнадцать минут, я снова превратилась в себя, и поняла, как сильно люблю собственное тело. Кота пока связала и заперла в своей комнате в общежитии. Не знаю, насколько его хватит, так что придется действовать быстро. Надо раздобыть элексир, позволяющий слышать животных, а по слухам этим промышляет некая Эрика, обитающая в южном крыле женского общежития. Эрика-так Эрика. Придется нам с ней подружиться.

– Кто там? – бросает медовый голос из-за двери.

– У меня есть предложение.

Распахивается дверь, и на меня смотрит самая прекрасная девушка на свете – Эрика Раммунова– первая красотка Академии и мечта любого парнишки. Белокурые волосы до талии, очаровательная улыбка. Все в ней ладненько. И фигурка-то у нее девяносто-шестьдесят-девяносто, и рост сто семьдесят сантиметров, и лицо самое пропорциональное на свете. Маленький носик, большие глаза – все как положено. Стоит в розовой пижаме, слишком милой для ее злого взгляда.

– Как тебе хватает наглости заявляться сюда? – спрашивает Эрика. – После того, как ты лишила меня звания «Мисс Академия»?

– Разве ты не слышала? – делаю самые невинные глаза на свете. – Это все была проверка, организованная профессором Альбером. Вини его, а не меня.

– Не пудри мне мозги! Ты подпоила меня и заняла мое место!

Что ж, так оно и было. И это только моя вина, Альбер не при делах.

– Пока ты не вцепилась мне в волосы, – поднимаю руки. – Скажу, что мне очень жаль.

– Лгунья!

– Почему для тебя так важно стать Мисс Академия?

– А для тебя?!

– Я же говорю, это была проверка профессора Альбера. Не мое личное желание. И мне жаль, что за это поплатилась ты.

Надеюсь, что звучу убедительно. Первая красавица шумно вздыхает и демонстративно отбрасывает длинные белоснежные волосы назад.

– Зачем ты пришла? – спрашивает она. – Если за извинениями, то не жди…

– Конечно, нет, – перебиваю с ослепительной улыбкой. – Мне плевать на твое прощение, мне нужна помощь.

Глава 6

Я разочаровалась. Теперь я слышала каждую ворону, которая каркала: «Еда! Еда!», каждого комарика, который пищал: «Прямо. Лечу. Сюда. Стена. Лечу», каждого паучка, который: «О, моя паутинка. Паутинка моя!». К вечеру у меня совсем трещала голова.

– Что ты собираешься делать? – передо мной расхаживает кот, которого я теперь (о чудо!) слышу.

– Вы знаете, что мне нужно.

– Диадема?

– Да, диадема.

– Ты не ответила на вопрос. Что будешь делать?

Голос у него забавный, не то мурлыкающий, не то скрипучий, и буква «р» дребезжит.

– Я еще не думала об этом, – признаюсь. – У меня плохо с планами, я лучше импровизирую.

– Ты превратила меня в кота, ввязалась в межакадемические соревнования, солгала совету. И самое главное, ты готовишь запрещенные мороки. Если у тебя еще и нет плана – ты обречена.

Кот странно дергается и трется головой о лапу.

– В чем дело, профессор? – вскидываю бровь.

– Ни в чем.

– Вам за ушком почесать?

Кот сглатывает. Оооо, конечно, почесать, только он серьезный мужик, который ни в жизни в этом не признается. Вздыхаю и чешу ему за ушком, а в ответ раздается мурлыканье. Это самое странное, что случалось в моей жизни.

– Тебя ждет срок в королевской тюрьме, – продолжает кот, а его глаза блаженно прикрываются. – Сюда, немного левее почеши.

Альбер растягивается в кошачьей улыбке, и от его мурлыкания мне самой уже не по себе. Это же мой профессор! Он не должен лежать вот тут, под моей рукой и издавать такие звуки. Жуть, если честно. Когда все вернется на круги своя, я постараюсь забыть об этих днях.

– Так, – убираю руку. – Вы поможете мне?

– Ты совсем глупая? – кот зыркает на меня, и неясно, от чего он разозлился больше: от моего наглого предложения или от того, что почесывания прекратились.

– Не обзывайтесь, пожалуйста, – говорю нарочито спокойно. – Со стороны мужчины грубо называть девушку глупой.

– Я не мужчина, я кот!

– Вы кот мужского пола – так что мужчина, а вот я ранимая девушка.

Кот смотрит на меня, прищурив яркие глаза. Что-то есть чарующее в его взгляде, в его наклоне головы.

– А я ведь все ждал, когда тебе снесет крышу, – говорит Альбер.

– О чем вы?

– Ты никогда не выглядела простой напуганной студенткой. Твоя сущность должна была однажды прорваться.

– Какая такая сущность?

– Неуправляемая, наглая, отчаянная. Я всегда видел это в тебе, Лира. Видел в твоих глазах.

Ооо, так профессор Альбер у нас психолог! Быть может, я бы разозлилась на него, затопала ногами, но его проницательность обескураживает, поэтому мне остается лишь проявить немного честности.

– Я бы тоже чаще смотрела в ваши глаза, не носи вы эти дурные очки, – замечаю язвительно.

– Я задел тебя? Но ты сама выбрала слышать язык животных. Зачем? Неужели тебе одиноко.

Одиноко? Стискиваю челюсти. Одиноко мне или нет – это не его кошачье дело.

– Что мне делать? – спрашиваю прямо. – Соревнования эти странные. Я должна победить. И это не только в моих интересах.

– Сними с меня морок!

– Не могу, профессор! Тогда все вскроется, и меня выпрут из Академии. Но и держать вас котом – тоже не вариант. Кто будет лекции вести?

Кот обескуражен моей откровенностью. Ну да, я тот еще злой гений. Вместо того, чтобы обдумывать коварные планы, советуюсь со своей заложником. Минус тысяча к репутации злодея. Мысленно рычу и принимаюсь ходить по комнате, обдумывая варианты:

– Я могла бы играть две роли, – говорю, – иногда притворяться вами, а иногда самой собой. Так до тех пор, пока не заполучу диадему. Потом я исчезну.

– Я слышу твои коварные планы.

– Разумеется, слышите. Мне больше не с кем их обсудить.

– Ты не сможешь меня изображать. Проколешься.

– Сегодня получилось.

– Я учу студентов, а ты ничего не смыслишь в нормальной магии. Три раза ты пересдавала мне экзамен по левитации. Чему ты можешь научить?

– Мне необязательно быть профи, буду устраивать контрольные, а вы проверять. План отличный!

Кот закатывает глаза. Ну ладно, теперь, когда я проговорила мысли вслух – начало вырисовываться нечто хотя бы отдаленно похожее на план.

– Как ты заполучишь диадему? – спрашивает профессор.

– Не знаю пока. Но… с вашей внешностью мне должны будут открыть архив, а там и до диадемы недалеко.

– Не должны.

– А я думала, вы важная птица, – забавно называть кота птицей.

– Ключ от архива только у ректора.

– Но там есть балкон! – вспоминаю. – На верхнем этаже, мы могли бы…

– Балкон открывается с двух сторон, – замечает кот. – Он работает как запасной выход. Только, если кто-то уже есть внутри.

Мысленно вою. Плохо, надо было в ректора превращаться! Раз уж играю по-крупному, то можно было и рискнуть, вот только в голову влезает неожиданный вопрос:

– Профессор, как вы поняли, что на награждении была я, а не Эрика?

– Очки.

– Чего очки? Так и знала, что они у вас волшебные какие-то! Они видят сквозь морок, да? Но как это работает? Я слышала про линзы, собирающие магию, но про такие, которые бы ее рассеивали, ничего не знаю. Почему другие профессора не носят такие же очки?

Я хихикнула, представив, что весь штат Академии начнет носить темные очки, будто мы шпионы какие. Цирк!

– Очки работают только на мне, – мрачно отвечает Альбер-кот.

– Но почему?

– Где было твое любопытство, когда мы изучали левитацию?

Опа-опа, вот и профессорские интонации.

– У меня нет склонности к полетам, – говорю. – Зачем учиться тому, в чем никогда не сможешь стать лучшей?

– Ты даже не пыталась.

Понимая, что к разговору про магические очки мы возвращаться не собираемся, я быстро думаю над новыми вопросами для профессора, но он открывает рот (или кошачью пасть!) раньше.

– Зачем тебе диадема? – спрашивает Альбер.

Этот вопрос оглушает. Как ведро ледяной воды вылили на голову, вот честное слово. Распрямляю плечи.

Глава 7

– Эрика, ты примешь участие в межакадемическом Изумрудном Граче вместе со мной.

Стою в облике профессора Альбера перед нашей первой красавицей и изо всех сил хмурю брови, чтобы сохранить сходство с оригиналом.

– Но почему я? – бормочет Эрика.

– У тебя хорошие оценки. Лучшие оценки.

Вообще, я считаю, что Эрика – гений. Она за пояс затыкает многих преподов (всех кроме Альбера) и делает это так изящно, что я снимаю шляпу. Милая красивая девочка, но в ее симпатичной белобрысой головке – все книги по магии.

– Но на последнем экзамене вы мне сказали, что я… – Эрика прикусывает щеку и спешит отвести глаза.

– Что я тебе сказал?

Эрика мнется. Что это у нас такое? Смущение? Сама Эрика – большие мозги засмущалась. Королева не только красоты, но и магии умеет краснеть?

– Вы сказали, что я не умею мыслить нестандартно, – бормочет Эрика. – И поэтому… я не способна создать ничего нового, и мне суждено быть пустым исполнителем, работая на дядю…

Ого, профессор на самом деле так сказал этой красивой девочке? Глаза Эрики блестят от слез. Резковато. Если не Эрика будет создавать что-то новое, то кто? Дурочки вроде меня, которым моча в голову ударяет, и мы начинаем импровизировать в надежде спасти свою шкуру? За кем? За такими как я будущее?

– Я была… – откашливаюсь, вспоминая, что играю роль, – я был несправедлив с тобой. Сейчас из всех студентов ты больше всех подходишь для участия в Изумрудном Граче. Ты самая умная.

– Это большая честь, но…

Неужели она откажет мне? Профессору Альберу?! Может, я брови недостаточно хмурю?

– Конечно, – Эрика склоняет голову. – Как скажете.

Вот и славненько. Теперь в моей команде самая гениальная студента курса, главное – чтобы она не узнала, что в теле профессора Альбера сидит двоечница и по совместительству ее враг номер один.

Одно дело сделано, теперь остается поговорить с самим Альбером.

– В ваших же интересах помочь мне, – вот я уже снова в собственном теле, расхаживаю перед профессором-котом. – Изумрудный Грач завтра, а я ничего о нем не знаю.

– Конечно, не знаешь, – кот почти мурлычет он злорадства.

– Ну так расскажите мне. Я же собираюсь притворяться вами, а профессор Альбер не должен ударить в грязь лицом. Вы же не хотите, чтобы я разрушила вашу репутацию?

Альбер не похож на того, кто трясется над своей репутацией, но я попытаюсь.

– На Изумрудном Граче тебя и раскроют, – скалится кот.

– Мечтайте.

Ну уж нет! Подумаешь, Изумрудный Грач?

Вдруг всплывают воспоминания. Кружится голова. Темный коридор. Я пробираюсь тихо-тихо, но кто-то берет за руку. Вздрагиваю, но узнаю прикосновение. Теплое, легкое.

– Нашел тебя, – шепот обжигает уши.

– Ты всегда меня узнаешь.

Смешок. Вглядываюсь, пытаясь рассмотреть, но не могу. Не могу! Только темный силуэт.

– Лира! – голос профессора-кота возвращает к реальности. – Ты что-то вспомнила?

– Нет, ничего такого, – тру переносицу.

– Точно вспомнила. Часто воспоминания возвращаются?

Еще не хватало обсуждать мою забытую личную жизнь с Альбером.

– Это необычно, – продолжает кот. – Воспоминания не должны возвращаться. Может, тебя плохо подчистили. Только почему? Спешили?

Кривлюсь.

– Почему не обратилась в Комиссию? – спрашивает кот. – Они бы показали архивные записи и ты бы узнала о причинах извлечения… – от замолкает и фыркает.

Догадался, гад!

– Из-за того, что комиссия фиксирует всех, кого проверяет, – говорит профессор. – Ты преступница?

– Нет!

– Тогда твой забытый дружок преступник? О-о, так значит твою память держат в тайном архиве.

Молчу, закусив губу. Мне бы разозлиться и уйти, но могу думать только о внезапно ворвавшемся фрагменте моей забытой жизни. Что это был за коридор? Куда мы крались? Почему он «всегда меня узнает»? Его сильная рука. Я бы узнала эту руку?

– Ты не знаешь, – продолжает Альбер. – Но полагаешь, что да.

– Это вас не касается.

– Определись, чего ты хочешь, Лира. Помощи или сохранить гордость. Возможно, диадема – не единственная возможность.

– Единственная!

– Тебе не хватает нестандартного мышления…

– Как и Эрике? – перебиваю я. – Вы это всем своим студентам говорите?

– Только тем, кто мыслит однобоко.

– Это непедагогично!

Кот фыркает и смешно дергает шеей. Что это должно означать?

– А у тебя есть педагогическое образование, чтобы судить что педагогично, а что нет? – спрашивает он.

– А у вас?

– У меня нет. У меня нет никакого образования.

Застываю. В смысле нет никакого образования? У профессора Альбера? У самого грозного человека, который знает все на свете и выглядит как тот, кого побаивается сам ректор нашей Академии, нет образования?

– Это не может быть правдой, – говорю я.

– Я даже Академию не заканчивал.

– Но…

– Я талантливый от рождения.

– Да вас вообще нельзя к людям подпускать! Вы убийца мечтаний. Вот так! Может, Эрика хотела реализоваться в сфере левитации, создавать новые заклинания, а вы грубо ее завернули. Чего? Работать на дядю? Быть исполнителем? Зачем вы говорите такие ужасные вещи, вы ей жизнь сломали!

– Это правда. Эрика прямо спросила, кем я ее вижу, и я доходчиво ответил – прекрасным исполнителем.

– Это жестоко!

– Нет же, быть исполнителем – это дорога к счастью. Главное, это вовремя признать.

– Какое счастье? Когда ты работаешь на чужого дядю?

– Счастье не нести ответственность, счастье отсутствия душевных мук. Не понимаю, что Эрику так задело?

– Как вы вообще стали профессором?

Но на этот вопрос кот не отвечает. Он переворачивается на спинку и потягивается, как обычный котик. Что же вы скрываете, профессор Альбер?


***
Приглашаю Вас в новую историю от Аси Мининой
Досадное недоразумение, или Принцесса на факультете ведьм
https://litnet.com/shrt/9DDG

Глава 8

Вот и настал знаменитый (или нет) Изумрудный Грач. Соревнования для лучших из лучших. Идея проста– профессор и его лучший ученик должны действовать сообща и выиграть интеллектуальный турнир, а потом пройти полосу испытаний. Какая эта полоса? – никому неизвестно, важно лишь то, что каждый год она разная. Поправляю солнечные очки (сохраняем стиль Альбера). Неудобные, как он их носит. Нос у него не потеет? Еще я надела на себя мантию. Ну, чтобы хоть как-то показать – я профессор! Профессор – это я. А то еще перепутают со студентами, а я не смогу доказать свою ученость.

Стук-стук-стук… на каблучках идет ладненькая Эрика. Длинные волосы заплела в две косички, на себя надела розовую юбку карандаш и пиджачок. Ну куколка!

– Доброе утро, профессор, – смущенно улыбается Эрика.

– Доброе, – киваю. – Пойдем, наш стол последний в четвертом ряду.

Усаживаемся за круглый стол. Друг напротив друга. Что происходит – я знать не знаю.

– Эрика, – обращаюсь я, соскребая высокомерие. – Надеюсь, ты хорошо подготовилась к сегодняшнему… мероприятию?

– Да, профессор.

– Тогда расскажи все, что знаешь про Изумрудного Грача!

Эрика двигается на край стула и выпрямляется. Ну отличница, готовая отвечать предмет. У меня становится легче на сердце – хотя бы одна из нас знает, что надо будет делать.

– Более пятидесяти лет Изумрудный Грач считается показательной игрой между академиями, – начинает она. – Игра направлена на проверку навыков как у преподавателей, так и у студентов.

– Да это понятно, переходи к сути.

Эрика сглатывает, словно получила двойку и еще больше двигается к краю стула.

– Два этапа, – продолжает красотка. – Первый интеллектуальный за столами, потом нам завяжут глаза и отправят…

Завяжут глаза? Это что-то новенькое! А если я боюсь темноты? Нет, я-то не боюсь, но кто-то другой может и боится. Сдвигаю очки на нос и внимательно смотрю на красотку, ожидая продолжения. И только она открывает свой красивый накрашенный ротик, как бьет колокол. Ну вот. Начинается. Надо было раньше с Эрикой встретиться, обсудить. Надо было…

– Приветствуем вас на ежегодном турнире! – гремит важный голос ведущего. – Регистрация окончена, и мы начинаем первый раунд, по результатам которого будет определена ваша магия на игровой лабиринт.

Магия на лабиринт? Чудесно. Прекрасно. Особенно для тех, кто никакой магией не умеет пользоваться нормально.

– Эрика, – зову я. – В чем ты лучшая?

– Я?.. В левитации, наверное.

Отлично. В моем (о! то есть в профессора Альбера) предмете.

– Тогда нам лучше выбрать левитацию, – говорю.

– Да, профессор. Как… как скажете.

Снова колокол.

– Знаменитый волшебник Марлос Горриторс Третий, – начинает голос ведущего, – известный так же, как проклятое чудовище ветра, однажды сказал. Цитата: «Мы можем быть кем угодно, но только один раз!». А потом он намешал свой элексир вечной молодости, рецепт которого не найден до сих пор.

Мне уже ничего непонятно. Поглядываю на Эрику, она что-то записывает. Наверное, это хороший знак. Пусть пишет.

– Скажите, в какой пропорции следует смешать используемый в элексире вечной молодости эллирпуситумас черное око и эмоции человека, – продолжает ведущий, – чтобы элексир подействовал, как приворотное зелье. На обсуждение у вас одна минута.

Мои глаза огромные. Ну это у вас и вопросы, конечно. Кем мне надо быть, чтобы ответить? Доктором зельеваренских наук? Интересно, настоящий профессор Альбер смог бы ответить? Эрика смотрит на меня с надеждой. Так, надо держать лицо. Не хватало еще, чтобы девчонка меня раскусила. Надеюсь, она хотя бы знает, кто такой этот знаменитый волшебник Марлос какой-то там Третий.

– Ну? – смотрю на Эрику. – И в какой пропорции?

– Но это же вопрос для преподавателей, – пытается девчонка. – Нам пока и не положено знать.

– Ах значит не положено! Ты лучшая ученица, ты должна знать!

Эрика бледнеет. Что ж, может, я и перегнула палку, сама-то я не знаю. В какой пропорции? Я только мороки варю, а там… процесс отличается от обычных зелий.

– Ты же специализируешься на зельях, – напоминаю я, а Эрика бледнеет еще сильнее.

Ну что ж такое! Я же не собираюсь ее бить.

– У вас есть десять секунд, чтобы написать ответ на магической бумаге, – продолжает ведущий. – Бумажка исчезнет после звона колокола.

– Ну пиши, – сую Эрике. – Пиши, как считаешь правильным.

– П-профессор?

– Давай.

– Зачем вы так со мной? Вы же знаете ответ.

– Я здесь не только ради соревнований, я здесь, чтобы тебя научить.

Прости, Эрика, но лучше я в очередной раз выставлю профессора Альбера чудовищем, чем некомпетентным. У Эрики глаза на мокром месте, никогда девчонка не забудет этот турнир. Девчонка пишет «2 к 3» и смотрит на меня с надеждой, будто я сейчас кивну и скажу правильно или нет, но мое лицо остается бесстрастным. Спасибо солнечным очкам, скрывающим мои огромные глаза.

Яркая вспышка. Бумажка с ответом испаряется.

– Ответы засчитаны, – гремит голос ведущего. – Идет подсчет.

Это конец. Влипли, так влипли. Если это самый первый – самый простой вопрос, то что будет, когда начнутся сложные? Меня раскроют и…

Дверь распахивается резко и шумно, так что я вздрагиваю.

– Это еще кто? – начинаю, но слова исчезают, когда вижу кто.

На пороге нашего турнирного зала стоит кот.

***
Не забывайте подписываться на автора, чтобы не пропускать новинки!
Промокод на МЕРТВОГО ПАРНЯ-ЖИВОГО ДРАКОНА 4UkT25LS

Глава 9

Кот мерным шагом направляется к нашему столу. Сердце колотится. Профессор Альбер, что вы здесь делаете? Что?!

– Принеси мне стул, – командует кот. – Я не собираюсь сидеть у тебя на коленях.

– Я не позволю вам все испортить, – шиплю на кота, надеюсь звучать как можно тише, чтобы Эрика (которая, на минуточку, единственная из всех Академии, кто тоже понимает язык животных!) не услышала меня.

– Я сказал принеси стул.

Встречаемся с котом взглядами, и я вздрагиваю, потому что отчетливо вижу в нем профессора. Как он умудряется, будучи котом оставаться собой?

– Вы правда пришли помочь? – вскидываю бровь. – А не вы ли вчера...

– Если спросят, скажешь, что я ваш талисман, пункт 7 Кодекса гласит, что можно принести с собой талисман, – Альбер не отрывает от меня внимательных слишком умных для кота. – И тащи стул!

Только сейчас поворачиваюсь на Эрику. У девчонки глаза лезут на лоб. Конечно же, она услышала наш с котом разговор, просто не решается вопросов задавать, потому что слишком боится своего профессора Альбера.

Ладно, о девчонке подумаю позже.

– Она меня понимает? – спрашивает Альбер, как только я возвращаюсь с дополнительным стулом.

Глаза Эрики становятся еще больше. Красота знает – если сейчас вскроется ее любовь к звериным языкам, то здравствуйте большие проблемы для маленькой студентки. Я молчу. Эрика молчит. А кот начинает закипать.

– Здесь для всех запрещенная магия – пустой звук? – запрыгивает на стул. – Эта Академия обречена. Я с самого начала им говорил, что все обречено. Никакой дисциплины, никаких порядков.

Кто бы говорил про дисциплину. Носит темные очки в помещении и знать не знает, что такое рубашки. Порядков он захотел! Выпендрежник. Эрика отворачивается, прикидывая, чем ей обернется ее сомнительный навык слушания животных.

– Что я пропустил? – спрашивает кот, немного успокоившись.

– Марлос Третий, элексир бессмертия, – говорю я. – Что-то про…

– Это тот, который может быть кем угодно, но только один раз?

Эрика пораженная кивает.

– Зачитай вопрос, – командует кот, замечая в руках девчонки блокнот.

Несколько секунд до Эрики доходит, что кот обращается к ней, но потом как самая послушная на свете девочка, засчитывает все, что написала.

– Ну ладно, – выдыхает кот. – Тут вы и без меня ответили.

Ответили? Он же на самом деле так не думает? Мое лицо красноречивее любых слов.

– Вы же ответили? – профессор-кот хмурится.

– Да, конечно, – беззаботно бросаю я, и именно в этот момент ведущий объявляет результаты, по которым у нашей команды ноль баллов – неправильно мы ответили.

Кот открывает рот, и сверкают клыки:

– Запомните раз и навсегда, – говорит он. – Для приворотного зелья нужно девяносто девять процентов эмоций. Всегда. И один процент любого другого, без разницы какого ингредиента, чтобы запустить магический процесс. У вас была подсказка – цитата про быть кем угодно, но только раз. Слово «раз» вас должно было натолкнуть.

Эрика смотрит на кота огромными глазами, и, кажется, уже начинает соображать, что к чему происходит.

– Неужели вы никогда не делали приворотов? – спрашивает профессор.

– Это запрещенная магия, – бормочет виноватая Эрика.

– Я тебя умоляю. Магию запрещают, чтобы такие как вы нарушали эти запреты. Тем более раньше вас это не останавливало.

Может, надо было намешать приворотное зелье и подпоить Альбера? Так бы я добилась большего, чем играя в морок. Вот только я слишком плохо знаю зельеварение, чтобы промышлять таким. Представляю влюбленного профессора. Он бы стал улыбаться, он бы цветы носил.

Эрика смотрит во все глаза на кота, потом на меня, потом снова на кота. Она все же умная девочка, сообразила, что к чему.

– Кто вы? – шепчет Эрика. – Кто вы такие?

– Включи нестандартное мышление, – советует кот. – И сама догадаешься.

– Второй вопрос! – гремит голос ведущего, и я осознаю, как сильно накосячила, когда выбрала в компаньоны говорящую с животными Эрику.

****
Друзья, приглашаю в историю Аси Азаровой
"Лавка магических гадостей"

https://litnet.com/shrt/9ao1

Глава 10

Набрали мы свои девятнадцать баллов из двадцати. Альбер оказался лучшим из лучших. Он словно вырос, играя в такие игры. И всех мужиков со странными именами он знает, и во всех науках-то он разбирается, и в уме-то он считает потрясающе. Ну гений! Аж раздражает!

– Как вам удается? – спрашиваю я.

– Это школьная программа, – отвечает мрачный кот.

– О, так значит в школе вы все-таки учились?

Кот поглядывает в сторону пришиблено-молчаливой Эрики.

– Будь острожной, – говорит Альбер девчонке. – И будешь левитировать, используй энергию вокруг, а не собственного сердца. Надо беречь силы.

– Да, – бормочет Эрика, не поднимая глаз.

Что буду с ней делать – это вопрос? Чем же Эрику подкупить, чтобы она не разболтала мой секрет? Опасно-опасно, я рискую.

– А мне будут советы? – спрашиваю Альбера.

– Ты бракованная ведьма, так что просто не мешайся Эрике под ногами.

Первая красотка бросает испуганный взгляд в мою сторону и тут же отворачивается. Не по себе ей видите ли от того, что какая-то двоечница засела в теле профессора Альбера.

Мы стоим в круглой комнате, готовясь к открытию второго тура турнира. Надо будет пробираться через лабиринт, ничего не видя и используя наши магические навыки…

– Пора, – говорит кот, прыгая в вентиляционное отверстие, и мы с Мисс Академия остаемся вдвоем.

Ушел. Вот так просто покинул нас. Меня. Спокойно, Лира. Ты со всем справишься. Подумаешь, надо ходить с закрытыми глазами. Ты и не такое переживала. Все ради диадемы, ради возвращения памяти. Ведущий начинает обратный отсчет. Десять… Девять… Но Эрика резко оборачивается, чтобы покинуть круглую комнату.

– Ты куда это? – перекрываю ей проход.

– Ты не Альбер! – заявляет красотка.

– И что с того? Ты же не собираешься рассказывать об этом?

Эрика поднимает на меня полные злобы глаза.

– Ты не можешь никому рассказать! – говорю прямо.

– Ты притворяешься профессором!

– И ладно, а ты понимаешь язык животных.

– Ты превратила самого Альбера в кота!

– У всех нас есть скелеты в шкафу.

– Но только в твоем шкафу заколдованный профессор!

Эрика тяжело дышит, но ясное дело – окончательное решение она не приняла.

– Не рассказывай, – в моем голосе мольба, – пожалуйста, мы же подруги.

– Подруги? Ничего подобного!

– Подруги-подруги, – настаиваю я. – Разве у тебя здесь есть кто-то ближе, чем я?

– Я должна была понять, что это ты. Ты украла мой триумф на награждении Мисс Академии, ты шантажировала меня, заставила участвовать в соревнованиях, издевалась надо мной.

– Но я любя.

– Какие мы после этого подруги?! – Эрика шагает к двери. – Нет, я все расскажу. Так и должны поступать хорошие студентки.

– Чего ты хочешь? – бросаю вслед. – Скажи, чего хочешь взамен!

– О, вот как ты теперь заговорила?! Ничего мне от тебя не надо. Ни-че-го.

– Вас вообще нельзя оставлять? – звучит грозный кошачий голос, и мы вздрагиваем. Обе.

Профессор кот высовывает голову из вентиляции.

– Ты никому не скажешь, – говорит он. – Это дело касается только Лиры и меня.

– П-профессор? – пытается Эрика. – Н-но…

– Просто слушайся и не будет проблем.

– Но как же… – смотрит на меня, потом снова на него. – Хорошо, профессор.

Разве это не то, чего Альбер добивался? Он же все хотел вывести меня на чистую воду… Или нет? Смотрю на кота пристально, надеясь в его больших глазах отыскать ответ. Сначала пришел помочь, теперь делает все, чтобы Эрика не раскрыла правду про морок.

– Если хоть одна живая душа узнает, – говорит профессор первой красавице, – то ты вылетишь из Академии. Уж я об этом позабочусь.

***

Промокод на ЖЕНИХА С РАЗДВОЕНИЕМ ЛИЧНОСТИ SQwF80qH

Глава 11

Угрозы от кота – это сильно. Уже как полчаса идем по лабиринту, а мне до сих пор смешно.

– Прекращай, – советует Эрика. – Раздражаешь.

– Да не я тебя раздражаю, а то, что мы в тупике.

– Ты не помогаешь.

– Ты тоже.

Задача как бы простоя. Надо лишь добраться из точки А в точку Б. Вот только глаза у нас завязаны, а магией нормально умеет пользоваться только Эрика. За верные ответы на викторине мы выиграли себе разрешение использовать только два вида магии – левитацию для Эрики и для меня… магию огня. Ах, если бы я умела пользоваться магией огня. Но я даже освещение в комнате не в силах зажечь.

– Мы заблудились, – говорит Эрика. – Все. Я ничего не вижу. Ты ничего не видишь. Полеты под потолком не помогают. Если бы ты могла использовать огонь…

– То что? – не понимаю, как нам огонь-то поможет.

– Мы бы сломали эти стены.

– В этом случае хорошо, что у каждой команды свой лабиринт, верно?

Не знаю, что хорошо, а что плохо, но помощь нам не помешает.

– Что? Застряли? – мяукающий голос Альбера возвращает к жизни.

– Профессор! – верчусь в попытке уловить, откуда доносится голос.

– Я в трубе.

– В какой трубе? Как вы туда забрались?

– Я кот.

Поправляю повязку, скрывающую мои глаза. Сняла бы, но вот только нас запугали. Мол – снимете – умрете. Ууууу… выдумали они все, скорее всего просто проигрыш нам засчитают. Но я не знаю, как они поймут, что мы сняли повязки, и все же рисковать не хочется.

– Профессор? – это нарочито радостная Эрика.

Странная она все-таки. Что-то с красоткой не так, но что я понять не могу. То она дуется на Альбера, то радуется ему как ребенок. Уж не влюбилась ли?

– Лети на мой голос, – командует Альбер-кот Эрике. – Подберешь.

– Да… куда?

Какие-то пять-десять минут и Эрика спускает Альбера на пол.

– Мы не могли просто все выбраться через ту вентиляционную трубу? – не понимаю я.

– Она слишком узкая для человека.

Жалею, что не могу здесь использовать морок. Мы бы все обратились котами и выбрались. Вздыхаю.

– Так-так, – кот расхаживает по лабиринту. – Должна быть тайная дверь.

– Дверь?

– Ну да. Стены из кирпича. Надо лишь отыскать нужный кирпич и надавить.

Интересно, как профессор это понял?

– Зачем нам тогда разрешили использовать магические силы? – не понимаю я.

– Чтобы спасаться от ловушек, – отвечает кот просто, как само собой разумеющееся.

– Каких еще ловушек?

Пока все было мирно. Лабиринт как лабиринт. Монстры не выпрыгивали и в сети нас не ловили.

– Обычно они активируются после полуночи, – поясняет Альбер. – Я участвовал в организации такого в прошлом году. Все не так плохо.

– Планируется, что мы здесь пробудем до полуночи?!

– Ну да.

– А ка же…

Как же кормить нас? Или что делать, если захочется в туалет? Организаторы этого цирка совсем не думают о своих участниках?

– В лабиринте стоят коробки с едой, – продолжает кот. – Странно, что вы на них еще не наткнулись.

– Может, это потому, что у нас глаза завязаны? Мы не видим!

Кот бежит вперед, принюхивается.

– Мы должны ощупывать стены что ли? – не понимаю я. – Иначе, как мы поймем, где нужная стена?

– Кирпич может быть помечен. Я увижу.

Кот упрыгивает куда-то вперед, и слышно только звук царапающих коготков. Альбер-Альбер, как-то больно просто ты обжился в этом теле, может, обратно потом и не захочешь?

– Он не такой, как я представляла, – говорит Эрика негромко, так, чтобы слышала я.

– Ты про лабиринт? – конечно, лабиринт дурацкий вообще.

– Я про профессора.

– Про Альбера?

Как будто здесь есть еще десять профессоров!

– Да, – почти шепчет Эрика.

Это забавно, учитывая, что я сама сейчас выгляжу, как он. Не будь у Эрики завязаны глаза – она бы не стала вести подобные разговоры. Кот семенит впереди, надеюсь не слышит.

– И какой он? – аккуратно спрашиваю я, не сдерживая любопытство. – Чем отличается от того, что ты себе напредставляла?

– Добрый.

Не могу сдержать смешок. Добрый? Она издевается? Где здесь доброта? Покажите доброту! Ну-ка, ну-ка, показывайте! Эрика останавливается.

– Эй, – настораживаюсь. – Все в порядке?

Проклятая повязка на глазах! Хотела бы я увидеть ее лицо.

– Да, – говорит Эрика. – Конечно, в порядке. Не думай… не думай…

Мне показалось, или последнее слово было произнесено на улыбке?

– Мы так часто говорили об Альбере, – мечтательно продолжает моя почти-подруга. – Но никогда не считали его добрым.

Так, стоп! Мы? Не считали? Часто говорили? С кем это она говорила?

– Постой-ка, – до меня доходит. – Ты состоишь в фан-клубе Альбера?

Да быть того не может! Мне становится очень и очень смешно. Не сдержаться.

– Не понимаю, о чем ты, – говорит Эрика подозрительно быстро.

– Чей фан-клуб? – кот уже оказывается у моих ног, трется.

– Ничей!

– А вы не знали? – меня уже не удержать. – Профессор, у вас есть фан-клуб. Девчонки собираются и обсуждают, какой вы распрекрасный и как сильно они хотя…

– Замолчи! – не выдерживает Эрика. – Заткнись, а то пожалеешь!

– А что такого? Мне бы польстило. Профессор, вам вот льстит, что студенточки тайно сочиняют песни о ваших чувственных губах?

– За-мол-чи!

Вдвойне забавно, ведь у меня голос Альбера. Со стороны выглядит, словно я сама себя хвалю. Ха!

– Мне плевать, – говорит профессор-кот мурлыкающим наслаждающимся голосом. – Вы главное экзамены сдавайте.

Это все? Вот так быстро он напялил маску простого профессора. Ну уж нет!

– Профессор, – хихикаю я. – Раз вам плевать, то чего вы замурлыкали? Как будто от удовольствия.

Ай! Кот укусил меня за лодыжку. Ну все, эти игры меня достали. Ходим не пойми сколько по лабиринту. Стены еще ощупывать? Мысль приходит внезапная. Это все ловушка. Раз к нам проник кот – значит за лабиринтом не следят, а значит.

Глава 12

Веки тяжелые. Голова гудит. Ну и сон мне приснился. Диадема, потом профессора превратила в кота… потом… распахиваю глаза. Одинокая лампочка болтается на потолке, серые шторы… Что я делаю в комнате профессора Альбера?

– Проснулась? – звучит человеческий голос (не кошачий!).

Альбер здесь. Стоит у моей постели, слишком близко. Губы едва приоткрыты, будто готов что-то сказать, но выжидает. Его глаза — внимательные и слишком глубокие, — смотрят, читая мысли. Все мысли, даже самые сокровенные, те, в которых я сама никогда не признаюсь. Мысли, от которых так быстро начинает биться сердце.

Альбер в черной футболке, обтягивающей плечи, и джинсах, низко сидящих на бедрах. Ну ни разу не профессор. Облизываю пересохшие губы.

Зачем он здесь? Зачем я здесь?

— Ты выспалась? — спрашивает Альбер, и голос у него низкий, с хрипотцой, будто он тоже спал и только что проснулся.

Я приподнимаюсь на локте, и одеяло сползает. Его взгляд падает на моё плечо, на голую кожу, и в его глазах вспыхивает что-то опасное.

Ой, как же я отвыкла от него в человеческом теле. Забыла какой он. Забыла совершенно. Замечаю нечто странное. У него перебинтованы пальцы. Как поранился? И… почему не залечил раны магией?

– Суд уже назначили? – спрашиваю я, и узнаю свой родной девчачий голос.

С себя я морок не снимала, должно быть… профессор снял. Надел свои темные очки и снял.

– Не терпится понести наказание? – ухмыляется Альбер, но в голосе нет веселья.

– Что с вашими руками?

– Обжегся.

Ой, точно. Он же снимал с меня проклятие. Впитывал его и, видать, обжегся.

– Но почему вы не залечили раны?

Профессор напряженно молчит, а ко мне в голову закрадывается неожиданная мысль. Я ведь никогда не видела, чтобы Альбер творил магию. Он поглощал ее, но не творил. Он может снимать мороки, но не накладывать. Может снимать проклятия, но не проклинать. На своих лекциях он не проводит демонстрации сам, просит студентов.

Кто умеет – делает, кто не умеет – учит.

Никому не приходило в голову, потому что все слишком уважают Альбера или боятся, но…

– Вы бракованный маг, – вырывается у меня. – Вы не можете колдовать!

Альбер вскидывает бровь. Удивлен, но не более. Не задет, не рассмешен.

– Только поглощаете, – меня уже не остановить. – Но что с вами случилось? Как…

Профессор делает шаг ближе, смотрит на меня с любопытством, будто ждет, к каким же умозаключениям я в итоге приду. Мне и самой интересно, но сейчас в голове слишком много мыслей.

– Зачем вы помогли мне с турниром? – спрашиваю. – Почему не позволили Эрике рассказать? Зачем… защищаете меня?

Замолкаю, вспоминая, как профессор назвал Академию обреченной, как закрыл глаза на очевидные правила – например на умение Эрики слышать зверей, как спросил, почему мы не знаем про приворотные зелья… И в конце концов… Он слишком просто узнал заклятие, наложенное на меня, будто испытывал его на себе. Или накладывал.

– Давай, Лира, – в глазах профессора сверкает совсем не профессорский огонь.

Как хорошо, что он не надел свои нелепые очки. Я рада, что могу видеть его. Это создает нереальную, почти доверительную атмосферу. Настолько доверительную, что я все-таки задаю главный вопрос:

– Что вы делаете в Академии, профессор?

Альбер подходит совсем близко. Нависает надо мной, но… мне больше не страшно. Профессор все тот же хищник, но он теперь не пугает и вызывает только… любопытство.

– А ты и правда моя любимая ученица, – говорит Альбер. – Если бы ты еще и училась.

– Любимая? Потому что мне хватает наглости?

– Потому что задаешь правильные вопросы.

Рваный вдох. Рваный выдох.

– А что насчет вас, профессор? – нагло поднимаю подбородок. – Вы дадите правильные ответы?

Смотрит на меня пристально– пристально, и я вдруг вспоминаю еще кое-что. Его любимая музыкальная группа на футболке! «Проклятые Гепарды!». Они были популярны на севере. Я знаю, потому что сама с севера, но профессор… Вспоминаю, о чем поют «Проклятые Гепарды» – что-то о свободе и страсти… но знающие знают, что Проклятые Гепарды ведут двойную игру и в своих незамысловатых текстах прячут секретные сведения.

– Вы шпион, – шепчу догадку, но Альбер кривится.

Неужели я не угадала? Но это бы многое объяснило…

– Почему ты так подумала? – спрашивает профессор.

– Но Проклятые Гепарды… их послания…

– Ты знаешь, что они передают послания в своих песнях?

Застываю. Мне об этом рассказал отец, но ему по работе было положено знать о таких вещах. Мой папа – бывший королевский разведчик, как никак… Но почему о посланиях знает профессор? Вдруг чужой и далекий профессор становится ближе, но опаснее. Нас связывает нить, именуемая тайной, и от осознания этого внутри разгорается неуютный огонь.

– Ты криминальная личность, Лира, – говорит Альбер с видом прокурора. – И память тебе стирали, и шифры в песнях видишь, и эти навыки с мороком.

– Вы не простой фанат, – парирую я.

– А ты не простая студентка.

Поднимаюсь, и только сейчас понимаю, что на мне – одна из футболок профессора. Он меня переодел. Надо несколько секунд на то, чтобы принять. Профессор Альбер видел меня голой. Хуже ситуации я и представить не могла. Он. Видел. Меня. Го-лой. Хочу зажмуриться и убежать в самый дальний угол, там прокричаться, побить стену, потопать ногами, но вместо этого поднимаю взгляд и надеваю на лицо оскал. Переодел и переодел. Это ему должно быть неловко, а не мне. Вот так.

– Зачем вы помогли мне на турнире? – спрашиваю с вызовом.

– Холодно, – небрежно отвечает Альбер.

– Что это значит?

– Немного теплее, но все еще холодно.

– Что насчет суда?

– Теперь холоднее.

– Суд будет? Вы рассказали ректору про мой морок?

– Мы замерзаем, Лира. Начинай уже задавать вопросы по теме.

Ну все, это выше моих сил! Делаю шаг ближе, оказываясь с профессором Альбером лицом к лицу. Он ждет от меня расследований? Ждет умозаключений? Любитель загадок? Да как я могла бояться этого человека, он же как большой не наигравшийся ребенок!

Глава 13

– Вы преступник! – не верю своим ушам.

– Сказала девчонка, чуть не похитившая диадему королев, – скалится профессор.

Мои глаза лезут на лоб.

– Но кто в своем уме приговорит преступника не к тюрьме, а к преподавательству? – искренне не понимаю.

– Кто-то очень практичный, – пожимает плечами Альбер. – Это хорошее наказание. Либо отработать два года в Академии, либо семь лет тюрьмы… У них там была нехватка кадров, и я согласился. С превеликой радостью.

– Вас лишили магических сил! Вы теперь ни на что не годитесь, кроме преподавательства!

Прозвучало резко, и я даже пожалела, что не стала подбирать слова.

– Ну, то есть вы, конечно, еще и проклятия снимаете, мороки там… – бормочу в попытке реабилитироваться, – а это редкая способность, и она тоже полезная.

Жалкая попытка какая-то. Человека лишили магии, а я тут устроила. Если бы меня лишили моей способность делать мороки – не знаю, что бы делала. С ума бы, может, сошла.

– Зато я свободен, – отвечает профессор. – И меня устраивает моя жизнь, если не считать заседаний Совета, я их ненавижу. И ректор неприятный тип. Не знаю, как у меня было раньше с начальством, но в Академии я его не выношу.

Так просто. Картинка идеального профессора окончательно разрушается. Да это смешно! В голове не укладывается. Это же Альбер. Суровый преподаватель – один из лучших профессионалов в Академии. Всего второй год работает, и уже висит на доске почета. Мне надо это переварить. Надо понять-принять и отпустить.

– За что вас наказали? – спрашиваю я.

– Сейчас моя очередь, – замечает профессор. – Как вышло, что двоечница – профи в мороках?

Маска ледяного равнодушия спала, и я наконец вижу, как на самом деле молод наш профессор. Вряд ли он старше меня больше, чем на пять лет.

– Это не моя тайна, – отвечаю я. – Отказываюсь отвечать на вопрос.

– Дело в твоих родителях? – пытается Альбер.

– Я же сказала, что отказываюсь!

– Кем был твой отец?

Как он это делает? Как? По Академии ходят слухи, что великий-и-ужасный Альбер умеет мысли читать. Это все вздор, но интуиция у него хорошо работает.

– Постой-ка, – Альбер завораживает взглядом. – Разбираешься в мороках, знаешь про шифры Проклятых Гепардов, подвергалась стиранию памяти… Судя по внешности, и тому, как ты произносишь букву «о», ты с севера, а значит… – ухмыляется. – У тебя в семье были королевские разведчики?

– Хватит! – перебиваю слишком догадливого гада. – Это не моя тайна, ясно? А тебе я доверять не могу!

Ого, как я разозлилась. Перешла на «ты». Да-да, я назвала Альбера на «ты», будто он не профессор, а старый приятель. Будто он… Да о чем я? Если бы Альбер вел себя, как преподаватель – это одно дело, а он ведет себя, как осел!

– Твоя реакция красноречивее любого ответа, – замечает Альбер с довольным оскалом. – Можешь задать свой вопрос.

– Что будет со мной? – спрашиваю, немного остывая. – Ты сдашь меня ректору?

– Очень глупая трата вопроса.

– И все-таки я задала его!

В какую же игру ты играешь, профессор? Сначала сам же подставляешь, потом прикрываешь. Сначала грозишь разрушить мою жизнь, потом помогаешь.

– Нет, – наконец звучит ответ. – Если вскроется, что я бродил по Академии котом, то накажут не только тебя, но и меня. Еще чего злого, суд решит, что я не справляюсь с обязанностями профессора и вспомнит про тюрьму. Не буду рисковать.

А это хорошие новости. У меня камень с души падает. Не сдаст. Одной проблемой меньше. Интересно только, как же Альбер накосячил, что его приговорили к преподавательству? Это не государственная измена и не заговоры (будь это заговоры – его бы казнили), но что тогда? Мошенничество? Незаконное использование запрещенной магии? Что?

– Тогда как поступим дальше? – спрашиваю прямо. – Зачем этот разговор? Зачем глупые игры? Чего ты добиваешься?

У меня совсем голова кругом идет. Скажи мне кто еще неделю назад, что я буду в футболке профессора Альбера стоять посреди его комнаты и говорить с ним на равных, даже кричать на него – я бы рассмеялась.

– Сейчас моя очередь задавать вопрос, – замечает профессор, но меня уже не остановить.

– Да плевать на вопросы! – кричу. – Я ничего не понимаю, и мне надоело! Я…

Глубокий вдох. Выдох. Снова вдох. Закрыть глаза, досчитать до трех. Профессор Альбер вот спокоен как скала, чем я хуже? Почему не могу сохранять спокойствие в своем сердце? А? Почему?

– Тебе интересно, за что меня судили? – Альбер смотрит на меня пристально-пристально.

Сглатываю. От его спокойствия становится не по себе. Ух…

– И за что? – спрашиваю я.

Многозначительная пауза. Пересечение взглядом. Мурашки по коже, словно ответ – это нечто ужасное. Ну же, Альбер, говори-говори.

– А я не помню, – наконец отвечает профессор, и у меня переворачивается мир.

– Как можно не помнить… как?..

– Ты все верно поняла, Лира. Не только тебе здесь стирали память.


***
Друзья, приглашаю в историю от Тони Рождественской
“Истинная неудачница для Дракона”
https://litnet.com/shrt/9n2q

Глава 14

– Как это произошло? – спрашиваю я, а сердце бешено колотится.

Я не одна. Профессор со мной в одной лодке. Он тоже хочет вспомнить. К добру ли это? Время покажет. Но пока у меня есть союзник, и это хорошая новость. Вдвоем заполучить диадему будет куда проще.

– Все, что я помню – это белая комната, железный шлем и кровь на пальцах, – профессор говорит так спокойно, словно речь не о его потерянных воспоминаниях. – Они показали мою подпись, подтверждающую согласие отправиться преподом в Академию.

– Уверен, что подпись была твоя? – мне не удается скрыть дрожь нетерпения в голосе.

– Конечно уверен.

Да уж, мне с потерей памяти хотя бы не пришлось нести наказание. Но столько вопросов. Что же Альбер такое натворил, что его не казнили, но памяти лишили. Как запутано.

– Мне все объяснили, – продолжает профессор. – Мол я преступник, если за мной заметят косяк – придется привыкать к полосатой рубашке.

– А все мы знаем, как вы не любите рубашки.

– Заключение тоже не люблю.

Так он почти два года только играл пай мальчика? Любопытно, а какой же профессор Альбер на самом деле? Какой человек таится за маской строго профессора?

– Как много вы забыли? – спрашиваю я.

Только тут на его лице мелькает непривычная эмоция. Сожаление?

– Непростительно много, – отвечает Альбер. – Больше, чем я могу себе позволить.

Когда дело касается памяти, то дорог каждый день, каждый час, каждый забытый знакомый. А, если это не просто знакомый…

– Сколько лет? – поясняю я. – Сколько лет вы забыли?

А сколько лет забыла я? Так и не скажешь, ведь память осталась, просто стала плешивой. Если не вдумываться и не вспоминать, то не поймешь, что чего-то не достает.

– Как знать, Лира, – звучит ответ. – Я не забываю ничего полностью, но в полотне воспоминаний прожигаются дыры. Я помню отдельных людей, помню разговоры, но это все пустое. Из жизни выжгли большую важную часть.

– И ваше преступление тоже?

Кивает. Это, конечно, лучше, чем забыть любимого человека, но все равно обидно. Ты должен нести наказание за то, чего не помнишь. А насчет любимого… Как знать, может у хмурого профессора Альбера была когда-то девушка, в том забытом времени, но о таком не станешь спрашивать в лоб. Пытаюсь представить влюбленного Альбера (что-то я уже не в первых раз таким балуюсь). Пытаюсь представить рядом с ним красавицу в длинном бирюзовом платье (почему бирюзовом? Сама не знаю). Встряхиваю головой. Ну что за глупости? Какая девушка? Кто такого вынесет?

– Так значит вам тоже нужна диадема, – говорю я. – Предлагаю объединиться и…

– Тебе не хватило прошлого раза? – перебивает Альбер голосом профессора.

Вот это вошел в образ! Вот это перевоплощение! Вот это удачно тюремщики для него профессию выбрали. Что бы Альбер там ни говорил, ему идет эта профессорская роль, даже сложно представить кем-то другим. Любопытно, все-таки что же он натворил? И кем был в той, другой жизни?

– Тогда как мы поступим? – спрашиваю решительно и прямо. – Как будем возвращать украденные воспоминания?

Я и не заметила, как снова перешла на «вы». Что это? Появившееся уважение? Или я просто остыла?.. Или решила держать дистанцию? Или помощи жду и готова умолять? Ищу в себе ответы. Ищу… Если придется, я буду умолять. Даже на колени встану, если понадобится. С профессором мы заполучим диадему. Обязательно. Альбер смотрит на меня внимательно-внимательно, понимая свою власть. Да плевать, как смотрит – я в отчаянии. А потом раз… и ухмыляется. Сглатываю. Как это понимать?

– Они ведут записи, – говорит Альбер. – Фиксируют дату извлечения и имя извлекателя памяти. Найдем своих извлекателей – узнаем причину стирания памяти.

Я об этом не думала. Искать извлекателей казалось сложнее, чем диадему, тем более диадема сразу вернет воспоминания, а, покопавшись в записях, я просто-напросто стану вести расследование. Слишком сложно. Тут до меня доходит.

– Ты не хочешь вспоминать, – выдыхаю, – тебе достаточно сухих фактов своей биографии.

– Это одно и то же.

– Нет-нет! Опросив кого-то, ты не вспомнишь свою жизнь, ты словно… прочитаешь книгу о незнакомце.

– Мне достаточно.

– Нет-нет, это же твоя жизнь! – машу руками. – Это часть тебя!

– Это всего лишь воспоминания.

– Которые ты можешь вернуть!

– Я знаю один способ вернуть память полностью. Диадема.

Вот именно, значит нам нет необходимости тратить время впустую на какие-то архивы и поиски извлекателей. Достаточно украсть диадему, и я бы сделала это, если бы кое-кто не вмешался. Втягиваю воздух, смотрю на Альбера внимательно-внимательно, и в моем взгляде читается очевидное: «А я почти надела диадему! Почти!».

– Неужели тебе не приходило в голову выкрасть ее? – спрашиваю, сдерживая кучу язвительных замечаний. – Ты же профессор, ты мог прийти на этот дурацкий конкурс красоты и… найти способ померить диадему! Ты мог бы ограбить архив в конце-концов!

– Не мог, – звучит ответ. – У всех перенесших извлечение памяти – королевский запрет на прикосновение к диадеме.

– Чего? – разве бывают такие запреты, я даже не слышала. – А что будет, если ты прикоснешься?

И мысленно добавляю: «Если я прикоснусь…». Не хочется верить, но… возможно, Альбер спас мне жизнь.

– Мгновенная смерть, – отвечает профессор. – По крайней мере так было написано в документе, который я подписал.

– Мелким шрифтом?

– Я всегда читаю то, что пишут мелким шрифтом.

– А почему никто не предупредил меня!

– Подразумевается, что никто не станет воровать диадему королевы.

– Тебя-то предупредили!

– Значит, у них были опасения на мой счет. Я более опасный преступник, чем ты, Лира. Да, может, ты вообще не преступница.

Да какие причины? Альбер слишком спокоен для человека, потерявшего кусок своей жизни. И как же меня раздражает это спокойствие. Профессор, где твой бунтарский дух? Только тут замечаю, что мы с профессором стоим слишком близко друг к другу, и к своему стыду… мое сердце начинает ускоряться. Становится жарко. Горят щеки. О, мои щечки. Мысленно хлопаю себя по лицу в надежде снять жар.