Девочка в наследство

Глава 1

Кристина

Всматриваюсь в дисплей телефона и пытаюсь подавить нарастающую панику. Счет, который регулярно пополнялся дядей Рашидом, постепенно пустеет, и меня это беспокоит. Непонятно, что будет со мной дальше. 

После смерти крестного прошел уже месяц. До сих пор не могу осознать, что его больше нет. Начинаю глотать воздух, чтобы предотвратить паническую атаку. После пропажи родителей это мой частый гость. Паника. Страх. Беспомощность.

Дядя Рашид попытался стать мне опорой, и у него это в итоге получилось. Но сейчас и его не стало, и я осталась один на один с реальностью.

Хотя надежда, что мама с папой вернутся, ещё теплится в груди.

Но, черт, два года! Это много.

Они не вернулись после очередных археологических раскопок. Никто из команды не имеет понятия, куда они подевались. Говорили, что вроде на какой-то след напали и решили проверить, что интересного найдут — и все, больше их никто не видел. И поисковые отряды ничего не дали.

— Полевая, я задал вопрос, — наш новый препод отвлекает меня от размышлений, — такими темпами вы останетесь на второй год.

Выдыхаю. Как же меня бесит вот это цепляние препода по всемирной истории. Но сейчас я благодарна ему, потому что могу переключиться со своего страха.

Рядом от смеха хрюкает Наташка и красноречиво выгибает брови. Она искренне верит в то, что Сергей Макарович таким вот способом заигрывает со мной. И я была бы не против, но тут уже явно перегибается палка! Он вечно тычет, что я невнимательная и вообще бездарная.

Этот молодой и красивый мужик в свое время свел с ума всех девчонок потока и до сих пор это делает, стоит ему появиться в поле зрения студенток, но он настырно пытается задеть именно меня.

— Так что я спросил? — он прищуриваются, и этим заставляет меня поерзать на стуле.

— Извините, Сергей Макарович, я прослушала, — решаю признаться в этом честно, чтобы побесить этого сноба.

Невинно хлопаю ресницами. Жду реакции. И — о чудо! — по вспыхнувшему синему взгляду понимаю, что попадаю в цель.

— Ожидаемо, — хмыкает, — после пар задержитесь, у меня к вам серьёзный разговор.

Стараюсь не закатить глаза, чтобы в открытую не показать степень своего раздражения. Боковым зрением вижу, как вспыхивает и довольно скалится Наташка. Ну все, на перемене мне конец. Теперь точно весь мозг вынесет разговорами о Сереженьке.

Сразу после звонка выбегаю из аудитории и пытаюсь скрыться от подруги на улице. Проталкиваюсь сквозь толпу возле гардероба.

— Эй, пигалица, куда прешь?

Отпихиваю какого-то шкафа, вставшего на моем пути.

— За курткой, логично же, шкафчик, — фыркаю и протягиваю номерок.

Выдергиваю кожанку и выдыхаю. Забегаю за угол универа, где обычно курят, кашляю, когда в легкие проникает сигаретный дым, и спешу дальше. Возле меня тормозит серебряный внедорожник. Я оглядываюсь по сторонам, и сердце проваливается, когда обнаруживаю, что забрела в безлюдный переулок. Доигралась в шпиона, блин.

Мой внутренний голос вопит, что пора сматываться. Посреди бела дня такие машины просто так не останавливаются. И это предчувствие подтверждается, когда ее дверца открывается. Больше не мешкая, срываюсь на бег. В ушах шумит кровь, пока я преодолеваю несколько десятков метров до главного входа. Уж лучше отбрыкиваться от назойливой Наташки, чем оказаться засунутой в незнакомую тачку.

Нет уж, так просто меня не возьмешь.

— Эй, Кристофер, — моя подружка хватает меня за руку и дергает на себя, — ты куда умотала?

Я пытаюсь отдышаться и взвизгиваю, когда вижу на парковке универа ту самую машину. Что за черт? В этот раз водитель появляется в поле зрения, и я едва не лишаюсь чувств — Лавров-младший собственной персоной. Тимофей. Моя слабость и первая влюбленность.

Щеки вспыхивают, и я торопливо отворачиваюсь, чтобы он не увидел меня. Что он тут делает?

— Добрый день, — слышу над ухом его низкий голос, от которого по спине ползут мурашки, — не подскажете, где можно найти Кристину Полевую с четвертого курса?

От того, как он произносит мое имя, голова начинает кружиться, и я не успеваю заткнуть удивленную Наташку.

— Э-э-э, — выдает подружка и переводит взгляд на мое пылающее лицо, — так что её искать? Вот она.

Бамс! Убью предательницу! Кто ж вот так сдает своих?! Зараза!

Меня разворачивают вокруг своей оси, пока безнадежно сражаюсь с непослушными ногами, и я встречаюсь с тьмой. Его глаза — это отдельный вид моего личного ада. Я поняла это, когда впервые приехала в гости к дяде Рашиду и увидела Тимофея. Боялась смотреть на красивого парня, но в то же время с упоением ловила каждый его взгляд в свою сторону. А он смотрел на меня снисходительно и даже с какой-то жалостью.

Это воспоминание моментально охлаждает и помогает взять себя в руки.

— Чего вам, дядя? — разыгрываю спектакль, делая вид, что не узнаю его.

Темные брови недовольно сходятся на переносице. В глазах вспыхивает интерес и... удивление? Конечно! В последнюю нашу встречу я была похожа на заучку.

— Какой я тебе дядя, пигалица? В машину давай, разговор есть.

Пытаюсь освободить конечность из его захвата, но попытка проваливается. Лавров держит крепко, но при этом не причиняет боли.

— А я с незнакомыми не катаюсь, — невинно хлопаю глазками и вижу, как мужчина начинает заводиться.

— А я не незнакомый. Садись, у меня мало времени.

Я смотрю на подругу в поисках помощи, но быстро понимаю, что бесполезно — подруге не хватает только ведра попкорна и газировки.

— Ната, меня тут умыкнуть пытаются. Долго стоять собираешься, как столб? — гаркаю на неё.

— А умыкните меня. Я совсем не против, — улыбается обольстительно, поправляя рубашку на внушительной груди.

Декольте ползет вниз, и мне хочется хорошенько двинуть этой соблазнительнице, чтоб в себя пришла.

— Садись в машину, мелочь, — цедит Тимофей и подтягивает меня к себе.

Глава 2

Тимофей

Запах её в нос долбит так, что перед глазами темнеет. Недоразумение, блин. Да она всем моим бабам жару даст!

Выросла, стала такая… едва слюни успевал глотать, пока рядом стоял. И язык острый, только бы применение другое ему найти, чтоб не такая бешеная была.

И очки куда-то делись. Сидела, глазки таращила. Боится, но не сдается.

Покидаю квартиру и только на улице могу выдохнуть. Напряг в штанах такой, что боюсь — ширинка расползется. Прикрываю пиджаком свидетельство того, что эта стычка стала для меня новым и не таким уж безразличным моментом.

Обычно мне слова поперек не говорят, а тут, надо же, зубками попыталась прокусить.

Заскакиваю в тачку и врубаю кондер на полную катушку. Надо остыть, а то передумаю ещё, вернусь. А оно мне сейчас на хрен никуда не вперлось. Единственное, о чем я мечтаю — поскорее отвязаться от неё и не думать о том, что моя империя уйдет на сторону. Да я всех порву, если все рухнет!

Поэтому, стискиваю зубы и херачу дальше. Опекуном надо побыть? Что ж, побуду.

— Макс, привет, — набираю другу и заму по совместительству, — ты че сейчас делаешь?

— Утром виделись, Тимох. С просящими еду встречаться.

Настроение падает, как с небоскреба. Стискиваю оплетку руля и скриплю зубами.

Какого хрена некоторые думают, что все так просто? Захотели открыть какую-то шаражку — и ко мне прутся за милостыней? Задолбался уже отмахиваться, поэтому последнее время на такие встречи катается Макс, а я нервы берегу.

И так ни к черту со смертью отца и скандалами, которые то и дело вспыхивают в газетенках. Так бы давно их всех послал на три буквы, но — репутация. Нельзя себе такое позволить!

— Кто сегодня? Исследование упавшей НЛО? Перегон стада павлинов из Сахары в Антарктиду, чтобы сохранить их?

Макс ржет так, что у меня в ушах звенит.

— Сука, Тим, это было просто эпично! — Ржем уже в два голоса. Подъезжаю к офису и паркуюсь. — Че там, кстати, с твоей подопечной?

Смех застревает у меня в глотке, Макс тоже замолкает — сразу понимает, что ступил на ненадежную почву.

— Встретился, сказал все и свалил.

— Все такая же заучка? — подкалывает друг, а я отчего-то злюсь.

— Хуже, — рыкаю.

Ему вот вообще не обязательно знать, какой стала крестница моего отца. Сразу в оборот возьмет. Ни одной смазливой мордахи не пропускает, кобель херов.

— Ну, тебе-то лучше. Год пролетит, да и отвалится обуза.

— Давай иди разгребай попрошаек. Носовой платок и сменную рубашку взял?

— Нахера?

— Ну чтобы после слез переодеться.

Макс снова взрывается от хохота:

— Да иди ты на хрен! В следующий раз сам поедешь!

Скидываю звонок и лезу в телефон. Прокручиваю информацию о Кристине: «Учится на специалиста по международным связям. На красный диплом идет. Родители исчезли два года назад во время археологической экспедиции. В беспорядочных связях с противоположным полом замечена не была». Старая фотка, на которой Кристину вообще не узнать, и если бы не её подружка, то хрен бы я её нашел.

Последняя фраза как бальзам на душу. Хотя с какого хера меня это вообще волнует? Мое дело — просто отваливать денег, а она пусть живет как сама хочет.

Приходит сообщение от Линды. Кривлюсь от этого псевдонима. Так-то она Лида из очередного Мухосранска. Приехала покорять Москву, а сейчас пытается активно покорить меня. Но я таких сразу прошариваю и быстро скидываю с хвоста.

«Может, сегодня приедешь? Я приготовила твои любимые пельмешки».

Запрокидываю голову и ржу. Как же, блин! Приготовила. На первом этаже в супермаркете взяла в кулинарии. Большого ума не надо.

Тут же в голове вспыхивает одуряющий запах мяса в квартире малявки, и во рту тут же скапливается слюна.

Мать твою! Отшвыриваю телефон и долблю по рулю. Сука, не было печали!

Кристина

Прихожу на следующий день в универ и сразу сталкиваюсь нос к носу с Сереженькой.

Упс!

А про него-то я совсем забыла. Выдавливаю из себя улыбку в надежде, что он не станет при всех высказывать, какая я дура безмозглая и как вообще могла забыть про требование зайти к нему.

— Доброе утро, Полевая.

Ага, доброе, как же, таким-то тоном сказано, будто я миллион ему не вернула.

— Доброе, Сергей Макарович, — томно выдыхаю, медленно отступая от него.

Препод удивленно хлопает глазами. Ещё бы! Обычно ж я огрызаюсь и колючки показываю, а тут надо его умаслить. А на войне все средства хороши, поэтому пускаю в ход все свои приемчики. Которых, мягко говоря, маловато. С моим-то опытом общения с противоположным полом такие заигрывания скорее приведут к провалу.

И я даже начинаю переживать из-за того, что препод так долго молчит и осматривает меня с каким-то странным выражением лица.

Моргает и вроде отмирает.

— Так, что ты мне тут глазки строишь? В кабинет ко мне, — кивок в сторону, а я только и могу что закатить глаза.

Властный преподаватель прям. Как в тех книгах, которые я когда-то от мамы тайком читала. Сейчас как заведет в аудиторию, как над столом меня нагнет.

Фыркаю от такой картины и ловлю на себе возмущенный взгляд.

— Заходи уже, — перед носом распахивают дверь, и я прохожу.

Ну не отказываться же от такого заманчивого предложения?!

— Так что вы хотели, Сергей Макарович? Вы извините, я тороплюсь, у меня занятия.

— До звонка успею, не переживай, садись, — снова кивок, теперь уже на стул.

Молча пристраиваю свою пятую точку и складываю руки на коленках, как примерная ученица. Ловлю заинтересованный взгляд на мои ноги и ухмыляюсь.

— В общем, хочу предложить тебе писать диплом со мной. — Сжимаю челюсти, чтобы она не грохнулась о пол. — Мне нравится твой потенциал.

— Потенциал? — ушам своим не верю. — Вы только вчера мне угрожали тем, что я могу остаться на второй год, а теперь рассмотрели во мне какой-то потенциал?

Глава 3

Тимофей

Твою мать!

Первая мысль, которая ударяет в башку, едва открывается дверь и передо мной возникает Кристина в футболке… мокрой. А под ней — ни хрена. Я соски вижу!

Оборачиваюсь и ловлю похотливый взгляд соседа снизу. Еле сдерживаюсь, чтобы не впечатать его в стенку и не проорать, чтоб он даже не смотрел в ее сторону. Пока эта пигалица под моей опекой, ни один мужик не тронет её!

Скидываю пиджак и впихиваю его в руки растерянной Кристины.

— Прикройся, — рычу, проходя в квартиру.

Девчонка не возникает и не отнекивается. Расправляет пиджак и отступает.

И какого ж хрена я не позвонил сантехнику? Сразу прям рванул, когда соседи начали долбить по телефону. И прям не зря прилетел — тут такое представление!

— Так что будем делать, Тимофей Рашидович? — в спину прилетает логичный вопрос соседа.

— А че делать? — прохожу в уборную и перекрываю кран к херам.

Потом разберусь, что тут стряслось вообще.

— Ну как, у меня там ремонт дорогой, а по стенами льется водопад, да и подо мной уже прибежали соседи.

Вот же жучара.

— Оплачу все, завтра пришлю оценщика, — достаю телефон.

— Вы не понимаете, у меня там дорогие материалы…

Я взрываюсь и оборачиваюсь к мудиле, который нудит над ухом.

— Я непонятно выразился? Или вы намекаете, что я могу вас нае*ать с возмещением?

Сосед бледнеет. Глазки поросячьи начинают бегать по комнате, явно в поисках путей побега.

— Нет, что вы. Я к тому, что, может, вы спуститесь…

— Нахера? Если у меня есть для этого люди, которым я бабки отваливаю, — перебиваю.

Задрал! За пятнадцать секунд задрал в край!

— Хорошо, хорошо. Я тогда пойду.

Отступает и, дойдя до двери, испаряется.

Рычу. Надо ж быть таким придурком. Пытаюсь сообразить, что меня так выбесило вообще? Я каждый день сталкиваюсь с сотнями идиотов, а тут прям подорвало.

Перед глазами мелькает похотливый взгляд на облепленные мокрой футболкой сиськи Кристины. В штанах становится тесно, и я, матерясь и прихрамывая, иду на поиски своей подопечной.

Вот же! Мне прям проблем мало, мать его!

Кристина собирает остатки воды с пола. Аппетитной попкой кверху. Даю себе несколько минут, прежде чем дать знать о своем присутствии.

Стояк, прямо скажем, не делает жизнь проще. Надо будет в холодный душ нырнуть, что ли? Ну или заехать к кому-нибудь.

Эта мысль не вызывает радости. Да вообще ни хрена не вызывает, только вселенскую печаль, что кого-то придется обхаживать.

Затрахало, если честно!

— Ты купалась, что ли, в этой воде?

Она подскакивает и поворачивается ко мне. Взгляд сам собой шляется по её телу. Красивому, сука, телу! Сочному такому, не изнуренному бесконечными диетами.

— Спасибо, что не в моем в пиджаке, — проталкиваю слова, заставляя себя вернуть взгляд на ее лицо.

Её щеки полыхают. Надо же, стесняшка прям.

— У меня была идея помыть им пол, но тебе повезло, я нашла тряпку, — задирает нос.

Зараза мелкая!

— Я потом твоим ртом бы помыл кое-что другое.

Еб, че я несу?

— Только тронь меня, извращенец, — верещит и проносится мимо меня как ураган.

Успеваю ухватить её за край футболки и тяну на себя. Девчонка взвизгивает, когда футболка начинает расходиться по шву.

— Пусти! — дергает за ткань, не делая лучше.

В образовавшемся разрезе мелькает ягодица, а у меня рот слюной наполняется как по щелчку пальцев.

— Деточка, а че эт ты  без белья рискнула к дядям выйти? — скалюсь.

Кристина снова вспыхивает и закрывается в комнате.

Сдергиваю галстук, только сейчас вспомнив про его наличие. А я-то думаю, что так воздуха не хватает. Грешным делом подумал, что из-за этой заразы языкастой.

Хотя… кажется, про то, что к этой пигалице никто не подойдет, я погорячился.

Кристина

Забегаю в комнату, а саму трясет так, что зубы не соприкасаются. До чего довел, гад.

Пытаюсь отдышаться и привести выведенную из строя нервную систему в норму.

Боже мой! Он видел мою попу! Стыд какой! Ни один мужик не видел меня без белья, а этому стоило появиться на пороге — и все, одежда затрещала по швам.

Щеки вспыхивают ярче прежнего, а я долблюсь лбом о дверь. Тут же застываю, чтобы опекун не услышал мои стенания. С сожалением осматриваю футболку, точнее — то, что от неё осталось. Порвал, тиран хренов!

Натягиваю майку и шорты и слышу отборный мат из ванной. Скручиваю на бегу волосы в гульку и чуть ли не давлюсь смехом при виде картины, которая предстает передо мной. Тимофей — насквозь мокрый — ковыряется в стиралке в попытке ее починить.

— Да гребаная техника! — судя по матам, получается у него так себе.

— Что, всемогущий Лавров не в состоянии справиться с какой-то стиральной машиной? Неужели восстание машин не за горами? — невинно хлопаю глазами.

Прекрасно понимаю, что сама на рожон лезу, но в его присутствии все стоп-краны срывает, и я превращаюсь в стервозину.

Смех застревает в глотке, когда Тимофей оборачивается. Мать моя! Тело, которое отчетливо видно под мокрой белой рубашкой — сто процентное попадание во сне! Только вот во сне не было татухи, которая вьется под пупком и ныряет под ремень брюк. Дышать становится совсем нечем, пока пытаюсь заставить себя оторвать приклеившийся к ней взгляд. Ой, да кому я вру? Какая девчонка в здравом уме прекратит смотреть на такое великолепие?!

— Что, пигалица, взрослых дядь в мокрых рубашках не видела? — махом остужает Тимофей весь мой пыл.

Долгожданный кислород проникает в легкие, и я отмираю.

— Думаю, что маловато в зале времени проводите, дядечка. В вашем возрасте недалеко и до рыхлой кожи, — складываю руки на груди и выдавливаю улыбку.

Тимофей звереет. Брови сходятся на переносице, а из ноздрей и ушей чуть ли не пар валит. Довела. Сейчас прихлопнет и имени не вспомнит.

Глава 4

Крис

…Лекции пролетают незаметно, на большой перемене я забегаю к Сереженьке, и он торжественно вручает мне тему диплома.

Возвращаюсь в пустую квартиру и набираю по видео двоюродной сестре Маруське. Она переехала на другой материк пять лет назад и сейчас активно готовится к свадьбе. И это в девятнадцать лет. Иногда мне кажется, что я скучно живу.

Тут же вспоминаю Тимофея и зажмуриваюсь. Не, не скучно.

— О, Тинка, привет! — так называет меня только она и… родители. — Как ты, солнце мое?

Становится тоскливо до одури, хочется сорваться, бросить все и полететь к ней. Но у меня учеба, которую я должна закончить, так хотели папа и мама, когда ещё были рядом. Да и скоро все равно я её увижу — свадьба через месяц.

— Привет, только с университета приперлась. Ты там как? У меня тут новость офигенная, — на последнем слове делаю кавычки в воздухе, и сестра загорается от интереса.

Елозит на кровати, будто устраивается поудобнее и готовится к длинному рассказу.

— Опустим мои новости, что там у тебя? Что-то стало известно о родителях?

Настроение тут же портится, и Маша это замечает, тоже строит грустную моську.

— После того, как мне сказали, что следствие закрыто, никаких новостей. Хоть самой езжай и ищи их в той глуши, — подавляю вздох, — даже крестный не смог в свое время ничего сделать.

— Как ты, кстати, смирилась? Хотя забудь, глупый вопрос, конечно же не смирилась! Что я за дура?

Хмыкаю на её сокрушенный вздох и виноватый взгляд. Одуванчик мой. Природа наградила Маруську пушистыми белыми волосами, черными глазами и гордо торчащим курносым носом. А я детства наградила её кличкой Одуван. Она психовала, а потом смирилась и наградила меня званием Тина болотная. Так и живем. Жили, пока в моей жизни не начали происходить грустные события, от которых и шутить сил не стало.

Теперь я просто Тина, а она Маруська.

— Да ладно тебе, ты слишком строга к себе. В общем, тут начинается вторая часть балета. У меня новый опекун, — я снова завладеваю вниманием Маруськи, и она вперивает глазищи в экран.

— И кто этот счастливчик?

— Сын моего крестного.

Маруся что-то неопределенно булькает, и телефон вываливается из её рук. Меня оглушает грохот, слышится ор.

— Едрен батон! — а через секунду на экране снова возникает мордашка сестры. — Прошу простить, не удержалась от эмоций.

— Я сама так же отреагировала, когда он ко мне в универ приперся.

— Этот сноб ещё и снизошел до визита?

Да, Маруська знала Тимофея шапочно и в основном с моих же рассказов, а я всегда пыталась скрыть свою детскую влюбленность и описывала его весьма красочно и не с лучшей стороны.

— Ага, причем он меня не узнал.

Сестра громко фыркает. Ей кто-то звонит, и наша связь прерывается. Я жду несколько минут, что она перезвонит, но, судя по всему, ей позвонил жених, а это надолго.

Плетусь в кухню, чтобы сделать себе ужин. И в момент включения духовки что-то моргает и гаснет свет.

— Да твою ж за ногу! — не выдерживаю и ругаюсь.

Высовываюсь на балкон, чтоб посмотреть на другие окна, все еще тая надежду, что свет отрубился только у меня. Естественно эта надежда летит в ближайшие кусты, потому что весь стояк под моей квартирой зияет темными окнами.

Возвращаюсь в кухню и смотрю на телефон. Время десять вечера, надежда только на дежурки. Закусываю ноготь и начинаю мерить шагами комнату. Вот же. Нахожу в приложении телефон дежурного электрика и набираю. Занято.

Вот же блинство. Повторяю звонок раз двадцать, но все безрезультатно.

Очень надеюсь, что сосед снизу не настучит на меня Тимофею. Лицезреть его на ночь глядя то еще удовольствие. Вспоминаю, что в соседней квартире обитает Лешка, он тоже как-то связан с электричеством.

Прокрадываюсь к его двери и звоню. Сосед выходит помятый и недовольный, но при виде меня его лицо светлеет и губы тянутся в улыбке.

— Кристя, какими судьбами?

— Леш, прости, что так поздно, но мне помощь твоя нужна как профессионала, — делаю бровки домиком, заламываю ручки, и сосед ведется.

— Кристь, да какие разговоры, для тебя в любое время. Чем могу быть полезен?

— Кажется, я только что устроила замыкание и отрубила весь стояк.

Леха переваривает новость и через несколько секунд начинает ржать. Я жду объяснений, психую, когда их не следует.

— Что смешного-то?

— Хорошо, что стояк ты отрубила дому, — чуть ли не похрюкивает этот ненормальный, а я уже начинаю сомневаться в его адекватности, — ладно, пойдем стояк твой спасать.

Возвращается к себе, чем-то гремит и снова появляется в поле зрения уже с чемоданчиком. Напяливает тапочки и выходит на площадку. Минут пятнадцать ковыряется в щитке, издает победный возглас и захлопывает дверцу.

— Готово, хозяйка. Принимай работу.

Недоверчиво выгибаю бровь и иду к квартире.

— И что? Вот прям все заработало?

Леха громко фыркает:

— Обижаешь! Зря я, что ли, начальник энергослужбы целого предприятия?!

Я прям вижу, как он грудь колесом выгибает и перья за спиной распушает. Откашливаюсь, чтобы не засмеяться. А то мужчины сейчас существа ранимые, ещё задену за живое, а так пусть власть покажет, мне не жалко.

— Вау, круто как! — захожу в квартиру и хлопаю глазами.

Свет на месте, на всякий случай проверяю окна соседей — светятся всеми оттенками лампочек. Ла-а-а-адно. Впечатлил, почти.

— Как мне тебя отблагодарить? А то вломилась к тебе, разбудила, негодяйка.

— Чаем угости, и мы в расчете, — подмигивает.

Пожимаю плечом и киваю на кухню.

— Ну, заходи…

…Через три часа с больным от смеха животом я выпроваживаю соседа, потому что так ржать опасно для жизни. Вот так живешь на одной площадке с людьми и не подозреваешь, что с ними так весело. Надо почаще с ним общаться, нормальный парень.

Открываю дверь, когда Лешка берет свои инструменты, и смех застревает в глотке, когда спотыкаюсь о разъярённый взгляд черных глаз.

Глава 5

Кристина

Вот же гад! Как же я его ненавижу! Пытаюсь испепелить эту зарвавшуюся рожу взглядом, но если бы все было так просто.

Тимофей довольно скалится. Играем с ним в гляделки. С трудом сдерживаюсь, чтобы не зарычать от досады и не запулить в него чем-нибудь тяжелым. Например, вон той статуэткой Будды, которая стоит над телевизором.

Этот тиран прослеживает мой взгляд и хмурится.

— Даже не думай, пигалица, — да уж, в сообразительности ему не откажешь.

Не зря же ему крестный все дела поручил.

— А чем тебе пригрозил крестный, что ты прям кинулся меня опекать? Ты же до этого не особо интересовался моей жизнью. Да ты даже не узнал меня в универе, — все же женская натура берет верх, а любопытство выползает наружу.

— Не твое дело, — пронзает меня взглядом, — ты поняла и услышала мое предупреждение?

— Хм, огласите весь список, пожалуйста, что мне запрещено?

Разумеется, я узнаю в своих корыстных целях. Не хватает ещё под его дудку плясать. Обойдётся!

Тимофей словно разгадывает мой план. Прищуривается, а я давлю в себе желание спрятаться за диван. Но так я только покажу, что он прав и меня так просто раскусить.

— Сама догадаешься, ты ж вроде утверждала, что не глупышка, — одергивает пиджак, а я в очередной раз залипаю на его фигуре.

Плечи широченные, сам весь подтянутый. Огонь мужик, только вот нутро оставляет желать лучшего. Наташка бы его быстро на лопатки уложила, а я вот предпочла кусаться.

— Ну, узнать я могу только методом проб, а ты сам сказал, что тебе есть чем заняться, кроме как приезжать сюда и нянькаться со мной.

Пытаюсь выглядеть невинной овечкой. Смиренно складываю ручки по швам и опускаю глазки в пол. Не знаю, что бы ещё такого сделать, чтобы уловка сработала. Слышу шаги, и в поле зрения появляются ноги Тимофея. Тут же передергивает от ощущения тепла и силы, которые исходят от его тела. Во мне то и дело вспыхивает желание прижаться к нему, вдохнуть аромат парфюма, но это будет глупо. Поэтому заставляю себя стоять на месте и даже двигаться боюсь, чтоб не соприкоснуться с ним.

— Дорогая моя подопечная, — елейный тон заставляет меня вздрогнуть и поднять глаза, — как ты думаешь, что нельзя делать хорошим и воспитанным девочкам?

Наклоняется ближе ко мне, и я могу увидеть светлые блики в его темных глазах. От этого зрелища перехватывает дыхание. У него глаза, оказывается, не черные, как я думала. Синие. Настолько темнючие, что возникает визуальный обман.

— Пить и курить? — выдавливаю из себя улыбку.

Тимофей хмыкает. Засовывает руки в карманы брюк и вопросительно вздергивает бровь. Мол, продолжай, я внимательно слушаю. Значит, с этим я попала в яблочко. Хотя, в принципе, я и так не увлекаюсь ничем таким.

— Гулять и спать с мальчиками? — Его резкий вдох, раздувшиеся ноздри и глаза, наполненные бешенством, чуть ли не отправляют меня в эйфорию. — А клубы?

— Обойдешься, — рычит сквозь стиснутые зубы.

Его телефон прерывает нашу игру в угадай-ку, и я с облегчением выдыхаю.

— Да, — отвечает, не глядя, и хмурится.

Слышу визгливый женский голос, от которого внутри все неприятно сжимается. И это мне он запрещает общаться с другими?

— Я занят, Линда… — При звуке имени не выдерживаю и громко фыркаю, и тут же меня пронзают строгим взглядом. — Сегодня не жди, пока.

Кладет трубку, а я начинаю громко хохотать.

— Линда? Серьезно? Это что, имя элитной проститутки? — выпаливаю на одном дыхании и сгибаюсь пополам.

Живот отзывается спазмом от затяжного приступа хохота, а я не могу остановиться. Перед глазами встает образ престарелой путаны с дряблой кожей и сожжёнными перекисью волосами, приклеенными ресницами и в вызывающем одеянии, возлегающей на кушетке с позолотой. Линда, надо ж было додуматься!

— Ты на поворотах аккуратнее, пигалица, — недовольно шипит Тимофей, пряча телефон в карман.

— Ой, — перестаю смеяться и округляю глаза, — это что же, — несколько раз щелкаю пальцами — как это назвать? Будущая жена опекуна — кто она мне будет? — Тебя можно поздравить со скорой свадьбой?

Кажется, я слышу рык Тимофея, и мне это, признаться, доставляет дикое удовольствие. Это так круто — быть для него не пустым местом, и пофиг, что его трясет от меня, а глаза мечут молнии в попытке прикончить меня.

— Ты когда-нибудь договоришься, пигалица.

Хмыкаю и рискую приблизиться к его лицу. Щеку обжигает его дыхание, мое же застревает в легких.

— И что ты сделаешь, господин опекун? — мой голос звучит хрипловато и даже соблазнительно.

Зрачки Тимофея расширяются, пробуждая во мне желание отпрянуть, но я заставляю себя стоять на месте. Поворачивает лицо, оказываясь в паре миллиметров от моих губ, и прищуривается.

— Просто. Не. Беси. Меня, — чуть ли не по слогам произносит Тимофей и стискивает мое запястье.

Дергаюсь в попытке вырваться, но он сильнее.

— Хорошо, папочка, не буду.

А вот сейчас я точно перегнула, потому что Тимофей дергается, словно от удара, и отталкивает меня.

— Вот зараза мелкая… Точно выпорю, договоришься.

Разворачивается и уходит, оставляя меня в одиночестве и со спутанными чувствами. Надо что-то делать, а то вот такие перепалки меня до добра не доведут. Как бы избавиться от этой ненужной опеки?

Падаю на диван и включаю телевизор. Мне так проще собрать мысли в кучу, когда квартира не утопает в тишине. Нет ощущения, что разговариваю сама с собой.

Время почти час ночи, надо бы спать, потому что завтра я фиг встану в универ — еще и получу выговор за это. И во всем виноват будет этот тиран.

— Так, Кристюша, надо что-то придумать, — размышляю вслух. — Бесить этого тирана и дальше или просто смириться на ближайшие восемь месяцев и играть роль послушной девочки, что совсем не в моем стиле.

Замолкаю. Хватит ли у меня силенок, чтобы противостоять такому монстру как Тимофей?

Глава 6

Тимофей

Тоскливо смотрю на початую бутылку виски и уже подумываю позвонить Максу, чтоб хоть компанию мне составил. Не алкаш же я. Но приятель сам объявился.

— Да ты прям на расстоянии меня чувствуешь, Максимка, — прохожу на огромную лоджию и достаю сигареты.

Курю редко, но кто сейчас идеальный?

— Привет грозным начальникам. Короче мы с Серегой завалились в клуб, и тут столько красавиц молоденьких, аж слюной пол весь залили.

— И ты решил мне об этом рассказать? — глубокая затяжка вызывает головокружение, а дым застилает глаза.

— Я решил тебя позвать, тормоз.

— Подожди, с Серегой? С нашим клинанутым преподом?

Слышу громкий смех Макса и криво усмехаюсь.

— Ага. Он все ещё не наиграется в преподавателя.

Серега — третий друг, с нехилыми такими закидонами. Год назад в хлам разругался с отцом и свалил в самостоятельную жизнь, теперь преподает в универе. В каком — даже не было ни разу желания узнать. Да мне в принципе похеру: его жизнь — его загоны.

— Короче, Тимоха, давай прикатывай, девчонок на всех хватит. Развлечемся, бухнем, а то давно не собирались. Все дела, дела, а отдыхать некогда.

— Да тебе бы только отдыхать, трудяга, нашелся. Ладно, скоро буду.

Раз они уже нашли место для отдыха, то почему бы не воспользоваться приглашением? Выкидываю окурок и вызываю такси в наш поселочек с элитными особняками. Натягиваю футболку с джинсами, пока жду тачку. Все черное, чтоб в толпе не выделяться и всяких путан не привлекать на свою голову. Я сам выбираю себе спутниц, и с годами это не меняется.

Тут же вспоминаю свою бешеную подопечную, и в паху становится напряжно до боли. Коза мелкая мне все мозги засрала своей фигурой и языком острым.

…Машина быстро довозит меня до нужного заведения.

Клуб, кстати, принадлежит Сереге, но он всучил все дела заму и теперь занимается тем, чем занимается: клеит студенточек. Или они его — хер знает. Хотя если сейчас студенточки, как Кристина, то я ему даже завидую.

Захожу в темное помещение, и администраторша провожает меня в зал. Мы с мужиками никогда не пользуемся випами, потому что не хрен там ловить. Мы приходим сюда, чтоб к народу ближе быть, а не сидеть в отдельной кабинке. А вот стол в самом отдаленном углу всегда забронирован для за нас.

На коленях у Макса уже восседает какая-то надувная кукла, Серега лениво курит кальян и, только заметив меня, оживляется.

— Ну неужели! Задолбало уже смотреть на этого лизуна.

Бросаю взгляд на Макса и давлюсь смешком. Кажется, сейчас он своим языком изучит весь пищевод куклы.

— И тебе привет. Ну что? Ты-таки решил вернуться к делам?

— Нахрена они мне упали? Мне и в универе неплохо.

Хмыкаю. Да уж, Серега самый странный из нас троих. Мы все из обеспеченных семей и привыкли пользоваться всеми соответствующими нашему уровню благами, кроме него. Он всегда учился только на отлично, после универа прошел все этапы вышки: аспирантуру — докторантуру и прочую подобная хрень — и стал обычным преподом. Хотя вряд ли обычные преподы катаются на спортивных тачках нового поколения.

— И правда, в универе нищим преподом притворяться намного веселее.

— Ты знаешь, я тебя удивлю, но мне нравится. Там такой адреналинчик нехилый. Девчонки молодые и красивые.

Серега лениво обводит взглядом зал и застывает. Наклоняется вперед, словно видит кого-то. Хмурится, злится даже. Вон как стиснул трубку от кальяна, сейчас переломит к херам.

Вытаскиваю из его пальцев ни в чем не повинный предмет и сам оборачиваюсь.

— А вот, кстати, и мои студенточки. Какого хрена, мать его, она тут забыла?

Первое, что я вижу, это суперская задница, затянутая в мини-шорты. Светлые волосы до поясницы, тонкая талия. Ноги длиннющие, ещё и на шпильках охеренных. И впервые мой организм реагирует на девчонку не с именем Кристина и никак не связанную с моей подопечной. И я даже радуюсь, что меня ждет веселая ночь… пока эта девчонка не поворачивается.

— Да бляха, — у меня словно забрало опускается.

Пелена красная перед глазами становится с каждой секундой плотнее. А эта пигалица жопой вертит так, что все лица мужского пола уже слюной изошли. Делаю глубокий вдох в попытке не пришибить её прямо здесь и сейчас.

— Ты их знаешь? — сипло уточняю у разъяренного Сереги.

Он стискивает подлокотники кресла и не сводит взгляд с рыжей девчонки, которая извивается ещё активнее моей пигалицы.

— Ага. Твою за ногу, жопу бы ей надрать за такие танцы, или лучше выдрать наконец! — рычит друг и дергается.

Но я успеваю его тормознуть:

— Надеюсь, ты не про ту, что со светлыми волосами?

Серега переводит на меня удивленный взгляд:

— Нет, про рыжую. Это Кристина и Наташа, студентки мои.

— Так а что мешает выдрать? — скалюсь, а Серега смотрит на меня как на полного идиота.

— То, что я препод? И у меня все же остались моральные принципы, хоть и членом при виде этой ведьмы чуть ли не в колокола можно стучать.

Не выдерживаю и начинаю громко ржать.

— Так забей на преподавание, у тебя вон клуб простаивает, а ты херней страдаешь. А так два зайца: и к делам вернешься, и девчонку оприходуешь.

— Да пошел ты.

В этот момент к пигалице подкатывает сразу два молокососа. Она улыбается им так, словно сразу приглашение в кровать выдает. Один распускает руки, притягивает девчонку к себе и целует. Глаза Кристины широко распахиваются, и она начинает толкать пацана.

Ну все, доигралась! Я встаю с места.

— Э, Тимох, куда ты собрался?

— Воспитательную беседу провести надо, — бросаю на ходу и проталкиваюсь сквозь толпу.

Оттаскиваю смертника от сопротивляющейся Кристины и разворачиваю к себе.

— Мне кажется, девушка немного против твоего внимания, — рычу, глядя в пьяные глаза.

Это придурок явно не понимает, что не так и что вообще происходит.

Глава 7

С самого утра после завтрака звоню Нате и зову к себе, потому что сидеть в номере и грустить в одиночестве не очень хочется. А с учетом того, что я успеваю взять только кошелек, паспорт, несколько шмоток и тетради на всякий случай, то даже компьютер меня не отвлечет.

Через час Ната заваливается ко мне в том же, в чем я её оставила в клубе.

— Не поняла? — открываю рот от удивления. — Ты дома, что ли, не ночевала?

Наташка протискивается в номер и придирчиво осматривается:

— Могла бы и на люкс раскошелиться, тебе ж опекун отваливает денег.

Я только фыркаю в ответ на замечание:

— Он мне урезал содержание, когда застукал в квартире с соседом.

Ната застывает и распахивает глаза.

— А вот тут поподробнее. Что за сосед и что он делал у тебя в квартире? Ты кого-то завела и не поделилась со своей любимой подругой? Ай-яй-яй, не ожидала от тебя такого…

— Ой, заткнись, — шутливо бурчу и падаю на кровать, — никого я не завела, он помогал мне. Электричество вырубилось, ну я и попросила помощи у Леши.

— А потом решила отблагодарить не деньгами? — Ната поигрывает бровями.

А я закатываю глаза:

— Ты дурында, вот вроде у самой ещё никого не было, но пошлишь так, что становится стыдно, что вообще с тобой знакома.

— Ну а что? Как в лучших порнофильмах…

— Боже, замолчи уже! — Хоть щеки уже полыхают, не могу сдержаться и начинаю громко хохотать: — Ната, блин, ну что за мысли?! Чаем я его поила!

— Так, так, — Наташка падает на кровать рядом и подпирает подбородок рукой, — и что дальше? Пришел Тимофей, и вы устроили тройничок?

— Что? Какой тройничок?! — не могу остановить смех, живот аж тянет.

— Мжм это называется, м? — пихает меня в бок.

— Дурная… нет — озабоченная моя подружечка, он просто выпер Лешу взашей и начал меня учить уму-разуму.

Лицо Наты моментально меняется. Она куксится и надувает губы:

— Ну так неинтересно, я-то думала..

— Ой, лучше молчи, я точно не хочу знать, что ты там думала. Лучше расскажи, что это ты в тех же вещах, а?

Теперь очередь краснеть приходит Нате. Её щеки покрываются густым румянцем, а во мне вспыхивает любопытство.

— Да так, ночевала не дома…

— А у кого? Меня самой дома не было, ничего не предвещало того, что ты куда-то срулишь. Хотя, — меня вдруг осеняет догадка, — неужели ты была у нашего препода?

Судя по молчанию и насупленным бровям подруги, я попала в цель.

— Интере-е-е-е-е-е-есно, и как же тебя к нему занесло?

— Ой, да ничего такого, не бери в голову.

— Вот уж нет, давай колись!

— Я кушать хочу, — известный прием подружки — переключить меня на что-то другое.

Но не в этот раз.

— Скоро привезут пиццу, я обо всем позаботилась.

— О, ты чудо! — Наташка накидывается на меня и начинает тискать, пока я пытаюсь отбиться от её назойливого внимания.

Это все делается тоже для того, чтобы я не развивала тему, которую уже успела нащупать. Но Ната меня плохо знает:

— Хватит меня слюнявить, — вытираю щеку рукой и отпихиваю подругу, — рассказывай.

Вскакиваю с кровати и упираю руки в бока. Наташа обреченно вздыхает. Сдается.

— Да что? Мы сидели разговаривали, когда ты подбежала и предупредила, что сруливаешь. Кстати, куда? И почему?

— Не отвлекайся, про себя я потом рассажу.

— Папа мне позвонил — опять пьяный в сопли. Ну и я что-то приуныла, а Сереженька не такой похерист, как хочет казаться в универе, заметил, начал спрашивать, ну я со злости и выложила про отца.

— И что? — я подаюсь вперед, внутри все трясется от нетерпения.

— Да ничего. Просто предложил переночевать у него.

Шумно выдыхаю:

— И все?

— И все. А ты что там уже себе надумала? Романтишной истории не вышло, даже не мечтай. Он просто пустил меня переночевать. Потому что до тебя я не дозвонилась и совсем раскисла. Домой не хотелось, а больше никого у меня нет — ты это знаешь.

— Извини, я только недавно увидела, что телефон на нуле, и заряжать начала.

— Да ладно, зато я теперь знаю, где живет наша неприступная крепость. Слушай, ну у него квартирка! Не для препода совсем. На такую даже на взятках не заработать.

— Может, досталась от кого? — выдвигаю первое пришедшее в голову предположение.

— Да фиг знает. Вообще, он какой-то темный. К нему в клубе подошел охранник и что-то спрашивал, как будто он начальник его.

Мои брови ползут вверх:

— Да ну, бред! Тебе, может, показалось?

Наташка только пожимает плечами.

Нашу беседу прерывает курьер, и мы усаживаемся уплетать пиццу.

— О-о-о-о-о, это богично! Я сегодня утром так быстро сматывалась к тебе, что даже не дождалась, пока препод проснется.

— Что, даже спасибо не сказала? — фыркаю, представив, как Натка сматывается огородами.

— В универе скажу, — и машет куском пиццы в мою сторону: — так, теперь ты.

— А что я? — непонимающе хлопаю глазками.

Ната складывает руки на груди и прищуривается:

— Чего тебе дома-то не сиделось?

— Решила сменить обстановку, — пытаюсь ещё придумать отмазку, но по лицу подруги понимаю, что мои успехи равны нулю.

— За дуру меня держишь? Так я вроде на бюджете учусь и даже без троек. Не беси меня, — рычит подруга.

— В клубе был мой опекун, — как ни в чем не бывало говорю я и встаю за газировкой.

— Та-а-а-а-а-а-а-к, и что случилось?

— Да ничего такого. Он увидел, как меня целует какой-то придурок, и в випку меня силой запер.

Глаза Наташки вспыхивают интересом, а я пытаюсь придумать правдоподобную чушь, чтобы не рассказывать всего, что там произошло.

— И что? — подпрыгивает на кровати подруга. — Что он сделал-то?

— Воспитывать начал, — недовольно бурчу, вспоминая события прошлого вечера.

— Как?

— Отшлепал.

Подруга хрюкает от неожиданности и секунд двадцать пытается сдержать смех — вижу это по постепенно краснеющему лицу и надутым щекам.

Глава 8

Тимофей

Сон прерывает назойливый звонок телефона. С неохотой разлепляю глаза и сажусь на кровати. Тру лицо руками в бестолковой попытке проснуться и даже уже падаю обратно на кровать, когда телефон замолкает. Но эта тварь снова начинает трезвонить и пробуждает во мне желание убивать. И первой жертвой станет звонящий.

Не открывая глаз, нащупываю телефон.

— Слушаю.

— Тимофей Рашидович…

Да ну нахер! Опять соседушка злосчастный.

— Что опять там надо от меня? Плитку криво наклеили в туалете? — раздражаюсь, потому что уже достало слушать его нытье из-за ремонта, который я решил ему в подарок сделать после потопа.

— Извините, что беспокою в столь позднее время, но там снова какая-то тусовка.

— И че? Ментов вызывай, я тебе участковый, что ли?

— Они не берут трубку, — скулит этот слабак, а я окончательно просыпаюсь, и настроение у меня очень далеко от радужного.

— Ну поднимись да предъяви! — ору на него, а сам тянусь к джинсам.

— Дверь не открывают, не слышат, видимо. А у вас же есть ключи.

— А ещё у меня есть право спать в своей кровати, а не разгонять бухающую молодежь ради твоего спокойствия.

— Тогда я буду вынужден пожаловаться в нужные инстанции, и вас привлекут…

Бросаю трубку и стискиваю телефон в руке. Он издает хруст, и мне приходится расслабить хватку.

Вот что ей ровно-то на заднице не сидится? Или понравилось, как я воспитываю? Так я повторю, мне не сложно.

Губы расползаются в усмешке. Натягиваю джинсы и рубашку, беру ключи от машины и спускаюсь в гараж.

В тело проникает заряд бодрости при мысли об очередной перепалке с пигалицей.

Подъезжаю к дому, где обитает Кристина, и задираю голову посмотреть, что там вообще происходит. Во всех окнах свет, и даже стробоскоп или что-то очень похожее на него. Значит, не просто так меня дернул этот хрен.

Хотя как мужик мог бы и сам что-то решить, но нахера ж.

Достаю из бардачка комплект ключей и выхожу. После теплого салона ночная прохлада продирает до дрожи.

Осень. Самый ненавистный сезон. Дожди и слякоть в детстве заставляли сидеть дома, а не тусоваться с пацанами во дворе. Тогда, в детстве, мы как-то не делили друг друга на богатых и бедных. Сбегали в соседние дворы, где было намного веселее, чем за нашими высокими заборами. В золотых клетках.

Трясу головой. Некогда мне тут воспоминания мусолить, да и на кой черт я вообще туда лезу? Это прошлое, пусть в прошлом и будет, а мне здесь и сейчас отлично живется. Бабки, бабы, клубы. Ещё бы от мыслей о пигалице избавиться и продолжить трахать кого захочу, цены б мне не было.

Поправляю куртку и вхожу в подъезд. Лифт меня доставляет на нужный этаж, до меня доносится приглушенная музыка, и я мысленно отдаю дань проектировщикам этого дома за звукоизоляцию, потому что стоит открыть дверь, как меня чуть ли не сносит звуковой волной. Уши закладывает от басов.

В квартире полный хаос, в котором участвует толпа студентов таких же, как пигалица. На меня не обращают никакого внимания, все заняты весельем. И как вишенка на торте, какой-то хер с горы лапает пигалицу. Оттаскиваю самоубийцу от тела моей подопечной, а она и не замечает, продолжает жопой крутить. Прохожу к звуковой установке, по пути расталкивая нескольких пацанов, и вырубаю звук нахер. Аж голова трещать начала от громкости — как тут вообще можно было находиться и не свихнуться?!

— Эй!..

— Ну-ка верни музыку!..

— Мужик, ты чего?!..

Особо смелые пьяно выкрикивают ещё что-то, но я глазами нахожу пигалицу и впиваюсь в неё взглядом.

— Веселье закончено, расходимся по домам, детки. Родители уже заждались.

— Да ты кто такой вообще?! Не ты нас сюда приглашал, не тебе и выгонять!

Продолжаю смотреть на Кристину — может, хоть у неё сработает инстинкт самосохранения. Но девчонка только вздергивает носик и складывает руки на груди.

Ухмыляюсь. Ну раз так, то…

Хватаю первого попавшегося пацана за шкирку и волоку на выход. Распахиваю дверь и чуть ли не пинком отправляю бедолагу в подъезд.

— На счет пять вас тут не должно быть, иначе все вот так полетят. Это моя квартира, и я решаю, кто здесь может находиться, а кто катиться к черту, — добавляю в голос жесткие нотки, и молодежь проникается, потому что бочком протискивается к выходу.

Некоторые бросают взгляд на Кристину и её подружку, которая, видимо, решила остаться и посмотреть, что будет дальше.

— Тебя тоже касается, — обращаюсь к ней, когда в квартире никого, кроме нас троих, не остается.

— Я никуда не пойду, пока не удостоверюсь, что вы ничего не сделаете Кристине!

Смело. Прям под стать пигалице. Та тоже не будет молча стоять.

Начинаю мысленный отсчет. Три, два о…

— А что это ты тут раскомандовался? Вали к себе домой и там командуй своими гостями, а тут я вправе пригласить друзей!

— Милочка, ты будешь иметь такое право, когда закончишь универ. Тогда хоть на голове своей стой, все равно там нечего беречь. Сейчас ты слушаешься меня… На выход! — снова рычу на её подругу.

И та делает шаг назад, бросает вопросительный взгляд на Кристину, и пигалица ей кивает.

— Все нормально будет, иди домой.

Рыжая подхватывает рюкзак, и мы остаемся с Кристиной наедине.

— Опять настучали на меня? — фыркает моя головная боль.

И меня подрывает. Сокращаю расстояние между нами и притягиваю Кристину к себе.

— Ты че думаешь, я в игрушки с тобой играю? Мне делать больше нехер, как бегать за тобой?

Кристина дергается в попытке высвободить руку, которую я стискиваю.

— Так не бегай, что ты ко мне прилип, как пиявка? — шипит в лицо мегерой.

— Да ты же вообще башкой не думаешь. Кого ты в мою квартиру притащила? Ты хоть представляешь, что могло случиться?!

Распаляюсь и не замечаю, как перехожу на крик. Потому что бесит. Она меня бесит, до одури. До трясучки раздражает своими выходками.

Глава 9

Кристина

Полночи разбирала пакет и сейчас еле глаза держу открытыми. В доме тишина, значит, опекун ещё дрыхнет. Ну и фиг с ним, зато есть время принять тот факт, что меня перетащили в этот дом. И выпить кофе. Да, кофе будет в самый раз.

Тем более вон какая кофеварка у Тимофея, я о такой давно уже мечтаю и хожу в магазин техники облизываюсь на неё. Но как-то тратить такие бешеные деньги на какую-то кофеварку для меня неприемлемо.

Готовлю первую порцию, когда в кухне появляется виновник моих мыслей.

— Кофе будешь? — не жду ответа и загружаю вторую порцию.

Тимофей удивленно смотрит на меня, а я решаю немного передохнуть от этих стычек. А то как только появился в моей жизни, так я в боевой стойке постоянно. Выходной взять хоть один.

Ставлю на стол две чашки с дымящимся напитком и усаживаюсь на барный стул. Тимофей окидывает взглядом кофе, и не успеваю я взять свою порцию, меняет чашки местами. Я фыркаю и беру замененную чашу. Делаю глоток, не сводя взгляд с опекуна.

Волосы аккуратно зачесаны назад, на запястье часики сверкают. Одет в синий костюм, белую рубашку с расстегнутыми верхними пуговицами, и я задерживаю взгляд на яремной ямке. Точнее — на цепочке на его шее, а крестик как раз покоится в этой ямке. И это зрелище ненадолго выбивает меня из реальности.

— Мало ли, вдруг решила отравить в собственном доме, — возвращает его голос в реальность.

— И сразу же сесть как единственная подозреваемая. Ну уж нет, — морщусь.

А Тимофей фыркает:

— Ну почему же единственная? У меня достаточно врагов. — Это признание ставит меня в тупик. Опекун быстро допивает кофе и встает: — У тебя три минуты, чтобы собраться и выйти. Через четыре минуты я уезжаю, и сама будешь до своего универа добираться.

Скриплю зубами. Вот же скотина, и надо ж было умудриться одной фразой весь настрой дня убить! Гад!

На удивление, я успеваю за отведенное время даже привести себя в порядок и выскочить в гараж. Тимофей уже сидит за рулем, машина заведена, а до меня постепенно доходит, что он бы уехал и кинул меня тут на произвол судьбы.

Скрипя зубами, сажусь на заднее сиденье и хлопаю дверью.

— Ещё раз хлопнешь, получишь по заднице с такой же силой, — спокойно говорит опекун, выруливая из гаража.

Стискиваю зубы и давлю из себя улыбку:

— У тебя прям ненормальная тяга к попам.

Машина спокойно катится по улочкам города, а я позволяю расслабиться и откинуться на сидение.

— Ну почему же к попам? Только к одной заднице непослушной подопечной.

Хмыкаю:

— Ну ты же понимаешь, что через мою… кхм… попу ты ничего не добьешься?

Стискиваю бедра и кусаю губу. Ловлю в зеркале заднего вида вспыхнувший взгляд Тимофея и понимаю, что с каждым разом наши перепалки мне нравятся все больше. Они заводят и держат в тонусе.

— Ну, это смотря чем воздействовать на твою… кхм… попу.

— Ладонь не подействовала, — наклоняюсь вперед и выныриваю между сидений.

Любуюсь на спокойный профиль Тимофея, и в кровь в венах ускоряется от зрелища, как он сидит за рулем и следит за дорогой.

— У меня в арсенале не только ладонь, — поворачивается и выгибает бровь.

— Как интересно, — говорю с придыханием и тут же удивленно хлопаю глазами.

Это что ещё за заигрывания и томные вздохи в сторону этого отпетого гада?!

— Ага, могу даже продемонстрировать, как оно работает, — кивает вниз, а я непроизвольно опускаю взгляд.

Вязкая слюна наполняет рот при виде внушительного бугра в его брюках. Ощущаю тяжелый взгляд на своем лице. Дергаюсь, словно тело получило разряд.

— За дорогой следи! — огрызаюсь и откидываюсь на спинку сиденья.

Слышу смешок и стискиваю руки в кулаки. Вот почему он так на меня действует? Трусики хоть выжимай. И это только от его грязных намеков, но я почему-то весьма ярко представляю, как именно он может меня воспитывать, и от этого только сильнее жар внизу живота.

— Приехали, — тормозит возле бордюра.

— Спасибо, обратно сама доберусь, не беспокойся, — уже спокойным тоном говорю, вываливаясь из машины.

Распрямляю плечи и иду к входу, покачивая бедрами, ощущая взгляд на своей пятой точке. И на мгновение пронзает триумф. Не зря юбку натянула, которая еле попу прикрывает!

Телефон звонит, а я не сдерживаю смешка.

— Слушаю.

— Жопой поменьше крути, пигалица.

— Что-то у тебя ненормальная тяга к моей жопе, дядечка, — не дожидаясь ответа, бросаю трубку и ускоряю шаг.

А то с этого психа станется — догонит и накажет.

Черт! Низ живота пронзает острое желание от одной только мысли о наказании. Ох, не к добру наше проживание под одной крышей…

Оказываюсь в прохладном фойе универа и тут же взглядом выцепляю подругу. Она стоит и сосредоточенно что-то изучает на стенде, а я подскакиваю сзади.

— Ой, блин! — подпрыгивает Ната и оборачивается. — Ты поаккуратнее, а то заикаться начну из-за тебя!

— А что ты такая зашуганная, подруга? — поддеваю, но она не поддерживает мое шутливое настроение

— Тебе показалось, все нормально, — натягивает на лицо улыбку, но я вижу, что она фальшивая.

— Нат, все хорошо? — на всякий случай переспрашиваю, потому что не видела ни разу подругу в таком настроении.

— А что со мной будет? — слишком наигранно и фальшиво.

Хмурюсь и оттаскиваю её в место, где не снуют студенты.

— Колись давай, — шиплю на неё, и подруга дергается как от удара.

— Кристофер, да все у меня хорошо! Что прилипла, как пиявка?

— Потому что вижу, что ни черта нормального сегодня. Опять отец?

— Так, а вы на мою пару не собираетесь? — раздается над ухом низкий голос Сереженьки.

Теперь мы с Наташкой вместе подскакиваем и удивленно смотрим на препода. Он смотрит на подругу, хмурится, отодвигает меня, пока я пытаюсь поднять с пола челюсть.

Сергей Макарович берет Наташку за лицо и поворачивает к свету. Подруга упирается руками ему в грудь и пытается вывернуться.

Глава 10

Кристина

После очередного учебного дня захожу в дом, бросаю сумку на столик в коридоре и прохожу в кухню. Не успела в столовой пообедать, и теперь желудок заявляет о своем желании покушать и, желательно, вкусно.

Ныряю в холодильник и чуть ли слюной не давлюсь при виде сочных стейков и ризотто. То, что нужно. Выхватываю контейнеры и ставлю на плиту сковороду. Достаю наушники и включаю плейлист, помешивая скворчащий ужин.

Быстро уничтожив порцию еды, чувствую, как после бессонной ночи слипаются глаза. Пока поднимаюсь по лестнице, на телефон приходит сообщение от Тимофея.

Надо же, не прошло и года, как он решил напомнить, что все ещё жив. До этого мы как-то неделю умудрялись даже не пересекаться, находясь под одной крышей. Он оставлял мне утром деньги на такси, а я с удовольствием пользовалась этими финансами, чтобы зря не тратить свои.

Открываю сообщение и не верю глазам.

«Смотри, дом мне не разбомби, а то есть у тебя такие задатки. Мне жаловались, что пока меня нет, он ходуном ходит от твоей музыки и танцев. Что-нибудь угробишь — потом не отработаешь же».

Усмехаюсь и окидываю взглядом гостиную на первом этаже. Но у меня рука не поднимется причинить вред этому дому, слишком много хорошего связано с ним. Здесь я была с родителями и здесь я ощущала теплоту и заботу крестного. И потерять это место равно выдрать часть воспоминаний из сердца.

А вот в очередной раз насолить Тимофею — это уже святое. Тем более он сам прервал политику нейтралитета. Кто я такая, чтобы не оправдать его ожиданий?

Пользуюсь тем, пока его нет дома, возвращаюсь в кухню и роюсь в ящичках, пытаясь найти специи. Выудив нужную баночку, сжимаю её в руке и не скрываю победной улыбки. Ну посмотрим, как он завтра запоет.

Поднимаюсь к нему в комнату, прохожу к комоду. Рука замирает возле первого ящичка, щеки покрываются румянцем, но я заставляю себя идти до конца. Будет знать, как мной командовать, а то только и может рычать на меня.

Нахожу ящик с нижним бельем, ухмыляюсь. Ну конечно, кто бы сомневался, что у этого сноба даже трусы самого крутого бренда. Щедро посыпаю все боксеры красным перцем и захлопываю ящик.

Возвращаю баночку на место и погружаюсь в подготовку к завтрашней проверочной.

Уже лежа в постели вижу фары подъезжающей машины и непроизвольно прислушиваюсь к звукам снизу. Сложно спать, представляя Тимофея совсем неподалеку.

Сжимаю веки, и перед глазами тут же вспыхивает воспоминание первого вечера в этом доме, когда я влетела в его комнату. Его прокачанная спина и крепкая задница. Утыкаюсь в подушку и рычу. Чувствую, как все тело окутывает желание. Ко всему прочему память услужливо подкидывает наш поцелуй и как его стояк упирался мне прямо между ног.

Начинаю метаться по кровати в попытке найти удобную позу, но кажется, что даже постельное раздражает разгоряченную кожу. И справиться с этой агонией может помочь только один человек, но я никогда не попрошу его, чтобы он удовлетворил мое желание.

С трудом засыпаю, когда уже виден рассвет, проклиная своего опекуна.

***

Утро начинается с отвратительного настроения из-за того, что я не выспалась по вине своего же либидо, которое все никак не хотело успокаиваться. И теперь, стоя под прохладным душем, пытаюсь все же разлепить глаза и не уснуть снова. Есть надежда, конечно, что кофе как-то поможет взбодриться, но его нужно не меньше литра, ещё и разбавить энергетиком.

Долбаный опекун. Куда теперь деваться от назойливых мыслей об этом мускулистом теле, и что может это тело сделать со мной?

Вот неделю он меня не трогал, скучно, что ли, стало?

Плетусь на кухню и настраиваю кофемашину. Следом заходит довольный Тимофей. Волосы блестят от влаги, одет в простую серую футболку и спортивки. У меня от его такого вида глаза лезут из орбит.

— У тебя выходной?

Опекун усмехается и бросает на меня непонятный взгляд.

— У меня не бывает выходных, пигалица. Но работу дома никто не запрещал.

Пожимаю плечами и делаю большой глоток сладкого кофе. Зажмуриваюсь от ощущения, как тепло растекается по венам и все же дарит небольшую бодрость.

Открываю глаза и чуть ли не давлюсь кофе. Тимофей стоит возле гарнитура кухонного и хмурится. Потом переступает с ноги на ногу, а я с трудом сдерживаю смешок. Если он услышит, как я тут веселюсь, сразу все поймет, а у меня нет в планах умереть сегодня.

Я даже успеваю пожалеть, что вообще устроила все это. Но когда Тимофей еле слышно матерится и пытается незаметно для меня оттянуть резинку штанов, я все же не выдерживаю.

— Знаешь, когда в том месте что-то зудит, пора бежать к венерологу, — как можно безразличнее заявляю, пока верчу в руках кружку с остатками кофе.

Лицо Тимофея вытягивается, и он оборачивается ко мне.

— Что за хрень ты несешь?

Пожимаю плечами.

— Ну, ты же не так давно хвастался, что у тебя столько баб, что на меня даже и смысла нет смотреть. Вот я и предположила, мало ли, может, ты про защиту забыл — и вот итог, — по мере монолога сдерживать смешки становится сложнее, но я прикусываю губу.

Тимофей замолкает, видимо, обдумывая мои слова, а потом резко сокращает расстояние между нами и хватает меня за подбородок, притягивая к своему разъяренному лицу:

— Ты че опять натворила, пигалица?

— Я? — хлопая глазками, вцепляюсь в его запястье в попытке отодрать его от себя. — С чего бы мне что-то делать, дядечка?

— С того, мать твою, что у меня бабы не было хер знает сколько уже.

— Упс, — закрываю уши, — избавь меня от таких интимных подробностей. Мне неинтересно, с кем ты там спишь.

Тимофей встряхивает меня, как тряпичную куклу, и выдергивает из-за стола.

— Говори давай, что ты там учудила? — в его потемневших глазах затаено обещание расправы, и вся моя бравада слетает. — Кристина…

Этот рык посылает по телу дрожь.

Глава 11

Тимофей

Пытаюсь справиться с охерением от осознания того, что Кристина девственница. Но как? Да уже давно не существует девственниц в двадцать лет!

Хотя о чем это я? Вот одна из них — подо мной лежит.

Кристина не шевелится, а я сам с трудом соображаю — что делать дальше? Выдернуть и свалить в закат?

Но тут в мой план вмешивается пигалица. Её мышцы сжимают мой член, и в голову ударяет адреналин и какая-то хрень, очень похожая на замашки собственника.

Делаю движение бедрами, и от того, как Кристина стискивает меня, крышу сносит. Забиваю на все доводы разума и набираю скорость.

Девчонка морщиться от боли. Но тут она сама виновата, надо было говорить до того, как я вкусил её девственность и тесноту.

Ощущаю, как на меня на бешеной скорости надвигается оргазм, и охереваю ещё раз, потому что обычно меня хватает на дольше, а тут совсем развезло от того, как член сжимают мышцы Кристины.

В последний момент выхожу из неё и с рыком кончаю на плоский живот.

— Ты как? — скорее ради приличия интересуюсь.

Кристина боится глаза поднять и встретиться взглядом со мной. Оно и правильно, а то все же выскажу. Все, что думаю об этой козе скрытной. Надо ж было довести до такого состояния, что у меня тормоза сорвало и я трахнул её.

— Нормально, — еле слышно шелестит и вскакивает с кровати.

Скрывается за дверью ванной, позволяя мне выдохнуть. Достаю пачку сигарет. Не курю в доме, но сейчас выходить на балкон просто влом. Кручу сигарету между пальцев, прислушиваясь к шуму воды, и перед глазами вспыхивает картина, как сейчас за дверью под струями воды стоит Кристина и смывает мои следы.

Из груди снова вырывается рык. Отшвыриваю сигарету в сторону и поднимаюсь с кровати. Член дергается по направлению к ванной, и я усмехаюсь. Опускаю взгляд и морщусь. На нем следы крови, но внутренний собственник только довольно скалится и скулит от радости.

Заклеймил девчонку. Только что теперь с этим сделать?

«Пойти и ещё раз трахнуть!» — подсказывает внутренний голос, а член с ним согласен. Трахнуть это стройное и податливое тело. Довести до оргазма. Увидеть, как кончает.

Не соображая, что творю, преодолеваю расстояние до ванной и дергаю дверь, довольно скалясь, поняв, что не заперто.

Комната утопает в клубах пара, но даже через него мне удается рассмотреть силуэт за стеклом душевой. За шумом воды Кристина не слышит, что уже не одна.

Открываю кабину, и Кристина резко оборачивается, прикрываясь руками.

— Какого черта ты тут забыл? — шагаю под струи воды, прижимая девчонку к стенке душевой.

— Компанию решил составить, — упираюсь руками по обе стороны от её головы. Синие глаза удивленно распахиваются, и девчонка быстро облизывает губы, толкая меня ещё ближе к точке невозврата.

— Ты уже мылся, кажется, — сглатывает — вижу это по дернувшемуся горлу.

— Спинку тебе пришел потереть, — обхватываю бедро, заставляя её закинуть ногу мне на талию.

— Тим, — не успевает договорить мое имя, впиваюсь в её искусанные губы и ловлю хриплый стон.

Сердце в груди ухает вниз, и это не к добру, но я посылаю сейчас все мысли в далекое пешее. Хочу её. До красной пелены перед глазами хочу.

Провожу пальцем по складочкам, и Кристина вырывается, болезненно шипит:

— Больно.

Встречаемся с ней взглядами.

— Исправим.

Я стараюсь осторожно касаться клитора, хотя внутри бушует дикое желание просто развернуть её спиной к себе и вогнать член по самые яйца. Но я держу себя в руках. Не хочу сделать ей больно.

Постепенно напряжение в теле Кристины ослабевает, и она начинает тихо постанывать. Ввожу внутрь палец, снова дурея от того, как там тесно и горячо.

— Лучше? — прикусываю венку на шее, вызывая в нас обоих дрожь. Девчонка кивает, выгибается навстречу, упираясь в мою грудь своей сочной грудью. Разворачиваю её спиной, надавливаю на поясницу, чтобы прогнулась посильнее. — Расслабься, малышка, сейчас больно не будет, — провожу головкой члена по складкам и с удовлетворением ощущаю влагу, которой девчонка сочится.

Во рту скапливается слюна, и я ловлю себя на мысли, что хочу попробовать её на вкус. Впиться в те губки и пить её соки.

Осторожно вхожу в Кристину и слышу её стон. Потираю клитор, чтобы желание не испарилось. Я только начал.

— Да, — короткое слово, которое она выдыхает, заставляет меня послать все к черту.

Делаю резкий рывок, вколачиваясь в неё, и чуть ли не вою от кайфа. Так хорошо внутри! Она как создана для моего члена.

Кристина стонет и делает рывок бедрами навстречу. Ускоряюсь, не забывая про её клитор. Так она быстрее дойдет до пика. И чуть ли голову не теряю, когда девчонка начинает дрожать, уже выкрикивая что-то бессвязно, а когда ещё сильнее стискивает член, понимаю, что вот-вот кончит.

— Да-а, — по телу проходит судорога, и я сам улетаю в волны кайфа…

…С трудом заканчиваем с душем и вываливаемся в комнату. Падаю на кровать, увлекая её за собой. И все же закуриваю гребаную сигарету.

— Ты куришь? — ее синие глаза удивленно распахиваются.

— Ага, и бухаю, и трахаюсь, как правило.

— Ну насчет последнего я и не сомневалась.

Усмехаюсь.

Повисает тишина, а у меня в башке возникает вопрос: «И на хера это все было? Баб мало мне, что ли?».

И эта мысль убивает весь полученный только что кайф. Перевожу взгляд на раскрасневшееся лицо пигалицы, и становится окончательно тошно от самого себя. Она хмурится, и в глубине синевы поселяется невысказанный вопрос.

— Ну что, спасибо за секс, — говорю. — Думаю, лучше это больше не повторять. Вообще зря все это я…

Самому себе хочется по тыкве настучать за эти слова, но внутри происходит непонятное. Хочется схватить девчонку и не выпускать из комнаты неделю, трахать до посинения — и это…пугает!

Я не привык с одной. И уж тем более мне на х*й не нужны отношения.