Девочка, которую нельзя - 2

Пролог

— Ночь, улица, фонарь… — мысли метались как безумные, и где-то в их хаосе безнадёжно застряло продолжение стишка. — Эм… Ночь, улица… ээ… — Направленный свет бил по глазам, приходилось щуриться, отчего по щекам каждый раз устремлялись потоки слёз. — Э-э… фонарь, аптека… — Выкрученные и крепко связанные за спиной руки не позволяли ни смахнуть эти слёзы, ни почесать зудящий нос. — Аптека и… и…

Мужик напротив не торопил. Ему, казалось, вообще нет до меня дела — он просто залипал в телефоне, периодически похохатывая над чем-то. И я понимала его спокойствие — инъекция уже растекалась по конечностям манящей невесомостью. И если даже спустя всего пару минут мои мысли разбегаются как потревоженные тараканы, то что будет через полчасика, когда я окончательно превращусь в блаженно хихикающую дуру? Так что всё правильно, спешить ему было некуда. И я тоже это знала.

Наконец мужик, хрустя суставами, потянулся, и второй, тот, что сидел чуть поодаль в кресле, глянул на часы.

— Надо начинать, пока не рубануло в аут.

Первый поднялся и с грохотом поставил на стол какой-то чемодан, оглушительно отщёлкнул замки. Резкие звуки отражались в голове вспышками, вызывая желание зажать уши, но я не могла даже этого. Только вздрагивать и жмуриться. Впрочем, мужик не делал это специально, просто слишком громко для меня сейчас было вообще всё — от возни хомячка в клетке, до тиканья секундной стрелки будильника и дыхания второго мужика в кресле.

Чемодан оказался прибором: монитор, набор датчиков на цветных проводках, какие-то ремни. Смотреть на всё это было интуитивно страшно, слишком уж навевало мысли о пытках, но неожиданно любопытно — должно быть сказывалось действие амитала[1].

— Давай-ка, красотуля, я тебе ручки отпущу, — почти ласково бормотал мужик, развязывая верёвку. — Затекли, небось? Вот то-то же! Говорил же — не рыпайся, хуже будет. Так что второе золотое тебе: ещё раз рыпнешься — ёбну. Но на это раз по-настоящему, поняла? Давай сюда, — помог мне перевести руки вперёд и даже слегка помассировал плечи. — Вот. Расслабься. Не будешь рыпаться, просто поговорим. Только вот эту хрень про аптеку больше не надо, ясно? — ухватил мой подбородок, заставляя смотреть ему в лицо. — Я спрашиваю, ясно?

Я кивнула. Он кивнул в ответ.

— Вот то-то же. А начнёшь опять про аптеку — ёбну. Усеки́ уже.

Потом он возился, цепляя на меня датчики от чемодана: ремень на грудь, на голову, прищепки на пальцы и щиколотки и даже на большие пальцы ног. А я смотрела на подсохшую дорожку крови у сгиба локтя, там, где мне пропороли иглой вену, когда я, отчаянно сопротивляясь инъекции в первый раз, и пыталась вспомнить — второй раз кололи сюда же или в другую руку? И не могла. Мозг лениво отказывался напрягаться, проваливая мою реальность в беззаботную негу. Захотелось вдруг поболтать и даже пошутить, но я пока ещё понимала, где нахожусь и что происходит. И я бы даже попыталась снова завести пластинку про аптеку… Но смысл? Если начнут бить или пытать — я ведь всё равно не вынесу. Так что оставалось надеяться лишь на то, что я не знаю ничего такого, что могло бы навредить Игнату.

— Парочка контрольных для разогрева, — деловито уселся мужик перед пультом прибора и наконец-то опустил луч лампы в стол. Темнота мазнула по векам прохладным бальзамом, я блаженно прикрыла глаза. — Твоё имя Гончарова Зореслава Олеговна? Отвечать строго да или нет.

Как мило, как знакомо! Только вместо плюсиков и минусов в бумажной распечатке опросника — самый настоящий полиграф.

— Да.

— Тебе восемнадцать?

— Девятнадцать. У меня в августе…

— Только да или нет, — перебил мужик. — Твой день рождения шестого августа?

— Да.

— Ты по национальности японка?

Я хихикнула.

— Китаянка!

Мужик тоже снисходительно улыбнулся.

— Совсем меня не боишься, да?

— Нет конечно! — гордо вздёрнула я нос.

— Отличная попытка, — удовлетворённо кивнул он. — Только не забывай, что я теперь вижу, когда ты врёшь. И ещё раз сбрешешь — ёбну…

Вопросы были про Игната, про нас с ним, про наших общих знакомых, про его работу и так далее. Я отвечала и с облегчением понимала вдруг, что ни хрена ничего не знаю. Только общие моменты. И если раньше я обижалась, что он не объясняет мне происходящее и не посвящает в свои планы, то теперь бесконечно радовалась этому. И что странно — за себя я уже почти не боялась. Смирилась. А вот от страха за Игната так ломало, что хоть кричи. Оставалось только надеяться, что раз допрашивают меня — значит его так и не поймали.

Второй мужик выбрался из кресла и встал за спиной у первого. Слушал мои ответы, задумчиво смотрел то на монитор, то на меня и недовольно хмурился.

— Так, стоп! — оборвал он очередной вопрос подельника. Склонился ко мне, до жути подавляя своей нависающей махиной. — А скажи-ка, девочка, ты раньше амитал пробовала?

Я растерянно отвела взгляд. Потому что да, было дело. Игнат давал узнать, что это такое и даже натаскивал инструкциями — так, на всякий случай… И в этот миг моя растерянность неожиданно сменилась приступом дурацкого беспричинного смеха. Началось.

Так и не дождавшись пока я дебильно проржусь, мужик хлопнул подельника по плечу:

— Что и требовалось доказать. Он явно либо готовил её ко встрече с нами, либо сам пытался вскрыть. Ладно, давай, покажи ей кино.

Первый мужик передвинул свой стул вплотную ко мне:

— Смотри, красотуль, прикольный видос есть…

Во весь экран его телефона показывалась какая-то комната без окон и мебели, с единственным лишь топчаном у стены, на котором сидел мужчина. Сердце ёкнуло, едва я подумала, что это Игнат, но тут же отмерло — этот человек был с отросшими волосами, да и в целом не похож. Но он поднял лицо к камере, и я не просто снова замерла — обмерла. Наверное, полиграф сходил сейчас с ума, так зашкалило мой пульс.

— Знаешь его? — вкрадчиво спросил мужик.

— Н… нет.

— Врёшь.

— Правда не знаю. Это…

Глава 1

Около 8 месяцев назад

— Да, кстати, — будто бы между делом задержался док на пороге, — встретил сегодня возле отеля нашу девочку. Забавная она всё-таки. И даже милая.

— Милая, да, — проигнорировав его пытливый взгляд, услужливо приоткрыл дверь Игнат. — Но у меня всё под контролем.

— Ну я так и подумал, — кивнул док. — С тех самых пор, как ты перестал упоминать о ней в сессиях. — Всё тот же пытливый взгляд поверх очков. — Ну а дневник? Продолжаешь?

— А смысл? Говорю же — всё стабильно.

— А вот это зря, — назидательно качнул док пальцем. — Осознанная стабильность нам только снится…

— …А миром правит иррациональное бессознательное, суть которого — хаос созидающий порядок! — закончил Игнат. — Я в курсе, что ты не очень-то веришь в мою адекватность, и в случае чего будешь вынужден слить Центру. Но у меня действительно всё под контролем.

— Вот и хорошо. Тогда до связи.

Стоя у окна, Игнат дождался, пока док появится на площадке перед отелем и, неторопливо обойдя фонтан, загрузится в такси. Забавляется, старый шельмец. Всё насквозь видит, но подыгрывает. Потому что доверяет, хотя и не должен бы. Не по инструкции это — доверять. Но зато по дружбе.

Док, конечно, догадывался о том, что всё не так уж гладко, но подробностей не знал. Всех этих срывов на острие страсти и романтичных соплей, типа не просто какой-нибудь там цацки на заказ, а именно тех самых наивных и простеньких с виду цветочков с драгоценной сердцевинкой. Аналогия в соточку, аж самому завидно, что так чётко придумал. Но при этом… Глупо? Ещё как! Однако иногда можно. Девчонка-то всё равно не узнает.

Словно почувствовав, что он думает о ней, Славка прислала вдруг сообщение: «Зай, ну ты же знаешь — будет так, как ты захочешь!» и подмигивающий сердечком-поцелуйчиком смайлик.

Чего, бля?

И не успел он ещё толком осознать радоваться ему или быковать, как прилетела добавочка: «Ой, пардон, это не тебе!!!!»

Пфф. Ну и слава Богу, как говорится. Отправил в ответ что-то полушутливо-небрежное…

Так, стоп! А кому же тогда?!

В отмазки про подружку не поверил. Зверь внутри рычал и требовал крови. Коломоец… с-сука. Зай, твою мать… Но Славка продолжала оправдываться, и Гордеев просто оборвал глупый трёп: «Да мне без разницы, Слав… Главное, не палитесь на людях…»

И вот, впереди маячила важная встреча, требующая максимальной собранности… а он тупо пялился на набросанную от руки, требующую серьёзной доработки схему и кипел от злости. Ну ладно эта-то — ветер в башке, но Коломоец, гад, куда лезет?

В итоге поддался эмоциям и запросил у ребят из техподдержки архив сообщений Славкиного номера. И потом долго ещё довольно ухмылялся, снова и снова просматривая единственную за всю историю существования номера переписку: его собственные сухие указания когда и где быть, как выглядеть и требования пошевелиться, и Славкины исполнительные: «Хорошо», «Я сейчас» и «Ок» в ответ.

И вдруг — Зай! По лицу неудержимо расползалась улыбка. Вот чертовка! Поиграть, значит, хочешь? Ну давай.

Набрал ей:

«Кстати, у тебя сегодня свободный вечер. В принципе, можем куда-нибудь выбраться. Если хочешь, конечно»

Она ожидаемо сделала вид, что не больно-то ей и надо, но сильно не ломалась, и Игнат, отложив, наконец, телефон, попытался сосредоточиться на работе, но мысли всё равно убегали, и по-прежнему пробирало на улыбку.

Ликует, небось, теперь, глупая. Думает, переиграла. Хотя чего уж там — он и сам опять заигрывался. Но всё это так дико напоминало страсти а-ля «первый класс, вторая четверть», что просто не было сил отказать себе в удовольствии.

Ещё немного подёргал девочку «подозрениями», не без затаённого самодовольства наблюдая, как она оправдывается. И это был уже даже не первый класс, а чистые ясли! А он, здоровый дурак, нырнул в это как обкуренный подросток в омут, и хрен его знает, как выгребать теперь против течения. Просто не хочется выгребать, вот в чём дело. Только обкуриться ещё больше и забыться ещё крепче.

Но время шло и, для начала мстительно заслав Коломойца на побегушки — забрать шмот для Славкиного эпичного появления через четыре дня, Гордееву всё же пришлось решительно отбросить телефон. И к тому моменту, как в дверь номера постучали, он уже был готов работать с полным погружением.

Связные агенты — мужчина средних лет и его «жена», женщина лет на пять помладше, по легенде бизнесмены-сетевики, приехавшие в Клондайк на трёхдневный семинар компании — заселились в гостиницу ещё накануне утром. Как и положено амбициозным провинциалам посветились среди постояльцев, поактивничали, фоткаясь с бриллиантово-позолочено-малиновыми лидерами своей компании, прошвырнулись по магазинам, задружились с коллегами. В общем, типичные мечтатели о непыльной красивой жизни, каких в эти дни здесь собралось не меньше пары сотен...

Но именно они привезли Игнату важную и сверхсекретную информацию: братья Жагровские, номинально оставаясь крупнейшими авторитетами, утратили право решающего слова. А вернее, прокололись, что никогда его и не имели, лишь прикрывая собой решения гораздо более крупных персон, а скорее даже одной какой-то персоны неприкасаемого уровня.

И если в теории это было ясно и раньше — уж кто-то, а Гордеев повидал достаточно высокопоставленного дерьма, чтобы понимать, почему многие из самых смелых его дел либо заворачиваются на корню, либо просто бесследно исчезают в кабинетах начальства — то теперь незыблемая система дала микроскопическую, но всё-таки реальную трещинку, в которую можно было попытаться просочиться в обход цензуры. Это значило, что если изловчиться прямо сейчас и копнуть максимально глубоко, то можно не просто успешно закрыть текущее дело, но и пресечь саму возможность возникновения подобных в обозримом будущем, обрубив гидре не щупальце, но голову. А там, если дельце выгорит, можно и на заслуженный покой удалиться.

Глава 2

— Лена, не трогай её ради бога, она может быть заразная… — донёсся до меня сквозь сон сдавленный шёпот.

— Да какая заразная, ты на ногти её посмотри, там такой маникюр, что закачаешься! — прошипел второй голос.

— Всё равно не трогай! Просто запри и вызови ментов!

Я распахнула глаза и упёрлась взглядом в стену с поплывшими от сырости обоями. За спиной осторожно скрипнула дверь и дважды щёлкнул замок. Твою мать, ну вот как можно было так крупно облажаться?

На этот то ли дачный, то ли жилой посёлок я набрела к третьему дню бегства. Специально шла исключительно пешком, избегая попуток и контактов с людьми, чтобы не давать ни малейшей зацепки тем, кто, возможно, станет меня искать.

Возможно? Ха! Сомнений в этом не было — это раз. И я уже и не знала, кого теперь больше опасаться Рагифа или Гордеева — это два. Радовало только, что ни тот, ни другой не будут искать официально. Во всяком случае, хотелось в это верить.

Вообще, из Клондайка я рванула по-буржуйски, на такси. Понимала, что Гордеев в любом случае весь автопарк перетрясёт. Как и то, что в поисках меня он обязательно заглянет и к Махе. Поэтому, имея фору всего лишь в жалкие считанные минуты, я не стала терять время и двинула к ней в первую очередь — она, так-то, всё ещё должна была мне за встречу с Коломойцем.

Но даже то чудо, что в такое горячее ночное времечко она оказалось дома, а не в каком-нибудь клубе, не принесло результата — Машка пошла в отказ, мол, сейчас денег нет, да и вообще встреча была не очень-то и встреча, ожидаемых последствий не принесла, и всё такое.

Я была на адреналине, в голове тикал таймер погони. Машкина манера соскакивать с обещаний и раньше-то дико злила, а теперь и вовсе… Словом, поцапались. И даже слегка подрались, когда я, на эмоциях, сгребла её за химо и, припечатав к стене, пригрозила кухонным ножом…

В итоге, вместо обещанных ста тысяч я получила пятьсот рублей наличкой — всё, что случайно завалялось в Машкином кошельке. Карты, по понятным причинам, меня не интересовали.

— Ты дура дикая… — промакивая пальцем расцарапанную щёку, шипела Маха, глядя, как я нагло перетряхиваю её гардероб в поисках чего-нибудь поприличнее той шёлковой пижамки, которая первой попалась под руку, когда я решилась бежать. — Доигралась? Прокатил тебя твой супер-секьюрити? А я предупреждала! На вот, — сама залезла на полку и вытащила мне брендовый псевдо-спортивный костюм. — Этот возьми. И кстати, если тебе прям реально бабки нужны, то могу подсказать, где взять. Никакого интима, платят хорошо, всё строго конфиденциально. Можно на постоянку, можно разово.

Я заинтересовалась. Но когда выяснилось, что речь идёт о девочке по вызову для клиентов «с особыми предпочтениями», которым не столько потрахаться, сколько поиздеваться и поунижать, я точно поняла, что не в деньгах счастье.

— Обойдусь, — сгребая в охапку то немногое, что можно было утащить из вечно пустого Машкиного холодильника, буркнула я. — Ладно, не поминай, как говорится, лихом. А этому гаду, когда заявится, передай, что я не любитель старпёров. И вообще, член у него слишком маленький, я предпочитаю побольше…

Следующие два дня я на износ уходила как можно дальше — в случайном направлении, по пересечённой местности и бездорожью. И надо сказать, что в этот раз не было так страшно, как три года назад. Тогда я не только впервые оказалась вне дома одна, но ещё и не могла смириться с мыслью что мамы больше нет, а единственный, у кого бы я могла искать защиты, мой отец — и есть главный источник проблем. Тогда мне казалось, земля под ногами проваливается, затягивая меня в бездну безысходности, а сейчас… Сейчас я мыслила трезво. Просчитывала наперёд свои действия, пыталась просчитать действия Гордеева. Может, дело в том, что хотя меня и раздирало от злости и обиды, но я его не боялась? Даже наоборот — это словно было противостоянием на уровне кто кого. И я чувствовала себя вполне уже взрослой девочкой, чтобы уделать эту сволочь, которая слишком много на себя взяла.

Розовый костюмчик со стразами был слишком заметным, тем более и Гордеев наверняка уже вытряс из Машки все подробности, поэтому в ближайшем же населённом пункте я украла с бельевой верёвки чьи-то джинсы и футболку — довольно поношенные и на несколько размеров больше меня, но выпендриваться не приходилось. А Машкин костюмчик променяла у какой-то алкашки на её поношенные кеды и полпакета сырой картошки с парой огурцов — всё съедобное, что у той нашлось.

Благодаря этой картошке от голода я не умирала — тем же вечером, устроившись на ночлег в небольшом пролеске, запекла её впрок и ела, когда начинало подводить живот. Однако к исходу третьего дня усталость всё равно взяла своё. Спать в полглаза под открытым небом, с комарами и постоянным ощущением, что в темноте кто-то подкрадывается — то ещё удовольствие, и я, предварительно долго присматриваясь и осторожничая, всё-таки решила пробраться с ночёвкой в дом на краю посёлка.

Дом не выглядел заброшенным, но казался достаточно покинутым, чтобы не вызывать опасений быть случайно застигнутой — в проёме входа на веранду красовалась большая круглая паутина с десятком высушенных букашек и жирным паучком по центру. Я аккуратно пробралась под ней и взялась за старенький навесной замок на двери. Он поддался довольно легко, и тёмное, полное спёртого воздуха нутро дома встретило меня тишиной и обещанием долгожданного покоя. А пропахшая пыльной цвелью постель показалась царской периной, и едва я только коснулась головой слегка отсыревшей подушки — мгновенно провалилась в мертвецкий, без единого сна и забот сон…

И надо же — оказалась в клетке!

Вскочив с кровати, первым делом проверила сумочку под подушкой. Самое ценное, что у меня сейчас было, и оно же самое для меня опасное — это два паспорта, настоящий и фальшивый. Я пока так и не решила, от какого лучше избавиться, поэтому таскала оба, хотя и понимала, что в случае чего — это будет двойной попадос.

Документы оказались на месте, как и мой старенький, от греха подальше выключенный, телефон. Новый, Гордеевский, я утопила ещё в Клондайке, в пруду сразу за коттеджем.