Дерзкие. Будешь должна

Пролог

Катерина Трацкая

– Говорю же тебе! Нет там никого! Скорее лезь и всё! – убеждает меня моя подружка Соня, а я не знаю, куда себя деть, потому что пока мы с ней прыгали через гаражи, как два сайгака, я порвала себе джинсы на заднице. А теперь не знаю, что делать, потому что мы и так кое-как сбежали из общаги, чтобы попасть на вечеринку в клуб. Пришлось даже спускаться с третьего этажа на крыши гаражного бокса с помощью связанных покрывал. А теперь вот это! Не возвращаться же теперь в самом деле?!

– И что? Я теперь с дыркой на жопе пойду? Как ты считаешь, это прикольно? – спрашиваю, повернувшись к ней задом. – Блииин… И магазины не работают… Что делать-то?!

– Не знаю…Давай, может, у Светки Титовой попросим, чтобы скинула что-нибудь? Из окна? У них окна с той стороны, комендантша не должна услышать… – предлагает она, и я выдыхаю. В принципе, не плохая идея. Переоденусь и можно идти хоть на все четыре стороны.

– Ладно… Давай… – соглашаюсь, и мы с Соней неторопливо следуем во двор.

– Слушай, как ты умудрилась-то? – ржёт она, глядя на мой внешний вид, а я растягиваю губы в недовольстве.

– Из-за тебя, между прочим. Если бы ты не задержалась, мне не пришлось бы медлить. А именно так я и зацепилась, – ворчу себе под нос, пока Соня пишет Светке сообщение.

– Ну, извини… Всё, порядок. Сказала, сейчас скинет тебе что-нибудь, – сообщает мне подруга, и мы ждём. Хорошо, что на улице сентябрь. Достаточно тепло, чтобы не замёрзнуть в ожидании клочка одежды. Окно четвертого этажа распахивается, и Светка широко улыбается, размахивая там своими джинсами.

– Привет, пьяницы, – кричит она, на что я фыркаю.

– Она это нам сказала?

– Ага, похоже на то, – смеётся Соня, глядя на неё. – Давай уже кидай, а!

Хорошо, что у нас примерно один размер. Я ношу сорок второй, но моя задница точно круглее её, так что джинсы должны быть в облипку.

– Ловите! – Светка разжимает руку, но внезапно каким-то совершенно неожиданным порывом ветра злосчастную джинсовую тряпку сдувает куда-то в сторону, и в этот же момент она приземляется на лобовое стекло только что остановившегося авто, да ещё и с треском, будто Светка положила в джинсы камни! И я точно знаю, что это за автомобиль…

Чёрт, Бентли Континенталь!

Представляю, сколько будет стоит ремонт его стекла. И мне уже становится страшно… Хоть бы не трещина, пожалуйста… Да что же сегодня за день то такой!? Пропади всё пропадом!

Замираю. И двери открываются…

Глаза Сони округляются, когда из комфортабельного салона выходят двое парней примерно нашего возраста. Их фары освещают нас, я прикрываю голую задницу, а один из них неоднозначно ведёт бровью и смотрит прямо на меня, держа в руках найденную вещь.

– Твоё добро? – спрашивает он, по всей видимости, у меня, а у меня в голове сейчас полный дестрой. Я даже не знаю, как открыть рот. Соня, кажется, и вовсе сейчас упадёт в обморок.

– Ага, – кричу ему и морщусь от стыда.

– Ну, подойди. Забери, – слышу я с расстояния около ста метров, а как идти не знаю. Разве что прикрывая свою пятую точку. Хорошо, он не сказал, что машину повредила. Хотя бы тут выдыхаю и осторожно следую его указу, схватив Соню за руку.

– Зачем мы туда идём?

– А что мне делать??? Ходить с рваной жопой, прости Господи?! – спрашиваю в истерике, пока мы подходим ближе.

Парни становятся всё презентабельнее. Широкоплечие, красивые, как Дьяволы. На них даже смотреть страшно. Тот, что держит мои джинсы темноволосый, спортивного телосложения, но безобразно жуёт жвачку, словно стадная корова на пастбище, а ещё смотрит на меня сверху вниз, будто выказывая мне своё пренебрежение. Он конечно выше, но взгляд столь надменный и высокомерный, что мне становится не по себе. Хотя чего я ожидала от парней на такой дорогущей тачке?

Он протягивает мне джинсы и осматривает с какой-то усмешкой в глазах.

– Спасибо.

Я уже собираюсь их выхватить, как он неожиданно отводит руку и джинсы в сторону, и в итоге я успеваю схватить лишь воздух. Не поняла…

– Ты чего? – спрашиваю, нахмурившись.

– Ты мне лобовое поцарапала, – говорит он, исследуя меня с ног до головы. Его челюсть ходит ходуном, опять же из-за жвачки, наверное. – Как возмещать будешь?

– Чего? Где это?! – возмущаюсь я, встав перед ним в позу сахарницы, и его взгляд тут же уползает вниз к огромной дырке на моих штанах, которую видно и спереди. Мои руки сразу возвращаются обратно и прячут оголенную ягодицу, а также часть бедра. Чёрт! – Соня посмотри… – прошу я подружку, и та на автомате подбегает и рассматривает стекло, пока второй парень пялится на неё и только.

– Каааать… Тут реально… Как бы… Царапина. Небольшая конечно, – тянет подруга, а у меня в горле пересыхает. Блин! Чёртовы джинсы! Чёртова Светка! Чёртова вечеринка и дырка на жопе! Господи!

– Слушай… Прости, пожалуйста, – мямлю я парню, глядя на него несчастными глазами. – У меня просто… У меня… Блин, не знаю даже как сказать это.

– У неё джинсы порвались, – выдаёт за меня Соня. – А мы в клуб собирались на вечеринку. И подружка скинула нам их с окна общаги. Вот…

Глава 1.

Застываю, вслушиваясь в его тяжёлое шумное дыхание. Представляю, как он сейчас выглядит. Наверняка весь в томатном соке, красный и озлобленный, как сам Чёрт во плоти. Руки скользят по мне и опускают на твёрдую поверхность. Всё кружится перед глазами. Я слишком долго провела вниз головой.

– Где мы? – спрашиваю, осматриваясь, но ни черта не вижу. Темно так, что хоть глаз выколи. Ощущаю, что его руки находятся по краям от моей головы. То есть, я зажата со всех сторон, а он вслушивается в стук моего сердца, которое сейчас готово вылететь из груди от страха. – Слушай… Глеб… Ты ведь Глеб, верно? Я просто пошутила… Успокойся, ладно? Я куплю тебе новую футболку… Ну или эту постираю… Или не знаю…

Господи, мне ещё страшнее, от того что он молчит. Так ведь запугивают своих жертв, да? Это специальная тактика? Да он просто профессионал!

– Поцелуй, – звучит грубый стальной тон. Я сглатываю. Я точно не собираюсь целовать его. Ни за какие, нахрен, коврижки!

– Я не буду, – отвечаю сдавленно. – Я сожалею, что пролила на тебя коктейль, но ты сам виноват. Ты обозвал меня шлюхой!

– Не шлюхой, а шлюшкой. Ты такая и есть, – цедит он снова, а мне так обидно. Просто до ужаса обидно. Я очень хочу его ударить.

– Ты скотина последняя, это понятно?! – спрашиваю, наконец ощущаю, что глаза начинают адаптироваться в темноте. Что-то я вижу. Какие-то очертания коридора, самого Глеба. Но пока смутно. – Я просто хочу уйти. Ты мне не нравишься. Я отдам тебе долг. Сколько я должна? Десять тысяч? Или сколько?

– Сто пятьдесят. Возьмешь кредит или… Насосешь в переулке за клубом? – спрашивает он, и я в ту же самую секунду даю ему пощечину. Смачную и сильную. Такую, от которой у меня жжёт ладонь. Я редко бью парней. Бывает, когда они позволяют лишнего, но вот это… Это хамство не ведает границ! Глаза слезятся от обиды.

Не успеваю испугаться, как его рука грубо хватает меня за затылок и притягивает меня ближе, а потом он просто застывает передо мной. Между нами несчастный сантиметр, а, может, и того меньше. От его губ до моих… Мы оба дышим как ненормальные. Меня трясёт, его трясёт. Я вообще не понимаю, что здесь происходит, но у меня все внутренности рядом с ним наизнанку выворачивает.

Тёмный коридор, кажется, становится ещё мрачнее. Потому что мы с ним вместе составляем что-то тёмное и очень-очень насыщенное. От него пахнет мятой. Видимо, всегда так пахнет. Только теперь запах отчётливо смешивается с томатами, которые я совсем невежливо на него расплескала.

– Отпусти, – выдыхаю в его губы и боюсь пошевелиться. Хочется исчезнуть отсюда. Забыть этот день раз и навсегда. Забыть то, что мы вообще сюда поехали, что я порвала джинсы, что всё вот это произошло. Мои руки просто висят по сторонам от бессилия. Я уже даже боюсь драться. Просто послушно стою в ожидании самых беспринципных его решений.

– Вали, – говорит он, заставляя меня опешить, и отходит от меня шага на три назад.

Что? Мне не показалось?

– Чё встала? Вали, говорю отсюда нахрен, чтобы не видел тебя больше, – грубит он, и я пулей выбегаю на улицу, пока есть шанс, а потом поспешно хватаю свой телефон и начинаю названивать Соне.

– Кать? Кать, алё? Ты где? – спрашивает она меня, а у меня словно дар речи пропадает. Кое-как пытаюсь справиться с дыханием. Выровнять его. Не думала даже, что когда-нибудь буду вот так нервничать. Я в каком-то переулке за клубом. Тут куча всяких странных персонажей, которые смотрят на меня далеко не целомудренными взглядами.

– Сонь, я на улице. С той стороны, где парковали авто… – объясняю я, пока вижу, что ко мне идут какие-то парни. Целой толпой, а я отхожу всё дальше к более освещенному месту, где есть камера видеонаблюдения.

– Я сейчас приду, – говорит она, а я начинаю нервничать.

– Сонь, тут парни какие-то стрёмные. Они жмут меня. Одна сюда не иди. Поняла меня? – кричу ей, пока меня уже вовсю окружают.

– Красотка какая. Выпить хочешь? – спрашивают, а я осматриваюсь. Понимаю, что не самая лучшая ситуация. Вокруг четверо каких-то отморозков. Я одна. Стою на парковке за клубом и трясусь от страха.

– Идите куда шли, – говорю более грубо и сжимаю в руках телефон.

Это в лучшем случае, Катя, им нужен твой телефон. А в худшем… В худшем…

Стою и нащупываю в кармане ключи, которые нашла у Светки в джинсах. Зажимаю их между пальцами. Так, чтобы сделать что-то вроде оружия. Хоть какого-то. А иначе, что я смогу предпринять против четырех здоровых парней?

– Да ладно, чё ты… Давай познакомимся. Мы выпить тебе купим. Есть подружки у тебя?

Едва слышу это, как по спине проходит липкий холодок. Страх съедает с потрохами. Зачем я вообще сюда припёрлась? Чёртов мажор. Ненавижу его.

– Я не знакомлюсь. Оставьте меня в покое по-хорошему.

– А не то чё? – спрашивает один из парней. – Угрожать собралась?

Едва слышу это как ощущаю, что меня грубо и остервенело хватают за волосы. Да с такой силой, что я с ног валюсь, и от полученного адреналина начинаю бить его ключами прямо по лицу. Просто как умею. Бить и бить. Сыплются какие-то маты, парни начинают оттаскивать меня от него. И тут же перебрасывают через плечо, направляясь к чёрному джипу, пока я ору во всё горло и вырываюсь, пиная всех и вся вокруг.

Глава 2.

– Мне нужно в душ, – бегу из спальни, сломя голову. Сметая всё на своём пути. Пытаюсь отыскать ванну или что-то такое. После третьей по счёту комнаты, наконец натыкаюсь на неё и захлопываю за собой дверь.

Внутри всё умирает. Почему я ничего не помню??? Катя! Дура! Нахрена ты так напилась!? Да ещё и в его обществе! Господи!

Включаю кран и подношу лицо под прохладную воду, чтобы хоть немного остыть, а то ощущение, что кручусь на вертеле в Адском котле! Пропади он пропадом! Урод! Сволочь! Подлец!

Дышать не могу. Быстро моюсь, смываю с себя всё, касания, ощущения, запах, и нахожу чистое полотенце под раковиной. Заворачиваюсь в него и быстро выхожу оттуда, чтобы переодеться и свалить отсюда навсегда.

Быстрыми шагами направляюсь в его спальню за вещами, когда по дому уже витают вкусные запахи, от которых у меня в животе происходят голодные спазмы. Но я ни на секунду здесь не задержусь! Ни за что!

Переодеваюсь, а он стоит сзади и смотрит на меня, скрестив на груди свои мощные руки. Я вижу его отражение в зеркале. Оборачиваюсь, уже будучи в джинсах.

– Как ты мог?

– Мог что? – спрашивает он, приподнимая бровь. – Иди завтракать.

– Я здесь ни на минуту не останусь. И ты прекрасно понимаешь о чём речь! – смотрю на окровавленную простынь, а у него взгляд такой задумчивый и при этом холодный, словно айсберг.

– Всё бывает в первый раз, детка, – ухмыляется он, продолжая издеваться. – Хочешь я заплачу тебе за это?

– Ты – грубая скотина, – у меня из глаз тут же льются слёзы. Начинаю задыхаться. Подхватываю свой кардиган с пола, нацепляю на себя и стремлюсь к выходу, но он хватает меня за руку. Смотрит, как на ничтожество, да и я смотрю на него так же.

– Ты умоляла меня. Нюхала, тащилась, кайфовала и вертелась всю ночь. Это ты так себя вела, а не я, – цедит он сквозь сжатую челюсть.

– Я была пьяная! И ты можешь говорить сейчас всё, что хочешь, но я тебе не верю! Я не могла так себя вести с тобой! Ты мне даже не симпатичен! – дёргаюсь, но он продолжает удерживать. А потом резко отпускает, и я буквально вываливаюсь из его комнаты в просторный коридор.

– Говорил же – шлюшка. Вали отсюда, – слышу грубое сзади, а саму всю трясёт. Он достаёт из кармана деньги. Много денег. Целую пачку. – На такси и прочую шлюшью хуету. – кидает вслед, а мне даже сказать нечего. Я молча оттуда ухожу, даже не взглянув на него. Слёзы застилают градом. Не хочу больше жить. И дело не в том, что девственность для меня значила многое. Но это должно было произойти явно не вот так! Явно не с этим говнюком и явно не в полукоматозном состоянии!

Добираюсь до общежития на последние свои сбережения. Хорошо, что завтра смена и зарплата. Захожу, а Соня сладко потягивается на своей кровати, но когда видит меня, сон как рукой снимает.

– Кать… Ты чего?

– Зачем ты оставила меня с ним?! Зачем!!!! – кричу и, рухнув на кровать, начинаю реветь.

– Что случилось-то? Ты сама хотела к нему поехать… Он обещал, что всё будет хорошо… – говорит она, нахмурившись. – Он что-то тебе сделал?

– Сделал ли??? Он меня изнасиловал! – кричу на неё, а подружка становится бледнее моли.

– Что?! Он говорил… Он обещал… Что пальцем тебя не тронет, – замирает она от услышанного.

– И ты ему поверила?! Этому ублюдку? Сыну криминального авторитета?! Какому-то… – еле дышу. Нет сил даже продолжать.

Соня тут же кидается ко мне и прижимает меня. А у меня кислород внутри заканчивается.

– Катюш… Да, я поверила. Он ведь защищал тебя вчера. В обиду не дал. Когда я сказала ему про тех парней на улице и тебя, он вообще ни секунды не думал, сразу же кинулся. Бросил всё. Даже свою девушку…

– Что? – смотрю на неё сквозь слёзы. – Какую ещё, блин, девушку?! – продолжаю в недоумении, а она еле приоткрывает рот.

– Вчера, когда ты напилась… Он потом нас познакомил… Его девушку зовут Лейла. Когда он повёз тебя домой, она осталась там, в клубе… Кать… Мне так жаль… Мне реально очень жаль… Как же так… Я теперь себя ощущаю последней сволочью и предательницей! – говорит она, опустив взгляд.

– Мне не следовало напиваться… Не следовало вообще куда-либо идти… Теперь надо к врачу. Проверить всё ли нормально. Тем более, учитывая, кто он…

– А ты… Тебе больно?

– Нет, – отвечаю, задумавшись. – Не больно…

– Хорошо, – Соня убирает с моего лица волосы. – Поговорю с Киром…Может он ему ещё что-то скажет.

– Что он ему скажет? Эта сволочь предлагала мне деньги утром за то, что забрал мою девственность!

– Что? – у подружки округляются глаза.

– Да! – взвизгиваю от истерики. Не узнаю свой голос.

– Мда… Ну он и… Прости, Кать, – замолкает она, проглотив язык.

– Всё… Хочу полежать немного…

– Кстати, там ещё кое-что, – продолжает Соня, пока я ложусь и шуршу одеялом.

– Что ещё?

– Они учатся в нашем универе… Мне Кир сказал. Только они на третьем курсе, – сообщает она, и я в ужасе роняю голову на подушку лицом вниз. Вот сейчас точно можно умереть. Это полный безоговорочный трындец!!! И почему я раньше ничего толком не слышала и не видела!? Правильно. Потому что начихать мне было на всё это. Тем более, на мажоров. Хотя подобную машину я там видела. Поэтому и заинтересовалась её стоимостью. Смотрела, сколько стоят разные модели весь год… Изучала…

Глава 3.

– Да пошёл ты! – разворачиваюсь на месте и ухожу, но он обхватывает меня за плечо.

– Успокойся. Шучу я. Но жить тебе и вправду придётся со мной. Хотя бы месяц, пока Гамель не остынет и не поймёт, что у нас всё серьёзно, – говорит он, а меня всё ещё колотит от его предыдущих заявлений. – Отомри, Катерина. Не стану я тебя трогать. Выделю комнату. Но придётся слушаться. Иначе мне это неинтересно. Идёт?

– Идёт, – отвечаю ему, сбрасывая его руку с плеча.

– Давай свой номер. Напишу тебе все свои контакты. Вечером отвезу на работу, – добавляет он, достав из кармана свой сраный айфон.

Диктую. Он обхватывает меня за плечи и прижимает к себе сильнее. Снова нюхает волосы.

– Это обязательно?

– А ты как хотела? Что я просто буду стоять рядом, как еблан. Как думаешь, Гамель быстро поймет, что это развод?

– Но он ведь тебя боится… Одно твоё слово и… И…

– Это так не работает. Слово-то одно. Только вот оно работает, пока я рядом. А потом тебя вывезут без моего ведома. Я конечно могу мстить и всё такое. Только вот ты уже будешь… Как бы мягче выразиться…

– Я поняла, – перебиваю и позволяю ему прижимать меня к себе. Хотя всю трясёт от его запаха, от его приятного сводящего с ума запаха, но выдаю я совсем не то, что думаю. – Ты воняешь.

Он начинает ржать в ответ.

– Ты тоже, – заявляет, и я улыбаюсь. Как дура. Он вдруг отрывает меня от себя и смотрит в мои глаза своими голубыми бескрайними. Мне кажется, они отражают только боль и ненависть. Такие ледяные. Как два северных ледовитых океана. – В два заберу тебя.

Отторгает меня и уходит прочь к своей брюнетке, которая тут же бросается к нему, а я отворачиваюсь, направившись в университет. Не хочу даже думать на что согласилась. Не знаю, как я смогу к нему переехать. Как смогу у него жить. Чтобы что? Ему ведь нужен секс, верно? Значит, пока я буду сидеть в комнате, он будет трахать свою Лейлу в соседней. А я всё это слушать… И не дай Бог ещё увижу. Ужас.

Но это лучше, чем быть изнасилованной толпой каких-то отморозков бандитов. Это лучше, чем всё это.

Следую на пару. Лекции проходят спокойно, правда, когда я рассказываю Соне о том, что он предложил взамен, она в шоке и её это сильно расстраивает, ведь это значит, что в комнате она останется одна. А ещё у меня сегодня снова работа. Значит, вещи я смогу собрать только вечером… Что ж, так тому и быть.

В два часа дня Глеб действительно встречает меня возле ворот.

Сначала мажор отвозит меня до моей работы, и я спокойно направляюсь туда. Мы вообще не разговариваем, лишь кидаем друг на друга странные взгляды. После чего он говорит, что заедет за мной в восемь, отвезет в общагу, чтобы я собралась, а потом мы поедем к нему. Я соглашаюсь, хотя внутри и сгораю от эмоций.

Работа проходит быстро. Вечером его Бентли стоит у входа. Как всегда, дико пунктуально. Сажусь в машину, аккуратно прикрывая за собой дверь.

– Оказывается, ты можешь быть очень милой, когда захочешь, – издевается он, и я пристегиваюсь. Не хочу даже обсуждать это. Потому что больше не хочу ругаться и тратить свою энергию. Мы довольно быстро доезжаем до общаги. – У тебя полчаса. – сообщает он, и я киваю, двигаясь наверх. Собираю сумку, практически безмолвно прощаюсь с Соней. Направляюсь вниз как на каторгу. Не хочу! Не хочу! Не хочу!

– Это всё? – спрашивает он, глядя на одну спортивную сумку. Я даже толком не стала ничего брать. Потому что это всего на месяц, и я если что смогу забегать в общагу переодеваться.

– Да, – отвечаю бесцветным тоном. Не хочу, чтобы он знал, что я боюсь. Боюсь его и жизни с ним. Не хочу, чтобы он считал себя главным.

– Ладно, – соглашается он, открывая для меня заднюю дверь. Укладывает туда мою сумку и помогает сесть.

Дальше мы едем к нему домой. Доезжаем туда в течение получаса, потому что светофоры он просто игнорирует. Кажется, ему вообще начихать на правила дорожного движения. И это тоже неимоверно меня бесит.

Очень скоро мы оказываемся на пороге его дома. Я уже здесь была, поэтому примерно помню, что и как, хоть и впечатления остались не особо приятные.

– Ты ведь живешь один? А твои родители? – спрашиваю, на что он насмехается.

– Мне двадцать лет, мои родители давно меня не контролируют, у них свой дом, – отвечает спокойно и провожает меня до какой-то комнаты. – Вот. Можешь жить здесь. Или выбрать любую другую, если не понравится.

– Нет, здесь так здесь, – соглашаюсь и захожу внутрь.

Шикарное место. Ничего не сказать. Огромная спальня в светлых тонах, выполненная явно для девушки. Шторы из плотного льна, тянущиеся прямо до пола. И тут так чисто… Паркет просто сияет. Недалеко от кровати пушистый белоснежный коврик. Я тут же снимаю тапочки и бегу встать на него ногами. Мягкий. Такой приятный. Хожу как дурочка и не сразу понимаю, что он всё ещё стоит в дверях и насмехается надо мной.

– Классное ощущение, да? – спрашивает, а я впадаю в ступор. Горю от стыда. Как же, блин, неловко-то!

– Я думала, что осталась одна, – ворчу и тут же надеваю обратно обувь, а потом хватаю сумку и начинаю разгружать вещи.

– Ты это… Спускайся ужинать.

Глава 4.

Просыпаюсь от будильника. Не сразу понимаю, где я, пока не вспоминаю наше соглашение и весь вчерашний вечер. Дьявол!

Открываю дверь и вслушиваюсь в звуки, доносящиеся с первого этажа. Играет какая-то спокойная музыка и снова ароматно пахнет едой. Я неторопливо спускаюсь и встречаюсь с его взглядом.

– Доброе утро, – приветствует меня мой враг, и я просто киваю и собираюсь пройти мимо, но он загораживает выход. – Позавтракай сначала. А потом поедем.

– Не завтракаю.

– Хотя бы кофе выпей, – настаивает он, но мне так чертовски не хочется сидеть с ним в одном помещении. И несмотря на всё это, я сажусь рядом. Стол уже накрыт, а там блинчики, омлет, фрукты, ягоды и прочая вкуснятина. Сглатываю. Но стараюсь не смотреть как мажор сладострастно погружает в рот всё это великолепие, а потом запивает своим кофе. – Да не мучайся ты. Поешь, глупая. – настаивает он, глядя на меня. – Кать. Я вчера погорячился. Ты… Сама спровоцировала. Не могу вот это всё выносить. Тебя возле раковины. Это слишком.

– Ты что какой-то извращенец? Заводят девушки возле раковины?

– С тобой, походу, да, – отвечает он, заставив меня недобро на него взглянуть. – Просто поешь, ок?

– Ладно, – беру в руку аппетитный блинчик, накладываю на него ягоды, а Глеб подходит ко мне со сливками в руках. – Добавь, так вкуснее. Реально.

Помогает мне. Что даже весьма необычно. Но я принимаю его помощь, после чего начинаю есть. И, о Боже! Это просто какое-то блаженство!

– Вкусно, да? – спрашивает, пока я уплетаю всё это за обе щеки и стараюсь выглядеть при этом не совсем оголодавшей дорвавшейся до вкусной еды бабищи.

– Спасибо за завтрак, – выдаю, когда садимся в машину, чем кажется его удивляю. Он даже меняется в лице после этих слов. Смотрит на меня так, будто я глупость какую-то сказала. Ну да ладно.

Едем в университет, где нас уже встречают Кир и Соня. А ещё та самая машина стоит на въезде, будто им здесь мёдом намазано. Я бросаю свой подозрительный взгляд на кучку бандитов, которые всё ещё караулят меня, хотя совершенно точно знаю, что они не учатся в нашем университете. По крайне мере они не выглядят на студентов. Тому самому парню, который меня лапал точно лет двадцать шесть, не меньше. Жмусь поближе к Глебу. Лейла к нему больше не подходит, но косится на нас со стороны. Это немного меня удивляет.

– Почему твоя девушка больше не здесь? – спрашиваю у него, поглядывая на неё в ответ.

– Потому что теперь ты – моя девушка, – отвечает совершенно равнодушно. Глаза ничего не выказывают. Лишь холод и пренебрежение, как обычно.

– Но это ведь на самом деле не так. Не хочешь ли ты сказать, что просто бросил её из-за меня?

– А нахрена она мне? – уточняет он, приподняв бровь, и снова толкает в рот жвачку.

– Хотя бы… Для… Твоих потребностей, – объясняю и меня вдруг грубо притягивают за талию к себе.

– Хочешь удовлетворить мои потребности? – шепчет он на ухо, пока я отпихиваю его от себя.

– Тихо, красавица, Гамель смотрит, – улыбается он, и я тоже поворачиваюсь на того парня. Действительно смотрит. Приходится терпеть. Даже руку этого гада на своей талии и его нос возле моих распущенных волос. – Чем от тебя, блин, пахнет? – спрашивает он, вдыхая мой запах, а я не могу пошевелиться.

Что ещё за вопрос?

– Ничем, – отвечаю, чуть отодвинувшись от него в сторону. Соня болтает с Киром. Глеб тоже что-то ему говорит, а я мечтаю поскорее уйти на пару. Чтобы не видеть и не слышать этого придурка.

Когда мы с Соней оказываемся в нужной аудитории, она смотрит на меня так, словно у меня есть от неё какой секрет.

– Между вами что-то… Что-то было?

– Что? Нет, конечно, – отвечаю категорично и хмурюсь. – Как ты могла так подумать?

– Я ничего такого не подумала, – хихикает она, отмахиваясь. – Просто он так на тебя смотрит…

– Как?

– Ну… Очень провокационно… Гораздо, скажем так, провокационнее, чем раньше…

– Да он придурок, – несдержанно выдаю, сжимая кулаки. – Даже говорить о нём не хочу. Раздражает.

– Ладно, – соглашается Соня, а затем начинается лекция, и мы быстро забываем про парней.

Сегодня у меня нет работы, а лекции до четырёх часов дня. День проходит спокойно. Правда на обеде в столовой все пялятся на меня, и я так и слышу озлобленные завистливые комментарии девиц со всех курсов, направленные в свой адрес. Ну и ещё в адрес Сони. Ведь Кир тоже не последний «жених» в этом гадюшнике. Поэтому мы успеваем вдоволь насладиться их ненавистными взглядами. Лейла так вообще, кажется, готова стереть меня в порошок, но даже не рискует подходить. Неужели его все настолько боятся, что даже не собираются что-то предпринимать?

Мы с Соней спокойно высиживаем до четырех часов дня, лишь изредка встречая парней в коридоре, но я не подхожу к Глебу, держусь на расстоянии, в конце концов, это вовсе не обязательно сейчас. Гамель ничего не увидит здесь.

Соня говорит, что Кир позвал её в кино. А я… Я будто утопаю в своих мыслях, думая о том, во что влипла… Как теперь выкручиваться?

В четыре спускаюсь к знакомой машине. Он ждёт меня там и просто смотрит, как я спокойным шагом направляюсь к нему. Будто даже это вызывает у него какой-то интерес. Снова вижу, как он закидывает в рот жвачку и не упускаю возможность высказать ему.

Глава 5.

Глеб Адов

Задушило, выхлестнуло, накрыло. Как накрывает самой мощной наркотой. Карфентанил, он будто глубоко в крови или вместо неё…

Когда стоял в тёмном коридоре, хотел только одного. Чтобы она сама целовала. Чтобы не устояла. Но я уже понял, что так не работает.

Ведьма. Самая настоящая, блядь, ведьма. Почти рыжая. С зелёными, как листва, глазами.

И нет же, выбрать какую-то другую, нет. Её. Только, мать вашу, её. От которой в мгновение внутри всё закипело. Стерву, занозу, хамку.

Зацепило так, что в пору ошмётки со стен соскребать. Что это такое было? Осколочное? Картечь? Шрапнель? Не важно.

И ведёт себя, как настоящая сука. Характер просто оторви да выбрось, блядь. Хрен бы поверил вообще, что целка. Но целка, блядь. И это в упор ударной волной мозги вышибает.

Думал, что не остановлюсь, когда к Гамелю поехал. Думал, не выдержу.

– Достаточно, Ад. Хватит! – слышал голоса везде, сверху, сзади, снизу, а уже нихуя не чувствовал.

– Не хватит, нахуй. Не хватит! Тебе же нравится маленьких обижать, верно? – сначала бил с кулака. Потом топтал ногами. Младшего брата ебаного Гамеля. А он мне и слова поперек не мог сказать. А почему? Потому что знал, что виноват. Я не зверь конечно, но бываю совершенно отбитым.

И не то чтобы передо мной малолетний слюнтяй, нет. Такой же двадцатилетний отросток, но… Эти шакалы отличаются тем, что один на один не могут. Не умеют. Они толпой вылавливают. Только знают меня. Знают, что я приехал один, а значит, серьезно всё.

– Мою тронул. Мою. Не чью-то, блядь. Мою, сука!

Бью младшего, смотрю на старшего.

– Смотри на него, блядь! В следующий раз твоё лицо будет. Твоё, нахуй. Запоминай! Смотри!

– Я понял, блядь. Оставь его. Оставь уже!

Встаю с окровавленного выблядка. Стряхиваю руку. Сплёвываю. Смотрю Гамелю в глаза.

– Должен будешь. Всё, что скажу сделаешь.

Молчит, переваривает. Гнида, сука. Хорошо, что я ствол с собой не взял. Мог и не удержаться.

Выхожу оттуда, думаю о том, что не успел бы на минуту и увезли бы её в неизвестном направлении. Увезли бы, а я только что её встретил. Только-только нашёл. И не знаю, как сработало. Как тумблер какой-то. Никогда никого. НИКОГДА. А тут…

Джинсовая тряпка, двор зашарпанной общаги и она. Испуганная, прикрывающая рукой свою задницу, ошарашенная. Красивая пиздец, и сначала думал, что тут же поведёт от меня. Стоит только предложить, сразу же. Но послала. Послала, блядь, меня… МЕНЯ!

Бывало, что меня посылали, конечно, но через десять минут уже в толчке мне отсасывали. А тут что? Нихуя вообще. Ровным счётом. Ни с этой стороны, ни с другой.

Поэтому, когда танцевал с ней, когда на руках держал, когда дышал её волосами вышибало так конкретно. Будто током по позвонкам, а потом шаровой молнией прямо в голову.

Напилась ещё. Приехал обратно в клуб и долго смотрел на неё. Сразу понял, что со страху напилась, чисто на адреналине после случившегося, но всё равно решил посмотреть в кабинете, что там произошло. Запись включил и чуть не вернулся обратно к Гамелю со всей злобой, что сидела внутри. Она ему половину ебла расколомпуцала своими ключами. А мне не стала. Мне ничего не сделала. А значит, что тоже почувствовала. Что не трону. Что больно не сделаю, что не просто всё.

Чем дольше на видео смотрел, тем сильнее понимал, что огненная она. Тигрица, блядь. За себя любого порвёт и не остановится. В этот момент ещё сильнее подсел. Всю жизнь искал себе ровню. Всю жизнь. А попадались только те, кто либо себя не уважал, либо же только вид делали. Но вот эта… Катя. Катерина. Котёнок, блядь…

Никакой ты не котёнок, скорее, реально тигрица. С когтями, с клыками. И шерсть дыбом. Рычишь на меня всё время. Щетинишься.

И только пьяная ластишься. Повисаешь на мне после своей драки. Я смотрю на твои окровавленные пальцы и облизать их хочется. Это что ещё за извращенец во мне просыпается? Будь твоя кровь точно бы всё вылизал. До последней капли.

Нюхаешь меня. Нюхаешь. Своим вздёрнутым кверху маленьким носиком. Целуешь по-сумасшедшему. Лезешь. А я как железный. Пытаюсь сдержаться. Потому что обещал. Потому что мне ты нужна, а не одна ночь, после которой ты этот самый носик воротить опять будешь.

Но хочется же, чтобы запомнила. Хочется неимоверно. Чтобы ненавидела хочется. Противостояние, силу твою наблюдать, черпать её как из золотых приисков. Впитывать в себя. Как ты от маленькой искорки до Адского пламени разгораешься. А я так понял с тобой это всегда. Ты вот такая и есть. Только дунь. Только тронь. Только косо посмотри. Так ты и шанса не оставишь выжить после этого. Проглотишь и переваришь, как есть. Только поэтому раздел догола, только поэтому касался, но по-настоящему не трогал. Извивалась, как анаконда в моих руках. Шипела, подстраивалась. И мог взять. Мог, но что-то не давало. Откладывал в дальний ящик то, что никогда бы не стал откладывать. И когда утром понял всё… По взгляду твоему испуганному на кровь, которую ты искала… Понял… Что ты – девственница в свои девятнадцать. Это как вообще???

А ещё понял, что ты готова была отдаться мне… ПЕРВОМУ. Первому, блядь. А получается, единственному.

Глава 6.

Катерина Трацкая

Молчу и боюсь пошевелиться. Дышу так громко, как только возможно. Никогда ещё мне не было так провокационно жарко, дико и волнующе как сейчас. Жмусь к краю диванчика, а он рассматривает меня своим ледяным взглядом. И вроде нет ничего в этих глазах, но что-то всё же есть. И я, как глупая дура, понять не могу что. Не умею и не знаю. Эта эмоция мне неподвластна. Чтобы сдвинуть лёд, нужно уметь его растапливать. А этот парень – сплошной лёд.

– Я ошибался насчёт тебя. Ты не шлюшка. Я забираю свои слова назад, – говорит он, протягивая мне руку. – Идём.

– Куда?

– Поедешь со мной в клуб?

– В клуб…

– Не бойся. Мы просто посидим. Там будет твоя подруга. Сможете поболтать. Мне нужно решить кое-какие вопросы, а я не хочу оставлять тебя одну, – продолжает он, заставляя моё сердце делать «аксели» в груди. Ему важно чтобы я не тосковала или что? Важно, чтобы я была рядом? Он хотя бы понимает, что мне нравится с ним находиться? Или хочет увидеть кого-то другого…

– Хорошо… Но мне надеть нечего, надо бы заехать в общагу. Я платья не брала. Они все там, – признаюсь, и он спокойно кивает.

– Если хочешь, мы можем просто заехать и купить тебе любое. На твой вкус.

– Я не хочу, – отвечаю сразу же, и он закатывает глаза.

– Другого я от тебя и не ожидал. Мисс самостоятельность. И, кстати… Это тоже производит впечатление. Я никогда ещё таких как ты не встречал. Начиная с того раза, как ты проигнорировала мои деньги, заканчивая тем, что попёрлась мыть посуду за мою домработницу.

– В этом нет ничего такого. Это обычные домашние хлопоты. А насчёт твоих денег, Глеб. Можешь засунуть их себе в задницу, – отвечаю и выхожу оттуда с улыбкой на губах, а он шлёпает меня по попе. Не больно, но очень дразняще. Жарко. Никогда бы не подумала, но мне понравилось, что он так сделал. Словно это какая-то затянувшаяся игра между нами. Только я до сих пор не знаю, чего от неё ждать.

– Ай!

– Иди давай, собирайся, пока в твою задницу что-нибудь не засунул. Бесишь просто, – цедит он, двигаясь за мной, но я всё равно вижу на его губах лёгкую полуулыбку.

Бегу наверх и понимаю, что мы с ним хоть как-то начали общаться. Да, возможно, несколько в его манере, но во всяком случае он уже не говорит мне, что я – шлюха, забрал свои слова назад и даже сказал, что уважает… Надеюсь, я не растекусь от этих нескольких слов безвольной лужицей перед ним?! Особенно после всего того, что было?! Надеюсь, не буду теперь стараться ему во всём угодить и пресмыкаться?! А вдруг он специально это делает? Успокойся, Катя! Возьми себя в руки, женщина!

Захожу в комнату и смотрю на себя в зеркало. В принципе выгляжу нормально, обыкновенно, как и всегда. Не считаю себя красавицей, но и страшной тоже. Быстро хватаю сумку, делаю тонкие стрелки и мажу губы бальзамом. Всё. Я уже готова. Осталось только переодеться в платье и туфли. Есть у меня одно довольно красивое. Висит для случая, ждёт своего часа…

Спускаюсь вниз, а он уже ждёт меня на выходе. Красивый, как сам Дьявол, это и пугает. В чёрных зауженных джинсах, обтягивающих его мощные ноги. И в такой же чёрной футболке известного бренда. Он словно специально одевается просто, но со вкусом. Чтобы все выдающиеся части его тела были подчёркнуты… Хотя там, наверное, не помог бы и мешок из-под картошки. Всё равно бы мышцы просвечивали…

Пишет что-то кому-то в телефоне. Стараюсь не обращать на это внимание, хотя неприятно.

– Не забыл, что надо до общаги доехать?

– Не забыл, – говорит он мельком и поднимает на меня взгляд. Залипает на моих глазах.

Секунда – десять – двадцать.

Вдох – выдох.

И мы с ним, будто вообще не здесь сейчас.

Но я вынуждена отвернуться, чтобы не заискрило снова. Иначе буду совсем как его воздыхательницы. А мне этого не нужно.

Мужчины хотят тех, кого не получают. Они запоминают тех, кого не смогли добиться. Это истина первой инстанции. И я в это верю.

В машине едем молча. Добираемся до общежития за считанные минуты или это мне просто так кажется, ведь даже фильм рядом с ним показался чудовищно коротким.

Бегу в свою комнату, Сони там уже нет. Открываю шкаф. А вот и оно… Только сейчас начинаю думать, что коротковатое… Но всё же очень и очень красивое, а ещё есть каблуки… Ладно. К чёрту! Живём один раз! Тем более, Глеб вряд ли даст в обиду.

Вот и ловлю себя на мысли, что начинаю доверять ему. Доверять так, что у меня, будто есть своя бронь. Будто теперь я точно знаю, что он впереди меня. Закрывает своей спиной. И это странно сосёт под ложечкой. Я ведь не хочу быть слабой и обязанной… Уязвимой и ничтожной…

Быстро облачаюсь в эту тёмно-зелёную красоту под цвет моих глаз. Мои волосы чуть волнистые, каштановые с рыжиной. Вкупе смотрится очень эффектно. Особенно моя грудь третьего размера, которую сейчас так ярко подчёркивает открытое декольте и специальный корсет платья. Мне самой нравится. Надеюсь, и мажору понравится. Господи! О чём я вообще думаю?!

Какая, нахрен, разница понравится ему или нет?! Очнись, Катя! Это ужасно тупо звучит!

Надеваю каблуки и быстро спускаюсь вниз, перекидывая клатч через плечо. А он хмурится, когда видит меня. И я что-то не совсем понимаю... Что я не так сделала?

Глава 7.

Стыдно смотреть ему в глаза. Стыдно начать разговор. Кажется, что комнату, за секунду ставшую размером со спичечную коробку, заполнила какая-то неловкая тишина, но это только кажется, потому что Глеб ничуть не стесняется, он просто отходит.

– Ну как первая дрочка? – спрашивает, задыхаясь и усмехаясь, а я незамедлительно вспыхиваю и ударяю его кулаком в грудь. Я явно не это хотела услышать.

– Придурок!

– Если серьёзно… Мне круто было, очень круто, – продолжает, подкрадываясь ближе и обнимает. – Но лучше бы было в тебе… Я просто уверен, блядь.

Краснею.

– Обойдешься. Не заслужил, – прерываю его сомнительные нежности и встаю с кровати, оборачиваясь пледом. Он лишь качает головой, а затем натягивает на себя трусы и встаёт с кровати.

– Раз так, пойдём поужинаем хотя бы. Жрать хочу. Сильно, – цедит он, уходя из комнаты, а я тащусь в свою, чтобы переодеться.

Вообще не понимаю, что теперь между нами будет. Может, правильнее делать вид, что ничего не произошло? Но опять же как это может быть правильно? Сидеть и смотреть на него после того, как глазела и гладила его член мне тоже совсем не улыбается. Так как идти на кухню???

Мучаюсь около получаса, пока в дверь не раздается стук.

– Катююююш… В этом нет ничего постыдного. Выходи, – настаивает он, пока я морщусь, глядя на себя в зеркало.

– Не хочу, – кричу, а он продолжает стучать.

– Выходи, выходи.

– Нет.

– Тогда я дверь выбью. Отойди.

– Не надо.

– Выходи.

– Ладно. Сейчас. Пять минут.

– Жду тебя внизу.

Выдыхаю. Всё равно рано или поздно придётся выйти. Тот ещё бред сидеть здесь как дура в темнице. Решаюсь и спускаюсь на кухню. Глеб сидит за столом и ест… Обычную яичницу….

– Погоди… – вопросительно смотрю на него и, наверное, мои брови уже улетают в космос, а он просто пожимает плечами.

– Ага.

– Сам сделал? Реально? Не стал дёргать кого-то?

– Нет, не стал, – отвечает, растягивая губы. – Я не такой хуёвый, как ты думаешь. Садись и ешь уже. Не беси.

Если честно, в душе хочется заржать на этих словах, но я сдерживаюсь. Всё же старался. Сам пожарил, блин, яйца. Хотя я вообще думала, что он не знает, как плита включается. А тут вон оно что получается… С большим удовольствием присаживаюсь рядом и начинаю есть. Раз он не стесняется быть со мной обычным, значит, и мне нечего стесняться… Наверное.

– Кайф, – смеюсь, пока он косится на меня.

– Издеваешься?

– Вовсе нет.

– Ладно.

– А если серьёзно, Глеб… Насчёт твоего брата…

– Проехали. Я же сказал. Не напоминай, – грубо осекает он меня, и приходится замолчать, хотя я собиралась извиниться. – Поспишь со мной?

Господи, как же быстро его полярности сменяют друг друга. Я не поспеваю за этим.

– Поспать… Эм… С тобой… – удивленно спрашиваю, рассматривая его. – Не знаю…

– Ты ведь никогда не спала с парнем, верно? Имея в виду простой сон…

– Ну… В прошлый раз… С тобой… – задумчиво говорю я.

– А… Да нет. Я пришёл под утро. Ты спала одна.

– Хм… Ладно… Тогда выходит, нет…

– Ну вот. Значит, не лишай меня возможности быть у тебя первым, – заявляет он, на что я хмурюсь.

Хотелось бы мне сказать, что он и так во всём первый. Во всяком случае, первый, с кем всё это хочется проделать. Но что-то внутри не даёт. Почему-то я вижу его совсем не таким. Интуиция кричит, чтобы бежала прочь, тогда как сердце, кажется, уже всё решило. И тело тоже. Их желания идут в разрез с логикой. Он лишит тебя девственности и просто бросит. Ты ему надоешь. Как и любая другая. И будут ещё сотни таких хороших девочек, как ты… В этом просто нет сомнений.

Вместо отказа, я просто молчу. Знаю, что он будет прижимать меня к себе. И не уверена, что я смогу легко это вытерпеть.

– Завтра у меня работа в два, – сообщаю ему, на что он кивает.

– У меня тоже завтра дела, – отвечает сдавленно. Наверное, речь о его брате. Интересно, для чего он приехал и откуда. Почему Глеб так резко реагирует на него? И зачем этот Руслан так поступил, если знал, что я с ним? Будто назло подливал масла в огонь и провоцировал. А я ненароком стала разменной монетой в этой жестокой игре.

– Хорошо…

Никогда не думала, что после того, как два человека… Трогают друг друга… Столь откровенно. Им потом так тяжело общаться…

– Я уберу? – спрашиваю, глядя на него с опаской, а он мотает головой.

– Не выйдет.

– Ладно… Просто поставлю в раковину, идёт?

– Хорошо.

Убираем посуду в раковину, а потом застываем возле друг друга. Почему мне кажется, что между нами открытое напряжение? Будто оно может ударить током даже в воздухе… Это сбивает с курса. Я даже не знаю, что происходит… Он смотрит на мои губы, а я ему в глаза.

Глава 8.

Глеб Адов

Думал убью, когда увидел Руса с ней. Все шестерёнки в момент забарахлили и перестали функционировать, изломав привычный мне внутренний режим в какое-то детерминированное хаотичное движение. То в одну сторону, то в другую. В результате почти закоротило и вспыхнуло. Что она творит, блядь?!

Смотрел на неё, держал за волосы и просто метал в неё молнии. Не мог не начать его бить. Просто по роже, чтобы понял нахуй, что нельзя её трогать. Чтобы не забывался.

Не предупредил. Приехал. Я конечно против старшего брата ни черта не имею. Не имел! Люблю его чисто по-братски. Он мне ближе бати, но… Это было слишком… Жёстко, агрессивно, грубо. Под дых.

Она перестаралась, он тоже. Да и эта идиотка, которая прилипла ко мне как клещ и никак не хочет отпускать. Уже завалила сообщениями и звонками. Хотя ясно сказал ещё тогда, когда ведьма жить со мной согласилась: «Всё кончено. Вот бабло. Иди на хуй». Так нет же… Бабки взяла, а потом выть стала. Караулить. Пиздец.

Ясно одно. Рус не просто так приехал. С этим я ещё разберусь… Но тигрица…

Выбесила конкретно. А когда стала отвечать на мой поцелуй. Вот тут повело. Забылся. Целовал её. Знал, что она вот так целуется, горячо и страстно только со мной, но когда поддалась мне. Когда позволила мне доминировать. Вот тут щёлкнуло, будто стабилизатор напряжения дал о себе знать. Хотел скорее домой привезти. Раздеть. Трахнуть. Жёстко. Грубо. Чтобы скулила. Чтобы жалобно тряслась подо мной. За то, что с другим сосалась. Да не просто с другим, блядь. А с Русом! С братом, блядь! За то, что ослушалась и попёрлась куда-то с грудью на выкат.

Но вот мы оказались наедине и глаза эти её заплаканные… В душу стреляли, как два ядовитых наконечника. И понял, что предъявить не могу. Не могу даже силой взять. Хочу, но не могу. Потому что чувство, будто маленькими шагами на Эйфелеву башню забираюсь. И если вдруг потороплюсь, то слечу к хуям собачьим. И размажусь кровавым пятном во славу Гюставу Эйфелю.

Был близко. По лезвию ходил. На грани балансировал. Трогал. Касался. Мокрую и податливую. Готовую для меня. А когда членом её коснулся… Думал вообще сдохну. Это титанического труда стоило не сорваться и не засунуть в неё. Но стерпел. Уважение, мать его, и только. В конце не выдержал, решил хотя бы пометить. Семя по ней размазать как дикая зверюга, как ненасытное животное. Потому что то, что она со мной творит это полный трындец, нахрен. Как пацан какой-то прыщавый дрочкой наслаждался. Кайфовал. Даже от ладоней влажных. Кому расскажи – век бы потом чмырили.

Подсел. По-крупному подсел. И как теперь думать о чём-то другом? И понять не могу, что она хочет от меня. Ведёт себя странно пиздец. Не видит, как меня штырит с неё? Я каждый раз, как её вижу, будто внутренний пеленгатор ощущаю. В ней индикатор, во мне антенна. Нам уже тупо нельзя порознь, потому что крыша у меня поедет, если так. Если ещё хоть ночь без неё проведу.

Зато, когда обнимаю её – сплю спокойно. Понял это буквально сразу. Она – лучшее лекарство от бессонницы. Мой личный бензодиазепин. Я даже приставать не стал. Прижал к себе, как маленькую. Да она и есть маленькая. Не те блядины, которые вокруг меня всё время вились. Она не одна из них. Не такая. Другая.

Хотел весь день с ней провести, но Кир позвонил, выручить попросил. Типы какие-то сделку его нагнуть пытались. Пришлось людей напрягать своих. А что самое стрёмное. Рус притих со вчера. А он никогда так не делает, если заинтересован в решении вопросов, не терпящих отлагательств. Значит, удумал что-то ещё…

– Глеб Александрович, тут орава целая.

– Ну и гасите их, нахуй, не думая.

У Кира свой ресторанный бизнес, помещение новое удачное подвернулось. Он уже обо всём договорился, задаток выплатил. А тут откуда не возьмись барыги новые какие-то влезли, доки не хотят подписывать. И по-хорошему никак не слезли. Приходится теперь популярно объяснять, кто такой Кир Волков и почему его нельзя трогать. А за Кира я каждому готов лично объяснить, если через шестерок не слушают. Лишь поэтому иду в припаркованную бэху и собираюсь болтать с чучелом, которое подъехало почти без предупреждения к новому рестику.

– Сам Глеб Адов собственной персоной.

У мужика, что я вижу, знакомая рожа. Седоват, на вид около сорока. Оценивать стоимость его вида не берусь. Мне тупо влом. Всё, что вижу, часы Патек Филлип, и всё. Но это не о чём не говорит. Вшивый стандарт, да и только.

– Сам отвалишь или помочь?

– Юноша, ну что же Вы так грубо… Я надеялся мирно решить конфликт.

– А я и не начинал грубить, дядя. Волкова оставь. Рестик тоже. И конфликта никакого не будет.

– Я конечно слышал, что ты в отца пошёл. Но не думал, что…

Щёлкаю предохранителем.

– Завали. Неинтересно. Твои там на улице хавают за тебя уже.

Смотрит в окно и видит, что не пизжу. Вся его охрана моими ребятами грамотно так мордами в пол утрамбована.

– У тебя проблемы будут… – пытается угрожать мне это чмо, но мне даже смешно. Приехал, блядь, с охраной, которую за пять минут по земле раскатали. И продолжает что-то из себя строить.

– Валентин, как Вас там… Я вежливо предупреждаю, но это пока... Есть ещё вопросы?

– Нет, – недовольно скалится. – Отцу передай, что…

Глава 9.

Дожидаюсь Руслана внутри и цепенею. Он выглядит совсем как Глеб, только немного постарше. Когда вальяжно входит в офис и осматривается, у меня всё внутри замирает. Страшно пошевелиться. А он рассматривает наше помещение ровно тем же пренебрежительным и холодным взглядом, которым обычно смотрит его младший брат.

– Чем могу помочь? – спрашиваю растерянно. Он улыбается, как только его взгляд врезается в меня, и подходит к стойке, глядя на мой бэйджик.

– Катя…Привет…Разговор есть.

– Здесь?

– Ну, нет. Будет десять минут? Перерыв какой-то может?

– Да, будет. В три.

– Ну, ок. К трём подъеду. Что хочешь перекусить?

– Перекусить? – хмурюсь.

– Да. Привезу тебе поесть, – настаивает он.

– Ничего не надо. Можно просто кофе и всё, – из вежливости говорю я, и он не спорит. Уезжает, а я потом вся как на иголках. Андрей спрашивает, что это было, а я объясняю, что брат Глеба. Знакомого. И всё. Незачем ему знать про меня что-то большее.

Когда Руслан возвращается, я иду к нему в машину. Глебу звонить так и не решаюсь. В салоне приятно пахнет кофе и будто бы цитрусами. Странное, но приятное сочетание. Аромат чуть успокаивает, но тревога никуда не уходит.

– Так что ты хотел?

– Вот ты как… – улыбается он с хитрецой. – Думал у нас взаимная симпатия…

И этот такой же. Растягиваю губы в недовольстве.

– Да расслабься…Я не претендую. Чтобы ты понимала…Глеб не должен знать об этом разговоре. Обещаешь?

– Не могу такого обещать, – категорично отвечаю.

– Согласен. Слушай. Я приехал не просто так. За Глебом тотально следят. И эти ваши отношения опасны сейчас. Во всяком случае для тебя, – предупреждает он с серьёзным видом. У меня в груди сразу начинает неприятно жечь.

– В смысле? Кто следит? А он знает?

– Нет, он не знает. Насчёт того, кто следит…Тема старая и очень неприятная. Поэтому сразу скажу, что я ничего не имею против тебя. Но это реально опасно. Вам надо сейчас притормозить. Он берегов не видит.

– Как притормозить? Ты знаешь, что я живу у него?

– Конечно знаю. Думаешь, он бы втащил мне из-за рядовой блядины? Кхм…Плохо его знаешь. Впервые из-за девки расчухались. Поэтому и приехал к тебе. Понял, что серьезно у него всё. И предупреждаю, что те, кто смотрят, они не станут церемониться. А у тебя семья в Прохорово, младший брат, мать. Вот и предупреждаю.

– Откуда ты…Откуда знаешь?

– Брось, Катюш. Вообще не проблема всё это узнать. Как и не проблема что-то сделать твоим родным. Поэтому и только поэтому говорю…

– Но почему ты просто не скажешь об этом Глебу?

– Пха… – выдает он с сарказмом. – Кать. Это Глеб. Скажешь ему и что? Он не перед чем не остановится. Не понимает, о ком речь идёт. Думает, что всё так просто решить. Море по колено. Щенок он ещё. Двадцать лет – самый тупой возраст, сам помню, что со мной творилось тогда. А это те люди…В общем…Два года назад…

– Авария, да? – перебиваю, и он хмурится.

– Глеб говорил?

– Нет…Он ничего не рассказывал. В интернете прочитала…После нашего…поцелуя, – объясняю, и Руслан кивает.

– Ты – умная девочка. Просто тебе надо временно прервать это.

– Но он мне не позволит. Даже если временно. Что я ему скажу? Извини, между нами всё кончено? Сам говоришь, что с ним это впервые.

– Значит иначе отвадим. Это не проблема. Уж что я о брате знаю, так это то, что он делиться не станет. Разыграть любовь не проблема. Скажешь втрескалась в меня по уши, и дело с концом, – заявляет он, на что я головой туда-сюда мотаю.

– Я не могу так…Не могу так с ним поступить. Это жестоко.

– А не жестоко, что твою семью порежут из-за нас? Не жестоко, если тебя куда-нибудь вывезут? Ты подумай. Я не собираюсь тебе угрожать. Говорю, как есть. Можно признаться? Та самая авария, Кать…Это худшее, что произошло в моей жизни. И не потому что я пострадал. Ему я такого не хочу.

– О чём ты? – спрашиваю, проглатывая образовавшийся ком, а он уводит болезненный взгляд с сторону.

– В машине тогда…Я был не один. Там была моя девушка. Любимая девушка. Её звали Лина. Мы ждали малыша…

– Господи, Рус… – мои глаза начинают слезиться. Как-то на автомате. – Какой ужас…Как ты…Как ты пережил это???

– Я и не пережил. По кускам склеили тело, а я всё ещё там лежу. Вместе с ними, – продолжает он, и мои руки непроизвольно тянутся его обнять. Господи, какой кошмар. – Я просто. Не хочу ему проблем. Он без башни сейчас. Намного несдержаннее, чем я раньше. Вопросы кулаками да стволами решает. Думает, всё легко. А я два года числился там, за границей. Но был всё это время здесь. Следил. Искал. И про все дела Глеба знаю. А ещё знаю, что про вас уже тоже слухи ходят. Будь кароче аккуратнее. Надо просто его бросить. Не оставит – надави. Если же нет…Я сам всё устрою. Увидит и отвалит. А если уж…Любит тебя по-настоящему. То не пройдёт это всё…Решу проблему с теми людьми и всё ему объясню…

Слушаю его и сердце кровью обливается. А что делать не знаю.

Глава 10.

(Глеб)

Выворачивает меня гадина. Изводит. Как медуза ируканджи, демон, если по-другому. Незаметно парализует, обездвиживает, разрушает к хренам всю нервную систему, и я уже не жилец. Ощущаю, как внутри всё ядом наполняется. Ненавижу её. Ненавижу. Ненавижу! И язык её проклятый ненавижу!

Давно бы выебал. Давно бы больно сделал, а мой максимум схватить и отшвырнуть от себя. За слова такие болезненные, что аж грудину спирает. Жестокая. Беспощадная. Ебанутая.

Да что ты хотел, Глеб?! Что ты, блядь, хотел, если сам такой же?! Я на неё смотрю когда – отражение своё вижу. Боль одна. И выхода не намечается.

Вижу, что пиздит мне. Что-то напридумывала себе? Вдолбила в свою башку или помог кто?

Где-то на задворках души мысли о Русе к верхушке подступают. Да не мог он…Не мог… Да и что мог сказать? Хер знает. Но больно всё равно. Чувство, будто вывернули меня наизнанку и на вертел над костром повесили.

Не дам ей спрыгнуть. Просто не дам. Хотела, чтобы показал ей, какой ебанутый? Я покажу. Напугаю так, что во всём мне нахуй сама сознается. Будет умолять ещё, чтобы простил…

Еду под сто пятьдесят, а она в сиденье вся сжалась.

– Глеб, сбрось, пожалуйста, скорость… – умоляюще смотрит, но я не реагирую. – Глеб, пожалуйста…

Ещё сильнее набираю, петляю, в шашки играю. Её трясёт. Начинает плакать.

– Я прошу тебя…Прошу! Пожалуйста! Глеб…Умоляю тебя, прекрати!!! – кричит она и глаза свои зажмуривает.

Резко жму по тормозам. Так, что аж тачку заносит немного и разворачивает прямо на дороге, пока она в кокон вся сворачивается. Ревёт, дышит часто-часто и сказать ничего не может, лишь воздух жадно ртом глотает. А я смотрю на неё и просто нахуй ненавижу. Обидеть хочу. Сильнее обидеть. Как можно сильнее. А обижу ли? Осмелюсь? Это пока для меня вопрос.

– Ты мне душу сковырнула, – выплёвываю стальным голосом. – Шутки кончились. Теперь всё по-моему. Не хотела по-доброму. Не хотела по-нормальному. Тогда как я, как мог, старался. Ни с кем не старался. А с тобой хотел. Хотел, блядь. Хотел! Но ты от меня нихуя уважения больше не получишь. Шлюха она и есть шлюха. Точно такая как все. Так что заткнись, не гунди и не отсвечивай, пока домой тебя не привезу и раком не поставлю.

Разворачиваю тачку и еду, пока она ревёт в истерике. Даже смотреть на неё не могу. Не могу смотреть. Тошно, блядь.

Почему? Почему она? Почему повело так с неё? Сейчас я ощущаю какой-то дисбаланс внутри. Ещё недавно думал, что не обижу. Недавно думал, что хочу защищать. А теперь… Внутри совсем диаметральные чувства. Обидеть, унизить, растоптать. За то что посмела вот так со мной поступить.

«Отдам тебе девственность. Будешь первым и исчезнешь из моей жизни. Потому что ты мне не нужен!». Сука!!!!

Кое-как беру себя в руки, чтобы не скинуться с моста прямо на тачке. Я могу. Я точно могу, мне на страшно. Я-то выживу. А вот она – большой вопрос. Доезжаем до дома. Хватаю её за шкирку и тащу, пока она семенит за мной.

– Я сама пойду. Отпусти, Глеб…Прошу тебя…

– Заткнись, нахуй.

Наверное, со стороны я выгляжу как цепной пёс. Так себя и ощущаю. Пёс, которого всё время били, и он не видел ничего хорошего в своей жизни. Пёс, который дорвался до свободы и хочет мстить. Она что-то внутри меня зацепила. Какие-то струны, которые стали звучать иначе. Я думал, что она открылась мне. Вчера, когда просила снять платье. Когда смотрела так. Когда трогала. А я не взял её. Не взял. Терпел. Потому что уважал. А потом спали вместе…Спал как младенец с ней. А теперь это «Ты мне не нужен. Чего ты хочешь, чтобы отвалить от меня?».

Не могу успокоиться. Больно так, что внутри всё сжимается. Ноет, стреляет, колит – всё сразу.

Волоку её в дом, как какую-то ебучую куклу. Затаскиваю в спальню и отшвыриваю на кровать. Она тут же сопротивляется, пытается встать, а я её буквально вдавливаю в матрац и руки прибиваю над её башкой.

– Будешь сопротивляться, я тебя свяжу. Ещё больнее сделаю. Так что вся в крови уйдешь. Поняла меня? – сжимаю её запястья до боли и смотрю на неё остервенелым взглядом. Пусть боится. Пусть боится так, что тошнить от меня будет. Пусть ненавидит всей душой, как ненавижу её я.

Отпускаю её, а она не шевелится. Дрожит. Трясётся, но руки так и держит над головой, а я начинаю одежду с неё срывать. Просто срывать и рвать прямо на ней по швам с треском. Она начинает рыдать. Уползает от меня, вцепляясь в меня пальцами. Я снимаю с себя футболку и джинсы, прямо нависая над ней и не позволяя далеко уйти, не обращая никакого внимания на её жалкие попытки оттолкнуть меня. Конечно у меня на неё стоит, но я никогда никого не насиловал. И то, что я сейчас ощущаю просто меня уничтожает. Разрывает. Убивает. Потому что это ОНА.

Но я всё равно продолжаю это делать, хоть и не собираюсь брать её. Только она думает иначе. И пусть думает.

– Я передумала! Отпусти меня! Отпусти, Глеб! Пожалуйста! Умоляю тебя! Отпусти!

Во всей этой какофонии её протяжных ничтожных звуков я улавливаю такой страх, от которого покрываюсь липким потом сам. Она задыхается подо мной, пытается бить, а я обхватываю её руки снова.

– Ты же хотела мне отдать девственность? Говорила – забирай. Ты сказала, что я тебе не нужен, но как последняя шлюха хотела отдать мне это сама. А теперь возникаешь. Теперь дёргаешься, как жалкая подстилка, набивая себе цену, – выдыхаю ей в рот и жадно вторгаюсь в него. Подчиняю её. Давлю так, что наши зубы начинают стучать. Трахаю её рот языком, наполняя своей слюной, пока она всхлипывает, дрожит и смотрит на меня заплаканными глазами. Не выпускаю её. Лапаю её полураздетое дрожащее тело. Мну грудь, сжимаю соски, больно давлю коленом в промежность. – Будешь плакать подо мной и звать на помощь. Будешь царапаться и кусаться. Будешь же да? Как с Гамелем тогда? – смотрю на её ненавистный взгляд. Наконец вызвал у неё это чувство. Она начинает брыкаться сильнее. Вулкан просыпается.