Дневник

Глава 1

Тихая улица была самой дальней в городе. Узкая, двухполосная дорога заканчивалась бескрайними полями, за которыми более не было ничего. По обеим сторонам стояли старые частные дома — низкие, обветшалые, со скрипучими воротами и облупившейся краской на стенах и заборах. Здесь жили давно и надолго.

Летняя ночь 2015-го выдалась теплой и тихой.

Полная луна висела высоко в небе, заливая улицу бледным светом. Асфальтированная дорога и крыши домов поблескивали серебром, где-то вдалеке стрекотали сверчки. Воздух был неподвижен, и только детский смех нарушал спокойствие.

Трое мальчишек, Вадим и братья Олег и Сергей, плелись вдоль дороги, растянувшись по краю обочины. Вадим шагал позади с вытянутым перед собой новым смартфоном — родители только сегодня подарили ему девайс, и теперь он не выпускал его из рук. Камера светилась маленьким огоньком, снимая видео.

Вадим уворачивался от братьев, пытавшихся влезть в кадр.

— Сними это! — прокричал Олег, вскочил на четвереньки и по-собачьи побежал на камеру, громко лая.

— Идиоты, — Вадим засмеялся, попятился назад и чуть не упал. — Давайте лучше расскажите что-нибудь… желательно умное!

— Умное? — Олег поднялся на ноги и изобразил выражение не обремененного интеллектом лица.

— Свали! — скомандовал Сергей, выталкивая брата, но тут же получил легкий подзатыльник. — Эй! Идиотам пора исчезнуть из кадра!

Дорога заканчивалась, и впереди вырисовывался он. Темный, огромный, деревянный, выделяющийся на фоне низких домов. Особняк. В сравнении с остальными строение выглядело сильно габаритным. Его размер и мрачный вид сразу бросались в глаза. Широкий фасад местами почернел, а доски на стенах прогнулись и потрескались. Окна дома были пустыми и темными, как будто изнутри их закрыли черной тканью. Свет в них не горел уже много лет.

— Дамы и господа! — громко начал Вадим, вытягиваясь в струнку и изображая репортера. — Перед вами самое жуткое место на Тихой улице!

— Ходят слухи, — вмешался Олег, влезая в кадр рядом с Вадимом и расправляя плечи, — что здесь происходят очень странные вещи…

Вадим, едва сдерживая смех, пытался держать камеру ровно.

— Например, здесь никто не живет уже двести лет! — драматично добавил Олег.

— И… — Олег выдержал паузу, оборачиваясь на дом, — поговаривают, что ночью отсюда доносятся жуткие вопли.

— А еще, если хватит смелости заглянуть в окно, можно увидеть… — снова вмешался Сергей, но следом замолчал, поднял брови и протянул нараспев: — Привидение!

— Мог бы придумать что-то пооригинальнее! — фыркнул Вадим и перевел камеру на дом. Лунный свет цеплялся за углы крыши и стен, а тени ложились так, будто прятали что-то внутри.

— Ну что, слабо зайти туда? — вдруг бросил Олег, явно подзадоривая остальных.

Вадим внезапно перестал улыбаться. Его взгляд стал серьезным, и он уставился на дом, словно увидел в нем что-то, чего раньше не замечал.

— Дед рассказывал… — Его голос стал тише, почти шепотом. — Давно здесь была химическая фабрика. Говорят, что там что-то произошло. Вроде как отходы закапывали прямо в землю. Начался скандал, завод закрыли. А потом снесли.

Он сделал паузу, обвел взглядом друзей, проверяя, слушают ли они.

— Но долгое время по всей улице дети рождались мертвыми. Почти в каждом доме.

Снова пауза. Легкий ветер зашуршал в траве.

— Я бы не стал туда ходить, — наконец произнес Вадим, его слова прозвучали почти как предупреждение.

— Да ладно тебе! — Олег попытался рассмеяться, но вышло как-то неловко. Он пнул камень, и тот прилетел к покосившемуся, обрамляющему территорию забору, глухо ударившись о древесину. — Все это просто байки…

— Согласен, сказки для детей, — пробормотал Сергей, но взгляд его все равно оставался на темных окнах.

На несколько секунд мальчишки замолчали.

— Пошли уже домой, — Сергей махнул рукой, отворачиваясь от дома.

Тишину разорвал громкий рокот мотора. Старая "девятка" белого цвета вылетела из-за поворота и понеслась по дороге. Фары выхватывали из темноты асфальт и силуэты мальчишек.

— Эй! — крикнул Вадим, отскакивая в сторону.

Машина пронеслась мимо, едва не сбив ребят, и со скрипом тормозов резко остановилась чуть дальше. Мальчишки застыли на месте, шумно дыша.

— Тише! Это Укроп! — настороженно прошептал Олег.

Вадим тут же сунул телефон в карман. Из машины вылез подросток лет четырнадцати — худощавый, с рыжими кудрями, торчащими из-под кепки. На нем были обрезанные джинсовые шорты и свободная футбольная майка-безрукавка. В его глуповатой ухмылке читалось удовольствие, вызванное эффектным появлением.

В салоне автомобиля хохотала пара его дружков, чьи голоса поверх шумевшей музыки доносились через приоткрытые окна. На переднем сиденье, подперев голову рукой, сидела его девушка — Кира. Она что-то выкрикнула, но слова потонули в общем шуме.

Укроп, широко шагая, направился к ребятам.

— Вы, засранцы, какого черта здесь делаете? — процедил он, останавливаясь перед ними и лениво оглядывая их с ног до головы.

Глава 2

Февраль 2025.

Кирилл сидел за столом, уперев локти в стеклянный стол, и пялился в монитор с усталым, пустым выражением лица.

Комната наполнялась бледным светом зимнего утра. Современная двухкомнатная квартира была эталоном минимализма: чистые линии, лишь самая необходимая мебель и никаких лишних деталей. В спальне, казалось, все подчинялось строгой логике. Точно подобранные цвета интерьера. Большая двухместная кровать с небрежно разбросанной на ней одеждой стояла строго по центру комнаты. Огромный плазменный экран напротив. Даже коврик у кровати лежал под прямым углом, будто его специально выровняли по линейке. В углу расположился массивный письменный стол.

На стене висело несколько фотографий, обрамленных в одинаковые металлические гладкие багетные рамки. На каждой владелец квартиры на мероприятиях, посвященных презентации книги. Рядом с ним — почитатели, репортеры. Цветы. Застывшие улыбки на лицах вокруг, как и его собственная.

На столе стоял ноутбук, открытый текстовый редактор высвечивал короткое: "Глава 1". Курсор лениво мигал, приглашая продолжить, но страница оставалась пустой. Рядом покоились остатки ночных размышлений в виде нескольких скомканных, исписанных и изрисованных листов бумаги, открытой бутылки виски и наполовину пустого стакана.

Время — начало девятого утра, но Кирилл так и не ложился спать этой ночью. Со вздохом он наконец положил руки на клавиатуру и начал набирать текст: “Девушка открыла глаза. Движение век нарушило ее неподвижность”.

Остановился. Несколько секунд смотрел на набранное, пытаясь что-то уловить, затем с раздражением стер все до последнего символа.

Тяжело откинувшись на спинку кресла, мужчина закрыл глаза. Томный вздох слетел с его губ, как будто он только что пробежал марафон. Собравшись с силами, он снова потянулся к компьютеру, но не успел коснуться клавиш, как тишину комнаты прорезал резкий звук вибрации. Телефон, лежавший рядом с ноутбуком, затрясся, сверкая экраном.

Кирилл вздрогнул, бросил взгляд на высветившийся неизвестный номер и поднял трубку.

— Да? — Его голос звучал хрипло и полусонно.

— Доброе утро, извиняюсь за ранний звонок, вас беспокоит Виктор Борисович, — раздался уверенный низкий голос. — Напоминаю о сегодняшней встрече. Хотел убедиться, что можем на вас рассчитывать.

— А… да… конечно, — Кирилл устало потер глаза рукой, пытаясь собраться с мыслями.

— Хорошо. В десять часов. Спасибо.

На другом конце линии повесили трубку. Кирилл еще несколько секунд держал телефон у уха, слушая монотонные гудки. Затем медленно положил его обратно на стол. Взгляд вернулся к монитору.

Вдохновение, а вместе с ним и идеи казались бесконечно далекими.

Кирилл потянулся к стакану, поднял его и поднес к губам, но замер. Резкий запах алкоголя ударил в нос, вызвав легкий приступ тошноты. Он поморщился, отставил выпивку и посмотрел на настенные часы.

8:24.

— Сука… — тихо выдохнул он.

Захлопнув крышку ноутбука, Кирилл поднялся с кресла, которое тихо скрипнуло в ответ. Провел рукой по волосам, будто пытаясь привести себя в порядок, но это никак не изменило его усталого, помятого вида.

Быстро оглядев спальню, он направился к шкафу, где среди хаоса разбросанной одежды попытался отыскать что-то приемлемое для предстоящей встречи.

Такси остановилось у высокого здания с зеркальными стеклами. Кирилл вышел, хлопнув дверью, и бросил короткий взгляд на остекленный фасад бизнес-центра. Место казалось ему чужим, холодным и отталкивающим.

Поднявшись на нужный этаж, он шагнул в кабинет, где за строгим стеклянным столом уже сидели двое. Евгения, его пока еще жена, выглядела безупречно, как всегда: идеальная укладка, строгий брючный костюм, ледяное выражение лица. Рядом с ней в кресле, закинув ногу на ногу, находился ее адвокат — лет пятидесяти на вид, с хищной неприятный ухмылкой, от которой у Кирилла в животе сразу же все сжалось.

— Ладно, где что нужно подписать, давайте уже закончим с этим, — бросил Кирилл, опускаясь на стул напротив.

Адвокат, деловито поправив галстук, открыл тонкую папку с бумагами. С нескрываемым наслаждением он начал говорить:

— Кирилл Сергеевич, мы пересмотрели и внесли некоторые правки в условия раздела имущества. Теперь моя доверительница намерена оставить квартиру за собой.

— Квартиру? — Кирилл резко поднял взгляд и повернулся к жене, игнорируя адвоката. — Женя, ты не можешь забрать квартиру! Ты же знаешь!

Евгения молчала. Она не смотрела на него, словно Кирилл вообще не присутствовал в комнате.

— Вообще-то может, — вмешался адвокат, отодвигая от себя аккуратно сложенную стопку бумаг. — Вот, ознакомьтесь с документами.

Кирилл не удостоил того даже взглядом. Он снова обратился к жене, уже более настойчиво:

— Женя, квартира — единственное место, где я могу писать. Ты прекрасно это знаешь.

На этот раз она перевела на него глаза. Ее взгляд был холодным и острым, как лезвие.

— Тебе стоило подумать об этом, когда засовывал свой член в молоденькую “почитательницу”! — сказала она сухо.

Глава 3

Ночь встретила Кирилла промозглым воздухом, который проникал под одежду и цеплялся к коже. Он торопливо пересек двор, ощущая на спине взгляд окон соседнего дома, хотя в них уже давно не горел свет.

Посиделки оставили странное послевкусие. Ожидания не оправдались: вместо привычных вопросов вроде «А как вы придумываете сюжеты?» внучка Федора Семеновича — забавная рыжая девчонка лет шестнадцати с брекетами и россыпью веснушек на лице — просто таращилась на него весь вечер, как на музейный экспонат. Остальные гости, похоже, и вовсе забыли, что Кирилл — писатель. Их больше интересовали мелочи из его личной жизни, вопросы о разводе или о том, почему он решил переехать в этот район.

Вечер прошел странно, и, высидев для приличия какое-то время, Кирилл, наконец, откланялся.

Подходя к дому, он поймал себя на мысли, что успел забыть то тяжелое, давящее ощущение, которое вызывало строение. Гнетущая тишина, наблюдающие за ним пустые окна и холодная сырость, пропитавшая воздух.

Кирилл толкнул дверь и оказался внутри. Разочарованный странным вечером, он устало плюхнулся на стул. Его взгляд упал на ноутбук, лежащий на столе. Он открыл крышку — текстовый редактор отобразил пустой документ. Белое поле, заголовок «Глава 1» и курсор, лениво мигающий в ожидании чуда.

Кирилл, словно от боли, поморщился и тут же закрыл компьютер.

Время было позднее, но сна не было ни в одном глазу. Бесцельно бегая взглядом по комнате, он заметил открытую им сегодня дверь вниз.

Подвал встретил Кирилла уже привычным запахом сырости. Лампа, висевшая на проводе, медленно раскачивалась из-за ворвавшегося порыва воздуха, отбрасывая длинные и искаженные пляшущие тени на стены и потолок. Он остановился на миг, окинув взглядом пространство. В этом полумраке помещение выглядело особенно жутко, как сцена из старого фильма ужасов.

Кирилл вздохнул, обхватив себя руками, словно стараясь согреться, и направился к оставленному открытым сундуку. Внутри все осталось, как и прежде. Он поднял Дневник, и его глаза остановились на фотографии, лежавшей под ним, — той самой, на которой были видны ноги девочки. Неприятный холодок пробежал по спине, заставив его торопливо перевернуть снимок и убрать его в самый низ стопки, чтобы не попадался на глаза. С дневником в руках Кирилл направился наверх. Устроившись на диване, он медленно открыл обветшалую тетрадь и, ощутив прилив любопытства, приступил к чтению.

«Сегодня мой день рождения! Папочка подарил мне самого лучшего друга — рыжего плюшевого медвежонка. Он такой мягкий и уютный, а его глазки блестят, как у настоящего медведя! Я назвала его Рыжик.

Но я такая неуклюжая... Уже вечером случайно оторвала ему глазик, когда крепко обнимала. Мне стало так грустно, будто я его обидела. Но мамочка взяла иголку и пришила на место глазика блестящую пуговку. Теперь Рыжик выглядит еще лучше! Она сказала, что так он стал по-настоящему особенным.

Я так счастлива, что он у меня есть!

А еще мне подарили целую коробку новых красок! Теперь я могу рисовать, сколько захочу. Первым делом обязательно нарисую Рыжика!

Это самый лучший день рождения!»

Детский почерк, крупный и немного неровный, с жирно подведенными восклицательными знаками, словно подчеркивает каждую эмоцию.

«Мы отмечали, как всегда, втроем. Я задувала свечки на торте, а мама хлопала в ладоши и улыбалась. Жалко, что у меня пока нет подруг, но мамочка и папочка сказали, что скоро они у меня обязательно появятся. Мама испекла вкусный торт, а потом мы вместе смотрели мультики. Было весело!»

Слова на странице будто дышали неподдельной радостью. Детская искренность буквально струилась между строк.

Он полистал тетрадь. Страницы были заполнены не все, отрывистые записи чередовались с большими пробелами. Очевидно, девочка вела дневник нерегулярно — только когда случалось что-то важное для нее.

«Сегодня приходил доктор. Он снова осматривал мои ножки. Они ему очень не понравились, наверное. Потом он долго разговаривал с мамой и папой. Я не слышала, о чем они говорили, но мама весь день ходила грустная, а папа куда-то уехал. Я очень жду операцию. Каждый день представляю, как гуляю, что могу ходить, как и все. Тогда мне можно будет в школу и там я заведу друзей. Правда, мама говорит, что это будет возможно, только когда я стану старше. Но я надеюсь, что этот день скоро настанет. Очень жду!»

Дальше строки становились чуть менее ровными, будто девочка была в смятении.

«Я не понимаю, почему мне нельзя передвигаться на ногах сейчас. Мама и папа говорят, что я всегда должна сидеть. Но я знаю, что могу ходить. Иногда я встаю, когда никто не видит, и даже немного хожу. Мама и папа этого не знают. Почему-то они не разрешают…»

Кирилл задержал взгляд на последних строчках. Что-то в них резонировало с его собственным внутренним беспокойством. В памяти неприятной вспышкой всплыло фото, которое он видел.

Он перелистнул страницу. Следующая запись оказалась совсем короткой, словно девочка торопилась записать свои мысли, пока ее не позвали.

«У меня есть секрет, про который никто не знает. Мое тайное укрытие. За шкафом в моей комнате есть дыра в стене. Иногда я забираюсь туда, когда мне страшно или грустно. А еще я беру с собой фонарик и свою любимую книжку, чтобы читать ночью. Там уютно и тихо, как в домике. Я никому не могу рассказать. Если папа узнает, он ее заделает…».