Девочка, с которой случилась жизнь. Книга 1

От автора

От автора

Есть у меня такая мысль, что любой, кто берется за написание книги, считает себя гением. Если не гением, то хотя бы человеком, способным привнести в общество что-то новое, что-то особенное. Особенную историю, которую раньше никто и представить себе не мог. Историю, прочитав которую, люди откроют в изумлении рот и скажут «вау». Как же это наивно и… несколько глупо? Самонадеянно? В нашем мире написано столько книг, издано столько историй, что складывается ощущение постоянного дежавю. Неужели вы думаете, что я не понимаю, что еще до того, как эта книга только задумывалась в моей голове, на подобные темы были написаны и опубликованы сотни, может, даже тысячи книг? Спешу вас уверить: я прекрасно это понимала тогда и понимаю сейчас. Но для каждой книги, и я в этом абсолютно уверена, найдется своя аудитория. К тому же в наш век есть одна очень удобная философия: все новое — это хорошо переработанное старое. Как-то так.

Давайте абстрагируемся от меня и моих мыслей и вернемся к общему, к гипотетическому автору, который, как было сказано выше, считает себя особенным и надеется озарить мир литературы своим гениальным произведением. Этот самый автор без устали лелеет надежду, что книгу — его детище — не просто заметят, он уверен, что книга «выстрелит». Миллионы копий, признание критиков, экранизация — как идеальный итог. Множество конференций с читателями, автографы, известность… Картина маслом, короче.

В действительности же, я уверена, так случается крайне редко. Уверена, что большинство романов (по разным причинам) достигают своего потолка в маленьких книжных магазинах, куда редко заходят крутые голливудские продюсеры. Или же вовсе остаются навечно болтаться на просторах интернета без шанса получить хоть когда-то твердый переплет и свое место на полке в магазине. Но это нестрашно. Если посмотреть под другим углом (а у всего, как известно, две стороны), это даже приятно, ведь в конечном итоге твоя история, над которой ты корпел, которой жил и дышал очень долго, не разбежится по всему миру, не опошлится, и в мире будет всего несколько человек, которые прочитают, проживут твою историю, смогут что-то для себя понять, и, в конце концов, узнают тебя саму.

И вот теперь интересно: почему я решила написать эту книгу? Очень хороший вопрос. Кто-то может сказать, что основным мотивом была погоня за деньгами. Я не буду отрицать желание хоть какой-то прибыли, но вряд ли эта причина была решающей. Как можно быть уверенным, что идея окупится? Хочешь богатства — начинай вкладывать наличные в недвижимость или займись продажей тортов ручной работы. Но уж никак не писательством. Слишком это ненадежное предприятие.

Да и что говорить? В тот момент, когда созрела идея этой книги, я знать не знала, что такое получение прибыли. Я была молода и не думала о каких-то материальных выгодах. Как любой одинокий подросток, не имеющий возможности жить так, как ему хочется, я мечтала. И вот, в один прекрасный момент (в решающий момент, я бы сказала) руки сами взяли ручку, пустую тетрадку, и строчка за строчкой довели меня до написания книги. Получалось, конечно, слишком бредово, но с возрастом логики в повествование все же добавилось.

Итак. Поначалу все, что вы увидите на страницах, было способом уйти от реальности, иметь возможность в трудные времена обратиться к чему-то светлому и доброму, — тому, что сам сочинил и одобрил. Впоследствии книга, ее события, ее герои заняли неприлично большую часть моей жизни, что очень мне нравилось. Сжиться с ними было совсем не сложно. Не забывайте — все это брало корни из моих подростковых чаяний и надежд. Это был мой идеальный мир.

Но вот в чем парадокс: сейчас я понимаю, что вовсе и не придумывала этих персонажей. Они родились сами. Родились такими, какие они есть… Разумеется, у меня возникало желание исправить в них что-то. Например, на протяжении всей книги мне хотелось пару раз (это я еще сильно приуменьшила) наорать на Энни и открыть ей глаза на прописные истины. Или подтолкнуть Саймона в нужном направлении. Но заставить их плясать под мою дудку у меня не получилось, хоть ты тресни. Потому что, как я уже писала выше, это были готовые цельные личности, которые не желали меняться ни по чьему усмотрению, кроме собственного. Кстати, их разговоры я тоже не выдумывала. Они общались сами, а мне оставалось только стоять в сторонке и, не мешая, записывать за ними. Наверное, именно поэтому многие из них пышут остроумием, тогда как я сама далека от этого. И да, я вполне здорова. Даже на учете у психиатра не состою.

Мне всегда, с самых первых страниц, было интересно, сможет ли Энни прозреть? Частенько мне хотелось огреть ее чем-нибудь тяжелым по голове, но я не могла этого сделать. Она должна была вырасти самостоятельно, без чьей-либо помощи. Ведь только так происходит настоящее взросление. Сейчас, когда и я повзрослела, ее поведение частенько кажется мне нелепым. Но стоит чуть отмотать назад, вспомнить себя в ее возрасте, и… многие поступки становятся более понятными. Зато теперь я могу гордиться тем, что смогла присутствовать при этом и хоть как-то постаралась изложить это на бумаге.

Я люблю этих персонажей. Я сроднилась с ними, и это навсегда. Вдруг они и для вас станут родными? Поживем — увидим.

Процесс написания трилогии о жизни ничем не примечательной девочки (как мне казалось в начале пути) растянулся на многие годы. Я жила и росла вместе со своими героями, чувствовала вместе с ними, вместе с ними узнавала новое, знакомилась с миром вокруг и с миром внутри. Особенно с миром внутри. Вместе с ними смеялась, мечтала и плакала. Много плакала. Вместе с ними прошла через все трудности и радости. Это довольно странное ощущение — делить жизнь с кем-то, кого, по сути, даже не существует в реальности. Но это всегда было своеобразной жизнью, отделенной от жизни реальной лишь парой занавесок из ванной комнаты.

Пролог

Пролог.

Лето в этом году началось рано. Середина июня, а наш дом, как и все окрестности, уже вовсю купается в зелени. Возможно, это всего лишь особенность маленького городка в центре Айдахо, или же так происходит везде... Никак не могу вспомнить. В прошлой жизни такие мелочи меня мало интересовали. Лето приходило тогда, когда приходило. Мне не было до этого дела. Но здесь оно раннее. И это стало приятной особенностью, к которой я уже успела привыкнуть и которую успела полюбить. После снежной, холодной зимы, когда ветра с севера наметают столько снега, что поутру трудно выйти на крыльцо, не начерпав полные сапоги снега, раннее лето — это как долгожданное открытие, как глоток свежего воздуха. Лето — это тепло, по которому успевают соскучиться твои щеки, исколотые иголками мороза.

Окрестные домики, скрывающиеся за кустами, разлапистыми деревьями и высокими живыми изгородями окутаны запахами лета. Запахами свежести. Запахами обновляющихся хвойных, принесенными с севера, с гор. Запахами новой жизни, которая пробуждается каждый год, несмотря ни на что. Такой пестрый аромат — самое чудесное, чем привлекает меня лето. Ведь каждый день лета пахнет по-особенному.

Веселый гомон невидимых глазу птиц, которого так не хватает зимой, наконец-то начинает утихать. На широкую и уже такую любимую Рокинг-Хорс-роуд опускаются сумерки, удлиняя тени и призывая пернатых заканчивать с дневными делами, отходить ко сну. Но завтра, когда я проснусь утром и приоткрою окно в спальне, чтобы запустить в комнату свежий утренний воздух с отчетливым запахом влажной росы, первое, что я услышу — радостный перелив голосов все тех же невидимых и слегка трусливых птиц. Слушать, как они начинают новый день — это мой любимый утренний ритуал летом и весной. Так же, как поцелуй в маленькую щечку, умывание, поиск тапочек, которые эта белая пушистая бестия прячет от меня каждую ночь, и кофе. Его вкус я так и не полюбила, но каждое утро завариваю маленькую чашку, чтобы запах разносился по дому. Вдыхаю терпкий аромат, чтобы впустить в себя прелесть нового дня и воскресить в памяти картинки прошлого...

Обшитая благоухающими досками комната с продавленным диваном, камин, танцующие тени, эксперименты с едой, веселые игры, его руки… Теплые, сильные, нежные, способные унять все тревоги. Я позволяю себе эту слабость, эту небольшую игру с воспоминаниями, лишь в эти волшебные несколько минут, пока завариваю кофе, который не буду пить так же, как не пила его тогда. Только в эти минуты я вижу его так же отчетливо, как было раньше: упрямые прядки волос, его голос, наши разговоры и его поцелуи. Улыбаюсь. Стою несколько минут, обнимая кружку ладонями. Потом начинается другая жизнь. Я научилась разделять свое прошлое и настоящее. Огромное количество времени было потрачено с пользой — теперь я умею жить и там, и здесь так, чтобы не чувствовать горя. Я научилась наслаждаться воспоминаниями и реальностью настоящего дня одновременно. Кажется, впервые за всю свою жизнь я научилась по-настоящему жить… Мне просто повезло получить этот второй шанс.

Мы смотрим на закат. Огненное солнце опускается за гряду гор-холмов, покрытых соснами до самого горизонта. Миллионы оттенков и полутонов раскрасили небо, как на картине футуристов: столь ярко, прекрасно и необычно выглядит сегодняшнее небо.

Девочка на моих коленях обнимает плюшевого мишку — того самого, Первого мишку, и восторженно наблюдает за движением солнца. А, может быть, она восторгается своими выдумками — у нее такое богатое воображение. С улыбкой я подглядываю за тем, как солнце движется в отражении ее широко открытых зеленых глаз. Девочка в моем животе, а я не сомневаюсь, что это девочка, легонько пнула меня ножкой. Чувствую себя маленькой интриганкой, ведь он все еще не знает о ребенке. Его ждет большой сюрприз по возвращении. Эту новость мне обязательно хотелось сказать ему лично, а не по телефону через несколько тысяч километров. Мы втроем смотрим на закат.

Когда от огненного диска на горизонте остался лишь небольшой сияющий краешек, дочка зевнула и начала тереть глазки кулачком. У меня внутри в очередной раз все сжалось от той нежности, которую вызывает во мне любование этим волшебным ребенком. Она потерла глазки и так по-взрослому вздохнула, вложив свою крохотную ладошку в мою. Такой вздох всегда означает только одно — она думает о том, чего еще не может до конца осмыслить, но внутренняя привязанность — штука серьезная, даже в таком нежном возрасте.

— Скоро он приедет, не волнуйся, — тихонько сказала я.

— Я не люблю, когда он надолго уезжает, — промямлила малышка. — Я очень боюсь, что он там заболеет. Он так далеко от дома, что никто не сможет его там полечить.

Интерпретация малышки была интересной и вызвала во мне улыбку. Как будто и она чувствует, что с ним может случиться что-то непоправимое, даже не понимая толком, на какой риск он отправляется каждый раз, покидая нас.

— С ним ничего не случится, — ответила я, ощущая неприятный укол от собственной совести. — Он у нас слишком сильный и очень сильно нас любит, чтобы не вернуться домой.

— Наверное.

— И врачи у них очень хорошие, он не заболеет. Тебе не стоит волноваться.

Если бы эти слова могли успокоить и мои переживания... Он всегда обещает, что вернется целым и невредимым. Но гарантий он не давал никогда. Он не может их дать. А мне они так нужны. Особенно сейчас.

— Пойдем спать или еще немного погуляем? — спросила я.

— Давай погуляем, — ответила малышка, улыбаясь. — Подождем, пока солнышко совсем спрячется.

Глава 1

1. ВСЕ СТОЯЩИЕ ИСТОРИИ НАЧИНАЮТСЯ С ПЕРЕЕЗДА.
МОЯ ИСТОРИЯ НЕ ИСКЛЮЧЕНИЕ.

29 августа, 2007.

Ненавижу себя. Ненавижу!

Что ж, если подумать, то это «отличный» заголовок для первой страницы в книге моей новой жизни. Эту строчку, написанную в новой тетради, отведенной под личный дневник, я жирно обвела ручкой еще пару раз. Действительно, прекрасная строчка для начала нового дневника, как ни крути.

Гора пессимизма, которую я не устаю штурмовать.

Утверждение о ненависти к себе абсолютно обосновано, правдиво и ни на шаг не отступает от истины. Почему ненавижу? Хороший вопрос. На него я могу ответить уже лет этак с одиннадцати: трусость — мой самый страшный враг. И это качество в себе я буквально презираю. Смягчая пилюлю своей трусости, я гордо именую себя консерватором, ссылаясь на яркий пример перед глазами — мою маму. Но факт остается фактом — я до жути боюсь всего нового. Любые изменения в жизни, любое событие, которое вышвыривает меня из зоны комфорта — смерти подобно. Если не смерти, то хотя бы тяжелому моральному потрясению с последующим самобичеванием и долгим, изнуряющим самоанализом. Хотя для любого, кто когда-нибудь меня видел, ясно — это ни какая не трусость, а огромный комплекс. Конечно, как же ему не образоваться, когда в голове постоянно вертятся мысли о том, что я толстая. Что еще, если не лишний вес, может быть страшнее всего для современного подростка? Разве что… нет, никаких альтернатив. Абсолютно никаких. Бывшая подруга однажды, нацепив самое серьезное выражение на свое лицо, заявила мне: «В свои шестнадцать ты довольно симпатичная брюнетка крупного телосложения».

Хах, это так мило звучит.

На ее фоне, безусловно, кто угодно казался бы носителем пары десятков лишних килограммов, но самооценку, которой у меня и так не было, эта фраза подруги убила напрочь. Нельзя сказать, что я толстуха. Хотя, разумеется, все познается в сравнении. А после просмотра определенных передач по TLC, где в изобилии присутствуют документальные фильмы про толстяков и их жизни в условиях близкого доступа к фастфуду, я и вовсе чувствую себя Кейт Мосс, и ни граммом толще. Проще всего аргументировать свои проблемы с весом мне было заумными фразами, отсылающими всех недовольных и интересующихся к генетике или физиологической наследственности. Кстати, отговорка по поводу наследственности обычно помогала. Стоило кому-то просто посмотреть на мою маму, которая была далека от заветных «девяносто-шестьдесят-девяносто» так же, как Земля далека от Альфа-Центавры.

Где-то лет в тринадцать я успокаивала себя мыслью о том, что у меня, как говорится, широкая кость. Наверное. А может и нет. Когда я свожу плечи вместе, то кажусь себе очень даже узкой. В чем именно проявляется ширина кости я не знала тогда, не знаю и сейчас, но эта аксиома хоть немного помогла мне стабилизировать свою нервную систему. Обратиться к врачу, чтобы он составил клиническую картину моего организма, я все равно ни за что не решусь. Слишком постыдное это занятие — признаваться перед кем-то в том, что у тебя проблемы. А проблема была, и она отравляла своим присутствием всю мою жизнь. Кость не похудела, проблема не испарилась.

В ужасном приступе депрессии я постаралась удавиться подушкой, но сил не хватило. Сквозь шторы я видела солнечное утро за окном и страдала еще больше: почему погода не может поддержать мое настроение? Пусть будет туман, моросящий дождь и россыпь молний в небе. А потом я выйду из дома и сорвусь с обрыва в огромную пропасть. Вздохнув, я протянула руку и нащупала под подушкой еще одну тетрадку. Мой предыдущий личный дневник я вела около пяти лет. Сейчас он был похож на распухшее нечто, прошедшее через какую-то мировую войну, но я его безумно любила. Мой дневник — это тот друг, который всегда выслушивал все мои мысли (мои настоящие мысли без цензуры) и знал обо мне все. Знал меня без защитной улыбки, которую я натягивала, когда видела, как кто-то оценивает меня взглядом или говорит что-то про мой вес. Полистав его, я открыла страницу со своей фотографией. «Страница позора» — вот как я ее озаглавила. Это фото было сделано на школьном празднике, и на нем меня застали врасплох. Я стояла в белой рубашке, на которой настояла мама, сутулилась, напоминая собой шкаф, смотрела куда-то с выражением лица «я у мамы дурочка», и всю эту картину дополнял хвост чересчур пушащихся волос на голове.

«Ужасно, что мир обременен такими уродливыми толстяками, как я» гласила подпись под фото.

Скривившись от такого позорища, которым была я сама, я открыла старую тетрадь в самом начале. Там я вклеила свои детские фото: годик, два, пять, семь… Как из такого очаровательного, милого и лучезарного ребенка я превратилась в то убогое существо?

На прикроватной тумбочке стояло зеркало. Вытянув руку, я взяла его и уставилась на собственное лицо. Пухловатые щеки, полные губы, карие глаза, темно-русые волосы вечно вьются и пушатся — совершенно ничего примечательного. Построила рожицы, улыбнулась и забросила зеркало куда-то в другой угол кровати.

То фото просто было супернеудачным. На самом деле ты очень симпатичная! — вставил свои два цента внутренний голос. Если бы не он, я бы давно ушла в монашки. Но даже он не мог объяснить мне того, почему в зеркале я кажусь себе довольно миленькой, а на фото получаюсь как престарелый шарпей с деменцией и ожирением.

Глава 2

2. Я ВЫЖИВУ, Я ВЫЖИВУ, Я ВЫЖИВУ…

1

— Энн, вставай, а то опоздаешь в первый же день, — раздался за дверью голос мамы. Голос и три настойчивых стука в дверь. Так было всегда. Каждый божий день моей скучной взрослой жизни. — И вы, мальчики, тоже вставайте! — Голос затих, шаги удалились куда-то в район первого этажа, и я, подавив огромный, наполненный отчаянием вздох, закинула личный дневник под кровать. Скорбя по лучшим временам, я медленно встала с кровати — мама права, нельзя опаздывать в первый день.

Вот не плевать ли тебе на опоздания, Энн?! Будь моя воля, я бы уже собирала рюкзак с вещами первой необходимости и прорабатывала маршрут побега на остров Мадагаскар… или еще куда подальше.

Стоп. Никаких разрушительных мыслей до завтрака.

С любовью я оглядела свои владения, свою любимую «скорлупу», из которой мне сегодня придется вылупиться. Теперь у меня есть своя комната, и она просто огромная. Возможно, я сужу несколько предвзято, ведь в старой квартире у нас с сестрой была одна маленькая комната на двоих. За то время, что мы тут живем, комната полностью преобразилась: я обустроила ее по своему желанию и вкусу так, как всегда мечтала. Большие окна, выходящие на проезжую часть главной улицы, я завесила плотными изумрудными шторами, свисающими до пола, а подоконники уложила мягкими подушками. И шторы, и подушки мама называет пылесборниками, но я не стала к ней прислушиваться. Это была моя комната. Впервые в жизни. Я страшно этим гордилась. Чтобы создать в спальне более уютную обстановку, пришлось разделить ее на две зоны перегородкой, роль которой исполнял стеллаж с книгами — моими, как это ни печально, единственными друзьями в текущем настоящем. Я вовсе не была ботаником или зубрилой (чему бы очень обрадовалась моя мама), и вообще имела со школьными предметами мало точек соприкосновения, но к художественной литературе всегда относилась с уважением. Ну и чем, в конце концов, еще заниматься, если более живых друзей у тебя все равно нет, и даже не с кем прогуляться? Остается читать и пялиться в телевизор. Вот я и читала.

Также теперь в комнате у меня был собственный телевизор (обалдеть же!) и пара кресел, в которых так уютно сидеть вечерами с книгой в руках. Притащить сюда холодильник и все — можно жить, не покидая пределов комнаты. Даже пиццу можно доставлять через окно. Но самое главное, что больше всего мне нравилось в моей новой комнате — это большая стена рядом с письменным столом. На ней я смогла расклеить несколько семейных фотографий, вырезок из журналов, графиков правильного питания, которым не следовала, и прочих мелочей. Там даже была фотография Юджии, хотя мы и расстались навеки. Наверное, я надеялась, что, если вдруг кто-то чужой зайдет ко мне в комнату, у него сложится впечатление, что я не неудачница, раз у меня на стене висит фотография живого человека, а не только вырезка из журнала с Томом Уэллингом. Такие стены, я считаю, должны иметь все девочки-подростки (возможно, это лишь пагубное влияние современных девчачьих фильмов о внеземной любви). Жаль только, что на ней нет фотографий моего любимого человека… за прямым отсутствием такого человека.

Вот она, моя прекрасная «скорлупа». И зачем, скажите, пожалуйста, мне из нее выбираться?

Заправив постель, что было несвойственно для моей ленивой натуры, я посмотрела в зеркало рядом с кроватью. Кошмар: нерасчесанные волосы, неумытое лицо и вообще вид потасканного жизнью человека.

— В душ! — скомандовала я в слух.

Минут пять я рассматривала себя в зеркале в ванной. Наверное, надеялась найти на лице признаки смертельной болезни. Это могло бы стать уважительной причиной перейти на домашнее обучение? Я представила, как здорово было бы учиться дома. Никаких тебе высокомерных одноклассников, никакой физкультуры — сиди в старых выцветших спортивных штанах, переживших миллион стирок, и радуйся жизни. Печально вздохнув и выбросив из головы столь заманчивую идею, я полезла под воду.

Под струями теплой воды прекрасно можно поразмышлять о бренности бытия и о скором крахе последних клочков самооценки.

После душа я причесалась и высушила волосы. Затем на очереди было мое превращение из Золушки в Принцессу. Так я называла, безусловно, с сарказмом, мое утреннее одевание. А именно: что бы такое мне надеть сегодня и какую сделать прическу, чтобы выглядеть хотя бы немного симпатичнее обычного? Симпатично — вполне безобидное слово. Оно как бы опускает рамку до вполне реальной отметки. Я не мечтаю выглядеть как Моника Беллуччи, я просто хочу быть симпатичной. Даже если люди просто не будут морщиться от моего вида и тыкать пальцами мне в лицо — это уже будет неплохой победой.

По-моему, кто-то малость преувеличивает масштаб трагедии. Никто не тычет в тебя пальцами.

Может, и не тычут, но ведь наверняка хотят ткнуть?

Идиотский стереотип, но от первого впечатления многое зависит. Пусть я и была на все сто процентов уверена, что, даже если я наряжусь в наряд от-кутюр и обвешаюсь бриллиантами с ног до головы, меня все равно не признают «злые» старшеклассники, все же хотелось выглядеть достойно.

В этом году я слегка потормошила маму, уговорив ее купить мне как можно больше новой одежды на те деньги, что оставил отец. А потом хранила те пять новых кофточек с начала августа, как невиданное сокровище, чтобы в первые учебные дни надевать новые вещи. Видит Бог, как мне хотелось повыпендриваться в них еще летом, когда мы прогуливались в парке с Самантой. Но я старательно терпела. Ограничивалась только тем, что перевешивала их с вешалки на вешалку и вдыхала запах новых вещей.

Глава 3

3. НАСТРОЙ — ЭТО ГЛАВНОЕ.

1

Выходные в преддверии Дня труда прошли на удивление спокойно. Я перестала накручивать себя по поводу школы, Саманта перестала накручивать себя по поводу потерянного эльфа (ее любимая игрушка нашлась на чердаке, где сестренка оставила ее во время своего последнего похода по освоению новых территорий). Мама, еще недавно волновавшаяся по поводу того, как ее примут в коллективе, тоже, казалось, успокоилась. Кевин засел за учебники, погрузившись в них с головой. Я, наблюдая картину, как старший брат сидел в гостиной — в одной руке книга по математике, в другой блокнот — молча качала головой и удивлялась: как ему не жаль убивать три выходных на математику? И что он вообще там делает, если прошел всего одни учебный день, и вряд ли его успели завалить домашней работой? Зато Тим являл собой полную противоположность брата. Он то ускользал из дома на постоянные встречи с друзьями, то присоединялся к нам с Самантой за играми, то лениво разваливался в кресле в гостиной и смотрел футбольное обозрение.

В воскресенье мы с сестрой, расположившись в кустах на заднем дворе, настроили множество домиков в ветках форзиции для ее игрушек. Эльфы, тролли, три вампира и пара кукол Барби — вся эта пестрая компания сначала устраивала чаепития на нейтральных территориях, а потом погружалась в пучину массовых сражений за дворец на горе (старый кукольный дом, который мы установили на газонокосилке). Штурмовать неприступную крепость нам помогал Тим. Он соорудил из старой доски и пары веревок откидной мост к замку и помогал нам прорабатывать тактику взятия крепости. Плюшевый заяц и одноглазый жираф (тот самый, что так стойко выдержал пытку кашей), которые были хозяевами замка, яро сопротивлялись, но все же, по задумке Саманты, терпели поражение в самом конце игры.

День труда в понедельник прошел в той же уютной, домашней обстановке, что и предыдущие два выходных. С утра Тим зазывал нас на парад в город, но я, всячески отнекиваясь, уговорила всех остаться дома. В честь праздника Кевин отложил книгу и занялся приготовлением мяса на гриле. Я ворковала вокруг него, нарезая овощи, зелень и наблюдая, как брат смешивает свой фирменный соус для мяса. Тим с головой ушел в сборку небольшого детского батута, который оставили на чердаке бывшие хозяева этого дома. Саманта бегала вокруг него и торопила брата своими радостными криками предвкушения. Мама же устроилась на шезлонгах рядом со своей одинокой подругой, которая была в нашем городе проездом и в честь праздника наведалась к нам в гости. Признаться, эта давняя мамина подруга — мисс Мур, вызывала во мне волну беспокойства каждый раз, когда мы с ней виделись. Я никак не могла отделаться от мысли, что и мне уготовано такое же одинокое и бездетное существование.

Несмотря на не очень хорошие ассоциации, возникавшие у меня при взгляде на мисс Мур, праздничный обед прошел на ура. Вся наша большая компания расположилась за деревянным столом с цветастой скатертью и разномастных стульях, которые парни вытащили на задний дворик. Погода стояла на удивление солнечная и теплая, и не было ничего приятнее, чем обедать на улице, когда воздух вокруг наполнен ароматами жареного мяса, а в ушах звучит постоянный шелест ветра.

Кажется, я реально смогу выжить в этом месте.

***

Запись от 3 сентября, 2007

На отца опять свалился мешок с кирпичами — он закатил барбекю на заднем дворе. Каждый год одно и то же. И чего ему не живется спокойно? Еще и пригласил этих выскочек — наших соседей из дома напротив. Мистеру Арье только дай повод сходить к кому-нибудь на халявный обед. Чертов еврей со своим выводком. Ничего не делает просто ради удовольствия и во всем ищет выгоду. Засматривается на отцовский золотой жетон. Наверное, надеется, что когда его сыночка все же повяжут за торговлю крэком, отец сможет замолвить словечко за его поганую семейку.

Папаша и меня позвал. Будто не понимал, что присоединяться к содружеству наций — это последнее, что мне хотелось бы сделать в жизни. Удивительно, как он иногда делает вид, что мы не ненавидим друг друга. Может, временами его накрывает приступ амнезии?

Единственная радость от сегодняшнего дня — это разговор с Кристин. Она трещала в телефонной трубке о какой-то ерунде целый час, но мне было приятно. Иногда забываю, что она еще совсем ребенок. Думаю сказать ей, что такая чрезмерная искренность, которой она буквально пышет, может выйти ей боком.

Интересно, что бы сказала мама насчет Кристин? Она подходящий вариант? С другой стороны, это глупо. Не хочу портить девчонке жизнь.

2

Весь вечер последнего выходного я потратила на то, чтобы морально настроиться на учебу в новой школе и подготовиться к изменениям, которые наверняка произойдут. Уже произошли. Ведь на сегодняшний день у меня уже имелся впечатляющий список побед: я сходила в школу и не заработала сердечный приступ, побывала на настоящей взрослой вечеринке, танцевала с парнем, а потом еще и разговаривала с ним наедине. Раньше такого никогда не было.

Я просто нереально крута. Я всегда это знала, просто стеснялась показывать. Я вовсе не неудачница.

Ага, не льсти себе, глупая.

Безусловно, забыть про свои бесконечные, часто беспочвенные страхи было ужасно сложно. Поэтому после непонятных и размытых, но определенно тревожных снов этой ночью я проснулась не в самом лучшем расположении духа.

Глава 4

4. НЕ ДУМАЛА, ЧТО ВСЕ БУДЕТ ТАК ПРОСТО.

1

Я жила в предвкушении субботней ночевки в доме у Хлои. Казалось, что это событие должно стать очень важным, буквально судьбоносным. Возможно, именно на этом девичнике девчонки окончательно решат, брать меня в свою группу или нет. Даже если Тим никак не просил взять меня в их тусовку, он все равно немного поспособствовал этому. Но именно после ночевки все должно было решиться окончательно. Чтобы заглушить нарастающий ближе к концу недели страх, который уже порядком мне надоел, я решила, что в субботу не стану изобретать велосипед и просто буду самой собой. Пусть будет что будет. Мне было крайне важно найти подруг, но ситуация с Юджией (я никогда не высказывала бывшей подруге того, как мне не нравилось ее отношение ко мне) многому меня научила — теперь только правда и никакого притворства.

В школе пошли обыкновенные, нудные уроки, большую часть из которых я не понимала. За четыре учебных дня количество домашних заданий можно было сравнить с месячным в моей бывшей школе, и то, что учителя требовали его наличия, не делало жизнь легче. Голова трещала от такой непривычной для меня нагрузки, так что я выбрала оптимальный вариант: не мучиться над теми предметами, которые не понадобятся мне в будущем. И все было бы хорошо, если бы в пятницу миссис Браниган не решила прогнать меня по ответам из домашнего задания, которого у меня не было.

— Да не переживай ты так. У нас в школе физику понимают единицы.

Было время большой перемены. Мы с девчонками сидели на скамеечках на заднем дворе школы, жевали картошку и салатные листья, запивая все это яблочным соком. Я старалась не думать, как выгляжу на фоне таких клевых девчонок, и постаралась расслабиться. Иногда у меня это даже получалось.

— Я вот тоже не очень-то поняла про этот долбанный модуль нагруженности, поэтому вместо пяти примеров на самостоятельной решила только четыре. — Эшли сидела, уткнувшись в учебник физики. — Дома буду со справочником сидеть.

Вместо ответа или сочувствия я молча уставилась на нее. Что касается меня, то из всей самостоятельной мой мозг смог решить лишь два примера, и он вовсе не давал гарантию на то, что решение правильное.

— Да забей ты. Без справочников все поймешь, я и то поняла, — сказала Элен.

— Эшли, я вообще перестала понимать физику где-то после пары уроков в самом начале курса. Но несмотря на это как-то умудряюсь зарабатывать себе за семестры проходные баллы, — неуверенно вмешалась я в надежде успокоить Эшли.

— Не знаю как ты, Энн, а мне нужно быть отличницей. В конце концов, предпоследний год, — выпалила Эшли, не отрываясь от учебника.

— Ну да, — промямлила я.

Угрызения совести, как же я их ненавижу. Вот Эшли старается разобраться, а я — лентяйка.

Все, решено, сегодня же сяду за учебник разбираться в этих бесконечных формулах и задачах.

— Привет, девчонки! — Грег, Тим, Фрэнк — тот самый, что устраивал первосентябрьскую вечеринку, и еще двое парней присели на скамеечки напротив.

— Привет, — почти хором поздоровались мы.

При виде Грега, разумеется, я и думать забыла об уроках и тестах.

— Энн, я тут приволок еще пару крутых ребят, с которыми ты не познакомилась, — Тим специально растягивал слова, стараясь подчеркнуть всю важность его одолжения, которое он мне оказывает. — Это Майкл и Кормак — лучшие пловцы нашей школы, а по совместительству мои друзья.

— Наши друзья, — поправил Тима Грег.

— Базара нет — наши.

— Очень приятно познакомиться со знаменитой сестрой нашего лучшего защитника, — Кормак пожал мне руку, то же проделал и его друг.

— Ничего знаменитого во мне нет. — Чувствуя, как краснею, я стала разглядывать свои колени.

Пора, наверное, все же поговорить с братом. Чего он там про меня нарассказывал всем этим людям, что они считают меня знаменитой?

— Ну ладно, парни, не будем смущать мою сестру. Мне и так дома влетит за то, что я вам про нее наболтал.

— Обязательно влетит, — со вздохом я утвердительно кивнула головой.

Парни разразились хохотом. Грег даже хлопнул меня по плечу:

— Правильно, Энн, пора кому-то воспитать этого оболтуса.

— Как у вас с физикой, ребята? — Эшли, кажется, не слышала ни слова о том, что только что обсуждалось в компании. Она хлопнула книгой и отложила учебник в сторону. — Что-нибудь понимаете?

— С физикой у меня все в порядке, детка. — Напустив на себя серьезность, Тим наклонился над Эшли и чмокнул ее в щеку. — Могу преподать пару уроков.

— Иди лесом, Тим.

Снова на наших скамейках раздался дружный хохот. О господи! Я сижу в компании самых популярных ребят в школе, и мы смеемся все вместе! Какой-то небывалый абсурд. Еще минут двадцать мы сидели общей компанией и болтали, что с трудом укладывалось у меня в голове. Оказалось, что среди парней (не считая Грега) тех единиц, понимающих физику, не оказалось. Они придерживались той же политики, что и я: не понимаю, и не надо. Но все же глядя на них, я понимала, что им большинство школьных предметов может и не пригодиться, ведь они спортсмены, и колледжи захотят заполучить их и без знаний тригонометрических функций. А мне, человеку далекому даже от элементарной физкультуры, придется зубрить.

Глава 5

5. КАК РЫБА В ВОДЕ, ИЛИ ПОЧЕМУ-ТО УДАЧЕ СО МНОЙ ПО ПУТИ.

1

Новая учебная неделя начиналась для меня не совсем обычно. У меня появились подруги. Теперь мне казалось, что между мной и девчонками образовалась какая-то связь, какое-то незнакомое мне раньше взаимопонимание. Наверное, так случается, когда ты рыдаешь ночью у кого-то на полу, буквально исповедуясь. Теперь у меня были люди, с которыми всегда можно поговорить, поделиться своими переживаниями, попросить совета. Ну и, наконец, теперь, куда бы я ни пошла и что бы ни происходило у меня в жизни, у меня всегда будут люди, которые помогут и не оставят на произвол судьбы. Разве не это самое важное в жизни каждой девчонки? Когда весь мир против тебя, когда каждое движение в сторону от оговоренных и принятых в обществе постулатов — это практически смерть, когда так много проблем и нет опыта… Подруги — это чудо. Привилегия. Спасение. Особенно, если очень стараться и не комплексовать на их фоне постоянно, не сравнивать себя с ними и чувствовать себя равной.

Время первых четырех уроков в понедельник, самых что ни на есть ужасных, ползло невероятно долго, но все же оно закончилось. Теперь, уже как всегда, мы вместе с девчонками отправились в столовую за чем-нибудь вкусненьким, а потом планировали выйти на задний двор с подносами — уничтожать свой ланч на свежем воздухе. Моя рука потянулась в сторону бургера, но рука Эшли, которая была рядом, плавно одернула меня. Что ж, салат так салат.

— Извини, — раздался голос у меня за спиной, как раз когда я расплачивалась за заячий обед и сок. — Извини, что я тогда так грубо ответил.

Саймон стоял сзади с подносом в руках и выжидающе на меня смотрел. Чтобы удобнее было разговаривать, я решила развернуться к нему лицом, но это получилось не совсем так, как было задумано. В очереди за едой было тесно, а Саймон стоял слишком близко, поэтому как только я резко повернулась, наши подносы столкнулись. Я, впрочем как и моя еда, не пострадали, зато открытая банка Саймона, вместе с содовой, что в ней была, перевернулись прямо на его тарелку с картошкой.

— Ой, Саймон, извини, — расширив глаза от ужаса, я не знала, что ему сказать. Только что его обед был мной уничтожен. — Я… я случайно. Прости, пожалуйста, — мне оставалось только броситься за салфетками, что я и сделала.

Поссорилась с популярной стервой, подружилась с лучшими девчонками в школе, потанцевала с футбольным капитаном и выставила себя дурой перед школьной знаменитостью, которая меня очень пугает — и все за пару недель! Слишком быстрая ассимиляция. Тебе так не кажется, Энн?

— Ничего. Ничего страшного, — Саймон старался отстранить мою руку, тычущую в него салфетками.

— Правда, извини, я не хотела.

— Я же сказал, ничего страшного, это всего лишь газировка, — он посмотрел в свою тарелку, — и картошка…

— Извини, — промямлила я и уставилась в пол.

— Энн, если у тебя нет планов на эту перемену, не могла бы ты составить мне компанию?

В планах у меня было обсуждение невыполненного домашнего задания вместе с девчонками. Но те, когда увидели меня с Саймоном, понимающе кивнули и направились к своему столику. Через несколько минут я и красивый, обворожительный, пугающий меня своим каменным лицом парень (с явно читающимися на его лице мыслями об убийствах всех этих галдящих вокруг студентов) сидели на улице за одним из деревянных столиков. Саймон не стал покупать себе новую порцию картошки, поэтому сейчас ел ту — сладко-размякшую.

— На самом деле неплохо. — Саймон отправил в рот очередную картофельную палочку.

— Не-е-ет. По-моему, это гадость. Извини, — поморщилась я, глядя на малопривлекательную кашицу.

— Вообще-то да, гадость. — Он отставил тарелку в сторону и закурил.

— На территории школы можно курить? — спросила я, получив в ответ от Саймона лишь выражение лица, показывающее, что я сморозила глупость.

— Как будто мне не все равно. К тому же: не пойман — не вор. Да и вряд ли кто-то из студентов пойдет стучать на меня, — он как-то недобро ухмыльнулся. — А все учителя во время перемены расползаются по учительским, чтобы хоть как-то вернуть себе самообладание после встречи с нами на уроках. До нас им абсолютно нет дела.

— Эм… почему?

— Наверное, все дело в том, что их скучные жизни уже давно задавили рутиной, и единственное, о чем они мечтают — это прожить еще один день и вечером расслабиться перед телевизором, а не выяснять, кто там курит, кто не курит. Хотя…

— Саймон, я не про учителей. Я про то, что ты так уверен, что никто не пойдет на тебя стучать.

— Ах, это. Тут все просто: большинство считает, что со мной лучше не связываться.

— Тогда вопрос все тот же. Почему?

— Репутация — страшная вещь, Энн. Стоит пару раз на кого-то прикрикнуть, пару раз заехать кому-то по физиономии, и все — на тебе клеймо: отныне ты опасный тип, от которого лучше держаться подальше. Плюс я также подозреваю, что на всех производит неизгладимое впечатление моя кожаная куртка. Никогда не замечала, что наши сверстники как-то странно относятся к людям в косухах? Как будто те, кто их носят, автоматически начинают поклоняться сатане. — Он затянулся и поморщился. — Может, я открою тебе Америку, но это не так. Косуха крайне удобна в ношении, особенно когда передвигаешься на мотоцикле, и не более того. Надевая ее, мы не выходим на прямую связь с дьяволом. Меня всегда удивляло, почему все думают обратное.

Глава 6

6. МОГЛА БЫ НЕ СДАВАТЬСЯ БЕЗ БОЯ.
ХОТЯ КОГО Я ОБМАНЫВАЮ?

1

На следующий день вместо того, чтобы появиться в школе в прекрасном расположении духа, ведь мы с Грегом теперь друзья, я пришла с траурным лицом. Первым уроком была компьютерная дребедень, домашнее задание по которой я не сделала. А когда мне было его делать? Вчера весь вечер после прогулки я думала о вещах поважнее уроков. Слава Богу, меня не спросили. Даже этот радостный, казалось бы, факт мое настроение не улучшил. Мне совершенно расхотелось болтать с девчонками, и я решила переждать перемену перед историей в туалете и специально выбрала самый дальний женский туалет, чтобы девчонок случайно там не оказалось. Закрывшись в кабинке, я уселась на бачок, закрыла глаза и решила просто переждать перерыв, стараясь ни о чем не думать. Но жуткая тоска по своей загубленной жизни съедала изнутри.

— И зачем она нас тут собрала? — Мужской голос заставил меня распахнуть глаза и вжаться в стену.

Неужели, задумавшись, я зашла в мужской туалет?

— Потому что она в мужской не пойдет, кретин. Она же гребаная королева школы. А зачем королевам шляться по мужским туалетам? — ответил первому парню второй.

Повисла тишина. Туалеты я все же не перепутала. Стенка кабинки, как и раньше, была расписана мужскими именами, многие из которых были заключены в сердечки. Само собой, мне стало интересно, что два парня забыли в женском туалете. Стараясь не шуметь, я забралась на унитаз с ногами и выглянула над дверью кабинки.

Одного парня я знала — это Ронни, он бывает со мной то ли на экономике, то ли на литературе. Второй стоял спиной, так что его лица не было видно. Сейчас они стояли молча, уставившись в пол. Через несколько секунд входная дверь скрипнула, и в туалете появилась Мелисса. Вот это я удачно решила переждать одну перемену вдали от всех. Сегодня, как, впрочем, и всегда, она выглядела потрясающе. Наверное, именно поэтому парни при виде нее сразу стали улыбаться, как идиоты.

— Рассказывайте! — потребовала она.

— Что рассказывать-то?

— Придурки! Как прошло то, о чем я вас попросила? Ваши друзья показали ей?

— Понимаешь… у них не вышло.

— Что значит «не вышло»? — она перешла на шепот, но было понятно, что Мелисса еле сдерживается, чтобы не наорать на этих парней. — Она что, сама их побила? Я же просила найти нормальных, сильных ребят. Чтобы эта корова не смогла дать им отпора.

— Мы таких и нашли, — начал Ронни. — Парни реально в теме. Но, как мне сказал Чед, у них возникла проблема.

— Какая еще проблема? Они что, тупые и не смогли найти одну единственную девчонку и напугать ее до смерти?

— Да не, они ее нашли, и все шло по плану, пока не пришел Грег. Он не входил в планы, вот парни и не выполнили то, о чем договаривались.

— Грег? — Мелисса порядочно удивилась.

— Ага, Грег. Майк сказал, что им пришлось больше часа ждать, пока Грег и эта, как ее… Энн, кажется, вернутся с прогулки. Он, видимо, не пошел ее провожать, и пока она шла одна до дома, парни ее и встретили. Но Грег увидел и подошел, попросил убраться. На том все и кончилось.

— Так значит, они снова гуляли? Ох, толстая гадина! Ну, ты у меня получишь! — Мелисса говорила уже в полный голос, не стесняясь накатившей на нее злобы.

Онемев от страха, я наблюдала за тем, как ее ухоженные пальчики сжимаются в кулаки.

— Слушай, Мелисса, может, тебе не стоит воспринимать все так близко к сердцу? Что она тебе сделала-то? К тому же Грег не единственный парень, ты вполне…

— Что? — От злости Мелисса вся покраснела, было похоже, что ей стоит огромных трудов не наброситься сейчас на парней. — Ты хочешь, чтобы я сдалась? Если разрешать всяким проходимкам гулять с самыми клевыми парнями, да еще и подрывать мой авторитет, то эта школа скоро превратится черт знает во что. Я совсем этого не хочу и, поверьте, не допущу. Она должна знать свое место. А с вами у нас договор: вы помогаете мне, а я вам, или вы уже передумали?

— Нет, нет, что ты! — Ронни замахал руками.

— Отлично. Тогда как можно быстрее найдите тех ребят и договоритесь по-новому. И мне плевать, если с ней будет Грег. Пусть поймет, что с ней гулять небезопасно. Хотя предупредите их, чтобы ничего серьезного они ему не сделали, он мне нужен здоровым. К тому же будет даже лучше, если он потом попадет в больницу с какой-нибудь ерундой, а я стану его навещать, — она мечтательно зажмурила глаза, будто думала о лучшем подарке под елкой, который достанется только ей. — Теперь все. Надеюсь, в скором времени вы принесете мне хорошие новости. И подождите пару минут, выходите после меня. — Сказав это и взглянув на себя в зеркало, Мелисса вышла.

— Какая-то она странная. И что он ей дался? — удивился Ронни.

— Ты прав, это уж слишком — натравливать парней, чтобы те пугали бедную девчонку…

— Ну, ничего не поделаешь, Мелисса обещала нам за это дело отличное вознаграждение.

— Ага, и вообще мы к этому не причастны. Ведь не нам велели пасти девчонку.

Через несколько минут парни вышли, а я села обратно на бачок. Какие они идиоты, что не проверили кабинки. Кто же ведет злодейские переговоры таким образом? Черт, здорово, что они не догадались об этом, иначе мне бы не поздоровилось. Этот нечаянно подслушанный мной разговор поверг меня в шок. Так значит, те трое парней неслучайно встретились мне вчера вечером? Значит, все подстроено Мелиссой?

Глава 7

7. КАК КОНТРОЛИРОВАТЬ ЭМОЦИИ?
СПРОСИТЕ КОГО-НИБУДЬ ДРУГОГО.

1

Сегодня пятница. С нашей односторонней ссоры с Грегом прошло сто лет. По каким-то причинам, которые я, как и многое в последнее время пропустила, урок физкультуры со вторника перенесли на сегодня. Настроение у меня было как у обдолбанного пациента какой-нибудь клиники для душевнобольных. Поэтому сегодня на уроке я старалась тупо отбивать мяч своей партнерше Саре — еще одной миловидной девочке с хвостиками, и одновременно молилась о том, чтобы этот день поскорее прошел. Чем скорее я окажусь дома, тем лучше. Запрусь в комнате и буду тупо пялиться в телевизор или потолок. Или же возьму какую-нибудь книгу. Но никакой романтики. Лавкрафт подойдет идеально.

Всего в десяти метрах от меня Грег работал в паре с Эшли и даже не смотрел в мою сторону. На свежем воздухе соображаться должно лучше, но со мной сегодня что-то определенно не так.

Тренер заставил нас перекидывать мяч друг другу с благородной целью: научиться правильно принимать его без потерь. Мне было сложно сосредоточиться хоть на чем-нибудь, тем более, на маленьком мячике, так что он постоянно улетал в сторону. Сара фыркала и вздыхала каждый раз, когда я теряла мяч и волоклась за ним в обход всех учеников.

— Ты не хочешь поменяться? — мужской голос раздался совсем неподалеку, заставив меня напрячься. Я как раз в очередной раз упустила мяч и, кое-как словив его, тащилась назад к недовольной партнерше.

— Да с удовольствием. По-моему, Энн сегодня не выспалась, от нее никакого толку. — Сара недовольно встряхнула волосами и смешалась с толпой.

Напротив меня стоял Саймон. Я оглядела его с ног до головы. Как всегда, хмурый и серьезный. Мы давно с ним не разговаривали.

— Привет, — неуверенно поздоровалась я, пиная мяч парню, без смущения разглядывавшему меня.

— И долго ты будешь изображать из себя зомби? — без тени улыбки спросил Саймон, останавливая мяч.

— Что?

— Зомби, Энн, зомби.

— Никого я из себя не изображаю.

— Прекрати. Что у тебя произошло с Грегом и с Мелиссой?

— Откуда ты знаешь?

— Я умею слушать и делать выводы, — он как-то неопределенно пожал плечами.

— Тогда чего тебе от меня надо, если ты уже все знаешь? — чересчур грубо спросила я.

— Возможно, я смогу тебе помочь.

— Чем это?

— Для начала я тебя выслушаю.

Я замерла, уставившись на парня. С чего вдруг я должна ему все рассказать? Мы не друзья. Пара случайных прогулок до магазина, где он осыпал меня колкостями и черным юмором, и странная беседа на школьном дворе — вот и все, что у нас было. Да и есть ли смысл что-то ему рассказывать? Он так же будет советовать мне признаться во всем Грегу.

— Энн, давай так: мы отбросим все формальности и ты просто расскажешь мне все по порядку. Уверен, что вместе мы сможем найти выход. — С Саймоном случилось что-то странное — он будто стал мягче. Меня это удивило: странно, что он так умеет.

— Ну…

— Давай поговорим сегодня после школы? Ты не занята?

Я закашлялась:

— Да уж, очень не занята.

— Тогда жду тебя на крыльце после уроков.

— Хорошо. — Поверить не могу, что я согласилась.

Одно дело делиться подобными проблемами с девчонками, и совсем другое дело, когда перед тобой будет сидеть парень. Парень, с которыммы даже не друзья. Парень, который, очевидно, недолюбливает Грега. Чем он сможет мне помочь?

— Вот и договорились. А теперь лови мяч. И постарайся проявить чуть больше активности, иначе тренер заставит тебя бежать пару кругов вокруг поля. Тебе же это не нужно.

Все оставшиеся уроки я ломала голову над тем, зачем мне понадобилось вести душещипательные беседы с Саймоном. Так ничего и не надумав, после занятий я вышла на школьное крыльцо. Он уже стоял на последней ступеньке и курил. Увидев меня, Саймон кивнул головой в сторону от выхода. Я последовала, куда показали. Молча, не сказав мне ни слова, парень поравнялся со мной и продолжил куда-то идти. Я, недоумевая, шагала за ним. До чего же это странно — идти с кем-то в напряженном молчании. Или волнуюсь только я?

Саймон успел выкурить вторую сигарету, когда наконец остановился, открывая передо мной дверь. Это была пиццерия. То место, куда я так и не решилась зайти ни разу, хотя часто заказывала от них доставку.

— Проголодалась? — вежливо спросил он.

— Нет.

— Все равно уже пришли, так что заходи.

Мы нашли свободный столик в отдалении от основной толпы посетителей. Саймон галантно пододвинул мне стул, а потом уселся напротив.

— Закажем тебе кофе или чай? Может, все же перекусишь?

— Нет, спасибо, не хочу. И кофе я не пью. Да и чай, если честно, тоже не очень-то приветствую. Давай без лишних прелюдий. — Я смутилась, но решила выложить Саймону все свои сомнения сразу: — Даже не знаю, зачем я согласилась прийти сюда. Так что, может, мы просто разберемся с этим глупым недоразумением поскорее?

Глава 8

8. ПАРА МЯЧЕЙ В МОЮ ПОЛЬЗУ.

1

Утром я проснулась в самом приятном расположении духа и никак не могла согнать с лица дурацкую влюбленную улыбку. Я думала о Греге. Сегодня он решит все проблемы, от которых я так страдала. И мы снова сможем общаться. Видит бог, я ужасно соскучилась по нашим прогулкам и разговорам.

— Ты чего это такая счастливая? — недоверчиво приподняв бровь, спросил Тим за завтраком.

— Ничего, просто настроение хорошее, погода прекрасная, птички поют…

— Энн, Энн, Энн! Да ты влюбилась!

— Да, — мечтательно ответила я. — Эм… что? Нет. Говорю же — настроение хорошее. И следи за языком, а то мама услышит и не так все поймет, — в панике зашептала я, косясь на маму, которая разливала кофе по кружкам. — Ну, все, мне пора, я сегодня пешком пройдусь.

Только я это сказала, старательно стирая с лица глуповатое выражение, как в дверь позвонили.

— Кому не спится в такую рань? — удивился Тим, поднимаясь из-за стола, чтобы открыть. — Энн, это тебя, — прокричал он из прихожей. — Грег пришел.

Мама удивленно вскинула брови. Впрочем, и я была удивлена не меньше.

— Все, я пошла, до вечера. — Стараясь не покраснеть, я пулей вылетела с кухни, лишь бы избежать ненужных расспросов.

— Птичка прилетела, — шепнул Тим, возвращаясь на кухню.

— Ой, заткнись, — шикнула я и постаралась треснуть брата по плечу, но он увернулся и с хохотом скрылся на кухне.

В прихожей стоял Грег. Сегодня он был особенно красив: джинсы с толстым ремнем, черная футболка и спортивная куртка, большие кроссовки. Так хорошо, что сегодня я могу спокойно любоваться его красотой, не отводя глаза, как делала это две прошлые недели.

— Привет, — поздоровался он.

— Привет, ты как здесь?

— Да, вот, я наивно надеялся, что мне будут рады.

— Конечно, я тебе рада, просто это так неожиданно.

— Я подумал, раз уж мы с тобой так долго не виделись, нужно наверстывать. Могу я проводить тебя до школы?

— Еще бы. Но если мы пойдем в школу вместе, то Мелисса может увидеть…

— Хватить трусить. Пора мне брать все в свои руки, я как-никак мужчина, — Грег специально выгнул колесом грудь и рассмеялся. — Так что пошли, дадим ей бой.

— Твоя решительность воодушевляет, идем, — сказала я, закрывая входную дверь с улицы.

Идти в такой близости с Грегом мне было несколько неловко из-за того, что произошло вчера. Интересно, думает ли он о вчерашнем поцелуе? Я с трудом заставила себя умыться с утра — не хотелось трогать щеку, к которой прикасались его губы. Хотя для чего я зря надеюсь? Скорее всего, для него этот поцелуй в щеку ничего не значил. Обычная формальность. Не то что для меня — манна небесная. Но, с другой стороны, нужно быть слепой, чтобы не заметить определенного продвижения в моих отношениях с Грегом. Сначала он приглашал меня гулять, потом обнял, теперь вот чмокнул в щеку, а тут уже и до настоящего взрослого поцелуя недалеко. Буду держать кулаки. Может, все-таки Грег имеет на меня какие-то виды?

Я улыбнулась своим мыслям и задумалась над тем, каким бы мне хотелось видеть свой самый первый взрослый поцелуй. Ничего конкретного в голову не пришло. Знаю только, что это должно быть что-то жутко романтичное, как в кино. Под звездным небом или на закате солнца.

Блин, от твоих киношных представлений о романтике любого парня стошнило бы.

— Энн, ты о чем задумалась?

Мы уже почти подошли к школе, а мне так и не удалось вытянуть из Грега, что он собирается сказать Мелиссе.

— Да так, ни о чем. Думаю, как бы все не испортить… ну, с Мелиссой, конечно же.

— Все будет хорошо. А вон, кстати, и она. — Грег указал в сторону главного входа, где Мелисса сидела на скамейке, как всегда, окруженная компанией девчонок. Ее прическа и макияж сегодня были особенно идеальными — это раздражало. И почему все школьные стервы таким миловидные?

Как водится, перед началом утренних уроков и на большой перемене большинство школьников, если позволяет погода, предпочитают прохлаждаться на свежем воздухе, нежели томиться в душных классах. Вот и сейчас перед школой опять было не протолкнуться.

— Постой пока здесь, хорошо? — Грег остановился под большим деревом. — Я недолго.

— Только ты с ней не очень грубо, ладно? — Как бы я ни ненавидела Мелиссу, все-таки опозорить ее перед такой толпой — подло.

— Энн, какая ты все-таки милая, если еще и защищаешь эту... девушку. Но пойми, я хочу, чтобы все кончилось здесь и сейчас. Мне придется быть грубым, потому что иначе она ничего не понимает. А я ненавижу, когда кто-то вмешивается в мою жизнь и чинит мне какие-то ограничения.

— Но…

— Пойми, Мелисса и я учимся в одной школе с десяти лет, и каждый год она только и делает, что пристает ко мне и портит мне жизнь. Я-то ладно, но она пошла дальше — решила портить жизнь моим друзьям. Это ли не повод выбить из нее всю дурь раз и навсегда? Никакой больше гуманности. Потому что, как я ей ни объяснял, что бы ни делал, она не понимает, что я не хочу иметь с ней ничего общего. Это просто абсурд какой-то. Боюсь, что еще два года не выдержу. Разве то, что она хотела лишить меня такой замечательной подруги как ты, это не повод высказать ей все в лицо? Поэтому я сейчас соберу всю волю в кулак и со всей присущей мне деликатностью объясню Мелиссе, что к чему. В конце концов, ее поведение переходит все границы.

Глава 9

9. И ВСЕ-ТАКИ ОН УЛЫБАЕТСЯ.

1

Утром я проснулась совершенно другим человеком. Прекраснее утра у меня еще не было. А ведь это еще совсем не предел. Грег явно хочет сделать меня самой счастливой девушкой в мире. Так что в школу я сегодня не шла, а плыла, предвкушая дальнейшее развитие событий.

Грег, Грег, Грег…. Где же ты?

Я выискивала Грега глазами в толпе школьников, но заметила Саймона. Он стоял, прислонившись к стене, и курил с закрытыми глазами. Мгновенно мои мысли сразу же переключились на этого высокого и немного нескладного красавца в кожаной коричневой куртке с торчащим воротничком рубашки. Как некрасиво я вчера поступила, отвергнув его предложение.

— Саймон, доброе утро.

— Утро не бывает добрым. — Саймон открыл глаза и, засунув сигарету в зубы, поднял ворот куртки. — Привет, Энн.

— Я хотела извиниться, что так невежливо бросила тебя вчера.

— Брось. Наверняка тебе вчера нашлось чем заняться и без меня.

— Нет, я…

— Забей. Я прекрасно провел время в компании мутантов-людоедов.

— «Поворот не туда»? «У холмов есть глаза»?

— «Поворот не туда». Сразу в точку.

— Надеюсь, это была первая часть?

Мне показалось, или по лицу Саймона пробежала тень улыбки?

— Конечно. Все остальные бредовые. Я не тащусь тупо от вида крови и человеческих внутренностей.

— Да, я тоже. А еще эти блондинки на красных «феррари».

— Это был «мустанг», детка.

— О Боже, как я могла так ошибиться? — я рассмеялась, чувствуя себя вполне спокойно.

— Короче, классика жанра для идиотов. — Саймон прикончил первую сигарету и тут же прикурил вторую.

— Точно. Всегда на подобных моментах хочется закрыть глаза, цокнуть языком и выкрикнуть вслух что-нибудь…

— …что-нибудь про то, каким кретином надо быть, чтобы так себя вести?

— Да, верно.

— Жаль, что…

Саймон не успел озвучить свою мысль, как его перебил неуверенный голос:

— Извините, извините, что отвлекаю…

Я обернулась и посмотрела на парня, стоявшего у меня за спиной. Выглядел он так, словно ошибся корпусами и перепутал среднюю школу со старшей. Тощий, невысокий, с прилизанными волосами и красными пятнами от недавно сошедших прыщей. Его руки вцепились в какие-то листы так, словно это придавало парню силы.

— Меня зовут Джеб Рассел, я переехал из Южной Каролины. Сегодня мой первый день в этой школе. Мне нужно найти кабинет секретаря, чтобы она дала мне расписание занятий. Не подскажите ли, где он находится?

— Парень, а не пойти бы тебе отсюда нахер? — грубо поинтересовался Саймон, выдыхая столбик дыма прямо в лицо бедному новенькому.

Этот нелепого вида новичок закашлялся, буркнул что-то очень похожее на очередное извинение и поспешил убраться от нас подальше. Я в недоумении уставилась на Саймона.

— Зачем ты с ним так грубо?

— А какого черта он влез, когда мы разговаривали?

— Он же извинился, даже дважды извинился.

— Пусть засунет свои извинения куда подальше. Не собираюсь заниматься возней с новичками. Без того все бесит.

— Вот как! Я, между прочим, тоже новичок, что же ты со мной возишься? — Скрестив руки на груди, я встала в позу. — И что, если бы я подошла к тебе спросить дорогу, ты бы меня так же послал?

— А ты подошла бы ко мне?

Без понятия, что Саймон имел в виду, задав этот вопрос, но он был прав: я бы ни за какие деньги не подошла к такому парню, как он. Если бы не Тим, я, скорее всего, еще ни разу даже не поговорила бы с Саймоном Джейкобсом.

— Это неважно. Пока. — Я постаралась эффектно развернуться на подошвах своих кед и удалиться со всей присущей мне грацией, но случайно налетела на проходившую мимо девушку.

— Извини, — одновременно со мной сказала пострадавшая девушка.

Видимо, она подумала, что сама виновата. Мы улыбнулись и разошлись.

— Энн, да что такого-то? — голос Саймона слился с гулом толпы, и я не ответила.

Вместо этого я почти побежала, выискивая в толпе учеников того самого незадачливого парня, которому или хватило смелости, или не хватило мозгов, чтобы спрашивать дорогу до кабинета администрации именно у такого человека, как Саймон. Один только поднятый воротничок его шикарной кожаной куртки чего стоит, я уж не говорю о наглой позе и сигарете на территории школы, где курить так-то запрещено.

Голова с чересчур прилизанными волосами показалась рядом со входом в школу. Парень стоял, уставившись в листы, которые до этого сжимал. Он нацепил на нос круглые очки точь-в-точь как у Гарри Поттера, от чего стал похож на сумасшедшего, заблудившегося в собственном доме.

— Джеб? Я правильно запомнила?

Глава 10

10. ОН ВОЛШЕБНЫЙ.

1

Проверочный тест по истории этим утром не вызвал у меня никаких проблем. Элементарные вопросы на знание дат — ничего проще не придумаешь. Но все же, сидя на первом ряду в актовом зале и краем глаза поглядывая за очередной репетицией сестры, я решила проштудировать пару глав из учебника для следующего урока. Стараясь абстрагироваться от бедлама, который творился на сцене, от писклявых воплей и нервных криков воспитателя, пытающегося призвать разбушевавшуюся нечисть к порядку, я листала учебник, сверяя данные из книги с данными в моей голове. Самые активные мамочки, не выдержав этой какофонии, поспешили на помощь воспитателю-постановщику. Я осмотрелась по сторонам: отец кого-то из малышей спал за четыре ряда от меня, уронив голову на грудь. Улыбнувшись, я вернулась к книге.

— Ты очаровательна, когда хмуришься, — шепотом пропели у меня над ухом.

Вздрогнув, я повернулась назад и увидела Саймона, сидящего в кресле прямо за моей спиной.

— Прости, не хотел тебя напугать. — Он слегка улыбнулся, облокачиваясь на соседнее кресло.

— Ты и не напугал.

— Ага. Значит, у тебя просто нервный тик?

— После подобного зрелища, — я как-то неопределенно махнула рукой в сторону сцены, — это и неудивительно.

— На мой взгляд, нам стоит вызвать скорую. Думаю, в ближайшем времени она очень пригодится режиссеру.

— Поживем, увидим. Я и не думала, что ты фанат самодеятельности. Что ты здесь делаешь?

— Кевин сдал тебя с потрохами, вот я и решил составить тебе компанию. Но, как я вижу, моя компания тебе ни к чему.

— Почему же?

— Кажется, ты читала учебник по истории.

— Ой, точно. Но это так, от нечего делать.

— Значит, я все же не буду лишним?

— Ни в коем случае.

— Отлично. — Саймон поднялся на ноги и одним движением перепрыгнул через спинки сидений в мой ряд. — Тогда я присяду рядом.

— Можно было бы и просто перейти.

— Это не смотрелось бы так эффектно. А мне очень хочется тебя впечатлить.

— На фоне того действия, что происходит на сцене, ты выглядишь крайне бледно, — приглушенно рассмеялась я, увлекая за собой Саймона.

— С этим не поспорить.

Когда мы закончили смеяться (привыкнуть к его смеху оказалось очень просто), я отложила учебник на соседнее кресло и скрестила руки на груди. Саманта на сцене стояла на голове, а я не могла понять: так задумано по сценарию или просто она опять переела сладкого.

Сегодня Саймон был совсем другим. Он был нормальным. Дружелюбным. Без его вечной маски отрешенности. Как настоящиймальчик. Я не могла им налюбоваться.

— И часто ты проводишь вечера в этом месте? — спросил парень, разваливаясь на кресле. Его правая нога коснулась моей коленки.

— Сегодня третий раз.

— И с каждым разом волос на голове миссис Кроули все меньше? — Он кивнул в сторону воспитательницы, пытающейся организовать танец пары болотных ведьм в одинаковых костюмах.

— Наоборот. С каждым разом все более или менее приобретает смысл.

— Тогда я рад, что не был здесь на первой репетиции.

— Все это очень забавно, тебе не кажется?

— Не знаю, — он пожал плечами, — но мне здесь нравится.

— Мне тоже.

— Как думаешь, стоит мне помочь воспитателю угомонить малышню?

— А ты сможешь?

— Не веришь в меня?

— Почему же. Но я не уверена, что у тебя есть опыт в подобных делах.

— Что ж, посмотрим. Если я оплошаю, мне придется переехать в другой город. — Саймон посмотрел на меня с заговорщицкой улыбкой.

Оставив меня в зрительном зале, Саймон вышел к сцене и наклонился к миссис Кроули, что-то шепча ей на ухо. Она согласно кивнула головой, вздохнула и опустилась на ближайший стул. А дальше… началась магия. Я и подумать не могла, что такой парень, как Саймон, сможет угомонить и заинтересовать толпу малышей. Но он смог. Громко свистнув, он перевел внимание всех малышей на себя, после чего занялся сценарием, который отдала ему воспитательница. Не знаю, почему, но дети его слушались. Может быть, все дело было в юморе? Может, в том, что они не ожидали увидеть на месте тихоголосой миссис Кроули Саймона, не стесняющегося громко рулить парадом? Или же дело было в том, что любого малыша, который намеревался убежать со сцены, Саймон спокойно хватал в охапку или брал подмышку и возвращал на место? Но его магия сработала: уже минут через сорок дети оттанцевали свои танцы, рассказали стишки, которые учили, и даже спели финальную песенку мистера Тыквы. Миссис Кроули аккомпанировала на фортепьяно, а Саймон размахивал руками, словно дирижер. Я же, как завороженная, смотрела на парня, весело подпевающего малышам, и смеялась. Остальные мамочки не отставали. И даже чей-то отец, проспавший всю репетицию, проснулся и с улыбкой смотрел, как его чадо выступает в толпе малышей.

Глава 11

11. ЧТО-ТО ОСОБОЕ.

1

Понедельник — день тяжелый, так гласит народная мудрость. Для меня он был тяжелым не только потому, что пришлось тащить в школу три толстенных справочника по алгебре (я брала их домой из библиотеки, чтобы выписать формулы и сделать очередную попытку не погрязнуть в пучине непонимания), но и потому, что я жутко нервничала. Как Саймон отреагировал на мой подарок? Может, просто посмеялся над такой ерундой, да еще и сделанной своими руками? Теперь идея с волшебной палочкой не казалась мне такой уж замечательной. И, действительно, это же так по-детски, даже по-идиотски. Не могла придумать ничего получше? Если такой подарок понравился бы тебе, окончательно подвинувшейся на волшебном мире, это еще не значит, что он понравится взрослому здравомыслящему парню. Парню! Они вообще не любят такую ерунду. Особенно Саймон. Он любит… Боже, я даже не знаю, что он любит. Как бы то ни было, что сделано, то сделано, уже ничего не изменишь.

В школу я почти бежала, хотела, как бы нечаянно, встретиться с Саймоном перед занятиями. Наконец-то кончился дождь, и на небе светило солнце, пусть слабое, но все-таки солнце. Наверное, из-за этого перед школой опять было полно народу. В такой толпе Саймона не заметишь, но, может быть, он уже в классе? Но в классе его тоже не оказалось. Что ж, пришлось успокоиться и усесться за парту. Скоро подошли девчонки и начали болтать о новой программе выступлений. Я слушала их только краем уха, потому что не сводила взгляда с двери, и каждый раз вздрагивала, когда кто-нибудь заходил.

Когда к нашей компании подошла Анджелина, я от напряжения уже сгрызла половину карандаша.

— Привет всем, — пропела она, улыбаясь нашей компании. — Энн, у меня к тебе дело.

— Эм, что?

— Дело, Энн. Очень важное.

— Да, я слушаю.

— Те фотографии, что ты принесла мне после игры. Ты видела, что мы использовали их в нашем журнале?

— Нет, я не успела посмотреть.

— Очень зря. — Кажется, девушка разочаровалась в моей незаинтересованности. — Собственно, я решила тебе сказать, что фотографии нам очень понравились, и я, как редактор журнала, хотела бы предложить тебе работу. Станешь нашим штатным фотографом?

— Я?

Блин, я же совсем забыла, что хотела попасть на собеседование в редакцию!

— Если тебе это интересно, конечно. Настоятельно рекомендую заинтересоваться, так как нам очень нужен фотограф. Плюс это отличные рекомендации для колледжа.

— Ой, да, точно, мне очень интересно. — С трудом, но я все же отвлеклась от своих переживаний по поводу Саймона и посмотрела на Анджелину. — Я была бы рада присоединиться к вашей команде.

— Отлично. Тогда завтра после уроков я жду тебя в редакции. Мне нужно будет выдать тебе технику и объяснить все условия.

— Спасибо, я обязательно буду.

Девчонки, которые все слышали, стали поздравлять меня с таким успехом, но я не могла сейчас в полной мере оценить всю прелесть поступившего мне предложения. Невероятно, но Саймона не было. Прозвенел звонок, все расселись за парты, уже пришла миссис Стокс, а его место все пустовало. Уж не упал ли он и не проткнул себе что-нибудь этой дурацкой палочкой?

— Всем доброе утро. — Миссис Стокс направилась к доске. — Запишем нашу сегодняшнюю тему: вычисление предела функции в точке и на бесконечности.

Ну вот, опять разочарование. Я так надеялась увидеть, как Саймон мне улыбнется (это, конечно, при условии, что мой никудышный подарок ему понравился), а он даже не появился. Только и оставалось, что со скукой взяться за записи. Хотя уже через пару минут писать мне, как обычно, будет лень, а значит, я опять буду украдкой посматривать на Грега. Он сегодня опять такой счастливый…

И что Кудряшка с ним делает, что он так светится? Явно что-то с рейтингом 18+.

В тишине заскрипели ручки, все перечерчивали в свои тетради графики, которые с невероятной скоростью появлялись на доске. Уже чувствовалось, как по воздуху расползается дремота, охватывает еще не проснувшиеся умы и снова уводит их в страну сна.

Вдруг распахнулась дверь, и в класс буквально вплыл огромный букет красных роз. Все, кто был в классе, уставились на него. Миссис Стокс от неожиданности выронила из рук маркер, которым писала на доске. Кто-то из девчонок ахнул. За букетом в классе появился Саймон. Еще никогда я не видела его таким красивым. Он не успел снять коричневую кожаную куртку, и на его щеках красовался румянец, будто он только что бежал, волосы растрепались. Но самое главное — это то, что на его лице была такая довольная улыбка, что у меня в очередной раз по телу пронесся табун мурашек. Это была не просто довольная улыбка, это была счастливая улыбка. Не сравнить с той, что была в спортзале, в сто раз прекраснее. Я так пожалела, что у меня не было фотоаппарата, потому что словами не передать и сотой части того, чему весь класс стал свидетелем.

Саймон не остановился, чтобы извиниться за опоздание. Он, ничего не говоря и давя в себе желание рассмеяться (это было очевидно), направился к моей парте.

— Мистер Джейкобс, что вы себе позволяете? — Миссис Стокс, кажется, отошла от шока. — Немедленно прекратите. Что вы…

Он смотрел прямо на меня, а у меня ноги отнялись, и глаза наверняка стали такими огромными-огромными от неожиданности. Мне казалось, что все происходит как в замедленном фильме. Будто Саймон шел медленно, и так долго я не могла перестать смотреть в его зеленые глаза. Наконец он остановился передо мной, положил цветы на парту, подмигнул и снова, будто медленно, развернулся в обратную сторону. Я как завороженная смотрела на букет, вдыхала запах роз и запах свежести, принесенный с улицы.

Глава 12

12. ПОСОБИЕ ПО ПСИХОЛОГИИ ДЛЯ ЧАЙНИКОВ.

1

Опять физика проходит мимо меня. Сижу на уроке, а думаю о вчерашнем вечере откровений. Что мне до движения тока в замкнутой цепи? Пусть движется, куда хочет. А Грег сегодня такой красивый, что сил никаких нет. Как же мне надоело просто так на него смотреть. Очень хочу его обнять. Эти широкие плечи, руки.

Так хочется гладить его лицо, волосы, губы…

— Мисс Метьюс?

…хочется поцеловать его по-настоящему, так, чтобы сердце в пятки ушло…

— Энн. — Грег сидел рядом и слегка толкнул меня в плечо. Все в классе смотрели на меня. Судя по всему, я слишком замечталась.

— Мисс Метьюс, повторите, пожалуйста, что я только что говорила? — Миссис Браниган сняла очки, зажала их в ладонях и очень недовольно на меня посмотрела. Примерно так, как если бы я заняла у нее пару тысяч и все никак не возвращала долг.

— Эм… — взгляд заметался по открытому учебнику и тетрадке, — ток… эм… замкнутые цепи… в общем…

— Очень содержательно, мисс Метьюс, очень. Думаю, столь замечательный ответ обязательно стоит оценить соответствующим баллом.

Так у меня стало на одну двойку больше. Что делать, миссис Браниган же не понимает, насколько мне плохо оттого, что у Грега другая девушка, и в последнее время он обо мне даже не вспоминает. Как я мечтаю, чтобы физику хоть изредка вел кто-нибудь из замещающих учителей. Или хотя бы кто-нибудь менее помешанный на формулах и высасывании душ из отстающих.

— Где это ты сегодня летала?

Грег подошел ко мне после физкультуры на большой перемене. Я как раз брала салат и думала о том, сколько же калорий в соусе-заправке. Так я никогда не похудею.

— В облаках, — буркнула я.

— Да ладно, не дуйся. Пойдем вон за тот столик?

— Пойдем.

За столиком никого не было, так что мы спокойно уселись вдвоем. Если бы мне было позволено, я бы прожгла в Греге дыру своим пристальным взглядом — все что угодно, только бы смотреть и смотреть на него бесконечно. Но не могла я этого сделать. Рамки приличия и мою маскировку под его друга еще никто не отменял. Как же все это сложно. Наверняка он сейчас снова примется рассказывать про свою девушку и о том, как им вместе хорошо. Если так и будет, то мне придется подавиться и убежать в туалет, лишь бы не выслушивать очередную счастливую историю.

— А знаешь, о чем говорит вся школа? — Грег уже не улыбался, говорил серьезно, насколько позволял кусок курицы во рту.

— О чем? — Я ловила малейшие крохи внимания, замечала каждый жест его рук, поворот головы, хоть что-то, о чем я потом смогу помечтать.

— О том, как Саймон вчера опоздал на алгебру и о том, что заявился на урок с огромным букетом для тебя. — Он внимательно посмотрел на меня, а я от такого взгляда начала краснеть, будто была в чем-то виновата. — Вы что, встречаетесь? — Вопрос был задан грубо и как бы между строк, но Грег весь напрягся, хотя и делал вид, что его очень заинтересовал кетчуп на тарелке.

— Нет! — Неосознанно я выкрикнула это так громко, что несколько человек даже оглянулись в нашу сторону. — Я хотела сказать нет, мы только друзья, и все.

— Ага, понятно. Друзья… Только отчего он дарит тебе такие шикарные букеты? То есть нет, тебе можно дарить шикарные букеты, просто это странно. То есть нет, он…

— Грег, он подарил мне цветы. Все. Больше ничего.

— Ну ладно тогда.

— Да, пустяки. Когда мы вчера вечером гуляли, он…

— Гуляли? — Грег тоже крикнул это так громко, что соседям по столикам вновь пришлось посмотреть на нас. — То есть как гуляли?

— Ногами. В парке. — Я уже трижды стукнула себя под столом по коленке. И кто меня за язык тянул? — Ну, он меня позвал прогуляться… Для друзей это же нормально? Мы и с тобой прогуливались несколько раз.

— И что вы делали?

— Я же говорю, гуляли, говорили, обсуждали… разные вещи.

— О чем вы говорили? — спросил Грег грубо, тоном тюремного надзирателя.

— Это допрос?

— Эм… извини, просто интересуюсь.

— Да о многом говорили. Например, о его, то есть о вашей маме.

— О маме?

— Да, он мне рассказывал о том, какая она была…

— Оу, ясно.

— Ты же мне никогда о ней не рассказывал.

— Да уж. Ну, ничего, еще будет время. — Теплая улыбка. — Кстати, Энн, мы с Джесси в выходные думаем полететь в горы, покататься на лыжах. Не хочешь составить компанию? Я и брата твоего позову, чтобы он зря не околачивался дома.

Перспектива провести выходные в обществе влюбленных меня совершенно не прельщала. Нужно было так отвертеться, чтобы не обидеть Грега, ведь этого мне тоже не хотелось.

— В горы? Нет, Грег, спасибо, но я не люблю лыжи. По мне, так это просто какие-то орудия пыток. Не умею на них кататься и уверена, что никогда не научусь. Калифорния, солнце, все дела. К тому же меня очень пугают глубокие горы снега, очень боюсь в них утонуть. — Это была совершенная правда, но у меня было такое чувство, что я вру Грегу. — Так что я пас. Но в любом случае спасибо за приглашение.