Девушка, которая слышит голоса

Глава 1

В комнате темно настолько, что невозможно рассмотреть трещины в стенах или облупившуюся краску на потолке, но я знаю, что они там есть. Можно было бы представить, что я осталась в этом мире в одиночестве или вовсе нахожусь в безвременье, но тишину нарушает посапывание младших братьев, с которыми я делю комнату.

Засыпать страшно. Что если я ночью снова проснусь на кладбище, как случилось вчера? Повезло, что это произошло до первых петухов, и я смогла незамеченной пробраться домой огородами. А если бы уже наступило утро?.. Лучше об этом не думать. Может, это случайность, которая больше не повторится? Очень хочется на это надеяться, но что-то мне подсказывает… Лучше об этом не думать!

Может быть, попробовать и вовсе не спать? Смогу ли я? Если засну на уроке, станет только хуже – учитель хоть и добрый, но не до такой степени - наверняка напишет замечание в дневник, и мне потом влетит.

И спать страшно, и не спать страшно. Похоже, правильного решения просто нет.

Как бы мне хотелось, чтобы прошлая ночь оказалась лишь дурным сном…

Просыпаюсь от противного дребезжания. Резко сажусь на кровати и какое-то время пытаюсь вынырнуть из липкого кошмара, в котором я от кого-то убегала, но каждый раз этот кто-то находил меня, и мне снова приходилось улепетывать. А потом все повторялось снова. Наконец до меня доходит, что противный звук издает мой будильник. Выключаю его и тревожно осматриваю ноги. К моему облегчению, они чистые. Может быть, тот случай действительно больше не повторится, и я зря волнуюсь?

Натягиваю на себя платье, заплетаю косу и отправляюсь на кухню. Родители уже ушли на работу, а значит, я снова осталась за старшую.

Первым делом бегу справить нужду в деревянное строение за сараем, после этого скоренько умываюсь и бегом в хлев доить корову. Точного времени, когда пастух начнет собирать скотину на выпас, нет, так что на всякий случай лучше закончить пораньше.

Как в воду глядела – стоит отнести ведро с молоком в сенцы, раздается звук пастушьего рога. Выгоняю Марену из сарая на скотный двор и выглядываю на улицу. Уже пора? Или еще нет? Дожидаюсь, пока соседка выгонит свою корову, и только после этого выпроваживаю Марену. Теперь можно немного выдохнуть – самой главной заботой меньше.

Возвращаюсь в дом. Растапливаю печь, а затем скоренько убираю разбросанные вещи. Объедки со стола отправляю в миску для собаки, мою гору грязной посуды, протираю стол и подметаю. Критически осматриваю комнату – вроде все чисто, и матери на этот раз не к чему будет придраться. Наверное. Очень на это надеюсь. Хотя, если она захочет поорать, повод все равно отыщет.

В коридоре обнаруживаю чугунок с едой для свиней и жмых для кур. Сперва кормлю свинью, а после, вернув пустой чугунок в коридор, иду в курятник. Высыпаю курам корм, а в освободившуюся миску собираю яйца, некоторые из которых еще теплые.

Дома проверяю время – десяток минут до того момента, когда нужно разбудить детей, еще есть, поэтому перекладываю в тарелку четыре яйца и иду с ними к вдове бабе Мане, дом которой находится в паре минут ходьбы от нашего. Ее старший сын три года назад погиб, вот и осталась она одна. Каждый помогает, чем может – моя мать вот яйца просила ей каждое утро относить, а отчим дровами иногда делится.

У калитки останавливаюсь и опасливо прислушиваюсь. Вроде бы тихо. Осторожно поднимаю щеколду, приоткрываю калитку и заглядываю во двор. Вреднючей козы, которая любит подкрадываться и втыкать рога в самые чувствительные места, в обозримом пространстве нет, но по своему опыту знаю – расслабляться рано. Стремительно прохожу во двор, практически бегом преодолеваю расстояние до входной двери, распахиваю ее и шмыгаю в сенцы.

Облегченно выдыхаю, даю себе пару мгновений отдышаться, а затем стучу и захожу в небольшую комнату, всю обстановку которой составляют огромная печь, кровать с резным деревянным изголовьем, стол в окружении четырех табуретов, сундук и небольшой буфет с расставленной в нем посудой.

Баба Маня выходит мне навстречу. Приветливо улыбаюсь подслеповато щурящейся старушке:

- Я вам яиц принесла.

- Спасибо, доченька!

Перекладываю яйца в тарелку из буфета и внезапно слышу, словно мужской голос громко и четко произносит: «Тут он! Он тут! Тут!» Осматриваюсь, ища глазами гостя, с которым не поздоровалась, и улыбка сползает с моего лица – в доме всего одна комната и кроме нас с бабой Маней в ней никого нет.

Кто это? Кто? От страха покрываюсь мурашками. Может быть, мне показалось? Скомкано прощаюсь и спешу покинуть дом, но в спину мне вновь доносится напористое: «Да тут же он!». Волосы встают дыбом, воздух словно густеет и веет такой жутью, что все-таки срываюсь на бег. Останавливаюсь, только закрыв за собой дверь в комнату, которую делю с братьями. Захлебываясь рваным дыханием, чувствую, как бешено колотится в груди сердце.

Через какое-то время мой взгляд падает на часы и прежний страх вытесняется новым – если не потороплюсь, наверняка опоздаю, а значит, нарвусь на лекцию от матери. Снова начнет орать, что я лентяйка и дармоедка. А если сильно разозлится, мне и перепасть может.

Бужу братьев, выдаю им одежду с наказом одеваться, а сама иду на кухню. Разбиваю на сковороду шесть яиц и, пока они жарятся, скоренько разливаю молоко по стаканам. Отрезаю по ломтю хлеба и раскладываю вилки. К моменту, как братья успевают одеться и посетить туалет, яичница уже разложена по тарелкам, и мы можем приступить к завтраку.

Глава 2

Утром подхватываюсь еще до будильника. Всю ночь мне снилось, будто хожу по кладбищу и пытаюсь что-то там найти, так что первым делом осматриваю свои ноги. Облегченно выдыхаю – чистые. На этот раз это был всего лишь сон.

Мать с отчимом собираются на работу – слышу, как они ходят по кухне и негромко переговариваются. Пересекаться с ними жЕления нет, так что выуживаю из сумки книгу и тихонько погружаюсь в чтение. Автор уже успел рассказать о том, что будет путешествовать с караваном и каким образом этот караван нашел, а теперь он приступает к закупке припасов в дорогу. Хорошо, когда есть деньги – если появляется желание побывать в пустыне, просто берешь и делаешь это.

После того, как родители уходят, немного выжидаю и бегу в туалет. А потом решаю, что раз уж я проснулась раньше будильника, значит, ничего плохого не случится, если использую это время для собственного удовольствия и немного почитаю.

Когда будильник все-таки звенит, с сожалением прячу книгу в сумку и натягиваю платье. Снова повторяется то же самое, что и каждое утро - бегу в хлев доить корову, кормлю собаку, выгоняю корову к стаду и возвращаюсь в дом, где растапливаю печь и убираюсь. Кормлю свинью, затем кур. Заношу яйца в дом, а потом четыре из них перекладываю в миску и иду к бабе Мане.

Когда подхожу к ее калитке, меня прошибает – я же вчера в этом доме слышала голос. А вдруг он и сегодня там будет? Покрываюсь мурашками. На то, чтобы открыть щеколду и зайти во двор, требуется собрать все свое мужество. Каждый следующий шаг дается с трудом и все во мне этому противится.

Помощь приходит с неожиданной стороны в виде козы – пользуясь моей невнимательностью, она подкрадывается с тыла, издает радостное блеяние и начинает нестись наперерез. Это придает мне как решительности, так и живости. Сама не замечаю, как захлопываю за собой дверь сенцев.

Проверяю яйца – все целы. Видимо, сказывается трехлетний опыт взаимодействия с этим пакостным животным – что бы я ни делала, но тарелку буду держать максимально осторожно. Перевожу дыхание, стучусь и вхожу внутрь дома.

Поздоровавшись с бабой Маней, ставлю яйца на стол. Выслушиваю ее благодарность и уже поворачиваюсь уходить, как снова слышу мужской голос: «Достань! Достань его! Он тут!». Вздрагиваю, страх накрывает такой сильной волной, что бросаюсь прочь почти ничего не соображая, и последующие события проходят словно мимо моего сознания.

Вот я выскакиваю во двор, где замечаю неподалеку радостную козу. Вот она кидается на меня с воинственным кличем. Резко делаю делаю шаг в сторону, пропуская животину в незакрытые сенцы и запираю там. Вот я, примчавшись почти бегом домой, закрываю за собой дверь и прислоняюсь к ней спиной.

Меня пронизывает страх. Сердце судорожно пульсирует где-то в горле, и кажется, будто еще немного и оно, не выдержав нагрузки, прекратит биться. Становится зябко. Обхватываю себя дрожащими руками в попытке согреться. Это не помогает. Появляется ком в горле, который мешает полностью вдохнуть. Чувствую, как мне перестает хватать воздуха. Ноги подкашиваются, и я опускаюсь на пол. Начинает казаться, будто на этом все и закончится. Что прямо здесь и сейчас я умру…

Внезапно из нашей общей спальни выходит Рой, который просит:

– Отойди! Я в туалет хочу!

Это заставляет меня сделать над собой усилие и подняться.
Подхожу к умывальнику, набираю в ладони холодной воды и умываюсь.
Но прийти в себя помогает даже не это, а чувство, что я не могу определить, сколько времени провела, сидя на полу. Иду в спальню и проверяю. К моему облегчению, если я потороплюсь, то все еще могу не опоздать. Бужу Дана, помогаю ему одеться, чтобы было побыстрее, и отправляю в туалет.

Жарить что-либо времени нет, так что перемешиваю творог с малиновым вареньем, раскладываю по тарелкам, добавляю по ломтю хлеба и стакану молока, и мы завтракаем. Думаю о том, что, видимо, схожу с ума. Я снова услышала этот голос! Снова! Баба Маня хоть и стара, но слух у нее отменный – оба раза бы отреагировала, если бы слышала то же, что и я. Да и спрятать мужчину в комнате негде. К тому же, в деревне невозможно никого утаить, здесь сплетни - любимое развлечение, поэтому все шпионят за всеми! Если бы приехал кто-то новый, мать бы нам уже все уши об этом прожужжала.

Почему это со мной происходит? За что? Чем я это заслужила? Может, именно так и сходят с ума?

Йон уже дожидается на улице. Мы отводим мальчишек к их бабке и отправляемся в школу. Парень пытается меня растормошить, но у него не получается. В конце концов, он оставляет меня в покое.

Когда подходим к тропинке, по которой можно обойти озеро, нерешительно прошу:

- Может, пойдем сюдой?

- Еще роса не спала… - начинает произносить Йон, но потом всматривается в мое лицо и бодро заканчивает: - Хочешь по тропинке – пойдем по тропинке.

- Спасибо, - слабо улыбаюсь я.

- Я вижу, что с тобой что-то происходит. Хочу, чтобы ты знала, я всегда готов тебя выслушать и всегда буду на твоей стороне. Ты ведь это знаешь?

- Конечно, знаю.

- Хорошо. Как только будешь готова мне все рассказать…

- Спасибо, Йон, - перебиваю я.

Он пожимает плечами и больше ничего не произносит.

Весь путь до школы пытаюсь припомнить, встречала ли я описание странностей, похожих на мои, где-то раньше, но память буксует. Жаль, что наша школьная библиотека состоит всего из одного небольшого стеллажа, на котором лишь учебники, несколько сборников сказок и автобиографии значимых для истории персон. Может, в библиотеке дома у Йона найдется что-то нужное? Но раньше выходных туда попасть не получится – если не заберу вовремя близнецов, бабка нажалуется матери, и мне влетит.

Глава 3

Открываю глаза и вижу перед собой отражение луны на зыбкой водной глади. Смотрю вниз, и мои ощущения подтверждаются - стою по щиколотку в теплой воде. Почему я здесь? Это сон? Что происходит?

Озадаченно осматриваюсь по сторонам и внезапно чувствую болезненный укус в области плеча. Машинально бью ладонью по этому месту, а потом рассматриваю трупик комара и пятно крови. Слишком больно для сна. Слишком реалистично. Как проверить, по-настоящему ли то, что сейчас происходит?

Подбираю подол ночной рубашки, опускаюсь на корточки и умываю лицо – вода теплая и мокрая. Именно такая, какая и должна быть после теплого летнего дня. Слышится звон комаров, плеск воды, шорох листьев. Кожу слегка холодит ночным воздухом.

Чувствую укус очередного комара и окончательно осознаю, что это - не сон. Накрывает паникой. Как я здесь оказалась? Что происходит? Зачем я здесь? А вдруг кто-то заметит, что меня нет дома? Нужно срочно вернуться! Становится страшно, но я приказываю себе не обращать на это внимания и сделать, что должна. Позже. Все остальное позже. Попаникую и пореву после того, как вернусь домой. Сейчас главное - добраться до этого самого дома как можно быстрей.

Внимательно, насколько это возможно при лунном свете, осматриваюсь вокруг и узнаю место, в котором оказалась – самый близкий к деревне берег озера. Если пройти чуть правее, можно попасть на тропинку, которая приведет к полю. А дальше останется двигаться вдоль его кромки и молиться, чтобы я оказалась единственной, кому не спится ночью.

Делаю шаг, второй и ощущаю резкую боль в ступне. Решаю просто на нее не наступать и осмотреть после возвращения домой. Хочется побыстрее отсюда убраться.

Удачно подбираю толстую палку и, используя ее в качестве дополнительной опоры, ступаю на тропу.

Больше всего сейчас боюсь услышать какой-нибудь голос. Это и днем довольно страшно, а сейчас я и без этого готова шарахаться от каждого шума и шороха. А уж если услышу голос…

Уже через несколько минут становится зябко от ночного ветерка – если бы могла, пошла бы быстрее, чтобы согреться, но не могу - и так иду на пределе возможностей.

У калитки своего дома останавливаюсь, прислушиваюсь и только после этого осторожно вхожу. Отмечаю про себя, что щеколда не закрыта. Это я оставила? Надеюсь, что так. Прячу палку в зарослях сирени и продолжаю осторожно пробираться дальше. Внезапно замираю – мне же нужно помыть ноги. Я же не могу с грязными лечь. Приходится отыскивать в темноте ковш, набирать воду из бочки с дождевой водой и аккуратно протирать ступни. Правую в одном месте пронизывает острой болью. Приходится стиснуть зубы, чтобы не вскрикнуть. После этого стараюсь быть осторожнее.

Прокрадываюсь в дом и иду в спальню, которую делю с мальчишками. Плотно прикрываю дверь, подтыкаю ее снизу платьем, чтобы не осталось щелей, которые могут меня выдать, и включаю ночник.

Рана на ноге оказывается не такой страшной, как я себе нафантазировала – в ступне всего лишь застряла тонкая веточка, которую резко выдергиваю, после того как достаю из тумбочки бинты и антибактериальное средство. Из раны толчками вытекает кровь. Прижимаю кусок бинта и стискиваю зубы. Больно настолько, что покрываюсь липким потом. Но крик все-таки удается сдержать и в этот раз тоже.

Немного придя в себя и перестав дышать, словно загнанная лошадь, капаю на ранку несколько капель заживляющего зелья и облегченно выдыхаю – кровь перестает течь, а боль начинает утихать. Ранка хоть и небольшая, но на всякий случай ее забинтовываю – к утру точно пройдет, а сейчас еще есть шанс разбередить.

Вытягиваюсь на кровати и смотрю в потолок. Пытаюсь осознать события этой ночи… и не получается. Больше всего хочется закрыть глаза, заткнуть уши, накрыться с головой одеялом и твердить: «Этого не было! Этого никогда не было! Я нормальная! Этого не было!»

До утра лежу без сна. Страх постепенно утихает и остается странное состояние, когда малейшее движение кажется слишком сложным, мысли вяло ворочаются в голове, и наблюдаю за ними словно со стороны, словно они и не мои вовсе.

Немного прихожу в себя, услышав тихие разговоры и возню из кухни. После того как мать и отчим уходят на работу, посещаю туалет и начинаю заниматься обычными делами. Но все через силу, словно каждый шаг и каждое движение сегодня требуют вдвое больших затрат энергии. Выбора нет – приходится стиснуть зубы и делать.

Мысли крутятся вокруг того, что это повторилось снова. Я снова ходила во сне. Почему озеро? Почему кладбище? Это можно списать на лунатизм? Даже если можно, остаются еще голоса, которые я объяснить не в силах. Что со мной происходит? Может, я проклята? От этих мыслей зябко.

Когда наступает время относить яйца бабе Мане, меня буквально начинает колотить. Понимаю, что просто не могу. Лихорадочно начинаю искать выход из ситуации, а когда получается это сделать, чувствую, словно с моих плеч упал неподъемный груз – я ведь не обязательно должна отдать их сейчас и не обязательно сама! Вполне могу попросить Йона.

После этого мне становится легче, и остальные рутинные дела проделываю веселее, хоть и немного переживаю о том, что Йон может сегодня за мной не зайти. Всегда заходит, но вдруг именно сегодня… А если откажет? Что я буду делать тогда? Гоню от себя эти мысли, но они возвращаются снова и снова.

Выйдя с детьми на улицу, облегченно выдыхаю – Йон пришел. Даже не припомню, когда была более рада его видеть.

Глава 4

Из забытья меня вырывает привычно раздражающее дребезжание будильника. Выключаю его и сажусь на кровати. Напрасно я раньше не ценила такие простые радости, как проснуться в том же месте, что и заснуть - не в реке, не на кладбище, а в собственной постели. Если так произошло, значит, утро уже можно считать добрым.

Развязываю веревки и спускаю ноги с кровати, но, наступив на что-то мокрое и холодное, сразу отдергиваю. Совсем забыла о тряпках! Аккуратно собираю их с пола и на вытянутых руках отношу во двор. Там прополаскиваю и развешиваю на заборе в месте, где они не будут слишком бросаться в глаза. Возвратившись в свою комнату, переодеваюсь в платье и приступаю к обычной утренней рутине.

Самочувствие уже получше. То ли дело в том, что больше мне не нужно переживать весь этот ужас в одиночестве, то ли в том, что я наконец-то более-менее выспалась – не знаю. Но сегодня у меня чувство, что все не так уж плохо.

Закончив с утренними делами, беру яйца, закрываю дверь, прячу ключ и выхожу с близнецами на улицу. Вопреки обыкновению, Йона перед домом нет. Осматриваюсь по сторонам – пусто. Он не пришел.

Внутри меня все обрывается. На ватных ногах возвращаюсь во двор и оставляю миску с яйцами за калиткой. Если Йона нет, придется относить их самой, и лучше обойтись без лишних свидетелей. Так что сперва отведу детей к бабке, а уже потом сделаю, что должна.

В голове крутятся мысли о том, почему он не пришел. Никаких признаков болезни я вчера не заметила, так что, вероятнее всего, он не пришел, просто потому что передумал со мной общаться. Наверняка, или воспитание не позволило сказать все прямо, или он струсил и из-за этого не смог. Сердце сдавливает болезненным спазмом. И что теперь будет? В классе он тоже перестанет со мной общаться? Мы станем просто двумя школьниками, которые сидят за одной партой? Хотя если он сохранит мою тайну, уже будет неплохо.

Я настолько погружена в свои переживания, что даже не реагирую на язвительные слова бабки. Отдав мальчишек, поворачиваю к своему дому. Ноги переставляются с трудом – все во мне противится тому, чтобы вновь идти в дом бабы Мани.

Внезапно меня кто-то нагоняет и хватает за руку. Поворачиваюсь – Йон, согнувшись, упирается рукой в колено и пытается отдышаться. Когда это ему удается, он произносит:

- Уффф! Представляешь, проспал сегодня! Хорошо, служанка побоялась, что завтрак остынет, и пришла о нем напомнить. Надо же так попасть! Вчера снова допоздна сидел в библиотеке, пытаясь отыскать что-нибудь полезное, и, видимо, организм мне за это решил отомстить. Ты как – уже отнесла яйца?

Чувствуя, как мир снова обретает краски, отрицательно качаю головой, опасаясь, что из-за кома в горле не смогу сказать ничего внятного.

- Ладно, пойдем!

Возвращаемся ко мне домой, я передаю ему яйца и по дороге к бабе Мане все-таки рассказываю о ее вреднючей козе. Йон усмехается:

- Не переживай! Если сунется ко мне, я ее так огрею, что мало не покажется. Это ты мелкая и нестрашная, а у меня кулаки вот какие! – он демонстрирует действительно внушительного размера кулак.

Пока относит яйца, удается окончательно прийти в себя. Теперь мои мысли о том, что Йон мог меня предать, кажутся странными – он же ни разу не дал повода плохо о себе подумать и всегда был на моей стороне. Может, это еще один признак подступающего безумия?

- Как ты? - спрашивает парень сразу же после возвращения.

Пожимаю плечами:

- Сегодня со мной ничего странного не происходило. По твоему совету на ночь связала ноги и положила мокрую тряпку, но, кажется, предосторожность оказалась излишней. А ты нашел что-нибудь полезное?

Теперь его очередь пожимать плечами:

- Не знаю. Я решил сперва набрать хотя бы три книги, которые покажутся подходящими, а потом уже пробовать разобрать, есть ли в них что-то полезное. Отец купил библиотеку у какого-то разорившегося аристократа, но сам, так же как и мама, не принадлежит к любителям чтения. Его не волнует, что нужно сделать каталог или как-то упорядочить книги по темам. Для отца достаточно того, что он может хвастаться библиотекой в разговоре.

- Немного обидно за книги. Он хоть сохраняющие заклинания повесил?

- Конечно, - усмехается Йон. – За них ведь деньги уплачены.

- А родителям ты как-то объяснял, почему начал интересоваться библиотекой? Они наверняка в курсе, что ты тоже не любитель книг.

- Они пока не спрашивали. Но ты права – лучше придумать отмазку заранее. Хотя чего это я? Можно использовать ту же, что и для твоей матери – ищем книги по «Сказаниям о Богах». Если они вдруг попадутся, прихватим их за компанию и положим на видном месте.

- Как скажешь.

- А ты не можешь оказаться магом? Например, некромантом? – с надеждой спрашивает Йон.

- Нет, - огорченно вздыхаю я. – Последний раз проверялась, когда к вам приезжал маг, чтобы прочитать заклятья на здоровье скота. Он сказал, что магии во мне нет совсем.

- А она не может появиться вдруг?

- Можем уточнить в книге, но насколько я помню объяснения учителя, не может.

- А вдруг ты некромант, и тот маг просто не смог рассмотреть твою силу?

- Сила - она сила и есть. Даже если маг не инициирован, она все равно чувствуется. Просто до инициации маг не может ею пользоваться. Обычно инициация происходит в возрасте от пяти до десяти лет у всех магов, кроме некромантов, у которых она может произойти в любой момент, а может и не произойти вовсе. Но я совершенно точно не маг.

Глава 5

Просыпаюсь и, выключив будильник, какое-то время с облегчением смотрю на потолок. Просыпаться в своей постели – это ли не счастье? Как по мне, так очень даже.

Сегодня вспоминаю, что на полу мокрые тряпки, сразу после пробуждения и в этот раз сперва их собираю, а потом уже ставлю ноги на пол. Объяснить матери, зачем мне понадобились тряпки и почему я волоку их из дома, было бы сложно, поэтому пока запихиваю их подальше под кровать, а потом переодеваюсь и выхожу из комнаты. Быстро умывшись, сажусь завтракать. Поскольку на ферме так заведено, что по выходным работают только те, у кого нет детей, мать с отчимом сегодня могут заняться домашними делами. И хоть я их не встретила, наверняка они где-то недалеко.

Делаю себе чай и пододвигаю поближе плошку с малиновым вареньем, которым намазываю большой румяный блин. Братья будут рады такому завтраку – они обожают сладкое.

Когда выхожу в туалет, замечаю, что мать уже занялась стиркой. При виде меня она командует:

- Перестели свою постель и принеси грязное сюда. Будешь полоскать белье.

- Хорошо.

Быстренько посещаю место, в которое направлялась изначально, а затем бегу выполнять распоряжение матери, ведь если излишне промедлить, можно нарваться на очередную лекцию о том, что я слишком ленивая.

Чтобы выполоскать белье, беру большой таз и наполняю его водой из дождевой бочки. Вода холодная, но не жалуюсь – матери со стиральной доской приходится гораздо тяжелее.

Мы уже почти заканчиваем, когда в калитку входит обаятельно улыбающийся Йон. Он здоровается и спрашивает у матери:

- Госпожа Ровена, я тут вспомнил, что недавно дождик был, и после него в лесу наверняка полно грибов. Отпустите Лию составить мне компанию в их поисках?

Она осматривает его высокие сапоги, одежду из плотной ткани и большую корзину, свисающую с локтя, и усмехается:

- Лия пока занята. Но как закончит со стиркой, можете идти.

- Я могу чем-то помочь? – интересуется Йон.

Мать усмехается:

- Коли не боишься работы, можешь развесить белье.

Парень ставит корзину на землю, подхватывает стопку чистых простыней и деловито спрашивает:

- На какую веревку?

Споласкиваю руки и поднимаюсь:

- Верни белье в тазик. Ты же не сможешь одновременно и держать, и вешать. Пойдем!

Отвожу Йона к бельевым веревкам и интересуюсь:

- Ты видел, как это делается?

- Нет, - качает головой парень. – Но это же несложно?

Улыбаюсь:

- Сейчас все покажу.

Беру простыню за концы длинной стороны и встряхиваю. После этого перекидываю через веревку и закрепляю прищепками, висящими с краю:

- На простыни и пододеяльники нужно по 5-6, на наволочки – 4. И лучше белье перекидывать так, чтобы ветер не смог его сорвать. Ты пока бери наволочки. Мне осталось совсем немного, и я тебе помогу.

Возвращаюсь и вижу довольное лицо матери. Ей настолько нравится, что Йон вешает наше белье? Видимо, да.

Заканчиваю свою работу и бегу помогать парню, а когда все белье развешано, попросив подождать меня во дворе, бегу в дом. Повязываю на голову легкий платок, под платье поддеваю мамины штаны, а сверху накидываю кофту не столько из-за лесной прохлады, сколько из-за комаров и клещей. Спрашиваю у матери, можно ли взять ее сапоги. Получив разрешение, спешно обуваюсь и перетягиваю голенище веревкой, чтобы сгладить разницу в размере.

В сенцах бросаю нож, который взяла на кухне, в корзину и радостная выбегаю во двор. Йон, до этого сидевший на скамейке, вскакивает и улыбается:

- Ты, как всегда, быстро. Пойдем!

Лес встречает нас прохладным полумраком, пением птиц и запахом хвои. Увидев листья полыни, срываю их, разминаю и обмазываю лицо, шею и оголенную часть рук. Йон скептически усмехается, но просит:

- Я тоже хочу! Мне тоже нужна защита от комаров.

Но вместо того чтобы взять протянутые листья, наклоняет лицо так, чтобы я смогла достать, и лукаво улыбается. Представив, насколько близко придется быть к нему во время натирания, вспыхиваю:

- Ты уже большой мальчик! Давай сам!

Вкладываю ему в руку листья, разворачиваюсь и быстрым шагом направляюсь вглубь леса. Йон смеется, а потом догоняет, и дальше мы идем бок о бок.

После дождя грибов и правда много, так что выбираем только самые вкусные и самые красивые, ведь если будем брать все подряд, наберем корзины слишком быстро и придется возвращаться домой, чего очень бы не хотелось.

- Я вчера пробежался по книгам «Загробный мир» и «Редкие магические способности». В первой вообще ничего полезного, а во второй я нашел, что есть некроманты, которые могут видеть призраков. Но разговаривать с ними могут, только если призрак был некромантом. А поскольку некроманты избегают становиться призраками, встретить их практически невозможно.

- Сомневаюсь тогда, что у нас в деревне их может быть целых два.

- Судя по тому, что написано в книге, не может.