Диагноз: Бывший

Глава 1

– У тебя есть дочка?
– Да, а что тебя удивляет, Амосов?
– Жень, ей три года, – Артем смотрит на меня и ждет объяснений.
– И что?
– Я уехал четыре года назад, а через девять месяцев она родилась.
– Артем, что ты хочешь от меня?
– Хочу знать, чья это дочка?
– Моя.
– Кто ее отец?

Ты отец. Но, когда надо было выбрать меня, ты слился и уехал строить карьеру. Я как-то одна тут справилась. Трудности первого года жизни, параллельная учеба – все пережила и привыкла без тебя. Не надо теперь требовать от меня правды. Ты свой шанс быть с нами упустил. Ты всего лишь бывший. А мы не твои девочки.

ОЛЬГА ТИМОФЕЕВА "ДИАГНОЗ: Бывший"

**Эксклюзивно на литнет*

Все совпадения случайны

– У нас собрание? – киваю постовой медсестре на толпу врачей и медсестер в холле, разматывая на ходу шарф с шеи и раздеваясь. – Надеюсь, не из-за того, что я опоздала? – подбадриваю сама себя. – Дочка заболела и пришлось отвезти к родителям.

– Неа. У нас новый зав, Жень. Все это обсуждают, так что не до тебя.

– Фух.

– И кто он?

– Пока не знаем, но… он такой… ммм… – закатывает глаза Оля. – Высокий. Серьезный. Брутальный. А главное… холостой.

Понятно. Проходили уже это.

Я быстро в раздевалку, переодеваюсь в бирюзовую хирургическую робу.

У меня против моей воли возникает очень четкий образ широкоплечего кардиохирурга из прошлого. Усмехаюсь. Теперь у меня на таких стойкий иммунитет. Привита, слава Богу.

Когда выхожу в коридор, возле поста уже собираются хирурги, кардиологи и медсестры. Всем интересно посмотреть на нового заведующего.

– Привет, Жень, – здоровается Николай Николаевич, хирург, с которым мы в смене и которому я обычно ассистирую.

– Здравствуйте, у нас же сегодня операция?

– Да, – кивает, просматривая на ходу какие-то бумаги, – замена клапана.

Понимающе киваю, люблю знать, к чему готовиться. Да, я пока только ассистирующий хирург, но придет время и сама буду делать операции.

Николай Николаевич Росницкий последний месяц исполнял обязанности заведующего отделения. И все думали, что именно он и займет это место. Ждали только официального назначения, а тут на тебе… Кто-то со стороны.

Я захожу за стойку к Оле и присаживаюсь на край стола.

– Заинтригована? – улыбается мне.

– Очень, – смеюсь в ответ.

– Росницкий недоволен, видела? – наклоняется ко мне и шепчет Оля.

– Ага, он давно присматривался к этому месту. Даже говорил мне, что поменял бы в отделении, будь он тут заведующим. А тут как будто специально нового ждали, – шепчу ей.

– О! Идут, – выпрямляется Оля, я поднимаюсь за ней.

Первым идет Валерий Андреевич, наш главврач, за ними еще несколько врачей.

– Коллеги, – начинает Валерий Андреевич. – Хочу представить вам нашего и вашего нового заведующего отделением, – мужчина в белом халате делает шаг вперед.

Меня передергивает от того, кого вижу.

Хочется одновременно сбежать, дать пощечину и плюнуть в лицо.

– Высококлассный кардиохирург – Артем Александрович Амосов, – презентуют нам нового зава.

А-мо-сов.

Я выдыхаю из легких весь воздух и замираю.

Давайте я лучше презентацию вам сделаю.

Не вот эти пафосные речи о нем, как о враче. Тут все на высшем уровне. Кто бы сомневался.

Как о человеке.

Который соблазнил студентку. Заставил ее влюбиться. Переспал с ней. А потом оставил на столе записку, предупреждая, что было ночью и чтобы я приняла таблетки и не залетела. А сам свалил за границу повышать квалификацию. Прихватив с собой бывшую жену и сына.

Повышать квалификацию.

– Доброе утро, коллеги… - его голос не изменился.

Низкий, бархатный пробирается под кожу и будоражит кровь.

Четыре чертовых года прошло.

А я все также его ненавижу и не могу простить.

В груди горит.

Амосов рассказывает что-то, но у меня все слова мимо. В голове шумит и ворох мыслей, вопросов и проклятий.

Вот какого черта он явился? Почему сюда-то.

Другого места, что ли, не нашлось? Серьезно? Во всей столице одна только клиника? Ну много же центров кардиологических, где его ждали бы с распростертыми объятиями.

А не наш скромная частная клиника.

Украдкой рассматриваю его.

Широкая накачанная грудь, плечи. Проступают через хирургичку. Ткань халата натягивается на мышцах рук.

Аккуратная щетина, видно, что ухоженная.

И голубые глаза.

Фирменные.

У Янки точь-в-точь, как у него, цвета морской волны на рассвете. Тепло-голубой. Редкие очень, поэтому и сложно не отметить это.

– …Опыт работы заведующим у меня большой, а также есть опыт работы в кардиохирургии более десяти лет. Стажировка за границей. Я собираюсь вывести наше отделение на совершенно другой уровень. Но об этом расскажу чуть позже.

Он ведет взглядом по толпе.

С каждым заочно знакомясь и тормозит на мне. Узнает мгновенно. Запинается на доли секунды. Облизывает губы.

Весь мир будто ставит на паузу. Он и я. Я и он. Мы и есть. И нас уже нет.

– Наслышан, что у нас тут очень сильная команда, поэтому я бы хотел познакомиться со всеми лично, – слышу Амосова, – я буду приглашать вас на индивидуальную беседу, будьте готовы.

Индивидуальная беседа.

Уволится надо до нее? Или все же пощечину залепить.

Я только нашла место, в котором мне нравится все. От руководства до уборщиц. Идеально подобранный персонал, достойная оплата и самые современные технологии.

И что теперь?

Отказаться от этого, чтобы только не встречаться с ним?

Выдыхаю. Успокаиваюсь.

Вот как с ним работать? Личное дело мое подними, там же синим по белому написано – дочь Яна Артемовна. Как врач уже сроки рассчитает.

Глава 2

Я работаю тут уже год. Переучившись с пластического хирурга на кардиохирурга, устроилась сюда. Многое за время расставания с Артемом хотелось забыть. А лучшее лекарство, как оказалось не время, а занятие по душе.

Таких дел было у меня два – дочка и учеба. Мама с папой были против, чтобы я переучивалась и рожала, но если бы послушала их, то свихнулась бы.

Я и не думала тогда, что получится дорасти до ассистента кардиохирурга. Было дикое желание, но не было уверенности. Беременность, роды, маленький ребенок. На одной чаше весов.

Забыть все, что было до этого с Артемом – на другой.

И чтобы Амосов и там не перевесил и не вогнал в депрессию, пришлось учиться. Много, на износ, но хирургия вытеснила все мысли о нем. Успокоила.

А теперь он вот так просто врывается в мою жизнь и одним взглядом собирается разрушить все.

Отхожу в сторону, персонал проходит мимо меня.

– Николай… – шепчу, когда проходит мимо меня и пожимаю плечами.

– Хлебнем мы с ним, – отвечает то ли мне, то ли в пустоту и проходит мимо.

Я жду, когда последний человек выйдет из кабинета Амосова и закрываю за ним дверь.

Внутри закипает. Зубы сжимаю, чтобы не выдать ему весь поток моих недовольств.

– Привет, Жень, – улыбается, когда остаемся наедине.

Рад, говнюк, меня видеть.

– Здравствуйте, Артем Александрович, – холодно отвечаю.

Усмехается уголком губ.

– Неожиданно было тебя тут увидеть, – убирает ручку на стол.

– Вас тоже.

– Можешь на “ты”. Мы одни тут.

– Не стоит, в больнице у меня исключительно рабочие отношения со всеми, поэтому нет разделения наедине или нет. И, Артем Александрович, я теперь кардиохирург, а не ассистентка, поэтому найдите себе, пожалуйста, кого-то другого.

– Жень… – откашливается, как перед очень щепетильным разговором.

– Артем Александрович, я уже сказала, что на работе у меня исключительно рабочие отношения. В личную жизнь других сотрудников я не лезу. Что было в прошлом,там и осталось. Я живу настоящим. Поэтому, если можно, Евгения, – звучит вполне уверенно.

Артем прикусывает губу, как будто не этого ждал. Но чтобы я показала, что переживаю хоть грамм о том, что он сделал, да ни в жизнь!

– Отличную профессию выбрала, Женя.

Молча смотрю на Артема. Мне на его одобрение фиолетово.

– Работать будешь со мной.

– У меня расписан план операций на неделю. Нельзя просто так оставить Росницкого без ассистента.

– Это не твои заботы. Ассистент у него будет. На эту неделю снимаю тебя со всех операций. Поможешь мне тут освоиться и разобраться со всем.

– Почему я? Возьмите любую медсестру, она поможет лучше.

– Мне не нужна медсестра, мне нужна ты.

Смотрит в глаза. И пробирается ими под одежду.

Заставляет даже на расстоянии почувствовать его взгляд и ощутить как перебирает по коже. Его слова звучат двусмысленно, но я делаю вид, что не замечаю этого.

Не замечаю его взглядов и оценок того, как я выгляжу. Знаю, что выгляжу на десяточку.

– Вы сомневаетесь во мне как в специалисте, поэтому отстраняете от операции?

– Нет, – серьезно отвечает. – Просто я тут только тебя знаю и тебе пока доверяю. Вернешься к операциям, не волнуйся. Построим твой график, но пока работаешь со мной.

Не хочу я работать с ним. Время не хочу проводить с ним. Подальше держаться от него хочу.

– А если я откажусь?

– Ты не можешь.

Гад. Снова все внутри затягивается паутинкой льда.

– Значит так, Женя, для начала составь мне список всего персонала нашего отделения. Врачи, – подчеркивает ребром ладоней один список, – медсестры, остальной персонал, все группы отдельно. Потом по этому списку запроси личные дела в кадрах, хочу ознакомиться, кто есть кто.

Я открываю рот, чтобы отказаться, но если сделаю это, кто-то принесет ему мое личное дело и Артем узнает о Яне, вот тогда будут другие вопросы. Я не хочу, чтобы знал. Чтобы появлялся в ее жизни и исчезал. Пусть будет все, как есть. И лучше я личными делами займусь, там проще скрыть информацию о себе.

Приходится согласиться на его условия.

– Хорошо, еще что-то?

– Карты всех пациентов, кто сейчас числится в отделении на стационаре.

– Еще что-то?

– Кофе.

– Хах, – вырывается само. – А вы не обнаглели Артем Александрович?

– На этой неделе тебя платят за то, чтобы ты делала то, что я говорю. Жду кофе и личные дела.

– Круассан не желаете? – язвлю в ответ.

– Нет, просто черный кофе, без сахара.

Резко разворачиваюсь, так что, высокий хвост с размаху бьет по лицу.

– У тебя десять минут, – слышу в спину.

Закатываю глаза, но, сдержавшись, молча выхожу и захлопываю дверь.

– Ну как, Жень? – меня тут же окружают Оля и еще пара медсестер. – Что говорил?

– Будет личные дела каждого изучать.

– Искать незамужних, – смеется Оля. – Мне бы такого мужа. Перспективный, крутой, красивый, уверенный мужик. И не женат. Мечта…

Наивные такие. Амосова под каблук. Тем более кольцо.

Он же только сердца разбивать умеет.

– Оль… Не тот он человек.

– А ты откуда знаешь?

– Наслышана. Твой Арсений гораздо лучше, Оль.

– Евгения, у вас три минуты осталось, – слышу строгий голос Амосова и резко на него оборачиваюсь. Девчонки врассыпную от меня.

И долго он тут? Что слышал?

Глава 3

Как бы он там строго на меня ни смотрел, я не боюсь его. При всем его умении быть глобальным мудаком, Амосов никогда не врал мне и не делал ничего, чтобы мне было хуже.

Разворачиваюсь и иду к выходу.

Как бы мне хотелось, чтобы он жалел, что тогда уехал. Чтобы ногти грыз, сладким объедался и обрастал целлюлитом. Но это все, конечно, не про Амосова.

Захожу в лифт, здороваюсь со знакомой медсестрой из хирургии и спускаюсь на первый этаж к кадровику.

Десять минут… Ишь какой. И туда сходи, и то сделай, и кофе принеси.

Я тут хирург, если что, Амосов. Пусть не звезда кардиологии заморская, как некоторые, но все же желание и рвение есть. Опыт – дело наживное.

Но вот это “принеси кофе”... хочется плюнуть туда, чтобы вкуснее ему было.

– Все нормально, Жень? – наклоняется и шепчет та самая знакомая медсестра.

Она так смотрит на меня, что я тут же начинаю поправлять одежду и волосы.

– Да, а что?

– У тебя такое лицо, будто ты собралась кому-то кол в сердце вогнать.

Я замираю на секунду, а потом расслабляюсь и начинаю смеяться. Кол в сердце.

– Точнее и не скажешь, Танюш.

– Я слышала, у вас новый заведующий. Это не ему ли?

Лифт останавливается, двери разъезжаются.

Киваю и улыбаюсь в ответ. В подробности не вдаюсь.

Справляюсь у кадровика. Надо сказать, что личные дела мне давать не хотят, но соглашаются исключительно за счет моего обаяния. Стопочка получается приличная. Как бы ни хотела, но я не унесу это все.

И это как бы не моя проблема, пусть сам ее решает.

Беру рабочий телефон и набираю Артема.

– Амосов, – тут же отвечает мне.

– Артем Александрович, я собрала для вас личные дела. Но их очень много, можете прислать кого-то из мужчин, чтобы помогли занести к вам?

– Хорошо, какой кабинет?

– На первом этаже, восемнадцатый.

Кладу трубку. Нечего там чирикать с ним без дела.

Пару минут ждем, пока в кабинет не заходит сам Артем.

– Ам…

– Спасибо, что собрали все, – кивает кадровику. – Я на пару дней заберу, изучить.

– Аккуратно, пожалуйста, ничего не потеряйте.

Артем забирает все папки и идет к выходу. Придерживаю ему дверь, чтобы вышел.

– Негоже начальнику заниматься такими мелочами.

Амосов приподнимает бровь и усмехается уголком губ.

– Где у вас тут кафе? Хочу перекусить заодно, раз спустился.

А что, жена утром не накормила?

На кончике языка аж щекочет, так хочется съязвить, но я этим только покажу, что меня это волнует.

Глаза невольно опускаются на пальцы. Обручалки нет. Но врачи часто не носят, чтобы не мешало на операции. А может и нет жены. Как там: в одну реку дважды не входят.

– Так что с кафе?

– Там, – киваю в сторону. – Может, я тогда наверх? Пока вы завтракать будете? – смотрю Артему в глаза. Там азарт и блеск.

– Нет, идем со мной, – папки перехватывает в одну руку, а второй подталкивает меня за поясницу в сторону кафе.

Я аккуратно уворачиваюсь, чтобы не лапал меня. На мне хоть и хирургичка, но как будто обнаженная. Кожа под тканью начинает гореть. Это касание отбрасывает в прошлое. Когда легко так было. Встречаться, целоваться. Когда все было одновременно и просто, и сложно.

– Будешь что-нибудь? – спрашивает Артем и идет за свободный столик.

– Нет, – отвечаю глядя в глаза, а желудок предательски урчит, почуяв запах свежих булочек. Артем усмехается уголком губ, ставит на стол кипу папок, дает ЦУ их охранять и ждать его.

Я и забыла, что встала сегодня в пять. Яна заболела, отвезла ее маме, там успела только чашку кофе с бутербродом ухватить и сразу в больницу. И все равно опоздала на работу.

Артем обходит стол и опускает между нами поднос. Там два салата, брускетты с несколькими начинками, хлебцы, сок, круассаны, два стаканчика кофе.

– Ты не лопнешь? – возмущаюсь, глядя на это. – Я бы на операцию успела сходить, пока ты это съешь.

– Это тебе, – ставит передо мной салат, кофе, круасан. – Не знаю, какие ты любишь, поэтому бери любые, – кивает на брускетты, – я ем все.

– Я же сказала, что не буду.

– У тебя взгляд голодный, съешь еще кого-нибудь или покусаешь, – улыбается, прищуривая глаза. Смешно ему.

Но я до этого момента и, правда, думала, что не хочу есть, а как вижу эти все вкусности в животе революция целая. И чтобы ее заглушить приходиться пойти на компромисс с Артемом.

Я беру вилку и накалываю лист салата, помидорину и кусочек сыра. Ммм… все же я голодная.

– Давно тут работаешь? – интересуется Артем между прочим и тоже ест.

– Полтора года.

– Быстро ты сменила специализацию.

– Основное образование у меня было, поэтому просто повысила квалификацию, – я заканчиваю с салатом и беру брускетту с моцареллой, помидором и оливками.

– Почему кардиохирургия? А не что-то еще?

Снова ловит мой взгляд и топит в своих голубых омутах. Много чего хочется ему сказать. И записку припомнить, и что свалил в закат. Ни привет, ни пока. А сейчас как ни в чем не бывало решил, что мы можем общаться будто ничего не было. Можем, конечно, но по работе, а не эти милые застольные беседы.

– Просто это откликнулось сильнее. Без почки человек может жить, без сердца нет.

– Как сама?

– Артем, давай мы не будем переходить на личную жизнь друг друга. Я у тебя не спрашиваю как ты, с кем ты и где ты. Ты меня тоже не спрашивай. Будем держать субординацию. Мне нравится это больница, это отделение и коллектив. И только из-за того, что ты тут босс, я не собираюсь уходить.

– Я не хочу, чтоб ты уходила.

Я перестаю жевать. Это что значит?

У Артема звонит телефон и он тут же отвечает:

– Да, Валерий.

Я напрягаюсь. Это наш главврач что ли?

– Да, я понял, хорошо. Конечно, я сейчас поднимусь. Что еще известно?

Я доедаю свой завтрак. Беру стакан с кофе, – Артем отключается и отодвигает пустую тарелку, – идем.

Глава 4

– Нет, только пришел, – машет головой и идет к умывальнику.

Уверенно, без эмоций отвечает. Умеет все держать в себе. Не понятно только, правда это или нет. Додумывай теперь, что он услышал. Хотя, скорее всего, если бы услышал о дочери, то спросил бы. С другой стороны, чего это сразу я от него должна была родить. Амосов не единственный мужчина.

Артем тщательно моет руки, стряхивает воду и поднимает в локтях вверх.

– Поможешь? – кивает на одноразовые халаты, которые обычно надевает медсестра, но она уже в операционной, готовит все к операции.

Киваю, больше некому. Вскрываю пакет, расправляю халат. Артему достаточно протянуть руки в рукава, но он пропускает руки и делает шаг навстречу. Оказывается в экстремальной близости от меня. Как привидение ныряет сквозь тщательно выстроенные мной границы и на предельных десяти сантиметрах смотрит в глаза.

Вдыхаю его аромат. Он не изменился. И это плохо, потому что тело триггерит на это. Какие-то там подсознательные процессы, на которые я просто не могу влиять.

Открываю губы, хватая от неожиданности воздух, на автомате натягиваю рукава выше, по плечам, до шеи.

Артем медленно наклоняется ко мне. Я даже чувствую его теплое дыхание на щеке и…

Юркаю ему за спину, завязывая на спине халат.

Ты чего, Амосов? Сбрендил?

Затягиваю халат на поясе. Стягиваю края вокруг шеи.

– Пациента привезли, – киваю через смотровое стекло.

– Перчатки, – развернувшись, командует мне и все также держит руки на уровне груди.

Достаю стерильную перчатку и надеваю ему на одну руку, то же самое делаю с другой рукой. Он молча смотрит на меня. И от этого кровоток не ускоряется, а замедляется. Чувство, что кровь густеет. И что он так смотрит на меня?

– Что, даже не спросишь у меня ничего? – спрашиваю первое, что приходит в голову.

– Ты замужем?

Я закатываю глаза и вздыхаю. Беру стерильную маску из пачки, надеваю ему на одно ухо. Снова оказываюсь катастрофически близко к нему, но по-другому тут никак.

– Не это, тебя знания мои не интересуют? Может, я опять тут чье-то место занимаю.

– Мне кажется, ты тогда хороший урок получила, что недопустимо в нашей профессии.

Я надеваю резинку от маски ему на второе ухо.

Если и правда существуют какие-то биополя, то наши сейчас не просто коснулись друг друга, а пересеклись, столкнулись и сцепились. Кто над кем взглядом одержит верх.

– Я не прав?

Прав, гад. Но чтоб я это признала…

– Анестезиолог закончил.

– Тогда идем, – Артем первым заходит в операционную, я за ним.

Вроде мы не торопились, но на самом деле все выверено.

Как только я переступаю порог операционной, я отключаюсь от любых личных мыслей и эмоций. Я уже не Женя. Я врач. А он не Артем, а тоже врач. И мы спасаем чью-то жизнь.

Пациент уже лежит на столе.

– Давай, Женя, назови нам признаки инфаркта.

– Эээ… – теряюсь на мгновение от неожиданности, – так… дискомфорт за гурдиной, жжение, боль в левой руке, плечах, спине, слабость, одышка, холодный пот, тошнота.

– Правильно, по показаниям будем делать реваскуляризацию миокарда. Через что можно делать?

– Через лучевую или бедренную артерию.

– Молодец. Будем через лучевую.

Ждем, когда медсестра обработает руку.

– Делаем пункцию. Вводим катетер, – Артем не спеша вводит трубку, я придерживаю.

Сосредоточенно продолжает.

– Все делаем аккуратно, не торопимся, чтобы не повредить сосуд.

– Поняла.

Росницкий обычно все делал в тишине, сам с собой. Да и что тут обсуждать, когда столько раз это делали. Но мне интересно наблюдать за Амосовым.

– Смотри, Жень, вот бляшка. Видишь?

Я всматриваюсь.

– Тут? – показываю пальцем на экран.

Амосов берет пинцет и поднимает руку.

– Да, вот тут, – ведет по экрану, показывая мне, – сужение. Сосуд критически поражен, вот смотри, – показывает на другой участок, – это нормальное состояние, – переводи пинцет-указку назад, – тут поражение. Разницу видишь?

– Вижу.

– Я ввожу баллон, расширяю суженный участок. Качай.

Выполняю команду.

– Это необходимо, чтобы стент прошел.

– Я знаю.

– Хорошо, ты должна это знать. Мне надо знать, что ты это знаешь.

Когда с этим заканчиваем, имплантируем стент.

– Стент должен плотно прилегать к стенкам артерии, дефектов быть не должно. На этом заканчиваем.

Артем подробно описывает мне каждый шаг. А я вроде видела эту операцию уже не раз, ассистировала при ней, но его слушаю, как лекцию и еще раз проверяю свои знания. Ему я доверяю на тысячу процентов. И вопросов много, но их задам потом. Сейчас главное – пациент.

– Все молодцы, – хвалит Артем, – отличная работа, идем, – и кивает мне на выход.

– Все в порядке? – тут же спрашивает ожидающий нас Валерий Андреевич.

– Да. Можете сказать его родственникам, что все в порядке. Быстро среагировали и успели.

– Спасибо, Артем, вы как по заказу к нам.

– Да это для студентов операция. Ему повезло, что быстро привезли.

– Да я знаю, как позвонили мне, сразу и поехали. Еще раз спасибо, Евгения, вам тоже.

Я киваю молча. Что я… без Артема. Вздыхаю и стягиваю перчатки.

– Ты чего, коллега?

Улыбаюсь под маской пока он не видит. Коллега… звучит так. Неоднозначно, в общем, звучит в нашем случае.

– Ты так много знаешь, мне кажется, я никогда столько не выучу, чтобы самой вести операции, – выкидываю перчатки и снимаю маску. Туда же в урну.

– Врач никогда не бывает один, у него команда, – Артем раздевается следом. – Но ответственность вся на нем, конечно. Развяжешь?

Я помогаю ему, развязываю сзади халат.

– Нужен опыт. И не только в операциях, в возможных осложнениях. Надо уйму всего уметь, знать и быстро принимать решения.

Стягиваю с него халат и выбрасываю. Завожу руки назад, чтобы себе развять завязки.

– Давай помогу, – Артем становится сзади, не спеша развязывает узлы. Специально или нет касается спины, – все дело в навыках, Жень. Надо отработать их до автоматизма, чтобы не думать об этом на операции.

Глава 5

Не готова я сейчас дать ответ.

Надо подумать еще.

Если бы на его месте был любой другой врач, тогда да. Но это Артем.

Зачем он спрашивал меня, замужем ли я, зачем касался? Такое ощущение, что хотел даже поцеловать.

Не-зна-ю.

Раздевшись, выхожу в коридор. Артем разговаривает с Романом Николаевичем, объясняет ему что-то. Я незаметно прохожу мимо них и иду на пост.

– Это нормально так? – возмущается Росницкий Оле. – У меня плановая операция, он снимает моего ассистента и забирает себе. Чтобы что? Блеснуть тут? – Оля неопределенно пожимает плечами в ответ.

Желания обсуждать новое начальство у нее нет, ее все устраивает.

– Что он такого-то гениального сделал, что Роман и Валерий лично прибежали его благодарить. Стентирование? Которое за час делается? Он открытое сердце-то хоть видел, врач этот?

Теперь начинаю закипать я. И не важно, Артем был бы на этом месте или кто-то другой.

– Николай Николаич, это просто их родственник. Вот они и пришли узнать, как прошла операция.

– Жень, глаза открой, – кивает на них, – там пафоса как у орла, а по сути петух общипанный. Вот увидишь, ему еще премию за эту операцию выпишут.

У меня от его откровений рот открывается сам. Да как он вообще может такое говорить?

– А вы бы ему это в лицо сказали?

– Если начальству в лицо говорить все, что о нем думаешь, так кто работать будет? Не нравится он мне, только пришел, а уже порядки свои наводит. Ему виднее… – передразнивает Артема.

– А мне нравится, – улыбается Оля. – Сказал, что так будет, значит, так будет. Никаких тебе колебаний, так или не так. Нравятся мне мужчины, которые берут на себя ответственность. Арсению бы моему у него поучиться, – Оля чуть прищуренным взглядом с заинтересованной улыбкой смотрит в сторону Артема.

Если бы только… то ее Арсений занял бы скамейку запасных.

– Ладно, мне идти надо, отчет писать. Ты теперь с ним работаешь, Жень?

С ним? А я не знаю, с кем я.

– Мне все равно, с кем работать. С кем поставят, с тем и буду.

– Была у нас команда и нет.

Ставит последним словом такую жирную точку и уходит. Как будто я виновата.

– Я в чем виновата, Оль? – облокачиваюсь на стойку. – Что его не поставили завом? А теперь все по-другому будет, не так как он привык?

– Да успокоится. Задело его, да. Еще и тебя забрали. Еще про деньги какие-то услышал. А что, правда, вам премию выпишут за спасение отца Романа Николаевича?

– Ну какая премия, Оль. Это работа наша.

– Хорошая работа, раз Росницкий так психует. Они идут сюда, – Оля поправляет бейдж, проверяет волосы, что все убрано.

– Евгения, мы с вами не договорили, – ко мне подходит один Артем.

– Да, – киваю и я не хочу, если честно, продолжать разговор. Не сейчас. – Так обед уже, – показываю на часы и мечтаю улизнуть.

– Уже? – Артем смотрит на часы. – Тогда в кафе договорим.

Оля ведет бровью, я делаю вид, что не замечаю, но при ней не возражаю.

В лифте молчу. В кафе сама набираю себе на поднос салат, гречку с котлетой и сок. Артем берет в два раза больше еды. Куда только все девается?!

– Так что решила?

Занимаем столик у окна и продолжаем с того места, где остановились в операционной.

Я облизываю губы.

– Вредно разговаривать во время еды, пища плохо усваивается.

Артем усмехается, берет ложку, и начинает есть борщ. Я почему вспоминаю, как у меня дома тоже часто борщ ел. Мне кажется, иногда даже просто так приходил поесть. Меркантильный докторишка.

– Так, ты можешь не говорить, – проглотив, отвечает он, – кивни, если “да”, помаши, если “нет”.

Я закатываю глаза и вздыхаю.

– Это что значит?

От прямого ответа меня спасает звонок моего мобильного. Мама. Ее я проигнорировать не могу. Может, я с Яной что.

– Да, привет, – перестаю есть и отвечаю на звонок, параллельно делаю звук в динамике тише.

– Как прошло? Чего не звонишь, Жень?

– Все хорошо, мам, – знала бы ты с кем я обедаю, – вы как? – говорю ей, но на автомате поднимаю глаза. Артем ест, но слышит же, о чем я говорю.

– У Яночки опять температура, резко так поднялась.

– Сколько?

– Тридцать девять уже.

– Давала что-нибудь?

– Да, другой сироп дала и спать уложила.

– Хорошо, мам. Я позже позвоню, на обеде сейчас.

– Пока, детка.

– Мама? – переспрашивает Артем.

– Да.

– Передавай ей привет, как увидишь.

Ага, я как передам, так она тебе сковородой по голове зарядит, расчленит и в духовку запихнет. Или вообще закопает.

– Хорошо, – натягиваю улыбку.

– Как они, как отец?

– Папа на пенсии, ушел из больницы в прошлом году, но стало скучно и теперь он читает в университете лекции студентам. Мама дома, – в основном занимается внучкой и внуком, но я об этом помолчу – все у них хорошо. И времени друг на друга хватает, и любят друг друга.

Артем отставляет в сторону пустую тарелку и смотрит на меня.

А ты думал, я забыла все? Не думала об этом? Не искала доказательств тому, что ты был не прав? Искала и нашла. Доказать тебе, тугодуму, что ты был не прав. Обжегшись один раз, не факт, что следующий повторится.

Я никогда ему это не скажу, но очень надеюсь, что приблизительный смысл моих слов и взгляда понял.

– Рад за них, как Макс?

– Нормально, женился, у него сын, – еще одно тебе доказательство, как можно совмещать работу и семью.

Артем усмехается уголком губ. Мне не смешно. Если брат узнает, что Артем вернулся, тем более, что мы работаем вместе, то есть вероятность, что место зава снова освободится.

Когда Макс узнал, от кого я беременна, он чуть не рванул на поиски Амосова и не придушил его. А мама готова была помогать тащить папашу в ЗАГС. Но все остыли и передумали.

В общем, так и живем. Папа только на его стороне. Лучший его кардиохирург и заведующий. О чем они договорились, я не знаю, но только папа доволен был, кто отец моей дочки. Сказал, что гены отменные.

Глава 6  

– Нормально, подружка, кстати, просила твой телефон, я дам, чтобы ты с ней напрямую поговорил, хорошо?

Так уверенно говорю, что сама верю в свою ложь. У меня ни подружек, ни чужих детей нет.

– Конечно, звони, – Леша кивает неопределенно.

Я молча на него смотрю, неудобно, что не развиваю разговор, хочу, чтобы он ушел. Не сейчас, Леш.

– Приятного аппетита и рад знакомству, – Леша кивает нам и исчезает.

Артем смотрит на меня. Провожает взглядом Алексея.

Я не хочу это обсуждать. Хочу, чтобы про Яну забыл.

Надо разговор перевести на другую тему. О чем только? Не о погоде же. Блин. Вот попала.

Мы же говорили о…Максе. Точно.

– Макс, кстати, открыл несколько филиалов…

– Кто такая Яна?

Артем перебивает меня. Смотрит прямо в глаза. Я как на детекторе лжи, врать нельзя. Только правда ему нужна. Как будто догадывается о чем-то.

Страшно капец. У меня сердце как бешеное, будто за мной гнался кто-то, а теперь догнал и требует правду. Лицо гореть начинает под его взглядом. Его это не касалось четыре года, не должно касаться и дальше.

– Так кто?

– Это… Дочка подруги.

Артем прищуривается, продолжая меня сканировать взглядом.

– Педиатр подошел к тебе, чтобы спросить как дочка твоей подруги?

Даже я чувствую, что фальш просто фонит в воздухе. Но назад уже пути нет.

– Да, Алексей очень внимательный врач, помнит всех своих маленьких пациентов.

Артем косится взглядом мне за спину, на Лешу однозначно. Сжимает челюсти, а взгляд такой, что была б у него власть, уволил бы.

С Алексеем познакомилась как раз, когда пришла сюда. Мне нужна была консультация детского врача, я привела к нему Яну, так теперь и наблюдаемся у него.

Надо будет зайти к нему как-то, чтобы не думал, что я обиделась на что-то или зазналась.

Артем залпом выпивает свой сок. Я, уткнувшись в тарелку, доедаю обед.

После перерыва разбираем с ним личные дела. Периодически его отвлекают звонками, в один из таких момент, свое личное дело я прячу в стопке, которую он уже просмотрел.

Интересно, что он смотрит в основном на возраст, где раньше работал и что заканчивал. Пометки себе какие-то делает, но со мной этой информацией не делится. Я свое личное мнение по каждому из них не высказываю. Могу и ошибаться ведь.

– Твоего личного дела не было, – когда все заканчивается, говорит Артем.

– Странно, – пожимаю плечами, – может пропустили в кадрах.

– Или в стопке? – кивает на нее.

– Ну, мы вдвоем с тобой смотрели, вряд ли бы пропустили. Да что, возраст мой ты знаешь, универ я закончила тот же. Нигде больше не работала.

Артем кивает, но в голове уже какая-то другая мысль. Он находит санитара, с которым мы должны вернуть все личные дела в кадры и отпускает меня до конца рабочего дня.

Я занимаюсь своими пациентами, проверяю назначения и анализы. Периодически вижу, как Артем выходит из кабинета, ходит по отделению, что-то спрашивает, записывает.

Сегодня я ухожу с работы вовремя и еду сразу к родителям. Яна у них пока побудет, сад отменяется и я не хочу дома одна оставаться.

Яна встречает меня на руках у бабушки. Глазки грустные, не улыбается, только тянет ко мне ручки, чтобы взяла ее.

– Привет, мам.

Быстро раздеваюсь, разуваюсь. Скорее мою руки после больницы и беру дочку на руки.

– Ты как, малыш? – прислоняюсь щекой ко лбу. Горячий. – Опять температурка?

– Да, я уже дала жаропонижающее, но пока не подействовало.

– Маленькая моя, – прижимаю к себе, она кладет голову мне на плечо, дышит горячим воздухом в шею.

– Ужинать будешь? – спрашивает мама.

– Немного положи. Пап, привет, – заглядываю к папе в кабинет, – ты как?

– К лекции готовлюсь, – проводит рукой по уже поседевшим волосам. – У тебя как дела?

– Пап, пойдем, на кухню, разговор есть.

– Что-то случилось? – снимает очки и выкючает монитор.

– Нет, но… короче, пойдем.

Папа заваривает себе крепкий черный чай, берет Яну к себе на руки, чтобы я поела. Мама наливает Яне в бутылочку компот.

– Как там клиника ваша, стоит?

– Стоит, – улыбаюсь папе. – У нас заведующий новый сегодня пришел.

– Да? Доронин наконец нашел кого-то на это место?

Я проглатываю и поднимаю глаза на папу. Потом стреляю на маму и снова на папу. Я папу и позвала потому, что мне нужно знать мнение их обоих.

– Это… Артем. Он вернулся.

Наша кухня погружается в тишину и три пары глаз смотрят на меня, как будто не верят в то, что услышали. Даже холодильник брынькает и замолкает.

Все в предвкушении.

Глава 7

– Амосов вернулся? – у папы глаза загораются, улыбается.

– Да, в нашу клинику.

– Я бы хотел с ним встретиться и поговорить.

– Так позови к нам, – мама сжимает в руке чайник, – я ему как раз чайник надену куда надо, будет потом со свистком ходить в туалет.

Мы с папой смотрим на друга и прыскаем от смеха. Представляю, Артема с чайником в штанах.

Несмотря на то, что у нас произошло и он уехал, папа никогда плохо о нем не отзывался. Подозреваю, что Артема папа уважает уже только из-за личного знакомства с его именитым дедом. Мама, конечно, за семейные ценности, поэтому Артем у нее автоматически попал в список ”вот мужики сейчас пошли…”

– Смешно им. Ты, может, и простила его уже?

Мама умеет вернуть на землю. Я выдыхаю и перестаю улыбаться. Беру в руку вилку.

– Мам, я на него не обижаюсь, чтобы его прощать или не прощать. Он выбрал карьеру, уехал. Он так захотел. Яна это мой выбор. Я так захотела. Мы просто разошлись с ним.

Я накалываю на вилку котлету и откусываю. Мой голодный желудок откликается приятным урчанием, мамины котлеты божественны. Сверху схвачены поджаристой корочкой, а внутри нежное мясо, чесночок, травы.

– А ты-то рассказать про нашу принцессу не хочешь? – спрашивает папа, покачивая принцессу на руках.

– Не хочу.

– А вот и зря.

– Я бы тоже рассказала, – мама громко возвращает чайник на плиту, – пусть бы алименты платил.

– Ну, мы же обсуждали, – кладу вилку в тарелку. – Опять двадцать пять! Нам что, денег мало? Зачем мне его алименты?

– А то что ребенка сделал, будь добр помогай.

– Дочке папа нужен, тем более он вернулся, – поддакивает отец.

– Папа? Слушайте, вы как будто забыли. Во-первых, у него есть ребенок, взрослый сын. Во-вторых, когда мы с ним… – запинаюсь при дочери, – короче, он сказал таблетки выпить, избавиться от нашей принцессы, – смотрю на Яну и закусываю ноготь на большом пальце . – Она не нужна была ему. Ему в принципе не нужен был ребенок. У него другие планы на жизнь. Ему не нужны отношения, привязанности, совместные вот такие ужины и разговоры. Ему только его работа нужна.

Я снова берусь за вилку. Теплая, мягкая, сочная котлета помогает мне держать противостояние.

– Как ты с ним работать будешь и скрывать это? Врать постоянно? – папа отпивает свой любимый черный, густой чай с бергамотом.

– Вот тут сложнее. У меня два варианта: либо вообще уволиться, чтобы не видеться с ним, либо… он позвал к себе в команду. Сказал, что ему нужны ассистенты для работы с роботом. Ну, и будет сам учить на них работать.

– А робота он где возьмет?

– Так клиника закупила уже, ждут только, когда поставят его.

– Да ладно, – на всю комнату смеется папа и громко ставит кружку на стол.

Яна дергается у него на руках.

– Ты же ребенка разбудишь, Олеж!

Папа тут же затихает, укачивает Яну. Мама, наконец, убрав все, садится к нам.

– Нет, ты слышала, мать! – уже тише наклоняется к ней. – Добился-таки своего, выучился, робота уговорил купить и вернулся. Вот это целеустремленность.

– Вот это эгоистичность, – парирует мама. – Все только для себя.

– Как для себя, если он всю жизнь людям отдал. Лечит их, оперирует, спасает.

– Их спасает, а собственный ребенок не интересен.

– Мам, пап, – доев ужин вклиниваюсь в их спор, – давайте не будем. Я уже все сказала. Мне его алименты и деньги не нужны. А Яне не нужен какой-то незнакомый мужчина, который, может, захочет прийти посмотреть на нее, даже, может, захочет повстречаться с ней разок-другой в неделю по выходным, а может, и этого не захочет.

– Жень, не утрируй.

– А так и будет, потому что, я вам еще раз повторяю, он был женат, у него есть ребенок, ему не надо это все. Ему нужна только его работа. Поэтому про Яну я ему рассказывать не собираюсь. И вам запрещаю.

– Когда-то все равно правда всплывет, – папа смотрит в глаза.

Я знаю.

Взглядом ему отвечаю. Вот, когда всплывет, тогда и буду думать.

– Лучше подскажите, что мне делать? Оставаться с ним работать или искать новое место?

– Оставаться, – папа.

– Искать, – мама.

Говорят одновременно и противоположное. Супер.

– И кого я должна слушать?

– Если ты действительно хочешь стать врачом первоклассным, то надо у него оставаться. Если он в тебя поверит, он тебя научит лучше, чем в университете. Это точно, – кивает папа.

– А зачем женщине такая карьера? – мама направляет на папу указательный палец, – ну? Работала бы она себе спокойно кардиологом, с восьми до пяти, если бы не ты, – мама с сочувствием смотрит на меня. – Это же правда адски сложная и ответственная работа, а у тебя дочка, ей внимание нужно. Мы-то с папой, конечно, всегда ее возьмем, но нас может не стать, всяко может быть.

– Мам, не говори ерунду, даже слушать не хочу.

– Это жизнь, Жень.

Не помогли, а запутали еще больше. Как так у них так мнения разделились, причем на противоположные.

– Послушаешь папу, будешь как Артем, карьеристка. А дочка потом уже, взрослая, скажет: “А ты кто? Мама:? Я свою маму не видела почти. Она всегда на работе была”.

Смотрю на свою спящую дочку на руках у папы. Милая такая, сладкая моя пироженка. Она ведь самое-самое ценное и дорогое в моей жизни. Ну и родители, конечно.

– Да-да, – поднимается папа, – слушай мать. Потом Яна вырастет, выйдет замуж и уедет, а ты останешься без навыка и профессии. которая будет востребована всегда. Пойду ее спать уложу, – кивает на Яну и оставляет нас.

– Будешь еще что? – спрашивает мама.

Я машу отрицательно головой, пересаживаюсь на соседний с мамой стул и кладу голову ей на плечо.

– Мам, вот зачем он приехал, а? Так все хорошо у нас было.

– Да, уходить тебе надо, Жень. Это же не единственная клиника в столице. Папу попросим, он по знакомым поспрашивает, найдет тебе другое место.

– В этой так классно все. Привыкла уже к ней. И навстречу мне идут. Ночные дежурства назначают редко. И главврач там хороший.

Глава 8

… Я решила сделать, как сказал папа. Что там дальше будет, неизвестно, а менять всю жизнь из-за одного человека глупо. Как я без нашей клиники? Такую еще найди попробуй. “Артемида” наша.

Понятно, что главное, это отделение, коллектив и зарплата, но тут атмосфера другая. Дружная какая-то, приветливая. С перчинкой. Вот где еще найти больницу, в которой живет питон. Настоящий двухметровый питон в террариуме.

Говорят, что когда-то Артемида жила у нашего главврача, но, когда у него появились дети, то Арти переехала в клинику. Стала ее символом и названием. И пусть маленькая, но часть этого мира.

Неделя пролетает незаметно быстро. Пришли документы, что наш робот уже на границе и едет в клинику. Поэтому новую операционную экстренно убирали и готовили к работе.

Амосов в основном занимался организационными делами, распределял операции. Сам брал только сложные случаи. Но каждый раз с новыми хирургами, хотел поработать со всеми, чтобы знать их навыки и уровень. Мы с ним больше и не пересеклись толком.

– Оль, слушай, – подхожу на пост, – найди мне карту Смирнова.

Оля перебирает и прикусывает губу.

– Вот, – протягивает мне, – держи. Может, чайку? Пока тут тихо. Артемид у себя в кабинете.

– Кто?

– Артемид. А ты еще не слышала как Амосова теперь называют?

– Артемид? – шепотом переспрашиваю, чтобы не дай бог эти стены не услышали и не передали потом в кабинет босса и поджимаю губы, чтобы не расхохотаться вслух. – Артемид это от Артемида?

– Да, – улыбается Оля и отвечает мне полушепотом, – говорят его утром видели, как он с Артемидой разговаривал, – Оля отталкивается и катится на своем стуле на колесиках к тумбочке с чайником.

– О чем?

– Это не известно, – достает запасную кружку и опускает туда пакетик чая, – но врачи ж народ остроумный, сразу кто-то подметил, что она Артемида – богиня, а он бог кардиологии – Артемид.

Я облокачиваюсь на стойку и, уперевшись лицом в ладони, смеюсь. Артемид. Бляха-муха, это ж надо так совпасть. Это точно теперь к нему приклеится. Моментально и навсегда.

– Держи, твой чай, – Оля ставит на стойку кружку с чаем, двумя дольками лимона и листочком мелиссы.

Я делаю глоток кисло-сладкого напитка с этим чудесным ароматом.

– Ммм… как вкусно, – делаю еще глоток, – про Артемида ты меня, конечно, насмешила.

– Я сама хохотала полчаса, только отошла. Теперь уже спокойней. Но скажи, метко его обозвали?

– Да, боюсь только, что ему может не понравится.

– Нуу… – тянет Оля, – он тоже не всем нравится.

А это режет. Ладно я тут имею право высказать “фи”, но другим-то что? Не думаю, что он каждую вторую бросил, а у каждой третьей от него ребенок.

Но зная Амосова, скорее тут сменится весь персонал, чем он пойдет против себя.

– А что не так?

– Порядки свои наводит, правила меняет, все перестраивает, короче, а народ уже привык.

Я пожимаю плечами и отпиваю чай.

Ну, значит, народ привыкнет к другому.

– Вау, мамочка.

– Ого, какая большая больница.

– А деда где?

Коридор наполняется одновременно несколькими детскими голосами, перебивающими друг друга.

Оля тут же поднимается и выглядывает из-за стойки.

По отделению идут в халатах для посетителей и бахилах женщина и три девочки лет восьми-девяти.

– А вы куда? – останавливает их Оля.

– Здравствуйте, могу я проведать Домбровского Александра Евгеньевича. Он у вас лежит после инфаркта.

– Здравствуйте, – ставлю кружку на стол и выхожу к ним, – а… к нему можно только близким родственникам.

– Мы близкие, я его невестка.

Ах невестка, жена, значит, нашего юриста главного.

– Тетя врач, а где деда? – спрашивает одна из… одинаковых девочек. Они тройняшки, что ли?

– Деда ваш в палате, – отвечаю и замечаю, как другая девочка колупает край плаката пальчиком, а третья собирает себе коллекцию буклетов о профилактике инфарктов и других сердечных заболеваний. – Подождите минутку, – обращаюсь к маме, – я позову лечащего врача вашего дедушки, он сам вам все расскажет. Сейчас все решим, – подмигиваю девчонкам и, развернувшись, иду к Амосову.

Это кажется мне настолько важным, что мне можно не стучать в кабинет, а сразу дернуть ручку и открыть дверь. Зря.

Так я хотя бы предупредила Артема, а не столкнулась с ним в тот момент, когда он выходил, сильно толкнув дверь вперед. Он, не успев затормозить, на полном ходу врезается в меня грудью.

Я взмахиваю руками и цепляюсь за его плечи. Стальные мышцы под пальцами напрягаются, а Амосов в ответ цепко впивается мне в талию, не давая упасть.

Притягивает к себе.

За доли секунды весь организм дает сбой. Сердце начинает бешено колотиться. Опасность в принципе исходит от него уже метрах в пяти. Губы пересыхают от частого дыхания. Кожу бьет разрядами. Давно я не чувствовала себя вот так в мужских руках, от которых веет надёжностью, силой и властью.

– Аккуратней, – низко с хрипотцой тихо говорит.

– Отпусти меня, – упираюсь ему в грудь и отстраняюсь. – Там, – оборачиваюсь на пост, - к Домбровскому посетители, поговори с ними.

Артем как будто не слышит меня. Ухмыляется уголком губ, а голубые глаза наливаются подозрительной синевой.

– Пациенты, говорю, к Домбровскому, – отстраняюсь от Артема и убираю с себя его руки, – невестка и внучки.

– Я пока не разрешал массовые посещения, – обходит меня и направляется в их сторону.

Я за ним.

– Они очень хотят увидеть дедушку, – уже начинаю упрашивать Артема разрешить им встретиться, – помягче с ними, они же дети.

– Добрый день, Артем Александрович, лечащий врач вашего… отца.

– Да, здравствуйте, Валера сказал, что мы можем навестить его уже.

Ах, Валера… сказал. Главврач. Тут против не попрешь.

– Ненадолго можно, но чтобы без эмоциональных переживаний. Только хорошие новости, проблемы свои потом расскажете, но и не переборщите.

Глава 9

– Разговор есть, – жует жвачку и кивает на машину, – поехали, поговорим.

Я торможу в метре от своей синей Киа.

– Открывай, че ждешь?

Вид у Вадима помятый какой-то, отекший. Никуда с ним ехать я точно не хочу.

– Тебе бы к врачу сходить, Вадим, выглядишь не очень.

– Так может, ты и посмотришь? – похабно опускает взгляд себе на область паха. Меня аж передергивает. С ним больше никогда.

Откашливаюсь.

– Я спешу, что ты хотел? Тут говори.

– Блять, я жрать хочу, ноги гудят. И так ждал тебя тут полчаса, стоял. Ты ж теперь деловая, врач, номер сменила. Не найти без ста рублей, – с претензией выплевывает слова.

– Я никуда с тобой не поеду, у меня свои дела. Если что-то хотел сказать, говори тут или я уезжаю.

– А что так? – Делает шаг в мою сторону.

Я отступаю.

– Раньше сосала и ничего, а сейчас “не поеду”, – искажает наигранно интонации, – в машину.

Оборачиваясь по сторонам. Может, в больницу вернуться назад? Там охрана, его не пустят.

– Ты пьян, что ли?

– Блять, да какая нахуй разница. В машину, я сказал, – сплевывает на асфальт жвачку.

Тело сковывает страхом, как цепями. Я и идти с ним боюсь, и убегать. Если телефон достану, так еще и разбить может, псих. Но лучше все же в больницу.

– Давай спокойно поговорим, что ты хочешь? – отступаю на шаг назад.

– Деньги мне нужны, – Вадим приближается, я снова отступаю.

– Я не банкомат.

– Да, ни бабла, ни секса дать не можешь. Короч, Гуль, я когда-то вкладывался в тебя нехило, сейчас надо вернуть все.

– Что вернуть?

– Все вернуть, Гуль. Не тупи.

- Для тебя не Гуля, а Евгения Гуляева. Что все? Ужин в ресторане на мой день рождения оплатить?

– Да то уже давно все в говно превратилось и плавает где-то, подарки, украшения, – у меня аж глаза округляются.

Я конечно, слышала такие истории, но чтобы самой оказаться в такой ситуации.

– Я тут поднял историю, – лезет в карман и достает сложенный в несколько раз лист бумаги. – Кольцо с бриллиантом, две подвески, два браслета, бусы, короче, там на три ляма было.

– То есть ты пришел через четыре года, чтобы забрать свои подарки?

– Если хочешь, можешь, оставить все себе, деньги мне верни за это.

Пфф. Смотрю на него и усмехаюсь. Дурак, что ли?

– Я продала все и оно стоило гораздо меньше, – смеюсь в ответ.

– Сука, мои подарки…

– А я что, должна была им поклоняться? Как символ измены хранить? Или носить и вспоминать, как ты с моей подругой кувыркался?

Резко делает ко мне шаг и хватает за заднюю сторону шеи, тянет к себе. Когда между нами остается сантиметров десять, чувствую все-таки запах алкоголя. Но что у него случилось и как он до этого докатился знать не хочу даже.

– Сука, из-за тебя же пришлось.

Упираюсь ему руками в грудь и уворачиваюсь.

– Отпусти меня.

– Трахаться толком не умела, хоть бы порнуху посмотрела, что ли, – смотрит на мою правую руку, – так и не нашла себе мужика? – с жалостью смотрит на меня и ржет.

– Не твое дело!

– Даже врач тот бросил тебя!

Бьет по больному. Я сжимаю зубы, чтобы не показать слабость. Но внутри перекручивает все. Я знаю, что он прав отчасти.

– Поехали со мной, так и быть бесплатно оттрахаю тебя, а то нервная вся. Расслабленней надо быть, без твоих этих заморочек. То болит, это болит, тут неприятно, тут трет.

– Отпусти меня! – начинаю царапать и бить его.

– Че агрессивная такая?! Правду сказал?

– Отпустил ее! – где-то сбоку слышу голос Артема.

Зажмуриваюсь и отворачиваюсь. Боже, он еще все слышал.

– А то что? Вали, дядя.

Артем наступает на Вадима, как слон идет на гиену. Медленно, не спеша, но у противника и шанса нет победить. И через пару секунд Вадим меня отпускает, а Артем заламывает ему руку за спину и ведет в сторону.

– Что надо от Жени?

– Эй! Полегче! - стонет Вадим от боли.

– Что надо, спрашиваю?

– Сами разберемся!

– Сам ты будешь в туалет ходить! Если сможешь. Что от нее хотел?

Закрываю рот рукой и часто дышу. Только бы Артем ничего с ним не сделал. За здоровье Вадима не боюсь, а вот что с любым синяком побежит жаловаться и создавать проблемы – это легко.

– Не твое дело!

– Мое! Слушай меня, еще раз увижу тебя в радиусе ста метров возле нее… – я вслушиваюсь, но рядом проезжающая машина заглушает их разговор. Я только вижу, как Артем что-то говорит Вадиму и сначала тот выпендривается, а потом кивает головой и соглашается со всем. Но я не уверена, что он не придет снова. А если я с Яной буду, а он приставать начнет?

Запускаю пальцы в волосы и провожу по ним. Все же так хорошо было, пока он не явился. Уже и возвращение Артема не кажется такой уж катастрофой.

Стою, замерев. Вадим пятится назад, бросает на меня недовольный взгляд. Не понимаю по нему, что хочет сказать. Ненавидит, это понятно.

Обнимаю себя, жду, когда Артем вернется и расскажет что-то.

– Он не придет больше, Жень, – Артем кладет руку на плечо и растирает. Она горячая у него, или это я вся продрогла от страха. – Ты как? – смотрю на него, а все слова стоят в горле комом. – Больно тебе сделал?

Я отрицательно киваю, хотя шея еще горит. Но больше я рада, что его уже тут нет.

– Испугалась? – Артем заглядывает в глаза, осматривает меня. Волнуется.

– Да, – шепчу.

Состояние, как паническая атака начинается. Дыхание непроизвольно ускоряется, а слезы подступают к глазам. И этих эмоций так много, через край. Я не справляюсь и начинаю рыдать.

– Все нормально, он ушел. Не вернется больше, – Артем раскрывает руки и обнимает меня. Аккуратно прижимает к себе.

Я утыкаюсь лицом в футболку, втягиваю его аромат. А если бы он не пришел? А если бы Вадим свои угрозы выполнил? А Яна?

Тут-то, сейчас, безопасно с ним. Спрятал ото всех и в обиду не дал, а он ведь не всегда рядом будет.

Глава 10  

Домой?

Сад. Яна. Бррр..

Это точно не то, как я хочу завершить вечер.

И вообще.

Откашливаюсь и отстраняюсь от Артема.

– Я сама, спасибо, что заступился.

– Надо было в клинику вернуться или позвать кого-то.

– Я думала брату позвонить, но… – пожимаю плечами.

– Но он бы вечность ехал. Звони мне, если что-то надо.

Киваю, но вряд ли позвоню.

Я разворачиваюсь к машине, чтобы сесть и понимаю, что у меня там детское сиденье стоит. Твою ж… блин. Амосов вопросы сейчас начнет задавать, если увидит. Вообще надо прятать его в багажник. Теперь Артем знает мою машину.

– Ну, я поеду.

– Да, пока.

– Ты тоже? – кивает.

Не уходит. Стоит, блин. Ждет чего-то.

– А какая твоя машина, поменял? – Приходится отвлечь его, хотя эффект другой. Я уже интересуюсь его жизнь, его машиной. Хотя не хочу об этом думать.

– Да, – оборачивается, – вон тот черный кроссовер.

Новенький, блестит еще.

Артем не уходит, стоит. Провожать, что ли, собрался?

– Классный.

Блин, Артем, ну иди. Не надо меня провожать. Сама дальше.

– Хочешь посмотреть?

– Да! Пойдем, – беру его под руку и веду к его же машине. Лучше там с ним пару секунд посижу, чем объясняться, почему у меня в машине детское кресло. – А это у тебя автомат?

– Да, – Артем открывает мне дверь, приглашает сесть на переднее сидение.

Высокая, свободная с шикарным обзором. Над головой панорамная крыша с люком. Все в коже, дорогой и качественный пластик.

Артем обходит машину и садится на водительское сидение. На лице довольная улыбка.

– Она классная. И я не льщу.

– Может, прокатимся? Покажу, что тут есть.

И я очень хочу. Не из-за него, а я, правда, тут так впечатлена. У брата так все машины низкие, а тут… подстать Амосову. Бесспорно.

– В другой раз, спасибо, что показал, и за спасение спасибо. Я пойду, мне правда пора. До завтра, – выдаю все на одном дыхании и, открыв дверь, выпрыгиваю из машины. Машу рукой и возвращаюсь в свою.

В этот раз пронесло. И хорошо.

Спустя минут сорок паркуюсь у детского садика и забираю дочку.

– Привет, Совушка, – киваю на ее новое увлечение совами. Теперь у нас рюкзак сова, футболка сова и даже сережки - маленькие совушки. Крутит дедом, как только может. Это ж ей на пару недель, но нет, купил новые сережки.

– Что нового в саду было? Что вам сегодня рассказывали? – переставляю дочкино сидение вперед, усаживаю и пристегиваю.

– Про семью.

– И что вам рассказывали про семью? – тоже интересно.

– Ну… семья это когда все живут в одном доме.

– Понятно. А кто все?

Обхожу машину и сажусь за руль.

– В семье, – продолжает Яна, я смотрю по сторонам машины, и отъезжаю, – должен быть папа, мама, бабушка, деда.

Везде этот папа маячит.

– А Сомик семья?

– Не знаю.

– Он живет с нами?

– Да, – кивает Янка, берет мои солнечные очки и надевает себе на нос. Такая деловая в них.

– Значит, кот тоже наша семья.

– А папа не живет с нами, значит не наша семья?

Поджимаю губы и выдыхаю.

– У нас семья без папы.

– А почему? – выспрашивает Яна.

– Потому что у нас такая семья. У кого-то Сомика нет, у кого-то мамы, у нас папы. Но нам же хорошо с тобой?

– Да, – довольно улыбается.

Я веду машину.

Как Артем сегодня с девчонками общался, улыбался им... Казалось, что если б его с ними наедине оставили, он бы их организовал и нашел занятие, никто бы не скучал и не баловался.

Опять же это могут быть чужие дети и это разово. Свой – другой разговор.

– А какой он? – поднимает подбородок кверху Яна, спуская ниже очки, и смотрит на меня.

– Кто?

– Папа.

– Ну какой…

– Хочу его посмотреть, – хитро заглядывает мне в глаза.

– А тебе зачем?

– Ну, мы же Сомика завели, может, папу заведем?

– А зачем нам папа?

– Смотри, – Яна достает тетрадку из сада и открывает на определенной странице, все уже знает там. – Папа играет в мяч, – показывает на первую картинку, – папа ловит рыбку, – показывает следующую, – папа чинит стульчик, читает газету.

– Какой папа молодец, – качаю головой из стороны в сторону, – только у нас газет с тобой нет.

– Книжку мне будет читать.

– А я тебе не читаю?

– Читаешь, но у тебя Мишка добрым голосом говорит, а надо ВОТ ТАК, – понижает и рычит, показывая свои белоснежные молочные зубки.

Смешная такая, что я начинаю хохотать.

– Хорошо, я за медведя буду ВОТ ТАК рычать, - делаю голос грубее.

– А у меня еще стульчик сломался.

– Дед починит.

– А был бы папа, все бы это сделал уже.

– А что там по этой книжке делает мама?

Янка перелистывает страницу назад.

– Мама говорит по телефону, гладит юбочку, садит цветочки и убирает.

– Вот смотри, я цветы не сажаю, но я твоя мама. Поэтому папа не обязательно будет чинить что-то и играть.

Яна надувает губы и хмурится. Ну точно Амосов, когда так делает.

Я усмехаюсь и сворачиваю в наш двор.

Нахожу свободное место и паркуюсь.

Янка молчит, думает о чем-то. Я уже боюсь, что она выдаст. Но и предвкушаю одновременно. Помедленнее, я записываю.

Вздыхает так по-взрослому и смотрит сквозь лобовое стекло.

– А у тебя много денег, мам?

– А что?

– Может, на вабересе закажем?

– Кого ты на вайлдбересе закажешь? – отстегиваю ремень.

– Папу.

Я утыкаюсь лбом в руль и начинаю смеяться.

Капец. Представляю, как читаем с ней отзывы и сортируем пап по рейтингу.

– А если не понравится, откажемся? – поворачиваюсь к ней, – сколько там, четырнадцать дней на возврат? Ну или по скидке можно взять в принципе.

Глава 11  

Две минуты. Ждем опаздывающих на утреннюю планерку.

Я поджимаю губы, чтобы не засмеяться, и рисую в рабочем блокноте на последней странице цветы. Отвлекаю себя как могу, потому что как только поднимаю глаза на Артема, вспоминаю Яну, маркетплейсы и карточки товаров и хочется смеяться.

Коза мелкая залезла вечером в мой телефон и минут двадцать листала товары, искала папу. Сейчас же детям в принципе и не надо уметь писать или читать. Нажал микрофончик, сказал слово, оно само написалось.

А говорит она уже вполне понятно и хорошо.

Искала папу. Не нашла.

Но если уже эта мысль у нее появилась, то она еще что-нибудь придумает. Деда, бабу подговорит. И если бабушка не поддастся ее уговорам, тот дед может меня сдать. А там…

– Все собрались, мы начинаем, – откашливается Артем.

Я выдыхаю и поднимаю на него глаза.

Так, все, работать надо. Быстро бы его купили, скорее всего.

– Я ознакомился наконец с работой нашего отделения, переговорил с директорами и готов внести изменения в вашей работе и в работе отделения в целом.

В кабинете гробовое молчание. Слухов уже было разных, но я ни на что не реагировала. Ждала, когда Артем сам расскажет.

– Во-первых у нас появится электронная доска, Распределять операции среди вас, графики, я буду сам. Каждому из вас будет выдана ключ-карта с чипом. Любой ваш вход-выход будет фиксироваться.

– В туалет тоже? – перебивает Николай.

– Я закончу, потом все вопросы. Мы занимаем под операционные еще один этаж. Там будут проводиться операции на хирургическом роботе Да Винчи. Вам необходимо будет повысить квалификацию, чтобы получить разрешение работать на нем. Мы берем в штат клиники несколько специалистов, кто уже умеет работать. Из нашего отделения тоже буду некоторых сотрудников брать ассистировать и обучать.

– Врачам и так не присесть, а теперь еще контроль тотальный будет.

– Весь контроль нужен не для контроля вас, а для контроля за ходом операции и лечением, по оперативному поиску нужного сотрудника.

– Телефоны для этого есть, – снова кто-то вставляет пять копеек.

Артем выдыхает и продолжает. Я представляю как ему трудно сейчас. Все привыкли работать так. Давно уже ничего не менялось, а он хочет перевернуть систему, но люди этого не хотят и не любят. Работает и работает все, зачем лезть?!

Когда Артем разрешает задавать вопросы, на него буквально обрушивается шквал о новом графике работы, сверхурочных за обучение, повышении окладов из-за сложности специфики. Медсестры помалкивают, но вид не очень довольный. Понятно, что им прибавится работы. Дополнительная проверка, а значит нельзя будет так просто задним числом что-то исправить. Но с другой стороны – надо сразу делать правильно. Есть протокол, ему надо следовать.

Не нравится все, от тотального контроля до того, что вся операция будет протоколироваться в реальном времени специально выделенной для этого медсестрой и что врачам придется дополнительно повышать квалификацию. Больница выходит на совершенно новый уровень с этим роботом.

И, зная, как об этом мечтал Артем, и хотел бы сейчас поделиться со всеми, вижу, что никто особо не в восторге. Потому что привыкли уже работать по старинке. Словно зомби какие, и хорошо, свое получают, не задумываясь о необходимости сделать лучше.

А ему колоссально тяжело противостоять всему этому. Один против уже сплоченного коллектива.

– Можно я? – поднимаю руку.

Артем жестом показывает, что “да”.

Я выхожу вперед, перед всеми. Я знаю их всех уже не первый день, поэтому могу говорить открыто с ними. И, возможно, ко мне они прислушаются.

– Вы все, наверное, знаете, кто мой отец, Гуляев Олег Альбертович. Он очень долго был главврачом больницы имени Романова. Это один из крупнейших федеративных центров. Так вот, Артем Александрович... – на секунду поворачиваюсь к Артему.

Он щурится, слушая меня. Волнуется, чтобы я не ляпнула лишнего.

Все хорошо будет.

Отворачиваюсь от него.

– Так вот, Артем Александрович очень долго работал в больнице заведующим кардиохирургией. Потом уволился, но не суть. Папа всегда отзывался о нем, как чуть ли не о лучшем его заведующем. Его идеи, те что он предлагал, внедрял, получалось, всегда шли только в плюс.

Все внимательно смотрят на меня. Я как Ленин, блин, призываю их одуматься. Может, мне еще памятник через сто лет поставят, что я повлияла на ход истории.

– И еще долго, даже после ухода Артема… Александровича, все держалось на плаву. Четко выстроенная система, учет медикаментов. Я там… – снова быстро на Артема, – я там была на практике. А я много где была на практике, это отделение, конечно, впечатляло.

Я сглатываю и перевожу дыхание.

– Я отучилась на пластического хирурга, но попала на практику на пару недель именно к Артему Александровичу. Посмотрела, как работают люди под его руководством, как он оперирует и как все налажено и знаете, что я сделала? Я сменила специализацию, я переучилась с пластика на кардиолога. Я загорелась этой профессией, я изучала все день и ночь. Ну вы же точно такие же фанаты своего дела. Поэтому давайте просто доверимся Артему Александровичу и не будем сопротивляться. Да, сейчас будет сложный переходной период, но я уверена, что потом, когда мы подстроимся и привыкнем, станет только лучше.

Я замолкаю, все еще чего-то ждут от меня.

– Спасибо, – киваю всем и возвращаюсь на свое место.

– Спасибо, Евгения. – Артем провожает меня взглядом.

Там какое-то уважение или восхищение. Не вот эта похоть и желание петь мне дифирамбы, а такая скупая мужская благодарность.

– Да, Олег Альбертович очень опытный и внимательный главврач, но у него был один, как бы сказать, – я напрягаюсь, – даже не у него, а у системы, был один минус. Не было достойных инвестиций и ограничены ресурсы. У нас с вами сейчас открыты все дороги. Поэтому подумайте, кто хочет идти дальше с нами и развиваться, оставайтесь. Кто думает, что все будет по-старому и будет сопротивляться изменениям, – нам с вами не по пути. Жестко, но я за отделение и его продуктивную работу. Никого не тороплю, день-два у вас есть. Потом мы начинаем переоборудование отделения и переезд операционных. Если вопросов больше нет, то работаем дальше.

Глава 12

Когда я подхожу, Артем уже пьет свой кофе и держит второй стаканчик для меня.

– Это было неожиданно, – передает его мне, не спеша делает глоток.

Я присаживаюсь рядом с ним на широкий подоконник и гляжу в окно.

– А что я такого сделала? Сказала как есть, – пожимаю плечами, бросая на Артема короткий взгляд и продолжая смотреть в окно. – Будь на твоем месте другой специалист, которого я также уважаю за профессионализм, – делаю еще глоток, – сказала бы то же самое.

Артем усмехается уголком губ.

– Ну, я готов был от тебя услышать и другое.

– За пределами этой больницы, когда ты не будешь моим начальником, будь готов. А тут я говорила исключительно о твоих профессиональных навыках, а не о личных качествах.

Чтобы поменьше думать о личном, я сосредотачиваюсь на работе, это главное.

Моя речь подействовала или нет, но никто не ушел из отделения. Да, ворчат периодически на новшества, но работают. Привыкнут. С Артемом пересекаемся на планерках, на общих обходах, на тренировочных операциях на роботе. Я теперь понимаю, почему он так этим горел. Это как новый мир. То, что раньше было сделать можно, но трудозатратно, сейчас делалось в разы проще. Надо только натренироваться.

Неделя пролетает незаметно.

– Мам, выздоравливай и не переживай, – я заканчиваю развешивать белье для сушки на балконе. – Яна побудет со мной на выходных. Увидитесь, когда поправишься.

– Я уже скучаю по ней.

– Надо купить ей телефон, чтобы вы могли перезваниваться.

– Точно, да, давай так и сделаем. Дед вообще тогда только и будет висеть на телефоне.

У меня параллельный входящий.

– Мам, мне тут с работы звонят, все, пока.

– Что-то случилось?

– Не знаю, мам, всё.

Переключаюсь на вторую линию.

– Женя, привет.

– Привет, Вась, – это заведующий приемным отделением, но так получилось, что учились вместе и хорошо знаем друг друга.

– Жень, у меня тут врач заболел один, не могу найти замену.

Ммм… Я смотрю на Яну.

– Я бы с радостью помогла, но у меня дочку не с кем оставить.

– Жень, мне на пару часов. Я уезжал, но уже возвращаюсь в город, сам ночь отдежурю, но мне еще часа три-четыре ехать. Не на кого отделение оставить.

– Я если только с Яной.

– Можешь и с дочкой побыть, без проблем.

Я быстро смотрю в график дежурства нашего отделения. Артем сегодня не дежурит. Ну и отлично.

Оказать первую помощь могу и перенаправить в нужное отделение тоже не проблема. Мы хоть и частная клиника, но принимаем пациентов со страховкой или скорая часто привозит к нам срочных, если перегружены ближайшие больницы.

Быстро собираю Яну. Ей всегда нравится ездить ко мне на работу, поэтому она моментально собирается, без капризов и тянучки. Через полчаса уже паркуемся возле клиники. Я на всякий случай звоню в отделение, уточнить, что Артема нет сегодня. И его нет. Быстро накидываю рабочий халат и мы спускаемся на первый этаж в приемное отделение.

– Как обстановка? – заглядываю к дежурной медсестре.

– Все спокойно, Евгения Олеговна, но вы же знаете, то пусто, то густо.

– Василий Иванович едет уже. Я прикрою тут вас, чтобы не оставались одни.

– Спасибо. Это ваша дочка?

– Да, – пришлось с собой взять.

Медсестра убалтывает Янку, показывает ей тут все. Дарит шприц, без иголки естественно, делать игрушкам уколы. Пару направлений на анализы, чтобы выписывала им же. Надевает стерильные перчатки. Но даже самый маленький размер ей велик.

Слышу в коридоре две пары шагов. Тяжелые, мужские, и быстрые, легкие на каблуках, женские.

– Пойду посмотрю, кто там.

– Это пиздец, Кать, – парень бубнит девушке.

– Откуда я знала! Не ехать же теперь в другую больницу, у тебя вон сколько крови, – слышу из коридора.

– Здравствуйте, – выхожу к ним.

На меня взволнованно смотрит девушка, молоденькая совсем, и лет восемнадцать, может чуть старше, парень. Темные волосы, высокий, подтянутый, знакомые черты лица, но вспоминать некогда.

– Можете помочь нам? – дрожащим голосом просит девушка..

Я смотрю на парня. Он держит руку у лба, придерживая салфетку, уже всю пропитанную кровью.

– Конечно, надевайте бахилы и в процедурную.

Девушка часто дышит, переживает, но внешне без травм. Парню хорошо так приложились к лицу.

– Документы? – спрашивает медсестра.

Я усаживаю парня на стул, чтобы осмотреть рану.

– А можно анонимно? Я оплачу все.

– Мы не разглашаем никакую информацию, но вам надо будет подписать договор на медицинское обследование и вмешательство.

– Давайте, я дам свои документы, – девушка лезет в сумочку.

– Нет, больного надо.

– Да хлоргексидином обработайте и пластырь приклейте, – подсказывает мне умник.

Я убираю его салфетку и смотрю на рассеченный лоб и бровь.

– Надо шов наложить, а то шрам останется.

– Так можно как-то без документов, Евгения? – читает на бейджике. – У меня тут отец работает, я бы не хотел, чтобы он знал, что я обращался.

Я откашливаюсь. Начинается.

– И кто ваш отец?

– Вы его знаете, видимо, раз кардиохирург.

Поднимаю на парня глаза. А сердце начинает ускоряться. Ничего хорошего этот голубой взгляд не предвещает.

– Артем Александрович Амосов.

Ё-моё. Влад?

– Мам, а можно я тоже буду лечить дядю? – Янка стоит в перчатках, с пучком ваты и довольно улыбается.

Глава 13

– Ваша дочка?

Влад быстро смотрит на меня и подмигивает Яне.

– Моя. Ладно, Маргарита Михайловна, – беру антисептик и обращаюсь к медсестре, – давайте не будем оформлять молодого человека. Под мою ответственность.

Обрабатываю парню рана. Сильно ему досталось.

– Приготовьте мне шовный материал для косметической операции.

– А на кого списывать будем?

– Я все на себя оформлю.

– Спасибо, – шепчет парень.

Я смотрю ему в глаза мельком и на рану. Он изменился за четыре года. Вымахал так. Мужчина уже, не мальчишка.

– С ним все в порядке будет? – волнуется девушка, закусывает губу.

– Да, сейчас залатаем, будет красавец, – улыбаюсь ей, чтобы успокоить. – Сходи пока в автомат, возьми кофе, успокойся.

– И мне, Кать, возьми.

Девушка кивает и исчезает. Я прикладываю к ране парня стерильную салфетку.

– Ну, мам, – надувает рядом губы Яна, – я тоже хочу.

– Детка, нельзя. Мы с тобой медведя потом полечим.

– Держи, у меня на руке царапина, можешь ее помазать, – подставляет левую руку парень. На тыльной стороне ладони несколько ссадин.

– Точно?

– Да.

Даю Яне антисептик, а руку парня кладу ему на коленку.

– Вот из этой баночки пшикаешь на рану, – объясняю дочке, потом аккуратно протираешь салфеткой. Поняла, Ян?

– Да.

– Работай, – киваю ей.

Сама делаю парню укол обезболивающего.

– Она у вас не боится крови?

– Нет.

– Прикольная такая, – смотрит на нее с умилением. Не догадывается даже, что его сестра.

Яна делает все, как я сказала. Пшикает, протирает и сразу начинает ему дуть на рану, надувая огромные щеки.

– Как тебя зовут, маленький доктор?

– Яна.

– Я Влад.

Они знакомяться даже без моего участия.

– Так, я наложу тебе несколько косметических швов. Постараюсь сделать так, чтобы не было заметно, но понадобится чуть больше времени.

– Я думал кардиохирурги умеют только сердце зашивать, – умудряется еще шутить.

Поднимаю на парня глаза.

– У вас на бейдже написано, что кардиохирург.

Точно.

– Я пластический хирург по первому образованию.

Может, он меня не знает. Не будет же Артем всем рассказывать о короткой интрижке несколько лет назад. Тем более сыну. Это не измена была, они в разводе, но все же…

– А почему сменили специализацию?

Любопытный какой.

Я укладываю парня на кушетку, игнорируя его вопрос и, устроившись рядом, начинаю операцию.

Яна переходит с другой стороны и протирает на второй ладони царапины. Надо придумать что-то, чтобы Влад не рассказал Артему о Яне.

– Женя, я вас, кажется, знаю.

Мельком взглянув на парня, я делаю первый шов. Черт. Амосов - трепло.

Мы хоть и не познакомились с его сыном тогда, но Артем много рассказывал о Владе. Заочно была с ним знакома. Он, видимо, тоже.

– Откуда?

– Вы с папой…

– Тшш, – останавливаю его. Нечего тут посторонним слушать.

Влад откашливается и, быстро облизнув губы, замолкает. Вижу на губах улыбку легкую.

– Я угадал? – спрашивает чуть тише.

– Мы работали вместе.

– На сколько я знаю, – шепчет – не только работали. Я прав?

– Он все с тобой обсуждает?

– Не все, но, что спрашиваю, рассказывает. Вы опять вместе?

Я откашливаюсь, чтобы заглушить его вопрос. Напролом, как и папа.

– Мама, я все, – Яна выкидывает использованный материал и спасает меня от неудобного вопроса.

– Умница, посиди на стульчике. Я скоро закончу.

– Я еще лечить хочу.

Влад усмехается и поворачивает к ней голову.

- Яна, тебе определенно не хватает белого медицинского халатика.

– Не двигайся, – возвращаю голову Влада назад. С такой прытью он и про Яну скоро поймет.

– А можно дяде укол сделать?

Я растягиваю губы в улыбке и начинаю смеяться.

– Не надо, Яна, – с опаской косится на нее Влад, – я уколы с детства не люблю, – отшучивается от нее.

– Влад, не шевелись, пожалуйста. Яна, всё, нельзя больше ничего дя…де делать. У него операция.

Произношу, но язык спотыкается называть его “дядей”.

Как курица с цыплятами, вожусь с этими детьми.

– Вы не ответили на вопрос, Женя? Вы с папой снова вместе? – шепчет, чтобы никто не услышал.

Какая ему вообще разница?! Наверное из-за мамы переживает, что я могу влезть в их семью. Они же вроде как помирились.

– Нет, Влад, – успокаиваю его, – мы только работаем вместе. Я тут уже год, он вот только пришел.

Стягиваю края раны и начинаю накладывать второй шов.

– У него сейчас никого нет.

Зачем-то мне это говорит.

***

У книги есть первая часть, где можно почитать про знакомство Артема и Жени "Диагноз.В самое сердце" Ольга Тимофеева. Как папа рассказывал в 15 сыну о презервативах, в общем у них достаточно близкие, теплые отношения.

Глава 14

– Зачем ты мне это говоришь?

– Ну, мало ли…

– Не мало ли, – осекаю парня. Нечего лезть во взрослые дела. – Лучше расскажи, что случилось? Откуда шрам?

– Да я в клубе был, с девчонками познакомились, потом к ним начал приставать какой-то мудак...

– Влад! – делаю ему замечание и показываю на Яну.

– Кто такой “мудак”? – тут же спрашивает Яна.

– Сори, – пожимает плечами Влад.

– Сори тебе, – зло шиплю на него.

– Забудь, Ян, – подмигивает ей Влад. – Запомни лучше слово “чика”.

– Кто такая “чика”?

– Это такая крутая девчонка, как ты.

– Я чика?

– Ты - чика, – так улыбается ей обворожительно, что Янка поджимает губы и прижимается щекой к плечу. Застеснялась.

– Янусь, посмотри пока мультики, я скоро закончу.

Там разницы у них лет шестнадцать, наверное,но как будто на одном языке говорят.

– Короче, – парень продолжает, – этот чувак к ней приставать начал, я заступился, ну и… это, – закатывает глаза к шраму.

– Полиция была?

– Нет.

– Чего отцу не хочешь рассказать?

– Так ничего не произошло особо, он переживать будет, лекцию читать. А он в работе весь, чего отвлекать по пустякам? Было б что серьезное, я б рассказал, конечно, а тут – сам разобрался, в общем…

Ну, может, и правильно. Я накладываю еще один шов.

– А чего сразу сюда пришли, если ты не хотел говорить?

– Так тут недалеко, Катя, девчонка та, говорит, идем, у меня тут у дяди больница, он тихонько все сделает.

– Дядя тут? И кто ее дядя?

– Она сказала, главврач.

– Племянница главврача? – откашливаюсь. Может, и не получится тогда втихую.

– Не знаю я, племянница или нет, не до того было, чтоб разбираться. Но звонила кому-то, не дозвонилась просто. Привела сюда. Я как понял, что тут отец работает, отказывался идти, но она затащила, чтоб кровью не истек.

– Правильно все сделала.

– Мамочка, посмотри, какую мишка рыбу словил! – Яна поворачивает мне телефон и показывает отрывок из мультика на телефоне.

– Ян, мне некогда, я попозже посмотрю.

Надо скорее заканчивать с ним, пока тут полбольницы не собралось, включая главврача и Амосова старшего.

– Покажи-ка мне, какую он там рыбу словил? – подзывает Влад Яну и та с удовольствием к нему идет. Опирается локтем на кушетку возле головы и показывает мой телефон.

– А ты рыбу ловила когда-нибудь?

– Да, мы с дедой ходили на речку, я словила две рыбки и отдала Сомику.

– У тебя аквариум есть?

Яна смотрит на него и хмурится. Что такое аквариум, еще не знает.

– Сомик – это наш кот, – поясняю ему.

– Сомик, – Влад усмехается сам себе, как будто думает, что я кота назвала в честь его отца. Нет, это совпадение.

Что за мальчишка проницательный! Надо скорее заканчивать, пока он не стал расспрашивать Яну о возрасте.

– Я вернулась, – к нам возвращается Катя с кофе, – Влад, ты как?

– Меня тут лучшие специалисты лечат. Вон, смотри, какой врач, – всего меня обработала.

– Кофе потом, – предупреждаю девушку. – Катя, правильно?

– Да.

– Кать, сядь туда на стул. А кто, ты говоришь, твой дядя, главврач?

Она испуганно смотрит на меня.

– А… да, дядя Валера.

– М? Вот оно что.

– Я… в общем я хотела, чтобы дядь Валера посмотрел Влада, а он не отвечает.

– Он сегодня не на дежурстве, отдыхает, потом перезвонит.

– А… раз уж мы без него справились, может, вы не будете ему говорить?

– Чего? Ругать будет?

– Он – нет, но если папа узнает, он меня больше никуда не отпустит. А дядя Валера не рассказал бы.

– Я поняла, молодежь. Как сюда добрались?

– На такси.

Смотрю на одного и на вторую.

– Мамочка, тебе звонит кто-то, – Яна несет мой телефон.

Только бы не Артем, чтоб Влад не напридумывал себе ничего. Не он. Даже выдыхаю облегченно.

– Да, Вась.

– Женя, как дела там?

– Нормально все, – смотрю на Влада, – спокойно, – и перед лицом скрещиваю мизинец и безымянный. Показываю, что врать приходится из-за него.

– Я минут через пять-десять уже буду.

– Хорошо.

Отключаюсь.

– Так, я уже освобождаюсь, – стягиваю перчатки, – Влад, шов виден чуть-чуть, челку пусти на этот бок и скроешь. Послезавтра показаться надо, как шов себя чувствует.

– Окей, я наберу?

– Да, – беру листок и пишу ему номер. – Значит, рассказывать вашим родителям ничего не буду, – они переглядываются, довольно улыбаясь, – но по домам вас развезу сама, чтобы точно больше ничего не случилось. Но и вы тоже тогда помалкивайте. От вас тогда маленькая услуга.

– Какая? – Влад поднимается на кушетке и обувается.

– Руководство не приветствует детей на рабочем месте. Но мне надо было подменить одного врача срочно и я приехала на пару часов с Яной. Я не говорю, что приезжали вы, вы не говорите, что видели меня тут с ребенком. Договорились?

– Хорошо, – кивает довольно Катя и отпивает кофе.

– Окей, – улыбается Влад.

– Папе тоже. Ни про Яну, ни про больницу, ни про что, – Влад понимающе кивает. Ну и отлично. – Идите за мной, – увожу их в комнату отдыха, пересменка уже была, там никого не будет. – Посидите тут минут десять, я смену передам и вернусь за вами, поедем. Яна, побудешь с ними?

– Да, – довольно улыбается.

– Ну, иди сюда, рыбачка Яна.

Влад усаживается на середину дивана. С одной стороны от него Катя, с другой Яна. Хоть Амосов сам и не подарок, но сына он воспитал хорошего. Вроде посторонний мне человек, а я чувствую, что Яну можно с ним оставить. Он надежный.

Сегодня со скидкой еще одна моя дилогия про противостояние девушки-автомеханика и владельца сети автосалонов

Глава 15

Обещанные десять минут растягиваются в двадцать. И, когда возвращаюсь за ними, застаю Влада и Катю целующимися. Быстро однако. А Яна при этом спит у него на руках.

Откашливаюсь и ребята тут же отлипают друг от друга.

– Она уснула, – Влад кивает на девочку. Катя прячет глаза.

– Может, ты ее на руках занесешь в машину, не хочу будить? – делаю вид, что ничего не видела.

– Конечно, – ловко, как пушинку, Влад берет ее на руки и встает.

Незаметно выходим из больницы, и я веду их к своей машине. Яну сажаем в детское кресло. Влад и Катя садятся сзади.

Мы быстро решаем, что мне удобней сначала забросить Катю, потом Влада, потом уже поеду домой. Яна все равно спит.

Пока еду, в зеркало заднего вида, поглядываю на эту парочку. Катя, положив голову ему на плечо, прижимается и смотрит в глаза.

Что у них за обаяние-то такое природное? Что не устоять.

Хотя чего там… Сама когда-то также таяла от его отца. Сейчас-то уже у меня броня от Амосовых, но пока не обросла этим всем, он влет задурил мне голову.

Когда высаживаем Катю возле дома, Влад порывается доехать сам, но нет. Ультиматум, что я тогда звоню отцу, действует. Даю им минут пять попрощаться и нацеловаться, забираю Влада.

Итак не комфортно, что придется скрывать что-то от Артема, поэтому хоть до дома сына его довезу, чтобы точно тут все было в порядке.

Влад садится на переднее сидение, рядом. Адрес, который называет, не Артема. Может, переехал? Мне собственно все равно, но интересно. Вернулся к жене?

– Папа переехал?

– Нет, – отмахивается парень, – я сейчас у мамы живу. Она по командировкам постоянно, замуж второй раз вышла, колесит где-то, поэтому нет смысла особо снимать хату и переплачивать.

Замуж вышла. Получается, тогда не с Артемом уезжала?!

Я выезжаю со двора Катерины. Влад снова оборачивается и машет девушке.

– Ей восемнадцать хоть есть?

– Мы только целовались, – наклоняет ко мне голову Влад.

– Это потому что я тут была.

– Ей шестнадцать, год туда, год сюда.

– Влад… – смотрю на него многопредупреждающе.

– Да ладно вам.

– Мне ладно, она маленькая еще.

– Слушайте, сейчас девственниц в шестнадцать не найдешь.

– Тебе сколько?

– Девятнадцать уже.

– Родители должны были тебе рассказать о последствиях…

– Папа мне в пятнадцать рассказывал, как гондонами пользоваться, так что… – пожимает плечами.

Да уж… Ладно, не мне вести с ним лекции о половом воспитании.

Амосов сам против семейных ценностей, за свободные отношения и сыну тоже самое прививает. Хороший пример, что сказать. Но обсуждать его родителей за спиной я не буду. Вроде мальчишка-то не плохой. За девушку заступился, и с Яной быстро общий язык нашел.

– Не обижай ее, хорошая девочка, заботливая.

– Не буду, не волнуйтесь, – успокаивает меня.

Мимо в окнах уже мелькают подсвеченные уличными фонариками баннеры. Мы едем по вечернему городу.

– Учишься где? – заполняю тишину в салоне нейтральной темой.

– Химическая технология нефти и газа.

– Ммм… – звучит серьезно, – на врача не пошел? – киваю ему и возвращаюсь к дороге.

– Неа, – смеется, – у нас через одного врачи. Прадед – был, дед мой отказался, потом папа, я тоже по другому профилю, только что с химией связан.

– Жаль, он бы тебе передал свои знания.

– Ну… да, но я что-то не очень, уколы эти делать, внутри там в человеке ковыряться. – Влад говорит и его аж передергивает. – Он молодой, еще может завести детей и передавать им свой опыт, но я пас. Будет, как Яна, ни крови не боится, ни уколов.

У меня аж слюна в горле застревает от его слов. Как он по краю ходит. А если догадывается о Яне?

– Классно просто, когда существует династия врачей и все знания и опыт переходят из поколения в поколение, – меняю тему, – как снежный ком, знаешь, накапливает, а, сталкиваясь с проблемой, своей мощью, мигом решает ее.

– Тут еще другая проблема, – упирается локтем в дверцу Влад, – он живет для других и не может иначе. А если не будет этим заниматься, то будет несчастен. Практически всегда один, потому что какая женщина будет ждать мужчину с работу двое суток?

Я сглатываю, так глубоко копает этот мальчишка.

– Вы вот тоже расстались из-за этого же.

Да мы и не встречались толком, чтобы расставаться. Этому сложно дать название. Больше, чем дружба, но и к отношениям не перешли.

– Как бы да, но есть “но”. В любой профессии, если хочешь добиться успеха надо вкладываться и отдавать на это часть жизни.

– У кого-то перебор с этим.

– Смотри, рабочий на конвейере делает деталь, допустим, пять минут. У него цикл пять минут. А, например, гончар, делает вазу восемь часов. У него другой цикл. У разных профессий эти циклы разные. И при этом разные стрессовые, физические, интеллектуальные нагрузки. Из таких циклов собирается наша жизнь.

Крепче сжимаю руль и включаю поворот.

– И хирург приблизительно понимает время своего рабочего цикла. Да у него сложнее работа, чем у токаря. Но если токарь сделает плохо свою работу, то потом какой-то механизм даст сбой. И водитель должен делать свою работу качественно, чтобы не было жертв и аварий. Да чем бы ни занимался, надо вкладываться в любимое дело, гореть им, тогда будешь чувствовать жизнь, с удовольствием заниматься любимым делом. А не относится к этому как к жертве. Поэтому твой отец не жертвует, он этим живет. И ты, если хочешь быть успешен в своем деле, то будешь жертвовать временем, чтобы изучить что-то, разобраться. Но при этом это должно быть любимое дело.

– У меня родители развелись из-за того, что папа постоянно пропадал на работе.

Ну допустим не совсем из-за этого.

– А у меня, Влад, папа тоже врач и тоже постоянно пропадал, но мои родители не развелись. Дело не в работе, а в людях.

– Я в медицину все равно не пойду, не уговаривайте.

– Да я не уговариваю, – улыбаюсь ему, – просто люби то дело, которым занимаешься, – как отец, и все у тебя получится. У тебя очень достойный ориентир в жизни. Я бы сказала, что у большинства и нет такого.

Глава 16. 

-Поднимите ноги выше, увеличим приток крови к сердцу, – Артем кивает на ноги пациента, лежащего сейчас на операционном столе. Медсестра и анестезиолог делают, как он говорит.

Всё же было нормально, и на тебе проблемы с давлением. На ровном месте!

– Не помогает, Артем.

Анестезиолог вводит препараты, следит за состояние пациента, но все мимо.

– Нужно снова подключать аппарат искусственного кровообращения, – хмурится Амосов.

Сосредоточен, внимателен, собран.

– Перенесет?

– Не уверен. Но выхода нет, – отвечает перфузиологу. – Жень, накладываем швы на сосуды, чтобы удержать трубки.

– Хорошо.

Беру иглодержатель с ниткой.

Это рядовые и несложные действия, отработаны четко, я и не переживаю за них. А вот Артему надо принимать решения о ходе операции, от которых полностью зависит жизнь человека.

Анестезиолог вводит адреналин, чтобы дать шанс угасающему сердцу.

– Давление 100… 150...

– Стоп, – командует Артем, – сейчас всё разорвется!

– Частота 200 ударов в минуту, – озвучивает медсестра.

– Ждем.

Все замирают на доли секунды, приклеиваются к экраны, давление начинает падать.

Я внутренне выдыхаю, швы выдерживают. Может и аппарат подключать теперь не понадобится.

– Фибрилляция желудочков. Да чтоб тебя!

– Давления нет, Артем Александрович.

– Вижу. Дефибрилятор!

Амосов открывает ложки для дефибрилляции, обхватывает ими сердце с двух сторон.

- От стола! Разряд!

Пациент дергается, но сердце не запускается.

Я скрещиваю мизинец и безымянный палец на обеих руках.

Давай, ты сможешь!

- Ещё раз! От стола! Разряд!

И снова безуспешно.

– Подключаем аппарат!

Перфузиолог включается в работу, вскоре пациент готов к началу искусственного кровообращения. Переглядываемся с Артемом. Он сосредоточен и сейчас, в секунды пока ждем, как будто проверяет мое состояние в экстренной ситуации. Я спокойна и собрана. Эмоции возможно будут потом, наедине с собой, но сейчас не даю им волю разыграться.

В такие моменты я горжусь им, завидую себе, что получилось поработать с ним. Это кажется, что просто операция, но я на ней каждое его слово и указание впитываю. Когда-то и я так смогу вести операцию, а не быть только ассистентом.

– Жень, снимай зажимы с трубок.

– Хорошо.

Аккуратно выполняю его задание.

– Начинаем ИК!

– Все в порядке, – дополняет перфузиолог.

– Давление двадцать на двадцать, – медсестра.

Артем проверяет датчики, потом трогает аорту.

– Нет давления. Ставим дренаж левого желудочка.

Разгружаем сердце.

– Жень, зрачки проверь.

– Узкие!

– Хорошо, – кивает Артем, не глядя на меня.

– Стабилизировался. Опять восстанавливаем сердечную деятельность. Дефибрилятор!

Артем снова прикладывает ложки дефибриллятора к сердцу.

- От стола! Разряд! Да что такое?! Ещё раз! От стола! Разряд!

И наконец волны фибрилляций на ЭКГ сменяются нормальным ритмом. Я выдыхаю, когда вижу, что пошли собственные сердечные выбросы.

– Артем, тут кровит, – указываю ему с другого края.

Проверяет швы. Там сухо.

– Можно я? – спрашиваю у него. Артем кивает, соглашается.

Я аккуратно пропускаю пальцы под сердце и выворачиваю его.

– Стенка над левым желудочком надорвалась.

Над нами как будто стоит смерть с косой и издевается.

– Отсос, – командует Артем, я быстро собираю кровь.

Мы ушиваем дефект, закладываем губками. Всё спокойно.

Неужели пронесет? Это будет лучшей наградой за эту борьбу.

Останавливаем аппарат искусственного кровообращения.

Сердце сокращается, клапаны работают.

– Зашиваем.

Кажется, наконец, все.

Осталось только наложить швы, но я уже чувствую облегчение и вместе с этим смертельную усталость. Тут и постоянное напряжение в течение уже десяти часов, и желание сходить в туалет, и переживания за пациента.

– Опять давление падает.

Твою мать. И мы снова включаемся. Снова дефибриллятор. Снова пытаемся запустить сердце пациента.

Ну как так. Ну билось же само. Ну получилось же.

Но нет. На этот раз оно сдалось. Или не было ради кого тут оставаться.

– Я сам сообщу его родственникам.

Разворачиваюсь и иду к выходу. На ходу стягиваю перчатки, выкидывая в специальный контейнер, следом операционный халат и бахиллы и ухожу в ординаторскую. Хочу побыть одна.

Вот он еще вчера шутил, рассказывал очередную историю из молодости, а сегодня о нем осталась только память.

Пишу маме сообщение, что операция закончилась, только освободилась.

Упираюсь руками в подоконник и смотрю сквозь стекло. Как к этому привыкнуть.

За спиной срабатывает сканер и кто-то заходит в кабинет.

Оборачиваюсь. Артем.

– Я сообщил его родственникам.

– Я наверное, никогда к этому не привыкну.

– Это кардиохирургия, Жень, – идет ко мне, – мы каждый день ходим по краю между чьей-то жизнью и смертью, – подходит ко мне со спины, – все, что могли, мы сделали, но сегодня проиграли.

– Почему так произошло?

– Хуже всего, что я так и не понял причину нестабильности. Это может повториться, а я не узнаю, в чем было дело.

– В такие моменты мне хочется послать к черту эту работу, – разворачиваюсь к нему. – Люди всё равно будут умирать иногда, и будет также тяжело морально, как сейчас. Всю душу наизнанку выворачивает.

– Жень, в нашей профессии нельзя достигнуть потолка и стать профессионалом, знающим все. Ты же не просто так пришла. С каждым днем мы становимся все лучше и даем шанс на жизнь большему числу людей с тяжелыми заболеваниями сердца. И тебе, и мне, и всем хирургам много раз придется испытать это всё, – сейчас он говорит, не как бывший, не как папа Яны, а как друг или наставник, к которому хочется прислушаться и не хочется перечить.

Глава 17

Подушечками пальцев сминает так ловко кожу, что теряю бдительность на эти мгновения. Правду говорят, у людей, между которыми когда-то был секс, границ нет. Да, можно мысленно возвести стену и закрыться от человека, но тактильные границы стерты. Ощущения знакомы.

И это даже не кажется сейчас странным, кроме того, что я начинаю чувствовать его член. Как он упирается теперь в меня и твердеет.

Это осознание срывает и меня выдергивает из той инерционной субстанции, в которую я чуть не превратилась.

Упираюсь руками ему в грудь и отталкиваю.

– Ты совсем, что ли?

– Тшш, – поднимает руки вверх, едва улыбаясь.

Нет, смешно ему.

– Что, закончились контакты бывших в записной книжке и очередь до меня дошла?

Хмурится, одновременно ухмыляясь.

– Ты о чем?

– Я о том, – киваю ему на область паха, припухлость его под брюками так и не сошла.

– Ты все также будоражишь мой мозг.

В груди вспыхивает жар, ладошки начинают потеть. Хватает же наглости!

– Ага, только не этот, – тычу указательным пальцем себе в голову. – Или прям четыре года целибат держал?

– Жень, – делает шаг ко мне.

– Не подходи даже.

Выставляю руку вперед. Понятно, что я ничего ему не сделаю, но даже близко в своем пространстве не хочу его чувствовать.

– Четыре года как-то находил, кто тебе будет мозг твой взбудораженный успокаивать, действуй по той же схеме. От меня только отстань.

– Может, поговорим об этом? Но не тут, не на работе.

– А где? Сразу в постели?

– Жень, давай успокоимся.

Это мне еще и успокоиться надо?!

– Я спокойна. И говорить с тобой ни о чем не хочу. Все. Там в прошлом все осталось. Если тебе так сложно и я отвлекаю тебя от работы, увольняйся или я уйду.

– Не надо этих манипуляций, Жень? – тут же осекает меня. – Я не хочу, чтобы ты на меня обижалась.

– Я не обижаюсь. Мне вообще плевать на тебя. И ты как бы никто, чтобы я еще тратила свое время на мысли о тебе.

– Поехали, поужинаем и поговорим, – как будто не слыша меня, склоняет к своему плану.

– Уверена, ты в своей телефонной книжке найдешь много телефонов, кто не откажет тебе в полуночных разговорах. Мне домой надо, пока.

Я забираю свою сумочку и направляюсь к выходу.

– Женя.

Не реагирую. Не оборачиваюсь. Не слушаю.

Поговорить ему захотелось, видите ли. А четыре года не хотелось, нет? Узнать, как я, например? Как дочка?

Веду мысленный диалог с ним.

Ах, ты не знал, что у тебя дочка? Так, может, надо было поинтересоваться? Хотя куда нам. Там же мозг кто-то будоражил. Верхний – медицина, нижний – другие женщины. Не отрицал же. Значит, были.

Черт. Зачем я вообще о нем думаю?! Ну, были и были. Не вернулся, значит, не лучшая была.

Пока еду домой на машине, мысленно все, что накипело, ему высказываю.

А на следующий день беру выходной в счет переработки. Артем не упустил повода позвонить и узнать, случилось ли что? К счастью, я просто не хотела его видеть. В остальном был полный порядок.

Я даже себе позволила маленькую слабость. Отвела Яну в сад, сама целый день отсыпалась, приняла ванну. Просто отдохнула от всего этого.

Вечером, забрав Яну, заезжаем с ней сначала в парк. Сегодня, когда отдохнула, даю ей время набегаться и покататься на качелях столько, сколько она хочет.

Часа через два, когда ее батарейки все-таки садятся, мы едем домой, по дороге заезжаем в супермаркет. На этот раз усаживаю ее в тележку, чтобы не сбежала от меня. А то прошлый – побежала за глазированными сырками с пандами, потом искала ее уже через инфоцентр. Как вспомню, так передергивает.

Раз живем вдвоем, а Яна разборчивая, то все наше меню подстроено под нее, лишь бы ела. Макароны у нас в форме то звездочек, то мишек. Сосиски детские с медвежатами, глазированные сырки с пандами, пельмешки детские, йогурты для детского питания и так далее. Быстро затариваемся.

– Макароны пик, йогурт пик, – Яна озвучивает на всю зону самообслуживания, что я пробиваю,, – огурец пик, молоко пик, мама, булочка, – подает мне и контролирует, чтобы я ее обязательно пробила и не забыла.

– Янусь, привет, – окликает знакомый голос.

– Здравствуйте.

– Привет, Лёш, – оборачиваюсь к нашему педиатру.

– Привет, Женя, а я думаю, кто тут такой звонкий, а это наша Яна, – “наша”, как ловко он ее присвоил. – У вас праздник? – кивает на нашу тележку.

– На неделю решили затариться, – отвечаю, продолжая пробивать продукты.

– Ян, ты как? – Леша спрашивает у дочки, – больше не болеешь?

– Нет, а мне уже можно есть мороженое? Ааа, – оборачиваюсь, а Яна сидит с открытым ртом и показывает врачу горло.

Вся зона самообслуживания замирает и следом взрывается смехом. Янка умеет, конечно, перетянуть все внимание на себя.

Алексей достает телефон и включает фонарик. Раз уж вопрос стоит ребром, включается в работу. А все тоже поглядывают, чем закончится.

– Неплохо, – я напрягаюсь и в упор смотрю на Лешу, благо, он быстро улавливает мои мысли, – но лучше дома и сначала погреть.

Вух.

– Ура! – по-детски непосредственно радуется Яна и хлопает.

Я заканчиваю с покупками, расплачиваюсь. Пока укладываю все в два небольших пакета, Леша быстро пробивает бутылку минералки и пару батончиков.

– Давайте помогу вам с пакетами.

– Спасибо.

Я беру на руки Яну, Алексей два моих пакета с продуктами. Вообще не удивительно, что мы тут встретились. В этом районе один из крупнейших гипермаркетов, большая удобная парковка, хороший выбор.

Сажаю Яну в машину, а Леше открываю багажник.

– Вот сюда поставь, – показываю ему и случайно оборачиваюсь.

Замечаю Артема. Вот еще его не хватало тут встретить. Режет взглядом по нам с Лешей. Я быстро киваю и отворачиваюсь к Алексею.

– Спасибо, Леш.

Поглядываю в сторону Амосова, который меняет траекторию и направляется теперь к нам. Даже интересно заглянуть к нему в голову, что там сейчас о нас подумал.

Глава 18

Глава 18

Забегаю в клинику, опаздывая на пятнадцать минут. Мало того, что всюду пробки, так еще и Яну не могла никак разбудить. В машине вчера выспалась, потом поздно легла, а утром, естественно, не могла никак проснуться.

Добегаю до лифта и замечаю Артема. Идет, видимо, уже с планерки у главврача, в руке стаканчик кофе. До меня сразу доносится бодрящий, густой чуть жженый аромат свежего напитка. О кайф, я бы тоже сейчас не отказалась.

– Доброе утро.

– Привет…

Артем внимательно меня рассматривает, потом поднимает руку. На накачанном запястье тяжелые часы.

– В пробку попала, – предугадывая его вопрос, сразу отвечаю.

Двери лифта разъезжаются, Артем пропускает меня первой.

Я быстро захожу. Он смотрит на меня внимательно и молчит. Отпивает кофе.

Отпроситься за кофе тоже будет совсем уж наглостью. Ладно, у Оли чего попью. Отворачиваюсь к двери, а он все смотрит молча.

Я как на кастинге каком, Артем только что-то там себе в голове оценивает.

Приглаживаю на автомате волосы.

Еще мобильный в сумке начинает играть.

Лезу в него, достаю и цепляю, твою мать, пакет с Янкиными резиночками. Он падает на пол и рассыпается разноцветным калейдоскопом.

– Да, пап, – отвечаю и присаживаюсь, собираю.

– Привет, детка, как дела?

– Привет, хорошо, ты чего так рано? – присаживаюсь, быстро собирая все это в сумку, только бы он не начал анализировать.

– Ты работаешь сегодня?

Артем опускается рядом, помогает собирать. Точно вопросы сейчас начнутся. Ну как так-то?!

– Конечно, пап.

– А Амосов? – поднимаю на Артема глаза.

Кажется в его голубых зрачках сама начинаю отражаться.

– Да, Артем тут.

Ведет бровью.

Я забираю у него из рук резиночки.

– Это папа, – шепчу одними губами.

– Передавай привет.

Убираю пакетик в сумку и поднимаюсь.

– Пап, Артем передает тебе привет.

– Я хочу заехать к вам сегодня, поздороваться.

Передаю Артему, он довольно соглашается.

Лифт наконец приезжает на нужный этаж. Я прощаюсь с папой и иду за Артемом.

– Через три минуты планерка. Без опозданий.

Сегодня одна плановая операция, которую Артем отдает Росницкому, меня же зовет с собой в новую операционную.

Тут приглушенный свет, прохладно. Особая атмосфера таинственности и фантастики. Железный монстр с кучей лап щупалец стоит одиноко и ждет, когда его запустят.

– Это тот самый робот?

– Да.

– Я даже не представляю, как им можно управлять.

– Смотри, – показывает мне крохотные ножницы, иглодержатель. Меньше сантиметра в размере.

– И ты умеешь всем этим пользоваться?

– Умею. Это, – показывает на большой монитор с очками, – консоль, это окуляры, через которые рассматриваем все внутри. Тут максимальное увеличение и разрешение. Условно, ты как будто в сильное увеличительное стекло смотришь. Знаешь же, что не везде можно подлезть. Тут работает хирург-оператор. Еще один ассистент у центрального компьютера, и еще один у пациента.

– Да, иногда вообще на ощупь приходится.

– А за счет мобильности держателей спектр операций значительно расширяется. Хочешь попробовать?

– Да.

Артем снимает у меня с плеча волос и кладет под камеру.

– Иди сюда, становись перед ним.

Артем берет мои пальцы и вставляет в специальные отсеки. У него такие сильные пальцы, уверенные движения.

– Вторую руку, – обнимает меня со спины и показывает, куда вставить пальцы второй руки.

Замирает, не дышит. Чуть сильнее сжимает мои пальцы и делает глубокий вдох, утыкаясь носом в мои волосы, а грудью касаясь спины.

Я аккуратно отодвигаюсь.

– Мне показалось или я тебя вчера видел у гипермаркета?

Я рвано выдыхаю.

– Да, за продуктами заезжала.

– С детским врачом?

И что?

– Какая тебе разница, с кем я ездила?

Сильнее напирает на меня. И я давно уже так близко не ощущала мужчину. Никто вот так открыто не касался, не обнимал. Послеродовой период давно прошел и даже первые годы жизни, когда не до этого было. Сейчас Яна уже относительно самостоятельная, а я, оказывается, голодная до этого внимания. Такая, что могу и с ним потерять голову. И каждый раз все сложнее.

– Мне как руководителю надо знать, что происходит в жизни моих подчиненных

Выдыхаю. С ним нельзя. Не хочу. Доверия к нему ноль. Просто он был последним, с кем у меня были такие яркие, пусть и недоотношения. Сейчас надо срочно устраивать личную жизнь, что-то менять, например, сходить с кем-нибудь на свидание.

– Все нормально у них в жизни, Амосов, – еще чуть отстраняюсь. – Так как этим работать? – киваю на свои руки.

– Это продолжение твоих пальцев, – отстраняется Артем, давая пространство, и рассказывает.

– Попробуй пошевели и посмотри в окуляры. Сожми и разожми пальцы.

– Ножницы раскрываются и закрываются.

– Да, – хоть и не прижимается уже, но все равно рядом. Наклоняется над плечом и показывает на экран.

– Это круто, – быстро оборачиваюсь к нему, улыбаясь и снова смотрю. – А ими шить-то можно?

– Все можно, Жень, просто надо много практиковаться.

Я еще пробую. Хочу волосинку поднять и перерезать.

– Слушай, но они такие мелкие, а на экране огромные просто.

– Да, ты бы видела как там все на операции видно. Рассмотреть можно сосуды, нервы, чтобы ничего не повредить. Внизу есть педали, ногой управляем камерой и коагуляторами.

– А покажи, что ты умеешь.

Я нахожу повод увильнуть от него. Что он там себе думает, я уже понимаю, сложнее в себе разобраться. Головой я понимаю, что это тупик будет, а гормоны наоборот зашкаливают и склоняют к противоположному.

Я отхожу от робота и уступаю место Артему. Он подтягивает стул и усаживается напротив. Профессионально берется за управление, я смотрю на экран компьютера, как Артем ловко, будто не роботом руководит, а пальцами. Берет мой волос и связывает узелок.

Глава 19

Артем

Перебираю в пальцах быстро кубик Рубика. С одной стороны хорошо для моторики, с другой – успокаивает.

Верхний крест.

Напряженка на работе переходит в формат хронической. Лето. Все засобирались в отпуска, а мне нужны люди. Потому что у болезней нет отпусков. Лечить кому-то надо.

Углы в цвет основного креста.

Женя еще. То игнорирует, то глазки строит. Знаю, что ушел тогда некрасиво. Но так проще всего было.

На боковых сторонах по рядам.

А то начал к ней привыкать. В какой-то момент даже словил себя на мысли, что с ней бы попробовал что-то. Хотелось ее всю себе. Такая она искренняя, если что-то отдает, то я в это окунался полностью. И сексуальная, и красивая, сейчас, кажется, только похорошела.

Нижний крест.

Работой, работой и еще раз работой я-таки заставил себя думать и жалеть об упущенном. А если бы мы все равно расстались, не сошлись? Я бы остался без этого опыта.

Нижние углы в цвет центрального кубика.

А теперь у меня есть и опыт, и место заведующего, и оборудование на котором я мечтал работать. И снова Женя рядом. Одинокая, соблазнительная, умная.

Ставлю с хлопком на стол полностью собранный кубик Рубика.

И проблем две.

Педиатр, который крутится вокруг нее, и Женя, которая даже говорить со мной не хочет о прошлом.

Мой дневной рабочий день плавно сегодня перетечет в ночное дежурство. Женю оставил тоже. Может, это ее расслабит и даст выговориться. Пусть бы даже поругалась, но высказала все. Отсюда бы и плясали.

Чтобы взбодриться, спускаюсь на первый этаж за кофе.

В фойе возле стульев замечаю на первом этаже возле регистратуры Женину маму. Может, помощь нужна, поэтому иду к ней.

– Здравствуйте, Лилия Алексеевна, что-то потеряли? – улыбаюсь ей.

– Артем? – замирает и хватается за грудь. Дергает головой в сторону.

Слежу за ее взглядом. Одновременно останавливаемся на маленькой девочке в платье с желтыми цветами.

– Здравствуй. Напугал, – наконец отвечает она.

Женщина сжимает губы в узкую полоску, бегает глазами.

– Потеряли что-то?

Она прищуривается, открывает рот чтобы сказать по ощущениям какую-то колкость.

– Бабушка, – перебивает девочка, – я нашла одну, – выползает из-под стула темноволосая девчушка с выразительными голубыми глазами и держит что-то в руке, – смотри.

Лилия Алексеевна на меня, на нее.

– Хорошо, Яна.

– А второй нет, – пожимает худенькими плечиками девочка.

Яна? Слышал это имя уже.

Бабушка? Женщина мечется, как будто не так что-то. И Женя говорила, что у брата сын. Чья тогда это девочка?

– Артем, мы заняты, до свидания.

Женина мама отворачивается к ребенку и забирает небольшую золотую сережку. Вот что потеряли.

Я тоже включаюсь, быстро осматриваю пол и практически сразу замечаю у другого края золотое украшение. Поднимаю с пола маленькую золотую сережку в форме совы. А глазки какие-то камушки.

Нет, надо разобраться, что тут происходит. Почему дочка подруги называет Женину маму бабушка?

– Смотри, твое? – возвращаюсь к девочке и присаживаюсь на корточки перед девочкой. Расправляю ладонь. На моей, огромной, детская сережка кажется крохотной.

– Да, моя! – Яна открыто улыбается, показывая два ряда белых молочных, ровных зубов. Едва касаясь, аккуратно забирает маленькими пальчиками украшение. Я залипаю на ней. Милая такая, красивая, как принцесса. И черты лица такие знакомые.

– Тебя Яна зовут?

– Да.

Девочка поджимает губки, стесняясь.

– А маму твою как зовут?

– Нам пора, – Лилия Алексеевна подхватывает Яну на руки и, не прощаясь, идет с ней к выходу.

Не просто так Лилия Алексеевна не дала ей ответить, кто мама. А может нет мамы? Или? Не Женя же… Я бы знал. Наверное. Хотя, твою мать, я и не интересовался этим.

Я толстокожий. Меня в принципе сложно удивить или вывести на эмоции, но тут передергивает и по коже проходит легкий разряд тока.

Чья она дочка!?

Смотрю в окно, женщина сажает Яну в машину Олега Альбертовича, что-то говорит мужу, он только улыбается и смеется в ответ. Что вообще происходит?

Женины родители вместе с внучкой уезжают, я так и стою, ничего не понимая. Бабушка родная или нет? А если это Женина дочь? Тогда понятно, почему он подошел и спросил про Яну.

Когда я возвращался, было несколько вариантов клиник. Я видел коллектив, искал знакомых и знал, что тут Женя работает. Знал, что не замужем. А больше ничего не волновало уже.

Сейчас, бл*дь, волнует, чей это ребенок?

Поднимаюсь в отделение.

– Где Гуляева? – спрашиваю у постовой медсестры.

– Тут где-то…

– Ко мне, сейчас. Я занят, если кто придет, пусть подождут.

Разворачиваюсь и иду к себе в кабинет. Набираю кадровика. Женино личное дело так и пропало, я упустил, забыл.

– Здравствуйте, Амосов.

– Да, Артем Александрович, – по голосу слышу, что улыбается.

– Подскажите, я тут отчет составляю, у меня нет данных. Евгения Гуляева, ребенок у нее есть?

– Да, секундочку.

Жду.

Сегодня на эту историю скидки