Дневник не/попаданки

Эпизод 1-й. Паук

Утро было серое, скучное и ничем непримечательное.

Но потом пришёл он. Точнее, пришла я, а он выполз.

Большой, чёрный паук с мохнатыми лапками выполз из слива раковины, едва мне стоило войти в ванную.

Уставилась на него в крайнем изумлении.

– А тебе не пора спать?

Он промолчал, продолжая медленно приближаться ко мне.

Сердце испуганно дёрнулось. Я сглотнула.

– Э, нет. Оставайся там, где ты есть, – сказала, придав голосу строгости.

Мне показалось, он издевательски хмыкнул, потому что продолжил упорно карабкаться по гладкой белой поверхности.

Нервы натянулись как гитарная струна. Внутри что-то тренькнуло.

Я шумно выдохнула и схватила лейку. Руки дрожали, пока я открывала кран.

Направив смертоносную струю на врага, я жадно следила за его действиями, мысленно повторяя про себя:

– Только бы не вылетел наружу под напором смертоносной водной стихии.

Но мне повезло. А может, сказался опыт. Паук исчез в тёмном горниле сливной трубы.

Я положила лейку. От пережитого страха и всплеска адреналина пальцы немного подрагивали.

– Ты тут не видела моего паучка? Полчаса назад бегал по раковине, – в маленькое помещение, покрытое кафельной плиткой, заглянул муж и, после нескольких секунд рассматривания моего бледного лица, с пониманием спросил: – Убила?

– Утопила, – нарочито небрежно пожав плечами, я закрыла перед его носом дверь, а потом пробурчала: – Тоже мне, арахнолюб...

Как оказалось, пробурчала достаточно громко, потому что тут же услышала за дверью укоризненное:

– Убивца! – после чего раздался тяжёлый вздох и послышались медленно удаляющиеся шаги.

«Ну да, и тебе доброе утро, дорогой», – мысленно фыркнула я, стягивая с крючка полотенце.

Будто услышав наш разговор, из сливной трубы выскочило чёрное тельце на мохнатых лапках и начало торопливо карабкаться вверх.

– А ты живучий, – кровожадно улыбнулась я и медленно протянула руку к лейке...

Эпизод 2-й. Сюрприз

Серое хмурое утро перетекло в такой же серый и хмурый день, а затем и в хмурый вечер.

Деревья, ещё неделю назад отсвечивающие уже пожухлой, но всё ещё зелёной листвой, резко окрасились в золото и теперь активно сбрасывали его прямо на тропинку, совершенно не печалясь, что их волшебный наряд быстро превращается в грязное месиво под ногами многочисленных прохожих.

Я как раз бежала с работы, когда пришло уведомление.

О, сюрприз для мужа пришёл!

Пришлось перестроить маршрут и бежать в пункт выдачи. Сюрприз, он такой – кто-то его не ждёт, а у кого-то не хватает терпения дождаться момента его преподнесения.

«Эх, вот обрадуется сегодня сюрпризополучатель», – думала я, разглядывая полупрозрачную сумочку, в которой лежал тёплый пушистый халат.

На календаре было уже первое октября, а отопление так и не дали. Гады!

– Стыся, ты сошла с ума? – возопил муж, вернувшись домой и обнаружив на диване подарок.

– Не нравится? – я нахмурилась.

Халат был плотный, мягкий, очень тёплый, насыщенного тёмно-мышиного цвета с бежевыми вставками по воротнику.

– Он дорогой! – послышался ответ. – На эти деньги ты могла чем-нибудь порадовать себя.

Могла бы. Но...

– Тебе халат нравится? – спросила с нажимом и грозно свела брови к переносице.

– Нравится, но...

– Ты счастлив? – перебила мужа.

– Да.

– Я рада, – заключила я, заканчивая этот ненужный спор.

А в голове сделала пометку: хочешь сделать сюрприз, никогда не заказывай его на сайте, к которому объект осчастливливания тоже имеет прямой доступ и может банально посмотреть цену.

Эпизод 3-й. Тепло

– У этих людей совершенно отсутствует чувство сострадания! – возмущённо воскликнула я, кутаясь в тёплый халат и натягивая шерстяные носки. – Я – теплолюбивый человек, и хочу обратно в лето! Ну или, на худой конец, чтобы эти гады включили отопление!

Упрямо поджав губы, я пыталась впихнуть ноги в тапочки. Совершенно логично, что те сопротивлялись, не желая принимать мои ноги вместе с толстыми носками.

– Ну и ладно, буду ходить голая! – буркнула я, сдаваясь, и в одних носках пошлёпала на кухню.

Включив чайник, я засыпала в кружку кофе и уселась в кресло, намереваясь отредактировать хотя бы ещё одну главу в новой книге.

Сюжет был для меня нестандартным. Я начала писать книгу ещё в марте и уже к маю сто раз пожалела, что вообще полезла в мистику, потому что застряла на двадцать шестой главе, и дальнейшие действия, как я ни старалась, в голову не шли. А писать только ради того, чтобы писать, – я считала себя выше этого.

Именно поэтому я бросила роман недописанным и накатала за лето пару других книг.

И вот теперь, когда за окном хмурилась непогода, а злобные работники ЖЭКа решили заморозить весь город, я решила, что настроение для тёмного сюжета самое подходящее, открыла подзаброшенного «Ловца Смерти»¹ и, находясь на пике антинастроения, дописала его за пару недель.

– Мур, – в кухню, поздоровавшись, вошёл Дарвин.

Он тоже мёрз. Любимая батарея по температуре могла соперничать с холодильником, поэтому кот, сверкнув синими глазами, выразил ей вотум недоверия, сделал наглую рожу и, быстренько запрыгнув ко мне на колени, тут же свернулся клубком.

– Нахал, – резюмировала я, но прогонять его не стала, вместо этого переложив телефон с колена на стол. – Ну-с, на какой главе мы тут закончили редачить? Продолжим...

– Ааааа! Я не буду! Надоела ваша школа! – донеслось сверху.

Каждый вечер одни и те же крики – восьмилетний пацан с четвёртого этажа не хотел учиться с той же силой, с какой его пытались заставить родители.

– Опять, – я обречённо закатила глаза.

Слушать эти ежевечерние истерики было просто невыносимо. Хотелось взять ремень, преодолеть два пролёта и применить к истеричному мальчишке воспитательные меры нашего детства. Ну, а что? Мы же выросли людьми, как утверждает старшее поколение, значит, метод рабочий.

– Терпимее надо быть к людям, – сказала я, с трудом подавив прущую наружу кровожадность. А потом решила, что под хорошую музыку парню будет хоть немного веселее делать ненавистные уроки, и добавила: – Алиса, солнышко, а включи-ка ты мой альбом. Громкость – максимум.

– Люблю музыку, которую вы любите, – отозвалась колонка мелодичным голосом, а я предвкушающе усмехнулась.

Из динамика донеслись первые басы бессмертного «Survivor» в исполнении «Emil bulls».

Рок жив², а значит, мы тоже всем назло выживем. И дотянем до тепла. И в квартире, и в сердце.

_________

² Автор в курсе, что данная композиция исполняется в стиле альтернативный метал. Но от этого рок не становится менее живым, тем более, что «Emil bulls» – это всё-таки рок-группа.

¹ https://litnet.com/shrt/q-f_ «Ловец Смерти». Нервным и впечатлительным людям, а также читателям, ещё не достигшим совершеннолетия, автор настоятельно советует обойти эту книгу стороной, так как данная литература относится к категории 18+ и, кроме постельных сцен, содержит сцены убийств и несчастных случаев со смертельным исходом.

Эпизод 4-й. Косяк

– Стыся, – муж покаянно посмотрел мне в глаза, выискивая в них ответ на вопрос, где поставить запятую в фразе «казнить нельзя помиловать», – я тут немного напортачил.

Не дойдя до него полшага, я остановилась посреди коридора и нахмурилась.

Вот терпеть не могу, когда он так начинает разговор. Потому что всё его покаяние напускное, и обычно под ним всегда скрывается желание нарваться на похвалу. Давно уже пора привыкнуть к такой манере общения, всё-таки женаты почти три десятка лет. Но только мне никак не привыкается.

– Что на этот раз? – спросила ровно, не желая принимать правила игры.

Не до игр мне. Редактирование 24-й главы «Ловца» вынуло из меня последние нервы, а проклятый Т9 уже буквально нарывался, чтобы я приколотила его к позорному столбу. Неошкуренному!

– Представляешь, – вздохнул муж, – я сегодня в киоске такие пирожки с мясом увидел – не смог мимо пройти. Вот!

Он протянул бумажный пакет, и я тут же заглянула внутрь.

Самса. Фу... Бе... Убейте меня...

– Спасибо. Какая прелесть, – улыбнулась, забирая пакет и двигаясь дальше по коридору. – Я попозже съем.

Да уж, действительно «немного» напортачил.

Ну что поделать, если он за столько лет так и не запомнил, что из мясного я ем только курицу. Ладно-ладно, и шашлык. Но шашлык – это святое! Попрошу без намёков.

– Это ещё не всё, – снова вздохнул муж.

Левая бровь приподнялась сама.

Не всё? Значит, всё-таки напортачил не «немного»?

Я тихонько выдохнула, а потом обернулась и весело прищурилась:

– Ну и что ещё?

– Там, в киоске, на дальнем лотке лежали ватрушки. Я поздно заметил, не стал возвращаться.

А вот эта информация уже точно относилась к категории «напортачил». Даже, наверное, можно сказать погрубее – накосячил! И даже без кавычек.

Уж лучше бы промолчал – откуда мне знать, что кроме ненавистной самсы, в киоске продавались мои любимые ватрушки, которые всегда соперничали с шашлыками и даже иногда выигрывали?

От смерти через испепеление взглядом несчастного мужа спасло только приятно греющее душу осознание, что он наконец-то запомнил, какая выпечка у меня относится к категории любимых. Жаль только, что не запомнил, какая относится к категории НЕлюбимых...

Но...

Но ведь не это главное. Главное, что, покупая себе перекус, он думал обо мне, верно?..

– Обидненько, конечно. Но... ладно. Спасибо, – я улыбнулась, тихо вздохнула и пошла на кухню.

Черношкурая длиннохвостая глиста растянулась во всю длину батареи, отогревая мохнатые яй... бока за все предыдущие дни.

– Дождались тепла, Дарвин? – поинтересовалась я, но спящий блаженным сном кот даже не повёл ухом.

Было бы странным, если бы он в ответ мурлыкнул. Потому что вряд ли понимает человеческую речь.

Даже не все люди её понимают. Чего уж требовать от животных?

Эпизод 5-й. Наследство

– Да, тёть Оль, – ласково мурлыкнула я, отвечая на звонок, – добрый день, как дела?

– Асенька, дочка, я по поводу отопления, – проскрипела трубка знакомым голосом.

Тётя Оля мне не тетя, если что. Она – подруга и бывшая соседка покойной свекрови, как вымпел Красного Знамени как-то незаметно перешедшая мне по наследству.

Женщине под восемьдесят, поэтому иногда приходится бегать по её делам или, как получилось в этот раз, звонить в ЖЭК по поводу холодного стояка. И она не одинокая, нет. Есть у неё сын. Но по таким мелочам она его не беспокоит. А мне нетрудно.

Так вот...

– Не дали? – уточнила я, прикидывая, не поздно ли ещё перезвонить и повторить заявку. Всё-таки пятница после обеда. Возможно, у кого-то короткий день.

– Дали, – довольно рассмеялась тётя Оля. – Я же им позвонила и всё подробно объяснила – где стояк, как сливать, куда потом зайти.

Я подавила тяжёлый вздох, отправила в космос молчаливый укор: «А можно было вместо этого всего получить в наследство какую-нибудь захудалую дачку где-нибудь на Рублёвке? Ну край, виллу в Ницце?», а вслух произнесла:

– Зачем? Я же с утра ещё подала заявку от вас, сказала, что система завоздушена. Там ваш любимый диспетчер был, он всё записал.

– Да, – подтвердила она, – я знаю. Он мне сказал, что ты звонила. А я ему знаешь, что ответила?

Зная фантазию тёти Оли, боюсь даже представить.

– И что? – спросила осторожно, готовясь к любому исходу.

– Я его отругала, что такой хороший мальчик не принял твою заявку, и я, тяжелобольной человек, мёрзну из-за него.

Что?!

Я почувствовала, как загораются щёки, а внутри просыпается берсерк.

– Но ведь это неправда, – сказала, меж тем стараясь сохранить остатки спокойствия. – Зачем вы ему наврали? И меня лгуньей выставили.

Тётя Оля – далеко неглупый человек, но иногда такое отмочит, что хоть стой, хоть падай.

Видимо, почувствовав моё недовольство, она тут же попыталась сгладить ситуацию.

– Асенька, ты не беспокойся, я ему сказала, что это я, наверное, что-то перепутала.

Ага, сказала. Так я и поверила. Терпеть не могу врунов, поэтому сама стараюсь не врать. И вообще, считаю: хочешь соврать – промолчи, за умного сойдёшь.

Подавив внутренний эмоциональный всплеск и желание впиться ногтями в ладони, я медленно вдохнула и выдохнула.

– Зато отопление дали уже через час, – уже с гораздо меньшей бравадой добавило моё «наследство».

Угу. Значит, вину свою признавать не хотим? Ла-адно.

– Знаете, тёть Оль, что я подумала? – спросила я абсолютно ровным голосом.

– Что? – беспокойно переспросила она.

– Я думаю, что в ЖЭК я больше звонить не буду. Ни по какому поводу.

Ибо нехрен! – добавила про себя, но вслух, конечно, не сказала.

Я же всё-таки воспитанный человек, и самое первое усвоенное с детства правило – уважать старших – помню и свято соблюдаю. Хотя иногда думаю, что зря.

Эпизод 6-й. Лень

У меня сегодня маленький юбилей – 200 подписчиков. Поэтому, на волне эйфории, тоже спешу отправить в космос частичку своего тепла: дорогие мои, ловите главу вне очереди.

___________

– А позвонить и сказать, что хлеба нет, не судьба была? – я снова бросила возмущённый взгляд на хлебницу, раззявившую голодную пасть и сверкающую пустыми недрами.

– Так я думал, вы знаете, – Дар беззаботно пожал плечами, продолжая наливать кипяток в кружку. – Я с ночи пришёл, тут уже пусто было.

– Как пусто? – я удивлённо вскинула брови.

Утром на работу последней уходила я, и хлеб был. Наверное. Утверждать точно не могу, потому что обед я с собой не брала. Но уж открытую хлебницу могла бы заметить? Может, у нас завёлся хлебный барабашка, который, пока никого нет дома, воровато оглядываясь, таскает кусочки батона в свои закрома?

Ладно, не суть важно. Проблема была в другом – кто сейчас пойдёт в магазин.

Собственно, этот вопрос я и озвучила.

– Тёть Насть, блиныч, я не пойду, – тут же открестился парень. – Я уже ходил два часа назад.

– А почему не купил хлеб?

– Забыл, – просто признался он.

Балбес! – подумала я, но вслух, конечно же, не сказала. Я же, смею надеется, умный человек. Потому что для Дара я – не тётя, а тёща.

Вот так, разница всего в двух буквах, а какие разные перспективы и форма общения, да?

Кстати, нужно будет как-нибудь поинтересоваться у Любани, что ей кололи в роддоме, раз она назвала парня интересным, красивым, старинным, но очень непривычным для нашего рта и слуха именем Дарий. Она вообще думала, что однажды у неё родятся внуки, которые вырастут и станут Дарьевнами и Дарьевичами?

Я хмыкнула, вспомнив одну знакомую, одинокую женщину, называющую любимого кота только по имени-отчеству: Рамзес Иринович. Странненько звучит. Впрочем, это не моё дело. Каждый сходит с ума по-своему.

Хотя... Дар, конечно, звучит мощно. Но внуки... Ну да ладно, это тоже всё ещё в перспективе. А пока дочь с зятем даже не женаты. Модно сейчас жить «просто так». Притираться, приспосабливаться друг к другу.

И я, кстати, не против, а очень даже – за. Нравится молодёжи так жить, ну так пусть живут. Лишь бы любили друг друга. Штамп в паспорте, при желании, никого и никогда удержать не мог. Мне ли не знать?..

– А может, поставить хлебопечку? – миролюбиво предложил Дар, сооружая себе симпатичный гамбургер, состоявший из двух толстых кусков варёной колбасы и квашеной капусты между ними.

– Лень, – вздохнула я, и парень понятливо кивнул.

Ему тоже лень.

Как я его понимаю. В магазин – лень, засыпать ингредиенты в форму тоже лень. Лень в мировом понимании вообще двигатель прогресса. Но только не в нашей семье. У нас лень – это то, подо что вода не течёт. То есть, лежачий камень.

– Ладно, – протянула я, оставив в покое несчастную хлебницу и открывая морозилку, – сегодня будем на мясо-овощной диете: пюре, салат из капусты и котлеты. А хлеб вообще для организма никакой пользы не несёт, только место в желудке занимает.

На следующий день, не сговариваясь, все члены семьи купили по батону, и хлебница, довольно ворча металлической крышкой, наконец, захлопнула свою беззубую пасть.

– Ну вот, а ещё говорят, что мы плохо живём, – иронично усмехнулась я, выключая на кухне свет. – Нормально мы живём. Даже зажиточно. Хлеба теперь на неделю хватит. Наверное...

Эпизод 7-й. Халява

– Стысь, по магазинам поедем?

Муж вернулся с ночной смены и сразу взял быка за рога.

Суббота, она такая. Причём каждая суббота каждой недели каждого года совместной жизни. По субботам мы стабильно ездим по магазинам и затариваемся на неделю вперёд. Если, конечно, муж в этот день не работает. В таких случаях суббота переносится на воскресенье.

– Как будто у меня есть выбор, – пробурчала недовольно, откладывая телефон и делая глоток кофе. – А что это ты такой подозрительно довольный? И что это за непонятный пакет?

Я указала пальцем на, собственно, пакет, который муж держал в руках. Он тут же протянул его мне.

– Ну, помнишь, я Андрюху из областной больницы забирал?

– Помню, – кивнула я, заглянув в пакет, и удивлённо приподняла брови. – И при чём здесь курица?

На лице мужа сверкнула счастливая улыбка, зелёные глаза хитро заблестели.

– Я ж отказался у него тогда деньги брать за дорогу, вот он натурпродуктом со мной и рассчитался. Это домашний бройлер.

Ну да, было дело. Муж у меня тот ещё альтруист. Никогда не берёт плату за добрые дела. Не то чтобы я его осуждала – сама такая. Просто никогда не понимала любителей свежего мяса или парного молока. Я уже говорила, что из всего мясного многообразия предпочитаю курицу, но это не относится к домашней птице.

Можете считать меня странной, но мне кажется, что всё, что не побывало в предварительной заморозке, имеет какой-то особенный специфичный запах. Почти то же самое относится и к домашнему молоку – я его попросту не пью.

Ладно, это всё лирика...

– И что теперь с ней делать? – я подозрительно прищурилась, рассматривая розовато-фиолетовую тушку и тщательно сдерживая неприятные позывы желудка.

– Есть, – обезоруживающе улыбнулся муж. – Андрюха сказал, что зимой будет поросёнка резать, сала даст свежего. Халява! Так что будем делать с курицей? Может, замаринуем и запечём?

Мне поплохело.

– Положи это в морозилку, – попросила я и вернулась к кофе.

Тремя часами позже я уже лепила котлеты из покупного фарша, напрочь забыв все утренние переживания.

Аккуратно разложив на полках в морозилке разделочные доски с готовыми котлетами, я с чувством выполненного долга уселась в любимое кресло и взяла в руки телефон. Недоделанная 24-я глава «Ловца» взывала к совести.

Из морозилки послышался странный шум.

– Это ещё что?

Я поднялась и едва успела открыть дверцу, как на меня оттуда тотчас же с жутким грохотом вылетел бройлер.

Бог с ним, с этим бройлером – что ему будет, в завязанном-то пакете? Но ведь поверх него лежала разделочная доска с неуспевшими за одну минуту замёрзнуть котлетами. Бывшими котлетами...

– Крабздец! – негромко выругалась я, разглядывая живописный розовый натюрморт на полу и частично на моих ногах. – Халява, говоришь?.. Дарвин, любишь ли ты халяву так, как люблю её я? Тогда «кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста».

С батареи неспешно спрыгнул кот и вальяжной походкой приблизился ко мне...

Эпизод 8-й. Привычка

– Тебе не кажется, что ты пьёшь слишком много кофе? – менторским тоном проговорила дочь, быстро вымыв тарелку и отправив её в сушилку.

И когда она успела вырасти настолько, чтобы применить ко мне старинную поговорку, в которой яйца учат курицу?

– Нет, не кажется, – я положила ногу на ногу и хитро прищурилась, сделав показательный глоток горячего напитка.

– Вообще-то, много кофе вредно для здоровья, – ополоснув очередную тарелку, она повернулась ко мне и состроила строгое лицо.

Точнее, подумала, что состроила строгое лицо.

Милое личико с пухлыми розовыми губками, аккуратным носиком, чётко очерченными бровями и тёмно-карими глазами в обрамлении длинных пушистых ресниц на фоне светлых локонов никак не хотело выглядеть грозным.

О, у нас с мужем получился отличный симбиоз – смуглая кареглазая я и светловолосый зеленоглазый он – в паре мы создали натуральную блондинку с карими глазами и белой кожей. Моё лучшее творение. Наше творение.

Это что касается дочери. Ведь перед ней у нас получился совершенно замечательный русоволосый и зеленоглазый сын.

Умный, серьёзный, рассудительный, красивый, широкоплечий, высокий... Я могу долго перечислять его достоинства, ведь он – моя гордость. Я искренне завидую невестке. И она у меня, между прочим, тоже большая умничка и красавица.

Да, вот так мне повезло со всех сторон.

– Какая за сегодня кружка? Восьмая? – снова спросила дочь, отрывая меня от мысленных восхвалений и восхищений собственными детьми и их половинками.

– Не знаю, я не считала, – я тут же ушла в глухую несознанку. – Кажется, четвёртая.

– Восьмая, мама, восьмая! – она поджала губы и обвинительно покачала головой.

– Кисён, ну какая восьмая? В меня столько воды не влезет, – я невинно похлопала ресничками.

– Да-а? – протянула она, достала из мойки восемь чайных ложек и, развернув веером, продемонстрировала их мне. – А посуда говорит, что очень даже лезет. И врать ты совсем не умеешь.

Блиииин...

Я покаянно опустила голову.

Нужно срочно менять привычки. Теперь придётся либо каждый раз мыть за собой ложку, либо отучаться каждый раз, собираясь насыпать в кружку кофе, брать чистую ложку.

Правда, был ещё один вариант – оставить в полке пять чайных ложек, а остальные спрятать. Но в таком случае, боюсь, чистые ложки будут кончаться ещё быстрее, и тогда проблем у меня только прибавится.

– Кофе – мой друг... – пропела я, попытавшись соскользнуть с опасной темы по обереганию моего здоровья от меня самой.

– А ложки – мой глюк! – фыркнула в рифму дочь и поджала губы.

– Я исправлюсь, честно, – положив руку на сердце, клятвенно заверила я и состроила честные глаза.

Ага. Исправлюсь. Правда, ещё не придумала, как.

Эпизод 9-й. Помойка

– Ну и крабздец...

Уподобившись соляному столпу, я замерла в дверном проёме, в первый момент подумав, что попала не на собственную кухню, а на свалку ядерных отходов.

– И какая св... – я закашлялась. – Кто из вас это сделал?!

Две пары ярко светящихся глаз молча уставились на меня.

«А шо такое?» – явственно читалось в синих.

«Начальник, я тут вообще не при делах. Сам в шоке», – сигнализировали зелёные.

Ну понятно, я – не я и лошадь не моя.

А чего я хотела? Чтобы один кот лапой указал на другого, сдавая его как стеклотару? Боюсь, после этого меня ожидало бы два пути. Первый – в театр Куклачёва, как первого дрессировщика, научившего кота стукачеству. И вариант второй, наиболее близкий к реальному – меня ждало ПМЖ в Кащенко, при чём по той же самой причине – кто поверит, что коты умеют сдавать виновного, отводя подозрения от себя?

– Значит так! – аккуратно переступая через раскиданный по всей кухне мусор, я пробралась к раковине и вытащила веник. – Убирайтесь отсюда, и чтобы я вас сегодня не видела!

Два чёрных кота, один помельче и помоложе, а второй постарше и покрупнее, синхронно шагнули к мискам.

Старшего кота пятнадцать лет назад притащил с помойки старший сын. Младшего, соответственно, с той же самой помойки притащила шесть лет назад дочь.

– Мамочка, папочка, я буду за ним убирать, – клятвенно заверяли дети.

И...?!

И с веником сейчас почему-то по кухне бегает не Кир и не Кисёна, а я!

Где здесь, спрашивается, справедливость?!

А нету её!

Я даже больше скажу: не было, нет и не будет!

И ведь знала же, знала, что этим дело и кончится, что убирать за всеми буду я. Но разрешала и даже попустительствовала, считая, что рядом с животными у детей сильнее развивается эмпатия.

Ну, честно говоря, дети у меня выросли хорошими людьми, добросердечными. Вот только срач за котами как убирала, так и продолжаю убирать я.

– Мяу... – миролюбиво сказал старший кот и нетерпеливо дёрнул хвостом.

– Мур... – поддержал его младший и показательно зевнул.

Думаю, в переводе на человеческий эта пантомима означала:

«Долго ты тут будешь прыгать с веником, мы вообще-то жрать хотим!»

– Вон, я сказала! – рявкнула я. – Свиньям в моём доме не место! – и для пущего эффекта взмахнула веником.

Две наглые чёрные морды, поджав уши, отпрыгнули в сторону и прижались к креслу.

– Вы посмотрите, что натворили! – продолжала бушевать я, собирая мусор обратно в пакет. – Твари неблагодарные! Вас что, мало кормят?! Дождётесь у меня! Пойдёте жить на помойку, вам же не привыкать в ней копаться!

Сходив на балкон за ведром и шваброй, я принялась мыть пол, а твари неблагодарные, не внемля моим воплям, с затаённой надеждой на утреннюю кормёжку не мигая продолжали следить за мной.

– Уходите, я сказала, – уже без прежнего запала сказала я и указала рукой на дверь. – Не доводите до греха. Попила, называется, кофе. И вам с добрым утром.

Да... Можно вывезти кота с помойки, но вот помойку из кота не вывести никогда.

Эпизод 10-й. Ценности

– Мяяяяяяу!

Старый грязный кот с погрызенными кем-то ушами приветствовал меня, едва я поравнялась с первым подъездом.

На работу я всегда бегу вдоль дома, потом сворачиваю за угол и заскакиваю на мусорку, чтобы выбросить очередной пакет. И так каждый день из года в год. По одному и тому же маршруту. И кота этого знаю уже много лет. Уличный, ничей, общий.

– Привет, Серый. Ну что, утро туманное, утро седое, пусто в желудке, нет сердцу покоя? – срифмовала я на ходу.

– Мяяяяу! – снова ответил он и ткнулся мне в ноги.

Ну вот и что делать? У меня на обед два бутерброда – себе и коллеге. Ну что ж, было два бутерброда, а теперь будет один гамбургер.

– Потерпи, малыш, я сейчас.

Вздохнув, я полезла в сумку, достала целлофановый пакет и положила один кусок ветчины на землю. Кот её обнюхал, запрыгнул на скамейку и начал тыкаться лбом мне в бедро.

– Да ладно... Неужели несъедобная? – удивилась я. – Представляешь, а мы её едим.

Я протянула руку и почесала кота между ушами. Он ласково заурчал.

– Какой же ты грязный. Где только лазил?

Хорошо, что в сумке есть влажные салфетки.

– Морозова! Привет!

Я едва не поморщилась, но, пока поворачивалась, успела взять себя в руки и нацепить на лицо радостную улыбку.

– Светик, привет. Какими судьбами?

И нет, встретить бывшую одноклассницу я была рада. Но её школьная привычка называть всех по фамилии меня всегда коробила. Тем более, я свою фамилию не любила и, когда пришло время, с радостью поменяла на фамилию мужа.

Сама по себе фамилия нормальная, претензий к ней нет. Скорее, здесь сказалось неприятие к деревенским привычкам всё переиначивать на свой лад. Например, была у нас бабка, которую все звали Конюшиха, и я с чистой совестью считала, что это её фамилия. Пелена с глаз спала, когда я подросла и неожиданно стала для всех Морозихой. Вот тогда я и поняла, что фамилия у бабки – Конюхова.

И таких примеров можно было привести сотню. Думаю, теперь понятно, почему я скривилась, услышав девичью фамилию.

– К свекрови приехала. А ты на работу? – Света совершенно искренне была рада меня видеть.

– Ага, – я продолжала гладить кота.

Он довольно жмурил янтарные глаза и требовал, чтобы ему почесали шею.

– Слушай, Морозова, – глаза бывшей одноклассницы сверкнули не хуже кошачьих, – у нас говорят, что ты теперь книги пишешь. Правда, что ли?

– Правда. Откуда ты знаешь?

– Мамка сказала. А ей – твоя мамка. И много уже написала? И о чём?

– Нет, немного, – я покачала головой. – Хочешь, я тебе скину ссылку. Подпишешься на меня, посмотришь мои книги, узнаешь, о чём они. Заодно и оценишь.

Яковлева закатила глаза.

– Блин, ну ты же знаешь, что я терпеть не могу читать. Некогда тратить время зря. Или забыла, как мне сочинения писала?

Нет, не забыла. Особенно не забыла сочинение, за которое Наталья Алексеевна поставила мне четвёрку, и то с огромной натяжкой.

– Не ожидала от тебя, Настюша. Очень, очень слабо, – она выразительно посмотрела на меня, а потом обвела взглядом класс. – А вот ты, Света, меня в этот раз порадовала. Как и Олег. И Оксана. И Сергей.

Мне было обидно. Те сочинения написала им я, оставив своё напоследок. Кто-нибудь в пятнадцать лет может написать пять абсолютно разных сочинений на одну тему? Я смогла только четыре. Поэтому своё, пятое, выдавливала из себя из последних сил.

Только спустя годы я поняла тот взгляд. Наталья Алексеевна догадалась обо всём сразу и решила преподать мне урок здорового эгоизма. Эгоистом я не стала, но и о себе с тех пор думаю не в последнюю очередь, не спеша отдавать ближнему последнюю рубашку.

– Свет, я не заставляю читать, – я отступила от скамейки и достала из сумки влажные салфетки. – Ты можешь просто подписаться на меня. Ты не представляешь, как важны подписчики и оценки. Это рейтинг и возможность другим увидеть мои книги.

– Ну ладно, кидай свою ссылку, – протянула бывшая подруга. – Будет время, загляну.

– Ой, время! – я взглянула на часы и сделала шаг назад. – Извини, я спешу.

– Да, давай, пока, – она махнула рукой, а я подхватила мусорный пакет, развернулась и пошла прочь.

Оглянувшись на углу дома и убедившись, что кот спрыгнул со скамейки и теперь с удовольствием лопает ветчину, я последний раз глянула в спину одноклассницы и усмехнулась.

Когда-то давно я не жалела своё время, строча для неё сочинения, давая списать «домашку» и даже написав пару курсовых, когда она уже училась в техникуме.

Наверное, она слишком занята своими делами, чтобы потратить на меня две минуты и пару раз нажать на окошко сайта.

– Не переживай, Свет, я не стану тебе ничего скидывать, чтобы не тратить твоё драгоценное время. А своего мне не жалко.

У каждого из нас есть свои ценности. Серый, например, предпочёл ласку ветчине. Для Светы бесценно время. Ну а для меня... Для меня же бесценен полученный опыт. И тогда, и сейчас.

Эпизод 11-й. Война и мир

– Боже, – простонала я, хватаясь за голову, – хоть из дома беги.

Мама с сыном на четвёртом этаже опять делали уроки.

– Бу-бу-бу, – донёсся до меня спокойный голос «мамы», за которым практически сразу последовали истерические визги на грани ультразвука, а следом глухой, но очень ощутимый удар.

Похоже, мальчик не выдержал и с силой грохнул кулаком по столу.

Хорошо, что побелённые потолки и длинные люстры с висюльками давно вышли из моды, иначе, боюсь, я могла бы наблюдать своими глазами маленький армагедец на собственной кухне.

– Бу-бу-бу... Послушай меня и не кричи... – донеслось сверху.

– Терпение, мой друг, только терпение, – пробормотала я едва слышно, борясь с нестерпимым желанием взять ремень и всё-таки подняться на четвёртый этаж.

– Тёть Насть, да успокойтесь вы, – усмехнулся Дар, засыпая муку в новенький тестомеситель. – Если человек – идиот, это надолго.

– Это ты к чему? – спросила я, отрываясь от созерцания потолка.

– К тому, что... в каком он классе? Во втором? – он кивнул собственным мыслям, продолжая творить свою кулинарию. – Ну вот и представьте, что вам ещё десять лет придётся слушать эти истерики с перерывом на лето и зимние каникулы. Если продолжите реагировать на него и дальше, так и с ума сойти недолго.

– Да не дай бог! – ужаснулась я и предположила с надеждой: – Может, он после девятого в какой-нибудь колледж поступит и свинтит отсюда подальше?

– Может. Но такими темпами вам и восьми лет хватит, – миролюбиво согласился парень, включая агрегат и перекрывая мне слуховой доступ к творящейся наверху вакханалии.

– Дар!!!

На кухню влетела Кисёна и, яростно потрясая кулаками, зависла перед парнем.

– Что, малыш? – он склонился к ней, пряча улыбку.

Малыш, да. Её метр шестьдесят в прыжке против его ста восьмидесяти пяти в расслабленном состоянии.

– Ты опять бросил носки возле кровати?! – пропищала она, старательно пытаясь продавить его взглядом. – Иди, убирай!

И указала наманикюренным пальчиком на выход.

– Доделаю тесто и уберу, – мягко произнёс парень.

– Сейчас!!! – Кисёна поджала губы и состроила грозное лицо.

Ай, Моська, знать она сильна... – фыркнула я про себя, но вслух привычно ничего не сказала. Я же умный человек, поэтому помню святое правило тёщи и свекрови – влюблённые помирятся, а я останусь виноватой.

– Пять минут, Кис...

– Через пять минут твои носки окажутся в помойке! – продолжила давить она.

– Тёть Насть, посмотрите за тестомесителем, – Дар повернулся ко мне, получил положительный кивок, чмокнул блондинистую мышь в нос и вышел из кухни.

С гордым видом победителя Моська прошествовала следом.

Через несколько минут вернувшийся парень выключил агрегат и принялся готовить начинку для пирога.

Довольная Кисёна весело крутилась на табурете и доставала парня безобидными подколками, вызывая нашу с ним общую снисходительную улыбку, а наверху героическая женщина со стальными яй... нервами миролюбиво вдалбливала в голову восьмилетнего оболтуса очередные правила по русскому языку.

Осенний вечер подходил к концу, а в двух отдельно взятых квартирах наконец-то воцарился мир и покой.

Эпизод 12-й. Ужастик

Всё началось с того, что вечером я поругалась с мужем.

Нет, всё началось раньше. Утром. Только тогда я этого ещё не знала.

Утро началось, как обычно, с кофе.

Нет, опять не так.

Утро началось с уборки мусора, мытья полов и увещевания котов обрести, наконец, хоть какие-то зачатки совести и стать нормальными людьми. Бесполезного увещевания, надо сказать. Но об этом я уже писала.

Итак, потом был кофе, попытка уничтожить последние помидоры, превратив их то ли в жидкий кетчуп, то ли в густой сок, готовка котлет и нарезка салата. В общем, обычная бытовуха.

В пять часов вечера я с чистой совестью открыла телефон и провела пару часов в личном чате, отводя душу и отдыхая телом, а на самом деле нагло оттягивая время, чтобы не редачить несчастную 24-ю главу «Ловца».

Бедная-бедная глава... Сколько уже раз она переписывалась за последние четыре дня, сколько вымотала нервов. Сцена горящего мотоциклиста, казалось, уже скоро начнёт мне сниться по ночам.

Я буквально начинала заранее сходить с ума, открывая этот эпизод, перечитывала его, зная уже практически наизусть, и понимала, что фраза «глаз замылен» – это не метафора, а моя вторая суть.

Хотелось постучаться головой о стол. Но это было больно и неэффективно. Проверено на собственном опыте.

В половине девятого что-то вырисовалось. Сцену, правда, пришлось урезать. Я с грустью констатировала, что теперь она выглядит не так страхолюдно, как было в самом начале. Но на лучшее я уже была не способна. Во всяком случае, не сегодня.

Вот как раз после этого я и поругалась с мужем. Точнее, он поругался со мной и с чистой совестью покинул кухню.

– Ну и денёк, – печально вздохнула я. – Кетчуп сделала неправильно, котлеты не прожарила, салат порезала не под тем углом... Ещё эта глава... Бедная моя голова.

В этот момент из коридора донёсся странный и непривычный для уха звук. Монотонный и тихий, он напоминал шебуршание целлофана. Или неспешный чавк. Будто кто-то жевал сырое мясо.

По телу пробежал озноб.

Я – нормальный человек, и в мистику не верю. Но этот звук... От него начинали шевелиться волосы. При чём не только на голове...

– Марс, Дарвин... – тихонько позвала я.

Коты синхронно подняли головы с батареи и мяукнули.

Мать твою... И кто там?!

Нет, всё-таки я ненормальная, потому что начала красться на цыпочках по тёмному коридору, зорко вглядываясь в темноту впереди и готовая в любой момент бежать, роняя тапки.

Почему я не догадалась включить свет в коридоре? Не спрашивайте, я сама не знаю.

Да, в мистику я не верю, но ведь фантазию мою никто не отменял. Буквально за несколько секунд я вспомнила все самые страшные ужастики, которые когда-либо смотрела.

Ааа! Блин! Боже мой! И почему у меня такая хорошая память на всю эту жесть?! Лучше бы что-нибудь хорошее и полезное помнила. Например, сколько нужно времени, чтобы котлеты хорошо прожарились...

Добравшись до ванной, поняла, что страшный чавкающий звук идёт оттуда.

Мама... Мамочка...

Внутри всё сжалось.

Одной рукой схватившись за сердце, второй я включила свет и...

– Твою же душу, Алекс!!! – рявкнула я, впрочем, не зло, а с облегчением. – Какого рожна ты не выключил воду?!

Ну и денёк!!! Чтоб его!..

Боюсь, сегодня я буду спать с включённым светом.

Эпизод 13-й. Диалог

– Как я устала от всего, кто бы знал...

Я вздохнула и потянулась за тонером. Аккуратно налив немного жидкости на кончики пальцев, неспешным движением я принялась растирать её по коже.

– Что тебя не устраивает? – спросила собеседница, иронично приподняв тёмную бровь и внимательно разглядывая меня.

– Да всё.

Я быстро свинтила крышку с крема, выдавила немного вязкой субстанции на спонж и постукивающими движениями нанесла её на лицо и шею.

– А поконкретнее? – не отставала она. – Хотелось бы понимать, в чём проблема.

– Меня никто не любит.

Нервным движением откинув от себя несчастный кусок поролона, выполненный в форме пятиконечной звезды, я достала подводку, открутила колпачок и нахмурилась, рассматривая свисающую с хвостика толстую чёрную каплю.

Ну вот, сломалась. Придётся покупать новую. Или попробовать починить старую. Или всё-таки купить новую...

– Не говори ерунду. Кто тебя не любит?

Я отложила подводку и подняла глаза.

– Все.

– Ты сама себя слышишь? – фыркнула собеседница и потянулась за коробочкой с тенями. – Вот, возьми тёмно-серые. Не так траурно выглядит, как чёрные.

– Думаешь, я напоминаю гота?

– Думаю, тебе пора заканчивать с осенней хандрой. Видишь, к чему она привела?

– К чему? – поинтересовалась я, повозюкав кисточкой по палетке и нарисовав на веках тёмно-серые стрелки.

– К тому, что настроения нет у тебя, а страдают все вокруг.

– А может, они наслаждаются, – я скептично поджала губы, покрутила подставку и достала из карманчика тушь.

– Барыня шутить изволит? Значит, ещё не всё потеряно, – усмехнулась собеседница, внимательно наблюдая, как я прокрашиваю реснички. – В уголке пропустила.

– Вижу, – я ещё раз мазнула щёткой по кончикам.

– Так кто там тебя не любит? – приставучая дама напротив снова вернулась к изначальной теме разговора. – Как там у Гайдая? Огласите весь список, пожалуйста?..

– Ну... – я задумчиво провела расчёской по волосам.

Надо как-нибудь покраситься. Белоснежная прядка на виске – это, конечно, красиво, но вот отросшие корни светло-каштановых волос на фоне тёмных кончиков в моду не войдут никогда.

– Эй, там, на шхуне, я всё ещё жду ответ, – тёмно-карие глаза смотрели на меня пристально и строго.

– Муж...

– Врёшь.

– Вру, – согласилась я и, подвернув волосы вниз, создала причёску «аля-каре». – Но он не говорит об этом.

Она рассмеялась и шутливо погрозила пальчиком.

– А кто на прошлой неделе говорил: «Стыся, ты у меня такая хорошая, что бы я без тебя делал»?..

– Так это было на прошлой неделе. А на этой?

– Не борзей. Сегодня понедельник.

Поставив расчёску в кармашек подставки, я недовольно нахмурилась.

– Вот именно. Понедельник. Семь часов утра, а он мне кроме: «Ты на кухню? Чайник включи», – ничего не сказал.

– Так скажет, – уверенно заявила она.

– Мы с ним вообще-то поругались, – напомнила я. – Точнее, он поругался со мной.

– Как поругался, так и помирится, – со знанием дела припечатала она.

– Думаешь? – я брызнула духами на волосы и несколько раз встряхнула головой, рассеивая по комнате терпковато-сладкий флёр «Розендо Матео».

– Знаю, – усмехнулась эта сводница. – Иди на кухню.

– Чайник вскипел?

– Да при чём здесь чайник? – она закатила глаза, поражаясь моей недогадливости. – Муж твой там. Бутерброды готовит. Для тебя, между прочим. Иди, получай признания, недолюбленная ты наша.

Подавив довольную улыбку, я встала со стула, отошла от трюмо и отправилась на кухню – получать заряд бодрости на неделю вперёд.

Эпизод 14-й. Анонс

– Когда выбрасываешь мусор, нужно говорить: меняю отходы на доходы, а когда идёшь в туалет – меняю кал на нал. И ты больше никогда не вспомнишь о бедности.

– Стысь, тебе плохо? – положив лопатку на тарелку, обернулся муж.

– В смысле? – я отложила телефон и продолжила чистить картошку.

– В смысле, бред какой-то несёшь.

Овощечистка замерла в руках, а я обиженно поджала губы.

– Это не я несу! Это тётя Оля мне прислала сообщение.

– А-а. Нашла новый способ заработка? – с заметным облегчением усмехнулся он.

– Не знаю. Нашла короткую дорогу в Кащенко, – обида всё ещё не отпускала меня.

Это же надо? Хотела вместе с ним посмеяться, а он взял и всё изгадил.

– Старость – не радость, – философски заметил муж, перевернул драники и открыл холодильник.

– Заканчивай со своими энергетиками, – я грозно посмотрела на него. – Сколько раз говорить, что они до добра не доведут.

Он выглянул из-за приоткрытой двери, скептично приподнял брови и отсалютовал мне запотевшей бутылкой минералки.

– Я вообще-то дома теперь пью минералку. А энергетики – раз в три дня.

– А надо НИСКОЛЬКО! – с нажимом произнесла я, снимая скальп... то есть шкурку с картошки.

Хотя, первый вариант здесь подходил больше.

Такой мелкой картошки я на своём веку не могла припомнить... да никогда! Мама в детстве такую только поросёнку варила, а мы теперь едим. Экономия, блин. Зато экологически чистая. Своя.

– А может, мне термос на работу брать? – муж проверил драники и повернулся ко мне.

– Отличная идея, – отозвалась я, успокаиваясь. – Осталось только купить чай.

Довольно улыбнувшись, Алекс открыл полку и продемонстрировал мне коробку с нарисованным на ней апельсином.

– Этот?

– А ты опасный продуман, Парамоша, – то ли похвалила, то ли обидела его я.

– Ага, – не поддался он на провокацию. – Апельсиновый.

– Вижу.

Не понимаю, как можно пить фруктовый чай? Вода с фруктами – это же компот? А зачем тогда в компоте заварка? Никакой логики.

Я положила в кастрюлю ещё одну очищенную картофелину. Вода подступила к самым краям.

– У меня сейчас перельётся, – предупредила я, взяв в руки следующий то ли клубень, то ли коричневый горох.

– Сейчас отолью, – Алекс налил на сковороду новую порцию мешанины из тёртой картошки и яиц, а я хмыкнула.

– Ну иди, отлей.

– И отолью.

– Только не здесь.

Он медленно развернулся ко мне.

Дошло наконец-таки.

– Издеваешься?

– Даже не думала, – я состроила невинные глазки.

– Ах ты ж, стервочка, – улыбнулся муж.

– Я?! – делано удивилась я, пряча смех. – Ты меня ещё язвой назови.

– Ну, тут даже не стоит сумлеваться. Ты у меня давно в печёнках сидишь.

Ах ты ж!!!

– А ты!.. А ты!.. – я задохнулась от возмущения.

– О, родители, – в кухню зашла Кисёна, – вы опять ругаетесь?

– Нет! Просто твой папа...

– ...твоя мама... – одновременно воскликнули мы и, прищурившись, уставились друг на друга.

– А, ну понятно, – протянула она, подходя к столу и наливая в кружку кипяток, – брачные танцы.

– Какие брачные танцы? Ты откуда такого набралась? – возмущённо воскликнула я, наблюдая спину быстро удаляющейся дочери.

– Тогда прелюдия. Ну, не буду вам мешать, разогревайтесь дальше, – усмехнулась она и быстро исчезла в темноте коридора.

– И что это было? – я положила несчастную картофелину в кастрюлю и возмущённо всплеснула руками.

Вода в кастрюле опасно поднялась горочкой.

Алекс тихо фыркнул, налил на сковороду новую порцию мешанины и только тогда ответил:

– По ходу, анонс.

_____________

Девчонки, а вы заметили, что у меня новая обложка? Красота какая! Я в восторге-))

Эпизод 15-й. Любовники

– А вам котик не нужен? – кивком ответив на моё приветствие, тут же поинтересовалась стоматолог, едва я вошла в кабинет.

Едва не вздрогнув от вопроса, я тут же отрицательно покачала головой и улыбнулась.

– У меня двое. Боюсь, третьего Боливар не выдержит*.

– Да ладно, для красивого числа можно, – хмыкнула Анна Владимировна и капнула мне на руки антисептик.

Над ответом я размышляла недолго. Точнее, вообще не размышляла.

– Хотите, чтобы к пенсии я обзавелась сорока́ любовниками? – пошутила я, потирая ладони друг об друга и подходя к креслу.

– При чём здесь любовники? – стоматолог недоумённо застыла посреди кабинета.

– Ну как же? Помните утверждение, что одинокая женщина к пенсии обзаводится сорока́ кошками?

Она кивнула.

– Так вот. А вы знали, что у этого мема был реальный прототип? В XIX веке в Калифорнии жила женщина, у которой было пятьдесят кошек. И муж при жизни называл их любовниками жены.

– Ревновал? – тут же спросила стоматолог, подходя, но не спеша начинать работу, ведь рот у меня в этот момент был занят более интересным занятием.

К Анне Владимировне я ходила раз-два в год. С учётом того, что в принципе боюсь врачей, ей единственной я доверяла свои зубы. Да и как человек она – очень даже очень. И поболтать всегда есть о чём, и посмеяться.

Женщина два раза в год брала отпуск и ездила на курсы повышения квалификации, между семинарами не просиживая в номере, а посещая разные музеи и вообще просто гуляя по старинным улочкам моего любимого Питера.

О, разговоры о Санкт-Петербурге – это была наша общая тайная страсть. Я, никогда там не бывавшая, любила его не меньше, чем она. Мы могли бы болтать о нём часами, если бы у меня в моменты наших встреч не был занят рот. Поэтому чаще всего говорила она, а я только слушала и выражала свой восторг расширенными или прищуренными глазами.

– Нет, он говорил это в шутку, – я взяла салфетки, сняла очки и приготовилась к осмотру. – Просто после его смерти эта миллионерша познакомилась с художником, который любил изображать на своих картинах лошадей. Так вот, он поселился в доме этой женщины и стал рисовать кошек. Точнее, он написал всего одну картину, на которой были изображены сорок две кошки, но потратил на это два года.

– Так долго? – удивилась Анна Владимировна, цепляя мне под шею салфетку.

– Говорят, прежде чем изобразить очередную кошку, он долго наблюдал за ней, изучая пластику, повадки и поведение животного, – я пожала плечами. – Картина так и называется – «Любовники моей жены». Это самая большая по размерам картина, где изображены кошки, и весит она 103 килограмма.

– Какой кошмар, – Анна Владимировна присела на стул и склонилась надо мной. – Но насчёт котика подумайте. Настоящий мейн-кун. Ему примерно два года. Все прививки я ему сделала. У меня своих трое, а этот к дому прибился. Ну куда мне четвёртого? Если всех себе оставлять буду, боюсь, к пенсии все тоже начнут считать меня одинокой женщиной с сорока́ любовниками... Тьфу ты, кошками. Ну-с, сударыня, открывайте рот...

_______

* «Боливар не выдержит двоих», – фраза из рассказа О.Генри «Дороги, которые мы выбираем».

Эпизод 16-й. Диспансеризация

Терпеть не могу это слово. Почему-то сразу возникает ассоциация то ли с дезинфекцией, то ли с дефекацией.

В любом случае, смысл один и тот же – ты куда-то приходишь, оголяешь определенные части тела и маленький кусочек тебя исчезает. Будь то естественные отходы организма или кровь на анализ. А ты становишься ровно на этот кусочек чище и легче.

Но у меня всё как не у людей. Или не всё, как у людей. Между двумя этими фразами тоже разницы никакой.

В общем, на работе была диспансеризация, которую я благополучно пропустила по серьёзным причинам и с чистой совестью понадеялась, что «авось прокатит».

Не прокатило.

Начальник наш – человек серьёзный и при этом глубокий пенсионер. Поэтому о здоровье своём и своих сотрудников заботится со всевозможным рвением.

– Анастасия Александровна, завтра я даю вам оплачиваемый выходной, и вы отправляетесь в районную поликлинику, а потом сканом присылаете мне справку о прохождении диспансеризации, – заявил он не терпящим возражения тоном.

Я закатила глаза, поджала губы, сморщила нос и нахмурила брови. Короче, открыто продемонстрировала своё отношение к его заботе о моём здоровье. Естественно, он ничего не увидел и не узнал – всё-таки мы говорили по обычному телефону, а не по видеосвязи.

На следующее утро ровно в восемь ноль-ноль я уже занимала очередь к первому из огромного списка врачей.

– Кто последний?

– Я, – откликнулась, собственно, я и оглянулась.

– Мы за вами, – улыбнулась симпатичная девушка и помогла сесть рядом со мной молодому мужчине на костылях.

– Садитесь, – я начала вставать, уступая ей место.

– Сидите-сидите, – она отрицательно покачала головой и придвинулась к мужчине, встав прямо перед ним.

Он прислонил костыли к стене и обхватил девушку двумя руками за талию, уткнувшись лицом ей в живот, а она обняла его за голову.

Я не подглядывала и не подслушивала. Почти. Просто они были очень близко.

И они говорили.

Она неспешно перебирала его волосы, иногда гладила его по голове и рассказывала, как скоро его поставят на ноги, а после они поедут к её бабушке, и он обязательно ей понравится. Он кивал, изредка задавая наводящие вопросы, и тихонько целовал её живот, думая, что никто не видит. А потом он сказал ей «спасибо».

– За что? – она удивлённо вскинула брови.

– За то, что не бросила, – почти прошептал он.

– Дэн, ты дурак?! – почти воскликнула она, но тут же понизила голос. – Остеомиелит – это же не СПИД! Люди от этого не умирают. Я читала на сайте ПИМУ, они там такие операции каждый день проводят по десять раз. Для них это, как у нас вырезать аппендицит – плёвое дело. Какой-то коллапан заливают, и кость становится почти как новенькая. Возьмём направление и поедем в этот институт. Понял?!

Парень кивнул и замолчал, снова уткнувшись лицом ей в живот.

Я опустила глаза в пол.

«На сколько хватит операции?» – всплыло в голове моим голосом.

«Ну, десять лет ещё никто не отходил», – ответил нижегородец.

«А потом?»

«Потом новая операция. И так до конца жизни. Анастасия Александровна, поймите, остеомиелит – не приговор, но он навсегда».

Сделав вид, что оглядываю заполненный людьми коридор, я взглянула на девушку.

С преувеличенным интересом она рассматривала старый, давно нештукатуренный потолок и тихонько дышала через рот.

– Рит, а ты УЗИ вен взяла? – парень поднял голову, и лицо девушки в один момент изменилось.

Вот только что она едва сдерживала слёзы, а теперь стояла и с ласковой улыбкой и полными надежды и веры глазами смотрела на своего возлюбленного.

– Взяла.

Я отвернулась и тоже начала рассматривать потолок.

А может, и не такая плохая эта штука – диспансеризация, если сумеет вовремя спасти чьё-то будущее?

Эпизод 17-й. Проблемы современных мужей

– Стыся! – муж зашёл в спальню, присел в ногах и, немного подавшись вперёд, облокотился рукой на кровать.

– М? – нечленораздельно отозвалась я, не отрываясь от телефона.

Давно уже подписана на одного автора и даже прочитала несколько её книг. Очень приятный лёгкий слог, и настолько хорошо выстроены сюжеты, что оставалось только удивляться, почему у её книг так мало просмотров и ещё меньше оценок.

Да, читатели много теряют, проходя мимо историй Полины. А ведь они такие же лёгкие, свободные и порывистые – прямо как фамилия автора. И так чётко резонируют с моим собственным мироощущением.

Хотя, я вот тоже хороша – несколько месяцев назад закинула в библиотеку её новую книгу, а прочитать решила только сейчас. Много потеряла! Я имею в виду время, которая давно уже могла провести с очередной захватывающей историей.

– Я есть хочу, – Алексу надоело созерцать моё лицо, подсвеченное только экраном телефона.

– Иди, ешь, – ответила я, не отвлекаясь от строчек.

– Нечего! – в голосе мужа послышались рычащие нотки.

Подавив тяжёлый вздох, я посмотрела на него.

– Суп в холодильнике.

– Уже нет. Кисёна пришла с работы голодной, – тут же пояснил он. – А вот ты...

– Что «вот я»? – я непонимающе приподняла брови.

– Ты пришла в пять, сейчас десять, – сдерживая недовольство, он поджал губы. – Ты могла за столько часов приготовить ужин?

– Не могла, – я флегматично пожала плечами и вернулась к книге. – Я тоже только недавно пришла.

Нет, я не вижу в темноте, как кошка. Но давно знаю своего мужа. Поэтому, даже не глядя на него, могла сказать, что глаза его гневно сузились, а ноздри раздулись как у быка на корриде.

– У любовника была?! – воскликнул он, тщетно сдерживая эмоции.

Я чуть не расхохоталась.

Никогда не могла понять людей, которые кого-то к кому-то ревнуют. Мне вообще кажется, что ревность не является частью любви. Для меня любовь – это, в первую очередь, доверие. А если ты ревнуешь, значит, не доверяешь. Ну и, соответственно, не любишь.

А зачем жить с человеком, если ты его не любишь и не доверяешь?

Нет, не буду поддерживать зарождающийся скандал.

– Со всеми своими любовниками я сплю каждую ночь, зачем мне к ним ходить? Сами придут, когда надо.

– А, так ты их сюда водишь, пока я на работе?! – дёрнулся муж.

Я молча отложила телефон и показала ему растопыренные пальцы, демонстрируя свежий маникюр.

– На ногтях я была, – прокомментировала, чтобы он на лету не придумал ещё что-нибудь эдакое, с подвывертом.

Что мне нравится в современном мужском обществе – они очень быстро смирились с новыми женскими тенденциями: ноготочками, ресничками, косметологами, шугарингами, пилатесами, йогой. Ну и так далее по списку. Если женщина говорит, что была на одной (или нескольких) из подобных процедур, это сродни тому, что она говорит: «Милый, я сегодня была очень занята, устала как собака». И всё. Возражений больше нет.

Вот и у моего мужа возражений больше не было. Но есть всё равно хотелось. Поэтому он зашёл с другой стороны.

– Приготовь что-нибудь пожрать. Пожалуйста, – твёрдо произнёс он.

– Я уже легла, и вставать больше не собираюсь, – так же твёрдо ответила ему. – В морозилке есть котлеты и пельмени, спагетти в полке, на дверце в холодильнике яйца. Видишь, какое разнообразие? Можешь приготовить всё, что твоей душе угодно.

– Стыся! – взревел он, а я поморщилась – терпеть не могу, когда на меня повышают голос. – Я сегодня жрать буду?!

– А это уже зависит от тебя. Хочешь – будешь, хочешь– нет, – я играла с огнём и отлично это понимала. Спорить с голодным мужчиной всё равно, что трясти красной тряпкой перед носом разъярённого быка – страшно, но прикольно.

– Мяяяяяяу! – в спальню вошёл Дарвин и, остановившись на пороге, с осуждением уставился на меня.

– Вот! – Алекс встал с кровати и ткнул пальцем в котов (второй сидел немного дальше и самозабвенно зевал, тренируя безразмерную пасть в возможном принятии вожделенного ужина). – Они тоже голодные. А ты... Ходишь по всяким любовникам, когда дома мужики не жравши!

– Будешь варить пельмени, любовников моих покорми, – проговорила я, лениво рассматривая широкую удаляющуюся спину.

Дверь тихо закрылась, а я снова взяла в руки телефон и вернулась к книге, с жадностью погрузившись в невероятно горячий и страстный мир надежд, желаний, любви и... ревности.

Нет, всё-таки я плохая жена. И как Алекс столько лет со мной живёт? Правильно люди говорят: любовь зла.