Держись подальше

Глава 1. Лиза

Каждая девочка мечтает о плохом мальчике, который будет хорошим только для нее. Каждый мальчик мечтает о хорошей девочке, которая будет плохой только
для него.

(с) интернет

Глава 1. Лиза

Я оборачиваюсь на здание аэропорта: в свете сумерек его архитектурные детали напоминают огромные паучьи лапки, и тут же слышу, как мама меня поторапливает: 

— Лиззи, давай, садись в машину. Нам с папой ещё нужно успеть сегодня на ужин к Прибрежным. 

Нам с папой. Хорошо — значит, меня они с собой не потащат. Не готова я ещё к встрече со своим вроде как парнем... 

Я занимаю заднее сидение и пристёгиваю ремень безопасности. Я скучала по солнечно-солёному воздуху родного города, скучала по дому, по своей комнате, обоям в крупный розовый горох... Скорее бы там оказаться и представить, что последних полгода не было. Но я, конечно, не уверена, что получится. 

Не успевает машина тронуться с места, как мама начинает о чём-то рассказывать. Она любит говорить. Обо всём на свете. О своих клиентках, о персонале, о приёмах, которые они с папой когда-либо посещали, о друзьях и соседях. В последние полтора года тема может быть любой, но только не та, что под запретом... 

Папа же полная противоположность маме. 

Он как всегда хмур и молчалив. Не знаю, повлияли ли так на его жизнь тридцать лет работы хирургом, где от твоей способности сосредоточится и быть внимательным завесили жизни других людей, или он и в юношестве был так же серьёзен. 

Мы выезжем на трассу, которая проходит вдоль моря, и я вовсе перестаю слушать маму. Нет, я никогда не смогу разлюбить эту бескрайнюю водную гладь, над которой в свете заходящего солнца порхают чайки. Мне безумно нравится запоминать оттенки синего в неспокойных волнах, голубого или розового, а то и фиолетового на горизонте неба, а затем пытаться воспроизвести на белом холсте увиденный пейзаж. Рисование — моя болезнь, от которой нет лекарства. Оно и есть панацея от всех моих тревог. 

— Лиззи, ты меня слышишь? 

— Что? — смотрю я на развёрнутый ко мне профиль мамы. — Да, слышу. 

— Я как раз говорила твоему отцу, что ужасно не хочу оставлять тебя одну в первый же день твоего возвращения... Но ужин запланированный, мы не можем взять и отказаться. Может, тебе хочется пойти с нами? 

— Лиза самостоятельная девочка, Вита, — замечает папа, не отрывая глаз от дороги. Мы проезжаем табличку с названием нашего пригорода. Ещё десять минут, и я буду дома. — Она и раньше оставалась в доме одна. 

— Мам, всё в порядке. Не беспокойся за меня. 

Мама кивает, но всё же бросает не очень довольный взгляд на отца и поджимает губы. Ей не нравится то, что он против брать меня с собой, но спорить, конечно, не будет. По крайней мере, не при мне. 

Папа оставляет машину на дороге, и мы все вместе заходим в дом. 

Как здесь непривычно после долго отсутствия... Мама приобрела новую вазу для цветов, а на стенах с вычурными, на мой вкус, обоями, добавились фотографии... Кати. На каждой она улыбается и выглядит счастливой.  

Папа ставит мой чемодан прямо в коридоре и говорит маме: 

— Жду тебя в машине. — А затем он коротко целует меня в лоб: — Рад, что ты дома, дочка. 

Я тоже рада, что я дома. 

Мы остаёмся с мамой одни, она порывисто меня обнимает и шепчет на ухо: 

— Я безумно скучала по тебе, моя ласточка. Завтра же с самого утра отправимся в СПА на весь день. — Она отстраняется, ласково касается ладонью моей щеки: — Договорились? 

— С удовольствием, — улыбаюсь я, мысленно находясь уже в своей комнате. 

— Обещаю, мы ненадолго, — тоже улыбается она, разворачивается к выходу и играет в воздухе пальцами, на которых поблескивают кольца: — Не скучай, Лиззи. 

Я киваю и подхватываю свой чемодан. Он лёгкий, там, где я была, вещей много не требовалось, потому, быстро взлетев по лестнице, уже через три минуты я распахиваю дверь в свою комнату. Медленно выдыхаю, оставляю чемодан у двери и прохожу к мольберту, который стоит у выхода на балкон. На нём не оконченный рисунок. И я уже навряд ли вспомню, что именно хотела нарисовать полгода тому назад. 

Улыбаюсь и, распахнув лёгкие занавески, открываю двери на балкон, чтобы впустить в комнату свежий воздух летнего вечера. Но вместе с ним впускаю какофонию звуков с внутреннего двора соседей. Кажется, у них вовсю гремит вечеринка у бассейна. 

И кажется, мама упоминала в одном из телефонных разговоров, что у нас новые соседи. 

Этот дом пустовал несколько лет, кстати. Нам с Катей одно время нравилось проводить время у его бассейна — там был трамплин для прыжков, в отличие от нашего. Да, мы сами следили за ним — набирали воду, чистили. Хорошие были времена, весёлые. 

Я зажмуриваюсь на секунду, приводя дыхание в норму, а затем выхожу на балкон — интересно посмотреть, что из себя представляют новые соседи. 

Внизу развернулась молодежная вечеринка. Несомненно весёлая — девочки визжат, мальчики прыгают вместе с ними в воду или просто толкают их туда. Громкая музыка, состоящая в основном из одних басов. Кеги с горячительными напитками. Повсюду мусор в виде пустых пластиковых стаканчиков и коробок от пиццы. Очевидно, веселятся они уже давно. Пьяный ор и смех — это только подтверждают. 

Многих внизу я знаю, если не всех. По крайней мере, визуально. Все они учились со мной в одной школе. Есть тут и мои одноклассники. Бывшие одноклассники — школа закончена, экзамены сданы, выпускной отгремел. Последние без моего участия. У меня школьный выпускной предусмотрен не был. 

Я вздыхаю и сажусь в мягкое кресло. Внимательнее приглядываюсь к каждому из ребят. Не изменились. Впрочем, и не должны были, верно? Так кто же из них хозяин вечеринки? Или хозяйка? 

Сильнее прочих в глаза бросались двое.  

Особенно парень, чьё тело сплошь было забито татуировками. Я тоже мечтала о тату, но родители запрещали. Папа категорично был против. И вот таких, по его словам, разрисованных, очень не любил. Даже не представляю, как маме удалось сохранить свою татуировку на пояснице, которую она сделала, будучи в моём возрасте, при таком папином мнении. Он в принципе у нас был человеком консервативным, но мамины лёгкость и более современный взгляд на вещи, ввиду её пятнадцатилетней разницы в возрасте с ним, делали его мягче в некоторых вопросах. 

Глава 2. Лиза

— Значит, Руслан Климов учился в нашей школе? — интересуюсь я, удобнее укладываясь на кушетке. 

Недавно мы с девочками вернулись с шоколадного обёртывания, а теперь на моём лице приятно пахнет питательная маска. На столике между кушетками дымится горячий травиной чай. Мама отправилась на массаж, и мы, наконец, можем свободно поговорить о своём. 

— Да, они с родителями переехали в наш город буквально сразу после того, как ты... 

Кристи замолкает, но я не открываю глаз, чтобы увидеть её смущение. Меня больше интересует то, что ей известно о моём новом соседе. И я уверена, что известно ей многое, если не всё. Кристи — ходячая энциклопедия слухов, сплетен и другой информации. Она всегда и всё обо всех знает. Вот и сегодня как-то прознала о том, что мы с Лерой идём в СПА. Феноменальные способности. Именно поэтому с ней дружила Катя... 

— Как Зефирка отбыла в дальние страны, — высокопарно подсказывает Лера и хихикает. 

Я тоже улыбаюсь. 

— Да... — медленно подтверждает Кристи. — Как только ты уехала... Так ты не расскажешь мне, где была, Лиза? 

— Мне нравится, что пока об этом никто не знает — это добавляет моему образу таинственности, — вновь улыбаюсь я.  

— Так уж и никто? — спрашивает она скептически, и я легко представляю её кислое лицо и направленный на Леру взгляд. — Ладно! Расскажите, когда будете готовы. Так вот, о Климовых. Отец семейства уже давно приобрёл здесь несколько отелей, и после Нового года решил перевезти сюда всю семью, чтобы быть ближе к делам и не мотаться постоянно в командировки. — Тут она понижает голос, словно хочет поведать некую тайну: — Это официальная версия, но я слышала... Слышала, что его сын, наш брутальный Русланчик, натворил что-то серьёзное в том городе, где они раньше жили, вот им и пришлось переехать. 

Как интересно... Впрочем, эта информация может быть не больше, чем слух. Который, возможно, распустил сам Руслан. 

— А что конкретно, ты не слышала? — усмехается Лера. 

— Ой, слухи ходят разные! От мелкого разбоя до... убийства... 

— Скорее всего он подрался с сыном какой-нибудь шишки, вот его и попёрли из города, — снова усмехается Лера, закидывая ноги на кушетку, чтобы лечь. — Говорю же, отмороженный на всю голову. На пару со своей чокнутой сестричкой. 

Оказывается, я давно открыла глаза, а сейчас и вовсе их округляю: 

— У него есть сестра? 

— Ну да, — жмёт плечами Кристи, делая глоток чая. — Виктория. Они тоже двойняшки, как и вы... Ты должна была её видеть! — слишком воодушевлённо восклицает она. — Она же тоже твоя соседка! Кудрявая такая, с длинными волосами... И ничего она не чокнутая, очень даже интересная девушка. 

Лера на это закатывает глаза, а я вообще перестаю что-либо понимать... Я же видела вчера, как они целовались! Или нет... Её волосы закрыли обзор. Выходит, я сама придумала поцелуй и их отношения? А они, оказывается, брат и сестра? С ума сойти! 

Я начинаю смеяться над собственной глупостью, чувствуя внутри подобие облегчения. Правда, не понимаю к чему оно. 

А девочки не понимают причины моего смеха. Кристи смотрит с опаской, что не мудрено, Лера весело хмурится. 

— Я видела их вчера вместе, — объясняю я, отдышавшись. — Подумала, что они в отношениях почему-то. 

— Не удивительно, — хмыкает Лера, вновь откидываясь на спинку кушетки. — Они почти каждую перемену ходили, как слепленные. Уж очень у них близкие отношения. 

— Это же здорово, когда брат и сестра так крепко дружат! — защищает "угнетённых" Кристи. — Мне вот очень нравятся их отношения — друг за друга горой. Они и не ругаются никогда, в отличие... 

От нас с Катей? Да, мы в совершенстве умели находить причины для споров. Пожалуй, это единственное по чему я не скучаю. А может и скучаю... 

— Всё в порядке, Крис, — закрываю я вновь глаза. — Мы можем о ней говорить. Даже, наверное, должны... 

— Да... Ты... ты права... — без особого желания соглашается она, а затем сообщает горячо: — Пойду... Пойду тоже на массаж запишусь! 

— Вот и славно, — тихо выдыхает Лера, а затем я чувствую на себе её пристальный взгляд. 

— Что? — спрашиваю, не открывая глаз. 

— Рассказывай, пока её нет. Чтокает она, — вздыхает подруга. — Гордей твой объявлялся? 

— Звонил, — сообщаю я хмуро. — Но я не ответила. 

— Почему? 

— Не знаю, Лер, — признаюсь я жалко. — Я понимала, что будет сложно, после возвращения... Но... Меня напрягает, что им всем интересно знать, где я была... И, кажется, я совсем не хочу об этом рассказывать. 

— Ври, — пожимает она плечами. 

— Ты же знаешь, что я совсем не умею врать, — смотрю я на неё выразительно. 

— Это да, — усмехается она. — Значит, сразу обозначай, что не хочешь говорить на эту тему, и всё. Вон, нашу Кристи ты отшила филигранно! 

— Лер... Меня не должно это волновать, но, — замечаю я тихо и удручённо, — волнует. Расскажи, что здесь обо мне болтают? 

— Слухов много, на самом деле, — осторожно отвечает она. — Одни думали, что ты напилась и слетела с катушек, другие — что просто свихнулась. Кто-то беспокоился, что ты пропала, недоумевал, строил предположения. А кто считал, что ты укатила в заграничный СПА-центр, поправлять здоровье.  

— Психическое или физическое? — горько усмехнулась я. 

— Перестань об этом думать, Лиз, — советует Лера. — Чужое мнение — всегда будет чужим. Главное, что ты и твои близкие знают, что случилось и понимают причины. Хорошо? 

— Хорошо, — киваю я, понимая в душе, что всё не будет так просто. 

Лера ненавидит зависимость от чужого мнения, и я при ней стараюсь делать вид, что меня это всё тоже не трогает. Стараюсь учиться у неё независимости, но... От себя не убежишь, сколько не старайся. 

Вскоре с моего лица удаляют маску, и я отправляюсь в туалет. На обратном пути я вижу у ресепшена... Кристину в компании моей соседки, как сегодня выяснилось. Виктория. Она тоже видит меня, ощупывает с головы до ног колючим взглядом, и я понимаю, что ужасно волнуюсь — лицо и шею неприятно жжёт. 

Глава 3. Лиза

Мы возвращаемся домой, когда начинает темнеть. В основном я довольна сегодняшним днём, но столкновение с моими соседями меня беспокоит. Беспокоит так сильно, что я отвечаю на звонок Гордея, когда его фото высвечивается на экране телефона.  

Я говорю маме, чтобы она начинала ужинать без меня, а сама направляюсь вдоль дома к заднему двору мимо благоухающих кустов розалий, что разделяют нашу с соседями (теми самыми) территорию.  

— Детка! — облегченно раздаётся мне в ухо. — Наконец-то!  

— Здравствуй, Гордей, — выдыхаю я, слыша на заднем фоне смех и веселье. 

Мой парень всегда любил вечеринки, в том числе, любил устраивать их сам. 

— Всё нормально? Почему вчера не отвечала?  

— Устала после перелёта. Прости, что не ответила. 

— Ладно, не страшно... — Он молчит несколько секунд, а затем спрашивает, словно через силу: — Ты как? Восстановилась? 

— Тебе интересно в своём ли я уме? — не могу я сдержать раздражения. 

— Не заводись, детка. Я просто беспокоюсь. Нам бы поговорить. Не по телефону. 

— Да... Наверное. Гордей?.. 

— Да, малыш? 

— Между нами... всё по-прежнему? Эти полгода... Тебе же всё известно, верно? — наверное, на подсознании я знала об этом. Гордей мой парень, родители не могли не ответить на его вопросы. 

— Естественно мне всё известно. Такая глупость... Но раз тебе это было необходимо, то... Да, между нами всё по-прежнему. Я тебя ждал. Приезжай сейчас? Я соскучился, малыш.  

— А ты рассказывал кому-нибудь?.. 

— О чём? А, нет. Говорю же — глупость. И остальным не обязательно об этом знать. 

— Верно. Спасибо, Гордей. 

— Не за что. Так ты приедешь? У меня тут вечеринка, но мы можем закрыться в моей комнате и представить, что не расставались ни на секунду... Малыш, я хочу, чтобы всё было как прежде. Забудем эти полгода, как страшный сон, ладно? Приезжай. 

Я дохожу до конца ряда розалий и останавливаюсь, глядя, как в бассейне играет вода: 

— Я... я не могу. Обещала родителям, что поужинаю сегодня с ними. Прости. 

— Ты не умеешь врать, детка, — раздражённо выдыхает он. — Это всего лишь вечеринка, а не... 

— Где много народу! — тоже раздражаюсь я. Если знает, как я отношусь к вечеринкам, зачем настаивает на моём присутствии? — Прости, Гордей, я не могу. 

— Ясно! Тогда... Увидимся, когда увидимся. 

Он сбрасывает звонок. Я его разозлила. Меня это беспокоит, но не до такой степени, чтобы я тут же сорвалась к нему. Впрочем, мы и раньше друг друга злили, но не расставались. Наши отношения... Своего рода сделка без срока годности. Во-первых, наши родители не позволят нам расстаться — они уже давно запланировали нашу свадьбу... А Гордей всегда поступает так, как скажет его отец, и, не потому что Владимир Александрович деспот, нет. У них очень доверительные отношения — Гордей прислушивается к советам своего папы. Что касается меня... Гордей всегда был популярным парнем, а вместе с ним популярна была и я. Это, как с сестрой... 

Сама по себе я ничего не представляю. Никогда не представляла. 

В чём и убедились сегодня Виктория и её брат... 

Хочу ли я это исправить? Хочу. Безумно хочу. В том, что сегодня произошло мало приятного. Никогда раньше меня так не унижали. И кто за меня может ответить этой стерве? Гордей? Глупость. И Кати нет... Настало время учиться отвечать самой. Было бы ещё это не так страшно... 

— Гордей Прибрежных? — усмехаются за моей спиной, вынуждая меня испуганно вздрогнуть. — Тогда всё ясно. 

Сначала меня бросает в холод, затем в жар, ну и конечно, от уже знакомого тембра голоса по коже разбегаются волнительные мурашки... Как много Он слышал из нашего с Гордеем разговора? И почему я сама решила пойти именно с этой стороны?  

Я медленно разворачиваюсь и вижу Руслана у розалий. Он стоит, скрестив сильные руки на груди, и изучает меня насмешливым взглядом своих тёмных глаз. Меня буквально пробирает от этого взгляда, вновь вызывая внутренний мандраж. Его сестры, слава небесам, нигде не видно. 

— Что... ч-что ясно? — заставляю я себя выдохнуть. 

— Что мозгов у тебя, как кот наплакал, — говорит он грубо, не скрывая презрения. 

Грудь обжигает возмущение. Да что я сделала этим двоим, что они позволяют себе так со мной себя вести?! 

— Ну конечно... Зато... зато оскорблять незнакомого человека — показатель высокого интеллекта, в-верно? — спрашиваю я сбивчиво. 

— Незнакомого? — усмехается он, делая шаг ближе ко мне. — Я знаю твоего парня. Считай, и про тебя мне всё известно. Поговорку знаешь на этот случай? 

— Ты... ты ошибаешься... на наш счёт, — отвожу я глаза. Невыносимо сложно выдерживать Его взгляд. Словно Он видит меня на сквозь. Неприятное чувство. 

— Наш? — насмешливо переспрашивает он. 

— Да, на наш с Гордеем счёт, — заставляю я себя вновь посмотреть в его глаза. 

— Если у вас всё так серьёзно, почему ты сейчас не с ним? — останавливается он в метре от меня.  

Руслан выше меня на голову. Улыбается хищно и пренебрежительно одновременно. Я опускаю взгляд на его шею, непроизвольно изучаю рисунки, перехожу на руки — не могу себя заставить оторваться от того, что вижу. Столько замысловатых переплетений... Сколько времени у него ушло на то, чтобы так основательно забить всё тело? А какие тату у него на груди? 

Руслан неожиданно щелкает пальцами перед мои носом: 

— Ау? Я задал тебе вопрос. 

— Что? — растерянно смотрю я на него. 

— Где ты была эти полгода? Почему не хочешь, чтобы об этом знали другие? Почему тебя смущает количество народу на вечеринках? 

Он слышал весь наш разговор?!  

Я беру себя в руки и интересуюсь в ответ: 

— Почему вы сюда переехали? Что случилось в том городе, где вы раньше жили? Ты сам распускаешь слухи о том, что кого-то убил? 

Руслан досадливо морщится, бросает взгляд в сторону и кивает, словно своим мыслям. Затем снова смотрит на меня, усмехается и, резко развернувшись, уходит. 

Глава 4. Лиза

Я жду появления Леры, прячась в доме и выглядывая её из окна гостиной.  

В обычный день я бы вышла на веранду или уселась бы прямо на газон у дороги, подставляя лицо горячему солнцу. 

Но сегодня я боюсь случайно столкнуться со своим неординарным соседом... Я уверена в том, что он обязательно что-нибудь скажет по поводу вчерашнего. Что-нибудь неприятное. 

Кстати, шторы в моей спальне теперь навсегда будут задёрнуты. Что на окне, что на выходе на балкон. И пусть я безумно люблю солнце, его играющие по утру на стенах и мебели, на моём лице, ласковые лучики, но я одинаково сильно не хочу, чтобы Руслан видел меня или я его. 

А ещё я волнуюсь. 

Из-за предстоящей встречи с Гордеем. С другими ребятами. Пляж — это, конечно, не закрытое помещение, в котором не протолкнуться, но всё же основное место встреч молодёжи нашего пригорода, да и городские, бывает, туда наведываются. 

Что ж, в аэропорту и самолёте я как-то справилась, справлюсь и со всем остальным. 

Я вижу Леру через пятнадцать минут с начала своего наблюдательного поста. Округляю глаза от удивления. Она... Она приехала на мопеде! С каких пор Лера ездит на мопеде? 

Я подхватываю с кресла у окна свою пляжную сумку и выхожу за дверь.  

Лера улыбается на мои нахмуренные брови. 

— Мопед? — спрашиваю я, поцеловав её в щеку. 

— Хотела мотоцикл, но ты же знаешь моих предков, — закатывает подруга глаза. — Безопасность превыше всего! 

Да, Лера поздний и единственный ребёнок в семье. Её родители, — оба, кстати, работают в доисторическом музее и оба буквально помешаны на таких мероприятиях, как концерты классической музыки, постановки разнообразных пьес и балете, — очень оберегают свою дочь. А ещё они с самого детства пытаются привить ей любовь к прекрасному, тем забавнее знать, что Лера предпочитает обратное. Например, тяжёлый рок, если дело касается музыки. Или ужастики, если говорить о кино. Вот и желание рассекать на мотоцикле появилось. А ещё она даже в жару умудряется носить что-нибудь чёрное из одежды. Сейчас это купальник с металлическими заклёпками, под прозрачной туникой ядовито-розового цвета, и джинсовые шорты. 

Я улыбаюсь подруге и занимаю место позади неё. 

Пешком мы обычно добирались до Пляжа пятнадцать-двадцать минут, сейчас же были здесь уже через десять. 

Мы оставляем мопед в дорожном кармане и по склону направляемся к детским каруселям близ моря — обычное место для прибывания нашей компании. Там уже находится кто-то из ребят. 

Я снова ощущаю прилив волнения и обхватываю ладонь Леры, чтобы чуточку успокоить свои тревоги теплом близкого человека. Что я точно для себя поняла в последний месяц-другой — моему организму и сознанию необходим тактильный контакт с кем-то близким и знакомым.  

Ощущать тепло чужого тела, его сердцебиение, пульс — это знать, что он жив. 

Раньше я не придавала должного значения любого рода прикосновениям. Теперь жалею. 

Впрочем, круг тех, чью жизнь мне важно ощущать не такой уж и большой. С остальными мне хватает визуального подтверждения. 

Ребята не кажутся слишком удивлёнными моему появлению. Думаю, слух о том, что я вернулась домой обежал их всех ещё позавчера. Я приветливо улыбаюсь каждому, они отвечают мне взаимностью. Ловлю на себе пару подозрительных взглядов, но в основном это те же ребята, которых я знаю уже много лет. Но странно, что я не вижу среди них Кристину... Впрочем, как и Гордея. Возможно, они решили искупаться. 

— Смотри, — дергает меня за руку и шепчет на ухо Лера, — Наша Кристи-таки выбрала сторону... 

Я прослеживаю за взглядом подруги, и моё сердце пропускает удар. В метрах пятидесяти от нас по линии берега, чуть дальше волейбольной сетки, расположились ребята из "другого лагеря". И среди них был... Руслан Климов. Вместе со своей загорающей на солнышке сестрой, рядом с которой и сидит Кристина, воодушевлённо о чём-то рассказывающая ей. 

Нужно заметить, что всегда были наша компания и другие, те, кто по тем или иным причинам не смог наладить с нами контакт. Нет, конечно, далеко не вся школа хотела входить в наш круг, который в основном состоял из представителей футбольной команды и группы поддержки. Например, Лера по большей части была сама за себя и могла одинаково хорошо или плохо общаться с любым из нас. И многим вместе с ней не было дело до популярности. Но были и такие, как Кристина, и, возможно, как я... Впрочем, в моём случае всё зависело от сестры — там, где она, там и я. Так уж повелось ещё с наших детских лет. А вот Кристи всегда была готова душу продать за то, чтобы быть рядом с популярными ребятами. Такой уж она человек, и я ни в коем случае её не осуждаю. Особенно сейчас. 

В общем, да, всегда были мы и другие. И похоже, теперь у многих других появился предводитель — Руслан. А может, и предводители, если брать в расчёт его сестру. 

Я жму плечами и отворачиваюсь, чувствуя жар у щёк. Вчерашний вечер никах не выходит из головы. Я боюсь, что Руслан меня увидит и решит, что минута моего позора перед друзьями будет хорошей идеей. А может, это сделает его сестра, если он уже успел с ней поделиться новостями о любопытной соседке. 

Господи, неловкость не самое приятное из чувств. А уж если оно перерастёт в унижение... 

— А вот и твой парень, — с кислым выражением лица информирует меня Лера, когда мы с ней, по моей просьбе, отходим к скалам. 

Гордей и пара ребят с ним идут со стороны парковки, и значит, что они только что прибыли. Гор замечает меня, но сначала идёт здороваться с остальными и только потом направляется ко мне, широко улыбаясь. Я осматриваю его загорелые руки и ноги, обвожу взглядом широкие плечи, наблюдаю, как ветер треплет его светлые локоны, свободную футболку и штанины пляжных шорт. Голубые глаза блестят лукавством. Всё тот же Гордей — самый популярный мальчик в школе, который хорошо об этом осведомлён. И пусть школьные годы остались позади. 

Глава 5. Руслан

День проходил нормально. Я думал здорово повеселюсь, когда моя команда выиграет, и девчонке этого придурка придётся меня поцеловать. Я буквально видел, как она краснеет от смущения, но целует меня. Чувствовал вкус её розовых губок. Или же я представлял, как хорошенько отделаю губастую рожу своими кулаками, если бы Прибрежных решил заартачится.  

Меня устраивали оба варианта. 

Но, как всегда, вмешалась моя сестра. И сейчас меня это жутко раздражает. Впрочем, это не продлится долго — злиться на Вику дольше пяти минут я попросту не умею. 

Но сейчас я зол. Даже слишком, если хорошенько задуматься.  

Девчонка впервые показала себя с сильной стороны, и я, чёрт возьми, хотел выиграть без низких приёмов, которые так любит моя сестра. 

Да, эта Лиза не так проста, как может показаться на первый взгляд.  

Лиза. Елизавета. Имечко трешь, конечно. Да и то, что она встречается с Прибрежных тоже не говорит в её пользу. Этого урода я вижу насквозь — тупой выскочка, обожающий чужое внимание. Даже странно, что он выбрал себе в подружки кого-то вроде Сорокиной. 

Слухов о ней ходит множество, но стоит её один раз увидеть, чтобы понять, что она из себя представляет. Обыкновенная — вот, что я решил, когда впервые увидел её на балконе. Затем, оказалось, что окно в моей спальне выходит на её комнату, и в тот же вечер я увидел её снова — спящей. При свете прикроватной лампы она обнимала альбом, а рядом на покрывале валялись цветные карандаши. Рисует. Зная Римму и имея множество знакомств с творческими людьми, благодаря всё той же "родительнице", обыкновенной Лиза быть не может.  

Впрочем, это ещё ничего не значило. 

В следующий раз я увидел её в салоне, куда забрела моя сестра. Тогда я опять подумал, что девчонка ничего из себя не представляет — глаза круглые, лицо красное. Общение с моей сестрой дело не из лёгких, и Вика спустя пару минут подтвердила — зажатая, серая мышка. 

Но девчонка меня заинтриговала — разговором по телефону тем же вечером со своим бойфрендом. Она говорила, то раздражённо, то с придыханием. И то, что она говорила тоже было интересно. Никто точно не знает, где она была последние полгода. Разумеется, никто, кроме самых близких. 

Я думал застать её врасплох и удивился, когда это получилось у неё по отношению ко мне. 

А затем... 

Затем я случайно увидел её подсвеченное экраном телефона лицо. Как много она видела в моём окне? Как давно наблюдала и наблюдала ли вообще?  

Было весело встретиться с ней глазами, когда она поговорила по телефону и развернулась обратно. Но в тоже время меня разозлило, что она могла пялиться на меня, пока я читал. 

На следующий день шторы на её окне были плотно задернуты. Что тоже забавно. 

И это приветствие с Прибрежных на Пляже... 

Проклятье!  

Почему я об этом думаю? 

Я отбрасываю окурок сигареты и сажусь в тачку. К чёрту! Проведу время до боя дома. 

Взгляд случайно цепляет скалы с правой стороны пляжа. Здесь, на пригорке, он, как на ладони. Народ уже разошёлся. За исключением некоторых, оставшихся у сетки. В их число входила моя сестра с её новым хвостом по имени Кристина, и, похоже они обе взяли в оборот парня Елизаветы.  

Не нравится мне её имя, и всё тут.  

Складывается впечатление, что этот хмырь слушает девчонок в пол-уха, то и дело оборачиваясь в сторону скал. Чёрт, что они обе в нём нашли? Ладно, моя сестра склонна увлекаться дебилами. Ей так проще — всегда знаешь, что от них ждать, никаких сюрпризов. Но что в нём нашла блондиночка? 

Впрочем, уже сейчас она может задуматься, так ли он хорош на самом деле, если согласился играть на неё. Надеюсь, у неё хватит на это ума. 

Прежде, чем завести двигатель я смотрю в её сторону. Отделилась ото всех, прихватив с собой лишь подружку. Кстати, Валерка нормальная девчонка, насколько я могу судить по школьной жизни. Если Лиза дружит с ней, и дружит крепко — это тоже о ней что-то говорит. 

В общем-то, моя соседка настоящий пазл. Сложный. Состоящий из множества мелких деталей.  

И если я не найду занятия поинтересней на это лето, то обязательно его соберу. 

Через десять минут я паркую машину на дороге у дома. При выходе вижу, что гараж открыт, а в его тёмном жерле над открытым капотом машины навис Олег. При приближении понимаю, что машина не его. И начинаю ржать, когда понимаю, что это за тачка: 

— Импала*? Серьёзно, Олег? Совсем помешался на своём "Сверхъестественном"**? 

— А, Рус, — кивает мне родитель, разгибаясь. — А сестра твоя где? 

— Осталась на Пляже, — слегка морщусь я, при воспоминаниях об игре. 

— Поругались? — поднимает Олег брови. О, он считает себя очень проницательным. 

— Нет. Где ты добыл эту древность? 

— Эм... — опустив глаза на внутренности капота, усмехается он. — По ту сторону города есть отличное местечко поддержанных машин. 

— Ты имеешь ввиду свалку? — усмехаюсь я. 

— Некоторое сходство есть, — смеётся Олег, — но нет. 

— Она хоть на ходу?  

Олег вздыхает, но вздох этот полон оптимизма и довольства: 

— Поменять движок, тормоза и ещё пару мелких деталей — и она будет, как новенькая. 

— Очень сомневаюсь, — скептически откликаюсь я, заглядывая в салон с обшарпанными сидениями, кучей мусора и запахом, как из помойки. — Какого она года? Только не говори, что... 

— Шестьдесят седьмого, — довольный собой говорит Олег, я обречённо качаю головой.  

Когда он вместе со мной, случайно, посмотрел одну серию этого сериала, я и представить не мог, чем для него это обернётся в итоге — он стал настоящим фанатом. Кстати, Олег иногда нехило смахивал на Дина, одного из двух братьев — главных героев. Он не боится показаться смешным. Но и от Сэма, второго брата, в нём тоже что-то было. Например, бесконечное терпение, доброта, доверие.  

По-другому с нами с Викой не сладить. 

Уверен, решиться на жизнь в новом городе, что для Олега, что для Риммы, было не просто. И пусть весь бизнес Олега был давно построен именно здесь; их друзья, родственники, галерея Риммы — всё осталось там. 

Глава 6. Лиза

Мы с Лерой, посмотрев фильм и налопавшись попкорна, сидим на веранде, потому что в доме немного душновато, а здесь, в тени вьюна, свежо и приятно. Я слышу звук мотора подъезжающей машины. Оборачиваюсь — Гордей и его компания. Но не только они... Джип Паши с открытым верхом тормозит у дома Климовых и из него выходит Вика. Она прощается с мальчиками воздушным поцелуем и по дорожке из булыжника направляется к дому. Видит нас с Лерой, надевает на лицо сладкую улыбочку и махает нам рукой. Я отворачиваюсь, а Лера строит рожицу.

Машина снова приходит в движение, чтобы через несколько метров остановиться у подъезда к моему дому. Гордей выбирается из неё под улюлюканье остальных и идёт к нам. Лера тяжело вздыхает. Я же дожимаю губы.

— Мы можем поговорить, малыш? — виновато улыбается Гор, вскочив по лестнице.

— О чём? — отвожу я глаза, чтобы не попасться на его удочку мнимого сожаления.

Уверена, по-настоящему он ни о чём не жалеет. Такой уж он человек.

— Лиза, я честно понял, что ты имела ввиду. Признаю, что был не прав.

— Правда? — непроизвольно всё же смотрю я в его глаза. Он не часто называет меня по имени. И это что-то да значит.

Снова тяжёлый вздох со стороны Леры. Она поднимается с мягкого кресла и говорит:

— Оставлю вас, голубки. — Она склоняется ко мне для прощального поцелуя в щеку и шепчет на ухо: — Я бы на твоём месте помариновала его подольше. Люблю тебя.

— И я тебя. Хорошей дороги, Лер, — тихо говорю я в ответ.

Наверное, мне немного стыдно, что я такая, какая есть...

Мы с Гордеем наблюдаем, как Лера садится на мопед, включает мотор и выруливает на дорогу. Под аккомпанемент всё того же улюлюканья со стороны друзей Гордея. Она отвечает им демонстрацией среднего пальца.

Гор усмехается, а затем вновь смотрит на меня. Улыбки как не бывало. Он сокращает расстояние между нами и садится на корточки возле меня, обхватив своими руками мои:

— Я не должен был соглашаться на эту чёртову игру, малыш. Прости меня.

— Не должен был, — киваю я, чувствуя, как внутри что-то рвётся. Наверное, гордость, которой я так редко пользуюсь, трещит по швам.

— Мне стыдно, детка. Неприятное чувство, знаешь, — горько усмехается он. — Но ещё не приятней знать, что я тебя расстроил... Простишь меня?

— Ты же понимаешь, что Руслан тебя провоцировал? — шепчу я. — И ты поддался на его провокацию. Так нельзя.

— Ты просто не знаешь всего! — раздражённо восклицает Гор, но тут же берёт себя в руки: — Прости. У нас с ним давняя война, понимаешь? Бывают в жизни такие люди, которых ты с трудом переносишь. Климов для меня именно такой.

— Но с его сестрой ты общается вопле мирно, так?

— Я же говорил тебе, что в последнее время она ведёт себя прилично.

— И ничего, что она во время игры пыталась... выбить меня из колеи?

— Это просто имя, детка! — подскакивает он на ноги. — Тебе давно уже нужно было научится не реагировать на него так остро. Полтора года прошло!

— Считаешь, этого... этого времени достаточно, чтобы...

Я не справляюсь — делаю судорожный вздох и прячу лицо в ладонях. Как он может так говорить?

— Прости, малыш...

Слышу, как он снова садится возле меня, ощущаю его тёплые ладони на своих коленях, легкое сжатие пальцев на них.

— Прости... Я не хотел, — утыкается Гор лбом в мои ноги. — Я дурак. Не успела ты вернуться, как я уже столько раз накосячил.

А может он прав? Это горе только моё. Моё и моих родителей. Не его и не кого-то другого. Никто не обязан страдать вместе со мной...

Делаю глубокий вдох и, убрав ладони от лица, медленно выдыхаю. Всё хорошо. Запускаю пальцы одной руки в мягкие волосы Гордея и повторяю свою мантру вслух:

— Всё хорошо.

Гордей поднимает лицо на меня, смотрит мне в глаза некоторое время, а затем поднимается, утягивая и меня за собой. Обнимает меня крепко, оставляя поцелуй под скулой и прижимается губами к изгибу моих шеи и плеча.

Так мы и стоим некоторое время, пока не слышим голос... Вики:

— Вы ещё здесь!

Я отстраняюсь от Гордея и вижу, как девушка, переодевшись в короткое платьице в обтяжку и нацепив на ноги босоножки на высоченном каблуке, направляется в сторону джипа Паши:

— Какие планы на вечер, мальчики?

— Вика! — окликает её... Руслан. Он стоит у своей машины и бросает взгляд в нашу с Гордеем сторону, после чего досадливо морщится и отворачивается: — Ты со мной или как?

— Погоди, — отмахивается та, цепляясь пальцами за дверцу со стороны водителя. — Ну так что?

Отвечает Антон Ёжиков:

— Вечеринка у Пахана. Хочешь с нами?

— Конечно, хочу!

И тут они все разом начинают зазывать Гордея:

— Хорош обжиматься!

— Погнали!

— Гор, хватай свою девчонку и поехали!

Я смотрю, как машина Руслана срывается с места без его сестры и перевожу взгляд на Гордея, кивая:

— Вечеринка.

— Да, — улыбается он одними губами. — Знаю, что откажешься, но всё равно спрошу. Может, с нами?

— Нет, прости.

— Лиз-з-за! — тянет Вика, сидя уже в машине. На переднем сидении, которое ей, очевидно, с большим удовольствием уступил Антон. — Скорей переодевайся! Мы тебя подождём!

Гордей вновь смотрит на меня умоляюще. Я отрицательно качаю головой и целую его в щёку:

— Хорошего вечера, Гордей.

— Спасибо, малыш, — касается он губами тыльной стороны моей ладони, но руку выпускать из своей не спешит. — У нас... Ты меня простила?

— Простила, — киваю я, не глядя ему в глаза. — Иди, а то сейчас соседи соберутся на их крики.

— Придурки, — смеётся он и коротко касается моих губ своими. — До встречи, малыш.

— Да...

Я наблюдаю, как он спрыгивает с крыльца и быстрым шагом идёт к машине. Ловко заскакивает на заднее сидение к Антону и Олегу и встаёт во весь рост, чтобы помахать мне на прощание рукой. Джип ревёт мотором и срывается с места, а Гор успевает крикнуть:

Глава 7. Лиза

Я захожу в дом и ко мне тут же спешит мама: 

— Боже, Лиза, что случилось? 

Я бросаю взгляд в зеркало в прихожей, и сама поражаюсь своему внешнему виду: волосы растрёпаны и влажными прядями собрались у висков; на шее и груди блестит пот; кое-где по телу мазками видна кровь, уже заветренная, но всё же... Его кровь. 

Меня снова начинает бить озноб. 

— На Руслана, нашего соседа, напали... У Пляжа, — вру я, глядя на свои руки. — Я была рядом и помогла ему добраться до дома. 

— С ума сойти! Ты в порядке? Отец пошёл оказать ему помощь? 

— Да. И да, я в порядке. Правда, мне нужно в душ. 

— Хорошо, — глядя на меня с тревогой, уступает она мне дорогу к лестнице, но всё же спрашивает: — Но... Лиззи, что ты делала в такой поздний час на Пляже? Я думала ты давно отправилась в свою комнату. 

— Я... Мне захотелось посмотреть на ночное море, — говорю я быстро и спешу подняться по лестнице. Хорошо, что она не видит моего лица — мне жаль, что приходиться врать. 

Первым делом я распахиваю шторы на окне. Я хочу увидеть, когда в его комнате загорится свет. Мне важно знать, что с ним всё в порядке, что я поступила не глупо, решив поддаться его воле и не везти его в больницу. А затем я оправляюсь в душ. 

Никогда я не мылась так быстро и в тоже время так тщательно. 

Кровь... Я ненавижу кровь! Иногда она означает, что ты уже не способен ничем помочь... Это ужасно. Не представляю, как я справилась при виде Руслана. Похоже, лечение не прошло даром. 

Я с силой жмурюсь и вновь прибегаю к технике мышечного расслабления, опускаясь на дно ванной. Через минуту мне становится значительно легче, и я, накинув на себя лёгкий халат, возвращаюсь в комнату. 

Встаю у окна и пытаюсь понять, что там происходит — на первом этаже дома напротив. Жаль окна гостиной выходят на другую сторону. 

Через несколько минут в дверь моей спальни аккуратно стучат, а следом в комнату входит папа. Я чувствую, как сердце в груди начинает стучать с удвоенной скоростью и бросаюсь к отцу: 

— Как он? Всё хорошо? 

— Спит. Должен признать, мальчик разбирается в подобных травмах, да и ты успела вовремя со жгутом. Но... Давай присядем — день был не из лёгких. 

— Конечно, — отступаю я, но сама остаюсь на ногах. 

Я волнуюсь, потому что догадываюсь, что папа зашёл ко мне не только для того, чтобы сообщить о состоянии Руслана. И мне снова придётся врать, чтобы прикрыть соседа... 

— Лиза, — вздыхает папа. — Руслан уже сообщил мне, что ваша встреча на Пляже была случайной, что он сам настоял на том, чтобы не обращаться в больницу, что ты поступила так, как и должен был поступить в подобной ситуации добросовестный человек, но тем не менее я хочу убедиться, что ты в будущем по возможности будешь избегать любого рода встреч с этим молодым человеком. 

— Но... Почему? 

— Потому что он сам мог зашить ножевое ранение. Понимаешь, что это означает? Что это не первые его травмы подобного характера. Не знаю, чем он занимается, что скрывает, но знаю, что не хочу, чтобы ты каким-либо образом касалась его дел. Хорошо? 

— Ты считаешь, что это что-то криминальное? — спрашиваю я, прежде чем подумать. 

— Я не знаю, дочка, — поднимается он с моей кровати, шагает ко мне, обхватывает ладонями мои плечи: — Наша мама очарована соседями, но я... Я вижу, что с этой семьёй не всё просто. — Папа целует меня в лоб на прощание и просит: — Пожалуйста, держись от этого мальчика подальше. 

Я неопределённо качаю головой и обнимаю себя за плечи, когда папа закрывает за собой дверь. 

Как? Как я смогу держаться от Него подальше, если мне до зуда в груди хочется узнать, что с ним произошло на самом деле? Никак. 

Я вздыхаю и снова подхожу к окну.  

Спит. Сам мог зашить рану. Потому и настоял, чтобы я отвезла его домой? Очевидно, лишнее внимание к произошедшему Руслану не требуется. Выходит, папа прав, и это не первые Его травмы.  

Чем же ты занимаешься, Руслан Климов? 

В голове всплывает картина: кирпичная стена и Руслан, сидящий у неё.  

Подушечки пальцев на руках начинает покалывать — знакомое ощущение.  

Я должна его нарисовать. 

Я иду к стеллажу, достаю из ящика альбом, к которому уже давно не притрагивалась, и нахожу заточенный простой карандаш.  

Наверное, я все эти полтора года не рисовала карандашом — желания не было. Теперь же мне безумно хотелось нарисовать портрет Руслана, его опущенную голову, сжатые в кулаки руки, каждую ссадину на его лице. Ножевая рана не вписывалась в картину, потому её я упущу. 

Я сажусь за стол, открываю альбом, одним махом перелистывая старые рисунки, — всё ещё сложно их видеть, — и приступаю к делу. 

Рисование полностью отключает меня от реальности. Я не замечаю времени, не замечаю усталости, голода или жажды. Лишь ощущение карандаша в пальцах и мысленный образ, который я переношу на бумагу. До последнего штриха, до последней мелкой детали. 

Я заканчиваю рисунок под утро — откланяюсь на спинку стула и замечаю, что к ламповому свету добавился солнечный. Самый рассвет, ещё не вошедший в полную силу. Откладываю карандаш и разминаю шею, спину. А затем и ноги — прогулкой к окну.  

Шторы на Его окне плотно задёрнуты, хотя ещё вечером были открыты. 

Значит, Он там, в своей кровати. И не хочет, чтобы я его видела. 

Я вздыхаю и иду спать. 

Он мне снится. Руслан. Его руки в крови обхватывают мои скулы, взгляд — смесь холода и огня. Он что-то кричит или рычит — я не могу разобрать слов. Затем на его месте появляется папа, стискивает мои плечи и настоятельно раз за разом о чём-то просит, и я опять не в силах разобрать слов, но нутро дребезжит тревогой. Папа склоняется, чтобы поцеловать меня в лоб, и я снова вижу лицо Руслана, со свежими ссадинами. Оно безумно близко к моему. Наверное, поэтому я разбираю, наконец, его слова: "Держись от меня подальше."  

Глава 8. Лиза

Мне открывает дверь мама Руслана... Которая вовсе не похожа на маму парня семнадцати лет! Невысокого роста, худенькая — она скорее походит на ещё одну его сестру. 

— Ты Лиза, да? — улыбается она, пока я пытаюсь отойти от некоторого шока. 

Я заставляю себя кивнуть, а девушка — назвать её женщиной даже в мыслях не выходит — бросается ко мне и крепко обнимает: 

— Я ждала тебя. Спасибо тебе огромное, Лиза, за помощь Руслану. 

— П-пожалуйста? — звучит из моих уст немного вопросительно — её действия и слова немного обескураживают. 

— Проходи, дорогая, — перехватывает она меня за свободную руку и тянет в дом. — Я так счастлива, что ты оказалась тогда рядом! Руслан у нас, конечно, самостоятельный и всё такое, но и минута промедления могла закончиться плачевно. С тобой же всё обошлось — вы сработали, как отличная команда! Знаешь, я думала, что ты придёшь навестить его раньше... В любом случае, он хорошими темпами идёт на поправку. Ой, ты ему и гостинцы принесла? Как мило! 

Я обхватываю корзинку обоими руками и переступаю с ноги на ногу.  

Гостинцы собрала мама и вынудила меня взять их с собой, когда я, наконец, спустя четыре дня, дождалась момента, чтобы Вики не было дома. Почему она оставила брата и сколько времени будет отсутствовать я, конечно же, не знала. 

— Да... — смущённо протягиваю я корзинку маме Руслана. — Здесь сыр... фрукты... и что-то ещё. Моя мама... собирала... 

Я окончательно смущаюсь и опускаю глаза. 

— Приятная женщина, да, — улыбается девушка. — Меня, кстати, зовут Римма. Хочешь, чтобы я убрала продукты? Или отнесёшь корзинку к Руслану? 

— Первое! — горячо выдохнув, передаю я гостинцы в руки Риммы.  

Она понимающе улыбается и, кивнув, идёт на кухню. Я отправляюсь вслед за ней: 

— Вы... вы сказали, что ждали меня. А... а Руслан меня тоже ждал? 

— Уверена, что это так. По крайней мере, мы с Олегом учим своих детей быть благодарными. Пойдём, я провожу тебя в его комнату. 

Римма оставляет корзинку на кухонной столешнице и идёт к лестнице. Я начинаю волноваться ещё сильней — пару дней назад был момент подтверждающий мои опасения о том, что Руслан не хочет меня видеть. Я чистила бассейн и по привычке время от времени бросала взгляд на дом Климовых, на Его балкон, и Он как раз, при помощи сестры хотел на него выйти, но встретившись глазами со мной, что-то сказал Вике, и они развернулись обратно в комнату. 

Как бы он сейчас прямо с порога не погнал меня восвояси... 

Римма открывает дверь и звонко говорит: 

— Рус, надеюсь на тебе есть штаны, потому что к тебе гости! 

Я непроизвольно улыбаюсь и вхожу в комнату вслед за Риммой. 

Руслан сидит на своей кровати, отрывает глаза от телефона в руке и секунду смотрит на меня, я не вижу в его взгляде ни удивления, ни радости, ни призрения. Там нет ничего. Абсолютно равнодушный взгляд тёмных глаз. 

Он переводит глаза на Римму и кивает: 

— Спасибо, дальше я сам. 

— Надеюсь, ты сохранишь этот вежливый тон, — хмыкает его мама и, коснувшись ладонью моего плеча, подмигивает мне: — Не давай себя в обиду, Лиза. Приятного вам общения, ребята! 

Она уходит, закрыв за собой дверь. Мы остаёмся одни, и у меня начинают дрожать руки. Я сцепляю их перед собой и смотрю на них же.  

С чего начать разговор?  

Я столько раз прокручивала у себя в голове сцену нашей встречи, но сейчас на ум не приходит ни одной связной мысли. 

— Мне нравится, что ты осталась у порога — твой визит не продлится долго.  

Что и требовалось доказать... 

Я поднимаю глаза на его лицо и тихо спрашиваю: 

— К-кто это сделал с тобой? 

Руслан поджимает губы и отворачивается. Смотрит в окно пару секунд и снова на меня: 

— Это тебя не касается, Елизавета. — Он отбрасывает свой телефон на одеяло, подтягивается на руках повыше и вздыхает: — Давай поступим так. Сейчас я отблагодарю тебя за помощь, и ты вернёшься в свой мир розовых единорогов. Зачем тебе лишние потрясения, верно? Твой мозг просто не сможет их постичь. 

Я делаю шаг вперёд: 

— Я не так глупа, как ты считаешь. 

— Пока твои действия лишь подтверждают моё мнение. 

— Какие действия? — делаю я ещё один шаг ближе к нему. — Оказание первой помощи? То, что я села за руль, не умея водить? То, что успешно довезла тебя до дома? Попросила папу тебе помочь? И наконец, то, что я врала всем вокруг, чтобы тебя прикрыть? Твои мама и папа до сих пор считают, что я нашла тебя на Пляже? А Вика? Она знает правду? 

Руслан усмехается и смотрит на меня долгим, изучающим взглядом. Мне становится не по себе, и я в миг остываю: снова опускаю глаза в пол и жду, что он скажет. 

— А так хорошо начала, — произносит он в итоге разочарованно. — Почему ты пришла за ответами спустя четыре дня? Было не настолько интересно их узнать? Тогда не вижу смысла задавать вопросы. А если боялась их задавать... Или ты боишься того, кому они адресованы? Меня? 

— Я тебя не боюсь, — шепчу я. 

— Попробуй ещё раз. Глядя мне в глаза.  

Я поднимаю взгляд и мгновенно тону в блестящей темноте напротив. Она поглощает меня с головой, лишает всех мыслей и дыхания. Но это не страх, нет. Настоящий страх мне хорошо известен, знакома вся его палитра, каждый штрих. Нет, у того чувства, что сейчас мной владеет совсем другой оттенок... 

— Я тебя не боюсь, — повторяю я твёрже. 

— Уже лучше, — ползёт по его губам холодная усмешка. — Подойди.  

Я делаю два последних шага, словно подхожу к обрыву. Тому самому, о посещении которого думала до встречи с Ним. Те же ощущения, когда стоишь на краю — высота завораживает, тревожит и волнует. 

— Сядь. 

Наверное, он думает, что я вру, проверяет мою смелость. Что ж. Я присаживаюсь на край кровати так, чтобы не задеть его раненое бедро и говорю: 

— Я помогла тебе, молчала о том, где мы встретились. Даже Лере об этом рассказывать не стала. Ты можешь мне доверять. И должен рассказать, что случилось на самом деле. 

Глава 9. Лиза

В выходные мои родители решают, что будет не плохо съездить всей семьёй в дом отдыха. Поэтому все эти два дня я не вижу Руслана. Зато осторожно выспрашиваю у папы насколько серьёзным было его ранение. Папа отвечает не охотно, хмурится и снова просит меня держаться от него подальше. Знал бы он, что их с Русланом мнения схожи — удивился бы. Наверное. 

Что касается ножевого ранения — рана выглядела так, словно метились совсем в другое место, либо вообще задели бедро случайно. Ни артерии, ни кость задеты не были — и это очень хорошо. Полное восстановление Руслана — дело нескольких недель. А ходить без чьей-либо помощи он сможет уже через одну неделю. То есть, совсем скоро. 

Все выходные я загораю рядом с мамой на пляже, либо играю с ней же в теннис, а вечером мы наблюдаем за папиной игрой в гольф. Мы вместе завтракаем, обедаем и ужинаем, беседуем при этом о пустяках, и, наконец, в воскресенье поздним вечером возвращаемся домой. 

И да, все эти дни у меня из головы не выходит Руслан. Даже покурить — если вспомнить смешной еврейский афоризм. 

Я включаю прикроватный свет в своей комнате и хочу отправится в душ перед сном, но естественно останавливаюсь у окна. Руслан сидит в кресле, с книгой в руках, и смотрит на меня. Недолго думая, я поднимаю руку и не смело махаю ему в знак приветствия. Он усмехается и отворачивается, возвращаясь к книге. Я же, чувствуя себя до невозможно глупо, отправляюсь в душ. 

В туже ночь я решаю по возможности игнорировать окно в своей спальне и действительно держаться от Руслана подальше. Нет, мне по-прежнему интересно узнать о нём всё-всё, но и обида имеет место быть — не очень приятно чувствовать себя навязчивой. 

А днём происходит это. 

Я смотрю сериал в гостиной, когда в дверь звонят. Для Леры рано, она должна была прийти только через полчаса. Гордей с этой недели должен проводить будни в офисе отца — что-то вроде летней стажировки. Поэтому я заинтригована, пока иду открывать. 

На пороге стоит молодой человек в фирменной футболке, поверх его плеча, у дороги, я вижу припаркованную грузовую газель. Тоже фирменную. 

— Здравствуйте. Ваш велик, — улыбнувшись, делает он шаг в сторону, открывая мне обзор. — Распишитесь, пожалуйста. 

У меня глаза лезут на лоб от вида велика. 

— Это... это какая-то ошибка, — смотрю я на доставщика. — Я не заказывала...  

Он опускает глаза в планшет, читает пару секунд и вновь смотрит на меня: 

— Сорокина Елизавета, в скобках: блондиночка, — поворачивает он планшет ко мне. — Вы, вроде как, блондинка, — кивает он, явно сдерживая улыбку. 

Вот же! Гад! Не доставщик. Руслан Климов! 

Я непроизвольно смотрю в сторону его дома, словно жду, что Он будет стоять на крыльце, скрестив руки на груди, и издевательски улыбаться. Но, конечно же, там пусто. 

— Мне бы дальше ехать, — привлекает моё внимание молодой человек. 

— Да, конечно. 

Я беру из его руки электронную ручку и рисую на сенсорном экране свою подпись. 

— Всего доброго! — прощается со мной доставщик и уходит. 

Я смотрю, как он садиться на пассажирское сидение газели, наблюдаю, как машина выезжает на дорогу и вскоре скрывается за поворотом, а затем иду к крыльцу и сажусь на ступени. 

По одному взгляду ясно, что велик качественный, дорогой. Но... Он полностью розовый! Вплоть до спиц в колёсах! Даже на ручках у руля колышется от лёгкого ветерочка розовая бахрома. И как самая главная насмешка — к раме прицеплен большой подарочный бант. Розовый, да! 

Глупая блондинка и розовый велик — очень смешно! 

Я касаюсь прохладными ладонями горячих щёк и не могу оторвать взгляда от издевательского подарка. Сколько же Ему сайтов пришлось облазить, чтобы найти спортивный — полностью розовый! — велик? Подозреваю, что много. А значит... Эти выходные не только я думала о Нём, но и он обо мне. Пусть и с мыслью поиздеваться надо мной. 

Кажется, я сижу, разглядывая велик, целых полчаса, потому что из хаотично скачущих мыслей меня вырывает вопрос Леры: 

— Ты полюбила розовый? 

— Что? — смотрю я на неё, она лукаво улыбается. — Нет, я по-прежнему его не выношу. 

— Даритель тебя совсем не знает, — смешно удручённо качает она головой, глядя на велик. 

— Не знает совершенно, — согласно киваю я и начинаю громко хохотать, а затем меня и вовсе сгибает пополам от смеха. Я держусь за живот и не могу остановиться. Лера смеётся вместе со мной. Или надо мной. Но это не важно. Мне сто лет не было так весело. До колик. До щекочущего чувства в груди, которое разрастается всё больше с каждой минувшей секундой. 

Что ж, Руслан, твоя шутка удалась.  

Вскоре я аккуратно отцепляю от велика бант и пробую на нём прокатиться. Затем тоже самое делает Лера. Мы балуемся и смеёмся, и мне в голову приходит идея устроить "блондинисто-розовую" фотоссесию. Я нахожу в шкафу у мамы розовые босоножки на высоком каблуке, Лера одалживает мне на время ядовито-розовый комбинезон, в котором пришла. На нём, естественно, есть чёрные шипы — они усеивают плечи, — но это не страшно. Мы собираем мои волосы в высокий конский хвост, и опять же у мамы я нахожу украшения в тон. 

Фотографируемся мы прямо на газоне перед домом. 

Я строю из себя глупую блондинку, которая не представляет даже, как обращаться с великом, словно держит в руках гранату, а не руль. Эти фото предназначены специально для Руслана Климова. Такой он меня представляет, верно? Я ни разу не видела, как он смеётся, но смешно позируя перед камерой, чётко представляю его глубокий смех и широкую улыбку. При этом я ощущаю ещё и злорадство. 

Конечно же, не факт, что Руслан увидит эти фотографии, но я чувствую себя отомщённой, и мне этого достаточно. 

Вдоволь повеселившись, мы с Лерой усаживаемся прямо на газоне и рассматриваем получившиеся снимки. Через минуту она задаёт вопрос, который был неминуем и заставлял меня волноваться: 

— Это, конечно, всё здорово, но... Признавайся, Зефирка, кто даритель? И для кого всё это веселье? — выразительно очерчивает она взглядом мой наряд.