Десятка кубков

– Госпожа, вы прекрасны!

– Свида, мы не поладим, если ты будешь врать мне в лицо.

Хромой управляющий топчется на месте, поправляет нарядный жилет на плечах. Ветте холодно и кажется, будто Свида теперь осуждает ее за желание потоптаться так же. Осуждает он, вся остальная прислуга, гости – только насчет матери Ветте так не кажется. Мать наверняка осуждает. Ее взгляд сейчас – ближайший источник тепла.

Осень, обувь на тонкой подошве, под ногами каменный пол. Платье сшито второпях, «скорее, пока наш жених не передумал». Зеленая парча куплена на его деньги, но сумма – ерунда, капля в море добытых в походе богатств, так что может еще и передумать. Тогда Ветта острижет волосы, которые ей сегодня заплетали все утро, возьмет меч пропавшего без вести брата и сама убежит в Хаггеду воевать.

– Где же его носит? – цедит госпожа Берта.

Приятно, что мать осуждает кого-то еще.

Вдруг – возбужденный ропот, оживление, открывается дверь большого зала. Напротив – точно такая же. Ветта Ольшанская медленно ступает по древним камням. Марко Ройда идет навстречу, полностью седой в свои двадцать шесть лет.

Все улыбаются, громко хлопают в ладоши, не слышно шагов жениха, хоть он и в сапогах. Одет в багрово-красное, как ходячий синяк. Ветта сцепляет пальцы в замок, чтобы с них не попадали кольца матери, говорит вполголоса:

– А я уже придумала, что делать, если ты не придешь.

Марко подает невесте руку, хотя на этом этапе еще не обязан.

– Куда я мог деться? Обратно в Хаггеду?

– Таков и был мой план.

– Извини. Мы с Дубскими спорили. Говорят, булаву на свадьбе носить не положено. Даже на собственной.

Ветта косится под багровый локоть: кинжал на поясе, а с левого боку – меч, будто Марко вынужден придавить себя к земле тяжелым металлическим грузом.

Здесь нужно остановиться, замереть плечом к плечу. Сами собой в руках появляются полные винные кубки. Пожилой господин Дубский, родственник жениха по материнской линии, перекрикивает всеобщую радость:

– Марко из Кирты!.. – Кругом резко становится тише. Лицо старика собирается в одну большую морщину. – А, простите! Сначала – семя и лоно!

Да, думает Ветта, осушая кубок. Вот все это к чему.

Мужчина честным именем клянется любить женщину и не делать детей на стороне. Хорошо бы. Землей клянется содержать. Куда денется – даже Хаггеда не спасет. И защищать клянется – при Марко столько оружия, что все женщины в зале должны чувствовать себя в безопасности.

– Ветта из Старой Ольхи!..

Все, что требуется взамен, – быть женой. Раздвигать шторы по утрам, а по ночам – ноги. Ветта клянется в этом кровью, пóтом и слезами. Надеется, что сегодня прольется не слишком много. От волнения едва замечает поцелуй.

Теперь – пот. Молодым нужно станцевать. Слышать музыку Ветту научил брат: будучи трезвым, Войцех двигался как настоящий артист – так здорово, что хотелось повторить за ним.

Марко Ройда оставляет у стола меч, но не кинжал – возможность для Ветты немедленно овдоветь. С другой стороны, не состоявшийся в постели брак недействителен, поэтому герою войны нечего бояться. Он отважно берет за руку дурнушку-жену, смотрит прямо в глаза – кошмар, сколько же раз ему ломали нос? – и обнимает за талию. Музыканты из бронтской академии искусств наигрывают красивую мелодию. Марко двигается мягко, как крупный кот, и теперь Ветта боится оттоптать ему сапоги.

– Ты хорошо танцуешь, – признает она, отдаляясь и выставляя ладонь.

Марко едва касается ее, задает длину следующего шага.

– Ты легко удивляешься.

Они кружат друг напротив друга, как поединщики.

– Не ожидала такого изящества от Крушителя Черепов. Тебя же «учили более нужным вещам».

На лице Марко появляется то, что у другого человека называлось бы улыбкой.

– А еще у меня самый разборчивый почерк в северной армии. – Он заводит руки за спину. – Может, мы, Ройды, и выскочки, купившие себе господское право, но не дикари.

Обходя его сбоку, Ветта шепчет:

– Откуда ты знаешь про «выскочек»?

– Все так считают, не только твоя мать.

Марко поворачивается, снова протягивает руку. Танец почти окончен. Ветта слышит музыку будто сквозь толщу воды.

– Извини за нее. За это. И заранее.

– На ней я бы не женился.

В поклоне Ветте удается спрятать смешок.

Они наконец-то садятся за стол и набрасываются на еду – Свида доволен больше всех, не зря муштровал кухарок. Музыка продолжает играть не впустую: госпожа Берта идет танцевать с самым плечистым гостем; кто-то увлекает за собой в середину зала даже грустную Нишку Тильбе. Положив на блюдо обглоданное кабанье ребро, Ветта промакивает губы салфеткой и говорит:

– Мне нужна твоя помощь.

Марко приподнимает серую бровь: правая потемнее левой.

– Гм?

– Меня возили в Столицу совсем ребенком, так что я просто выучила список сегодняшних гостей, но портретами он не сопровождался.