Длань Судьбы

Предисловие.

… Вельхора – столица Ивалии. Хризантемовый храм Судьбы. 23 года до основных событий… Жрец Епифаний…

Сегодня, в день зимнего солнцестояния, когда ночь столь длинна, что чудится будто утро и вовсе не наступит, старому жрецу Епифанию выпал жребий ночного бдения в зале обращений к богине, имя которой – Судьба. Даже в ночное время находились желающие посетить ее храмы. Редко, но такие случаи бывали и в храме, названном Хризантемовым.

По воле Судьбы каждую ночь в ее обители всегда оставался один из служителей для исполнения своего предназначения: выслушать, поддержать, дать совет или связать любящие сердца, озарив пару божественным благословением (самое любимое действо богини), или союз разъединить, если Судьба решит, что случай подходящий. Чаще всего именно за ритуалом единения прихожане обращались к жрецам Судьбы – этот повод был приятен.

Жрец Епифаний уже много лет жил при храме и честно соблюдал все заповеди Судьбы. Он охотно проводил службы для небольшого количества постоянных посетителей обители богини и всем сердцем любил маленький храм всю свою жизнь, а это ни много ни мало почти шестьдесят лет его жизни.

Старый Хризантемовый храм не имел большого потока прихожан из-за своего укромного расположения. Маленькая обитель Судьбы скромно притаилась в уютных уличных хитросплетениях. Для самого Епифания незаметный уголок в Вельхоре, где еще в давние времена был построен храм для богини, был самым лучшим местом для скромных, хвалебных и соединяющих служб.

Древний храм был камерным, по-домашнему уютным, несмотря на то, что был совсем крохотным по сравнению с другими святилищами. Среди божественного пантеона только Смерть предпочитал помпезные и величавые строения. Его храмы были внушительны и богаты. Храмы Смерти было не сложно определить в любом городе по величавости и некоторой вычурности. Остальные боги были не столь придирчивы к своим обителям. Однако служители все равно пытались угодить богам и учитывать их страсти.

Стены родного для Епифания Хризантемового храма Судьбы были каменными, украшенными цветочными и лиственными барельефами. Судьба, как все женщины, любила цветы. Все храмы богини носили соответствующие им названия. Этому было присвоено имя – Хризантемовый за его простоту, чистоту и особую ценность.

Помимо вылепленных архитектурных украшений и опорных витых колонн при входе в храм, была еще одна особенность, дарующая красоту и очарование этому тихому месту. Для услады глаз Судьбы, на заднем дворе был разбит небольшой прихрамовый садик. Он был нежно любим и лелеем самой душевной и нежной жрицей – Афионой. За небольшой скрипучей оградкой она сажала цветы, выращивала овощи и зелень, ухаживала за плодоносными фруктовыми деревьями, которые поздней весной источали дивный аромат, а затем роняли мягкие, белые лепестки, украшая землю.

Корона наравне со всем населением Ивалии почитала весь пантеон богов и благодетельствовала храмовникам, но на выделяемые ею средства содержать и приют, и саму обитель, как это требовалось служителям богини, было довольно затруднительно. Только при храмах Судьбы содержались приюты для нуждающихся в помощи людей. Богиня по ниточкам судьбы приводила попавших в беду к своим стенам, где они получали все необходимое, а главное – надежду. Это касалось не только сирот и бедняг. Богиня пристально наблюдала за всеми людьми без исключения.

В Хризантемовом храме нашлось место для осиротевших детей и еще для нескольких необходимых храму помощников и жрецов. За хозяйственные нужды обители и ее обитателей отвечала Госпожа Элеонора – ответственная, пышнотелая, громкая рованка. Она не являлась слугой богини в прямом смысле этого выражения, но дамой была достойной, аккуратной и деловитой. Госпожа Элеонора давно жила при Хризантемовом храме, крепкой рукой и умом вела хозяйство и управляла счетами. Она всегда и во всем помогала ребятам, активно участвовала в их жизни. Возможно, даже слишком активно, если учитывать мнение самих воспитанников.

Так же долго, как жрец Епифаний, Судьбе служил и жрец Георгий. Он выделялся среди немногочисленных послушников Судьбы своей старческой вредностью и противным характером, что являлось не совсем типичным для этой милосердной братии. «Дозированная строгость – полезна!» – неустанно твердил он детям.

Жрица Афиона выросла в прихрамовом приюте и была свидетельницей настойчивой заботы Госпожи Элеоноры и постоянного брюзжания жреца Георгия. Она своими же ушами слушала бесконечные советы Элеоноры и неустанные жалобы с необидной руганью старого жреца. И даже несмотря на это Афиона осталась служить Судьбе, пройдя посвящение, она стала помогать растить и воспитывать детей, а заодно и ухаживать за садом.

Храм, спрятавшийся среди тихих улиц Вельхоры, для многих стал домом и сплотил в одну большую дружную семью, хоть и не по крови. Судьба разными тропинками свела всех нуждающихся в свое святилище – и они были этому только рады.

От дум храмового служителя Епифания отвлек громкий, даже оглушительный стук. Он вскинул голову в сторону входной тяжелой двери, ведшей в зал обращений, ожидая, что вот-вот сюда кто-нибудь зайдет. Но этот кто-то так и не решился открыть дверь.

Жрец Епифаний подумал про себя, что это дурной знак. Конечно, думать таким образом не подобало добродетельному служителю богини, ведь все знаки Судьбы несут пользу и добро, но чуял его нос, а точнее, уловили его уши, что этот громогласный знак несет мешок сюрпризов. В силу своего возраста жрец очень не любил неожиданностей, так как обычно они приносили с собой мигрень и боли в коленях.

Глава 1.

... Креолис... Настоящее время… Марон…

По долгу службы его занесло в далекий от Вельхоры провинциальный городок – Креолис. Его сюда привело расследование под грифом «особо важно». Странные вещи творятся вокруг Короны: несогласные брожения внутри высшего общества, пока еще небольшие сборища недовольных активистов, и все почему? Видите ли, одаренные притесняют неодаренных. Кто эту нелепицу вообще придумал? Корона с помощью и тех и других развивала страну во всех отраслях и направлениях, предоставляла возможности реализовать свои желанию любому из жителей Ивалии, было бы желание делать хоть что-то.

Да, боги даровали свои метки и наделяли некоторых людей способностями, иногда даже очень существенными, но их меченых – единицы. Например, одаренных милостью Мора не так много и врачей на всех больных не хватит. Корона выделила средства, поспособствовала постройке специализированных учебных заведений разных категорий во всех уголках страны, а умельцы, получившие соответствующие знания и дипломы, орудующие нитками и иголками, разбирающиеся в кишках и печенках, ценились иной раз гораздо выше, чем одаренные. Или еще пример. В Вельхоре есть знаменитая ресторация, где повар не просто обычный человек без метки, а еще и слепой. Говорят, готовит так вкусно, что приходится бронировать столик чуть ли не за полгода, чтобы попасть в это знаменитое заведение.

Сам Марон, конечно, не посещал легендарную ресторацию и не пробовал изысканные блюда, тем более он не являлся знатоком кулинарного искусства, да и водить по ресторанам ему было некого. А те, кто всегда был с ним рядом и следовал по пятам, высокую кухню тоже не ценили. Им бы только кусок мяса пожирнее или кость побольше.

Но речь не об этом. Люди с божественными метками не занимали места выше или лучше, просто им были даны иные возможности – кто-то пишет правой рукой, а кто-то левой. Притеснения любого рода существовали, но все эти недоразумения идут совсем не от различия между одаренными людьми и неодаренными. Если уж быть совсем честным, то причина кроется в человеческой скупости, корысти, предвзятости, недальновидности, глупости и, конечно же, жестокости. Нести ответственность за всех недобропорядочных людей Корона не могла, если закон не нарушен.

И раньше встречались разные случаи принижения, и не только по одаренности. Слабым – детям и женщинам – достается довольно часто. Обычно это не заходило за рамки бытового конфликта. За всеми случаями нарушения прав и закона строго следила Служба Короны. Она же и разбиралась, кто прав, кто виноват.

То, что происходило сейчас по всей Ивалии, совсем не походило на отдельные случаи вспышек человеческих пороков и последствия недобропорядочности населения. Разворачивающиеся события говорили о том, что происходила неспешная целенаправленная организация протестующих, намеренное разжигание конфликта между одаренными и неодаренными с вероятной дальнейшей попыткой восстания и свержения аппарата власти, Короны, как любили называть всю семью коронованного монарха, и верховных управителей всех ответственных служб, отвечающих за безопасность, внешнюю и внутреннюю политику страны, развитие, торговлю, науку и так далее.

Руководством Марона было решено и поручено начать распутывать пока еще малый клубок завязывающего заговора, предотвратить рост гнева и недовольства в обществе до того, как злоумышленникам удастся творящийся абсурд превратить в масштабное противодействие. Поручено кому? Естественно, ему – Марону.

Пока все недовольство протестующих заключается в расклеивании и раздачи агитационных листовок. Вот только все эти пойманные службой Короны глупцы не могли додуматься до этого сами, но и указать на идейного активиста они не смогли. Марону предстояло разобраться, откуда берет начало это выдуманное противостояние, кто за ним стоит, и самое главное – остановить зарождающуюся попытку переворота до того, как заговорщики приступят к более смелым действиям, а Корона к последующим за этими действиями – жестким мерам пресечения.

Для всех незнающих дело ведет специализированное ведомство, а Марону отведена роль простого следователя. Однако это всего лишь заверенное прикрытие, которое документировано дозволяло Марону засовывать свой нос везде, куда только можно и нельзя, а истинную его цель знали только проверенные люди.

Но без своих двух верных псов, огромных натренированных королевских догов, он никуда. Марон всегда, за редким исключением, брал с собой своих собак, заменяющих ему и соратников, и друзей, и семью. Все удовольствия в двух вредных мордах – и они не предадут. С него хватит и того, что он имел сейчас: его двух псов и парочку не отвернувшихся друзей еще со времен обучения.

С людьми Марон контактировал неохотно после всего случившегося. Даже с теми дотошными смельчаками, которые остались с ним в хороших отношениях. И все же, с собаками общаться ему было гораздо легче – последствия одного, но зато какого предательства. Он до сих пор ощущал на себе итог того рокового дня. Да и каждый день он видел перед зеркалом и будет видеть всю его дрянную жизнь. Как раз об этом ему вспоминать совсем не хотелось: больно настроение было приподнятым (что и так являлось редкостью для него), чтобы думать обо всяких подлых красотках.

Марон находился на службе у Короны уже лет пятнадцать. За этот срок он успел изменить свое отношение ко многим вещам, а доверие к людям – это одно из первых, что ему пришлось пересмотреть. За эти пятнадцать лет он дослужился даже до звания майора, и сидеть бы ему в пыльном кабинетике, копаться в разных бумажках и ставить там подписи, участвовать в важных совещаниях, собраниях и там раздавать советы, да только он не мог. Марон плохо ладил с людьми, точнее и вернее сказать – очень плохо. Ему тяжело промолчать там, где надо. Та работа, где великой ценностью была лишь подпись на документе, была ему чужда и скучна.