Дикий для Неженки

Глава 1

— Он мужчина! А ты девушка. Всё твое предназначение — это выйти удачно замуж, и, кстати, сегодня я и хотел это сказать, что твой жених скоро приедет, чтобы познакомиться с тобой. Мы удачно соединим наш бизнес, расширим сферы своего влияния, выйдем на новый рынок. Ты выходишь осенью замуж, Элеонора, и никаких отказов я не принимаю!

Стою и смотрю на папу, широко открыв глаза. Да не может такого быть, чтобы он говорил всё это всерьез! Это же разрушит мою жизнь полностью. Я с таким трудом отвоевала себе поступление именно в этот университет и именно на эту специальность. С детства люблю возиться с животными, и, хотя у мамы дикая аллергия на шерсть, но я очень хотела. В дом мне нельзя было приносить никакую живность, тем более с улицы. Максимум, на что согласился папа, — это небольшой аквариум, но это совсем не то.

— Папа, я не собираюсь выходить замуж, тем более ради бизнеса. Я хочу быть врачом, а не вот это вот всё, — обвожу кабинет руками.

— Не врачом, а ветеринаром!

— Суть от этого не меняется. Я так хотела попасть на стажировку в какую-нибудь частную клинику или питомник. Мне просто повезло, как ты не понимаешь? — расстроено заламываю руки, я знаю, что это жест мамы. Именно она себя так ведет, когда чего-то пытается добиться от папы, но почему-то моя мольба не имеет нужного эффекта.

— Нет, — короткий ответ, и я должна, по сути, послушаться, согласиться, что папа прав.

— В этот раз извини, папа, но я тебя не послушаю.

— Вот как ты заговорила? — хмурится папа. — И куда ты поедешь? Ты же одна никогда не выезжала, ты не знаешь, как в магазин сходить, и речь не о бутиках. Ты знаешь, что такое метро?

— Папа!

— Что папа? Ты жила в своем мире, который я построил для тебя и оберегал от всего. Нет, Элеонора, ты никуда не поедешь!

— Поеду! — упрямо дую губы. Если сейчас я ему уступлю, то на моей жизни можно поставить крест.

— Хорошо, что ты хочешь? Клинику свою не хочешь, давай машину тебе поменяем? Меня всегда напрягал твой «Жук», это не машина, а недоразумение.

— Вот только не трогай моего жучка! — еще не хватало, чтобы мой цвета фуксии по спецзаказу Volkswagen Beetle пострадал. — Мне нравится моя машина!

— Моя дочь не может ездить на таком убожестве!

— И что? Я уже два года на ней катаюсь, к чему этот разговор сейчас?

— Таааак, — сцепляет руки перед собой папа, и я понимаю, что сейчас будет казнь. — Карты на стол, я блокирую тебе все счета. На бензин у тебя нет, карт нет, далеко не уедешь. Ты даже навигатором пользоваться не умеешь!

— Научусь, — рычу я, но что для моего папы мое возмущение.

— Элеонора, ты понимаешь, что я сейчас не шучу?

— Я тоже!

Смотрим друг на друга, как дуэлянты, пока папа не прикрывает глаза и не трет переносицу, словно устал. Мне его жалко, но себя еще жальче. Если сейчас не отстою свою свободу, то всё, я снова домашняя овечка.

— Ладно, поезжай. Далеко не уедешь, — папа встает из-за стола. — А сейчас я бы хотел поужинать, и мы вернемся к нашему разговору о свадьбе, когда ты вернешься домой, сразу, как уедешь. Я думаю, что именно так всё и будет.

Папа выходит из комнаты, а я стою, глотаю слезы. Только бы не расплакаться перед ним. Мне и самой страшно, до трясучки страшно, но я должна когда-нибудь вырваться из этой золотой клетки. Ладно, вернуться я всегда успею, а вот уехать из дома — это такая возможность. Хочу жить как нормальный человек, узнать, как это. Не могу больше быть привязанной к своим родителям и этому дому. Ведь есть другая жизнь, я так думаю?

Плюю на ужин с высокой колокольни, мне сейчас кусок в горло не полезет. Убегаю к себе в комнату и достаю из шкафа большой розовый чемодан. Кидаю туда вещи как попало, даже не думая о том, какие они. Мой гардероб просто ломится от шмоток. Мы с мамой любим ходить по магазинам. Даже не задумываюсь, какого они цвета и о практичности. Мне главное — уехать, а дальше всё само как-нибудь.

Последними сметаю кремы и шампуни с полок, с трудом застегиваю молнию на чемодане. Всё, я готова. Завтра с самого утра поеду. Докажу всем, что не такая уж я и бестолковая. Еще какая толковая! Я умная, красивая, животных люблю. Что еще нужно?

И я со всем справлюсь. Что такого может быть особенного в элитном питомнике для аляскинских маламутов и мейн-кунов? Я немного почитала в интернете про этих животных, такие плющевые милашки. Няшечные мордочки, ушки, хвостики. Пушистики, конечно, чуть великоваты в размерах, но на картинках ничего так. Всё же это просто животные, а я с ними всегда ладила. Подумаешь, почистить ушки, промыть глазки, расчесать. Да я всё смогу, всё сумею.

С этой мыслью завалилась на кровать, сдвинув в сторону остатки вещей и открывая нужную страницу на своем телефоне.

«Элитный питомник аляскинских маламутов и мейн-кунов ищет на работу ответственного врача, знающего особенности породы и проблемы в их воспитании. Возьмем даже студентов, если вы любите животных и знаете, как за ними ухаживать. Наши собачки и кошечки вас ждут».

Туда я и подала свое резюме, и мне пришел ответ, что я принята на испытательный срок. Я так была рада, что дар речи потеряла на первые пару минут.

— Ты сошла с ума! — вертела пальцем у виска Настя. — Ты ничего не знаешь о питомнике и как он устроен!

— Ничего, я быстро учусь и не совсем бестолковая, Насть. Поеду и сама всё узнаю. Просто пожелай мне удачи!

— Ох, Элька! — вздыхала подруга, но я-то знаю, что всё будет хорошо.

Всё уже хорошо, только как уехать без денег?

Глава 2. Как все начиналось

— Пап, мам, я дома, — скидываю свой рюкзак на банкетку в викторианском стиле и стягиваю с ног белые сапожки на высоком каблучке.

Шлепаю в тонких капроновых носочках, тоже белых, по теплому плиточному полу в гостиную.

— Элечка, — мама поднимается из кресла, где сидела и читала книгу по садоводству, — Как раз к ужину, сейчас и папа приедет. Уже звонил.

— Хорошо, мне как раз с тобой нужно поговорить, — чмокаю маму в щеку, вдыхая сладковатый запах ее любимых духов.

— Может, после ужина все вместе? — вздыхает мама, — Чувствую, ты нам испортишь аппетит, а Галя лазанью приготовила с кабачками.

— Представляю, что это, — фыркаю в ответ, но замолкаю, видя сердитый взгляд мамы.

— Нужно питаться правильно, Эля.

— Ага, согласна, но кабачки уже вот где... — поднимаю руку и хочу провести по горлу ребром ладони, но вовремя останавливаюсь, видя ужас в глазах моей великосветской родительницы.

Мама сегодня в светло-кремовом платье, туфлях на невысоком каблучке. Прическа из белокурых волос забрана вверх и заколота заколками с натуральным жемчугом. Мама красивая, ухоженная, элегантная. И я должна быть такой, меня такой и воспитывали.

— Пойду, переоденусь, — ворчу, направляясь в свою комнату.

Лучше сейчас не спорить о кабачках, иначе моя просьба так и останется не услышанной. А если ее и внимательно выслушают, то все равно лучше не портить настроение до ужина. Там у папы с мамой начнется несварение желудка, нервы, сердце, что там еще.

— Руки не забудь помыть, — кричит мне в след мама, а я закатываю к потолку глаза, пока поднимаюсь по лестнице.

У себя в комнате быстро снимаю нежно-пудровый джемпер из приятной и дорогой шерсти, серые брючки. Аккуратно вешаю в шкаф и достаю с плечиков домашнее платье. Сегодня это светло-голубой трикотаж с белым воротничком. Забираю светло-каштановые волосы в высокий хвост, на ноги белые мохнатые угги для дома. Потом вспоминаю, что папа их терпеть не может, и меняю на розовые тапочки с помпонами.

Разглядываю себя в зеркало и стираю прозрачный блеск с красивых, чуть полных губ. Маленький носик, слегка курносый, красивые скулы, брови, а глаза большие, зеленые, ресницы длинные. Моя подруга, Настя, говорит, что я как кукла. Только не Барби, а наша, советских времен. Откуда она знает такие игрушки не могу понять. Но Настя уверяет меня, что если заплети мне косу, то я буду Настенька из сказки. Я посмотрела эту сказку, чушь собачья. Ну да, похожа, но неужели у меня и голос такой противный? Я не говорю так, словно мышь пищит, когда ей хвост прижали. А Настя уверяет, что говорю, но это все неправда, наговор.

Слышу под окном шорох колес по гравию, папа приехал. Черт, не успела поговорить с мамой. Думала заручиться ее поддержкой, но теперь уже была не была. Поправляю платье, убираю непослушную кудрявую прядку обратно в прическу. Мой вид должен быть идеален, я все-таки на казнь иду.

Спускаюсь по лестнице, прислушиваясь к голосам в гостиной. Папин басовитый и мамин ласковый. Сколько уже лет вместе, а мне всегда нравится наблюдать за ними. Папа такой грозный, властный, а мама как куколка рядом с ним. Если сравнивать с собаками, то папа питбуль, а мама пушистый и игривый шпиц. Господи, о чем я думаю? Это от волнения, наверное. Даже руки подрагивают.

— Геночка, приказать чтобы ужин подавали? — мама на своей волне.

— Пусть накрывают и рюмку коньяка мне.

Захожу в гостиную и встаю напротив родителей, которые сидят на диване. Папина рука на маминых плечах, пиджак расстегнут, поза довольно расслабленная. На лице усталая улыбка. Папа много работает, он у меня крутой бизнесмен, олигарх, от этого и все проблемы. Понимаю, что разговор со мной ему сейчас ни к чему.

— Эля? Что стоишь и молчишь? — хмурится папа, ну вот, не с того начинаю. Но я просто не могу уже держать новость в себе, а как сказать не знаю.

— Пап, мам, я... — голос срывается от нервной трясучки, и я цепляю ледяные от волнения руки в замок перед собой.

— Беременна?! — хватается за грудь мама, а папа цыкает на нее:

— С ума сошла, Лиза! — сердится он.

— А что еще говорят с таким лицом? — выдыхает полуобморочным тоном мама.

— Мам, пап, я не беременна, — пытаюсь продолжить я.

— Слава Бога, Гена, я чуть не умерла, — жалуется мама, а я хочу сделать жест «рука, лицо». Ну сколько можно меня прерывать? Мне и так не хватает смелости, чтобы сказать.

— Подожди, Лиза, — отмахивается папа, — Не видишь, что наша дочь сейчас в обморок от волнения упадет?

— Ой и правда, ты что такая бледная, Элечка? — тревожится мама.

— Пап, мам... — снова начинаю я, уже умоляющим тоном, — Выслушайте меня, пожалуйста. Только сразу скажу, чтобы вы мне не сказали, как ни среагировали, решение мое уже взвешено и обдумано со всех сторон. Я все решила и ничего уже не изменить.

— Ты меня пугаешь, Элечка, — начинает обмахиваться ладошкой мама, — У меня, кажется, давление поднимается.

— Лиза, потом будешь умирать, — рявкает папа, — Давай послушаем, что скажет наша принцесса.

Это его ласковое прозвище сейчас точно не в тему и особой смелости мне не придает. С детства была Принцессой империи, Принцессой холдинга, да и вообще любимой дочкой, которой позволено все, но в то же время ничего. Абсолютно никакой свободы. Я не могу одеваться как хочу, не могу встречаться с подругами как все девушки моего возраста, про женихов вообще отдельный разговор. Тут или у папы инфаркт, или у мамы нервное расстройство.

— Итак... — нажимает на меня папа, а я вдыхаю воздух полной грудью, чтобы выдать:

— Я уезжаю от вас.

Все, сказала, теперь можно и в обморок падать.

Глава 3

Папа сидит и ошеломленно смотрит на меня, мама тоже, только с открытым от удивления ртом.

— Таааак.... — тянет папа, а по моей спине холодок страха пробегает.

Нет, я не боюсь своего отца, ничего он мне не сделает. Но вот это его «Таааак...» с детства вызывает у меня дрожь во всем теле. За этим следует долгий разговор, точнее, разбор моего поведения, дальнейших действий и поступков.

— Как это? — прижимает теперь обе руки к своей груди мама, — Ты уезжаешь? Одна?

— Да, одна.

— А что так можно было? — поворачивается к папе за ответом.

— Нельзя! — рявкает тот.

— Папа говорит нельзя, — кивает как болванчик мама.

— Вы меня недослушали, — торопливо перебиваю их и подхожу чуть ближе, опираясь дрожащими руками на спинку стула.

В гостиную входит наша домработница, Галя, с большим сервировочным блюдом.

— Уйди! — приказывает ей папа и Галя тут же разворачивается, скрывается в кухне.

— Дальше, — это уже мне, и я вижу перед собой не папу, а собранного и властного бизнесмена, каким он бывает на работе.

— Я уезжаю недалеко, но не скажу куда, — продолжаю на свой страх и риск, — Мне предложили пройти практику в собачьем питомнике.

— Собачий питомник, — снова закатывает глаза мама.

— Да, мама, это моя будущая профессия, я хочу учиться и знать, как лечить собак и остальных животных.

— Собак, значит, — встает с дивана папа, одергивая свой пиджак, — Марш в мой кабинет! — рычит он, а мои ноги превращаются в кисель. Тело отказывается двигаться.

— Иди, — шепчет мама, когда папа скрывается в своем кабинете, громко протопав мимо меня, — Я зайду, чтобы его успокоить, если начнет кричать.

— Спасибо, мам, — хрипло отвечаю ей, так как в горле внезапно пересохло и кое-как сдвигаю свою несчастную тушку с места.

Прохожу в кабинет и встаю посередине, как провинившийся ученик у доски. Папа сидит в своем кресле, с бокалом коньяка в руке, а во второй вертит любимую сигару, но не прикуривает.

— Жду подробный рассказ о том, что снова втемяшилось в твою хорошенькую головку. Когда ты изъявила желание учиться на ... — небольшая заминка, — Ветеринара... Я смирился только из-за того, что РУДН — это довольно престижный институт, а высшее образование для тебя неважно. Оно необходимо, но совсем не нужно тебе как будущей жене и матери. Все понятно?

— Да, — упираю глазки в пол, изображая несчастную и послушную девочку.

— Твой выбор был немного мне неприятен, ты выбрала вместо иностранных языков крутить хвосты хомячкам и собакам. Я закрыл на это глаза, причину сказал раньше, но сейчас... Это переходит все границы!

Подпрыгиваю от удара кулаком по столу. Папа в ярости? О божечки!

— Это твое увлечение должно было остаться лишь красным дипломом и обычным хобби, не более! И что сейчас?! Ты действительно веришь в то, что из тебя выйдет хороший врач? Точнее, даже не врач, а ветеринар! — выплевывает папа последнее слово, — Ты, которая никогда даже живую корову или козу не видела, хочешь идти работать на ферму?!

— Конечно, нет! — наконец, отмираю я, — Хочу работать в клинике, помогать животным. Возможно, со временем, открою свою.

— Будешь лечить собак и кошек от глистов и блох?!

— С этим сейчас довольно хорошо справляются капли и таблетки.

— Эля, ты в своем уме? Хорошо, я куплю тебе клинику здесь в Москве, развлекайся. Думаю, твой будущий муж оценит, что его жена — образованная женщина.

— Прежде чем что-то открыть, нужно набраться опыта! — возмущаюсь я.

— Вот и набирайся в своей клинике, зачем тебе куда-то ехать? И о каком сроке идет речь?

— На все лето, — тут же вскидываю упрямый подбородок, глядя папе в глаза, — Я уеду на три месяца и вернусь к началу учебного года.

— Нет!

— Да, папа! И ты не можешь мне запретить! — взрываюсь я.

— Могу и сделаю это! — папа макает кончик сигары в коньяк и вставляет себе в рот, прикуривает от золотой зажигалки.

— Мне двадцать лет! Я уже давно совершеннолетняя! Никуда не хожу, везде только с охраной и водителем! Даже Владу позволено больше!

— Твой брат учится и работает в Англии. Он изучает основы бизнеса и вскоре вернется в нашу компанию, чтобы продолжить мое дело. Он мужчина, Элеонора!

— И что? — раз в ход пошло мое полное имя, которое я терпеть не могу, значит, папа очень зол. Сильно.

— Он мужчина! А ты девушка. Все твое предназначение — это выйти удачно замуж и, кстати, сегодня я и хотел это сказать, что твой жених скоро приедет, чтобы познакомиться с тобой. Мы удачно соединим наш бизнес, расширим сферы своего влияния, выйдем на новый рынок. Ты выходишь осенью замуж, Элеонора и никаких отказов я не принимаю!

Глава 4

Лежу на кровати, листаю страницы в телефоне, рассматривая картинки котов породы Мейн-кун. Такие няшечки вообще, даже улыбаюсь, глядя на серьезные мордочки.

— Элечка, — голос мамы вырывает меня из царства кошачьей красоты.

Она заходит в комнату и садится на край кровати.

— Нам нужно поговорить, — строго сводит брови, поджимая губы.

— Давай, — с готовностью откладываю телефон и сажусь, опираясь на спинку кровати. Руками прижимаю к себе розовую подушку в виде сердечка.

— Элеонора... — начинает мама, а я внутренне взвываю, сейчас начнется, — Ты знаешь, что мир жесток и довольно агрессивен...

— Так, мама, стоп, — прерываю ее, иначе это растянется надолго, — Давай начнем с того, что я все равно уеду. Я хочу уехать, понимаешь? Хочу начать самостоятельно жить, думать, что-то решать сама. И ты не сможешь меня отговорить, как бы тебя не просил папа.

— Это не он! — тут же возмущается мама.

Угу, конечно, так я и поверила.

— Скажи мне, куда ты едешь? — ласково гладит мою руку мама.

— Нет, больше этот прием не прокатит, — убираю свою руку, — Я знаю, если я скажу, куда направляюсь, уже утром мне откажут в работе или я поеду туда с эскортом из пяти машин и мне откажут уже на месте. Нет, мама, даже не проси.

— Хотя бы место куда отправляешься? Обещаю, я папе не скажу!

— Нет и нет, телефон у меня с собой, если что звони.

— Но как ты без денег?

Вот тут и правда проблема, мне нужно как-то машину заправлять. Чем там вообще заправляют моего жучка? Обычно в гараже машина стоит всегда с полным баком, да и куда мне ездить? Меня возит водитель, лишь пару раз я сама добиралась до университета, на этом все.

— Ты даже водить не умеешь! — словно читает мои мысли мама.

— Умею, — с сомнением в голосе признаюсь я.

— Хорошо, — мама достает из кармана платья карточку и несколько купюр, — Раз ты все решила, тогда возьми хотя бы это. Карта моя, я делала ее, чтобы покупать себе разные безделушки ...

— Мама?! Ты делаешь покупки в интернете, сама?! — удивляюсь я.

— Ну да, бывает, только никому не говори, особенно папе! Там немного денег, но на что-нибудь хватит. Папа об этой карте не знает.

— О, вот это круто! — перебираю купюры, пара тысяч и пятисотки, — Странно, что у тебя еще и наличные есть.

— А, случайно получилось, — отмахивается мама, — Как устроишься на месте, сообщи мне сразу. Я буду переживать, — наклоняется, чтобы поцеловать меня в щеку и уходит, пожелав спокойной ночи.

Я же долго ворочаюсь, не могу уснуть от волнения. Как поеду, куда вообще ехать, как меня там примут? Вырубаюсь буквально на пару часов и потом вскакиваю с кровати, как только начинает светлеть за окном. Для меня вставать в такую рань вообще событие. Но я хочу выехать раньше, чтобы миновать пробки. Все-таки за рулем я чувствую себя неуверенно, мне чем меньше машин на дороге, тем лучше.

Принимаю душ, сушу волосы и замираю опять перед своим гардеробом. Так, у меня что тут есть из нормальной одежды? Возможно, вот эти белые джинсы от Армани подойдут, а к ним сиреневая блузка. Да, точно, я должна произвести впечатление. Натягиваю эту красоту на себя и верчусь у зеркала. Отлично, просто красотка. Прихватываю к этому образу голубой приталенный пиджачок и туфельки белые на высоком каблуке. Потом задумчиво смотрю на них, и все же здравый смысл пересиливает, мне за рулем ехать. А, ладно, сниму в машине.

Пыхтя и отдуваясь, стаскиваю вниз свой чемодан и выскакиваю на крыльцо. Смотрю на свою машинку, которую я вчера вечером попросила выгнать из гаража. Сейчас шесть утра, интересно, мне ворота откроют или будут папиного распоряжения ждать. Ковыляю до машины, проклиная высокий каблук, и открываю багажник своего жучка. Пытаюсь приподнять чемодан, чтобы всунуть его в машину и понимаю, что не могу. Ну не поднимается никак.

— Вам помочь Элеонора Геннадьевна? — рядом встает пожилой охранник и я облегченно выдыхаю.

— Куда собрались, если не секрет? — втискивает мое розовое безумие в багажник.

— Работать поеду, — ворчу я, усаживаясь за руль и снимая туфли.

— А ваш отец знает? — хмурится охранник.

— Должна ему отчитываться? — взвиваюсь я. Почему все думают, что я какая-то совсем неразумная малолетка. Сама не могу куда-то уехать, сама не могу работать. Бред какой-то.

— Нет, конечно, но лучше бы вам разрешили выехать за ворота. Все же вы редко сама за руль садитесь, — ухмыляется охранник.

— Пусти ее, — папа стоит на крыльце в черном бархатном халате и тапочках на босу ногу. В руке чашка с кофе, — Все равно через пару часов вернется или привезут.

— А вот и нет! — выкрикиваю я, хлопая водительской дверью.

— А вот и да! — смеется мне в след папа, а я выезжаю за ворота под этот смех, дуюсь, сержусь, но через пару метров съезжаю на обочину.

Куда ехать-то? Направо или налево? Что там папа говорил про какой-то навигатор, где его купить можно? Или как вообще люди едут и находят дорогу, куда им ехать?

Задаю этот вопрос в поисковике и мне тут же вылезает, сколько стоит навигатор, его модели. Да не нужно мне все это, дорогу мне покажите! Набираю, как проехать в питомник маламутов и мейн-кунов. Ого, восемнадцать часов, что-то далеко. Я думала, ближе будет как-то. Не представляла, что Подмосковье такое большое. Ну ладно, поедем туда, по дороге разберусь. Главное, я смогу уехать и ближайшие дни, постараюсь не вернуться, да и не смогу в любом случае. Если уехать, куда глядят глаза мне представляется более вероятным, то вернуться домой без поводыря в виде загадочного навигатора я вряд ли смогу. Ну, с богом!

Глава 5

Еду я значит, никому не мешаю. Постоянно попадаются какие-то неадекваты, которые проезжают мимо и сигналят что есть силы. Не пойму, что им не нравится. Дорога шестиполосная, посередине железный заборчик. Я пристроилась около него и еду себе тихо и спокойно со скоростью пятьдесят километров в час. Хорошо, что на этой полосе совсем нет машин, только эти, что летают с бешеной скоростью обгоняя меня справа и сигналят. Вот что им не хватает, тихо ползу себе по крайнее левой полосе у заборчика, никому не мешаю. Откуда столько придурков развелось, непонятно.

Несколько раз мелькают всякие повороты, но я их игнорирую, продолжаю ехать. Мне же нужно из города как-то выехать, а для этого полоса должна закончиться или нет? Одно знаю, я на МКАД выехала, о чем говорила табличка при повороте от дома. Так, мне кажется, я уже проезжала поворот на аэропорт Шереметьево или нет?

Еду еще часа полтора, снова обращаю внимание на поворот в аэропорт Домодедово, Внуково, опять Шереметьево. Сколько в Москве аэропортов с одинаковыми названиями? Вроде бы по одному или это какие-то дублеры?

В третий раз мелькает аэропорт Шереметьево и во мне закрадывается какое-то понимание, что я езжу по кругу. Додумать эту мысль не успеваю, так как меня наглым образом тормозят. Точнее, я чуть не въезжаю в задницу машины ДПС.

— На обочину отъедете, пожалуйста, — стучит в окно инспектор.

— Зачем? — сердито спрашиваю его.

— Вы мешаете движению автотранспорта.

— А по-моему вы, я еду спокойно, а вы меня тормозите, — начинаю пререкаться с инспектором.

— Отъедете или мне вас на эвакуатор посадить? — рычит мужчина в погонах.

Да ладно, что начинать-то сразу. Отъеду. Только как это сделать. Несколько минут стою, у меня помехи справа летят, пока инспектор, очень вежливый человек, не перегораживает мне всю полосу. Машины останавливаются, а я не спешу, пересекаю две полосы и торможу на обочине.

— Вылезай, мать твою! — снова стучит в окно инспектор, — Документы сюда! Живо!

— Что же вы злой-то какой, — ворчу, но вылезаю, показываю права, страховку, у меня все в порядке.

— Так, стаж вождения два года, тогда я вообще ничего не понимаю, — осматривает меня с головы до ног инспектор, — Ты зачем в левом ряду едешь?

— А мы с вами на ты перешли? — удивляюсь я.

— Так, Элеонора Геннадьевна, отвечай по существу.

— Еду в левом ряду, потому что там меньше машин, — ну логично же все?

— Меньше машин? В левом ряду? — оторопело смотрит на меня инспектор.

— Ну да, видели те ли, я не очень хорошо еще умею водить. Поэтому стараюсь никому не мешать. Еду тихо, незаметно...

— Тихо, значит...

— Ну да, я попробовала прибавить скорость до шестидесяти, но страшно до ужаса, — оправдываюсь я.

— А по кольцу зачем уже три часа катаетесь?

— По какому кольцу?

— По МКАД, — терпеливо объясняет инспектор, — Камеры зафиксировали, мы уже три часа на вашу машину любуемся.

— Я из города хочу выехать, это тоже преступление? — складываю сердито руки на груди.

— Жесть, — произносит инспектор, — А куда вы, Элеонора Геннадьевна направляетесь, если не секрет?

— Ой, далеко, часов восемнадцать ехать, — жалуюсь я.

— Можно адрес, куда вы едете так упорно уже четыре часа?

— Сейчас минуту, — возвращаюсь в машину за телефоном и показываю инспектору адрес питомника, что сохранила у себя на почте.

Тот от чего-то крякает, хрюкает, но отдает телефон обратно.

— Ясно, восемнадцать часов ехать, значит.

— Да, четыре уже проехала, — охотно добавляю я.

— Где таких дур держат?

— Простите, вы о ком? — интересуюсь я.

— Да передачу вчера смотрел, не берите в голову, Элеонора Геннадьевна, вы вроде не блондинка.

— Нет, это почти мой родной цвет волос, — поправляю свои светло-каштановые волосы.

— Что же мне с вами делать? — задумчиво произносит инспектор.

— Отпустить? — с надеждой подсказываю я.

— Да не дай боже, — не соглашается тот, — Может домой вас проводить, откуда вы там вылезли?

— Да не дай боже! — повторяя за ним, — Я на работу устроилась, вот туда и еду.

— Зачем вам? — еще раз сканирует меня взглядом инспектор, затем смотрит на мою машинку, — Как все запущено, — произносит задумчиво.

— Все люди работают, мне главное из Москвы выехать, а дальше я уже сама.

— Угу, скажете, откуда вы сбежали?

— А как вы узнали? — надо же, какой проницательный, мне бы так, — Что это мой дом.

— Конечно, ваш дом, только меня удивляет, как вам права вообще дали.

— Меня тоже, — охотно втягиваюсь в беседу с милейшим человеком, — Не хотели давать, представляете? Девять раз сдавала!

— А потом?

— Звезды сошлись на десятый. Не успела зайти в кабинет, как тут же права дали, сказали знаете что?

— Что? — с интересом спрашивает инспектор.

— Счастья вам, чтобы больше мы вас не видели и вашего папу тоже!

— Ого, какие хорошие люди.

— Очень хорошие, согласна с вами.

Какое-то время молчим, но потом инспектор что-то решает для себя.

— Так, садитесь в машину и езжайте за мной. Только смотрите внимательно, в зад мне не въезжайте.

— Зачем мне ваш зад? — удивляюсь я.

— А, да, неправильно выразился. В мою машину не врежьтесь, пожалуйста. Я вас до поворота провожу, может, и немного дальше. К сожалению, до конца доехать не могу, работать надо. Я из-за вас и так уже полдня потерял.

— Какой же вы хороший человек, а вначале я подумала вот ганд... Короче, не очень хороший, — иду к своей машине, устраиваюсь на сидении, радостно предвкушая что у меня теперь свой собственный навигатор. И покупать ничего не пришлось. И что я раньше к сотрудникам ДПС не обратилась?

Глава 6

Примерно час еду за машиной ДПС. Какая красота, все дорогу уступают, у меня сопровождение с мигалками и сиреной. Правда, вначале машина ДПС умчалась вперед, думал, я такую же скорость разовью. Да щаз, я с такой-то скоростью боюсь ехать, от каждого обгона вздрагиваю, а тут ломанусь. Вернулся, правда, через пять минут и поехали мы со скоростью черепашки. Я даже рискнула музыку включить, так расслабилась.

Еще полчаса и машина ДПС съехала на обочину, моргая мне всеми фарами, предупреждая. Я тоже остановилась и вышла из машины.

— Вот, я тут нарисовал, — инспектор протягивает мне клочок бумаги с какими-то загогулинами, — Понимаю, что, скорее всего, это бесполезно, но вот тут написано верх, низ. Значит, держать нужно вот так.

Луплюсь на какие-то зигзаги, повороты. Да, художник из него так себе.

— На обороте мой телефон, если что, звони. Меня, кстати, Ваня зовут, — улыбается мужчина.

Осматриваю его оценивающим взглядом, а ничего так, старый, правда. Лет тридцать пять точно, но не мой принц, хотя и на белом коне с синими полосками.

— Эля мое имя, а ехать-то куда? — всматриваюсь снова в рисунок.

— Короче, сейчас едешь прямо, потом будет заправка, там налево. Потом будет гипермаркет, там направо, потом...

— Все, я поняла, — прерываю инспектора, все равно не запомню.

У меня в одно ухо залетает, в другое вылетает, болезнь какая-то, видимо. Мама все время так говорит.

— Точно доедешь? — с сомнением смотрит на меня Ваня.

— Если недоеду, позвоню, — киваю я, — Спасибо тебе, Вань.

— И тебе, Эль.

— А мне-то за что? — удивляюсь я.

— День мой сделала, — хохотнул инспектор и пошел к своей машине, — Кстати, ехать тебе примерно еще минут сорок, а не 14 часов, как ты хотела.

— О, вот это новость так новость, большую часть значит проехала.

Ваня смотрит на меня как-то непонятно, затем машет обреченно рукой и уезжает. Я остаюсь стоять на обочине с листом в руках. Ладно, доеду, что я тупая совсем, что ли?

Возвращаюсь в свою машину и кладу перед собой лист, потом переворачиваю как написано. Верх, значит, верх. Еду аккуратно, тем более неожиданно так начало темнеть, поднялся ветер. Прямо Армагеддон какой-то. Была хорошая погода и тут на тебе. А затем начался ливень, но я к этому времени уже миновала заправку и свернула у гипермаркета. Однако после мое передвижение стало очень затруднительным. Дворники не справлялись с потоками воды, и я почти не видела, куда еду. Определяла чисто по рисунку. И когда повороты на рисунке закончились, повернула на последний, направо и съехала на грунтовую дорогу.

Встала, всматриваясь в размытую дорогу перед собой, точнее, не дорогу, а так две глубокие полосы, в которых уже скапливалась вода. Интересно, мой жучок проедет по такой? Мне бы дуре постоять, подождать, подумать, но нет, я ухнулась в эти полоски с водой и поплыла, задевая железным брюхом серединку. А ничего так, еду же, а это главное. Только вот меня напрягает красная лампочка, которая моргала на приборной панели уже давно, а сейчас просто горит. Может, что сломалось, но еду же. Ладно, подумаю об этом завтра.

Только я решила, что так и будет, как моя машинка заглохла. Сижу, дождь льет как из ведра, заливая стекло, ничего не вижу. А почему собственно машина заглохла? Даже стало интересно, как я узнаю причину. Вылезу, открою капот и посмотрю? А там крупными буквами написано «Я заглохла, потому что...». И сразу станет все понятно, ага.

Что-то стало холодать. Да и сыро как-то. Окна запотели, на улице темно, дождь льет и кушать хочется. Почему я не додумалась с собой взять какую-нибудь еду? Вспоминаю, что дома в холодильнике была колбаска, такая вкусная, копченая. Нам ее с одной фермы привозят раз в две недели, а еще бекон, курочку...

Сглатываю голодную слюну и вспоминаю про зонтик в бардачке. Почему он там лежит, я не знаю, но раз лежит, значит, кому-то нужен. В данный момент мне. Нужно выйти, прогуляться до ближайшего кафе или что там попадется по пути. Что-то же попадется.

Беру зонт, сумочку перевешиваю через плечо и смело так открываю дверь машины. Выныриваю под зонт и слышу, как блокируются замки. И тут меня сносит ураганом. Точнее, зонт мой выворачивает, выдирает из руки, и он уносится куда-то вдаль. А меня заливает дождем и сносит с ног ветром так, что я в истерике дергаю ручку двери и ... Ничего. Машина закрыта. Это что сейчас было? А?

Обхватываю себя руками, пытаясь осмотреться под проливным дождем, но куда там. Глаза тут же заливает водой, а ветер такой, что я скольжу по размытой грязи на своих каблуках. Будем рассуждать логически... Да куда там! Машина закрыта, я просто тону в воде, насквозь мокрая и мне до ужаса холодно. Нужно бежать куда-нибудь. Плевать в какую сторону.

Подумала, сделала, побежала. Ага, щааз. Разбежалась, волосы назад. Дорогу размыло так, что я как корова на льду и на каблуках. Съезжаю в эти ямы, наполненные водой, и снова вылезаю из них, чтобы съехать в другую. Ни черта не вижу, куда идти, как идти. Нащупываю на боку сумочку, чтобы достать телефон и позвонить кому-то, а телефона нет. Вот прямо совсем нет, а зарядка аккуратно скрученная лежит преспокойно в кармашке сумки. Еще мамина карточка есть и леденец, маленький такой, в салоне красоты стащила.

Делаю еще несколько шагов и ухаюсь куда-то в яму с ледяной водой по самый пояс. Карабкаюсь вверх и снова съезжаю в воду. В руках остаются только пучки травы и глина. Ну вот, папа был прав, я никуда не доехала, я останусь тут и жить мне осталось всего ничего. Сколько там человек может прожить под дождем, долго или как? Стучу зубами от холода, вода уже в моих трусах булькает. Как же бесславно я погибну. Одна, в яме с водой.

На нервной почве начинаю орать, причем так, что закладывает уши. Просто кричу «Помогите, спасите, пожар, убивают». Совсем не соображаю, что выдают мои голосовые связки. Увлекаюсь так, что в какой-то момент понимаю, что я здесь не одна. К моему крику присоединился какой-то вой. Резко оглядываюсь и вижу мокрого волка. Глаза в темноте горят красным, серая шерсть вздыблена, а позади него круг света.

Глава 7

Я хочу грохнуться в обморок от страха и в то же время не хочу. Ведь тогда я упаду в эту лужу, испачкаюсь, промокну. Хотя какая разница, я и так уже вся промокла до нитки, но дождь чистый, а лужа грязная!

Чувствую, как меня хватают за шкирку и начинают вынимать из ямы. Дрыгаю ногами, включив голосовую сирену — это явно волк потащил меня в свое логово. Сейчас вся стая будет откусывать от меня по кусочку и рычать, сверкая белыми зубами.

— Не ешь меня, выплюнь, фу, мохнатый! — кричу, захлебываясь от страха.

— Заткнись! — голос волка вполне человечий и я неожиданно захлопываю рот.

Вода заливает глаза, я упираюсь в землю каблуками, а меня практически волокут на чьей-то спине. Меня волк на свою спину закинул? Это как? А когда волки так мутировали, что начали разговаривать? Ученые вообще знают об этом феномене или я первая, кто это услышала?

— Уважаемый волк, куда вы меня тащите? — сплевывая воду, решаюсь спросить я.

— Дура! — выдает волк и я чувствую, как подо мной ускорили свое хождение его мощные лопатки.

— А можно я сама пойду? — пытаюсь тормозить ногами, но куда там. Волк почти два метра ростом, и я со своими 46 кг, ну хорошо, 48. Мечтать-то невредно.

Странно, но у меня после нахождения в луже открылись способности. Я начала разговаривать с волком, и я даже вспомнила фильм Сумерки. А вдруг?

— Джейкоб? — тихо спрашиваю я, но волк меня не слышит из-за дождя.

Ну ладно, пришло время подвести итоги моей жизни. Короткой, к сожалению, и явно не так я мечтала ее закончить. Точно не в пасти стаи волков. И вообще, долго нам еще? Я замерзла, вообще-то.

Тут волк и правда читает мои мысли, так как скрипнула какая-то дверь и волк затащил меня в свое логово. Швырнул на какие-то тряпки. А я думала, волки в норах живут, а тут целая деревенская изба. Поднимаю взгляд на стоявшего передо мной волка и сглатываю слова. Передо мной стоит великан, маньяк, в темном, почти черном плаще, а лицо у него все заросло волосами, только глаза сверкают в ночи синим огнем.

— Жесть, — наконец, произношу я и ныряю в спасительную темноту.

Все, можете убивать меня, все равно ничего не чувствую.

Просыпаюсь оттого, что мне ужасно жарко. В глаза светит яркий свет, а на меня навалился кто-то сверху. Очень тяжелый, лохматый и ужасно воняет псиной, точнее, мокрой шерстью собаки.

— Слезь, — начинаю брыкаться, сваливаю с себя эту кучу и неожиданно остаюсь практически голой, — Ой, — тянусь обратно к меху, который валяется на полу и так и застываю с вытянутой рукой.

Передо мной стоит ангел, вылитый ангел женского пола. В виде ребенка, очень красивой девочки с практически белыми спутанными кудряшками и белой в синий цветочек рубашке. Свет из окна освещает волосы, и они словно светятся, играют золотыми лучиками.

— Здрасте, — выдавливаю из себя, — Все-таки в рай попала.

— Ты кто? — спрашивает ангел на русском языке, вполне себе человечьим голосом ребенка.

— По паспорту? — для чего-то спрашиваю я, — А ты не знаешь кто я?

— А ты забыла? — сочувственно произносит ангел.

— Да вроде нет, — пытаюсь вспомнить всю свою земную жизнь. Я так мало жила! — Я думала, ангелы все знают.

— Неа, Ангелины про чужих ничего не знают. Папа все время ругается, что я слишком любопытная.

— А папа — это ОН? — показываю пальцем в дощатый потолок.

— Ага, он спит. Если я его разбужу рано, он отвезет меня в садик, и я не успею познакомиться с тобой. Хочешь колбаску? — протягивает мне кружок розовой колбасы, которая так пахнет, что я начинаю исходить слюной.

— Она без ГМО? — спрашиваю машинально, хотя мне вот сейчас вообще никакой разницы. Я просто проглатываю розовый кружок, даже не почувствовав вкуса.

— Еще? — спрашивает ангел, а я охотно киваю.

Оглядываюсь по сторонам и рассматриваю помещение, в котором нахожусь. Что-то это мало похоже на небесную приемную. Трогаю себя руками, тяну безразмерную серую футболку на колени. На мне из моего только розовые хлопковые трусики с мордочкой песика в центре.

Сама я лежу на какой-то тахте или мягкой кровати, причем вся в мехах. Точнее, шкурах. И то, что было на мне, очень смахивает на овчинный тулуп. Я видела такие, похожие, из новой коллекции известного дизайнера. Мама еще хотела купить себе такой полушубок, но я отговорила. Нет, то, что сейчас я свалила на пол явно немодный бренд, да и весит целый центнер.

— Держи, — протягивает мне тарелку с неровно нарезанной колбасой вернувшийся ангел.

Мы уплетаем колбасу, разглядывая друг друга. До меня доходит, что я еще пока не на небесах и девочка вполне материальна. Надо же, как колбаса мозги прочищает.

— А как тебя зовут? — улыбается девочка.

На вид ей лет шесть, может, чуть больше. Раз она говорила про садик, значит, еще нет семи.

— Эля, — охотно отвечаю я, проглатывая последний кусочек. Вкусная зараза, — А ты здесь одна живешь?

Самый идиотский вопрос. Конечно, нет, как девочка одна может жить?

— Нет, нас тут много, — важно докладывает девочка и я сглатываю пересохшее горло.

Может, тут сектанты какие-то живут? Вот я попала!

— Меня Ангелина зовут, но папа меня Лина называет. Еще здесь живет: Бориска, Тишка, Кися, Граф, Лидер... — Ангелина начинает загибать маленькие пальчики, а я широко раскрываю глаза. Точно секта!

— Курочек перечислять? — спрашивает меня ребенок.

— ККаких курочек? — начинаю заикаться я.

— Точно! — стукает себя по лбу девочка, — Забыла про Филю, Красотку, Федю...

— Лина! Ты почему не в постели?! — слышу громовой голос откуда-то сверху и поднимаю взгляд.

По деревянной лестнице спускается темно-рыжий йети. Кажется, я снова ненадолго отключусь, но обещаю вернуться буквально сразу. Чувствую, как начинает темнеть в глазах, а йети подходит и склоняется надо мной, смотрит своими синими огоньками.

— Очнулась, Белла, — сверкает белыми клыками, разглядывая меня в упор.

Поплыла-ка я в темноту от греха подальше.