Девушка из Нагасаки

Объяснительная для цензоров Его Величества

18+

Строго для совершеннолетних, способных к критическому анализу читателей;

Все персонажи вымышлены, все совпадения с реальностью случайны;

Все трюки выполнены профессиональными каскадёрами, не пытайтесь повторить это в домашних условиях;

Содержит информацию о наркотических или психотропных веществах, употребление которых опасно для здоровья. Их незаконный оборот влечёт уголовную ответственность.

Глава 1. Паб “Чайка”

Серый туман стелился по улицам города подобно лапам уродливого бесформенного чудовища. Днём он прятал от взгляда синеву неба, ночью зловеще вился вокруг факелов и фонарей. Туман пах грязной влагой и машинным маслом. Он вбирал в себя смог от передовых производств и дешёвых папирос.

Если бы Цзяо Яна спросили, нравится ли ему этот город, он непременно ответил бы, что в более паскудные места его жизнь не заносила. Пожалуй, он и сам прекрасно понимал, что эти слова будут ложью.

Сердце Яна стучало с Лондоном в едином ритме, он вдыхал полной грудью его серый воздух вместе с одурманивающим ядом, что сейчас мягко тлел в раскуренной трубке, а тонкая струйка опиумного дыма точно так же становилась частью лондонской мглы.

Ян сидел на крыше, привалившись к печной трубе, и полузакрытыми глазами наблюдал, как копошатся в тумане тёмные фигуры, похожие на людей. Всё это — сколько возможно разглядеть — были его охотничьи угодья. Так забавно: даже скажи кому подобное вслух — и собеседник ни капельки не удивится. В Лондоне о милосердии, точнее, о том, что вообще существует такое слово — милосердие — вспоминали только стоя на подмостках виселицы, когда палач уже положил руку на рычаг. Причём попадали на виселицу чаще за двусмысленные шуточки в адрес его императорского величества, короля Гранбретании, и почти никогда — за пару аккуратных трупов, выкинутых в Темзу в предрассветный час. «Кто сильнее, тот и прав», — словно говорил безукоризненно серый город, и Ян мысленно улыбался, полностью разделяя такой подход.

— Господин Цзяо! Беда! — чей-то мерзкий голос испортил умиротворённое созерцание.

Ян резко обернулся — и младший слуга, только что выбравшийся на крышу сквозь открытый люк на чердак, поспешно потупил глаза. Боится. Они все его боятся. И в то же время почти боготворят. Странное чувство — оно Яну чертовски нравилось.

Лёгкий жест, переливы эссенции на кожаном браслете — и в ладонь лёг верный меч, так естественно, будто бы не его — всего-то около года назад — пришлось медленно, как норовистого скакуна, приучать к плетениям чужой, гранбретанской магии.

Возник, сверкнул сталью — и вновь растворился. Здесь, в тени чопорной столицы, не найдётся ни одного соперника, действительно достойного этого меча. Ян называл его «огонь и мрак», и верил, нет — знал, что у меча есть собственная душа. Не стоит оскорблять его всяким сбродом.

Ян легко сбежал по лестнице на первый этаж — и остановился, лучезарно улыбаясь полицейским в чёрных кожаных мундирах с золотыми, точнее — золочёными, кто будет тратить золото на простых патрульных? значками и бляхами.

Слуги, что до сей поры, кланяясь и лебезя, пытались хоть как-то сдержать непрошенных гостей, ненавязчиво сместились Яну за спину. Тот лишь усмехнулся — что взять со слабаков?

— Опиум есть? — стараясь выдержать суровый тон, спросил молодой следователь, подтянутый и, надо сказать, довольно симпатичный. Для гранбретанца.

— А свой закончился, офицер? — нахально спросил Ян, за что был удостоен болезненного тычка под рёбра дулом двуствольной винтовки одного из патрульных.

Под прицелом не менее трёх ружей Ян медленно поднял руки вверх.

Первым делом следователь вытащил заткнутый у него за пояс пистолет. Ян проводил его тоскливым взглядом: «третий за два месяца. И где, интересно, я их наберусь?». Впрочем, понятно где — во тьме трущоб можно добыть что угодно.

Руки полицейского скользнули под сюртук, холёные ладони довольно бесцеремонно касались ткани рубашки.

— Как вам не стыдно, офицер, — Ян театрально взмахнул ресницами, — лапаете меня, взрослого парня. Ваши коллеги могут подумать что-нибудь неприличное.

— Заткнись, извращенец, — рявкнул следователь, смущённо краснея. Ладони переместились ниже, к карманам штанов. Ян вскрикнул и кокетливо качнул бёдрами:

— Ну знаете, это уже переходит все границы! Продажных девиц будете за такие места хватать, а меня не надо!

Полицейский отскочил, как ужаленный. Смачно сплюнул на и так грязноватый пол и раздражённо махнул рукой, приказывая подчинённым следовать за собой — в недра клуба, конечно же, не потрудившись вернуть конфискованное оружие, но Ян всё равно довольно усмехнулся, поздравив себя с сохранностью некоторых милых сердцу, но не слишком законных штук.

Конечно же, они ничего не нашли — честно говоря, не сильно-то и искали, опиум был необходим серому Лондону, как хлеб насущный. Вдобавок, старик Чжэн и старик Фу умели прятать, как никто. А что ещё остаётся клану торговцев дурью из страны, некогда называемой Поднебесной? Жалкому, слабому клану, пресмыкающемуся перед властью, перед большими и сильными группировками, перед аристократами и толстосумами — перед всеми.

Ян вряд ли мог однозначно ответить, почему всё ещё остаётся с ними — убивает пешек и тратит время на запугивание королей преступного мира. Неужели из благодарности к доктору Фу, который заштопал ему проткнутое насквозь сердце? Ян непроизвольно дотронулся до шрама на груди. Может и так, что с того?

Но даже сейчас, когда дело пошло на лад, а в глазах живущего в грязи сброда поселялся суеверный страх, стоило лишь упомянуть несколько деяний — оставались те, кого трогать нельзя даже пальцем. Полицейские, королевские гвардейцы, высокородные магистры. Потому что они — закон. А Ян просто одинокий, хоть и талантливый, убийца, имеющий за спиной только горстку напуганных торгашей.

Те, кто называл Яна сумасшедшим, наверное, были правы — посмертно. Но, подобно дикому зверю, он ощущал, когда нужно отступить. «Кто сильнее, тот и прав» — издевательски шептал серый Лондон. Ян ненавидел его в такие моменты.

Полицейские перевернули клуб вверх дном — опрокидывали кушетки, затянутые дешёвым бархатом, срывали со стен занавески, сбивали крышки с запертых ларей. Бардак, который оставался после каждого такого образцово-показательного обыска, заставлял главу Чжэна скорбно причитать и закрывать для гостей двери заведения.

Ян улизнул оттуда вслед за последним служителем правопорядка. Мысль о том, чтобы в сотый раз ставить на место пострадавшую мебель вызывала у него ни с чем не сравнимую тоску, а стоны престарелого главаря терзали уши так, словно кто-то провёл ножом по стеклу.

Глава 2. Воробушек

Девушка легко соскользнула со сцены и присела на свободный стул. Капитан одарил её нежной улыбкой и страстным взглядом. Ян усмехнулся себе под нос — давно и бесповоротно влюблён.

— Кого ты пригласил к нам сегодня, Луи? — тем временем прощебетала «Воробушек» с той особенной девичьей интонацией, что смягчает сердца даже самых суровых мужчин. Вот только Ян видел едва заметное движение зрачков — даже пальцем не пошевелишь, не привлекая внимания.

— Я сегодня впервые увидел мистера Цзяо в этом районе и решил составить знакомство, — буднично пояснил Шеро. Видимо, он по какой-то причине вёл учёт обитателей порта и присматривался к посторонним.

— Вот как! — улыбнулась танцовщица. — Что ж, давайте знакомиться! Моё имя Сузуми. Местные так мило перевели его на свой язык! Так что вы тоже можете звать меня «Воробушек».

И смущённо опустила глаза. Она ничуть не переигрывала: даже следующий вопрос, что в другом исполнении походил бы на попытку дознания, прозвучал как знак милого любопытства:

— Что привело вас в нижний порт, мистер Цзяо?

И тут Ян совершил ошибку. К нему присматривались, как к потенциальному врагу. Или союзнику? Или инструменту? В любом случае это настороженное изучение ему ужасно не нравилось. Захотелось немного позлить эту милую птичку с заморским именем.

— Да вот, решил проинспектировать район, до которого раньше не доходили руки.

Её самообладание было просто ледяным. Ни один мускул не дрогнул на лице, лишь улыбка стала ещё невиннее, да тень страха мелькнула в глазах. Неужели и впрямь подумала, что провинциал с «фабрики опиума» может занимать в Лондоне хоть какую-то государственную должность? Смешная она.

— Мистер Цзяо... — Сузуми игриво накрыла его ладонь своей. Ручка маленькая, украшенная неброским латунным колечком.

Ян почувствовал в кисти острую, короткую боль, а потом паб поплыл у него перед глазами. Последнее что он слышал — слова, что будто бы пробивались сквозь толстое одеяло:

— Сузуми, зачем?..

— Он сказал инспектировать! Что я могла по...

И тьма поглотила его.

***

— Помогите! Помогите!

Крик ввинчивался в уши. Было мокро и холодно. Голова раскалывалась.

Ян с трудом разлепил глаза. Перед самым носом лежал наполовину обглоданный рыбий скелет, источающий отвратительную вонь, ладонь касалась чего-то мерзкого и скользкого. Он вскочил на ноги, не обращая внимания на боль. С правого уха сползла и с бульканьем хлопнулась на землю прокисшая свёкла. Гнев закипел в груди — его выкинули в кучу объедков, как какого-то пьяницу!

Окончательно Яну испортил настроение труп. Мужик средних лет, изрешечённый сеткой ножевых ран — навскидку не меньше двадцати. Именно его безвременная кончина и привела в исступление дородную женщину в чепце, что верещала на всю улицу, требуя то ли гвардию, то ли полицию, то ли просто неравнодушных соседей.

— Заткнись, — мгновения хватило, чтобы Ян оказался рядом с ней и зажал рот ладонью. Мельком глянув на свой манжет, с удивлением обнаружил, что даже бусины эссенции никто не попытался выковырять. Повезло.

Тётка продолжала сердито и вдохновенно мычать.

— Заткнись, я сказал, а то вместо одного трупа будет два!

Кто-то постучал его по плечу концом гладкой дубинки:

— Угрозы гражданским лицам? Убийство? Пройдёмте со мной, мистер.

Ян медленно повернулся. Полицейский, демоны бы его побрали. Освобождённая тётка тут же принялась голосить:

— Истинно так, господин офицер! Я в переулок вышла — помои вылить, а тут лежит! И этот рядом — рожа бандитская!

— И чем это тебя моя рожа не устроила? — Ян оскалился так зловеще, что та поперхнулась.

— Не пререкаться, — отрезал полицейский. — Вы признаете свою вину, мистер?

— Ещё чего! — до глубины души возмутился Ян. — На нем места живого не оставили, паршивые дилетанты! Я бы с одного удара уложил.

— То есть вы признаете, что могли бы убить этого человека? — равнодушно отчеканил служитель закона.

— Технически, офицер. И вообще, мог убить и убил — это разные вещи. Так что я, пожалуй, пойду...

На запястьях захлопнулись наручники, присоединённые к длинной цепи. Полицейский вытер руки платком и нетерпеливо дёрнул за цепь, принуждая следовать за собой. Прикасаться к Яну он брезговал даже мельком.

Обернувшись через плечо, Ян скорчил приободрившейся тётке страшную физиономию, видимо должную обозначать «я до тебя ещё доберусь!». Та вздрогнула и суеверно перекрестилась. Впрочем, Ян выбросил её из головы буквально через пару переулков. Называется, попал так попал. Что там полагается в Гранбретании за убийство простолюдина? Вроде бы не виселица... А, кажется, каторжные работы. Ни один из вариантов Яна не устраивал. В тщательное расследование и восстановленную справедливость он не верил — местной полиции нужна была иллюзия порядка, а вовсе не правосудие. Значит нужно бежать. Здесь, сейчас, пока по обе стороны узкой улицы гладкие стены без окон.

Ян резко сократил расстояние, набросил цепь полицейскому на шею и чуть надавил.

— Отойди от меня! — взвизгнул тот. Трудно понять, что его больше возмутило — цепь или дивный аромат помойной кучи. К сопротивлению со стороны задержанных патрульный, похоже, не привык — свезло же наткнуться на новичка. Вон какой брезгливый, форма без единой потёртости, мордашка без шрамов. На серьёзные выезды его не пока не берут — дело имел только с трусливым сбродом.

— А если я сделаю вот так? — Ян демонстративно потёрся о щеку патрульного волосами, выпачканными в злосчастной свёкле. Тот судорожно сглотнул, борясь с тошнотой.

— Ключ от наручников, живо!

— Я тебя найду, — пропыхтел полицейский, — каторгой не отделаешься!

— Да что ты говоришь, — продолжая удерживать цепь, руки уже ловко шерудили ключом в замке. — Мы для тебя все на одно лицо — а всех вязать, нет, это даже для вас слишком.

Ян освободил руки и дёрнул за цепь посильнее — патрульный как раз вспомнил, что у него где-то был пистолет. Издевательски добавил:

Глава 3. Важная птичка

— Ты в порядке?

— В порядке ли я? — девушка вздёрнула высокородный носик. — В полном, если не считать, что эти уроды выдернули меня едва не из постели, притащили сюда, а я даже не выпила утренний кофе!

— О да, серьёзная потеря, — театрально посочувствовал Ян. — Идти сможешь?

И протянул правую руку, предлагая опереться.

Она скосила глаза на левую, вокруг которой всё ещё было обмотано ожерелье.

— Я так понимаю, эссенцию возвращать ты не собираешься?

Ян окинул задумчивым взглядом сорочку из нежнейшего шелка, халат, расшитый золотыми нитями:

— Да твои тряпки стоят дороже, чем эта цепочка, так что ты себе ещё достанешь. А у меня уже несколько месяцев нормальной магии не было. Так что считай, что это твоя благодарность за спасение.

Девушка на миг опешила, видимо с ней до этого никто и никогда так не разговаривал, потом улыбнулась и ухватилась за предложенную руку.

— А ты наглец, — заметила она, оказавшись на ногах. Со смешком добавила: — Мне нравится. Я Мила, кстати.

— Ян. Ну что, Мила, мне с тобой делать? Выйдем к полиции, чтобы домой отвели?

— Нет! — внезапно выкрикнула она и вновь вцепилась в отпущенную было ладонь. Выдохнула, справляясь с собой и объяснила: — не знаю, поймёшь ли ты меня, бродяга, для тебя это наверняка прозвучит как глупые проблемы изнеженных высокородных. Только не смейся, ладно?

Дождалась утвердительного кивка и продолжила:

— Всю свою жизнь я провела в огромном семейном поместье. Я ела лучшие блюда, носила дорогую одежду. Но при этом я никогда, понимаешь, не могла ничего сделать, как мне хочется. Если я куда-то иду, за мной непременно тащатся два телохранителя. Я думаю: «козел ты безрогий, и нос у тебя картошкой!» — а говорю: «здравствуйте, лорд, приятно видеть». И так далее. Сейчас я знаю, что, если не вернусь к следующему утру, отец весь город перевернёт вверх дном. Но у меня всё-таки есть один этот день. Поэтому... подари его мне. Всего один день свободы! Я найду, чем тебя отблагодарить.

Задумалась на мгновение и тихо добавила:

— Пожалуйста.

Что ж, действительно, над проблемой впору было смеяться. Вот уж кому никогда не приходилось участвовать в уличной драке, приз в которой — жизнь, и уж тем более есть жареных крыс. Однако, где-то в глубине души, Ян действительно её пожалел. Выполнять сотни правил или оказаться изгоем. Не многие решатся на такое, знатный или простолюдин.

— По рукам, — быстро согласился он и довольно бесцеремонно приобнял девушку за плечи. Та и вскрикнуть не успела, как они уже стояли на крыше и смотрели вниз на всё растущий кордон. Ян прикинул расположение постов и патрулей и махнул рукой:

— Там запасная лестница. Проскочим.

***

Кучер окинул подозрительным взглядом азиата в сопровождении холёной девицы в дорогом пеньюаре, и куда более благосклонным — цепочку сверкающих бусин.

— Куда поедем, мистер?

— Китайский квартал, опиумный клуб, — приказал Ян.

Кучер хмыкнул и, изобразив вежливую улыбку во все двадцать четыре гнилых зуба, распахнул дверь безликой чёрной кареты.

— Ты там живёшь? — спросила Мила, устраиваясь на потёртом сидении.

Ян кивнул.

Карета заскрипела и тронулась с места.

Деревянные колеса стучали и подпрыгивали на выщербленной брусчатке, отдаваясь в сидениях противной дрожью. Ян редко пользовался услугами извозчиков — ему было проще дойти пешком, чем тратить полезную эссенцию, да и езда не приносила никакого удовольствия, но заставлять Милу шагать по Лондону в белье и тапках даже ему казалось слишком жестоким.

Сама девушка буквально прилипла к окну, разглядывая мелькающие пейзажи.

— Удивительно! — восхищалась она. — Я никогда здесь не была! Город такой большой!

Приличные улицы быстро сменились трущобами. В одном из кварталов, где вдоль улицы висели разноцветные пузатые фонарики из ткани, указывая, что этот район принадлежит выходцам из некогда Поднебесной, карета остановилась. Ян выбрался первым, кинул извозчику требуемую плату и подал Миле руку. Та с тревогой осмотрела обшарпанные лачуги, но, помедлив, вышла.

Ян привычно распахнул двери клуба и шагнул внутрь, пропустив девушку вперёд. Молодой слуга, шедший куда-то с подносом, уставился на них и уронил свою ношу — звон разбиваемых мисок сотряс здание. На шум прибежали ещё несколько слуг и глава Чжэн собственной персоной. Он вытаращился на Милу с таким видом, будто узрел весь сонм небесных ангелов из пантеона имперской церкви. С трудом подобрал отвисшую челюсть и сдавленно заблеял:

— Ва-ва-ва... Эм..э...

— Это Мила, — прервал Ян бессвязное бормотание. — Подберите ей другую одежду, даже высокородным нельзя ходить по улицам в таком виде.

— Мила, — подобострастно кивнул старик. — Конечно. Всё что пожелаете, э... Мила.

Двое служанок тут же подхватили девушку под руки и повели на склад. Ян, нисколько не смущаясь, пошёл следом.

— Простите, госпожа, у нас не так много нарядов для вашего круга, госпожа.

Ян поморщился. Им самим не стыдно так лебезить? А Мила уже проигнорировала стопки с приличными в Гранбретании блузками и корсетами, зато вцепилась в наряд из белых, золотых и бирюзовых тканей.

— Красивый! Что это?

— Это ханьфу, — объяснил Ян. — Исконная одежда моей страны. В Лондоне в таких никто не ходит — многие невоспитанные придурки считают за выпендрёж и больно бьют.

— А я хочу! — упёрлась девушка. — Помогите мне одеться!

Служанки закивали и отвели её за небольшую ширму в углу. Когда она вышла, подбирая пальцами непривычно длинные рукава, Ян порылся в куче безделушек и выудил оттуда зеленоватую заколку. Несколько привычных движений — и на голове Милы красовалась высокая причёска в традиционном китайском стиле.

— Теперь ты похожа на богиню Гуаньинь, — польстил Ян.

— Это богиня, в которую вы верите?

— Некоторые верят.

— Но не ты.

— Я верю в себя.

Девушка улыбнулась и положила руку на вежливо подставленный локоть.

Глава 4. Под крылом ночи

Трудно сказать, какая идея Яну не нравилась больше: идти домой пешком или за свои же деньги отбивать задницу в наёмном экипаже. И то и другое заранее портило хорошее настроение. Нужен был третий вариант, и он его придумал. Паровые автомобили стоили неизменно дороже лошадей и карет, и ездить на таких считалось в Гранбретании признаком достатка. Но и сами машины были разные: от простых, из полированного металла, до неприлично роскошных, украшенных золотом и слоновой костью.

Время стояло позднее, и Ян нашёл всего одного скучающего водителя в строгом чёрном костюме и шляпе-котелке, который всё ещё ждал запаздывающих пассажиров, облокотившись о капот своего железного монстра. Первым делом он демонстративно сморщил нос при виде, по его мнению, жителя глубокой провинции, но цепочка эссенции на всех работников сферы услуг действовала безотказно безо всяких заклинаний.

Это триумфальное возвращение китайский квартал запомнил надолго: ругаясь себе под нос, водитель направлял свою машину сквозь узкие, плохо приспособленные для подобной техники переулки, машина выпускала в воздух струи горячего пара и утробно ревела, заставляя загораться светом ламп тёмные провалы окон. Перебаломутив всю улицу, Ян спрыгнул на землю у двери знакомого клуба прямо перед стариком Чжэном, который теперь выглядел так, словно пред его очами возник сам дьявол, явившийся из преисподней. Панибратски похлопав его по плечу, Ян протиснулся внутрь дома.

***

В комнату помещались лишь кровать, тумбочка да потрёпанное кресло. Тесновато, но зато своё. Было бы намного хуже, доведись жить в общей спальне. Ян небрежно упал на матрас и закрыл глаза, надеясь, что завтра ему не придётся наслаждаться удобствами мусорной кучи. Какое-то время ничего не происходило, потом в комнату постучали, и, не дожидаясь ответа, открыли дверь. Глава Чжэн боязливо вошёл внутрь и сел в кресло, сложив руки на коленях. Помявшись немного, он осторожно начал:

— Цзяо-сюн, я вижу ты сегодня вернулся с богатой добычей...

И замолчал, подбирая слова. Ян медленно повернулся к нему и безжалостно продолжил:

— И ты пришёл намекнуть мне, что было бы неплохо поделиться с семьёй.

Старик расплылся в подобострастной улыбке:

— Ты очень проницателен и великодушен, Цзяо-сюн.

— Нет, — холодно отчеканил Ян и уронил голову на подушку.

— Семья оценит твою щедрость... — как по писанному разливался глава, но осёкся. Попытался нахмурить брови, чтобы выглядеть грозно. — Цзяо-сюн, семья кормит тебя, снабжает лучшим опиумом столько, сколько пожелаешь. Неужели такой маленький жест уважения...

Ян резко наклонился вперёд и хищно оскалился, так что старик Чжэн вздрогнул.

— Напомни мне, уважаемый глава, кто я такой? Кем ты сам меня назначил?

— Телохранитель семьи, — непонимающе проговорил тот.

— И моё дело...

— Охранять семью.

— Именно, уважаемый глава, именно. И как, к дьяволу, я должен её охранять, если эссенции с твоих подачек хватает только на пять минут полноценного боя с достойным противником?!

Последнюю фразу Ян рявкнул так, что собеседник вжался в спинку кресла.

— Мы живём со всеми в мире, — промямлил глава Чжэн, чуть совладав с собой. — С кем ты собрался сражаться, Цзяо-сюн?

— Старик, — Ян вновь совершенно неуважительно завалился на кровать, — я же не спрашиваю тебя, куда деваются те набитые эссенцией шкатулки, которые десятками выносят из зала для высокородных. Вот и ты занимайся своим миром как хочешь, или засунь его себе в задницу, а мне позволь делать свою работу так, как я считаю нужным.

— Но я твой глава! — он храбрился, но выглядело это жалко.

— Пока да, — с опасной нежностью согласился Ян. — И, если дальше собираешься им оставаться, исчезни с моих глаз, пока я не решил, что следующий лидер непременно будет более покладистым.

Его глаза недобро сверкнули. Старик Чжэн сглотнул и поспешно сменил тактику:

— Не кипятись, Цзяо-сюн, ты просто меня не так понял, Цзяо-сюн.

— Возможно. А вот ты, надеюсь, меня понял правильно.

— Конечно, Цзяо-сюн, я тебя понял, — глава поклонился, как высокородному, окончательно признавая своё поражение. Он спиной отошёл к двери и с натянутой улыбкой пожелал: — доброй тебе ночи, Цзяо-сюн.

— И тебе не хворать, — сменил гнев на милость Ян.

Дверь закрылась. Ян повернулся к стене, твёрдо решив, что следующий, кто посмеет его разбудить раньше следующего утра, без разговоров получит ножом в глаз. Но больше желающих не нашлось.

***

В следующую ночь Ян бродил под окнами «Чайки».

«Жаль, что так много времени прошло, — сокрушённо качал головой доктор Фу. — Яд уже распался, я не могу определить, из чего он был сделан».

Он закончил осмотр, на всякий случай обработал руку едким раствором и перевязал чистой тканью.

«Будь осторожен с воительницами из страны Восходящего Солнца, — посоветовал доктор напоследок, — в их арсенале сотня коварных приёмов, что несут тихую смерть».

В голове Яна мучительно пыталась сложиться в единое полотно череда недавних событий, но почему-то упорно не складывалась. Именно эти навязчивые мысли вновь загнали его в нижний порт. Ян не стал заходить внутрь заведения — обошёл кругом, изучая расположение комнат. В одном из окон он заметил знакомый силуэт в ярком наряде — и спустя несколько минут паб взорвался приветствиями любимой артистки. Ян подождал, пока все стихнет, подпрыгнул, зацепившись руками за карниз — второй этаж низкого здания позволил легко это сделать — и заглянул в примеченную комнату.

На скомканных простынях, слившись в экстазе, извивались двое. Руки, оплетённые сетями татуировки, скользили по блестящей от пота спине капитана Шеро. Ночную тишину тревожили сладострастные стоны, которые становились все громче в приближении момента наивысшего наслаждения.

Ян спрыгнул на землю, брезгливо сплюнул и уселся на потрёпанную колоду для рубки дров. Подглядывать за постельными подвигами капитана он посчитал ниже своего достоинства. Сейчас он упадёт на кровать, измотанный, но счастливый и уснёт с блаженной улыбкой на губах. Встречаться с обоими сразу в планы Яна не входило, он уже собирался навестить «Воробушка» в следующий раз, но тут хлопнула дверь, а спустя какое-то время Луи Шеро вышел из «Чайки» с заднего входа — с виду беспечно, но на всякий случай поглядывая по сторонам. Яна он не заметил — тени и лондонская мгла удачно скрыли его от случайного взгляда. Выждав для надёжности несколько минут, Ян уже не таясь забрался в окно и уселся на подоконник.

Глава 5. Улыбка пересмешника

Здание южного чёрного рынка было построено ещё в позапрошлом веке. Тогда это была загородная резиденция забытого историей лорда. Интриги, борьба за власть и верные яды без рецепта привели к тому, что поместье опустело, а потом его поглотили трущобы сильно раздавшейся вширь столицы. Запутанная сеть коридоров полуразрушенного особняка показалась определенного сорта людям идеальной, чтобы вести дела в одном месте, при этом друг другу не мешая.

Ян возвращался с очередной встречи с поставщиками опиума из Поднебесной, на ходу поедая конфеты, которые из личной благодарности прислал глава тамошнего клана. Хотя Ян упорно делал вид, что дела клуба его мало интересуют, но лично приложил руку к планированию маршрутов доставки, на которых шанс наткнутся на полицию был минимален. Для себя любимого старался — чтобы не оставаться ни без эссенции, ни без опиума.

Конфеты закончились, здание рынка — нет, а из ближайшего зальчика донёсся очень знакомый голос.

— Это не то, о чем с вами договаривался капитан, мистер, — щебетала Сузуми, опять натянувшая маску беззащитной девочки.

— Мне очень жаль, но мы смогли достать только это, — приторно-вежливым, но непреклонным тоном отвечал продавец. — Это примерно то же самое!

— Ну хорошо, давайте, — немного подумав, согласилась девушка.

— С вас половина бусины, — дежурно улыбнулся продавец.

— Как — половина? Капитан сказал, что треть.

— Мне очень жаль, но треть стоил другой товар, а этот — половину.

— Вы договаривались, что достанете то, что нам нужно за треть бусины. Про то, что можно всучить нам то же самое, но дороже — разговора не было.

— Мне очень жаль, но мы не можем себе позволить продать вам ниже рыночной стоимости.

Сузуми что-то проворчала себе под нос на родном языке и протянула продавцу бусину.

— Мне очень жаль, но у меня нет сдачи на половину, а резать бусины хозяин запретил из-за многочисленных жалоб клиентов. Найдите сертифицированного резчика — он должен быть в двух коридорах отсюда и возвращайтесь.

— Я не буду жаловаться. Просто разрежьте эту бусину и отдайте мне товар, — всё-таки выдержке Сузуми можно было только позавидовать. Несмотря на охватившее её раздражение, голос оставался спокоен, как гладь озера в горной долине.

— Мы вообще сильно рискуем, продавая вам подобные вещи, а вы не хотите лишних пары шагов сделать ради нашей общей безопасности. Я сейчас охрану вызову, — пригрозил продавец...

Раздался выстрел.

Продавец запрокинул простреленную насквозь голову и упал за прилавок.

— Даже меня достал, — сообщил Ян, дуя на дымящийся ствол пистолета. Он подошёл поближе, взял с прилавка прямоугольный свёрток, обмотанный дешёвой бумагой, и вложил в руки остолбеневшей девушки:

— Дарю.

Потом развернулся и вальяжно пошёл к выходу, оставив Сузуми остолбенело глядеть ему вслед.

Она нагнала его уже на улице, за пределами особняка, попыталась ухватить за манжет сюртука, но Ян ловко вывернулся, памятуя, чем это закончилось в прошлый раз. Сузуми всё поняла и больше попыток дотронуться не делала, лишь заметила укоризненно:

— Но так же нельзя.

Ян заинтересованно поднял бровь:

— Что именно нельзя?

— Ты убил этого человека только потому, что тебе так захотелось, — объяснила Сузуми, и её интонация недвусмысленно намекала: «как можно не понимать такие очевидные вещи!»

— Так убивать нельзя или делать то, что мне захотелось? — дотошно уточнил Ян. — Вот скажи мне, ты бы правда отпустила её, если бы власти заплатили выкуп?

Девушка промолчала, так и не дав прямого ответа, но Ян всё понял без слов.

— Это совсем другое, сказала бы ты, не правда ли?

Сузуми твёрдо посмотрела ему в глаза:

— Другое.

— А в чём разница?

Девушка продолжала сверлить его взглядом, и Ян продолжил:

— Объясни мне, я правда не понимаю.

— В цели, — нехотя проронила Сузуми.

— Ах в цели, — на его лице заиграла издевательская улыбка. — Дай угадаю, у тебя там наверняка какое-нибудь общее благо, высшая справедливость и подобная высокопарная муть. Вот только не бывает никакого «счастья для всех». Наивные дураки, которые за ним охотятся, либо в конце концов соображают, что всё это лишь ради их эгоистичного желания стать героями, попасть в баллады и переписать историю на свой вкус, либо так и умирают, потратив жизнь на погоню за миражом. А если так — действительно ли наши цели разные?

— Я не... — в сердцах начала девушка, но осеклась и медленно выдохнула, силясь восстановить спокойствие.

— Давай, — продолжал дразнить Ян, — расскажи мне, как тебе нравятся выкрики пьяных завсегдатаев в «Чайке», когда ты танцуешь для них свою боевую джигу. Как в своих мечтах представляешь, что тебе аплодируют целые площади, восхищаясь твоей отвагой. Ради этого чувства ты убиваешь — а вовсе не ради того, чтобы каждый в этой толпе действительно был счастлив. Поверь, в этом нет ничего постыдного...

— Заткнись! — лёд треснул, разлетелся на осколки. — Ты циничный, беспринципный, самовлюблённый мерзавец!

— А ещё я курю, — невозмутимо добавил Ян.

— Что? — сбилась Сузуми.

— Опиум.

— Да зачем мне вообще это знать?!

— Чтобы образ отвратительного злодея был окончательно завершён, само собой, — Ян, больше не сдерживаясь, рассмеялся. Уже второй раз он заставил этот айсберг из страны Восходящего Солнца кипеть от злости.

Сузуми топнула ножкой, совсем как та наивная девочка, которую она любила изображать, и резко развернувшись, зашагала прочь от рынка. Глядя ей вслед, Ян подумал, что нашёл себе развлечение как минимум на ближайшую пару недель.

***

— Здесь все, до последней бусины, — услужливо улыбнулся старик Чжэн и откинул крышку шкатулки. Мягкий розоватый свет эссенции заполнил помещение. У Яна, наблюдавшего за этой сценой с верхнего пролёта лестницы, мучительно зачесались руки, а верный меч едва не материализовался сам по себе.

Глава 6. Орёл расправляет крылья

Лондон гудел, как улей растревоженных пчёл. Если похищение принцессы Эмилии как-то удалось скрыть от широкой общественности, то шумное убийство наследного принца Эдмунда, произошедшее на глазах у целой толпы, стало главной темой разговоров в кабаках и домашних кухнях. Король рвал и метал. Несколько офицеров гвардии, высших и низших, оказались в застенках Тауэра, архитектор, руководивший реставрацией собора, был объявлен в розыск по всей империи, кого-то показательно повесили, поди разбери — за что именно. По улицам круглосуточно маршировали полицейские и гвардейские патрули. Кто-то осторожно шутил, что как будто война началась. Злые, вынужденные работать сверхурочно стражи порядка устраивали стихийные обыски и облавы, заставляя лидеров преступного мира хвататься за головы.

Глава Чжэн вздрагивал от каждого шороха и по сотне раз в день проверял надёжность тайников, а перед сном благодарил «всех богов, которые защитили его скромный клуб от полицейского произвола». Яна каждый раз так и подмывало съехидничать что-нибудь в духе: «продолжай называть меня богом, мне нравится», — но тогда бы пришлось рассказать о договоре с принцессой Эмилией, который на удивление соблюдался даже в такие неспокойные времена. Облегчать старику жизнь ему совершенно не хотелось — особенно в свете недавних событий.

Ян из последних сил воли пытался заставить себя делать вид, что ничего не случилось — всё-таки он вложил в клуб некоторое количество усилий, и всё ждал, когда они будут вознаграждены. Вот только глава как будто нарочно подливал масла в огонь. Раздражение достигло предела в день, когда всем обитателям клуба по обыкновению раздавали жалование.

— Это что? — скорчив брезгливую физиономию, будто держал в руках толстого слизняка, Ян тряхнул перед носом у главы тонкой ниточкой с нанизанными на неё бусинами.

— Эссенция, Цзяо-сюн, — ответил старик Чжэн, натянув на лицо настороженно-добродушную улыбку.

— Я вижу, что эссенция. Какого дьявола её здесь так мало?

— Времена нынче неспокойные, нужно понимать... — пролепетал глава, медленно отступая назад под не сулящим ничего хорошего взглядом Яна.

— И в неспокойные времена ты решил урезать содержание телохранителя? Гениально! — Ян припёр старика к стене и оперся ладонью о некрашеные доски. Он был выше него на целую голову, а потому снизу вверх выглядел особенно внушительно. — Наши залы забиты, как никогда, эссенция течёт рекой — а ты пары бусин не можешь мне вовремя выдать? Куда, бездна тебя побери, ты деваешь все деньги клана?!

— Алфи приходил. Сказал, раз времена неспокойные... — признался старик Чжэн и тут же медленно сполз на пол от страха — Ян в сердцах стукнул кулаком по стене, дерево предупреждающе затрещало.

— Ты уже платил Злому Робину! То есть, вот каждая сволочь может просто прийти и попросить у тебя денег, а ты с лёгкостью их отдашь, и при этом твои собственные люди вынуждены перебиваться тем, что осталось?! Ты в своём уме, дуралей старый?!

Глава напоминал загнанную в угол крысу. Съёжился на полу, будто силясь вовсе исчезнуть из этого мира... Но внезапно перестал трястись, поднялся на ноги и спокойно посмотрел Яну в глаза.

— Ты появился здесь полтора года назад, Цзяо-сюн, и совершенно ничего не понимаешь. Не тебе переделывать порядки, что складывались десятками лет. Если ты не хочешь следовать нашим правилам — просто уходи.

— Что?.. — осёкся Ян, не веря своим ушам.

— Уходи, — твёрдо повторил глава Чжэн.

Стоило мелькнуть на его лице хоть тени страха или сомнений — и Ян прикончил бы его на месте. Но непонятно откуда взявшаяся решительность старика так озадачила Яна, что он лишь прошипел сквозь зубы:

— Хорошо, я уйду. Вот только помяни моё слово — и недели не пройдёт, как ты мне шкатулки выносить будешь.

Развернулся на каблуках и стремительно сбежал по лестнице вниз. Хлопнула входная дверь, с такой силой, что, казалось, клуб вздрогнул.

Глава устало привалился к стене, положил руку на стучавшее, как сумасшедшее, сердце и медленно, облегчённо выдохнул.

***

Две бусины — это много или мало? Для бедноты, пожалуй, довольно значительная сумма, на которую можно выжить в течение месяца. Но вот для хозяев трущоб, так точно — сущая мелочь, а для высокородных и вовсе пыль под ногами. Как бы то ни было, это были его бусины. И уж коли старик Чжэн решил, что им не по пути, Ян не считал себя обязанным даже минимально задумываться о последствиях своих действий для клана.

Злой Робин обосновался на юге Лондона, как раз между чёрным рынком и кварталом красных фонарей. Днём это был обычный район с обшарпанными домами в три этажа, угрюмыми людьми и закрытыми на засов кабаками. Зато ночью он превращался в вакханалию огня и выстрелов. Стреляли в воздух, стреляли в мишени, стреляли в припозднившихся прохожих. Ходить по территории Злого Робина стоило лишь прячась в тенях или по крышам, но и там был велик риск нарваться на часового. К счастью, Ян догадывался, что проматывать внезапно свалившиеся деньги Алфи будет не здесь — первому помощнику главаря и так нальют бесплатно. Далеко тоже не пойдёт — из-за многочисленных патрулей. Значит, выбор очевиден.

Улица, где что ни дом — то публичный, встретила Яна зовущим алым светом из окон. Миловидные и не очень женщины с распущенной шнуровкой на корсетах призывно улыбались, стараясь ненароком выставить напоказ свои пышные «прелести». Вот только улыбки предназначались кому угодно, но не ему. При виде Яна девицы начинали шептаться и невежливо хихикать. Одна из них, румяная блондинка, насмешливо выкрикнула:

— Ты чего тут забыл, красавчик? Ваши собственные плоскодонки уже не удовлетворяют? Или эссенция лишняя появилась?

— Да откуда у китайского клана эссенция? — подхватила другая, кудрявая шатенка. — Они всю прибыль Злому Робину отдают! Дальше падать просто некуда!

— Тебе смешно, крошка? А, может, вместе посмеёмся? — Ян медленно подошёл к ней, потрепал по щеке, ненавязчиво продемонстрировав девицам свою трофейную цепочку. — Давай... — в руку привычно упал нож, — я нарисую тебе улыбочку навечно. До ушей, хочешь?