Диагноз: измена. Лечение: развод

Пролог

Дочь сегодня днём уснула очень быстро. Я даже растерялась. Обычно, чтобы её уложить, нужно провести целый ритуал. Но сегодня удача на моей стороне.

Пользуясь моментом, хочу прилечь рядом и поспать с ней. Но едва начинаю проваливаться в сон, как слышу стук в дверь.

Прислушиваюсь. Может, показалось? Но через мгновение стук повторяется, уже громче, настойчивее.

Боясь разбудить дочь, быстро встаю и босиком бегу к двери. Даже не спросив «Кто там?», открываю.

Передо мной стоит девушка. Высокая, стройная, с распущенными тёмными волосами.

— Здравствуйте, вы к кому? — Я переминаюсь с ноги на ногу, потому что холодно босиком.

— Я к вам. — Она смотрит на меня пристально, почти изучающе.

— Ко мне? — удивляюсь, потому что я её не знаю.

— Да. — Её голос спокоен и дружелюбен. — Позволите войти? Я по личному вопросу и не хотелось бы говорить в подъезде, — оглядывается по сторонам.

— Личному? — снова не понимаю.

Кивает.

Странно. Какие у нас с ней могут быть «личные вопросы», если я вижу её впервые?

— Ну, проходите в коридор, — неуверенно приглашаю. — Только тихо, у меня ребёнок спит.

— Я знаю про вашу дочь. Меня зовут Ксения.

— А меня…

— И как вас зовут, я тоже знаю, Полина. Я много про вас знаю. Вы жена Макса.

— Не понимаю…

— Не волнуйтесь. Совсем скоро всё станет ясно. Вот, это вещь вашего мужа. — Она неожиданно протягивает руку и разжимает кулак. — Принесла отдать лично, чтобы, так сказать… познакомиться наконец-то. — в голосе теперь откровенное ехидство.

Её пальцы разжимаются, и я вижу на ладони часы. Очень знакомые часы.

— Берите, берите, — настаивает. — Чего вы растерялись? Его же часы?

На автомате протягиваю руку, чтобы взять их. Пока я нахожусь в растерянности и не понимаю до конца, что происходит.

Холодный металл касается моей кожи.

В том, что это часы моего мужа, я уверена практически на сто процентов. Но кое-что ещё нужно проверить.

Я смотрю то на Ксению, то на часы. Она наблюдает за моей растерянностью, слегка наклонив голову, будто изучает редкий экспонат в музее.

Мне бы взять себя в руки, но пока не получается.

— Наверное, вам интересно, откуда у меня вещи Максима? Или… — она зачем-то делает шаг ближе ко мне, — вы уже сами догадались? Не буду томить вас. Максим забыл их у меня недавно, — сама отвечает на свой же вопрос. — Ну, думаю, вы всё поняли. Я его любовница. И мне захотелось, чтобы вы об этом узнали.

Бах. Точно удар под дых. Воздух вырывается из лёгких, в груди резкая, жгучая боль, словно эта девушка неожиданно воткнула мне нож в самое сердце и провернула его несколько раз.

Я не могу вдохнуть. Не могу пошевелиться. Только чувствую, как кровь гудит в висках.

После таких признаний мы сверлим друг друга глазами. И, кажется, я проигрываю ей в этих переглядках.

Разница между нами в этот момент — как между охотником и добычей.

Она, естественно, охотница. Собранная, холодная, с резкими движениями и уверенным взглядом.

А я — добыча… Потому что просто стою, замешкавшись и оцепенев.

— Уходите, — показываю на дверь, приходя в себя через несколько секунд. Желая выпроводить её, повышаю голос.

— Тише, тише, вы разбудите дочку. А она у вас... и так капризная слишком, — говорит предупредительно. — Вы же не хотите её напугать?

— Что вам надо?

— Мне нужно, чтобы вы развелись с Максом.

— Если ему это важно, пусть сам это сделает.

— Не сделает! Не разведётся! Тянет, словно специально! — хмурится. — Поняла уже, что так и будет кормить меня обещаниями, заставляя ждать. Знаю почему. У вас маленький ребёнок. Да и догадываюсь: боится осуждения коллег, с которыми работает. Если вы скажете, что сами настояли на разводе, разговоров о том, какой он... непорядочный, не будет.

— Макс не из трусливых и никогда не зависел от чужого мнения, — не соглашаюсь с ней.

Говорю уверено, потому что я его знаю… И следом ловлю себя на мысли: а точно я его знаю?!

Она пожимает плечами.

— Недавно он стал руководителем, так что… с тех пор многое изменилось. Раньше я терпела вторую роль, но теперь меня, между прочим, тоже понять можно! — Её голос становится чуть агрессивнее.

Она резко расстёгивает широкий плащ и кивает на свой живот.

— Я тоже, между прочим, беременная, и мне тоже нужно внимание и забота! И ребёнок мой заслуживает того, чтобы расти в полной семье!

Она снова застёгивает пальто.

Беременна… От моего мужа. Мир вокруг меня сужается до этих слов.

Если честно, я даже не сразу заметила её положение. Живот небольшой, но у меня, кстати, когда я дочкой ходила, тоже такой же был.

Глава 1.

ЗА НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ ДО СОБЫТИЙ

Тишина. Наконец-то тишина! Никогда я не радовалась ей так, как последнее время. Дочка засыпала сегодня так же, как и вчера — тяжело: выгибалась, хныкала, цеплялась за меня маленькими пальчиками, будто боялась, что я исчезну, если она меня отпустит. Я уговаривала её, упрашивала, убеждала, но она по-прежнему капризничала.

Пришлось качать её дольше обычного, шептать сказку на ушко, гладить по спинке, пока она не уснула и её дыхание не стало ровным.

Сейчас она спит, сжав в кулачке край моей кофты, и я не знаю, как незаметно выбраться из кровати, чтобы её не разбудить.

Трогаю лоб. Опять температура? Это какой-то дикий бег по кругу. Надо позвонить мужу, у нас заканчивается лекарство, чтобы сбивать жар.

Глаза замечают на циферблате время. Около восьми вечера. Макс опять задерживается. В больнице давно закончился рабочий день, он уже должен быть дома. Но его нет. И телефон молчит. Ни СМС, ни звонка о том, что он снова вернётся позднее.

Ненормированный рабочий день — так себе история, когда у тебя дома жена и беспокойный ребёнок.

От его равнодушия меня давит обида, но я не позволяю ей взять верх.

Не знаю, случайность ли, но почему-то в последние недели его задержки на работе всегда удобно совпадают с тем, что дома сложности с Сашкой. Не хочу верить, что он задерживается намеренно, но независимо от моего желания эта мысль заставляет меня нервничать.

— Чушь! Нет, Макс — он не такой. Он никогда не бегал от ответственности. Он любит дочь и меня. Просто… Просто с тех пор, как я начала отучать её от груди, всё пошло наперекосяк, — тихо уговариваю себя.

Только стоит ли себя обманывать, Полина? Всё же налицо! А точнее, в его поступках.

Хватит притворяться, что всё как прежде! Нет, ничего подобного. Практически ничего не осталось от былого.

Раньше… Раньше было иначе. Макс пытался помочь, когда я, вымотанная до предела после бессонной ночи, валилась без сил. Приходил домой, брал дочь на руки, развлекал, давал мне передохнуть.

Я могла провалиться в сон на несколько часов, и он не будил, не дёргал по пустякам, не требовал внимания, занимаясь ребёнком самостоятельно. А теперь его словно… нет. И я подозреваю, что он сознательно сбегает из дома.

От нас.

Приподнимаюсь, стараясь не шевелить матрас, но дочь тут же ворочается и хмурит бровки.

Замираю, не дышу. Сердце колотится так, будто сейчас вырвется из груди. Моя нервная система не выдержит, если придётся снова её укладывать.

Сбегаю на кухню, чтобы хоть немного перевести дух. Эти бесконечные укладывания, капризы, ночные пробуждения… Я так устала! Кажется, сил больше нет. Не физических. Скорее, моральных.

И как назло, дочь словно специально тренирует мою нервную систему тем, что при появлении моей мамы или свекрови закатывает истерики с требованием не оставлять её без моего присутствия.

До рождения Сашки я была уверена, что во мне куча энергии. Что я вытяну и рождение ребёнка, и дом, и спорт, и кучу других вопросов. А сейчас кажется, что во мне остались лишь капли от меня — прежней, и черпать эту энергию уже неоткуда.

Теперь я ненавижу быт, хотя точно понимаю, что сейчас утонула в нём по самую макушку.

Беру телефон. Открываю чат. Пальцы замирают над клавиатурой.

Что написать мужу?

«Где ты?» — получится словно допрос. Ответ очевиден: «На работе».

«Когда вернёшься?» — бесполезно. Он ответит: «Как освобожусь».

И всё-таки звоню. В конце концов, я имею право знать, где он!

— Алло, — сухо. — Да, Полин, — практически официально. — Что ты хотела?

Что я хотела? Действительно, а что я хотела? Наверное, чтобы мой муж наконец-то почаще начал появляться дома, а не только спать приходил? А ещё — чтобы помог мне с нашей дочкой, например.

— Спросить, когда домой вернёшься.

Молчание.

— Алло, Макс. Ты здесь?

— Поль, конечно, я здесь. Я скоро. Как там у вас дела?

— Температура опять. Купи лекарство. Кончается.

— Надо, чтобы её врач посмотрел.

Не успеваю ответить, как слышу где-то на заднем фоне заливистый женский смех.

— Ладно, сейчас собираюсь.

Без прощания кладу трубку.

Вот вроде ничего особенного, я понимаю, что среди его коллег есть и женщины, но всё равно после этого смеха ревность, словно ядовитая змея, тихо и настойчиво заползает под кожу.

Не понимаю себя. Раньше я была спокойной. Разумной. Уверенной. Теперь же во мне появилось что-то совсем чуждое: ревность, острая и необъяснимая.

Умом понимаю, что он на работе, среди коллег, медсестёр и пациентов. Но раньше это не цепляло, а теперь… Полагаю, я просто ревную к его жизни. К жизни, где он сам себе хозяин, а не как я — заперт в четырёх стенах.

Замечаю, как в чате мессенджера появляются три точки. Муж что-то печатает.

Глава 2.

— Ты Сашку на прививку записала? — утром, не поднимая глаз от телефона, спрашивает муж.

Молчу.

— Полин… — Он наконец-то поднимает на меня глаза. — Полин… Внимание на меня обрати. Ты обиделась из-за вчерашнего?

Он заранее знает ответ, но допытывается, словно обязан спросить. Так сказать — проявить заботу. — Из-за того, что я поздно пришёл?

— Да.

Не хочу врать. Да и зачем? Он и так всё видит по моему поведению, уверена.

— Понимаю... — кивает Макс в ответ, говорит, но в этих словах снова нет никакой искренности. Только привычная, заезженная пластинка.

Резко поворачиваюсь к нему.

— Хватит твоих дежурных «понимаю». Нет, ничего ты не понимаешь. — Голос мой дрожит, но мне уже всё равно. Как и то, что мы снова ссоримся.

— Тебе нужен повод поругаться?

— Считай, что так, если тебе удобнее. Скажи, когда мы сможем хотя бы поговорить? Но не так, чтобы на бегу или ночью со страхом Сашку разбудить, а чтобы не отвлекаться и не торопиться? За последние пару месяцев можно легко сосчитать, сколько слов мы друг другу сказали. Примерно... двести.

Муж поднимает на меня взгляд, медленно наливая себе кофе. Берёт кружку и сжимает её так, что белеют костяшки. Вижу, что злится.

Отличительная черта моего мужа в том, что даже если он очень сильно злится, всё равно будет держать себя в руках. И сделает всё, чтобы свести конфликт на нет. Иногда меня это восхищает, а иногда жутко бесит. Сегодня как раз та ситуация, когда он раздражает меня своим внешним спокойствием.

— А о чём говорить? О моей работе? Не думаю, что это тебе интересно. О Сашке мы говорим, когда есть вопросы. Ещё о чём?

— То есть больше не о чем… — Меня начинает трясти. — О твоём отпуске, чтобы побыть с семьёй. О дочери твоей, которая не слезает у меня с рук.

— Отпуск никак. В другом от меня что требуется? Скажи, я сделаю.

— Я не знаю, что требуется. Может, ты знаешь, как ей ещё помочь, чтобы она перестала психовать оттого, что я пытаюсь отучить её от груди, и ввести полноценный прикорм? В конце концов, ты врач! Мог бы относиться к этой проблеме более внимательно!

Кофе он уже, видимо, расхотел. В откровенном раздражении с лёгким стуком ставит на стол кружку.

— Я хирург, а не педиатр. — Голос по-прежнему ровный, но в нём проскальзывает сталь. — Я могу отрезать или пришить. Но не могу сделать так, чтобы Сашка не устраивала тебе скандалов и спала ночами спокойно.

— Но…

— Начни с себя, Полина.

— То есть?

— Думаю, ты забыла главное, что говорили тебе педиатры: она чувствует твоё настроение. Ты нервничаешь — она нервничает.

Я разочарована. Вот и помощь. Оказывается, это я виновата, что дочь такая беспокойная.

— Я на нервах, потому что тебя последнее время вечно нет. Ни поддержки, ни внимания! Вот вроде есть у меня муж, а вроде и нет. Я с твоей мамой чаще общаюсь, чем с тобой!

— Ну вот раз с ней ты чаще общаешься, тогда должна узнать у неё, как часто отец, пока мы росли, бывал дома. Тоже как гость был, пока карьеру делал.

— То есть ты здесь гость... Ясно. Правильно говорят, что жена познаётся в бедности, а муж — в декрете. — Я отворачиваюсь, хочу уйти.

Макс, понимая, что ляпнул не то, пытается сгладить конфликт.

— Поль, прости… Ерунду сморозил. Что мне сделать, чтобы ты обижаться перестала?

— Самую каплю. — Всё-таки я тоже не хочу пустой ссоры. — Хотя бы раз в день можно позвонить, спросить, как дела. Приехать пораньше, с дочкой погулять почаще.

— Хорошо, я постараюсь, — идёт мне на уступки.

— Мне вот интересно: кроме пациентов и больницы теперь, после того как тебя повысили до заведующего, хоть немного места для семьи осталось?!

Муж удивленно замирает. Я раньше ему таких претензий не выдвигала. Но раньше он и дома чаще бывал. Видимо, мы незаметно переходим в другую стадию отношений. Где будет только хуже…

Говорят, что у каждого брака есть свой кризис. Нашему браку пять лет. Это много или мало? Достаточно, чтобы понять человека, или как раз столько, чтобы начать терять его?

Ведь совсем недавно мы практически без слов догадывались, что хочет сказать другой. А теперь я смотрю на мужа и не понимаю, о чём он думает. Даже представить не могу!

Одно ясно: я раздражаю его своими претензиями.

Возможно, мы погружаемся в кризис со скоростью света, но не замечаем этого?

— Ты серьёзно? Действительно думаешь, что я это всё делаю просто так? Для развлечения?

— А похоже, что я шучу? Да, конечно, серьёзно! Ты приходишь домой ближе к ночи, падаешь без сил, и на этом всё заканчивается.

— Ладно... — Его голос тихий, почти беззвучный. Или… равнодушный. — Прости. Расскажи, как у тебя дела, — медленно выдыхает Макс.

Хочу ответить, но у него звонит телефон.

— Да! — практически рявкает он.

Глава 3.

Пока я наливаю ей чай, мы молчим.

— Выпей, и потом всё расскажешь.

На самом деле я просто не знаю, что сказать после её откровенного заявления. У меня даже мысли не возникало, что от Рады может уйти муж. Он ведь так её любил, в буквальном смысле носил на руках.

Куда что делось? И почему она говорит мне такое?

— Он ушёл. Совсем. Оказывается, у него уже полгода есть другая женщина, — сама начинает подруга. — Представляешь, полгода! — поднимает палец, словно тем самым присваивая этому промежутку времени особый статус. — А я, дура, сначала ни сном ни духом. И вроде не слепая, не глухая, неглупая… А как умело шифровался!

— А как ты…

— Узнала? — догадывается про мой невысказанный вопрос. — Да всё просто. Началось с банального позднего возвращения домой. Отсутствием постели… ну, ты понимаешь, о чём, я, да? — на всякий случай уточняет.

Конечно, я всё понимаю.

Подруга подробно рассказывает, как всё начиналось, у меня в груди холодеет — слишком знакомый сценарий. В голове сразу всплывают поздние дежурства мужа, отстранённый и уже, кажется, равнодушный взгляд, редкие прикосновения.

— В итоге недавно я нашла его переписку с другой женщиной. — Рада глотает ком в горле и продолжает рассказывать свою историю: — Конечно, мне пришлось постараться, но труды оказались не напрасными. Знаешь, что там было?

Я отрицательно кручу головой.

— Там было: «Устал от жены и вечно орущих детей. Хочу тебя, ни о чём другом думать не могу». Она в ответ пишет примерно: «А как же жена?». И его ответ: «Жена — замызганная клуша, а ты королева! Живу с ней, потому что детей пока не могу бросить. Слишком маленькие. Родители не поймут, пилить начнут, жизни не дадут». А потом уже, через несколько дней переписки: «Скоро приеду. Скажу жене, что проект сложный. Я так по тебе скучаю, моя кошечка!» И фотографии… много. Интимных.

Подруга закрывает лицо руками, видимо, не желая, чтобы я видела её слёзы. Но я всё равно вижу, как по пальцам скатываются большие капли.

Молчу, потому что растеряна. Потому что знаю эти слова. Потому что мой муж тоже «устал» и «операций у него много». Он не говорит мне это, но я вижу, не слепая. И каблуки, кстати, мне тоже надо обязательно купить. И макияж сделать.

Наверное, мой Макс просто слишком воспитанный, чтобы намекнуть на очевидность: в джинсах я сейчас намного чаще, чем в платье. И на ногах у меня балетки, а не тонкая шпилька, как до беременности.

Только стоит ли ему объяснять, что с ребёнком на руках и с коляской на шпильке не слишком поскачешь? А если даже и попытаться объяснить, услышит ли?

— А ты? — Подруга вдруг перестаёт плакать и поднимает на меня глаза. — Ты же тоже подозреваешь своего… Что решила? Поймала его с поличным?

— С чего ты решила, что я своего в чём-то подозреваю? — изображаю удивление и смущённого говорю: — Не подозревала я ни в чём Макса…

— Но как же… — Она переключается на меня, видимо, желая отвлечься от своих проблем. — Ты же расспрашивала про то, какие у нас отношения с мужьями после рождения детей. Не просто же так ты это делала?

Рада всматривается в моё растерянное лицо.

— Ну есть немного… Мы отдалились… но нет, я просто так спрашивала.

— Ясно. — Она всё-таки смотрит на меня подозрением. — У нас тоже начиналось с «отдалились». Хочешь, я расскажу подробно, как всё было в самом начале? А ты запоминай, чтобы также не попасться и вовремя пнуть его под зад коленкой! Чтобы не он от тебя ушёл, а ты его выгнала! Так хоть на душе будет приятнее.

Киваю. Понимаю, что Раде нужно высказаться. Да и мне на самом деле нужно это знать, потому что я не на шутку волнуюсь о будущем своей семьи.

— Сначала он просто задерживался на работе. Как раз ссылался на то, что горит важный проект. Что без него коллеги ну никак не справятся. Верила, дура... Я даже гордилась им, представляешь? — Её губы дрожат. Рада пытается изобразить улыбку, но получается криво.

— Да, я помню, как ты рассказывала, какая он у тебя опора, какой надёжный муж.

— Ага. А ещё — что не из тех, кто в выходные сбегает в гараж или к друзьям на пиво. Что он работает целыми днями. Для нас… — добавляет, уже не сдерживая злости и разочарования. — Прямо пропадал на работе, труженик!

«Пропадал на работе…» Один в один как Макс.

— Я сначала не лезла, оправдывала, что отвлеку. Но через пару недель стала ему звонить. Сначала быстрыми фразами отбрёхивался. Потом просто не брал трубку. А потом и вовсе стал отключать телефон. Говорил: «Батарея села», «В зоне нет связи», «На совещании, не мог ответить». Я кивала. Верила.

Она переводит дыхание и продолжает:

— Потом... Потом я позвонила в офис. Дозвониться на сотовый не смогла, а нужно было срочно решить один важный вопрос. А секретарша говорит равнодушным голосом: «Он после обеда ушёл домой. Плохо себя чувствовал».

— Заболел, а на самом деле… — догадываюсь, что будет дальше.

— Да. «Заболевший» пришёл домой только к восьми. Весёлый. Бодрый. Ну я не выдержала и спросила в лоб, мол, ты что, был с другой? Почему на работе говорят, что ты дома, а в реальности дома тебя нет?

Глава 4.

После того как Рада уходит, я думаю о нас с Максимом.

Её откровенный рассказ о предательстве мужа и боль, которую она испытывает — всё это сидит во мне, словно заноза. И вроде мозг пытается сопротивляться, но всё, что говорила подруга, я снова начинаю примерять на нашу пару.

Я знаю, это глупо, ведь муж никогда не давал повода. Но теперь, после этой истории, я ловлю себя на том, что начинаю анализировать каждую его фразу, каждый взгляд, каждый пропущенный звонок. И, оказывается, у нас с друзьями много похожего.

Нет, я не истеричка и не любитель усугублять ситуацию, но... я просто боюсь за свой брак. А всё потому, что муж никогда не вёл себя так, как сейчас.

Дальше день проходит в ненужной и странной суете и желании отвлечься. Вечером Максима снова нет дома. Он на работе, и в этот раз даже сообщение не скинул, что задержится.

Поглядываю на часы: уже восемь вечера. И опять в голове крутятся слова подруги: «Сначала задержки. Потом отключённый телефон. Потом...»

Больше не могу терпеть и набираю его городской номер, потому что сотовый недоступен.

Трубку берёт женщина. Прошу её, чтобы пригласила моего мужа к телефону.

— Его нет. Он уехал примерно полтора часа назад.

Не успеваю больше задать ни одного вопроса, звонок с той стороны обрывается.

Через несколько минут дверь открывается. Слышу шаги в прихожей, привычный звук брошенных на тумбу ключей.

Даже не поворачиваюсь, когда Макс заходит. Просто говорю в пространство:

— Ты опять задержался. Мне сказали, что ты выехал полтора часа назад.

— Кто сказал? — не понимает и теряется он.

— Кто-то из твоих коллег. Я звонила тебе на рабочий, потому что сотовый недоступен.

— Разве? — удивляется он и достаёт телефон. — Нет, связь есть. Посмотри сама, — показывает мне трубку.

— Когда я звонила, был недоступен.

Стараюсь говорить ровно, почти без эмоций.

— Ясно, — тихо отзывается он. — Дурацкий день был. И завершился так же. Ладно, мне надо в душ.

Он целует меня не в губы, как обычно, а в висок, словно дежурно, и уходит.

— Завтра не жди домой, я дежурю, — добавляет из коридора.

На следующий день я уезжаю к маме. Возможно, даже с ночёвкой, раз мужа всё равно не будет дома.

Сижу на родительской кухне, пальцы нервно обводят ободок чашки с остывшим чаем.

У меня есть несколько минут с возможностью передохнуть. Мама сказала. что сама попробует уложить Сашу днём.

— Согласится ли? — В моих словах — куча сомнений. — Она всё время требует меня.

— Надо попробовать.

— Мне кажется, ты разбаловала её руками, — говорит мама, вернувшись из комнаты и прикрыв за собой дверь.

В её голосе слышится лёгкий намёк, будто я совершаю ошибку в воспитании дочери. Но как объяснить, что иногда проще двадцать минут покачать дочь, чем слышать этот плач часами, когда я не беру её на руки? Мама говорила, что со мной таких проблем не было.

— Нельзя так, доченька, — вздыхает участливо.

— А что же делать? Откуда мне знать, как лучше? Это мой первый ребёнок. Может, я и избаловала Сашу, не спорю.

Слёзы прорываются внезапно, катятся по щекам без остановки.

Мама затихает, даёт мне выплакаться. Её ладонь осторожно ложится поверх моей.

— Доченька… — Её пальцы мягко вытирают мои слёзы, как будто мне снова пять, и я разбила коленки. — Всё пройдёт. Маленькие детки — это труд. Каждодневный! Тяжёлый! Не все с ним справляются с легкостью. Да и дети у всех разные. Ты вот беспроблемная была, а Сашка у тебя с шилом в попе. Ну что же поделать.

Она вздыхает и пару секунд молчит, словно ищет новые слова для поддержки.

— Зато потом будешь вспоминать с улыбкой, когда она подрастёт. Потерпи. Ещё чуть-чуть — и станет легче.

Я знаю, она хочет помочь. Но…

— Мама, дело не в Сашке. Всё это я помню. Ты уже говорила.

Голос дрожит. Я делаю глубокий вдох, пытаясь собраться.

— А в чём тогда? Я думала, ты из-за неё расстроена.

— Дело в моём муже.

— А что с ним? — не понимает она и хмурится.

— Макс сильно изменился за последнее время. В голове столько всего… Пожалуй, самое страшное в том, что я не понимаю — почему он так изменился?! И боюсь, что если я права в своих страхах, то уже никогда не смогу вернуть человека, которого так люблю.

— Говори яснее.

— Пока не могу сказать точно, но я чувствую: что-то не так. Мы словно стали… чужими. Ему вообще на всё наплевать! На меня, на Сашку! Раньше хоть подходил к дочери, а теперь вообще практически не подходит… — Голос дрожит, но я пытаюсь взять себя в руки.

— Устаёт человек! В его годы стать заведующим целого отделения — это дикий труд и ответственность. И странно, что ты не понимаешь этого, Полина.

Глава 5.

Мне удалось сходить на шопинг, который предлагал муж. Пусть короткий, но хоть что-то. Я купила себе пару платьев: лёгких, воздушных, совсем не таких, какие носила раньше. И туфли на каблуке. Но невысоком, чтобы было удобно.

Пока гуляла, ждала, что мама позвонит и потребует побыстрее вернуться, но телефон молчал. И жизнь действительно словно заиграла новыми красками.

Они были правы. А я нет. И я готова это признать. Кажется, даже дышать стало легче.

Дочь сегодня днём уснула очень быстро. Я даже растерялась. Обычно, чтобы её уложить, нужно провести целый ритуал. Но сегодня удача на моей стороне.

Пользуясь моментом, хочу прилечь рядом и поспать с ней. Но едва начинаю проваливаться в сон, как слышу стук в дверь.

Прислушиваюсь. Может, показалось? Но через мгновение стук повторяется, уже громче, настойчивее.

Боясь разбудить дочь, быстро встаю и босиком бегу к двери. Даже не спросив «Кто там?», открываю.

Передо мной стоит девушка. Высокая, стройная, с распущенными тёмными волосами.

— Здравствуйте, вы к кому? — Я переминаюсь с ноги на ногу, потому что холодно босиком.

— Я к вам. — Она смотрит на меня пристально, почти изучающе.

— Ко мне? — удивляюсь, потому что я её не знаю.

— Да. — Её голос спокоен и дружелюбен. — Позволите войти? Я по личному вопросу и не хотелось бы говорить в подъезде, — оглядывается по сторонам.

— Личному? — снова не понимаю.

Кивает.

Странно. Какие у нас с ней могут быть «личные вопросы», если я вижу её впервые?

— Ну, проходите в коридор, — неуверенно приглашаю. — Только тихо, у меня ребёнок спит.

— Я знаю про вашу дочь. Меня зовут Ксения.

— А меня…

— И как вас зовут, я тоже знаю, Полина. Я много про вас знаю. Вы жена Макса.

— Не понимаю…

— Не волнуйтесь. Совсем скоро всё станет ясно. Вот, это вещь вашего мужа. — Она неожиданно протягивает руку и разжимает кулак. — Принесла отдать лично, чтобы, так сказать… познакомиться наконец-то. — в голосе теперь откровенное ехидство.

Когда она уходит, дальше делаю всё на автомате. Руки сами режут овощи для супа — ровные ломтики моркови, кубики картошки. Выглядит так, будто кто-то другой управляет моими движениями. Они же, эти чужие руки, позднее играют с дочкой, кормят её, будто я не мать, а просто механизм, запрограммированный на движение.

Телевизор бубнит что-то. Фоном — бесконечный сериал, серия за серией, одни и те же лица, одни и те же слова. Я даже не слежу за сюжетом. Мне важно только одно: лишь бы не тишина.

Надо же, буквально недавно я так ей радовалась, а теперь боюсь.

Слоняюсь из кухни в комнату, из комнаты в коридор, и каждый шаг отдаётся в висках тяжёлым, глухим стуком. Замкнутое пространство и так давило на меня последнее время, а теперь оно давит даже сильнее, чем усталость. Сильнее, чем бессонные ночи. Оно вытягивает из меня последние силы, оставляя только пустоту.

Узнав о муже столько подробностей, я совершенно точно понимаю, что наша жизнь не будет прежней. Пока я не знаю, что я скажу ему. Но молчать совершенно точно не стану.

Мне надо подготовить вопросы, но мысли путаются, как нитки в игре у кошки с клубком. Мозг отказывается формировать логичные связные фразы, и получаются обрывки, не позволяющие одним махом показать мужу, что я владею полной информацией о его тайной жизни.

Например, можно сказать: «Приходила твоя любовница». Но это будет слишком прямо.

Или так: «Я всё о вас знаю». Но это будет слишком расплывчато, никакой конкретики.

А мне хочется сказать что-то такое, чтобы сразу выбить у него почву из-под ног. Чтобы он не смог быстро взять себя в руки.

Подруга, кстати, которая недавно плакала у меня на плече, долго собирала доказательства неверности своего мужа. Выслеживала, проверяла телефон, ловила взгляды, искала следы помады на воротнике...

Недели сомнений, недели боли.

А мне… Мне несказанно повезло. Даже искать ничего не пришлось. Правда сама пришла в дом. Довольно уверенно. С улыбкой, кстати.

Начну с того, что сразу же спрошу про часы. А потом покажу ему их. Те самые часы, которые я держала сегодня в дрожащих руках, пока незнакомая женщина объясняла, почему они оказались у неё дома.

Дверь открывается, и Максим появляется на пороге.

Присматриваюсь к нему. Обычное, ничем не примечательное поведение. Ни грамма нервозности, растерянности.

Он подходит, и мой взгляд сразу прилипает к его левому запястью. Там действительно теперь пустота. Сердце сжимается так сильно, что на мгновение перехватывает дыхание.

— Что с тобой? — Видимо, заметив мою реакцию, Макс опускается передо мной на колени, заглядывает в глаза и проводит рукой по моей щеке. Его лицо полно, как мне кажется, искреннего беспокойства.

Как же хорошо он научился притворяться! Надо же, раньше не замечала.

Глава 6.

Теперь, получив информацию от той незнакомки, я вполне объясняю поведение мужа за последнюю неделю. Он слишком нервный, раздражённый, и уставший. Естественно, ведь это очень тяжёлый труд: врать жене, работать и успевать встречаться с любовницей.

— Всё, я спать.

Он не ждёт моего ответа. Сбегает, как сбегал утром.

Макс проходит мимо, не касаясь меня, и исчезает в темноте спальни. А я остаюсь одна с тишиной, которая звучит громче любых слов. А нужны ли мне теперь слова? Теперь что бы он ни сказал, это неважно. Это ничего не изменит. Ведь он подтвердил, что это его часы. Не копия, не подделка. А с этим подтверждением умерла последняя надежда на то, что дальше мы останемся семьёй.

Когда наступило утро, я уже не спала, но всё равно притворилась спящей.

Муж тихо встал, оделся, собрался. А перед тем как выйти, аккуратно прикоснулся к моим волосам губами и что-то сказал. К сожалению, я не поняла — что.

Это было так нежно. Так… по-старому. Так, как он делал раньше, когда между нами ещё не было этой пропасти недоверия и недоговорок.

Потом я краешком глаза видела, как он подошёл к Сашкиной кроватке и погладил её щёчку.

В этот момент мне казалось, что муж любит меня и дочь, хотя появление той женщины с часами кричало мне об обратном.

Возможно, его жест сегодня — просто момент сомнения, кого выбрать: семью, которая уже есть и где нас связывает дочь, или любовницу, будущее с которой пока совсем неясно.

Вечером он неожиданно довольно рано возвращается домой. Теперь это скорее вызывает удивление, чем радость.

Макс берёт Сашку на руки и начинает кружить. Она заходится смехом, визжит… И кажется, что он счастлив вместе с ней.

— Ты сегодня рано. Даже неожиданно, — признаюсь.

— Услышал просьбу жены бывать дома почаще. — Он смотрит на меня, продолжая играть с Сашкой. — Погоди, звонок.

Замечаю, как его лицо меняется от счастливого до напряжённого. Макс разговаривает, слегка отвернувшись, держа телефон правой рукой. Ответы короткие, отрывистые, будто он торопится закончить разговор как можно быстрее.

— Да. Хорошо. Я понял. Как есть. Давай потом. Такие вещи точно не стоит обсуждать по телефону, не находишь?

Он говорит так, словно не хочет, чтобы я слышала, о чём там говорят. Даёт понять женщине на той стороне, что разговор сейчас не очень удобен.

То, что это женщина, я не сомневаюсь ни на минуту. Голос в трубке звучит слишком звонко.

Сердце колотится с новой силой, когда я вижу, что на правой руке Макса нет обручального кольца. Теряюсь. Это новый вид издевательства над моей психикой?

В голове всплывают слова девушки, которая приходила совсем недавно: «Признаться честно, сначала я даже не знала, что он женат! Когда я лежала у него в отделении, кольца на пальце не было. Только потом появилось. Наверное, снимал, чтобы меня в постель затащить. А потом было поздно уже расставаться, я влюбилась».

— Всё нормально? — скрыть любопытство не получается.

— Вполне.

— О чём ты не хотел разговаривать при мне?

— Это рабочие вопросы. Они не стоят твоего внимания, — отрезает.

— Как и часы?

— Хватит, Поль.

— Ты что, потерял и обручальное кольцо?

Он моргает, на секунду теряясь.

— Что?

— На правой руке нет обручалки, — киваю в сторону его пальцев.

Макс опускает взгляд на свою руку, будто только сейчас замечает, что кольца нет там, где оно должно быть.

— А, да... Вот ведь, вечно путаю. Надел не на ту руку после…

— После чего? — перебиваю, боясь услышать правду и вспоминая, как недавно ко мне приходила его беременная любовница.