Дикарка на отборе

1. Ты красивая, дикарка

Раскаленный солнцем воздух и душистый сад медовых роз. Он пах свободой. Тэрри пахла им. Горячие губы касаются шеи, пробуждают и бросают Тэрри в трепет. Эта ночь была волшебной.

Её первая ночь с мужчиной.

Это случилось неожиданно. В дом Тэрри постучался раненый мужчина и попросил помощи. И она помогла, исцелив магической сурицей из листьев риклиса, которую готовила для аптечной лавки. Исцелила опасную кровоточащую рану, нанесённую острым оружием, рану, от которой не выжил бы ни один человек. Ко всему, он был весь грязный, и она не могла разглядеть его лучше. Тэрри всю ночь не отходила от него, а под утро незнакомец уже окреп, его рана почти исцелилась.

Он предложил ей денег за помощь, но деньги Тэрри не нужны. Зачем ей деньги? Куда она может их потратить? Тэрри жила скромно и тихо среди мглистого леса уже почти год, обходилась малым, хватало того, что платила ей Ирта.

Вышло всё странно, когда рана затянулась, Тэрри натаскала воды, нагрев пару ведер в каменной печи, она наполнила ею кадушку для купания.

Тэрри старалась не смотреть на незнакомца, когда тот погрузился в воду. Она хоть и видела голые мужские тела, но этот был особенным, эти магические светящиеся сапфировые глаза мужчины. Такие необычные, и он сам, не похожий на обычного мужчину, сильно не похожий: это рельефное тело с грудой мышц, сильное, гибкое и статное, будто у воина, широкоплечий, гибкий, как зверь. Взгляд цепкий и быстрый, как лезвие ножа рассекающий воздух. У Тэрри горели щеки, когда приближалась к нему, подавая мыльный корень и мочалку. Теперь его кожа была чистой, загорелой, отливала мягкой бронзой. И когда она хотела его оставить, он внезапно обхватил её запястье мокрыми пальцами и медленно потянул к себе. Тэрри, будто влекомая необъяснимой силой, подалась вперёд. Одним рывком мужчина подхватил девушку и усадил в кадушку. Терри погрузилась в воду, расплескав её на деревянный пол.

— Ты очень красивая, дикарка, — произнёс он, в то время как в глазах сверкнуло что-то волнующее, необузданное, голодное.

Он подхватил её бедра и посадил на себя. Её простое домотканое платье намокло, облепило грудь, слишком откровенно выступали горошины вершинок. Тэрри хотела прикрыться руками, но уперлась ладонями в сильную твердую грудь мужчины, чувствуя мощное горячее тело, к которому хотелось прильнуть. И откуда у него столько силы? Только недавно он хрипел в предсмертии, а сейчас его сила сравнима с силой удава, зажимающего жертву в кольцо рук. Но Тэрри было не страшно, что-то внутри сладко разливалось — любопытство и предвкушение.

Он молча потянул с неё платье, мокрой тряпкой оно шлепнулось на пол. Горячая вода обволокла тело. Теперь она была полностью обнажена. Тэрри задохнулась, когда твёрдые, немного шершавые губы мужчины накрыли вершинку. Мужчина издал утробный опасный рык. А Тэрри хватает ртом воздух, чувствуя, как в животе тяжелеет тугой комок, заставляя её дрожать и млеть. Он отрывается от её плоти и скользит губами по шее, чуть прикусывает подбородок и жадно захватывает рот Тэрри в голодном страстном поцелуе, погружая Тэрри в неописуемое блаженство, ласкает ее тело, одновременно проникая.

Тэрри содрогается, выныривая из ещё свежих волнующих воспоминаний. Она знала, что в первый раз больно. Этот молодой мужчина слишком большой для неё, и поэтому тело ещё ныло от непривычных ощущений внутри, но первая боль быстро прошла, когда он продолжал двигаться и ласкать её. Вода смягчила. И даже несмотря на это, она никогда не испытывала такого блаженства.

— Проснулась? — шепчут чувственные губы, которые ненасытно и властно ласкали ее тогда и сейчас. — Ты такая вкусная, дикарка, почему ты так соблазнительно пахнешь для меня, м? От тебя невозможно оторваться, — рокочет ласкающий голос.

— Как твое имя? — задаёт следующий вопрос незнакомец, нависая над ней, шелестя одеялом, согревая своим мощным телом, возвращая Тэрри из размышлений.

— Тэрри, — отвечает она, нисколько не колеблясь, вглядываясь в тёмно-фиолетовые, как море перед грозой, глаза.

— Твоё полное имя “Тэрри”? Ты живешь здесь одна?

— Это мое полное имя, я живу здесь одна, — повинуется его голосу, глубокому, красивому, немного вибрирующему.

Ему хотелось доверять, легко рассказывать все о себе, позабыв об осторожности. Мужчина будто проникал в ее мысли, овладевал пространством. Хотелось запустить пальцы в шелковые волосы цвета шоколада, провести по четкому контуру губ, что так жадно ласкали её, обвести резкие высокие скулы, погладить смуглую шею..

— Мне пора, Тэрри, — вдруг произносит он.

Эти простые слова жёстко отрезвляют, заставляют очнуться и сбросить сладкое марево, которое так плотно спеленало. Хрустальный шар её грёз раскололся со звоном.

— Пора? — Тэрри приподнимается на локте.

2. Мне пора

— Да, пора, меня будут искать, ты же не хочешь, чтобы кто-то ещё узнал, кто тут живёт? — глаза опасно полыхнули.

Тэрри сжала в пальцах простынь. Конечно, она не хотела, если это случится, её будут ждать неприятности.

Мужчина резко поднимается с постели. И проходит к натянутой вдоль комнаты веревке, на которой висят выстиранные ещё ночью рубашка и брюки. Срывает брюки и начинает одеваться

— Но… — хочет было спросить Тэрри, но запинается, отводит взгляд при виде твёрдых ягодиц и узкой талии, широких загорелых лопаток и синих ног. — Ты вернёшься?

Одежда перестает шуршать. Мужчина застывает.

— Я оставлю тебе денег, — он достает из складок одежды увесистый мешочек и кладет на стол, монеты характерно звякнули о столешницу.

А щеки Тэрри вспыхивают как от пощёчин. Неужели он думает, что она из-за денег с ним? Она не продажная шлюха, которая с спит с мужчина за деньги! Она… она… Тэрри задыхается. Чувствует себя так, словно её использовали, а потом выставили голой на обозрение толпы. Стыд и обида смешались в гремучую смесь. И уже ничего не исправить. На глаза навернулись слезы.

Зверь внутри рычал. Рэйв черпает ковшом из ведра родниковую воду и делает глотки, пытаясь избавиться от вставшего кома в горле, залпом осушает. Этот её взгляд, слишком острый, колкий и в то же время беззащитный. Пробирающий в груди. Почему она так жалобно смотрит, будто не понимает, чем это обычно заканчивается, когда мужчина и женщина наедине? Глаза необычные, лилового, словно лавандовое поле, цвета. Рэйв видел их перед собой слишком отчётливо. И пахнет она так же сладко и маняще, он чувствует ее запах на себе. Рейв остался бы ещё на пару часов. Но ему нужно возвращаться.

Рэйвен застегивает ремень, зверь внимательно наблюдает боковым зрением, как она натягивает на свое гибкое и молодое, как у лани, тело одеяло. Такая нежная, ласковая, податливая и вкусная… Может, он мало оставил денег, и она хочет больше? Но это все, что у него было с собой. Хотя он не заметил какой-то жадности в ней. Было похоже, что у нее это впервые, и то сопротивление, напряжение ее бедер… Не показалось. Она оказалась чистой и невинной. Пара красных пятен на простыне тому подтверждение. Зверь внутри голодно зарычал, требовал остаться. Сорвать простынь и добраться до горячей мокрой плоти. Схватить дикарку и не выпускать. Рэйв не припоминал, когда последний раз у него возникало такое острое желание обладать женщиной. Смутное чувство сомнения и противоречия засело глубоко.

Откинув прочь навязчивые мысли, Рэйв решил, что, как вернётся, отправит ей ещё монет и — мужчина окинул взглядом старую тесную хижину — одежду. Она определенно дорого стоит и совсем себя недооценивает, обитая в этом замшелом захолустье. Рэйв берёт с грубо сколоченного стула свой мундир, запачканный его кровью и грязью. Встряхивает его. Бросает на притихшую, жавшуюся к доскам стены девушку последний взгляд. Он ведь не обязан ничего объяснять, ничего говорить, она всего лишь девка на одну ночь, тогда почему он хочет что-то сказать? Почему он спал с ней, будто у него нет других подходящих женщин?

— Прощай, Тэрри, — произносит он и разворачивается, шагает к покосившейся двери с низкой притолокой.

И будто почувствовал, как тугая горячая нить натягивается и тянет его назад, препятствуя. А это ещё что? Впрочем, в доме дикарки, пусть и молодой, можно ожидать подвохов, заклинаний и всяких магических ловушек. Которые зверь с лёгкостью разорвёт. Рэйв делает усилие и разрывает путы, выходит в темный чулан. Острое зрение видит выход, толкнув покосившуюся дверь, мантикор выходит из каменной пещеры.

3. Прощай, Тэрри!

“Прощай, Тэрри", — услышала она последнее, и он исчез за дверью.

Исчез, как туман с первыми лучами солнца. Тэрри стиснула в кулаках простынь, пахнущую им, аромат хвои и морозного утра. Она втягивает его в себя глубже, остатки магии потянулись к девушке, опьяняя. Тэрри ещё не доводилось испытать столь яркие ощущений свободы и полета, ощущение ветра на коже и волосах. Тэрри тряхнула головой, приходя в чувства. Нельзя, нельзя впитывать чужую магию, это опасно для неё. Тэрри опасна для других. Но никто об этом не должен знать.

Замешательство с новой силой выплеснулось в ней, а вместе с ним и раздирающая на части обида. Это навязчивое и тянущее желание стянуло путами. Тэрри злилась с каждым вдохом, который становился поверхностным. Она не была наивной, так почему подумала, что он увидел в ней нечто большее, чем просто дикарку? Но это грубое “прощай” ранит до глубины.

— Дура! — Тэрри ударила по постели кулаками. — Отдалась первому мужчине, вот так просто.

Она не ожидала от себя такого, но сделала это, просто сильно кружилась голова, просто невозможно было устоять, в ней не зародилось даже и капли сомнения.

Девушка зажмурилась, чувствуя предательство и унижение. Ругая себя, вскакивает с постели и начинает метаться по комнате. На столе царит бардак, как и везде в комнате, пустые ведра, полотенца, пропитанные его кровью, которые потемнели, таз, склянки с мазями, одежда. Он свое забрал все.

Тэрри бросила затуманенный взгляд на мешочек с монетами. И всхлипнула. Продала свою невинность. Чужаку, пришедшему неизвестно откуда, какой позор. Тэрри так и опустилась на пол, прижимая ладони к лицу, вздрагивая голыми плечами, то ли от холода, то ли от рыданий, которые она в себе душила, брошенная, использованная и растоптанная.

Она не знала, сколько так просидела на полу, солнечные лучи, что пробирались в низкое окошко, проползли в середину комнаты и жгли плечо, играя бликами в золотистых волосах, которые густыми волнами струились по спине.

Ощутив, что внутри стало пусто, как в пересохшем колодце, Тэрри поднялась. Достав из старого шкафа чистое платье, быстро оделась, подвязав его тонким кожаным ремешком, заплела светлые волосы в косу и, набросив на плечи шаль, покинула свою хижину.

Каменный домик, затянутый диким виноградом, прятался среди ив.

Тэрри живёт здесь около года, прячась и держа в тайне свое прошлое. И сама старается забыть о нём…

Солнце поднялось над деревьями, согревая холодные камни, разгоняя по-весеннему прохладные тени. Птицы заливаются звонкой трелью, заглушая шаги. Тэрри двинулась по едва заметной тропе, уходящей в гущу леса, оглядываясь назад, будто ожидая увидеть ночного гостя, но нет, его и след простыл. Вскинув подбородок, Тэрри накинула на голову шаль, пряча золотистую косу, развернулась и бесшумным шагом скользнула в тень деревьев, пропадая в портале, который открыла простым, выученным с детства жестом руки.

… И оказалась на людной улице пригорода, что находился в южной части Империи, прямо перед аптечной лавкой Ирты Лок. Узкая кованая вывеска с надписью об этом говорила. Тэрри осмотрелась — не слишком ли она привлекла своим внезапным появлением горожан, которые спешили по своим делам, не обращая внимания на девушку, больше похожую на нищенку, в потёртых кожаных туфлях и невзрачном травяного цвета платье.

Тронула дверь и вошла.

Колокольчик, подвешенный на двери, издал веселую трель. Мягкий полумрак и воздух, наполненный густыми запахами лекарств и цветочных настоек, окутал её. К удаче, в аптеке не было никого, кроме самой аптекарши, зрелой миниатюрной женщины в простом коричневом платье. Темные блестящие волосы заплетены в толстую косу и уложены корзиной на затылке. При виде девушки, что вошла столь ранним утром, Ирта растерялась — случилось плохое, иначе откуда у юной девушки красные глаза и поджатые губы, которые она искусала до крови?

— Тэрри, что случилось?! — хватается за край стола, вглядываясь в девушку.

— Нужно поговорить, Ирта, — стягивает Тэрри шаль.

Женщина тут же выходит из-за прилавка, поднимая откидной столик со счетами, спешно закрывает дверь, переворачивая табличку на "перерыв”, обхватывает юную девушку за плечи, подводит к уютному гостевому уголку возле широкого окна со столиком и парой стульев с мягкими сидушками. Сажает свою посетительницу на один из них и садится напротив.

— Прости, что отвлекаю, — буркнула Тэрри, отводя беспокойный взгляд. И смолкает, не зная, как всё рассказать.

Да и зачем она пришла? Слишком стыдно и неудобно. В первый раз Тэрри нуждается в поддержке, она никогда никому не жаловалась, всегда принимала удары судьбы в одиночестве и справлялась с ними сама. Но тут…

— Говори, что случилось, — требует строго и заботливо, словно родитель, Ирта, бледнея, внимательно рассматривая Тэрри. — Тебя кто-то обидел? Ударил? Обманул?

Верно, именно так она себя и чувствовала: обманутой и использованной. Проглотив вставший в горле колючий ком досады, Тэрри рассказала…

4. Высокородный гад

Уже прошло около года, а Тэрри так и не может вспомнить своего прошлого.

Все попытки приводили к сильной головной боли до потери сознания. Она знала только две правды: то, что она обладает редким даром, и то, что с ней произошло что-то страшное.

Ирта нашла её прямо на улице города. Тэрри лежала без сознания, а тело оплетало магическое волокно, которое девушка успела принименить, чтобы не умереть. Её магический резерв был совершенно опустошен, обычно это и приводит к смерти. Ирта долго её выхаживала, несколько дней Тэрри не могла разговаривать, шевелить языком, всё её тело было словно желе. Ирта даже испугалась, что она не сможет ходить.

Но всё обошлось, Тэрри чудом восстановилась и больше не делала попытки вспомнить, какой удар с ней мог случиться. Она только смутно помнила голос молодой девушки, злой и яростный, от которого становилось не по себе. И больше ничего: ни своих родителей, ни дома. Только имя, которое она произнесла в бреду Ирте — Тэрри.

Конечно, у неё возникала мысль найти тех, кто носил это имя, но Тэрри чувствовала интуицией, что не стоит этого делать, чувствовала ноющую боль, но произошло то, что произошло, пусть даже что-то страшное и неприятное, не стоит это ворошить, раз она оказалась на улице.

Только частенько ей снился мужчина, зрелый, худощавый и мрачный. Она не могла разобрать его лица, лишь только слышала ругательства в её сторону.

“ Ты никто в этом доме, отродье предателей!”

Тэрри просыпалась в липком поту и слезах, магия плескалась в груди порывистым штормом. Был он из жизни или просто сном, она не знала…

Ирта, выслушав её, помолчала. Потом так же молча поднялась, взяла стакан воды повернулась к полке со снадобьями, сняла одну из баночек, капнула несколько капель розоватой жидкости из пузырька в кружку с водой и вернулась к девушке.

— Пей, — коротко сказала она, оставаясь серьезной. Она не осуждала, упрекала и никогда этого не делала, за это Тэрри была благодарна.

— Это…

— Листья малиновой полыни, пей, тебе же не нужен незаконнорожденный?

Тэрри задерживает дыхание, она об этом даже не подумала. И стало чуточку неловко. Девушка взяла кружку и выпила все, что было в ней. Горько-сладкая, липнущая к нёбу жидкость опустилась в желудок тяжелым камнем.

— А теперь забудь всё, что было ночью.

— С радостью, но пока не получается, — поёжилась Тэрри, оставляя пустую кружку.

— Бессовестный! — вдруг выругалась Ирта. — Воспользовался невинной девушкой. Как он выглядит, помнишь? Если появится в моей лавке , ему такое лекарство пропишу, что на три года забудет, что он мужчина.

Тэрри удивлённо приподнимает брови, всегда чуткая спокойная Ирта пришла в ярость. Тэрри тоже все ещё пылала злостью и одновременно сгорала от стыда.

— Совсем эти высокородные распоясались, управы на них нет, очаруют девицу, воспользуются, а потом обвиняют — “это все она, распутница-девка!” Знаю я таких.

— Ты хочешь сказать, что… — в груди начало леденеть.

— Да, милая, — с печалью выдыхает она, — по твоему рассказу, этот негодяй воспользовался магией.

Тэрри так и застыла, не в силах пошевелиться, сердце грохотало в груди, будто камень в пустом ведре. А она все утро винит себя…

Да он… да этот… Мерзавец! Тэрри вспыхивает, вскакивает со стула, магия всплескивает горячими волнами, поднимаясь по рукам огненной лавой.

— Тише, девочка, тише, — испуганно поднимается Инта со своего стула, касается лица Тэрри, гладит.

Тэрри заглушает, душит злость, беря магию под контроль. Теперь всё ясно. Вот поэтому она испытывала эту смутную тягу, поэтому голова кружилась, затуманивался разум, а тело не слушалось…

— Дыши глубоко, вот так.

Тэрри медленно опустилась на стул, обхватив свои острые колени, сжала тонкими пальцами. Её потряхивало от ярости, но магия спала. Гнев и страх смешались в одном котле, кипели. Едва не потеряла контроль.

— Прости, — прикрывает веки и поджимает дрожащие губы.

— Всё в порядке, тебе незачем извиняться, — заговорила мягче. — Все равно когда-нибудь это должно случиться, с невинностью приходится прощаться любой женщине, — гладит девушку по плечам, но её руки замирают. — Тэрри, — вдруг начинает серьёзно Ирта, смотря в глаза. — Не думала, что этот момент настанет, но… пора тебе узнать важное.

Тэрри замирает, непривычный холодок сворачивается змеёй на груди в предчувствии чего-то неприятного.

— Что такое, Ирта?

Женщина сжимает губы в горькую прямую линию и поднимает руки, снимает с шеи цепочку, вытаскивая из-за пазухи медальон, инкрустированный искрящимися драгоценными камнями. Ирта берет руку девушки и вкладывает медальон в ладонь.

— Это принадлежит тебе.

Пальцы сжимаются, она смотрит на медальон и видит надпись.

“Тэрри Лин Эклин”

5. Дай мне руку

Громкая барабанная дробь заставила женщин вздрогнуть. Тэрри увидела в окне пышную женскую юбку и накидку.

— А это ещё кто? Пойди спрячься, — Ирта проводила Тэрри до помещения, где был её кабинет, отодвинув тонкую шторку, Тэрри оказалась в полумраке, пахло воском.

Прижимая медальон к груди, она выглядывает чуть из своего укрытия. Ирта, поправив платье, отворила дверь. В аптечную лавку ураганом ворвалась молодая, всего лишь на пару лет старше Тэрри девушка, на голове шаль, скрывающая огненные завитки волос, её глаза заплаканные.

— Лира, что случилось? — бросилась к ней Ирта, видимо, девушка знакома ей.

— Ох, — только и выдохнула Лира и заплакала, уткнувшись в плечо лекарки.

Что сегодня за день несчастных девиц? Тэрри напряглась, несколько минут слушая всхлипы.

— Поссорилась с Хардомом? Он тебя обидел? Накричал?

Девушка отчаянно замотала головой.

— Нет, нет, вот… — Лира протягивает руку, на запястье что-то блестит.

Тэрри вытянула шею, вглядываясь в украшение, которое даже издали показалось ей необычным. Сверкающим, притягивающим взгляд. Для простой горожанки это дорогое украшение.

— Меня заставили пройти испытание на отбор. Но я не хочу! Я люблю Хардома!

Тэрри замирает. Об этом отборе в последнее время только и шли разговоры. Тэрри думала, что любая, получи она приглашение, безмерно была бы счастлива. Любой девушке может повезти, и неважно, какого она статуса, если окажется с даром. Но у Лиры уже есть жених, как же быть?

— Помоги мне, Ирта, снять эти проклятые оковы.

— Я не могу, это магический артефакт, и тут нужна большая сила, а я всего лишь лекарь.

Девушка опять зарыдала.

— Постой здесь, — Ирта глянула в сторону, где притаилась Тэрри.

— Тэрри, выйди, прошу тебя.

Лира даже плакать перестала, немного отрезвило то, что здесь присутствовал кто-то ещё. Тэрри тоже замешкалась, чем она может помочь? Но для Ирты она сделает даже невозможное. Спрятав за пазуху артефакт, Тэрри выходит.

— Не волнуйся, это Тэрри, я ей доверяю как своей дочери.

— Правда? — вытирает со щеки влажную дорожку Лира.

— Да, Тэрри поможет тебе, но об этом никто не должен знать.

Девушка тут же просияла и неожиданно упала на колени перед женщиной.

— Клянусь своей жизнью, — произносит пылко она.

Даже сердце сжалось, настолько она любит своего жениха? Тэрри неизвестно это чувство, чтобы вот так беззаветно отдать всю себя другому. Она не понимала, каково это. Возможно ли такое? Ночью она испытала сильную тягу к тому незнакомцу, голова шла кругом до сих пор, и утром выяснилось, что это просто магия. Да, ночной гость показался для неё притягательным, но не более.

— Тэрри, прошу тебя, помоги Лире, — обращается лекарка, и, конечно, Тэрри не может ей отказать. Ирта столько сделала для неё, спасла, укрыла и поддержала, где-то рисковала собой, всем тем, что у нее есть — эта лавка и дар целительства. Ведь прошлое Тэрри неизвестно. Но, кажется, Ирта знает намного больше, чем Тэрри. Ирта и научила ее заново управлять собственной магией без вреда для себя и окружающих. Но, конечно, все равно это опасно. Если нужно исцелить что-то незначительное, например порез, рану или отравление ядом опасных растений. Но когда дело касается чужой магии, тут нужно быть предельно осторожной. Если бы Тэрри вовремя поняла, что к ней применили магию, она бы заплатила этому нахалу той же монетой. Но теперь уже поздно.

Тэрри кивает и приближается. Лира улыбнулась сквозь пелену слёз. Она была очень милой, чистая, глаза большие, как у лани, с рыжеватыми ресницами, шаль сбилась с ее волос, и солнечный свет заиграл бликами в их густоте.

— Дай мне руку, — просит Тэрри.

— Если это слишком опасно, то остановись, — напоминает Ирта. — Встань, Лира.

Лира поднялась с пола и тут же протянула Тэрри руку, где на запястье филигранной чеканкой красовался отборочный браслет, серебрясь в полумраке лунным светом. Лиру выбрали, почему она оказалась в числе избранных? В наступившие времена ценились женщины с даром, их-то и становилось все меньше. Может, её предки имели какой-то дар, который был утерян, а в ней остались зачатки? Если это так, то Лире необходимо их развивать, или это перейдет по наследству ее детям, но чем дальше, тем дар слабее и может вообще исчезнуть, если связывать судьбы с обычными мужчинами. Но, может, это и к лучшему, праматери виднее.

Тэрри взяла ладонь Лиры в свою руку. Для того чтобы снять браслет, нужно чуточку ее силы и желание это сделать, приручить её крупицу магии…

И Тэрри её почувствовала, словно золотистая искра, крохотная, едва уловимая, совсем малышка. Тэрри не могла сдержать улыбки. О ней нужно заботиться, обязательно, чтобы она развилась и окрепла в Лире. Но вряд ли девушка будет этим заниматься.

Браслет полыхнул ледяным пламенем и разомкнулся, соскальзывая с запястья и падая на пол. Лира раскрывает губы, задыхаясь от охватившей ее радости, и бросается на шею к Тэрри, обнимая её в порыве.

— Пустяки, — смущается Тэрри, пытаясь отстраниться, она не привыкла к таким радушным объятиям, она помнит лишь осторожность.

6. Я не хочу покидать Таувер

— Истинного?

— Да, — касается плеча девушки, — у тебя дар очень сильный и редкий, если бы тебя нашли, то несомненно ты оказалась бы в числе претенденток.

Сердце сильно забилось в груди Тэрри, стоило только представить, что ей придется тогда покинуть свой дом, где она чувствовала безопасность, где она так привыкла и не собиралась ничего менять.

— Истинность не определяется наличием девственности, если ты об этом волнуешься, — ласково улыбнулась женщина.

— Я не хочу покидать Таувер.

— Тэрри, тебе не нужно прятаться... — осторожно, чтобы не ворошить боль, продолжает Ирта. — Тот медальон, который я тебе передала, это все, что осталось от твоего прошлого… Внутри портреты твоих родителей.

Сердце, кажется, пропустило удар и забилось быстро, оглушая учащенным стуком.

— Ты что-то знаешь? Расскажи, Ирта, — голос дрогнул.

— Не многое, но достаточно, чтобы понять, в какой опасности ты находишься, — с горечью отвечает, между бровей пролегла глубокая складка. — Ты родилась в Фоксиле. Твоих родителей давно нет в живых. Они погибли в магической схватке… Твоим опекуном являлся двоюродный брат твоего отца, у которого есть дочь, твоя сестра. Вероятно, но, возможно, это и не так, ты серьезно поссорилась с ней, между вами завязалась борьба, вследствие которой тебя вынесло сюда, на край империи. Но я могу ошибаться.

Выслушав этот короткий рассказ, Тэрри делает судорожный вдох, понимая, что и не дышала.

— Думаю, так и есть. Это она, я помню её. Значит… сестра.

По плечам прокатывается зябь.

— Это ещё не всё. Перед этим ты получила приглашение на отбор, ещё в прошлом году, на осенний сезон. Ты числилась в списке претенденток.

Тэрри сглатывает подступивший ком, все эти слова будто не про неё. Будто всю жизнь она прожила в чащобе и всегда была помощницей аптекаря.

— Прости, что не рассказала раньше, — выдыхает Ирта, хмурясь ещё сильнее, — я ждала, что ты сама вспомнишь. Ты получила удары мощных заклинаний. И проклятье, природу которого я так и смогла разгадать, на это способны только сильные маги.

— Так значит, мой дар опасен из-за проклятия?

— Проклятие что-то нарушило в нём.

Теперь некоторые события складывались воедино и порождали ещё больше вопросов. Что за проклятие, кто его наложил, почему они сцепились с сестрой? О которой Тэрри совершенно не помнила, как она вела себя с ней, что говорила, за что так разозлилась? Что за схватка, в которой погибли родители, ради чего или кого?

Ирта сильнее сжимает плечи и смотрит в глаза.

— Ты юная, красивая, даже тот незнакомец не смог устоять… Ты не можешь оставаться в тени. К тому же это опасно, рано или поздно о тебе узнают. Много подозрительных людей заглядывает сюда, и мне порой кажется, что они ищут тебя. Просто попробуй, — кивает на отборочный браслет. — Императорский дворец — это лучшее место, где ты будешь в полной безопасности. Ты будешь на виду, никто не посмеет протянуть к тебе руки и уж тем более навредить. А здесь ты в опасности, если тебя найдут. Никто никогда не узнает, что ты выжила.

Ирта была права, Тэрри не могла с ней не согласится. Сколько она сможет ещё прятаться, год, два, а дальше?

— Даже если ты не встретишь своего истинного, — мягко добавляет она, — то навсегда останешься под покровительством императора. И сможешь, — чуть лукаво приподнимает брови, — спокойно выбрать себе супруга, если захочешь.

Супруга? Ну уж нет! По животу Тэрри полосует неприятный холодок, словно ожило что-то из прошлого, то, что заставляет протестовать.

— Я настаиваю, если бы твоя мать была рядом с тобой, думаю, она пожелала бы тебе того же.

Пальцы сжались в кулаки. Это серьезный выбор. Две совершенно разные дороги. Если она не встретит своего истинного, то может избавиться от проклятия и посвятить время развитию своего дара, быть полезной для всей Альтарионской Империи. А ещё отплатить той же монетой тому незнакомцу.

Больше не раздумывая, Тэрри склоняется и поднимает с пола браслет. Прохладный металл жжет кожу, но Тэрри держит его на ладони как драгоценность.

Браслет серебрится голубоватым светом, расплавляется словно свинец и змейкой — Тэрри не успевает моргнуть — скользит к запястью.

— Ох, — округляет глаза, когда браслет обвивает плотным, уже горячим захватом её запястье. Надёжно закрепляется.

— Ну вот и славно. Тебе суждено праматерью быть на этом отборе, — улыбается Ирта, гладя девушку по плечам. — Что ж, тогда нужно поторопиться, нужно хорошенько принарядиться.

Волнение закипает в крови чувством неизвестности, на миг кажется, что это сумасшествие, броситься в объятия опасности, выйти из тени и бросить вызов врагам. Своей сестре. Если она жива… Тревога смешивается со страхом, но назад уже пути нет, хоть Тэрри могла снять этот артефакт.

Слишком манящими было то будущее, которое предстало ярким светом. Слишком быстро она приняла решение, но если бы помедлила, то погрязла бы в сомнениях. Поэтому Ирта так настойчива. Теперь же она не откажется от него уже ни за что. Тэрри не только сможет обеспечить себе безопасность, но и сможет вполне отблагодарить Ирту и старушку Гин, что торгует пирожками на углу площади, а ещё построить приют для бездомных магических животных, что отлавливают и продают торгашам, и много-много чего!

7. Я не оставлю это просто так!

Тэрри возвращается в свой дом, снимая защитные чары и ставя на место, запечатав ещё и дверь, чтобы наверняка никто не пробрался.

Нужно было подумать, и сегодня у неё есть эта возможность, а завтра она покинет своё убежище. И, возможно, навсегда.

Она ступает в полной тишине по темной комнатушке, подбирает с пола разбросанные вещи, бросает взгляд на смятую постель.

Слишком быстро всё изменилось в один день.

Тэрри, больше не мешкая, не позволяя себе слабину, принимается за уборку. Вычистила печь, сложила вещи — большая часть принадлежала Ирте: несколько платьев, сапожки, шаль и накидка. Составила посуду, вымыла пол, сорвала с кровати простынь, выстирала и развесила сушиться на улице.

Когда она вышла за высохшим на солнце бельём, закат уже горел костром средь деревьев. Воздух глубокого вечера скользит по лодыжкам, шумно стрекочут сверчки, и поёт в глубине холодного леса птаха.

Вернувшись в дом, Тэрри сворачивает постель, зажигает свечи и садится на стул, положив перед собой медальон.

Несколько минут она смотрит неотрывно на него, не решаясь взять в руку. Её родители погибли в схватке. Тэрри не помнит этого, сердце не помнит горечи утраты, не помнит и боли. Как она к ним относилась, была ли она любимой? Это так странно, оставаться в неведении, все чувства будут притупились, словно есть заслонка, куда не могли пробиться все воспоминания. Какой была Тэрри? И что от неё осталось, от той, прежней?

Думая обо всем этом, Тэрри молча наблюдает, как мерцают драгоценные камни, отражаясь в радужках, в ладонях становится горячо.

Наконец она решается.

Берет в руки медальон, проводит пальцем по надписи со своим именем и раскрывает фамильное украшение. В комнате повисает такая оглушительная тишина, что, кажется, она потеряла слух. Прямо на неё смотрели две пары глаз. Женщина и мужчина, её мать и отец.

Губ Тэрри касается несмелая улыбка. Совсем молодые, но не юные. Светловолосая женщина, что изображена на портрете, похожа на Тэрри… точнее, Тэрри на неё, как две капли воды.

“Париса Лин Эклин” и “Дораф Лин Эклин”.

Тэрри зажмуривается. Нет, эти имена ни о чем ей не говорят, отчего становится глубоко досадно. Открывает глаза и смотрит на женщину, тот же разлёт бровей, тонкий остренький нос, глаза и форма век тоже схожи, правда, у Парисы они были цвета молодой листвы, а вот у мужчины необычайного сиреневого с черным цвета. Значит, цвет передался от отца. Дораф имел каштановые волосы, высокие скулы и твердый как камень подбородок, благородные черты выдавали волевой нрав.

В груди тяжелеет, будто застревает кусок льда. Почему она их не помнит? Тэрри прикусывает губы. Как жаль.

Вместе с сожалением возрастает и злость. Если её сестра хотела навредить, то у нее это получилось, Тэрри не помнит ничего, это худшее, что могло случиться с ней, когда прошлое мертво, когда не знаешь, кто ты и на что способна. Тэрри свыклась с тем, что она узнала за этот год, и даже приняла, но сейчас противоречивые чувства раздирают на части: несправедливость, обида, злость. Кажется, что она забыла что-то очень важное и ценное для неё. Было проще думать, что ее прошлое оказалось кошмаром.

Тэрри вновь вглядывается в портреты. Париса в нежно-зелёном, под цвет глаз, платье с белыми кружевами, на отце камзол серебристого цвета. Её семья имела высокий статус, они были обеспечены. Этот медальон имел весомую ценность.

Тэрри ещё несколько минут разглядывает своих родителей, рассматривая каждую черту. Ещё надеясь что-то вспомнить. Но нет. Бесполезно. Не получалось.

Девушка поднимает взгляд на пламя свечи.

Из глубины тени выбирается черный комок с кожистыми золотистыми крыльями.

— Птенчик, ты пришел меня проводить?! — радуется Тэрри, подставляя ладонь.

Магическое существо доверчиво перебирается на руку девушки.

— Прости, но мне придется уехать. Ты останешься за главного. Я доверяю тебе. Охраняй наш дом.

Он встрепенулся, нахохлился, смотря блестящими жалобными глазками. Тэрри вздыхает. Это неизбежно — пришло время покидать насиженное место.

— Только вернувшись назад, я смогу найти ответы на все вопросы и понять, что делать дальше. А потом дать отпор своим обидчикам и врагам, тем, кто забросил меня на целый год в глушь, на самый край Империи. Пора восстанавливать справедливость. Ради своих погибших родителей. Я сделаю это, — шепчет Тэрри, чувствуя, как внутри лавой закипает огонь.

Тэрри не может оставить это просто так.

Девушка закрывает медальон и гладит зверька, который, блаженно прикрыв веки, издаёт урчание.

— Но сначала нужно избавиться от проклятия.

Тэрри поднимает руку к плечу зверёк, цепляясь коготками кожистых крыльев за платье, перемещается на плечо.

Тэрри поднимается и выходит в другую комнатушку, где стоит кадка. Вода уже нагрелась. Птенчик перелетает на жердь, взбивая крыльями магическую сверкающую пыль, которая освещает помещение, кроме жара печи. Тэрри наполняет купальню и скидывает платье. Как бы она ни тёрла пол и не проветривала комнату, а его запах оставался, витал в воздухе лёгким шлейфом, аромат оставался и в её волосах, когда она распустила косу. Хотелось глубже вдохнуть, окунуться в это горячее марево цветочного сада. Тело ещё помнило прикосновения горячих пальцев, твердых губ, шелест дыхания, как он прикусывал её нежную кожу, оставляя след на груди и шее, помнило заполняющее проникновение. Жар мгновенно приливает к щекам.

8. Проклятая дикарка

Альтарион

Дворец императора

— Куда ты пропал, Рэйв? Я уже хотел посылать за тобой ищеек, — император берет шахматную фигуру королевы и передвигает на белый квадрат.

Опять не спит по ночам.

— Нужно было кое-что проверить, — Рэйван рывком расстегивает петли мундира, который стягивал поврежденные недавно ребра, там, где была рана. Была, но теперь уже всё цело, благодаря одной милой девушке.

— Что случилось? — хмурится Инхольт Эс Норинг третий.

— На меня напали гарпии, целая свора, в скальном гроте, пришлось уносить крылья, выбросило через портал в какую-то глушь на краю империи.

Инхольт отрывается от своего занятия и поднимает взгляд на своего лучшего воина.

— Напали? На тебя? Серьезно? С каких это пор они отваживаются нападать на мантикора? Или ты что-то недоговариваешь? Что ты делал в гроте? — на последнем слове в грубом голосе проскальзывает сталь, император жестом указывает на противоположное от игральной доски пустующее кресло.

Рэйв не в том настроении, чтобы играть, ночь была слишком паршивой. Только один момент разгонял клубящийся внутри гнев. Но императору не отказывают, пусть даже Рэйв самый приближенный его советник и страж. Мужчина садится в кресло, оценивая взглядом свои перспективы, берет фигуру и делает шаг, чётко скользя по доске фигурой.

— Так ты не ответил, — делает в ответ шаг Инхольт.

Рэйв сжимает кулак.

— Я нашел их гнездо и решил уничтожить.

— В одиночку? Рехнулся? Эти змеиные гнезда даже не под силу уничтожить ни одним магическим оружием.

— Но мне почти удалось, — пропускает мимо ушей мантикор.

— Не смей делать это в одиночку и молча, — резко передвигается и двигает по доске деревянной фигурой, со стуком ставит.

Рэйв не стал ничего обещать, молча совершая шах и мат.

Император приподнимает серебристые брови, зрачки сужаются в вертикальные щёлки. В жилах правителя течет древнейшая кровь серебряных Андхаров, самых сильных и лютых магических существ на всем северном материке. Их жестокость сравнима с режущим холодом, они способны заковывать в панцирь льда любое живое существо.

— Запрещаю в ближайший весенний отборочный сезон покидать империю. Слышишь? К тому же объявлен весенний отбор, — откидывается мужчина на бархатную спинку кресла синего цвета. — Дворец скоро наполнится невестами… — многозначительно произносит он, будто это могло что-то значить.

Отбор шел несколько лет подряд, и всё тщетно, Император не мог найти свою истинную, а продолжать сильный правящий род необходимо, хотя несколько претенденток были, довольно одарённые особы, но Инхольта что-то не устраивало, все ждал будто кого-то или чего-то.

— И? — интересуется Рэйв, внутренне чувствуя подвох. — Зачем моё присутствие, не собираюсь охранять свору девиц, — чётко поясняет свою позицию.

— Тебе тоже нужно продолжать свой род, — внезапно отвечает он, — ведь может случиться так, что с одной из своих "прогулок" во всякие гроты ты не вернёшься. А уследить я за всем не могу.

Мышцы, ещё ноющие, напрягаются.

Спорить с Императором на эту тему Рэйв не собирается. С учётом того, что он на добрые два десятка лет был моложе императора, он не собирался так скоро обзаводиться парой, пусть даже и истинной. Да какая разница, он готов посадить своего зверя на цепь, чтобы не быть привязанным самому. Он слишком любит свободу.

— Я могу идти?

Император одобрительно кивает.

— Дам знать, когда ты понадобишься.

Рэйв покидает императорские апартаменты и выходит в коридор. Рассекает воздух, открывая портал, который втягивает мужчину в себя и выталкивает в сторожевую башню его собственных владений, что находятся на границе с долиной.

Наконец срывает с себя тесный камзол и втягивает через нос больше воздуха в грудь. Все тело горело словно раскалённый камень, пуская горячие тугие волны по мышцам — его собственная сила.

Ему нравилось встречать закат и напитываться магией, которая разливалась в воздухе вместе с ветром. Магия особенно сильна с началом пробуждения природы после зимней спячки.

В памяти воскрешаются мгновения минувшей ночи: чуткие девичьи пальцы, мягкие нежные губы, податливое тело и тугое горячее лоно. По телу проходит тяжёлая волна возбуждения. Безумно сладкие вершинки и вкусно пахнущее волосы. Рэйв даже пожалел, что покинул ее так скоро, сейчас он не прочь был остаться ещё на пару ночей. Словно он не насытился этой ночью. Это открытие было слишком нелепым, обычно он, едва покинув постель, сразу теряет интерес к женщине, с которой спал. А эта дикарка весь день не выходит из головы.

Что-то показалось в ней особенным… знает магические травы и заклинания. Ничего удивительного, многие в этих землях обучались магии. Тогда что не так? Рэйв не мог понять. А когда он чего-то не понимал, то страшно злился.

Молодой мантикор покидает башню, только когда небо совсем светлеет, а на горизонте среди гор появляется ослепляющей диск солнца. Выкинув из головы и решая её больше не вспоминать, Рэйван отправляется в свои покои, срывает с себя рубашку, всю одежду, оставаясь нагим, и погружается в наполненную слугами купель. Его рана полностью исцелилась, на теле остался лишь красный рубец, который украшал бок, как и другие многочисленные шрамы.

9. Ты будешь великолепна

С первыми лучами солнца, надев на себя старенький плащ, укрыв голову глубоким капюшоном, Тэрри пришла к Ирте. По привычке она так же осторожничала и пришла как можно незаметнее, войдя в лавку. Тэрри привыкла быть незаметной, привыкла сливаться с толпой.

Ирта высыпает на стол монеты, то, что она накопила за зиму.

— Закажем тебе в магической лавке модной одежды, самое красивое платье. Жаль, что только хватает на одно, — с грустью вздыхает женщина. — И украшения тебе тоже нужны… — хмурится Ирта. — Сейчас… — женщина открывает один из ящиков ключом, что сняла с пояса.

В магической лавке? У Тэрри даже в горле запершило, когда услышала это.

— Нет, Ирта, я не могу, — останавливает девушка, — это слишком затратно, ты эти деньги копила всю зиму, трудясь в лавке. А одно такое платье стоит целое состояние, — Тэрри откуда-то это помнила.

Ирта вдруг берет её за руку и смотрит проникновенно в глаза.

— Позволь мне для тебя что-то сделать, позаботиться о тебе.

— Но ты и так…

— Тэрри, — обрывает строго лекарка. — Ты тоже сделала для меня очень многое, готовишь лекарства, а сколько раз ты меня заменяла за прилавком. Я так привыкла к тебе, ты мне как родная, праматерь не наделила меня своими детьми, так могу ли я позаботиться о тебе? Не отнимай у меня эту возможность, пожалуйста.

Глаза Ирты наполняются такой добротой и светом, что Тэрри смыкает губы и только лишь опускает взгляд.

— Если ты просишь…

— Вот и чудесно, — достаёт свой кошель, берёт и туго завязывает мешочек с серебром, прячет в складки своей многослойной одежды и выходит из-за прилавка.

— Постой, — Тэрри решается и достает из кармана своей заплечной сумки злосчастный мешочек золота, который оставил тот раненый. Конечно, Тэрри хотела бы отдать его обратно, но теперь вряд ли она его когда-либо встретит.

— Это оставил тот незнакомец… я хочу отдать эти деньги тебе.

Женщина несколько секунд смотрит на мешочек. У Тэрри даже ладони вспотели — вдруг она ее осудит или скажет что-то, что будет обидно и ранит. Но зря она волновалась, Ирта бесконечно понимающая и добрая. Тэрри даже сделалось снова неловко за свои мысли. Почему она так боится осуждения? Видимо, это из прошлого, может, её дядя как-то плохо относился к ней… Тэрри прочь прогоняет ненужные мысли.

— Чудесно, значит, хватит на два наряда, туфли и украшения, — заключает женщина, берет мешочек и прячет его вместе с остальными монетами. — Идём.

— Но, Ирта…

— Идём-идём, у нас много дел впереди. А ещё нужно успеть купить билет.

Аптечную лавку пришлось закрыть на время. Идти до ателье не так далеко, Тэрри много раз проходила мимо красочной вывески, рассматривая сверкающие наряды за стеклом витрины. Особенно ей нравилось яркое, как закат, малиново-огненное платье, под солнечными лучами атласная ткань вспыхивала и переливалась бликами, мерцая холодными искрами, которые были разбрызганы по складкам шлейфа. Где-то в глубине своих тайных мыслей Тэрри в воображении каждый раз примеряла его. А потом отбрасывала прочь это глупое желание.

И настал тот день, когда она может его примерить. Даже хотелось себя ущипнуть — это ведь не сон?

Только оно наверняка стоит один из мешочков серебра.

— Ты будешь в нём просто великолепна! — говорит Ирта, видя загоревшиеся глаза девушки.

Тэрри хотела ответить, что это слишком красивое для неё платье, но Ирта подхватывает девушку под локоть и увлекает за собой, так что Тэрри едва успевает перебирать ногами, поднимаясь по ступеням лестницы. Вдох, и они входят в ателье. Тэрри приподнимается на носочки, когда они ступают на белый кафельный пол, все сверкало кругом, наряды, зеркала, стеллажи с украшениями и диадемами. Даже глаза разбежались от блеска и богатства.

— Доброе ут...ро, — улыбка сползает с лица женщины, которая вышла встретить покупателей.

Наверное, она ожидала господ с толстым кошельком, а тут две горожанки в простых домотканых одеждах.

— Милостыню не даю, — отрезает женщина в роскошном бархатном золотого цвета платьем с копной черных волос.

Ирта выходит вперёд и кладет на стол кошель с монетами.

— Мне нужно это платье, для моей дочери, — указывает на вечерний наряд. — И ещё одно, которое она выберет, — кладет рядом другой мешочек, — а также две пары туфель, украшения и аксессуары.

Женщина округляет глаза при виде весомой суммы.

— Что же вы сразу не сказали, уважаемая, конечно, сейчас все подберём в лучшем стиле элит Фартон Гисс, — называет свою фамилию, которая, видимо, очень славилось в империи. — Прошу, милая элит, — касается руки Тэрри, — проходите в примерочную, Дарси, Мэг!! — окликает кого-то из помощниц. — Помоги нашей дорогой клиентке с переодеванием, поспеши!

Ирта гордо и широко улыбается, с достоинством держит себя, в отличие от Тэрри, которую тут же молодая помощница модистки проводила в светлую в персиковых тонах просторную комнату с зеркалами, где пахло апельсиновой коркой и чем-то сладким, похожим на сахарную пудру.

Тэрри поставили в центр некого пьедестала на ступени, стянули плащ, отложили на столик сумку, сняли обувь и принялись стягивать через голову поношенное платье, светлая тяжёлая коса Тэрри упала на голую спину. Одна из девиц заметила на левом запястье Тэрри отборочной браслет, мило и заинтересованно улыбнулась Тэрри, вешая аккуратно платье на спинку стула. Наверняка сейчас думают о том, что Тэрри несказанно повезло, да и кто она такая, чтобы получить отборочный браслет.