Джокер. Однажды в Аркхэме

ВМЕСТО ПРОЛОГА

«ШОУ МЮРРЕЯ ФРАНКЛИНА»

Ночь была похожа на скучную мелодраму, но для Алекса Донахью, с каждой проходящей мимо него секундой, она представлялась невыносимой пыткой. Он с горечью, которая была свойственна лишь ему(и только ему!), вспомнил, что прежде чем покинуть свою крохотную комнатушку, ему в голову мелькнула мысль прихватить с собой устаревшее игровое устройство «Пауэр-джи» на случай, если ему то место, куда они отправляются, не понравится - а он даже в какой-то степени возненавидел его - увлекаться любимой игрой "Шкатулка". Конечно, миниатюрному аппарату с чёрно-белым экраном и довольно-таки примитивной графикой было ещё далеко до игровых автоматов, превосходящих своего конкурента принципиально во всём. Однако, окажись "Пауэр" здесь, то превратился бы в настоящего покровителя Алекса. Потому что он так и не решился взять игрушку с собой, так как она производила очень уж громкий и, к тому же, неуклюжий звук. 
Приносить сюда "Пауэр", возможно, для кого-то считалось бы глупостью, и звук скорее никому бы не угодил, но не вздорно ли случай, когда теряешь голову с одних лишь пустых разговоров? Всё было предсказуемо, как в дешёвом сериале: ведущий несёт какую-то чушь, а все остальные хохочут, как полные идиоты.
- Мамочка, я хочу домой, – сказал Алекс тихо, но Абиссаль не повернулась. Она даже не обратила внимание на его слова, так как была занята аплодированием. Франклина Мюррея, когда тому в очередной раз довелось закрутить дурацкую шутку. Правда, суть которой одиннадцатилетнему Алексу, как и другие шутки в его репертуаре, оставалась не раскрытой. В пятилетнем возрасте, упав с лестницы чердака, он получил серьёзную травму головы. После того случая его соображание стало медлительным, а голова начинала раскалываться при любых возникающих утомлений.
Конечно, Алекс с той же легкостью, что и его мать, которая считает его довольно-таки избалованным (он это знал, не спросите каким образом, просто знал), мог бы превратить шоу в «спектакль», удачно покатившаяся во многих его ранних «представлениях». Но Алекс считал, что уже перерос того возраста, когда дети достигают желанной цели при помощи особых «представлений».
Может, ему понадобятся ещё годы, чтобы окончательно вникать в корни тирад Мюррея, но его вполне устраивает и положение, в котором он в них, как говорил его отец, ни черта не понимает. Всё что ему нужно сейчас - так это придумать убедительный план "побега". Причём, как можно скорее.
Помещение представляло за собой большой зрительный зал. Расставленные кресла предназначались всем. Камеры огромного размера записывали каждый кульминационный миг вечера, заодно придавая возможность всей Америке следить за шоу в живом эфире. На фоне той части сцены, где находился Мюррей с доктором Салли Джеймс и Барри О'доннелл, отражались высокие здания в объятии ночного сумрака. 
- Доктор Салли, прежде всего я должен у вас спросить: как вы относитесь к политическому протесту жителей Готэма?
В гримёрской Джокер уставился на экран «IV4», как загипнотизированный, губы разошлись в улыбке, а Алекс нервно поёжился в кресле.
- Радикально неодобрительно, как и остальные разумные люди в городе.
- Стойте-стойте... то есть другую часть вы не считаете разумной? Вы это имеете в виду? – улыбнулся Мюррей своей улыбкой, той, в которой слегка угадывается фальшивое удивление.
- Если вы намекаете на тех, кто обезумел в маске клоуна… нет, я считаю их вообще-то чокнутыми, – ответила старушка, и зал залился смехом.
Вновь аплодисменты. Алекс тоже похлопал, потому что старушка выразилась «гру-бым словом». Он счел это первым развлекательным событием за всю историю сегодняшнего шоу. Затем речь опять шла о каких-то препаратах и разных всяких-там-болтовни, чем и всегда занимаются взрослые. 
Однако случилось нечто необычайное, когда на сцену вышел человек в красном костюме. Его лицо покрывалось в белом гриме, точно таким же образом наряжались люди на улицах, но, в отличии от остальных, этот вел себя довольно спокойно. Он улыбался, когда занавесы разошлись. На мгновение мальчику показалось, что тот держит в руке какой-то предмет… вроде сигарету, но в другой момент понял, что ошибся. 
Обман зрения, больше ничего.
Джокер - так его объявил Мюррей - шёл, танцуя на ходу под ритмом весёлой музыки в исполнении живого оркестра. Мужчина, которого показали буквально пару секунд назад на больших экранах, висевшие под потолочными фонарями, с немалой силой боролся со смехом, но все его усилия терпели крах, а клоун выглядел совсем наоборот. Да, он улыбался, а улыбка его выходила искренней. Сама перспектива, что эти двое - одна и та же личность, поначалу показалась Алексу нелепой, а затем... Почему бы нет?
Тут неоспоримым был лишь тот факт, что толстяк-фотограф, сидящий за его спиной - который, опорожнив очередную бутылку «кока-колы», начал грызть картофель-фри, - проявлял всем, кто по жестокой воле судьбы оказался рядом с ним, особую антипатию. Хотя то, что случилось на сцене в дальнейшие секунды, заставило Алекса напрочь забыть про его существование.

***

Его изумлённые глаза таращились на Артура Флека, целующего старушку доктор Салли, у которой все шансы на протест равнялись нулю. Поэтому она просто опрокидывала руки, давая знать, что она в колоссальном недоумении от происходящего, покуда тот не оторвал помадную «улыбку» с ее старческих губ. 
Мюррей в это время уже располагался за столом, где в тот момент Алекс впервые заметил кружку с его именем.
После глубокого поцелуя, но не столь романтического, Артур сел во вращающееся кресло, положив правую ногу на левое колено. Между тем, доктор Салли и Бари О'доннелл тихо опустились на диван справа. По виду, старушка всё еще была в изумлении.
- Вы целы, доктор Салли? – Мюррей нарочито скорчил гримасу. Нарастал очередной поток смеха. 
Точно так же на Алекса смотрел учитель английского языка, прочитав его короткое эссе на тему «Кем я хочу стать».
"Хочу быть счастливым, не хочу быть унылым говном!" - написал он, и всё.
По вторникам на «Эйч-ти-ви» шла демонстрация сериала про группу студентов-пилигримов, странствующих по опасным уголкам мира в поисках потерянного меча короля Артура. Алекс мечтал быть участником этой удивительной путешествии Рейнольдса и его друзей, может быть, с того самого момента, когда убедился, что такого энтузиазма от реального мира ему никогда не получить. И бог свидетель, в первые секунды, держа ручку в руке, дрожь которой никогда не унять, как и его травма в голове, Алекс подумал написать обо всём этом. Но конечно же, позволить себе такого не мог, ибо это выглядело бы… нелепо. Вдруг тот, кто узнает его секрет, сообщит кому-то другому... скажем, директору школы, а тот в свою очередь специальной больнице, где заставляют тебя есть всякие… насекомые?! Пропитать твой мозг какими-то электрическими приборами (или как там их называют, электрошоковой терапией?). Где каждым вечером непослушных запирают в пустующий карцер, чтобы крысы-мутанты, как в том фильме, разорвали твое тело в клочья.
Нет, лучше уж быть... клоуном, да, дурацким клоуном, чем пойти на такой риск.
Не так ли?

ГЛАВА 1. БЕЛАЯ КОМНАТА

Его смех был неизбежным, и он это знал. Потому и не сопротивлялся своей "судьбе", когда открылась дверь в "БЕЛУЮ КОМНАТУ". Она зашла внутрь короткими дамскими шагами. Чернокожая женщина на низких каблуках. 
Артур Флек - он же Джокер, прозвище которого впервые произнёс человек, кого он когда-то мечтал звать отцом – находился в центре помещения, спиной к двери. Его руки заключались в наручниках, хотя они давно перестали проявлять какие-либо неудобства. А комната, где он располагался, была предназначена для специальных допросов пациентов психиатрической больницы «Аркхэм», которых было в определённо-меньшинством количестве.
- Добрый день, Артур, – отозвалась женщина. – Простите, что заставила вас ждать.
- Джейни, - Он обернулся через левое плечо. – Чего вы такая грустная?
Дженифер Веллброк, обойдя стол, посмотрела на него как на младенца, задавший очень уж глупый вопрос.
- Простите? - Её брови слегка сошлись на переносице.
- Вам хреново, как бы вы не старались скрывать это от меня. 
- Нет.
- Да бросьте, – Артур закатил глаза, пытаясь раскинуть руки, но наручники, как обычно, ему этого не позволяли. – У каждого своё горе. И даже у вас. Разве не так всё изначально было задумано?
- Тогда придется поменять планы. – Она уселась напротив него.
- Детектор говорит, что ответ дан неправильный. Теперь, согласно законам лечебницы, мне придётся вас убить. 

***

Сработал инстинкт самосохранения, и Дженнифер резко задрала голову. Она знала, что подобное не может произойти, но всё равно хотела убедиться, что она находится в полной безопасности. Мало того, её не один раз уверяли, что в наручниках он не может оказать на неё какую бы ни было опасность. А если даже дойдёт до того, ей всего лишь нужно дотянуться до кнопки тревоги, прикреплённая к стене у двери. Сие только вопрос времени. Но представить ту картину, что человек пытается устроить очередную пакость, скорее приводило к отвращению, нежели к страху. Хотя сама-то несколько дней назад собиралась пристрелить его, чего она в данный момент напрочь забыла.
Дженнифер нарушила молчание:
- Вы знаете правила - я должна записать наш разговор. – И медленно подвинула прибор к подбородку хмурящегося.
Тот несколько раз ударил указательным пальцем на клетчатый колпак микрофона.
- И всё начинает повторяться. Мне эта штуковина начинает надоедать. – В его голосе прозвучало раздражение. Дженнифер подумала, что именно таким выглядит лицо Артура Флека - настоящего, а не Джокера.
- К сожалению, иногда у нас не бывает выбора.
Хорошо сказано, подумала Дженнифер.
- Конечно, выбор есть всегда, – сказал Артур, вновь сверкая. - Иногда смерть – это тоже выбор, причем самый доступный. От вас требуется всего лишь не забыть взвести курок перед тем, как вы это сделаете.
- Думаете, это смешно? – Тут она не сдержалась и наклонилась вперёд.
Артур поступил так же. Как же люди любили задавать ему этот вопрос. Ещё как любили, а он больше обожал им отвечать.
- Ну да, – ответил он. – Знаете ли, мне всегда смешно.
- Что ж…  
Дженнифер перебили.
- Хотя смех этот отражается лишь на моем лице… коли решитесь рыться глубоко внутри, то встретите мальчишку, запертый один в комнатушке. Он-то всегда плачет.
Проанализировав его слова, Дженнифер спросила:
- Вы когда-нибудь пытались его утешить?
Артур поднял глаза, и их взгляды впервые в ходе сегодняшнего "собеседования" пересеклись. В нем женщина увидела собственное отражение, и ей стало как-то не по себе. Может, это был страх? Нет, так не должно быть(или да?).
- Не хочу об этом говорить. – Первым отступил Артур.
- Хорошо, о чём же вы хотите?
- О вас. - Он продемонстрировал ей свою растянутую улыбку, обнажив неровные зубы. А Дженнифер невольно отпрянула, словно ей дали горячую пощёчину. 
- Боюсь, что… - начала было она. 
- У вас есть дети?
Нарастала пауза.
- Давайте не будем… - Дженнифер обрезала взгляд, чтобы скрыть внезапный испуг, который без разрешения всколыхнул наружу.
- Вы боитесь, не так ли? Вот что является основой хаоса, что творится снаружи. Люди формируют беспорядки, потому что они боятся быть в числе жертв. Они боятся терять самое бесценное, что у них имеется в жизни. Свободу. А вы хотели бы пойти на такое, чтобы не продолжить наш разговор о вашей семье?
Она сглотнула и приложила определенные усилия, дабы переменить тему.
- Это не имеет отношение к нашему делу. 
- Ещё как имеет...
- Вас что-то не устраивает, Артур? – перебила его Дженнифер. В глазах её были видны огоньки настороженности.
Артур ехидно хмыкнул.
- Всё меня в этом грёбанном мире, открыто говоря, не устраивает. Три месяца как я тащусь в вашем тёмном замке, а вашему правительству плевать на мое единственное желание. – Он нарочито растянул последние слова, чтобы они вышли эффективно... и знал, что успевает в этом деле.
- Что же… - Но Дженнифер опять отрезали. 
- Я говорил вам, что с раннего детства мечтал быть стенд-ап комиком? Наверное, нет. Помимо того, я был единственным мужчиной в доме, и это меня устраивало. Ещё как устраивало. Я хотел делать людям добро. Ведь моя… мама этого хотела. Она всегда говорила, что я послан нести радость и смех. Поэтому она звала меня не по имени, а как РАДОСТЬ. Забавно, не правда ли? Хоть и не знал радости всю свою поганую жизнь. Однако теперь, когда я знаю, что она и вовсе не была моей матерью, а обдолбанной психопаткой, а все остальные – наглые и безжалостные, думаю, лучше отправить их всех к чертям. - Мгновенная пауза. - Не всех подряд, а каждой персоне уделить особое внимание, наслаждаясь перспекти-кхе-кхе-вой… - Артур остановился, чтобы заполнить лёгкие воздухом, и продолжил. - Я буду убивать и убивать, покуда сам не умру. Мне бы не хотелось этого делать, но я не могу остановиться, потому что в этом и заключается моя трагедия. А без неё я... я - ничтожество. И всё что мне хочется, так это немного покоя. Вы меня понимаете? Тогда умоляю вас, отдайте мне то, что я прощу.
- Если вы про лекарства, они и так превышают норму. – Дженнифер начала рыться в какие-то бумаги, пристальным взглядом изучая их содержание. - По протоколу я могу попросить доктора о вашей просьбе лишь в том случае, когда убеждаюсь в невменяемости вашего состояния. Однако, думаю, они уже должны были оказать хоть какой-нибудь прогресс.
Артур испустил злобный смешок и улыбнулся во весь рот, оскалив обнаженные зубы. То, как себя он вёл, беспокоило Дженнифер.
- Мне кажется, - проговорил он, - я слышал эту реплику раньше.