Дети логики: Право на жизнь

Глава 1.1

Смерть уже приходила за ней дважды: сжимала в своих болезненных кровавых объятиях, выдавливая из тела то, что называют здравым смыслом. Свидания с ней были невыносимы, но каждое в итоге заканчивалось озарением. Близость конца давала габбро понять, какими незначительными и бесполезными знаниями забита её голова. Сколько бы моделей поведения, законов или формул она ни знала — все они были бесполезны перед эмоциональным помешательством, в которое девушку вгоняла боль.

Кенуи спрашивал её, зачем сначала намеренно наносить себе увечья, а после молить о скорой смерти. Ответ на его вопрос оказался до боли простым: не можешь соответствовать критериям жизни — покончи с ней. Такая установка властвовала над всеми без исключения габбро, повергая их совершать самоубийства всякий раз, когда ситуация выходила за рамки их понимания. Вот только объяснить это Кодама была не в силах, потому как в моменты агонии её мозг предпочитал переключать все ресурсы на восстановление эмоционального равновесия, а не запоминать подробности.

В этот раз всё произошло иначе, и вместо боли девушку охватила всепоглощающая усталость. Габбро понимала, что является для Кенуи обузой, поэтому решила рассказать ему про Коджор и попросить найти Нтуи Кнолти, от результатов семантического анализа которого зависела судьба планеты. Кодама сочла такое решение самым логичным в сложившейся ситуации и представить себе не могла, какие оно повлечёт за собой последствия. Её признание стало для Кенуи сильнейшей мотивацией выжить в этом негостеприимном месте, и его настойчивость спасла их обоих.

Ледяные объятия смерти в очередной раз пощадили габбро. Кодама открыла глаза, увидела воду и с криком попыталась вскочить на ноги: она хорошо запомнила, что эта стихия недружелюбна.

— Держу я тебя, успокойся, — раздался над ухом голос Кенуи. — Как себя чувствуешь?

— Дурно, — односложно ответила девушка и откинулась обратно ему на плечо.

Перед глазами встала тёмная пелена, а сердце бешено застучало: какое-то время назад Кодама замерзала насмерть, теперь же по её лицу тёк крупный пот. Руку астростопера габбро действительно ощущала у себя на талии, но несмотря на такое близкое соседство почти не чувствовала запаха Кенуи. Потеря обоняния, однако, её сейчас мало заботила. Мысли Кодамы были сосредоточены на исходившей от термального источника духоте, из-за которой девушка была готова снова потерять сознание.

Кенуи зачерпнул в ладонь воды и умыл её.

— Если совсем плохо — вылезай, — произнёс он, кивая в сторону берега. — Обсохнешь и можешь надеть мою куртку.

— Где мы? — спросила Кодама, вяло оглядываясь и обнаруживая, что всё вокруг сокрыто белым непроглядным туманом.

В следующий момент ветер разогнал его рваные клочья, и взгляду габбро на краткий миг предстала фумарола. Небольшая трещина, окаймлённая светло-жёлтой коркой серы, разверзлась неподалёку от источника и исправно источала в воздух свои ядовитые пары. Стоило ветру сменить направление, и их удушливое облако тотчас бы опустилось на природный бассейн. Могло показаться, что Кенуи выбрал не лучшее место для восстановления сил, но стоило Кодаме коснуться рукой земли, и она всё поняла. Им сейчас нужно было тепло, чтобы выжить, а без термальной энергии недр это была бы лишь чаша ледяной воды, окружённая голыми скользкими камнями. В сложившейся же обстановке на последних даже можно было высушить вещи, что астростопер и предпринял.

До ушей девушки долетели слова Кенуи. Он рассказывал, как тащил её сюда через узкую болотистую полосу, исчерченную змеями ручьёв, и как вконец одуревший упал на колени перед этим источником. Давно его так не мучила жажда. Мужчина с усмешкой вспомнил, что чуть не кувырнулся тогда лицом в воду, пытаясь проверить, пригодна ли она для питья и купания.

— Я хочу выйти, но у меня кружится голова, — прервала повествование габбро.

Кенуи помог ей выбраться на берег, и девушка без сил опустилась на тёплые камни. Ветер сбил с её лица пот, и Кодама почувствовала себя лучше.

— Да, знатно я сегодня сглупил, — с неохотой признал астростопер, рассматривая краем глаза синяки, украшавшие руку габбро. — Надо было дать тебе отдохнуть в том гроте и дождаться улучшения погоды.

Кодама ничего ему не ответила и переключила своё внимание на тени скользящих друг над другом облаков. Кенуи понимал, что она имеет полное право обижаться на него, но всё же осознавать это было немного странно. Она ведь была габбро.

Мужчина выбрался на берег и сел на большой плоский камень.

— Я был раздражён тем фактом, что с твоим появлением всё пошло не так, — заговорил он. Кодама теперь являлась важным информатором, и астростопер хотел расположить её к себе, чтобы больше узнать о Коджоре. — Ты не знакома с такой жизнью, поэтому считаешь, что я всё делаю тебе назло… Однако всё, что я делаю, и о чём прошу тебя, направлено на то, чтобы мы выжили.

— Я согласна подчиняться тебе, — произнесла габбро, не поворачивая головы.

— Что?

— Ты подготовлен к таким условиям, — пояснила Кодама. — Я согласна выполнять любое твоё требование.

Кенуи молча хмыкнул — уж лучше бы она обиделась, — поднялся на ноги и сходил за вещами. Рабочий костюм был ещё влажным, но времени ждать у них не было: ветер переменился и принёс с собой запах сернистых испарений. Нужно было скорее уходить, чтобы не отравиться ядовитыми парами.

Глава 1.2

— Где ты… бы-ла? — с трудом выговорил мужчина и сплюнул наполнившую рот горькую пену.

Зрение пока не в полной мере вернулось к нему, и Кмагон узнал помощницу по аромату духов. Даже в таких деталях Эста подчинялась его вкусам, но сейчас приятный ранее запах показался министру пронзительно резким, точно оголяющим нервы. Виной тому стали введённые женщиной препараты.

Эста опустилась на пол и закрыла лицо дрожащими от напряжения ладонями. Вокруг валялись использованные шприцы от инъекций и смятые электроды портативного одноразового дефибриллятора. Некоторое время назад прибор признал Кмагона умершим, однако она не пожелала мириться с этим заключением. Руки женщины легли министру на грудную клетку и выполняли непрямой массаж сердца, пока были в состоянии двигаться. Прагматичной Эсте тогда не оставалось ничего другого, кроме как уверовать в чудо. Оно ли послужило тому причиной или её самоотверженная решимость, но мужчина в итоге задышал самостоятельно.

На Кмагона и раньше совершали покушения, поэтому помощница быстро взяла за правило всегда иметь при себе реанимационный набор. Узнав, что она еще и классы ядов изучила, министр как-то обронил в шутку, что теперь может быть спокоен за свою жизнь: такая подчинённая и мёртвого поднимет. Так и случилось.

Эста обо всём догадалась, ещё когда увидела Сентжа на взлётно-посадочной площадке. Ранее он ясно дал ей понять, что недоволен действиями Кмагона, стало быть, прийти сюда мог только с одной целью. Эста прекрасно знала, на что способен этот зверь под личиной старика, поэтому сразу бросилась внутрь здания. В тот момент ей руководили страх и желание успеть. Полчаса назад это была уверенная в своём решении женщина, намеревавшаяся сообщить начальнику об увольнении и готовая в последний раз стоически выдержать его гнев. Теперь от той Эсты в ней осталось лишь желание действовать, невзирая на последствия.

Кмагон не только быстро пришёл в себя, но и узнал её, значит, кратковременная кома не повредила мозг мужчины. Выходит, она угадала с противоядием. Эста кинула взгляд на разбросанное по полу содержимое реанимационного набора и тихо рассмеялась. Последние несколько дней её преследовала дилемма выбора: сохранить верность руководителю или спасти собственную жизнь. Здравый смысл подсказывал выйти из игры, пока на то была возможность, и Эста почти поддалась искушению, но эмоции… лишь сейчас женщина окончательно призналась себе в том, что все эти годы подле начальника её удерживали чувства. Только будучи преисполненной искреннего уважения ко всему, что он делает, можно было существовать рядом с таким политиком, как Кмагон.

Эста встала, с трудом ухватила негнущимися пальцами пустой кувшин и направилась зачерпнуть воды из бассейна.

— Нет! — воскликнул министр, услышав всплеск. — Он её отравил!

Выпавший из рук кувшин забрызгал женщине ладони и быстро погрузился на дно. Проводив его взглядом, она заторможено моргнула, затем вздрогнула всем телом и принялась судорожно отирать с пальцев капли. Эсте показалось, что ей начинает овладевать приступ лихорадки. Женщина бросила взгляд в сторону двери и захотела как можно скорее покинуть эту проклятую виллу, но раскат грома вернул её к реальности. Бегство отсюда станет бегством от Кмагона, а он такого не простит.

— Подойди! — громко позвал министр. — Эста!.. Он улетел?

— Я… не видела… — произнесла она тихим голосом. — Я сразу побежала сюда.

Женщина взглянула на начальника, и её охватило чувство вины. Скажи она сразу, что Кодаму освободил Сентжа, дало бы это министру шанс разыграть карты судьбы иначе? Она ведь только хотела уберечь его, а получилось наоборот.

— Сходи на кухню и принеси воды, — дал указание мужчина. — Одежду… поможешь мне…

Не успел он договорить, как помощница уже метнулась вон из помещения.

Кмагон поднёс ладонь к лицу и вытер с губ горькую чёрную пену: долго ещё его будет воротить от вида и запаха того вина. Выставив руку против света, министр пристально вгляделся в изображение своей ладони. Ещё чуть-чуть, и он сможет видеть, как раньше. Кмагон сощурился, пытаясь сфокусироваться на кончиках пальцев, но от этого у него разболелась голова, и мужчину стошнило.

Эста вернулась в комнату и сразу бросилась к нему с чистым полотенцем.

— Я сам, — прохрипел министр и жестом отстранил её. — Подготовь пока сканер к ра…

Кмагон выронил полотенце, и глаза его расширились от ужаса: мужчина понял, что не чувствует ног. Он перевёл взгляд на свои стопы и тщетно попытался пошевелить пальцами.

— Ударь меня! — вскричал министр. — По голени!.. По колену!.. Нет… НЕТ!

Эста в немом оцепенении потупила в пол глаза: наблюдать муки его агонии было невыносимо. Женщина словно вернулась назад во времени и будто снова очутилась перед кроватью проклинавшего всё на свете отца. Она столько сил потратила на то, чтобы обеспечить его протезами, но не получила в ответ и слова благодарности. Эста коснулась пальцами виска — воспоминания были не из приятных — и выбежала прочь из помещения. Упав в кресло, она обхватила голову руками и тихо всхлипнула: придумать худшего наказания за ошибки её молодости было просто невозможно.

— Если он встанет на ноги, то обязательно сделает мою жизнь невыносимой, — прошептала женщина, плотнее обхватывая ладонями уши. — Он не должен встать!.. я не хочу…

Очередной раскат грома выдернул её из ужасных воспоминаний. Эста медленно отняла руки от лица и с облегчением услышала только шум дождя: Кмагон успокоился. Женщина несколько раз глубоко вдохнула и заставила себя встать. Нужно было идти к нему, чтобы показать своё расположение и отвести подозрения, ведь министр неспроста спросил, где она была. Он и Сентжа — два мстительных безжалостных существа, которым нельзя давать повода усомниться в чьей-то преданности.

Глава 1.3

Кодама проснулась от чувства тяжести, сковавшего ей талию.

— Кенуи… — позвала девушка сонным голосом, нащупывая его ладонь. Астростопер пробормотал что-то несвязное в ответ и убрал руку.

Габбро поморщилась: от сна на твёрдой поверхности мышцы одеревенели, и каждое, даже незначительное движение теперь отдавалось болью во всём теле. Кодама так и не смогла снова заснуть, и пусть внутри спальника было тепло, но ей срочно требовалось вытянуться во весь рост. Девушка приподняла рукав куртки и выглянула наружу. Уже давно рассвело, и о костре напоминало лишь пятно выжженого мха. Погода стояла довольно промозглая, но предрассветный туман уже разошёлся, обильно окропив росой мох и куртку, которой Кенуи вчера прикрыл горловину спальника.

Кодама вздрогнула: сначала от холода, а второй раз оттого, что услышала чьё-то хриплое рычание. Габбро повернула голову в направлении звука и увидела покрытое куцей шерстью долговязое существо, злобно скалящее свои поломанные зубы. Из приоткрытой пасти животного текла пена, сочась по воспалённым дёснам мимо уродливых клыков. Завидев движение, существо выгнуло спину и приготовилось к прыжку.

— Кенуи… — снова позвала габбро, но уже с другой интонацией.

В голосе её зазвучал страх, который мужчина однозначно считал. Зажав Кодаме рот, он осторожно подвёл свободную руку к приготовленному с ночи парализатору и резким движением смахнул в сторону куртку. Животное зарычало и бросилось в атаку — Кенуи выстрелил. Хищник с тихим стоном повалился на камни в нескольких шагах от них. Падение вышло жёстким, отчего язвы, покрывавшие в обилии задние ноги животного, вскрылись. В воздухе тут же раздался запах разлагающейся плоти.

Кодама рванулась прочь из тесного мешка, но не успела сделать и пары шагов, как её стошнило. Кенуи тоже встал, пристально оглядел окрестности, прислушался и только после этого щёлкнул предохранителем, однако оружие далеко убирать не стал. Вернувшись к телу искалеченного болезнью существа, мужчина поднял с земли увесистый плоский камень и размозжил хищнику голову. Кодаму снова стошнило.

— Это старая больная особь — я облегчил её страдания, — пояснил астростопер, вытирая руки о влажный мох. — Подожди в стороне, пока соберу лагерь. Я проверил, здесь больше никого нет.

— Я устала ждать… — прошептала габбро, хватая в руку первый попавшийся камень и занося его над виском. Ей было так плохо, что девушка захотела разбить им себе голову. — Жизнь бессмысленна!

— Это кто тебе такое сказал?! — астростопер вмиг очутился рядом с ней и с силой встряхнул за плечи. — Давай-ка уже поумней, если хочешь стать самостоятельной, не то я лично сдам тебя представителям твоей планеты, суицидница!.. Сделать тебе такое одолжение?!

Тело Кодамы стало податливым, и камень выпал из раскрывшейся ладони.

— Так-то лучше! — Кенуи отрезвляюще похлопал девушку по щеке. — Жизнь бессмысленна лишь в том случае, если ты пытаешься отказаться от неё, так и не прожив. Ты сутки находишься в некомфортных условиях, а посмотри на него!.. Иди! Подойди и хорошо запомни, как выглядит это существо! Осознай, какие муки оно испытывало, но всё равно боролось за свою жизнь!.. А ты что?! Ходячее недоразумение…

Габбро бегло глянула в сторону трупа, но подходить не стала. Новых попыток наложить на себя руки она также не предприняла, и через пять минут они выдвинулись к скалам, из-за которых вчера прилетел корабль. Видимость сегодня была хорошая, и Кенуи без труда нашёл безопасный путь к перевалу. Осознавая, что подниматься вверх будет куда труднее, чем идти по мшистым камням, он дал Кодаме как следует отдохнуть перед штурмом склона и заставил её поесть.

— Если потемнеет в глазах или почувствуешь, что трудно дышать, сразу припадай к земле и хватайся за что-нибудь руками, — объяснял астростопер, связывая себя и девушку обрывком верёвки. — Твоя задача состоит в том, чтобы не улететь вниз со склона, дальше я сам разберусь. Поняла?

Габбро взглянула на него и безынициативно кивнула. Выглядела она бледнее обычного, а под глазами появились синяки. Понимая, что подъём вверх не доставит спутнице приятных ощущений, Кенуи дал девушке болеутоляющее, похлопал по плечу и сказал, что верит в неё.

— Ты врёшь, — произнесла Кодама вялым голосом, но на ноги встала.

— Ага! — поддакнул мужчина. — И таким образом даю тебе возможность стать лучше, чем ты есть. Вперёд!

Подъём отнял у них три часа, и габбро без сил упала на землю, чуть только рельеф под ногами выровнялся.

— Не драматизируй, — фыркнул Кенуи, взбираясь следом. — Это я должен валиться от усталости, потому что полпути тащил тебя на себе.

Кодама никак не отреагировала на его слова. Отпив немного из фляги, астростопер оставил ей воду и пошёл к противоположному краю гребня, чтобы определить, где они сейчас находятся. Взгляду мужчины предстала соседняя долина, но обвал сделал склон слишком крутым для спуска. Дорога, про которую говорила Есир, петляла где-то вдалеке, огибая серные поля с противоположной стороны. Вчера в тумане они забрали слишком вправо и не нашли пути к ней.

Здание туристической базы едва прослеживалось за нагромождением валунов, но всё же находилось в прямой видимости, значит, с ней можно было попробовать связаться. Кенуи достал самодельный приёмопередатчик и громко выругался: судя по скорости гулявшего вдоль гребня ветра, здесь скоро разразится настоящая буря. Теперь понятно, почему вчера их с таким усердием искали, а сегодня ни один корабль над головой не пролетел.