Дневник Глории Руперт

Глава 1.

В любой дипломной работе самое главное – это не выбор темы и даже не список использованной литературы. Это прежде всего выбор преподавателя,  с которым я,  (вынуждена это признать)  явно ошиблась. Павел Игоревич Мышов – так его зовут,  маленький профессор с кафедры историко-географического факультета. Лет ему много,  даже не берусь сказать сколько. Странно,  что он еще в состоянии читать лекции студентам. Впрочем, его лекции почти никто никогда и не слушал, надеясь на зачет автоматом. Но когда дошло время до распределения по научным руководителям,  все как-то быстро сориентировались и выбрали других преподавателей, благо у нас есть из кого выбрать. Взять хотя бы Клавдию Борисовну, она милейшая женщина и всем всегда помогает. Ходят слухи,  что за шоколадку она может помочь с написанием любого реферата, а у кого нет компьютера,  даже распечатать дома на своем принтере. Но я решила делать диплом под руководством Мышова,  посчитав его одним из самых безобидных и лояльных преподавателей.

Но тут мне предстоял облом,  причем немыслимых масштабов. Сначала он придирался  к теме моей дипломной работы – «Дворцовые перевороты 1725-1762 г.», считая название недостаточно полным, затем ему не понравился список литературы, а затем стал цепляться к каждому слову и заявил, что вся моя работа не имеет для науки никакой ценности.

- Собянова, - сказал он мне на последней консультации. – Ты берешь непроверенную информацию и включаешь ее в свои исследования. Всем известно, что после смерти Петра на трон претендовало большое количество прямых и косвенных наследников. В результате на престоле часто оказывались люди слабые, неспособные управлять великой страной, которые беспокоились лишь об удовлетворении интересов близких им лиц – фаворитов. Откуда ты взяла, что манифест о воцарении Екатерины был подписан после тайного разговора Меньшикова с неизвестной фавориткой,  а не из-за решения гвардии?

Тут он,  конечно,  поставил меня в тупик таким вопросом. Проблема в том,  что часть дипломной работы о Екатерине писала не я,  а Ирка,  у которой я была в тот день на вечеринке. После трех бокалов мартини я просто вырубилась,  перед этим станцевав канкан на столе и громко сообщив всей нашей тусовке,  что назавтра у меня консультация на кафедре. Ну и конечно Мидина,  как лучшая подруга,  не могла бросить меня в беде и набросала что-то за меня на пару страниц,  а я наутро прикрепила это к своей работе, даже особо не вчитываясь. Не беда,  что она учится на медицинском, зато жизненного опыта у нее хватит на десятерых, ну и истории она разные знает… Впрочем, это не относится к теме. А Павел Игоревич еще тот зануда, этакий трясущийся дедушка с длинной тонкой бородкой, и ему явно нечем заняться,  кроме как читать старые архивы да заодно вчитываться в каждое слово моей дипломной работы. Вот он и вчитывался,  разбирая и придираясь к каждому слову,  а когда дошел до той части,  которую писала Ирка,  у него очки полезли на лоб и он даже присвистнул,  но читать не бросил. Можно подумать,  что оно ему лично надо! Все равно после того,  как я защищу эту работу,  ее забросят куда-нибудь в шкаф с сотнями других выпускников, да и забудут на веки вечные. А у меня,  Аллы Собяновой,  в мои 22 года есть и другие интересы,  помимо учебы. Например,  Виктор,  мой парень,  который живет в соседнем корпуса общежития и который… Впрочем, это не имеет отношения к моей дипломной работе.

Дочитал Павел Игоревич мою работу и долго сидел,  смотря в пустое пространство перед собой. Я уже начала потихоньку подпрыгивать на стуле,  чтоб обратить на себя внимание. Но тут он шумно вздохнул – ну вы знаете,  как все дедушки это делают,  трагично и  с пафосом,  и сказал мне:

- Вот знаешь, Собянова, от одного исторического документа иногда очень многое зависит. Вот через сотни лет найдут люди твою дипломную работу, и что они скажут про ее автора? Насколько ценным труд,  который сюда вложен?

Он несколько раз слегка подбросил мою работу в руке,  словно проверяя,  сколько весит вложенный в нее труд,  затем еще раз вздохнул и положил работу на стол,  а затем медленно,  мизинчиком,  пододвинул ее ко мне.

- Если ты хочешь стать историком, важно уметь анализировать факты и давать им объективную оценку. А не выдумывать того,  чего нет. Ведь ты же будущий ученый,  Собянова, а ученый должен изучать всевозможные источники о прошлом, чтобы установить последовательность событий и сделать выводы о причинах событий.

- Ну Павел Игоревич, я же еще только учусь, - попыталась возразить я. Не говорить же ему, что я вообще не планирую работать  по специальности! – И потом,  это вся литература,  какую я смогла найти по данной теме. Больше никаких источников у меня нет. Если там какая-то неточность, я ее исправлю. Неточности во все времена были.

- Вот тут ты права, - профессор кивнул и уставился мне в глаза. – Но оттого,  насколько потомки могут сохранить исторический документ, зависит толкование истории. Ведь мы не можем перемещаться в прошлое, чтоб проверить,  как все было на самом деле,  мы можем основываться только на той информации,  которая нам досталась.

- Хорошо, я поняла, - я хотела встать,  но Мышов похлопал по столу,  показывая,  чтоб я вернулась обратно.

- Ты вечно спешишь,  Собянова, а история не терпит поспешных выводов. Ты пришла сюда учиться, получать знания,  и только от тебя зависит, кем ты отсюда выйдешь – ученым или будущим продавцом чебуреков.

Заметив мою обиду,  профессор самодовольно усмехнулся.

- Я действительно спешу, Павел Игоревич, - соврала я. - Спешу исправить свою неточность в работе.

Мышов удовлетворенно кивнул и достал из-под стола свой блокнот. Я уже видела его блокнот,  с ним профессор не расставался ни на секунду,  и каждый раз туда что-то записывал, особенно на лекциях – окинет всех студентов взглядом и снова что-то пишет. Мы всегда думали,  что он записывает туда отсутствующих,  но никто из нас никогда не видел этот блокнот вблизи. Каково же было мое удивление,  когда я увидела,  что там вовсе не расписание его лекций и не список прогульщиков. Все листы были исписаны мелким почерком,  кое-где на страницах стояли даты и время.