Десерт для него

Глава 1

Когда за тобой присылают чёрный «Мерседес» с водителем, ты начинаешь подозревать, что это не просто собеседование.

А когда машина сворачивает к кирпичному поместью в глубине еловой рощи, становится ясно: твой наниматель некто таинственный.

Не дом, а настоящая крепость.

В описании вакансии сказано, что пользоваться телефоном на территории поместья нельзя. Поэтому, как только я выхожу из машины, отдаю мобильный охраннику. Надеюсь, это не ловушка какого-то маньяка.

Тревоги быстро покидают мою голову: для такого изощрённого плана похищения, вероятнее, выбрали бы какую-нибудь модель или актрису, а не меня.

Дубовая дверь поместья распахивается, и я вхожу в слабоосвещённый холл. До потолков при всём желании не достать, а дверные проёмы такие широкие, что даже мне впору почувствовать себя Дюймовочкой.

— Проходите направо. Собеседование пройдёт в гостиной, — меня встречает щуплый парень в жилетке и брюках. Он больше походит на портье, но представляется личным ассистентом Ярослава Кирилловича.

— Как вас зовут? — я следую за парнем по коридору к гостиной.

— Стас. Вы присаживайтесь, Ярослав Кириллович к нам скоро присоединится.

Я оглядываю гостиную: тёмные цвета, декор из дерева. Помещение соединено с обеденной зоной.

Между диваном и журнальным столиком так мало места, что я с трудом умещаю ноги. Приходится завернуть их в подобие узла, отчего дышать становится тяжелее.

Юбка карандаш слегка задирается. Как же неудобно. Стас, к моему удивлению, не уходит, а суетится рядом.

Он ставит на журнальный столик серебристый ноутбук, открывает его и вводит какой-то пароль.

— Вы простите, у нас всё по протоколу. Я сейчас открою приложение, и вы начнёте видеозвонок.

— Звонок?

Если собеседование онлайн, то зачем мне было тащиться в такую даль и надевать юбку? Куда проще было бы выйти на связь из дома. Хотя отчасти я рада. Возможный наниматель увидит только верхнюю половину тела, а дурацкие ноги останутся вне кадра.

— Ярослав Кириллович мало кого к себе подпускает, предпочитает так общаться со всеми сотрудниками, кроме меня.

— Только у вас есть доступ к его телу? — глупо шучу я, но Стас без улыбки кивает.

Он настраивает видеоконференцию и делает шаг назад. Экран ноутбука гаснет на секунду, а затем камера переключается на меня.

Руки тянутся пригладить распушившиеся рыжие пряди, а холодные ладони не помогают унять румянец на щеках. Я придвигаюсь к экрану чуть ближе: ещё эти дурацкие веснушки. Их даже через экран видно.

— Может, мы уже начнём собеседование? — раздаётся металлический голос из динамика.

Я отшатываюсь от экрана так резко, что ноутбук чуть не падает с колен, но в последний момент мне удаётся его удержать.

Ярослав Кириллович наблюдал за моими прихорашиваниями и молчал? Я быстро нажимаю кнопку «Выключить видео». На экране появляется чёрный квадрат.

— Можем начинать, — с наигранной уверенностью я отвечаю ему.

— Пожалуйста, включите камеру. Мне важно видеть ту, кто собирается готовить на моей кухне.

Снова этот голос, ему невозможно отказать.

Я сжимаю губы, пусть смотрит, если ему так хочется. Включаю камеру, на экране снова появляется веснушчатый нос и залитые румянцем щёки. По доброй воле я бы себя так долго не рассматривала.

Немного отстраняюсь от ноутбука и перевожу взгляд на Стаса, который застыл у камина. Может, вообразить, что диалог я веду с ним, а не со своим отражением?

— Представьтесь, — командует низкий голос.

— Каролина Евгеньевна Самсонова. Я работала в ресторане «Райский сад», но это в прошлом. Нет, вы не подумайте! Не то чтобы меня изгнали из «Рая», я сама ушла, — прикладываю ладонь ко лбу. Что я несу?!

На мою самоиронию никакой реакции. Пора заканчивать с шутками. Кажется, юмор в этом доме не подают: ни на первое, ни на второе, ни на десерт.

Работа на кухне обычно напряжённая, и шутки часто выручают меня — коллеги сразу переставали дуться, получается действовать слаженнее. Здесь я чувствую, что всё только порчу.

Уже серьёзно я добавляю:

— Семь лет стажа.

На том конце пауза. Я отдёргиваю руку, чтобы снова не потянуться ко лбу, когда слышу из динамиков:

— Каролина — королева кухни. Значит, так?

Я теряюсь. Это что комплимент или шутка? На всякий случай я улыбаюсь.

— Почему вы откликнулись на вакансию?

— Хорошая зарплата, жизнь за городом.

— И вы готовы променять на это работу в лучшем ресторане города?

— Мне не нужна публичность. В вакансии сказано: «Минимум контактов, готовность проводить много времени в одиночестве, жизнь за городом. Кухня на высшем уровне». Мне подходит.

— Хорошо, — голос звучит немного теплее. — Что бы вы приготовили сегодня на ужин?

Глава 2

Пожалуй, ничто не успокаивает меня так быстро, как кухня. Здесь каждая деталь словно подстроена под мои жесты: я открываю очередной шкафчик и угадываю, что в нём лежит.

Это даёт уверенность. Не ту уверенность, которую я пыталась изображать на собеседовании, а естественную уверенность в себе. Без дурацкой юбки, низкого дивана и камеры мне проще почувствовать себя королевой кухни.

Странное прозвище, в ресторане меня так никто не называл. Если бы называли, может, не решилась бы увольняться.

Кусок говяжьей шеи я осторожно обсушиваю, обваливаю в хвойных специях и обжариваю на смеси двух масел оливкового и горчичного до румяной, плотной корочки.

В глубокой кастрюле уже шипит нарезанный лук, к нему постепенно добавляются морковь, сельдерей, а чуть позже чеснок, веточка розмарина и один аккуратный лавровый лист.

Когда всё готово, я вливаю красное вино — терпкое, с ноткой дуба и едва уловимой ягодной кислинкой. С шипением в воздух поднимается пар, и я быстро накрываю кастрюлю крышкой.

На кухне никого, но почему-то надо мной нависает тяжёлое предчувствие: будто кто-то наблюдает за мной, невидимой рукой контролирует все мои действия, притаившись за тюлем. Я оборачиваюсь, осматриваю кухню. Просто показалось.

Пока мясо томится, я варю чёрную чечевицу в бульоне. Она должна получиться не рассыпчатой, а упругой, чуть ореховой на вкус — чтобы оттенять мягкость мяса.

Сервирую стол: фарфоровые тарелки с высоким бортом, плотная тканевая салфетка, приборы с идеальной полировкой.

Я не украшаю тарелку микрозеленью, лепестками или каплями соуса — только блестящая подушечка из чечевицы, а сверху томлёная говядина. Капля копчёного масла как завершающий штрих, придающий блюду глубокое послевкусие.

Я смотрю на результат и отхожу на шаг.

Всё готово.

Невероятно, но впервые за долгое время моя работа завершена без суматохи, криков и цепочки заказов, летящих один за другим. Почти не верится, что мой день подошёл к концу… так просто.

Почти идеально. Если бы только не это странное предчувствие, невидимой тенью следующее за мной из столовой на кухню и обратно.

Пожеланий по десерту я припомнить не могу. На всякий случай ставлю в фарфоровую пиалу засахаренные груши, вымоченные в вине. Кожей ощущаю лёгкий сквозняк. От холода мурашки разбегаются по предплечьям.

Я подхожу к столу, чтобы нажать на кнопку, которая оповестит хозяина, что ужин готов. Слышу в коридоре уверенные шаги и застываю в нерешительности, так и не дотронувшись до звонка.

Звук всё ближе.

В столовую заходит статный мужчина, весь в чёрном. Рубашка облегает широкие плечи, несколько пуговиц расстёгнуты так, что в разрезе виднеются курчавые волосы на груди.

— Не дождался, пока ты закончишь сервировку, — мужчина смотрит на массивные часы на своём запястье, как бы убеждаясь, что пришёл раньше.

Он выглядит как чёртов мафиози из мелодрамы.

— Ярослав Кириллович? — уточняю я, потому что показывать своё лицо на собеседовании он отказался.

— Ага, — хмыкает начальник, усаживаясь за стол. — По меню как договаривались?

Ярослав Кириллович придирчиво осматривает тарелки.

— Да, томлёная говядина на подушечке из чёрной чечевицы.

Он одобрительно кивает:

— Хорошо, тоже садись поешь. Моя шлюха сегодня не приехала. Поужинай со мной.

Щёки вмиг воспламеняются от грубости его слов. Меня возмущают одновременно две вещи: его отношение к женщинам и откровенности о его личной жизни. Он не спрашивает, хочу ли я с ним поужинать, а приказывает остаться.

От взгляда тёмных глаз хочется спрятаться, убежать, но я выдерживаю зрительный контакт. Присаживаюсь за стол.

Хорошо бы узнать нового начальника, раз он сам соизволил мне показаться.

— Как тебе поместье, Каролина? — Ярослав Кириллович отрезает кусочек томлённой говядины.

— Впечатляет, настоящий дворец. Всё такое большое, свой парк.

— Еловая роща, — поправляет он, прожевав кусочек говядины.

Аппетита нет. Ярослав Кириллович не отводит глаз, будто пожирает не только ужин, но и меня. Его взгляд задерживается на груди, переходит к губам, а затем поднимается к глазам.

И теперь я не выдерживаю — отвожу взгляд. Уже достаточно того, что я физически ощущаю, как он оглядывает меня.

— Скажи, как ты придумываешь блюда? Сочинить вот так на ходу без дополнительных вводных не так-то легко.

Его похвала отзывается теплом в груди.

— Меня вдохновляют разные вещи: музыка, искусство, люди. Ингредиенты смешиваются в моей голове сами, подсказываю подходящий вариант. Да, и у меня случались провалы, когда вкус не соответствовал ожиданию. Но такое происходит редко.

Пока я говорю, держу осанку. Позволяю себе сделать глоток вина под конец.

— И какое же искусство тебя вдохновляет? — Ярослав Кириллович зачерпывает вилкой чёрную чечевицу.

— По-разному книги, фильмы. Однажды мне так понравился сериал с Колином Фёртом, я приготовила десерт «Гордость и предубеждение». Хотя это была лишь моя интерпретация десерта Павловой, давно это было. Ещё моя сестра танцует. Её выступления меня вдохновляют.

— Какие танцы? Стрип-хоп?

— Нет, нет, что вы. Хип-хоп, контемп, какие-то современные танцы.

— Ясно, — Ярослав Кириллович подносит бокал к губам. — А сама ты танцуешь?

— Нет, нет. Что вы! По мне сразу видно, что танцевать не выйдет.

— Ничего не видно. Жопа вроде есть, талия тоже. С чего не выйдет-то?

Я теряюсь от его слов, вроде бы это должен быть комплимент, но грубые слова вгоняют меня в краску. Оценка моей фигуры и внешности — чересчур щепетильная тема.

Некрасивая, но не уродина. Не толстая, но и не худая. Высокая, как шпала, а гибкости ноль. Весь танцевальный талант достался сестре.

Зато я люблю готовить, и в этом хороша. Ярослав Кириллович почти доел, поэтому я осмеливаюсь спросить, понравился ли ему ужин.

— Сойдёт, — проглатывает он. — Посмотрим, чем ты меня удивишь в следующий раз.

Глава 3

Стас уговаривает меня остаться, обещает сделать так, чтобы мы с Ярославом больше не виделись. Я в своём решении непреклонна.

Хотя иду на небольшой компромисс — соглашаюсь вернуться в понедельник, чтобы отработать ещё день. За это время Стас попытается найти мне замену.

Дорога до дома занимает почти два часа. Уже в машине водитель возвращает мне мобильник. Я включаю его, ожидая увидеть десятки сообщений и уведомлений, но экран пуст. Родных я предупредила о запрете телефонов на работе, наверное, поэтому они и не писали.

Захожу в социальные сети: бывшая одноклассница родила, подруга из техникума открыла пекарню, а некогда мой наставник, шеф Штайн, отдыхает на Лазурном берегу в компании миниатюрной блондинки.

Прячу телефон обратно — оказывается, он мне и не особо нужен. Лучше бы вообще в него не заглядывала.

Город встречает шумными перекрёстками, кричащими вывесками и высотными панельками. Я провела в поместье всего день, а уже успела отвыкнуть от этой суеты.

Машина останавливается у моего подъезда. Сухо попрощавшись с водителем, я выхожу.
В дверях меня встречает Маруська, крепко обнимает и тут же засыпает вопросами:

— Ты как там? Тебя никто не обижал?

Сестра на голову меня ниже и в два раза стройнее. Те же рыжие волосы, похожие веснушки, но выглядим мы как противоположности.

Маруська радуется моему возвращению так, будто я исчезла на полгода. Да, она на танцах порой неделями пропадает. Моего недолгого отсутствия близкие не должны были заметить.

— Нет, всё хорошо, — говорю я разуваясь. Сообщить о скором увольнении я не решаюсь. Прохожу на кухню, где мама и папа накрывают на стол.

— А по какому поводу праздник? — интересуюсь я, замечая, что вместо клеёнки на столе лежит тряпичная скатерть.

— Дочь домой вернулась! Разве не повод для праздника? — мама тянется ко мне, целует в щёку. — Я даже сменами на работе поменялась, чтобы с тобой побольше времени провести.

— Да пусто без тебя стало, дочка, кухня уже паутиной обрастает, — смеётся папа.

Мы с Маруськой весело переглядываемся. Этот его странный юмор.

— Скажешь тоже, — ворчит мама. — Вон, какой обед мы приготовили. Давайте, садитесь, уже всё готово!

Мама разливает по тарелкам горячий борщ, папа достаёт из холодильника сметану, а Маруська нарезает сало тонкими ломтиками и выкладывает на пиалу, а рядом чёрный хлеб и черемшу.

— Там тебя точно никто не обижает? — повторяет папа Маруськин вопрос и пристально на меня поглядывает. Я, конечно, сообщу им об увольнении, только упоминать домогательства начальника не стану. Это слишком личное.

— Нет, пап. Мне отдельный домик выделили, небольшой: кухня и спальня. Уютно там.

— Странно это всё! Телефонами не дают пользоваться… Как ты сказала? До конца недели без связи? — мама хватает корочку хлеба, отщипывает от неё кусочки и бросает их в борщ.

— Может, она на спецслужбы работает? — прищуривается папа, точно как следователь в его любимом детективном сериале. — И телефонов нельзя, и нам ничего не рассказывает!

— Просто хозяин поместья очень скрытный. Никого к себе не подпускает.

— А как его зовут? — Маруська достаёт из кармана телефон.

— Ярослав Кириллович… — я застываю с ложкой в руке, пытаясь вспомнить фамилию. Видела её только в контракте. — Почти как у Лермонтова, только короче…

— Ярослав Кириллович Лерм? — Маруся не отрывает взгляда от экрана телефона.

— Да, точно.

— Он владелец какой-то айтишной компании. Раньше ему принадлежало приложение TopWines. Пять лет назад он его продал и с тех пор… информации почти нет. Действительно, скрытный!

Я отлично помню это приложение, кто-то из официантов посоветовал. Там оценки вин, подборка сочетаний к блюдам… Я пользовалась им, пока проект не закрыли.

Из задумчивости меня вытаскивает голос отца:

— У нас кое-что произошло, не хотели тебе с порога так говорить.

Я напрягаюсь, и мама, и Маруська опускают головы.

— Доча, у нас на заводе сокращения. Уволили меня, на пенсию раньше срока отправили.

— Как так? Они имеют право?

— Так, кто же их знает, — вздыхает отец. — Принесли бумаги, да сказали: «Пишите по добру поздорову, иначе проблем не огребёте».

— Папа, также нельзя! Это несправедливо!

— Ну, это только полбеды, дочка, — продолжает мама. — Нам так неудобно у тебя просить… Маруська же учится… нам семестр её оплачивать нужно. Можно у тебя в долг попросить, как зарплата будет?

— Конечно, — бодро отвечаю я, даже не подумав, что уволилась.

— Вот и хорошо тогда, — с облегчением вздыхает отец. — Я найду подработку, просто после стольких лет на заводе… Даже не знаю, куда идти.

— Галка, сменщица моя, стольких в городе знает. Перебьёмся мы, нам вот только на первое время занять, — мама подносит ложку с борщом ко рту.

— И у меня с выступлений небольшая сумма накопилась, — оживляется Маруська.

— Ты, главное, учись, а танцы на второе место, — чуть строже приговаривает мама.

После обеда я захожу в нашу с Маруськой комнату.

На стене возле её кровати по-прежнему висят плакаты с рэперами, кажется, она распечатала несколько новых. Или я раньше их не замечала?

Работая в ресторане, я почти не бывала дома, приходила только переночевать.

Я опускаюсь на кровать, матрас проваливается подо мной, обволакивая мягкостью. Прикрываю глаза, и в памяти всплывает низкий, звучавший из темноты голос: «Не делай вид, что сама этого не хочешь».

По телу проносится волна жара, она замирает внизу живота и греет приятным теплом. Я морщусь от отвращения, мозг зачем-то помнит его интонации и слова.

Не спала полночи, снова и снова прокручивая в голове наш ужин.

Наверное, я просто схожу с ума, раз его голос мне мерещится. Открываю глаза, хватаю телефон и вбиваю имя начальника в поисковую строку. Маруська же искала информацию о нём? Значит, и я могу.

В контракте не было пункта про сталкинг в нерабочее время. Я сразу перехожу к изображениям — не хочу читать статьи. Дыхание перехватывает.
Ярослав стоит в белоснежной рубашке, скрестив руки на груди. Короткие тёмные волосы зафиксированы лаком, выражение лица сдержанное, почти надменное. Он выглядит моложе, чем сейчас.

Глава 4

Я возвращаюсь в поместье, из которого так рвалась убежать. Мне не удаётся встретиться со Стасом. На посту охраны сообщают, что он пока занят.

Вопрос: «Могу ли я остаться или мне всё же придётся уйти» висит в воздухе словно грозовая туча.

Чтобы не терять времени, я отправляюсь на кухню. Там пахнет лимоном и воском. Завтрак сам себя не приготовит.

Я заглядываю в холодильник и достаю из него упаковку куриных яиц. Ставлю кастрюлю с водой, вливаю каплю уксуса и жду, пока поверхность зашевелится от едва заметных пузырьков.

Пока вода доходит до нужной температуры, промываю свежий шпинат, обсушиваю его и быстро припускаю на сливочном масле с каплей лимонного сока. Листья оседают, становятся блестящими и мягкими.

Готовка увлекает меня настолько, что я теряю связь с реальностью: все тревоги и страхи развеиваются.

Спустя полчаса я отношу в столовую: яйцо пашот на подушке из нежного шпината с каплями трюфельного масла и щепоткой морской соли, тост из ржаного хлеба с муссом из копчёного лосося и свежим укропом, а сбоку чайник с заваренным в нём улуном.

Сервирую стол. Нахожу белую круглую кнопку, похожую на те, что ставят в бюджетных кафе для вызова официантов. Нажимаю. Лёгкая вибрация щекочет подушечки пальцев, одновременно с ней звучит электронный звонок: «Тинь-динь!».

Сорвавшись с места, я бегу в холл. Этот звук означает только одно: скоро придёт человек, с которым мне лучше не встречаться.

Чуть не поскальзываюсь на мраморном полу, но успеваю вовремя схватиться за ручку дубовой двери. Дёргаю её на себя и вылетаю на улицу.

Свернув с подъездной дорожки, я сразу попадаю в еловую рощу.

Мой шаг замедляется, я наслаждаюсь утренней прогулкой под трель дроздов. Удары сердца становятся размереннее.

В этот раз мне удалось избежать встречи с Ярославом.

***

В поместье я возвращаюсь через несколько часов. Из гостиной доносится голос Стаса:

— Слушай, главное анализ и стратегия. Схема верняк, я в прошлый раз из-за судьи пролетел. Но это частности, понимаешь.

Захожу внутрь. Стас стоит у камина, прижимая к уху мобильный. Так неловко отвлекать его от важного разговора, но другого шанса объясниться сегодня может и не представится, поэтому я подхожу ближе. Заметив меня, Стас прикрывает ладонью телефон:

— Каролина, что-то срочное?

— Нет, но мне очень нужно поговорить. Сегодня.

— Я потом ещё звякну, до связи, — кидает Стас напоследок, после чего убирает телефон в карман брюк. — Я весь во внимании.

— Вы уже нашли замену на моё место?

— Сегодня собеседовать буду, выходные напряжённые выдались, — Стас запускает пятерню в светлые волосы. — А что? У вас какие-то рекомендации есть?

— Нет, в смысле. Не совсем, — переминаюсь с ноги на ногу. — Я передумала и хотела бы остаться, если можно. Мне очень нужна эта работа.

Стас вздыхает и присаживается на диван:

— Это можно устроить. Если у Ярослава к вам претензий нет, то ради бога. Мне уже осточертели эти собеседования.

— Надеюсь, претензий нет. Он вам обо мне что-то говорил? — я засовываю руку в карман хлопковых брюк и с силой сжимаю кулак.

Хоть бы он ничего не рассказал.

— Нет-нет, о вас речи не было. Я только сообщил, что вы хотели уволиться, а он даже не удивился.

Я с облегчением выдыхаю:

— Тогда я пойду готовить?

— Конечно, — бросает Стас, а затем снова достаёт телефон из кармана брюк и кого-то набирает.

На обед я готовлю тёплый салат из обожжённого фенхеля, маринованных артишоков и крошки козьего сыра с каплями бальзамической редукции. Пока сервирую стол, вдыхаю приятный аромат блюд, так что рот наполняется слюной, а живот начинает жалобно скулить.

Как и в прошлый раз, только нажав на кнопку посередине деревянной столешницы, я уношу ноги.

Во время перерыва успеваю приготовить два бутерброда, перекусить ими, а потом задремать в уютном кресле. Каким-то чудом вовремя проснувшись, я отправляюсь по узкой тропинке через рощу к поместью. Оно встречает меня прохладой.

Если мой домик успевает за день полностью прогреться и превращается в микроволновую печь, то старая кирпичная кладка поместья как будто не пропускает тепла. По коже предплечий бегут мурашки, когда я прохожу по полутёмному коридору к кухне.

Только эта комната в особняке принимает меня с распростёртыми объятиями.

Печь блестит, маня что-нибудь на ней приготовить. А рядом стоящая станция су-вид будто заигрывает со мной, подмигивает красным огонёчком. Самое время её опробовать!

Я мариную ягнёнка, затем его вакуумирую. Задаю на панели пятьдесят шесть градусов и отправляю мясо вариться.

В это время на плите томится чёрная чечевица, впитывая аромат тимьяна и чеснока. Как только она сварится, нужно будет взбить её блендером, чтобы превратить в крем.

Во время готовки я всегда испытываю лёгкую радость, сродни детскому восторгу. Только сегодня из головы не выходит фраза Стаса: «Если у Ярослава Кирилловича к вам претензий не будет».

А если будут?

Если мои блюда ему не понравятся, на нашем совместном ужине он оценил их словом «сойдёт». Не хотел расстраивать, перед непристойным предложением?

В глубине души я знаю, что готовлю вкусно. Но в моей сфере слишком много отдано чувствам, вернее, органам чувств.

А к ним математический расчёт неприменим. Предугадать желания бывает сложно.

Я достаю ягнёнка из су-вида, обжариваю его до золотистой корочки. На тарелку выкладываю крем из чечевицы, сверху — сочное мясо, сбоку тянется алая дорожка гранатовой редукции, а на поверхности мерцает чёрная пыль чеснока.

Достаю из холодильника десерт: мусс из белого шоколада с настоем из лавандовых цветов и персиковой пудрой.

Я уже собираюсь относить блюда в столовую, когда слышу за спиной звук шагов. Уверенная поступь, заставляет замереть на месте.

Пусть он просто пройдёт мимо.

Шаги всё ближе, они раздаются совсем рядом.

Визуализации

Каролина

Ярослав

Интерьер поместья

Столовая

Библиотека

Плейлист по книге

Глава 5

— Ещё готовишь?

Низкий баритон заполняет всё пространство вокруг. Ярослав стоит на расстоянии вытянутой руки, но ощущение, будто он окружил меня, заблокировав пути к отступлению.

— Уже закончила, — зачем-то хватаю со столешницы полотенце и сжимаю его в руках. Напрягаюсь, я готова отбиваться, хотя кухонное полотенце — сомнительное оружие для самозащиты.

Ярослав шагает ко мне, и ноздри заполняет запах резкого одеколона. Я отступаю в сторону, давая ему осмотреть еду на подносе.

Как хищник, он цепким взглядом оценивает блюда, которые я для него приготовила: ягнёнок су-вид с кремом из чёрной чечевицы, а на десерт — мусс из белого шоколада с настоем из лавандовых цветов и персиковой пудрой.

— Значит, решила остаться?

Ярослав поднимает голову, тёмные глаза гипнотизируют, а губы растягиваются в полуулыбке. Только сердце подсказывает — ничего доброго от него ждать не стоит.

А что, если моя попытка уволиться воспринимается Ярославом как флирт? Наверное, расчётливая стерва, играющая роль недотроги, так бы и сделала.

Только не я. Нужно объясниться.

— Стас пообещал, что мы… как написано в контракте, практически не будем видеться.

Я делаю глубокий вдох, и резкий одурманивающий аромат ещё глубже оседает в лёгких, с кровью разносится по телу.

— Ты заключила контракт не со Стасом, а со мной. И это я решаю, видимся мы или нет.

— Я бы хотела держаться в рамках рабочих отношений.

Склоняю голову, чтобы не встречаться с тёмным взглядом, беру полотенце и принимаюсь оттирать им пятно на столешнице.

— Хочешь поговорить о работе? Хорошо, — Ярослав кладёт ладонь прямо рядом с тем местом, где я тру полотенцем, второй рукой он опирается о дверцу холодильника, зажимая меня в угол.

Я поднимаю голову, когда он строго говорит:

— Мне не нравится, как ты готовишь.

Я в растерянности открываю рот.

Мои тревоги подтвердились. Несмотря на склонность к самокритике, я пыталась убедить себя, что мои блюда как минимум приемлемы. Я стараюсь придерживаться высоких стандартов, поэтому такую фразу в свой адрес слышу впервые.

— Только дайте мне знать, я изменю ингредиенты, разработаю подходящее для вас меню, — сглатываю скопившуюся во рту слюну.

— Дело не в ингредиентах.

— Тогда в чём?

— В тебе, — Ярослав наклоняется. Он очень близко, но я не могу его оттолкнуть. Сжимаю в пальцах тонкую ткань полотенца. Его голос щекочет шею, отражается вибрациями от моей кожи. — Ты готовишь без любви.

— Я… очень… стараюсь, — произношу задыхаясь.

— Я этого не чувствую.

А я чувствую. Чувствую терпкий запах его кожи, смешанный с ароматом одеколона, слышу в ушах биение собственного сердца, вижу, как губы приоткрываются в хищной улыбке.

Мне нельзя поддаваться его влиянию. Эту ошибку я уже совершала, повторять прошлый опыт не следует.

Но с каждой секундой моя воля слабеет. Притяжение настолько сильное, что воздух между нами гудит.

— Ой… я что-то рано пришла, — слышится хрипловатый голос за широкой спиной Ярослава.

Только когда он отходит в сторону, освобождая мне путь к бегству, я замечаю в проходе слегка сгорбленную женщину в белом переднике.

— Вы уже знакомы с Каролиной? Моим новым поваром?

— Да я-то тут, то там, Ярослав Кириллович. Не виделись мы с ней, — женщина подходит к нам. — Я, к слову, Клара.

Возле её губ две глубокие складки, пряди поседевших каштановых волос собраны в плотный пучок. Имя смутно знакомое.

— Вы главная из домработниц? — вспоминаю я слова Стаса.

— Верно, — голос Клары смягчается, а складки у рта разглаживаются, когда она довольно улыбается.

— Вы за Каролиной присмотрите. Она новенькая, много не знает, — наставляет Ярослав.

— Конечно, конечно. Я-то зашла на кухню, думала, можно уже вечернюю уборку начинать. Совсем в часах-то запуталась!

— Не страшно, — слишком строгим тоном говорит Ярослав. Он не отводит от меня взгляда, будто отвечает не к Кларе.

— Вы, наверное, голодный. Я как раз собиралась накрыть на стол.

Резко разворачиваюсь к кухонному гарнитуру, беру поднос, чтобы отнести блюда в столовую.

На моё плечо ложится тяжёлая ладонь, и я застываю на месте. От прикосновения по телу разливается жар, маленькие огонёчки тепла скользят вниз, а ладони вмиг становятся влажными.

— Я сам отнесу. Поставь, — голос звучит рядом с мочкой уха.

Пальцы скользят, поднос чуть не падает из рук, но я успеваю опустить его на столешницу.

— Твой рабочий день окончен. Клара, проводите её до домика, — приказывает Ярослав.

Я киваю, опустив голову, покидаю кухню. Не хочу смотреть в его глаза, не хочу читать в них мысли, от которых жарко.

Как только мы выходим из поместья, я пытаюсь уговорить Клару не тратить сил на мои проводы. Дорогу до дома я уже выучила. Но она остаётся верна поручению Ярослава Кирилловича, бредёт вместе со мной по еловой роще.

Сумерки опускаются на землю и покрывают лес паутиной таинственности. Клара рассказывает мне, что тоже живёт в одном из домиков — её, с синими ставнями, а на флюгере птичка.

Оказывается, неподалёку от коттеджного посёлка находится столовая для персонала. Все работники поместья едят там, поэтому я готовлю только для Ярослава Кирилловича и его гостей.

Помимо Клары, в поместье работают две другие домработницы. Они делят между собой смены и комнаты, которые убирают. Ей, как самой старшей, поручено составлять график.

Когда мы подходим к моему крыльцу, я предлагаю Кларе зайти на чай. Мне хочется, чтобы она немного отдохнула, перед тем, как вернуться в поместье.

Клара отказывается, но стоит мне только упомянуть об оставшемся имбирном печенье, как она переступает порог.

Я завариваю чай с лавандой и мятой, достаю из контейнера печенье и раскладываю его на тарелке. Клара рассказывает о своей молодости и пропадающем в командировках сыне.

Мне кажется, что в этом поместье она так же одинока, как и я.