Дневник неизвестного дезертира

Дневник неизвестного дезертира

201 год после Часа Принятия, 41 ноября, вблизи южного мыса Пращура разведчики Патриарха обнаружили в полностью уничтоженном гарнизоне брошенный молитвенник неизвестного происхождения. Никто не смог объяснить как он мог бы там оказаться, как минимум, потому что никого из батальона, что там пребывал, в живых не осталось, никого даже не смогли опознать — все тела были разорваны и истерзаны. Ясно было только одно — гарнизон уничтожило некое существо, обладающее необычайно острыми когтями, что были способны оставить глубокие царапины даже на бетоне, а также достаточной силой, чтобы превратить вездеходы в комья гнутого лома.

Чтобы забрать молитвенник, его пришлось отрывать от пола — заплесневелая кровь, полностью покрывшая половину обложки, приклеила её к бетонному дну одного из защитных сооружений. Сама книга была настолько сверхиспользована, что бумага пожелтела, свалялась и покрылась ворсом, а набранные на ней когда-то символы, из среднестатистического набора классической печатной машинки, почти полностью стёрлись. Эта книга не представляла интереса как молитвенник, она представляла интерес как дневник — поверх основного материала на страницах находился дополнительный текст. Он явно был не оригинальным, а также написан в максимально возможных кустарных условиях, судя по всему, острой палочкой, покрытой чёрным маслом. После ознакомления с материалом, Патриарх оставил книгу при себе, вероятно, как забавную безделушку.

Здесь приведено полное содержание дневника:

«Слава мне, что всё это наконец закончилось — этой ночью сырой трюм корабля остался позади! Я крайне доволен нынешним положением вещей. Даже несмотря на то, что конкретно в данный момент я называю своим домом небольшую земляную пещеру, которую образовали корни упавшего дерева, я чувствую себя лучше чем когда-либо. Пока я был на корабле, то находился в постоянном сомнении смогу ли дожить до завтра, сейчас же я уверен, что следующие 12 часов, как минимум, я проведу за безмятежным сном у костра.

Не знаю зачем именно решил вести дневник, всё началось с того, что когда я ковырялся в вещах в поисках уже не помню чего именно, то случайно нашёл молитвенник, который отец видимо тихонько подкинул мне в сумки. Читать даже не думал — папу я терпеть не могу, он всегда был типичным бараном, что готов пойти на что угодно, даже на убой, лишь бы продолжать ощущать причастность к обществу. Поначалу планировал подменять книгой растопку, но мне в самом деле не помешало бы выговориться — за последнее время произошло очень много разных, по большей части тяжёлых для меня, событий, так что я решил писать свои мысли по поводу поверх текста молитв — бумага стерпит любые мои тяжбы.

Казалось бы, но спрятаться в одном из вражеских военных судов было совсем не сложно. Тогда я должен был сражаться с экипажем именно этого корабля вместе со всеми, но понял, что бой будет последним раньше остальных и сбежал. В итоге так вышло, что корабль остался без защиты и я смог укрыться в трюме. Пришлось вытерпеть очень многие неудобства, ко всему прочему я что-то себе серьёзно там отморозил, потому что сейчас я страшно хриплю и кашляю, только и остаётся верить в то, что это не что-то смертельное.

В любом случае, у меня больше нет пути отхода — это очевидный волчий билет, я больше никогда не вернусь на родину. Если меня найдут «старые товарищи», то я этой встречи не переживу... ещё никто не переживал. Несмотря на это, почти не жалею о своём решении — на моё жалование сложно было даже поесть, что уж там поддержание светской жизни, если и до начала войны я ел мясо только по праздникам и то, если повезёт.

В трюме корабля было довольно тихо, что правда, места маловато и сыро, но грех жаловаться, когда едешь зайцем. За первое время, успел несколько раз разбудить тревогу. Да, именно что разбудить — системы эти здесь особенные, бальтские — и спят, и просыпаются и даже храпят иногда. За время службы много раз с такими сталкивался — для меня они не являются сложным препятствием.

Я уверен, что меня быстро нашли бы, если бы в какой-то момент мне не повезло найти надёжное укрытие под полом: в одном месте можно было снять часть покрытия и накрыться ей же сверху, что позволило мне безопасно прятаться самому и хранить свои вещи. Под полом лежать было очень холодно и неприятно, ну оно и понятно — между толщей воды и мной, кроме тонкой плиты непонятного материала, ничего не было, но, подложив немного ветоши, я в кой-то веке смог безмятежно и относительно комфортно проспаться, не боясь обнаружения.

Почти каждую ночь я обходил кухню и доставал из холодильника немного готовой еды. Я не понимаю где находился их основной запас. Если бы я нашёл кладовку, то всех этих ночных рискованных эпопей с кухней можно было бы избежать. Я это к чему... однажды я на несколько дней оказался запертым в трюме — на корабле нашёлся ещё один такой умник как и я. Я всегда стараюсь слушать о чём говорят на палубе или в покоях. Помимо звуков потасовки, тогда я услышал наверху ещё и голос Бертмана, ну, точнее, его предсмертные визги. Из-за этого идиота я был вынужден просиживать под полом по несколько десятков часов больше чем обычно, потому что экипаж наладил регулярный патруль корабля примерно на две недели. В итоге, с голодухи я решил сделать то, чего никогда раньше не осмеливался сделать по очевидным причинам — я решил вскрывать грузовые ящики и искать там на предмет еды. Чтобы сделать всё как надо уходило большое количество времени — ящик сначала нужно было очень тихо вскрыть деревянным клином (ничего более схожего с ломом у меня не было), а затем ещё и закупорить обратно, чтобы следов моих поисков не обнаружили. За всё время активных попыток найти еду я так и не нашёл ни одного сухого пайка, ни единой консервы или чего-то подобного, но зато нашёл аптечки, очень много аптечек. Казалось бы, бесполезный в моей ситуации предмет, но это не так. У бальтов многие предметы быта, оружие и техника являются живыми существами, которые состоят из так необходимых мне калорий, а я был очень наслышан о том, что вместо обычных гнутой иголки и кетгута, у болотников на вооружении шёлковые личинки, которые являются аналогом нашего набора для зашивания ран. Я посчитал, что смогу найти в аптечке такую и использовать её как продукт питания, и не прогадал. В коробочках, помимо бинтов, жгутов и обезболивающих, находились также и те самые шёлковые личинки. Сначала я ел их просто так, горстьми, но при таком подходе мне тут же склеивало нитями весь рот, да так, что я ещё минут пять им двигать не мог, так что потом я стал вырезать шёлковые железы у личинок, и вот уже тогда есть их было намного приятнее. Только благодаря личинкам я смог пережить тот период с патрулями. Смешно и то, что лишь под самый конец моего пути я понял, что топливо для корабля всё это время было полностью съедобным. Если бы знал об этом, то на корабле я бы гарантированно не похудел, а может даже и набрал бы. Корабельное топливо представляет из себя твёрдые брикетики зелёного цвета, чем-то схожие с галетами по фактуре. Слышал от ребят из другой роты, что они паёк грели в масле из бальтских скафандров и ели так, вот я и решил тоже попробовать. Брикеты окзались несколько безвкусными и горькими, но недостаточно, чтобы мне расхотелось их есть. По прошествии времени, побочек никаких не чувствовалось, думаю, что всё обошлось.