Дерзкая. Силуэты снов

Глава 1

Клиент смотрел на меня, как на ходячее недоразумение, и раздражение сквози­ло в каждом жесте этого строгого, хмурого человека. Вид его говорил о том, как он возмущён тем, что ему подсунули какую-то девчонку, а она даже не собирается отрабатывать гонорар.

- Я говорю достаточно ясно, - произнёс он с расстановкой, - никаких других данных о жене у меня нет. Все документы я передал вашему боссу при первой нашей встрече. И никаких других писем от неё я не имею вот уже полгода.

- Вы уверены в этом?

Он демонстративно вскинул руку и посмотрел на часы, а затем коротко бросил:

- Абсолютно.

- У нас другое мнение.

- А именно?

- Вы не хотите доверить нам информацию, которую вы получили на прошлой неделе.

- Какую такую информацию?

- Письмо, которое доставил вам в субботу человек, подъезжавший к вашему дому на фиолетовом джипе.

Он снова вскинул руку, но на этот раз смотрел на часы никак не меньше пяти секунд. Я разозлилась. Я впервые видела такого клиента: он изо всех сил мешал расследованию, за которое внес кругленький аванс.

- Который час?

- Что? - он даже не услышал вопроса. Ну да, так и есть, на часы смотрел, но часов не видел.

- Ничего. Если вы больше ничего не хотите мне сообщить, то у меня нет боль­ше вопросов к вам, - я поняла, что мой план удался на все сто.

- Прекрасно. Мне срочно нужно возвращаться в офис. Я свяжусь с Орешиным, если у меня будут... если у меня будет что-либо.

Он развернулся и нетвёрдой походкой направился к выходу из бара. Я-то зна­ла, что был он совершенно трезв, и подозревала, что направился он отнюдь не в офис. Неплохо я его встряхнула, если он даже забыл возмутиться, узнав, что мы, оказывается, следим за каждым его шагом, хотя он об этом не просил.

Дождавшись, пока Зубарский отошёл подальше, я достала телефон.

- Середа слушает, - отозвался Олег.

- Это я...

- Ну?- оживился он. - Что у тебя?

- Он клюнул. И осознал, что влип очень серьёзно. Он получил послание в суб­боту...

- Да, и что в нем? Он отдал его тебе?

- Да счас. Пока он даже не признался в том, что получил его... Но я в этом больше не сомневаюсь. Он уходит, и весьма быстро. Пройдусь за ним...

- Э-э-э, постой-ка! - голос Олега зазвучал металлом. – Кому было говорено: не провоцировать парня! Ты все-таки решила поиграть?!

- Мне некогда!.. - я уже хотела закончить, но на том конце возникла перепалка, и через пару секунд спокойный голос брата коротко приказал:

- Отставить!

- Но, Юрка! Нельзя его бросать без присмотра, это может быть интересно!

- Так, всё, молчи и слушай. Он не шибко умён, и если ты его спровоцировала, он пойдёт за письмом, уничтожать его или прятать... Олег сейчас выезжает к его дому и со всем разберётся. А ты марш в контору. Поняла?

- А если он не домой? Мало ли мест, где он мог оставить письмо? К то­му же, Олег будет полчаса тащиться до места!

- Я жду тебя в конторе! - отрезал босс. Юрий первым нажал отбой. Мда. Спорить с ним себе дороже.

Куда проще без всяких споров просто сделать по-своему. Если уж я спровоциро­вала Зубарского на замешательство и бегство, удержаться от того, чтобы самой за­вершить начатое, я не могла.

Я вышла из бара на оживлённую улицу. Моя машина стояла в двадцати метрах, но брать её не было смысла. Сторонник здорового образа жизни Роман Зубарский ходил пешком в свой офис, и если прикинуть время, то он уже должен был быть в двух кварталах отсюда.

Почти бегом я двинулась знакомым за неделю маршрутом, опасаясь потерять клиента. Но через пару минут я увидела его далеко впереди. Теперь мне было совсем не трудно держать его в поле зрения.

Теперь Зубарский, ошарашенный тем, что его секрет раскрыт, невольно даст нам всю информацию. Юра прав, он не особо умён, а сегодня ещё чем-то очень сильно напуган.

Насколько мы успели узнать этого добропорядочного состоятельного обывателя, намерения его относительно расследования были искренни.

Его эксцентричная жена исчезла полгода назад, оставив двусмысленное письмо. Она уходила туда, где обещано все то, чего ей не хватало, просила за неё не бес­покоиться и не сердиться. Письмо светилось счастьем и оптимизмом, и не было похоже на предсуицидную записку. К тому же человек, готовящийся к смерти, не бе­рет с собой лучшие наряды, дорогие украшения, элитную косметику и все семейные наличные деньги. Похищение как будто бы тоже исключалось, за полгода никто ничего не потребовал от Зубарского. В милиции Зубарскому не помогли, заявив, что крепче надо было любить жену, и поскольку свидетельств какого-либо насилия в обстоятельствах исчезновения, а проще - бегства, не усмотрели, дело то ли быстро закрыли, то ли вовсе не возбу­дили. Зубарский в общем-то не особенно беспокоился и не сердился, как и хотела беглянка. Но, как он нам заявил, в последнее время он стал чувствовать, что за ним следят, и стал бояться за свою жизнь. Поскольку в милиции его снова отшили, посоветовав сходить к врачу, он пришёл к нам.

Все мы сходились на предположении, что его жена, молодая богатая дама стала невинной жертвой какого-нибудь неотразимого соблазнителя, с которым и получает удовольствие где-нибудь на экзотическом курорте. И плевать она хотела на своего сухаря-мужа, и нет ей до него никакого дела. Сам же Зубарский считал, что именно его сбежавшая жена и тот, с кем она сейчас находится, устроили за ним настоящую охоту. В чём выражалась угроза, Зубарский не смог чётко определить. Он чувствовал опасность, и все. Я высказала Юрке мысль, что успешный соро­калетний владелец частной страховой компании, возможно, просто свихнулся под страхом потерять своё добро так же, как потерял жену. Уж очень мало был Зубарс­кий похож на нормального человека, когда впервые появился у нас на Торжковской. Обращаясь в агентство Юрия Орешина, он надеялся разыскать беглянку и её покровителя и этим, как он полагал, снять нависшую над ним опасность.

Глава 2

Что-то подбросило меня во сне, и привычный ночной рисунок теней на потолке моей комнаты вернул меня в мир реальный. Сердце ещё бешено колотилось, но я уже не помнила своего сна, хотя была уверена, что на этот раз это было что-то гадкое.

На тумбочке мерно щелкали часы с блестящим маятником, который непрерывно вращался вокруг своей оси туда-сюда, и хорошо действовал, как успокаивающее и снотворное средство, если на него смотреть непрерывно.

Из соседней комнаты доносились голоса. Юрка и Олег не спали. В другое время я могла запросто присоединиться к ним и помочь в решении той проблемы, что не давала им спать, но сейчас это было невозможно. Не случайно же я уволена из агентства, а Олег не стал вечером отвечать на мои вопросы.

Я тихонько подобралась к двери и приоткрыла её. Звуки стали громче, но все равно невозможно было разобрать ни слова, поэтому пришлось вернуться на кровать и прибегнуть к испытанному в детстве способу: прижать ухо к стене.

Эти чудесные современные блочные дома! Стены были прекрасным проводником звуков.

- Ты хоть понимаешь, что наделал? - спрашивал Юра в тот момент, когда я подключилась к прослушиванию.

- Если бы я не понимал, не сидели бы мы с тобой сейчас всю ночь в тяжких раздумьях, - проворчал Олег.

– Толку-то он наших раздумий. Мы с тобой ещё подёргаемся, когда она поймёт, что именно ей известно. А поймёт она обязательно, если уже не поняла.

Юрка польстил мне. Я ещё не поняла.

- Мы дали клятву друг другу никогда не вспоминать об этом и никогда не вле­зать ни во что подобное, - продолжал Юрка. - Что на тебя нашло?

- А то, что я понял, что несмотря на нашу клятву влезть в это дело при­дётся, - возразил Олег. - Когда я увидел все это в столе Зубарского, я понял все сразу...

- И тут же помчался все выкладывать Катьке?

- Нужен был свежий взгляд. Незаинтересованный.

- Но только не её взгляд! Олег, черт бы тебя взял, - проворчал Юра.

- Юрка, мы не можем больше делать вид, что их нет, что мы о них ничего не знаем.

- Можем. И будем. В первую очередь держать язык за зубами. Ты идиот, если снова затеваешь разговор об этом! - взорвался Юра.

- Ну, спасибо! - Олег в ответ повысил голос. - Сейчас, когда мы свободны и можем сами решить, куда соваться, а куда нет, мы должны все это прояснить. И... и может быть покончить с этим, наконец.

- И какой ценой? По-твоему, моя сестра идеально подходит на роль разменной монеты?

Олег не ответил.

- Извини, - нервно сказал Юра после паузы. – Я боюсь, да. Больше за неё, конечно, но и тебя я туда не пущу.

- Мы с тобой профессионалы. И мы знаем теперь, с чем имеем дело...

- Нет!

- Деспот ты, Орешин.

- На том стоим, - отрезал Юрка.

Олег промолчал. Через минуту Юра заговорил сам:

- Ладно, Олежка. Тема закрыта.

- Тогда, может быть, стоит перекодировать файлы?

После некоторого замешательства Юрка ответил:

- Да ну, это лишнее. Уж телепатией-то она не владеет. По крайней мере, я на это надеюсь.

- Это ты зря, - хмыкнул Олег.

- Катю надо изолировать полностью от информации и ни в коем случае не заострять её внимание на том, что она уже видела и слышала. Завтра передашь все свои дела ребятам и займёшься Катей. Могу тебе тоже расчёт выдать для отвода глаз. Будете мне в неформальной обстановке косточки перемывать.

- Сомневаюсь, что это поможет.

- Тогда посадим под домашний арест. И ты будешь варить ей кашку и вытирать сопли, если понадобится! Ты знаешь, что значит для меня эта девочка.

Олег что-то произнёс еле слышно, но я услышала только ответ Юры:

- Тем более, Олежка, значит, ты меня понимаешь.

Я тоже знала, как Юрка ко мне относится, но чтобы приставлять ко мне Оле­га для такой серьёзной опеки... Что ж, ребята, вы сами заставляете меня действо­вать на свой страх и риск...

За стеной стихли голоса, и я улеглась спокойно все обдумать.

Перекодировать файлы? Несомненно, речь шла об информации в Юркином компьютере. Доступ к некоторым файлам возможен только по паролю. Это я уже знаю, проверяла лично. Чтобы я да не попробовала... Однако когда я безуспешно пыталась их открыть, я не знала, о чём там речь. Теперь, когда мне это известно, можно попробовать подобрать ключ.

Я встала, защёлкнула дверной замок, села к своему компьютеру и подключилась к нашей домашней локалке. Нужно было подобрать пароль. Хотя бы попробовать.

Рай, Эдем, Парадиз, Адам и Ева... Нет, это было бы слишком просто для пос­тороннего ума. Юра никогда ничего не делает в лоб. Он любит ассоциации. С чем же может быть связан для него Рай? Нет, не тот рай, где грешили Адам и Ева, а тот Рай, куда брат не хочет допускать меня, не хочет, чтобы я испытала то, что при­шлось испытать ему самому. Три года назад.

Ох, как много испытал он эти самые три года назад... Боль. Отчаяние. Крах. И это только то, что было на поверхности. Но возможно ведь, что он боялся чего­-то, кого-то ненавидел, вынужден был что-то скрывать или же поступаться какими-то принципами...

В сущности, я не так хорошо знала брата. То есть я знала, как он поступит, что скажет, но мне редко удавалось сразу вникнуть в мотивы этих поступков, уга­дать ход мысли, оценить глубину и силу некоторых его желаний. Слишком искусно он их прятал от посторонних глаз, превратив это в последнее время в разновидность увлекательного хобби. Олегу иногда было известно больше, мне же приходилось по­лагаться на собственные догадки.

Я набирала в качестве пароля слова, приходящие мне на ум в связи с моими размышлениями о Юрке. Набирала и в русской, и в английской раскладке. Компьютер отфыркивался от моих попыток, но не­терпение, уже прочно засевшее во мне, не давало просто бросить это безнадёжное дело.

Месть... Запрет... Занавес... Тайна... Опасность... Кошмар... Колдовство... Магия... Нет, это несерьёзно. А Юра ко всему относится очень серьёзно. Для него любой вздор, любые гипотезы считаются возможными и имеющими право на существование. Вопреки общепринятым мнениям Юра считал, что на этом свете возможно все, все реально, каким бы сверхъестественным его не считали. Поэтому и спиритизм, и магия, и прочая чушь были для него составной и равноправной частью действительности...

Глава 3

Рейсовый автобус ехал по пустынной дороге, ковыляя по рытвинам и кол­добинам разбитого вдребезги асфальта. Двигатель хрипло завывал, в салоне пахло бензином. Несколько пассажиров автобуса дремали и совершенно не интересовались ничем. Это были, в основном, пожилые женщины с набитыми хозяйственными сумками. Ехали они, скорее всего, по домам и были равнодушны к пейзажу за окнами.

Закатное солнце слепило меня через стекло. Оно собиралось садиться в туман, и нижний край его уже погрузился в тёмные клубы туманного облака.

Автобус приближался к Кепе. Состояние шоссе говорило о том, что эти места не очень-то посещаемые: покрытие дороги давно никто не ремонтировал.

Кепа оказалась небольшим одноэтажным посёлком. Автобус остановился в самом центре посёлка, и тётки с авоськами и сумками дружно выгрузились. Я осталась в салоне одна. Водитель, пожилой толстый дядя в грязно-бурой куртке по­косился на меня в зеркало заднего вида и буркнул:

- Красавица, уснула, что ли?

- А мне дальше, - ответила я, помня, что там, где я брала билет на этот рейс, была схема маршрута. Автобус должен был ехать по грунтовке до озера.

- Дальше тебе? Ещё выдумала!.. - фыркнул водитель. - Давай, давай, выгру­жайся, не то увезу обратно!

- Но мне нужно дальше, к озеру! - возразила я без всякой надежды на то, что мне удастся избежать долгого пешего путешествия. - Я купила билет до конца мар­шрута.

- Ну-ну! - водитель как-то зловеще ухмыльнулся, закрыл двери и неожиданно стронул машину с места.

Миновав Кепу, автобус потащился дальше. Асфальт за поворотом кончился, и машина заковыляла по грунтовке.

Ни одна машина, ни один человек не попался нам навстречу в надвигающихся сумерках.

По моим расчётам, автобус был едва ли на середине пути между Кепой и озе­ром, когда водитель затормозил и грозно сказал:

- Приехали. Конец маршрута.

Ясно было – дальше он не поедет.

Поблагодарив его, я вышла и двинулась вперёд по грунтовке. Автобус сзади запыхтел, развернулся и уехал.

Я осталась одна на лесной дороге. Ни автобусной остановки, ни каких бы то ни было намёков на неё: столба, бетонной плиты или оборванной таблички - не было и в помине. И мне осталось признать: толстый дядька все-таки высадил меня рань­ше, чем было положено.

Но делать было нечего. Я пошла вперёд на своих двоих.

Оглядевшись по сторонам, я заметила в окружающем меня пейзаже нечто новое.

Вообще-то картина была весьма однообразна: плоская, покрытая негустым лесом поверхность тянулась во все стороны, насколько простирался взгляд. Я представля­ла себе, что в Карелии есть не только скалы и вековые сосновые боры, но и до­вольно банальные ландшафты... Сумерки постепенно скрадывали местность и неумо­лимо приближали ко мне горизонт, на который со всех сторон набегали тяжёлые тёмные тучи.

Неожиданно впереди начали проблёскивать огоньки. Я не смогла точно оценить ни расстояние до них, ни размеры светящегося объекта. Я шла вперёд, но в тече­ние целого часа огни не приблизились, хотя их становилось все больше и больше.

Огни горели по-прежнему, более или менее постоянно, лишь изредка несколько расположенных рядом огоньков вдруг резко уменьшали свечение, и некоторое время казалось, что перед ними проплывает какая-то мутная завеса. В какой-то момент мне показалось, что огни находятся где-то далеко внизу, в котловине необъятных размеров, а я стою у края этой котловины, и пытаюсь в надвигающейся темноте различить её контуры.

Становилось все темнее, а ветер хлестал все злее и злее, я поспешно пошла вперёд, стараясь не задумываться об этих странных огнях до тех пор, пока не приближусь к ним на подходящее расстояние.

Свечение впереди вдруг стало ослабевать, и огни стали пропадать целыми груп­пами. Я почувствовала себя так скверно, будто кто-то решил надо мной поиз­деваться, и это ему удалось.

Темнота сгустилась, кроме участка дороги, уже ничего не было видно. По моим расчётам, я уже должна была достигнуть того самого безымянного населённого пунк­та на побережье. И точно, я миновала два столба у края дороги, на которых когда­-то, видимо, был укреплён стандартный указатель с названием посёлка. Но, тем не менее, в темноте ничего похожего на жилье разглядеть было невозможно. Я шла по дороге, решив ни на шаг не сходить с грунтовки.

Какие-то едва живые огни появились снова. Но они появились неожиданно близ­ко, прямо перед моим носом, в нескольких метрах. Похоже, что я свернула куда-то в темноте.

Я остановилась.

- Ого! Вот это да! - результат был так поразителен, что я заговорила сама с собой.

Я стояла посреди тихой, пустой и почти абсолютно темной улочки. Какой-то фонарик горел на трёхэтажном здании, около входа в которое скорее угадывалась, чем прочитывалась вывеска "Гостиница".

Похоже, что цель моего путешествия достигнута. Только городок, в который я попала, напоминал летучий голландец.

Я поправила сумку на плече и подошла к входной двери гостиницы. Под ногами лежали ровные небольшие бетонные плитки, и мостовая в этом притихшем закутке от­нюдь не походила на развороченный асфальт, который бывает в заброшенных и запу­щенных городках.

Какое-то движение за моей спиной заставило меня обернуться. В трёх метрах от меня стояла собака. Крупный взъерошенный пёс беспородной наружности. Его си­луэт чётко вырисовывался в тусклом свете лампочки. Пёс смотрел на меня, не из­давая ни звука.

- Какого черта ты тут делаешь? Пошёл вон! - сказала я псу.

Тот наклонился, понюхал плиты, повернулся и метнулся назад, в темноту. И вот уже оттуда, в полной темноте раздался рык, сопровождающийся ворчанием и поску­ливанием ещё не менее, чем полудюжины собак.

Нельзя сказать, что первое впечатление от этого местечка было приятным. Ес­ли в затемнённом захолустье бегают только бродячие псы, то что же за люди живут здесь?

Я взялась за ручку входной двери, готовая к тому, что она окажется запертой, но, к моему удивлению, дверь легко отворилась, и я вошла в тёмный холл.

Глава 4

Прошло уже больше двадцати часов с тех пор, как Извеков отослал меня наверх. На улице уже вовсю светило солнце. Ночь я провела совершенно без сна, и никто не потревожил меня. Все забыли обо мне, но я была этому только рада. Два живых мертвеца за один день – это было слишком. И, к сожалению, это было не просто СЛИШКОМ, но ещё и СЛИШКОМ РЕАЛЬНО, чтобы не обращать на это внимания.

Я начинала понимать Юрку. Если бы я была на его месте, а он на моем, я тоже попыталась бы скрыть от него существование этого загадочного места, которое начало вызывать у меня тревожное чувство подавленности. Хотя в отличие от Юрки, не стала бы отказываться от совместной борьбы. Сейчас, несомненно, ребята были где‑то рядом. Наверняка, скоро они будут здесь. И если они будут осторожны, то им удастся разобраться в темных делах, что творятся в этом местечке. А если я буду осторожна, то мы с ними увидимся.

За дверью послышались шаги, затем раздался осторожный стук. Я не стала подавать голос. Стук усилился.

– Катя, это Саша Извеков, – услышала я требовательный голос. – Открой!

Поколебавшись немного, я подошла к двери и открыла.

Извеков был одет в тёмный официальный костюм, но шляпы при нем на этот раз не было. Его волосы опять были влажными, и лицо покрыто испариной. Он еле держался на ногах.

– Я уже перепугался, что ты не послушалась и ушла, – слабо усмехнулся он.

– В этом номере я не чувствую себя в безопасности, но ещё меньше мне хочется, чтобы меня сожрал тот огромный чёрный пёс, который бегает по гостинице.

Он сделал рукой отрицательный жест, словно отметая мои опасения как несостоятельные, и вошёл в номер, внимательно осматриваясь по сторонам.

– У тебя странный вид, – заметила я, – ты болен?

– Нет. Я всегда такой… Слушай, я поговорил тут кое с кем… Как только Орешин будет на пути к нам, я узнаю об этом. И переправлю тебя к нему так, что Валерий даже не догадается, – заговорил он, подойдя к окну и уставившись на стену Рая.

– Скажи мне, почему же тебя до сих пор считают мёртвым? – спросила я, чтобы начать понемногу прояснять картину.

– Кто считает меня мёртвым? – резко обернулся Извеков.

– Все.

– Кто все? – настороженно уточнил он.

– Официально ты мёртв, погиб 14 августа три года назад. Так, по крайней мере, мне известно, хотя ни Юра, ни Олег о тебе не говорили.

Александр решительно встал и показал рукой на мою сумку:

– Забирай это все, и пойдём со мной.

– Куда?

– В Рай, – спокойно ответил он.

– Мне показалось, что ты оставил меня здесь на всю ночь именно для того, чтобы не водить туда.

– Тебе правильно показалось. Но теперь я изменил свои намерения.

Он стоял и ждал, пока я возьму сумку. Теперь в его лице появилось что‑то новое, жёсткое и непримиримое.

– Я жду, – напомнил он. – Не надо оттягивать. Бери вещи и пойдём отсюда.

Его взгляд потяжелел. Он нетерпеливо почесал переносицу и махнул рукой:

– Ну?!

– А я не хочу идти с тобой.

Я расстегнула куртку и вынула из кобуры оружие. Извеков бросил на него лишь беглый незаинтересованный взгляд, и снова пристально посмотрел на меня:

– Ну же!

Поскольку я не двигалась с места, Александр шагнул вперёд и наклонился, чтобы самому взять мою сумку.

Приблизительно рассчитав удар, я сделала резкий выпад, и Извекова отбросило обратно к окну. Он упал, но быстро поднялся, и мне показалось, что сбил его не столько мой удар, сколько внезапность атаки.

Он довольно быстро вскочил на ноги и решительно двинулся на меня. Не желая ждать, когда он что‑нибудь предпримет, я вскинула пистолет:

– Не двигайся, Извеков!

Он остановился, но смотрел не на мою левую руку с пистолетом. Взгляд его был почему‑то прикован к моей правой руке. Я оказалась в полном замешательстве, так как не могла понять, куда же он смотрит. И только когда я подняла и правую руку тоже, а Извеков болезненно дёрнул своей, я поняла, чего он боится больше, чем пистолета. Александр не сводил глаз с серебряного кольца.

– Или ты уйдёшь немедленно, или я… – я вытянула вперёд правую руку и приблизила её к лицу Александра. Он оцепенел и только следил за моей рукой, как загипнотизированный кролик.

– Не надо. Пожалуйста, – тихо попросил он.

– Ты уйдёшь?

– Уйду.

Я опустила руки. Извеков медленно двинулся мимо меня в сторону двери.

На долю секунды я опередила его. Если бы не моя реакция, он сумел бы заломить мне руку, но я успела вовремя отпрянуть в сторону и согнуться, закрыв своим телом руку с кольцом. Извеков обхватил меня сзади, стараясь разогнуть. Он был сильнее, к тому же я потеряла бдительность, позволив обойти меня и напасть внезапно. Завладев моей рукой, он стал трясти ею, пытаясь стряхнуть едва держащееся кольцо. Но я вовремя сжала кулак, и он быстро понял, что так ничего не добьётся. Я запыхалась и тяжело дышала, он же был спокоен и остановился явно не для того, чтобы передохнуть. Он обдумывал, как бы ему со мной справиться.

Все, что мне требовалось в данной ситуации, это добраться до оголённой кожи Извекова и прижать к ней кольцо. Но в той позе, в которой он меня удерживал, это было совершенно невозможно. Физически я была бессильна, но оставалась ещё надежда на хитрый приёмчик, несколько раз срабатывавший в моих боях с Олегом.

Я начала с того, что попыталась лягнуть его в ногу. Это мне, конечно же, не удалось. В ответ Извеков ещё сильнее сжал меня. Собрав все последние силы, я отчаянно забилась, провоцируя его. Он, наверное, не очень понимал, насколько сильна его хватка, поэтому, когда он ещё поприжал меня, а я издала жалобный стон и обмякла в его руках, Извеков торопливо опустил меня на пол и стал осторожно пошлёпывать по щеке. Я позволила себе ещё один сдавленный стон.

– Вот черт! – выругался Извеков.

Наугад, ориентируясь только на его голос, я закинула правую руку ему на шею, изо всех оставшихся сил прижав кольцо к коже.