Девушка из прошлого

Пролог

— Фил… Филипп… Ты меня слушаешь, вообще?

Проморгавшись, перевожу взгляд на Ингу и пытаюсь понять — что она от меня хочет? Я же согласился составить ей компанию, приехал вовремя, как она просила, не отхожу от нее, хотя от скуки хочу застрелиться.

— Прости… что ты сказала? — слабо улыбаюсь, но это все, что я могу. — Я задумался.

— Да, я вижу, — кивает Инга. — Я спросила, не хочешь ли ты потанцевать?

Танцевать? Она что, издевается? Я ненавижу танцевать уже почти три года, и если вернусь к этому делу — то не с ней.

— Не очень… — откидываюсь на спинку стула, рассматривая людей в зале. Что я вообще здесь делаю? Нужно было домой ехать, а не наступать себе на горло и быть хорошим. — Но ты можешь идти, я посижу здесь.

Инга недовольно поджимает губы, но молчит. Она уже привыкла ко мне, и старается на грани своих возможностей.

В начале наших так называемых отношений я ясно дал понять, что не настроен на любовь и семью. Мне это не интересно. И Инга вроде согласилась, она на пике своей карьеры телеведущей, личная жизнь будет отнимать слишком много времени, но как любая женщина, хочет всего и сразу. Понятно, что она знает о моей одержимости найти девушку из прошлого, но, как и все в моем окружении, считает эту задачу невыполнимой, а потому можно и несерьезно к ней относиться.

Но я отношусь серьезно. Хоть уже сам не до конца верю, что протяну еще как минимум год. Я чувствую, что Полина жива. Не знаю как, просто чувствую. И это тоже сложно на самом деле, ведь если она жива, то почему так жестоко меня бросила? Можно же было хотя бы смс написать, мол, не ищи меня и забудь. Но Полина так не сделала. Она вообще всегда была не такой как все, но в ней никогда не было жестокости. Моя Полина со мной так не поступила бы.

Несмотря на нашу последнюю встречу, она все равно бы объяснилась. Нет, здесь что-то другое, и это что-то не дает мне покоя так долго. Мысленно постоянно возвращаюсь в те времена, воспроизвожу последние дни, часы, минуты, пытаюсь найти любую зацепку, но не выходит.

Три года назад любовь всей моей жизни, девушка с которой я вырос и которую люблю сколько себя помню, уехала в командировку и никто с того дня ничего о ней не слышал. Вообще ничего. Как сквозь землю провалилась.

Я помню как вчера тот день, когда приехал в нашу квартиру, написал ей, а ответа не последовало. Так прошло несколько часов, и когда я уже реально заволновался и начал обзванивать всех знакомых, в новостях объявили о сильном наводнении, которое произошло недалеко от того места, куда отправилась Полина.

Сказать, что моя жизнь закончилась на том моменте будет неправильно. Я ведь дышу, двигаюсь, ем, работаю, даже иногда улыбаюсь. Нет. Вся моя жизнь уже почти три года стоит на паузе. Я нахожусь постоянно в поиске, но так ничего и не нашел. Совсем. Пустил в ход все свои связи и деньги, но Полина последний раз засветилась в аэропорту, когда прилетела, а дальше — мрак. Даже в отеле не успела зарегистрироваться.

— Филипп, пожалуйста, включайся, — тихо просит Инга, чуть ко мне наклоняясь. — Я понимаю, что ты весь в работе, времена у тебя не простые, но здесь мои друзья и коллеги, я не хочу, чтобы потом с меня смеялись.

Хреновые у нее друзья, если она боится, что будут с нее смеяться, но кто я такой, чтобы что-то объяснять?

— Что от меня требуется? Танцевать? Не хочу.

Как и находиться здесь, но я обещал самому себе приложить чуть больше усилий для этих отношений. Инга хорошая девушка, она идеально мне подходит, особенно в новом городе, где я мало кого знаю, и мне нельзя вести себя с ней как свинья.

— Прости, — притягивая ее за талию, касаюсь губами виска. Она в конце концов не виновата, что я настолько зациклен на прошлом. — Я просто устал, работы очень много.

Надо тормозить. Полины больше рядом нет, и единственное, что меня с ней сейчас связывает — этот город, в который я окончательно перебрался не так давно. Мне предложили здесь отличную работу, и я согласился. Возвращаться в нашу с Полиной квартиру не хочу, как и продавать ее, поэтому решил пожить какое-то время здесь.

— Я знаю, дорогой, — Инга меняет раздражение на милость и обнимает меня в ответ. — Просто хочу, чтобы у нас все было хорошо.

И я ее понимаю. Она женщина: стабильность — наше все.

— У нас будет все хорошо, — твердо заверяю ее, сам себе не поверив. Мне придется не хило так постараться, чтобы этого добиться. — Хочешь выпить?

Специально тащу девушку в бар, чтобы она снова не просила меня танцевать. На это я не готов пойти. Один раз уже было, и для меня это была пытка.

Мы недолго общаемся о ее работе, но как только заканчивается какая-то медленная слезливая песенка, друзья Инги подходят к нам. С компанией как-то не так напряжно, если честно. Все молодые, беззаботные, есть о чем поговорить. Иногда я забываю, что мир продолжает существовать и помимо моей работы и безрезультатных поисков есть жизнь. Ну и еще классно, что друзья моей девушки разбавляют эфир.

— Видела Артема Осадчего? С невестой, видимо, приехал, — произносит Инга, высматривая кого-то в другом конце зала. — В последнее время они везде вместе, раньше он ее прятал.

Даже бровью не веду. Это ее работа знать всех шишек, а мне пофиг. Главное, чтобы бармен не забывал обновлять мой бокал.

1.

Полина/Диана

Однажды мой лечащий врач сказал мне, что я родилась в рубашке. Мало кто выжил бы после такого несчастного случая, как я, но я не сильно внимала его словам. Мне было больно, как физически, так и душевно, ведь я совершенно не понимала кто я и где нахожусь.

Мое первое воспоминание связано с больничным запахом и белыми халатами, а еще — одна сплошная боль и чувство утраты. Будто я уже тогда сама себя похоронила, хотя по факту, была живая. Но я ничего не помню. Абсолютно. Все мои попытки хоть как-то ухватиться за канат, который бы меня привел хотя бы куда-то, заканчиваются провалами и жуткой истерикой. Я обещала Артему, что больше не буду издеваться над своей психикой и оставлю все как есть, хоть это бывает порой невыносимо.

Как человек может жить и не знать, кто он? Этот вопрос я задаю себе уже почти три года, но никто мне на него ответить не может. Последний мой доктор, говорил, что со мной могли происходить очень страшные вещи, таким образом психика защищается и не пускает сознание к правде. Очень удобно подобное предполагать, но никто даже не догадывается, какого мне на самом деле.

Что могло со мной в прошлом произойти такого ужасного, что моя психика закрылась на все замки? Чего я лишилась и как вернуть себя себе?

Эти три года пролетели довольно быстро. Мне повезло познакомиться с Артемом, который сделал для меня столько всего, что сразу и не перечислишь. Этот мужчина стал мне всем, каждый день на протяжении всего этого времени, он держал меня за руку и открывал этот мир заново. Не перестану быть ему благодарной за все.

— Не налегай на сладкое, Диана, уже довольно поздно, — как бы невзначай говорит Тема, наблюдая, как я пережевываю кусочек торта.

— Да, точно, — соглашаюсь, вытирая рот салфеткой. Не хочу ему говорить, что я почти целый день ничего не ела, а тот салат в обед пролетел мимо, даже вкуса не помню. — Просто он такой вкусный.

— Красивые платья у тебя в шкафу стоят того, чтобы от него отказаться.

У Артема есть пунктик на счет лишнего веса. Он строго контролирует все что я ем, и иногда делает это не слишком тактично. Но я просто нервничаю, а когда я нервничаю, мне хочется сладкого. Скорее всего, сама того не подозревая, эта привычка осталась с прошлой жизни, но не могу вспомнить, какой эпизод вызвал эту тягу к сладостям.

Пока Артем отворачивается к своим коллегам, снова бросаю короткий взгляд на мужчину, что уже почти полчаса не сводит с меня глаз. Обычно меня напрягает, когда на меня пялятся люди, но с ним такого чувства нет. Сама не понимаю почему.

Он так летел ко мне через весь зал, так был решительно настроен, а всего лишь обознался. Бывает. Хотя что-то во мне дрогнуло, когда он взял меня за руку и заглянул в глаза. Глубоко внутри я испытала что-то сродни радости, а потом мне резко захотелось плакать. Уже в который раз убеждаюсь, что я сумасшедшая, но Артем всегда говорит, что я себя накручиваю. Он меня любит, это чувствуется. Не любил бы, не сделал того, что сделал он, и это для меня до сих пор загадка, ведь я совершенно не понимаю — за что?

— Я отойду ненадолго, — наклонившись, шепчу Артему в ухо. — В туалет.

Повернувшись ко мне, он едва заметно кивает, а затем прикасается ко мне губами. Всегда так делает, когда один из нас куда-то уходит, словно каждое расставание — маленькая смерть. Он вообще очень романтичный, иногда раздражает его излишние проявление любви, но признаться в подобном не могу.

— Только ненадолго, — предупреждает он. — Мы скоро будем уезжать.

— Ладно, — с радостью соглашаюсь, ведь порядком устала от этих мероприятий.

Когда я пришла в себя в реанимации, рядом никого не было. Совсем. Только медсестры, которые говорили, что все будет хорошо, и что я большая умница, что буквально вернулась с того света. Только спустя несколько дней, ко мне пришел Артем и сказал, что это он меня нашел и привез в больницу. С тех пор мы не расставались. Не могу вспомнить ни один день, когда его не было рядом, особенно это помогало, когда началась реабилитация, и я просто выла от боли, когда разминали конечности.

Я буквально прошла ад, отказавшись от рая. Чем не ирония, да?

В туалете тщательно мою руки, полощу рот, чтобы избавиться от сладостей, и привожу себя в порядок. С зеркала на меня смотрит красивая по меркам современности девушка, а еще — ухоженная и дорого одета. Это все заслуга Артема, я никогда нигде не работала, только занимаюсь собой и своим здоровьем. Ну еще сопровождаю Артема на мероприятиях, важных для его карьеры, и застенчиво улыбаюсь. В этом мне нет равных.

Многие наверное позавидовали бы моей жизни, но все равно не могу успокоиться и перестать копаться в памяти. Вдруг я найду там что-то интересное? Человек не может быть из ниоткуда, ведь так? У меня должны были быть родители и друзья, кто-то должен был меня искать.

Но на деле, меня никто не искал, никаких зацепок, а с потерянными документами и памятью, очень сложно восстановить прежнюю личность. Теперь я Диана Вербицкая, девушка без прошлого, но с важным настоящим.

— Полина…

Как только выхожу из туалета, передо мной вырастает мощная фигура. Этот тот же мужчина, который обознался, его запах врезается в ноздри.

— Я не… — делаю небольшой вдох, ощущая, что мне нравится, как он пахнет. — Я не Полина. Меня зовут Диана.

2.

Филипп

Двенадцать часов. Теперь двенадцать часов и одна минута. Она так и не позвонила, а я просто не могу себе найти места. Кружусь по квартире, как бешеная собака, и ничего не могу сделать.

Блять, надо было взять ее номер. Зачем я так беспечно себя повел и вручил ей свою визитку? Очевидно, это новая версия моей Полины испугалась и выбросила мои контакты, чтобы забыть нашу встречу как страшный сон.

Твою мать… С силой толкаю стул и он громко падает. Как так получилось, что она меня не помнит? Почему она так спокойно смотрела на меня, словно я — чужой? Что с ней произошло? Почему она так себя со мной ведет?

Не могу усидеть, поднимаю крышку ноута и ввожу полученную информацию. Диана Вербицкая. Паспортные данные есть — дата рождения, а это, скажем так, вообще даже близко не имеет общего с оригиналом, и много всякой всячины. Учится в местном университете на дизайнера. Да уж… Полина и ландшафтный дизайн. Шутка Вселенной, не иначе. Моя Полька никогда бы такой ерундой не страдала, она владела словом и больно им дубасила. Ее в универе называли клинком курса, как напишет, так хоть стой, хоть падай.

Мне никогда не нравилась ее работа. За то что она делала, можно было по шапке получить, но девочка у меня была бесстрашная. Ничего и никого не боялась. Правда, работать в каком-то серьезном издании она не могла, никто не брал на себя такую ответственность. Пришлось быть тенью интернет-ресурса, где журналисты проводили свои расследования и писали обличительные статьи и никто не знал, кто они такие. Вот это ей нравилось. Анонимность. С этим в итоге и возникла самая большая проблема, ведь я даже не знал куда и зачем она отправилась, и не только я, а еще — ее главный редактор.

Сколько раз я приезжал к этому идиоту, сколько пытался добиться хоть чего-то, сколько полиция его допрашивала, но Полина свои секреты держала при себе, никому не сказала куда едет и зачем. Что ее могло привести в этот город? О чем и о ком она собиралась писать? До сих пор не понятно.

На часах уже почти три, от Полины ни слова. Я пытаюсь взять себя в руки, включить холодную голову и мыслить ясно. Как так вышло, что она с Осадчим? Где они познакомились, черт возьми? Именно он усложняет всю задачу, ведь она явно переживает, что этот пижон подумает, и боится его ранить.

Ранить. Будто он сопливая девочка. Даже не знаю, употребляла ли Полина когда-то со мной это слово? Мои чувства она не щадила, это точно. Действовала так как хотела, но я все равно ее любил и люблю.

Наши отношения были как огонь: опасные и безумные, но без них никуда. Три года назад я даже не подозревал, что потеряю ее, а теперь как дурак сижу и жду, что она мне напишет.

И она пишет. Где-то после четырех приходит смс, что она ждет меня через полчаса в кофейне “Бисквит”. Интересно получается. Судя по навигатору и моей сообразительности, это через дорогу от меня. Совпадение?

Но думать некогда, быстро одеваюсь и, схватив ключи и телефон, на всех парах несусь в назначенное место. От нервов меня колотит так, словно я сгораю в лихорадке, но ничего мне не помешает увидеть мою девочку и узнать, что с ней случилось.

Поверить не могу, что мои поиски закончились. Кажется, я так долго жил своей идеей, что даже порадоваться нормально не в состоянии.

Полина появляется ровно в тот момент, когда попиваю второй стакан воды и извожу себя до ручки. Красивая. Утонченная. Видно, Осадчий денег на нее не жалеет, но я ведь тоже не жалел, никогда. Пусть у меня не было такого количества денег, как сейчас, но я старался. Как мог. Просто Поле это было не нужно, бренды ее не волновали, а одевалась она удобно и просто. Но все равно была самая красивая.

— Привет, — она останавливается в метре от меня и смотрит так, словно ей нужно сидеть рядом с диким животным.

— Привет… — резко поднимаюсь и случайно опрокидываю стакан с водой, от чего тот падает и содержимое выливается прямо мне на джинсы. — Черт.

Неловкая ситуация, но я так рад, что она пришла, что не могу перестать улыбаться.

— Прости, не рассчитал…

Девушка-бариста быстро подходит к нам, пытается убедить, что ничего страшного не произошло, но я даже не придаю значение ее словам. Все, что сейчас важно — передо мной. Моя девочка. Самая лучшая на свете, самая любимая.

— Вот, — Полина протягивает мне стопку салфеток, проявляя заботу. — Обмакни джинсы, станет легче.

Мне никогда уже не станет легче, ведь она так неуверенно чувствует себя под моим пристальным вниманием, что выть хочется. Но ничего не могу с собой поделать. Прошло слишком много времени, с тех пор, как я вот так смотрел на нее, как мог ее коснуться и даже поцеловать.

Боже, как же я хочу ее поцеловать. Все бы отдал за такую возможность.

— Прости, видимо, нервы совсем ни к черту… — поджав губы, промакаю салфетками свои мокрые джинсы. — Неловко вышло, да, Полина?

— Я — Диана, — твердо звучит ее голос — и я тут же поднимаю голову.

Диана значит. Ну ладно. Я умею быть терпеливым.

— Хорошо. Мне немного странно, но думаю, что смогу привыкнуть.

Минута, а может и больше. Полька решается присесть рядом, но держится отстраненно, словно не собирается надолго задерживаться. Не пущу. Не смогу — и все тут.

3.

Полина/Диана

Он красивый. Не в привычном смысле, на обложку журнала его вряд ли возьмут, но что-то в Филиппе есть такого, что невозможно отвести взгляд. Мне страшно, что я об этом думаю и страшно, что испытываю смешанные чувства, находясь рядом с ним.

— Прости, я… — он откашливается, смотрит по сторонам, переваривая мои слова. — Я не понимаю, как так получилось…

Обычно люди реагируют по-разному на мою амнезию, но в основном я вижу в их глазах сочувствие. А здесь все в точности наоборот. Филипп в растерянности, он ведет внутреннюю борьбу с чем-то, что-то думает, пытается понять. Мне сразу становится ясно, что он не просто был моим знакомым в прошлой жизни, нас, судя по всему, связывали какие-то отношения, но выкладывать карты на стол он не спешит.

— Никто не понимает, но мой последний доктор говорит, что такое бывает. Редко, но бывает.

Я общалась со многими, у кого была амнезия, но никого нет с похожими симптомами. В основном это частичная потеря памяти, или до какого-то страшного или значимого эпизода, а у меня — пустота. Будто я в пробирке находилась, а три года назад меня оттуда выпустили. Один сплошной пробел там, где должны быть воспоминания.

— Ты не помнишь ни детства, ни юности… ничего? — с тревогой в голосе спрашивает он.

Всего на мгновение задумываюсь, не зная, что ему ответить. Должна ли я этому незнакомцу говорить о своих секретах, ведь о них даже Артем не знает? Но мой парень на сегодняшний день самый близкий для меня человек, а Филиппа я вижу второй раз в жизни и не знаю, чем все закончится, но чувствую, что могу ему открыться. Вот это очень странно.

— Я помню море… — закрываю глаза, мысленно возвращаясь в тот момент. — Волны. Солнечный день. Кричат чайки… Я вспоминаю только местность, знаешь, как картинка в кино. Но, по внутренним ощущениям, я была в тот момент счастлива. Правда, никого не вижу перед собой и даже не знаю, сколько мне лет в этом отрезке. Может, это вообще не про меня? Может, мой мозг так шутит надо мной?

Филипп смотрит в упор, его взгляд становится таким грустным, что трудно дышать. Ненавижу, когда люди меня жалеют. Озноб проходит по телу.

— И все? — ему будто недостаточно, хотя на этот эпизод я потратила кучу сил и нервов.

— Да. Когда я пытаюсь что-то вспомнить, мне становится плохо. Меня будто выталкивает из воспоминаний.

Я не рассказываю ему, что все эти попытки обычно заканчиваются плачевно. У меня дикая неконтролируемая истерика, после которой жутко болит голова и постоянно тошнит. Артему больно смотреть как я истязаю себя, в последний раз он не выдержал и сказал, что пора перестать это делать. Пора жить дальше. И я согласилась. Это и правда уже невыносимо, особенно, когда нет результата.

— Вспомнить кем я была — невозможно, — тихо добавляю, уткнувшись глазами в меню. Мне нужна пауза. Хочется отгородиться от него и тех мыслей, что кружатся в голове.

Филипп молчит, видимо ждет, что я продолжу, но я пока не могу.

Пауза. Мне нужна пауза.

— Я понял, что ты Полина, как только увидел тебя, — неожиданно говорит он, накрывая мою ладонь своей. Это так странно, но его кожа теплая, а это дружеское прикосновение удивительным образом согревает. — Я могу помочь тебе.

От этих слов становится хорошо, будто я только этого и ждала. Только не представляю, как именно он собирается мне помогать.

— Ты единственный человек, который меня узнал. И это… странно.

— Почему странно? Тебя это беспокоит?

— Да. Откуда мне знать, что ты говоришь правду? — подавшись вперед, буравлю его взглядом. — Одного имени ведь недостаточно, чтобы начать тебе доверять. Где доказательства?

На самом деле, я читала о мошенниках, которые втираются в доверие и, используя слабые места, получают что-то желаемое. Не могу знать, относится ли этот мужчина к таким, но стоит все же быть осторожной. Хотя, что ему тогда от меня может быть нужно?

Филипп поджимает губы, каждое мое слово встречает стойко, но я вижу как дергается его кадык. Он очень сильно нервничает.

— У меня есть доказательства того, что ты не Диана. Ты вспоминаешь море, потому что выросла рядом с ним, а никто здесь тебя не знает, потому что ты не из этих мест. Все просто.

Я тоже думала об этом. Не могло ведь получится так, что у меня нет родственников, которые бы меня искали? Кто-то, кому я и правда была нужна? Но Артем пытался выяснить, пытался выйти на мою семью, и у него ничего не получилось, а уж с его-то связями, это было легко.

4.

— У меня есть родители?

Филипп замирает и опускает глаза. Чувствую, что ответ мне не понравится.

— Уже нет. Твоя мама умерла от рака четыре года назад. Отец погиб, когда ты была маленькая.

Ужас какой. Три года я жила и верила, что, возможно, где-то есть близкие люди, а сейчас я чувствую себя еще более одинокой.

— Но у тебя есть бабушка, она живет все там же… печет такие же вкусные пирожки с картошкой, как и раньше, — с едва заметной улыбкой произносит Филипп, и это как бальзам на мою душу.

Бабушка. У меня есть бабушка. Просто не верится.

— А сколько мне лет? Какая у меня была фамилия? Чем я занималась? — не удержавшись, начинаю заваливать его вопросами, но Филипп вроде как рад этому.

— Тебе двадцать шесть. Твоя фамилия Михайлова. Полина Александровна Михайлова. Ты закончила журфак, и даже работала по специальности, вплоть до…

Он резко останавливается, но тут и так все понятно.

Журналистика? Я была журналистом. Ушам своим не верю. Значит, я была совершенно не стеснительная девушка, раз выбрала такую специальность. Это ведь сложно. Или нет? Пока единственное, что совпало — возраст. Диане тоже двадцать шесть.

Дальше он рассказывает, что я Скорпион по гороскопу, хотя я три года считала себя Овном, и что у меня за плечами два прыжка с парашютом, что вообще потрясение, ведь я боюсь высоты.

В каждое слово Филиппа с трудом верится, но я и так слишком далеко зашла, обратно не повернешь. Но это все слова, их можно с потолка взять, ведь так?

— Ты сказал, что у тебя есть доказательства? Могу я их увидеть? — кладу локти на стол, чуть наклоняясь вперед.

Мне нужно знать, нужна зацепка, хоть что-нибудь.

— Да, у меня полно твоих фотографий и видео, — он достает из кармана телефон, а я готовлюсь к тому, что что-то почувствую. — Вот из последнего… за пару дней до того, как ты улетела сюда…

Филипп поворачивает экран телефона ко мне — и меня будто в тоннель засасывает. Глаза видят одно, а мозг усердно твердит, что этого не может быть. На фото вроде я и не я одновременно. Вроде тоже лицо, та же улыбка, но по ту сторону экрана я явно была счастливей. Столько жизни в этих глазах, столько озорства.

Не в силах сдержаться закрываю рот ладонью, чтобы заглушить всхлип. Ума не приложу, как такое возможно, но это и правда я. Еще не сломлена, еще счастливо улыбаюсь.

— Все нормально? — Филипп нежно касается моего плеча, а у меня нет сил что-либо ответить. — Все хорошо. Слышишь? Я рядом.

За две секунды он поднимается со своего места и пересаживается на мою сторону, а потом я чувствую, как он меня обнимает. Вот так просто, словно ему жизненно необходимо помочь мне пережить эту бурю. И не знаю, как так происходит, но мне и правда в его руках становится легче, совсем чуть-чуть.

— Я понимаю, что должно быть это не просто… — сбивчиво начинает говорить он, пока я продолжаю плакать. Без понятия, что конкретно вызвало эту реакцию, но остановиться не могу.

Это и правда не просто. Я в шоке. Каждый день я просыпалась и пыталась вспомнить свое прошлое, но ничего не получалось. А потом я встречаю человека, который так хорошо меня знает, что у него полное собрание моих фото в телефоне и который, как выяснилось, меня вообще искал.

— Все будет хорошо, я рядом. Я тебя не оставлю больше. Все хорошо, — уверенно повторяет этот незнакомец, а привычная дыра в груди разрастается с каждым его словом. — Ты теперь со мной, Поля…

Слышу это имя сквозь свои рыдания — и резко напрягаюсь. Все это не может быть правдой. Не может. То, как он произносит это имя действует на меня как красная тряпка на быка, и я уворачиваюсь от его объятий.

— Меня зовут Диана! — в порыве кричу я, и быстро поднявшись на ноги, бегу к выходу из кафе.

Это просто катастрофа, я так больше не могу. Думала, что станет хоть немного легче, а все только усугубилось. Что мне теперь делать с этой информацией, как жить дальше? Не хочу помнить, что-то очень сильно противится во мне, я не могу игнорировать свое тело. Артем говорил, что я должна к нему всегда прислушиваться и делать только так, как хочет тело. Теперь я понимаю, что он имел в виду.

Несусь по улице, слезы заливают лицо, десятки незнакомых лиц мелькают перед расплывчатым взором, и так происходит уже почти три года. Нет того, кого бы я вспомнила. У меня, как оказалось, даже родителей нет, я никому не нужна.

— Диана, подожди! — голос незнакомца звучит слишком близко. Он что, побежал за мной? — Пожалуйста, остановись! Не бросай меня!

Торможу, пытаясь взять себя в руки. Тело. Я должна слушать тело, а оно устало уже бежать и прятаться. Но сам факт того, что меня кто-то преследует, вызывает дикий первобытный страх. Словно я уже ощущала это раньше, была в подобной ситуации, но я не помню.

О, господи…Сердце сейчас из груди вырвется.

— Диана… подожди. Не бросай меня.

Голос Филиппа звучит с надрывом, и это еще одна для меня загадка, ведь почему он так настойчив? Что ему от меня нужно? Очевидно, что мы с ним точно не родственники.

— Ты знал меня в прошлом… — произношу, ловя ртом воздух. Столько времени в зале провожу, а все равно запыхалась, пока бежала по улице.

5.

Филипп

Трудно сказать, кем я был для нее. Раньше, когда мы были вместе, я ко всему относился просто. Вроде как все шло так, как должно было. А когда я ее потерял, стал задумываться — кем она была для меня?

Друг. Девушка. Любимая. Невеста. Весь мир.

Да. Полина была для меня всем. С тех пор как мы сошлись, мой день начинался и заканчивался с ее улыбки. Если так посмотреть, то у моей Полины был дар делать мою жизнь лучше, но понял это только тогда, когда она пропала.

Я вижу, как ей буквально плохо. Сможет ли она пережить тот факт, что я не просто ее знакомый из прошлой жизни, а любимый человек? Пока придержу эту информацию при себе для лучших времен. Мне все еще непонятно какие у нее чувства к Осадчему, а грузить ее своей любовью рановато.

— Мы с тобой дружили с детства, — говорю полуправду, но, видимо, ей этого пока достаточно.

Полина понимающе кивает и подходит ко мне.

Мы больше не возвращаемся в то кафе, переходим дорогу и оказываемся в небольшом парке, где дышать в разы легче.

— Это просто все так странно, Филипп, — начинает она, осторожно покосившись на меня. — Я пытаюсь держать себя в руках, но со мной внутри что-то непонятное происходит.

Впитываю каждое ее слово и ловлю себя на мысли, что если с ней такое происходит, то скорее всего, все еще хуже, чем я предполагал. Я не эксперт в подобных делах, у меня нет диплома психиатра, но что-то мне подсказывает, что если ее сознание так упорно отвергает любое воспоминание, то она могла пережить что-то реально очень страшное.

Естественно, при ней я своих мыслей не озвучиваю. Мне нужно все обдумать.

— Я хочу помочь, — резко останавливаюсь, всматриваясь в ее глаза. — Скажи, с чего мне начать, и я это сделаю. Все сделаю. Все, что скажешь.

Меня к ней тянет, руки чешутся, так сильно хотят ее касаться, но я приказываю себе остановиться. Пусть это и моя Полина, но она может испугаться моего напора, и сбежать. Я, конечно, побегу за ней, но не знаю, нужно ли это ей в данную минуту.

— Дай мне время, — тихо просит она. Будто это так легко. — Может, если мы будем просто общаться, то я смогу… смогу смириться.

Смириться? С чем она собирается мириться?

— Конечно, — киваю как болван, не представляя, что делать дальше. — Мы можем видеться? Обедать вместе, пить кофе… ходить куда-то?

У Полины странное выражение лица, словно она сомневается, что из этого что-то может получиться. Как это, блять, сложно все.

Хотя, чем я, собственно, недоволен? Она жива и физически вроде здорова, три года она не провела где-то в подвале у какого-то маньяка, а выглядит даже еще лучше, чем раньше. Я должен радоваться, но я так сильно хочу чтобы она меня вспомнила, что больше ни о чем думать не могу. Может, я неблагодарный? В каких-то молитвах просил лишь бы с ней все было хорошо, совсем забывал об остальном. А теперь не могу примириться с тем, что она чужая и совсем меня не помнит.

— Это может не понравиться Артему, — все же отвечает она, кусая губы. — Здесь многие его знают, и если я буду часто проводить с тобой время, то это дойдет до него. К тому же, у меня не так много есть свободного времени, чтобы…

Она серьезно? Не так много времени?

— Чтобы тратить его на меня? — не выдерживаю, повышаю голос, на что Полина опять дергается.

Она мне не доверяет, черт возьми. Я не внушаю ей доверия, а мнение и чувства того Артема, по-прежнему, во главе угла. Может мне с ним встретиться? К нему, кстати, вопросов больше, чем к кому-либо. Почему имея такие связи, а я не сомневаюсь, что они у него есть, он ничего за три года не сделал? Как он мог быть с женщиной, у которой нет прошлого? Что это за мужик такой, а? Новые документы он успел сделать, а дать клич, что девушка потеряла память и ищет родных не смог?

— Прости, Филипп. Я хочу сделать все правильно, но пока не знаю, с чего именно начать.

Я тоже не знаю.

— Давай будем действовать постепенно, ладно? — так мастерски держу эмоции под контролем, что лицо сводит.

— Ладно, — Полина искренне улыбается, а у меня снова разгоняется сердце от волнения.

Мы гуляем по парку, наматываем круги, пока она рассказывает, как пришла в себя в больнице и какие мысли ее тогда посещали. Я слушаю внимательно, чтобы ничего не упустить. Потом приду домой и начну свое расследование, мне мало того, что она знает и помнит — хочу знать все. Работа у меня что ли такая, или тут просто личное? Хрен пойми, но я должен докопаться до правды.

— Ты работаешь с психологом, или что-то в этом роде? — спрашиваю, когда мы присаживаемся на лавку у небольшого пруда.

— Работала. Но мне каждый раз так тяжело, что пока взяла паузу. Иногда я встречаюсь с одной женщиной, мы просто общаемся. Это меня успокаивает.

Понятно. Надо узнать, что это за женщина и с ней тоже пообщаться.

Какое-то время мы молчим. Полина словно уходит в себя, смотрит неотрывно на гладь воды, и я совру, если не признаюсь, что меня это немного пугает. Она такая же, по ощущениям, но совершенно другая. Не помню, чтобы в прошлом Полька так глубоко уходила в себя.

— А ты? — резко поворачивается лицом ко мне. Я снова тону в омуте ее глаз и яркая вспышка радости простреливает грудь.

6.

Полина/Диана

Домой возвращаюсь уставшая, выжата как лимон. Давно я не ощущала себя так, словно меня переехал поезд, но несмотря на это все, внутри мне хорошо. Не знаю точно от чего.

Я видела, как Филиппу было трудно принять все, что я ему говорила, у меня даже возникло чувство, что он что-то не договаривает, что мы были не просто друзьями, но копаться в этом пока не рискну. И так слишком много переживаний за один день. Я дала себе установку, что буду двигаться постепенно, чтобы опять не было того кошмара, который я каждый раз переживала, когда пыталась проникнуть в глубины своей памяти.

Квартира встречает меня тишиной, значит Артем еще не вернулся. Прохожу в нашу спальню, затем иду в ванную и снимаю с себя одежду. Сейчас лучше всего принять ванную и лечь спать, чтобы не допустить головной боли, а она хочет уже проявиться, я слышу ее тревожные звоночки.

Дома у нас, как всегда, все вылизано до блеска, пахнет свежестью и чистотой, все, как любит Артем. Иногда он меня пугает своей излишней педантичностью и перфекционизмом, но для него это единственный приемлемый формат жизни. Иначе он не умеет и не хочет, а лишь поддерживаю видимость, что меня это устраивает.

Не успеваю выйти из душа, как открывается дверь и он сам появляется на пороге.

— Диана, почему ты еще не готова? Мы же опоздаем.

Резко замираю, абсолютно не понимая, о чем он говорит.

— Юбилей моего отца, — напоминает Артем, пристально всматриваясь в мое лицо. — Забыла?

Черт. Как я могла забыть? Я же пару дней назад покупала платье для этого юбилея. Но встреча с Филиппом совершенно выбила меня из равновесия, все на что меня хватило сегодня — встретиться с организатором свадьбы, чтобы обсудить кое-какие детали. В итоге встреча прошла вяло, я витала где-то в облаках, а делать заинтересованное лицо было невозможно. Договорились на послезавтра, но сомневаюсь, что в следующий раз будет как-то иначе. Все эти обсуждения — скукота смертная.

— Прости… — качаю головой, пытаясь собраться. — Сегодня был безумно тяжелый день.

— Я знаю, мне звонила Валерия, говорила, что ты всю встречу делала вид, что тебя там нет. В чем дело?

Я ни за что в жизни не скажу ему, что меня напрягают эти приготовления к свадьбе. Он не поймет, ведь уже распланировал нашу жизнь на сто лет вперед. Но дать понять, что мне не по себе я должна.

— Я все время думаю о том, что вчера произошло, — сильнее сжимаю на груди полотенце, стараясь не нервничать слишком сильно. Но это же Артем, он всегда меня понимал, ведь так?

— А что вчера произошло? — удивляется он.

Блин, неужели не помнит?

— Я про того мужчину, который обознался. Он назвал меня Поли…

— Диана! — Артем резко меня перебивает, заключая мое лицо в свои ладони. — Малышка, это ничего не значит. Он просто ошибся.

Оказывается нет.

— Но вдруг нет? Мы же ничего обо мне не знаем, что если меня и правда зовут Полина?

Вместо того, чтобы проникнуться моими переживаниями, Артем начинает раздражаться. Он редко со мной выходит из себя, но сейчас именно это и происходит.

— Что, если он и правда мог меня знать в прошлом? Мы не можем спустить все на тормоза.

Несмотря на сомнение, я очень хочу ему сказать, что встретилась с Филиппом, что он показал мне фото, что у него есть доказательства того, что я не выброшена на обочину жизни, что я кем-то все же была до несчастного случая.

— Почему не можем? — вкрадчиво интересуется Артем, по-прежнему удерживая мое лицо. — Тебе разве плохо живется?

О Господи.

— Артем, дело не в этом, — уворачиваюсь от его рук и чуть отхожу в сторону. Ненавижу, когда он давит на меня. — Мне отлично с тобой живется, но я хочу большего. Хочу знать, что со мной произошло, кем я была и нужна ли я кому-то?

— Ты нужна мне, Ди. Я люблю тебя.

Разговор заходит в тупик.

— Я знаю. И я люблю тебя тоже, но мне просто…

— Хочется копаться в себе оставшуюся жизнь, задавать вопросы, на которых нет ответа? — с сарказмом произносит он, скрестив руки на груди.

Во мне неконтролируемо начинает зарождаться чувство вины. Артем так много сделал для меня, он помогал с самого начала, поддерживал как морально, так и материально. Исцелил меня физически и ничего не требовал взамен. Он превратил мою личную трагедию в сказку. Без него я была бездомной, без документов и денег. Совершенно одна.

Все, что он делал — было для меня, и это, в каком-то смысле, облегчило переход к неизвестной жизни, учитывая отсутствия воспоминаний и близких людей рядом.

Но какой будет моя жизнь, если я продолжу жить, как жила? Если подвернулся шанс узнать, кто я, разве не могу не воспользоваться им? Филипп предлагал ответы на все главные вопросы, которые я задавала себе на протяжении нескольких лет, я не могу просто взять и бросить все ради безопасной жизни жены Артема.

Может, поэтому терапия не помогала, не за что было ухватиться? А теперь, с помощью Филиппа, я чувствую, что у меня появилась надежда. Нельзя это легко списывать со счетов.

7.

Филипп

Очередной вечер проходит просто паршиво. Как только переступаю порог своей квартиры, мысли начинают болезненно атаковать мой мозг. И вроде все довольно просто и логично, но меня это все только еще больше бесит.

Два года моя Полина жила здесь, восстанавливалась после серьезных травм и пыталась понять, кто она на карте жизни. Я в этот момент ни минуты не расслаблялся, постоянно искал и делал все от себя возможное. А что все это время делал Осадчий? Почему он ничего не сделал, чтобы найти ее родных? Неужели это было так сложно?

Допустим, ее документы могли потеряться, я видел фотки с тех мест, да что там говорить, я вылетел сюда как только это стало возможным, и у меня, в прямом смысле, отвисла челюсть, когда я увидел степень разрушений, но неужели у Осадчего не нашлось идей, как определить личность без документов? Он должен был, как минимум, обратиться с этим вопросом в полицию, а я уже молчу за то, что у него есть средства, чтобы нанять детектива. Нет, что-то тут не вяжется.

В интернете нахожу кое-какую информацию о его деятельности, судя по всему, он адвокат, причем успешный, раз собирается идти в политику. Ему тридцать пять лет, список достижений и элитное образование, все настолько чистое и скучное, что блевать хочется. Идеальный тип с идеальной репутацией. Чем он может ей нравиться?

Не выдерживаю и набираю единственного человека, который знает все про всех.

— Фил, давно тебя не слышал, — говорит в динамик Артур — глаза и уши в этом районе.

— Привет, Арчи. Не отвлекаю?

— Как ты можешь меня отвлекать? Я всегда тебе рад. Чем в этот раз обязан?

Смешно.

— Я не могу позвонить просто так?

— Филипп, ты никогда не звонишь просто так, я уже привык. В чем дело? Выкладывай.

Артуру стоит отдать должное, его умению втираться в доверие могут только позавидовать. Он реально многое знает, общается с такими людьми, что иногда бывает страшно. Но у него есть отменное качество — своих он не выдает, и я в какой-то степени считаю себя его другом.

— Знаешь Артема Осадчего? Он вроде адвокат, — начинаю я, облокотившись на спинку кресла.

— Он не вроде, а точно адвокат, — спокойно отвечает Артур. — Нормальный тип. В прошлом году выиграл какое-то громкое дело по земельным участкам где-то в горах. Там строится отельный комплекс. В общем отзывы о нем хорошие.

Не совсем то, что я хотел услышать. Эту информацию можно и в интернете прочитать.

— Меня интересует, что он за человек, — откровенно признаюсь. Что ходить вокруг да около?

— А чего такой интерес к его персоне? Он стал интересен твоим боссам? — резонный вопрос.

На самом деле у меня полно работы, от меня ждут конкретных решений, а я не могу ничего делать, потому что Полина занимает все мои мысли. Пока не доберусь до правды — не успокоюсь.

— Нет. Это личное.

Пауза. Слышу как Артур усмехается в телефон. По личным вопросам я еще никогда ему не звонил.

— Фил, если тебя интересует что-то конкретное — спрашивай. Я пока без понятия, чего ты именно хочешь. Пару раз мы с ним общались, в основном по делу. Толковый и ответственный, местами даже слишком правильный и скучный, ты же знаешь, я таких не люблю.

То, что Осадчий скучный видно сразу. Скорее всего, у него рубашки в шкафу висят по цветовой гамме и по дням недели, но кто я такой, чтобы насмехаться над этим?

— А вот батя его — намного интереснее личность, — произносит Артур, и я резко включаюсь.

— В каком смысле? Он какая-то шишка?

— Какая-то? Фил, ты что, вчера приехал? Ничего не слышал про губернатора Руслана Осадчего?

Фамилия знакомая, но не могу вспомнить, где и когда на нее натыкался. Может, от Инги, а может, в работе всплывало. Хрен его знает.

— Что-то не припомню… — вбиваю в поиск Руслана Осадчего, и мне тут же всплывает массивная фигура в деловом костюме.

Ну и морда.

— Под Осадчим весь город, Фил, и когда я говорю весь, то именно это имею в виду. Он там буквально король, все на него молятся.

Вот тебе и минус небольших городов. Находится один человек и подминает под себя всех без исключения. Как правило, отношения к таким, как к королевской семье, поцелованной самим Богом, люди как зомбированные, честное слово.

И мне как раз это не особо нравится. Чутье подсказывает, что Полина не просто так оказалась в лапах самой влиятельной семьи этого городка. Осадчим под силу стереть ее с лица земли и наградить новым именем, но вопрос: зачем? Где их пути пересеклись?

— Я не знаю, откуда интерес к этой семье, Фил, но если у тебя нет конкретных задач по отношению к ним, то я бы не советовал соваться, — голос Арчи становится тише, в нем даже слышны заботливые нотки.

— Почему? — недоумеваю.

— Потому, что ничего ты не нароешь, там все чисто. Осадчий не зря занимает это место, под ним вся система, понимаешь? Если этот человек захочет тебя убрать, завтра о тебе никто не вспомнит.

Эти слова действуют на меня, как красная тряпка на быка. Я пока слабо понимаю, как Полина здесь оказалась, но то, что ничего не случайно — заметно сразу.

8.

*********

Ладно. Подожду с обвинениями, пока нужно решить, что делать с Полиной и ее амнезией. Черт возьми, как может человек ни черта не помнить? Надо пообщаться на эту тему с профессионалами, должен быть способ как помочь молодой девушке выйти из травмы и вспомнить хотя бы что-то.

Так ухожу в свои мысли, что когда женские руки ложатся на мои плечи, от неожиданности резко подскакиваю.

— Господи… Фил… — хмурится Инга. — Ты как натянутая пружина.

— Прости, — качаю головой, пытаясь собраться. — Я не слышал, как ты вошла.

— Много работы? — Инга обводит взглядом мой рабочий стол и натыкается на знакомую папку. Она точно знает, что в ней. За секунду недовольно кривится лицо. — Поиски продолжаются?

Вроде ничего такого, но мне не нравится ее тон.

— Да. Ничего не изменилось, — подхожу ближе к столу и быстро пытаюсь все уложить обратно, чтобы хоть куда-то деть руки. — Что ты здесь делаешь?

У Инги есть ключи от моей квартиры, но не помню, чтобы мы договаривались встретиться сегодня.

— Как что? Я приехала к своему мужчине. Хотела поужинать.

Твою мать. Мне вот сейчас совсем не до нее.

— Прости. Я занят. Как-нибудь в другой раз.

Обхожу Ингу и иду на кухню, чтобы сделать себе кофе. Мне нужен кофеин, чтобы лучше соображать и придумать, что делать дальше. Я не могу сидеть и ждать, когда Полина освободится и позовет меня на прогулку в парке. Нужно переходить к более решительным действиям.

— Я понимаю, что ты занят, но, может, уделишь мне немного внимания, а? — Инга подкрадывается сзади и крепко обнимает. От нее приятно пахнет, но не так… все не так. После того, как я нашел Полину, мне все еще больше хочется только ее прикосновений.

— Я же сказал, не сегодня. Прости.

Освобождаюсь от навязчивых рук и включаю кофеварку.

— Думаю, тебе стоит поехать домой, — на одном дыхании произношу, прекрасно отдавая себе отчет, что это, возможно, наша последняя встреча. Тянуть бессмысленно.

В кухне становится так тихо, что я буквально слышу, как мозг Инги переваривает мои слова. Сейчас, скорее всего, услышу много нового о себе. Это закономерно.

— Ты совсем уже крышей поехал, Фил… Просто помешался на своих поисках, ничего вокруг не видишь, — немного нервно говорит Инга.

Я оказался прав. Она никогда меня не понимала, с чего бы ей начинать это делать сейчас?

— Например, чего я не вижу? — с долей сарказма спрашиваю. Меня раздражает, что люди в упор не хотят понимать, как это важно.

Да блин, пропал человек. Испарился. Почему никого это не торкает?

— Жизни! У нас может быть с тобой жизнь, но ты упорно вцепился в свое прошлое и не отпускаешь его.

Лениво провожу взглядом по ее телу. У нас был секс, чего она от меня постоянно хочет? Я обещал, что постараюсь, но на большее надежды не давал.

Старался. Не вышло. Конец истории.

— Я видела, как маниакально ты вцепился тогда в невесту Осадчего. Ты чуть девушке руки не сломал, а это не нормально Филипп. Нужно что-то менять, иначе будет поздно.

Что-то менять в жизни… такое ощущение, что это так просто: взять и поменять.

Но меня сейчас выводит из равновесия другое.

— Почему ты сказала “невеста”? — переспрашиваю, потому что раньше значения не придавал, а теперь это слово режет слух.

— Потому что она его невеста. Обычно, когда нормальный любящий мужчина делает предложение, а девушка соглашается, она автоматически становится его невестой, а потом — женой, — Инга становится в позу, включая образ какой-то училки, а у меня внутри все переворачивается.

Невеста? Серьезно? Она еще и замуж за него собирается? Твою мать.

— У них свадьба назначена на конец июня, об этом уже писали в новостях. А ты все со своей Полиной носишься. Не пора уже принять жестокую правду, оплакать ее и жить дальше?

Шестеренки в голове крутятся и крутятся. Напрягаю память, вспоминая, было ли у Полины на пальце кольцо? Мне кажется, я бы заметил, но я так сильно нервничал всю нашу встречу, что просто мог не обратить внимание.

— Фил… ты слышишь меня, вообще? Я что, со стеной разговариваю? — Инга снова повышает голос, и я наконец фокусирую зрение на ней.

— Оплакать? Ты издеваешься? Она жива! Никого оплакивать я не собираюсь.

Наверное, подобное могло сработать, скажи она это все на прошлой неделе, но не после того, как я видел Полину и держал ее в своих руках.

— Это ты считаешь, что она жива, но за столько лет, уже была бы какая-то информация, — продолжает высказываться Инга.

Это бесперспективный диалог. Не знаю, на что именно она надеется, но ее слова имеют только один эффект — еще больше отталкивают.

— Ты давно знаешь Осадчего? — прищурившись, спрашиваю я. Какое-то нехорошее чувство внутри зарождается.

— В каком смысле? Все о нем знают, — Инга неопределенно ведет плечами. — У нас небольшой город, тем более я журналист. Я всех знаю.

9.

Полина/Диана

Я не сплю почти всю ночь. Постоянно в голове прокручиваю все то, что уже успела узнать и, каким-то образом это уже повлияло на меня.

Когда все же проваливаюсь в сон, непонятные картинки мелькают перед глазами. Нет тревоги или страха, как обычно со мной происходило, но все равно что-то меня в этих снах настораживает. Это что-то новенькое за последние годы.

Во сне я оказываюсь в незнакомом месте. Мне кажется, это чья-то квартира. Кругом антикварная мебель, висят картины, на больших окнах комнатные цветы, и самое главное — я чувствую запах корицы и яблок. Мое любимое сочетание.

Я не вижу никого рядом, но знаю, что в этом месте я бываю довольно часто, каждая вещь одновременно родная и чужая.

Хочу пройти дальше, но это так сложно, что становится тяжело дышать. Каждый шаг дается трудно, практически невозможно.

Полина…

Слышу из другой комнаты. Сердце простреливает радостью, чувствую, как улыбаюсь, но сдвинуться с места, по-прежнему, не могу. Как же так?

И не успеваю ничего толком понять, как резко открываю глаза. Перед глазами привычное большое окно, с тяжелыми светло-коричневыми шторами.

Я дома, в нашей с Артемом спальне. Хотя пару секунд назад была совершенно в другом месте. Кто меня звал, интересно?

Полина… Полина… Полина…

Что я чувствую, когда мысленно так себя называю? Ничего, словно ничего никогда и не было. Скорее всего, тех фактов, что уже мне известны маловато, нужно копать глубже, чтобы дойти до истины. Но если я начну что-то делать, если начну копать, то придется все это делать за спиной Артема.

Готова ли я идти против его слова? Что он скажет, когда узнает, что я общаюсь с Филиппом — с человеком, который совершенно ему не понравился, и от которого он сказал держаться подальше? Но Артему не понять, какого это — жить все это время и не знать, кто я и откуда. Его жизнь совсем другая.

А вот Филиппа, кажется, это все очень даже заботит. Он готов рассказать мне все, лишь бы я только вспомнила хоть что-то.

— Доброе утро, любимая, — приветствует меня Артем, как только переступаю порог кухни. — Ты сегодня долго спишь. Что-то болит?

У меня душа болит, но сомневаюсь, что нужно говорить об этом.

— Плохо спала ночью, — тихо отвечаю, усаживаясь на кухонный стул. На мне плотный длинный халат, а все равно холодно.

— Опять кошмары?

Как ни странно, нет. Вчера я тоже переживала, что после такого стресса, вполне вероятно, вернутся кошмары, где я постоянно убегаю по тропинке леса. Этот сон мне снится с первых дней, но я так и не смогла куда-то уже прибежать и увидеть что-то большее, чем траву и стволы деревьев.

Этот сон сегодня — определенно что-то новое, и невозможно не обратить внимание, что в нем мне совсем не было страшно.

— Просто тревожность.

Артем кивает, словно подобное ему знакомо, но сам он так крепко спал ночью, что даже храпел. С одной стороны это замечательно, он не ощущает моих переживаний и ему тогда за меня спокойно, но с другой — почему он не видит, что если закрывать глаза на очевидное, то рано или поздно пузырь лопнет?

— Ты забиваешь голову ерундой, Ди, — делает он выводы, допивая свой кофе. — Я видел книги, которые ты читаешь, и это странно.

— Что именно? — неосознанно напрягаюсь. Что уже не так с моими книгами?

— Просто какой-то набор школьной учительницы, неужели тебе интересно читать классику?

А что еще мне остается, когда я только и делаю, что занимаюсь собой? Да, пусть в глазах других я очень сильно занята, у меня учеба, курсы по английскому, тренировки и массажи. А если есть перерыв между этими важными занятиями, то я либо у психотерапевта, либо прохожу медицинское обследование. Весь мой календарь забит, а теперь еще и подготовка к свадьбе. Но ничего из этого мне не нравится, ничего не вызывает такой трепет, как одиночество с книгой в руках. Но Артем — деловой человек, для него это пустая трата времени. Он вполне может подумать, что я страдаю ерундой, и в общем-то правильно подумает.

— Это, наоборот, меня отвлекает. Мне нравится читать.

Стараюсь не показывать, что меня обижают его слова, но с утра мне трудно сдерживать эмоции.

— Прости, любимая, — Артем кладет ладони на мои плечи, сглаживая острые углы. — Я не хотел тебя обидеть, просто ты эти дни какая-то странная. Я переживаю.

Артем всегда был в курсе всех моих дел и даже мыслей, но что ему ответить сейчас? Если опять заикнусь о прошлом и о том, что хочу общаться с Филиппом, он выйдет окончательно из себя и будет только хуже.

— Я в порядке, — прижимаюсь щекой к тыльной стороне его ладони. — Дни напряженные, вот и все.

Как хорошо, что можно все списать на подготовку к свадьбе.

— Это нормально. Но посмотри на это с другой стороны, скоро ты станешь моей женой, мы так об этом мечтали.

Я счастливо улыбаюсь, потому что это все, что я могу сейчас. Мне очень жаль, что не выходит быть так оптимистично настроенной, как он. Нет внутренних сил, чтобы отдать этому мужчине всю себя без остатка. Меня словно что-то удерживает. Еще и этот странный сон.

10.

Филипп

Она выходит замуж. Моя Полина.

Пока я занимался ее поисками и всем вокруг доказывал, что она жива, она успела обзавестись отношениями и согласиться стать чужой женой.

Если бы она сюда не приехала, если бы с ней не произошло то, что произошло, она была бы уже моей женой и у нас могли быть дети.

Моей. Она всегда была моей и только моей. А тут этот придурок Осадчий. Как убедить ее в том, что этот паразит ей не нужен, что, возможно, из-за него она страдает?

Не знаю, что делать. Все как в тумане, остается только беспомощно хватать ртом воздух, потому что заставить ее поверить, что у нас было все очень даже серьезно — трудно.

Несколько грязных чашек стоят на столе, но кофеин мне не помогает. Голова как чугунная, мысли лезут всякие, бесполезные.

Беру в руки телефон, совершенно не понимая, что мне делать. Кажется вот оно — счастье. Я ее нашел. Моя любимая жива, здорова, все так же улыбается, но как ее убедить в том, что это не ее жизнь и не нужно выходить замуж за Осадчего — без понятия.

— Фил, ты вообще видел который сейчас час? — бубнит себе под нос подруга детства, когда я решаю с кем-то поделиться важными новостями. — Нормальные люди спят.

Может нормальные и спят, но я не могу позволить себе такую роскошь.

— Я нашел Полину, — заставляю себя это произнести вслух, вдруг станет легче?

Пауза на том конце. Жанна копошится, слышу, что даже роняет телефон, а потом берет, словно ничего и не произошло.

— О Господи… — тяжело выдыхает. — Она жива?

— Жива.

— Она в порядке?

Даже слишком. Не могу не отметить, что выглядит моя Полина просто прекрасно. Не знаю, насколько это возможно, но я люблю ее еще больше.

— Да. Она в безопасности… — сильнее зажмуриваюсь. — Правда… замуж собирается.

Кислорода не хватает. Сам поверить в это не могу. Это режет без ножа.

Несколько лет назад, когда мы с Полиной еще официально не были вместе, какой-то хрен называл себя ее парнем и говорил всем, что однажды женится на ней. Я думал, что тогда больно царапало, потому что хотел ее с тех пор, как мы закончили школу. Но тогда было другое время, Полька и сама меня уже любила, отбить ее было не особо трудно. А сейчас я просто в растерянности. Между нами сплошь одни препятствия.

— Как замуж? За кого? — слышу по голосу, что Жанна в шоке, не удивлюсь, если за сердце хватается. — Как она может собираться замуж после всего, что произошло? Она все это время личную жизнь устраивала?

Получается, что так оно и было, вот только все намного сложнее, чем кажется.

— Она меня не помнит, Жанна. Совсем.

Несколько долгих и невыносимых минут я кратко пересказываю Жанне все, что случилось за эти два дня. Как мы встретились, как Полина смотрит на меня, словно я просто прохожий на улице и что моя девушка совершенно не понимает, что у нее было раньше. До сих пор не могу поверить, что человек может забыть свою жизнь, тут вроде и хотел бы не помнить некоторые моменты, но они, как назло, всплывают в голове.

— И она не знает, что с ней случилось? — удивленно интересуется Жанна. — Зачем она туда вообще уехала?

Хороший вопрос, но я буду пытаться выяснить.

— Пока не ясно. Но мне кажется, что здесь дело не только в наводнении. Не нравится мне что все так удачно совпало.

— Что ты будешь делать? Проводить расследование?

— А что мне еще остается?

Я уже составил план, за ночь разобрал все по полочкам, и первым в списке подозреваемых — Осадчий. Не верю, что он хоть что-то делал, ему больше всех выгодно, чтобы Полина ничего не помнила и была с ним как чистый лист. Хотя в этом есть что-то жуткое, вот кому нужно обратиться за помощью к психиатру.

— Филипп, я не специалист, советы тебе подкидывать не буду, но ты уверен, что с этого должен начинать?

— В смысле? А с чего?

Какое-то время Жанна обдумывает ответ, а я терпеливо жду.

— Ты так долго ее искал, не опустил руки даже тогда, когда все уже ее похоронили, а она тебя не помнит совсем. Это так несправедливо.

— Согласен, но я не могу залезть к ней в голову и что-то там починить. У Полины, скорее всего, какая-то психологическая травма, в понедельник я встречаюсь с одним профессором, смогу с ним пообщаться, что в таких случаях стоит делать.

— Что тут делать? Домой ее нужно привезти, — недовольно бурчит Жанна, словно это так просто. — Она здесь родилась и выросла, здесь люди, которых она любила, включая Елизавету Семеновну. Мы быстро ее заставим все вспомнить. Не отвертится.

Об этом я как-то не думал. Не уверен, что Полина поверит мне настолько, что готова будет уехать со мной в другой город. Хоть идея и хорошая.

— Она еще не готова, Жанна, я для нее чужак, — потираю тыльной стороной ладони усталые глаза. — Одной личной встречи недостаточно, чтобы она мне поверила.

Была бы моя воля, никуда бы не отпустил, но если буду слишком давить, она вообще испугается и не захочет наших встреч.

11.

Ровно в двенадцать часов приезжает Полина, и, как только я открываю перед ней дверь, улыбка растягивается на моем лице. Каждая моя клеточка реагирует на нее так же, как всегда, а мое сердце до сих пор не осознало, что оно не может иметь то, чего хочет. Пока не может, это вопрос времени и моих усилий.

— Привет, — робко здоровается Полька, и ее щеки сияют ярким румянцем. Непривычно.

— Привет. Проходи, — пропускаю ее внутрь, а сам еле сдерживаю себя, чтобы не прикоснуться к ней.

Какая она красивая, какая нежная. Все в этой девушке прекрасно. Даже в джинсах и простом свитере она выглядит потрясающе. Ее длинные каштановые волосы на вид как жидкий шелк, что обнимает плечи. Она всегда была красавицей, всегда на нее засматривались мужчины, но сейчас выглядит так, словно сошла с обложки модного журнала. Я не удивлен, что Осадчий хочет ее, хоть и готов переломать ему руки, за возможность касаться ее без препятствий.

Полина проходит вглубь квартиры и с неподдельным интересом рассматривает обстановку. Времени подготовиться у меня не было, поэтому все на своих местах, даже то, что может ее шокировать.

— Ты только переехал? — спрашивает она, обращая внимание на картонные коробки вдоль стены.

— Не совсем, просто не было времени все разложить, — или желания. Мне все здесь было чужим, хоть я и пытался начать жизнь с чистого листа, никогда особо не надеялся, что останусь в этом городе надолго.

Полина проходит дальше, ей интересно все вокруг, а я не свожу глаз с нее. Щемит в груди, так много хочу сказать и сделать, но каждую секунду себя останавливаю.

— Я рад, что ты пришла. Понимаю, что тебе, наверное, все это кажется диким…

— Честно признаюсь, это действительно трудно. Все это, — она останавливается напротив большого комода в гостинной и видит свои фотографии в рамках. — Я всегда хотела узнать о себе, делала все возможное, но это было больно…

Мне хочется ее обнять, хочется забрать всю эту боль себе, чтобы снова увидеть ее беззаботную улыбку. Кажется, вот она — протяни руки и все получится, но я стою на месте и внимательно слушаю каждое слово.

— Врачи понятия не имели вернется ли моя память, а жить постоянно прошлым было глупо, поэтому я оставила свои попытки и решила идти дальше. Как есть, — Полина иронично улыбается, а мне с трудом верится, что это не Осадчий ее к этому решению подтолкнул. — Наверное, тебе кажется, что я легко сдалась.

Не знаю, чего она ждет от меня. Если говорить о проделанной работе, то я явно сделал больше, чем они все вместе взятые. Но я не знаю, что именно с ней произошло и чем это для нее в итоге обернулось. Попытаюсь понять.

— Вовсе нет, — качаю головой.

— Просто если бы меня кто-то искал, если бы была какая-то зацепка, то это помогло бы, а так… — Полина тяжело вздыхает, продолжая рассматривать свои фотографии трехлетней давности.

Черт. Я еле держусь, чтобы не сорваться и не сказать, что она не все возможное сделала. Впрочем, разве мне судить? Я не был на ее месте, но прекрасно помню свое.

— Я искал тебя с самого первого дня. Не было ни дня, чтобы не убеждал себя, что ты жива, и не продолжал поиски, — тихо говорю, стараясь не перегнуть, и так уже на грани.

Ее глаза наполняются слезами, но Полина продолжает стоять с ровной спиной, стойко выдерживая нахлынувшие эмоции, а вот я не могу. Сам не понимаю, как это происходит, но моя выдержка летит к чертям, и за секунду я уже стою близко к ней, а мои руки на ее теле. Таком желанном, самом любимом.

Может, всему виной ожидание или очередное напоминание от Жанны, что это моя девушка, и я просто обязан ей это напомнить. Может, все дело в том, что она здесь, у меня в квартире, среди своих старых вещей и фотографий, но мне буквально сносит крышу.

— Доверься мне — и я покажу тебе все, что захочешь, — шепчу, касаясь костяшками пальцев ее щеки. Меня будто всего ломает от нашей близости, но я должен ее чувствовать.

— Я верю тебе, Филипп, — произносит Полина, поднимая на меня свои небесного цвета глаза, и мое сердце готово выпрыгнуть прямо ей под ноги. — Я чувствую связь между нами. Не знаю, кем мы были друг другу в прошлом, но понимаю, что для нас обоих это что-то значило. Мне очень страшно.

— Я знаю, — проглотив острый комок в горле, понимающе киваю. — Но я буду рядом на протяжении всего пути. Я тебя больше не оставлю. Никогда.

По лицу Полины катятся слезы, но уголки губ приподнимаются, словно она рада услышать именно это. Она не отталкивает меня, не говорит о нарушении допустимых границ, наоборот, придвигается ближе и замирает. А я просто не знаю, что делать дальше. Я уже и забыл, как она идеально ощущалась в моих руках.

— Филипп, скажи честно, — Полина смотрит прямо мне в глаза, как будто пытается заглянуть мне в душу. — Ты любил меня?

Снова мы возвращаемся к этому вопросу, но если продолжу тянуть резину, она выйдет замуж за этого кретина Осадчего и наше прошлое уже не будет иметь значение.

— Я и не переставал, Полька, — скольжу ладонью по задней части ее шеи, придвинув ее голову ближе.

Не знаю, сможет ли она почувствовать то же самое, что чувствую я, но импульсы, пробежавшие через наши тела, словно связывают нас снова. Мысленно делаю пометку, что это хороший знак, но не успеваю особо порадоваться, как глаза Полины медленно закрываются, а она сама неестественно расслабляется в моих руках.

12.

Первые секунды абсолютно не знаю, что делать. Ловлю ее и, подняв на руки, несу к дивану. Как только голова Полины касается подушки, она приоткрывает свои глаза и просто молча смотрит на меня.

— Ты как? Хочешь пить? — осипшим от волнения голосом, спрашиваю. — Ты будто на пару секунд отключилась.

Полина делает частые вдохи-выдохи, устраиваясь поудобнее.

— Со мной такое бывает. Сейчас пройдет.

Отличная новость. Понимаю, что слишком мало знаю о ее состоянии. Я должен беспокоиться? Вот именно поэтому я себе не доверяю и понимаю, что план Жанны может пойти только во вред. Готова ли Полина к таким поворотам? Ее только от моего признания повело в сторону, а что будет, когда предложу полететь домой?

— И часто такое бывает? — стараюсь скрыть волнение, но не уверен, что у меня получается, потому что Полина как-то странно на меня косится. — Что?

— Дай воды, пожалуйста, — просит она — и я молнией несусь на кухню.

В голове тысячи вариантов развития событий, но ни один мне не подходит.

Когда передаю ей в руки стакан, Полина делает несколько маленьких глотков и ее взгляд проясняется. Моментально. Вот это фокусы, честное слово.

— Ты не ответила на мой вопрос. Часто такое у тебя бывает?

— Время от времени, когда начинаю нервничать, — усевшись удобнее, все же отвечает она. — Но ты на мой вопрос тоже вовремя не ответил, я тебя спрашивала: кто ты был для меня, но ты сказал, что мы выросли вместе. Все это, — обводит пальцем помещение, намекая на ее вещи и фото, — не похоже, что мы были просто друзьями. Почему вчера не сказал правду?

Она так воинственно задирает подбородок, сразу напоминает мне прошлую себя. С Полиной спорить было абсолютно бессмысленно, и если ей что-то не нравилось, она не могла не упомянуть об этом. Умом понимаю, что теперь передо мной другой человек, но сердце твердит, что где-то там есть моя Полька. Ее просто нужно вернуть.

— Ты тогда была не готова к этому, — слегка пожимаю плечами. Ее нужно гладить по шерсти, говорить ласково, но без фальши. — Ты и сейчас не готова, но я понимаю, что чем больше проходит времени, тем тяжелее тебе будет вернуться к прежней жизни.

После моего ответа ее глаза округляются. Черт, видимо, она меня не правильно поняла.

— Ты считаешь, что я смогу вернуться к прежней жизни? Так просто?

— А почему нет? У тебя была прекрасная жизнь, в ней было все так, как хотела ты, почему тогда…

— Филипп, ты не понимаешь, — Полька упрямо качает головой, и меня это начинает бесить. — Столько лет прошло, я не могу просто начать с того момента, где, как ты думаешь, для меня все приостановилось. Это неправильно по отношению к Артему.

Опять он… что б его.

— Мне плевать на него, Полина. Извини. Меня волнуешь только ты и наша с тобой жизнь.

— Которую я не помню, — с некой долей сарказма отвечает она.

Полина довольно резко поднимается на ноги, слегка качается, словно пытается удержаться, но все равно продолжает двигаться. Упертая. Всегда была, даже амнезия этого не изменила.

— Это ты сейчас не помнишь, но если хорошенько постараться…

— Я старалась! — неожиданно кричит Полина, повернувшись ко мне. — Я старалась все это время, я перенесла столько мучений, столько боли, лишь бы что-то вспомнить, но ничего. Словно ничего никогда и не было.

Это меня убивает здесь и сейчас. Тумблер переключается, в теле неконтролируемо поднимается гнев на все это — и меня несет. Она ничего никому не сказала, просто села и уехала, а мы застряли в прошлом. Я застрял. Я так сильно ее люблю, что готов был всю оставшуюся жизнь провести в поисках, лишь бы только не сидеть без дела, но это все равно сложно.

— Определенно что-то было, если посмотреть на фотографии и твои вещи. На твои рисунки, статьи, дипломы. На наши общие воспоминания. У нас все было серьезно, Полина, мы жили вместе и хотели пожениться. Но однажды утром ты просто собрала вещи и улетела на свое задание, а я потом три года места себе не находил. Ты хоть раз за эти дни подумала, каково тем людям, которых ты бросила? Каково было мне?

Между нами расстояние больше метра, но я чувствую, как она напрягается. Определенно, она об этом не думала. Главное, в конце концов, что подумает Артемка, мать его.

— Мне плевать на Осадчего. Плевать что он подумает и что скажет, — делаю шаг в ее сторону, загоняя ее в своеобразную ловушку. — Плевать, что ему может не понравиться, что ты не только его невеста Диана, но еще и моя Полина. Ты для меня всегда была и будешь в приоритете. Понятно?

Глаза Полины бегают туда-сюда, складывается впечатление, что она хочет сбежать, но понимает: бежать некуда и незачем. Все решается здесь и сейчас.

— Но я тебя не помню, Филипп. Что-то есть, скрывать не буду, но этого недостаточно, чтобы взять и все отмотать назад.

Ладно. Другого выхода нет. Понимаю, что, возможно, тороплюсь, но если уже на такой ноте, то отныне будет только правда.

— Мы дружили с детства, наши семьи жили в одном доме, — упираясь ладонью в стену, нависаю над ней. — Когда тебе было шестнадцать, а мне восемнадцать, мы катались на роликах и ты первая меня поцеловала. Когда ты закончила школу, ты предложила мне лишить тебя невинности, потому что тебе нравилось мое тело, и ты мне доверяла. Я отказался. Через месяц ты все же меня соблазнила, но на следующий день сделала вид, что ничего не было.

13.

Полина/Диана

Физически я ощущаю, что нахожусь на руках Филиппа, в его квартире. Но мысленно, переношусь куда-то далеко, туда, где я вроде как была, но не могу вспомнить когда и при каких обстоятельствах.

— Поля, он уходит. У тебя два варианта: либо страдать здесь молча, либо идти за ним.

— Я не пойду за ним. Много чести.

— Блин, ну ты же любишь его, а он без ума от тебя. Ребята, вы долго собираетесь по кругу бегать? Я хочу погулять на вашей свадьбе.

Мне так обидно, что он не оценил мое платье, я так старалась, столько времени прихорашивалась. Зачем, спрашивается?

Дальше я снова куда-то переношусь, только теперь я стою в каком-то темном коридоре, по левую руку от меня — красная дверь. Я слышу басы музыки и громкий смех, но не могу понять, что происходит. Такое ощущение, что я смотрю со стороны, но все равно участник событий.

— Ты ничего не сказал про платье, — голос звучит внутри, значит, это говорю я.

Слышу, как кто-то касается меня сзади. Мурашки бегут по коже в предвкушении. Чья-то широкая ладонь гладит меня по оголенному плечу, затем плавно спускается по рукам. Мне хорошо в моменте, кажется, я даже счастлива.

— Тебе идет, — звучит мужской голос, до боли знакомый и важный. Я ведь знаю его. Знаю. Что-то невообразимое происходит. — Только я не понимаю, почему я должен тебе что-то говорить? Ты меня вроде отшила.

Он носом проводит по моему уху, снова трепет и дикое, просто сумасшедшее желание. Я кусаю в предвкушении губы. Пусть он только не останавливается.

— Я не игрушка тебе, Полина. Хочешь быть со мной — так и скажи. Я устал гадать.

Он медленно разворачивает меня лицом к себе, и я просто в шоке. Филипп. Это Филипп. Только он выглядит немного иначе, у него другая стрижка и он чуть моложе, но я помню эту улыбку и просто зависаю на ней. Так рада его видеть, что улыбаюсь в ответ. Или это я тогда ему улыбалась?

Он тянется ко мне и целует, кажется, даже берет на руки, и меня ударной волной выбивает из этого воспоминания. Становится жутко.

Открыв глаза, я все еще нахожусь в его руках, только теперь Филипп присел на диван и смотрит с тревогой. Теперь он такой, как мы встретились, грубая складка появляется между бровей, он все время хмурится. Чем-то недоволен. Встревожен.

— Что с тобой? Что это было? — тихо спрашивает он, словно боится за меня. — Снова плохо?

А я не знаю, что ответить. Мне точно не плохо, но чувствую себя странно. Головной боли нет, череп не раскалывается надвое, но все равно странно. Я словно на скоростном лифте прокатилась. В желудке появляется тяжесть, да и вообще состояние реально непонятное. И что самое интересное, со мной такое впервые. Это не похоже на все те разы, когда я пыталась хоть что-то вспомнить.

— Поли… Диана, что произошло? — снова спрашивает Филипп, откинув мои волосы назад. — Может тебе в больницу надо?

— Нет… — голос охрип, словно я кричала. В горле и правда дерет. Снова в больницу я не поеду, меня закроют в дурдоме. — Сколько я была в отключке?

— Ты не была в отключке, ты просто прикрыла глаза, всего на пару секунд, а потом начала смеяться.

Это, определенно, что-то новенькое. Смех — последнее, что было со мной раньше. Обычно только слезы и неконтролируемая истерика, от которой я еще полдня отходила.

— Где ты была?

Поднимаю на него глаза, в них столько беспокойства, столько заботы. Мое сердце сладко сжимается, от того, как этот мужчина любил меня… когда-то. И вроде до сих пор любит? Это просто невероятно.

— Я не знаю… — осторожно качаю головой. Точно боли нет, но это еще не показатель. — Не могу понять…

Что это, и правда было? Воспоминание? Во сне сегодня ночью я тоже где-то была, но это был сон, а тут во время бодрствования. Столько вопросов.

— Расскажешь? Может, смогу помочь?

Он спрашивает с надеждой в голосе, я очень хорошо понимаю это, но мне неловко. Прежде всего из-за того, что именно я чувствовала в том воспоминании. Кажется, я тоже когда-то была без ума от него, раз его прикосновения вызывают такую реакцию.

Когда Филипп меня поцеловал, в теле будто сотни фейерверков взорвалось, я сама к нему потянулась, хотела его прикосновений и поцелуев. Желание завладело мной, разум больше ничего не контролировал, все на себя взяло тело. Даже сейчас я сижу на нем, и мне хочется снять с себя одежду, чтобы он продолжил меня так нежно гладить. А лучше — чтобы он тоже снял одежду, что-то во мне говорит, что у него красивое тело.

Боже, что за мысли? Откуда это во мне?

— Ты что-то вспомнила? — продолжает допытываться Филипп, а руки уже медленно мнут мои плечи. Так приятно.

— Кажется… да, — не могу оторваться от него. Внизу живота появляется тепло, я хочу его. Господи. — Темный коридор… откуда-то доносилась музыка. И я была в платье.

От моих слов глаза Филиппа словно загораются. Кривая усмешка появляется на его красивом лице.

— И ты вспомнила, чем мы там занимались? — вкрадчиво интересуется он, а я, как под гипнозом.

14.

Как только выхожу на свежий воздух, становится немного легче. Не то чтобы я с чем-то смирилась, но поняла, что совершила ошибку. Наверное, мне не следовало от него так убегать, это неправильно. Пусть я его почти не помню и не знаю, но Филипп не заслуживает такого отношения.

Когда он говорил, что я никогда не думала, каково тем людям, которых я бросила, почувствовала свою вину. Я и правда никогда не думала об этом так. Всегда жалела только себя, потому что была уверена: останься у меня хоть кто-то, они бы уже меня искали, а так…

Никого не было рядом, когда я переживала худшие месяцы в своей жизни. Был только Артем, который говорил, что нужно быть сильной, смелой и идти только вперед, не оглядываться. Когда мне было оглядываться и еще о ком-то думать, когда моя жизнь была полнейшим хаосом?

Узнав, что моих родителей нет в живых, у меня даже скорби не было. Я не помню их совсем, зато я помню, что было на протяжении этих трех лет. Может, если я что-то вспомню, меня еще накроет, но пока этого не происходит. Вся прошлая жизнь мне чужая.

Нужно было все это объяснить Филиппу, а я не смогла. Сначала пыталась, потом поняла, что он выходит из себя, мне стало не по себе, а затем он меня поцеловал, и это лучшее, что могло в тот момент с нами происходить.

Еще это воспоминание. Нужно было не тереться об него, а лучше — расспросить, что это был за день, почему я была в платье и почему он со мной так разговаривал, словно мы еще не до конца родные люди?

Сажусь на лавочку и начинаю думать. Он сказал, что мы знакомы с детства, но сошлись уже во взрослой жизни. Что между нами происходило весь этот промежуток времени? Мы искушали друг друга и не могли сойтись в определенной точке? Похоже на историю из фильма какого-то, но худшее, что могло со мной произойти — стать его героиней.

И мои чувства… их нельзя просто списывать со счетов. Я люблю Артема, правда люблю. Он очень хороший и столько всего для меня сделал, но то, что я чувствовала к Филиппу, не идет ни в какое сравнение. Даже в этом коротком воспоминании между нами было больше страсти и искр, чем за три года с Артемом. Я просто вся горела. А он тоже молодец, такой привлекательный и сексуальный, что мне на ровном месте снесло весь здравый смысл.

Черт возьми, столько вопросов, а я сбежала. Ну и дура.

— Здесь за углом есть киоск с мороженным, — Филипп усаживается рядом со мной, смотрит вперед. — Ты любишь мороженое?

Он выглядит так, словно десять минут назад я не оттолкнула его и не выскочила из его квартиры, как ошпаренная. Как-то собрался и снова вернулся к старой тактике.

— Люблю. С карамелью и арахисом, — задумчиво отвечаю.

— Я так и думал, — удовлетворительно кивает он и поднимается. — Пойдем?

— Куда?

— Искать мороженое с карамелью и арахисом. Не будет здесь, сходим в другое место.

Так легко об этом говорит, будто мы так часто делаем. Я даже не знаю, что ответить.

— Это всего лишь десерт, Диана, — невозмутимо пожимает плечами. От тех искр остались лишь короткие воспоминания, хотя я не особо против. — Я больше к тебе не прикоснусь, пока сама не попросишь.

Как это благородно с его стороны. Блин, я знаю его два дня, а уже хочу с ним поспорить.

— Тогда тебе придется ждать очень долго, — не принимаю его руку и иду в том направлении, куда он указал.

Вместо ответа Филипп лишь искренне смеется, словно я сказала что-то смешное.

— Посмотрим, — саркастически отвечает, а я глушу в себе порыв.

Интересно, с ним всегда так было? Нужно осторожно его расспросить о наших отношениях. Кажется, там так горело и пылало, что до сих колбасит.

В киоске ничего подобного на мой вкус не было, поэтому Филипп предложил пройтись вниз по улице в другое заведение. Я мало что знаю в этом районе, почти никогда здесь не была, да и что мне здесь делать? Я так всегда занята, а все мои знакомые живут на другом конце города, поэтому я выбрала эту часть, чтобы встретиться с ним. Даже подумать не могла, что он тут живет.

— Филипп, у меня есть несколько вопросов к тебе, — начинаю, когда мы ждем свой заказ за маленьким столиком.

— Я удивлен, что вопросов всего несколько.

Едва получается не закатить глаза. У него есть два состояния: холодная сдержанность и взрывной порыв.

— Это образно говоря, на самом деле вопросов куча, просто не знаю, хватит ли нам времени все обсудить.

— Ты спешишь сегодня?

Честно говоря, да, у меня были дела и тренировка, но я решила, что тренировку можно точно пропустить, а как быть с остальным еще не знаю. Артем работает до вечера, поэтому меня он точно не хватится, но все равно нужно быть очень осторожной. Не хочу скандала на ровном месте.

— Я пока не знаю, — уныло перебираю пальцами салфетки на столе. Мне не должно быть неловко но именно так я себе и ощущаю. — Только не смейся надо мной, ладно?

— Почему я должен смеяться? Я понимаю, что у тебя за эти годы сложилась здесь жизнь, есть свои планы и дела.

— А у тебя дел нет? Ты ведь работаешь?

— Работаю, но у меня четко все, поэтому есть время для тебя, — ровным тоном отвечает, даже не подкопаешься.