Девочка Грома

Глава 1

Денис

Мерзкое утро.

И состояние тоже мерзкое.

Я понимаю это, еще даже не открыв глаз. Выныриваю из забытья, как по щелчку. Тут же по уши окунаясь в новый день. 

Перекатываюсь на спину, вдыхая полной грудью. Тупая боль пульсирует в висках, зажимая качан в тиски. В горле пустыня. Сердце рвет грудную клетку. Тело ломит. Ощущение, будто я вчера по старой памяти дал добрый десяток километров по пересеченной местности. Разваливаюсь к херам.

Желание сдохнуть в данный момент достигло своего апогея. 

Похмелье. Давно я не упивался до такого состояния, что даже думать больно. Старость, однако, совершенно не в радость. В сорок жизнь, по ходу, заканчивается. 

Но самое поганое – это то, что, даже нажравшись до поросячьего визга, я не вытравил эту пигалицу из головы! Вторую, мать твою, неделю я просыпаюсь с ее образом перед глазами, огромным стояком и мечтами вздернуться.

Ничего не помогает! Ни беспорядочный секс, ни тонны алкоголя, ни даже работа. Та, которая раньше компенсировала недостаток абсолютно всего.

Это клиника. Ее крайняя степень. Я больной на голову ублюдок, зациклившийся на одной единственной бабе, которая как рыбу на крючок зацепила. День за днем. Ночь за ночью. Мудак. 

Пока я с извращенным удовольствием занимаюсь самобичеванием, рядом слышится шорох покрывал.

Какого...?

До слуха долетает возня на кровати, матрац прогибается, и приятный женский голос на ухо говорит:

– Денис…

Ох, зашибись, Громов!

Мало того, что я нахерачился, так еще и до дома не доехал. Похоже, отключился прямо в отеле. Регистрация в номере, и это, в принципе, последнее, что я помню.

– С добрым утром... – снова игривый шепот.  Я не успеваю даже среагировать, как незнакомка забирается на меня верхом. Чувствую прикосновение женских ладоней. Они проходят ногтями по моей груди. Царапают. А следом за ними губы. Горячие. Исследующие шею, грудь, живот, все смелее и активней подбирающиеся к восставшему из мертвых "Громову младшему", который, зараза, дернулся. Слышу одобрительный смешок. Дамочка, видать, приписала заслуги на свой счет, вот только ни хрена подобного. “Воскресили” его далеко не ласки ночной незнакомки, которую я, пьяный в драбадан, подцепил в каком-то второсортном баре. А мысли. Гребаные мысли о девчонке. И во сне. Даже во сне! 

Открыв глаза, я даже и не удивлен тому, что в районе паха вижу блондинистую макушку. Все по стандарту. По шаблону. Светлые волосы, хрупкая фигурка. Все, как и последние две недели. Предсказуемый я до жути. 

Идея, сука, фикс! 

Вот только не та. 

Девушка, к моему стыду, имя которой я даже не помню, поднимает взгляд. Откровенно пошло улыбается и стягивает с меня покрывало. С намеком облизывает свои губы, обхватывая ладонью колом стоящий член. А я со злостью откидываю обратно голову на подушку. 

Не то, блядь! Все не то! Губы тонкие, глаза зеленые, черты лица грубые. Тяжелые. Их не хочется зацеловать. Их не хочется касаться. На них не тянет, как магнитом, смотреть. Смотреть и впитывать каждую мелочь, каждую родинку и веснушку. В ее глазах не тонешь.  

Не она. Не Яна. 

На трезвую голову эта грубая реплика совсем не торкает. Не хочу. Хоть и звенит все внутри. Но не на нее. 

Однако девушка  настроена решительно. Ее ладони пришли в движение. А вот я   уже на грани того, чтобы отогнать губы и прочие части загребущего тела девчонки от своих стратегически важных органов. Грубо послать лесом, оказавшись последней скотиной. Но на мое счастье, тишину номера разрывает ор трубки. Телефон.

– Прости малышка, не сейчас.

Я отцепил от себя женские руки и поднялся с постели. С небывалой для похмельной туши прытью, но с трудом соображая, где орет мобильник, нашел джинсы. Вытащил гаджет из кармана, отвечаю, не глядя на экран. И с разбегу нарываюсь на злое:

– Ты совсем страх потерял, Громов! И это не вопрос! 

– Лена? –  все же приходится покоситься на имя вызываемого абонента.

Елагина.

Твою ж…! Какое сегодня число?

– Тебя где черти носят, кот ты блудливый?! У тебя лекция у третьего курса через полчаса, а ты даже не близко к универу. 

Задница.

– Ректор про тебя уже спрашивал. 

Жирная задница.

– Откуда ты знаешь, что я не подъезжаю уже? – спрашиваю, а сам оглядываю номер в поисках оставшихся шмоток. – Ты слишком плохого обо мне мнения, Елен Санна.

Вот они. Боксеры, джинсы, джемпер. Сноровку, оказывается, еще не потерял. Меньше минуты, а я уже ботинки натягиваю. Несмотря на похмельный синдром и слабость в конечностях. 

– Я тебя знаю, как облупленного. 

– Я уже заворачиваю на парковку.

– Денис, ты куда? – долетает из спальни вопль, который я напрочь игнорирую. Хватаю с полки в коридоре портмоне и подцепляю пальцами косуху с вешалки. Достаю и кидаю на тумбу приличную стопку крупных купюр и вылетаю из номера, не прощаясь и не расшаркиваясь с блондиночкой. Дежурные фразы типа: спасибо, все было круто – не в моем стиле. Я ухожу молча, по-английски. Благо, ни одна из “них” еще не жаловалась. 

Глава 2

Две недели назад. Сочи.

Денис

Блондинка.

Я последний день в командировке, и оставшуюся работу делаю с ее образом в голове. Ремарка: пытаюсь делать.

Это какое-то долбаное помешательство. Я никогда не любил блондинок. Никогда! Как и любого мужика, меня всю жизнь преследовал общепринятый шаблон, и таких, как эта я, обходил по косой дуге.

Но тут меня переклинило, да так, что я то и дело возвращаюсь мыслями к ней. 

Она здесь отдыхает. А я по работе. Хорошо ли то, что мы живем на одном этаже одного и того же комплекса? Пока не могу понять. 

Но сегодня последний день, и завтра на семичасовом рейсе я возвращаюсь в столицу. Самое смешное, что я, как последний мудак, не спросил все еще у нее номера телефона. 

Откидываюсь на спинку кресла и прикрываю глаза. Последние дни отрывочными картинками пролетают перед глазами.

Я помню первый день, когда столкнулся с ней у лифта и пропал в ее чистых огромных глазах. Помог донести сумку, которую она выронила.

Хренов джентльмен! 

И только остановившись у ее номера, понял, что даже не спросил ее имени. Надо было исправляться. 

– Яна, – чуть улыбнувшись, протягивает она мне свою тонкую, хрупкую ладошку.

– Денис, – отвечаю пожатием ее прохладных пальчиков. Их даже сжать как следует страшно! Про то, что ее хрупкая ладонь теряется в моей широкой грубой ладони, вообще молчу. 

Залип. 

Самое идиотское, что я не хочу лезть и выискивать, чтобы узнать, кто она такая… Не хочу. Впервые от одной мысли нарыть на малышку досье внутри идет отторжение. Хочу нормального, человеческого знакомства. Без фальши, без закулисных игр и каких-то заморочек. Хочу именно так, как у нас с ней все и происходит. 

Пару дней назад мы столкнулись в ресторане, что находится на первом этаже, и приятно провели время. Просто болтали. Ни о чем. Никакой конкретики и рассказов о себе. Я впервые почувствовал себя моложе своих лет. Гораздо! Она ведь молоденькая… Совсем. Точно восемнадцать, а вот дальше даже прикинуть не могу. Плюс года два, не более того. В сравнении с моими сорока – малышка.

Утонченная, такая… кажется, эфемерная:  дунь на нее неосторожно, и она растворится. Еще и платья под стать своей фигурке выбирает. Воздушные, летящие. Ангел. И совершенно не для того крупногабаритного медведя, как я.

А я хотел продолжения. Впервые в жизни я хотел какого-то гребаного продолжения. 

Но утром я улетаю. Поэтому собираюсь с ней поговорить и наконец взять номер телефона.

Как сопливый юнец, твою мать!

Завершаю работу почти в девять. Весь день угробил на какую-то ерунду. Но завершить дело в срок – это уже принцип. Поэтому скрипя зубами, поглядывая на часы, я все же выгребаю свою задницу на улицу, сдав охраннику ключи от офиса, который мне подогнал Дам.

До отеля минут десять пешком. И я, наконец, за последние дни позволяю себе прогуляться, не торопясь. Собрать мысли в кучу, подышать морским воздухом и отчитаться перед другом за проведенную мной и моими ребятами проверку в его отелях. 

Долго разговор по телефону с Абашевым не длится. Его там ждет жена и мои любимые крестницы. Поэтому я, коротко отрапортовав и условившись с ним о встрече по прилете, кладу трубу и осматриваюсь. Вокруг гуляют парочки, смеются дети, у кого-то собака сорвалась с поводка и с радостным лаем удирает от хозяина. Я же, усмехнувшись своим мыслям, прибавляю шагу и тороплюсь к Яне.

Уж очень я хочу провести этот вечер с ней.

Пройдя лобби отеля, поднимаюсь на нужный этаж, перешагивая через ступеньку, а то и две. И вот оказываюсь около ее номера.

Заношу руку для удара. Но почему-то медлю. Блядь, Гром, где твоя уверенность? Ну? Тебе лет-то сколько? Никогда меня еще так не вело, и в груди не грохотал от неуверенности мотор. 

К черту. 

Снова заношу руку и наконец стучу. Раз, другой. Но в ответ тишина. Конечно. Будет такая куколка сидеть и ждать тебя.

Разочарование падает на плечи невидимым грузом. Облом, Денис Игоревич. 

Развернулся на пятках и направился не в сторону своего номера, а в сторону бара, который также находился на первом этаже. Но спустившись, обращаю внимание на музыку, доносящуюся с улицы.

Выхожу и иду в сторону приятной мелодии. Ах, да. Я и забыл, что на территории развлекательного комплекса находится впечатляющий музыкальный фонтан. И открытый бар, кстати. Залью свое “горе” там. Тем более, ночь выдалась безоблачная, теплая и охеренно звездная. 

Отдыхающие кучкуются у фонтана, который под знакомую песню, кажется, легендарных Scorpions, выплескивает в такт под музыку струи, освещенные цветными огнями. Выглядит эффектно, дух захватывает. Достойное зрелище. За душу берет, хотя меня эстетом и романтиком-то не назвать. 

Глава 3

Яна

Я смотрю на него – он смотрит на меня.

Этот тяжелый, пробирающий до глубины души карий взгляд снится мне вот уже целых две недели. Обвиняющий, осуждающий, потом растерянный, а наяву… злой.

Терзает мое бедное сердце прямо с той самой ночи, когда я, позорно поджав хвост, сбежала на самом пикантном моменте нашего невероятного вечера в Сочи.

Тогда я спасовала. Струсила. Испугалась.

А теперь? Теперь слов нет. Только накрывающий с головой стыд от осознания того, что мужчина, который завладел моими снами и с которым у меня был курортный роман, теперь мой новый преподаватель.

Так конкретно влипнуть могла только я!

На щеки медленно наползает румянец. Они уже начинают гореть. И даже любопытно таращащиеся одногруппники положение не спасают. Тишина в аудитории угнетает и давит на ушные перепонки, сердце стремится пробить грудную клетку. А когда Денис своим раскатистым басом еще и гаркнул:

– Фамилия?! – захотелось сквозь землю провалиться. Таких ноток в его тоне я до этого не слышала. 

– Е-Елагина, – проблеяла я невнятно, да тут же сама на себя разозлилась.

Что за тряпка?

Что за мямля?!

И с какой это стати он так на меня рычит? Между прочим, за пять минут опоздания еще не предполагается расстрел!

– Ульяна Елагина, – добавила уже смелее, сжимая пальцы на лямке рюкзака. – Прошу простить меня за опоздание, – и за то что “возбудила и не дала”. – Можно, я пройду на место? – а лучше выйду во-о-он в то окно напротив. 

Смешно, что я ведь даже не знаю, как его полное имя. Как к нему обращаться… теперь? Для меня этот суровый мужчина был буквально две недели назад просто Денис. Сейчас же даже язык не повернется так его назвать. 

– Ульяна значит, – повторил Денис, – Елагина, – появилось ощущение, будто мужчина все еще пытается осознать, кто перед ним. Гипнотизируя мою пригвожденную к месту фигуру взглядом из-под густых хмурых бровей.

Ну, и я не отстаю. Рассматриваю его с каким-то диким удовольствием. 

Внушительный. Даже пугающий своими габаритами, совершенно чужеродными в этой стерильно-элегантной аудитории. В этом темно-сером клетчатом костюме и белой рубашке, обтянувшей мощный разворот плеч. С густой бородой, которая так щекотно кололась, когда его жадные губы сминали мои, и с темным ежиком волос.

Он был этакий медведь. Внешне неприступный, неповоротливый, грозный и яростный, но внутри умеющий быть умопомрачительно нежным и ласковым хищным зверем. 

Я заметила его в первый же день, как только заселилась в номер отеля. Трудно было не заметить! Он заставлял трепетать все внутри уже только от одного своего взгляда. Таять от одного вздоха. Голова шла кругом уже от того, какой неимоверно хрупкой и маленькой я чувствовала себя рядом с ним. В полной и безоговорочной безопасности.

Жалкие дни, считанные просто. И так влипнуть – это надо уметь. 

Я умела. И, как показывает жизнь, активно практиковала! 

– Кхм, – кашлянул кто-то из парней. – Уль.

Я бросила взгляд на одногруппников. Вадик активно махал мне рукой с нашего привычного пятого ряда, что-то шепча сквозь сжатые зубы.

Да я бы и сама уже рада исчезнуть со всеобщего обозрения. Особенно сильно жаждала спрятаться от взгляда нового преподавателя. Пока мои щеки окончательно не заалели. 

– Проходите, студентка Елагина, – услышала я наконец-то и украдкой выдохнула. 

Потупила взгляд и прошмыгнула к Вадику. Плюхнулась рядом с другом на стул и бросила в ноги рюкзак, силясь слиться с обстановкой. 

– Это что было? – хмыкнул мне на ушко друг детства.

– Что? – включила я режим “дура полнейшая”, нырнув в рюкзак за блокнотом и ручкой. Щеки до сих пор жжет от смущения, а чувство, будто я не в своей тарелке, только усиливается.

– Ну, эти гляделки ваши. С преподом. 

– Тебе показалось, Вадь. 

– Да? Не думаю, Улька. 

– Вот и правильно. Вот и не думай. У тебя это все равно получается плохо.

Вадик на это ничего не ответил. Не успел. До нас долетело требовательное:

– Я вам не мешаю, господа студенты? – вкрадчивым, пугающе ровным тоном, от которого поджилки затряслись.

Вот черт!

– Простите, молчим, – поднял руки Вадик, выдав свою фирменную “примирительную” улыбочку. Она у него всегда и со всеми преподами прокатывала. С самого первого курса. Превращая парня из засранца в белобрысого ангелочка. Нимба только не хватало. 

Однако Денис не все. И я уверена, что с ним такие шутки не пройдут.

– Фамилия? – спросил наш новый преподаватель, складывая свои мощные ручищи на груди. Да так, что ткань пиджака опасно натягивается и слишком хорошо демонстрирует, какие под ней спрятаны накачанные руки. 

Женская половина нашей группы подавила вздохи, чуть не расплываясь по столам. Парни явно почувствовали, кто тут в группе теперь альфа самец и “прижали уши”. А я снова пошла пунцовыми пятнами от смущения. Потому что подсознание слишком живо напомнило, как эти самые руки прижимали, ласкали и крепко обнимали. 

Глава 4

Денис

Языкастая. Оказывается. В Сочи я такого за Янкой не заметил. Там она была воздушной и до страха ее сломать утонченной принцессой. Здесь же, видать, “ее стихия”, сказывается и мамка под боком. Дерзит, коза. 

Елагина.

Рехнуться можно!

Со злости впечатываю кулак в столешницу, до крови сбивая костяшки. 

У меня явно зациклилась жизнь, иначе хрен объяснишь, почему я исправно на своем пути на Елагинскую чету натыкаюсь. Вляпываюсь буквально! Сначала Ленка, из-за которой полкан Герман меня в свое время нехило дрючил, гоняя по всей части. Только вот безосновательно. А теперь вот… Ульяна Германовна. Дочь. Узнай он, что я покусился на его самое святое и дорогое, яйца на кулак намотает, а потом и вообще к херам отстрелит. Я бы так и сделал.

Оху…

Короче.

Провожаю взглядом захлопнувшуюся дверь. Девчонка ею долбанула от души. Ощущение, что по моей гудящей голове.

Как я вообще выдержал пару, непонятно. На чистом упрямстве и злости. Особенно второе нехило так мотивировало, пеленой перекрывая все перед глазами. Ни одного имени и ни одной мордахи сейчас даже не вспомню из студиозусов, кроме двух. Глаза то и дело натыкались на милующуся парочку: Янка и этот… блондин.

Шмелев, чтобы его. Все “пропеллеры” пообломаю и по мохнатой жопе надаю, если еще раз такой взгляд в сторону моей Янки увижу. 

Завожусь, да тут же себя осаждаю с горьким смешком. 

Моей? Если уж она чья, так этого перепончатого насекомого с жалом в заднице, Громов. Но точно не твоя!  

Жених. Зашибись. А в Сочи это что было? Попытка нагуляться перед аскетичной семейной жизнью? Разнообразить половую? Попробовать что-то новое? Так чего деру-то тогда дала? Дурная! Я бы ей показал… все показал. Всю ночь бы самозабвенно показывал, что утром встать с кровати бы не смогла! 

Тормозим, Громов. 

Злости на эту малявку не хватает! 

А сейчас? Ну, вот что сейчас такое было?

Эта коза меня уделала!

Мне не отказывали?

Да, черт возьми, мне не отказывали! Меня не кидали со стоящим колом членом в  номере отеля. Так и хотелось выдать этой зазнобе, а потом в губы ее впиться. До боли. Искусать их, упрямые, поджатые, и закончить начатое. Меня бы даже гребаный новооприобретенный статус ее препода не смутил! 

Только вот от ее взгляда все слова застряли и пыл поумерился. Бравада-то у девчонки явно напускная, внутри, больше чем уверен, она дрожит и трепещет. А вместе с ней и мои части тела “дрожат” и  “трепещут”, млять.

Яна-Ульяна Елагина. Это надо такому случиться! 

Потирая затылок, дохожу до стола, убирая бумаги. Валюсь буквально на стул и растираю висок. 

Елагина! Насмешка судьбы, не иначе.

Вот трезвый разумный голос начинает вещать, чтобы и думать перестал о девчонке. Она дочь Ленкина. Дочь! Не имею права и думать о ней. Мелочь мне в дочери годится. 

Но как, мать вашу? Как?

Я две гребаные недели пытался вытрахать ее из своей головы! Перебирал этих блондинок. Чтобы и дальше продолжить свою жизнь как обычно, в прежнем русле, но нет. Цапанула. Зациклился, как ненормальный, как маньяк. Ущемили достоинство. Дело принципа. Называйте, как хотите, сути не меняет.

Дверь в аудиторию открылась.

– Ой, извините, – заглянула девушка, поправив очки на переносице.

Мазнул по ней безразличным взглядом.

– Вы закончили? У нас тут пара, – проблеяла студентка.

– Закончил, – подхватил со стола телефон и ключи от тачки. Чеканя шаг, направился на выход.

Мне нужен бумажник, горький кофе и пачка сигарет. Пока качан не рванул. 

Яна

Проношусь по коридору, как ужаленная. Пока меня не останавливают на ходу.

Мама.

– Уля? – в ее глазах вопрос. 

Ма проходит по моему лицу внимательным взглядом и посматривает мне за спину. Я зубы свожу и злюсь на Громова, за то, что заставил раскраснеться, и вообще…

Вообще просто злюсь! 

–  Елена Александровна? – усмехаюсь.

Называть мать по имени отчеству в стенах института я привыкала долго. 

– Куда летишь? – усмехнулась мама. 

– Я превысила скорость? Указатель скоростного режима не заметила.

– Несешься, будто опаздываешь куда, язва моя, – мама подхватывает меня под руку и уводит в сторону. – И что за вид? 

– А что с ним? 

– Взъерошенная, щеки красные, глаза горят. Бешеная какая-то. 

– Нормальный у меня вид, – бурчу. – Я к Вадиму тороплюсь, – хоть тут говорю правду. – Он в столовке, заждался уже. 

– Вот и хорошо, – улыбается мама как-то заговорщически. 

Глава 5

Яна

На парковке у ресторана мы с Вадиком оказываемся ровно минута в минуту.

Переглядываемся и, закатив глаза, смирившись с неизбежным, выходим, натягивая на лицо “счастливые” улыбки. Залетаем в роскошно обставленный зал, как положено молодой паре, в обнимочку, и девушка хостес тут же провожает нас к столику, за которым уже уютно устроились наши родители. 

– Ульяночка! Девочка моя, – поднимается с места теть Тома, бросаясь ко мне с объятиями.

– Здравствуйте, – вежливо приобнимаю я потенциальную будущую свекровь.

Надеюсь, “потенциальной” она так и останется! Нет, Тамара Максимовна – прекрасная женщина, и муж ее – Леонид Маркович – фантастически приятный мужчина. Просто брак по расчету, а уж тем более по “самодурству” папенек – не наш с Вадиком вариант. Мы по любви хотим. Он вон на своей Ксю, а я на своем…

Нет, не твоем, Елагина. Ты от него в отеле смоталась? Смоталась. Теперь смирись. Такой мужику облом устроила, до конца жизни не простит. И вообще, с каких пор меня посещают мысли о Громове в таком ключе?

– Вадим, – поднимается мой отец, пожимая руку парня. – Рад тебя видеть. Ты все мужаешь и мужаешь с каждой нашей встречей, – похваливает потенциального “зятя” по плечу отец. 

Я, не удержавшись, снова закатываю глаза и вздыхаю. 

– Ты прекращай, Улька, – строжится папа в шутку, целуя меня в щеку.

– Прекратила па, прекратила.

Мы рассаживаемся за столом согласно “купленным билетам”, официанты, будто по щелчку, устремляются к нам с подносами. Расставляют перед нами изумительно пахнущие блюда, аж желудок жалобно в трубочку сворачивается. Ведь на обеде поесть мне не удалось, кусок в горло после встречи с Денисом не лез, а после универа времени не было, проносились по городу с этим дурацким краном, в итоге его так и не купив. 

Вадик подчеркнуто держится как можно ближе ко мне, но “границ” не переступает. Мамуля моя многозначительно поигрывает бровями, мол, не палитесь, молодежь. А Леонид Маркович и папуля смотрят на нас с парнем как на каких-то упавших на землю милейших ангелочков. Ути-пути, у-лю-лю. 

Уф! Как у меня эта “свадьба” в печенках уже сидит! 

– Как первый учебный день, дети? – интересуется Леонид Маркович. – Небось, успели соскучиться по вольной летней жизни?

– За день-то? – ухмыляется папа. – Рановато будет. 

– Пока не успели, бать, – подтверждает кивком головы Вадик, активно орудуя вилкой и работая челюстями. 

Я иногда на него смотрю и с ужасом представляю, сколько Ксюхе придется для него готовить. Он же тот еще проглот! Девушке можно искренне посочувствовать. Но главное, куда это все уходит? Этот ведьма-Вадик ведь может похвастаться отменными кубиками на прессе и подтянутой задницей. Видели. Знаем. 

– Уль? – окликает папа.

– А-а? Да-да, вливаемся вот в учебный процесс, – киваю, хватаясь за бокал с водой. 

– Я говорю, как тебе твой профиль? Ведь не так он и плох, скажи? 

– Мхм, – мычу я, пряча взгляд в бокале. 

– А то перед распределением скандал мне закатила, – ухмыляется отец, – не пойду на гражданский, не пойду. В уголовку, говорит, хочу. Самоуверенная девчонка. Чтобы потом всю жизнь с отморозками работать да бегать, как девочка-пионерка? Совсем не наш профиль, – отмахивается отец. 

Ну, конечно, “не наш профиль” – хочется съязвить. Но тут вступает ма:

– Гера, – осаждает отца возмущенно. 

– Главное, все разрешилось, все довольны, – вставляет свои примирительные пять копеек теть Тома. – Наш вон Вадик и не думал, по-моему, да, сынок?

Вадик неопределенно пожимает плечами.

– А на счет свадьбы? – хохотнул Леонид Маркович. – Думал, надеюсь?

Тут уже мы переглянулись и промолчали. Врать и юлить не хотелось от слова “совершенно”, но похоже, просто съехать с темы не получится. В конце концов, нас для этого допроса сюда и вытащили. 

– А то дело молодое, только скажите, мы вам быстро ее организуем, – кивнул отец. 

Никто и не сомневался, что им только волю дай. Уже через час свидетельство о браке вручат, и даже без нашего визита в ЗАГС!

– Ну, что вы детей торопите. У них еще вся жизнь впереди. Себя-то вспомните, господа Шмелев и Елагин. Во сколько женились-то? – спросила ма. 

– О, да! – хохотнула теть Тома, – я как вспомню нашу с Леней свадьбу, так и смех и грех! – приходит помощь, откуда не ждали, – вы же помните, как мать моя…

И понеслось. По накатанной. В дебри воспоминаний. 

Я выдыхаю, будто камень с плеч упал. Благодарно смотрю на ма и от разговора родителей отключаюсь, уносясь мыслями дальше этого ресторана. Вадик активно уничтожает ужин и одной рукой строчит СМСки Ксю, а я лениво ковыряю вилкой в тарелке и поглядываю в окно.

Я даже в какой-то степени по-хорошему завидую другу. Ему есть кому сообщения строчить. А я? Сейчас бы я тоже с удовольствием написала СМС. Кому-нибудь. Например, Денису. Правда в голове почему-то не складывается картинка, как Громов сидит с телефоном в руке и кидается буквами. Мне кажется, такие, как он мужчины предпочитают звонить, а то и решать вопросы тет-а-тет, а не посредством мессенджеров.

Глава 6

Денис

Дальнейшие события слились в одно мгновение. В тот момент, когда моя рука за талию подхватила дерзкую козу Яну, а взгляд Елагиной старшей меня кастрировал без анестезии, дверь в ресторан открылась. Один взгляд в ту сторону: Герман.

Твою ж… мать, Ульяна-Яна!

Я дернул Янку на себя и крутанул за осиную талию, подталкивая в спину в сторону противоположной двери. Второй рукой подцепил за воротник ее пытавшегося незаметно прошмыгнуть женишка, отправляя следом за девчонкой.

– Какого… – попытался возмутиться мохнатый.

– Такого! – рыкнул я. – Забирай отсюда свою невесту, Шершнев, и чтобы с глаз моих немедленно исчезли оба.

– Я Шмелев! – взвился бедолага, за что я его хорошенько встряхнул. Яна вздрогнула и, будучи далеко не глупой девочкой, быстро потащила блондинчика за собой на выход. Подальше от грозного бати, который в данный момент уже заметил меня и, чеканя шаг, прям как в армии, шел в мою сторону.

Судя по взгляду, он просто охереннно “рад” меня видеть. Еще и рядом со своей ненаглядной женой. Ладно, главное, Яна отсюда ушла. С остальным разберемся. Она, к слову, бросила напоследок в мою сторону убийственный взгляд и выскочила в двери. А Лена прошипела сквозь зубы:

– С тобой я еще разберусь, Громов! Если только узнаю, что ты и моя дочь… – но договорить эта пантера не успела. Только улыбнулась, и вот он. Тут как тут, прямо передо мной нарисовался генерал Елагин собственной погонистой персоной.

– Сколько лет, сколько зим, товарищ Громов. Денис Игоревич, – нарочито бодро прозвучало звучным басом моего старого знакомого.

Хотелось ляпнуть: да предпочел бы еще столько же вас не видеть, Герман Павлович, но женский острый каблучок вовремя заехал мне по ноге. Заставляя молча взвыть от прострелившей боли, улыбнуться и протянуть руку.

– Герман, рад повидаться.

Ни хера подобного. Я человек не злопамятный, но память у меня хорошая. А этот полкан, ныне генерал, в свое время из-за глупой ревности мне достаточно кровушки попил. В своем время со службы из-за него и пришлось уйти. Все краны перекрыл, скотина. Правда, на наше с его женой общение это не повлияло. Как итог, насколько сильно я обожаю Ленку как друга, настолько же сильно Елагин терпеть меня не может. Идеальный баланс.

Теперь, надеюсь, воображаете себе весь масштаб проблем, в которые я встрял, закрутив недороман с его дочуркой? За жену он меня готов был по миру пустить, а за дочь? Найдут мой хладный труп в какой-нибудь сточной канаве однажды. Будь я моложе, впечатлительней и умней, при таком раскладе по косой дуге Елагину младшую обходил бы. Но я так не умею. К сожалению для Германа. Натура у меня не такая. Максималист: либо все, либо ничего, третьего не дано.

– Не могу сказать, что взаимно, – с некоторой заминкой, снисходительно пожал мою протянутую ладонь Елагин. Сжал как надо. Годы идут, а мужик совсем не стареет. Все такой же высокий, поджарый, кремень, одним словом. Молодец Ленн Санна, качественный экземпляр себе захапала в свое время.

Хотя вопрос, “кто кого захапал”, весьма спорный.

– Как всегда, сама любезность, Герман Павлович.

– Ты же знаешь, выправка не та, чтобы льстить.

– Что-то такое припоминаю.

– Что с губой? – махнул головой собеседник.

Я отер большим пальцем каплю крови, выступившую на прокушенной зубками его ненаглядной дочурки нижней губе, и ухмыльнулся.

– Боевое ранение. Птица укусила. Обломинго называется.

– И часто к тебе такие залетают, Громов?

– Как минимум, двух за свою жизнь уже повидал.

И обе с фамилией Елагина.

– Мальчики, – примирительно кашлянула Лена, – мы тут не одни. Хватит своими агрегатами мериться!

– В тонусе держат. Не всем же на твою шею вешаться, Громов, – пропустил мимо ушей “шик” жены Герман, ухмыльнувшись. – А вообще, признаю, я удивлен тебя здесь увидеть, Денис, как будто в городе других ресторанов не нашлось.

– Столица – одна большая деревня. Кстати, да, Лена мне это место в своем время и посоветовала. Я запомнил и оценил. Теперь вот, время от времени наведываюсь.

Ввернул тонкий намек, зная, что любимого Ленкиного “Геру” это жутко взбесит. Хоть и виду он не подаст. Любимый ресторан его жены, в котором я “время от времени” ошиваюсь, только что потерял одного клиента, как минимум.

– Господи, вам лет сколько? – рыкнула Лена. – Ведете себя, как дети. Гера! Ну, хоть ты будь умнее.

– Да что ты, Леночка, родная, мы просто беседуем. Разве не так в светском обществе принято? – поцеловал жену в щеку генерал.

–Да, вот, например, погода сегодня замечательная, – заметил я, – осень, кстати, теплую обещают. Слышали?

– Невыносимы. Оба! Ну вас! – махнула рукой Елагина, возвращаясь за свой столик.

Мы с собеседником молча проводили женщину взглядом. Герман был в молчаливой ярости, а я просто уже ждал, когда этот адский денек закончится.

– Ты здесь по работе или так, Денис?