Девушка для ритуала

Глава 1.

Ардей Клейн, высший ковенер

В столовой сколуса было шумно: адепты, уставшие от положенного во время медитаций и магических практик молчания, спешили наговориться друг с другом. Их было тридцать восемь, все, как один, в высоких сапогах, облегающих ноги мягких штанах и свободных, не стесняющих движений рубахах. В большинстве своём мужчины. Оно и понятно: у мужчин, щедро благословленных тёмной богиней Жадеей, большой любительницей плотских удовольствий, как правило, тёмный дар проявлялся чаще и был выражен сильнее. Ардей в глубине души был уверен, что в данном случае божественная воля была продиктована обычно несвойственной небесным жителям мудростью, однако сегодня его внимательный взгляд останавливался исключительно на женских фигурках. И в этом взгляде то и дело проскальзывала досада.

Всего трое! И двоих, знойную рыжеволосую красотку и строгую высокую брюнетку, он уже проверил – и исключил.

Оставалась эта.

Эта как будто спиной почувствовала его недовольный тяжёлый взгляд и вдруг обернулась. Невнятного цвета серебристо-русые волосы, бледное худенькое личико, перепуганные синие глаза. И, конечно же, нестабильный дар. Таких среди сколуса было примерно четыре пятых. Если по завершении пятилетнего обучения они не обуздают благословение Жадеи, их дар придётся запечатать навсегда. Жестокая и болезненная, однако, необходимая процедура. Ардей, самый молодой из шестёрки высших, проводил её трижды, каждый раз испытывая смутное и в то же время непреодолимое отвращение к происходящему. В лишении одарённых их природных магических способностей было что-то противоестественное, даже омерзительное.

И одновременно Ардей понимал последствия, к которым могла бы привести постыдная жалость. Видел он и выжженные деревни, и усеянные трупами поля, и изуродованные тела, последствия бесконтрольной, вырвавшейся против воли обладателей тёмной силы. Боги лишь дают нам шанс, а за всё остальное отвечает сам человек – и не в последнюю очередь лиар Случай… Из тридцати восьми адептов сколуса дар беспрекословно слушался лишь шестерых.

Синеглазая лиара Гвендолин к ним не относилась.

Насколько Ардей успел разузнать, она не входила и в число тех, кто добровольно пришёл проходить обучение. После обнаружения тёмного дара у человека не оставалось иного выхода. Нередко новоиспечённые адепты воодушевлённо рвались пополнить собой состав хотя бы среднего ковена, освоить азы обращения с собственной силой, однако были и другие. Те, кто отказывался оставлять родителей, женихов и невест, мужей и жён, детей, работу и любимую канарейку… На целых пять лет одарённые, обнаруженные ковеном, разрывали всяческую связь с внешним миром. Он, Ардей, лично накладывал упирающейся, визжащей синеглазой девчонке печать подчинения, после чего она, с потухшим взглядом и застывшим лицом, последовала за ним, ни разу не обернувшись на небольшой двухэтажный дом, плачущую женщину средних лет, опирающуюся на трость, вихрастого мальчишку лет семи с такими же синими глазами и хватающего воздух, уже схлопотавшего от него безо всякого чаровства кулаком в солнечное сплетение паренька-жениха.

Если через пять лет Гвендолин не обуздает свой дар, она вернётся домой. Вернётся в возрасте, в котором девицы уже считаются застарелыми невестами. Кто знает, что она встретит в родном доме. Возможно, её жених уже женился и обзавёлся парой щекастых ребятишек, а мать умерла от хворей или иных невзгод. Потерянная жизнь, многое уже никогда не получится наверстать. Случалось и так, что запечатанные оставались при ковене в служках… Система была безжалостна, но сейчас Ардей постарался не думать об этом.

Обычно молчаливый ковен сегодня был охвачен радостным возбуждением, которое подхватили даже ни о чём не подозревающие адепты сколуса. Однако бледнолицая Гвенделин по-прежнему казалась потерянной, несчастной и жалкой.

Ардей, любивший ярких, уверенных в себе, ухоженных женщин, при виде блёклой юной адептки испытывал только раздражение с примесью брезгливой жалости. Однако кроме неё никто не мог подойти для его цели, искать кого-то на стороне не было времени, а значит, не стоило прислушиваться к личным склонностям, тем более в его распоряжении имеются всевозможные распаляющие снадобья…

Ужин закончился, адепты, всё ещё гомоня, отправились на вечернюю медитацию. Гвендолин задержалась в трапезной. Тут же к ней подбежали многочисленные проживавшие на территории ковена всклокоченные кошки – штук восемь хвостатых тварей. Жадея покровительствовала кошкам, даже архитекторы нередко изображали тёмную богиню с кошкой на руках, а посему мохнатых не гнали и закрывали глаза, если какой-нибудь сердобольный адепт наполнял стоящие под лавкой миски.

Ардей хмыкнул.

Сердобольные тёмные маги! Звучало забавно.

Несколько мгновений он из своего надёжного укрытия за колонной на втором этаже наблюдал, как девушка вытряхнула в миски заранее отобранные куски, гладила, сидя на корточках, лоснящиеся спины откормленных кошаков, а потом решительно спустился по лестнице вниз, чтобы успеть перехватить девушку до того, как она покинет трапезную.

Завтра артефакт Диверия увезут в столицу. Тянуть и медлить было никак нельзя.

Гвенделин отряхнула руки и поднялась, повернулась к двери, собираясь покинуть нагретую уютную трапезную, единственное помещение ковена, где она почти не чувствовала себя бесправной, никому не нужной куклой. Здесь пахло едой, как дома, служившие ковену повара были единственными обитателями с живыми человеческими взглядами, а ещё в трапезной хорошо топили. Не то что бы у ковена не было средств или возможностей обеспечить отопление в остальных помещениях ковена – просто в том не видели необходимости. Адептов не должны были пугать простейшие бытовые трудности…

А её пугали. Но с того момента, как высокий темноволосый ковенер Ардей Клейн пересёк в несколько решительных широких шагов двор её дома, мнение лиары Гвенделин ни по одному вопросу никто более не спрашивал. Она боялась их всех, всех до единого: высших и средних, слуг и хозяев, даже адептов-собратьев по несчастью, среди которых находились и воодушевлённые учебной муштрой энтузиасты. Но наибольший ужас Лин испытывала перед тем самым, что одним мановением руки заставил её превратиться из живого человека в безвольного глиняного голема. И когда она распахнула дверь трапезной, то почувствовала его ещё до того, как подняла взгляд на лицо.

Глава 2.

Гвендолин Скай

Я смотрела, как ковенер Ардей расстёгивает рубашку и чувствовала спиной гладкий холодный камень. Давняя печать подчинения зудела на запястье, сводило голени, алые стены словно сдавливали виски – я погружалась в эти ощущения, чтобы не думать о том, что произойдёт дальше. Если бы высший не порвал мою одежду, можно было бы хотя бы надеяться…

Но надеяться было не на что.

Свою рубашку ковенер Ардей снял быстро и аккуратно, положив на пол кинжал. За рубашкой последовали брюки. Он был высок и худ, несмотря на седину и уродливый шрам, очевидно довольно молод, хорошо сложен – широкие плечи, стройные бёдра. Безволосая грудь, ровные ноги. Сарман, некогда мой жених, был ниже ростом и не выглядел таким… таким…

Мраморная статуя – наконец-то подобрала я подходящее сравнение. Да, ковенер Ардей был похож на статую: гладкая, светлая и холодная кожа без изъянов. Я не хотела смотреть ему ниже пояса, хотя и не считала наготу чем-то особенным – мой отец был врачом и утверждал, что глупо стыдиться того, какими нас создало небо. И всё же лежать голой рядом с голым мужчиной было не только страшно, но и стыдно. И от этого страшно вдвойне.

По сравнению с телом лицо поражало своим живым несовершенством, и я стала смотреть ему в лицо.

В сколусе тёмных я проучилась полгода, но о непосредственно тёмном чаровстве, ритуалах, его усиливающих, нам почти ничего не рассказывали. Основной целью первого этапа обучения был самоконтроль, без которого дальнейшее освоение чаровства было невозможным. Ко второму этапу переходили те, кто освоил первый, и никак иначе. Если выделенного года не хватало, ты продолжал заниматься медитациями, концентрацией и прочими комплексами упражнений, физических и ментальных, столько, сколько необходимо конкретно тебе: два года, три или четыре. А может, и все пять. В случае неудачи по истечению пяти лет магию запечатывали навсегда без возможности восстановления.

За эти полгода мне не удалось обуздать свой дар. Трудно обуздать то, что ты боишься и в глубине души ненавидишь. Однако сейчас, именно сейчас, я не отказалась бы выпустить тьму наружу. Сжечь стоявшего передо мной высшего живьём, размазать его по багряной каменной стене, вырвать сердце из груди и сдавить руками, как переспелое, полусгнившее яблоко. Я лежала, не шевелясь, подчиняясь его приказу, понимая бессмысленность криков и сопротивления, но внутри меня всё заходилось от яростного вопля.

Не сразу! Он убьёт меня не сразу!

Что может крыться за этими словами?

Взгляд всё же метнулся вниз. Член ковенера спокойно свисал вниз.

- Поговори со мной.

От звука голоса высшего, гулко разлетевшегося по каменному залу, меня передёрнуло.

- Говори.

- Что мне говорить? – я откашлялась, холод камня словно высасывал из меня остатки тепла и сил. Мог ли лиар Ардей просто сойти с ума? Чего он ждёт?

- Что угодно.

Молчание затягивалось.

- Зачем я здесь?

- Говорить должна ты, а не я.

- Послушайте… Я адептка сколуса ковена. Я такая же, как и вы! Отпустите меня. Нас наверняка видели, меня будут искать. У вас будут неприятности! Вы не можете..

Глупо, глупо! Шансов на то, что меня найдут, мало. Возможно, моя догадка о том, что высший действует не от имени всего ковена, а только по личной инициативе, верна, но вряд ли его можно запугать. Он знает, что делает.

- Хорошо. Ещё, – почти равнодушно проговорил Ардей. Его рука легла на член, слегка приподнимая, встряхивая, а меня замутило. – Говори ещё.

- Прошу вас… Вы когда-то тоже были молоды. Мне всего восемнадцать лет. Я не хочу умирать, я не хочу принимать в этом участие. Я потеряла семью, любимого человека…

- Ты спала с ним?

- Нет, мы с Сарманом были только обручены, но…

- Он когда-то прикасался к тебе наедине? Целовал? Раздевал?

- Нет, что вы говорите такое! При чём тут это?!

- Если ты будешь кричать или сопротивляться, я реактивирую печать подчинения. Ты помнишь, что это очень больно. Я не хочу причинять тебе сильную боль.

- Тёмная магия вся основана на боли, – выдохнула я.

- Верно. Но если ты будешь послушной, мы обойдёмся малой болью.

Он подошёл ко мне, взял мою руку в свою и накрыл ею свой член, мягкая плоть была куда теплее руки. И не казалась каменной.

У меня затряслись руки. Не знаю, почему я надеялась до последнего, что он не тронет меня, как мужчина.

- Нет, пожалуйста…

- Боль неизбежна, Гвендолин. Но от тебя зависит, какой она будет.

Я закусила губу почти до крови. Высший водил моей рукой по своему мужскому стволу, вверх, вниз, заставляя меня обхватывать член ладонью, сжимать и разжимать её. Я чувствовала, как от моих неловких прикосновений он набухает, наполняется кровью, становится больше и твёрже – и не знала, как остановить это всё, как прекратить. Расправа за неповиновение будет жестокой, страшной, это без сомнения.

- Сама.

Он убрал руку, а я продолжала водить ладонью вверх и вниз.

- Сожми сильнее. Двигай быстрее.

Слёзы потекли по моим щекам, неконтролируемые, неудержимые. Моё слабое место. С детства пыталась удержать рыдания, но никак не удавалось, даже если и повода-то не было.

Угроза жизни и чести – достаточный повод?

Мне не хотелось выглядеть слабой и жалкой в этот момент.

- В рот, – коротко, на рваном выдохе, скомандовал ковенер. – Мягко. Глубоко.

Я приподнялась, наклонилась, надеясь, что от его запаха меня вывернет наружу, вряд ли пытка продолжится, если меня стошнит прямо на него. Но телесного запаха, как и у любой каменной статуи, не было.

- Смотри на меня.

Я подняла на него глаза – и встретилась взглядом с жутким половинчатым черно-золотым глазом. Обхватила губами массивную головку, оголяя её, разом задохнувшись и подавившись. Вкуса он тоже не имел, и, может быть, поэтому я не могла до конца осознать, что это происходит со мной на самом деле. Ардей отрывисто и скупо давал указания, а я подчинялась, сжимая ладонью яйца, тугие и гладкие, и основание члена, облизывая, ощущая каждую выпуклость, вену, собирающуюся гармошкой кожу, пару раз захлебнувшись от недостатка воздуха. В какой-то момент ледяная ладонь высшего легла на мой затылок, ускоряя темп скольжения, я протестующе замычала, мотая головой – казалось, я задохнусь, губы болезненно натянулись.

Глава 3.

Ардей Клейн

В сознание он пришёл первым. Закашлялся, чувствуя, как саднит пересохшее горло, пытаясь вспомнить, что же произошло. Приподнялся на руках, ослабевших, подрагивающих, впервые за долгое время чувствуя, как ноют мышцы. Стряхнул прилипшую к губам прядь влажных волос.

…не его волос. Эти волосы были светлые.

Муть в глазах таяла медленно, неохотно.

Ардей напрягся, пытаясь встать – дёрнулся в сторону и скатился вниз, ударился об пол. Память тела сработала быстрее – он всё же поднялся, зачем-то принимая боевую стойку. Остановился, огляделся, вспоминая всё, что предшествовало потере сознания.

Уставился на всё ещё стоящий неподалёку артефактный камень. Тот казался совершенно точно таким же, как раньше, разве что его покрывал тонкий слой сероватой пыли. Высший подошёл, нетвёрдо ступая, медленно вытянул руку, пытаясь ощутить веяние тёмной силы. Ничего. Но, возможно, дело не в камне, а в нём самом? Что-то случилось с ним. Но почему? Всё было продумано. Ритуал не должен был сорваться…

Только тогда он посмотрел на девушку, мельком, краем глаза отметив сидящего у противоположной стены вроде бы невредимого кота. Странно, что мелкая тварь ещё жива. Возможно, перемалывающую в труху боль, чудовищной силы магический выплеск чувствовал только он один.

Девушка всё так же лежала на спине на алтарном камне с закрытыми глазами, и если бы не слабо вздымающаяся грудь, он мог бы подумать, что её уже нет. Волосы прилипли к щекам и плечам, губы и кожа казались серыми. Высший оглядел её, не упуская ни единой детали, вплоть до засохшей кровавой полоски с примесью мутно-белого семени на внутренней стороне бедра.

У него не получилось..? И что теперь делать дальше?

Почему-то о таком варианте развития событий он не подумал. Не продумал, что ему делать в этом случае.

…вероятно, то же, что и в случае удачного исхода.

Бежать из ковена. Есть маленькая доля вероятности, что артефакт остался неповреждённым, но скорее всего его сила просто ушла. Рассеялась. Отвергла его тело, по какой-то случайности оставив его неповреждённым…

Девушка закашлялась, заворочалась. Ардей нахмурился.

Всё шло не так!

Он торопливо оделся, поднял с земли кинжал. Оставлять в живых Гвендолин было нельзя. Он слишком, непростительно увлёкся. Восемь лет воздержания после смерти Адели дались ему непросто, и хотя в девушке не было ничего, что нравилось ему в женщинах, её неуверенные неумелые прикосновения, горящие синие глаза, мягкость кожи, податливая влажность рта, нетронутая узость лона заставили его потерять над собой контроль. Для ритуала не нужно было кончать в неё, только пара капель девственной крови, пролитой на алтаре. А он...

Он увлёкся, а теперь его могли найти по оставленному в ней и на ней семени. Вообще-то, адептку следовало убрать в любом случае, но он не планировал тратить много времени на это. Теперь же…

Ковенер Ардей склонился над девушкой, вспоминая продуманный до мельчайших мелочей маршрут отступления. А стоит ли отступать, если он проиграл?

Стоит.

Пока он жив, всё ещё может измениться. Он дал клятву: Адели, себе и тьме над головой. Нельзя опускать руки даже после такого досадного поражения.

Ардей сжал руку на рукояти кинжала, выбирая точку удара. Профессиональным убийцей он не был, но почему-то причинять девушке лишнюю боль не хотелось. С неё достаточно. Он убьёт её быстро, так, чтобы она ничего не почувствовала. Проще всего перерезать горло.

Во сне её лицо казалось таким расслабленным. Губы чуть приоткрылись, он увидел припухлости в уголках рта – даже брать в рот ей, очевидно, ранее не приходилось. Высший провёл пальцем по её пухлым губам, почти коснулся россыпи веснушек на груди, потёр мягкий тёмно-розовый сосок, чувствуя себя… странно.

Ему нужно поторопиться. Момент для проведения ритуала был выбран удачно, о наличии артефакта в ковене знали только двое – высший ковенер Иртус, его наставник, и он сам, но Иртуса срочно вызвали в столицу. Наставник доверил ему перевозку артефакта… Королевская стража прибудет к семи утра. Сейчас, должно быть, около полуночи – часов в Багряном зале, разумеется, не было, но обычно Ардей чувствовал время, ошибаясь максимум на пару десятков минут.

Перерезать девушке горло, сжечь тело, наложить охранные чары на дверь, покинуть ковен. Всё это могло занять около часа. Шесть часов – фора неплохая для беглеца, но не следовало расслабляться. Он не в форме.

Ковенер Ардей опять посмотрел на Гвендолин и увидел, как трепещут её веки, тёмные длинные ресницы.

Проклятие!

Нельзя было медлить, он сам не понимал почему, но чувствовал, как уходит время. Подошёл с изголовья алтаря, ухватил за волосы, фиксируя голову девушки, занёс кинжал.

Она не успела бы даже сделать вдох…

Руку обожгло болью, словно Ардей сунул её в чан с кислотой, в жидкое пламя. Кинжал выпал из мигом ослабевших пальцев, он по-детски затряс кистью, ожидая увидеть что угодно: слезающую бурую кожу, волдыри, кровавое месиво, трупные пятна…

А увидел проступающие серебристые узоры, паутину перекрещенных тонких лент, взбухающих на ладони, запястьях, пальцах, словно где-то под тонким слоем эпидермиса ползли, прогрызая себе дорогу, плотоядные черви, вырастая из сосудов, нервов и жил.

Он не удержался и опустился на колени, держа руку вытянутой, словно она не принадлежала ему до конца, хотя неприятные ощущения ушли бесследно, осталось только лёгкое покалывание.

Девушка села на алтаре, обхватив руками грудь. Пряди волос змеились по узкой спине, достигая ягодиц.

Ритуал… прошёл?

Девушка спустила ноги с алтаря, и Ардей зачем-то опять уставился на её узкие маленькие ступни, не в силах отвести взгляд.

Плохо, что она пришла в себя, но принципиально это ничего не меняет. Вероятно, его нынешняя слабость вызвана тем, что перенятая из артефакта сила обживается в человеческом теле, только и всего. Он поднял кинжал и встал, чувствуя, как шатается под ногами пол.

Глава 4.

Гвендолин Скай

Ненавижу его.

Ненавижу. Бесчувственный урод, лишённый каких-либо понятий о морали, готовый, не задумываясь, пожертвовать любым. Он не считает за людей таких, как я. Из-за таких, как он, свято уверенных, что весь мир создан для их ублажения и почитания, погиб несколько лет назад мой отец. Не смог вылечить одного знатного господина, больного интимной болезнью. Ну, как не смог: тот урод не считал нужным выполнять предписания своей лекаря, в частности, ограничить плотские утехи до полного выздоровления. Когда через пару недель отца вызвали к заболевшей жене пациента, а также к горничной с похожими симптомами, папа не выдержал и вспылил, пригрозив внесением высочайшей фамилии в соответствующий общедоступный список (что формально было обязательным для каждого, но на практике зачастую игнорировалось за небольшую мзду или по доброте душевной). Конфликт закончился более чем печально: доктора Абертона Ская, не обзаведшегося влиятельными покровителями, нашли неподалёку от дома его семейства. Кто-то оглушил его ударом тяжелого тупого предмета прямо в висок, отобрал кошелёк. В сознание он так и не пришёл, скончался через несколько часов.

Зачем я это вспоминаю?

Ненавижу таких людей.

«Поцелуй меня»!

В этот момент моя ненависть достигла пика, какого не было даже тогда, на алтаре, когда высший грубо и похотливо лишал меня – нет, не просто девственности. Надежды на то, что когда-нибудь моя испорченная магами жизнь вернётся в прежнее русло. Мне сотрут ненавистный дар, Сарман меня дождётся… Но теперь даже эти мечты, пусть наивные, почти детские, рассыпались прахом. Даже если этот меня не убьёт, то как я вернусь обратно: опозоренная, обесчещенная… А если усилия мерзкого насильника дадут свои плоды? Допустим, я смогу вытравить нежеланный плод, но кто знает, как сложится всё дальше.

Сломанная жизнь.

Я попыталась откусить хотя бы кончик его языка, но не смогла. Высший с лёгкостью оттолкнул меня, а ещё голова загудела тупой неожиданной болью изнутри, словно насмехаясь над моими попытками противостоять ему.

Страх загадочным образом прошёл. Ненависть и чувство тоскливой обречённости остались.

Хотелось выть в голос, почти так же, как там, на алтаре, когда боль от какого-то незнакомого чаровства выкручивала меня живьём. А ещё меня мучил стыд – буквально несколькими минутами ранее, когда это ненасытное похотливое чудовище поцеловало меня, моё тело скрутило приступом незнакомого мне, неестественно острого желания, и, пусть и всего пару мгновений, я отвечала ему со всей силой, на которую только была способна. Облизывала, прикусывала его губы, его язык... Мерзость.

Это всё… не моё. Наведённое. Морок. Грех. У меня временно помутился рассудок. И не только у меня.

Безумный высший ковенер то требовал поцеловать его, то ударить, и при этом не применял печать подчинения и не пытался взять меня силой, хотя, безусловно, мог. Сказать по правде, выглядел он не лучшим образом.

Что-то произошло со мной. С нами… Высший и сам это признавал. Тело чувствовало себя странно. То есть ряд ощущений был понятен и объясним: саднящая боль в горле и внизу живота, противная слабость в мышцах. Стыд: никогда бы не подумала, что смогу вот так спокойно стоять рядом с человеком, который вытворял со мной такие вещи.

Но, как оказалось, это ещё далеко не всё.

- Посмотри на свои руки, Гвендолин.

Я опустила взгляд, невольно подчиняясь приказу, хотя больше и не собиралась этого делать. Но кожа кистей рук зудела, и в первый момент я подумала, что тоже чем-то заразилась, подобно именитому пациенту отца, сыгравшему столь роковую роль в его судьбе. Однако разве симптомы могли проявиться так быстро..?

- Что это?!

Едва подавила крик, потому что приняла движущиеся по коже… под кожей полосы за червей. Но – нет. Скорее, узоры, гаснущие и вспыхивающие снова.

А кругом Багряный зал для тёмных ритуалов… Я покрепче запахнула разрезанную рубашку, краем глаза отмечая свежие синяки на груди.

Скотина.

Высший как-то растерянно потёр виски, тоже покосился на мою грудь и отвёл глаза. Он не спешил отвечать, хотя ответа от него ждать вообще было глупо. Даже если знает – не скажет.

- Вы долго собираетесь болтать? Пора делать ноги, – неожиданно раздавшийся голос заставил меня вздрогнуть, потому что лиару Ардею он однозначно не принадлежал. Мы одновременно повернулись к чёрному тощему коту, которого я иногда прикармливала в столовой. Кошек в ковене вообще было много, я не запоминала их, не давала имён, но этого трудно было не узнать – кончики бархатных треугольных ушей были некогда отгрызены или, скорее, отморожены.

Кот потянулся, глядя на нас вызывающе зелёными глазами. Я заметила, что он слегка приоткрывает пасть в те моменты, когда «говорит», но ничего похожего на сложную человеческую артикуляцию, разумеется, не было.

- Что вы на меня так смотрите? Я с вами. Дойду до границы, а дальше затеряюсь в Шестмедском лесу. Мне нужно перейти границу ковена и границу с Лиаствудом, а дальше как-нибудь сам.

Высший держался настороженно, он даже попытался заслонить меня при заговорившем якобы коте, и всё это мне категорически не нравилось. Либо Ардей разыгрывает передо мной дурацкий спектакль с непонятными целями, говоря за кота… вот уж бред, либо я по какой-то причине всё ещё ему зачем-то нужна живой и невредимой. Чтобы не выдала? Глупости. Проще меня убить. Не думаю, что для такого, как он, это составило бы проблему…

- Кто ты? – резко спросил Ардей. – Что ты?!

- Тот, кто знает ряд ответов на ваши насущные вопросы и может помочь при оказании ответной услуги. Но сперва я требую тёмную клятву по всем правилам. С вашей стороны: всесторонняя помощь, обеспечение безопасности моей жизни и благополучия этого тщедушного тела, уважение к отдельным его частям и потребностям…

- Слушай, тварь хвостатая..!

- Вы сейчас оскорбляете претёмную мать Жадею, покровительницу моего народа! К тому же в данном теле я лишён хвоста. Увы.

Глава 5.

Гвендолин Скай

Мы выбрались из Багряного зала не скоро. Высший с котом, точнее, с алтарным духом в теле кота, продолжали пикироваться, не глядя на меня. Сначала я демонстративно отвернулась – раз уж выйти не удалось из-за наложенных Ардеем защитных заклинаний, но потом всё-таки начала прислушиваться. И то, что я слышала, мне категорически не нравилось.

Насколько я поняла, то, что совершил со мной высший, не имело никакого отношения к похоти, не знающей границ, вовсе нет. Ковенер использовал меня как девственницу для проведения ритуала и получения силы артефакта, которого утром должны увезти в столицу. Что это за артефакт и в чём заключается его предназначение, понять из их беседы мне не удалось, да и не так важно это было на данный момент. Кот утверждал, что теперь как минимум десять, а то и все двадцать дней мы с ковенером должны будем находиться в непосредственной близости друг от друга, пока не окрепнут связавшие нас магические узы, более того – мы не сможем причинить друг другу какой-либо вред! При этом каждый пострадает, если вред будет причинён второму. И именно поэтому из-за этой сволочи, вздумавшей нарушить все правила ковена и не только разрушить мою жизнь, но и покуситься на королевскую собственность – а все сильные артефакты уже лет десять как были объявлены собственностью короля – нам необходимо было бежать в Лиаствуд, маленькое независимое княжество на западе нашего государства. Граница была отмечена Шестмедским лесом, где лучные стражники довольно ловко отстреливали браконьеров и нарушителей государственных границ. Но кого – кроме меня! – это волновало?!

В итоге кот, который наглел с каждой минутой, потребовал называть себя Виссельмионом в честь какого-то уродского древнего мага, заложившего проклятый уродский алтарь, заключил-таки тёмную клятву с высшим о взаимопомощи и ненападении. После чего уже высший подошёл к двери и тут только повернулся ко мне:

- Ты всё поняла? Идём.

- Я-то поняла, – прошипела я. – А вот ты чего-то не понял! Я не хочу в Лиаствуд! Я не хочу бежать и становиться государственной преступницей! Ты и так мне всю жизнь сломал ни за что! Валите куда хотите, я не иду!

- У тебя нет выбора.

- А может, у тебя его нет?!

- Если меня казнят, ты тоже умрёшь. Или как соучастница, или из-за живой разорванной связи.

- Может быть, это лучше, чем бегать с тобой по лесам и в итоге схлопотать стрелу в спину.

- Не лучше.

Сволочь была, как всегда, немногословна.

- Как только связь позволит нам разойтись, я верну тебя обратно. Могу дать клятву.

- Я не верю твоим клятвам!

- У тебя нет выбора.

- Он пр-рав, – мурлыкнул кот, подошёл ближе. – Оставаться здесь сейчас – это мучительная смер-рть! Неужели ты хочешь боли?

Боли я не хотела… И уже понимала, что они правы, но… как же не хотелось это понимать!

Преодолевая себя, подошла к Ардею. Заглянула в его глаза, каждый по отдельности. По телу пробежались мурашки. Воспоминания о соединившей нас близости тревожили. Я понимала, что это моя искажённая чаровством ритуала память, но всё равно не могла полностью отделиться от магического притяжения.

Но непременно должна была. Нельзя поддаваться, иначе я совсем потеряю себя. И никогда не смогу себя уважать.

- Ты поможешь мне вернуться к моей семье после того, как всё закончится, понял?

- К жениху? – без тени улыбки спросил высший. – Он уже забыл про тебя.

- Не твоё дело!

- Помогу. Идём.

Он протянул руку, и всё внутри меня задрожало при мысли о том, чтобы вот так взять его за руку. Задрожало от отвращения… с ноткой тягучего, вязкого предвкушения.

***

Выбраться с территории ковена нам удалось без особых трудностей – высшего и следующую рядом с ним девушку, держащую на руках тощего чёрного кота, задерживать никто не стал, даже несмотря на то, что была глухая тёмная ночь. Идёт и идёт, дело-то обычное, ну, может, решил прикопать в лесу, так дело-то житейское, всё-таки высший. Им закон не писан.

Впрочем, наверное, всё-таки писан, раз уж он поспешил уйти побыстрее. Даже такой несведущий человек, как я, кое-что слышала о королевской инквизиции, преследующей оступившихся магов. Однако перебороть себя и начать задавать вопросы я не могла. Начать разговор первой словно означало принять существование лиара Ардея как равноправного собеседника, партнёра. Значило в каком-то смысле простить его, признать, что то, что он сделал, его насилие над моим телом, отошло для меня на второй план.

Высший явно подготовился к побегу – на одного, и это лучше других слов говорило о том, что мне не суждено было выйти из Багряного зала живой. Одна лошадь, мешок с вещами, небольшая стянутая палатка – колышки и палки, перемотанные плотной тканью… С такими ходили у нас иногда в лес с ночёвкой.

Сказать по правде, уверенности в том, что лошадь вынесет двоих людей, поклажу и впридачу кота, у меня не было – и я снова наивно подумала, что может быть, меня каким-нибудь чудесным образом удастся оставить, но – увы.

Просто тёмный маг достал откуда-то узкую бечёвку, смотал все вещи в единый бесформенный узел, побормотал что-то себе под нос – и узел окутало тёмной прозрачной дымкой. Вероятно, какое-то заклинание для снижения веса… я устыдилась своего любопытства. Не моё дело, как высший будет решать проблему… и только лошадь, точнее, коня, которого держал под узцы безучастный ко всему деревенского вида мужик, самым абсурдным образом было жаль.

Тяжело бедолаге.

Кот преспокойно забрался высшему в капюшон… странное дело, неприязнь к человеку перенеслась у меня даже на кота, явно считавшего ковенера за главного в нашем маленьком трио.

- Давай подсажу, – Ардей приглашающе похлопал лошадь по крупу. – Не тяни время по пустякам, не артачься, чем быстрее мы удалимся от ковена, тем больше шансов выжить. Через пару-тройку часов возьмём вторую лошадь в Гринвене.

- Ты хотел меня убить после… ритуала? – зачем-то спросила я.