Девять жизней Вероники . Ведьмино дерево.

Эпилог .

Внезапно он исчез, растворился и оставил лишь жгучую боль внутри .

— Я уничтожу тебя! — голос, вырвавшийся из моей глотки, не принадлежал мне. Он был хриплым, проржавленным ненавистью, рождённым в самых тёмных глубинах души. — Я найду тебя, где бы ты ни был, и сотру в порошок! Ты слышишь меня?! Я найду тебя!

Я кричала, вкладывая в слова всю ярость, всю накопившуюся боль, словно могла силой одного лишь голоса разорвать ткань реальности и дотянуться до него. Горло разрывалось от напряжения, а в ушах стоял оглушительный звон. Но он и так слышал меня. Он слышал каждый мой вздох, каждое предательское биение сердца. Всегда.

Где-то в тенях, за незримой пеленой, разделявшей наши миры, я чувствовала его. Я видела его — тот мерцающий, ядовитый образ в моём сознании. Он не улыбался. Он ухмылялся. Это был оскал хищника, который наблюдает, как трепыхается в его сетях добыча. Он упивался моим горем, словно изысканным вином, смаковал каждую нотку отчаяния в моём голосе, каждую искорку нарастающего безумия в моих глазах.

Воздух вокруг меня сгустился, заряженный этой немой пыткой. Я стояла, сжимая кулаки так, что ногти впивались в ладони, и сквозь туман ярости дала себе клятву, жгучую и бесповоротную, как прикосновение раскалённого металла.

Я найду его. Непременно найду. Я пройду сквозь все миры, разгадаю все его игры, разорву все его чары. И когда он, наконец, окажется передо мной, когда в его глазах мелькнёт не всеведение, а животный страх, я сотру с его лица эту вечную, надменную ухмылку. Я заставлю его почувствовать боль. Я сделаю это его последним ощущением в этой вечности.

Раз и навсегда.

Глава 1.

Всё началось в другом, примитивном мире, который я теперь порой вспоминаю как дурной сон, сотканный из пыли библиотек, запаха дешёвого кофе и вечного чувства, что настоящая жизнь проходит где-то мимо. Я была просто студенткой-медиком, заложницей бесконечных сессий и терпкой бормотухи, чей вкус навсегда врезался в память как символ той, прежней, незначительной жизни.

В тот вечер мы шумели, празднуя окончание очередного учебного кошмара. Воздух был густым от сигаретного дыма, громкой музыки и всеобщего облегчения. Я, захлёбываясь смехом и очередной порцией дешёвого вина, спорила о чём-то с лучшей подругой, как вдруг дверь в квартиру с грохотом распахнулась.

И вошёл ОН. Мой Бо.

Воздух в комнате словно загустел, вытеснив весь шум на периферию сознания. Он пах кожей куртки, ночным городом и той опасной, животной свободой, что всегда манила меня, как мотылька на безрассудный огонь. Я называла его так уже пару лет — с того самого дня, как мы столкнулись в университетском коридоре. Сначала он ворчал, отнекивался, но потом сам просил, притягивая меня к себе и шепча на ухо губами, обожжёнными сигаретой: «Только ты. Никто другой».

Наши взгляды встретились через толпу, и он расплылся в той самой улыбке — кривой, немного циничной, но от которой у меня подкашивались ноги, а рассудок растворялся, как сахар в горячем чае.

— Привет, Мышонок! Смотрю, веселитесь? — его голос, низкий и бархатный, с лёгкой хрипотцой, прорезал гул вечеринки, достигнув меня одну.

— Бо, без тебя было скучно! — я, пошатываясь от выпитого и внезапной слабости в коленях, прильнула к его руке, впитывая исходящее от него тепло и этот сводящий с ума запах. Сегодня всё должно было измениться. Я чувствовала это каждой клеткой, каждым нервным окончанием.

— Да ну, тебе никогда не бывает скучно, ты же одна на миллион! — и снова эта улыбка, мой личный, запретный и самый желанный наркотик.

— Ты меня любишь? — слова вырвались сами, опередив мысль и чувство стыда, и я тут же глупо хихикнула, пытаясь скрыть предательскую дрожь в голосе.

— Конечно, люблю, глупенькая! — он чмокнул меня в макушку, и это мимолётное прикосновение обожгло кожу. — Разве можно любить кого-то, кроме тебя?

И вот я уже его марионетка, готовая танцевать под любую мелодию, что он заиграет. Я утонула в его объятиях, как в единственном убежище от всей этой серости. Но вдруг его тело, такое расслабленное секунду назад, напряглось. Его взгляд, скользнув по толпе, нашёл кого-то позади меня, и он резко, почти грубо, отстранился. Холодок проник под кожу.

— Прости, Мышонок, мне пора.

Ледяная пустота. Меня выдернули из-под тёплого пледа и бросили на холодном сквозняке реальности.

— Какого… — я не договорила, увидев, как он направился к высокой рыжей в короткой, вызывающе облегающей юбке. Его рука уверенно, почти по-хозяйски, обвила её талию. — Анна? Какого чёрта!

— Вероника, тише! — шипела Ольга, хватая меня за локоть, её пальцы впивались в кожу.

— Я что, сказала это вслух? — голос мой прозвучал чужим и хриплым, полным непролитых слёз и накипевшей ярости.

— Да! И ты сверлишь их взглядом, прекрати!

— Да что он в ней нашёл? Она же…

— Вероника, мы все знаем, кто она, но не надо сцен! — её пальцы впились в мою руку ещё сильнее. — Угомонись! Хватит с тебя на сегодня! Пошли!

Ольга выхватила мой стакан и потащила к выходу, не дав мне даже попрощаться. Уходя, я видела, как та змея обвивается вокруг него мёртвой хваткой, а он, улыбаясь, наклоняется к её уху. Снова. Он снова выбрал не меня. Как и всегда. Как десятки раз до этого. Острая, унизительная боль, острее любого скальпеля, пронзила грудь.

На улице холодный ночной воздух обжёг лёгкие, но не протрезвил. Только усилил тошнотворную пустоту, разверзшуюся внутри.

— Ну почему так? — меня разрывало на части, обида и злость клокотали, как лава.

— Потому что ты в его френдзоне! Ты — его удобная муза, а нужна ему — вот такая!

— Но я ничего не хочу, кроме него!

— Хватит! Он затуманил тебе мозги. Все эти девки смеются над тобой за твоей спиной.

Она была права. А я — жалкая, глупая девчонка, позволившая себе раствориться в другом человеке, как сахар в воде.

Мы шли, и Ольга о чём-то болтала, пытаясь отвлечь, но её слова долетали до меня сквозь вату отчаяния. Вдруг взгляд зацепился за тусклую, мигающую вывеску «Предсказания», едва видимую в тени грязного переулка. Окно было тёмным, но в его глубине что-то мерцало — тусклая точка, словно зрачок спящего хищника.

— Смотри! Давай зайдём!

— Ты рехнулась? — возмутилась Ольга. — Ты еле стоишь! Это какая-то помойка!

— Ну пожалуйста! — я уже тащила её к тяжелой, потрескавшейся двери, которая казалась входом в другое измерение.

Внутри пахло пылью веков, старой древесиной и чем-то горьким, вроде полыни. Воздух был неподвижным и густым, им было трудно дышать.

— Есть кто? — мой голос прозвучал громко и неуместно в этой гробовой тишине.

— Тише! Никого нет, пошли! — тянула меня Ольга, её страх был почти осязаем, липким и холодным.

— Ау!

— Чего хочешь? — из глубины комнаты, из-за занавески из бусин, донёсся тихий, скрипучий голос. Он будто исходил от самой тьмы, не имея источника.

— Вы хозяйка? — я попыталась звучать твёрже, но голос предательски дрогнул.

— Говори, зачем пришла, или уходи! — прошипел голос, и по спине пробежали мурашки.

— Вероника, пошли! Это жутко!

— Я хочу… любовный приворот! — мне было смешно и стыдно это произносить вслух, но отчаяние заглушало разум. — У меня есть его фото!

— Ты уверена, что хочешь этого? — голос прозвучал прямо у моего уха, ледяным дыханием, хотя никто не приближался.

— Да! Я готова на всё!

— Садись… Я тебя ждала.

— Она ждала тебя? — фыркнула Ольга, но её смешок был нервным, почти истеричным. — Две сумасшедшие! Я жду на улице!

Я шагнула вперёд, раздвигая звенящие бусы. Шагнула в зыбкую тень, в бездну. Я ещё не знала, что это решение навсегда разорвёт ткань моей реальности. Наутро я не помнила ничего. Позже я пыталась собрать память по крупицам, но всё было как в густом тумане. Помню только огромные, бездонные глаза, смотревшие на меня из темноты. Или это приснилось? А может, и вся моя прошлая жизнь — всего лишь сон? Я прожила сотни лет в иных мирах, но так и не нашла ответов.

Глава 2.

Почему так светло? У нас же плотные тёмные шторы?

С этой смутной мыслью я проснулась в то утро. Утро, которое навсегда разделило мою жизнь на «до» и «после». Лучи солнца, казалось, были слишком яркими и навязчивыми, они золотистой пылью струились сквозь высокое стрельчатое окно, которого в моей спальне быть не должно. Голова гудела, словно после тяжёлого похмелья, хотя вчера я выпила всего два бокала. Я лежала с закрытыми глазами, пытаясь собрать в кучу обрывки воспоминаний. Тот странный вечер, ресторан, падение Бо… и главврач с его безумными речами. Что это вообще было?

Мои размышления прервало резкое прикосновение. Чьи-то тонкие, но сильные руки схватили меня за плечи и принялись безцеремонно трясти.

— Госпожа, госпожа! Проснитесь! Они уже идут сюда!

Госпожа? Какая ещё госпожа? Чей это дрожащий голос?

Не успела я открыть глаза, как дверь в покои с грохотом распахнулась, ударившись о каменную стену. На пороге стояла толпа мужчин в причудливых одеяниях — кожаных, металлических, напоминающих костюмы из какого-то фэнтезийного фильма.

— Она здесь, господин! — прозвучал грубый голос прямо у моего уха.

— Где ты шлялась этой ночью? Опять по своим проклятым лесам? — над кроватью навис гигантский мужчина с седеющей бородой и густой паутиной шрамов на лице. Прежде чем я успела моргнуть, его ладонь со всей силы обожгла мою щёку.

Боль была настолько реальной и яркой, что в глазах потемнело.

— Что… — смогла я только прошептать, онемев от ужаса и непонимания.

— Так я и думал! Я запретил тебе покидать замок по ночам ! Ещё одна такая выходка — и я запру тебя в этой башне на хлеб и воду! Ты меня поняла?!

— Что…

— Ты меня поняла?! — он вцепился в ворот моей ночной рубашки, и его горячее дыхание обожгло лицо.

— Поняла… — выдавила я, чувствуя, как по щекам текут предательские слёзы.

— Вот и славно! — он с силой отшвырнул меня, и я упала на груду шёлковых подушек. — Приведи её в порядок к вечеру. У неё должен быть товарный вид.

Товарный вид?

Когда грузные шаги затихли в коридоре, в комнате осталась лишь юная девушка, лет шестнадцати, с большими испуганными глазами. Я наконец осмотрелась. Высокий потолок с тёмными деревянными балками, каменные стынущие стены, гобелены, изображающие сцены охоты… Это была не моя комната. Это была не моя жизнь.

— Госпожа, госпожа… — служанка бессильно металась по комнате, заламывая руки. — Вам это не понравится, госпожа… Но этот великан из Дальних Земель приезжает сегодня!

Великан? Значит, я всё ещё сплю.

Я снова откинулась на подушки, сжав веки в надежде проснуться в своей постели.

— Госпожа, вы меня слышите?

— Да, слышу… — механически ответила я.

— Этой ночью стражник видел, как вы покидали замок! Ваши вылазки становятся всё опаснее… Я же вас предупреждала!

— Как тебя зовут? — неожиданно спросила я, решая играть по правилам этого абсурдного сна.

— Госпожа? С вами всё в порядке?

— Нет. Я, кажется, ударилась головой и теперь ничего не помню.

— Вы серьёзно?

— Ещё как!

— Я Амалия, госпожа… ваша служанка…

— А тот… мужчина? Мой отец?

— Да, лорд Валдар … Вы меня пугаете…

— Ну, и кто этот великан из Дальних Земель?

— Один из самых грозных воинов Севера. За него вас хотят выдать замуж…

— Вот оно что… — устало пробормотала я. — Понятно.

— Госпожа, у нас большие проблемы! Почему вы так спокойны? Вы правда ударились головой?

— Да, Амалия. Кажется, я ударилась головой и окончательно сошла с ума.

Когда же этот кошмар закончится?

Тишину разорвал оглушительный, низкий гул колокола, от которого содрогнулись стены.

— Что это? — я подскочила и бросилась к окну.

— О, нет, госпожа! Только не это! Её поймали!

— Кого?!

— Джулию! Джулию поймали! Она вчера была с вами!

Я распахнула тяжёлую деревянную ставню, и у меня перехватило дыхание. Прямо передо мной раскинулась замковая площадь, запруженная народом. В её центре, на грубом деревянном помосте, стояла хрупкая темноволосая девушка, окружённая стражниками. И снова я услышала тот самый властный голос, разносящийся над толпой:

— Эта женщина обвиняется в колдовстве и приговаривается к смерти!

— Чего?! — вырвалось у меня. Вот так кровожадные сны.

— Госпожа, это конец! — Амалия разрыдалась.

Девушка на эшафоте подняла голову. И хотя нас разделяли десятки метров, расстояние словно исчезло. Я увидела её глаза. Большие, тёмные, полные ужаса и… узнавания. Я знаю эти глаза!

Дальше всё поплыло, как в дурном тумане. Лорд- отец неожиданно извлёк из ножен тяжёлый меч.

— Нет! — закричала Амалия и в истерике рухнула на пол.

Клинок со свистом рассекает воздух, сверкнув на мгновение в солнечных лучах. Голова с тяжёлым стуком падает на деревянный настил, оставляя за собой багровую дугу.

— Нет! — на этот раз закричала я, вцепляясь в подоконник.

— Как вы можете так спокойно смотреть?! — зарыдала Амалия, поднимаясь с колен. Её лицо исказила ненависть. — Она умерла из-за вас! Это вы! Вы убили мою сестру!

Её слова вонзились в сердце острее любого клинка. И в тот миг ледяное осознание наконец пронзило пелену шока и неверия.

Итак… Игра началась.

Как много времени мне понадобилось, чтобы это осознать, я уже не помню. Но это не было сном. Щека горела, пахло кровью и страхом, а слёзы Амалии были слишком правдивыми. Это была моя новая реальность. Моя первая жизнь. И теперь мне предстояло понять лишь одно: как в ней выжить.

Глава 3.

Я долго лежала в ароматной тёплой ванне, усыпанной лепестками и успокаивающими травами, и снова закрывала глаза, словно щёлкала выключателем в тщетной надежде, что в один миг картинка изменится и я очнусь в своей мягкой кровати. Но каждая попытка заканчивалась одним и тем же: вместо привычного потолка надо мной возвышались грубые каменные своды, а в нос били непривычные запахи — воска, древесины и каких-то чужих тяжелых духов.

— Госпожа… — послышался у самого уха тихий, почти бесшумный голос Амалии.

— Я не сплю, — ответила я и в миллионный раз открыла глаза, встречая её испуганный взгляд.

— Нам пора… — прошептала она. К вечеру её голос приобрёл твёрдость, и я не могла не поразиться стойкости этой хрупкой девушки, которая всего несколько часов назад потеряла сестру. «Это ваша вина!» — пронеслось у меня в голове, и я резко села в ванне, обдавая пол брызгами пенной воды. Я, пусть и ненамеренно, причинила ей боль. Теперь это моя реальность, и я должна в ней разобраться, чтобы не допустить новых провалов.

— Амалия, скажи, этот великан из Дальних Земель уже приехал? Вся эта суматоха из-за него?

— О да, госпожа! — в её глазах мелькнула надежда. — Кажется, к вам возвращается память!

— Ты видела его? Каков он?

— Он… огромный! — Амалия неожиданно оживилась, и на её губах промелькнула смущённая улыбка.

— Насколько огромный? — я решила подыграть и произнесла это с игривой ухмылкой.

— На три головы выше вашего отца! — в её голосе явно звучало восхищение.

— А лицом уродлив?

— О, нет, госпожа! Совсем нет! Шрам на щеке лишь придаёт ему мужественности. А голос… у него такой голос…

— Ты что, в него влюбилась? — поддразнила я.

— Что вы, госпожа! — её улыбка мгновенно исчезла, сменившись испугом. — Я предана вам до конца!

Мы потеряли ту лёгкость, что едва успела возникнуть.

— Амалия, я шучу, — вздохнула я. — Просто хочу смыть с себя весь этот ужасный день. Я знаю, что ты верна мне, и мне бесконечно жаль, что случилось с твоей сестрой.

— Тише, госпожа! — её глаза расширились от страха. — Не здесь, не сейчас об этом!

— Ты права, — тут же согласилась я, понимая, что правила этой игры мне ещё неизвестны. Когда мы останемся наедине, я всё выясню, а сейчас — нельзя ошибаться. — Что ж, собирай меня на этот бал… или что там ждёт меня вечером?

— Сейчас принесу ваше платье! Вы в нём будете просто ослепительны!

Амалия выпорхнула из комнаты, а я, не торопясь, вышла из остывающей воды и завернулась в мягкое, неожиданно нежное полотенце. На мгновение мне показалось, что я снова дома… Но ностальгия делала меня уязвимой, а этого я позволить не могла.

— Это… платье? — возмущённо выдохнула я, разглядывая своё отражение в зеркале.

— Но, госпожа, вы же всегда обожали такие наряды! — пробормотала Амалия в полном недоумении.

— Так вот оно что… Значит, я любила щеголять почти что голой, — сквозь зубы процедила я, окидывая взглядом свой образ. Ткань была изумительной — тёмно-изумрудный бархат, расшитый крошечными сверкающими камнями, которые переливались, словно настоящие алмазы. Цвет действительно делал мои глаза ярче, но вот откровенный вырез, обнажавший грудь и живот, смущал не на шутку. Что ж, пора вживаться в роль. — Амалия, принеси мне бокал вина!

— Вы… вы хотели сказать, эля? Обычно вы пьёте только его!

— Не важно! Вино, эль — просто дай мне чего-нибудь, и побыстрее!

Амалия умчалась и через мгновение вернулась с тяжёлым металлическим кубком, доверху наполненным тёмной жидкостью. Что ж, была не была! Я залпом осушила его.

— Хм… сносный напиток, — отметила я, чувствуя, как по телу разливается приятное тепло, смывая остатки напряжения.

В последний раз взглянув в зеркало, я провела рукой по груди, проверяя, насколько надёжно сидит этот вызывающий наряд, и уверенной походкой направилась к двери.

— Амалия! — громко позвала я, видя, что девушка застыла на месте, поражённая моей внезапной переменой. — Чего стоишь? Веди меня на этот маскарад!

Мы долго шли по бесконечным извилистым коридорам, похожим на лабиринт, сворачивая то направо, то налево. Всё вокруг тонуло в полумраке, изредка разрываемом тусклым светом одиноких свечей. Как она вообще здесь ориентируется? — мелькнуло у меня в голове. — И как мне запомнить эту дорогу? Пока что буду ходить только с ней — лишних подозрений мне не нужно.

Наконец мы оказались перед массивными резными дверями, не похожими на все остальные. У входа стояли двое стражников.

— Добрый вечер, госпожа! — почти одновременно произнесли они, склонив головы в почтительном поклоне. Неужели это мне? Утром они так не церемонились. Видимо, здесь все играют свои роли.

— Добрый вечер, господа! — мои слова вылетели сами собой, лёгкие и игривые, и я сама удивилась этому. Что со мной? Неужели тот напиток так подействовал?

Стражи распахнули двери, и мы шагнули в другой мир — шумный, яркий, наполненный музыкой и смехом. В центре зала кружились пары, а вдоль стен ломились от яств столы. В дальнем конце, на возвышении, восседал мой «отец».

— Госпожа Вероника! — прогремел чей-то голос, и на мгновение в зале воцарилась тишина, все взгляды устремились на меня.

Моё тело будто действовало само — губы растянулись в обольстительной улыбке, бёдра плавно закачались в такт музыке. Толпа взорвалась одобрительным гулом, приветствуя моё появление. Что со мной? Откуда у меня эти манеры? И ещё… Вероника. Моё настоящее имя. Насмешка? Или спасательная нить, связывающая меня с прошлым?

— Отец… — произнесла я, изящно склонив голову, и заняла место рядом с ним.

— Рад, что ты пришла в себя, Вероника! — на его лице застыла довольная ухмылка. — Надеюсь, сегодня обойдётся без скандалов.

— Конечно, отец! — мой голос прозвучал слащаво и неестественно, но он остался доволен. А гнев его я уже видела — повторения не хотелось.

Я бросила взгляд на стол и вдруг осознала, что не ела весь день. Жадно схватив огромную виноградину — нет, это была целая слива! — я проглотила её, и это лишь разожгло аппетит. Затем я вцепилась в гигантскую жареную ногу какого-то неведомого зверя. Это было так вкусно, что я не могла остановиться, запивая еду вином из стоявшего рядом бокала. Обычное вино, совсем не то, что принесла Амалия.

Глава 4.

Мы буквально бежали по тёмному коридору, где наши шаги глухо отдавались от каменных стен, а единственным светом были редкие свечи в железных подсвечниках, отбрасывающие тревожные, пляшущие тени. Я понимала, что надо молчать, пока мы не останемся одни, но вопросы, которые разрывали меня изнутри, требовали выхода.

Едва дверь в мои покои захлопнулась, я, прислонившись к ней спиной, не выдержала:

— Кто... кто это был? — выдохнула я, и мой голос прозвучал сдавленно и хрипло.

— О ком вы, госпожа?

— Этот слуга! Тот, которого чуть не убили из-за меня!

— Бенедикт? Вы о нём?

— Бенедикт... — прошептала я, и это имя обожгло губы, как раскалённый уголь. — Бенедикт.

Я повторяла его имя снова и снова, чувствуя, как по щекам катятся предательские, горячие слёзы. Это был он. Он! Я видела его здесь, в этой чужой, жестокой реальности! Горькая радость сдавила горло. Но сейчас нельзя было раскисать. Я должна была найти его, понять, помнит ли он что-нибудь... Хотя я почти не сомневалась, что нет.

— Амалия! — я резко стряхнула слёзы тыльной стороной ладони, заставив свой голос звучать ровно и властно. — Расскажи мне всё, что ты знаешь о нём.

— Госпожа, что значит «всё»?

— Амалия, перестань! — воскликнула я резче, чем планировала, и тут же смягчилась, увидев, как она вздрогнула. — Прости... просто этот день был невыносимо тяжёлым, и ты даже не представляешь, насколько. Пожалуйста, расскажи всё, что знаешь о Бенедикте. Представь, что рассказываешь его историю впервые. Любая мелочь сейчас важна.

— Поняла, госпожа! — Амалия кивнула и, сделав небольшую паузу, начала рассказ. — Бенедикт — сын местной целительницы из деревни, он из совсем бедной семьи. Его мать, Афелия, помогала беднякам и никогда не бывала в замке. Но однажды на охоте ваш отец сильно поранил ногу, и кровь ничем не могли остановить. Афелия как раз собирала в лесу травы для своих снадобий и случайно наткнулась на них. Именно она смогла помочь. В знак благодарности ваш отец предложил ей целую гору монет, но она умоляла взять её сына ко двору. Король согласился, и так Бенедикт стал слугой. Это всё, что я знаю, госпожа.

— Он живёт во дворце?

— Нет, госпожа. Он живёт в одной из хижин в рабочей деревне.

— Ты знаешь где именно?

— Нет... но я могу узнать, если вы хотите.

— Спасибо, Амалия! Ты очень мне помогла. А теперь — новое платье, и как можно скорее! Нам нужно вернуться в зал.

— Сейчас принесу.

— И ещё! Что это был за напиток, который ты мне дала?

— Это ваш эль. Вы сами покупаете его где-то в деревне, но я не знаю, где именно...

— Он ещё есть?

— Да, госпожа. Ещё много.

— Отлично. Налей мне ещё бокал.

— Но, госпожа... этого может быть слишком много, — голос Амалии дрогнул от беспокойства. — Обычно вы не пьёте больше одного...

— Разве сегодня обычный день? — горько усмехнулась я.

— Однозначно нет, госпожа...

— Вот именно! Так что принеси мне эля и платье!

Когда я сделала первый глоток, знакомое тепло снова разлилось по венам, отгоняя прочь дрожь и страх. С новым приливом неестественного спокойствия я снова вошла в зал, стараясь, чтобы моя походка была плавной и уверенной, и в ответ на одобрительные возгласы толпы ответила томной улыбкой.

Я пыталась найти в толпе Воланда, но его нигде не было видно. Неужели он уехал? Однако довольное лицо отца успокаивало. Нужно было просто пережить этот вечер. Я опустилась на своё место и взяла бокал, как вдруг над моим плечом нависла высокая тёмная фигура, от которой по спине пробежал ледяной холод.

— Госпожа, разрешите представиться! — этот голос... я узнала бы его из тысячи! Я медленно подняла глаза и почувствовала, как земля уходит из-под ног. Главврач. Моя рука сама потянулась к нему, и он коснулся её своими ледяными губами в почтительном приветствии. — Лорд Дамиан. Старший брат Воланда.

— А где же сам Воланд? — с трудом выдавила я, сглатывая комок в горле.

— К сожалению, гонцы принесли дурные вести, и он был вынужден отбыть. Но не тревожьтесь, вы скоро встретитесь вновь, — в его глазах плясали насмешливые огоньки. — А сейчас... не окажете ли вы мне честь разделить с вами этот танец?

— Конечно, — в моём голосе зазвенела стальная нотка. Он бросал мне вызов. Что ж, я принимаю его.

Зал замка тонул в густом полумраке, дрожащий свет факелов отбрасывал на каменные стены гигантские, пляшущие тени. Под сводами звенели струны лютни и виолы, выстукивая чёткий, завораживающий ритм. Лорд Дамиан приложил свою прохладную ладонь к моей спине, и мы закружились в общем хороводе. Его движения были безупречны и полны скрытой силы.

— Молчишь? — его бархатный голос прозвучал прямо над ухом. — Неужели нет вопросов?

— Раз ты появился здесь, думаю, тебе есть что сказать, — я приняла правила игры, отвечая с показным спокойствием, скрывая внутреннюю дрожь.

— А ты мне нравишься всё больше! — он усмехнулся, легко ведя меня через зал.
— Игра началась?

— О да! И мне безумно понравилось её начало! Ты прекрасно справляешься. Ну, за редким исключением... — его взгляд скользнул в сторону, где стоял отец, и мы оба поняли, о чём он.

— Ты подкинул мне ловушку, а я в неё попала. Но это не повторится, — твёрдо заявила я.

— Уверена? — его надменная ухмылка заставляла сжиматься сердце.

— Бенедикт...

— Ах, ну конечно, Бенедикт! Это единственное, что тебя волнует?

— Он настоящий? — продолжила я, игнорируя его насмешку.

— А сама-то как думаешь?

— Я помню правила. Настоящая здесь только я. Мне не надо повторять дважды! — злобно прошипела я.

— Тогда к чему этот вопрос?

— Есть ещё правила, о которых я не знаю?

— Смотрю, ты быстро учишься. Что ж, — он снисходительно улыбнулся. — Ты не можешь никому рассказывать о себе и о нашей игре. Все эти люди, их тела и души, реальны. Но они ничего не помнят о прошлых жизнях. Если ослушаешься — человек пострадает. И поверь, его мучения будут самыми что ни есть реальными.

Глава 5.

Утро встретило меня тревогой, въевшейся в самое нутро. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь стрельчатое окно, казались насмешкой. Всего один день в этой новой реальности, а ощущение было будто я прожила здесь целую вечность, полную страха, боли и... надежды. Эта надежда звалась Бенедикт. Мысль о том, что он здесь, так близко, согревала сильнее любого эля. Само это воспоминание придавало сил, заставляя сжимать кулаки под грубыми шёлковыми простынями. Амалия должна вот-вот вернуться с вестями. Это ожидание было томительным и сладостным одновременно.

«Что ж, раз это теперь моя жизнь, пора действовать, — подумала я, вставая с кровати. — Информация — вот моё настоящее оружие. И этот чудодейственный эль... Надо срочно выяснить, сколько его осталось».

— Доброе утро, госпожа! — Амалия вошла бесшумно, как тень. Её лицо было бледным, но спокойным.

— Доброе утро, Амалия. — Я подошла к ней и мягко коснулась её руки. — Как ты?

— Всё хорошо, госпожа, — она автоматически отвесила поклон, избегая моего взгляда.

Этот жест ранил больнее любого упрёка.

— Амалия, прошу тебя, оставь эти церемонии! — в моём голосе прозвучала неподдельная мольба. — Ты — самый близкий человек для меня здесь. Ты — моя семья. И я скорблю вместе с тобой о Джулии. Я правда не помню той ночи, не понимаю, что творится с моей памятью, но клянусь, я бы никогда сознательно не причинила боли ни тебе, ни ей! Прости меня!

Это был крик души. Вся эта новая реальность была создана для меня, под мой «сценарий», но люди здесь были настоящими, и они страдали по воле того, кто устроил эту жестокую игру. Но разве в этом была моя вина? Я была пешкой. Но даже пешка может стать ферзём. И я сделаю всё, чтобы защитить тех, кто оказался рядом.

— Спасибо, госпожа, — тихо произнесла Амалия, и в её глазах блеснули слёзы. — Я знаю. Джулия... она так восхищалась вами. Именно благодаря ей я оказалась в замке и служу вам. Она считала вас подругой, и я... я надеюсь стать вам такой же.

— Амалия, — я сжала её руку. — Ты для меня уже больше чем подруга. Ты — моя семья в этом мире. Я не шучу.

— Спасибо, — она смахнула слезу и попыталась улыбнуться.

— Не хочешь прогуляться? — предложила я. — Эти каменные стены начинают давить.

— С удовольствием, госпожа!

Мы вышли на площадь, залитую утренним солнцем. Воздух был свеж и пах тёплым камнем, хлебом и далёким дымком. Я закрыла глаза, подставив лицо солнечным лучам, и на мгновение почувствовала себя просто собой, а не марионеткой в чуждой пьесе. Я заметила, как молодой сапожник, вытирая руки о фартук, подмигнул Амалии.

— Кажется, у тебя есть поклонник, — мягко подшутила я.

— Госпожа! — её щёки залились предательским румянцем, и это было самое живое выражение, что я видела на её лице с момента нашей встречи.

Я не стала торопить её с расспросами о Бенедикте. Сейчас ей нужна была эта передышка, эта тень нормальной жизни. Но мысли о нём не покидали меня ни на секунду. Бо... Ты здесь. Я нашла тебя. И я ни за что не отпущу тебя снова.

— За что с ним так?.. — чей-то встревоженный шёпот вырвал меня из раздумий.

Я огляделась и увидела, что в центре площади собралась небольшая, но густеющая толпа.

— Что там происходит? — спросила я Амалию.

— Не знаю, — настороженно ответила она. — Наверное, очередной нарушитель порядков.

— Пойдём, посмотрим, — скомандовала я, чувствуя, как в груди защемило от дурного предчувствия.

Мы стали пробираться сквозь стену спин. И то, что я увидела, заставило моё сердце остановиться.

К позорному столбу был привязан человек. Его одежда была в клочьях и пропитана кровью, лицо опухло от побоев, но я узнала его с первого взгляда. Всё моё существо, каждая клетка, кричали об этом. Бенедикт.

Без единой мысли я рванулась вперёд.

— Вы как? — прошептала я, опускаясь перед ним на колени.

Он не ответил. Не издал ни звука. Лишь короткий, прерывистый вздох вырвался из его груди, и капля крови скатилась с его подбородка на пыльные камни.

— Госпожа, нам нужно уйти! Немедленно! — Амалия вцепилась мне в руку, её голос дрожал от ужаса. Она нервно оглядывалась, будто ожидая, что из толпы вот-вот появятся стражи.

— Это Бенедикт... — пробормотала я, не в силах отвести взгляд от его истерзанной спины.

— Да, госпожа, я знаю! Именно поэтому мы должны уйти! Иначе будет только хуже! Для него.

«Хуже? — с бешеной яростью пронеслось у меня в голове. — Куда уж хуже?» Его избили и выставили на всеобщее посмешище и жалость. Из-за меня. Из-за моего неловкого движения, моего взгляда. Как я могу просто уйти и оставить его?

Но холодный, трезвый рассудок, выкованный в горниле вчерашнего ужаса, взял верх. Если его не убили сразу, а подвергли такому унижению, то что сделают с ним, если увидят, что госпожа проявляет к нему интерес? Нет. Я не причиню ему новой боли.

— Уходим, — сдавленно прошептала я, отводя глаза. — Нас не должны видеть здесь.

Мы быстро ретировались, скрывшись в тени арки. Но я не ушла. Я стояла и смотрела, как солнце медленно поднимается над его истерзанной фигурой.

Кто это сделал? Отец, чья ярость не знает границ? Исчезнувший Воланд, чья «милость» оказалась такой жестокой? Или... Лорд Дамиан? Да, это было бы похоже на него — изощрённо, болезненно и с намёком. Это было предупреждение. Лично для меня.

«Хорошо, — подумала я, сжимая кулаки так, что ногти впились в ладони. — Предупреждение принято».

Я отступила в тень. Но лишь для того, чтобы подготовиться к ответному удару. Игра только начиналась.